05.05.2020
09:04

Гриффитс

03.05.2020
11:00

Несграбность эсэсэсэровская

30.04.2020
09:25

Воодушевлённый

29.04.2020
09:43

Теоретические нестрадания

27.04.2020
17:25

Ох, уж эта интертекстуальность...

26.04.2020
10:02

Неминуемый провал

25.04.2020
11:15

Как я разбирался в прошлом

22.04.2020
13:34

Бегство от скуки

21.04.2020
17:55

Два кино в один день

19.04.2020
21:01

Выдохнули!

15.04.2020
18:53

Это новизна наблюдения или нет?

14.04.2020
18:30

Народное творчество

10.04.2020
10:46

Это плохо

09.04.2020
16:26

Удар

07.04.2020
15:53

Ну что поделать...

05.04.2020
09:47

Микены и Украина

04.04.2020
22:40

Авось...

03.04.2020
18:03

Почему Бродский писал по-русски и вне родины

 

Бродский разочаровался во всём Этом свете. Естественно. Стал ницшеанцем. То есть его подсознательным идеалом было принципиально недостижимое метафизическое иномирие. Потому, какая ему была разница, где жить, чтоб писать? – Никакой. Ему такому, по большому счёту, не важно было, читают его или нет. Вот только что зарабатывать на жизнь, чем…

Мне вспоминается полностью сроднившийся в эрой Потребления один из России. Она ему, естественно, не нравится, так как в ней периферийный капитализм, с Потреблением – плоховато. – Вот отрывок из его письма:

"Калязин, Углич, Кимры, Дубна … — это всего 4 (!!) моста через Волгу в её верховьях (от Рыбинского вдхр. вверх)… как стране развиваться?”

И мне, между прочим, захотелось посмотреть, какие признаки ненавистной Бродскому эры Потребления, - в числе прочего ненавистной, - видны в его первом, кажется, стихотворении после выдворения из СССР в 1972 году в то самое Царство Потребления.

Осенний вечер в скромном городке, Гордящемся присутствием на карте (топограф был, наверное, в азарте иль с дочкою судьи накоротке).   Уставшее от собственных причуд, Пространство как бы скидывает бремя величья, ограничиваясь тут чертами Главной улицы; а Время взирает с неким холодом в кости на циферблат колониальной лавки, в чьих недрах все, что мог произвести наш мир: от телескопа до булавки.   Здесь есть кино, салуны, за углом одно кафе с опущенною шторой, кирпичный банк с распластанным орлом и церковь, о наличии которой и ею расставляемых сетей, когда б не рядом с почтой, позабыли. И если б здесь не делали детей, то пастор бы крестил автомобили.   Здесь буйствуют кузнечики в тиши. В шесть вечера, как вследствии атомной войны, уже не встретишь ни души. Луна вплывает, вписываясь в темный квадрат окна, что твой Экклезиаст. Лишь изредка несущийся куда-то шикарный бьюик фарами обдаст фигуру Неизвестного Солдата.   Здесь снится вам не женщина в трико, а собственный ваш адрес на конверте. Здесь утром, видя скисшим молоко, молочник узнает о вашей смерти. Здесь можно жить, забыв про календарь, глотать свой бром, не выходить наружу и в зеркало глядеться, как фонарь глядится в высыхающую лужу.

Это был, по-видимому, Энн Арбор.



Судя по повторяющимся видам, перед нами пресловутая Главная улица. Которой насмешливо придана заглавная буква, но не дано имени - не заслужила.

Кимры захолустней.



Но мы отвлеклись от Потребления. Вернёмся: лавка "все, что мог произвести / наш мир: от телескопа до булавки / Здесь есть кино, салуны, за углом / одно кафе с опущенною шторой, / кирпичный банк… шикарный бьюик”. И молоко молочник приносит и ставит в условленное место.

Впрочем, это я – от злости на Потребление, которое меня приводит к совсем другому, чем Бродского, идеалу. Тоже запредельному, как и у Бродского. Такова уж доля экстремистов. Может, потому я чую у Бродского и вообще у ницшеанцев их иномирие. а большинство людей, не экстремисты, не чуют.

В чём его, подсознательного, след в стихотворении Бродского?

В заглавных буквах слов "Пространство” и "Время”. Точнее, в их оппозиции насмешливой заглавной букве "Главной улицы” и утончённо насмешливым заглавным буквам "Неизвестного Солдата” (не освети его фарами проезжавшая машина – его б не было видно; пожадничали рационалисты на прожектор). Эти двое земных и местных – ничтожества по сравнению со Всеобщностью.

Так вот замеченное столкновение текстовых реалий Этого всё таки мира рождает третье, переживание устремлённости вообще в иномирие, противоположное тому свету христианства, где есть итоговое спасение прощённых душ для вечной жизни в Царствии Небесном. Вон из Скуки Этого мира.

Возразите, что есть ещё одно слово с заглавной буквы, и оно из Ветхого Завета – "Экклезиаст”.

Заблуждаетесь.

Имеется в виду самое начало одноимённой книги:

"1

1 Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.

² Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, - все суета!

³ Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?

⁴ Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.

⁵ Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.”.

Бессмысленность жизни, которую, как у Экклезиаста “провозглашает” вечно одинаково восходящее и заходящее солнце, так у Бродского это делает "Луна”.

"Сохранились возражения еврейских богословов Талмуда против включения книги Экклезиаста в состав Библии (Шаббат, 30 б). О ней прямо говорилось, что она содержит еретические воззрения (Вайикра рабба, 28 а) [38, с. 16].” (https://rummuseum.ru/portal/node/2459).

А опускание "в скромном городке” функции церкви к по инерции совершаемому обряду крещения младенцев, то есть без никакой веры живут эти пигмеи-потребители, без ничего возвышенного, подтверждает негативное отношение всех ницшеанцев к христианству как к конкуренту по метафизическому идеалу.

Использовал Бродский бо`льшую терпимость капитализма по сравнению с лжесоциализмом и надавал пощёчин ему, пусть и приютившему изгнанника. Не сломался.

1 апреля 2020 г.

02.04.2020
11:11

Всё глубже и глубже и глубже. (Читаем Лосева.)

31.03.2020
12:22

Поражение, почти равное победе