22.06.2021
21:15

Люблю себя любимого

21.06.2021
18:18

Это скучное-скучное голубое небо

20.06.2021
12:22

Боже! До чего же я ничтожен! (Рассуждения о Бабеле)

19.06.2021
11:40

Сравнение серого с Серовым

18.06.2021
21:31

Анти Лёля Городная

17.06.2021
12:14

Почему покончил с собой Борромини

16.06.2021
12:47

Неожиданная нынешняя актуальность романа «В окопах Сталинграда»

15.06.2021
11:47

Поэтесса Слепакова

11.06.2021
10:36

"Патриотическое" стихотворение Ахматовой

10.06.2021
10:23

Бунт на корабле. (О «малых голландцах».)

09.06.2021
17:49

Его хвалят, хвалят. Лубенникова

08.06.2021
12:26

Прелесть зауми. (Фильм «Два в одном» Киры Муратовой)

07.06.2021
16:24

Польза глуховатости. (Фильм «С училища»)

06.06.2021
10:00

Попробуем разоблачить Кандинского

 

Он написал о своей “Композиции 6”.



Кандинский. Композиция 6. 1913.

А есть правило придавать лишь вспомогательное значение словам творца вне “текста” его произведения. Ибо самое главное – в странностях “текста” – намёки на подсознательный идеал, которого в сознании нет. Вот и попробуем, что из словесного текста можно извлечь полезного, то есть для открытия подсознательного идеала.

"Эту картину я носил в себе полтора года и часто принужден был думать, что не смогу ее исполнить. Отправной точкой был "Потоп". Отправной точкой стала картина на стекле, которую я написал более всего для собственного удовольствия. Там изображены различные предметные формы, частью забавные (мне доставляло удовольствие смешивать серьезные формы с забавной внешней выразительностью): обнаженные фигуры, ковчег, животные, пальмы,



Фото картины на стекле “Потоп”.

молнии, дождь и т. д.” (http://www.kandinsky-art.ru/library/isbrannie-trudy-po-teorii-iskusstva55.html#bookmark1).

Странностью является то, что, хоть изображается беда, у Кандинского настроение "удовольствия” и его развлекает нечто "с забавной внешней выразительностью”. Наверно развлекает, что женщина – головою вниз, что пантеры – перекувырнулись… – Плевать на огромность беды. Мир плох. Он не стоит сожаления. Значит, есть иной мир. – Я поймал Кандинского на прорвавшемся сокровенном?

"Когда картина на стекле была готова, у меня возникло желание переработать эту тему для композиции, и тогда мне было более или менее ясно, как это следует делать. Очень скоро, однако, это чувство исчезло, и я потерялся в материальных формах, которые писал лишь для того, чтобы прояснить и возвысить образ картины. Вместо ясности я получил неясность”.

Что значит "возвысить”?

Бог людей наказал потопом за массовый разврат. У Бога были возвышенные цели. Он дал спастись праведнику Ною. И с ним и его потомками он задумал заключить завет более хорошего поведения людей.

А как же с "забавной” стороной изображения, с издевательской? Материальность этого издевательства что: оказалась ерундой? В ерунде Кандинский "потерялся”? Он знает, что ничего хорошего из завета Бога с Ноем не вышло. Значит, надо не просто (материально) издеваться, а и отринуть и результат завета? Надо иначе "возвысить”, чем замышлял Бог – новый мир (который, факт, не получился)? Надо "возвысить” вообще в иномирие?

"В нескольких эскизах я растворял вещественные формы, в других пытался достичь впечатления чисто абстрактными средствами”.

То есть я угадал. Издевательство в материальных формах над Этим проклятым миром – это слишком слабо, низко. Надо выше.

Казалось бы, можно торжествовать (я же считаю Кандинского ницшеанцем). Но рано.

"Но ничего не выходило. Это случилось только потому, что я все еще находился под властью впечатления потопа, вместо того чтобы подчинить себя настроению слова "Потоп". Мною руководило не внутреннее звучание, а внешнее впечатление. Спустя несколько недель я сделал новую попытку, но опять без успеха. Я воспользовался испытанным средством — на время отложить задачу, чтобы иметь затем возможность внезапно посмотреть на лучшие из эскизов новыми глазами. Тогда я увидел верное в них, но все еще не мог отделить ядро от скорлупы. Я напоминал сам себе змею, которая никак не может сбросить старую кожу. Кожа выглядит уже бесконечно мертвой — и, однако, она держится”.

Наверно, в попытках "растворял вещественные формы” и "абстрактными средствами” было мало удачи и растворения и абстракции.

Там есть такая сноска комментатора:

"В Городской галерее Ленбаххауз (Мюнхен) хранятся девять карандашных эскизов к картине”.

Если б я их нашёл, можно было б удостовериться.

Но дальше.

"Так держался полтора года в моем внутреннем образе чуждый элемент катастрофы, называемый потопом”.

Потому "чуждый”, что слишком предметный. То есть слишком мало отстранения от этого человеческого несчастья, ибо человеческое Кандинскому отвратительно.

"Картина на стекле была в это время на выставках. Когда она вернулась и я вновь ее увидел, то испытал то же внутреннее потрясение, которое пережил после ее создания. Но я уже был предубежден и не верил, что смогу сделать большую картину. Однако время от времени я бросал взгляд на картину на стекле, которая висела рядом в мастерской. Каждый раз меня потрясали сначала краски, а затем композиция и рисуночные формы, сами по себе, без связи с предметностью”.

То есть, глядя на картину на стекле, он умудрялся представлять другую, беспредметную, удовлетворяющую его ненависть к людям.

"Картина на стекле отделилась от меня. Мне казалось странным, что я ее написал, и она воздействовала на меня точно так же, как некоторые реальные предметы и понятия, обладавшие способностью посредством душевной вибрации вызывать во мне чисто живописные представления и, в конце концов, приводившие меня к созданию картин”.

Он накачивался волей к изображению полной беспредметности, как к адекватному способу выразить ненависть к человечеству. Правда, признаваться в ненависти было нельзя, что и объясняет некое юление текста. Зато можно было акцентировать внимание читателей на духовности тяги выразить эту ненависть. Духовности, не душевности.

"Наконец, настал день, когда хорошо знакомое тихое внутреннее напряжение дало мне полную уверенность”.

Вот эта духовность!

"Я быстро, почти без поправок, выполнил решительный последний эскиз, который принес мне большое удовлетворение”.

Сноска к этому предложению такая:

"По-видимому, это находящаяся в мюнхенском собрании "Импровизация. Потоп" (95 х 150)”.



Кандинский. Импровизация. Потоп. 1913.

Соотношение сторон 95 к 150 = 0,63, а соотношение репродукции в программе Paint 440 к 680 = 0,647. Близко. Можно думать, что это одно и то же произведение.

Тут от предметного остался только намёк на струи дождя.

"Теперь я знал, что при нормальных обстоятельствах смог бы написать картину. Я еще не получил заказанный холст, как уже занялся подготовительными рисунками. Дело шло быстро, и почти все получалось удачно с первого раза. В два или три дня картина в целом была готова. Великая битва, великое преодоление холста свершилось”.

Что есть "великая битва”? – Битва с предметностью картины на стекле. Величие состоит в масштабе (беспредметностью) отрицания человеческого мира.

Раз Кандинский не мог людям сказать, как он их ненавидит, можно себе представить, какие чувства в нём бурлили от простой, казалось бы, беспредметности. Больше чем столетнее существование абстракционизма притупило в нас чувство шока, что можно ТАКОЕ нарисовать. А Кандинскому это было и свежо, и тем хорошо, что давало возможность “кричать” о своей ко всем ненависти, а никто ему адекватно не отвечал. – Полная свобода от человечества!

"Если по какой-то причине я не смог бы тогда продолжить работу над картиной, она все же существовала бы: все основное было уже сделано. Затем началось бесконечно тонкое, радостное и вместе с тем чрезвычайно утомительное уравновешивание отдельных частей”.

Вот бы раскололся человек раскрыть, что это такое. – Вместо этого – болтология. Я её пропущу.

"В картине можно видеть два центра:

1. слева — нежный, розовый, несколько размытый центр со слабыми, неопределенными линиями,

2. справа (несколько выше, чем левый) — грубый, красно-синий, в какой-то мере диссонирующий, с резкими, отчасти недобрыми, сильными, очень точными линиями.

Между двумя этими центрами — третий (ближе к левому), который можно распознать лишь постепенно, но который в конечном итоге является главным центром. Здесь розовый и белый вспениваются так, что кажутся лежащими вне плоскости холста либо какой-то иной, идеальной, плоскости. Они, скорее, парят в воздухе и выглядят так, словно окутаны паром”.



Я так не чувствую. А Кандинский настаивает:

"Подобное отсутствие плоскости и неопределенность расстояний можно наблюдать, например, в русской паровой бане. Человек, стоящий посреди пара, находится не близко и не далеко, он где-то. Положением главного центра — "где-то" — определяется внутреннее звучание всей картины. Я много работал над этой частью, пока не достиг того, что сначала было лишь моим неясным желанием, а затем становилось внутренне все яснее и яснее”.

Строго говоря, я и розового не вижу. И нигде в интернете нет копии с именно розовым.

Мне вообще кажется, что я эту вещь Кандинского уже раскрыл. И его недостоверные для меня слова есть просто забивание Мике баков.

"Небольшие формы в этой картине требовали чего-то дающего эффект одновременно очень простой и очень широкий ("largo"). Для этого я использовал длинные торжественные линии, которые уже употреблял в "Композиции 4". Я был очень рад увидеть, как это, уже раз использованное, средство дает здесь совершенно иной эффект. Эти линии соединяются с жирными поперечными линиями, рассчитано идущими к ним в верхней части картины, и вступают с последними в прямой конфликт”.

Ну конфликт с жирными поперечными есть не только в верхней части. А в верхней не все жирные поперечные пересекают что-то. Всё как-то неточно в словах Кандинского. Я совсем не чувствую конфликта, хоть он мне и нужен для нейтрализации слов "длинные торжественные линии”. – Торжество тут не изображено, а одухотворено: иномирие.

"Чтобы смягчить слишком драматическое воздействие линий, т. е. скрыть слишком назойливо звучащий драматический элемент (надеть ему намордник), я позволил разыграться в картине целой фуге розовых пятен различных оттенков. Они облачают великое смятение в великое спокойствие и придают всему событию объективность”.

Для меня это тоже не очевидно. С, повторяю, несуществованием тут розового. Но нежелание драматизировать льёт воду на мою мельницу отстранённости иномирия Кандинского от всего житейского.

"Это торжественно-спокойное настроение, с другой стороны, нарушают разнообразные пятна синего, которые дают внутреннее впечатление теплоты. Теплый эффект цвета, по природе своей холодного, усиливает драматический элемент, однако способом, опять-таки объективным и возвышенным”.

Чушь, по-моему. Нет тёплого эффекта холодного синего.

"Глубокие коричневые формы (особенно слева вверху) вносят уплотненную и абстрактно звучащую ноту, которая напоминает об элементе безнадежности. Зеленый и желтый оживляют это душевное состояние, придавая ему недостающую активность”.

То есть опять итоговое ноль. И "уплотненную” и "недостающую” имеют противоположные ауры, хоть относятся к одному и тому же, к коричневым формам.

Вообще темнота речи Кандинского обусловливается тем, по-моему, что Этот мир он ненавидит, находясь в нём, и совершенно к нему равнодушен, “представляя” его из неосознаваемого метафизического иномирия.

"Я применял сочетание гладких и шероховатых участков, а также множество других приемов обработки поверхности холста. Поэтому, подойдя к картине ближе, зритель испытывает новые переживания”.

Ну-с, это нам в репродукции не дано.

"Итак, все, в том числе и взаимно противоречащие, элементы уравновесились, так что ни один из них не берет верх над другими…”.

То есть "уравновешивание отдельных частей” Кандинский всё-таки раскрыл.

"…а исходный мотив картины (Потоп) был растворен и перешел ко внутреннему, чисто живописному, самостоятельному и объективному существованию. Не было бы ничего более неверного, чем наклеить на эту картину ярлык первоначального сюжета”.

Не знаю. Мне сведение о Потопе оказалось необходимым. Я понял всю ненависть Кандинского к какому бы то ни было человеческому несчастью.

"Грандиозная, объективно совершающаяся катастрофа есть в то же время абсолютная и обладающая самостоятельным звучанием горячая хвалебная песнь, подобная гимну нового творения, которое следует за катастрофой”.

А это просто ложь, дипломатический ход, чтоб не испортили жизнь разозлившиеся люди. Или Кандинский освободил себя от каких бы то ни было обязательств перед людьми, как японские камикадзе? Наверно, второе.

Читая романы ницшеанцев, например, “Голод” Гамсуна, прямо сопереживаешь идущему на смерть главному герою, в душе словно звучит "хвалебная песнь”. С картиной “Композиция 6” я бледную тень такого переживания испытал. Но таки испытал!

Это картина, конечно же художественна, ибо выражает собою ЧТО-ТО, впрямую словами невыразимое – иномирие. Что я знал про это заранее, не считается.

 

Если б комментатором текста Кандинского был я, я б так истолковал картину.

Это выражение крайнего отрицания (распредмечиванием) ценности библейского Потопа, после которого всё-таки такого разврата, как в допотопное время, больше не было. Почему о Потопе речь? Потому что можно угадать ковчег (в виде полумесяца) слева внизу и дождь в виде параллельных прямых. Крайнее отрицание обусловлено оценкой Кандинского нынешнего положения в Этом мире: “Ничего у Бога не получилось и принципиально не получится. Всё становится только хуже”. Подсознание художнику шепчет, что спасение не после христианского Апокалипсиса и Второго пришествия. Христианству больше верить нельзя. Спасение – воображаемое перенесение в иномирие, тоже метафизическое, как у христианства, но без Бога. Потому воображаемое, что то иномирие принципиально недостижимо. Возможно лишь дать его образ. И в этой картине он не дан. Дано лишь “фэ” презренному (тёмным цветом вверху) божьему усилию наказать презренный же (ненасыщенностью светлых цветов внизу) Этот мир, где главный – человек. Презренность усилена ещё и распредмечиванием. Никаких фигур Бога, ангелов и архангелов в почти чёрных коричневых пятнах верха. Никаких людей, животных и иной земной жизни в доходящих до бесцветности светлых пятнах низа. Всему, сотворённому Богом или имеющему какое-то к нему отношение – своё нет! Верхнему – темнотой, нижнему – ненасыщенностью цветов.

А как же с истаиванием там и сям между верхом и низом тяжёлого тёмно-коричневого и – противоположно – как же с тем, что наливается где-то около середины полной силой цвета синий, жёлтый, красный, бывшие внизу бледными? – А это жалкие прошлые провалившиеся исторические потуги Бога людей исправить: испепелением Содома и Гоморры, первым пришествием Христа, вдохновением на освобождение Гроба Господня… – Всё – напрасно! Божественный порядок заключается в присутствии в Этом мире Зла. Он достоин общего взрыва. И перед нами эта готовность – предвзрыв. Взрыв после которого подсознательно художником и зрителями “понимается” такой силы, что он вышвырнет всех в метафизическое иномирие.

А Кандинский – пророк возможности это представить, такой духовной способности у человечества (образ – треугольник {так придумал художник: вверху – продвинутые}), если возможен эстетический прогресс (движение треугольника вверх, а вверху – духовное постижение {озарение насчёт подсознательного идеала автора, если по-моему}), - эстетический прогресс, никак не связанный с земными делами.

Очень трезв и жесток так представляющийся Кандинский. И русская душа настоящего комментатора процитированного выше текста Кандинского не выдерживает этого, даже не додумав до безбожного иномирия, но чуя его. И принуждает приписать Кандинскому, что его бездушное (при всей духовности эстетики) Ничто заменено молчаливо на Третье пришествие – Святого Духа, на что-то теософское и символистское, действительно бытовавшее в царской России в начале ХХ века среди людей позитивных. Россия-де – страна благая. Не может она породить злыдня.

15 марта 2021 г.

05.06.2021
09:07

Читается, всё-таки, эта Нечитайло

04.06.2021
16:15

Вот это уж точно не пойму?

03.06.2021
08:56

Колобок, который ото всех ушёл

02.06.2021
12:36

Не читайте про Нечитайло, правды не напишут

01.06.2021
17:02

Ненависть к нам Киры Муратовой. (Фильм «Чеховские мотивы»)

31.05.2021
10:27

Насмешник Юон