Предыдущее

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.

В районном отделении Глебу сообщили, что участковый Джумалиев на больничном с радикулитом, и объяснили, как найти его квартиру. Причем как-то легко, без всяких расследований, по-деревенски. Надо? Значит человеку надо. И все. Иди, ищи... Он прошелся по их главной, с жуткими выбоинами асфальта, улице. Между прочим, эта улица √ все та же самая трасса, на которой он и поймал себе "пастушков". Свернув налево в узкий проулок, мимо пересохшей колонки стал подниматься на неширокую предгорную террасу, где стояла крайняя цепочка бело-серых, "под шубу", двухквартирников. Калитка хилого заборчика едва держалась на верхней петле, посреди двора свежевываленная куча крупного угля. На крыльце √ коробка от сломанного телевизора, старые мятые ведра. "Только не сжата полоска одна. Грустную думу наводит она..." Картину бесхозности несколько смягчала подпертая со всех сторон железными трубами, разросшаяся груша, на которой уже налились молодые плоды. Глеб постучал в давно некрашенные синие двери. Потом еще раз, громче. Толкнул тугую дверь в коридорчик. Его встретил запах немытой посуды и плесневелого белья. Он скорее забарабанил во внутреннюю. Услышав вроде как приглашение, резко шагнул в полумрак.

- Здравствуйте! Хозяин дома?

Джумалиев стоял в бледно-голубом теплом солдатском белье, с перетянутой белым махровым полотенцем поясницей, и удивленно таращил глаза.

- Я, вот, попроведать пришел. Высказать свои соболезнования. Совершенно как частное лицо.

- Ты ... чего? Я √ на больничном.

- Я знаю, знаю. Вот и варенье от Семенова принес. Он бы тоже зашел, но, прости, сейчас пока ему некогда. Потом обязательно.

Глазки Джумалиева метались как загнанная на сосну огнем белка. Это явление "гостя" было для него настолько непонятно и непредвиденно, что он решил "на пока" сдаться без всяких оговоренных условий. Тяжело опираясь на спинку толкаемого впереди стула, он, охая, мелкими шажками двинулся в сторону большой комнаты.

- Ну ты проходи. Проходи. Видишь, как я теперь хожу? Все мотоцикл, он, проклятый. Здесь, здесь садись. Располагайся поудобней. Сейчас мы с тобой чайку попьем. Мама! Мама! Поставь чайник! Что с руками-то?

Откуда-то из глубины квартиры раздался шорох, потом тихое ворчанье. Глеб, усевшись в старое грубо-плетеное из местного тальника кресло-качалку, бесцеремонно разглядывал обстановку. Давно непроветриваемая комната была обычной смесью кабинета и холостяцкой спальни. Диван-кровать с незаправленной постелью, письменный стол, пара стульев под ворохами одежды. Приоткрытый шифоньер с зеркалом. А, еще настольный голубой вентилятор на высокой ножке. Профессию хозяина выдавала пара фуражек с красным околышком и еще совсем-совсем новенькая подпиджачная портупея на спинке шифоньера. Но самым неожиданным была его коллекция сабель на огромном, во всю стену с загибом, узбекском ковре явно ручной работы. И еще целые стопы книг на столе и полу. Сабли были очень в разном состоянии: от почти новых √ начала этого века казацкой шашки и полицейской "селедки", через, еще с той кавказкой войны, легкой "азиатки" в наборных ножнах и тяжеленного артиллерийского тесака наполеоновской кампании, √ до действительно древних, изржавевших и потерявших рукояти тяжелых сабель. Может быть еще времен покорения казаками Сибири. Глеб честно залюбовался: "мужчины любят оружие так же, как женщины - украшения" Кто это такой умный сказал? Но он все же переборол естественное желание тут же, на глазах хозяина, вскочить и через касание пальцев испить эту холодную силу... Подбор книг был тоже удивителен... И это окончательно не вязалось с тем "Джумой", к которому уже привык Гле: книги были разными по внешнему виду, от диких ярких современных суперобложек до пробитых мелкими медными гвоздиками кожаных футляров. Но, насколько это было видно с первого взгляда, все они, или почти все, были на исторические или этнографические темы. От Льва Гумилева до Атласов Санкт-Петербургского Императорского географического общества.

Глеб качнулся и взял со стола открытую: "История Северной Монголии с древнейших времен до наших дней" С-Пб. 1913 г. "Ого!" Он поднял брови на Джумалиева. Тот вдруг засмущался. Именно засмущался.

- Люблю про Чингисхана читать. Все, что есть. Мне даже кажется, что я все про него у себя собрал. Если даже что-то еще и осталось, то так, уже мелочи. Совершенно не важное.

Джумалиев мучительно выпрямился и стал медленно, медленно оседать на постель. Прикоснулся к подушке, облегченно вздохнул. Полуприлег.

- Я эти книги с детства собираю. И вообще все об этом времени. И в Европе тоже. Если это и Чехии каснулось √ то почему нет? Степь, Великая Степь √ от моря Японского до моря Турецкого.

Это все больше и больше отходило от заготовленной схемы. Ну, вот никак Глеб не ожидал от этого сельского мента каких-либо интересов, кроме мелких взяток, да желтых противотуманных фар к родному "уазику"... Еще раз оглядевшись, он уже сам пошел на уступки.

- А что это все вместе? Какая причина столь сильного увлечения?

- А ты, Максуд, только татарин?

- Да. А что?

Джумалиев затаенно улыбнулся. Он все еще пока не знал зачем у него гость, но понял, что и тот потерял ориентацию в незапланированной обстановке. Теперь только бы не свернуть с принятого обоими направления беседы, поболтать о том, о сем, чтобы незаметно выяснить: чем таким запасся этот москвичок, решившийся на такую наглую выходку √ взять и зайти в дом, мягко говоря, без приглашения. И Джума стелил дальше:

- Да, это я так. По своим проблемам. Я казах только по отцу. А фамилия у меня по матери узбекская. Ты не встречал подобных?

- Виноват, конечно. Но, что-то не припомнится. Или ...?

- Ну? Телек-то смотришь? Или нет? Говори без бяк. Я всяких знаю.

- Смотрю. Куда же деться.

- Так может вспомнишь "Дело Джумалгалиева"? Нет?

- Это ... который людоед?..

- Он самый.

- Родственник, что ли?

Джума осклабился в полутьме своего спального угла. Железно сверкнули зубы.

- Почти. Значит смотришь. Телек-то... Значит должен знать, что эта фамилия от того самого Чингиса идет... Царская фамилия. Ей ровни по времени среди других нет. Разве что от Соломона.

- То-то. Мы свою родословную до шестого века почти без прерывания знаем. От имени √ до имени. Двадцать князей только было. А еще √ полководцы, и просто батыры. Есть даже ветвь в русское дворянство. Но это уже кучумцы. Вот так-то!

Теперь он уже не нервничал. Теперь он был на своем коньке. Глеб сам попал в эту ловушку: проявил интерес к тому, что было его гордостью. Ага! Никогда не надо заходить на соседское минное поле. Особенно, если ты идешь к нему не с очень миролюбивыми целями. Но, если уж влип, то лучше всего сразу застыть. И ждать... Что Глеб и сделал. А Джумалиев заводил вокруг сужающимися спиралями, все сильнее и сильнее обрезая тому всякую надежду на смену темы.

- Ты слышал о тех временах, когда все народы управлялись жрецами? Ну, этими √ патриархами. Так и осталось название √ патриархальное. В те времена, счастливые времена, власть еще не распадалась, как мозги у шизофреников. Это потом, в Египте там или Византии, фараон сам по себе, а толкователи снов сами по себе... У арабов, правда, шейхи и сейчас есть. А вот в русской Хазарии уже все, распад: их князь √ бек, а жрец √ каган. От них государственности и русские своих царя и патриарха взяли... Но, всегда были люди, что понимали: нельзя так дальше. Не могут две мысли быть правильными. Сам пророк Мохамед правил все без помощников. И Петр убрал себе патриархов, а Павел, тот и вообще как священник служил. Вот так!

Джумалиев улыбался обилию выливаемой на Глеба информации. Как сразу этот москвичок-то затих! Это тебе не хухры-мухры. Это знания. Он, сельский мент, эти книги двадцать лет зубрил, сколько же всего и кроме этого перечитал, так что может теперь кое чем и похвалиться. Кое чем и умыть.

- Ты поди, меня слушаешь, а сам думаешь: причем тут людоед? А? Ну? Скажи, не стесняйся. Так. Думаешь!.. А он здесь при том. Ты что про "черные рода" слыхал? Неужели ничего? Тогда слушай: "черный род" √ это потомки тех самых патриархов, что и жрецами и царями одновременно были. Они по всей земле сохранились. Это ученые все думают: почему у немецких, там, графов и манжурских князей гербы одинаковые? А потому, что "черные роды" древнее, там, всяких Японий и Германий. Народы молоды, многое не помнят. А в этих родах все и хранится. И поэтому такие оси потом создаются: "Берлин-Стамбул-Токио"...

Джумалиев, поморщившись, чуть сменил положение. Глеб воспользовался этой паузой, чтобы тоже как-то приложиться:

- Я знаю. В Европе это смена династий Меровингов на Каролингов. Всех потомков Меровингов, как черных магов, истребляли в течении веков.

- Да что ты знаешь? Их не истребили. Евреи считают их потомками Соломона и царицы Савской. Но они корнями уходят дальше. Они есть везде, во всех народах. Просто надо самому быть в себе. Тогда вспомнишь.

- Кто тебе сказал? Ты про религию Бон что знаешь? Ничего? Смотри, там, на окне, книга.

Тяжеленное академическое издание: 1918 год. Петроград. "Буддист паломник у святынь Тибета". Откуда такое здесь?

- Это моей мамы. А где же она? Мама! Ма-ама-а!! Где чай-то ?!

Из темной глубины опять раздалось ворчание, потом загремела посуда.

- Мама у меня ведь из сосланных. В Казахстан. Там и замуж вышла за местного. Иначе нам было не выжить в голоде. А мой дед, ее отец, был великим человеком. И знаменитый революционер. Там, в Казахстане и умер. От него и началась библиотека. А оружие-то я сам собираю... Но вот: в этой книге на тринадцатой странице - видишь? Буквы в квадратиках? Это его письмо потомкам. Да! Ты сколько не пытайся, не поймешь. А кто из наших увидит, сразу прочитает. Так-то.

- Секрет. Рода. Черного рода. Это как нам находить друг друга. Мы же должны жениться друг на друге. Но мать, чтобы тогда себя и отца спасти, вышла за простого... Вот род на мне и пресекается... У меня детей теперь не должно быть. И так даже лучше. Иначе бы все равно погибли. Как у Наполеона. Нам нельзя кровь смешивать.

- Я? Ну как я попросту объясню? Всегда есть то, что выше человека. Долг, что ли? Я же возле дверей стою. Тайну храню. Великую.

- Так ты объясни! Объясни! А то ты про одно начнешь, тут же на другое скачешь. Про Джумалгалиева забыл? Про бон, про манжурских князей?

- А ты хотел опять посмеяться? И опять пролетел! Принц Чарльз, через свою прапрабабку, тоже наш. Не чистокровный √ вот и вся гемофилия!

- То-то. Я тебе могу немножко рассказать. Ты молодец, парень крепкий. И очень даже непростой. Я уже знаю... Как ты меня тогда вилкой напугал! А почему? А? Потому, что я знаю силу железа. Знаю. Как никто здесь... Вон, у меня нет такой сабли, чтоб крови не испила. А знаешь как это узнать? Возьми √ и лизни! Лизни! Сразу это почувствуешь. Кровь... Все ерунда, что говорят: она сворачивается. Жизнь в ней все одно есть.

Глеб остановил себя: "Опять пугает. Вот недоносок. Или потерпеть"? Он взял еще одну книгу, потом третью. Да: тут все Академия. "Из Зайсана через Хами в Тибет и верховья Желтой реки". Пржевальский. У простого селянина такого не бывает... На одной темно-зеленой обложке тускло блеснули золотые пчелы...

- Тут не большая тайна. Он почему вот стал вампиром? Не прошел обряд. Со старшими. Вот его дух и свел с ума.

- Какой обряд? Какой дух?

- Не поймешь. Ты же сам сказал: ты √ из пастухов.

- Ага. Как Авраам. Или Ибрахим. Как тебе звучит привычнее.

- Вот ты как? Смеешься? - хозяин, от боли искривившись всем лицом, присел на корточки, там, почти сидя на полу, выпрямился, и стал очень медленно подниматься. Встал, выдохнул и мелкими-мелкими шажочками пошаркал к дверям. Гость затаился: кажется достал. Но, в дверях, навстречу Джумалиеву уже шла малюсенькая, иссохшая до скелета, завернутая в большой зеленый с золотым шитьем восточный платок, старушка. В ее тонких черных коготках мелко подрагивал поднос с большим расписанным розами фарфоровым чайником, две чашки под блюдцами, кусковой сахар. Она, что-то бурча, подошла к столу, и оттолкнув локтем книги в сторону, поставила поднос. Только после этого взглянула на Глеба, на сына. Опять что-то неразборчиво ворча, начала освобождать от белья стул.

- Мама, это Максуд. Из Москвы.

- Очень хорошо. Садитесь. Может кушать хотите? Нет? Тогда я ушла.

- Мама, не трогай стул, я не смогу сидеть. А ему и в кресле хорошо... Видел, какая она? Царица! Так ты не веришь в тайну нашего рода?

- Почему не верю? Мало знаю, это вот да. Так просвети!

- "Просвети"! Ага, потом и ты кровь пить захочешь. А на это не все годны.

- На что, на что?!

- Может тебе под протокол повторить. И понятых позвать?.. Ладно, я тебе лучше сказку расскажу.

- Про графа Дракулу?

- Ты опять мимо смеешься! Как раз про него. Ты, что, думаешь, и это все враки? Бабкины выдумки? Только дураки так считают.

Он опять медленно опустился на кровать. Завалился боком.

- Фу! Аж вспотел. Тебя не прихватывало? Везет... Вот сказки. А почему в них вампиры обязательно в замках живут? А не в избушках на курьих ножках? И у испанцев, и у китайцев? То-то! Потому, что кровь ведь не просто так они пили, а это всего лишь была самая малая часть обряда жертвоприношения. Малая часть! А кто мог обряд проводить? Ну, думай! У русских √ их князь Владимир тоже сам человечьи жертвы приносил. Да потом отдал свое жречество греческим попам. Променял на жену из императорского рода. Историю тебе получше бы знать надо! И не по школьным учебникам. Вот попы и подстрекали везде убивать наших... Но только это бесполезно. У нас сила √уж не их хлебушек нашу жертву перебьет. Прочти внимательно их же Библию: Каин приносил хлеб, а Бог-то на кровь овечью поглядел. На кровь! И еще: мы все всегда друг друга знаем. Да, они нас лишили власти, нашей власти! Но это пока, пока. Мы все равно друг друга выручаем... Тамплиеры через катаров позвали, и Чингис раздавил Русь! А с севера тевтонцы шли под теми же знаменами, что и Орда: под черно-белыми клетками! Думаешь, случайно?

- Так. А ври еще: принц Чарльз и культ бон как у тебя сопрягутся?

- Ха! Ты, блин, совсем а...лся, что ли? Я тебе о чем и толкую: вон, книжка же перед тобой. И буквы в ней обведены. Читай, если умеешь! А нет, так слушай без "хи-хи"... Про барона Унгерна хотя бы знаешь? Который стал последним императором Монголии? А потом в Новосибирске наскоро расстрелян? Так вот, сам он из древнейшего немецкого рода, даже и русский дворянин потом, а бон-по, когда его увидели, сразу в ноги упали. Даже ничего доказывать не надо было. Это для Европы он сумасшедший. Для тех , кто истинного не знает. Сразу же начинается: "Вампир! Изувер!" А попробуй-ка не принести жертву! Если боги ее требуют. Попробуй отказать. Да! Унгерн вырывал у еще живых красноармейцев сердца! Но не для удовольствия же, не для еды же. Потом жег их, пепел в воду √ и поил всех своих солдат... Ты понял, что эти суки "чистые арийцы" с нами сделали? Они же идею духа, где нация √ ничто! √ подменили на самое тупое измерение черепов. Фашисты! Козлы! Тупые фашисты! А потом вдруг удивляются: почему у них дети буддистами становятся?! Козлы!

Джумалиев даже сплюнул. Лицо его, как обычно при волнении, становилось бледно-синюшным. А губы √ так и просто синими. "Понятно теперь, вот она откуда √ голубая кровь." Глеб бессмысленно бродил взглядом по тринадцатой странице со множеством тонко обведенных тушью букв. И ничего не понимал.

- Подай чашку. Пить охота. - Глеб, с трудом удерживая забинтованными культями изящную, тонкого фарфора, чашку, подал ему уже подстывший чай:

- А оборотни как с вами связанны? Или все же они только реконтропия?

Джума протянул руку и застонал. Выпил почти не отрываясь:

- Еще налей! Ох, и болит, зараза... Оборотни, это только в кино они с вампирами рядом. Это как раз в самом принципе противоположное √ простонародные извращения. Это не жертвоприношение высшим богам. Это корм тотема... А вот, в той же истории: царь Иван Грозный, что твоих предков в Казани пожег, он того же себе искал в своей опричнине-то. А эти ученые как попки твердят: "Почему как Орден? Почему?" Дубаки! Потому, что орда √ орден √ орднунг √ это все это одно √ это наш новый мировой порядок. Когда царит жрец. Понял? И сейчас уже не так долго. скоро, может быть совсем скоро...

И тут Глеб не ошибся √ нет! √ он в слабом, из-за полузадернутой плотной и пыльной шторы, свете увидел блеснувшую из глаз распалившегося рассказчика маленькую слезинку. Да! Она вдруг так неожиданно и быстро соскользнула по его щеке, что Джумалиев, через боль резко отвернувшийся к стене, мог лишь надеяться, что ее не заметили. Но голос тоже предательски дрогнул:

- Эх, если бы у меня отец... тоже настоящий был!..

Глеб дал ему шанс:

- А ты про академика Фоменко что слышал?

Но Джума уже не выруливал:

- Про Анатолия? Почитывал его фантазии... Мне такие, как он, русские нравятся. Ему стыдно, что его предки нам триста лет жопу лизали. Вот он и хочет доказать, что они это сами себе делали. Фоменко √ хороший русский. Очень хороший. Таких бы побольше, и пусть сами себе жопы целуют! Раз получается.

Все. Лирика кончилась. Пора было переходить на магистральную и, может быть, финальную прямую. Глеб встал из кресла. Шагнул к стене, почти ткнул носом в крайний клинок. Эх, как он любил историческое фехтование! Это было самое любимое из всего, что навязывал брат.

- Я-то к тебе не за былинами пришел. Дело у меня было.

Тот даже не пошевелился:

- Понятно.

- Семенов сказал: только ты можешь здесь помочь.

- Ну?

- Я понимаешь, кроме паспорта, еще и удостоверение посеял. Офицера.

- Какого офицера?

- Того самого.

- Что?! - Джума аж подскочил. И аж вскрикнул от боли: в спине что-то громко щелкнуло. Он сел, согнувшись пополам. Потом вдруг тихо распрямился и, криво, тряся нижней губой, заулыбался:

- Слышка √ отпустило. Во, блин! Точно отпустило... Точно...

Он осторожно, прислушиваясь к своей спине, сделал шаг. Другой. Вроде пока было терпимо. Смелее разогнулся. "Хорошо. Хорошо-то как!" Теперь шагнул к зеркалу. Посмотрел на себя. Через отражение хмыкнул Глебу:

- Ты что, сразу не мог мне такое сказать?

- Это чтобы тебя сразу отпустило?

- Нет... Ну, хотя и это хорошо. Нет: чтоб я не болтал лишнего.

- А то что?

- Да, видишь ли, √ замялся Джума, √ я-то думал. А ты, оказывается... А кто еще про это здесь знает?

- Три человека. Сам догадайся √ кто.

Джумалиев тихо-тихо заходил по комнате, поднимая и опуская плечи и трогая все подряд. "Только бы не меня!" Глеб отодвинулся к окну. Но хозяин уже окончательно утонул в себе и в своем новом состоянии. Он нежно ощупывал бока, гладил поясницу. Слегка приседал. Потом разом остановился:

- Так ты зачем меня так подставил? Мне тебя теперь легче закопать. Да. И забыть. К хвостам собачьим.

- Что ж, так и сделай.

- Опять хорохоришься?

- Проверь.

- Сейчас и проверю. √ Джумалиев зло стянул полотенце. Потащил из кучи синие брюки. Покряхтывая, очень медленно натянул, застегнул ремень:

- Помоги рубашку надеть!

Глеб помог. Что теперь?

- Теперь пойдем. Не спеши. У меня еще все болит.

Они вышли на крыльцо и Джумалиев старательно запер дверь. "А мама?" "У нее с памятью плохо. Может выйти и заблудиться... Возраст √ приходится ведро ставить и закрывать". Они вышли в проулок √ Глеб впереди, Джумалиев, как привык, сзади. Так вывернули на главную улицу. Потом вдоль полупустых торговых прилавков. Забавная была реакция у теток с носками, колготками, стиральными порошками и штампованными китайскими детскими костюмчиками. Завидев участкового, они улыбались так старательно, что даже когда Глеб обернулся шагов через пятьдесят, они все еще не могли расслабить свои стянутые лица. Понятно. Уважают. "Видишь, как меня любят? А ты меня так и не понял." Джумалив переваливаясь, теперь был рядом. "Сейчас за руку возьмет" И тот точно потянулся было к локтю Глеба, но вдруг отдернулся. К ним на встречу шла белая "нива". Оба всмотрелись, потом покосились друг на друга и ухмыльнулись: это была другая.

Администрация района располагалась в двухэтажном белого кирпича доме с портиком и высоким, ступеней на пять, крыльцом. Два блеклых флага свисали под мягко сияющим солнцем на обе стороны. Пропыленная лиственница уже почти наполовину пожелтела и обильно осыпалась. Синий почтовый ящик на выносе. Наполовину высохшая большая клумба... Каждая ступенька была для Джумы тяжким испытанием. Вошли в холл. Пенсионер из-за дежурного стола взмахнул рукой в знак приветствия. "У себя?" "У себя." Они прошли по темному коридору с негорящими неоновыми лампами. На одной из дверей висела большая красная табличка: "Приемная". Так. Теперь понятно. Кажется штрафной бег по кругу окончился. Начинаются новые встречи и приключения. Надежда только на то, что секретарша не держит черную кошку на рабочем месте. Секретарша была старая. "Значит жена молодая." Джумалиев аж забыл про поясницу. Прогнулся по полной. Она отмахнулась:

- Ты его сильно не мучай. Вчера делегация из Маймы была. За лесом.

- Спасибочки за предупреждение. Тогда кофе можно сразу ставить. Я ему такую головную боль веду. Такую боль.

Двойная дверь с плоским тамбурком. Кабинет был большой, светлый. Длинный Т-образный, полированный стол розового дерева. С десяток стульев вдоль стены. Черный шкаф с видеодвойкой и стопкой мелких брошюр. Портрет Ельцина и несколько фотографий на стене: глава района с президентом своей Республики. Густой сигаретный дух.

Глава √ крупный, упитанно округлый, сидел на своем главном месте и, похоже, медитировал. По крайней мере, на их приветствие он не среагировал. Джума, подойдя вплотную, опять поздоровался. У главы открылись узкие глазки на светло-желтом лице, по плоскому, с залысинами, лбу пробежала морщинка.

- Здравствуй, товарищ участковый.

"Лет пятьдесят." √ Глеб высокомерно кивнул, но вслух повторяться не стал.

- Садитесь. √ Рука главы, как у марионетки ожившая сама по себе, безо всяких, обычно сопровождающих движений других частей тела, указала им на удобные для статичного обозрения места. Посетители присели, чуть придвинув стулья.

- Вот, Вилен Рустамович, дорого гостя привел. Того самого, о котором столько в последнее время говорено. Действительно дорогой.

Джумалиев весь напрягся: ему бы предварительно перекинуться парой слов, но он не догадался оставить Глеба в приемной. А, вот теперь, похоже у главы голова не особо варит. Попробуй тут намеками поговорить! Ну и ладно, пускай сам выкручивается.

- Очень, очень приятно. √ Хозяин кабинета, видимо что-то с кем-то чуток перепутав, вдруг привстал, и, через стол, протянул руку для пожатия. Глеб поднял свою забинтованную: "Извините, в горах упал".

- Ай-я-яй! Надо быть осторожным... Ну, Джумалиев, докладывай.

- А что тут докладывать? Все уже обговорили: Это Максуд Муссалиев. Тот самый. Из Москвы, как заказывали.

Бедный глава √ ну кого он и когда заказывал? Да еще из Москвы?

- Очень хорошо. Да... √ О чем бы ему еще спросить? Жалобно вскрикнул:

- Лиз Пална!

Лиз Пална, вероятно, обладала внутренней связью со своим шефом. Или просто подслушивала. Но, в любом случае, на тихий зов явилась мгновенно.

- Лиз Пална, голубушка! Что гости пожелают √ кофе? Чай? Всем кофе! Так вы прямо из Москвы сюда? Отдыхаете? Вот, значит, и по горам ходите? Нравится? Это у нас свои, отечественные Альпы. Все так говорят. А на плотине были? Да? Нравится?

Он сверлил Глеба, пытаясь хоть что-то вспомнить: кто? Кто это? И Джума, гад, молчит. Перешел к нему:

- А у тебя как? Следствие закончено? Бригада уехала?

Вот, наконец-то, была сказана умная мысль! Теперь можно и подсказать:

- Так вот, как раз наш гость и мог бы помочь. Он почти свидетель был!

- А-а-а!.. Это он!

- Ну, да! Он самый. Сколько не просил его помочь следствию √ нет и все !

Глеб тоже подыграл:

- Если бы я мог! Уж мне-то лучше всех знать, как необходимо сотрудничество с правоохранительными органами.

Джумалиев просто жег глазами главу. Но, тот на глебову подсказку никак не реагировал. Пришлось открыто поднажать.

- Вилен Рустамович. Наш гость тут в трудном положении оказался. Без всяких документов, обокрали его в дороге. Но он √ тот самый редкий специалист, что нас очень заинтересовал! Очень заинтересовал!

- Это которого в Алтайск заказали? √ Дошло до головы. "О! Безголовый!" Джума посинел:

- Которого просили. Приглашали! Звали! А у меня не получалось его найти.

- Ну, да, да. это я не так выразился. И почему это у тебя не получилось? √ Что же еще теперь оставалось проболтавшемуся начальнику, как не так вот "строго спрашивать"?

- А потому! √ Джума вдруг взвился, не желая быть крайним, - Потому, что по ходу открылись форс-мажорные обстоятельства!

- Чего? Говори проще: не на базаре.

Вошла Лиз Пална с подносиком. Поставила перед каждым ароматно дымящуюся чашечку. При этом особо улыбнулась Глебу: ну, она-то, конечно же, в курсе всего. Вот кого утюгом бы попытать! Чего бы только она не поведала. Ведьма. И нафталином пахнет: это чтоб трупный запах отбить. Который и через духи пробивается. Еще раз оглядев кабинет и √ особо внимательно √ своего хозяина, зачем-то многозначительно потрогала свою мелкую сине-фиолетовую "химку" и бесшумно вышла. Джума пододвинул свою чашку подальше от края:

- А проще так: вот сидит офицер госбезопасности. И все .

Кофе капнул на светло-голубую рубашку. Теперь не отстирать. Глава, морщась, размазывал пятно пошире. И это тоже хорошая пауза. Оправданная.

- Надо же? Жена изворчится... А, может, в кофе по чуть-чуть коньячку?

Он, не вставая, прямо из тумбочки стола достал хорошо уже початую бутылку "Аиста". Плеснул себе. Передал Джумалиеву. Тот тоже залил под самый краешек. Протянул Глебу.

- Я не пью. В принципе. Спасибо.

Те оба напряглись. "Ничего, проглотите." Вилен, уже ни кому не предлагая, закурил. "В-и-лен √ В-ладимир И-льич Лен-ин. Ну-ну."

- Так куда меня заказывали? То есть, приглашали?

Переглянулись √ как выдернули спички. Выпутываться "выпало" главе:

- Так. В Горно-Алтайске есть заказ. Частный, конечно. Но и отказать никак нельзя. Такие люди. Уважаемые. Вы же самый, говорят, классный системщик? Там вот и нужно эту самую систему ... собрать? Я-то ничего в этом не понимаю. Возраст уже. Вот и компьютер даже в свой кабинет вносить не стал √ пугает. Умный он больно. Пусть у секретаря стоит. Вместо печатной машинки.

- Так почему же меня сразу не пригласили?

"Почему? Почему? Да потому, что хотели как раба бесплатно попользовать. А потом √ грохнуть. И закопать. Или в Катунь спустить. Так ведь, родимые?"

- Мы тут люди маленькие. Да и неповоротливые. Вот дал я задание вас найти, а наш участковый все не мог.

- Ну, да! Участковый теперь во всем виноват! Я, между прочим, на больничном. И так, даже болея, я вас все же свел. А дальше, Вилен Рустамович, сами теперь сговаривайтесь.

Хорошо быть на больничном, плохо самому с госбезопасностью сговариваться. Это даже крохе понятно. И ни к какому отцу ходить не нужно. Глава взял таймаут:

- Вы где отдыхаете? Далеко?

- В лагере у Дажнева. √ Прикрылся еще одним покрывалом Глеб.

- О! Тогда мы вас найдем. Для заказа? Вы ведь тоже можете позволить себе чуточек подзаработать? А? Там нельзя отказать √ такие люди!

Они в принципе договорились. "Как только √ так сразу." "Насчет документов √ мы ускорим." "Свяжитесь в Москве только с ... Только с ним!" "Ну, понятно же! Но и наш разговор..." "Я же ваш личный должник теперь!" "Сочтемся за все и разом." Тепло попрощались. Выходя, еще раз покивали секретарше. Потом и вахтеру тоже... Все √ солнце. Ветер свободы. Без запахов нафталина и табака. Только пыль, навоз и полынь.

- Теперь моя очень неличная просьба. Почти приказ. Как равного по званию, но с преимуществом. Я не отказываю твоему Хозяину, но за это хочу спать и гулять по лесу спокойно. Без камнепадов на голову.

- Каких камнепадов?

- "Каких-каких"... Я что, по твоему, сам себе руки поотбивал?

- Не понял?

- Опять эти хозяйские орлы меня ловили? Камушки на голову роняли?

- Когда?

- Вчера! Что ты меня доводишь? "Кто? Куда?"

Джумалиев остановился. Взял Глеба за пуговицу на груди, и, вплотную √ до запаха изо рта √ медленно проговорил:

- Ничего такого не может этого быть. "Эти" за тобой уже четыре дня, как не ходят. Их отсюда всех увезли. Сразу, как только следствие закончилось. Не найдя свидетелей, между прочим... Так что, тебе это показалось. Обвалы, они и от коз бывают.

- От козлов чаще.

- И потом, если ты и в правду такой умный, √ зачем? Зачем тебя камнем по голове, если твоя голова-то им нужнее твоей жопы?

- Хм. В данном случае √ ты прав. Жопы и без меня тут в достатке есть.

К администрации подрулил "уазик". Из открывшейся дверки лихо выпрыгнул здоровенный Дажнев. Потом еще двое мужичков поменьше. Увидевший их, скорее всего, еще из машины, Дажнев почему-то радостно замахал, закричал Глебу:

- Привет! Ты откуда и куда?

- Да вот, с главой знакомились.

Глеб посмотрел на Джумалиева. Тот ухмыльнулся и, юродствуя, отдал честь: "Все. Желаю здравствовать. А я √ болеть дальше." Повернулся и тихонько-тихонько, как крабик, бочком смотался из неудобного положения... "А ведь тоже, ну, никак не ожидал он вот такого поворота. Разоткровенничался. И про Чингисхана. Думал, я уже все равно теперь того √ "отмеченный". Как они тут все говорят. Да, только вот "программа выполнила недопустимую операцию и будет закрыта". Бац! И все! Опростоволосилась ты, жаба: я √ вечно живой. Как Горец."

- Вот, с главой знакомился. - Глеб показал и Дажневу забинтованную руку вместо пожатия.

- Ну и как? Он нормальный мужик. Понимает многое. Надо только его от вредных привычек избавить.

- Сейчас и начните. Он √ готов.

- Да? Уже? √ Ох, эти маленькие глазки-буравчики. √ А ты сейчас куда?

- А вот к вам.

- Да?.. Значит "да"? Это хорошо. Очень... Подождешь пять-десять минут? Одно дело с товарищами решим. Потом и поедем? С рукой-то что?

- Ерунда. "Бандитская пуля".

- Тогда здесь жди. Не теряйся, а то тебя Филин тогда искал. Все перерыл в лагере, и всех. Аж чуть не кричал от злости. Я впервые его такого видел... Так что, жди здесь. Не исчезай.

Прямо √ метрах в трехстах √ стояла недостроенная церковь. Налево, тоже, поди недалеко, почта. И еще нужно было бы как-то срочно найти Светлану: похоже, назревала пора смываться.

Но √ сказали √ пока √ ждать √ здесь...

Юля, вся погруженная в хлопоты, искренне улыбалась только Глебу. Вокруг стояли сумки и корзины, свертки и кулечки. Дажнев же выслушивал :

- Это твой любимый Филин приказал пикник устроить. В стороне от глаз, только для руководителей секций. А обслуживать я одна должна. В целях конспирации. Прямо как в девятьсот пятом. В Разливе.

- Не в Разливе, Юлечка. В Берне. √ Дажнев робко защищался.

- Да хоть где! К чему такая секретность? Взяли бы пару поварих... Глеб, вы не обращайте на нас внимание. Пусть это вас никак не коснется. Вы просто наслаждайтесь отдыхом. Вместо меня.

- Я хотел бы только с вами. Иначе это не отдых. Совесть замучит.

Он так и не понял √ его берут на этот пикник или нет? Дажнев, похоже, этого не знал и сам. И спросить-то, бедняге, не у кого. Инструкции получить... Ну? Берут или нет? Глеб спрятал глаза, отошел, пусть решают за спиной. Он подчинится партийной дисциплине. На сегодня он и так уже заслужил самый, что ни на есть пассивный отдых... Но тут из-за соседней палатки, как крылоногий Меркурий, возник пухленький Юра √ адъютант Саши-монархиста. Он, не доходя трех шагов, беззвучно "щелкнул" каблуками своих божественных сандалий:

- Разрешите доложить!

- А где "здравия желаю"? Не паясничай. √ Дажнев поморщился.

- Велено передать: командир уже на месте. Костром занимается. Столом. И скамейками. Если что-то нужно нести √ я могу.

- Еще бы не нужно. Бери те две сумки. Унесешь?

- Рады стараться. √ Юра схватил самые большие, мотнул челкой. Понес.

- Да осторожней! Там √ посуда! √ Отчаянно воскликнула вслед Юля.

После такого "явления" Дажнев принял решение:

- Этот петух из Питера даже здесь без адъютантов не обходится... Глеб, а рюкзак ты же нести сможешь? √ Он тоже решил иметь подпорку.

Почему нет? Паж, так паж. Обижаться? Но это судьба. Глеб же сам ни на что не напрашивался. Он бы мог и здесь честно поваляться. С книжкой. Любой. Пока буквы окончательно не забыл.

- Ой, ну что ты, Володя! Глебу же будет тяжело! √ Милая, милая Юля. Какая она добрая: взяла его уже грязные бинтованные культи в свои пухлые и теплые пальчики с длинными холеными ногтями. Осмотрела:

- Кто это так замотал? Ужас. Надо будет все заменить.

- Вечером. Сейчас нет смысла: все равно запачкаю. А рюкзак √ понесу.

- Ну и так. Все? Или что-то еще? √ Дажнев легко поднял самый большой рюкзак, самую большую корзину и самую тяжелую сумку. "Здоров он, однако. Ох, и здоров! Лось." А Глебу дали маленький, и корзинку на локоть тоже маленькую. У Юли две сумки. "Вперед!"

Они шагали клином. Дажнев, ледоколом, впереди. Глеб и Юля чуть-чуть отставая. Не особо, но, если не повышать голос, впереди идущему ничего и не слышно. Хотя разговор был весьма приличный месту и времени: Юля рассказывала о последнем проведенном "ими с Володей" Всероссийском съезде трезвенников. О их трудных боях со сложившейся оппозицией из западных регионов, о примененных больших и маленьких политических хитростях. То есть, все было вполне даже прилично... А Дажнев и не старался: он явно готовился к предстоящему... А, если бы даже прислушался? Ну, может быть, и не согласился с некоторыми, слишком резкими, характеристиками своих "соратников". Но из милых красивых уст это звучало и не очень уж и ядовито:

- ... Тогда мы договорились с Раисой... А они этого не поняли... Вышел и говорит: "Все! Запивают опять все!" Он этим хотел володин отчет смазать... Стали они тогда под меня подкоп делать, чтоб Володю свалить... А у меня, кроме русской бабушки, все в родне немцы... Вот и подняли публичное прение: немцы хуже татар, или нет?.. Тогда татары из Тобольска решили просто уйти: это, мол, все масоны народы ссорят... В коридоре стоит Ярек √ наш полячок из читинской области. Такой простой-простой. И плачет: "Как я могу с масонами бороться, если их у нас в районе нету?.."

Глеб слушал и не слушал. Все эти полузнакомые имена и ситуации, эти так надоевшие переплетения мелких амбиций и страстишек вокруг чего-то такого, всем вроде дорогого и всеми так за годы и непонятого, уже совершенно не возбуждали. Ни тоски, ни азарта. Просто √ да, это у него тоже было. Когда-то. И ладно... Он только слушал мелодику ее грудного густого голоса, иногда смотрел на шевелящиеся в произношении недоходящих слов красивые полные губы, на красивую, в легкой испарине шею, грудь. Такая баба! √ рожать бы ей и рожать. Пять, шесть, девять ребятишек... Да пока муж не загнется... А она вот уперлась в эту политику. И в самую, что ни на есть, пошлую ее струю √ "трезвость". Почему? Какая-такая в этой "трезвости" была для нее замена тем естественным земным инстинктам желания быть женой и матерью? Любовь к Дажневу? Да, на какое-то время вполне возможно. Год. Три... А дальше? Уже сейчас он ей уже ничего такого не дает. Вон, только прет впереди √ мощно, красиво √ и все... На этом все. Его деньги? Нет, это не для нее. Да и с такими-то данными можно было и поинтереснее жизнь устроить. Стоп! Вот оно что: "интерес"! Интерес к власти. Странное и страстное желание быть при власти. При любой √ даже самими придуманной. Ведь они в "трезвости" даже друг друга иначе, как "руководители регионов" и не называют... Сидит себе прыщ в Мухосранске или Тудыть-Пердеевке, и √ "руководитель региона". Вот оно: страсть. Страсть √ наркотик убивающий инстинкт...

- ...Глеб, а что вы молчите?

- А я не молчу. Я √ нежусь в вашем голосе. У вас удивительный тембр.

- Да?.. Спасибо. Мне об этом никто не говорил.

- Естественно никто. Во-первых: ваша красота уже сама настолько самоценна, что многим кажется, что она не требует для себя поддержки в звуке голоса или пластике. А, во-вторых: вы же со мной недавно познакомились.

- И √ что?

- И просто не успели узнать какой я, на самом-то деле, дамский угодник.

Она поглядела на него счастливым взглядом. На их смех Дажнев обернулся:

- Поделитесь?

- Нет! Эта наша с Глебом фракционная тайна.

Дажнев больше не отрывался, шел теперь гораздо ближе. А Юля ворковала и ворковала... Так они прошли с километр вверх по реке до знакомых торчащих скал. Широкая каменистая долинка с семью притихшими рукавами речки. Четыре торчащих пятиметровых базальтовых пальца. Мелкие частые сосенки по склону. Даже березки на месте... Так вот и увидишь сейчас ту молоденькую парочку. Ага. И "пастушков"...

Но между "пальцами" уже дымил костерок, и, рядом с двумя складными столиками, возилось три человека, сооружая из камней и зеленых ивовых веток импровизированные седалища. Они разом вскинулись на звук шагов, и не очень радушно √ с ехидцей √ заулыбались. Саша, молчащий при нем Юра, и еще один √ йог, что ли, √ очень худой, с узким черепом и узкой бородкой. Его длинные-длинные, с проседью, волосы были стянуты "малининским" хвостиком:

- Ага! Пища богов! Очаг уже горит и жаждет жертвы!

- А ты уже коммунист? √ Саша был удовлетворен молчанием Глеба.

- Приветствую. √ Дажнев весь напрягся. √ А где Филин?

- Ожидаем-с. С минуты на минуту. Юлия Густавовна √ сюда ставьте!

Глеб сложил свою ношу и, ссылаясь на травму, ретировался. Походил над донельзя прозрачными здесь мелкими ручьями. Поблескивая мозаикой отражений, ни упорно куда-то спешили, спешили через большие и малые, оглажено голые серо-голубые камушки. Ни водорослей, ни мальков √ мертво. Сколько здесь километров до белков?.. Хотя он видел возле лагеря пару парнишек с удочками, но не представлял √ кого здесь можно ловить? Форель?.. Берег осторожно зарастал между валунами мать-и-мачехой. Ее, уже чуть подсохшие, снаружи жесткие глянцевые, но с плюшевой изнанкой листья, с хрустом ломались под его шагами. И тоже √ пусто. Ни бабочки, ни мухи... Потом подошел к "своему" "пальцу". Огляделся √ о нем забыли. Вот и хорошо. Вот и ладно. Помаленьку, не спеша, вскарабкался наверх. И лег: "Надо было хоть какой-нибудь пирожок прихватить..." Голоса внизу набирали силу... И первым на полную громкость перешел, естественно, Дажнев:

- ... И мы, между прочим, были самыми активными в создании Союза за духовное возрождение Отечества. Мы √ коммунисты. И не надо так примитивно: "из коньюктуры"! Нет. Эта идея прямо выливается из нашей, именно нашей, концепции устроения мира: союз √ объединение, слияние в единое целое. Это, между прочим, еще и самоназвание "духоборцев": "Союз борьбы за духовность и истину"! Да! А духоборы √ это только одна небольшая часть народных религий протеста, религий революций... Да называйте как вам удобно! Пусть секта, меня это слово не пугает... Как это не религия? А что тогда, по-вашему, есть религия? Мировоззрение? Так оно у нас есть... Нет, не надо все упрощать под свой интеллектуальный уровень! Не надо... "Мировоззрение √ религия √ философия" √ это же одно и тоже!.. Да, в основе нашей философской системы лежит религия киников. Да, мы √ те самые фаталисты, которые вбирают в себя весь материалистический мир со всеми его реалиями... Да почему?.. Да все просто: мы самым активным образом переделываем мир, но √ только в определенном, всегда очень строго определенном направлении. В том, которое так или иначе, но фатально ждет человечество в финале его развития...

- Почему же? Мы входим в Эру Водолея. У нас прекрасные перспективы!

А это, наверное, "йог". Говорит вкрадчиво, даже в солнечном сплетении зудит:

- Кали-Юга √ это действительно, только лишь этап земного круга бытия.

- А если я не желаю слышать об этих антирусских традициях?! √ Опять Саша. Но уже не так сладко.

- Тогда громко заявите: русские √ не арии! Они √ чистые негры! Ну? И у русских нет никакой истории, кроме как этой несчастной тысячи лет. У других народов есть, а у русских нету! √ "Йог" выпевал звуки.

- Только не надо мне эти ваши дешевые уловки подсовывать. Мы не в метро о вере спорим! Была история праариев, ариев, праславян, славян. А потом только история Руси. Но, за то, именно Руси! И, конечно, не одна тысяча лет. Только, в любом случае, я ведь √ не древний арий. И с современными индусами у меня ничего общего нет. Я √ оригинален в своем роде. То есть √ в своем Роду.

- Это заметно. √ Встревает Дажнев. √ Оригинальность во всем. Это у вас прежде всего √ оригинальность! Чем мельче партия, тем больше у нее гонора.

- Вот это тоже не надо! Вам не надо! Стоит ли напоминать, каким путем вы своей массовости в советское время добивались? А сейчас только эту инерцию, а точнее, агонию и эксплуатируете.

- Так! Говори. Говори. Это очень хорошая позиция: строить свою жизнь на чужой оплошности. Ходить только и подглядывать: мы совершим ошибку, а вам это плюс. Мы потеряем кошелек √ вы его подберете. Ну, что вы-то своего утвердить можете? Ни-че-го! Ваше счастье в наших неудачах, и все! Ходить и подсматривать, ходить и подсматривать! "Вот, мол, коммунисты √ то, коммунисты √ се! А, значит, мы хорошие..."

- И ходить за вами не надо. И так все у вас "ошибка" да "оплошность". Укокошили шестьдесят миллионов людишек √ и, ах, в космос полетели!

- Можно слово молвить? √ Это "йог". √ Я очень попрошу всех присутствующих по возможности не "возбуждать улыбку дам Огнем нежданных эпиграмм". По возможности, конечно. Юлия Густавовна, вас не обескуражит, если я сам разложу салаты?

- Э, нет. √ Саша. - Не надо √ он какие-нибудь заклинания нашепчет.

- Так я продолжу, как вы со стороны смотритесь. Вот спор идет: кто кого у руля сменить должен. Спор идет! Идет! А пока руль так болтается. И корабль наш несет, в самом прямом смысле, в никуда. Но! Это "никуда" √ только потому и есть "никуда", и им будет, пока мы честно не признаемся √ руль-то не нужен. Не нужен! А почему? √ спросите вы, - а потому, отвечу я, что плывет наш корабль по течению. Плывет туда, куда его несет время. И прибудет в назначенный срок вот в это самое "туда". Мы, конечно, можем взять правее или левее. Можем попытаться подгребать и плыть чуть побыстрей или наоборот. Но! Вы, коммунисты, уверенны в своем будущем? Да! А вы, монархисты, тоже ведь уверенны в своем будущем? Тоже √ да! Вы, коммунисты, любите свою Родину и желаете своему народу только счастья? Конечно! И вы, монархисты, тоже! Вопрос: кто из вас прав в своих видениях будущего √ Великая Россия и Могучий Народ? А?

- Ну очень умно. √ Саша понизил голос, почти зашептал. - Прямо восхитительно. А чем, позвольте спросить, докажете?

- Ничем. Ничем. Гарантийных свидетельств √ как вы, православные монархисты, от пророков не имею. И даже не хочу иметь. И научными выкладками, как вот товарищи коммунисты, не пользуюсь... Я √ просто √ знаю. Но, могу научить вас √ тоже знать.

- Нет. Ибо вы сейчас же скажете: такой же, как и пророчества. Я предлагаю вернуться к началу разговора. Все же наглядней в будущее заглядывать через прошлое. Через динамику: ведь только так и можно вектор истории узнать?

- Да. Но что считать прошлым: семьдесят лет? Две тысячи? Миллион? Хитрость-то именно в этом. Можно и по малой загогулине ошибиться...

- В любом случае критерий один: я сам. Верю или не верю. Знаю или не хочу знать. То есть, опять нет объективности √ любая мировоззренческая система строится для оправдательных целей. Для комфортности жизни и мышления. Любой неудобный факт √ как камешек под боком, его нужно либо откинуть, либо повернуться на другой бок. Что кому проще.

- И √ все. Дальше я могу вас только научить своей вере. Вы можете кого-то в свою очередь тоже научить своей. А объективность от этого не меняется. Иди меняется? Вот, товарищ коммунист отошел. А помните их перл: "Идея, овладевшая массами, становится материальной силой"? Это же чистая тантра: прана по воле мага из акашы творит материю. Энергии управляются идеями √ это закон Космоса. Санатана дхарма. Понятно?

- А я √ ничего... Я к тому, что вот мы с вами верим в бессмертие души. Пусть каждый по-своему, но мы оба верим в единую экстрамундальную Первопричину мира. И так далее... А он, он √ не верит. Социологист, он верит только в самую грубую материю и механические законы. Но, при этом пользуется древнейшими упанишадами. Это ведь вам не от Карла Маркса и Луначарского. Это от Начал √ Энсофа. И, поэтому, он ведь такой же, как и мы √ участник мирового прогресса. Слепой, но очень активный. Очень энергоемкий. Ведь сколько на него людей завязано. Даже лично √ десятки тысяч. Это тоже, между прочим, о многом говорит.

- Вы меня не путайте. Коммунизм √ он только после войны русским стал, а до того все на интернационализме строилось. Вы меня сейчас как раз специально подловить хотели √ это ваши личные проблемы крови! Это вы √ космополит. Это вы желаете не различать народных √ этнических и исторических путей! Да! А дружбой с коммунизмом не зря прикрываетесь. Как ... Чернобыль мавзолеем! Тем, где их и ваш "махатма" лежит. И появились на рубеже веков вы в России одновременно: для пролетарского быдла √ марксистский кружок, для интеллигенции √ тоже кружок, только уже спиритический. Но и там, и там духи-то одни призывались! На ваших и на их сеансах: "У-у! Призрак бродит по Европе!.." √ пусть бы где-нибудь и бродил... Ну зачем вам Россия? Зачем? Что вы со своими Блаватскими и Вивеканандами к нам, русским, лезете?

- Зачем так заужать вопрос? Русские √ часть, очень важная, но все же только часть великого арийского мира. Более того, эра Водолея √ это эра Духа Великой России.

- Ох, как красиво! Как громко! Звучит уже лучше, чем Эра Коммунизма. Но, я почему-то думаю, что это еще нам с сотню миллионов "голов" стоить будет. Дух только вот от России и останется! Душок! А нашу Землю покроют косоглазые. Вот в этом вы с интернационалистами и роднитесь: они для одного "золотого" миллиарда просторы и недра освобождают, а вы √ для четырех "желтых". Отсюда и последний к вам вопрос, дорогие агенты влияния: слаще ли масонский хрен агни-йоговой редьки? Для нас, русских-то, в любом случае √ обреченных?

- Да что с этим человеком разговаривать? Он просто ничего не слышит, и не хочет слышать! √ Откуда-то вернулся Дажнев. √ Это же сказочник: "Да, были времена! Прошли былинные!" Главное, что никто их не помнит.

- Я теперь и не знаю: кто же тут из нас рожден сказку былью сделать? Придумают себе молодые люди фантастическое Беловодье и ищут его, ищут...

- Монархизм √ это вам не сказки! За нами √ история Великой Российской Империи! История страны и народа!

- В ней и в нем история нашей партии тоже! История самой, что ни наесть русской борьбы за вселенскую свободу!

- Ой ли?! А почему ваш мавзолей индийской пирамидой построен? Не потому ли, что "русские √ это только маленькая часть ариев"? А звезда, ваша и американская, откуда? Что это за ночные символы? В противовес кресту √ знаку солнца?

- Да! Да! Да! В противовес! И √ что? Тогда, после победы октября, шла заданность эстетических поисков в антихристианской символике. И это полностью оправдало себя в войне с фашизмом, когда звезда со свастикой столкнулись! И звезда победила крест!

- Русской кровью! "Братья и сестры!" √ а не "товарищи"! Обернитесь, вон ваш коллега и единомышленник: а что у него с Россией-то общего? Махатма Ленин? Засосы Индиры и Брежнева? "Сталин и Мао √ братья на век!"?

- Да что ты с этим привязываешься? Романовы вообще почти двести лет немцами были!

- Ладно! Хватит, в самом деле, себя за главного русского выставлять. Что ты своим христианством щеголяешь? А кто был твой Христос? Не тех ли кровей, что и Карл Маркс, в конце-то концов?

- Загляните в свой "Карманный словарь атеиста"! И там, благодаря своей Советской власти, прочитайте: Христос и одиннадцать Его апостолов были галилеянами! А "чистый" иудей был только Иуда!

- Если бы вы в самом деле так о чистоте крови болели, √ вмешался "йог", √ то, все же, поняли бы историческую, если хотите, предначертанность славянской сансары: исполнять чужие идеи. И, при этом, нам всегда оставаться самими собой. Уважаемый вами и мною Достоевский об этом много твердил...

- Что с ним разговаривать? √ Дажнев тоже зарычал. √ У него только "батюшка-царь" на уме: "вот приедет барин, барин нас рассудит!" Вот и все! Эта рабская психология жажды хозяина! "Боженька помилуй!"

- А тебе бы только бунтовать! "До основанья, а затем..." Действительно √ ваша партия от Люцифера идет. Древнее не бывает.

- Не надо только на штампах играть: "Люцифер"! А если перестать слов пугаться? Если взять и перестать? Что оно √ слово? Звук! Воздух! Оно √ пустота! Фу! Пусть от Люцифера, и что? Сколько жил человек, столько он и мечтал о своем владычестве над миром. А мы как бы не назывались! √ мы есть организованная направляющая его поисков этого владычества. Во все века, во всех народах.

- Это вы насчет слова не правы. - Влез поперек батьки "йог". √ Дыхание √ это не пустота, это прана √ энергия, брахма. Другое дело, что к слову прилипает иногда чуждая ему традиция восприятия. Люцифер √ значит лучащийся, дающий свет. Это имя √ вечный символ просвещения. И еще греки давали ему такой эпитет: Люцифер-Космократор √ Хозяин Космоса. Ибо из Космоса и идут к нам знания. От Творца Вселенной √ Сатанаила.

- Так! Плюй! √ Дажнев. √ На все, что тебе не нравится, плюй! На отцов, что войну выиграли. На их красные знамена! Крестом своим тешься. Библией! Жидовской своей верой!

- А ты, если ни во что не веришь, так с ними через жену породнился! Твой сынок-то по израильским законам √ от своей мамы √ сам еврей!

- И вся ваша партия, вся ее головка √ на восемьдесят процентов из евреев состоит! Или мужей евреек!

- Ну, мы-то не фашисты, чтобы у людей в родословных, как у собак ковыряться! Мы как раз те, кто войну с ними вел! На смерть! Сколько коммунистов тогда погибло?

- Курильщиков больше! Почему бы тогда не сказать: "благодаря курильщикам мы победили Германию"?

- Ах, ты гад! Да я видел ваше собрание дворян! Тоже, между прочим, все с еврейской кровью или масоны! Одни выродки √ полтора метра ростом, зубы наружу! Другие-то в красный террор не выжили! И сам-то дегенерат!

- Кто я?! Кто? √ Шум опрокинутого стола. Завизжала Юля. Теперь пора спускаться. Глеб и начал...

И хорошо, что не успел. Потому что успел Филин.

Глебу еще нужно было либо сползти, либо спрыгнуть с двухметровой высоты, когда все действующие лица политических диалогов напряженно замерли в разных позах: здоровенный Дажнев заломил заспину руку худощавого Саши и давил его к земле. Тот, отчаянно выворачиваясь и подвизгивая от боли, целенаправленно лягал Дажнева по голени, не давая свалить себя окончательно. Юра и "йог" √ вокруг стола √ только пугали друг друга ложными выпадами, оба, видимо, не насовсем охваченные пылом этого идеологического спора... Филин быстро и молча подошел вплотную к группе сцепившихся атлетов, и, положив левую ладонь под сердце, правую вскинул к небу: "Прекратить!" Реакция была поразительной: все бойцы разом обмякли, сначала замерев в прихваченных позах, а затем и разойдясь на две разделяемые костром стороны.

- Тихо, голуби. Тихо. Тихо. √ С Филиным на пикник пришло еще трое: пожилой, с белой благообразной бородой и в неизменных трусах, ивановец, та бесновавшаяся рерихианка с исписанной мантрами желтой повязкой на лбу, и солидный московский маг-психотерапевт. Они стояли в стороночке, тоже держа в руках какие-то сумки. "Неужели и это еда? Так они тут неплохо посидеть решили. Эх, Анюшкина бы сюда! Понаблюдать. Только бы на скалу спрятать. От плотных материальных контактов. И прямых вопросов. Его-то чувство голода не отвлекает." Глеб аккуратно спустился и, улыбаясь, направился к Филину. Но тот, как вдруг показалось, даже отшатнулся:

- А этот здесь откуда? √ Зыркнул из-под лохматых бровей на Дажнева. Дажнев, не успевший даже отдышаться, снова затаился. Вывезла Юля: "Мой гость." Вот умничка. Филин потупился, спрятал глаза:

- Здравствуй, Глеб, здравствуй. Вот где свиделись... Юра, Саша √ столы ставьте. И вы чего там стали? Давайте помогать! И так задержались, тут уже успели дел натворить... При чужих.

Все разом зашевелились, начали суетиться, причем совершенно бессловесно, как напроказившие детишки при неожиданно вошедшем строгом воспитателе. От этого Глебу самому захотелось напроказить. Он стал нарываться:

- Семен Семенович. Мне крайне неудобно: вы, говорят, меня искали?

Филин уворачивался: "Разве? Это ты насчет бани? Так, наверно, обстоятельства были особые? Не прейти. Я тебе верю... Только вот другая такая баня ... не знаю когда теперь будет. Не знаю." Он или стоял, или, распоряжаясь, ходил, все время поворачиваясь к Глебу профилем, не давая заглянуть в лицо. А потом резко √ молния √ глаза в глаза:

- Ты очень голоден? Если да, то, как поешь, извини: но нам нужно тут провести закрытое совещание. Только своим. Не обижаешься?

Глеб отразил удар улыбкой:

- Да. Конечно, конечно. Какие мне могут тут быть обиды? "...И отделил чистых от нечистых". То есть, омытых от немытых. Так?

Филин тоже затаенно улыбнулся. Но недобро:

- Хороший ты парень Веселый. Смелый... Жаль мне тебя. Жаль.

Правильнее всего Глебу бы, сразу отказавшись от стола, смыться. Но его как будто кто-то за что-то дергал. Он лихо подсел в кружок, замерший в медитации перед общей едой: "Пусть каждый подумает о своем и об общем." Но Глебу думалось только об общем. О своем не хотелось... Но от этой медитации аппетит вдруг пропал. Так √ немного посидеть, чтобы подразнить Филина. Почему? Зачем? Что-то остро мучило его, что-то тревожило в присутствии этого человечка. Уйти √ но тогда чувство останется. Нужно разбираться здесь. Ну, не глубокое раскаянье же давило от немытости в бане. Нет... Но что? Вот чтобы "это" определить, он и подставлялся под удар... Глеб в тысячный раз осмотрел поношенный коричневый пиджачок с коротковатыми рукавами, синюю вязанную жилетку с прилипающими крошками и волосками. Посмотрел на плащ, старый, буро-зеленого прорезиненного брезента, подстеленный Филиным под себя. Где он его видел?.. Руки Филина, бледные до синевы глубоких жилок, не воспринимавшие загар руки книжника, разлетные брови, прозрачные веки... Все. Бесполезно... Пора уходить... Тем паче, что Юля, видимо расстроенная выходкой Дажнева, была к нему более чем невнимательна. Ей явно сейчас уже было не до кокетства: "ее Володя" попал в ситуацию, которая не могла не отразиться на его карьере. И, следовательно, на ее тоже... Шутки кончились. И она даже никак не среагировала на Глебовы мучения с ложкой в забинтованной руке... А вот "рерихианка" вызвалась покормить. Мерси! Этого ему еще и не хватало! Все. Спасибо за угощение. К сожалению √ пора...

По пути к лагерю, он все время оглядывался. Мания преследования! Но ему все же пару раз действительно показалось, что кто-то за ним идет... Вот уж идиоты! Как приехать вовремя в Москву √ так у сына проблемы. Да! А вот руки тому, кто поменьше заламывать √ пожалуйста! Или, там, кому-нибудь по морде в парламенте перед телекамерой. Герои... Неужели надо пройти камеру смертников, неужели надо трое суток, не шевелясь, пролежать на крыше грузового лифта, терпя жажду и голод, и мочась под себя √ выжидая , пока не уйдут все "чистильщики" со своими собаками?.. Идиоты! Тупые идиоты... Да, конечно, зачем теперь вам мы? Мы √ со своими оценками... С усталостью ночной памяти умерших... За что? √ за ваши "модели" будущей России? Козлы, что бодаются на кладбище, как... Нет, за ним определенно кто-то шел... А уже у самых ворот лагеря навстречу выбежал радостный "крепыш" Павел:

- Здравствуйте! Как хорошо, что вы сами пришли. Я вас ищу. То есть - не я сам, а один человек. Анюшкин, да? Есть такой?

- Здравствуй. Да, есть такой. По крайней мере √ должен быть.

- Ну, вот он искал. И меня попросил. А мне сказали, что вы на совещании, на Малом костре. А нам туда нельзя. Вот я и ждал. Но, хорошо, что не долго получилось.

- "Хорошо" √ это хорошо. Зачем я Анюшкину?

- Сейчас. Я слово в слово постараюсь. Так, значит: "Была Света... Пошла к Бабе-Тане... Что-то случилось √ она не в себе... Нужно перехватить, иначе беда... Он сам пока не может √ к ... Сергею должен приехать ... брат... Он ждет его приезда." Кажется все ?

- Все понятно. Только не Сергей, а Степан. Да?

- Точно.

Глеб еще раз оглянулся. Перешел на полушепот:

- Спасибо. Значит, Анюшкин совсем недавно был? Спасибо... И вот что, Павел, окажи услугу: я пойду, а ты присмотри √ кто там за мной по следу топает? Прикрой, если надо. Только не нарывайся.

Павел покосился на сторону, не поворачивая головы:

- Да, да. Идите, я прикрою.

Глеб положил ему руку на плечо:

- Опять прошу: не нарывайся. Только задержи, пока оторвусь. Ну, давай!

И пошел, пошел резко к реке, даже не ища брода, так, напрямую. Не разуваясь, споро, местами почти по пояс перешел ее, споро забежал в кустарник. Теперь √ в гору, в гору... Метров через сто он оглянулся: к берегу с той стороны вышли Павел и ... Юрик. Павел почти держал Юру за руку и что-то возбужденно говорил, указывая вниз по течению... Понятно, кого за ним послали приглядывать. Крайнего.

Когда Глеб взобрался на первый гребень, его словно ударили по затылку. Наступила неожиданная слабость. Затошнило. "Может съел что? Но нет, вроде, ничего из рук "рерихнутой" не брал." Сильно мотнуло вперед-назад, и перед глазами всплыла знакомая картина: шарик Земли, и над ним черные руки... Ах, ты! Да, да, да! Филин. Это тот плащ! Он же с большим островерхим капюшоном √ как у того "охотника" в пещере!! Вот сволочь. Гад. Тварь: "Я теперь тебя не отпущу... не отпущу..." "Отпустишь!" Глеб, набычившись, удержался на ногах, и вслепую, бочком стал спускаться. Боль в темечке не проходила, от туда она расползалась по спине, холодом сводя лопатки, выворачивая шею. "Не отпущу . .." Опять удар по затылку. Только этого не хватало! "Господи, Господи помилуй!" Его рука очень тяжело, как в сонном кошмаре, преодолевала невероятно сгустившийся воздух. Первый крест лег косым, но второй раз уже получилось легче. Глеб весь сотрясался крупной дрожью, горло пережимало судорогой до удушья, но он крестился и крестился: "Господи, помилуй! Господи! Помоги!" Ну, почему он не знал ни одной молитвы? Ведь уже сколько времени возил с собой маленький молитвослов, а читал его только так, отвлеченно выборочно, в целях "просвещения". С изысканиями нравоучений. И даже не думал о функциональности... "Господи помилуй!.. Господи!.." Стало понемногу отпускать. Но слабость не проходила.

Через полтора часа он все же упал. Просто от усталости. Лежал на спине и все. "Светлана. Светлана... Куда же тебя понесло? Ведь Баба-Таня ушла... Ушла в свое Беловодье. Через подземное озеро. С мертвой водой. За батей... Может, возможна операция? Ну, не так же все беспросветно. Или все становится слишком несправедливо. Слишком... Как же так, Господи? Где милость? У нее же дети, что с ними-то теперь? Такие малыши, Господи?.." Нужно было вставать. И идти √ искать, перехватить Светлану. До непоправимого.

По ложбине сильно и холодно подуло, шелестя подсохшей ломкой травой и просвистывая сквозь замотавшиеся прямо над его лицом ветви. Прямо через гребень горы переваливалась тяжелая темная туча и заполняла все небо. Быстро. Все в горах быстро. Вот сейчас как бабахнет! И уж тогда точно будешь знать, что лежать так долго нехорошо... Ох, нехорошо! Глеб сделал мучительную попытку подняться, но давление совсем, видимо, было на ноле, и через несколько шагов он снова завалился. Ветер даванул сильней, даже принес откуда-то несколько желтых листиков √ накрыть его, что ли? Заботливый... Конечно, если сейчас промокнуть, то все, кранты. Ну, не здесь же сдохнуть!.. Надо вставать. Вставать! И вперед √ хоть на карачках...

Это уже было┘ Было┘Как тогда - тогда:

- группа в 12 человек (из милиционеров Департамента охраны с Александром Бовтом, несколько охранников Хасбулатова), вышедших по подземному коллектору в районе Арбата;

- группа из 4 сотрудников ОСН ДО ВС РФ (во главе с подполковником - начальником отдела специального назначения), закрывшаяся в бомбоубежище и арестованная там 5 октября;

.................................................................................................................................

...Они правильно оценили грозящую им перспективу: если им не удастся найти вход в подземный коллектор, живыми их отсюда не выпустят, поскольку никаких пленных в подвале и подземельях "Белого дома" просто не будет. На следующий день у этого входа они увидели большую лужу крови. Лужи крови были и в других местах подвала "Белого дома".

А потом... А потом Глеб опять √ наяву! наяву! √ увидел, как в какой-то момент потолок и стены окружавшей его тьмы будто вдруг разом растаяли √ слабый свет совсем обессилел в той огромной, неизвестных пределов, зале. Здесь ветер уже не дул. Он здесь просто жил. Глеб вновь включил фонарик √ и обомлел...

Гигантская линза пещеры отражалась искрящимися острыми сосульками извести в черной глади подземного озера. Он шагнул к воде, посветил вглубь. Дно странно отразило свет √ тот двоился, троился... Там √ лед, догадался он. Еще посветил в даль, и ничего не увидел. Что же там √ километры?.. он все не мог налюбоваться чарующей игрой перебегающих по ближним стенам из лепной алебастровой колоннады белых искр и их голубых отражений в ледяном зазеркалье... Он рухнул в этот ледяной антимир...

Дождь насквозь пробил его сразу всего с головы до ног. Ливень был скор и жесток. Но с ним пришли и силы.

Дождь прекратился также резко, как и начался. Глеб карабкался в гору. Но туча отошла не полностью, она задержалась за вершину, и через полчаса он вновь вошел в нее недра. Вообще-то, он представлял себе внутри все немного иначе. Тут было жутко холодно. И все под руками и ногами было мокрым и скользким, так что иногда приходилось ползти на четвереньках. Мокрой была и одежда √ насквозь, до последней нитки. Но он как-то шел, полз в темном тумане, взбирался выше и выше. Как-то даже находил в этой запутанной мгле возможно правильные решения, обходя встречающиеся оголенные сыпучие скалы с меньшими затратами. И еще было подозрительно тихо: ни малейшего ветерка, ни шуршания жизни. Тишина и напряжение во всем. Он случайно смахнул с головы прилипшую паутину: его волосы стояли дыбом! Значит туча была насыщена именно электрическим напряжением. А, вдруг, сейчас бабахнет? При всем своем "натурально-прикладном" складе ума и соответственном образовании, Глеб всегда боялся молнии. Ее именно фатальности √ чем еще, кроме судьбы, объяснить столь различные, столь противоположные формы ее поведения. Вот тогда: один раз громыхнуло √ и на рыбалке единственной! молнией убило соседа по подъезду. А когда ударило двоюродного брата матери, то только раздело, изорвав на нем все в клочки, но ничем самому не повредив... Молния, одним словом... Щас вот как стуканет?!.. Нет, не может быть, не должно √ для этого должна быть разность потенциалов... Вон, в городе зачастую по ночам зимой облачное небо "пыхает" от края и до края. Но это равномерный разряд, без громких глупостей... А как оно здесь? Когда тучи-то под ногами?

На гребне опять навалился ветер и разом сдул этот мрачный туман заспину. А небо-то было уже совсем зеленовато вечерним. Еще один день заканчивается. Сколько он уже здесь? На Алтае-то? Неделю? Вечность?.. Вон, как уже ловко по горам бегает, можно и у Семенова попробовать потренироваться с девушками. Уж, теперь-то, не много им уступит... А лепота-то какая! Охо-хо! Отсюда, сверху, было хорошо видно как сзади и спереди по лесистым долинам быстро ползли навстречу друг другу две тучи. Там, где им предстояло сойтись, было пока тихо. И как-то так странно светло. Светло тем самым, загадочным, мягко-желтым предгрозовым светом, какой, разливаясь вверх-вниз и по кругу абсолютно ровно, не дает теней, делая мир плоским, как живописная театральная декорация... Ага. Для драмы... Вот туда Глебу и предстояло спускаться...

Хоть спеши, хоть не спеши, но во время непогоды человеку все равно не приходится загадывать время... Если Анюшкин был около обеда в лагере, то, значит, Светлана на кордоне была еще утром... Запойного Степана надолго оставлять нельзя √ умрет. Надо помаленьку подпаивать. Так, от лесничества до лагеря √ два, ну, два с половиной часа хода при более-менее благоприятных обстоятельствах. Туда-сюда √ уже четыре, а то и пять часов... Это большой риск √ для Степана-то. И раз Анюшкин на него пошел, значит, как теперь говорят на базарах, есть "форс-мажорные обстоятельства"... А без базара? Что там могло случиться со Светланой?.. Если об этом только думать, то еще ничего, появляются иногда и утешительные версии. А если и прочувствовать... Надо спешить!.. Ох, как надо!

Он опять спускался в тучу, и волосы на голове опять встали дыбом. Прыгая в полумгле от сосны к сосне, чтобы не покатиться по скользкой траве, Глеб, зацепившись за очередной шершаво-липкий, легко отшелушивающийся рыжий стволик, замер на секунду, уточняя дальнейший маршрут своего слалома. И услышал позади чужой бег. Присел. Шуршание нагло приближалось: кто-то очень боялся отстать в этом мутно-сизом электрическом тумане. Ну! Кто там? Метрах в двадцати слева вниз пролетела смутная фигура. Юрка или Филин?.. Или те четверо из "уазиков"?.. Глеб подождал. Никого больше вроде как не было. Рискнуть? И он опять стал спускаться, немного теперь уклоняясь вправо. Тихо-тихо, совсем мелкими перебежечками, достиг дна долины. Прислушался: здесь было совсем темно. И почти безветренно. Нужно бы было пройти по этому дну до той У-образной развилки со скалой и осинкой. Но... там где-то его или искал, или поджидал некто в тумане... Поэтому Глеб не поленился вновь немного подняться на противоположный склон... Так-то будет надежнее... Интересно бы выяснить: его просто тупо преследовали или знали куда он направляется? А скоро все и выяснится √ в ущелье с теплым ручейком. Оно такое узенькое. Тропку никак не миновать. Там-то уже точно √ либо он, либо его... "Светлана, Светлана... Задала загадку. Подскажи разгадку... А, вдруг, это Анюшкин? Да, вот догонял и пролетел?" А теперь Глеб его при случае еще и камнем стукнет? Вот тогда смеху будет... Сквозь слезы... "Тогда все свалим на черную кошку."

Ветер неожиданно толкнул в спину, на сто восемьдесят градусов теперь сменив свое направление. В соснах аж загудело. Длинные узластые полуголые ветви, с пучками мокрых туманом, темных до синевы, игл, заметались вокруг, словно слепцы заловили кого-то наугад. Ну, сейчас даст!.. Но дождя не последовало. Порыв стих также неожиданно, как и начался, слегка развеяв темноту... И мимо Глеба, чуть выше по склону, между редких стволов, аккуратно уворачиваясь от встречных препятствий √ проплыли два огненных шара. Величиной с крупный апельсин. Сначала первый √ очень неспешно, испуская легкое шипение и запах озона, он, кажется, принюхивался к невидимому следу, извилисто тычась во все развилки и проходы между деревьями. За ним, через несколько секунд второй, более спешно, явно вдогонку... Их ярый, золото-оранжевый свет жидко переливался, испуская лучистое сияние... Они прошли над Глебом по склону в метрах пяти выше, никак не среагировав на застывшего с раскрытым ртом и торчащими волосами человека. Зато он среагировал. Откашлялся, и пошел за ними уже не прячась. А будь, что будет! Али он не фаталист?.. Что там √ люди! Подумаешь, охотники до букв. Тут вон шаровой молнией пришибет. И все. И никаких тебе книг или любовных интрижек. Слепая природа. Слепая как демон... Как там у Волошина? "Они проходят по земле, слепые и глухонемые. И чертят знаки огневые на сумрачном ее лице..." Это очень к месту... И сумрачно, и знаки...

Развилка. Сейчас направо в ущелье. Глеб отлепил от спины мокрую рубаху, отряхнул залепленные травными семенами брюки. И кто же его там ждет? Светлана или "Охотник"? Вот, она, алтайская рулетка! Прав был водила: либо √ любовь, либо √ смерть. Такая уж здесь земля. Сильная... Глеб взобрался на валуны, стал на колени и погладил "свою" осинку. Она за эти дни и ветры почти вся уже осыпалась. Блестящие красные листики, словно капли разбрызганной от ее стволика крови, быстро чернеющими пятнышками липко лежали между потаенными впадинами влажных камней. Все! "Ну, Господи, благослови!" √ Глеб шагнул в ущелье.

И рухнул дождь... Ливень шел навстречу. Было хорошо видно и слышно, как он метр за метром заполнял сначала ущелье впереди, как, потом, перекрыв Глеба, плотно двинул дальше вниз. Шум был ровный, сплошной. Миллиарды крупных тяжелых капель отвесно насквозь пробивали кроны деревьев и кустов, валили траву, давили плечи. Под ногами сразу захлюпала песочная жижа √ каменистая почва не впитывала влагу совсем... Скользя, Глеб выбирался на дорожку практически ощупью. Темно было уже по-настоящему... Когда первый разряд ударился где-то совсем рядом, он даже присел. От страха: затяжная вспышка осветила все √ до мельчайших камней, до сосновых иголок, до летящих капель! И непередаваемый треск! √ словно это тебя самого разорвали как тряпку. Вот это да! Ливень наподдал еще... И снова рвануло. Глеб едва-едва успел прищуриться, чтобы, как в первый раз, не ослепнуть. От вершины покатился грохот √ обвал... И тихий, маленький ручеек прямо на глазах стал вздуваться грязной песчаной мутью, покатив ветви и камушки, заливая берега, подбираясь к его тропинке. Вперед! Надо спешить... Еще разряд, еще! Уже непрерывная канонада трескучих, оглушающих ударов с "дискотечно" мигающей неоновой подсветкой... Глеб прыжками бежал наверх, боясь теперь лишь, чтобы ручей окончательно не превратился в бурную селевую реку, раньше, чем... Раньше чем он... Так как, выбираться было уже некуда: слева висела почти отвесная стена, с которой, в свою очередь, тоже вовсю летели струи грязи и мелкие камни. Вперед, вперед!..

Дождь сдавался, смирел... Он проредел и уже не так давил. Но теперь сильно, беспроглядно парило от земли. Баня √ это всегда миква. Особенно с молнией вместо мочалки. Да, Анюшкин, да. Справа под ногами буйствовала грязевая река, а слева толкалась гора. Вперед! Вытянув перед собой руки, чтобы не влипнуть в дерево, камень или что еще похуже, Глеб прошел до какого-то поворота. И замер: чуть дунул ветерок √ впереди как бы развеяло √ и там шли две фигурки... Видение вновь перекрылось туманом в считанные доли секунды. Узнавание пришло позже, по памяти: это же были Баба-Тяня и Катька. Это же Баба-Таня вела за руку его Катюшку! "Ка-атя-я!!" √ Глеб закричал, отчаянно побежал, не разбирая дороги... И по колена провалился в поток. Его сбило, он сел, по пояс оказавшись в зло толкающейся жидкой песочной грязи. Встать никак не удавалось: забинтованные руки скользили, не цепляясь за окатанные края булыжников. "Катя!.." Глеб заплакал от этой обидной своей человечьей слабости. Потом повернулся к напору спиной, и, потихоньку, боком, на четвереньках стал выбираться к своему берегу, уступая давлению, возвращаясь снова далеко назад... Выбравшись, не передыхая , вновь рванул наверх!.. И на том же самом месте опять ветерком как бы раздвинуло туман, и √ теперь без сомнений √ впереди Баба-Таня вела за руку Катюшку!.. И вновь Глеб закричал, но, чтобы снова не попасть в воду, побежал левее. Поворот. "Господи! Что это ? .. Что?.." За поворотом было светло.

Свет исходил сверху √ бескрайний, равномерно голубой, с неясным белесым пятном в зените. Через туман, через дождь √ там, впереди в небе просвечивало нечто. Нечто большое, нет! √ огромное. Оно не имело ни вида, ни формы √ просто белесое пятно. И свет от него не истекал, не излучался. Он √ был... Голубой туман и голубой дождь... Над самой землей все опять темнело, не давая видению опоры, масштаба. И как будто звучала музыка. Без мелодии, просто один, все повторяющийся аккорд. Повторяющийся, повторяющийся, настигающий телефонным звонком, входящий в голову, и зудящий, зудящий в повторах никак не узнаваемого созвучия... Глеба забила дрожь. Только теперь он почувствовал, насколько замерз. И насколько испугался. И устал... И вот тогда этот мокрый, в грязи и песке, с остатками бинтов на вновь кровоточащих руках, маленький несчастный человечек, стоя перед великим неведомым светом и, сотрясаясь от холода, уныния и страха, закричал проклятия всем и всему, что противостояло ему, его желанию быть сильным, гордым хозяином этой Земли, этой Страны, и своей собственной судьбы... И он перекричал эту проклятую, закрученную в повторениях, музыку...

Свет чуть пригас, затемнив и туман. Потом белое пятно совершенно без всяких усилий стало возноситься, уменьшаясь в размерах, гаснуть... Стали вновь слышны шорох капель и бульканье ручья. Привычная темнота, только высоко-высоко немного еще постояло едва различимое светлое пятнышко, а потом быстро ушло в сторону... Дождь...

Он добрел до избушки... Она почти вся стояла в воде, склонившись своим черным окошечком над самым током... Перейти на ту сторону? Но у него, наверное, не хватит сил... Глеб обнял ствол пухлой березки, прижался к пачкающей коре щекой. У него, наверное, не хватит сил... И тут он увидел, как дверь избушки шевельнулась. Чуть-чуть. Или это ему показалось? В темноте? Он шагнул к самому краю воды, вытянулся: показалось или нет? Сердце вдруг забилось радостью: "Она √ там!" Глеб прыгнул в воду, провалился, но удачно сдернулся, и перебирая руками и ногами по шевелящемуся дну, выполз, вышел, выбросился! на тот берег. Встал. Рванул деревянную рукоять и ввалился внутрь.

Светлана сидела за столом, крепко оперевшись на него локтями, и смотрела на лежащего Глеба, на лениво растекающуюся от него по серому, грубо отесанному, дощатому полу лужицу. Вода быстро впитывалась в некрашеное дерево... Маленький, расплавившийся прямо на столе стеариновый огарок с прыгающим желтым с розовым кончиком пламенем. Запах воска и мяты. Шорох капель по крыше... "Никола" со стены чуть мерцал стертой позолотой нимба... Были слова или нет: "Ты пришел..." "Я пришел..." "А я уже почти не надеялась... Когда началась гроза, я сильно испугалась. И перестала тебя ждать..." "Я бы все равно пришел..." "Это хорошо. Хорошо."┘ Она придвинулась к нему, присела на колени около: "Сними рубашку. Мокрый же весь. Замерз." Он со стоном приподнялся, протянул вверх руки. Прилипшая рубаха никак не хотела стягиваться. Она рванула, отлетела пуговица, больно резануло кисти. "Что у тебя с пальцами?.. Садись сюда┘" Они теперь оба сидели за столом друг напротив друга. Светлана осторожно снимала мокрую черную марлю. Он только поскуливал, сжать зубы, чтобы потерпеть, никак не удавалось √ челюсть тряслась от выходящего наружу озноба. Она встала, из угла достала большой коричневый шерстяной платок. Накинула Глебу на плечи, пропустив под руки крест накрест, завязала на спине: "Вот так лучше. Да?" "Д-да. Д-да." Простучал ответ... Вид его кистей был просто ужасен. Они распухли, порезы и ссадины разошлись , обнажив живое мясо, с которого сочилась кровь и сукровица. От этого зрелища ему стало очень себя жалко. Даже озноб стал проходить... Светлана, очевидно неплохо ориентируясь в избушке, достала откуда-то маленькую чеплашку с темной, почти черной, густой жидкостью: "Это мумие. Только сегодня развела... Терпи!" А он опять заскулил, когда эта темно-коричневая жижа огненно протекла в ранки, затопал ногами. "Потерпи, пожалуйста, потерпи." Она поцеловала его в лоб. Как маленького... Потом откуда-то еще появилась белая чистая марля. Светлана смочила ее в мумие и принялась заматывать кисти заново...

Миленький ты мой,

Почему она зашептала именно эту песню? Глеб окончательно раскис. А она продолжала чуть громче:

Там, в краю далеком,

"А! Вот откуда: моя Валькирия √ жена и сестра."

- Ты долго шел. Я тебя с утра ждала. Ждала и ждала.

- Я спешил.

Светлана завязала узелочек на запястьи второй руки. "Вот и все "...

- Посиди, потерпи. Это тебя не Юля задержала?.. Если очень болит, я сейчас самогона достану. Да? Будешь?

- Буду. А куда Баба-Таня мою дочь повела?

- А ты тоже видел? Это они Христа искать пошли. Не бойся.

Светлана достала уже знакомую бутыль. Помаленьку плеснула по чашкам. Глеб:

- Чашки-то староверские. Нам, пожалуй, нельзя?

- Они теперь ничьи. А что ты еще видел?

- Свет.

- Смешно. Я √ Светлана.

После двух глотков он опять почувствовал, что взлетает.

- Ты куда? Сиди. Это у нее самогон на чем-то таком настоян.

Глеба сносило куда-то на сторону. Он вцепился в краешек стола, уронил голову, и так снизу посмотрел на Светлану. Она засмеялась. Потом достала гребень и начала расчесывать ему волосы:

Там, в краю далеком,

Глеба как ударило:

- Постой! Постой! Перестань: ты же сейчас уйдешь!

- Уйду.

- Не надо! Прошу тебя... я прошу тебя.

- Миленький ты мой... Да я же умру. Умру скоро! У меня же рак... Рак... А это √ боль и смерть. Тьма. Ничто. И боль.

Она бросила гребень, и теперь гладила голову Глеба ладонями:

- А я не хочу умирать. Не хочу. Ты слышишь? Я очень хочу жить. Жить... Хоть как... Хоть нищенкой на вокзале, но хочу. Я хочу ласкать своих детей. Мыть им головки. Целовать на ночь... Ведь я √ мать. Мать! А мне даже грудью малыша кормить запретили... А я √ хочу! Как все... Ведь все имеют это право, такое простое право √ жить. И кормить грудью. О-а-а! Жить хочу! Жить!

Они уже стояли. И Светлана горько-горько рыдала у него на груди, царапая через платок плечи и мотая головой. А он, крепко обняв, раскачивал в объятьях и тоже тихонечко выл, выл.

- Ты слышишь меня? Слышишь? Я так люблю жизнь. Я даже родила, чтобы жить... Врачи обещали. Обещали... Он √ я его не любила никогда... Я не любила... Но не могла отказать. Ты мне веришь? Я такая маленькая, деревенская дурочка. А там было все, все так романтично. Все: было снег и солнце. Снег и солнце... Он страшный человек, ты его бойся! Он все про всех знает. Страшный... Ты мне веришь? Я ведь всегда любила только своих детей... И... И вот √ тебя. Но, нет! Нет! я всегда ждала тебя не как мужа, а как большего. Мне всегда нужен был сильный. И добрый... Нужен был ты... А сейчас я умираю. Мне очень больно... Ты веришь? Ты √ мой единственно любимый, мой самый добрый! Помоги мне √ я умоляю! √ помоги мне. О-а-а! Я же очень хочу жить!..

Свеча догорела, фитиль завалился и огонек утонул в расплавленной жиже. В темноте она вдруг оттолкнула его:

- Стой там. Нет, ты не сможешь помочь. Не сможешь... Я сама. Сама.

Светлана рванулась к двери, распахнула. Там, за порогом, уже не было и следа от прошедшей грозы. Сверху √ качались звезды... Снизу √ сильно и свеже пахло зеленью... Он подошел, стал вплотную сзади.

- Глеб, это ведь Кассиопея. Та, которой не сможет коснуться Змей.

Ручей шумел, но уже без той злой напористости. Изломанная лиственница, склонясь над избушкой, поскрипывала под порывами падающего с горы ветра.

- Ты мне веришь? √ она откинулась, прижалась спиной, закачав головой, вспенила волосы о его пересохшие губы:

- Так веришь?

Глеб опять обнял ее. Что сказать? Что? О! Лучше бы он умер сам...

- Я тебя люблю.

Светлана опять тихо заплакала. Сдавленно зашептала:

- Я так тебя ждала... Так ждала... Почему ты опоздал?..

- Я спешил!

- Нет. Я тебя ждала целых десять лет. Где же ты был? Милый, где был?.. Если бы ты успел... Я бы не умирала. Милый, почему? Почему? О-а-а! Я не хочу, не хочу умирать!.. Мне только тридцать два √ я совсем не хочу... Почему? Ну почему √ я?! О-а-а! Милый, мой ты милый!..

Глеб целовал ее затылок, шею, плечи... Он повернул ее к себе лицом, опуслился на колени, и целовал, обливая слезами, руки, ноги. Землю возле ее ног... Да, да! Он опоздал! Он опоздал!..

- Нет, милый, нет! Встань. Слушай: я сейчас уйду... За мной придут. Они уже где-то рядом. Где-то совсем рядом... Не плачь! Ты же не обрекал своих детей не знать счастья? Так и я: я не хочу, что бы меня видели мертвой, свою мать мертвой... Дети простят меня. И ты простишь, √ да?.. Тихо! Они давно меня звали. Каждый раз, как я приходила сюда... Но, тогда я еще могла терпеть, а сейчас уже очень, очень больно. Сейчас уже постоянно нужны наркотики... Больно...

Она оттолкнула Глеба, оглянулась. Долго всматривалась в темноту. Он приподнялся, потянул за руку, и Светлана поцеловала его. Первый раз по настоящему. Как мужчину.

- Какие у тебя губы...

- Какие? Соленые? √ Она вдруг засмеялась, √ Я дура. И славно. Славно!..

Глеб продолжал стоять в проеме, а Светлана вышла в ночь....

- Теперь уже пора. Они уже здесь... Не выходи. А я уйду с ними √ чтобы жить... Жить √ там. Ха-ха! Я √ и не могу здесь! Ты представляешь? Это смешно. Это же очень смешно: мне нет здесь места, нет шансов... даже на операцию... Да! А ты, ты останешься... И ты будешь помнить обо мне. Милый мой... Смешно. Да?.. Ты слышишь? Все . Они зовут, меня зовут туда √ к себе, где нет смерти... У них нет смерти.

Светлана все дальше отходила вверх по-над ручьем. Она отдалялась, а ее шепот звучал рядом, совсем рядом:

- Ты только не ходи за мной. Не ходи... Обещаешь? Ведь ты меня любишь. Правда? Да? Я счастлива сейчас, так счастлива... Как дурочка... Только ты не ходи: они заберут меня одну. Но, все равно, я и там буду теперь навсегда счастлива: ты любишь меня... Я останусь счастлива, ибо тут у меня были мои дети и ты... Дети и ты... милый...

Глеб попытался, было, шагнуть за порог. Но неведомая сила плотно прижала плечи, уперлась в грудь, лоб. Страшная, твердая сила... Он только смотрел, как тоненькая фигурка отходила в темноту... Махнула ему рукой, махнула и √ исчезла... Света... Да как, как же все теперь?! Он опять попытался сойти с порога: "Да помоги же мне, Господи!!"

Упор пропал. Глеб аж упал на колени, и сразу вскочил. Побежал вверх по ущелью: он знал √ Светлана уходила в лабиринт! Она уходила к мертвой воде. Он знал, теперь точно знал это! Но бег был как во сне: медленно-медленно нога отрывалась от земли, и колено поднималось вверх, чтобы распрямить, выбросить голень... Потом Глеб видел, как носок шел вперед, ища своих возможностей шага, и отходил к земле... "Боже мой, я не смогу, не смогу ее так догнать." Это же бег во сне... Через сон... Сон... Он спал, а она стояла перед ним: маленькая, совсем беззащитная. Любимая... Она протягивала ладонь с тонкой серебряной змейкой браслета: "Верни Котову. Я думала √ он знает, что дарит. А он не знал. Прости его. Я ждала тебя..."

Он протянул руку √ но ее не было. Что? Призрак? Глеб бежал дальше, дальше... Вот она опять протягивает браслет... И опять никого...

И он был уже где-то совсем близко к источнику, когда из-за спины нагнала низкая тугая туча. И сразу стало темно. Абсолютно. Вход в пещеру был где-то рядом, где-то в этих вот огромных валунах. Огромных мокрых валунах, с разлапистым, жестким и мокрым папоротником в промежутках... Глеб осторожно пробирался между ними, на ощупь ища этот вход. Где-то здесь, здесь... Один круг √ нет! √ второй побольше. Опять нет! Третий... Да где же вход, где? Черт! Он, кажется, заблудился. Нужно взобраться на камень. И осмотреться. Хоп! На скользкой вершине валуна его ударило и чуть не сбило таким порывом ветра, что Глеб так и застыл на четвереньках. А когда распрямился √ с противоположного камня на него в упор смотрело два красных горящих глаза. Секунду они поупирались, и в голове у Глеба все высохло. Словно от сильного вдоха нашатыря, мозг его разом отдал всю воду, и сухим шершавым порошком осел на внутренних стенках черепа... Осталось только зрение. Совсем бездумное, совсем безучастное: Глеб просто видел, как кто-то огромным телом легко и без шума спрыгнул с камня вниз. Выпрямился во весь свой гигантский √ не меньше трех метров √ рост. Еще раз оглянулся на него своими излучающими красный свет глазами. И, сгорбясь, ушел в темноту...

Возможность двигаться пришла с первым разрядом. Молния как сетью обвязала все видимое из ущелья небо. Треск!!! Основной удар приняла скала √ отлетели камни. И еще где-то под ногами глухо загудело. Ага! Это отозвалась пещера. Этот "кто-то" был наверняка из нее. Это же где-то здесь, здесь! Значит, скорей туда √ за ним... Еще разряд! Еще! Дождь снова захлестал сплошными жесткими струями. Развязал и сбил с Глеба бабы-танин платок. Он едва успел подхватил его, накинул на голову. Спрыгнул неудачно √ голой спиной по камню... Но теперь плевать, вперед! Главное √ вперед!.. Не уйдете. Эй! Красноглазые, не уйдете... Без меня не уйдете... "Света-а!!" Глеб точно вышел на то место, куда скрылся "неизвестный". Но никакого входа там не было. Вспышка! Треск! Совсем ослепнув и оглохнув, он кружил и кружил между валунами, ощупывая каждый провал, каждую ямку, каждую щелочку... Нет. И здесь нет... И здесь... "Света-а! Где ты... где?.. Света-а!" Глеб уже на сто раз обошел, обежал, ополз, ощупал этот проклятый пятачок. Каждую его пядь, каждый куст... Стоп! Нужно вернуться. И начать снова. Все снова.

Когда он вышел назад к ручью, сильнейший, совершенно ровный, без порывов, ветер уже выдавливал грозу. Черная туча уплывала вниз, открывая зеленовато светлеющее от восточного края, но пока ярко синее в зените небо. Она отползала, и растрепанные деревья освобождались, осторожно выпутываясь из ее косм. Еще немного... Последний, прощальный удар молнии √ и там, в расщелине под ней, ярко вспыхнуло, загорелось! Почему Глеб понял, что это избушка? Почему? Не важно, но побежал к огню... Ручей стихал на глазах, там, где десять минут назад бурлило яростное месиво из воды, камней, песка и веток, теперь уже просто пузырилась почти мирная, нервно переваливающая мусор речушка. Перепрыгивая выброшенную былым потоком грязь, он выбежал на площадку: да, молния ударила в крышу, и та наполовину рухнула. Горела дальняя от реки стена. От мокрого дерева валил сильный, смешанный с паром белесый дым. Огонь удержался за счет внутренней сухой стены √ окошко уютно светилось. "Сгорит, все теперь сгорит"! Глеб сходу перепрыгнул на тот берег и открыл дверь. По глазам ударило жаром и едким дымом. И вылетел, пугающе метнулся под ноги и отрикошетил в темноту черный воющий комок √ кошка! Ах, ты? Беги, тварь, живи. Всем жить хочется... Так, а ему-то что теперь делать? Уже не загасить... Бросить все?.. Икона! Он намотал промокший платок на голову, шагнул внутрь.

Горел как раз тот дальний угол за столом. По всей нижней части стены мелкой рябью бежали сплошные синие потоки огней и дыма. Дым собирался под потолком, зависая рыхлым качающимся войлоком, и, заполнив собой весь верх комнатенки до притолоки, вытекал в отворенную дверь волнами. Горело до самого угла, но там, где висела икона, огня не было! Даже дым расходился по сторонам... Глеб протянул руки, аккуратно снял ее с полочки... И в это время вспыхнула трава, сушившаяся под потолком. Вспыхнула сразу по всей избе. И все превратилось в ожившую картину Босха: Глеб метался в огне, бился об стены, не находя выхода. Запнулся о топчан, упал √ и лежа увидел дверь! В два кувырка выкатился наружу и ухнул в воду... Аж зашипело... Это затлевший платок Бабы-Тани.

Обняв икону, Глеб опять упорно пошел ко входу в пещеру. Вот именно пошел, даже очень тихо пошел, так как сил на большее не было. Было светло √ и от пожара, и от приближающейся зари. Вода убыла окончательно... Качаясь, он добрался только до поворота. И там как-то совершенно неправдоподобно упал: нога у него вдруг подвернулась, а так как обе руки были заняты, то пришлось растянуться. И вроде падал-то он правильно √ боком. Как учили. Но, только, одна загвоздка √ камень. Камень попал под висок...

Маленькая малиновка прыгала по плечу, по груди. Нагибаясь, она заглядывала в лицо и что-то спрашивала у бледного, закопченного и не дышащего человека с плотно закрытыми глазами. Человек лежал на спине, вытянувшись по длине тропы, неловко подвернув ногу. На груди, скрещенными руками, он крепко прижимал к сердцу старую черную досточку с двумя поперечными врезками... Рассвет уже залил розовым светом верхушки ближних гор. А внизу все чуть парило голубым туманом возвращающейся в небо влаги ночного дождя. Птичка еще раз пискнула и улетела. Глеб сначала открыл глаза. Потом вздохнул. Долго-долго смотрел в небо. Попытался распрямить ногу. Жив? А что? Да ничего. Он уже все потерял. Все... Зачем вставать? К кому спешить?.. На фиг, все... Всех... Вся... Навсегда┘С него хватит. Хватит...

Он снова забылся.

Амирханов Тамерлан Шарифович, 1931 года рождения

"Встать! Встать, сука! Встать!" Глеб рывком сел: ты! Ты! Не сметь сдаваться! Ты!

Не сдаваться. Все. Он все помнит. Всех┘ "Встать!"

Нужно идти. Идти, чтобы жить. Жить всегда есть для чего. И для кого.

Он осмотрел икону, поцеловал в краешек. Поставил на камень, обернулся, чтобы умыться. А умываться было и негде: ручей исчез. Исчез. Осталось русло из серого крупного песка и камней. Мусор, недонесенный в долину. Несколько мелких блестящих лужиц... Так. Это родничок нашел себе другой выход... Так. Ладно, можно и из лужи. Можно. Глеб наклонился √ из-под песка чуть торчала узкая металлическая полоска. Он осторожно потянул: браслет, тот самый браслет. "Передать Котову. Простить и передать." Все так и будет. Так и будет... Ему окончательно пора покидать этот удивительный край. Пора... "Алтай. Ах, ты хан Алтай, ось трех миров, дыра в небо и подземелье"...

ОКОНЧАНИЕ СЛЕДУЕТ

Copyright (c) "Русский переплет"