19.07.2016
21:11

Скрытый смысл "романа" "Шкиль-моздиль".

12.07.2016
11:20

Как постичь и оценить художника?

29.06.2016
14:07

Як спiвав Василь Спiвак.

23.06.2016
12:34

"Предательский" к читателю Пушкин.

21.06.2016
13:28

Про одну муть Юлия Андреева.

20.06.2016
10:06

Хоть Михайлов и не гений...

18.06.2016
16:57

Легко вам всем...

18.06.2016
12:51

Проба вдохновиться.

17.06.2016
15:05

Аутизм по Слаповскому.

13.06.2016
10:04

Победа в поражении.

10.06.2016
14:43

"Фэ" креативному классу.

03.06.2016
16:35

Кто он, Питер Брук?

30.05.2016
14:04

Про Алексея Курганова.

28.05.2016
13:02

Ещё одна авантюра.

23.05.2016
16:43

Повторяемость идеостилей в веках.

21.05.2016
17:51

Нарываюсь...

20.05.2016
13:28

Про "Белеет парус одинокий".

16.05.2016
12:45

Торжество идеи значимости подсознательного.

"Искусства”, т. е. сознательной преднамеренности, недостаточно; необходимо “неистовство”, участие подсознательного; более того, одно оно и придает произведению совершенство. Мукаржовский.

Объявляю сразу: пишу не так, как обычно. Знаю, к чему хочу привести вас, читатель. К признанию определяющего значения подсознательного для искусства. Хочу похвастать, что мой размышлизм о подсознательности применения романтиками в своих стихах зыбких синтаксических связей и т.п. подтвердился мнением Мукаржовского, чешского эстетика и литературоведа.

Для этого мне надо начать очень издалека, со “Стансов” (1827) Баратынского (так стихотворение было почему-то поименовано при публикации).

Судьбой наложенные цепи Упали с рук моих, и вновь Я вижу вас, родные степи, Моя начальная любовь. Степного неба свод желанный, Степного воздуха струи, На вас я в неге бездыханной Остановил глаза мои. Но мне увидеть было слаще Лес на покате двух холмов И скромный дом в садовой чаще - Приют младенческих годов. Промчалось ты, златое время! С тех пор по свету я бродил И наблюдал людское племя И, наблюдая, восскорбил. Ко благу пылкое стремленье От неба было мне дано; Но обрело ли разделенье, Но принесло ли плод оно?.. Я братьев знал; но сны младые Соединили нас на миг: Далече бедствуют иные, И в мире нет уже других. Я твой, родимая дуброва! Но от насильственных судьбин Молить хранительного крова К тебе пришел я не один. Привел под сень твою святую Я соучастницу в мольбах - Мою супругу молодую С младенцем тихим на руках. Пускай, пускай в глуши смиренной, С ней, милой, быт мой утая, Других урочищей вселенной Не буду помнить бытия. Пускай, о свете не тоскуя, Предав забвению людей, Кумиры сердца сберегу я Одни, одни в любви моей.

Баратынский, правда, не романтик, а родственник "поэзии символистов” (http://feb-web.ru/feb/LITENC/ENCYCLOP/le1/le1-3351.htm). В том смысле, что благой идеал его находится аж в сверхбудущем, как у символистов, настолько плох, по Баратынскому, мир настоящий. Одно то, что он, - пусть из обедневших дворян, - но всё же вдруг взял и украл крупную сумму денег и выбросил себя из обычной жизни, многое должно сказать. Само название “Мара” удачно, "сливая субъективное с объективным и выводя его из реального” (http://feb-web.ru/feb/pushkin/critics/guk/guk.htm). Это – и объективное место рождения поэта, и наводит на субъективно недостижимый возврат в прошлое, то есть на недостижимость блага себе в будущем. Хоть, казалось бы, перед нами – материально – вот оно: возвращение и освобождение от былого. – А почему так? – А потому что дано "причудливо-запутанным синтаксисом” (http://feb-web.ru/feb/LITENC/ENCYCLOP/le1/le1-3351.htm). Вот первое четверостишие… Любовь-то ведь есть переживание. А в то же время она – "степи”. Причём, не то, чтоб "степи” открылись перед глазами. Нет. К ним, как к одушевлённым объектам обращаются: "Я вижу вас”. То же во втором четверостишии: обращение, как к одушевлённым, к своду неба, к струям воздуха. И ведь, казалось бы, отдалённые это и ускользающие вещи. Но нет! Если б было так, это был бы романтизм с его бегством (от здешности, от материальности) в такую нематериальность как своя прекрасная душа. А у Баратынского-то не так! Ощутимы они, струи воздуха, видимы и свод неба, и степь. Объективно это субъективное! Оно есть, но просто оно в страшной дали.

Всё очень необычно с обычной точки зрения. И по тому, ЧТО выражено, и по тому, КАК выражено.

Соответственно, публика недовольна:

"Так, в “Дамском журнале” 1827 года (ч. 22) была напечатана статья: “Письмо к Лужницкому старцу о быстрых успехах русской поэзии” за подписью “Ю — К-в”. Это — злобный разбор “Стансов” Баратынского с точки зрения классика-архаиста, ненавидящего “разноцветный, полосатый и клетчатый наряд века романтического, “поэзию” в новом и совершеннейшем вкусе”. Автор недоволен романтической оторванностью лирики от внешнего мира. Он разбирает начало “Стансов” (по первой редакции “Московского телеграфа”, 1828 год, № 2):

Обременительные цепи

Упали с рук моих — и вновь

Я вижу вас, родные степи,

Моя начальная любовь.

“Не правда ли, что печальный станс превосходен? Вы, может быть, спросите: из каких цепей вырвался поэт? где он находился? Читателю нет надобности знать об этом; первые два стиха картинны, новы и, следовательно, чудесны!” — издевается критик. — “Далее вы, верно, скажете, что родные степи не могут быть ни начальною, ни среднею, ни конечною любовью, равно как любовь не бывает ни степью, ни лугом, ни полем. Согласен: да это по-старинному; мир романтический есть мир превращений: там небылицы являются в лицах.

Но мне увидеть было слаще

Лес, на покате двух холмов,

И скромный дом в садовой чаще —

Приют младенческих годов.

Чувствуете ли, чувствуете ли, мой почтенный, сладость первого стиха, истинно пиитического? Где найдете вы подобные? Ах, слаще, слаще! нам не было бы вкуснее теперешнего, аще не следовала бы за тобою в садовой чаще... рифма-тиран...

Ко благу чистое стремленье

От неба было мне дано;

Но обрело ли разделенье?

Но принесло ли плод оно?

Что, маститый старец? вы морщитесь, зеваете и, кажется, ничего не понимаете? Признаюсь, и я как во тьме нощной. Этому есть причина: мы не посвящены в таинства — осязать неосязательное, толковать бестолковое, удивляться страннолепному; высшие созерцатели постигают это. Так! вы одни, о высшие созерцатели! вы одни можете изъяснить нам смысл двух последних стихов... В самом деле, разделенье ли обрело что-нибудь, или обрел кто-нибудь разделенье, и какое и с кем? Кто принес плод: ко благу ли чистое стремленье, или разделенье, или сам автор, или, наконец, его торжественные стансы?..”” (http://feb-web.ru/feb/pushkin/critics/guk/guk.htm).

Возмущались привыкшие к классицизму. Нужно-де, "чтобы сюжет никогда не отклонялся от последовательности и не отыскивал слишком поодаль блистательное словцо” (http://knigi1.dissers.ru/books/library1/10742-5.php).

Скажем, Ломоносов поэтизирует Первый Псалом Давида (начало его):

"1 Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей…” (Пс 1).

Блажен, кто к злым в совет не ходит, Не хочет грешным в след ступать, И с тем, кто в пагубу приводит, В согласных мыслях заседать.

Выполнено, "чтобы отдельные части, подчиняясь утонченному искусству [ритму и рифме], сочетались в едином целом [глагол ("Блажен”) и перечисление, к кому он относится – ясно и чётко]" (http://knigi1.dissers.ru/books/library1/10742-5.php).

Баратынский тоже "крепко связан с XVIII в. не только по языку и формам своей поэзии, но и по тому основному рассудочному тону” (http://feb-web.ru/feb/LITENC/ENCYCLOP/le1/le1-3351.htm).

(Язык "отличается “высоким” словарем”: "Судьбой”, “неге”, “приют”, “златое”, “забвению”, “Кумиры”. Рассудочный тон: “Остановил глаза мои", “наблюдал людское племя", "Не буду помнить бытия”.)

Но. Какой-то бунт налицо… И – недовольство читателей. Получается, что как бы непреднамеренность прорвалась помимо воли автора.

Что пишет Мукаржовский при виде подобной непреднамеренности?

"…она интерпретируется как результат подсознательных процессов в психике автора” (http://knigi1.dissers.ru/books/library1/10742-7.php).

Я-то приходил к такому же выводу как? Я-то не замечал при чтении стихов ничего необычного. Только начитавшись литературоведа высочайшего класса, Гуковского, у меня отвисала челюсть – ЧТО, оказывается, таилось в стихах. И я думал, что не может быть человеческое сознание настолько предусмотрительно, чтоб ТАК ладно всё устроить, так точно, множественно и изящно образно выразить сокровенное автора. – Только подсознанию такое под силу.

Я б, видя у Гуковского, как бунтовали приверженцы классицизма, мог бы иначе рассудить: новаторы просто делали не по-прежнему. Как нынешние иные выпендриваются. (Я раз подслушал циничное признание одного художника товарищу перед своей картиной: “Теперь не модно писать заглаженными мазкам – вот я и пишу грубо”. Плевать этому приспособленцу, что между его сокровенным и его картинами нет ничего общего. Он нос по ветру держит, моду ловит.) Но как-то не хотелось так плохо думать о прославленных временем художниках слова. – Я и отнёс чудесное попадание, КАК выражено во ЧТО выражено, ко всемогуществу подсознательного. Ну не на Бога же валить, Вездесущего?

И мне приятно теперь, что я оказался не один.

4 мая 2016 г.

13.05.2016
12:21

Опять хитрящий Говоружин.

12.05.2016
10:19

Замилова.