30.08.2019
14:50

И ещё одна авантюра

29.08.2019
19:32

Куда ж нам плыть?

22.08.2019
11:57

Тонкость

17.08.2019
09:12

Разрыв Тарковского с Кончаловским

12.08.2019
17:38

Перевод

09.08.2019
12:43

Я обижен

04.08.2019
09:15

По лезвию ножа

02.08.2019
13:31

Исповедь неудачника

01.08.2019
12:31

Против себя самого

27.07.2019
09:30

Ещё один самоубийца

26.07.2019
10:59

На ноль делить нельзя, но...

24.07.2019
13:15

Как-то жаль...

23.07.2019
13:39

Нарвусь на неприятность? - Ну и пусть.

19.07.2019
10:11

Чернуха?

18.07.2019
13:23

Опять очертя голову

17.07.2019
14:56

Непонятное понятное

15.07.2019
14:34

Опа. Ещё раз.

Первый раз было с рязановским “С лёгким паром!” (см. тут). Теперь – с Гайдаем.

Я поверил прилепинским словам:

"Если вспоминать о войне, то классический момент из этого фильма, когда верзила на стройке выбирает любую работу, лишь бы не попасть в пару с Шуриком, то получилось как раз с Гайдаем. Военком в 42 году, оглядывая новобранцев, спросил: “Кто в пехоту хочет?” - “Я”, - вызвался Гайдай. – “Кто в артиллерию?” - “Я”, - крикнул Гайдай. – “Кто в разведку?” - И снова Гайдай: “Я”. (https://www.youtube.com/watch?v=F-nf6mAy5uo).

То есть 19-летний Гайдай был вполне в русле инерции Октябрьской революции, которая началась политической самодеятельностью масс (в 1918 до начала гражданской войны было 30 независимых Советов по областям России, и сами Советы были изобретением масс). Все понимали, что социализм – это ежедневное увеличение самоуправления за счёт государства вплоть до исчезновения государства при коммунизме. А гражданская война всё смешала и дальнейшая история повела страну не к социализму, так понимаемому, а к лжесоциализму. И гражданскую инициативу (а с ней и проявления анархии {без центральной власти}) стали, официально поддерживая, неофициально гнобить. Анархию вообще довели до понимания той как хаоса. Война, да, востребовала и инициативу на местах. И Гайдай в 42-м был таким воодушевлением полон.

В так, вообще-то, и не вылезшей из мещанства стране, такой активизм был деятельностью по переделыванию чуть не человеческой природы (если забыть, что в ней Справедливость тоже спрятана {ещё с первобытного коммунизма, та же русская крестьянская община, например}). И можно где-то понять Лимонова:

"Вопрос может быть поставлен двояко: советская ли действительность была столь пошлой, что создавала шедевры вульгарности: “Бриллиантовую руку” или там “Иван Васильевич меняет профессию” или “Приключения Шурика”. Или всё же эти выше перечисленные ребятки во главе с Гайдаем (были и другие мэтры пошлости) задали стране обывательский, антигероический тон, лад, настрой? Для нашего с вами этого моего исследования не важно, верна ли первая либо вторая попытка, важно, что пошлость стала климатом застоя. Как ясно и то, что советские мужчины, символизировавшиеся Никулиным, Вицыным, Моргуновым, Папановым, Леоновым и даже талантливым Андрюшей Мироновым, не могли победить в Афганистане сухих моджахедов ислама” (Там же).

Но. Что если Гайдай тайно издевался над мещанством? Утрируя, удесятеряя обычность.

Например, все пьют. – Насколько Гайдай не терпел пьянство, можно судить по тому, что он не взял Высоцкого на роль Остапа Бендера, хоть тот пробу прошёл блестяще.

И как осмеять алкоголика, Балбеса, скажем, так, чтоб это довести до чрезмерности и, понимай, ненависти? – Довести до чуда. Бутылка пива ему в руки идёт как бы по щучьему велению. А чтоб эффектней это выглядело (бутылка тёмная и на фоне зелени не очень видна, надо, чтоб с первого захода это была бутылка кефира, белая, - ошибочка-де вышла).

 

Соседние кадры

Обычность – удел мещанства, а переделка людей (своим примером) – дело героев. Герои – смелы. Мещане – трусы по сравнению с ними. Осмеять это – показать мегатруса.

Как это делать?

Надо создать смертельно опасную ситуацию. Надо, чтоб от страха у Труса волосы встали дыбом не фигурально выражаясь, а натурально, до чуда.

 

Шляпа на голове Труса подпрыгнула на величину, равную расстоянию, большему, чем от его левого уха до поля шляпы.

То же с бегом. Этот трус хилого телосложения. При удирании от Барбоса (тот с палкой в зубах, к которой привязан динамит с зажжённым бикфордовым шнуром) немыслимо, чтоб Трус обогнал и Бывалого, и Балбеса. Но это сделано.

Как осмеять Бывалого, который в жизни привык идти напролом, не считаясь с окружающими людьми? – Заставить его искать варианты, считаться. Даже с деревьями.



От страха мозги у всех отшибло (все ж – мещане, то есть не герои, делают не то, что надо: взять у пса динамит и выдернуть из него запал). Бегут от пса, хоть это идиотизм – собака бегает быстрее человека. Бегут по прямой. Впереди четыре близко друг к другу растущих дерева. Огибать? Нет. Это дольше. Бегут в промежутки между ними. Первым бежит Трус. Он тонкий. Он проскакивает в центральный промежуток. Балбес, хоть и балбес, видит, что он, более крупный, там не проскочит. Быстро ориентируется и проскакивает в левый (от нас) промежуток. У Бывалого, хоть он и бывалый, мозги отшибло больше всех (он подбил всех на идиотский бег). Он толкается в левый, не пролазит, в центральный, тем более не пролазит, в правый, наконец, пролазит.

Это фильм 1961 года. Время хрущёвской оттепели снят. Оттепели, повернувшей путь страны от героизма самоотверженных (каким Гайдай сам был на войне) к комфорту для самых предприимчивых. Путь, подведший экономическую базу под предсказанное леваком Троцким перерождение в капитализм. Что это за база? – Хапать, что плохо лежит.

А лежит – плохо.



Троица утрировано подозрительная. Проплывавший мимо катер рыбнадзора обязан был к ним свернуть. Но. Все ж в СССР работают как? – Шаляй-валяй. И всех это устраивает.

Где-то вскорости после этого года меня отвёл в сторонку начальник конструкторского сектора и, взяв меня за пуговицу, сделал тихим голосом выговор за требовательность: разгонишь работников, они уволятся; а когда аврал, они всё-таки выручают же; прекрати, дай им возможность чувствовать себя вольно.

Нет. Я тоже против работизма. Но должна ж была вестись работа по выяснению, что такое труд при коммунизме, а не повторять – в ухудшенном виде (ибо увольнять-то нельзя, власть трудящихся) – работизм капиталистического Запада. И ерунда ж, что труд будет первой потребностью у человека коммунизма.

Зато хапать – хапай, сколько кто может. И все вместе, в общем, не против тех, кто преуспевает хапать. Поэтому, смеясь над браконьерами, Гайдай, по-моему, мыслит вроде гоголевского городничего про зрителей: “Чему смеетесь? — Над собою смеетесь!..”. – И потому у него такая страсть отвергания (аж киноневероятностями сыпет) в его насмешках. Они потому и гиперболизированы, что от авторской ненависти ко всем.

Ибо естественное отвергание хапания в этом испорченном обществе – не возможно. Ну точно поздний Высоцкий. Недаром "Гайдай боготворил песни Высоцкого и "обожал его как поэта"… "совки" его негероические у советского же народа вызывали симпатию неизменную. Народ смотрел в зеркало и не пенял на него…

Естественно, и Леонид Гайдай так же сочно и образно в своих лучших кинокомедиях мифологизировал быт и нравы "совка" 60–70-х” (https://gord15.livejournal.com/65051.html).

То есть это – идеал типа маньеризма, благого для всех сверхбудущего. Сверх, ибо слишком уж плохо сейчас. ТАКОЕ не исправишь даже в историческом будущем, не то, что в скором. Гайдай был на 15 лет старше и раньше Высоцкого дошёл до полного пессимизма относительно будущего СССР.

И – самое интересное – этот идеал сверхбудущего Гайдай не осознавал, наверно, полностью. Потому, когда он заинтересовался либералами и демократией и сделал фильм “На Дерибасовской хорошая погода или На Брайтон-Бич опять идут дожди” (1992) в духе примирения строев-антагонистов, ничего хорошего у него не получилось.

То есть Гайдай знал, против чего он (против советской действительности {например, против бюрократизма – в его сатирическом фильме 1958 года “Жених с того света”, за который его чуть не выгнали из профессии}), но не знал идеала. Он просто понял, что “фэ” нужно прятать. Прятать так, чтоб никто не заметил.

Чтоб его простили, он снял в 1960-м якобы историко-революционный фильм. Серьёзный, но он скрыто посмеялся и там над партийной верхушкой. Там тоже есть бюрократ, отказывающийся подписать какую-то бумагу третьим числом, потому что оно – воскресенье, нерабочий день. Ему предлагает просящий подписать сегодня, вторым числом. – Нельзя раньше 3-го. – Тупик. Он разрешается по аналогии с благородной деятельностью. Вся верхушка города отправилась на субботник, восстанавливать пароход, на котором они воевали в 1919 году. Понимай, когда ещё не переродились в бюрократов. Намекается, что их руководящая деятельность сейчас – ерунда даже по сравнению с таким мизером, как ремонт парохода (тогда как на самом деле на субботники такое начальство не ходило {я не видел}). И вот инерция неформализма заразила бюрократа, и он согласился подписать до 3-го числа.

Так это крошечный побочный эпизод фильма, и он прошёл начальством советского кино незамеченным. Не заметили и нечто покрупнее – фабулу. Делают на этом пароходе музей революции дети и в тайне. Как иначе, если руководители города переродились. – Случайность (показанная руководителям города фотография 1919 года с ними на этом пароходе) заставила их вспомнить своё героическое прошлое и подумать, что надо пароход восстановить.

Мизерность этого дела по сравнению с прошлым есть тоже тайная насмешка.

Но мысль, что Гайдай был левый шестидесятник, может быть оспорена.

Я подумал: тот мой начальник, что защищал строй лжесоциализма от меня, стихийного левого шестидесятника (я считал, что рутинной работы надо не избегать, как мои подчинённые, а, как я, делать её как можно быстрее {ради творческой, которой у них, в отличие от меня – чего я не осознавал – не было})… Так вот мой начальник был стихийный же и тайный правый шестидесятник (против лжесоциализма ради капитализма), что проявилось в нём на излёте перестройки. Он был за лжесоциализм лишь внешне, как рациональный человек.

Что если и Гайдай, как сторонник капитализма, как более естественного строя, чем лжесоциализм, насмехался над реалиями этого лжесоциализма, например, всеобщим расхищением общественной собственности {при частной собственности браконьеры б не случайно поплатились}? И был заодно с уже переродившимся народом. И потому не по-злому над представителями его в своих фильмах смеялся. Что и подтверждается всенародной и непроходящей любовью этих комедий. Что если я натягиваю себя на Гайдая? Ведь по-моему же все типы идеостилей движутся, взаимопревращаясь друг в друга по кругу как бы двойному, противоречивому. Как факт – левые и правые шестидесятники, Высоцкий и Галич. И так – всегда. Поздний Микеланджело и Веронезе (см. тут)… За торжество Духа и за торжество Тела. И – пожалуйста: “текстовые” крайности, как это и бывает при идеале маньеристского типа, экстремистском. У Высоцкого застреленный чёрнобушлаточник понял “вот-вот и взойдет!”. У Галича говорят похороненные под Нарвой. У Гайдая волосы, встающие дыбом, поднимают шляпу. У Микеланджело перекрученные в три погибели фигуры. У Веронезе ослепительная яркость одежды Савла, борца против христиан. У всех – запредельный накал вдохновения о крайности.

Как же увериться, что страсть Гайдая была не правая, так сказать, не пропредпринимательская? Может, знаменитая запредельная непрактичность его вне искусства что-то говорит?

Варлей, правда, недавно сказала, что раз он проявил предприимчивость в отношении неё, но, она, сильная циркачка, его выставила из гостиничного номера и заперлась. А жена его посмеялась: “Пусть говорит”. – Я верю жене.

 

Смущаю я сам. Я честно и раскованно жил и потому, может, любил смеяться в молодости. И так заразительно, что знакомые специально брали меня с собой в кино смотреть комедии. Так вот я ни сном, ни духом не чуял оппозиционности у Гайдая.

Но, возможно, дело в том, что у меня слабый тип нервной системы. Я не могу выдержать сильных воздействий. А смех…

"Ученые исследователи Мартин и Лефкур разработали Шкалу копинг-юмора, измеряющую роль юмора в преодолении стрессовых ситуаций и выяснили, что юмор смягчает стресс, делая его менее угрожающим и вредоносным.

Тестируемых, набравших по ней большое количество баллов, тяжелый фильм огорчал в меньшей степени. Удалось также показать, что у таких людей кровяное давление в ответ на погружение руки в холодную воду повышалось слабо” (https://obu4ayka.ru/stati/smeh-psihologiya.html).

Смеются, когда слишком уж плохо.

Но остаётся вопрос, в чём плохой СССР был для Гайдая: что опошлился от лжесоциализма или что никак в капитализм не свернёт?

Первой в фильма “Пёс Барбос и необычный кросс” крупным планом появляется морда Бывалого. Именно морда. Можно найти кадры просто отвратительности его.



Вот он, супермен, радуется, что он дурачит собаку, низшее существо.



Вот заливается, что испугал динамитом Труса и Балбеса, тоже низших существ.



Следит, как водка разливается по пищеводу. Низменный тип.

И ведь он всему здесь голова. И безмозглости – тоже. – От-вра-тителен! Символ нахрапистости предпринимателя периода первичного капитализма, бандитского.

Хочется думать, что я всё-таки не натянул себя на Гайдая.

15 июля 2019 г.

12.07.2019
10:14

Хорошо, что есть Дмитрий Быков

07.07.2019
08:22

Не красит это Некрасову

06.07.2019
10:53

А ну-ка!