Масонство. - Высшая форма русофобии. - Иностранные ложи. -
"Великий Восток Франции". - Новая экспансия в Россию. - "Союз
освобождения". - Либерально-масонское подполье. - Мартинисты. -
Филалеты. - Розенкрейцеры. - Масонство и сионизм.
Российское масонство представляло собой высшую форму русофобии
и организации антирусских сил. Ставя перед собой цели разрушения
самобытных начал России, масоны стремились к объединению всех
антирусских движений как в стране, так и за рубежом. В своем первоисточнике
масонство служило проводником разрушительного антирусского
импульса Запада, ориентированного на расчленение России и
эксплуатацию ее природных ресурсов.
После расцвета российского масонства в XVIII и начале XIX века
его деятельность запрещается специальным указом Александра I. Однако
на самом деле подрывная работа русского масонства не прерывалась,
а велась в полной тайне в составе французских, бельгийских и
германских масонских лож.[1] В 1880-1890-х годах известно участие в
масонских ложах психиатра Н.Н. Баженова (вступил в 1884 году) и
экономиста С.Н. Прокоповича.
В 1896 году масонский журнал "Ревью Масоник", орган "Великого
Востока Франции", высказывает пожелания "братьев", чтобы "масонство
нашло бы, наконец, в России гостеприимную страну. До сих пор оно
не было разрешено в этой стране и если кто-либо из верных поклонников
Хирама захотел бы посадить там чтимую ветвь акации, то у него было
бы много шансов быть отправленным в сумрачный Восток Сибирских Копей,
в тот ад, где заживо погребено столько благородных жертв".[2]
Первоначальным ядром кадров российского масонства стала группа
лекторов и руководителей Русской высшей школы социальных наук,
существовавшей в Париже в 1901-1905 годах,[3] одним из главных организаторов
которой был масон М.М. Ковалевский, а также масоны
Н.Н. Баженов (психиатр, председатель Московского литературно-художественного
кружка) и С.А. Котляревский (профессор Московского университета).
Первая русская масонская ложа возникла во Франции, ее организовал
все тот же М.М. Ковалевский. Среди масонов этой французской
школят кроме, профессоров русской Высшей школы в Париже, называли
адвоката Е.И. Кедрина, писателя А.В. Амфитеатрова, политического
интригана, юриста В.А. Маклакова.[4]
Активизация российского масонства непосредственно связана с деятельностью
нелегальных политических организаций либерального толка, деятели
которых состояли в зарубежных масонских ложах. Речь
идет прежде всего о так называемом "Союзе освобождения", созданном
в июле 1903 года в Шафхаузене (Швейцария). Ведущую роль в нем играли
старые масоны М.М. Ковалевский, С.Н. Прокопович, В.Я. Богучарский,
Н.Н. Баженов, Е.В. Роберти и др. По сути дела, этими
людьми было создано либерально-масонское подполье, т.е. тайная организация,
которая под оболочкой политического либерализма преследовала
откровенно масонские цели.
Масонский характер "Союза освобождения" признается даже
П. Милюковым, который писал, что именно от его руководителей он
получал многократные и настойчивые предложения "войти в некий
тайный союз". Милюков говорит также о тайных решениях неизвестного
ему коллектива, стоявшего за "Союзом освобождения", которые
управляли его общественной деятельностью. "Впоследствии мне, -
писал Милюков, - однако, пришлось считаться с готовыми решениями,
принятыми/без моего участия, и довольствоваться тем, что я не
нес за них личной ответственности... Против целого течения я все равно
идти бы не смог".[5] В этом признании выражалась вся сущность российской
интеллигенции, лишенной национального сознания, готовой к
борьбе с ненавистным ему государственным строем и подчиняться решениям
неизвестной тайной организации. Именно это и сделало многих
из них игрушкой тайных закулисных сил и зарубежных спецслужб.
В январе 1904 года деятельность "Союза освобождения" переносится
непосредственно в Россию. Деятели "Союза освобождения" в этом
же году начинают активно вербовать в масонские ложи близких ему по
духу лиц. И.В. Гессен рассказывает, как Ковалевский при первой
встрече, едва успев поздороваться, "добродушно разжиревший, с таким
же жирным голосом", стал доказывать, что "только масонство может
победить Самодержавие". Гессену он напоминал "комиссионера, который
является, чтобы сбыть продаваемый товар, и ничем не интересуется,
ничего кругом не видит и занят только тем, чтобы товар свой показать
лицом". Комиссионер от масонства, Ковалевский "был вроде генерала
на купеческих свадьбах"[6] и сам по себе мало что представлял, слепо
выполняя волю лиц, его пославших.
Кроме уже упомянутых масонских организаций в России проводили
свою деятельность также мартинисты, филалеты и розенкрейцеры.
Мартинизм в царствование Николая II связан с именем небезызвестного
Филиппа, прибывшего в Россию из Лиона и организовавшего в
1895 году ложу "Крест и Звезда", председателем которой был сам Филипп,
а после его смерти - граф Мусин-Пушкин. Собрания носили
тайный характер, принимались в ложу и женщины. Для общего употребления
Филипп создал духовный кружок, обсуждавший религиозные
вопросы. Под влияние Филиппа одно время подпала даже сама
Царица, однако ненадолго. Знакомство Филиппа с царской семьей дало
основания для слухов о том, что Николай II состоит в ложе мартинистов,
хотя ничего подобного не было.
После возвращения Филиппа во Францию в Петербург прибыл
гроссмейстер Ордена Мартинистов Папюс (доктор Анкос), вскоре, однако,
высланный из России. Тем не менее он успел основать целый ряд
мартинистских лож в Петербурге ("Апполония" - руководитель фон
Мебес), в Москве ("Св. Иоанн Равноапостольный" - руководитель
Казначеев), в Киеве ("Св. Владимир Равноапостольный" - председатель Моркотун.[7]
С 1898-го в Петербурге существовали две ложи: "Пирамида" и "Карма",
принадлежавшие тайному оккультному обществу филалетов. Учреждение
этих лож в России стало возможно благодаря покровительству
великого князя Александра Михайловича. Как указывают масонские
источники, великий князь, занимавшийся усердно спиритизмом,
получил этим путем "потустороннее указание" на то, что в России
должна произойти революция, что ему при этом предстоит сыграть ту
роль, которую играл Людовик Филипп в момент французской революции
1830 года, и взойти на российский Престол. Для этого необходима
оккультная поддержка всемирных тайных обществ, и прежде всего
масонских лож. Ложа "Карма", возглавляемая Н.Н. Беклемишевым,
собиралась у него на квартире. Эта ложа была одной из самых массовых
и включала многие сотни человек.[8]
В начале царствования Николая II в России существовала целая
сеть лож розенкрейцеров, ведущая свое начало еще с XVIII века, традиционно
связанная тайной и сильной внутренней дисциплиной ("равный
равному повелевает", "достойный достойнейшему повинуется").
Практически, розенкрейцеры сумели просуществовать в России весь
XIX век, несмотря на строгий запрет.
В середине 90-х годов розенкрейцеры имели свои ложи в Москве,
Саратове, Казани, Нижнем Новгороде (мастер Бурыгин), Полтаве
(ложа "Кирилл и Мефодий"), Киеве, Феодосии (ложа "Св. Иордан")
и Риге. Тогда же, по сведениям масона Кандаурова, происходит фактическое
слияние розенкрейцеровских и мартинистских лож. Под
юрисдикцией розенкрейцеров незадолго до войны образована ложа
"Люцифер", в которую входили Валерий Брюсов, Андрей Белый, Вячеслав
Иванов. Впоследствии ложа "Люцифер" вошла в тесный контакт
с орденом Антропософ (Штейнера) и поэтому позднее уже, в
1916 году, была закрыта распоряжением Московского центра розенкрейцеров.[9]
Русская полиция строго следила за масонским движением (первое
дело было заведено уже в 1903 году) и всеми связанными с ними организациями,
и прежде всего еврейскими, преследующими националистические
цели. Естественно, мимо ее внимания не могла пройти личность
известного еврейского националиста и гроссмейстера французского
масонства Адольфа Кремье. Еще в 1860 году он создал Всемирный
израильский союз, призванный объединить в одно целое евреев,
проживающих в разных государствах, под эгидой неформального еврейского
правительства. Ведению союза подлежали все евреи мира, хотели
они этого или нет. Штаб-квартирой Всемирного союза "ХобураКол-Израел-Хоберим"
стал Париж. Эмблема союза: две руки, пожимающие одна другую,
под ними земной шар, а над ними - скрижали завета. Девизом
выбраны слова талмуда: "Все за одного и один за всех".
Центральное управление состояло из 60 членов, а в каждой стране создан
специальный комитет. В России таким комитетом стало образовавшееся
в 1863 году "Общество распространения просвещения между
евреями России".[10] Перед революцией руководителем этого общества
был барон Гинцбург, а также 9 членов комитета, в том числе будущий
известный кадет Винавер.[11]
Одним из видных деятелей одновременно и масонского, и сионистского
движения в России, действовавшего в рамках "Общества распространения
просвещения среди евреев в России", был А.И. Браудо. Он
состоял членом редколлегии журнала "Восход", редактировал издававшиеся
в Берлине, Лондоне и Париже антирусские газеты "Русские корреспонденции"
и "Даркест Раша", а после начала первой мировой войны организовал
"Политическое объединение петроградских евреев". По
линии масонства Браудо находился в близких отношениях со многими
известными общественными деятелями: П.Н. Милюковым, И.В. Гессеном,
В.Л. Бурцевым, Е.Д. Кусковой, С.В. Познером, С.М. Дубновым, Г.Б. Слиозбергом.[12]
Развитие масонства в России, как и в других государствах, осуществлялось
под видом борьбы за просвещение. Именно так возникли в России
"Лига образования", "Народный университет" и общество "Маяк".[13]
Общество "Маяк" образовалось в 1906 году по инициативе и на
средства американца Джемса Стокса, одного из деятелей масонской
"Международной христианской ассоциации молодых людей". Целью
этого общества стало "содействие нравственному, умственному и физическому
развитию молодежи". Почетным попечителем общества был принц П.А. Ольденбургский.
Большинство руководителей "Маяка" были членами "Теософического
общества": председатель - сенатор И.В. Мещанинов, секретарь -
Н.А. Рейтлингер, К.Ф. Неслуховский, Д.М. Левшин, Э.В. Ропс, князь
П.С. Оболенский, И.Н. Турчанинов, Ф.А. Гэйлорд (главный секретарь общества).
В числе руководителей общества был С.Д. Масловский.
Членами общества состояли князь Ф.Ф. Юсупов, графиня
Е.В. Шувалова, П.А. Потехин, П.И. Ратнер, В.А. Ратьков-Рожнов,
П.А. Бадмаев, граф В.Н. Коковцов, Е.В. Сажин, М.Н. Галкин-Враской, князь С.М. Волконский.
Учеников общества воспитывали в духе презрения к национальной
России. Внушали им идеи космополитизма и избранности, нежелания
мириться с окружающим порядком. Темы учебных занятий весьма характерны:
"Любовь к человечеству", "Любовь-единение", "В. Соловьев
и социализм", "Л. Толстой и анархизм", "Гуманизм и либерализм",
"Эволюция и революция", "Революция и воспитание", "Мораль господ
и мораль рабов", "Быть великими и в то же время малыми", "Евангелизм
и социализм".[14] Таким образом, молодым людям внушались масонские
разрушительные идеалы, и недаром многие члены общества стали
либо активными членами масонских лож, либо деятелями революционного
движения, либо и теми и другими.
Глава 18
Бесы. - Антирусские партии. - Сионисты. - Либералы. - Ленин и
большевики. - Эсеры.
Российских революционеров великий русский писатель Ф.М. Достоевский
справедливо называл бесами. Это действительно бесы, потому что
выступали против всего святого для коренного русского человека -
Православия, царской власти, русского уклада жизни, предлагая
заменить их чужеземными порядками или просто утопиями. Он же
подметил и еще одну характерную черту революционного движения -
неразборчивость в средствах, связь с уголовными элементами и использование
уголовных методов борьбы.
"Нам надо войти в союз со всеми ворами и разбойниками русской
земли", - говаривал знаменитый русский революционер Бакунин. Не
надо долго идти за примерами, чтобы заметить, что русское образованное
общество конца XIX века с явной симпатией относилось к уголовным
и деклассированным элементам, выходившим с топором на дорогу.
Как здесь не вспомнить романтизацию явно бандитских движений
Степана Разина и Емельяна Пугачева!
Главным содержанием общественных противоречий в России конца
XIX - начала XX века была не социальная борьба, а противостояние
значительного фронта антирусских сил против русского государственного
строя, российских основ, традиций и идеалов. Хотя война антирусских
сил против национальной России велась все чаще под предлогом
классовой борьбы или движения за "прогресс против реакции". В
стране сложилась тяжелая общественная ситуация, при которой с чувством
ненависти к исторической России объединилась значительная
часть русского правящего класса и образованного общества, лишенного
национального сознания и национально невежественного, вместе с
многочисленными националистическими группировками евреев, поляков,
финнов и др., выступавших нередко под личиной социалистических и либеральных партий.
В конце XIX века вызрели и сформировались четыре основных антирусских
движения, в своей идеологии ориентированные на разрушение
российских основ и построение в стране некоего совершенного государства
по западному образцу. Коренные ценности России, ее самобытные
основы, традиции и идеалы воспринимались представителями
этих течений как помехи на пути к некоему идеалу западного типа.
Первое движение, которое можно назвать либерально-масонским, составляли
либералы, ориентировавшиеся на уже сложившуюся в Западной
Европе практику государственного устройства с парламентом,
регулярными выборами и прочими атрибутами западной "демократии".
Либералы отрицали право России на самобытность развития, считая
многие ее особенности историческим анахронизмом, который будет изжит
при переходе к западной цивилизации. Приложение слова "масонское"
к этому движению связано с тем, что руководство им осуществлялось,
как правило, лицами, состоявшими в масонских ложах.
Второе движение составляли так называемые народники. Реальное
название их движения не отражало его содержания. "Народники" отнюдь
не опирались на русские народные основы, традиции и идеалы, а
были социалистами в западноевропейском понимании этого слова, т.е.
стремились построить в России некий утопический строй- социализм.
Единственное, что, может быть, условно сближало "народников" с Русским
народом, это стремление использовать при построении социализма
русскую общину, воспринимаемую ими как социалистический институт.
"Народники" от "Земли и воли" до эсеровских организаций оставили
в России кровавый след тысяч террористических актов против
русских государственных деятелей и пожали ниву ненависти в Русском
народе. Тайный заговорщический характер "народничества" придавал
ему зловещий смысл, сближавший его с масонством. Большой знаток
тайных грязных дел - Л. Троцкий в одной из своих первых "научных"
работ сравнивал масонство с "народничеством".
Третье антирусское движение составляли так называемые марксисты,
или социал-демократы, боровшиеся за построение социализма и
коммунизма на основе учения Маркса и Энгельса. Марксисты начисто
отрицали самобытный путь развития России, следуя указаниям учителей,
что все человечество последовательно переходит из одной фазы
развития в другую, закономерно завершая свой путь социализмом и
коммунизмом. Марксисты, писал руководитель эсеров В.М. Чернов,
<с какой-то аскетической узостью сектантов сосредоточивались на во-
просах экономики... они были сплоченнее нас ("народников". - О.П.):
новизна их учения на русской почве заставляла их выработать почти
масонское тяготение друг к другу и противопоставление себя всему остальному
миру. Марксисты складывались на наших глазах в какое-то
воинствующее духовное братство, которое объявляло непримиримую
войну всему остальному миру...>[1]
Весьма показательно, что лидеры "народничества" видели у марксистов
масонские черты, а те в свою очередь замечали то же самое у "народников".
И те и другие взяли у масонов многие принципы организации и
метод работы. Тем более что немалое количество руководителей
и "народников", и марксистов состояли в масонских ложах (хотя, конечно,
значительно меньше, чем у либералов).
Слой так называемых революционеров на 2/3 состоял из нерусских,
около половины "революционеров" были евреи. Командующий Сибирским
военным округом генерал Н.Н. Сухотин подсчитал количество
политических поднадзорных по национальностям на 1 января 1905 года:
на 4526 человек было 1898 русских (включая малороссов и белорусов);
евреев - 1676; поляков - 624; представителей кавказских народностей - 124;
прибалтийских - 85; прочих - 94.[2] Для многих из них
участие в революционных партиях было формой национальной борьбы
против "ненавистного Русского государства".
Но существовало и четвертое антирусское движение - чисто националистическое,
не прикрывавшееся никакими социальными одеждами,
отстаивавшее эгоистические интересы определенных национальных
групп. Тон здесь задавали сионисты.
Лозунги, которые выдвигали революционные антирусские партии,
довольно просты и однообразны. Ставилась цель свержения царского
Самодержавия и установления "Самодержавия народа" путем созыва
Учредительного собрания, которое и решит все проблемы. В этом сходились
и большевики, и эсеры. Так, в 1902 году в проекте программы
Российской социал-демократической рабочей партии, написанной пятью
членами редакции газеты "Искра", в том числе Лениным, заявлялось,
что преобразование в России "достижимо лишь путем низвержения
Самодержавия и созыва Учредительного собрания, свободно избранного
всем народом". Особо провозглашалась так называемая четыреххвостка
(всеобщее, тайное, равное и прямое избирательное право).
Аналогичные мысли высказывались в 1901-1902 годах руководителями
эсеров В.М. Черновым и М.Р. Гоцем.
Общая тактика антирусских сил была такова, что допускались любые
формы борьбы, включая самые грязные и кровавые. "Пусть пойдет
в дело все, - заявляли революционные деятели, - начиная от самых
скромных проявлений организованного общественного мнения,
как петиции, адреса земств и городских дум, легальные резолюции обществ
и учреждений, продолжая протестами, митингами, банкетами,
уличными манифестациями и кончая прямым бойкотом распоряжений
правительства, всеобщими забастовками, захватом требуемых общественностью
прав и отстаиванием их всеми средствами, вплоть до применения
оружия в любой форме, индивидуальной или коллективной,
какая только для соответственного коллектива возможна и для его
правосознания приемлема".[3] Как показала дальнейшая практика,
революционному правосознанию оказались приемлемы самые страшные
методы, в результате которых за 1905-1906 годы погибло около 20
тыс. русских людей. Особенно расцветала революционная клевета в
самых разных формах: в газетах и журналах, в листовках, путем распространения
слухов. О Царе, его близких и окружении, о правительстве и
духовенстве намеренно распускаются самые гнусные и подлые выдумки.
В 1904 году "Освобождение" опубликовало фальшивый циркуляр
Плеве, якобы призывавший к погромам. Уже давно установлено, что
это фальшивка, но леволиберальная печать самым бесстыдным образом
продолжала ссылаться на него. Этика "освободителей" допускала использование
любой лжи в отношении тех, кто объявлялся реакционером.
Весьма показательна кампания лжи и клеветы против Иоанна
Кронштадтского и многих православных священников, которым обычно
приписывали заготовленный набор обвинений в обмане, развратной жизни и корыстолюбии.
Очень большое распространение имело жульничество при помощи
фотомонтажа. Среди народа распространялась масса фотокарточек, в
которых, например, изображалось избиение студентов казаками. Карточки
выдавались за моментальный снимок с натуры. На самом деле
это были рисунки, снятые фотоаппаратом, распространялись также
"фотографии" Распутина с женщинами в постели, представлявшие
обыкновенный фотомонтаж.
Убийство своих политических оппонентов как форма борьбы фактически
признавалось большинством антирусских партий. Хотя не все
они высказывались об этом откровенно, но большинство допускало как
исключительную необходимость в борьбе с царской властью. Так, в
подготовке к убийству великого князя Сергея Александровича наравне
с эсеровскими боевиками так или иначе приняли участие социал-демократы,
кадеты, сионисты и т.п. Об этом подробно рассказывает террорист
Б. Савинков в своих воспоминаниях. Характерна сцена получения
им данных о жизни предполагаемой жертвы от одного князя-либерала,
будущего видного члена кадетской партии, заявившего ему, что "убийство
великого князя - акт первостепенной политической важности, что
он от всей души сочувствует нам и в самом ближайшем будущем даст
ценные и точные указания".[4]
Одной из первых легальных форм организации антирусских сил были
студенческие землячества. В 90-х годах они плодились как грибы.
Заправляли в них разного толка социалисты от народников до социал-демократов.
Никакой реальной помощи студентам они не оказывали.
Цель объединений была чисто политическая. Как отмечал один из членов
Совета этих землячеств, главное было "копить силы, поддерживать
в студенчестве дух общего протеста; постоянно связывать положение
дел в университете с общим положением в России; твердить и твердить
студенческой массе, что без общеполитического кризиса в России немыслимо
изменение к лучшему и академических порядков; выжидать
благоприятного момента, когда можно будет выступить разом всем
университетам с шансами превратить это общеуниверситетское движение
в общегражданское, широкообщественное и даже народное, - таков был наш лозунг".[5]
В 1899-1900 годах в Петербурге и ряде других городов России проводятся
студенческие забастовки, имевшие чисто политический характер.
Забастовки, по словам военного министра Куропаткина, проводила
"та темная, чуждая науке политическая сила, которая, сама оставаясь
в стороне, быть может, руководит всем". Наличие тайной организации
студенчества, поставившей себе целью борьбу с существующим
строем, подтвердила и специальная комиссия профессоров Московского
университета. Организаторы забастовки надеялись, что студенческие
беспорядки смогут перекинуться и в другие области жизни, рассчитывали
"раскачать" рабочих и даже крестьян. Однако надежды тайных
сил не оправдались. Общество оказалось достаточно стабильным и не
поддалось на провокации, хотя образованное общество в своей значительной
части было на стороне забастовщиков. Организаторам беспорядков
удалось провести несколько митингов в общественных местах
Москвы и Петербурга. В последнем им удалось собрать у Казанского
собора толпу из нескольких тысяч человек, среди которых было множество
революционных провокаторов, пытавшихся вызвать эксцессы со
стороны войск, но тогда это у них не получилось.[6]
Революционное движение было наводнено провокаторами, а точнее -
агентами, ведшими двойную-тройную игру: официально сотрудничая с полицией,
они на самом деле использовали ее для осуществления
своих антирусских планов. Состоя в различных нелегальных организациях,
они, когда это было им нужно, выдавали полиции "собратьев по
борьбе", но чаще всего использовали их в своих интересах для
различных махинаций и убийств людей, стоявших на принципах сохранения
основ, традиций и идеалов России. Так, известный провокатор
Азеф Евно Фишель, один из организаторов партии эсеров, член ее ЦК
и руководитель Боевой организации, на самом деле использовал эту
партию для осуществления преступных планов сил, стоявших за его
спиной. В 1901 году он выдал полиции съезд своих соратников-эсеров
и одновременно в 1904-1905 годах вместе с ЦК партии эсеров подготовил
и осуществил убийства государственных деятелей - министра
внутренних дел В.К. Плеве и великого князя Сергея Александровича.
В 1908 году Азеф "сдал" в полицию несколько своих товарищей-боевиков
и вместе с тем продолжил участие в организации убийств русских
государственных деятелей. Аналогичную роль играл и убийца Столыпина
Мордка Богров, который свои националистические устремления
скрывал, служа в полиции секретным агентом, выдавая, когда ему надо,
своих "товарищей по партии".
Немало провокаторов работало и в большевистской фракции. Чего
стоит хотя бы Малиновский, член ЦК РСДРП, один из ближайших соратников
Ленина, руководитель большевистской фракции в Государственной
Думе. В течение семи лет он составлял донесения в полицию и
вместе с тем вел активную революционную борьбу.
Уникальным опытом провокаторства была деятельность "Общества
рабочих механического производства" в Москве и Петербурге, созданного
полковником полиции С.В. Зубатовым; продолжателем этого общества
стало "Собрание русских фабрично-заводских рабочих г. Петербурга",
которое с 1904 года возглавил агент полиции священник Г. Гапон.
Сегодня точно установлено, что в рядах главных революционных
партий (прежде всего в РСДРП) действовало около 2070 штатных секретных
сотрудников, не считая "штучников", поставлявших сведения
эпизодически.[7] Таким образом, по крайней мере каждый пятый "профессиональный"
революционер по совместительству "подрабатывал" в
полиции. Видимо, близок к истине был князь Голицын, который в записке,
переданной Николаю II, писал, что "нет такого социал-демократа
или социал-революционера, из которого за несколько сот руб. нельзя
было бы сделать агента Охранного отделения".[8]
По традициям революционной среды половые отношения между
мужчиной и женщиной носили беспорядочный характер. Под предлогом
того, что надо все силы отдать революции, отвергались законный
брак и семья и принимался так называемый натуральный брак, т.е.
сожительство, как в природе, то с одним, то с другим. Детей же отдавали
на воспитание чужим людям или родственникам.
Время от времени в революционной среде проводились кампании
по выявлению провокаторов. Носили они характер внутренних склок
и сведений счетов. На друг друга сыпались обвинения в провокаторстве.
Тогда за дело принимались "профессиональные" специалисты
по провокаторам. Самыми знаменитыми из них были Бакай и Бурцев.
Один из них, бывший полицейский осведомитель М.Е. Бакай; по
собственному желанию тот поступил секретным сотрудником в Охранное
отделение, где занимался разными махинациями, используя полученные
там секретные сведения в личных интересах. В Екатеринославе
открыл революционную, а отчасти и боевую организацию, выдал типографию
в Чернигове, раскрыл целую группу революционеров, арестованных
в разных местах России, в Варшаве раскрывает польскую
террористическую организацию и одновременно проводит махинации с
двумя евреями, Зегельбергом и Пинкертом, - они, пользуясь его осведомленностью,
узнают о делах, которые направляются к прекращению,
и, соображая, какие лица должны быть скоро освобождены из-под ареста,
начинают вымогать у родственников этих лиц крупные суммы денег,
якобы за их освобождение из-под ареста. Разоблаченного на этом
деле Бакая увольняют в отставку, но тот, не теряя духа, сразу же переходит
на сторону революционеров, бежит за границу, начинает приторговывать
секретными сведениями, ему лично известными, принимая заказы на
разоблачение "провокаторов".
Под стать Бакаю был и масон В.Л. Бурцев, убежденный террорист,
готовый на цареубийство. За призывы к цареубийству, которые он печатал
в своем журнале "Народоволец", был в 1899 году осужден английским
судом к 18 месяцам принудительных работ. После отсидки отправляется
в Швейцарию, откуда был выслан за издание брошюры
"Долой царя", также призывавшей к цареубийству.[9] Разочаровавшись в
прежней деятельности, Бурцев стал зарабатывать себе на хлеб собиранием
компромата на разных представителей революционного движения,
открыв что-то вроде тайного бюро по розыску "провокаторов". В
своей деятельности опирался на связи с масонскими ложами, имевшими
своих людей в русской полиции и поставлявшими ему материал в
Интересах "братского" дела.
Между членами разных антирусских партий не было сомнения, что
после прихода к власти одной из них члены ее немедленно вырежут
своих союзников. Особенно принципиально были настроены большевики.
Руководитель эсеров В.М. Чернов рассказывает, что как-то в
Швейцарии, беседуя с Лениным за кружкой пива, он задал ему вопрос:
"Владимир Ильич, да придя вы к власти, вы на следующий день меньшевиков
вешать станете!" На что Ленин ответил: "Первого меньшевика
мы повесим после последнего эсера", - прищурился и засмеялся.[10]
Проблему денег каждая партия решала по-своему. На разных этапах
революционной работы источники были разные - от добровольных пожертвований
до грабежа банковских учреждений, но был один постоянный источник - иностранное золото.
Директор Департамента полиции А.А. Лопухин, впоследствии тесно
связанный с масонскими кругами, в 1903 году задавался вопросом,
откуда революционеры берут деньги на свою антирусскую работу, и
сам отвечал на него: "Масонство... в котором главную роль играют всетаки
евреи, страшно нам как сила не действующая, а оказывающая поддержку;
от него, по всей вероятности, у революционеров деньги...".[11] Конечно,
финансировали революционеров не только масоны, но и иностранные
спецслужбы. Фактически все националистические организации
находились на содержании иностранных спецслужб. Украинские самостийники
и польские сепаратисты - на содержании у Англии и Германии,
закавказские группировки - у Турции, еврейские - у США,
Франции, Великобритании. В 1904-1905 годах почти все революционное
движение России "работало" на деньги японского правительства.
Питательным бульоном, на котором вызревали антирусские силы,
была определенная часть еврейства, а ее националистические организации,
и прежде всего сионизм, - локомотивом движения других антирусских партий.
Сионистское движение в России формируется на базе уже упомянутого
мною "Общества по распространению просвещения между евреями России".
Именно оно создает тщательно законспирированные
структуры, В 90-е годы в Москве существует кружок "Друзей Сиона"
под руководством доктора Членова. На территории России - в Варшаве,
Вильно, Друскининкае и некоторых других городах - проходят сионистские
съезды и сходки. Так, 9 июля 1898 года в "Виленском вестнике"
еврейский автор описывал сходку сионистов в одном из губернских
городов: "Не нужды меньшей братии, не ее обездоленное положение
заставило мирно сойтись под одним кровом столь различные общественные
элементы, а какая-то проникнутая фанатизмом идея о будущем
еврействе, какое-то болезненное желание гласно засвидетельствовать
свою горячую преданность иудейскому племени... Умственно и
экономически бедный еврей, подпав влиянию сионистов, совершенно
теряет под собой почву, и тогда никакие силы не способны сделать его
русским гражданином".
К концу XIX века сионизм обладает самой развитой партийной организацией
в России, охватывая несколько тысяч активных членов. В
августе 1902 года происходит Всероссийский съезд в Минске, ставшем
родиной многих антирусских организаций. Конечно, успехи сионистов
в России были менее значительны, если бы не поддержка российской
полиции. Как мы уже говорили, в 1900 году полковник Зубатов вместо
активной борьбы с сионизмом, имевшим откровенно антирусскую
направленность, начинает организационно и финансово помогать сионистам
в их работе. Ряд сионистов (М. Вильбушевич, Г. Шаевич,
И. Шапиро и др.) становятся платными агентами русской полиции и
за ее счет и с ее поддержкой разъезжают по всей России для налаживания
сионистской работы. С ведома полиции создаются сионистские
кружки, издательства, разные "просветительские" группы.
При поддержке Зубатова и его сотрудников летом 1901 года создается
Еврейская независимая рабочая партия (ЕНРП), ставшая своего
рода школой организаторской работы среди евреев с целью "поднятия
материального и культурного уровня еврейского пролетариата". Партия
создана в противовес Бунду, но на самом деле стала параллельной
националистической структурой и одной из форм сионизма.
В ноябре 1901 года съезд "сионистских рабочих кружков Литвы"
принял резолюцию: "признать громадное значение ЕНРП для сионизирования
рабочей массы и необходимость независимых рабочих союзов
для еврейских рабочих". Съезд постановил: "содействовать всякому начинанию ЕНРП".[12]
Просуществовала она до 1903 года, когда правительство осознало
всю опасность сионизма и секретным циркуляром Министерства внутренних
дел фактически запретило его.
Поддержка сионизма полицией сыграла большую роль в активизации
этого движения и вызвала ряд серьезных конфликтов на местах. В
некоторых случаях она привела к усилению эксплуататорских тенденций
еврейского капитала и возникновению стычек в черте оседлости
весной-летом 1903 года.
Национальные беспорядки в Кишиневе в 1903 году были результатом
резкого усиления сионистской работы среди кишиневских евреев.
По сути дела, сионисты спровоцировали сотни простых людей на ответные
действия, приведшие к плачевным для евреев результатам. Леволиберальная
и сионистская печать возложила вину за национальные
беспорядки в Кишиневе на русское правительство, и прежде всего на
министра внутренних дел Плеве. Но это была заведомая ложь. Представители
антирусских кругов даже сфабриковали фальшивое письмо,
в котором Плеве якобы признавался в подготовке к погрому. Однако
данные свидетельствуют о том, что Плеве действовал строго по закону
и сразу же уволил бессарабского губернатора Раабена, своим бездействием
способствовавшего беспорядкам.
Дав своим сионистским агентам свободу действий, Зубатов выпустил
джина из бутылки, ибо акции этих агентов приобрели откровенно
провокационный характер, направленный на дискредитацию политической
системы России. Уже упомянутый нами Шаевич, доселе борец за
освобождение еврейской нации, сделался пылким космополитом и стал
проповедовать среди христианских рабочих, конечно притворно, стачки
и забастовки и хвастался открыто, что он может их "выиграть при
помощи того или иного жандарма". Методы, которые использовал Шаевич
при организации забастовок, включали в себя шантаж, запугивания,
массовые избиения рабочих, отказывающихся поддержать забастовщиков,
и даже угрозы облить серной кислотой.[13] Зубатовские эксперименты
в Одессе под руководством Шаевича закончились грандиозной
забастовкой летом 1903 года, подорвавшей позиции правительства
в этом городе и сплотившей все антирусские элементы.
Корни российского либерального движения уходят далеко на Запад,
идейно оно оформилось еще в царствование Александра II, но своих
организационных форм не получило. В 90-е годы идет активный процесс
организации либерализма в рабочие структуры, что на деле привело
к срастанию либерального движения с масонством в неразрывную
связь, в которой общим было все - и идеи, и руководители. С образования
"Союза освобождения" история российского либерализма -
это история масонства. Но до "Союза освобождения" в России существовала
еще одна организация либерального направления, провозгласившая
своей целью "борьбу за политическую свободу и конституцию", -
партия "Народного права", организованная М.А. Натансоном
и О.В. Аптекманом. В программе, изданной в 1894 году, ее руководители
призывали к "объединению всех оппозиционных сил во имя
уничтожения Самодержавия". Центрами российского либерализма стали
земские учреждения, некоторые университеты и научные общества
("Вольное экономическое общество" в Петербурге, "Юридическое общество" в Москве).
В первой половине 90-х годов в больших городах России, и прежде
всего в Москве и Петрограде, возникает ряд мощных политических
групп, которые условно именовались "босяками", так как они хотели
опереться в своей революционной борьбе на многочисленный слой босяков,
а также "разночинцев", понимая под этим словом мелкую служащую
интеллигенцию.[14] Это движение было одной из основ будущего
большевизма и ленинизма, но тогда оно получило название "махаевщины"
по фамилии польского социалиста Махаевского, написавшего книгу
"Умственный рабочий". Махаевского и Ленина объединяло главное -
стремление опираться на деклассированный элемент. Но то, что
Ленин держал в заднем уме и не особенно афишировал, Махаевский
провозгласил как программу действий. Классовый идеал пролетариата,
согласно этой программе, "не социализм, а эгалитаризм - уравнение
доходов, имущественное равенство, экспроприация всего привилегированного
общества, не исключая и интеллигенции с ее знаниями". Самым
здоровым элементом рабочего движения, по мнению Махаевского
и его последователей, являются воинствующий хулиган, босяк, люмпен,
вносящие в рабочую среду живую, отрезвляющую струю "здравого пролетарского
смысла". Будущие преобразования принадлежат босяку и
зависят <только от одной его "наглой" требовательности, от одной его
"хамской" ненасытности>. К чести для Махаевского следует отметить,
что он позднее отрекся от своего учения, тогда как Ленин сделал все
для претворения его в жизнь.
В конце XIX века западный край России становится рассадником
самых крайних форм революционной бесовщины. Кроме уже рассмотренного
нами сионизма здесь расцвел целый ряд организаций социал-демократического
толка, среди которых вначале особое значение имела
еврейская социал-демократическая организация - Бунд.
Хотя внешняя оболочка этой партии носила социал-демократический
характер, ее настоящее ядро было чисто националистическим.
Построение социалистического рая планировалось только для еврев.
Организация была сильно законспирирована, выпускала целый ряд
нелегальных изданий, имела четыре типографии, в том числе в
Минске, Бобруйске и Белостоке. Многие кадры Бунда позднее составили
часть сионистского движения, активно подпитываемого еврейским
капиталом как в России, так и за рубежом. Как отмечал Зубатов,
еврейское движение производило впечатление чего-то грандиозного,
почти недоступного воздействию. Еврейские конспираторы
обнаруживали беспримерную озлобленность, недоверчивость и упрямство.[15]
В 1896 году в петербургских социалистических кружках обсуждается
брошюра Ю. Мартова (Цедербаума) "Об агитации". Это была работа,
предлагавшая перевернуть Россию, опираясь на опыт еврейской
националистической организации Бунд. Самодержавие и государственный
строй России рассматривались в ней с непримиримой позиции
как враги, которых нужно уничтожать во что бы то ни стало.
Идеи брошюры горячо поддерживаются молодым Лениным, который
ставит задачу перевести борьбу против исторической России на массовую базу.
Опираясь на опыт работы Бунда и при его организационной поддержке,
в 1896 году в Минске был проведен съезд, на котором учреждена
Российская социал-демократическая рабочая партия. На съезде
присутствовало только 9 человек (самого Ленина не было, он сидел в
ссылке) от ряда кружков: "Союза борьбы за освобождение рабочего
класса", группы "Рабочей газеты" и, конечно, самого Бунда. Хотя партия
и провозгласила себя рабочей, рабочих на съезде не было. Фактически
съезд организован и проведен киевской группой "Рабочей газеты",
руководимой Б.Л. Эйдельманом. Девять человек (из которых
только двое были не евреи) взяли на себя смелость объявить о слиянии
всех социал-демократических групп и кружков России в единую
партию под руководством центрального комитета. В руководстве съезд
провозгласил принцип централизма, но вместе с тем специально оговорил
особые права некоторых местных комитетов, и прежде всего Бунда,
игравшего на съезде ключевую роль. Главной задачей новой партии
была объявлена борьба против законной русской власти и построение
"светлого будущего - социализма".
Сразу же после съезда руководители новой партии попали в тюрьму
и, по сути дела, никакой партии как единого целого не существовало.
Как и прежде, работал ряд социал-демократических кружков, финансируемых
из-за границы. Как серьезная сила РСДРП была создана
Лениным, который после ссылки взялся за нее и фактически ее возглавил.
С 1901 года он начинает выпускать газету "Искра", которая резко
подняла его авторитет в социал-демократических кругах. Ленин сумел
потеснить старых лидеров социал-демократии - Г.В. Плеханова, В. Засулич
и др. - и с 1903 года взял под свой контроль большую часть
социал-демократического движения в России, известную в истории как большевизм.
Большевистская партия с самого начала строилась как антинародная
заговорщическая организация. На II съезде РСДРП в 1903 году
Посадовский (Мандельберг) прямо заявил, что "все демократические
принципы должны быть исключительно подчинены выгодам нашей
партии", включая "и неприкосновенность личности".[16]
С 1903 года Ленин резко расширяет "социальную базу" своей партии
за счет полуинтеллигентских слоев, лишенных национального сознания.
Много было в ней недоучившихся студентов и гимназистов,
Но особое расположение партия Ленина имела к люмпен-пролетарским
и босяцким слоям населения. Опора на босяка, уголовный элемент
неоднократно признается в трудах Ленина. Привлекать к большевистской
партии, писал Ленин, "мы должны всех без исключения: и
кустарей, и пауперов, и нищих, и прислугу, и босяков, и проституток".[17]
Большевистская партия была безусловно партией Ленина, который
дал ей свой характер, сделал ее главным лозунгом неистребимую ненависть
к исторической России.
Ленин (настоящая фамилия Ульянов) и по происхождению, и по
психическому складу принадлежал к распространенному типу интеллигента,
лишенного национального русского сознания, относящегося с
раздражением или даже с ненавистью ко всему исконно русскому.
Воспитанием его занималась мать, унаследовавшая от своего отца,
крещеного еврея Израиля Бланка, формальное и неприязненное отношение
к православной вере. Как и для многих крещеных евреев, переход
И. Бланка в Православие был формой приспособленчества и стремления
сделать карьеру. Дух, царивший в доме Ульяновых, породил целый
ряд революционных ниспровергателей российских национальных
основ. Старший брат Ленина Александр участвовал в злодейском покушении
на Царя Александра III и был повешен. Сестры и младший
брат будущего большевистского вождя с юношеских лет участвовали
в большевистских организациях.
Безусловно, обладая большими творческими способностями и памятью,
Ленин поставил их на службу антирусской идее ниспровержения
государственного строя России. К началу XX века это законченный
тип антирусского фанатика, готового для достижения своих целей
использовать любые средства, и прежде всего террор. Уже в 1901 году
он вполне определенно заявляет: "Принципиально мы никогда не
отказывались и не можем отказываться от террора".[18] Для Ленина не
существовало ничего святого, его ненависть к Православию и религии
вообще имела поистине патологический характер. По его мнению,
"всякая религиозная идея о всяком боженьке, всякое кокетничанье с
боженькой есть невыразимейшая мерзость... самая опасная мерзость,
самая гнусная зараза".[19]
Ленин был очень недобр, злопамятен и мстителен. Как писал о нем
человек, знавший его по эмиграции: "Ленин был жестоко упрям на все
случаи жизни, не переносил чужих мнений, по поводу чего они ни высказывались
бы, а не в одной политике, завистливый до исступления,
он не мог допустить, чтобы кто-нибудь, кроме него, остался победителем.
Жестокое и злое проступало в нем как в любом споре, так и в игре
в крокет или в шахматы, когда он проигрывал. Проявить независимость,
поспорить с ним о чем угодно или обыграть его в крокет - значило
раз навсегда приобрести себе врага в лице Ленина".[20]
Ленин руководил партией диктаторскими методами, жестко и неуклонно
проводя своих людей на руководящие должности. В борьбе со
своими политическими конкурентами даже внутри партии он расправлялся
всеми возможными методами, не гнушаясь клеветы и шельмования,
отказываясь от своих слов и обещаний, когда ему это было выгодно.
О методах политической работы Ленина еще в 1904 году рассказывал
Плеханов: <Вообразите, что за Центральным комитетом всеми
нами признано пока еще спорное право "раскассирования". Тогда
происходит вот что. Ввиду приближения съезда, ЦК всюду "раскассировывает"
все недовольные им элементы, всюду сажает своих креатур
и, пополнив этими креатурами все комитеты, без труда обеспечивает
себе вполне покорное большинство на съезде. Съезд, составленный из
креатур ЦК, дружно кричит ему: "Ура!" - одобряет все его удачные и
неудачные действия и рукоплещет всем его планам и начинаниям.
Тогда у нас, действительно, не будет в партии ни большинства, ни
меньшинства, потому что тогда у нас осуществится идеал персидского
шаха>.[21] Именно с таким идеалом ленинская партия пришла к революции 1905 года.
От своего характера Ленин принес в большевизм и приверженность
к духу сионизма.
Сионизм и большевизм в России развивались параллельно, хотя
первый во времени предшествовал второму. Они переплетались своими
корнями, тесно смыкались своими кронами. Немало ярых сионистов
стали пламенными большевиками, а сколько большевиков стали
сионистами! Известный деятель еврейства И.М.Бикерман в сборнике
"Россия и евреи" справедливо отмечал, что "при всем различии и содержания
и путей существуют глубокие формальные сходства между
сионизмом и большевизмом. <...> Как большевик знает верное средство
против зла: социализацию, так есть оно и у сиониста: Сион. <...>
Большевик ждать эволюции не хочет, и это именно для него характерно;
сионист ждать не может, ибо ему приходится начинать сначала. Тому
и другому чужды представления о трагической жизни как таковой;
оба с одинаковой решительностью отрекаются от старого мира, хотя
мир одного - не мир другого; один и другой имеет каждый свою обетованную
землю, которая течет млеком и медом. Это единство схем накладывает
удивительную печать сходства на мышление, обороты речи
и повадки сионистов и большевиков. Сионист, как большевик, не знает
пропорций, степеней и мер; любая частность получает у него универсальное
значение, горчичное зерно вырастает в баобаб, воображаемый
полтинник - в наличный миллиард".
Большевизм рожден нетерпеливостью и нетерпимостью радикальной
части еврейства, сохранившего в тайниках своей души сладкую мечту о Сионе.
Образование партии социал-революционеров (эсеров) имеет своей
предысторией организацию в 1899 году в Минске "Рабочей партии политического
освобождения в России", основателем которой была группа
евреев во главе с минским провизором Г.А. Гершуни. Ее отделения
были и в других городах России. Политической целью партии ставилось
разрушение русского государственного строя, главным методом
борьбы определялся террор. Партия просуществовала недолго, многие
ее деятели влились в партию эсеров, "Боевую организацию", которую
возглавил сам Гершуни.
Гершуни - деятель сродни Азефу, самый настоящий иезуит. Для достижения
своих тайных целей он использовал любые средства. Арестованный
в феврале 1900 года по делу "Рабочей партии политического
освобождения в России", первый во всем признался и отпущен без последствий.
На следствии он представил себя этаким заблудшим евреем-идеалистом,
работающим для блага своего народа. Однако, как показали
дальнейшие события, это был один из самых страшных и циничных убийц.
Эсеровская партия вышла на политическую арену как террористическая
организация, "специализирующаяся" на убийствах русских государственных деятелей.
В апреле 1902 года эсеровская партия начинает серию террористических
актов против русских государственных деятелей. Первой
жертвой террористов становится.министр внутренних дел Сипягин,
по случайности сорвалось покушение на обер-прокурора Синода
Победоносцева. За убийством Сипягина последовали убийства полтавского
губернатора князя Оболенского и уфимского губернатора Богдановича.[22]
Но, конечно, главной акцией эсеровских боевиков стало убийство
министра внутренних дел России Вячеслава Константиновича Плеве,
замечательного русского патриота и государственного деятеля, отстаивавшего
самобытный путь развития России. Эсеровские бандиты убили его
из-за угла летом 1904 года. Убийство министра внутренних дел
бандгруппой эсеровской партии резко повысило ее популярность в стане
антирусских элементов. Вокруг нее начинали формироваться разные
антирусские, преимущественно националистические, силы. Как признавал
эсеровский лидер Чернов, тяготение к его партии обнаружилось
среди социалистов польских (ППС) и армянских ("Дашнакцутюн");
переговоры с ней завела новообразовавшаяся партия грузинских
социалистов-федералистов, в которую входили и грузинские эсеры; в Латвии
наряду с традиционной социал-демократической партией обособился
сочувствующий эсерам "Латвийский социал-демократический
союз"; от российских социал-демократов отошла и сблизилась с эсерами
Белорусская социалистическая громада. В Финляндии рядом с
традиционной партией пассивного сопротивления возникла союзная с
эсерами, вдохновлявшаяся их боевыми методами Партия активного
сопротивления.[23]
