Х У Д О Ж Е С Т В Е Н Н Ы Й С М Ы С Л
ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Соломона Воложина
31.07.2020 |
|
30.07.2020 |
|
29.07.2020 |
С чего Сальвадор Дали начинал в сюрреализме
|
28.07.2020 |
Рождение сюрреализма у... левых
|
27.07.2020 |
Недостаток как продолжение достоинства
|
26.07.2020 |
Быть логичным не значит быть правым
|
25.07.2020 |
|
24.07.2020 |
|
24.07.2020 |
В связи с дискуссией о Мемориале подо Ржевом
|
22.07.2020 |
Подумаем Вместе. Я - с клавиатурой.
|
21.07.2020 |
|
20.07.2020 |
Почему Леонардо да Винчи гений
|
19.07.2020 |
|
18.07.2020 |
|
17.07.2020 |
Ошибка Фаворского Я уже сильно рискую, делая ставку на такую сомнительность, как художественность только в том случае, когда в произведении есть следы подсознательного идеала автора. Уж больно мутная это категория – подсознательное. А теперь я хочу заявить, что стоит различать разные степени подсознательности идеала. А именно. Для преимущественно артиста он более спрятан от сознания художника, чем для не преимущественно артиста. Вот такая заявочка, ни много ни мало. А берусь я продемонстрировать пользу такого различения на уже рассмотренной (см. тут) гравюре Фаворского. И поможет мне в демонстрации одна ошибка в рассказе самого Фаворского об этой гравюре: "Между прочим, Ивана я взял пожилым, хотя можно было изобразить его юношей. Но мне изобразить двух юношей не хотелось. Я взял его пожилым и наградил (да это и по Пушкину) таким скептицизмом и иронией. Поэтому, когда Альбер говорит: “Повесить его!”, Иван отвечает: “Да, да, повесить!”, а сам верит в то, что совсем не повесят. Когда Альбер кричит: “Повесить!” и протягивает руку, тут было трудно мне, потому что стоящие двое — Иван и Жид — читались подряд от Альбера: Альбер, Иван и Жид. А мне нужно было читать так: Альбер, Жид и третий, стоящий в про- межутке, Иван. Мне кажется, что мне это удалось, хотя сперва не выходило” (Литературно-теоретическое наследие. М., 1988. С. 348). А как у Пушкина? Альбер Как! отравить отца! и смел ты сыну... Иван! держи его. И смел ты мне!.. Да знаешь ли, жидовская душа, Собака, змей! что я тебя сейчас же На воротах повешу. Жид Виноват! Простите: я шутил. Альбер Иван, веревку. Жид Я... я шутил. Я деньги вам принес. Альбер Вон, пес! Жид уходит. Ивана вообще нет в диалоге. В чём дело? В том, что Фаворскому Добро не предмет интереса. Самому-самому подсознательному в душе Фаворского интерес – в Зле. Как его столкнуть с чем-то, чтоб результат (катарсис) у восприемника вызвал такое смутное переживание, которое обычный человек понимает как аморальность. Ницшеанство ("над Добром и Зло") называли аморальным уже за то, что оно нейтрально, а не за Добро. Кто за зло, те вообще сатанисты. Тех Фаворский осознано отрицал: "…я не представляю, как изображать абсолютное зло и остаться чистым” (Там же. С. 252). А себя считал чистым, подсознательно отмечая, что метафизическое принципиально недостижимое иномирие ницшеанское (только тем и достижимое, что творец {и восприемник-сотворец}умеет, - один умеет образ дать, другой умеет подсознанием образ воспринять), - иномирие никакого реального зла принести не может. Вот художник и – чистый. Аж самому Гитлеру-художнику (а он в живописи настоящий ницшеанец) никто не пеняет, что в картинах он аморален. Но чтоб из обычности (с Добром) в иномирие попасть, нужно больше внимания уделить не Добру, а Злу. Для этого Фаворский аж сделал революцию в графике. "Фаворский являлся родоначальником русской ксилографии. Вообще принцип изготовления печатной формы в высокой печати заключается в том, чтобы углубить те места, которые при печати должны остаться белыми. Таким образом, это печать с рельефа, печатающие элементы которого выше пробельных мест. До Фаворского ксилография была чисто технической, ею в основном пользовались лишь для репродуцирования изображения, и она была "обрезной", то есть ксилографы имитировали в гравюре чёрные линии и штрихи на белом, обрезая дерево вокруг них. Фаворский же разработал свой уникальный стиль гравирования, нарезая белые штрихи на чёрном, что возвело ксилографию в жанр самостоятельного направления в изобразительном искусстве” (https://artpriced.ru/biografiya/favorskiy_vladimir_andreevich). Но иномирие при этом осталось у Фаворского в такой глубине, что он мог твёрдо осознавать, что всё он делает ради красоты. Однако и из такой глубины то подсознательное распорядилось параллельно наделить пушкинского Ивана добротой (каковая у Пушкина не прочитывается) плюс наделить Ивана у себя на гравюре неким несуществованием при присутствии. В другом месте Фаворский сумел сказать, как он этого достиг: "…у меня были такие трудности: все время читалось подряд — Альбер, Иван и Жид; а мне нужно было, чтоб за Альбером следовал Жид, а уж потом Иван. В таком порядке мне нужно было, чтобы их воспринимал зритель. И я заслонил Ивана светом из окна и, мне кажется, добился того, чего хотел” (https://biography.wikireading.ru/31594). Фаворский. Одна из иллюстраций к “Скупому рыцарю”. 1959-1961. Альбер бросает на Жида сноп света своей рыцарской чести. И Жид бежит. Иван в этом снопе света теряется. Но мне пришлось добавить контрастности, что добиться непререкаемой доказательности иллюстрации слов Фаворского. На неискажённой же гравюре всё не так плакатно ясно. – Да, впечатление, что рыцарь бросает свет влево от себя. Это обеспечено тем, что равны расстояния от его левой ладони да самых освещённых мест вверху и внизу тела Ивана. Ладонь Альбера для того и ниже окна, которое на самом деле обеспечивает освещение Ивана. На то же (будто свет - от ладони) работает и тень на стене от двух копий. На исчезновение Ивана работает и какая-то одинаковость штриховки Ивана в тени и стены за его левым плечом. Иван тут со стеной как бы сливается. В общем, более-менее обеспечено. Зато какая безоговорочная красота резьбы по дереву! Красота исполнения. Чем в первую очередь гордится артист. 2 июля 2020 г.
|
16.07.2020 |
|
15.07.2020 |
|
14.07.2020 |
|
13.07.2020 |
|
12.07.2020 |
|
<< 51|52|53|54|55|56|57|58|59|60 >> |
Редколлегия | О журнале | Авторам | Архив | Статистика | Дискуссия
Содержание
Современная русская мысль
Портал "Русский переплет"
Новости русской культуры
Галерея "Новые Передвижники"
Пишите
© 1999 "Русский переплет"