|
|
Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н Ы Й С М Ы С Л
ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Соломона Воложина
|
22.05.2022 |
|
|
21.05.2022 |
Что я называю подрывной деятельностью в России
|
|
20.05.2022 |
|
|
19.05.2022 |
|
|
19.05.2022 |
|
|
18.05.2022 |
|
|
17.05.2022 |
Почему я ошибся? Если вообще ошибся…
В первом приближении ясно, что от неожиданности – очень уж непереносимо читать: "За что меня мучает жажда? Жажда! Кто знает, что значит это слово! Даже тогда, когда мы шли по Румынии, делая в ужасные сорокаградусные жары переходы по пятидесяти верст, тогда я не чувствовал того, что чувствую теперь. Ах, если бы кто-нибудь пришел! Боже мой! Да у него в этой огромной фляге, наверно, есть вода! Но надо добраться до него. Что это будет стоить! Все равно доберусь. Я ползу. Ноги волочатся, ослабевшие руки едва двигают неподвижное тело. До трупа сажени две, но для меня это больше — не больше, а хуже — десятков верст. Все-таки нужно ползти. Горло горит, жжет, как огнем. Да и умрешь без воды скорее. Все-таки, может быть... И я ползу. Ноги цепляются за землю, и каждое движение вызывает нестерпимую боль. Я кричу, кричу с воплями, а все-таки ползу. Наконец вот и он. Вот фляга... в ней есть вода — и как много! Кажется, больше полфляги. О! Воды мне хватит надолго... до самой смерти!”. “Голова кружится; мое путешествие к соседу меня совершенно измучило. А тут еще этот ужасный запах. Как он почернел... что будет с ним завтра или послезавтра? И теперь я лежу здесь только потому, что нет силы оттащиться. Отдохну и поползу на старое место; кстати, ветер дует оттуда и будет относить от меня зловоние. Я лежу в совершенном изнеможении. Солнце жжет мне лицо и руки. Накрыться нечем. Хоть бы ночь поскорее; это, кажется, будет вторая. Мысли путаются, и я забываюсь”. “Мой сосед — что станется с тобой? Ты и теперь ужасен. Да, он был ужасен. Его волосы начали выпадать. Его кожа, черная от природы, побледнела и пожелтела; раздутое лицо натянуло ее до того, что она лопнула за ухом. Там копошились черви. Ноги, затянутые в штиблеты, раздулись, и между крючками штиблет вылезли огромные пузыри. И весь он раздулся горою. Что сделает с ним солнце сегодня? Лежать так близко к нему невыносимо. Я должен отползти во что бы то ни стало. Но смогу ли я? Я еще могу поднять руку, открыть фляжку, напиться; но — передвинуть свое тяжелое, неподвижное тело? Все-таки буду двигаться, хоть понемногу, хоть на полшага в час. Все утро проходит у меня в этом передвижении. Боль сильная, но что мне она теперь? Я уже не помню, не могу представить себе ощущений здорового человека. Я даже будто привык к боли. В это утро я отполз-таки сажени на две и очутился на прежнем месте. Но я недолго пользовался свежим воздухом, если может быть свежий воздух в шести шагах от гниющего трупа. Ветер переменяется и снова наносит на меня зловоние до того сильное, что меня тошнит. Пустой желудок мучительно и судорожно сокращается; все внутренности переворачиваются. А зловонный, зараженный воздух так и плывет на меня. Я прихожу в отчаяние и плачу...”. Но разве это более непереносимо, чем читать про зубную боль в “Записках из подполья”? Ужасно в России XIX века для людей прогрессивных, то есть тех, кто против монархии, капитализма и полицейского государства. Для выражения этого Гаршин позволил себе выбрать такую хорошую, казалось бы, войну – войну России за освобождение православных Балкан от Турции. (Борьба за восстановление статуса значимой державы и за захват Константинополя пряталась от народа.) Просто я, уверенный, что ещё одной революции Россия не перенесёт, стал противником революции, сторонником эволюции, и русские революционеры XIX века потеряли для меня симпатию, будучи в противофазе моим симпатиям. Плюс у художников-передвижников было "несоответствие проблемной напряженности замыслов и намерений уровню исполнительской культуры” (Алленов. История русского искусства. Кн. 2. М., 2000.).
Перов. Тройка. 1866. Фрагмент. Гладкопись и театральность самой, кажется, страшной картины ни в какое сравнение не идёт* с, хотя бы, словоприменением Гаршина: "лопнула за ухом. Там копошились черви”. Даже Достоевский не дотягивает: "“скверно слушать мои подленькие стоны? Ну так пусть скверно; вот я вам сейчас еще скверней руладу сделаю...””. Поэтому мне естественно было, прочитав такое: "…скоро конец. Только в газетах останется несколько строк, что, мол, потери наши незначительны: ранено столько-то; убит рядовой из вольноопределяющихся Иванов. Нет, и фамилии не напишут; просто скажут: убит один. Один рядовой…” естественно было подумать, что это полувековое предвестие экзистенциализма: такое неприятие наличия смерти в Этом мире, что подсознательным идеалом становится принципиально недостижимое метафизическое иномирие. Только и радость от такого идеала – суметь дать образ этого иномирия. Например: "Все остальное молчит. Только сверчки трещат по-прежнему неугомонно”. А ещё эта стилистика отчуждения… "…подчеркнуто однообразное по строю, с виду бесхитростное нанизывание простейших фраз…” (Великовский). "Но надо добраться до него. Что это будет стоить! Все равно доберусь”. “Я лежу в совершенном изнеможении. Солнце жжет мне лицо и руки. Накрыться нечем”. “Пустой желудок мучительно и судорожно сокращается; все внутренности переворачиваются”. "…повествование дробится на множество предложений, предельно упрощенных, едва соотнесенных друг с другом, замкнутых в себе и самодостаточных, они соседствуют, не более того…”. “Здесь нет причинно-следственных зависимостей…”. "Несколько травинок, муравей, ползущий с одной из них вниз головою, какие-то кусочки сора от прошлогодней травы”. Или всё-таки… Я с трудом нахожу у Гаршина примеры. И потом – конец-то благополучный. И – с осознанием пользы отчёта о случившемся. Значит, в последнем итоге мир – с приматом Добра, а не Зла. То есть идеал – благого для всех и принципиально достижимого сверхбудущего, как и у Достоевского, а не принципиально недостижимого индивидуумом иномирия. И идеал этот вероятнее ж всего подсознательный, раз так безоглядно погружался Гаршин в неприятие ужаса. То есть нельзя было, по большому счёту, одному персонажу романа Ан. Дмитриева (см. тут) брать разбираемый рассказ Гаршина для отговаривания другого персонажа идти воевать за ополченцев Донбасса. Потому что идеал рассказа Гаршина экстремистско-коллективистский, такой же, каким движимы были ополченцы, восстав против нацистского переворота в Киеве. Да, тот переворот тоже коллективистский. Но тот коллективизм – индивидуалистов, прокапиталистов. А этот – коллектив коллективистов, с элементами возврата к социализму, что и было в восставшем Донбассе. Другое дело, что даже, вот, я ошибся и подумал было сначала, что рассказ Гаршина – опередивший время на полвека экзистенциализм. Всё, мол, на Этом свете безнадёжно плохо. А раз так, то и не за что тут, на Этом свете, идти воевать. Третье дело, что социальным прогрессом в России 19 столетия считалось всё противовластное. Что очень удобно теперь пятой колоне в России использовать в своих интересах свержения Путина, врага – в итоге получилось – либерализму (хоть начинал Путин либералом). Поэтому за ловкость персонажа Ан. Дмитриева можно похвалить. Можно, подобно, похвалить за что-то такое же тех либералов, которые уехали из России, начавшей военную операцию по денацификации Украины: у них есть шанс кого-то обмануть, что они – патриоты России, не смогшие, наконец, перенести очередной виток фашизации, мол, России. За возможность похвалить их за хитрость или удачный самообман, я рад, что ошибся было относительно рассказа Гаршина. (А название статьи я придумал до начала её писать, и не хочется что-то название изменять.) 25 марта 2022 г. * - За что вы Перова так припечатали. Именно его картины несмотря на гладкопись очень экспрессивны. Кстати, Перов был немцем по национальности, отсюда экспрессивность, монохромность композиции, любовь к мелким деталям и непропорциональность его фигур. Обратите внимание на непропорционально большие головы, он учился, а следовательно знал правильные пропорции, умел их соблюдать. Кстати у большинство передвижников пропорции правильные, вероятно немецкие корни заставляли корежить натуру ради экспрессии, но так как время экспрессионизм еще не настало, а время немецкого ренессанса давно прошло, ему, как и другим немецким художникам по всему миру приходилось шифроваться.- В самом деле. Если дети лет 10-ти, то должно б было быть 7 голов в росте. А у Перова – гораздо меньше.
Как же объяснить, что мне это не бросилось в глаза? – Наверно, тем, что по сравнению с этой диспропорцией сюжет очень кричит. (Если в литературе есть искусство слова и искусство вымысла, то в живописи – искусство изовыражение и искусство, опять же, вымысла. И там, и там искусство вымысла не специфично для обоих искусств. И, наверно, потому не так уж действенно, если не сильно отрывается одно от другого. Но у обличающих передвижников искусство вымысла очень уж выпячивается. До затмевания специфичного для живописи искусства. Поэтом, если в изовыражении и есть резкий прорыв {"Изображение слишком большой круглой головы говорит о чрезмерной склонности самовосприятия через социальный статус в обществе... Неудивительно, что изображение огромной круглой головы больше присуще маленьким детям, причем отличающимся особым послушанием и чрезмерной зависимостью от взрослых. Большой размер головы у взрослых указывает на продолжающуюся зависимость от других и утрированную склонность к подчинению” - https://psy.wikireading.ru/7976}, то он гасится ещё более превосходящим резкость изовыражения резкостью вымысла.)Потому же и получается впечатление, что перед вами яркий пример произведения прикладного искусства, цель которого, усилить известное переживание. Тут – сострадания обездоленным. То есть искусство второго сорта. И не замечается скрытый смысл: что скоро-скоро мы, прогрессивные, докричимся до богатых, и они сменят строй на более справедливый. То есть остаётся скрытым подсознательный идеал типа трагического героизма. У Высоцкого через сто лет, такого же типа идеал (разбудить народ к гражданской активности) брезжил гораздо больше (как ЧТО-ТО, словами невыразимое), потому что его сорванный голос был вровень с "проблемной напряженности замыслов и намерений”, с подсознательным идеалом настоящего социализма, с приматом самодеятельности над централизмом. 27.03.2022.
|
|
16.05.2022 |
|
|
15.05.2022 |
|
|
14.05.2022 |
|
|
13.05.2022 |
Психотехника действенности фейков
|
|
12.05.2022 |
Спор с автором термина «конструктивизм»
|
|
11.05.2022 |
|
|
09.05.2022 |
Предвысоцкий Венгерской революции 1919 г.
|
|
08.05.2022 |
Кроксворд, регбус, большая промблема
|
|
07.05.2022 |
|
|
05.05.2022 |
|
|
04.05.2022 |
|
|
03.05.2022 |
|
|
01.05.2022 |
Огрызнёмся-ка ещё раз в защиту Шишкина
|
| << 21|22|23|24|25|26|27|28|29|30 >> |
 |
Редколлегия | О журнале | Авторам | Архив | Статистика | Дискуссия
Содержание
Современная русская мысль
Портал "Русский переплет"
Новости русской культуры
Галерея "Новые Передвижники"
Пишите
|
© 1999 "Русский переплет"
