"Если
ты такой умный, почему такой бедный?"
(Из современного фольклора)
Разрешите представить: Олесь Федорук, научный
сотрудник львовского филиала Украинской Академии Наук. Месячный оклад (в
долларовом исчислении) - $70.
Его супруга, Олена Федорук, зав. отделом
Национального Музея во Львове. Оклад - $40.
Таким образом, месячный бюджет семьи молодых львовских ученых
составляет около $110. Делим эту сумму на два - $55. Недавно украинский
парламент утвердил прожиточный минимум для граждан нашей страны. Он равен $63.
Следовательно, сегодняшнее поколение львовских ученых живет за чертой бедности.
Молодой талант получает высшее образование, заканчивает аспирантуру, защищает
кандидатскую диссертацию - и вместо того, чтобы распространять цвета украинской
науки по всему свету, вынужден считать копейки в собственном кармане.
Институтские преподаватели, старшие и младшие научные сотрудники,
"технари" и гуманитарии решают с утра и вечера общую для всех проблему: как дожить до следующей
получки.
Научный потенциал Львова поражает. 10 вузов, 15 академических учреждений, 12 научных центров, 19
научно-исследовательских институтов, 3 научных библиотеки. Это означает, что
так же, как семья Федоруков, во Львове перебиваются с хлеба на воду тысячи (!)
элитных специалистов. Государство не хочет платить им денег, а Львов не может.
Когда-то, в хрущевские времена, Львов был превращен в своего рода украинский
Нью-Лэнарк, в один из показательных центров советской цивилизации. Институты и
научные центры росли, как грибы. Их деятельность обеспечивалась финансовой
мощью громадного государства. Львовская наука работала не на свой регион, а
на многомиллионного "советского
трудящегося". Тогда никому и в голову не приходило задуматься, нормальна
ли такая концентрация ученых голов на территории областного города. Ведь
предполагалось, что пройдет еще пару десятков лет, и Галичина окончательно
растворится в планетарном союзе народов под названием СССР.
Но вот с советской властью было покончено. Наступили великие
независимые времена. И выяснилось, что Львов просто не в состоянии прокормить
тот переизбыток научной интеллигенции, который образовался на его территории.
Автору этих строк иногда приходится бывать в Москве. Сегодняшняя Россия тоже не
балует своих ученых, однако почти каждый работающий московский кандидат наук
получает, помимо основной, еще одну зарплату - от столичного правительства (так
называемый "лужковский" грант). Москва - гигантский мегаполис,
баснословно богатый город. Львов с его скудным городским бюджетом не может
позволить себе такого щедрого меценатства. В итоге львовские научные кадры
превратились в интеллектуальный пролетариат, а, попросту говоря, в нищих с
кандидатскими дипломами в кармане, кормящихся за счет более удачливых
родственников или огородного урожая с собственного дачного участка.
Встречаюсь со своим многолетним знакомым, доцентом Дрогобычского педагогического
университета Александром Труханенко.
- Здравствуйте, коллега, давно не виделись. Как живете, на что
существуете?
В ответ доцент Дрогобычского педагогического
университета сообщает, что существует на четверть ставки в $12 и пенсию в $32,
которую ему начислили за двадцать лет работы в украинской Высшей школе. Не веря
своим ушам, обращаюсь в бухгалтерию этого педуниверситета и получаю следующую
информацию:
оклад профессора, доктора наук - $110
доцента, кандидата наук - $82
старшего преподавателя, кандидата наук - $75
ассистента, кандидата наук - $65
Это в теории, на бумаге, и без учета ПДВ. На
практике большинство указанных ставок делится между двумя, а то и тремя
сотрудниками. В научных коллективах то и дело вспыхивают недостойные денежные
свары. Солидные люди, доценты с кандидатами вынуждены искать приработка на
стороне. Приглашение в заграничный вуз расценивается, как подарок судьбы. Самое
известное имя в сегодняшних украинских научных кругах - Джордж Сорос,
контролирующий научные мозги на всем постсоветском пространстве. Его эмиссары
вездесущи. Соросовский фонд "Вiдродження" стал фактическим спонсором
любого перспективного начинания в
нынешней украинской науке. Выиграть соросовский грант, стать членом института
"Открытое общество", получить звание "соровского
профессора" означает возможность достойного существования и реальной
научной деятельности. Однако результаты этой деятельности достаются уже не
Украине. Они приумножают чужое, а не отечественное богатство. Запад на то и
Запад, а Сорос на то и Сорос, чтобы рассчитывать свои капиталовложения с точностью
до цента. Мечтающих получить соросовский грант тысячи, получают его единицы.
Остальная часть украинской научной интеллигенции влачит почти библейское
существование.
Что же это за национальная независимость такая, если
она обернулась обнищанием интеллектуальной элиты новообразованной страны?
Ученых, положим, и в советские времена не слишком сытно кормили, но оклад
доктора наук равнялся тогда окладу директора крупного предприятия, а
финансирование некоторых отраслевых наук достигало 25 бюджетных процентов.
Сегодня же мы видим, как двести работников Национальной Академии Украины
пикетирует Кабинет министров с требованием выделить на науку хотя бы 1,7% от
валового дохода "державы". "Не плюйте на науку!",
"Сохраните науку Украины!", "Увеличить финансирование науки до
1,7% ВВП согласно закону о науке!" - гласят плакаты. "Правительство
бездумно уничтожает фундаментальную науку в стране, без которой невозможен
какой-либо технический прогресс, власть ведет антисоциальную политику, нарушает
законы, работает против будущего Украины" - сообщает сбежавшимся
корреспондентам активист профсоюза НАНУ Анатолий Москаленко.
И что возразишь на это? В проекте украинского
госбюджета-2002, принятом в первом чтении, расходы на науку составляют 0,28%
ВВП. В прошлом году - 0,31%. Вот такими сотыми процента живут сегодня
украинские науковцы.
Разница в материальном положении преподавателя-кандидата
наук и "просто преподавателя" исчисляется в украинских вузах
смехотворной суммой. Посвящу, пожалуй, читателя "РП" в процедуру
получения этого самого кандидатского звания:
Пишется научная диссертация. На какую тему - никого
особенно не интересует. Централизованная научная координация приказала в
постсоветских государствах долго жить, поэтому тему можно позаимствовать хоть с
потолка. Главное, чтобы объемные параметры диссертации совпадали с требованиями
украинского ВАК.
Затем эта диссертация (за деньги диссертанта,
разумеется) издается в виде монографии.
Назначается так называемая предзащита. Автор тратит
последние семейные средства на приглашение рецензентов, оппонентов, получает
"добро" на защиту, и вот она, счастливая минута: решение Ученого
Совета "присвоить такому-то степень кандидата наук". Проходит еще
три-четыре месяца, и заоблачный киевский ВАК подтверждает решение местного
Ученого Совета.
Потрачена бездна усилий, времени и средств. Если
диссертант честен перед своими научными богами, из жизни вычеркнуты три года
круглосуточного сидения в лабораториях и библиотеках. Семейные сбережения
исчерпаны до дна. Но зато в обществе появляется первоклассный специалист,
лучший на данное время. Он владеет языком современного знания, держит руку на
пульсе его новейших открытий, методологий, течений. Он - интеллектуальный "золотой запас" нации.
Как же оплачивает ему украинское государство его научный подвиг?
Оно добавляет к его зарплате 6-8 долларов!
Воистину, при таких условиях в науке остаются либо
святые подвижники, либо бездари,
согласные на любые четверть ставки, только бы ничего не делать. Как поступает в
таких обстоятельствах уважающий себя украинский ученый? Перестает быть таковым.
Он либо замыкается в горестной нищете, либо бросается в пучину выгод и дел:
коммерция, маклерство, политика, издание журнала "Ученый и деньги".
Проходит некоторое время, и он уже с достоинством смотрит в глаза своим близким
и самому себе. Достроен собственный дом, в гараже новая машина, и уже заказаны
билеты на чартерный рейс в Анталию. А то, что государство потеряло еще одну
научную единицу, обеднело на толковую, высокообразованную, талантливую голову - это, как говорится, его
проблемы. Перефразируя древних, каждая страна имеет ту научную интеллигенцию,
которую она заслуживает. Вот и получается, что под возгласы о независимости и
национальном украинском гении, конкретные носители этого гения посажены на голодный
паек в 0,28 бюджетных процента.
Еще одно горестное наблюдение: сегодня трудно найти
выпускника украинского вуза, который работал бы по специальности. Во Львовском
Политехническом Университете есть кафедра "Лазерные технологии".
Автор этих строк поинтересовался судьбой ее воспитанников. Выяснилось, что из
32-х выпускников двух последних лет нашел
оплаченное применение своим знаниям только один человек. То же самое в девяноста
случаях из ста: вузовские мощности Львова продолжают производить по инерции
отряды первоклассных специалистов, которые реальному уровню народного хозяйства сегодняшней Украины не
нужны. Они трудоустраиваются где угодно и кем угодно, спрятав свой диплом в дальний ящик письменного стола. Известный
львовский публицист и любимец автора этих строк "Юзьо з Поступу"
разразился недавно по этому поводу великолепным пассажем:
"
Е така фiльозофська школа, котра вчить, жи не все таким, як ми його уявля мо, i
не все служить для тоi мети, для якоi, ми дума мо, воно служить. Злуда пiдстерега
нас повсюдно. Як що хтось закiнчив "Полiтехнiку", то буде працювати
iнженером? Злуда. Iз таким сами успiхом вiн може торгувати на базарi."
("Поступ", 2002, N 178.)
И далее "Юзьо" рисует образ страны, где
все химерично, "наоборот", и никто не занимается тем, чем ему
положено зантиматься по званию, образованию и профессии: дипломированные
артисты работают поездными проводниками, бывшие проводники подались в политику,
а политики мечтают устроиться в налоговую инспекцию; вы думаете, что ваш
стрижет парикмахер, а он на самом деле кандидат технических наук, но завтра
окажется с двумя ящиками водки на варшавском вокзале; и так далее, и тому
подобное. Львовские научно-исследовательские институты существуют сегодня в основном
на то, что сдают свои помещения в аренду разным торговым структурам. Заходишь в
какой-нибудь, вчера еще известный на всю Украину НИИ - и не можешь понять, попал
ли ты по указанному адресу. Справа кафе, слева зал с игральными автоматами, на
втором этаже какая-то хитромудрая вывеска со словом "Tour" в
середине, и, наконец, вот она, дирекция института, в трех комнатках с
обшарпанной мебелью времен военного коммунизма и со снесенным сюда лабораторным
оборудованием. Научных заказов нет и не предвидится. Кто их будет делать, если
во Львове прекратилась всякая промышленность, а, например, Дрогобычский
долотный завод никак не может продать себя в чьи угодно частные руки. Это
просто поразительно, как быстро Львов превратился из кузницы
инженерно-технических кадров в сплошной "Trade Mark", где продается и
покупается не то, что производят сами львовяне, а то, что производят и привозят
сюда другие.
Не хотелось бы заканчивать этот очерк на грустной
ноте. Научный, студенческий, инженерно-технический Львов все-таки существует.
Но он существует не благодаря, а вопреки обстоятельствам. В этот город вложено
слишком много культуры и трудового таланта предыдущих поколений, чтобы его
нынешние ученые превратились в аграриев-огородников, изучающих исключительно
пособия по выращиванию овощей и кролиководству. Настанут лучшие времена. Все
стабилизируется. Львов, Украина, ее интеллектуальный потенциал найдут свое
место в третьем тысячелетии и в европейском мире. Однако, подозреваю, это будет
далеко не лидирующее место. Запуск собственных спутников и космических ракет в
Украине на ближайшее время не предвидится. Впрочем, пару месяцев тому назад
новые украинские специалисты запустили одну такую ракету. По чужому самолету.
ЕРДИТЫЕ
АЗЯТ
