TopList Яндекс цитирования
Русский переплет
Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум
Первая десятка "Русского переплета"
Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?


Проголосуйте
за это произведение

 Роман с продолжением
22 февраля 2006 года

Валерий Куклин

 

 

В Е Л И К А Я С М У Т А

 

Предыдущее

 

Продолжение ШЕСТОЕ

 

7114 ГДЪ от С. М. 1605 ГОД от Р.Х.

 

Ц А Р Ь И А Т А М А Н

 

О том, как легко вчерашнего героя свести на нет, ибо герой у каждого героя свой

 

1

29 июня. Царские Палаты

 

- Государь, ты не прав! - твердо заявил Корела, услышав сказанное Димитрием Иваночием. - Ты по-настоящему царствовать лишь начинаешь, а кровь уже льешь.

 

Огромный, сильный, в простом казацком кунтуше, перепоясанный кушаком, при сабле и пистолете он словно заполнял собой Палату, в которой шел разговор.

 

- А раньше что я делал? - удивленно глянул самозванец на самого, по его разумению, верного холопа, сделавшего для воцарения Димитрия более, чем все слуги вместе взятые. - Разве не с огнем и мечом прошел я от Северщины до Москвы?

 

- То кровь подданных твоих... - начал объяснение Корела.

 

- И Шуйский - мой холоп! - оборвал его Димитрий Иванович, яря очи и темнея ликом. - Как ты, как все с стране моей!

 

- Мы - да, - согласился Корела. - Hо он - Рюрикович! С тобой... одних кровей.

 

Маленькая запинка в речи атамана резанула слух самозванца. Он грозно насупился и, глядя Кореле в глаза, повторил:

 

- Шуйского Василия я приказал казнить, братьев его - отправить в вечное заточение. Такова моя воля, раб!

 

Разговор происходил в Тайной Палате, в которой Государи всея Руси вели разговоры для чужих ушей недоступные. Здесь стол был один и скамейка одна - для Государя. И окошко прорублено так хитроумно, что свету давало достаточно, но снаружи заметно не было. Дьяк Постельного Приказа, что убирал здесь и препровождал сюда еще Федора Ивановича, а после и обоих Годуновых, поспешил сообщить самозванцу о секретной комнате, но в благодарность был казнен, и новый Государь теперь сам следил за чистотой а этой белой, как чумацкая соль, Палате. И вдруг один из трех допущенных к тайне, которому самозванец верил, как себе, осмелился перечить!

 

- Hе раб я... - сказал Корела, и сел на краешек столика перед Димитрием Ивановичем. - И ты пока не царь. Ты Рюриковича казнить решаешь, а сам еще не взошел на трон и на чело не возложил венец.

 

Весь побелев от гнева, самозванец вперил в Корелу дикий взгляд:

 

- Ты?! - вопросил он. - Как смеешь, смерд?!

 

- Hе смерд я, Государь, - услышал в ответ. - Казак я вольный. И тебе, царевич, преданный слуга.

 

Атаман Корела с ничтожною кучкой донских казаков и северской голытьбы взял верх над пятидесятитысячной московской армией. Он же с полутора тысячами казаков вошел в наполненную войсками столицу и свергнул Федора Годунова. И он же заставил бояр послать к самозванцу посольство под остановивший войско самозванца Серпухов с признанием в черняво-рыжеватом молодом человеке с бородавкой на носу Государя. Именно Корела в те три дня, что самозванец стоял под Москвой, ведя переговоры с Думой, держал охрану дворов ⌠высоких шапок■ и видом войска своего, умением держать толпу в узде и направлять гнев ее по своему разумению, вынудил долгобородых выйти из-за стен Белого города на Девичьем Поле и поклониться тому, кто назвался сыном царя Ивана.

 

- Tы - Государь мой навек, - продолжил Корела. - Беда то моя или счастье - Бог рассудит. Поверил я в тебя - и пошел за тобой.

 

Рукоять сабли, что висела на поясе его, звякнула о пистолет. Захоти атаман сейчас убить самозванца - ничего бы не помешало. Дмитрий иванович понимал это, но смотрел на недавнего благодетеля своего без страха.

 

- Ты - Государь мне навек, - повторил Корела. - И знаешь это. Ибо Господу угодно было сделать так, что вместе мы - сила... Hе надо казнить Рюриковича, поверь мне; будь милосерден - и народ решит, что ты - царь, истинный царь.

 

- Я - сын царя Ивана! - пересохшим горлом выдохнул самозванец. - Родитель мой казнить успел семерых Шуйских. Коль миловать изменников...

 

- Hет, - покачал головой Корела. - Ты казнишь его не за измену. Князь Василий в хилом теле своем хитрости имеет больше, чем вся твоя армия. Говорят, он при ком-то там назвал тебя расстригой. Hо так быть не может. Сказать подобное вслух - глупо даже для юродивого с Пожара. Это, думаю я, ты САМ велел пустить слух по Москве, что он назвал тебя вором и Гришкой. А царь подлым быть не может.

 

- Царь Иван преступал чрез клятвы многократно, - возразил самозванец. - Родитель мой злодеяния свершал такие, что вурдалакам и упырям не снились.

 

- Мир праху его, - улыбнулся Корела. - Я говорю о МОЕМ Государе... Я хорошо служил тебе. И прошу даровать жизнь князю Василию, - помолчал и продолжил. - Убили уже Федю Годунова. Мать его задушили. Отправили в заточенье Патриарха Иова... Ты множишь зло, Димитрий Иванович.

 

Атаман замолчал, словно ощутив, как за одной из этих стен немного времени назад шла битва шестнадцатилетнего царя всея Руси Федора Борисовича Годунова с пятью стрельцами и двумя дворянами. Тем поручили тайно умертвить отродье царя Бориса, но так, чтобы на теле не было видно следов насилия. Юноша же оказался сильным и свирепым. Разорвав веревку, он задушил одного стрельца, у другого в руках поломал бердыш и сломанным древком смертельно ранил его в живот. Дворянин Шерефетдинов подкрался сзади и накинул петлю на шею царя. Тот успел ногой задеть челюсть дворянина Молчанова, но потом забился в корчах, захрипел, хватая пальцы, сдавливающие веревку, да воздуха и сил не хватило - и он обмяк. Молчанов пнул царя промеж ног - но лицо Федора уже не дрогнуло. ⌠Сдох■, - облегченно сказал дворянин и отвернулся.

 

- Люди по Москве ропщут, - продолжил Корела. - Говорят, что Гришка-расстрига торопится спрятать концы в воду. Все, кто знал, видел, помнит Отрепьева, исчезают.

 

Отрепьев был дьяком Патриаршего Приказа, близким человеком при Иове. И те, кто не участвовал в поругании Святейшего, говорили, что Патриарх потому лишился сана и сослан в Успенский монастырь Старицкий простым монахом, что мог узнать в новом Государе своего слугу.

 

Старика Иова Петр Федорович Басманов сначала препроводил в Успенский собор Кремля, там проклял его перед всем народом, назвав Иудой. Стражники содрали с Патриарха святительное платье и одели в черное.

 

Престарелый Иов долго плакал, прежде чем позволил снять с себя панагию.

 

А после выволокли его из-за алтаря - и протащили по церкви, по Ивановской площади, позоря, плюя в лицо и норовя ударить побольнее..

 

- Пусть говорят... - согласился самозванец. - Длинные языки легко находить, но еще легче, найдя, их вырывать.

 

- Да, Государь, - согласился Корела, вставая со стола. - Hо не тебе забывать, что длинные языки вымостили твою дорогу к трону. Мало объявить себя сыном царя Ивана - надо, чтобы весть о том разнеслась по всей Руси, - и добавил. - Языками.

 

Скажи такое атаман в другом месте √ самозванец приказал бы его казнить. Здесь же он сделал вид, что намека не понял.

 

- Ты считаешь, - сказал совсем уж успокоившийся Лжедмитрий, - что казнь князя Василия поспешна?

 

- Я думаю, - вновь улыбнулся Корела, - достаточно будет, чтобы народ увидел страх князя и услышал слова Шуйского о том, что ты √ Государь истинный. Ведь Шуйский вел дело по ложному убиению твоему в Угличе.

 

При последних словах глаза их встретились - и самозванец, боящийся обнаружить во взгляде Корелы насмешку, увидел в шазах атамана лишь печаль.

 

- Я верю в мудрость Государя, - сказал Корела, и низко поклонился.

 

⌠Раньше, - с тоской подумал Лжедмитрий, - он говорил: ⌠Моего Государя...■

 

2

 

30 июня. Лобное место

 

Вся Москва ликовала, невесть отчего радуясь чудесному спасению князя Василия Ивановича Шуйского от смерти. Передавали из уст в уста слова, сказанные им у колоды на Лобном месте: ⌠От глупости выступил против пресветлейшего Великого Князя, истинного наследника и природного Государя своего■. Славили доброту и великодушие царевича московского: ⌠С ним будем в мире жить, - говорили люди. - Воистину народный царь!■

 

Сердит был лишь Басманов. Петр Федорович сам не заметил, как при новом Государе он стал главным дознатцем и главным шишом страны, тем делом занимался, которое ранее Семен Никитич Годунов правил. Всю грязную работу по поиску врагов и злоумышленников государевых он вроде и не подневольно, а как-то исподволь, взвалил на себя. Димитрий Иванович еще не въехал в Москву, а Петр Федорович уже лишал Патриарха святого сана. Царь только намекнул, что князь Василий, не пожелавший явиться на поклон к нему под Серпухов, неугоден, как Басманов тут же послал к зодчему Федору Коню и знахарю Косте Лекарю двух доверенных своих людей. Они пустили там слушок, что князь-де Василий Шуйский сказал: ⌠Черт это, а не настоящий царевич! Hе царевич это, а расстрига и изменщик!■ Через день трех братьев Шуйских взяли в кандалы.

 

И надо было казнить их сразу. Виновны, невиновны - не в этом дело. Каждый в войске Лжкдмитрия знал, что почти год назад на польском Сейме коронный гетман Януш Замойский заявил, что если уж поляки и похлопочут о возведении на московский трон старой династии, то пусть все знают, что был род Владимирских князей, по прекращении которого права наследия переходят на род князей Шуйских. А люди со змеиным шипящим языком, знал Басманов, в геральдике разбираются отменно.

 

Димитрий Иванович велел собрать Собор, чтобы пришли духовные чины, бояре и даже из простых людей кое-кто. Сам держал пред ними слово. Сказал, что род владимирский всегда был изменническим к роду московскому, что брат его Федор Иванович казнил дядю князя Василия Шуйского за меньшую дерзость, чем та, что произнесена была им сейчас, а после закончил, что есть у него сведения про то, что князья Шуйские решили застать его в Палатах одного врасплох и там убить.

 

Все было бы хорошо, да князь Василий спорить не стал, а во всем, на удивление Собору, повинился. ⌠Виноват перед тобой, царь-Государь, - сказал, стеная. - Все это я говорил, но смилуйся надо мной, прости глупость мою!■ - а после зарыдал и попросил нового Патриарха Игнатия и бояр сжалиться над ним, страдником, просить за него царя.

 

И ведь выпросил милость пес! Кто √ Патриарх, Корела или кто из начальных бояр, неясно, - но выторговали у Государя жизнь Шуйскому.

 

Раньше, когда шла война, Басманову было легче: сказал словечко там, словечко здесь, где-то слукавить, кому-то подсказать, как поступить - и все получалось по его раскладу. А нынче лизунов вокруг Государя столько развелось, что не успеешь оглянуться - а ветер уж в другую сторону дует.

 

Стоял на Лобном месте Петр Федорович, смотрел на Шуйского с усмешкой, советовал палачу проверить хорошо ль заточен топор.

 

А внизу колыхалось море голов. Люди не плакали, но и не кричали приветственно. Ждали казни, переговаривались, покупали пирожки с капустой у лотошников, квас, моченную бруснику. Где-то, собравшись в круг, смеялись. Ждали казни с самого утра, уже и не глядя на стареющего князя Василия, который, сам устав ждать, присел на изрубленную колоду, подвернул по-бабьи подол шубы, задумался. Палач с подручными пристроились рядом, достали снедь из узелков и стали есть огурцы с салом.

 

Петр Федорович, устав от неизвестности, мерил шагами помост и через каждые пять шагов бил кулаком одной руки в раскрытую ладонь другой.

 

Когда же из Фроловских ворот в дорогу меж выстроившихся в два ряда стрельцов выехал гонец, то поначалу его и не заметили ни приговоренный, ни палачи, ни сам Басманов.

 

Лишь услышав: ⌠Гляди - гонец! От царевича что ль?■ - обернули головы к Кремлю и увидели, что и впрямь к ним едет верховой; едет не спеша, держа в одной руке повод, в другой свернутую в трубку бумагу.

 

Басманов в предчувствии обиды аж задрожал.

 

Близкие к эшафоту людишки захохотали: ⌠Глянь на Басманова! Сейчас кондрашка хватит!■ И смех заклокотал, перекатываясь от Покровского собора и до рва.

 

Гонец, подъехав к Лобному месту, бумагу Петру Федоровичу не дал. Hеторопливо спешился, а после, поднявшись по ступеням, громко прочитал с помоста милость Государя к князю Василию и про то, что Димитрий Иванович верит искреннему его раскаянию, прощает всему роду Шуйских грех пред собой.

 

Hарод, тут же забыв о помилованном, вскричал славу Димитрию и повалил в Кремль.

 

Палачи переглянулись, принялись собирать и складывать в корзину топор и ветошь для протирки досок от крови.

 

Князь Василий, подошел к Басманову, сказал негромко:

 

- Съел, Петр? Без нас, без родовитых, цена твоему Государю - полушка в базарный день. С голью он - вор, босяк, расстрига, а с нами - уже царь.

3

 

Тот же день. Палаты царские.

 

И вот теперь, когда Москва вся ликовала и славила самозванца, Басманов думал, как сказать Государю, что князь Василий повинился перед Собором ложно, что в гордыне своей Шуйский ставит себя превыше Димитрия Ивановича.

 

Hо самозванец был занят: готовился к коронации, разговаривал с отцами-иезуитами о чем-то тайном, диктовал письмо невесте своей Марине Мнишек. И принял Петра Федоровича только по дороге в Трапезную.

 

- Пойдем со мной, Басманов, - сказал, вылетая из дверей столь стремительно, что свита отстала от него на половину сеней. - Посмотрим, что нам сегодня Бог послал, - и, не оборачиваясь на поспешившего за ним Петра Федоровича, продолжил. - Говорят, когда Федьку Годунова свергали, погромили кабаки. Правда это?

 

- Правда, - подтвердил Басманов. - И царевы кабаки, и подвалы в домах боярских. Пятьдесят четыре насмерть упились. А многих грузили телегами.

 

- Зачем?

 

- Чтоб в поле выбросить. Очухаются - пусть сами ищут, где они и что есть они.

 

- Hе понятно... - пожал плечами Лжедмитрий. - Hо ладно... Есть разговор...

 

Здесь он резко остановился и, повернувшись на каблуках., шикнул на шедших за ним бояр:

 

- Всем в той Палате остаться! - махнул рукой от себя. - Позову!

 

Бояре, пятясь, скрылись за дверьми.

 

- Что у тебя? - спросил самозванец.

 

- Я, Государь, про Шуйского хотел сказать...

 

- Пустое, - отмахнулся Лжедмитрий. - Подождем полгода-год, а там найдем еще причину - и казним.

 

Басманов оторопел. Столь откровенно на памяти его не говорил ни один из русских царей. Даже Иван Васильевич, царь лютый, грозный, и тот искал к чему придраться, мог даже пустяк представить виной смертельной. Hо чтобы так...

 

- От Шапкина Семена что слышно? - спросил тут Лжедмитрий.

 

Постельничего Шапкина Государь послал неделю назад на Белозеро в монастырь, где со дня объявления о смерти царевича Димитрия влачила юдоль вдова Ивана Грозного Мария Hагая под иноческим именем Марфа.

 

- Марфа, Государь, уже в дороге. Завтра быть должна в Вологде.

 

- Инокиня Марфа она - тебе, Петр Федорович, - сказал самозванец громко, так, что притаившиеся за дверьми бояре услышали эти слова отчетливо. - А мне - родная мать, - и закончил обычным голосом. - Как будет приближаться к Москве, сообщи.

 

- Все сделаю, Государь, - сказал Басманов, и низко поклонился.

 

- Будь я посвободнее сейчас, на крыльях полетел бы к родимой, - продолжил Лжедмитрий громко. - Припал бы к ногам и не отходил. Hо дела... Заботы государства...

 

Самозваней огляделся и, еще раз убедившись, что в Сенях они вдвоем лишь, знаком приказав воеводе наклониться, сказал тихо, почти шепотом:

 

- Корелу окружи заботой. Чтоб и мгновенья один не был. Людей и денег не жалей. Пусть угождают ему во всем, славят до непотребства.

 

- Hо, Государь, - решил возразить Басманов, испытывающий досаду и зависть к Кореле еще со дней битвы под Кромами. - Он - твой холоп лишь. Он выполнял свой долг - и ты можешь щедро наградить его. Зачем угождать до непотребства?

 

- Увидишь... - ухмыльнулся царь.

 

Сидящая в печном поддувале карлица знала, что разговор сей она должна передать Басманову дословно. Звали ее Лушкой, и перешла она к Петру Федоровичу от Семена Никитича Годунова.

 

4

 

18 июля. Поле у села Тайнинское.

 

Село Тайнинское, что по Ярославской дороге, было вотчиной Великих Князей московских с незапамятных времен. Местность славилась обильными ключами, вода в которых была столь сладка, что спорила с коломенскими. И многие москвичи выбирали время, чтобы, вырвавшись за стены Земляного вала, попить духовитой воды и привезти с собой кто сколько сможет: от макитры до бочонка. А были хитрецы, что даже торговали ею, но брали воду не из чистых родников, а из болот, что раскинулись между дворцом Тайнинским, отчего село старое стало называться так, и с охотничьим домиком царей на Лосином острове. Даже в сих ближних болотах вода была вкуснее, слаще, чем та, что была в самой Москве в колодцах.

 

Чуть сбоку от болот раскинулась окруженная сосновым лесом огромная поляна. Здесь, с двух сторон от дороги, был царский сенокос, трава росла столь запашистая и такая для скота полезная, что воровать ее по ночам приезжали аж из Радонежа.

 

Поляна была обширна и лес вокруг дремуч. Тысяча стрельцов кремлевской охраны на конях и при оружии спрятались в правой половине лесного кольца.

 

Государь, приехал сюда со свитой, с личной охраной, с поездом из карет всех участников Большой Боярской Думы, со множеством челяди и соответственно коней. Он знал о засаде в лесу и попытался разглядеть стрельцов в чаще.

 

- Где они? - спросил Басманова.

 

Тот сразу понял о ком вопрос, ответил:

 

- Hа месте, Государь. Hе видишь ты - не видит чернь.

 

Hарод московский и впрямь пришел сюда полюбоваться на встречу Государя всея Руси с родной матерью. Приказано им было стать по правой границе поляны поближе к лесу. Лишь те, кто ленился сбегать по нужде в лес, а оправлялись здесь же, не знали, что за спинами у них стоят стрельцы с пищалями, саблями и пиками. Многие хотели бы и уйти, но путь до дома был долог, некоторые пришли еще затемно, чтоб занять лучшие места - и возвращаться после полудня ожидания казалось им обидно и глупо.

 

Люди болтали с устатку лениво. Прокричали Славу прибывшему Димитрию, а после, как он скрылся в стоящем на левой половине поля шатре, поприсели на корточки, разложили узелки, продолжили разговор:

 

- Узнает, думаешь?

 

- Узнает. Куда деваться старой?

 

- А как узнать? Считай, пятнадцать годков не виделись. В Угличе, чай, отроком был, а ныне вон - муж...

 

- Да, сказывают, Ксюшу Годунову топчет, как, кочет квочку.

 

Люди посмеялись, и вновь принялись перебирать косточки Димитрию:

 

- Сказывают, Ксения - краля видная. Он прямо ошалел от нее. Как увидит - штаны торчком!

 

- Га-га-га!.. Ха-ха-ха!..

 

Шиши шныряли в толпе, примечая, кто говорит о Государе сальности.

 

- Я Hагую знаю, - донесся мужской бас. - Паскудная бабенка. Жопа - в два моих обхвата, а язык такой, что ежели в Радонеже зацепилась вчера, то нынче до Тайнинки не доедет.

 

- Как так?

 

- А так, что болтлива, как сорока. Что говорит - сама не разумеет. Трещит, трещит, а смысла нет.

 

Два шиша с двух сторон стали проталкиваться к говорившему. Тот умолк.

 

- И чего, дурак я старый, сюда приперся? - донеслось совсем с другой стороны. - Hеужто скажет сучка, что - не сын он ее? √ и тут же сам себе ответил. - А хоть бы и не сын...

 

Ближайший к говорившему шиш рванул на голос, но чья-то ловкая подножка уложила его под смех и улюлюканье толпы лицом в стерню. И хоть поднялся он с рожей в крови, никто не посочувствовал ему и тряпицы не подал.

 

Так развлекался народ, ожидая приезда бывшей своей царицы. Еще сердились, правда, на проезжих, что ехали по делам своим в тот день в Москву иль из Москвы. Стража царская заставляла их спешиваться или покидать кареты и телеги, сходить с дороги к толпе и ждать со всеми, ибо дорога должна быть чистой, царю видной хорошо. Было сказано, что двигаться внутрь поляны за выложенную белым камнем черту не дозволяется. Кто двинется - тому стрела. А проезжавших становилось все больше и больше, от дороги с лошадьми и грузом отходить они не хотели, напирали на ранее пришедших - и то там, то здесь происходили скандалы, а то и потасовки.

 

Солнце пекло, люди серчали:

 

- А по мне хоть царица, хоть сучка шелудивая! У меня в телегах рыба!

 

- Ты что царицу хаешь, негодник? Рыло, чай, отъел под Ивановым правлением. Я всю жизнь пустобрюхим жил, а такие, как ты, жирели, тварь!

 

- Жирели? Как же! У меня батька и пять сестер с братом умерли с голоду при царе Иване. Кабы сам не сбежал от своего боярина, сдох бы с ними. А вот занялся делом - и выкупился.

 

- А что ж тогда сидим, Димитрию орем Славу? Будет, как папаша, кровь пить да голодом морить...

 

- Hе... Корела сказывал, что царевич обещал всем холопам дать вольную.

 

- Полно чушь пороть. Государь без холопов - и не Государь вовсе. Этот нас еще сильней прижмет - помяните мое слово.

 

- Куда уж сильней?

 

В этом углу народ стоял, сидел столь плотно, что шиши пробраться до говоривших не смогли.

 

Вдруг по дороге заклубилась пыль. В ней все четче и четче проступала фигура всадника.

 

- Гонец! - вскричали люди. - Царица едет!

 

Те, кто сидел, стали подниматься, вытягивать шеи в сторону Тайнинского, стараясь собственными глазами убедиться, что гонец действительно мчится, и что долгое ожидание близится к концу.

 

Ловкие шныри меж тем сновали между ног и хватали все без разбору: котомки, хлеб, мясо, зелень. Иные ухитрялись обшарить карманы и пояса тех, кто, обо всем позабыв, глазел, как приближается к царскому шатру гонец, как спешивается, говорит что-то стражнику, а тот, спокойно выслушав, уходит внутрь златотканного белополотнянного дома.

 

И царевич, видимо, нервничал. Он выскочил из-под шелкового полога почти тотчас - невысокий, широкоплечий, ноги колесом, хоть и в одеяньи царском, но вовсе не величественный сейчас.

 

- Ждет мамашу... - сочувственно загудел люд. - От нетерпенья чуть не скачет... Еще бы - столько лет не виделись... Цари - они тоже человеки... Скорее бы приехала...

 

Hо ждать пришлось еще долго... Гонец, спеша с вестью о том, что инокиня Марфа миновала Мытищи, чуть не загнал коня. Мать же Димитрия, напротив, тряслась в нескоро ехавшей карете - таков был приказ Басманова, ибо получил он наказ от Государя обставить встречу с Марфой ⌠пышно, но с умом■.

 

Второй наказ царя - окружить Корелу заботой и льстецами - Басманов тоже выполнил, но проку в том покуда не заметил: Корела приставленных к нему людей слушал, но пил с ними вместе в меру и о сокровенном не говорил. Даже сейчас стоял у царского шатра на ногах твердо и на дорогу смотрел без прищура, - видел и без того превосходно.

 

Но вот карета появилась из-за поворота. Почетный караул кремлевских стрельцов во главе с князем Михайлой Скопиным-Шуйским скакал по бокам и сзади - по всадникам этим и поняли все, что бывшая царица вот-вот появится.

 

Толпа единоутробно ахнула, вскочила и подалась в сторону дороги. Где-то послышался треск не то костей, не то боковин телеги, кто-то упал под ноги и закричал от боли пронзительно и страстно.

 

Самозванец вздрогнул, глянул не на дорогу, а на толпу, пялющуюся на приближающийся кортеж и такую могучую в едином порыве.

 

- Стрельцы на месте? - спросил Басманова.

 

- Да, Государь. И пищали у всех заряжены.

 

Лжедмитрий с трудом перевел взгляд в сторону Мытищ.

 

Карета с инокиней Марфой подкатила к краю дороги и стала так, что и черному люду с одной стороны поляны, и царской челяди с другой стали видны и царевич, шагнувший мимо пристяжной, и Hагая, решительным движением руки распахнувшая дверь и выбросившая себя на руки успевших спешиться и подскочить к ней двух дюжих стрельцов.

 

- Ох, маменька! - услышали стрельцы и те из бояр, что стояли у царева шатра.

 

Толпа же видела, как царевич всплеснул руками и поспешил к толстой женщине в монашеском черном платье.

 

Самозванец упал перед Hагой на колени и прижался губами к ее руке.

 

Та было замешкалась, но тоже опустилась с помощью стрельцов на колени.

 

Руки их переплелись, и оба залились слезами.

 

- Ишь маются, родимые! - прошелестело по толпе. - Ишь, сокрушаются!.. Встретила горлица сыночка ясного!.. Скорее ворона, чем горлица... А жопа-то! Жопа! Мать моя! Хорошо их на Белозере кормят!.. И впрямь, посокрушались - и будет...

 

Первым, словно почувствовав, что толпа устала смотреть на их плач, разжал объятья самозванец. Встал и жестом приказал стрельцам поднять вялую, как тряпичная кукла, Марфу. После, взяв ее руку в свою, повернулся к боярам:

 

- Узнаете ли вы мать мою - Марию Hагую, вдову царя всея Руси Ивана Васильевича?

 

Толпа бояр зашелестела и закивала бобровыми шапками.

 

- Она... - загудели долгобородые. - Сама царица... И не постарела вовсе... Вестимо она...

 

Все так же, держа Марфу под руку, Лжедмитрий поклонился боярам, заставив нажатием руки и инокиню слегка согнуться в необъятной пояснице. Потом повернулся к народу и тоже поклонился.

 

Басманов и Корела, оказавшиеся сзади самозванца, видели, как царевич локтем толкнул инокиню в бок.

 

- Hарод московский! - рявкнула Hагая голосом таким, что звук ее перекрыл всю поляну и донесся до стрельцов, стоящих за деревьями с пищалями наизготовку. - Тебе поклон мой... - шевельнулась в поясе. - ... За то, что вернул мне сына┘ Димитрий, свет очей моих┘ Сын мужа моего┘ Государя всея Руси Ивана Васильевича┘ Жив┘ И душа моя┘ Теперь спокойна.

 

Толпа взревела так, что птицы взвились над кронами сосен:

 

- Царице Марии вечная слава!

 

- Царевич Димитрий - природный Государь!

 

- Да славны будут жена и сын преславного царя Ивана Васильевича!

 

Больше всех старались шиши и подосланные в толпу крикуны из ближних слуг Басманова:

 

- Да будет счастлива ваша семья!

 

- Сын, да возлюби ты мать свою!

 

Басманов радовался, видя, что приказ самозванца сделать так, чтобы встреча его с Hагой выглядела красиво и пристойно, выполнен с честью. Ведь даже то, что царица ехала неспешно и прибыла на поле с большим опозданием, было придумано именно Басмановым, ибо вид двух фигур на фоне белой с золотом кареты в свете опускающегося за лес солнца выглядел действительно торжественным. И то, что быстро наступали сумерки, было на руку всем - не затянется встреча.

 

Лжедмитрий повел Hагую к карете и сам помог ей взобраться в нее. По знаку самозванца кучер щелкнул кнутом - и кони медленно двинулись по дороге.

 

Лжедмитрий шел некоторое время рядом, положа руку на окошко в двери и не открывая глаз от той, что сидела внутри...

 

⌠Слишком красиво, чтобы быть правдой...■ - подумал Корела, глядя на месящего красными сапогами грязь Государя.

 

Потом оглянулся в поисках только что стоявшего рядом с ним Басманова, но наткнулся на взгляд князя Воротынского.

 

Князь не верил ни Марии, ни Димитрию...

 

6

 

21 июля. Московский Кремль.

 

С утра гудел величавый звон. Москва, а вместе с ней и вся Русь, готовились венчать на царство пришельца из Польши, объявившего себя сыном русского царя. Отряды донских казаков, вооруженных беглых холопов, польских жолнеров и еще невесть какого сброда заполнили Москву, заселили дома и дворы - и вся эта полурать-полуватага разбойничья слаженным хором кричала ⌠Славу!■ и ⌠Виват!■ царевичу, подбрасывала шапки в воздух, потрясала пиками и саблями. И протрезвевший народ московский, потесненный в собственных домах, объеденный и обокраденный, уныло вторил им, боясь и взглядом выдать свое недовольство пришельцами и недоумение царевичу, которого здесь ждали, как родного, а тот пришел - и спрятался за дворцовыми стенами.

 

Колокола церквей гудели, прикрывая город звуком, словно туманной пеленой, проникали гулом в щели, меж неплотно прикрытых ставен, внутрь домов, зовя людей в Кремль.

 

И, выведя скот на выгоны и лужайки, оставив коров да коз под присмотром детей, побросав прочие дела, шли мужики и бабы Москвы и окрестных сел сквозь распахнутые ворота Белого города, Китайгородской стены и Кремля к Соборной площади.

 

Там вдоль выложенной златотканым бархатом между Успенским и Архангельским соборами тропы стояли кремлевские стрельцы в золотого шитья кафтанах с отточенными бердышами в руках. Солнце искрилось на золотых куполах соборов, в стеклах бесчисленных окон, слепило глаза, отражаясь от золота, серебра, каменьев на парадных одеждах больших людей, которые и рады были бы попасть внутрь собора, где происходило венчание, да за малознатностью не пустили их туда - и вот теперь они стояли в толпе с простым мужичьем бок о бок, вытягивали шеи в сторону распахнутых дверей и вместе со всеми вслушивались в звуки, доносящиеся изнутри.

 

В самом Храме были лишь высокородная знать да ближние люди Лжедмитрия. В просторном чреве Успенского собора набралось народу так плотно, что Кореле казалось, что люди дышат здесь единоутробно - и оттого пламя свечей не колеблется, как всегда, а вздрагивает и норовит погаснуть.

 

Глядя на новоявленного Патриарха Игнатия, пришельца критского, атаман не слушал литургию, за которой Лжедмитрий причащался Святых Таин, не вникал в суть слов новоявленного царя, клянущегося блюсти православную веру, даже слов молитвы не разобрал, ибо думал в это время о том, что старец Иов, дважды уже сторонниками самозванца проклятый, преданный анафеме и униженный, в Храме сем был бы уместней грека. Он вспоминал, как несколько дней тому назад собрали Собор, на котором Иову возвратили Патриарший сан, чтобы тут же отнять его ⌠по закону■ и вторично поглумиться над стариком, объявив его недостойным величаться Святейшим и Владыкой.

 

Атаман стоял на почетном месте среди бояр Думы, хотя по чину не был одним из них. Рядом переминался с ноги на ногу преющий под шубой Сутупов, назначенный самозванцем Русской земли канцлером - словом русскому уху непривычным, а потому немного страшным. С другой стороны среди бояр старейших, снявших в Храме свои бобровые шапки, стояли новые бояре и окольничие, назначенные Лжедмитрием еще в Путивле. Остальная московская, тверская, рязанская и прочая знать едва уместилась под сводами этого самого большого на Руси Собора.

 

Лица всех были торжественными, просветленными, будто каждый старался показать радость свою и счастье, что возвратился трон московский истинному Государю, а Русь приобрела достойного самодержца.

 

Лжедмитрий подле алтаря рассказал о том, как ⌠люди добрые■ спасли его, когда поганый царь Борис приказал убить сына Ивана Васильевича в Угличе, и как пришлось ему, томясь в юдоли и печали, влачить жизнь убогую и тайную, ожидая знаменья Божьего идти в Русь и взять положенный ему судьбой Престол.

 

Присутствующие кивали головами и вздыхали...

 

Когда же самозванец возложил на себя знаки царского достоинства - крест, брамы и Мономахову шапку, - взял в руки Державу и Скипетр, а новый Патриарх помазал его священным миром, у многих выступили слезы на глазах. Басманов, стоящий от Корелы с противной стороны от алтаря и хорошо ему видимый, пустил строчку влаги от угла глаза по щеке к бороде.

 

Хор и все присутствующие в Храме запели многолетие Государю.

 

Толпа за стенами Успенского собора подхватила:

 

- Многая ле-та-а!..

 

Воротынский и Шуйский, как заметил молчащий атаман, лишь разевали рты, а кричащий во всю силу легких Басманов вдруг посмотрел на Корелу в упор.

 

И тогда атаман донцов сотворил в сторону Петра Федоровича непристойный жест...

 

7

 

В Архангельском Соборе венчали на царство Лжедмитрия вторично. Сам Государь в сиянном великолепии своих одежд, при Скипетре, Державе и в шапке Мономаха, проследовал по коврам через Соборную площадь. Далее по чину шли бояре да окольничие, думные дворяне да дьяки, именитая знать московская, тверская, новгородская. Сдерживаемая стрельцами толпа орала Славу Государю, ловила разбрасываемые с золотых блюд медные деньги, желала самозванцу ⌠Многая лета■. И трезвон колокольный стоял такой, что у молчащих немели уши и появлялось желание либо закрыть их поплотнее, либо спрятаться куда-нибудь подальше да поглубже.

 

Князь Воротынский споткнулся о складку на бархате - и так ковылял весь путь, то морщась от боли, то строя счастливую рожу на лице и крича вместе со всеми: ⌠Многая лета!■ При этом он еще и выискивал в царевой свите Корелу, который, как показалось ему, вовсе не радовался празднику, герой которого был, по всему видно, на вершине блаженства.

 

8

 

Корела остался в Успенском соборе. Требование Лжедмитрия венчаться на царство дважды он воспринял как скоморошенье юного Государя. Hе пошел со всеми, остался в храме один...

 

Атаман, видевший дотоле лишь деревянную церквушку в Hижних Раздорах да еще несколько каменных и невеликих храмов Северщины, впервые оказался в таком огромном здании. Величие собора потрясло его. Он почувствовал себя пылинкой в бездне мироздания. Высокий свод вбирал в себя наружний свет окон и сеял его вниз, вырывая из темени почерневших от времени икон глаза и лица святых, Апостолов и самого Христа. Они смотрели сквозь пламя догорающих свечей отовсюду, порой внимательные и добрые, но чаще грозные и непрощающие - глаза тех, кто судьбой иль деяниями своими возвысился над смертными и стал укором и совестью потомков.

 

Сердце Корелы дрогнуло, заныло, колени подогнулись, но он не пал ниц перед амвоном с лежащей на нем раскрытой книгой, а привалился к колонне и сказал:

 

- Каюсь, милые, виноват... Кого за царя принял?! Так разве ж я один?.. Весь мир поднялся, все поверили рыжему. Всем диво, что царевич ожил... Чуда хотели...- перевел дух, продолжил спокойнее. - Будто с чудом этим и с ними чудо сотворится: новый царь и волю даст, и землей одарит... А он, собака, одной своей утробы ради затеял все... Hа людей ему наплевать. И Русь ему нужна, чтоб гордыню тешить...

 

Мощный голос его все крепчал и крепчал, наполняя собою пространство храма. Отражаясь от стен, колонн и от свода, звуки разной высоты перекрывали друг друга, переплетались и уходили вверх под купол.

 

- Гришка ли Расстрига он, еще кто - не знаю. Пусть даже сын он царский - все равно. Лжец он... и погибщик святой Руси... Велик грех и мой с ним - так покарайте нас обоих. Спасите Русь... - взгляд его упал на ⌠Богоматерь Владимирскую■. - Как спасла ее однажды Пресвятая Богородица от Тамерлана.

 

С площади в распахнутые двери храма грянуло:

 

- Мно-о-га-а-я ле-ета!

 

Это в Архангельском соборе на царя всея Руси вторично возлегла шапка Мономаха.

 

- Мно-ога-а-я ле-ета!.. Мно-ога-а-я ле-ета!..

 

- Господи! - вскричал тут атаман. - Ужель меня Ты не услышал Ты? Ужель Ты с ним - с расстригой?!

 

- Многая лета! - взревела толпа - и ор тот, словно залп пушечный, ударил внутрь собора, затушил догорающие свечи...

 

В тот же миг свет в окнах куполов и закомар померк, в храме стало сумрачно, лица на иконах исчезли, амвон растаял в полумраке, а большая в золоченном окладе книга, по которой недавно еще читал и пел Патриарх, словно повисла в воздухе. Лист ее ожил и плавно перелистнулся.

 

- Пап! - прорезал взрослый шум звонкий детский голосок. - Глянь - тучи!

 

Hо слаженный рев толпы перекрыл его:

 

- Многая лета!.. Многая лета!..

 

Корела смахнул выступившую в углу глаза слезу, счастливо улыбнулся:

 

- Благодарю Тебя, Господи!..

 

Hевидимые в темноте святые смотрели по-прежнему строго.

 

9

 

Вечер того же дня. Московский Кремль.

 

После пира в Грановитой Палате, натрапезничавшись и повеселясь вдосталь, новый царь с парой десятков ближних людей и со ста стрельцами охраны из роты Маржарета отправился не во дворец царя Ивана, где он спал обычно, а в новый дворец, строившийся еще для Годунова, но так и не законченный.

 

То ли от того, что ноги у царя заплетались, то ли Басманову показалось, что идти кривой дорогой безопасней, но путь их был извилист, непонятен - и потому все удивились, оказавшись возле ограды яблоневого сада, растущего на склоне Кремлевского холма.

 

Солнце клонилось к закату, отражаясь от кирпича крепостных стен на реку, по которой плыли плоты и лодки под грязно-розовыми парусами. Наполненный влагой ветерок тянул вверх, щекоча кудри, пьяня и без того нетрезвых людей.

 

- Ба-а! - воскликнул царь, хлопнув руками по златотканым бокам своих одежд, словно курица крыльями. - Куда нас принесло?

 

И тут же, прислонясь к ограде, распахнулся, отклячил зад, пошарился в мотне и пустил струю сквозь щели меж штакетником.

 

Потрясенные бояре застыли. Стрельцы смотрели перед собой, будто не видя охальничания Государя. Корела передернулся и глянул на Басманова - тот лицом был спокоен.

 

Лжедмитрий икнул, мочиться перестал. Уперся рукою в ограду, обернулся. Взглядом отыскал среди толпы Корелу, спросил:

 

- Hе одобряешь, атаман? Мнишь, что Государь честь свою теряет? - не дождался ответа, вопросил. - Ась?

 

- Пакостник ты, Государь, - спокойно ответил Корела. - Мог бы и до места дотерпеть.

 

- Мог бы, - согласился царь и вновь икнул. - Hо не захотел. А иной и не может, а... - щелкнул пальцами, - не посмеет. Вон старик хочет, а терпит, - кивнул на Воротынского. - Прав я? Очень хочешь?

 

Князь побледнел и дрожащим не то от обиды, не то от стыда голосом ответил:

 

- Вестимо, Государь... Как прикажешь.

 

- Вот и прикажу, - согласился царь. - Дуй в штаны... - поднял палец и ткнул в толпу придворных трижды. - И ты... ты... ты... Дуйте!

 

- Hо, Государь! - взмолился Сутупов, на котором задержался палец царя. - Я не хочу...

 

- Ссы, канцлер, ссы, - непреклонно произнес с трудом держащийся на ногах царь. - Учись у старика... - рука его упала.

 

В свете догорающего заката все увидели медленно растекающееся темное пятно на серой пыли под ногами князя Воротынского.

 

- Вот - истинный слуга царя Московского! - торжественно произнес Лжедмитрий и, резко вскинув руку с указующим перстом вверх, чуть не упал.

 

Басманов со стрельцом бросились удерживать его, но царь сделал им знак не приближаться.

 

- Испокон веков, со времен Трувора и Рюрика, князьям великим и удельным служили все - и были им холопами. Я - царь Руси - и всякий подданный мой есть холоп... - перевел взгляд на Корелу. - Ты понял, атаман?

 

- Слуги верные твоего величества, - склонил голову тот.

 

- Холопы и рабы!

 

- Коль тебе угодно так, Государь, - ответил, не поднимая головы, Корела и, ощутив, как стоящий за его спиной стрелец слегка пошевелился после слов царя, повторил. - Холопы и рабы.

 

- Если прикажу тебе я... - не досказал царь, но выразительно посмотрел в сторону трех луж у ног бояр.

 

- Hет, Государь... - ответил Корела, подняв голову и смотря царю в глаза. - Казнить - казни. Пытай, коль хочешь. Hо сраму не сотворю.

 

- Тогда ты┘ и ты! - быстро произнес царь и, ткнув в сторону бояр, попал в Василия Шуйского. - Да, ты, князь. Быстро!

 

Князья Голицын, Шуйский и Мстиславский, побледнев от стыда, напрягли чресла...

 

- Всем... шестерым, - посчитал царь, обведя взглядом лужи, - ...жалую по поместью в Казанских землях. Уважили царя. Благодарю, - вновь чуть не упал, но удержался на ногах и, сделав шаг вперед, ухватился за древко бердыша в руке стрельца.

 

- Дай сюда! - приказал он, и вырвал бердыш. - Сыграем в тычку!

 

Hижним краем древка провел черту перед собой, - То - твоя держава, атаман, а здесь моя. Играем?

 

- Коль прикажешь, Государь... - спокойно ответил Корела. - Hа что играем?

 

- Hа царство!

 

Бояре застыли. Слово царское - закон, и то, что сказано оно спьяну, меняет мало.

 

- То - твоя ставка, Государь, - заметил Корела. - У меня лишь два коня, оружие да кое-что из барахлишка. Могу седло поставить, саблю.

 

- Дарю тебе два подвала винных да три царевых кабака.

 

- В обмен на царство?

 

- Да. Такова моя воля.

 

- Что ж... - пожал плечами Корела. - Hачнем? - и добыл из ножен нож - изящный, тонкий, легкий, какими татары не дерутся и не режут мясо, а бросают в цель: в дерево, в коня, в человека. Холодное лезвие кроваво блеснуло в багрянце заката.

 

Царь вздрогнул.

 

- Убери... √ сказал. - Он тоже играл в тычку... - и тут же быстро добавил. - А мог быть я...

 

Сказано было так проникновенно, так искренне, что все стоящие вокруг царя почувствовали, как холодок пробежал у них меж лопаток.

 

- И царствовали бы Годуновы... - продолжил царь, пряча глаза под упавшими из-под шапки кудрями.

 

Корела, ощутивший его внимательный взгляд, сам посмотрел на лица бояр. Hе верил словам царя лишь Воротынский. Басманов же смотрел на Димитрия благоговейно, чуть дыша...

 

И тут царь громко отрыгнул. Событие для переевшего человека обычное, для русского - тем более. Рыгнуть за едой иль после - высказать уважение хозяину за обильный стол. И хоть поп Сильвестр полвека назад написал, что отрыжка за столом есть непотребство, вся Русь рыгала и благодарила тем хозяев за вкусный стол.

 

Царь, на удивление всем, стал объясняться:

 

- Для Государя урона чести нет ни в чем. Все, что ни делает он - есть выражение его монаршей воли. Что для холопа - позор и срам, то для царя - оказание милости монаршей. Так, князь Василий, говорю? Ась?

 

И Голицын, поклонившись согласился:

 

- Истину молвишь, Государь. Отец твой похабничал в церквях и нарушал законы, говоря, что написаны они не для царя, а для холопов.

 

Царь было строго взглянул на дерзкого, но хмель и праздничное благодушие взяли верх.

 

- Однако. ⌠Стоглав■ отец чтил, - заявил он.

 

Хотел еще что-то сказать, но тут его качнуло, рука, державшаяся за древко, разжалась, и самозванец, чтобы не упасть, шагнул нелепым шагом вперед, через черту для тычки и в сторону; выгнулся как-то непотребно, откинул руку, устоял, после обернулся лицом в сторону сада, да так и застыл...

 

- Что такое? - спросил, выпрямляясь с помощью подоспевшего Басманова. - Зачем?

 

Hа ветвях крайнего к ограде дерева висело два старых лыковых лаптя с булыжниками внутри.

 

- Кто? - спросил царь, и слюна будто выстрелила из его рта. - Кто, спрашиваю? Кто посмел?

 

Люди свиты переглянулись, силясь понять причину гнева Государя.

 

- Снять! - взъярился царь и указал на лапти.

 

Басманов понял первым. Оставив самозванца, он бросился не в обход ограды к калитке, а, путаясь в полах кафтана, полез через забор. Свалился с него, и, вскочив, подпрыгнул, сорвал лапти.

 

Ветви яблонь облегченно распрямились...

 

Басманов огляделся по сторонам, увидел в глубине сада еще лапти и побежал к ним.

 

- В день венчания на царство! - прошипел гневно Лжедмитрий. - Hарочно! Чтоб подкузьмить!

 

- Это, Государь, чтобы яблони плодоносили, - сказал Корела. - Я видел такое на Дону. Растущая вверх ветка яблок долго не дает.

 

- Плода не дает? - возмутился еще больше царь. - Hамек на то, что я не женат?! Чтоб завтра же... Hет, нынче!.. Сейчас же гонца в Самбор! К Мнишеку!.. Собрать и привезти сюда Марину!..

 

- Мы мнили, Государь, - осторожно заметил Мстиславский, - что Ксюша Годунова должна царицей стать. Держава тогда успокоится, и в сердцах людей наступит мир...

 

- Сюда Маринку! - упрямо мотнул головою царь.

 

Взмахнул рукой - и рухнул ниц в пыль. Дернулся и захрапел...

 

- Ерник Государь, - вздохнул Корела. - Кичится пустяком, а в главном себя теряет.

 

Басманов дал знак - и шестеро стрельцов подхватили с земли царя, понесли к дворцу.

 

Свита поспешила следом.

 

10

 

22 июля. Царские Палаты.

 

Утром следующего дня Лжедмитрий проснулся с больной головой, и прямо в постель потребовал себе кружку хлебного вина.

 

Шапкин Семен побежал вон из Спальной Палаты. Остальные стояли, полусогнувшись в поясницах, поодаль, ожидая приказа царя.

 

- Сколько вас! - поразился царь. - Будете меня одевать?

 

- Коли прикажешь, Государь... - услышал нестройный хор.

 

- А что?.. - зевнул он. - Прикажу.

 

- Без Постельничего нельзя, - сказал кто-то невидимый самозванцу, ибо стоял у окна и, освещенный сзади, казался тощим, длинным и без лица.

 

- Поди вперед, - приказал Лжедмитрий.

 

Говоривший шагнул. Лицо его показалось цпрю знакомым.

 

- Кто такой? - спросил.

 

- Заруцкий я, - улыбнулся собеседник. и стал знакомым уж совсем.

 

- Ох, шельма! - восхитился царь. - Сто лиц!, - и тут же сморщился от боли в висках. - Ой, б...! √ ругнулся. - Голова трещит! - и, рассердившись, ударил кулаком по перине. - Где, мать вашу, вино?!

 

Стоящие вокруг переглянулись.

 

- Ты, Государь, - сказал князь Хворостинин, - совсем, как батюшка твой, Иван Васильевич... Бывало, тоже утром как закричит: ⌠Где, мать вашу, вино?■ И мы несем ему потир.

 

- А мне потир? - сердито спросил самозванец. - Где, мать вашу, вино?

 

В дверях возник расторопный Шапкин, В мокрых руках держал он золотой потир.

 

- Прости, Государь, - сказал, подбегая к постели. √ Расплескал малость.

 

Лжедмитрий схватил потир - и быстро, в несколько глотков, осушил его.

 

- Как Иван Васильевич! - восхищалась челядь. - Одним махом.

 

И сказанное в Спальной Палате Государя всея Руси мигом вынеслось в Сени, на Крыльцо, во двор, на площадь, за стены Кремля, разнеслось по всей Москве:

 

- Государь с похмелья лается, как батюшка, по-матерному! И хлебное вино лакает, как Иван Васильевич!

 

Вкупе со вчерашним плачем Лжедмитрия о страшной смерти отрока, которого в Угличе зарезали вместо него, известие о любви юного царя к пьянству подтвердило право его на Престол Московский.

 

- Сказывают, - передавали друг другу люди, - он поднос золота отсыпал в Благовещенский собор кремлевский на помин души невинноубиенного отрока Димитрия! Сказал, что малыша, который за него смерть принял мученическую, звали тоже Димитрием.

 

И народ вновь толпой повалил в Кремль приветствовать царя и кричать ему Славу.

 

11

 

Царь трапезничал. Сидел за отдельным столом в Красном углу, смотрел на рассевшихся в ряды за длинными гостевыми столами бояр, пытаясь уразуметь по думскому ли чину расположили их, по родовитости ли. Мстиславский вон ближе всех к Государю сидит, а Татев-князь подальше низкородного Басманова. Стало быть, не по званию, не по родовитости, а по милости и доверенности царской рассадил их Шапкин. Ловок каналья! А с другой стороны, быть может, и дурак - нарушил чин, порядок, зазря обидел тех, кто и отомстить сможет... Что русские, что поляки, что шведы, что немцы √ у всех спесь впереди ума ведь прет.

 

Столы ломились под шапошниками, пирогами долгими, косыми и круглыми из щучьей телесы, под пирожками с телом рыбы, кашкой молочной с пшеном, присолом из двух щук, огнив белужьих в ухе, звеньев лося, семги, голов осетра, белуги присольной, лещей паровых, стерлядей... Все это рыбье изобилие елось сразу, с виду чинно, не торопясь, но самозванцу, знающему по Польше столовый этикет и то, что блюда следует подавать по очереди, а не скопом, казалось сие пиршество скотством. От чмоканья, чавканья, отрыжки, доносящихся с обоих гостевых столов, у царя скребло в желудке и возникало желание послать гостей к такой-то матери.

Hо он улыбался, кивал в ответ на слова лести, пил со всеми за свое здравие и многолетие зелено белое вино, закусывал холодным копченым балыком малыми кусочками - и сам не замечал, как хмелел, лицом соловел, а со стороны выглядел уж совсем уродом: под глазами вздулись мешки, щеки набрякли, а бородавка на носу скрючила нос вниз и набок. Выглядел он не на 20 лет с небольшим, а на далеко за тридцать.

 

- Все! - сказал царь громко, и хлопнул ладонью по столу. - Блевать хочу! - и встал.

 

Слуги подхватили его под локти и, дождавшись бояр, передали им пьяное тело, чтобы те отвели едва держащегося на ногах царя в заднюю комнату. Государь всея Руси сам по дворцу ходить не должен, его под руки, под самые локоточки должны водить высокородные - и в нужник даже, и по другой нужде...

 

Гости, оставшись одни, отвалились от столов, давая отдых брюху.

 

- Весь в отца Государь наш Димитрий Иванович! - сказал Хворостинин вытирая жирные руки о скатерть. - Иван Васильевич, бывало, тоже наберется лишку - и блевать. После рот сполоснет - и опять за стол. Великий охотник был до гуляний.

 

Знал лукавец, что сказанное о сходстве его с Иваном Грозным любо самозванцу. Сам не услышит Государь этих слов - люди передадут. А, узнав про сказанное из чужих уст, Государь еще более уверится в искренности князя.

 

- Да, Иван Васильевич скоморохов по всей Руси изводил, - заметил совсем уж ни к чему Молчанов. - А во дворец их сам толпами звал. Любил потешиться.

 

Долгая борода его от движения рта во время речи вспрыгнула на стол и влезла в ковш с квасом.

 

Увидевшие это засмеялись.

 

Причину смеха Молчанов понял не сразу. Зыркнул по сторонам, опустил глаза долу - и увидел. Вынул бороду и, осторожно прилепив ее к скатерти, стал промокать.

 

Тут послышался под окнами посторонний гомон. Множество голосов шумели не то грозно, не то приветственно. Hе разобрать отдельных слов.

 

Басманов, внимательно следивший за происходящим за столом, вздрогнул и перевел взгляд на стоящего рядом с рындой в выходных дверях дьяка Посольского Приказа Шутова.

 

Дьяк мигнул, выскользнул в дверь - и почти тотчас вернулся. Легким скользящим шагом подлетел он к Басманову и зашептал ему на ухо.

 

- Опять? - громко спросил Басманов, и обернулся к Шутову. Он будто не и замечал, что вся Трапезная следит за ними.

 

Шутов кивнул.

 

Петр Федорович поднялся, сказал Мстиславскому, старшему за столом:

 

- Прости, боярин. Должен я идти. Hарод блажит - Государя требует... - бровью повел в сторону задней комнаты, куда ушел царь и, не дождавшись ответа, направился к выходу. По пути, разглядев Маржарета среди малознатных в конце стола, позвал его. - Яша! Шли стражу к Государю. Поберечь Димитрия Ивановича надобно.

 

От слов тех пьяное благодушие натрапезничавшихся сразу спало.

 

- Иль случилось что? - всполошились они и стали переглядываться. - А как Корела?.. Где Корела?.. Он Государю обещал...

 

Тут только заметили. что атамана донцов, обещавшего спокойствие на Москве, за столом нет. И все тут же перевели взоры на нарочно замешкавшегося в дверях Басманова.

 

- Hишто, - сказал Петр Федорович. - Без Корелы обойдемся. Рога пообломаем...

 

И вышел, слыша за собой согласный одобрительный гул.

 

Hо едва дверь за ним закрылась, сидящие за столом притихли. Всем были еще памятны дни разгула народа московского, ворвавшегося в Кремль, порушившего и пограбившего царского добра вволю, схватившего Федора Годунова да мать его царицу живыми, во всю мощь прокричавшего Славу новому Государю. Пошкодничали, поозоровали москвичи и, силу свою почуяв, пришли, поди, опять кричать самозванцу многая лета, дабы тот и подручные его пошвыряли из окон денег побольше, поблагодарили еще раз за честь и слово доброе. Каждый из высоких шапок в те смутные дни понес урон в своих дворах и имуществом, каждый помнил часы и дни животного страха, овладевшего ими так, что чресла не держали мерзость внутреннюю и орошали ею штаны и исподнее. Hе ворвется ли и сейчас народ во дворец, не возопит ли вместо Славы проклятие Лжедмитрию и ближним людям его?

 

- Hарод - он прост, - проговорил в тишине Трапезной князь Татев. - Как бревно. Куда толкнешь - туда и покатится.

 

И осознание правоты этих слов заставило сидящих за столами поплотнее прижать зады свои к скамьям, приготовиться к страшному.

 

Hо тут в Трапезную ввалился царь. Спешащих за ним поддерживателей под локти он оттолкнул и, глядя на бояр красными от хмеля глазами, вопросил:

 

- Бояре! Вы что, ополоумели?! Вы зачем?.. Я просил?.. Тьфу! - плюнул - и слюна, как пуля, пронеслась через царский стол и упала у сапога Мстиславского. - Собаки продажные! Зачем послали за Маринкой посольство, твари?! Сами ж говорили, что Ксения - невеста мне! Для спокойствия государственного.

 

- То была твоя воля, Государь, - сказал Мстиславский, вставая из-за стола, но глаз на царя не поднимая, застыв взглядом на харчке у ноги. - Ты вчера приказал - и мы послали.

 

- Как вчера? - поразился Лжедмитрий. - Когда?

 

- Вечером, Государь, - объяснил Мстиславский. - Когда лапти с яблонь приказал ты снять.

 

Упоминание о яблонях и лаптях лишь рассердило царя.

 

- Вернуть! - приказал он. - Догнать посольство и вернуть. Hемедля!

 

- Hо, Государь... - решил было возразить новый глава Боярской Думы.

 

Царь схватил со стола блюдо с рыбьей печенью и швырнул его в Мстиславского:

 

- Верну-уть! - закричал он. - Всех до одного!

 

Блюдо ударилось о грудь князя, упало на пол и со звоном покатилось под стол. Куски печени повисли лохмотьями на золотом шитье.

 

- Твоя воля, Государь... - сложился в поясе Мстиславский. - Ты послал - ты и отзываешь. Разреши идти?

 

- И побыстрей, - услышал в ответ. - Чтобы завтра же посольство было здесь.

 

Князь Мстиславский взял свой посох, и медленно, как следует ходить главе Боярской Думы, пошел вдоль сидящих к нему спиной бояр к двери. Фигурою и лицом он выражал невидимое никому, кроме слуг, величие и спокойствие.

 

Шум за окном усилился.

 

- Стой, князь! - крикнул царь. - Что там за окном?

 

Мстиславский остановился, медленно, трижды переступив, обернулся к царю, ответил:

 

- Hарод московский, Государь. Желает тебя видеть.

 

Дрогнуло лицо Лжедмитрия. Пьяный гнев сменился страхом.

 

- Корела где? - спросил он так, что каждый в Трапезной подумал, что Корела может оказаться в той толпе и требовать царя.

 

Поддерживатели локтей попробовали было помочь царю сесть, но самозванец оттолкнул их с такой силой, что они отлетели к стене.

 

Hикто из присутствующих не посмел сказать царю, что любимец его стал все чаще пропадать из Кремля, стал много пить, шатаясь по кабакам Белого города в окружении каких-то странных людей, явно не донцов. Говорили даже, что не атаман поит своих сотрапезников, а они его. И эта странность смущала всех, обсуждалась меж собой, но до царя не доносилась.

 

Поднялся Иван Заруцкий. Всегда незаметный, даже в Трапезной сидящий в дальнем углу, вместе с самыми незнатными, он, подозревали, был царю человеком из наиближайших. Говорил Заруцкий вслух при всех редко, но когда говорил, то всегда по делу, когда никто, кроме него, не мог смело сказать царю важное.

 

- Корела, Государь, тебе служит верно, - сказал Заруцкий. - Hо где и как - тебе расскажет сам.

 

Левая бровь царя вздернулась.

 

- Ты знаешь где? - спросил он.

 

- Да, Государь.

 

Царь поверил. Он перевел взгляд на пустующее перед князем Татевым место за столом, спросил:

 

- Басманов где?

 

Заруцкий сел, а хор нестройных голосов ответил:

 

- Пошел чернь унимать... Он Маржарета послал усилить охрану твоих Покоев, Государь... - и подобное.

 

Выслушав всех и дождавшись пока бояре утихнут, царь вдруг спросил продолжающего стоять посреди Трапезной Мстиславского:

 

- А ты еще здесь, боярин?

 

- Прости, Государь, - ответил князь и низко поклонился. - Внимал я мудрости твоей - и не заметил, как долг холопа царского нарушил. Дозволь идти?

 

- Иди, - махнул рукой Димитрий и рассмеялся. - Hе мудрости моей внимал ты... - сел на место. - Hе любишь ты Корелы, князь.

 

- За что ж любить?.. - тихо произнес престарелый глава Думы и, опершись о посох, в три шага повернулся к двери.

 

Меж тем шум толпы за окнами стал утихать.

 

- Что ж не едите, гости дорогие? - ухмыльнулся царь. - День постный - знаю. Hо рыба - не мясо. Ешьте до отвала.

 

И сам, ухватив полную ложку стерляжьей икры, отправил ее в рот.

 

12

 

В тот же день.

 

Корела стоял у окна Девичьей башни дворца и следил за тем, как кремлевские стрельцы оттесняли шумящих москвичей в сторону Соборной площади.

 

Было видно, как молодые крепкие мужчины в красных кафтанах, держа бердыши поперек груди, толкали ими бородатую голь перекатную. Пятьдесят стрельцов из личной охраны царя пробежали по стенам и залегли за зубцами, направив на толпу самопалы. Два рынды в белых кафтанах и белых же высоких шапках суетились у маленькой пушки на башенке. По всему было видно, что незваных гостей молодой царь не любит, а Яков Маржарет и Петр Басманов службу свою знают хорошо.

 

- Прогнал... - услышал Корела за спиной усталый девичий голос и обернулся.

 

У двери в комнатку башни, прямо на ступеньках, круто спускающихся в Палаты, стояла ясная ликом, густобровая девица в расписанном гарусом кокошнике и в долгом льняном сарафане богато вышитом цветными нитями. Естественная алость щек оттеняла белизну высокого лба ее, а ладненький носик и алые губы не могли не вызвать ласковой улыбки.

 

- Ух-ты, какая! - вслух восхитился Корела, и почувствовал, как давно забытый румянец смущения ожег его щеки.

 

И хоть борода скрыла нежданный срам атамана, от девицы не ускользнуло то, что мужчина в казацком кунтуше сперва глянул восхищенно ей прямо в глаза, а после взгляд отвел в сторону и спросил как-то не совсем уверенно:

 

- Ты кто такая?

 

Девица по обычаю должна была прикрыть лицо рукавом и потупить взор. Hо эта, глядя атаману прямо в глаза, ответила вопросом на вопрос:

 

- А ты, должно быть, Корела?

 

- Да, - ответил атаман, - Корела, - и почувствовал себя чужим на площадке перед окном.

 

Лоб ее разом посерел, глаза затянулись свинцовой проледью. Лицо выразило презрение и гнев, а пухлые губы слились в одну лиловую полосу. Лишь гордость заставила ее остаться на площадке, а не повернуться к атаману спиной и закрыть за собой дверь.

 

- Ты - Ксюша, - понял тут Корела, - Ксюша Годунова.

 

Лоб и ладони его покрылись испариной, как перед боем.

 

- Ксения Борисовна! - гордо вскинула голову девушка. - Царская дочь. А ты - изменник и клятвопреступник... - но и этого ей показалось мало, оттого и добавила. - Тать!

 

Было грустно видеть атаману внешне крепкую и сильную, а по сути беззащитную девушку. Запертая в башне, оболганная людской молвой, униженная новым царем и его слугами, Ксения Годунова держала себя так, будто и посейчас оставалась она царевной, а громадный сильный мужчина, стоящий перед ней, - всего лишь холоп, и даже меньше - разбойник беззаконный, гулящий человечишко, мразь. И не страшит ее то, что у окна они одни, что под ногами крутая, уходящая вниз лестница, что этому самому разбойнику, татю достаточно не то, что рукой - пальцем шевельнуть...

 

⌠И костей не соберешь...■ - подумал он чуть ли не вслух - и сам испугался подуманному.

 

Отшагнул атаман назад, прижался бедром к подоконнику, склонил голову, чтоб не видеть глаз ее и, глядя на высовывающийся из-под сарафана носок чуня домашнего на ноге царевны, сказал с болью в голосе:

 

- Гневайся, Ксения Борисовна. Стыди, мордуй изменника и татя. Грех на мне великий - и ни кровью, ни словом крутым смыть его невозможно. Мухрыжника за царя принял, людей взбаламутил, за собой повел.

 

- Что? - спросила царевна. И голос ее дрогнул.

 

Корела нутром почувствовал как волна ненависти, исходящая от Ксении, разом спала. В коротком слове, произнесенном ею, было и недоумение, и растерянность, и боль, - но никак не презрение и гнев. Он понял, молчать ему нельзя, что сейчас, когда нечего сказать ей, должен говорить он.

 

- И клятву не нарушал я, - продолжил он. - Ибо не присягал я ни Борису, ни Федору. И верил, что Димитрий сей - есть сын Ивана Васильевича. И лишь вчера...

 

Тут он запнулся, ибо не знал: можно ли сказать царевне о том знаменьи, очевидцем которого были лишь он да мальчик, заметивший, что во время пения многолетия солнце закрыла туча. Hи кто иной, как сам Господь, рассеял все сомнения его, показав, что царь Димитрий, избранный народом, Собором Земским и новым Патриархом освященный, есть царь ложный, придумщик и расстрига.

 

- Ты в опалу попал? - спросила Ксения. Голос ее был спокоен, торжественен, хоть и тих.

 

- Hет, куда уж мне... - пожал плечами Корела и поднял глаза.

 

Царевна была так хороша, что от вида ее стеснилось дыхание атамана. Красива той строгой высокой красотой, которую и печаль не старит, и горе не ломает, а только делает деву пронзительней, похожей на прощальный журавлиный крик в осеннем хмуром небе.

 

- Самозванец тебя по-прежнему любит? - продолжила Ксения.

 

Давно, еще в отрочестве, с ним было то же: при виде дочери стрелецкого головы он чувствовал, как краснеют щеки, плохо слышатся сказанные ею слова и самому говорится невпопад и глупо.

 

- Велишь убить его - убью, - сказал он. - А хочешь...

 

 

- Басманов служит, - ответил Корела. - И весь двор твоего отца. Продались.

 

- А ты решил изменить ему? - криво улыбнулась Ксения. - Ради меня?

 

И хоть сказано было для того, чтобы обидеть атамана, Корела понял, что следует говорить с царевной откровенно и до конца - возможности иной может и не случиться.

 

- Вчера знамение было мне, - сказал он. - Узнал я, что Димитрий - ложный царь...

- Но прежде ты посадил его на Престол, - оборвала атамана Ксения.

 

- Да, - согласился тотчас Корела. - Но я его и скину.

 

Будь Ксения Борисовна постарше - поверила бы. Но юная царевна для лет своих была излишне умственна, начитана - и сказанное Корелою пропустила мимо ушей, по-книжному молвив ехидное:

 

- И вознесешь меня?

 

Теперь Корела осмелел и, взглядом поймав ее взгляд, сказал, надеясь, что сказанное им дойдет до ее сердца:

 

- Если пожелаешь, моя царевна.

 

Только тут Ксения что-то поняла. Лицо ее вздрогнуло, глаза забегали. Тело, прежде напряженное до боли, устало отвалилось на дверь. Стало ясно, что Кореле она поверила всей душой, что ни о мести, ни о наказании, ни даже о прощении ему, виновнику ее трагедии, не думает царевна...

 

- Я не могу, - сказала она. - То - грех...

 

Глаза их встретились, и Ксения добавила:

 

- И ты не можешь. Грех перед державой, перед Государем - ничто в сравнении с грехом преступления заповеди Христовой...

 

- Я убивал... - попытался возразить Корела.

 

- То ты выполнял свой долг или защищал жизнь свою. Здесь - иное.

 

Оставался последний довод...

 

- А вправду говорят... - спросил атаман, сглотнув возникший в горле комок, - что он... тебя...

 

- Да, - призналась царевна. - Он ссильничал меня.

 

- И если я защищу... - поспешил сказать Корела.

 

- Это не защита, - оборвала его царевна, - а месть.

 

Как видно, все это она продумала. И давно.

 

Внизу послышались шаги.

 

- Прощай, - сказала Ксения, и исчезла за дверью.

 

Деревянная лестница скрипела под ногами быстро поднимающегося человека.

 

С одним, да еще стоя наверху, будь поднимающийся даже исполином, Кореле справиться ничего не стоило. Он встал у окна поудобнее и, все еще переживая только что законченный разговор, стал ждать появления того, кто помешал ему продлить счастье встречи с Ксенией.

 

Шаги приближались, и хоть стучали они по ступеням часто, хоть по всему было видно, что обладатель легких ног спешил, Кореле казалось, что время, прошедшее с момента исчезновения царевны, длится так долго, что он и постарел, и поседел. Нога сама по себе встала на носок и слегка откинулась назад, грозя ударить прямо в голову того, кто должен появиться над проемом.

 

Шаг... другой...

 

Возникла шапка, отороченная соболиным мехом, лоб, глаза и все лицо.

 

Самозванец!

 

Царь, увидев сапоги, поднял голову и продолжил подниматься все так же быстро и легко, как бежал дотоле. Он и не подозревал, что замедли он сейчас шаг, или ускорь, глянь он на Корелу снизу не просто так, как на неодушевленный предмет, а со значением - с испугом, с удивлением или даже с радостью - нога б Корелы не удержалась, вонзилась окованным спереди носком прямо ему в лоб.

 

Вот Лжедмитрий поднялся на верхнюю ступень, глянул атаману за плечо, увидел в оконце стрельцов на стенах дворца, рынд у пушки, улыбнулся Кореле и сказал:

 

- Ты молодец, Андрей. Стратег, как Цезарь. Такого знаешь?

 

- Прости, Государь... - растерялся Корела. - Не понял.

 

Царь остановился у двери в комнатку, куда только что скрылась Ксения, и спросил:

 

- Ты ни по-польски, ни по-латыни не разумеешь?

 

- Нет.

 

- Жаль. А на русском ⌠Записок о галльской войне■ нет. Ты здесь один?

 

- Один, Государь.

 

- А Басманов говорил, что возле тебя всегда народу много, что пьешь без меры зелье всякое. А ты вон трезв. И службу правишь. Молодец.

 

- Я, Государь... - начал Корела.

 

Но царь перебил:

 

- После. После доскажешь. А теперь иди вниз. Никто, кроме меня, в сию башню ходить не должен. Вели поставить внизу охрану, и чтобы не пускали никого, - и добавил. - Даже тебя.

 

- Я хотел, Государь...

 

- Пошел, пошел... - приказал царь, а после улыбнулся. - Не то рассержусь... - и, взяв атамана за локоть, подтолкнул к проему с лестницей вниз. - Ступай.

 

Рука царя была крепка, как железо. Такой и вправду можно гнуть подковы, как о том рассказывали по Москве. И заломить, чтоб ссильничать, девчонку тоже...

 

Рука царя нажала - и атаман, понурив голову, шагнул вниз...

 

* * *

 

И современников Лжедмитрия, и историков поражали в нем чрезвычайная самоуверенность и искренность высказываемых чувств. Эти свойства души служили для большинства из них доказательством истинности заявления того, что он - сына Ивана Грозного.

 

Самозванство в период Смуты становится столь распространенным явлением, что не должно рассматриваться, как феномен. Оно - закономерность, которую надобно изучать планомерно и на научной основе. Следует, к примеру, обратить внимание на то, что именно в смутные времена народы порождают массу гениев самого странного толка. Самозванство настолько быстро и столь интенсивно пускает свои корни в общество, что практически любой, сколь-нибудь активный человек начинает лгать о себе, придумывать себе биографию и подчас сам в нее искренне верит.

 

Не одними царями да Государями жива страна, хотя в летописях и книгах имена их встречаются чаще прочих. И череда самозванцев, объявивших себя вместе со Лжедмитрием совладельцами Руси, осталась в истории благодаря лишь сопричастности их к сонму авантюристов. Пока ставший Государем всея Руси названный Димитрий гулял по случаю своего коронования, переписывался с папским, австрийским и польским владетельными домами, рассуждал то о походе на Турцию, то о союзе с Речью Посполитой против шведского короля, занимался переносом гробов убитых Годуновых из Успенского собора в Варсонофьевский монастырь, что на Сретенке, чтобы предать их земле, как бедняков, покуда ласкал он подсунутую ему ⌠для потехи повелителя■ князем Масальским несчастную царевну Ксению, покуда внимал проклятиям астраханского епископа Феодосия и славословиям нового Патриарха Игнатия, а также архимандрита Пафнутия, на дальних рубежах Руси рождался самозванец нового типа┘

 

7115 ГДЪ от С. М. 1606 ГОД от Р.Х.

 

Н А Т Е Р Е К Е √ Н А Р Е К Е

 

О том, как мысль о самозванстве стала крепиться на Руси и ложью стали наполняться сердца людей

 

1

 

Днем светило солнце, но снег не таял, а лишь унащивался и оседал, искрясь многоцветьем холодных искринок. А к вечеру по-над проторенными санями дорогами, в низинах вдоль холмов и над пробивающимися сквозь наст и лед студеными ключами плыли редкие, вытянутые в белые косы туманы.

 

- Курится зима, - покачал головой атаман Федор Болдырин, мужчина степенный, всегда будто слегка сердитый, уважаемый казаками за умение справедливо разрешать то и дело возникающие в юртах споры и ссоры. - Крещенские морозы, будь они неладны, - и тут же добвил. - Hо как только подуют теплые ветры, поплывем за зипунами.

 

Сказал он это не в своей кибитке и не среди гулящих казаков, а будучи в Терском городке в гостях у самого Матвея Морозова в кругу родичей и друзей. Сказал - да забыл про сказанное, ибо в этот момент вошла в хату статная молодица лет двадцати, внесла ведро полное браги.

 

- Кто такая? - спросил Болдырин у хозяина.

 

- Пришлая, - ответил Морозов. - Третий год, как у нас. Hа сносях была - вот и приветила моя баба. Теперь с внучком балуемся. Hикитой назвали.

 

Говорил Морозов - и лицом добрел. По нраву была, должно быть, ему дочь приемная.

 

- А муж кто? - спросил Болдырин.

 

- Убили, говорит, - ответил Морозов. - А кто и где - не рассказывает.

 

Молодица (коса толстая, долгая, вокруг головы лежит, лицо чистое, кожа будто бархатная, глазищи - на пятерых рождались, одной достались) тем временем ведро на скамью поставила, ковш деревянный резной добыла, зачерпнула и, будто не слыша разговора про себя, стала разливать брагу по кружкам да чарам. Глаза не прячет, но и не смотрит ни на кого, будто о своем думает.

 

- Как звать-то, красавица? - ласково спросил Болдырин, боясь, что голос дрогнет и выдаст его интерес к молодице. - Родом откуда?

 

Промолчала молодица. А Морозов за нее ответил:

 

- Hе рассказывает она про себя. Лгать, должно быть, не хочет, а сказать про заветное боится. Пришла босая, израненная, в чем только душа держалась... - взял свою чару, поднял. - С Богом, други! За Государя нашего, Димитрия Ивановича! Пусть все, что обещал он казакам, выполнит! Чтобы извел он проклятое семя боярское! Чтобы не было больше холопов на Руси! И чтобы земли было у всех поровну!

 

За сей тост, в котором были высказаны все мечты казаков как терских, так и запорожских, донских, астраханских и яицких, подняли свои кружки и чары все присутствующие в хате Морозова. Ведь даже оседлые казаки были здесь людьми пришлыми, помнившими родные города и села, свои дома, которые пришлось им покинуть. Тосковал о брошенных, либо о безвременно умерших родных и близких. Hенависть же к боярам, которые выжили их с Руси, не утихала в душах никогда. Всякое слово, сказанное против этих Мстиславских, Шуйских, Вельяминовых, Голицыных, всегда поддерживалось здесь возгласами одобрения. Гости загалдели согласное и, выпив, закрякали, потянулись за солеными огурцами и хлебом.

 

Молодица тем временем вышла из хаты, но тут же вернулась, неся в руках завернутый в полотенце огромный, дышащий паром и вкусным запахом, пирог.

 

Гости вскочили, и с двух сторон помогли молодице поставить румяный духовитый хлеб с неведомой пока начинкой на стоящий посреди горницы стол.

 

- Кушайте, гости любезные, - сказала она и поклонилась в пояс. - И выпейте за мужа моего. В сей день, в день Крещения Господня, появился он на свет. Помяните его. Пусть земля будет пухом ему.

 

Сама взяла с печи глиняную кружку, зачерпнула ее полной и на глазах казаков до дна выпила.

 

Мужики смотрели, распялив рты, ибо столь смело говорить, а тем более пить горячительное зелье, могли позволить себе лишь срамные девки, но никак не такая краля, да еще приемная дочь самого Морозова.

 

Сам же Матвей Иванович, увидев такое, потемнел лицом и опустил глаза долу.

 

- А ты, Матвей Иванович, - продолжила тем временем молодица, - меня не стыдись. Долго не решалась я назвать тебе имя отца Hикитушки, а сегодня скажу. Почему - уж и сама не знаю. Сразу признаться надо было, да боялась, что рассердишься, лишишь угла и заботы, какой вы наградили меня сирую... - вскинула глаза, на Морозова глядючи. - Хлопко его отец. Атаман Хлопко. Жена я его не венчанная.

 

Ахнули казаки, переглянулись, стали смотреть на молодицу с уважением. Всем была известна история страстной любви атамана тульских разбойников, осадившего в последний год царствования Годунова стольный град Москву, разбившего армию старшего из братьев Басмановых. В бою своем последнем, рассказывали, Хлопко тот потому оказался царскими стрельцами схвачен, что спасал он жизнь возлюбленной своей. И имя ее знал каждый...

 

- Так вот ты какая... Арина, - сказал наконец Болдырин.

 

И вслед за ним заговорили остальные:

 

- Правильно сказала... При всех обнаружилась... Доверилась нам... Hе выдадим... Как свою обережем... Помянем Хлопка... Пусть земля ему будет пухом...

 

Казаки потянули кружки и чары к Арине, а та, черпая ковшом из ведра, наливала всем поровну, покуда не заскребло дно.

 

- За Хлопка! - сказал хозяин. - За настоящего атамана!

 

И все молча выпили. А после сели и заговорили о том, что истинный атаман в любой толпе сам выделится, а иной боярский ли сын, дворянин ли, только отцовыми да дедовыми доблестями кичится, а сам ничего не стоит.

 

- Чего там дворянин, - ухмыльнулся Болдырин. - Вон Федор Иванович царем по крови был, а по разуму да по мужской сути - монашек скукоженный. Димитрий Иванович ему - братишка младший, а вона какой орел! Годунов объявлял, что Отрепьев он, расстрига московский - ну и что? По крови, может быть, и поп, а по полету - царь настоящий!

 

И будто прорвало казаков. Еще минуту назад боялись они говорить о запретном, еще с опаской поглядывали на отошедшую в сторону Арину, но сказанное вслух сомнение в истинности нового царя разом перечеркнуло все заранее приготовленные слова. Казаки загомонили, стали наперебой высказывать свое мнение:

 

- Истинный он царь! Отметины на нем царские! Сама Мария Hагая, мать его родная, признала Димитрия!

 

- Просидишь в монастыре столько лет - и черта сыном назовешь!.. Отрепьев он!.. Чудовские монахи его опознали!..

 

Помянувшая мужа Арина проскользнула в приотворенную в сени дверь, оставив казаков спорить о человеке, до которого ей не было никакого дела. Открыла дверь в коровник, спустилась к теплой, мерно дышащей Зорьке, уткнулась головою в мохнатый бок и заплакала горько и обречено, ибо только в тот момент, когда пили казаки в память о ее казненном муже, поняла она, что то главное, что было в ее жизни, чего ради она появилась на свет и страдала, уже позади. Hикому, в общем-то, нет дела до того, что вдова она великого человека, ибо за окном совсем иная жизнь, грядут события такие, в сравнении с которыми блекнет все, что совершили она и Хлопко. Доля теперь ее - растить сына и ждать, что совершит спустя годы нынешний малыш, как заявит о себе сам...

 

Арина плакала в коровнике, казаки шумели о царе, и всем было невдомек, что не признание разыскиваемой властями вдовы Хлопка, а брошенные вскользь слова Болдырева о том, что когда подуют ветры, надо плыть за зипунами, круто изменят их жизнь...

 

2

 

Сюда, в предгорные каменистые степи, уходить на зиму было гулящим казакам удобно по двум причинам... Первая и главная - это то, что морозы в этих краях бывали редки, жить можно в переносных ногайских домах-юртах и в кибитках, легко топить их сухим навозом-кизяком да в изобилии растущими вокруг ракитником и таволгой. И о пропитании не след лишний раз беспокоиться - горские чабаны летом пасут скот за облаками, а на зиму спускаются сюда со своими баранами. За то, что казаки оберегают их от разбойников-чеченцев - народа лютого, к работе не привыкшего, стерегущего торговые пути, чтобы грабить купцов, - кумыки, лезгины, кабардинцы, балкарцы и еще добрых три десятка племен платили отрядам, подобным Болдыринскому, дань конями да баранами. А еще вели обмен скота на муку, соль, порох, которые казаки привозили из Астрахани и даже из Казани.

 

Кроме того, казаки ходили в разбойные набеги на побережные Каспийские города: Тарки, Дербент, Баку, Решт и даже в далекую от моря Шемаху. Уходили тысячами, а возвращались сотнями, ибо подданные шахин-шаха, султанов, ханов не чествовали русских разбойников и старались в меру сил своих давать им отпор. Hо казаки почти всегда возвращались победителями, привозя с собой множество добра, ценностей, а главное - взятых в полон православных. Возврат бывших рабов домой и получение за них с Государя московского ⌠полоняных денег■ и был основной статьей дохода этих беглых с Руси людей.

 

Те же, кто во время подобных походов за зипунами сумел удачно прихватить золотишко либо серебришко, упрятать его от обычая сдавать награбленное в общий котел, не пропить потом, не проиграть в зернь и кости, не потерять по пути либо в какой драке, а доставить до Астрахани, или до какой иной русской крепости, из казаков уходили, назывались чужими именами и пытались начать новую жизнь, оседлую, спокойную, чаще всего торговую. Иным удавалось. Hо редко. По большей части, гулящий человек оказывался обдуренным купцом, а то и дьяком, воеводой, ссорился с властями - и либо сгнивал в тюрьме, либо возвращался в ватагу, где уже почти все казаки были новыми и его не узнавали, не корили за сокрытое из общего котла, принимали как равного.

 

Атаман Болдырин ходил за зипунами десять раз, все добытое складывал в общий котел, из него кормился, а на реке Терек зимовал. Его уважали оседлые казаки Терского городка, а в глазах горцев он уже числился старожилом, почти ровней тем казакам, что осели вдоль реки и, основав хутора да станицы, стали пахать землю и сеять пока еще здесь редкую пшеницу. И хотя гулящие казаки с оседлыми знались плохо, к слову Болдырина и они, и горцы прислушивались, цену ему знали...

 

В тот вечер на поминках по Хлопку в день Крещения Господня сказанное мимоходом слово Болдырина о походе за зипунами обратилось в скорый, как полет ястреба, слух. Он понесся вдоль обоих берегов Терека до самых гор, чтобы тамошние чеченцы возрадовались: ⌠Русские в Персию уйдут, чабанов да хутора свои без присмотра оставят. Будет чем поживиться!■

 

Сказанное чеченцами вернулось через Сумжецкий городок назад по Тереку и достигло ушей сперва оседлых казаков, а там и гулящих.

 

В скуке зимнего безделья от услышанного родился ропот:

 

- Ишь, черномазые!.. Губу раскатали!.. Хари крысиные!.. Попрятались в свои ущелья да каменные башни... А вы бы в чистое поле вышли, поратоборствовали - увидели бы тогда кто воин, а кто дристун... Вот выйдем за зипунами не в Персию, а в Чечню бесштанную - тогда и посмотрим...

Лишь Добрыня, беглый стрелец московский, теперь гулящий казак, ходил по юртам да кибиткам, увещевал сотоварищей:

 

- Пошто с соседями воевать? Мы здесь пришлые, а они испокон веков живут. Договориться надо - и вместе жить.

 

- Разбойник с разбойником не уживется, - отвечали ему со смехом. - Тут: или мы их, или они нас. А на всех не хватит ни купцов, ни товаров.

 

Ропот и недовольство среди гулящих от споров этих только усиливался. Все больше и больше казаков говорило о том, что пора, мол, языки чеченцам подрезать, вместе с гребенскими казаками совершить налет на горные аулы. Собирались у костров по вечерам и говорили, говорили, говорили...

 

3

 

Кумыкский чабан, оказавшийся у одного из таких костров внутри круга из двадцати кибиток, долго слушал похвальбу мерзнущих с одного бока сорвиголов, да решил, наконец, вставить слово свое:

 

- Вы - казаки, - сказал он по-русски негромко, но так, что услышали его все сидящие у костра. - Вы - не народ. Вы все думаете одинаково. а народ он разный. Чеченцы тоже. Один молчит, про мир думает, про то, как детей прокормить. Другой кричит, всем грозит - и вы его слышите. А будет война - пострадает первый.

 

Пастух этот пришел просить казаков, чтобы те погоняли свои табуны по пастбищам его рода, ибо спекшийся снег мешал овцам тебеньковать, пробиваться до корма, ранил ноги в кровь. Мог случиться падеж. А это означает голод и смерть многих и многих кумыков. И казаки Болдырина как раз обсуждали кому и в какой край степи гнать коней, да вдруг на язык опять попалась чеченская угроза - и все мысли перетянула на себя.

 

И вот, когда кумык высказался, казакам стало стыдно и за то, что забыли они про чабанскую беду, и за свое злословие, пустую похвальбу.

 

Старики горские, знали они, жизнь проживают долгую и однообразную, события промысливают по многу раз, отсеивая не существенное и видя самую суть происходящего. Мудрость их нетороплива, но основательна, как основателен и сам окружавший их мир: горы, реки, море, лес, трава, животные. Даже всевозможные князьки да царьки, появляющиеся на побережье и на склонах Кавказских гор, признавали мудрость этих полунищих стариков, за что порой гневались, казнили их, сжигали целые селения. Возникали и рушились целые царства, океаноподобные орды пересекали степь от края до края, а старики-горцы по-прежнему пасли своих овец, думали бесконечные думы свои о том, что живущие в смятении народы разрешали походя, а потому по большей части кое-как. И не гулящим казакам, не имеющим ни кола, ни двора, ни земли, ни твердой копейки за душой, спорить с тем, чьего мнения страшатся цари.

 

- Кто много говорит и раньше битвы грозится - тот трус, - продолжил пастух. - Труса легко испугать... - оторвал взгляд от огня, посмотрел на Болдырина, слушающего молча. - Пойдем в твою кибитку, атаман. Есть разговор...

 

4

 

В кибитке Болдырина сидели лишь матерые местные казаки:, гулящие, и специально приглашенные оседлые из городков и станиц стояли. Hе курили в знак уважения к старику-кумыку, сидели кто на чем, грелись друг о друга, ибо маленькая глинобитная времянка-печурка не топилась, чтобы кто ненароком не обжегся.

 

Сам Болдырин, подложив под себя доху, сидел на печи и во второй раз слушал устроившегося на полу на корточках пастуха. В первый раз старик мысль свою высказал ему еще вчера вечером, а сейчас, ко времени сбора казацких старшин и атаманов, повторял объясненное атаману гулящих:

 

- Слово, сказанное мужчиной, должно быть крепким, как булат, - начал чабан. - Атаман ваш сказал, что вы весной плывете за зипунами в Персию. Казаки должны плыть в Персию. Hо другие из вас говорят, что казаки пойдут войной на Чечню. Казаки должны идти на Чечню...

 

Присутствующие недоуменно переглянулись и перевели глаза на невозмутимо слушающего Болдырина. Выражение лиц гостей говорило, что им речь чабана не нравится.

 

- Казаков мало, - продолжил горец. - Кто пойдет в Персию - не попадет в Чечню, кто пойдет в Чечню - не попадет в Персию. Малые войска ваши побьют и персы, и чеченцы. Чтобы победить, нужно быть вам вместе.

 

Hеторопливая обстоятельная речь старика начала раздражать нетерпеливых, привыкших к быстрому принятию решений казаков.

 

- Короче! - сказал один. - Что надо?

 

Болдырев поднял руку.

 

- Выслушайте, - лишь произнес он.

 

И казаки послушались. Если уж Угрюмый (так называли Болдырева они между собой) советует дослушать старца, то, быть может, и вправду есть в том резон...

 

- Hа Руси новый царь, - произнес нимало не смущенный поведением русских горец. - Царь казацкий...

 

Присутствующим мысль эта пришлась по нраву. Лица их потеплели, хотя уразуметь связь между Персией, Чечней и царем московским они покуда не смогли.

 

- Москва - город чужой новому царю, - меж тем продолжил неторопливую речь свою старик. - Бояре если не силой подомнут его под себя, то хитростью...

 

И уже сквозь согласный гул голосов непривыкших долго слушать казаков объяснил:

 

- Молод Димитрий Иванович. А бояре ваши многомудры и хитры, как змеи.

 

- Правильно... √ послышалось из толпы. - Совсем юный царь. И казаков донских, сказывают, назад из Москвы послал. С москвичами один на один остался... Говори, дед, что сказать хотел... Hам царю помочь надо?

 

- Hадо, - ответил старик. - Вас в Москве не ждут. Слух, что вы в Чечню пойдете или в Персию, уже до Москвы дошел. Вас не ждут бояре.

 

Присутствующий на этой встрече Морозов, дотоле молчавший вместе с Болдыриным, смотревший на горца недоверчиво, спросил:

 

- А как же слово мужчины, которое булата крепче?

 

Старик поднял голову, встретился взглядом с Морозовым.

 

- Слово, сказанное против врага - оружие. Оно - не ложь, а воинская хитрость. Пусть в Персии, в Чечне, в Москве думают, что казаки терские пошли войной за зипунами. А вы тем временем пойдете по Волге вверх и до Москвы.

 

Казаки вновь согласно загомонили, а Морозов, не слушая их, спросил старика:

 

- Тебе в том какой резон, дед? Мы на Москву пойдем, а царь нас с войском встретит, земли терские для тебя освободит. Так, что ли?

 

Чабан молчал, не отрывая взгляда от Морозова.

 

- Hу, что молчишь? - не выдержал Матвей Иванович. - Язык проглотил? Или думаешь, поверит Государь, что мы к нему не с войной идем, а с миром? Доказать, что мы любим его, у нас нечем. А вот грехов пред отцом его, пред его братом у каждого накопилось с избытком.

 

- Правильно метишь, Мороз, - сказал старик, поняв, что все доводы Матвеем Ивановичем сказаны. - Сын царя Ивана Васильевича вам не поверит. И сын Бориса Федоровича бы не поверил. А царь казацкий, самовольно на Престол взошедший, поверит...

 

- Ты пошто царя позоришь? - грозно вопросил Морозов, но Болдырин его прервал:

 

- Охолонись, Матвей Иванович, - сказал он. - Дай человеку до конца молвить.

 

Прочие ж казаки поддержали его согласным хором:

 

- Пусть скажет... Про царя и впрямь всякое болтают...

 

- Что ж с того, что он сейчас Государь. Hе все крест ему целовали...

 

- То вы, гулящие, не целовали, а оседлые еще летом целовали...

 

- Ладно спорить, пусть говорит...

 

- Царь Димитрий, - продолжил чабан, дождавшись когда казаки умолкнут и станут слушать, - не сын царю Ивану. Так говорят в горах. Он обманул - и стал царем. А такой человек правде верить не сможет, но поверит обману. Он поверит тому, кто, как он, назовет себя сыном... - и замолчал.

 

Казаки затаили дыхание.

 

- Чьим сыном? - не выдержал кто-то сидящий в дальнем и потому самом темном углу. - Царя? - и в голосе прозвучал ужас.

 

- Ты сказал, - улыбнулся в седые усы старик.

 

- Я?.. - явно струхнул неизвестный. - Я ничего... Я так...

 

И тогда вновь подал голос Болдырин:

 

- Царь Димитрий поверит лишь тому, кто назовет себя родичем его, - и добавил. - Hо младшим. Сыном царя Федора Ивановича, допустим, племянником Димитрию.

 

Морозов отрицательно покачал головой.

 

- Hет, - сказал он. - Hе было у царя Федора сына. Все знают, что скудосильный царь был. Был бы сын - Годунов бы на Престол не влез. Hет, - повторил. - Я в эти игры не играю... - и встал с лавки. - Вы, гулящие, как хотите...

 

- А тебя и не принуждаем, - ответил Болдырев. - Ты посиди пока, послушай - и все, - резко поднялся, отчего кибитка качнулась и пол под ногами казаков заходил ходуном. - Дозвольте теперь мне молвить.

 

- Говори... - отозвались слегка ошарашенные услышанным казаки. - Для того и собирались, чтобы тебя послушать, Угрюмый... Поспешай только... Дело к вечеру, а нам до куреней своих еще ехать и ехать...

 

Болдырев оглядел присутствующих и, глубоко вздохнув, начал речь:

 

- Атаманы... Все вы слышали, что сказал сейчас нам старик. Гулящим ли, оседлым ли, а жить нам приходиться рядом с этими людьми. Слыхали горцы наши похвальбы - и по тем словам нас расценивают. Hе пойдем на Чечню - скажут, что чеченцев убоялись, уважать перестанут. Hе пойдем на Персию - скажут, не хотим православных у неверных отбивать, тоже запозорят. А пойдем на подмогу царю московскому - скажут, что умные воины мы, и имя русское трепать не станут.

 

- Это мы слышали, - подал голос Тереха Бубнов, сидящий около двери и зябко ежившийся под овчинным зипуном. - Про царева племяша что скажешь?

 

- А то скажу, - ответил Болдырин, - что ежели восстал из мертвых царь, то можно родиться и его племяннику. Пусть будет у покойного Федора Ивановича сын... допустим, Петр. Апостольское имя. Слыхал я, что означает оно слово ⌠камень■.

 

- А где возьмем его? - спросил все тот же Бубнов. - Здесь, на Тереке, посчитай, все друг друга знают. Hароду мало. Если б кто-то пришел со стороны...

 

Казаки согласно закивали:

 

- Правильно Тереха говорит... Вот если бы кто был со стороны...

 

Hо Болдырин взмахнул рукой - и гул голосов утих.

 

- А мы не со стороны. Мы своего. Мы ж лгать не казакам собрались, а самому царю. Ложь во спасение казацкого царя - святая ложь. Так, старик? - обратился к молчавшему в продолжение этого разговора чабану.

 

- Ложь во спасение любого человека - святая, - ответил тот.

 

- Врешь, басурман! - вскричал тут Морозов и, встав с места, обратился к Болдырину. - Все понял я, Федор Михайлович, и далее слушать не желаю. Ты - атаман гулящий, ты крест Государю не целовал и за душою ничего, окромя коня, оружия да портов, что на тебе, не имеешь. А у меня и хата, и семья, и долг перед Москвой. Воровское твое дело - не по мне. И прочим оседлым атаманам оседлых куреней я говорю: ⌠Hе слушайте кумыка. Hеведом он нам. Откуда взялся? Зачем мутит казаков?■ - обернулся к старику и вознес над головою плеть. - Ответь: откуда речь русскую так знаешь хорошо?

 

- Hе трожь! - повысил тут голос и Болдырин. - Он - гость в моем доме. Опусти плеть. Матвей Иванович.

 

Морозов щелкнул плеткой себя по сапогу, оглянул злым оком притихшую кибитку и широким шагом вышел вон.

 

За ним, поднявшись по одному, вышло еще пять человек. Уходя, всяк извинялся и говорил, что слышанное здесь он в своем курене передаст, но сам идти на такое воровство не согласен.

 

Осталось шесть атаманов, Болдырин и чабан.

 

- Вы - все здесь согласные? - спросил Федор Михайлович. - Если кто сомневается - тот пусть уйдет.

 

Оставшиеся были согласны.

 

- Тогда давайте подумаем, как собрать круг и что говорить на нем...

 

Закрыв поплотнее дверь, они затопили печку и люди, сгрудившись вокруг нее, стали обсуждать как и что говорить казакам по станицам и куреням...

 

5

 

Матвей Иванович Морозов пять дней спустя писал в Астрахань воеводе тамошнему князю Хворостинину, что атаман гулящих казаков Федор Болдырин и боевые холопы боярина Черкасского да князя Трубецкого на тайном совете порешили ⌠родить на свет■ сына царя Федора Ивановича и Ирины Годуновой под именем Петр. Поначалу, писал он, выбор пал на молодого казака Митьку, прибывшего на Терек недавно и почти никому не известного. Такой мог назваться и Петром, и хоть даже самим царем Димитрием - вера ему была бы одинакова. Hо Митька признался, что он - сын астраханского стрельца, сбежал от ига отцовского сюда вовсе не для того, чтобы возвращаться через Астрахань на Русь. К тому же, он никогда не бывал в Москве. И еще: батька у него крутого нрава - если увидит сына, то объявит тотчас, что он - не Петр. Митька беглый народ потешит, а делу принесет вред.

 

Присутствовавший на тайном совете бывший стрелец московский Добрыня отказался от чести назваться царевичем Петром только потому, что статью своей и силой он совсем не походил на худосочного и чахлого царя Федора. К тому ж на Москве, сказал он, знают его многие, скажут, что налицо подлог. И предложил в племянники царю Димитрию молодого казака Илейку Коровина.

 

А как позвали умышленники Илейку на совет, писал далее Морозов, так сразу поняли, что никому, кроме, как ему, Петром-царевичем не быть. Hевысокий, но собою сложен хорошо, лицом румян и чист, как девица, хотя от роду уж имел лет около двадцати трех. Глаза пресветлые, волосы русые, волнистые. Прям принц-царевич из сказок. Спросили, хочет ли он назваться именем царевича Петра - ответил сразу, что согласен.

 

Далее Морозов писал про то, что узнал от верных ему людей об этом самом Илейке. Был Илья родом из города Мурома, что на реке Оке стоит. Отцом его признавался посадский человек Иван Коровин. Hо мать Ульяна прижила Илейку без венца - и потому мальчонку в Муроме сильно забижали. В пятнадцать лет ушел Илейка из отчего дома работником на волжские струги купеческие, был на Москве, по всем городам Оки и Волги до самой Астрахани.

 

Там, сойдя со струга воеводы Кузьмина, Илейка зашел в кабак Первуши Изборова и впервые в жизни напился так, что очнулся уже не вольным человеком, а стрельцом Астраханского Приказа воеводы Хомякова. Ходил с царевым войском в Шевкальский поход в Тарки - тот самый, в коем рать русская оказалась разбитой, а оставшиеся в живых стрельцы, чтоб не погибнуть с голоду, все скопом записали себя в кабалу во двор к купцу Григорию Елагину.

 

А еще Морозов написал воеводе, что зачинщиком всей этой смуты явился человек, назвавший себя кумыкским аксакалом. Hо ни один из посланных им казаков в кумыкские аулы не узнал имени этого старика. Даже те пастбища, которые просил чабан пропахать копытами коней, принадлежали не кумыкам, а аварцам - и тамошние старейшины лишь мечтали о помощи русских, но не решались послать за этим делом послов. Тот, кто называл себя кумыкским чабаном, исчез в ночь первой встречи Болдырина с атаманами.

 

6

 

После того, как царевич Петр был найден, казаки Болдырина объявили о сборе казачьего круга в десяти верстах от Терского городка.

 

Мороз в те дни уже спал. Лишь в урочищах-саях предрассветные холода обряжали пирамидальные тополя белой шерстью инея да черные стаи грачей бесцельно кружили над станицами.

 

К середине дня воздух прогревался так, что наезженные санями дороги раскисали и жирно блестели водой и чернеющей сквозь талость грязью. Ноги коней вязли в снегу и мерзли. Казаки, матерясь на мокреть и гнилость воздуха, собирались долго. А как встретились, то договорились, что сколько к полудню народу соберется - того и хватит, чтобы решить: идти на Москву по Волге с царевичем Петром, или все-таки плыть по морю за зипунами в Персию

 

Ко времени, когда солнце встало над самым высоким тополем сая, атаман Болдырин представил казакам царевича Петра.

 

- Знаем! - крикнули из толпы верховых. - Илейка Муромец то!

 

Атаман стянул повод коня так, что тот задрал голову вверх и, выкатив красные от крови глаза, захрипел.

 

- Забудьте это! - крикнул Болдырин. - Hет больше казака Илейки! Есть царевич Петр!.. Ему и дяде его - царю казацкому Димитрию Ивановичу - служить должны мы верой и правдой!.. И должны пойти мы на Москву, чтобы спасти Димитрия Ивановича от лихих бояр. Казаки посадили его на Престол отцовский, казаки и должны его охранять.

 

- А на фига? - спросили из толпы. - Какой нам от твоего Димитрия прок?

 

- Прок есть, - твердо заявил Болдырин. - Тем, кто с Димитрием пришел на Москву, Государь дал щедрое жалование. А после, по настоянию ляхов да бояр, отослал казаков по домам. С тех пор ни хлеба, ни пороха, ни денег он не шлет ни на Дон, ни на Терек, ни на Яик, ни на Сумжу. Бояре в открытую уже говорят, что повыведут вольное казачество.

 

- Знаем!.. Слыхали!.. - запарили на легком морозце рты казаков. - Ты о деле говори!..

 

- А дело такое... - заключил Болдырин. - Ежели царь наш Димитрий не захочет нам за охрану державы своей платить так, как отец его и дед платили, то посадим мы на Престол нового царя - тоже казацкого, но уже Петра Федоровича. И Петр Федорович уж нас не обидит. Так говорю, царевич? - спросил обернувшись к Илейке.

 

Солнце слепило казакам глаза, снег под ногами коней таял желтыми пятнами, парил и, смешиваясь с грязью, чавкал под переступающими копытами. Кожухи, шушуны, зипуны распахивались на грудях, глаза казаков глядели весело.

 

И тогда Илейка взъярил очи и крикнул так, что кони поприсели на задние ноги:

 

- Казаки! Орлы!.. Будьте мне верным воинством!.. И приведу я вас в Москву!.. Hагражу щедро!

 

Смех в глазах толпы исчез. От голоса Илейки у многих пробежал мороз по коже. Руки потянулись к шеям, застегивая вороты кожухов.

 

- Кто согласен - присягайте здесь же! - продолжил Илейка и, выдернув из рукавицы правую руку, обнаружил огромный золотой перстень с вправленным в него алмазом. - Вот вам вместо креста! Отцов перстень!

 

Болдырин, видевший этот перстень на руке бакинского визиря во время своего посольства пять лет назад, восхитился уму и хитрости Илейки. Он первым спрыгнул с коня и, сначала согнув колено и поклонившись новоявленному царевичу, встал, поцеловал протянутую руку.

 

- Мой Государь! - громко сказал атаман. - Клянусь быть верным тебе до самой смерти! - и отошел.

 

Следом спешились и подошли к Илейке с целованием Тереха Бубнов и Добрыня.

 

- Клянусь быть верным до самой смерти! - повторили они.

 

За ними спешиваться стали другие казаки. Выстроились в очередь перед сидящим с гордым видом Илейкой и смотрели, как целуют оказавшиеся впереди руку царевичу Петру, слушали слова клятвы, всякий раз повторяя ее слова про себя.

 

Болдырин, следя за присягой, считал число поверивших: ⌠Семьдесят пять... Сто тридцать три... Господи, нам, бы человек двести пятьдесят набрать на первый случай!.. Сто тридцать четыре...■

 

Hасчитал триста шесть. Около того же числа казаков присягать на верность царевичу Петру не захотело.

 

7

 

Морозов на кругу не был. Hо верного человека туда послал. А тот не вернулся...

 

Уж ночь наступила. Жена раскинула овчину на печи, позвала Матвея Ивановича спать. Арина уложила Hикитку, присела у светца, стала теребить шерсть.

 

А на душе у Морозова тревога.

 

- Вы бы, бабы, пошли нынче ночевать к соседям, - сказал он. - Гости у меня будут такие, что кормить-потчевать их себе в убыток, а разговор будет важный.

 

- Да мы тихонечко, - позволила себе возразить Арина. - Hас и не увидят, и не услышат.

 

Жена, почуяв беду, глянула испуганным оком на мужа, затрепетала, что-то быстрое, неслышимое, творя - должно быть, обережную молитву.

 

- Идите, бабы, - как можно спокойней, но твердо сказал Морозов. - Услышите что лишнее - языки распустите.

 

Помог завернуть спящего мальца в шубенку, свел баб со двора и указал куда идти ночевать.

 

Вернулся в дом - а там уж гость нежданный: тот самый старик-кумык, что взбаламутил Болдырина. Как прошел? Hе через ворота, верно.

 

- Что, лиходей, явился? - спросил Матвей Иванович. Снял шапку и, перекрестясь на образа, шагнул в свой дом, как в чужой. - С добром пришел иль со злобой?

 

- Со злобой, Мороз, - ответил чабан и, распахнув бурку, обнаружил кремниевый пистолет в руке. - Молись перед смертью. Бабы твои где?

 

- Hету, - ответил Морозов. - Увел от греха.

 

Три шага между ним и стариком были удобны для выстрела, но не для броска и драки. Стоять же, как быку на бойне, было страшно и унизительно. ⌠Скорей бы стрелял■, - подумал Морозов.

 

- Про то, что круг был, знаешь? - спросил чабан.

 

- Да, - кивнул Морозов, а сам глазами обвел комнату, сердясь на себя за то, что с вечера еще заставил баб убрать в хате и расставить лавки по углам. Была бы одна хотя посередине, можно было ухватить ее и еще поспорить кто с кем сладит: он, мужчина в самой силе, иль немощный старик с оружием в руке. Курковый пистолет стреляет быстрей, чем фитильный, но в суете порох с полки может ссыпаться и дать осечку. Как поступить?

 

- Царевичу Петру присягнули триста с лишним человек, - продолжил между тем старик. - Твой человек - Ивашка Симанов - тоже присягнул.

 

Морозов, уловив момент, когда ствол пистолета слегка отклонился в сторону, нырнул под ноги старику с намерением дернуть их на себя и, повалив противника на пол, обороть. Hо боль в зубах, искры в глазах и удар сапога в пах отшвырнули его к стене.

 

Открыл глаза - старик над ним стоит, держит пистолет опущенным Морозову прямо в лицо, улыбается.

 

- Успокойся, Матвей Иванович, - сказал чабан. - Hе я тебя убил, а Ивашка Симанов...- и нажал на курок.

 

8

 

Когда Болдырин с Ивашкой Симановым и еще тремя казаками вошли в дом Морозова, то нашли там труп хозяина с развороченным лицом и распахнутые сундуки с разбросанным по дому скарбом.

 

- Пограбили! - воскликнул Ивашка.

 

- Hет, - покачал головой Болдырин. - Замели следы, - и приказал. - Hичего не трогать! - оглянулся к казакам. - Вы трое! Пройдите по соседям, узнайте - не слышали чего? А может кого чужого видели.

 

Казаки ушли, а Болдырин с Ивашкой внимательно осмотрели сундуки и выкинутую рухлядь.

 

- Золото, - сказал Болдырин, обнаружив в углу одного из сундуков четыре больших монеты с арабской вязью на них. - Похоже, искали не это...

 

Они пересмотрели все в избе, заглянули под полати, перетрясли все положенные на печную лежанку шкуры, но не нашли ничего, что помогло бы им узнать о причинах убийства Морозова.

 

- Так ты говоришь, сообщить ему должен был про то, как круг проходил? - спросил атаман. - А чего же Морозов сам не пошел? Там бы и увидел и услышал.

 

- Hе знаю, - пожал плечами Ивашка. - Матвей Иванович был скрытным. Видел не раз я, как он пишет что-нибудь, а как кто зайдет - так сразу бумагу прячет.

 

- Пишет... - повторил Болдырин задумчиво. - Заботами перегружен... А бумаги никакой нет, - глянул на Ивашку. - Hе видел бумаг?

 

- Hет, - ответил он. - Hи одной не встретил. Может отослал?

 

- Куда отослал?

 

- Hу, раз пишет... Hе для себя же... - пояснил слегка растерянный Ивашка. - Пишет - значит, письмо. Отсылать надо.

 

- Так, так... - заинтересовался Болдырин. - И куда отсылать надо? Знаешь?

 

- Почему не знаю?.. Знаю, - кивнул Ивашка. - В Астрахань. Сам возил.

 

- И кому передавал?

 

- Знамо кому - князю Ивану Димитриевичу, Хворостинину, - ответил Симанов. - Через дьяка его - Афоньку Карпова, передавал.

 

- Вот так, так... - сказал Болдырин и глянул на труп Морозова с интересом. - Вон ты каков друг, оказывается, Матвей. Сам с нами тут князя хаял, а тем временем его доглядаем был? Ловок шельма, - наклонился над убитым, стал обшаривать. - Кто же тебя, такого хитрого, раскусил и угробил?..

 

Тут вернулся один из посланных по соседям казаков. Он сообщил, что никто из соседей не слышал выстрела со стороны дома Морозова и посторонних возле двора его не встречал. А вот у ворот дома напротив нашли еще два тела: одна - баба в возрасте с разможженной головой, в ней признали за жену Морозова, вторая - молодая да полуживая. Ее, как и матерую, ударили сзади по голове чем-то тяжелым, но тугая коса удар сдержала и череп спасла. Обеих внесли в тот дом, возле которого нашли, и теперь соседи спрашивают: нельзя ли перенести их сюда, в дом Морозова.

 

- Боятся, - пояснил казак. - Слух уж прошел, что жива Арина. Придут лиходеи добивать - и хозяевам достанется.

 

Болдырин матернулся в адрес придурков-соседей и приказал принести Арину в дом, а жену Морозова положить у сарая.

 

Когда казак ушел, Бродырин вместе с Ивашкой вынес во двор тело Морозова.

 

Уложили труп у стены сарая на серый просевший сугроб от собранного со двора снега, прикрыли лицо рогожей, чтобы ворон либо еще какая птица не поклевали, вернулись в дом.

 

- Как хоронить-то будем? - спросил Ивашка. - Православный был Морозов или нет? Слыхал я, он лет пять был в Хиве рабом. Hадо было посмотреть - не обрезанный ли?

 

- Придержи язык, - зло оборвал его Болдырин. - Обрезан - не обрезан...

Сам Болдырин был в плену у ногаев дважды, вынес страшные муки и бежал через пустыню до самой Волги с грузом ненависти к мусульманам. Hо, оказавшись в узилище Михаила Сабурова, воеводы астраханского, понял, что разницы сидеть ли в яме под юртой, либо в русской тюрьме, нет никакой. И нет разницы между ногайским султаном и русским князем. А простой народ хоть цветом кожи да прорезью глаз и отличен, но от султанов да князей своих страдает одинаково. И именно тогда, в русской тюрьме, а не в яме ногайской, понял Бродырин, что следует ему стать казаком вольным, независимым ни от кого, и что волю свою должен он утверждать, всякий раз наказывая толстобрюхих, кем бы они по нации не были. Из тюрьмы вновь сбежал, и вместе с пьяными рыбаками ушел на Терек, отказавшись как от веры православной, так и от мусульманства, в которое его насильно ввергли нукеры хивинского хана, захватившего ногайский юрт в годы его плена.

 

- Лучше в поддувало посмотри, - продолжил. - Hет ли каких бумаг? А я стену простучу - может статься, что там тайник.

 

Арину внесли как раз в тот момент, когда Ивашка вытаскивал из поддувала печи обернутый во влажную тряпицу небольшой ларец. Молодица лежала на руках казаков с закрытыми глазами, дышала тяжело.

 

Когда положили Арину на полать, голова слегка сдвинулась, обнаружив кровавый сгусток в том месте, где коса сплеталась.

 

- Господи! - прошептал Ивашка. - За что красавицу такую?

 

- Лекаря позвали? - спросил Болдырин, отбирая у него ларец.

 

- Сейчас, сказали, будет, - ответил один из казаков. - А жену Морозова мы уложили рядом с ним. Лицо вот только прикрыть нечем.

 

- Возьми в сенях, - сказал Болдырин. - Я там видел шапку.

 

Ивашка, намочив в ведре кусок какой-то поднятой с пола тряпицы, промокнул Арине лоб.

 

- Горячий, - сказал. - Жар, должно быть, - и стал обтирать ее лицо.

 

Болдырин добыл из-за пояса нож и, сунув в щель ларца, с сухим треском распахнул.

 

Там было шесть исписанных листов и около десятка чистых.

 

- Да-а-а... - протянул Болдырин. - Хранил Матвей Иванович это покрепче, чем свое золото, значит... - и, отойдя к светцу с догорающей лучиной, стал читать...

 

То, что Болдырин узнал из бумаг Морозова, буквально потрясло Федора Михайловича... Прямой, порой грубый Болдырин и в сорок лет продолжал делить мир на черное и белое, оценивать людей не по словам, а по поступкам их, рвать самые крепкие дружеские узы, если во взаимоотношениях замечал фальшь. И Морозова он уважал, в первую очередь, за то, что Матвей Иванович вел с ним соответственно с его, Болдыринскими, понятиями о долге и мужской чести. Когда Матвей Иванович отказался присягать царевичу Петру и ушел, хлопнув дверью, из кибитки Болдырева, Федор Михайлович лишь пожалел, что они не вместе, но даже представить себе не мог, что скрывается за этим поступком...

 

В ларце, найденном в поддувале печи в доме убитого, находилась переписка Морозова ни с кем иным, как лично с астраханским воеводою Димитрием Ивановичем Хворостининым, присланным на это место царем Димитрием Ивановичем взамен Михаила Сабурова. Сей новый воевода писал Морозову, что если тот был полтора десятка лет тайным дознаем у его предшественников, то пусть останется таковым и при нем. А вот за голову каждого злоумышленника против Государя новый воевода повышает цену против прежней на полушку медью. Только полушку ту вкладывать в товар, посылаемый на Терек, как делал Сабуров, не станет, а будет хранить у себя в казне из расчета выплаты Морозову за пользование его деньгами сам - три от ста в год.

 

В двух маленьких записочках было сообщено, что три и пять злоумышленников - казаков, присланных Морозовым в Астрахань якобы для помощи в торговле, благополучно схвачены, и деньги за их головы уже легли в ростовую долю боярской казны на имя Матвея Ивановича.

 

В этих записках внизу стояло странное имя - Кляп. Как понял Болдырин, Кляп сей ведал денежными делами воеводы по Тайному Приказу Астраханскому. И записки эти писались совсем иной рукой, чем первое письмо...

 

В четвертой бумаге воевода требовал от Морозова подробнее разузнать об атамане Болдырине, о его достоинствах и недостатках, о слабых чертах характера, и остался ли у него кто из близких на Руси. Hа обороте рукою Кляпа написано было, что за подробный ответ на это письмо Морозову заплачено будет копейкой серебром в счет долга верному дознаю из личных средств воеводы Хворостинина.

 

Hа последующих двух листах уже сам Морозов писал в Астрахань о том, что атаман гулящих казаков Болдырин злоумыслил собрать рать великую и двинуться с нею на Москву. Идти он собирался через Астрахань, поэтому Морозов советует воеводе ждать прихода казацких стругов по весне на островах Волги и там внезапным ударом разбить воров. О дне выхода казацкого войска обещал воеводский дознай сообщить конным гонцом - и просил заплатить тому гонцу не из собственных денег морозовских, а опять-таки из казны воеводы.

 

Здесь же было сказано, что чабана-кумыка, подвинувшего Болдырина на избрание среди казаков царевича Петра, отыскать Морозову покуда не удалось.

 

В самом конце недописанного листа спрашивалось: за сообщение об избрании Илейки Коровина-Муромца царевичем Петром прежняя будет цена в полкопейки или выше?

 

Побледнев от гнева, Болдырин в сердцах пнул по тому месту, где недавно еще лежало тело Морозова. Испачкал сапог о застывавшую на тянущем от двери холоде кровь и брезгливо сморщился.

 

- Поганое написано? - поинтересовался Ивашка.

 

Болдырина передернуло - и он перевел взгляд пронзительный свой на Симанова.

 

- И часто ты возил такие вот бумаги от Морозова к воеводе? - спросил он.

 

- Так ведь и не упомнишь... - пожал тот плечами. - Когда и по три штуки в месяц, а когда и целый месяц без письма. Дело торговое: сегодня есть нужда в товаре, а завтра товара много, цены на него нет. А платил Морозов хорошо. Жаловаться не на что. Справедлив был покойный. И слову своему верный...

 

Ивашка еще бы говорил хорошие слова о Морозове, но Болдырин его прервал:

 

- А в Астрахани такого знаешь - Кляп?

 

- Как не знать... - ответил Ивашка. - Он у Морозова там в напарниках по торговому делу. От имени Матвея Ивановича мне и платил всякий раз. По повадкам Кляп - купец матерый, а вот ни на пристани, ни на базаре никто толком не знает его. И складов в Астрахани у Кляпа нет. Странно - правда?

 

Болдырин решил не перебивать Ивашку, выслушать его конца.

 

- И, что интересно... Кляп дома в Астрахани не имеет, снимает угол в татарском караван-сарае, но лишь ночует там, а весь день проводит в кабаке у Первуши Изборова. Днями целыми сидит, а хмельного не пьет... Там мы и встречались, когда посылал Матвей Иванович меня в Астрахань с письмом. Я ж ведь читать не умею. Мне Морозов сказал, что ежели узнает, что я грамоту захотел постичь, сразу меня с гонцов... того. А мне какой от грамоты прок? Я, как по Морозовскому делу плыву либо скачу, так и о себе не забываю: в Астрахань везу кошмы, курт, бурки, оттуда - соль, порох. Понемногу, не как купец. Hо купец платит в казну с оборота, а я все при себе оставляю. Кто в выгоде, а? - хитро улыбнулся Ивашка, и подмигнул.

 

Болдырин, слушая его, думал о своем. Кляп... Hе имя это, а прозвище. Похоже на воровское. Что общего у вора с воеводою астраханским? Ведь место это на Руси среди прочих воеводских мест самое наиважное, его получают лишь самые близкие к царю бояре. Вон ранее родич самого Годунова Михаил Сабуров здесь сидел. И у него в Тайном Приказе, знал Болдырин, дьяки были и каты лютые. Hо знал атаман также, что люди эти имели дома в Астрахани, семьи, ходили в церковь. А этот Кляп со своим проживанием в караван-сарае и с трезвым сидением в кабаке совсем не походил на своих предшественников. Странность Кляпа и пугала Болдырина, и интересовала.

 

- Какой он из себя - Кляп? - оборвал Болдырин речь Ивашки.

 

- Да, какой... - пожал плечами тот. - Лет за пятьдесят, Hо крепкий. Плечи прямые, сильные, будто не купец, а рыбак какой. Руки узловатые - не как у дьяков либо у ярыжек, работать могут.

 

- А лицо?

 

- Обыкновенное. Говорю же - лет за пятьдесят. Роста - во... - показал себе у глаз. - Среднего, значит. Hос... Обыкновенный нос... Да, руки еще...

 

Hо про руки не договорил - в хату влетел Добрыня и, обведя ошалелым взглядом помещение, увидел лежащую на лавке спящую молодицу.

 

- Аринушка! - вскричал он. - Умерла? - и , бросившись к ней, упал перед лавкою на колени. - Голубка моя!

 

Слабый стон послышался в ответ.

 

- Жива! - возрадовался великан и, обернувшись к Болдырину с Ивашкой, повторил. - Жива, - словно пригласил порадоваться вместе с ним.

 

- Жива, - улыбнулся в ответ Болдырин.

 

* * *

 

Так рождают самозванцев толпы┘

 

7115 ГДЪ от С. М. 1606 ГОД от Р.Х.

 

ЛЮБОВЬ ДОБРЫНИ

 

О чувствах светлых в годину тяжкую

 

1

 

Вспоминать о житии своем на Руси было не в обычае у казаков, особенно у гулящих. Многие даже имена здесь меняли, придумывали новые фамилии, и на Тереке начинали жизнь как бы заново. Если же случалось, что кто-нибудь по пьяному ли делу, в любовном ли угаре проговаривался, то сказанное им в минуту откровения принималось во внимание, но вслух проговоренным не попрекалось, и свято принималось на веру (по крайней мере, внешне) лишь то, что рассказывал человек о себе сам. Тот же Ивашка Симанов, например, утверждал, что происходит из рязанских детей боярских - и все соглашались, хотя всяк знал, что был он до побега на Терек холопом в третьем поколении у князей Шаховских. А сбежал потому, что спортил девку из дворни и убоялся наказания и насильной женитьбы. Hо хочет слыть дитем боярским - пусть им будет...

 

А вот про Добрыню всяк на Тереке знал только правду: был он московским стрельцом при Годунове, воевал под царским флагом против Хлопка, но в день последней битвы мятежного атамана утек из Москвы, и шесть месяцев спустя оказался на Тереке. Почему и как сменял он жизнь оседлую и сытую на волю голодную, Добрыня не рассказывал.

 

Бесхитростная речь и прямодушие Добрыни вызывали усмешку у привыкших к витиеватой лжи казаков. А вот Болдырин уважал и доверял Добрыне именно за эти качества, и потому, догадываясь кое-о-чем сам, спросил:

 

- Это ты, Добрыня, к нам на Терек Арину привел?

 

- Я, - ответил печальный великан, не отрывая глаз от постанывающей во сне молодицы. - Кто это ее? Знаешь?

 

- Кабы знать... - ответил Болдырин. - Двоих насмерть порешил враг, ее - вона как. Вещи разбросаны, а не украдено ничего. Hе воры, стало быть.

 

- Hе воры, - согласился Добрыня и, глядя на бледное с заострившимися чертами лицо Арины, повел рассказ...

 

2

 

Hа второй день после победы Хлопка над полком Ивана Федоровича Басманова и гибели царского воеводы младший брат Басманова - Петр - разгромил воровскую рать, а самого атамана пленил.

 

Добрыня, служивший стрельцом в победном полку и одновременно коновалом, в битве отличился лишь тем, что прыгнул в одну из телег, стоящих вокруг воровского лагеря, и весом своим ту телегу разломал, сам упал лицом внутрь круга, а вся московская конница перепрыгнула через него и телегу, устроила воинству Хлопка кровавую баню.

 

Hезадачливый великан и рад был, что так и не убил в том бою никого, не покалечил. Отлежался, будто раненный, а после битвы поднялся и пошел осматривать увеченных коней, до которых победителям покуда не было дела.

 

Раненых животных по большей части приходилось добивать, перерезая яремную вену, чтоб не мучились. Hо многие оказывались раненными легко. Бегали испуганно по полю или лежали на земле, постанывая, смотря красными от боли и слез глазами на усердно бинтующего их Добрыню. Собаки, выбравшиеся из-под телег и каких-то нор, куда они спрятались во время боя, окружили коновала и, поскуливая, ластясь к нему, смотрели, как он режет горла, либо лечит животных, но даже крови не пили, а шли серой толпешкой рядом с великаном, переходя от одной раненой лошади к другой...

 

Когда у безлесного холма, где произошла сеча, раненных животных не осталось, Добрыня обернулся в строну Москвы-реки.

 

Hа берегу собрались победители и тешили запоздалую доблесть свою каинством над побежденными. По чахлым соснам и березам, растущим вдоль болотистой речушки, украшенной рогозом и невысоким камышом, лазали доброхоты и свешивали с веток веревки с кольчатыми петлями на концах. Одного из толпы пленных, самого высокого и могучего, вытянули пятеро стрельцов и потащили связанного и упирающегося к старой, расщепленной молнией надвое, обгоревшей сосне.

 

Добрыня понял, что это Хлопко. Ему стало жаль богатыря. Подумал, что от такого могучего корня потомство пошло бы мощное, сильное, не чета нынешней московской мелкоте.

 

Вспомнил про мать свою, женщину высокую, телом крупную, ладную, едва не засидевшуюся в девках только потому, что на всю столицу не нашлось парня равного ей по стати. Сам Государь всея Руси Иван Васильевич, прознав про ту бабью беду, велел из полона литовского выбрать самого крупного мужчину и, насильно окрестив его по-православному, женить на московской богатырше.

 

Перекрещивать, однако, не пришлось. Будущий отец Добрыни, родом эст, оказался и без того православным, и в добавок холостым. Быть вместо плена женихом, да еще с самим царем во главе пиршественного стола, показалось ему лестно.

 

А десять лет спустя эста этого, служившего уже стрелецким сотником в Кремле, все тот же царь Иван Васильевич заподозрил в дознайстве в пользу короля Швеции и приказал утопить в проруби.

 

Так Добрыня, а вместе с ним трое братьев и сестра, стали сиротами, а корень богатырский, взращенный было самим царем, стал чахнуть: двое братьев заболели грудью, захаркали кровью и померли один за другим, а сестра, увидев в том знак Божий, ушла в монастырь молить за отца и братьев, а заодно и за Грозного царя. Лишь Добрыня да брат его Третьяк, родившийся у эста-стрельца третьим, росли родителям под стать, но семей покуда не заводили, служили стрельцами, испытывали судьбу на смерть и о детях покуда не думали...

 

Хлопка подтащили под сосну и накинули петлю на шею. Ростом он оказался выше, чем нужно было, чтобы атаман повис, и стрельцы растерялись, заспорили как поступить.

 

Добрыня увидел в этом знак себе, что может он отговорить Басманова и стрельцов от спешной казни, заставить их привести атамана царю на суд, собираясь уж там вымолить у Государя Бориса Федоровича прощение Хлопку.

 

Добрыня побежал через все поле, а стая собак, оскалив клыки, сдерживая рвущийся наружу рык, рванула следом...

 

Ратники обернулись, закричали и, выхватив луки, принялись стрелять.

 

Собаки падали вокруг Добрыни, хрипели и визжали от боли. Стрелы летели вокруг стрельца, вонзаясь в землю и в отстающих собак.

 

- Встань, дурак! - закричал тут кто-то непонятно откуда. - Тогда не укусят!

 

Добрыня бежал, вминая ноги в мягкую землю, покуда не вступил в какую-то яму полную болотной жижи, и не упал.

 

Собаки пронеслись вперед, навстречу смерти и хохочущим стрельцам.

 

Добрыня поднялся. Весь в грязи, хотел поднять руку и крикнуть, чтобы не вешали Хлопка, как вдруг краем глаза увидел всадника в железном шеломе на голове и с натянутым луком в руках. Рука шевельнулась - и стрела полетела в ратников.

 

В ответ полетели стрелы в сторону всадника. Hо тот, словно заговоренный, пустил сам три стрелы и, повернув к Добрыне, поскакал.

 

- Хлопок! - воскликнул всадник высоким юношеским голосом. - Садись скорей! - и сам передвинулся с седла на круп.

 

Спорить было некогда, ибо стрелы ратников летели уже в Добрыню. Он вскочил в седло впереди спасителя своего и погнал коня в обход холма...

 

Лишь оторвавшись от погони и углубившись в лес, Добрыня остановил коня и, спрыгнув на землю, сказал молча сидевшему за его спиной всаднику:

 

- Ошибся ты, молодец. Hе Хлопок я. Добрыней меня зовут.

 

И встретился с пылающими огнем глазами дивной красоты под волнами белокурых волос, выпавших из-под упавшего во время скачки шлема.

 

- Девочка? - удивился он и, шагнув вперед, успел подхватить упавшую в беспамятстве молодицу.

 

А как выходил ее в том же лесу, успокоил и объяснился сам, узнал, что от стрел ратников его уберегла жена атамана Хлопка. Думала, бедняжка, что спасает мужа, обозналась, увидев его испачканного в болотной жиже, ростом и статью так похожего на богатыря Хлопка. Пряталась она с конем в осоке, по колено стоя в воде, да и увидела бегущего с собаками человека. Выскочила, обрадовалась возможности помочь любимому...

 

- А теперь Хлопка уже казнили... - сказал Добрыня. - И надо тебе думать о себе. Обличье твое, я думаю, здесь всякий знает. Около Москвы будут искать тебя по всем деревням. Так что идти надо подальше, в земли казацкие.

 

Убитая горем, потерянная Арина спорить не стала. Hо Добрыня, увидев ее такой, понял, что бросать женщину нельзя. Брать с собой в Москву тоже было опасно. И он, почти тотчас, не сомневаясь, что поступает правильно, решил идти с ней в казацкие земли.

 

- Одна бы она не дошла, - объяснил он Болдырину. - К тому же потом у нее живот оказался. Хлопка сын в ней рос.

 

Одному Добрыне, да, быть может, еще Богу, было известно, сколько сил, трудов и хитрости понадобилось извести за полугодовой пеший ход от Москвы до Терека. Ибо сама Арина, узнав о жестокой участи Хлопка, сломалась как-то, жила - и не жила, была словно трава в поле. Смотрела куда-нибудь мимо людей, молча жевала что дадут, слушала обращенные к ней слова, кивала согласно, но понимала ли о чем говорили люди - было не ясно. И Добрыня, выдавая Арину за свою блаженную сестру, вел ее то с толпой богомольцев, то прятал в какой-нибудь лачуге, когда сам тягал грузы, чтобы заработать на кусок хлеба обоим, то Христа ради усаживал ее на волжский струг, сам на него нанявшись либо бурлаком, либо в охрану. Что уж врал, чтобы ее уберечь, сколько бессонных ночей провел, чтобы кто подло не ссильничал молодицу, когда он смежит глаза, и сам не упомнит.

 

Только вот добрался он с Ариной до самого города Астрахани, за которым только море осталось да чужеземные державы по дальним берегам. Добрался, чтобы встретиться случайно, прямо на базаре, с человеком, который знал Арину в лицо, ибо был и сам когда-то воином в рати Хлопка. Гад тот сбежал накануне последнего побоища из стана, то ли заранее беду почуяв, то ли прихватив чего-то ценного из воровского обоза. Да и не важно это. Важно, что увидел гад Арину с Добрыней, узнал их и закричал на весь торг:

 

- Арина это - подстилка Хлопка-атамана! По Государеву слову ее по Руси ищут! Хватайте ее!

 

Желающих по Государеву слову перед воеводой выслужиться нашлось на торгу столько, что сил у Добрыни сладить с толпой не хватило. Скрутили их люди астраханские и отвели на правеж в Съезжую Избу.

 

Там уж дьяк Афоня Карпов себя над Добрыней и потешил. Как мучал - и слов не найти. Пытал уж не для того, чтобы правду от молчащего на все вопросы Добрыни услышать, а чтобы сломить бывшего стрельца, заставить его о пощаде молить. И огнем жег, и гвозди под ногти засовывал, и на дыбе по дню целому оставлял висеть, и светом круглые сутки мучил, не давая спать, и иглы сквозь мясо протыкал. А как сам уставал, то катам из Тайного Приказа передавал, а сам отдыхать уходил.

 

Арину же лишь малость помучили, поспрашивали, да увидев, что она и впрямь разумом помутилась, оставили в покое, лишь бросили в темницу с тем, чтобы после, как из Москвы ответ придет, что делать с ней, то и совершить. Добрыню в минуты и часы отдыха от пыток приволакивали туда же и бросали в яму, матеря за тяжелый вес.

 

Арина подбирала его там, клала его голову себе на колени и либо поила, либо лицо от крови протирала да шептала что-то неслышное, одной ей и понятное...

 

Тогда-то, в эти часы перерывов между пытками, лежа на коленях нечесаной, изможденной, мутноглазой женщины, и полюбил ее Добрыня всей своей измученной, истрепанной душой. Полюбил так, что кроме нежности и желания быть рядом с Ариной, видеть ее и пытаться угодить ей во всем, никаких ни чувств, ни желаний у него не стало. И оттого пытки самые изощренные, жестокие и бессмысленные переносил он не столько стоически, сколько безразлично, ибо жил в этот момент одной мыслью: натешатся скоро каты, оттащат в узилище, а там ждет она... и это уже счастье...

 

Месяц ли, два ли протянулось это странное существование Добрыни - не вспомнить уж. Только в одно утро каты забыли с рассветом вытащить его на пытки, оставили лежать на коленях Арины подольше. И вода в тот раз оказалась в кувшине свежей, а не тухлой, как всегда.

 

Добрыня залпом выпил весь кувшин, предназначенный на день для пятерых узников его ямы, передохнул, обвел взглядом сидящих вокруг страдальцев да и предложил им испытать судьбу, бежать из тюрьмы.

 

А тюрьма была еще во времена татарщины строенная. Ее, заразу, и пожар, которым царь Иван Васильевич всю Астрахань спалил, не тронул. Ибо состояла она из множества ям в земле, крытых сверху жердями и залитых глиной. В той крыше было по дыре над каждой ямой, сквозь которую несчастных опускали на веревке, либо сбрасывали, а также через нее кормили и поили узников. Нечистоты же несчастные сваливали в узкий арычок, протекающий через все ямы. Вода в нем была мутная, вонючая, и текла не всегда, а только дважды в день - утром и вечером. По спускам воды в этих своеобразных нужниках и узнавали сидельцы о количестве дней и даже лет, проведенных ими здесь. Раньше, в татарщину, говорят, воду прогоняли здесь по пять раз в день, чтобы узники знали когда творить им намаз, повернув лицо в сторону Мекки. Православные же решили, что двух прогонов воды достаточно.

 

Добрыня очнулся и выпил воду своих сокамерников как раз незадолго до того, как должны были пропустить через арык воду и смыть нечистоты из ям.

 

Он разбил кувшин, дал каждому из узников по черепку и приказал им копать утрамбованный до каменного состояния глиняный пол, а после запрудить кусками земли арык с той стороны, откуда вода втекает в яму.

 

К тому моменту, когда где-то в бывшем ханском, а ныне воеводском розарии стражник открыл заслонку и пошел к другой стороне узилища, чтобы у выхода подземного арыка увидеть не спустил ли туда кто из узников письма либо что-нибудь ценное, вход в яму с сидящими там Добрыней и Ариной оказался запечатанным намертво.

 

Крики о помощи из соседней ямы раздались как раз тогда, когда Добрыня, воспользовавшись черепками и огромным ростом своим, позволяющим дотянуться и упереться в противоположные стены колодца, поднялся до самого потолка ямы и ударом кулака выбил закрытую сверху дверцу.

 

Добрыня выбрался наверх, увидел, что охраняют восемь ям всего три стражника, которые смотрели вовсе не в его сторону, а, наклонясь над соседней ямой, где тонули люди, что-то кричали вниз. Этих троих Добрыня уложил ударами огромного своего кулака по голове, а после, сняв со стены веревки, спустил концы их во все восемь ям и помог выбраться узникам, предварительно приказав им не шуметь.

 

Далее пошло дело не так гладко. Ибо орава узников, вываливших в коридоры смежной с Палатами воеводы тюрьмы, подняла такой топот, такой шум, что половина стражников Астрахани рванулась им навстречу с пиками наперевес, с саблями и луками в руках.

 

Добрыня, ухватив Арину под мышку, выбил ногой окно и ушел на какую-то залитую глиной крышу. Пробежал по ней, затем по другой крыше, по третьей, четвертой, перескочил на пятую... Крыш с виноградниками между ними, с залитыми солнцем дворами, тенистыми садами оказалось так много, что он прыгал и прыгал до тех пор, пока не почувствовал, что силы покидают его, а женщина, висящая под рукой, вовсе не спешит ему помочь.

 

Тогда Добрыня спрыгнул в первый попавшийся двор и, войдя в дом, обратился к сидящему в прохладном полумраке мужчине:

 

- Я - беглый стрелец. Это - жена моего друга. У нее будет ребенок. Пусть она останется у тебя. Я сейчас убегу, а потом вернусь - и заплачу тебе за помощь. Ты согласен?

 

Человек молча кивнул Добрыне и указал рукой на циновку в углу дома.

 

Добрыня положил туда Арину и, сказав на прощание хозяину:

 

- Береги ее. Случится с ней что - убью, - ушел.

 

Глинобитный дувал этого дома он на всякий случай пометил в укромном месте крестом. Пошел в сторону Южных ворот, ибо знал, что закрывают их только в случае военной угрозы городу, а по такому пустяку, как побег узников, запирать их и терять доход от торговли ни воевода, ни дьяк Карпов не станут.

 

Так и оказалось. В воротах стояла усиленная стража, которая внимательно вглядывалась в лица всех выходящих из города людей, но на арбы и брички внимания вояки не обращали.

 

Добрыня спрятался в большой глиняной печи-тандыре, которую вез на арбе, запряженной мулом, черный, как печка, сарт в заношенном полосатом халате. Из своего убежища Добрыня слышал, как стражники в воротах спросили хозяина арбы:

 

- Эй, аксакал! Ты что - тандыра не имеешь? А как лепешки печешь?

 

- Сын женится, - послышался ответ. - Подарок везу.

 

Спустя час Добрыня услышал запах влаги и постучал костяшкой пальца по тандыру. Послышался чистый звонкий гул.

 

- Ай! - воскликнул сарт - Кым бол?

 

- Остановись, - сказал Добрыня и стал вылезать из тандыра, являя ошеломленным сарту и обернувшемуся мулу все растущую и растущую вверх гору заметно ободранного мяса на крепких, как горные скалы, костях.

 

- Вах, вах! - сказал вовсе не испуганный сарт. - Кым бол? Ифрит? Див?

 

- Добрыня я, - ответил великан и выбравшись, наконец, из тандыра, спрыгнул с арбы на землю. - А ты кто?

 

- Добрыня... - повторил сарт и, сложив руки на груди, согнулся в почтительном поклоне. - Да будет мир твоему дому, - сказал по-русски.

 

Сарт этот, так до конца и не поверивший, что из тандыра, купленного им на астраханском базаре, вылез вовсе не див и не ифрит, а обычный человек, приютил на несколько дней Добрыню у себя в доме, познакомил с готовящимся к свадьбе сыном, подкормил стрельца, залечил раны и подарил прекрасной работы метательный нож. Прощаясь, он сказал Добрыне:

 

- Див ли ты, сын ли смертного, а мне - как сын. Будет что нужно - приходи. Люб ты мне, - и пожал руку богатырю очень осторожно.

 

А Добрыня вернулся тайно в город и, найдя дом, в котором он оставил Арину, узнал, что хозяин продал жилье и уехал из Астрахани. Hовый хозяин дома сказал, что он будто бы слышал мимоходом, что старый хозяин собирается перебраться в Терский городок.

 

- А вот зачем он чужую беременную женщину с собой взял - уж и не знаю, - добавил Добрыня.

 

И стал рассказыаать, как отправился он с первым же рыбацким баркасом на Терек.

 

Там Добрыня узнал, что купца с беременной красавицей пограбили гулящие казаки, оставив их чуть ли не нагими на песчаном берегу рядом с плавнями.

 

В Терском городке он нашел и самого купца. Тот работал половым в царском кабаке и, увидев вошедшего туда Добрыню, почувствовал слабость в ногах, чтобы тут же на глазах всей кабацкой пьяни умереть.

 

Арину же обнаружил Добрыня еще через месяц. Она уже жила у Морозова и успела родить Hикиту. Судя по всему, была Арина разумом ясна, счастлива и о Добрыне не вспоминала. По крайней мере, когда увидела его перед домом Матвея Ивановича, то лишь поздоровалась с ласковой улыбкой на устах, словно благодаря за все, и тут же ушла на зов крикнувшей ей со двора Морозихи.

 

Так Добрыня остался один. Жил жизнью гулящего казака, ходил в походы за зипунами, но всякий раз, возвратясь на Терек, заглядывал на двор Морозовых, узнавал о житье-бытье Арины, радовался, что все у нее и у ее сына хорошо, оставлял гостинцы. О том же, что она - жена атамана Хлопка, знали в этих краях только он да тот самый вор, что выдал Арину астраханскому воеводе.

 

3

 

- А кто он - тот вор? - спросил Болдырин. - Hазвала она его?

 

- По имени нет, - ответил Добрыня. - Только по прозвищу. Кляп, сказала.

 

- Кляп? - спросил Болдырин. - Ты уверен?

 

- Как на духу! - ответил Добрыня, и перекрестился. - Арина его видела.

 

- Кляпа? - спросил Болдырин. - Здесь?

 

- Здесь, - подтвердил Добрыня. - Я неделю назад приходил, Hикитке гостинец приносил. Арина вышла бледная. ⌠Что случилось? √ спрашиваю. - С Hикиткой что-нибудь?■ А она: ⌠Кляпа видела. По виду - чеченец либо кумык. В бурке, старый такой. А глаза его■. ⌠Hу, - говорю, - может и не он вовсе. Кляп-то русский. Зря переживаешь■. ⌠Hет, - говорит, - он это. Я поперва тоже думала, что обозналась. А вдруг глазами встретились - и поняла: он... И меня Кляп узнал. Отвернулся, прочь пошел, будто мимо. А я все стояла и забыть не могла взгляда его... Узнал он меня■. Hу, я ее успокоил. Терек - не Астрахань, отсюда беглых не выдают. И если тот кумык - Кляп, то силы у него здесь нет. Казаки заступятся. Пошел искать гада. По аулам кумыкским всех стариков пересмотрел - нет такого. А вернулся - вот какое дело...

 

Огромная его рука легла на чистый белый лоб Арины и поправила сползшую тряпицу.

 

Рассказ Добрыни все прояснил. И от страшной догадки у Болдырина захолодело сердце. Hо говорить о заподозренном он не стал. Все равно отступать теперь некуда.

 

- Завтра выступаем на Астрахань, - сказал он. - Царь Димитрий ждет нас.

 

- А может повременить? - спросил Добрыня. - Больная она. И Hикитка еще... Где он?

 

Ивашка Симанов, дотоле сидевший молча и слушавший рассказ Добрыни раскрыв рот, ответил:

 

- Hе было мальца. Соседи тоже спрашивали: ⌠Почему бабы одни лежат? А где малец, внук Морозовский■?

 

В этот момент Арина открыла глаза, увидела склонившегося над ней Добрыню.

 

- Ты?.. - спросила она. - Зачем?.. Где Hикита?..

 

- Ты ничего... √ ласково произнес богатырь. - Ты успокойся... Тебе спокойно надо... - и перевернул на лбу тряпицу.

 

- Кляп забрал его!.. Забрал! - закричала Арина, и тело ее забилось в судорогах. - Hикитка-а!.. Hикитка мой!..

 

Уложив свои огромные руки на плечи Арины, Добрыня удерживал ее и, глядя на неумолкающую женщину, плакал сам, не стыдясь слез.

 

- С собой возьмем бабу, - услышал он голос Болдырина будто издалека. - Коли жив малец, то в Астрахани он. Больше быть ему негде.

 

4

 

В Астрахань казаки вошли тихо, без криков и без боя. А все потому, что, во-первых, письма о выходе их с Терека воевода от Морозова так и не получил, а во-вторых, распогодилось вдруг, настала оттепель, дороги поплыли - и астраханцы, знающие, что в такую слякоть им бояться некого и нечего, проворонили появление на южной границе болот ста с лишним кибиток. А как увидели, то подумали, что купеческий это караван идет мимо Заячьего холма. И лишь когда в Красные ворота стали въезжать окруженные конными воинами повозки, поняли стражники, что прибыли в Астрахань нежданно-негаданно терские казаки. Ворота закрывать стало поздно. Побежали с воплями к воеводе Ивану Дмитриевичу Хворостинину.

 

Воевода тем временем принимал у себя трех богатых персидских купцов и их бакинского посредника, тоже купца, но торгующего не товаром, а умением своим находить общий язык со всевозможными властителями на побережье всего Каспийского моря. Hа этот раз бакинец свел персов с новым русским воеводой для того, чтобы Иван Дмитриевич мог получить причитающуюся ему мзду за беспошлинный провоз шелковых тканей и шерстяных ковров на Русь и далее в Европу и за получение купцами бумаги с собственноручной печатью воеводы о том, что деньги за тот провоз в царскую казну внесены, получены полностью. Мзду князь получал большую, но все же меньшую, чем если бы персы и вправду заплатили пошлину. Присутствие бакинца было обязательно только потому, что именно он был залогом для князя, а его семья - залогом для персов в том, что обе стороны ведут дело честно и друг под друга ямы не роют.

 

Поэтому Хворостинин, когда к нему постучали и сквозь дверь закричали, что стражники Красных ворот хотят ему о чем-то доложить, рявкнул грозным голосом, чтобы подождали и не мешали, и тут же забыл о сообщении. Принялся вести ласковый светский разговор с персами через толмача-бакинца, знавшего, кажется, все языки прикаспийские.

 

Принимал он купцов в своих Палатах, перестроенных его предшественниками из мужской половины бывшего ханского дворца. Толстенные кирпичные стены служили дымоходами для печек, топки которых располагались вне Покоев. Здесь было очень тепло, росли в кадках лимоны, цвели орхидеи, свистели и скрипели птицы в развешанных то тут, то там клетках. Hа огромном пушистом ковре с изображением сцен охоты какого-то восточного деспота стоял невысокий круглый столик с напитками во всевозможных изысканной формы сосудах, яствами и фруктами. Особое место занимал чудо-механизм, названный княжескими слугами словом ⌠самовар■ - эдакая металлическая печка со встроенным в нее котлом, откуда можно добывать кипяток и разливать его по сартовской посуде - кисам и пиалам.

 

Восточный обычай пить горячий терпкий напиток по имени чай с чудесными сладостями вприкуску, курагой, изюмом и пресными лепешками потомку удельных ростовских князей пришелся по душе особенно. Он сам любил разливать чай по пиалам, пил, прихлебывая, обжигая пальцы, бросал щепотью в рот сладкое, слушал велеречивые разглагольствования персов, перемежаемые звучными стихами Саади и Хайама, пропускал мимо ушей сбивчивый перевод мудрых строф из уст бакинца, теплел душою от льстивой речи и наслаждался теплом, покоем, ощущением безбрежной власти над многими тысячами людей, в том числе и над этими вот четырьмя: коротконогими, брюхатыми, носатыми, усатыми и кареглазыми, и одновременно такими разными по возрасту, количеству золотых перстней с каменьями на мясистых пальцах, чертами лиц и манерой скалить зубы в улыбках гостями.

 

Можно, конечно, их всех убить. А товар забрать. Только вот зачем князю столько этих ковров, рулонов шелка и прочего барахла? Где хранить? Дворец весь заставлен и унавешен этой персидской рухлядью. А продавать - забот не оберешься... Деньги надежней. Пусть не такие большие, как получат сами персы за свой товар, но зато без хлопот. И, к тому же, если у персов дело пойдет хорошо, они опять через Астрахань товар повезут, опять деньги дадут воеводе, другим купцам про доброго Хворостинина расскажут, цену за его доброту назовут. А вместе это даст дохода куда больше, чем если бы Иван Дмитриевич сейчас всё захапал. Понимать надо...

 

Воевода продолжал пить чай, кивать в ответ на слова о мудрости княжеской, о доброте его и милосердии. В недолгий воеводский срок свой понял Хворостинин, что на Востоке дела решаются не быстро, но с умом: персы будут говорить до тех пор, пока вдруг сами по себе не окажутся в руках воеводы деньги, причем именно та сумма, которая устроит обе стороны. И ляжет кошель незаметно, будто всегда там лежал, и пересчитывать даже не надо, не надо даже смотреть золото там или серебро. Hадо только пить чай, поддерживать разговор и, не торопясь, ждать момента, когда гости сами почувствуют, что становятся хозяину в тягость, встанут, согнувшись в пояснице, и, кланяясь, уйдут, благодаря хозяина за гостеприимство и щедрость.

 

А вот если купцов торопить, начать обсуждать мелочи, то может оказаться так, что купцы испугаются воеводы и в следующий раз не приедут мзды, предпочтут опасный, но привычный сухопутный путь - через чеченские перевалы, где всякий шейх и мюрид назначает каравану свою цену и слово свое держит крепко. В этом году, говорят, междоусобица у чеченцев, много мюридов попеременялось, потому персы везут ковры через Астрахань...

 

Заветный сафьяновый мешочек будто даже пахнущий спрятанным в нем золотом, возник на серебряном блюде со свежими фруктами у близкого к Ивану Дмитриевичу края. Величина кошеля вполне удовлетворяла князя - и ласковая улыбка осветила его широкое, лоснящееся лицо с кустистой черной бородой пока еще без проседи.

 

Купцы тоже заулыбались, перебросились взглядами, стали подниматься с пола. В руках их появились четки, глаза застила пелена благости. Бакинец сказал, что наступила пора намаза, и правоверные мусульмане нижайше просят свет очей своих воеводу-князя отпустить их с миром дабы успеть поблагодарить Аллаха за дарованную им милость слушать и лицезреть столь мудрого человека, как Иван-ага Димитрий-оглы, а по-персидски Иван ибн Димитрий, да пребудет мир с ними обоими.

 

Иван Дмитриевич не понял с какими это обоими, но, глянув на кошель, решил зря не спрашивать, а поскорее отпустить их и пересчитать золото. Он уже научился как надо отпускать купцов: выпятил нижнюю губу, слегка сощурил глаза и легонько шевельнул пальцами левой руки, лежащей на колене, вверх - и персы, низко кланяясь и что-то тихо и гортанно лопоча, удалились в сторону двери со стоящими по бокам стражниками, тупо смотрящими на золоченную дверь в противоположной стене, за которой, по преданиям дворовой челяди, ранее находилась женская половина, называемая у татар гаремом, где жили многочисленные жены астраханских ханов, плескались фонтаны и цвели цветы, а сейчас лишь в тухлой воде полуразрушенных хаузов отражались обшарпанные стены.

 

⌠Зачем здесь эти стрельцы? - подумал вдруг Иван Дмитриевич. - И видели они как возник на подносе кошель■?

 

Князь приказал стражника выйти - и те послушно исчезли.

 

Потянулся к кошелю, высыпал содержимое на столик. Золота действительно оказалось ровно столько, сколько он хотел. Дали бы больше - заподозрил, что купцы описывая свой товар, его надули, меньше - приказал бы стрельцам догнать купцов и под видом разбойников пошкодить в караване. Интересно, откуда знали купцы сколько нужно дать, если об этом не было сказано ни слова?..

 

Иван Димитриевич задумался над этим вопросом и, достав с подноса щепоть кишмиша, бросил ягоды в рот. Пожевал...

 

Со стороны дверей, куда ушли стражники, послышалось осторожное:

 

- Воевода... Князь...

 

Хворостинин быстро сбросил на кошель две кисти винограда и, обернувшись к двери, строго спросил:

 

- Что надобно?

 

- Дозволь войти, князь! - услышал он голос главы стражи крепостных стен. √ Срочная весть.

 

- Что там еще? - недовольно произнес Иван Димитриевич, ощутив внезапную злость к человеку, столь спешащему испортить ему настроение.

 

Глава крепостной стражи, путаясь ногами в полах длинного теплого халата, вбежал в комнату и дрожащим голосом сообщил:

 

- Терские казаки в городе. Сотни три. При оружии и кибитках. Так, Иван Димитриевич, они за зипунами ходят. А тут - на Русь.

 

- И что? - спросил воевода, еще не осознав случившегося, но сердцем почуяв неладное. - Что из того?

 

- Страшно, князь. Казаки уже в городе. Hе случилось бы беды.

 

- Кто пропустил? - взял быка за рога Хворостинин. - Ты?

 

- Так ведь не ждали, Иван Димитриеви. Зима на дворе.

 

- Стража! - крикнул тут воевода.

 

В комнату вбежали сразу шесть стрельцов.

 

- Взять этого - и в яму.

 

Покуда стрельцы отбирали саблю у главы крепостной стражи и вязали ему руки за спиной, воевода спросил:

 

- Давно казаки в городе?

 

- Уж час тому как... - ответил арестованный. - Я у тебя, князь, под дверьми дожидался, чтобы сообщить.

 

- Hе дожидаться было надо, - в сердцах воскликнул воевода, - а отпор чинить. Где сейчас казакип?

 

- Hа торгу. По-местному, на базаре. Речь держат, - ответил уже стрелец из личной охраны воеводы. - Величают там какого-то Петра Федоровича царевичем московским, племянником царя нынешнего Димитрия Ивановича. Он - сын царя Федора Ивановича. Его подменили, когда сказали, что у царя дочь родилась - ну та, что померла вскоре. А вот теперь царевич сам объявился.

 

- И что... народ? - спросил ошарашенный воевода.

 

- Кричит славу царевичу! - услышал в ответ.

 

Воевода глянул на понуро стоящего начальника крепостной стражи и приказал развязать его, вернуть саблю. Ибо понял, что ежели народ кричит славу самозваному царевичу, то воеводе следует вести себя тихо... зря не лютовать.

 

- Зовите царевича ко мне, - приказал он. - Будем принимать гостя.

 

- Воевода, - осторожно заметил глава крепостной стражи. - Ты признаешь в каком-то там казаке царевича? Hе скоро ли?

 

- Hе я, - ответил Иван Димитриевич, - Hарод астраханский признал... - и, встав из-за столика, поднял поднос с виноградом и лежащим под гроздьями золотом. - Оставьте меня одного... - а сам подумал, что было бы неплохо, если при встрече его с царевичем самозваным поприсутствовал глава Астраханского Тайного Приказа, ибо этот человек пишет в Москву обо всем происходящем в Астрахани.

 

Додумать не успел, как послышался шум, какая-то возня - и резная островерхая дверь вдруг ввалилась внутрь Палат вместе с летящим спиной вперед стрельцом из личной охраны воеводы. Вслед за ним, ступив на упавшее копье, вошел огромного роста плечистый казак в красном кафтане и в красной шапке, с золотыми кудрями, ниспадающими на широкий лоб - ну, былинный богатырь прямо.

 

- Ты, что ль, Хворостинин? - спросил казак. - Воевода?

 

- Д-да... - сказал Иван Димитриевич. Hоги его подогнулись и ослабевшая рука уронила поднос, рассыпав по полу гроздья винограда вперемежку с золотыми монетами.

 

- Шваль! - рявкнул богатырь и, ухватив порядком разжиревшего на астраханских харчах воеводу за грудки, поднял его над полом. - Где Кляп?

 

Иван Димитриевич сначала подумал, что погиб, что казаки знают все, но тут же понял, что коли разыскивают Кляпа, то знать всего они не могут. И ответил, продолжая висеть в кулаке великана, едва касаясь носками сапог пола:

 

- Ушел. Сам ищу... В казну залез, гад...

 

Рука богатыря разжалась - и воевода рухнул на пол.

 

Иван Димитриевич вспомнил, что человек с обличьем этого казака был в розыске как беглый стрелец московский, совершивший побег из астраханской тюрьмы. Подумал: ⌠Дурак Сабуров. Такого великана надо на свою сторону переманивать, а не по узилищам мучить. Еще Кляп этот... Чем он насолил Добрыне на Тереке■?

 

Дальше подумать князю вновь не дали. В Палаты вошел чернявый крепкий казак, о котором Иван Димитриевич знал тоже по спискам Тайного и Разбойного Приказов - Федор Болдырин, атаман гулящих терских казаков, разыскиваемый шахиншахом персидским, ханами и султанами доброго десятка прикаспийских и кавказских государств.

 

- Быстр ты, Добрыня, - сказал атаман с улыбкой в голосе. - Hу, сказал князь про Кляпа?

 

- Сам ищет, говорит, - ответил Добрыня, глядя на продолжающего не то сидеть, не то валяться на полу воеводу. - Скрал Кляп казну, говорит, и удрал.

 

- И много взял? - спросил Болдырин уже у Хворостинина.

 

- Рубль... два... Hет, тысячу рублей... - назвал Иван Димитриевич первые пришедшие на ум цифры.

 

- Изрядно, - вновь улыбнулся Болдырин, и сказал стоящим за его спиной казакам, показав на рассыпанные по полу монеты. - Соберите, ребята. В общий котел - на прокорм всего товарищества.

 

Пока казаки собирали выпавшие из кошеля деньги, а заодно прихватили серебряный поднос и бронзовый подсвечник, Болдырин с Добрыней смотрели на воеводу, сумевшего, несмотря на сковывающий все его члены страх, подняться.

 

- А мы ж к тебе с добром, Иван Дмитриевич, - сказал Болдырин, когда лицо воеводы оказалось на одной линии с его лицом. - А ты нас не понял. Пригласи сесть. Разговор есть.

 

Глаза атамана смотрели на Хворостинина жестко, отлично от ласкового голоса.

 

- Да, да... - закивал воевода головой, радуясь возможности не видеть этих глаз. - Садитесь.

 

Болдырин сел, скрестив по-восточному ноги, у столика, за которым только что воевода принимал купцов. Иван Димитриевич сам налил ему из самовара чай и подал пиалу в руки.

 

По законам восточного гостеприимства это означало наивысшее доверие хозяина дома гостю. И Болдырин знал это.

 

Он отхлебнул уже изрядно остывшего напитка ровно глоток и поставил пиалу на стол.

 

- Прежде о деле, - сказал атаман. - Дьяк твой (или кто еще Кляп тебе?) убил в станице на Тереке двух баб и знатного казака нашего Морозова.

 

- Морозова? - переспросил удивленный оборотом дела Хворостин. - Какого Морозова?

 

- Того самого... - оборвал его Болдырин. - Матвей Иванович, знаем мы, был на Тереке шишом твоим по Тайному Приказу. Кляп убил Морозова. По Сеньке и шапка, как говорят. А вот баб зачем Кляп тронул? И ребятеночка украл.

 

- Какого ребятеночка? - не понял воевода. - Зачем Кляпу дитё?

 

- Вот и мы не знаем, зачем... - вздохнул атаман. - Знаем лишь, что по твоему делу Кляп был у нас лазутчиком.

 

⌠Что они знают? - пронеслось в голове у воеводы. - Hичего они не знают. Откуда им знать? Если Кляпа лишь ищут, то знать не могут■, - и потому, несколько осмелев, заявил:

 

- Я Кляпа на Терек не посылал. Сам объявил его в розыск. Он у меня в Тайном Приказе казной ведал - с ней и убег.

 

- Полно врать... - сморщился Болдырин, будто вкусил порченное. - Кляп твой по твоему указу Терек поднял на Москву идти. Ты ли надоумил его царева племянника родить, сам ли он - мы не знаем. Только мы Петра с его подачи выбрали - и теперь уж до Астрахани дошли. Hазад пути у нас нет...

 

Иван Димитриевич понял, что надо перебить Болдырина, не дать сказать ему в присутствии такого числа свидетелей слишком многое, ибо потом будет уже не отвертеться. Потому осмелел и атамана прервал:

 

- Какого племянника? Не знаю никакого племянника!.. Очнись!.. - и мелко закрестил перед собою воздух. - Не знаю, что там натворил Кляп! Ни сном, ни духом...

 

Болдырин хватанул кулаком по столику - и изящные восточные кувшинчики-кумганы, подпрыгнув, полетели на ковер, разливая вино, гранатовый сок и мед.

 

- Замолчь! - грозно произнес он. - Слушай, а не вякай... - и рассказал так, будто сам находился вот здесь, в этой Палате, полтора месяца назад и слышал разговор воеводы с Кляпом о хитрой задумке Ивана Димитриевича взбаламутить терских казаков с тем, чтобы выбрали они царевича-самозванца и пошли войной на Русь.

 

- Побойся Бога! - воскликнул в отчаянии воевода. - Зачем мне это?

 

- А затем, чтобы встретить нас на подходе к Астрахани и там побить, - объяснил атаман. - Морозов бы тебе сообщил где нас ждать и когда. И тогда бы ты перед Государем Димитрием Ивановичем так выслужился, что впору Петру Басманову тебе позавидовать.

 

- Так ведь... я... - стушевался воевода, почуяв, как смерть своей косой коснулась его макушки. - Я ведь хотел... - и вдруг в голове его словно вспыхнуло. - Ложь все это, атаман! Кабы послал я Кляпа на Терек, то зачем бы приказывал ему убить Морозова? Вы же пришли нежданно-негаданно. Видишь - обманули тебя, атаман... - а сам от радостного возбуждения даже задрожал и, стыдясь той дрожи, принялся разливать чай из самовара и расставлять пиалы по столику, взглядами приглашая слушающих казаков попить редкого напитка.

 

Кто-то потянулся и пиалу взял. Но остальные рук не двинули, перевели взгляды на атамана, ожидая, что скажет он.

 

- Твоя правда, князь, - согласился Болдырин. - Тебе убивать Морозова было не с руки. Ты и не приказывал этого Кляпу. Сам он так решил. Ибо узнала его приемная дочь Морозова - и забоялся твой шиш, что рассказала она о нем Матвею Ивановичу и жене его. Оттого и порешил всех троих. А ребятёночка пожалел - умыкнул лишь.

 

Этот человек, понял Иван Димитриевич, знает то, что знать никто не может. С таким надо держать ухо востро и, ежели захочет того Болдырин, лучше князю подчиниться.

 

- Что нужно тебе? - сказал тогда Хворостинин. - Не знаю я про Кляпа. А знал бы - тебе выдал. Слово князя.

 

Болдырин улыбнулся. Взял в руку пиалу и поднес ко рту. Смотрел атаман на воеводу хитро, а со стороны выглядело так, будто он раздумывал: пить или не пить? Коли не выпьет, поставит пиалу на стол - казаки схватят воеводу и казнят, ибо слова атамана о том, что князь хотел устроить засаду и побить их, всем явно не понравилась. А коли выпьет - значит все, что им было сказано при них воеводе, есть лишь выдумка, чтобы напугать Хворостинина, подчинить своей и их воле. И из всех присутствующих лишь атаман да сам Иван Дмитриевич знали, что все, что говорил сейчас Федор Михайлович, есть чистая правда, и что от глотка чая сейчас зависит жить воеводе или не жить...

 

Болдырин сделал маленький глоток и поставил пиалу на место.

 

- А нужно мне, князь, - сказал он, - сообщить тебе, что народ астраханский хочет знать: признаешь ли ты царевича Петра сыном царя Федора Ивановича и желаешь ли приветствовать его на Торгу, чтобы всяк желающий это видел?

 

⌠Цена за жизнь не сильно большая, - подумал Иван Дмитриевич, даже с радостью, и пот выступил у него на висках. - В конце концов, коли самозванец сидит на троне, почему бы ему в племянники не взять самозванца тоже? А коли спросят - скажу, что поверил. И в Димитрия поверил, и в Петра■.

 

- Сам царевич Петр здесь?! - обрадовался князь тогда. - Желает меня видеть?! - уперся рукой в край столика, легко вскочил на ноги. - Иду, Государь! - и поспешил мимо обалдевших казаков в пролом на месте сломанных Добрыней дверей.

 

- Вот гнида! - восхитился, глядя ему вслед, Болдырин. - Но так все же лучше, чем лишняя кровь...

 

Поднялся на ноги, сказал казакам:

 

- Пошли, други, - и шагнул к дверям.

 

Но могучая рука Добрыни опустилась ему на плечо, остановила атамана.

 

- Постой, Федор Михайлович, - попросил богатырь. - На два слова...

 

Болдырин обернулся и, увидев тоску в глазах Добрыни, понял все.

 

- Ты не мучайся, - сказал он. - С нами идти - то долг перед товариществом лишь. Арине помочь - долг Божеский. Найди бабе ребятенка, помоги им. А уж как выздоровеет Арина, устроится - там решай.

 

Из-за кадок с деревьями вышел павлин и принялся пить из желто-красной лужи вино и мед...

 

* * *

 

⌠Дочерние■ самозванцы стать ⌠дублерами■ первого и не собирались. Они не ставили себя даже вровень с Лжедмитрием, а как бы отстояли от него и норовили хоть на пол ступеньки оказаться пониже. Илейка Муромец назвался племянником Димитрия, но на трон не зарился и высказывал самое высокое почтение по отношению к своему ⌠дядюшке■. И все родившиеся в то время самозванцы чтили себя чином ниже Лжедмитрия.

 

⌠Царевич Петр■ из сонма всех тогдашних самозванцев отличен вовсе не тем, что его выкликнул в вожди народ. И вовсе не за его ⌠пролетарское происхождение■. Ибо прошлое всякого самозванца √ ничто. Он возникает, словно радужный пузырь посреди грязной лужи, живет мгновения √ и исчезает. Вся прелесть самозванца, все, чем он интересен, вмещается в этот промежуток времени. Движение ⌠царевича Петра■ в Астрахань и вверх по Волге, приведение многих городов под присягу Лжедмитрию предотвратили отпадение от Московского государства недавно еще завоеванных Иваном Грозным поволжских земель. И не Илейкина вина, что истинного своего величия казацкий вождь не осознавал, как вовсе и не беда его, ибо разум достигших величия самозванцев дремлет, а движет ими сильнейший животный инстинкт. И, придя к власти, они всегда оказываются пешками в чужой игре.

 

Даже личность бесспорно сильная, каким был Лжедмитрий оказывался не в состоянии бороться с необходимостью уступать требованиям как государей соседних держав, так и бояр собственных. Ни месяцев, а недель хватило свите боярской сделать Государя своим орудием. Такова судьба всех самозванцев, ибо идут они к победе, опираясь на слуг верных, а достигнув власти, предают именно их. Потому что истинный Государь умеет быть благодарным, а неблагодарность - порок, свойственный самозванцам и завистникам.

 

Продолжение следует

 

 

Продолжение следует






Проголосуйте
за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?
266970  2006-02-12 17:20:52
-

267371  2006-03-18 11:57:45
- ХРОНИКА БИТВЫ ЛЕГИОНОВ РИМСКОЙ КУРИИ С РУССКИМ ПРАВОСЛАВИЕМ И СЛАВЯНСКОЙ КУЛЬТУРОЙ (Взгляд историка на роман В. Куклина ╚Великая смута╩. Доктор исторических наук, профессор Д. Иманалиев (г. Ташкент, Узбекистан) для книжного издательства ╚Урал- ЛТД╩ (г. Челябинск, Россия)

Роман ╚Великая смута╩, являясь приключенческим внешне, остается историческим по сути и философским по своему назначению. Мне, как историку, много лет занимавшемуся проблемой раскрытия исторических тайн начала семнадцатого века в России и в близлежащих странах, чтение этого романа помогло разобраться в сути происходящих в Московитии процессов больше, чем даже изучение первоисточников. Потому что историк-профессионал мыслит и анализирует события и поступки целых народов, социальных групп и государств, а писатель проникает во внутреннюю сущность каждого отдельного человека, будь то простолюдин либо царь, боярин, дворянин. В результате, как правильно заметил рецензент романа-эпопеи ╚Великая Смута╩ к. и. н. Цветков (см. его рецензию для издательства ╚Центрополиграф╩), книгу В. Куклина, с точки зрения специалистов-историков, следует рассматривать, как роман-версию. Но при этом, я считаю, следует отметить, что версия эта имеет полное право на существование, как и ныне существующие хрестоматийные. Потому что хрестоматийных версий о характере событий, происходивших в России с 1600 года по 1618 год, довольно много, все они находятся в противоречии друг с другом и по-разному объясняют события, известные по весьма скудному количеству источников, но они уже привычны нам с пятого класса и сомнений не вызывают. Автор романа утверждает, что ему были доступны материалы, находящиеся в книгохранилищах различных государств, ибо он является гражданином Германии и имеет возможность пользоваться этими материалами с большей степенью свободы, чем ученые стесненной средствами и границами России. Опираясь на свои исследования, В. Куклин как бы расширяет возможности осмысления давно известных фактов и приводит читателя порой к весьма неожиданным и интересным выводам. Так, например, главный персонаж романа И. Заруцкий, по утверждению автора, являлся агентом римской курии, солдатом иезуитского ордена, действовавшего на территории Московского государства в качестве католического агента, подготавливая смуту. В работах Н. Костомарова и И. Забелина в нескольких местах мелькает подобная мысль в качестве объяснения ряда поступков этого выдающегося авантюриста. Но уважаемый профессор Костомаров, как известно, пользовался для написания своих работ большим количеством старопольских документов, практически неизвестных нынешним русским исследователям. Если подобные документы стали известны В. Куклину, то образ Заруцкого, каким его представляет автор романа, может считаться исторически достоверным. Даже более достоверным, чем он показан в книгах других известных мне авторов художественных произведений. Как справедливо заметил член корреспондент АН СССР А. Панченко в одной из бесед, ╚историки России подозрительно мало внимания обращали на сущность противостояния римско-католической и православной церквей на протяжении всего периода существования России в качестве монархии, и совсем эта тема оказалась заброшенной для изучения в период советской власти╩. В. Куклин, кажется впервые, нарушил это табу и вполне откровенно заявил о том, что Русь находилась (следует признать и находится по нынешнее время, что делает роман современным) под пристальным вниманием римского престола, который стремился (и продолжает стремиться) к уничтожению православной конфессии на Руси и к приведению христиан восточных государств в католицизм. По сути, в книге ╚Великая смута╩ Валерия Куклина речь идет о столкновении двух религиозных конфессий, двух мировоззрений, двух форм человеческого бытия: западного индивидуалистического и восточного общинного. Победа православия на территории России неизбежна и это видно едва ли не с первых глав романа. Не показано в лоб, не объяснено словами, а выражено так, что сама мысль автора оказывается прочувствованной читателем. Мне даже кажется, что католик либо лютератнин, баптист, какой-нибудь сектант при прочтении этой книги будет сопереживать не самозванцам и полякам, пришедшим на Русь с тем, чтобы ╚принести истинную веру и цивилизацию╩, а этому множеству самых обычных русских людей, которые живут на страницах книги полноценной и полнокровной жизнью, как герои Л. Толстого и М. Шолохова. Этим именно и опасен роман В. Куклина врагам России и потому он так долго шел к читателю. Как известно, Заруцкий стал одним из руководителей первого московского ополчения самого, быть может, таинственного периода русской истории, практически не описанного литераторами, а историками совершенно не изученного. Основанием для нескольких строк в учебниках в течение столетий и до сих пор служили мемуары князя Хворостинина, написанные им спустя четверть века после событий в тюрьме и в угоду тогдашнему соправителю царя Михаила патриарху Филарету, а также ╚Хронограф╩, составленный по заказу того же лица. В них Заруцкий оценивается, как изменник делу спасения Руси, хотя факты показывают, что именно этот ╚изменник╩ в течение более чем года являлся единственным военачальником, который взял на себя ответственность за спасение Руси от римской экспансии. Таким образом, если следить за ходом мысли В. Куклина, роман ╚Великая смута╩ должен показать, как римский шпион, пройдя чрез горнило смуты (читай Гражданской войны), становится активным противником римского престола, польского короля Сигизмунда (истово верующего католика) и присягнувших королевичу Владиславу изменников-бояр. Прокопий Ляпунов соправитель Заруцкого и руководитель рязанских ополченцев в 1611 году, выступивших против засевших в Москве поляков, предстает в начале романа противником Заруцкого-шпиона, которого он пытается поймать на Псквощине в качестве сотника московских стрельцов. Диалектика развития этого образа столь сложна, что пересказывать ее в короткой рецензии нет возможности. Ляпунов как бы второй пласт русских патриотов, которые, обманувшись самозванцем, в конце концов, увидят истинных виновников бед своей державы, прекратят смуту, выгонят поляков и изберут своего царя. Правда, самого Ляпунова к тому времени убьют казаки Трубецкого (так утверждают документы, но советскими и постсоветскими историками заявляется, что убили рязанского вождя казаки Заруцкого). Семнадцатый век сплошная тайна. Явление недавно еще признанного мертвым последнего сына Ивана Грозного событие, которое привлекло внимание множества русских писателей, в том числе и Пушкина. Выдвинуто более десяти версий, объясняющих этот феномен. И споры между историками не прекращаются по сию пору. В первых книгах романа ╚Великая смута╩ В. Куклин не высказывает свою версию, он просто представляет нам весь ход событий с точки зрения окружающих Лжедмитрия людей, показывает различные слои общества русского государства, используя огромное количество этнографического материала, оставаясь при этом не занудным автором, а интересным. Ход типично экзистенциальный. И одновременно драматургический. В конце романа должна раскрыться тайна. В первых же книгах только наметки: Заруцкий был во время событий в Угличе возле царского терема, во дворе которого царевич Димитрий зарезал сам себя. Филарет соучаствовал в перезахоронении останков царевича в Успенский собор. Заруцкого не раз видели в царских покоях Кремля во время правления Лжедмитрия. И еще с десяток подобных мелких фактов обнаруживается читателем, делая роман к тому же и детективным. Смерть царя Бориса, описанная В. Куклиным, не объяснена до сих пор ни одним исследователем. А. Пушкин представляет нам ее, как событие, иллюстрирующее древнегреческий миф о Мойрах, Судьбе и Роке. В ╚Великой Смуте╩ же нам представлена детективная история, которая весьма прозаически объясняет причину столь своевременной для самозванца смерти русского царя. Почти так же разрешается ситуация с гибелью первого Лжедмитрия, с появлением на исторической арене ╚царевича Петра╩, Ивана Болотникова, роли Молчанова в становлении самозванства на Руси. И многие, многие другие эпизоды истории, выпавшие из внимания историков только потому, что летописцы и мемуаристы 17 века уже ответили на эти вопросы так, как следовало оценить происходящее людям их общественного положения и образования. В. Куклину, как мне кажется, удалось перешагнуть через большое число шаблонов предвзятости, присущих авторам прочитанных и проанализированных им документов. Большое число исторических лиц, действующих на протяжении романа, поражает своей выписанностью, достоверностью и глубиной образов. Историк, читающий подобный роман, попадает под обаяние образа раньше, чем начинает оценивать степень достоверности его описания. Первым в списке таких образов следует отнести Василия Ивановича Шуйского фигуру в русской истории все-таки трагическую, хотя и описанную сторонниками династии Романовых, как потешная и ничтожная. Великий патриот и мученик, каким он должен быть в конце романа, будущий русский царь предстает интриганом и придворным шаркуном при царе Борисе, хитрым и неблагодарным организатором заговора против Лжедмитрия, разумным царем и удачливым воеводой против многотысячного войска Ивана Болотникова. Но потом царь Василий оказывается проигравшим в борьбе честолюбцев. Почему? У историков сотни ответов. У В. Куклина один: в то жестокое время царь Василий был настолько добрым, что по его приказанию так и не было казнено ни одного человека, а убийство Болотникова было приписано его приказу много лет спустя. Если обратить внимание на то, что убийцы воеводы мятежного войска не получили никакого вознаграждения за свое действие, но получили жалованье за усердную службу Шуйскому десять лет спустя, уже при Романовых, то становится понятна версия автора романа и причина передачи версии о вине Шуйского из одного документа в другой. Последним персонажем, на котором мне хотелось бы остановиться, можно назвать Марину Мнишек. Ее как раз, по моему разумению, В. Куклин описал весьма претензициозно, хотя и с большой степенью достоверности образа. Я, как ученый, представляю школу общественно-политического осмысления истории, то есть делаю выводы о характере исторических процессов, базируясь на анализе действия общественных групп, но никак не объясняя то или иное явление чисто умозрительными решениями, принятыми людьми с больной психикой либо странной сексуальной ориентацией. В. Куклин, взяв за основу библиотеку самборского замка, в котором прошли детские годы будущей русской царицы, а также сохранившиеся в Польше, на Украине и в Чехии предания о представителях этого рода, описал жизнь этой авантюристки и объяснил на основании этого причину признания ею Лжедмитрия Второго своим мужем. Очень достоверно, очень интересно, познавательно, но профессионального историка заставляет не спешить с поздравлениями автору, а, сделав запись в своем блокноте, ждать продолжения романа, чтобы выяснить характер развития отношений Марины со все тем же Заруцким, из которых станет ясно, насколько был прав автор в своем стремлении объяснить характер Марины по Фрейду. Книга, признаюсь, настолько увлекла меня, что я, прочитав первые четыре тома, жду продолжения с нетерпением. Особенно по вкусу мне лично то, что в наше время межнациональных конфликтов и фальсификации истории во всех бывших республиках Советского Союза, нашелся автор, который, оставаясь русским патриотом, сумел не только не оскорбить национальное достоинство людей других наций, но и показать их с самой хорошей стороны. Как представитель Востока, я с удивлением обнаружил, что о некоторых деталях о жизни своих предков я могу узнать только из романа русского писателя Куклина. Знание быта и психологии моего кочевого народа у автора ╚Великой смуты╩ столь глубинные, что для консультации пришлось мне обращаться к своим землякам-аульчанам и работникам института этнографии Академии Наук Казахстана и они не нашли ни одной погрешности в описании В. Куклиным образа жизни кочевников 17 века. Насколько мне известно, подобное отношение к отрывкам из романа, опубликованным на Западе, и у немецких польских, итальянских, чешских и шведских историков. Мне кажется, что доцент Цветков правильно отметил те основные причины, по которым книга В. Куклина будет пользоваться спросом в среде ученых-историков. Но куда большее значение роман ╚Великая смута╩ имеет для людей, которые просто интересуются историей своей Родины. На книжных полках сейчас большое количество поделок, не имеющих ничего общего с научным осмыслением происходивших в истории русскоязычных стран процессов. В Казахстане, в Узбекистане, в Киргизии, на Украине, в Прибалтике выходит большое количество так называемых исследований, романов и монографий, имеющих явно антинаучный, порой откровенно нацистский характер. Фальсификации вроде книг В. Суворова стали нормой в издательском бизнесе многих стран. Российским книжникам повезло хотя бы в том, что на их книжных полках появится книга научно достоверная, добрая и честная роман-хроника Руси 17 века ╚Великая Смута╩.

267835  2006-04-29 18:24:15
Kuklin
- Что значит,Суворов фальсификатор?Автор пишит о Смуте,используя материалы,которые,по его словам,не известны широкой публики...Ему верят.Суворову не верят по той же причине-материалы не известны. Даже без материалов,чисто логически:до 22 июня 1945 года происходила интенсивная оккупация чужих територий.Почему она не могла закончиться войной с Германией?Гитлер стремился к воссасданию империи франков и поиску эзотерических корней германцев,которые находились на русской територии(Волга,Крым).Сталин-к мировой революции и победе пролетариата в мире.Достаточно вспомнить активную деятельность НКВД в Париже,коммунистические происки в Италии и мн.др.Для чего Сталину это нажно было?Для уничтожения белой эммиграции?Но это работало только на Париж.Раз он лез далеко в Европу,значит расчитавал на дальнейшее её подчинение.А что стоит его предложение Европе в 1947 получить всю Германию без исключения?Факты говорят о правоте Суворова

Это пишет некая мадам с псевдонимом и без интернет-адреса. При чем тут моя ╚Великая смута╩? При том лишь, что мне люди верят, получается с ее слов, а Суворову нет.

Прошу заметить: не я это написал, а дамочка, которая после опубликования своей мерзкой мысли о том, что Суворов защитник Гитлера и противник идеи войны 1941-1845, как Великой Отечественной, прав, засандалила на сайт ╚Русский переплет╩ в ╚Исторический форум╩ огромный пакет компьютерной грязи в виде разного рода значков и символов. Для чего? Для того же, для чего и написано ею вышеприведенное заявление. А зачем? Ответ прост: хочется врагам Московии обмазать собственным калом то, что свято для русского народа. А что бестолоково написала баба, да смешала время и понятия, что не знает она грамоты, то бишь не знает спряжений глагола и прочего, это не главное. Наверное, она - кандидат филологиченских наук из Бердичева или Бердянска. Вопросов дамочка задала много, ответы она будто бы знает. Спорить с ней практически не о чем. Это не знаие, а убеждение, то есть неумение не только спорить, но даже и мыслить связно.

╚Великая смута╩ - это книга о событиях, бывших у нас четыре сотни лет тому назад. Ассоциации, которые рождает смута 17 века у наших современников, были заложены в хронику, потому первый рецензент романа, покойный писатель Георгий Караваев (Москва) назвал еще в 1995 году свою статью о ╚Великой Смуте╩: ╚Исторический роман, как зеркало действительности╩. В романе теперь нет реминисценций на современные темы, как это было в первом варианте первых двух томов ╚Великой смуты╩. Их по требованию издательства ╚Центрополиграф╩, которое подписало договор на издание хроники, я вымарал, о чем теперь и не жалею. Впрочем, издательство ╚Центрополиграф╩ обжулило меня, заставив не вступать с другим издательством в течение двух лет в переговоры на издание книг, а сами просто не стали заниматься с запуском хроники в производство. А потом хитро поулыбались и предложили судиться с ними. Но в Москве.

Это тоже типичный ход противников того, чтобы люди знали правду о смуте 17 века и не пытались анализировать современность, как это делает и авторесса приведенного вверху заявления. Жульничество норма этого рода людишек, они-то и пропагандируют изменника Родины Виктора Суворова в качестве знатока истины. Им какое-то время бездумно верили. Но вот народ перебесился, стал учиться думать самостоятельно. И Суворов летит в сортиры в тех местах, где есть нехватка туалетной бумаги. А писал я о подлой сущности этого литератора в публицистических и литературно-критических статьях в 1980-1990-х годах, здесь повторяться не вижу смысла.

Почему дамочка не захотела писать свое мнение в ДК по текстам моих статей - ее дело. Тоже какая-то особенно хитрая подлость, наверное. Обычное дело у лицемеров, завистников и прохиндеев. Ревун - или как там его? - был и остается в сознании всякого порядочного русского и россиянина подонком, изменником присяге и долгу, похабником чести и оскорбителем памяти павших во время ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСЧТВЕННОЙ ВОЙНЫ миллионов наших матерей, отцов, дедов, парадедов, теть, дядь. Хотя бы потому, что он очень старается создать миф о том, что наши предки не защищались, как ныне защищается иракский народ, от агрессора, а были сами агрессорами. Дам по морде за такое не бьют, но в харю таким плюют.

Именно потому мне верят, а Виктору Суворову нет. И это здорово. Потому как сукимн сын Суворов пишет для того, чтобы изгадить все, что сделали жители России, Казахстана, Узбекистана, Туркмении и других республик все-таки общей семьи народов, победивших- немецкий фашизм.

Вот и все, что хотелось мне ответить на приведенный здесь дословно пасквиль.

267876  2006-05-09 00:01:22
САРЫМСАК
- Молодец, Куклин. Хороший писатель, но странный человек.

267949  2006-05-16 19:15:47
Куклин
- Господин Сарымсак.

Спасибо на добром слове. Хотя, признаюсь, и не ожидал от тебя этих слов, Саша. И странный взял ты псевдоним. Сарымсак - это по-тюркски лук репчатый, а также все дикие луки вместе взятые. На твоей родине есть такой лук афлатунский. Очень едкий, очень горький и очень полезный для лечения от туберкулеза, например. Странный лук. Тем страннее, что адрес, поставленный тобой на твоем сообщении, не открывается, вот и приходится писатьб тебе через ДК, хотя это и неучтиво в данный моменть. Рад, что ты выздоровел, что операция прошла успешно. Поздравляю тебя, желаю здоровья и свежих сил для написания дальнейшей нетленки. А я вот через неделю уматываю в санаторий. Так что,если нравится роман, читай его дальше. С приветом семье.

Валерий

268959  2006-09-27 23:16:14
Ерофей
- Манн, Манн, манн! Профессор, хоть и ташкентский! О чём вы пишете? Да если вы собрались учиться истории по роману Куклина, то теперь мне ясно откуда у нас такая идиотская история! В вашей истории, как в книге Куклина нет ни слова исторического. Даже имена и те почти все перевраны, старики получились молодыми, а огороды превратились в города. Да этому сукину сыну Куклину толькоб пасквили строчить. А вы историю по нему учить. Только я подозреваю, что даже эту, с позволения сказать, рецензию, прохвост Валера сам накатал. Как и многие другие. Ай, яй,яй! Не хорошо. А ещё коммунист!

268965  2006-09-28 12:33:10
Куклин - Ерофею
- Мне кажется, что под этой кличкой прячется все тот же вечный мой геморрой Аргоша. Должен сообщить сему двуглавому и двуименному, что писать о себе статьи не имею привычки и не вижу никакого в том интереса, мне это скучно. А жизнь слишком коротка, чтобы тратить оную на то дело, которое не нравится. Профессора Иманалиева знал шапочно Восток слишком почитает иерархию, чтобы допускать до тесного сближения и товарищеского общения именитого ученого и редко печатающегося литератора, тем паче в Узбекистане, где профессор узбек, а литератор русский из Казахстана. Но взаимное уважение друг к другу мы испытывали. И терминологией подворотен, свойственной Аргоше и Ерофею, в общении не применяли. Хотя время было перестроечное, масса узбеков, киргизов, казахов и лиц других национальностей вовсю переписывали историю своих территорий, основываясь не на результатах археологических исследований и анализа письменных источников, а по принципу ОБС (одна бабка сказала), что обеспечивало их финансированием из ряда ближневосточных стран и даже из Запада, быстрым ростом в научных званиях и выходом то одной, то другой инсинуационной книжки со смехотворными тиражами, но с огромными гонорарами и с великой рекламой во враз пожелтевших СМИ.

Профессору Иманалиеву, ученому старой школы, вся эта свистопляска вокруг истории Великой Степи со вцепившимися друг в друга псевдоучеными, спорящими о том, какая из наций главенствовала и должна главенствовать на территории бывшего Великого Турана (по терминологии Фирдоуси), была глубоко противна. Именно этим он привлек мое внимание, именно потому я передал ему первый вариант первого тома ╚Великой смуты╩ для рецензии еще в 1995 году. Он согласился выбрать время для прочтения рукописи только потому, что пьеса моя ╚Мистерия о преславном чуде╩ показалась ему написанной очень честно, уважительно к степным народам, шедшим в конце 14 века на Русь во главе с Тамерланом, хотя и признающая, что этот поход был агрессией, едва не приведшей к катастрофе всей восточно-славянской цивилизации. Он так и сказал. А я спустя несколько месяцев отбыл в эмиграцию в Германию, и вскоре забыл о том давнем контакте, ибо сменился не только образ жизни, но и окружение, язык общения, возникла необходимость адаптироваться к новому миру, налаживать новые контакты с издательствами и СМИ.

╚Великую смуту╩ тут же разодрали на отрывки, стали публиковать, переводить, появились совершенно неожиданные рецензии (например, статья известного в свое время московского писателя Георгия Караваева ╚Исторический роман, как зеркало действительности╩, вышедшая в ганноверской газете ╚Контакт╩). И вдруг звонок из Москвы моего давнего друга Александра Соловьева, ставшего к тому времени одним из самых знаменитых в России антикваров, что меня разыскивает какой-то ташкентский профессор со статьей о ╚Великой смуте╩. Было это уже в 2000 году, когда на ╚Великую смуту╩ была написана даже одна очень осторожно несогласная с моей позицией статья известного популяризатора науки санкт-петербуржца и кандидата исторических наук Цветкова. Написана она им была по заказу издательства ╚Центрополиграф╩ (Москва), подписавшего договор об издании первых четырех томов, но так своей обязанности не выполнившего. Все остальные статьи, в том числе и написанные на немецком, казахском, узбекском, английском, польском, чешском и шведском языках, были доброжелательны, если не сказать, что хвалебны. Получив рецензию профессора и его телефон от Соловьева, я созвонился с Иманалиевым и тотчас выслушал укор за то, что публикую отрывки романа в иноземной прессе, да еще в эмигрантской, повышая тем самым статус прессы, продолжающей войну с моей и его Родиной. Я с его логикой согласился, печатать отрывки ╚Великой смуты╩ в эмигрантской прессе отказался, Если, начиная с 2001 года где-либо за границей России публиковались оные, то я к этому отношения не имею, это публикации пиратские, без моего разрешения и без выплаты мне гонорара.

Со статьей профессора оказались знакомы в академических кругах России и ряда стран СНГ, в результате чего стало возможным предложить оную челябинскому совместному русско-британскому издательству ╚Урал ЛТД╩ в качестве предисловия. Но издательство сменило название, переключилось на издание кулинарных рецептов, все гуманитарные проекты закрылись и статья опубликована не была. Спустя полтора года профессор Иманалиев скончался от инсульта. У меня лежит его письменное разрешение на публикацию этой статьи с переводом гонорарных денег ему либо членам его семьи, а также согласие на публикацию без гонорара. В знак памяти о человеке, которого я знал практически заочно и очень уважал, я и поставил эту статью в ДК в качестве отзыва на первые главы ╚Великой смуты╩.

Что же касается заявления Ерофея о том, что имена персонажей романа напутаны, тот тут провокатор ошибается. Данные тексты внимательно прочитаны рядом редакторов высочайшей квалификации, в том числе и одним из авторов РП, бывшим первым заместителем главного редактора журнала ╚Сибирские огни╩ (старейшего литературно-художественного журнала России, особо почитаемого читающей интеллигенцией Академгородка города Новосибирска) В. Ломовым, а также заведующим тамошним отделом прозы В. Поповым, литературным критиком и собственным корреспондентом ╚Литературной газеты╩ В. Яранцевым. Хотя при написании кириллицей ряда иностранных имен возможны и разночтения. О подобных казусах не раз писалось при анализе произведений Н. Гоголя, Ф. Достоевского, переводов А. Мицкевича, Сенкевича и других. Более того, в старославянской транскрипции дошли до нас многие имена исторически значительных лиц в разночтении, ибо правил грамматики, как таковых, до первой петровской реформы языка и письменности на Руси не было, а ряд текстов начала 17 века вообще был написан без использования гласных букв и без раздела предложений на слова. Наиболее ярким примером разночтения имени собственного может служить глава Пыточного и Тайного Приказов при Борисе Годунове его двоюродный дядя Симеон Микитыч Годунов, которого для удобства чтения современным читателем я назвал Семенном Никитовичем. Это в рамках, допущенных нормами русского языка, корректирование имени собственного. Что касается имен русских дворян и аристократов, то за основу были взяты бумаги Разрядного Приказа с корректировкой по спискам, опубликованным АН СССР в 1949 1957 годах издательством АН СССР под редакцией академика Н. М. Дружинина. На базе именно этого издания пишутся в русскоязычной литературе, журналистике и науке вот уже в течение полустолетия и все польские имена, вплоть до наисовременнейшего исследования ленинградско-петербургскими учеными так называемых дневников Марины Мнишек. Разночтения этих имен собственных возможны только с книгами польского популяризатора К. Валишевского, автора весьма остроумного, откровенного националиста, но порой весьма небрежного. Также следует относиться и к книгам известного украинского историка Н. Костомарова, который вслух и много раз заявлял, что многие постулаты и факты в его книгах выдуманы, но, в связи с тем, что они МОГЛИ БЫТЬ ПО ЛОГИКЕ ДЕЙСТВИЯ, они были на самом деле. При таком подходе в деле разрешения тех или иных научных проблем возникали и изменения, подмены имен и событий в его трудах. Но ведь он и называл свои книги романами да портретами, не так ли?

Теперь по поводу брошенной мимоходом оплеухи о том, что старики в моем романе ╚получились молодыми, а огороды в города╩. Спор бесперспективный. Что не по-русски это выражено и не важно уж, суть ваших претензий ясна. Дат рождения многих исторических персонажей не знает никто, очень много разночтений по этому поводу даже в отношении такой яркой и знаменитой фигуры Великой Смуты, как Шереметьев, не говоря уж о князе Долгоруком. Не работали ЗАГСы в то время, церкви строили деревянными, многие книги в них сгорали. Но косвенные данные все-таки есть. К примеру, Царь Василий Иванович Шуйский взошел на трон в возрасте 54 лет, а Марина Мнишек вышла в 15-16 лет (разные польские источники сообщают о том по-разному) за первого самозванца замуж. Отсюда вынужденность романиста придерживаться одной конкретной хронологии. Я взял за основу ту, что признана академической исторической наукой той же Европы, данные которой совсем не разнятся с нашей русской, о которой вы в своем письме столь пренебрежительно отозвались, Ерофей.

Этимологический словарь Фасмера действительно производит слово город от огороженного крепостной стеной места, равно как и таким же образом объясняет происхождение слова огород, как огороженное плетнем место выращивания овощей и корнеплодов. Потому вполне возможно, что вам известно о существовании огородов по имени Москва, Рязань, Подольск, Стародуб, Елец и так далее, которые вам кажутся географическими пунктами более значительными, чем одноименные с ними города, я не смею мешать вам, но признайте и за мной право верить не только старинным летописям, но и своим глазам, видевшим практически все описанные в этом романе географические точки наяву.

Хочу отметить, что ваша столь яростная и вполне претендующая на пошлость реакция на ╚Великую смуту╩ случилась после выхода именно тринадцатого продолжения, где второй самозванец назван Жиденком и поддержана самая достоверная из версий об иудейском происхождении Лжедмитрия Второго, тушинского вора. Версия эта почиталась фактом непреложным и не подлежащим сомнению вплоть до 1830-х годов, послуживших началом тихой агрессии иудейской идеологии в русскую культуру. Тогда-то и стали возникать новые версии, которые понемногу превратили абсолютный факт в одну из версий лишь, а с приходом к власти большевиков и вовсе превратили тот самый факт в миф вредный, а потому требующий сокрытия и забвения. Сама попытка реанимирования этой проблемы анализа личности второго самозванца оказалась в СССР под запретом в те годы, и продолжает оставаться таковой по сии дни уже в России. Мне неизвестно сколь-нибудь серьезных научно-исследовательских работ по этой теме на русском языке, но я знаком с рядом работ польских историков периода правления там Пилсудского, в которых анализ старых русских и польских хроник, мемуаров и ряда других документов убедительно доказывает все те детали жизни Богданки, что описаны в моем романе. Они имели место и касались именно того человека, который вовсе не был сокрыт под маской Лжедмитрия Второго.

При этом, вам следует учесть, что польские хронисты 17 века не могли быть антисемитами по той причине, что беглые из Западной Европы иудеи были приняты польским королем с почетом, имели ряд льгот от него и его преемников, что ставило польских хронистов относиться к прибывшим из Германии и Франции иудеям с большим уважением и даже со страхом. А также вам следует учесть, что Россия в начале 17 века еще не ощутила сладости иудейско-ростовщического ярма, она забыла об указе великого князя Ярослава об изгнании иудеев с территории древней Киевской Руси, относилась к лицам иудейского вероисповедания, как к ожившим мифологическим страшилкам, вроде лешего, знали о них по пересказам церковными батюшками историй из Евангелий о том, что те кричали Христу: ╚Распни! Распни!╩ - ну и что? Они и сами кричали так не раз, ходили на казни, как в театр, при случае лютовали не менее Самсона, убившего ослиной челюстью десять тысяч филистимлян - великих мореходов, изобретателей денег, как эквивалента стоимости товара, способа написания слов буквами, ставшего впоследствии еврейской письменностью справа налево, и так далее. Русскому народу до 1830-х годов было глубоко наплевать на наличие где-то в вечно недовольной Русью Западной Европе лиц, верящих в Иегову, а не в Саваофа, они думали о Богданке: ╚Жид? Ну, и жид. Лишь бы человек был хороший╩, - как впрочем, в большинстве своем думают и сейчас.

Если бы вы прочитали предложенные на РП главы внимательно, вдумчиво, то обратили бы внимание на то, что Богданко изгой в обществе иудеев польско-русского приграничья, не признан общиной сразу по ряду причин, которые для иудейского патриархального общества являются сакральными Богданко признан дитем не матери своей, а демонихи, потому он лишен родительской ласки, потому в нем формируются определенного рода наклонности, направившие его на путь, условно говоря, преступный. Я плохо знаком с догматами иудейской религии и, вполне возможно, что упоминание о пережитках иудейского язычества является кощунством, но, коли до сего дня оные остались в иудейском обществе и даже обсуждаются в израильской прессе, то у меня есть все основания верить тому, что четыре сотни лет назад оные пережитки имели место в местах компактного проживания лиц иудейского вероисповедания, потомков древних хазар.

Слова ╚Бляжьи дети╩, обращенные из уст Богданки к своим русским подданным, возлюбившим самозванца за смелость его, не выдуманы мной, они неоднократно цитируются и в русских хрониках, и в польских. Это выражение, следует полагать, было любимым у Богданки при обращении к русским. Я же использовал его в романе всего однажды. Если вы решитесь все-таки прочитать роман ╚Великая смута╩ внимательно, то вы узнаете о том, какую роль сыграла именно иудейская община в уничтожении Лжедмитрия Второго. Тупая агрессия, подобная вашей, лишь разжигает у читателей желание видеть в Богданке современных Березовских и Чубайсов, а заодно во всех евреях видеть своих врагов. Признайтесь, для этого у народов России есть основания, а ваше провокационное письмо должно было вызвать у меня именно такого рода реакцию. Но в 17 веке подобного нынешнему конфликту не было. Философия существования всех народов на земле заключалась всего лишь в выживании под игом собственных феодалов и защите своих религиозных убеждений от агрессии иноверцев. И для еврейского народа, кстати, тоже. Только вот у евреев не было своей аристократии, как таковой, это было общество власти плутократов, то есть видимости демократии при диктате денег, в какую сейчас они превратили весь мир. Народ еврейский, как тогда, так и сейчас, стонет со всем миром под игом ростовщиков, а всевозможные Богданки Чубайсы и Богданки Гайдары рвутся на русский престол. Вот и все

268970  2006-09-28 17:17:09
Черемша - Ерофею
- Согласись, Ерофей, силен Васильич! Или снова возражать будешь?

268971  2006-09-28 17:26:48
Вера Радостина
- Ну, что ж,идея неплоха . Тем более, что альтернативы пока не предвидется , еще бы концовочку подработать . :))

268972  2006-09-28 17:26:51
Вера Радостина
- Ну, что ж,идея неплоха . Тем более, что альтернативы пока не предвидется , еще бы концовочку подработать . :))

268973  2006-09-28 17:38:35
Черемша - Ерофею
- Согласись, Ерофей, силен Васильич! Или снова возражать будешь?

268979  2006-09-28 18:58:11
"Дурак"
- Г.сочинитель! Ни один дровосек не может срубить могучий дуб! Если дерево повалилди, значит оно уже начало гнить!

Я уже говороил тебе и твоим тованищам-болтунам по писательскому цеху: пишите о том, что знаете.

А разбираетесь вы и очень хорошо в водке, бабах и бане!

Сочинительство для одних род недуга, для других - самоллюбования, для третьих - гордыни.

История не для богемной болтовни.

268980  2006-09-28 19:13:01
Kуклин
- Вере Радостной

Сообщаю, что до концовки еще далеко. Великая смута закончилась, по мнению одних историков, в 1613 году, когда пришел к власти Михаил Романов, по мнению других - в 1614 году, когда был казнен Заруцкий, по мнению остальных - в 1618, когда от московского престола отказался польский королевич Владислав и началась первая мировая война в Западной Европе, именуемая Тридцатилетней. То есть тут пока что нет и половины всей хронологии, чтобы говорить о концовке, только начало пятого тома "Лихолетье".

268983  2006-09-28 19:20:37
Немирович-Данченко
- Да я уже понял . :))Даже глупых вопросов больше не задаю, если Вы заметили , уважаемый :))

268984  2006-09-28 19:51:49
Куклин
- Дураку

Вы пробовали рубить деревья? В течение ряда лет это было моей основной профессией - рубить и сажать деревья. Живой, свежий дуб рубить не так уж и трудно, к вашему сведению. Куда трудней рубить вяз мелколистый или туркестанский (карагач), если он сухой. Но при известном упорстве в течение нескольких дней можно справиться и с ним. А легче всего и веселее колоть ольховые чурки - любимое занятие Николая Второго. Кстати, железное дерево - каркас кавказский - действительно тонет в воде, так как удельный вес его высок, но оно очень хрупкое, сломать его в состоянии ребенок. А вот тополь бальзамический свежеспиленный рубится легко, но, высохнув, превращается к кремень. "Великую смуту" я пишу уже 29-й год, то есть тут вы правы - труд колоссальный. Но не дубовый. Может быть... секвойный? Секвой я еще не рубил. Сравнивать не с чем.

Что касается вашей просьбы написать специально для вас произведение эротического жанра, то в качестве переводчика я выпустил не то пять, не то шесть книг весьма интересной авторессы К. де ля Фер из серии "София - мать Анжелики", за которые мне издатель не заплатил, но выпустил довольно большим по современным меркам тиражом и распространяет по весям Руси. Советую почитать, если вас действительно волнует проблема телесного контакта мужчины и женщины с элементами приключений. Если пришлете свой интернет-адрес, то вышлю вам и компьютерную версию. Всего готово к публикации восемь томиков из двенадцати. Но стоит ли кормить такого рода издателей и работать над сериалом дальше? А ведь этот еще и из приличных - профессор, доктор филологических наук. Но вот облапошил. Стало быть, по логике нынешней жизни если вы - Дурак, то я - кто? Должно быть, "лопух, которого кинули". Сегодня получил авторские экземпляры двух немецких журналов и сообщение, что деньги за публикацию будут переведены на мой счет. Удивительно, правда? Из серии легенд о Советском Союзе. Но это - не легенда, это - факт. В советское время мне за мою литературную работу всегда платили не только хорошо, но и вовремя. А сейчас порой удивляются, почему это я не собираюсь платить за публикации и за книги. Мир вывернулся наизнанку... сквозь заднепроходное отверстие, должно быть.Оттого и лесорубу уже не свалить какой-то там паршивый дуб.

Валерий Куклин

269004  2006-09-29 18:16:39
Полещук
- Нет,Валера . Все в жизни пробовал,а вот дрова никогда не рубил . Решил, что пусть хоть руки целы останутся . Я бы лучше посадил кого-нибудь( или что-нибудь , не знаю, как это првильно по-русски пишется ) . Да ,знаю я всяких людей, только тебе-то что ? Разговор-то ни об этом . Да и не я его первый начал . Чуть что,так сразу - Васька , что я вам,козел отпущения ? Или таких дураков нынче больше нема ? так я и сам знаю.Ты ж посмотри,до чего человека довели- он ведь не пишет, а отсреливается, как старый партизан . Это ведь в кино все просто - там белые, тут красные . А в жизни все вроде бы одеты одинаково и говорят одно и то же , а на деле так хоть глаза к затылку приклеивай . Не так что ли ?

269005  2006-09-29 19:04:27
Просто Васька
- Слушайте,пацаны,отличная статейка ! Очень рекомендую , надеюсь, автор такому "панибратству" не обидется . Георгий Хазагеров, доктор филологических наук профессор "Поэтическое творчество Владимира Высоцкого в контексте Древней Руси и Советской России" http://www.relga.rsu.ru/n29/rus29.htm

269009  2006-09-29 20:27:37
Куклин - Просто Ваське
- нет, ну,ты, в натуре, полный абзац! Статья - кайф! Про любовницу Пушкина и Байрона ваще клёво. Я балдею.

Ну, а если по-русски, то спасибо. Познакомился с замечательным сайтом,издаваемым чудесными и интеллигентными людьми. В статье о Высоцком не понравился только последний абзац. И глупо звучит - национальное государство США. Это про резервации индейцев, что ли? Или про Гарлем, Брайтон-Бич, про миллионы этим летом шедших демонстрацией протеста рабов-иностранцев? В целом же статья блестящая, позиция авторская ясная и четкая, без модных ныне витиеватостей, за которым стараются скрыть авторы критических статей свое истинное лицо. Странным показалось, что некоторые сноски сайта не открываются. Но все равно, большое спасибо вам, добрый вы человек Василий, за то, что открыли мне, кажется, целый новым мир.

С уважением и дружеским приветом, просто Валерий

269011  2006-09-29 21:22:42
Просто Васька
- Дорогой ВАлерий, всегда рад стараться ! Деревянные мозги - это еще не отсутствие мозгов . Я так надеюсь , по крайней мере :)) Потому как борьба за существование в нашем не слишком дружелюбном мире для дельфинов, начисто лишенных мозгов, явно не возможна . Опять бред написал, но уж так получилось .

269220  2006-10-15 17:05:37
Kуклин - Эйснеру
- Володя, здравствуй.

В принципе, ты прав, осуждая меня за то, что я публикую здесь всю хронику подряд, без перерыва. Читать оную полным вариантом колоссальный читательский труд, на который способно мало людей. Потому в бумажном виде он публикуется и издается отдельными кусками, называемыми книгами, объемом 15-17 авторских листов каждая. Каждый читает о том периоде смуты, который интересует его больше. Но писать хронику, как роман развлекательный, я себе не мог позволить. Потому как он в большей степени о нашем времени, чем, например, понравившийся тебе мой роман ╚Истинная власть╩ размером почти в 40 авторских листов, кирпичеобразности которого ты даже не заметил. И это нормально, это хорошо. Значит, меня читал читатель твоего типа, пытался осознать те проблемы, которые волнуют меня. А если ты чего-то не понял то и не беда, поймешь с годами или совсем не поймешь.

Рецензий на первые четыре тома у меня набралось уже более десятка, все, признаюсь, хвалебные. Критики не читали все махом, а пытались осмыслить книги поодиночке. И все отмечают необычность подачи информации, которую следует не просто понять, как знакомство с коротким периодом из жизни России, но и осмыслить, пронести сквозь свое сознание и сквозь сердце, держать в уме несколько сотен персонажей и вникать у ментальность предков наших, верящих, кстати, в то время в Леших, Домовых и прочую Нечисть, равно как и в Христа и в Бога. Некоторые фольклорные понятия, безусловно, в интернет-версии не до конца расшифрованы, ибо я почитаю здешнюю публику в достаточной степени образованной, формат не позволяет сделать больше сносок и комментариев, но это тоже ╚издержки производства╩, на которые приходится идти в этой публикации. При работе с профессиональным редактором эта муть в струе повествования очищается почти мгновенно. Требовать же от загруженного поверх головы рукописями авторов Никитина, чтобы он тратил время на возню с моим текстом, просто нехорошо. Надо давать ему время и место для того, чтобы проталкивать на сайт новых авторов, молодых, полных энтузиазма. Тебя, например. Кстати, я рекомендовал тебя в журнал ╚Крещатик╩, как прозаика, советую тебе послать туда рассказ ╚Охота на карибу╩ - это их тема. И еще раз прошу тебя выставить на РП свои очерки. В них есть нечто делающее тебя близким Дегтеву и с Нетребо.

Пишу столь расширенно потому лишь, что ╚Великая смута╩ - главное произведение моей жизни, за которое готов драться и которое готов защищать. Критиковать критикуй. Но не голословно, а с примерами и аргументами. Это позволит мне и редакторам еще раз проработать над недочетами текста. А так, как сейчас поступаешь ты, можно и облаять понравившиеся тебе мои зарисовки об эмигрантах в Германии таким, например, образом: ╚Нетипичные представители разных слоев эмигрантов, образы лишены индивидуальности и откровенно шаржированы╩. И это будет правильно, но без доказательств станет выглядеть совсем иначе. ╚Великая смута╩ при внешней развлекательности романа и при наличии большого числа приключенческих сюжетов, произведение, в первую очередь, философское, но написанное по-русски, без использования огромного числа иноязыких идиом, присущих произведениям такого рода. Именно потому так трудно идет роман к массовому читателю. Найти достойного редактора для этой хроники и тем паче комментатора, - колоссальный труд, а уж обнаружить достаточно умного, культурного и честного издателя в России и того сложней. Тем не менее, часть хроники дошла до небольшого числа читателей России, привлекла твое внимание, вызвала желание похвалить меня за другие вещи. Более простенькие, конечно. Спасибо тебе.

Что же касается столь яро защищаемого тобой Иоганна Кайба, то сей внешне милый толстячок связался с правыми радикалами ФРГ только для того, чтобы уничтожить наш единственный в Западной Европе русский детский музыкально-драматический театр ╚Сказка╩. Ты считаешь, что это дозволительно ему делать только потому, что ему захотелось посытнее поесть? Я уверен, что ты ошибешься. Это перестройка по новогермански, не более того. А уж Аргошу защищать тем более не стоило бы. Мы ведь с ним просто тешим друг друга: я отвлекаю его ядовитое внимание и время от более ранимых авторов, он делает вид, что борется с моей то необразованностью, то чрезмерной образованностью и длится это вот уже года три. С перерывами, разумеется. Мне, пенсионеру, это привносит в жизнь немного дополнительных эмоций, для него до сих пор не знаю что. Но мы друг другу интересны.

Мне было бы обидно потерять тебя для именно русской литературы, ибо ты в качестве недавнего эмигранта запутался ты в Германии, как путник в трех соснах. Перестройка и эмиграция вообще поломали многих людей, вывернули их наизнанку. Пример Кайб, который здесь симпатизирует фашистам, а в СССР был и секретарем парткома, заместителем директора ДК при оборонном предприятии, гордился тем, что был допускаем к целованию ног первого секретаря райкома КПСС и даже из самого ЦК ему дозволили играть роль вождя мирового пролетариата, стоять на броневике и заявлять: ╚Вегной догогой идете, товагищи!╩ На Севере мы бы с тобой и руки не подали ему ни тогдашнему, ни сегодняшнему. А сейчас ты его защищаешь. То есть изменился. И уже не тот. Потому и не получается в полной мере рассказов у тебя джеклондоновских, романтических по-настоящему, что чавкающая германская жизнь не только засасывает нашего брата, но и заставляет менять приоритеты. Здесь не бывает, как в песне Высоцкого: ╚А когда ты упал со скал, он стонал, но держал╩. Здесь они режут веревку.

Желаю творческих удач тебе, Валерий--

269226  2006-10-15 21:03:54
Черемша - Аргоше, Куклину и Эйснеру
- Прежде обращусь к Аргоше. Признаюсь, уважаемый, что с большим интересом слежу за вашей многосерийной пикировкой с Куклиным. Местами она бывает грубоватой, местами веселой, но неизменно увлекательной. Поэтому прошу вас не разрешить оставаться Куклину не только читателем, но и писателем. Теперь пару слов о Куклине. У этого человека, как мне представляется, наличиствует некая сумашедшинка. Но это для художника, музыканта, писателя скорее плюс, т. е. достоинство, нежели недостаток. Его "Великую смуту" пока не читал, а вот рассказы и публицистика у него на высоком уровне. Хотя иногда его конечно заносит, но кому от этого плохо? Его героям? Так пусть не подставляются. Эйснер тоже не прост. Сумасшедшинки в нем вроде нет, но себялюбие чрезмерно. Ох, чрезмерно. Так мне показалось. Но оно для писателя тоже скорее плюс нежели минус. Он ведь не в Церкви служит. Да, некоторые его вещи перегружены киржакскими словесами и всякими северными терминами. Но может быть для них, для северян, это как раз и есть тот самый одесский цимес без которого ни Бабель, ни тетя Хайя обойтись не могут? Вообще то Эйснер, как понимаю, из немцев. Так почему ему не рассказать бы как живется-можется в Германии. А? кстати, о негоромкой правде нашего времени. Недавно прочел в одном московском журнале дневники бывшего ректора Литинтитута Сергея Есина. Интереснейшее, доложу вам, чтиво! Пользуясь случаем обращаюсь к руководству "РП" напечатать их. Аргоша, оставайтесь прежними и не меняйте на склоне жизни привычек. Вперед на Куклина! Того же самого желаю Куклину. Эйснеру уже пожелал, а редлколлегии порекомедовал. Я.Ч.

269229  2006-10-16 02:33:27
Аргоша
- 269220 = Kуклин = 2006-10-15 17:05:37
Но мы друг другу интересны.

Это вы зря,Куклин.
Человек подобного разлива мне ну никак не может быть интересен. Максимум что могу - посочувствовать, как вам, так и тем, кто принимает вас всерьез.

269241  2006-10-16 11:22:06
Kuklin
- АРГОШЕ

Спасибо, что признали за человека. Вас вот на сайте называли не раз собакой.

269252  2006-10-16 21:38:39
В. Эйснер
- Куклину. Валерий! Спасибо, что напомнил о "мамонтовых" очерках. Отошлю Никитину, может поместит. Международная экспедиция эта - единственная в своёмроде на планете. Кстати, знаешь ли ты, что "мамонтовый" ледник в Хатанге в позапрошлом году обокрали? В полярную ночь спилили замок и вынесли из 96 бивней с полста самых ценных, распилили их на части и отправили в мешках с рыбой в Москву. Там не поделили "бабки", один на другого стукнул и пошла писать губерния. (Но взяли только двух исполнителей, главные лица остались в темноте). Меня уже второй год не приглашают. Экономят на "дорожных". Да и работают теперь в основном в Якутии, хотя таймырский костный материал много моложе (сартанское оледенение). Я не в обиде, хотя, конечно, как весна, так "сердце тама". Пять лет из жизни не выбросишь. Успехов тебе, Эйснер.

269259  2006-10-17 10:30:34
Kuklin - Эйснеру
- Володя! Это же - тема! Срочно пиши о мамонтовозах.

269843  2006-11-17 12:44:25
Липунову от Куклина
- Здравствуйте. Владимир Михайлович.

Большое спасибо за добрые и сочувственные слова в мой адрес, но не так страшен черт, как его малюют, утверждали наши предки. В худшем случае, тутошние вертухаи могут лишь убить меня. А вот то, что на здешней кичи нельзя будет читать, - это худо по-настоящему. Хотя и в этом случае много положительного, ранее бывшего недоступным мне, а также подавляющему числу пишущих по-русски. Какой простор для наблюдений над человеческими типами и характерами чужеземной цивилизации! В качестве кого?! В качестве русского писателя, преследуемого израильским миллионером на территории Германии. В какой момент? В прошлую пятницу открылся общегерманский съезд Национал-демократической партии в Берлине и одновременно пришло ко мне напоминание о том, что я просто обязан не забыть зубную щетку и зубную пасту в день, когда мне следует отправиться в тюрьму. Элемент для сюрреалистического романа, не правда ли? Представьте, что правосудие полтора года тянуло с моей посадкой, чтобы приурочить оную к столь великому празднику для всей берлинской полиции, которую в период проведения международных футбольных игр этого года ╚обули╩ общегосударственные и городские власти на десятки миллионов евро, прикарманив полагающиеся охранникам правопорядка премии, а также месяц назад решивших отказать полицейским в целом списке финансовых льгот, которыми пользовались полицейские, как государственные люди, начиная с 1947 года. Опять сюр, не правда ли? Не выдуманные, а происходящий фактически. Это же более интересно, чем чтение всей этой череды дебильных историй демократов о Сталине, порожденной фантазиями порой самыми примитивными. Это заставляет не удивляться тому, что, согласно статистике, около семидесяти процентов берлинских полицейских относится к идеям национал-социализма и к Гитлеру сочувственно. И обратите внимание на то, что лучшим другом германского канцлера (у Гитлера должность имела то же название) Коля был главный пахан воровской республики Россия Ельцин, лучшей подругой бывшего чекиста Путина стала бывшая комсомольская богиня ГДР Меркель, оба ставленники вышеназванных паханов. Сюр и на этом уровне. То бишь у меня появляется уникальная возможность увидеть современную государственно-политическую систему Германии изнутри, в той ее сокровенной части, куда редко допускаются даже немецкие писатели. Быть преследуемым по политическим причинам не было позором даже в России, а уж в Германии я в мгновение ока окружающими меня германскими немцами-антифашистами признан героем. У меня нет такого количества книг на немецком языке, сколько уже сегодня требуют у меня почитать все появляющиеся и появляющиеся немецкие поклонники. Ибо идет сюрреалистическая война Израиля против арабских стран, уносящая в течение полугода меньше жизней, чем приличная авиакатастрофа, но требующая модернизации ближневосточных стран за счет западноевропейских и российских налогоплательщиков на миллиардодолларовые суммы. А если меня в немецкой тюряге еще и убьют? Или даже просто смажет кто-то по моему лицу Могу оказаться первым в истории национальным героем-германцем русского происхождения. Новый элемент сюра. Главный разведчик ГДР Маркус Вольф должен был умереть, чтобы фашистам ФРГ правительство Меркель дозволило отпраздновать шабаш накануне похорон и именно в Берлине. Подобных деталей и странных стечений обстоятельств уже сейчас достаточно для написания хорошего антифашистского романа. Великие немецкие писатели еврейского происхождения Лион Фейхтвангер и Эрих-Мария Ремарк просто не оказались в застенках гестапо в определенный исторический момент, а потому не имели материала для написания подобных произведений в середине 1930-х годов, когда подобные темы были особо актуальными. Мне же удача лезет в руки сама. Так что после ваших сочувствий, Владимир Михайлович, надеюсь получить от вас и поздравления в связи с ожидаемыми репрессиями. И пожелания не только написать антифашистский роман о современной Германии, но и сделать его достойным памяти сожженных в Освенциме Эрнста Тельмана, Януша Корчака и еще четырех миллионов неарийцев, повешенного в Праге Юлиуса Фучика, убитых в ожидающем меня Моабите русского генерала Карбышева и татарского поэта Мусы Джалиля. Достойная компания, согласитесь, Владимир Михайлович.

Теперь вдобавок по сугубо практическому вопросу В мое отсутствие вам сын мой будет посылать те материалы, которые я сейчас подготавливаю для публикации на РП: короткий рассказ ╚Листья╩ и роман ╚Прошение о помиловании╩, которым следовало бы заменить ╚Великую смуту╩ в рубрике ╚Роман с продолжением╩. Последнее решение для меня вынужденое. Дело в том, что мой литературный агент обнаружил не только пиратские издания ряда моих книг, но и бесчисленные цитирования, совершенные с коммерческой целью, но утаиваемые от автора. ╚Великая смута╩, по его мнению, как произведение высокопатриотичное, может претендовать на Государственную премию России, если в России все-таки найдется хоть один умный и честный издатель, а потому, заявляет он вместе с представителем госслужбы по защите прав германских писателей, следовало бы прекратить публикацию ╚Великой смуты╩ в интернете уже после четвертого тома, то есть они утверждают, что надо продолжить оную публикацию на РП только после выхода пятого и так далее томов в бумажном виде. Что касается ╚Прошения о помиловании╩, то оный роман имеет своеобразную историю в виде двадцатитрехлетнего ареста КГБ СССР с запретом издавать и читать оный. Роман хорошо известен в издательских кругах планеты, с 2003 года дважды издавался, все права на него принадлежат опять мне, а публикация его именно в тот момент, когда я вновь оказываюсь на кичи, теперь уже согласно гуманных и демократических законам, будет весьма актуальной.

Надеюсь, что не очень отвлек вас от дел. Еще раз спасибо вам за моральную поддержку, на которую оказались на всем ДК способны только вы и еще два человека. Им с уже сказал спасибо. Отдельно. До следующей нашей виртуальной встречи.

Валерий Куклин

269844  2006-11-17 13:29:57
Черемша
- Если то что пишет Валерий Куклин правда, то это кошмар. Если же это плод его литературной фантазии, то гениально.

269846  2006-11-17 19:23:36
ВМ /avtori/lipunov.html
- Господин Коэн (Коган) снял издевательский фильм о казахах. Скажите господа, отчего в США позволено издеваться над целым народом?

Отчего Холокосты повторяются со страшной, пугающей периодичностью, вот уж несколько тысяч лет? Будет ли умный наступать на одни и те же грабли? Умный - да. Мудрый - нет.

269853  2006-11-17 22:16:37
Валерий Куклин
- Черемше. А что вам кажется плодом фантазии? То, что у нацистов был съезд в Берлине и что добрых две трети берлинскойполиции с симпатией относятся к неофашистам? Это не раз дискуссировалось в германской прессе. да и остальные факты - не плод вымысла, интерпретация их - уже моя. Очень интересно глянуть на все эти ранее названные мною события с точки зрения сюрреализма, как направления в литературе. А бояться, радоваться или бороться сэтим- дело каждого. Я просто хочу написать обэтом. Только и всего.

В. М. - у. Простите за опечатки - засунул куда-то очки, печатаю набоум Лазаря. Ваше замечание о том, что на уровне заплачстей человеческих разницы в нациях нет, справедливо, но тупому сознанию юристов недоступно. Русских тоже. Да и вся перестройка прошла под единственным лозунгом: Россию - русским, казахстан - казахам и так далее. Грузины вон осетин режут, не глядя на запчасти. И Аргошу спросите - он вам объяснит, отчего он - избранный, отчего нельзя отзываться о представителях иудейской конфессии критично. или спросите, отчего это с такой радостью бегут убивать граждане Израиля арабов, а те так и рвутся резать евреев. Понять вашу мысль о том, что все мы одинаковы, мало кому дано на этйо планете. У меня был друг - негр из Конго Сэвэр. Он, пока учился в СССР, говорил также, как вы, а лет через десять встретились - и он заявил, что белые все - недочеловеки, будущее планеты за истинными людьми - чернокожими. Чем он отличается от судей? только тем, что если бы олн услышал от ответчика, то есть от меня, что по дороге в суд на меня напали, отчегоя опоздал на шесть с половиной минут в зал заседаний, он бы хотя бы задумался, как постьупить. Но при неявившемся на процесс истце германский суд признал меня виновным в том, что я процитировал слова члена Совета безопасности России о гражданине России и Израиля в российской прессе, виновным. Сюрреалоистическая логика. Сейчас судят здесь турка - участника событий 11 сентября в Нью-Йорке. впечатление, что вся германская юстиция ищет способов и причин для оправдания его и освобождения. Третий раз возвращают документы на доследования, хотя подсуджимый сам вслух говорит в присутствии журналистов, что был дружен с участниками терракта и прочее. прочее, прочее. А на днях решили все-таки судить мальчика-турка, который имел более шестидесяти приводов в полицию за то, что грабюил людей, резал их ножом, правда не до смерти, отбироал деньги исовершал прочие подобные поступки. И что? Все знают, что его выпустят на поруки. Потому осуждение моей особы есть особого рода сюр. Гуманизм, он, знаете ли, сродни двуликому Янусу. Самое смешное, что Аргоша прав, меянр могут в последний момент и не взять на кичу - тюрьмы Германии переполнены, очереди большие, я знавал людей, которые сидели свои полугодовые сроки по три-четыре раза порционно. Только приживется человек - а ему пора выходить. Ибо место нужно уступить другому будто бы преступнику. Настоящие ведь преступники в тбрьмах зхдесь, как и в СССР было,не сидят. Это - основная норма всего римского парва и, сталобыть,всемирной юриспруденгции. За совет спасибо, но, как видите, он пришел с запозданием, да и не пригодился бы. Не мытьем, так катаньем бы мне не дали на процессе открыть рта. Мне даже сказали: мы вам полвторить поступок Димитрова не дадим. А роман обо всемэтом я писать уже начал. Жаль, что не успею его закончить к выходу книги "Евреи, евреи, кругом одни евреи". Все-таки такая нация есть. Хотя, по логике, быть ее не может. Нет ни собственного языка. ни собственной культуры, все набьрано по клочкам со всего мира, везде онеые являются крупнейшими представителями чуждых им по менталитету наций... ну. и другая хренотень. Все фальшивое, а смотри ты - живет, уще и душит остальных. Я как-то писал, что порой себя Христом, вокруг которого носятся иудеи и орут: Распни его, распни! Но это - шалость лишь.Христос проповедовал милосердие и подставлял лицо под удары и плевки. Мне подобные поступки чужды. да им не верят представители этой конфессии в то, что посыпавший главу пеплом искренне сожалеет о случившемся, будет верным холопом им. Они предпочитают врагов уничтожать. Это - очень парктично. Потому и склонятьголвоу перед ними,искать объяснения перед судом - подчиняться их правилам игры, при исполнении корторых ты заведомо обречен. Галлилей вон,говорят,держал фигу в кармане. Думаете. они это забыли? Ведь и его судили. И сейчас судят в Карелими за то, что русских порезали чеченцы, русского. И, говорят, преемников Менатепа-банка сейчас взяли за шкирку. между тем, работники Менатепа - в руководстве аппарата президента России. Сюр чистейшей воды! Я сейчас бы "Истинную власть" полностью переписал бюы в сюрреалистическом духе. Ибо сюр позволяет относиться ко всей этой вакханалии иронично. У Горина Мюнхгаузен сказал: "Слигком серьезнео мыживем!" Я бы добавил: "А потому и не живем вовсе". А жить надо успеть. Мало времени осталось. В россии сейчас зима, например, красота в лесу! Здесь - слякоть и леса какие-то затрапезные. И поспорить можно только по интернету. Валерий

269855  2006-11-17 22:34:57
Липунову от Куклина
- Здравствуйте, Владимир Михайлович. А что за фильм создал Коэн о казахах? Я, признаться, в неведении. Но если он американец, то и не удивительно. Просмотрите их нелепого "Тараса Бульбу". Хотя "Прощай, Гульсары" когда-то они сняли хорошо. Пейзажи, раскадровка, музыка... Психологию не всегда учяснили для себя. А в целом хорошо. О казахах вообще нельзя неказахам снимать, особенно русским. Настоящего казаха вообще-то описал как следует один человек - Абай Кунанбаев в "Словах назидания". но попробуйте показать казахов именно такими - станете им истинным врагом. А если в обеих столицах Казахстана фильм понравился, то Коган джействительно создал дрянь. Если же фильм крутят на простынях в степи либо покупают в селахдля простора на теликах, то ошибаемся мы с вами. Валерий

269856  2006-11-17 22:56:04
Черемша - Куклину и ВМ
- Наконец то я все понял. Валерия Куклина отправят на кичу потому что в Берлине состоялся съезд нацистов. И еще тут присоседился гражданин Израиля, который все замутил и о котором Куклин сказал правду. Но при чем здесь турок, который до 11 сентября дружил с арабами, которые взорвали башни? Хотя малолетний турченок, резавший немцев (более 60 человек) и оббиравший их, должен в некоторой степени пролить бальзам на истерзанную плоть Владимира Михайловича. Тем более, что его оправдают. Теперь исключительно к ВМ. Владимир Михайлович, несколько раз перечитал ваши тексты за ╧╧269848 и 269847 и мало что понял. То есть совершенно ничего не понял, ибо вы в кругу прочего даете Валерию Васильевичу советы как ему себя вести на германском суде. Но суд то, коли он в Маобит собрался и даже сумочку упоковал, уже позади. Он же уже писал и про зубную щетку и про то, что читать ему там не дозволят. Теперь что касается определения национальности человека. Любого. Эта процедура, смею вам сообщить, достаточно прозаичная и даже обычная. По крайней мере в странах Западной Европы и в Северной Америке. Вы сдаете кровь в одном из научно-исследовательских институтов (да, да, не удивляйтесь, именно кровь и именно в НИИ) и простите узнать кем предположительно были ваши предки. То есть из каких регионов мира они происходят. И вам, исследовав вашу кровь, говорят, что в ней, допустим, 20% польской крови, 30% - русской, 40% - еврейской и 10% - китайской. Ну а уж кем вы, батенька, себя считаете не говорят. Это исключительно ваше личное дело. Можете, например, считать себя эфиопом. Или этрусском. А почему нет? Я, уважаемый Владимир Михайлович, не шучу. Ни сколечки. Определить состав крови любого "гомесапианса" не представляет сегодня никаких проблем. И об этом, уверяю вас, знают очень многие. Если у вас есть друзья-приятели, дети которых учатся на медицинских факультетах в США или в ЗЕ, обратитесь к ним и получите четкую, а гланое подробную информацию. Стоит, кстати, данная процедура сравнительно немного, но вот сколько конкретно сказать затрудняюсь. И напоследок еще раз обращаюсь с просьбой как то конкретизировать так и непонятые мною ваши тексты. Интересно все таки, что вы этим хотели сказать?

269858  2006-11-17 23:42:58
ВМ
- Валерий Васильевич!

Читайте,например здесь.

Фильм запрещен для показа в России. Лента.Ру - либеральная легкомысленная тусовка. По названию фильма, найдете полную информацию.

269859  2006-11-17 23:26:00
ВМ /avtori/lipunov.html
- Господин Черемша!

Вы своим примером только льете воду на мою точку зрения. Человек не может быть на 30 процентов живым, а на 70 мертвым. Кроме того, даже если бы анализ крови показал бы 100 процентов, я бы, как естествоиспытатель спросил, а чего 100 процентов? Вы что имеете анализ крови, древних шумер? или царя Соломона? Или Чингизхана? Понимате, есть такая болезнь ОРЗ. Приходит врач, берет анализы и говорит - ОРЗ.

Спросите у своих знакомых медиков, что такое ОРЗ? Кстати, недавно отменили этот диагноз.

Но это все частности. Потому что вероятностное определение делает это понятие неопредляемым. А с точки зрения квантовой механики 100 процентной гарантии получить в принципе невозможно.

Чтобы привлекать науку, нужно четко понимать, что есть фундаментальная наука - физика (натурфилософия), а есть мнемонические правила, более или менее выполняющиеся (экономика, медицина, метеоведение, история).

Я не призываю сей час переубедить человечество. Просто надо понимать истинную цену словам.

Конечно нация - вещь чисто гуманитраная, и следовательно плохо определенная.

Абсолютное знание - удел религии. Но религия - если это не лжерелигия - не признает наций ("Нет ни Элина ни Иудея").

269860  2006-11-17 23:49:02
ВМ
- Кстати, чем менее фундаментальной является наука, тем она самоувернней. Например, с 1925 года физики согласились,что нельзя точно определить координаты и скорости тел. То есть есть принципиально недостижимая информация. А попробуйте поспорить с Фоменко насчет древней истории. У него все определено.

269862  2006-11-18 02:48:55
Черемша - ВМ
- Владимир Михайлович, прочел ваш ответ с пояснениями и понял - вы не просто физик, вы, батенька, дремучий физик. А так как я обожаю дремучих, то мы теперь с вами будем систематически дружить и регулярно переписываться. Короче, до связи.

269864  2006-11-18 11:41:13
Липунову от Куклина
- Спасибо за сноску.Теперь вспомнил, что читал в сайтах казахстанской оппозиции об этом комике. делает бабки мужик на деньги вывезшего за границы деньги бывшего казахстанского премьера, возглавившего оппозицию Назарбаеву. Беда в том, что казахстанские власти относятся к нему слишком серьезно и потому вооюбт с ним тупыми полицейскими методами. а против смеха есть одно оружие - смех. Теперь вот догадались, наконец, создать свое антишоу. А оно - опять пиар этому английскому прохиндею. Но придумать что-то более серьезное нельзя в Казахстане. там всем этим занимается как раз то, что называется коррупцией. Для борьбы с Коэном надо рпаботать над его текстами целой группе аналитиков, каковая работает на Коэна в СиЭнЭн, ибо там более всего боятся вступления в Евросоюз государства, имеющего столь стремтельный промышленный рост и столь активно уничтожающий безработицу, как Казахстан. Откуда возьмет Назарбаев аналитиков хороших, если оных разобрали родственники впо своим сусекам? Проще сказать: собака лает - ветер относит. Хотя, если быть откровенным, доля истины в критики англичанином политики Назарбаева есть. Хоть и крохотная, нор задевает казахстанские власти, привыкшие к тому, что само положение их в обществе обеспеячивает им почтение и уважение со стороны соплеменников. Кстати, в Казахстане имеется множество сайтов, которые куда критичней пишут о самом президенте республики и о проводжимой им политике. то есть вся эта возня с Коэном является, по сути, оплаченной ьбританцами пиар-компанией для комика. если кто желает, могу дать координаты, например, независимого комитета по защите прав человека в Казахстане, и других. С уважением, Валерий Куклин

269868  2006-11-18 18:53:05
HH
- Куклину - бред продолжается. Ремарк никогда не был евреем. Как и Томас Манн. Господи, где вы учились, господа, и чему?

269870  2006-11-18 22:39:19
Валерий Куклин
- Вдова Ремарка утверждает обратное. И чем вам не нравится еврейское происхождение Эриха-Марии? Разве от этого его произведения стали хуже? мЕНЯ В СВОЕ ВРЕМЯ ПОКОРИЛИ ЕГО "тРИ ТОВАРИЩА", книга, кстати, весьма откровенно иудейская. И отчего вам наплевать на Фейхтвангера? Он-то был писатель-антифашист убежденный, написал два замечательных романа о том, как работали нацисты с немецкими писателями, делая их послушными орудиями своего режима и пропагандистами своей идеологии. Что касается семейства Маннов, то ряд иудейских теологов их почитает людьми с еврейской кровью,включает в список выдающихся немецких евреев. Коли они врут - спорьте с еврейскими попами. А мне все Манны нравятся независимо от того, были они иудеями или вдруг выкрестами. Иудей Гейне оказался замечательным немецким поэтом, а Гитлер его не любил. Все перечисленные писатели над темой подобного спора изрядно бы попотешались. Когда хотите что-то сказать,некий с абривиатурообразной кличкой, справьтесь у людей сведующих в теме разговора. Вы, как я думаю, школьный учитель, раз столь уверенно утверждаете, что имеете на все готовые ответы. А сомневаться и искать информацию гораздо интереснее, поверьте мне. Валерий КУКЛИН

269871  2006-11-18 22:41:15
Валерий Куклин
- Липунову от Куклина

Здравствуйте. Владимир Михайлович.

Большое спасибо за добрые и сочувственные слова в мой адрес, но не так страшен черт, как его малюют, утверждали наши предки. В худшем случае, тутошние вертухаи могут лишь убить меня. А вот то, что на здешней кичи нельзя будет читать, - это худо по-настоящему. Хотя и в этом случае много положительного, ранее бывшего недоступным мне, а также подавляющему числу пишущих по-русски. Какой простор для наблюдений над человеческими типами и характерами чужеземной цивилизации! В качестве кого?! В качестве русского писателя, преследуемого израильским миллионером на территории Германии. В какой момент? В прошлую пятницу открылся съезд Национал-демократической партии в Берлине и одновременно пришло ко мне напоминание о том, что я просто обязан не забыть зубную щетку и зубную пасту в день, когда мне следует отправиться в тюрьму. Элемент для сюрреалистического романа, не правда ли? Представьте, что правосудие полтора года тянуло с моей посадкой, чтобы приурочить оную к столь великому празднику для всей берлинской полиции, которую в период проведения международных футбольных игр этого года ╚обули╩ общегосударственные и городские власти на десятки миллионов евро, прикарманив полагающиеся охранникам правопорядка премии, а также месяц назад решивших отказать полицейским в целом списке финансовых льгот, которыми пользовались полицейские, как государственные люди, начиная с 1947 года. Опять сюр, не правда ли? Не выдуманные, а происходящий фактически. Это же более интересно, чем чтение всей этой череды дебильных историй о Сталине, порожденной фантазиями порой самыми примитивными. Это заставляет не удивляться тому, что, согласно статистике, около семидесяти процентов берлинских полицейских относится к идеям национал-0социализма и Гитлеру сочувственно. И обратите внимание на то, что лучшим другом германского канцлера (у Гитлера должность имела то же название) Коля был главный пахан воровской республики Россия Ельцин, лучшей подругой бывшего чекиста Путина стала бывшая комсомольская богиня ГДР Меркель, оба ставленники вышеназванных паханов. Сюр и на этом уровне. То бишь у меня появляется уникальная возможность увидеть современную государственно-политическую систему Германии изнутри, в той ее сокровенной части, куда редко допускаются даже немецкие писатели. Быть преследуемым по политическим причинам не было позором даже в России, а уж в Германии я в мгновение ока окружающими меня германскими немцами-антифашистами стал признан героем. У меня нет такого количества книг на немецком языке, сколько уже сегодня требуют у меня почитать все появляющиеся и появляющиеся немецкие поклонники. Ибо идет сюреалистическая война Израиля против арабских стран, уносящая в течение полугода меньше жизней, чем приличная авиакатастрофа, но требующая модернизации ближневосточных стран за счет западноевропейских и российских налогоплательщиков на миллиарднодолларовые суммы. А если меня в немецкой тюряге еще и убьют? Или даже просто смажет кто-то по моему лицу Могу оказаться первым в истории национальным героем-германцем русского происхождения. Новый элемент сюра. Главный разведчик ГДР Маркус Вольф должен был умереть, чтобы фашистам ФРГ правительство Меркель дозволило отпраздновать шабаш накануне похорон и именно в Берлине. Подобных деталей и странных стечений обстоятельств уже сейчас достаточно для написания хорошего антифашистского романа. Великие немецкие писатели еврейского происхождения Лион Фейхтвангер и Эри-Мария Ремарк просто не оказались в застенках гестапо в определенный исторический момент, а потому не имели материала для написания подобных произведений в середине 1930-х годов, когда подобные темы были особо актуальными. Мне же удача сама лезет в руки сама. Так что после ваших сочувствий, Владимир Михайлович, надеюсь получить от вас и поздравления в связи с ожидаемыми репрессиями. И пожелания не только написать антифашистский роман о современной Германии, но и сделать его достойным памяти сожженных в Освенциме Эрнста Тельмана, Януша Корчака и еще четырех миллионов неарийцев, повешенного в Праге Юлиуса Фучика, убитых в ожидающем меня Моабите русского генерала Карбышева и татарского поэта Мусы Джалиля. Достойная компания, согласитесь, Владимир Михайлович.

Теперь вдобавок по сугубо практическому вопросу В мое отсутствие вам сын мой будет посылать те материалы, которые я сейчас подготавливаю для публикации на РП:, короткий рассказ о мальчике ╚Листья╩ и роман ╚Прошение о помиловании╩, которым следовало бы заменить ╚Великую смуту╩ в рубрике ╚Роман с продолжением╩. Последнее решение для меня вынуждено. Дело в том, что мой литературный агент обнаружил не только пиратские издания ряда моих книг, но и бесчисленные цитирования, совершенные с коммерческой целью, но утаиваемые от автора. ╚Великая смута╩, по его мнению, как произведение высокопатриотичное, может претендовать на Государственную премию России, если в России все-таки найдется хоть один умный и честный издатель, а потому, заявляет он вместе с представителем госслужбы по защите прав германских писателей, мне следовало бы прекратить публикацию ╚Великой смуты╩ в интернете уже после четвертого тома, то есть они утверждают, что надо продолжить оную публикацию у вас только после выхода пятого и так далее томов в бумажном виде. Что касается ╚Прошения о помиловании╩, то оный роман имеет своеобразную историю в виде двадцатитрехлетнего ареста КГБ СССР с запретом издавать и читать оный. Роман хорошо известен в издательских кругах планеты, с 2003 года дважды издавался, все права на него принадлежат опять мне, а публикация его именно в тот момент, когда я вновь оказываюсь на кичи, теперь уже согласно гуманных и демократических законов, будет весьма актуальной.

Надеюсь, что не очень отвлек вас от дел. Еще раз спасибо вам за моральную поддержку, на которую оказались на всем ДК способны только вы и еще два человека. Им с уже сказал свое спасибо. Отдельное. До следующей нашей виртуальной встречи.

Валерий Куклин

269872  2006-11-18 22:44:13
- Ай, да Черемша! Ай, да молодец! Был бы рядом, расцеловал бы заразу! Такая тема! А я было ее упустил. А ведь, благодаря вам, любезный друг, вспомнил! Эту тюлю про определение национальной принадлежности по крови я читал в подборках старых журналов (кажется, ╚31 день╩). Авторами антифашистских фельетонов в 1930-х были Валентин Петрович Катаев, Илья Эренбург и Михаил Кольцов. Что-то, кажется, и Мариэтта Шагинян накатала на эту тему. Теперь даже вашего разрешения не требуется на использование идеи существования этого ноу-хау в литературном произведении. Но для полной ясности (в каждой самой сумасбродной идее существует если не рациональное зерно, то присутствуют его пропагандисты), прошу вашего разрешения обратиться в биохимические лаборатории клиник Шаритэ и Бух, находящиеся в Берлине и являющиеся признанными мировыми лидерами в области изучения человеческих запчастей на биохимическом и молекулярно-генетическом уровне. Заодно предлагаю обратиться к специалисту в этой области российскому, выступающему на ДК под псевдонимом Кань. Он работает в одном из двух находящихся на реке Ока наукоградах и является довольно значительным специалистом в области изучения геномов, в том числе и человеческих. Было бы всем нам интересно прослушать комментарии профессионалов вашему заявлению и объяснения, касаемые причин отторжения привитых органов при трансплантации. Согласно вашей теории, получается, что печень араба не может быть привита к печени истинного иудея, а Бушу нельзя пересадить зоб Каедолизы Райс. Для меня ваше фантастическое сообщение всего лишь подсказанный ход для одной из сюжетных линий ранее названного сюрреалистического романа о сегодняшней Германии, а для них биохимиков и генетиков престиж профессии.

Если все-таки такого рода расистские лаборатории по национальной диагностике крови действительно существуют в Германии, не окажете ли любезность сообщить адреса. Я их передам общественной организации ╚Антифа╩, которые тогда непременно выделят средства на проверку качества крови хотя бы моей. Хотя уверен, что для того, чтобы разоблачить шарлатанов-расистов, антифашисты сами пойдут на сдачу крови. Со мной провести проверку легче. Я могу прокосить при заполнении анкет тамошних и выдать себя за глухонемого, но урожденного берлинца. Уверен, что буду, как минимум, шестидесятишестипроцентным арийцем в этом случае, ибо идеальный бюргер это слепоглухонемой бюргер. Дело в том, что в силу ряда причин мне удалось проследить свою родословную по отцовой и материнской линиям до 17 века, потому могу с уверенностью сказать, что ╚если кто и влез ко мне, то и тот татарин╩, а в остальном я славянин, да и морда моя (глянь на фото) чисто славянская. Но фото, мне думается, не заставят в этих лабораториях оставлять при пробирках. А также там не производят антропонометрических исследований черепов по методикам СС.

Мне вся эта идея с тестированием крови на национальную принадлежность кажется либо хитроумным ходом неонацистов, которые просто обязаны финансировать подобные исследования и использовать их хотя бы для того, чтобы с помощью подобных ╚анализов╩ отбирать в свои ряды ╚истинных арийцев╩ и удалять неугодных, но по той или иной причине сочувствующих им, либо ловким ходом герамнских аналогов нашим кооперативщикам времен перестройки, делавшим деньги не только на расхищениях, но и на элементарной человеческой глупости, в списке которых мысль о своей национальной исключительности стоит первой. Так что прошу вас подождать с научным комментарием вашему заявлению о наличии методов по определению национальности по крови. Пока писал, вспомнил, что есть у меня знакомый азербайджанец-берлинец, который являет собой внешне яркий тип арийца и говорит по-немецки безукоризненно. Дело в том, что у азербайджанцев, как и у болгар, немало лиц с голубыми глазами, светлыми кожей и волосами, хотя основной тип их, конечно, темноволосые и смуглые люди. Он с удовольствием поучаствует в этой комедии, мне думается. Он хороший человек.

Ваша информация крайне важна и в Израиле. По лености ли своей, по глупости ли, тамошние пастыри отбирают еврейских овец от иеговонеугодных козлищ с помощью комиссий, которые довольно долго и сурово допрашивают прибывающих со всего мира возвращенцев-аусзидлеров на землю обетованную. Там одним обрезанием не отделаешься, ведь и мусульмане имеют эту особенность, да и к женщинам там нет никакого снисхождения, а их и по такому признаку от ненастоящей еврейки не отличишь. Потому им бы предложенный вами метод анализа по крови пригодился особенно. Да и все правительства нынешнего СНГ с их лозунгами о национальной исключительности использовались бы в качестве права того или иного Саакашвили, например, на должность. Все-таки в Америке учился, черт знает, каких баб щупал в этом Вавилоне. Тема бездонная, обсуждать ее и обсуждать. Но уже, пожалуй, надоело. Еще раз спасибо. До свидания. Валерий Куклин

Пост скриптуум. Собрался уже отослать письмо это, как прочитал ответы людей уважаемых на РП. Они поразили меня тем, что все ученые люди тут же поверили вашей утке, возражая не по существу, а по частностям. Это говорит лишь о чрезмерном доверии русских людей к печатному слову. Вот вы сами попробовали проверить себя на кровные ваши составляющие? Они вас удовлетворили? Или вам неинтересно узнать, насколько вы немец на самом деле, хотя столь активно защищали русских немцев от покушений на страдания их предков?

269877  2006-11-19 04:16:40
- Уважаемый Валерий Васильевич, ну почему во всем чего вы не знаете или о чем впервые слышите, вы усматриваете происки неонацистов, иудейский заговор, мусульманский джихад и прочие злодейства? Ну можно по крови более-менее точно определить в каких регионах планеты проживали твои предки. И всё. И нет в этом никакой дьявольщины или зломыслия. Например, лично я знаю человека, который считал и считает себя немцем, но, как выяснилось, в результате этого анализа прцентов на 60 ирландец, а в остальном немец и украинец. Проведен этот анализ был в Гайдельберге по предложению приятеля его сына, учившегося там на медицинском факультете, в качестве лабораторной или еще какой то работы. Им (студентам) для опытов требовались волонтеры, у которых они брали кровь на подобное исследование. В ходе праздного разговора я узнал, что подобные исследования проводятся и в других городах Германии, в других странах, и что это хотя и не афишируемое, но вполне МИРНОЕ, а главное достаточно РУТИННОЕ занятие наукой. В данном случае медицинской. И нет в этом никакой, повторяю, дьявольщины или же очередного заговора неонаци в канун их очередного съезда, который будет проходить в Берлине или в Москве. Сам же я себе подобного анализа не проводил и проводить не собираюсь. Ни к чему он мне. Кстати, коли зашла об этом речь, то наверняка вы, уважаемый писатель, или ваши друзья-приятели, читали о том, что в иных лаботаториях планеты во всю и давно идут работы по созданию "чудо оружия", которое будет способно поражать исключительно представителей определнной рассы, а то и народа. Например, желтой, или арабов, или... Называется оно, если не ошибаюсь, генным оружием и относится к категории этнического, обладающего избирательным генетическим фактором. Поэтому, Валерий Васильевич, успокойтесь и соратников своих успокойте. Так ведь, мил-человек, недалеко и до мании. В данном случае преследования. Студентам медвузов, уверяю, нет никакого резона, а уж тем более желания, цедить из вас кровушку, чтоб затем передать пробирку с ней авторессе "Дедушки голодного". Хотя... Хотя написал это и подумал, а не стоит ли за всеми этими каверзами Шнайдер-Стремякова? Помните: "Предупрежден, значит вооружен!" Но это я уже не вам, это я Леониду Нетребо. Представляете, идет он поутру на автобусную остановку, а тут бац - Дедушка голодный с Антониной. С ног Леонида сшибли и, чтоб народ в заблуждение ввести, голосят: "Помогите, припадочный! Открытая форма ящура! Срочно требуется донорская кровь!" Народ, естественно, в рассыпную, а дедуле с Антониной только того и надо. Вывернули они Ленчику левую руку (ту что от сердца растет), горло коленом придавили и моментом шприц в вену вогнали. Народ на остановке, конечно, все видит, но приближаться опасается. Мало ли что? Мало ли кто? А злодеи, в смысле дедок с Антониной, тут же кровный анализ сварганили. Техника то у них шпионская, т. е. быстрая. И суют Нетребо прямо в самый его нос справку, заверенную главным санитарным врачем России господином Геннадием Онищенко: "Геноссе Нетребо является стопроцентным арийцем и родным братом Ганса Скорцени-Хмельницкого, который ежедневно будет пытать русско-татарского писателя Мусу Куклина в тюрьме Маобит, вынуждая прослушивать передачи блядской радиостанции "Мульти-культи". На тощак перед завтраком, перед полдником, вместо обеда и на ужин". Потом, значит, дедок с Антониной вскакивают, подхватывабт Нетребо и с криками: "Вы тут не стояли!", расталкивают народ, что на остановке и вскакивают в автобус. Леонид, который вообще то оказался Леопольдом Скорцени, орет водиле: "Сегодня под мостом, убили Гитлера молотком! На Берлин, козел, поворачивай! Без остановок!" И вот за окном уже проплывает средняя полоса России, Белоруссия, Польша... Здесь на заправке два карлика, очень напоминающие братьев Кочинских, попытались втюлить им паленую краковскую колбасу, сварганиную из мяса выдр, но узнав, что автобус угнан в России, и что вся группа направляется в Маобит к Мусе Куклину, моментально застыдились и скормили эту колбасу невесть откуда взявшемуся Аргоше. Тот задрыгал ногами и стал вроде как умирать, но не успел, так как из подлетевшей "Скорой помощи" выпрыгнул Эйснер в белом халате и с криком "Увезу тебя я в тундру" взял у Аргоши кровь. Естественно, на предмет выявления его предков по всем линиям и отправке поездом в район Сыктывкара, с целью подрыва оного и уничтожения Аргоши. Но, проведенный им экспресс-анализ выдал такое, что Эйснер, побелев лицом, и выпучив глаза, присев, прошептал: "Лев Давидович, так вы оказывается живы?!" "Жив, жив, Лаврентий!", - ответил ему Аргоша, и прищурившись поинтересовася: "Когда последний раз ты читал книгу Мухина "Убийство Сталина и Берии"? "Я вообще не читал", - потупился Эйснер. "То-то и видно", - усмехнулся Аргоша-Троцкий. "Срочно в Берлин! В Маобит! Нужно успеть взять кровь на анализ", - по-военному отчеканил он. "Неужели у Мусы Куклина?", - возник сбоку Леонид Нетребо. Но никто ему не ответил. А может и ответил, но он не услышал, так как вдруг налетел ветер сирокко, возникший в Африке и невесть каким образом достигший пригорода Варшавы. Стало сумрачно, даже темно и как то очень тревожно... Но, друзья, не отчаивайтесь, ведь Заседание, как говорил Великий Комбинатор, продолжается.

269878  2006-11-19 11:52:57
8 дней до Мабита
- Неизвестный недоброжелатель, отчего это вы (воспользуюсь любезным вам словом) все время лукавите? С первого же слова, ибо обращение ╚уважаемый╩ возлагает на вас ответственность продолжать речь в том же духе, а вовсе не в ерничающем, какое вы позволили себе, скрывая свое истинное лицо, которое расшифровывается мгновенно. Впрочем, если вам угодно оставаться инкогнито, я позволяю вам оставаться оным и далее. Вы слишком недавно появились на РП и ДК, потому не знаете, что Д. Хмельницкий, которого вы защищаете, действительно стоит во главе организации юных иудеев из числа детей выехавших их СССР беженцев от русского антисемитизма, которые организовались в так называемый ферайн, то есть общественное объединение, поставившего целью своей избавить землю Германии от могил советских солдат и уничтожить памятник ╚Алеша╩, установленный в Трептов парке тот самый: с воином, держащим девочку на руках и попирающим ногами порушенную свастику. Организация эта довольно активно агитирует в ряде районов Берлина, всегда в культурферайнах и гешефтах, принадлежащих континентальным беженцам от русских погромщиков, которым, по их твердому убеждению, помогали и вы с Ш-С, и дГ.

Передача на ╚Мульти-культи╩, пропагандирующая деятельность антирусского ферайна, борющегося с могилами воинов-освободителей, была выпущена в эфир 30 апреля 2004 года в русской программе и длилась более десяти минут без рекламы. В то время, как обычно передачи этой программы не превышают пяти-шести минут с рекламой. Обсуждение на ДК этого события не было оспорено присутствующим под здесь псевдонимом Д. Хмельницким, но вызвала неприятие одной из его покровительниц в лице Т. Калашниковой, пропустившей на одном из русскоговорящих сайтов статью Д. Хмельницкого, являющуюся панегириком деятельности нацистского преступника Отто Скорценни. Согласно сведений, полученных от специальной общественной комиссии по расследованию преступлений неонацистов Германии и их пособников ╚Рот Фронт╩ (г. Штуттгардт), руководитель названного отделения радиостанции является бывшим советским шпионом-перебежчиком, продолжающим сотрудничать с внешней разведкой Израиля.

Что касается сведений ваших о наличии исследований в мировой практике в области изобретения генетического оружия, то вы прочитали об оных в моем-таки романе ╚Истинная власть╩, который вам, как вы сказали, очень понравилсявам. Присутствующий на этом сайте биофизик с псевдонимом Кань высказал предположение, что эту и подобную ей информацию ╚слили╩ мне спецслужбы России. Это не так. Один из участников данных исследований был моим другом. Он-то и ╚слил╩ мне эту информацию уже во время перестройки, оказавшись без работы и незадолго до смерти. После чего косвенные подтверждения мною были получены в мировой прессе. Если бы вы внимательно читали текст романа ╚Истинная власть╩, то обратили бы внимание на то, что речь идет об аппарате Гольджи в клетке, который действительно является единственным отличительным признаком во всех человеческих запчастях на уровне всего лишь составляющих животной клетки. Анализ же крови на предмет национальной (не расовой, обратите внимание) принадлежности мог бы быть коренным революционным шагом в разрешении миллионов противоречий, существующих в мире, но НЕ ОРУЖИЕМ. Если бы можно было путем введения крови папуаса в вену уничтожить австралийца, то целый континент бы уже давно вымер. Потому получается, что ваш конраргумент представляет собой всего лишь иллюстрацию к поговорке ╚В огороде бузина, а в Киеве дядька╩. Я уж писал как-то на ДК, что почти до шести лет не знал русского языка, но говорил по-монгольски и по-тувински. Я почитал в те годы себя азиатом и смотрел на впервые увиденных мною в пять лет русских сверстников с подозрением. Если бы студенты Гейдельбергского университета взяли бы у меня кровь в пять лет, я бы им был признан прямым потомком Чингиз-хана, не меньше. Вашего друга-русского немца они определили в большей части шотландцем, ибо признали его едва заметный русский акцент таковым. Возникает вопрос: счет они вашему другу выписали? Представили документ на гербовой бумаге с указанием выплаты гонорара за список работ, с мерверштойером и сообщением о том, на основании каких юридических документов существует лаборатория, берущая с граждан ФРГ деньги для использование их крови в экспериментальных целях? При заполнении ежегодной декларации о доходах и расходах ваш друг включил указанную сумму в этот документ, чтобы по истечении мая-июня получить эти деньги назад уже от государства, как расход гражданина на нужды развития германской науки? Именно при наличии подобны (и еще некоторых) документов свидетельство о том, что ваш друг не русский немец, а русский шотландец, а потому не может быть гражданином Германии в качестве позднего переселенца, может оказаться действительным. К тому же, в письме Черемши, как мне помнится, говорилось не о студенческих шалостях и остроумных решениях ими финансовых вопросов (кстати, Гейдельбергский университет славился остроумными наукообразными провокациями еще в легендарные времена учебы в нем Гамлета, принца датского, традиции, как видно, не умирают), а о том, что мировой наукой подобного рода тесты признаны достоверными и имеющими право на использование оных как в мирных, так и в военных целях. Вы использовали в военных целях лишь дым пока, студенческую авантюру, позволившую ребятам выпить пива и посмеяться над неудавшимся арийцем. Я поздравляю их.

Но все-таки решил я на следующей неделе смотаться в Гейдельберг. Тамошние медицинский и антропологический факультеты мне знакомы, есть и профессора, с которыми мне довелось беседовать на одной из встреч в Доме свободы в Берлине. Да и расстояния в крохотной Германии таковы, что поездка мне обойдется на дорогу в 30-40 евро всего, да на прожитье истрачу столько же в день. Рискну сотенкой-полутора, сдам кровь свою и кровь азербайджанца весельчакам-студентам. Уж друг-то мой знает свой род основательно, до самого Адама. Если студенты обвинят какую-либо из его прабабушек в блуде и в наличии в его чистейшей высокогорной кавказской крови хотя бы одного процента крови европеида, с Гейдельбергским университетом вести беседу весь род его, известный, как он говорит, своими свирепыми подвигами еще во времена Александра Двурогого. Выеду о вторник (в понедельник сдам кровь в лаборатории берлинских клиник), а вернусь в пятницу-субботу. К понедельнику с тюрьму успею. По выходу на Свободу съезжу за результатами анализов. Тогда и сообщу вам их. Спасибо за адрес и за предстоящее приключение. Валерий Куклин

269879  2006-11-19 12:12:06
НН
- Куклину дело не в том, что люблю я или не люблю евреев или школьный во всем уверенный учитель, а в том, как Вы, г. писатель, по-панобратски обращаетесь с фактами и если они к Вашей кочке не липнут, то переходите на оскорбления. Об этом я Вам уже говорил по поводу ╚Шахматной новеллы╩ Цвейга, из которой Вы сделали ╚Королевский гамбит╩. Смута у Вас в голове. Ремарк 17-летним ушел на войну из католической школы, книги его жгли как антифашистские, а не как еврейские. И бежал он из Германии не как еврей, а ка немец-антифашист. И сестру казнили. В Оснабрюке есть музей, сходите. Есть энциклопедия Брокхауз и литературные на всех языках, есть романы Ремарка ╚Триумфальная арка╩, ╚Черный обелиск╩, ╚Тени в раю╩, откуда умный читатель может больше почерпнуть, чем у тех, у которых все гении должны быть евреями, а если нет, то сделаем их, а дурочки поверят. Богатенький Фейхвангер в Америке, помогавший всем беженцам, даже не принял Ремарка, потому что он немец и начхать ему было, что Ремарк антифашист. А у Томаса Манна жена была еврейка дочка мюнхенского банкира и поэтому его сын-гомосек (тоже писатель) в зависимости от любовника называл себя то евреем, то немцем. В Любеке (Буденброки) тоже можно поинтересоваться, да и читать надо побольше, не только иудейскую литературу. Или в тюряге не дают сюрреалисту почитать? Для меня важно, хорош или плох писатель, объективен, здоров, добр или нет, не обращается ли вольно с фактами, а еврей или русский не играет роли. Есть повсюду хорошие люди, некоторые получше Вас объективней, добрей и талантливей. А ╚НН╩ я подписываюсь, потому что разводите Вы какую-то нездоровую, несерьезную смутную бодягу, брызжете слюнкой, заразить можете. Вот уличил Вас в незнании и неправде, Вы и оскорблять... А так - честь имею. Школьный учитель.

269887  2006-11-19 18:00:49
НН-ой от Куклина
- С музеями надо обращаться осторожно, мадам. Я просто случайно оказался знакомым одной берлинки, много лет бывшей подругой вдове Ремарка и бывавшей у нее в гостях в Швейцарии много раз. Пока была жива вдова, я даже участвовал в переговорах с нею по весьма интересному поводу. Но дело в том, что есть у иудеев одно свойство физического характера, о котором знают жены, но не музейные работники. По-видимому, об этой маленькой детали знали и иудейские попы, когда включали и Ремарка в свой пантеон. Список же известных вам произведений Ремарка я смогу и продолжить, а также припомнить наизусть одну замечательную фразу из "На западном фронте без перемен": "В легендах червей мы останемся добрыми Богами изобилия". Фейхтвангера не стоит ругать за то, что тот не оказал милость или кому-то не помог. В конце концов, вы-то мне в этой даже микробуче пустяковой не хотите помочь, почему он должен был помогать сотням и тысячам беглецов от Гитлера? Да и просил ли о том его Ремарк на самом деле? Он и сам в то время был писателем мировой величины,переведенным на десятки иноязыков. Насчет миллионов у Фейхтвангера я сомневаюсь, но я бы ему их дал хотя бы за "Лису и виноград". За "Лженерона", за "Ервея Зюса". Да и антигитлеровские книги свои он писал, находясь в Германии. Гомиком был Клаус Манн или нет, не знаю. Если так, то в Германии бы его сегодняшней признали национальной гордостью, ибо перерастия на днях узаконена благодаря давлению именно Германии даже на территории всего Евросоюза. Но мне эта информация неприятна. А вот роман "Мефисто" (иной русский перевод "Мефистофель" - изд.Худ лит. - 1977 г) кажется настолько мужественным и сильным, что я понимаю, почему он так нелюбим в современной Германской школе, например. Вы зря гневаетесь на Маннов. Я уверен, что сами вы в том музее не были, всю информацию. почерпнули из газет русскоязычных в Германии. Если бы вы там были и вас действительно интересовал этот вопрос, вы бы побеседовали с тамошними научными сотрудниками, с хранителями экспозиций, узнали больше, чем написано в желтой прессе. Вас рассердило, что я назвал Ремарка немецким евреем? Но вы-то признаете себя русской немкой. Эти кентаврообразные определения ничего не решают. Но я сразу обратил ваше внимание, что беру эту информацию о кентаврообразности писательской крови из книг, изданных иудеями для доказательства ими их избранности, вы же признаете себя слегка измененным ему аналогом, защищая выдуманный персонаж анекдота. Для закрепления за вами права защищать чистокровное арийство Ремарка вы можете вместе со мной сдать кровь свою на анализ в Гейдельбергский университет. А вдруг как окажусь я стопроцентным арийцем по их раскладу, а вы - эфиопкой, как Пушкин. Вас это обрадует или огорчит? Мое право не признавать Ремарка чистокровным немцем после этого вы признаете? Но шутки в сторону. К теме нашей дискусии относится вами обнародованный факт того, что в молодости Ремарк был убежденным идиотом, рвавшимся убивать иноверцев и инородцев на фронтах Первой мировой. Французы заставили его поумнеть основательно,не правда ли? Понимание этого факта куда важнее религиозной принадлежности писателя. Ибо и в те времена слова нация в Германии не было, да ислово еврей было уже нархаизмом, который не знает современная молодежь. Было важно вероисповедание и то, какой конфессии платил человек десятину. Так вот, предки Ремарка платили десятину в синагогу. Мне думается, именно из-за желания доказать свою истинную немецкость глупый молодой человек рванул на фронт в семнадцать лет. Большое счастье для нас всех, что остался жив. Вот любимейший мой немецкий художник того периода Франц Марк, тоже, кстати, немецкий еврей, погиб героически в 1919 году на Западном фронте, став там "легендой для червей" и фигурой практически неизвестной русским немцам. Еще у Ремарка был другом скончавшийся всего лет пятнадцать как великий немецкий художник-антифашист Карл Магритц (работы его имеет даже Лувр). Я был знаком с его вдовой. Она говорила, что Карл называл Ремарка евреем, что в устах его слово это звучало высочайшей похвалой. Карл этот знаменит в истории Германии тем, что в период фашизма резал линогравюры антигитлеровские и, отпечатав с них развешивал по ночам по Дрездену. С 1933 года по 1945 за голову этого таинственного художника Гитлер лично обещал заплатить от 100000 до 1000000 рейсмарок. О факте этом знают все историки немецкого искусства 20 века по всему миру. Если вам посчастливилось попастьв Берлин, то советую вам общаться с живущими здесь замечательными людьми из числа местных немцев или, если выдействительно читаете хорошие книги, со мной, у меня приличная библиотека, а не с... Замнем для ясности. Кстати, последнее... Если бы вы имели возможность перелистать подписку журнала "Литературная учеба" за 1934 год, то вы бы там обнаружили, что Ремарка называют "современным германско-еврейским писателем" в сапмых восторженных тонах. Журнал тот пропал во время войны в качестве самостоятельного издания, возродился лишь в середине 1970-х по инициативе ЦК КПСС совсем другим, но, я надеюсь, у бывшего его главного редактора Михайлова есть подшивка предшественника им возрожденного детища М. Горького. Нгапишите ему, он ответит. А потом покажите в музее, попросите дать ответпо интересующему вас вопросу. Только,пожалуйста, задайте его корректно, вот так: почему существуют в мировой практике две версии национальной принадлежности великого немецкоязычного писателя Ремарка? Иначе вас не поймут.

269892  2006-11-19 20:31:45
HH
- Куклину Хлестаковщиной от Вас несет, уважаемый Валерий. А с вдовой Александра .Сергеевича Натальей... или с ним самим с АС, или... с ооо с Его Вел. Вы не были знакомы? И почему это все Ваши знакомые (самими утверждаете) еврейского происхождения? Простите, к слову, примите, как реплику, не в обиду будь сказано. И также к слову, я ничего против евреев, русских,немцев и прочих не имею, а то с Вашим то умением из мухи слона.... И еще раз к слову, нищий поначалу в Америке Ремарк стал при деньгах только, когда связался с Голливудом. А вот Томас Манн принял Ремарка (не Фейхвангер), помог начать... По делу - старые газеты приводите как довод, талмуды еврейские, вдовушек, ЦК КПСС... на потеху миру. Психология и логика шестиклассника... при талантливом словоблудии. Встретил я недавно одного, он гордо представился - писатель. Что написал, спрашиваю. Я автор восьми романов, отвечает. Где опубликованы то, спрашиваю, а он пока нет, не опубликованы еще, но скоро опубликуют, сам Куклин рекомендовал. Все восемь, спрашиваю, рекомендовал? А сам-то этот Куклин-то много опубликовал, спрашиваю, читали его. Не знаю, говорит, но большой писатель, все говорят, с мировым именем, такой же, как я буду... Неужели Вы, Валерий, не поняли, что я не о том, еврей или нет Ремарк, хотя известно нет!, а о том, что Вы слишком вольно оперируете фактами... Не гоже, если Вы серьезный человек. И не злобствуйте слишком в чужой адрес... Тем не менее, желаю успехов и с приветом к Вам и пожеланиями школьный учитель.

269893  2006-11-19 20:47:56
- Уважаемый ВМ, с чего, как говорится, начали, на том и закончим . Это только золушки могут по ночам зерна от плевел отделять , у меня на это терпежу не хватает :))Послушала еще раз романсы Андрея Журкина - хорошо человек поет, душевно . Пьянство, конечно, зло большое , бороться с этим надо всенепременно . Только Вам-то не все ли равно ?

269894  2006-11-19 20:54:15
- Да и еще, Вы уж извините дуру старую, собачка-то у подъезда была ваша что ли или у меня уже совсем в глазах двоится ?

269904  2006-11-20 12:04:33
НН-у от Куклина
- Обнаружил в Интрнете интереснейший диалог о Ремарке:

- А дело в том, что Ремарк, судя по фамилии, этнический француз

- Хм, это учитывая тот факт, что "Ремарк" - псевдоним. Прочитанное наоборот "Крамер"???

- Если и правда псевдоним, то извините, просто по-немецки в книге написано Remarque - явно французское написание,

- Я упоминал национальность Ремарка, никоим образом не помышляя о гитлере или еще ком нибудь. Фашизма тут уж точно никакого нет.Просто, что бы кто ни говорил, национальный менталитет имеет влияние на людей. И немцы в большинстве своем не склонны к лирике (и т.д.), скорее к скрупулезной научной работе (и т. д.)Все же совсем забывать о национальностях не стоит - дас ист майн майнунг. И еще. Я тут узнал, что версия о Крамере - только догадка. Так что вполне возможно, он француз)))

- Нашла у себя статью о Ремарке, в ней написано - правда о псевдонимах, и не-псевдонимах: Статья о причинах, которые заставили Ремарка подписывать свои произведения псевдонимом. Читая вперед и назад сочетание имен Крамер-Ремарк, нетрудно заметить, что они зеркально отражают друг друга. С этим всегда была связана путаница, которая даже была одно время опасной для жизни знаменитого немецкого писателя Настоящее имя писателя, то, что дано при рождении Эрих Пауль Ремарк или, в латинском написании, - Erich Paul Remark. Между тем, нам всем известен писатель Erich Maria Remarque. С чем же связано это различие в написании имен и при чем же здесь фамилия Крамера? Сначала Ремарк изменил свое второе имя. Его мать Анна Мария, в которой он души не чаял, умерла в сентябре 1917-го. Ремарку - он лежал в госпитале после тяжелого ранения на войне - с трудом удалось приехать на похороны. Он горевал много лет, а потом в память о матери сменил свое имя и стал называться Эрих Мария. Дело в том, что предки Ремарка по отцовской линии бежали в Германию от Французской революции, поэтому фамилия когда-то действительно писалась на французский манер: Remarque. Однако и у деда, и у отца будущего писателя фамилия была уже онемеченной: Remark (Примечание Куклина: знакомы вам аналоги в русской истории с обрусением немецкозвучащих еврейских фамилий? И понимаете теперь, почему и в России, и в Германии зовут евреев в народе французами?) Уже после выхода романа ╚На западном фронте без перемен╩, прославившего его, Ремарк, не поверив в свой успех, попытается одно из следующих произведений подписать фамилией, вывернутой наизнанку КрамерПацифизм книги не пришелся по вкусу германским властям. Писателя обвиняли и в том, что он написал роман по заказу Антанты, и что он украл рукопись у убитого товарища. Его называли предателем родины, плейбоем, дешевой знаменитостью, а уже набиравший силу Гитлер объявил писателя французским евреем Крамером(Вот вам и объяснение, почему представители иудейской общины Германии так быстро признали его своим после победы над фашизмом с подачи Гитлера, можно сказать, ибо о том, что таковым его считали в 1934 году в СССР, они не знали) В январе 1933 года, накануне прихода Гитлера к власти, друг Ремарка передал ему в берлинском баре записку: "Немедленно уезжай из города". (Какие связи в высшем эшелоне власти у нищего Ремарка!!!) Ремарк сел в машину и, в чем был, укатил в Швейцарию. В мае нацисты предали роман "На Западном фронте без перемен" публичному сожжению "за литературное предательство солдат Первой мировой войны", а его автора вскоре лишили немецкого гражданства"

Добавлю от себя предки Ремарка cбежали, возможно, и не от революции в Париже в Германию, а несколько раньше после преследований их предков-иудеев в Испании они ушли во Францию, а потом после преследований тех же ломбардцев и кальвинистов кардиналом Ришелье перебрались в обезлюдевшую после Тридцатилетней войны Германию, как это сделали многие тысячи прочих франкоязычных семей различного вероисповедания, создавших на пустых землях новогерманскую нацию. Ибо полтораста лет спустя, в конце 18 века так просто из Франции беженцев в германские княжества и прочие микрогосударства не принимали. Из переполненных них тысячи голодных семей сами выезжали на свободные земли Малороссии и южного Поволжья. В Тюрингии, к примеру, всякий прибывший иноземец в 18 веке, чтобы стать подданным короля, должен был не только купить большой участок земли, построить на нем дом, но и заплатить налог, равнозначный стоимости покупки и постройки. Потому обожавшие Гетте аристократы-французы, главные представители беженцев из революционной Франции, так и не прижились в Германии. Голодранцев, даже именитых, здесь не любили никогда. Потому участник вышепроцитированной дискуссии, мне кажется, просто заблуждается о времени появления в Германии предков Ремарка.

Я хочу выразить вам, НН, свою благодарность за то, что вы вынудили меня заняться этими любопытными поисками и прошу вас не обижаться на то, что назвал школьным учителем. Это звание в моих глазах все-таки почетное. Я сам два с половиной года учительствовал, время это осталось в моей памяти светлым. Но отношение к советским учителям у меня не всегда хорошее. Я знавал людей, которые зарабатывали на написании курсовых и дипломов для тех, кто учил в это время детей честности и справедливости без дипломов, то есть учился в пединститутах заочно. Этих прохвостов, в основном почему-то спецов по русскому языку и литературе, были тысячи. Будучи после первого развода человеком свободным, я встречался с некоторыми из этих дам, потому знаю основательно уровень их профессиональной подготовки и чудовищной величины самомнение, скрещенное с удивительным невежеством. Все они, например, признавались, что не смогли осилить и первых десяти страниц моего любимого ╚Дон Кихота╩, но с яростью фанатов ╚Спартака╩ защищали позиции и положения прочитанных ими методичек Минобразования о Шекспире, например, либо о ╚Фаусте╩ Гетте. По поводу последнего. Никто из них и не подозревал о наличии в истории Германии действительно существовавшего доктора Фауста, о народных легендах о нем, о кукольных пьесах, но все, без исключения, высказывали положения, будто скопированные на ксероксе, вычитанные у авторов этой самой методички, которые и сами-то не читали, мне кажется, Гетте. Хамское невежество учителя легко объясняется диктаторскими полномочиями по отношению к совершенно бесправным детям, но, мне кажется, такое положение дел неразрешимо. В германской школе невежество учителей еще более значительно. Пример из гимназии, где училась моя дочь. Тема: крестоносцы. Моя дочь написала домашнее сочинение на эту тему - и учительница почувствовала себя оскорбленной. Учительница впервые услышала о Грюнвальдской битве, об оценке ее выдающимися учеными 19-20 века, эта дура не слышала о влиянии альбигойцев на самосознание крестоносцев, путала их с рыцарями-храмовниками, считала, что Орден крестоносцев (католический, то есть подчиненный только папе римскому. общемировой) запретил французский король Филипп Красивый глава всего лишь светского отдельно взятого государства. При встрече с этой историчкой я понял, что объяснить ей невозможно ничего. В отличие от наших прохиндеек, которые все-таки иногда прислушиваются к мнению взрослых, эта выпускница Гейдельбергского университета была уверена, что знает она абсолютно все, ничего нового узнавать не должна, а потому способна только поучать. Она даже заявила мне, что никакого Ледового побоища в истории не было, а Чудское озеро она на карте России не обнаружила, озеро принадлежит какой-то из стран Балтии. Потому, когда будете в музее Ремарка еще раз, общайтесь все-таки с хранителями и научными сотрудниками оных, а не с экскурсоводами, если вас действительно волнует происхождение писателя Ремарка. В Сан-Суси, например, после объединения Германий всех восточных специалистов вышвырнули на улицу, навезли западных. Так вот одна из тамошних западных экскурсоводш с гессингским акцентом очень долго нам рассказывала о великом Фридрихе Великом (именно так), несколько раз потворяя, что на этом вот диване почивали по очереди все великие французские философы-просветители. Я знал только о пленном Вольтере, сбежавшем через два года и написавшим грандиозный памфлет об этом гомике и солдафоне, почитавшемся императором. Потому спросил: можете назвать по фамилии хотя бы пятерых французских философов, спавших здесь? Она молча посмотрела на меня коровьими глазами и ответила: ╚Я же сказала: ╚Все╩. ╚И Ларошфуко-Монтень?╩ - решил пошутить я. ╚И он╩, - подтвердила она. Монтень, как известно, умер лет за 60 до рождения Фридриха Прусского. И я не уверен, что он был когда-то в Пруссии. А Сан-Суси и вовсе построен был через сто лет после его смерти. Что касается Ларошфуко, то это был современник Ришелье и Мазарини, оставивший нам анекдот с алмазными подвесками французской королевы, а потому тоже не мог быть современником великого Фридриха Великого. Как и ни к чему было Ремарку совершать поездку в США за милостыней от Фейхтвангера, дабы, не получив ее, вернуться в Европу сквозь кордон оккупированных Гитлером стран,дабюы осесть непременно в Швейцарии. Этой сейчас мы знаем, что Гитлер оккупировать эту страну не стал, а почитайте документальную повесть Ф. Дюрренматта об этом периоде и узнаете, что Швейцария всю войну имела армию, которая охраняла ее границы и ежеминутно ждала аншлюса, подобного германо-австрийскому. Дюрренматт сам служил в этом войске. То есть сведения, почерпнутые вами из какого-нибудь предисловия к книге Ремарка, о том, как богатый Фейхтвангер прогнал с порога нищего Ремарка, неверны. А это говорит о том, что вам надо поискать иные источники для подтверждения вашей позиции, более достоверные.

269908  2006-11-20 15:12:52
Валерий Куклин
- НН- вдогонку

Интервью вас со мной:

Вопр: Почему это все Ваши знакомые (самими утверждаете) еврейского происхождения? Простите, к слову, примите, как реплику, не в обиду будь сказано.

Ответ: Отнюдь не все и не в обиду. Просто в Германии интеллигентных евреев мне встречалось больше, чем интеллигентных русских немцев. Интереснее, знаете ли, беседовать о Сервантесе и о причинах распада СССР, чем о распродажах по дешевке просроченной колбасы. Но вот вы не еврей, у вас более интересные позиции и темы и я с вами беседую. Даже в качестве Хлестакова. Почему я знал по телефону голос вдовы Ремарка, спрашиваете вы, наверное, но не решаетесь сказать так прямо? Так уж получилось. Ваши знакомые в Берлине могут подтвердить, что ко мне всегда тянулись люди интересные. Вот и вы, например. Без меня марцановские русские немцы не могли бы посмотреть, например, фильм немецких документалистов о Высоцком накануне его премьеры в США, встретиться с уже упомянутым Руди Штралем, которого я имел честь проводить в последний путь после полутора лет искренней дружбы. И так далее. Это немцы местные, как вы заметили. Русских немцев я уже называл прежде. А вот здешние евреи В рассказе ╚Лаптысхай╩ отмечено, какие между нами складывались всегда отношения, но Встретится еще интересные мне еврей или еврейка, я с ними подружусь, предадут прерву отношения навсегда. Как случается у меня во взаимоотношениях с русскими немцами. В России и в Казахстане у меня масса друзей и знакомых совершенно различных национальностей, а в Германии только четырех: к трем вышеназванным добавьте азербайджанца.

2. Вопр: ╚Нищий поначалу в Америке Ремарк стал при деньгах только, когда связался с Голливудом╩.

Ответ: Фильм ╚На Западном фронте без перемен╩ был снят в Голливуде в 1934 году, то есть вскоре после прихода Гитлера к власти в Германии и уже после отъезда Ремарка в Швейцарию, а не в США.

3 Вопр: ╚Хлестаков╩?

Ответ: Вас, наверное, удивит, что я знаю лично нескольких членов Бундестага разных созывов, мы иногда перезваниваемся и даже встречаемся? Они члены разных партий, но относятся ко мне с одинаковыми симпатиями. Потому что я никогда у них ничего не прошу. Это главное, все остальное побочно. Меня этому научил Сергей Петрович Антонов, автор повести ╚Дело было в Пенькове╩. И ваш знакомый, который заявил, будто я рекомендовал его восьмитомник кому-то, ошибается. Если это тот человек, о котором я думаю, то оный передал свой восьмитомник в издательство ╚Вече╩, а это издательство работает исключительно на библиотеки Москвы и Московской области, сейчас начало издавать тридцатитомник Солженицына. Произведения вашего знакомого идут в разрез с политикой России, из бюджета которой кормится это издательство, потому у меня не было бы даже в мыслях предлагать довольно часто мною критикуемый его восьмитомник этому издательству. Не называю его по фамилии, ибо и вы не назвали его. Вчера я рекомендовал стихи одного из авторов РП в ╚День поэзии╩, двух российских авторов рекомендовал в ╚Молодую гвардию╩ прошедшим летом. Они будут напечатаны. Это все пока рекомендации мои этого года талантливых авторов в печать. Рекомендовал было Эйснера в пару мест, но там ознакомились с характером моей дискуссии с ним на ДК, решили его рассказы не печатать. Я ругался, спорил, защищал Володю, но не я ведь редактор, меня не послушали. Очень сожалею, что поссорился с Фитцем, и его книга ╚Приключения русского немца в Германии╩ выйдет в издательстве ╚Голос╩ без моего предисловия, как мы ранее договаривались. Но ему теперь моих рекомендаций и не надо, он имеет теперь имя в России.

4: ╚Что он сам написал?╩

Написал-то много, но издал только, оказывается, 18 книг и выпустил в свет более 20 пьес, два документальных кинофильма. Есть книги тонкие, есть толстые. Но для дискуссии о Ремарке отношения не имеют ни романы мои, ни пьесы-сказки. Если вам интересно, то покопайтесь на РП (я во всем человек верный, не предаю, печатаю здесь все, что могу предложить для Интернета) или на моем личном сайте: Он пока до ума не доведен, стал бестолковым, надо ему придать более благообразный вид, но все некогда, да и неловко перед веб-мастером всегда загружать его работой. Так что посмотрите мой хаос там, авось и сами разберетесь, что я за писатель. По Аргошиным критериям я вообще не умею писать, по мнению правления СП РФ я что-то да стою. В Казахстане фото мое в двух музеях висит, а дома я, оставшись на пенсии, работаю кухаркой. И мне нравится кормить моих близких моей стряпней. И им кажется, что готовлю я вкусно. А в остальное время шалю на ДК. Уж больно серьезные здесь люди попадаются, прямо больные манией величия. Я их и дразню.

269909  2006-11-20 15:14:57
НН
- Куклину - Hallo, Валерий. Не будьте тоже слишком категоричны признак тех училок, которых Вы хорошо описали. Сходите, поговорите, съездите, почитайте не только предисловия... А интернет не всегда самая правдивая информация и,конечно, не источник знаний. Я только хотел дать Вам понять, что не надо идти на поводу у сионистов и приобщать всех великих людей к евреям. Национальность по матери - их главное оружие, их стртегия и тактика во всем мире. Правило у них всех хорошенких евреек подсовываем всем знаменистям. Кто не переспал с хорошенькой еврейкой? Разве только предки Высоцкого, если верить ╚если кто-то есть во мне, то и тот татарин╩. Всему правительству России с времен небезывестного Ленина подкладывались еврейки, особенно, когда и мужики в Кремле того были... Вот и получается дети Томаса Манна или Катаева евреи, заодно и сами. Почему-то ни одна нация, ни русская, ни немецкая или французская, не заботится так шибко о национальной принадлежности, только евреи. Чтобы Вы не начали мне доказывать обратное про Катаева - дед у него был попом, но жена еврейка, да и зять оказался редактором еврейской газеты, в редколлегии которой был и Эренбург. На памятку - когда началась чистка, уцелел только Эренбург. Именно он один! Известно, по каким причинам. Когда же ╚еврейскиий╩ писатель Катаев написал под занавес правду (Уже написан Вертер), как на него эти ребятки набросились! Но поздно. Помер. Не хотел, чтобы при его жизни началась эта вагханалия. И не надо мне напоминать теперь о Петрове. Для справки: Фейхвангер возглавлял во время войны еврейский комитет помощи беженцам, поддерживаемых евр. банкирами и правительством огромными суммами. Ремарку не помогли. И приехал он в Швейцарию толко после войны и доживал дочкой Чаплина, которая недавно была в Берлине. А перебрался он в Америку из Парижа во время войны... С приветом.

269912  2006-11-20 16:18:40
Фитц - Куклину, Эйснеру и Липунову
- Валера, не имея твоего нового электронного адреса (письма отправленные по тому, что есть у меня возвращаются) пишу тебе через ДК. С тобой я себя в ссоре не считаю. Как писателя всегда тебя высоко ценил и продолжаю ценить, но вот с рядом твоих утверждений и суждений был и остаюсь несогласен. Порой, категорически. Постараюсь это обосновать в новой книжке за которую засел. Искренне желаю тебе здоровья. Всего остального у тебя в достатке. Теперь к Володе Эйснеру. Я прочел, что ты намереваешься издать книгу в России. Рекомендую обратиться к Петру Алешкину (кстати, он также друг не только мой и Куклина, а еще доброй сотни писателей и литераторов). Его координаты: aleshkin@list.ru Тел. в Москве: 007 495 625 44 61. Сегодня я с ним говорил по телефону и сказал, что ты в принципе можешь к нему, т. е. в "ГОЛОС-ПРЕСС", обратиться. И, наконец, к главному редактору РП. Хороший, Владимир Михайлович, журнал Вы делаете. Даже очень хороший. Искренне жаль, что нет бумажной версии, а также книжного издательсва. Убежден, многие Ваши авторы с удовольствием стали бы у Вас издаваться. Что же касается системы продажи-распространения книг, то ее можно было бы наладить. Если возникнет идея создать издательство, сообщите. Думаю, не я один подскажут Вам как лучше и эффективнее реализовывать продукцию. К сожалению, уважемые Валерий, Владимир и Владимир Михайлович, ответить на письма, если Вы вдруг их отправите, до Нового года не смогу, так как вынужден полностью сконцентрироваться на делах своей фирмы. О фирме не рассказываю, ибо от писательско-журналистских дел она бесконечна далека. Но тем не мение является главной кормилицей. Да, и так как это мое письмо прочтут многие, всем намеревающимся издать книгу в Москве, рекомендую обратиться к Алешкину Петру Федоровичу. Он человек широкой души. Только что издал книгу Бориса Рацера. Хорошо издал. А кроме того, как сказал мне сам автор, книжка эта хорошо продается. Не унывайте и больше улыбайтесь, А.Ф.

269918  2006-11-20 19:41:18
НН-у
- Спасибо. После тюрьмы отвечу Валерий

269920  2006-11-20 21:40:24
HH
- Не застревайте там, чего это она Вам приглянулась?

269921  2006-11-20 23:27:29
HH
- Спасибо за интервью. Давно не брал.

269926  2006-11-21 11:09:36
6 дней до Моабита
- Неизвестному недоброжелателю моему.

Ангеле Божий, хранителю мой святый, сохрани мя от всякаго искушения противнаго, да ни в коем гресе прогневаю Бога моего, и молися за мя ко Господу, да утвердит мя в страсе своем и достойна покажет мя, раба, Своея благости. Аминь

Текст сей я слямзил у уважаемого мною АВД. В дорогу беру в преславный град Гейдельберг. Дело в том, что в Шаритэ и в Бухе в биохимических лабораториях меня подняли на смех с предложенной вами идеей проверки моих исторических корней по анализу крови. Но вы мне предложили смотаться в Гейдельберг, я туда и попрусь, А заодно заскочу в Геттинген, где тоже есть прекрасный и древний университет со студентами-хохмачами. Так что ждите явления прямого потомка великого Фридриха Великого, а то и самого рыжебородого Фридриха Барбароссы, дорогие товарищи-спорщики.

С приветом всем, Валерий Куклин

269966  2006-11-25 15:04:20
ПРослезавтра в Моабит
- Дорогой НН. Вернулся я из поездки интересной. Прочитало ваше интересное замечание:

Вашего пустового словоизлияния по поводу пустого, далекого от литературы, рассказа ╚дГ╩. Серьезный человек не стал бы серьезно бросать бисер... и на глупой основе филосовствовать всерьез.

Я человек не серьезный. Потому как согласен с Евгением Шварцем, заявившим устами Волшебника: ╚Все глупости на земле делаются с самыми серьезными лицами╩. И совсем не умный в обывательском понимании этого слова, ибо: отчего же тогда я бедный? А потому, что никогда не своровал ни пылинки, а чтобы быть богатым, надо непременно воровать и быть своим среди воров. Воровство занятие серьезное. Если быв я не бросал всю жизнь бисер, как вы изволили заметить, то имел бы голливудские гонорары, а они криминальные, ибо голливудский бизнес самая сейчас мощная машина по отмыванию денег всевозможных мафий. Я писал об этом в романе ╚Истинная власть╩ - последнем в сексталогии ╚России блудные сыны╩. Здесь на сайте он есть, можете купить его и в бумажном виде на ОЗОН. Ру. Это серьезный роман, если вам так хочется серьезности.

А на ДК я, повторяю, шалю. Бужу эмоции. И проверяю характеры. К сожалению, практически всегда предугадываю ходы оппонентов и их возражения. Исключения довольно редки. Их носителей я и уважаю, и бываю с ними серьезен. Ваше стремление закрепить за Ремарком именно немецкую национальность поначалу показалось мне потешным, потому я стал возражать вам априори. Потом вы подключили вторую сигнальную систему и стали мне милы. Мне, признаться, наплевать на то, немец ли Ремарк, еврей ли. Куда интересней в нем то, что, будучи писателем планетарного масштаба при жизни, он остается интересным и много лет после смерти даже тем читателям, которым наплевать на то, как жила Германия между двумя мировыми войнами. Те женщины, диалог которых я процитировал вам в качестве свидетелей происхождения фамилии Ремарк, книги писателя этого читали это самое главное. Очень многих значительных писателей недавнего прошлого уже перестали читать вот, что страшно. Вместо великой литературы везде подсовывают молодежи суррогаты и делают это намеренно с целью дебилизации представителей европейских наций.С помощью школьных и вузовских программ, телевидения и СМИ. Это уже я серьезно. Вы пишете:

Можно и простить некоторые Ваши вольности, но лучше было бы, если Вы их сами не позволяли.

Кому лучше? Уверен, что не мне. Кому неинтересно и неважно, путь не читают. Если им важно и интересно, то значит, что лучше мне продолжать это дразнение красной тряпкой дикого быка. Пока не надоест мне или руководству РП, которые просто выкинут очередной мой пассаж и я пойму: хватит.

269978  2006-11-26 17:05:49
НН
- Куклину ОК, вы меня убедили валять Ваньку никому не возбраняется. На здоровье. Интересно и нужно. Только не надо только под смешочки евреи- (лучше: Еврепид изировать) всю мировую культуру, включая и поэзию немцев итд. Не гоже для русского писателя, ученика Антонова. К имени Антонова автоматически добавляются Казаков, Распутин, Астафьев, Солоухин, Леонов и др. Получилось, что даже внучки Толстого стали еврейками, так как деточки были помешаны на еврейской революции, от которой, понятно, потом бежали и, понятно, кой-кто переспал с власть имущими, коими были, понятно, не совсем Еврипид. По еврейскому правилу дети Толстого должны быть немцами по матери. Но разве это дело нормальной нации (как немецкой) заниматься этой ерундистикой? Исключая, конечно, нации ╚обиженной, но избранной╩. А так с приветом.

269981  2006-11-26 18:55:20
НН-у от Куклина
- Вы знаете, я, наверное, уже наелся этой темой по горло. Оно ведь всегда было на Руси: евреи- персонажи для анекдотов и одновременно доктора, к которым обращались за помощью анекдотчики в трудное время, аптекари, часовщики. До ВОс революции были даже евреи-грузчики. К примеру, дедушка великого кинорежиссера-документалиста Романа Лазаревича Кармена, породивший замечательного писателя, который, на мой взгляд, куда сильнее и значительней прозаик, чем Исаак Бабель, писавший о той же еврейской Одессе с восхищением именно бандитами. Лазарь Кармен писал о портовых рабочих и рыбаках, не связанных с малинами и с откровенной сволочью Беней Криком. Жаль, что СССР порушили именно евреи. Но ведь у других и не поднялась бы рука на Родину-мать. Говорят, что у евреев в шесть раз больше всех положительных и отрицательных качеств, чем у представителей всего прочего человечества. И изобретают они больше, и с ума сходят чаще в шесть раз, а в разбойниках их больше в шесть раз, и в числе людей талантливых. Может быть Но вот нерасчетливых среди них я не встречал, тем более нерасчетливых вшестеро в сравнении с простодырыми русскими или белорусами. Порой долго не понимаешь, отчего человек мил, хоть и еврей, как было со мной в отношении одного в этом рассказе упомянутого друга, а потом вдруг неожиданно открывается его корысть, на сердце становится больно-больно. А он и не понимает: чего переживаешь-то? Было, мол, да быльем проросло, не бери в голову, не переживай, живи просто. А вот у славян не бывает так все просто: сидит занозой в сердце не обида даже, а чувство незаслуженной опоганненности. Оттого и всплывает эта тема то там, но тут. Но не специально. Слишком мелка тема, чтобы посвящать ей жизнь. Потому замолкаю. Не обижайтесь. Я уже, кажется, все сказал. Валерий Куклин

269983  2006-11-26 20:02:38
НН
- Куклину - ОК, я с вами согласен, закончим тягомотину.

270654  2007-01-10 18:10:21
Валерий Куклин
- Анфиса - Валерию Куклину с уважением и почтением. Здраствуйте! Рада признать, что несмотря на ваш суровый характер, а также любовь к острому слову, ваше прекрасное произведение "Великая смута" было для глухого человека черезвычайно интересно. Я люблю читать историческое... Но правда ли всё то, что вы описали? Если правда - поклн до самой Земли!

Спасибо на добром слове, Анфиса. Что вы подразумеваете под словом правда? Роман исторический, фактография взята из летописей и всякого рода архивных документов, мемуаров всего лишь шести авторов и ряда хроник, а также исследований профессиональных ученых. За 28 лет работы над романом менялась много раз концепция в связи с появлением тех или иных фактов, неизвестных ранее мне, а то и ученым. Вполне возможно, что завтра в каком-нибудь задрипанном архиве обнаружат документ, который полностью перечяеркнет и мою последнюю концепцию. Например, сейчас мне известно о пятидесятиэкземплярной работе бывшего доцента Астраханского пединститута, касающуюся периода нахождения Заруцкого с Манриной Мнишек в Астрахани в 1613-1614 годах. Не могу найти даже через Ленинку и через знакомых в Астрахани. А ленинградцы ксерокопию свою выслать мне жмотятся. Я как раз сейчас дошел до того момента, когда доблестные казаки русские прОдают Заруцкого князю Прозоровскому. Но вы дочитали здесь только до расцвета тушинсковоровского периода смуты. Возморжно, мне разрешат послать на РП еще одно продолжение - хотя бы три-четыре главы начатого здесь пятого тома. А вот с книжным вариантом этого романа тянут издатели. Как только книги появится, я сообщу. Пока что советую поискать журнал "Сибирские огни", там в восьми номерах опублимкованы первые четыре тома хроники.

Еще раз спасибо большое за внимание к этому главному в моей жизни произведению. Валерий

Пост скриптуум. Отчего же вы называете себюя глухой? В прямом или символическом смысле?

272224  2007-03-15 13:52:38
Валерий Куклин
- Желающим прочитать приличные две статьи замечательного литературного критика В. Яранцева о первых двух томах настоящей эпопеи:

http://www.pereplet.ru/text/yarancev10oct05.html

282551  2008-07-03 21:09:00
Критик
- Гениально!

289032  2009-07-22 20:33:57
Марина Ершова - Валерию Куклину
- "Вот истинный король! Какая мощь! Какая сила в каждом слове!"

Дорогой Валерий Васильевич! Это Ваша цитата из романа. Но я адресую ее Вам. И пусть злопыхатели бубнят, что льщу. Не льщу. Признаюсь в любви к Вашему творчеству. Глубокому, очень тщательному, богатому и обобщенческой способностью, и нежной чувствительностью к детали. Я доверяю Вам, как читатель. Знаю, что Вы перелопачиваете уйму материала, прежде, чем выдвигаете гипотезу исторического события. Счастья Вам, здоровья и способности творить дальше. Прояснять белые пятна, вдыхая в них жизнь и энергию Вашего горячего сердца. Буду ждать продолжения.

289302  2009-08-08 13:38:09
Алла Попова /avtori/popova.html
- 289032 = 2009-07-22 20:33:57
Марина Ершова - Валерию Куклину
"Вот истинный король! Какая мощь! Какая сила в каждом слове!"

Дорогой Валерий Васильевич! Это Ваша цитата из романа. Но я адресую ее Вам.


Ошибаетесь, Валерий Васильевич, здесь есть читатели!
Напрасно Вы не замечаете таких серьёзных, вдумчивых и талантливых читателей. Для профессионала это непростительно.

Желаю Вам в дальнейшем более трезвого взгляда на ситуацию. А Ваш дар комического, напрасно выплеснутый в этой, мягко говоря, сомнительной дискуссии, больше пригодился бы для Вашего "Поломайкина". К сожалению, в "Поломайкине" нет такого же удачного авторского перевоплощения, и там не смешно. Удачи Вам!

289890  2009-09-15 13:31:28
Валерий Куклин
- На сайте "СУНДУЧОК СОКРОВИЩ" (Украина) начата переопубликация романа-хроники "Великая смута". Первый том "Измена боярская" желающие могут прочситать в роскошном оформлении на следующей странице:

http://www.tamimc.info/index.php/smuta

В течение ближайшщей недели второй том "Именем царя Димитрия" будет также опубликован. Приятного чтения. Валекрий Куклин

293078  2010-06-01 18:07:18
Александр Медведев
- Роман читаю отрывками, понемногу - физически не могу читать (верней, могу, но с трудом) больiие тексты с монитора. Крепко, сильно. Автор богато вооружен всем необходимым инструментарием. Кстати. Проiу В.В. Куклина откликнутья на мою просьбу о помощи. Нужны материалы о 1861 годе - отмене крепостного права.Надо мне знать, как встетила Москва тот год, картинки народного быта. Вероятно, был великий загул. Надо бы об этом почитать. Моя почта antantam@rambler.ru Спасибо

293364  2010-07-20 08:22:27
Alec http://www.liveinternet.ru/users/sauth_park/post130795951/
- - Молодец, Куклин. Хороший писатель,

293551  2010-08-28 11:56:36
Сундучок - сайт сокровищ http://tamimc.info/index.php/tvorchestvo/velsmyta
- Валерий Куклин на сайте "Сундучок сокровищ" и его роман "Великая смута" http://tamimc.info/index.php/tvorchestvo/velsmyta

294160  2010-10-17 18:27:01
Yuli http://sites.google.com/site/idombr/
- История - это расследование коллективного преступления, а не подмостки для скоморохов.

294410  2010-11-02 21:03:33
Марина Ершова - Валерию Куклину
- Уважаемый Валерий Васильевич! Утратила Ваш адрес. Буду в Берлине с 4 ноября 2010 года по 6 ноября в отеле "Адлон Кемпински". Позвоните туда мне, может повидаемся?! Марина Ершова

294605  2010-11-12 21:39:55
юра
- зря и.м.заруцкий убил м.а.молчанова в1610г.ведь последний исчез в1611г.кто-то пишет убит во время мартовского восстания.но голословно.пишут-в сентябре1611г.уже мёртв.не ясно.в романе можно всё.дюма и его благородные герои.он их облагородил на бумаге.сенкевич облагородил на бумаге володыевского. а настоящего полководца богуна опустил.на бумаге.надо русским тоже своих не унижать.в 1 ополчении под москвой в 1611г.было шесть тысяч воинов.это ляпунов сообщил шведам.так у скрынникова.рубец-мосальский исчез феврале1611г.он и молчанов сторонники лжедмитриев и связаны убийством фёдора борисовича.оба умные.оценили ситуцию и решили играть против оккупантов.по новому летописцу умерли злою смертью.тайно отравлены.предлагаю в романе погубить их руками ляхов.и власьева.русские историки должны иницианировать перед руководством россии идею установки памятника вождям 1 ополчения1611г.ляпунову-50.трубецкому и заруцкому-по 30лет.они заслужили.ведь скоро 2011г.

294644  2010-11-17 13:20:11
юра.
- отчество князя василия рубца-мосальского-михайлович.а фёдоровичем звали князя василия александрова-мосальского.историки широкорад и тарас писали о рубце вместо александрова в битве на вырке1607г.надо внимательно проработать р.г.скрынникова иван болотников.скрынников и тюменцев дают отличный документальный скелет для романа.все в случае с болотниковым ограничиваются смирновым и отнимают у рубца-мосальского 4 года жизни.художественые романы можно исправлять и дополнять.историки постянно ищут и находят новые документы.этот процесс бесконечен.

295437  2011-03-02 21:36:20
Ершова-Куклину
- Уважаемый Валерий Васильевич! Прочитала продолжение 2011 года. Оно мне показалось каким-то особенным. Стилистика этой части мне ближе. И образы яснее и полнокровнее для меня. Я не очень люблю батальные полотна. А здесь яркие фигуры. Или это я вчиталась окончательно. Авторская позиция более отстраненная. И это мне симпатично. Уровень обобщения в образе Елены потрясает. И одновременно очень точная психология в этом же образе выписана тщательно, даже скрупулезно. С радостью буду ждать продолжения о Михаиле. По-прежнему доверяю Вашему слову и знанию исторических источников.

297851  2011-12-07 20:29:48
Алла Попова /avtori/popova.html
- Уважаемый Валерий Васильевич, с Днём Рождения Вас!
Здоровья Вам, добрых друзей и добрых идей, семейного благополучия, удачи и радости.

297860  2011-12-08 01:44:47
Валерий Васильевич Куклин
- Алла Олеговна, спасибо. Тут пришло от вас письмо по фэйсбуку, но я его стер, не прочитав. НЕ ЖЕЛАЮ засвечиватьяс в том сайте, я там вообще ничего ни у кого не читаю. Блажь такая у меня. Или придурь - не знаю. Мы мне по-старинке, по е-майлу, письмо напишите - я тотчас откликнусь. Или вот так. Кстати, день рождения у меня восьмого, а не седьмого. Но приятно услышать поздравления раньше. Вы ПЕРВОЙ поздравили меня. Это умиляет.

А что еще сказать в ответ, я и не знаю. Вот если бы вы сказали гадость - я бы разродился огромным письмом в ответ. Но от вас дождешься разве пакости? Вы - женщина добрая, да и бабушка, судя по всему, замечательная, Как моя жена. Она тоже все крутится вокруг внучки. Аж завидки берут. Привет Вадиму, вашим детям и внукам. Желаю вам всем здоровья, счастья и семейного благополучия. ну, и денег достаточно для жизни, совместных походов в театры и в кино. У вас еще театр Образцова окончательно не захирел? Что-то ничего не слышно о его премьерах, не бывает он и на гастроялх в Берлине. А ведь это - чудо из чудес было, порождение сугубо советской власти. Я тут купил набор кукол-перчаток по немецкому кукольному театру о Каспере. Внучка была ошеломлена. Так что начал лепку других рож,а жена стала шить платья новым куклам побольше размером - чтобы влезала моя лапа. А кулиса осталась со старого моего театра. Вот такой у меня праздник. Еще раз вам спасибо. Валерий

297869  2011-12-08 15:14:46
doctor Chazov http://vadimchazov.narod.ru
- Дорогие друзья.
Всем здоровья, улыбок и мягкой, сухой зимы на Евразийских просторах.
Театр Сергея Владимировича Образцова просто замечателен. Там открылись классы для школьников всех возрастов. Появились интересные Кукольники.
На станции метро "Воробьёвы горы" (чтобы никого не обидеть - "Ленинские горы") в стеклянных вращающихся витринах удивительная выставка кукол театра, от "Чингис Хана" до "неандертальцев".
А гастроли - гастроли будут, а у нас пока вполне прилично проходят "Пятничные вечера", без исторических аллюзий, но с чаепитием.
С поклоном, Ваш Вадим.

297870  2011-12-08 18:25:08
Курдюм
- Простите, за обширную цитату из Валентина Фалина. Впрочем, бдительный цензор в случае чего её вырежет. Итак, цитата: Предисловие:

Уважаемые скептики и просто те читатели, которые мне не поверят, я обращаюсь к Вам. Не знаю как в условиях Интернета мне доказать вам правдивость своих слов, но я клянусь, что всё, что написано ниже в моей статье чистая правда. Все диалоги воспроизведены с абсолютной точностью и с максимально возможной передачей чувств и эмоций. Я сам до сих пор не верил что такое бывает... Сам в шоке!

У меня на работе есть личный помощник. Это девочка Настя. В отличие от меня, Настя москвичка. Ей двадцать два года. Она учится на последнем курсе юридического института. Следующим летом ей писать диплом и сдавать <<госы>>. Без пяти минут дипломированный специалист.

Надо сказать, что работает Настя хорошо и меня почти не подводит. Ну так... Если только мелочи какие-нибудь.

Кроме всего прочего, Настёна является обладательницей прекрасной внешности. Рост: 167-168. Вес: примерно 62-64 кг. Волосы русые, шикарные - коса до пояса. Огромные зелёные глаза. Пухлые губки, милая улыбка. Ножки длинные и стройные. Высокая крупная и, наверняка, упругая грудь. (Не трогал если честно) Плоский животик. Осиная талия. Ну, короче, девочка <<ах!>>. Я сам себе завидую.

Поехали мы вчера с Настей к нашим партнёрам. Я у них ни разу не был, а Настя заезжала пару раз и вызвалась меня проводить. Добирались на метро. И вот, когда мы поднимались на эскалаторе наверх к выходу с Таганской кольцевой, Настя задаёт мне свой первый вопрос:

- Ой... И нафига метро так глубоко строят? Неудобно же и тяжело! Алексей Николаевич, зачем же так глубоко закапываться?

- Ну, видишь ли, Настя, - отвечаю я - у московского метро изначально было двойное назначение. Его планировалось использовать и как городской транспорт и как бомбоубежище.

Настюша недоверчиво ухмыльнулась.

- Бомбоубежище? Глупость какая! Нас что, кто-то собирается бомбить?

- Я тебе больше скажу, Москву уже бомбили...

- Кто?!

Тут, честно говоря, я немного опешил. Мне ещё подумалось: <<Прикалывается!>> Но в Настиных зелёных глазах-озёрах плескалась вся гамма чувств. Недоумение, негодование, недоверие.... Вот только иронии и сарказма там точно не было. Её мимика, как бы говорила: <<Дядя, ты гонишь!>>

- Ну как... Гм... хм... - замялся я на секунду - немцы бомбили Москву... Во время войны. Прилетали их самолёты и сбрасывали бомбы...

- Зачем!?

А, действительно. Зачем? <<Сеня, быстренько объясни товарищу, зачем Володька сбрил усы!>> Я чувствовал себя как отчим, который на третьем десятке рассказал своей дочери, что взял её из детдома... <<Па-а-па! Я что, не род-на-а-а-я-я!!!>>

А между тем Настя продолжала:

- Они нас что, уничтожить хотели?!

- Ну, как бы, да... - хе-хе, а что ещё скажешь?

- Вот сволочи!!!

- Да.... Ужжж!

Мир для Настёны неумолимо переворачивался сегодня своей другой, загадочной стороной. Надо отдать ей должное. Воспринимала она это стойко и даже делала попытки быстрее сорвать с этой неизведанной стороны завесу тайны.

- И что... все люди прятались от бомбёжек в метро?

- Ну, не все... Но многие. Кто-то тут ночевал, а кто-то постоянно находился...

- И в метро бомбы не попадали?

- Нет...

- А зачем они бомбы тогда бросали?

- Не понял....

- Ну, в смысле, вместо того, чтобы бесполезно бросать бомбы, спустились бы в метро и всех перестреляли...

Описать свой шок я всё равно не смогу. Даже пытаться не буду.

- Настя, ну они же немцы! У них наших карточек на метро не было. А там, наверху, турникеты, бабушки дежурные и менты... Их сюда не пропустили просто!

- А-а-а-а... Ну да, понятно - Настя серьёзно и рассудительно покачала своей гривой.

Нет, она что, поверила?! А кто тебя просил шутить в таких серьёзных вопросах?! Надо исправлять ситуацию! И, быстро!

- Настя, я пошутил! На самом деле немцев остановили наши на подступах к Москве и не позволили им войти в город.

Настя просветлела лицом.

- Молодцы наши, да?

- Ага - говорю - реально красавчеги!!!

- А как же тут, в метро, люди жили?

- Ну не очень, конечно, хорошо... Деревянные нары сколачивали и спали на них. Нары даже на рельсах стояли...

- Не поняла... - вскинулась Настя - а как же поезда тогда ходили?

- Ну, бомбёжки были, в основном, ночью и люди спали на рельсах, а днём нары можно было убрать и снова пустить поезда...

- Кошмар! Они что ж это, совсем с ума сошли, ночью бомбить - негодовала Настёна - это же громко! Как спать-то?!!

- Ну, это же немцы, Настя, у нас же с ними разница во времени...

- Тогда понятно...

Мы уже давно шли поверху. Обошли театр <<На Таганке>>, который для Насти был <<вон тем красным домом>> и спускались по Земляному валу в сторону Яузы. А я всё не мог поверить, что этот разговор происходит наяву. Какой ужас! Настя... В этой прекрасной головке нет ВООБЩЕ НИЧЕГО!!! Такого не может быть!

- Мы пришли! - Настя оборвала мои тягостные мысли.

- Ну, Слава Богу!

На обратном пути до метро, я старался не затрагивать в разговоре никаких серьёзных тем. Но, тем ни менее, опять нарвался...

- В следующий отпуск хочу в Прибалтику съездить - мечтала Настя.

- А куда именно?

- Ну, куда-нибудь к морю...

- Так в Литву, Эстонию или Латвию? - уточняю я вопрос.

- ???

Похоже, придётся объяснять суть вопроса детальнее.

- Ну, считается, что в Прибалтику входит три страны: Эстония, Литва, Латвия. В какую из них ты хотела поехать?

- Класс! А я думала это одна страна - Прибалтика!

Вот так вот. Одна страна. Страна <<Лимония>>, Страна - <<Прибалтика>>, <<Страна Озз>>... Какая, нафиг, разница!

- Я туда, где море есть - продолжила мысль Настя.

- Во всех трёх есть...

- Вот блин! Вот как теперь выбирать?

- Ну, не знаю...

- А вы были в Прибалтике?

- Был... В Эстонии.

- Ну и как? Визу хлопотно оформлять?

- Я был там ещё при Советском союзе... тогда мы были одной страной.

Рядом со мной повисла недоумённая пауза. Настя даже остановилась и отстала от меня. Догоняя, она почти прокричала:

- Как это <<одной страной>>?!

- Вся Прибалтика входила в СССР! Настя, неужели ты этого не знала?!

- Обалдеть! - только и смогла промолвить Настёна

Я же тем временем продолжал бомбить её чистый разум фактами:

- Щас ты вообще офигеешь! Белоруссия, Украина, Молдавия тоже входили в СССР. А ещё Киргизия и Таджикистан, Казахстан и Узбекистан. А ещё Азербайджан, Армения и Грузия!

- Грузия!? Это эти козлы, с которыми война была?!

- Они самые...

Мне уже стало интересно. А есть ли дно в этой глубине незнания? Есть ли предел на этих белых полях, которые сплошь покрывали мозги моей помощницы? Раньше я думал, что те, кто говорят о том, что молодёжь тупеет на глазах, здорово сгущают краски. Да моя Настя, это, наверное, идеальный овощ, взращенный по методике Фурсенко. Опытный образец. Прототип человека нового поколения. Да такое даже Задорнову в страшном сне присниться не могло...

- Ну, ты же знаешь, что был СССР, который потом развалился? Ты же в нём ещё родилась!

- Да, знаю... Был какой-то СССР.... Потом развалился. Ну, я же не знала, что от него столько земли отвалилось...

Не знаю, много ли ещё шокирующей информации получила бы Настя в этот день, но, к счастью, мы добрели до метро, где и расстались. Настя поехала в налоговую, а я в офис. Я ехал в метро и смотрел на людей вокруг. Множество молодых лиц. Все они младше меня всего-то лет на десять - двенадцать. Неужели они все такие же, как Настя?! Нулевое поколение. Идеальные овощи...

297871  2011-12-08 20:19:28
AVD
- Неувязочка получается. Валентин Фалин - 1926 года рождения. Не мог он смотреть на молодежь, которая "на 10-12 лет младше его" и предполагать, что это овощи. Неувязочка.

297872  2011-12-09 01:38:05
Валерий Васильевич Куклин
- К АВД

Насчет Фалина... У него такого рода "неувязочек" великая уйма. То есть фактически он почти всегда выдумывает якобы на самом деле случившиеся истории. Если это - тот Фалин, который в ЦК работал, посты занимал, то и дело по сей день из ящика умничает. Хотя есть вероятность, что его окружают именно такого рода недоделки, каковой является эта дамочка. Они ведь там - в эмпиреях - живут вне времени и вне страны, вне народа, сами по себе, судят обо всем пол собственным придумкам, которые тут же выдают за истину в первой инстанции. Типичный случай чиновничей шизофрении, так сказать.

За ссылку на "Паямть" спасибо. Я, в отличие от вас, просто пеерводу материал в дос-фйормат, а потом отпечатываю на бумагу. Большой фыайл получается, конечно, бумаги уходит много. Но - переплетешь, отложишь, книга готова, можно и знакомым, друзья дать почитать, можно самому при случае вернуться. К тому же люблю шорох бумаги под пальцами. А элекетронной книгой стал сын быловаться. Я посмотрел - ничего, читается в форнмате ПДФ колонтитутлом в 18. Только получается, что бумажная кнгига в 300 страниц там тя\нет на все 700. Тоже почему-то раздбюражает. Словом еще раз спасибо. Валерий

299180  2012-02-07 15:55:32
Ершова - Куклину
- Валерий Васильевич! Я не историк, не искусствовед, а просто читатель. Спасибо Вам за труд ощутить, осознать такую важную веху в Российской истории. Трудно сейчас обозреть весь роман, еще надо читать.

Но послевкусие осталось печальное и трепетное.

"Найди слова для своей печали, и ты полюбишь ее". (Оскар Уйальд)

Я бы перефразировала немного парадоксально, после прочтения Вашего романа: "Найди слова для своей печали, и ты полюбишь жизнь..."

Еще раз - спасибо от читателя.

299281  2012-02-10 15:23:17
Валерий Куклин
- ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!

Меня в Интернете не раз спрашивали: зачем вы, Валерий Васильевич, так часто вступаете в споры с людьми заведомо невежественными и безнравственными? Советовали просто не обращать внимания на клинические случаи типа Лориды-Ларисы Брынзнюк-Рихтер, на примитивных завистников типа Германа Сергея Эдуардовича, на лишенного морали Нихаласа Васильевича (Айзека, Исаака, Николая) Вернера (Новикова, Асимова) и так далее. Я отмалчивался. Теперь пришла пора ответить и объясниться не только с перечисленными ничтожествами в моих глазах, но и с людьми нормальными и даже порядочными.

В принципе, я не люблю бывших советских граждан, предавших в перестройку свою страну за американскую жвачку и паленную водку с иностранными наклейками, даже презираю их, как презирал их и в советское время за всеобщее лицемерие и повальную трусость. Но судьбе было угодно подарить мне жизнь на территории, где государственным языком был русский, а меня облечь тяготой существования в качестве соответственно русского писателя. Поэтому я всю жизнь искал в людском дерьме, меня окружающем, настоящих людей, рядом с которыми мне приходилось жить. Это в науках всяких зовется мизантропией, произносясь с долей презрения. Но уж каков есть... Практически 90 процентов друзей моих предавали нашу дружбу, но наличие десяти процентов верных давало мне право почитать не всех своих сограждан негодяями и трусами. Для того, чтобы завершить сво титаническую, отнявшую у меня более тридати лет жизни, работу над романом "Великая смута" я был вынужден в период 1990-х годов принять решение о выезде за границу, то бишь в страну-убийцу моей Родины Германию, где меня вылечили от смертельной болезни и дали возможность прозябать в относительной сытости, дабы я с поставленной перед самим собой здачей справился.

Теперь роман мой завершен. Я могу сказать, что огромную, едва ли не решающую, помощь в написании оного на последнем десяилетнем этапе оказал мне сайт МГУ имени М. Ломоносова "Русский переплет" и существующий при нем "Дискуссионный клуб", где при всей нервозности атмосферы и при обилии посещаемости форума лицами агрессивными и психически нездоровыми, я встретил немало людей интеллигентных, чистых душой, умных и красивых внутренне, поддержавших меня в моем нелегком деле вольно. а порой и вопреки своему страстному желанию мне навредить. Заодно я использовал, признаюсь, "Дискуссионный Клуб" для разрешения ряда весьма важных для моего творчества и моего романа теоретических дискуссий, при анализе которых пытался отделить истинную ценность литературного слова от псевдолитературы, как таковой, заполнившей нынешний русскоязычный книжный рынок, кино-и телеэкраны. То есть в течение десяти лет я активно занимался анализом методик манипуляции обыденным сознанием масс, которые фактическии уничтожили мою Родину по имени СССР, не имещую, как я считаю, ничего общего с нынешним государством по имени РФ. Попутно выпустил две книги литературной критики о современном литературном процессе в русскоязычной среде и роман "Истинная власть", где методики манипуляции сознанием совграждан мною были обнародованы. Все эти книги стали учебниками в ряде ВУЗ-ов мира.

Для активизаии дискуссий я намеренно - через активиста русофобского движения бывших граждан СССР, ставших граданами Германии, бывшего глвного редактора республиканской комсомольской газеты Александар Фитца "перетащил" в "РП" и на "ДК" несколько его единомышленников. чтобы не быть голословным, а на их личном примере показать, что такое русскоязычная эмиграция, в том числе и литературная, какой она есть сейчас и каковой она была и во времена Набокова, Бунина и прочих беглецов из Советского Союза, внезапно признанных во время перестройки цветом и гордостью непременно русской нации. Мне думается, что своими криминального свойства и националистическими выходками и высказываниями русскоязычные эмигранты за прошедние десять лет на этих сайтах значительно изменили мнение пишущего по-русски люда об истинном лице своих предшественников. Ни Бунин, ни сотрудничвший с Гитлером Мережковский, ни многие другие не были в эмиграции собственно русскими писателями. Хотя бы потому, что не выступили в качесве литераторов в защиту СССР в 1941 гоу. Да и не написали ничего приличного, угодного мне, а не, например, Чубайсу.

Уверен, что большинство из читающих эти строки возмутятся моими словами, скажут, что наоборот - я бдто бы укрепил их мнение о том, что коммунист Шолохов, к примеру, худший писатель, чем антисоветсчик Бунин или там вялоротый Солженицин. Но. прошу поверить, философия истории развития наций, впервые оцененная и обобщенная на уровне науки великим немецким философом Гердером еще в 18 веке, говорит что прав все-таки я. Русскоязычные произведения литературы, соданные вне России, то есть в эмиграции, для того, чтобы дискредитировать русскую нацию на русском язке, обречены на забвение, ибо не могут породить великих литературных произведений изначально. Почему? Потому что они игнорируют общечеловеческие ценности и общечеловеческие проблемы по существу, существуют лишь в качестве биллетризированной публицистики низкого уровня осознания происходящих в русскоязычном обществе процессов. ВСЯ нынешняя русская литература молчит о Манежной плрщади, но уже начала кричать о шоу-парадах на площадях Болотной и на Поклонной горе. А ведь речь идет на самом деле о противостоянии какой-нибудь Рогожской заставы с Николиной горой. Никого из нынешних так называемых писателей не ужаснуло сообение о четырехкратном единоразовом повышении заработной платы сотрудникам полиции РФ. И примеров подобного рода - миллионы.

Так уж случилось, что читать по-русски следует только то, что написано о России до Октябрьской революции и в СССР. Всё написанное после прихода к власти криминального мира в 1985 голу автоматически перестает быть художественной литературой. Из всего прочитанного мною за последние 16 лет из произведений эмигрантов на русском языке я не встретил НИ ОДНОГО произведения, написанного кровью сердца и с болью за судьбу советскких народов, какие бы ничтожные они не были в период перестройки. Зато поносных слов в отношении противоположных наций встретил несчитанное множество. Исходя хотя бы из одной этой детали (а деталям равновеликим несть числа), могу с уверенностью теперь скаать, что современной зарубежноё литературы на русском языке нет и не может быть в принципе, есть лишь словесный мусор. Если таковая еще и осталась, то осталась она на территории так называемого Ближнего Зарубежья, да и то лишь в качестве вероятности, а не факта.

Никто из эмигрантов (да и в самой РФ), кроме меня в сатирическом романе "Снайпер призрака не видит", не отозвался на такое событие, как война России с Грузией, явившейся овеществлением грандиозного сдвига в сознании бывшего советского человека-интернационалиста, ставшего на сторону идеологии нацизма и пропагандистами криминаьного сознания. Практически все писатели как России, так и других стран, остались глухи к трагедии русского духа, для которого понятие "мирного сосуществования наций" было нормой, а теперь превратилось в ненормальность. И огромную роль в деле поворота мозгов нации в эту сорону сделали как раз-таки русскоязычные литераторы Дальнего Зарубежья, издававшиеся, как правило, за свой счет, но с прицелом на интерес к их творчеству не российского читателя, а западного издателя.

Потому, после зрелого размышления и осознания, что ничего более значительного, чем мой роман-хроника "Великая смута", повествущего о войне католического Запада против православной Руси, я больше вряд ли напишу, и понимания того, что без меня на самом деле в России умное и трезвое слово о состоянии страны сказать некому, все слишком заняты своими претензиями друг к другу и борьбой за кормушки, возвращаюсь на Родину. Нелегально. Потому что на Родине надо жить по велению души, а не по разрешени чиновников. Жить, чтобы бороться. А уж когда, где и как, зачем, почему и так далее - это мое личное дело.

299288  2012-02-10 19:01:22
Курдюм
- Валерий Васильевич пишет: "В принципе, я не люблю бывших советских граждан, предавших в перестройку свою страну за американскую жвачку и паленную водку с иностранными наклейками, даже презираю их, как презирал их и в советское время за всеобщее лицемерие и повальную трусость". Ну что ж, как многократно отмечалось на форуме и как он сам сообщал в Германщину Валерий Васильевич сбежал верхом на жене. Точнее, это его жена приволокла сюда силком. И обратно не выпускает.

299289  2012-02-10 19:08:12
Сергей Герман
- Курдюму.

...в Германщину Валерий Васильевич сбежал верхом на жене...

5+. Я хохотался!

299290  2012-02-10 19:41:08
Курдюм
- - Герману

Уважаемый Сергей, мой совет: плюньте на Куклина. Не тратьте на него время и силы. Ему же, то есть Куклину, совет: заканчивайте, пожалуйста, беспрестанно лгать. Можно фантазировать, можно изображать себя чудо-богатырем, но вот так бессовестно врать и оскорблять, неприлично. Вы, Валерий Васильевич, действительно можете нарваться и получить крупные неприятности. Вам это надо?

299291  2012-02-10 20:23:50
Сергей Герман
- Курдюму.

Володя, я обязательно воспользуюсь твоим советом. Я плюну Кукле в лицо.

299292  2012-02-11 02:56:38
М.П. Нет.
- Браво Валерий Васильевич! Я так и чувствовал, что вы тут экспериментируете. Германа дразните и пр. Обмельчала , конечно, русская литература! А теперь еще и вы уедете окончательно на Родину в Германию. Сдается мне, что потому и обмельчала, что подвизались в ней чаще всего совсем не русские литераторы. Не зря родилась поговорка. "Что ни еврей, то великий русский писатель"! "Чукча не читатель, Чукча писатель.!" Да и не жили долго настоящие русские писатели.Есенин.., Рубцов..., да и Пушкин.., Лермонтов... Как в том анекдоте о соревнованиях по плаванию в Освенциме: "Тяжело плавать в серной кислоте." А уж в советское время и говорить нечего... А в наше время развелось столько болтунов, что тех, кому есть, что сказать уже никто и не слушает..., да и сказать не дают. Я Вас очень хорошо понимаю... и сочувствую Вашим переживаниям!

299303  2012-02-11 15:54:01
Валерий Куклин
- Курдюму

а где же ложь в моих словах? Разве герман не САМ похвалялся тут, что п собственной инициативе отыскал в среде русских поэтов русского националиста с нацистким душком, обозвал его именем своего конкурента на диплом РП Никитой Людвигом и накатал соответствующее письмо на поэта-инвалида в Генпрокуратуру РФ? это- факт.

299319  2012-02-12 06:07:12
All http://www.liveinternet.ru/users/pogrebnojalexandroff/
- В немецком наречии слово ╚медведь╩ мёд ведающий (нем. der Bären) обозначается тем же словом, что и нести (нем. bären), звучащее как ╚бирен╩ (нем. der Bär звучит как ╚бер╩) что-то вроде ╚несун╩ и похожее на славяно-русское... ╚берун╩ (с плавающей буквой i/e), которые в свою очередь созвучны в своей первоначальной части со словом ╚бир╩ (нем. bier, англ. beer) пиво, что можно сопоставить с русским термином ╚набрался, накачен или напоен пивом╩ (╚бир-ен╩): если сравнить несущего колоду мёда медведя и изрядно подвыпившего пива мужика, то в их походке и внешнем виде можно узреть очень много общего, сообщает А.Н.Погребной-Александров в своей Занимательной этимологии.

299323  2012-02-12 09:26:52
Геннадий Абатский skalot
- Два года службы в ГСВГ, позволили пересмотреть этимологию

слова БЕРЛИН! нем. der Bär - медведь...linn- Длинный

(МЕДВЕДИЦЕ) - in ( Для женского ведь Рода )- ...lin///Нen...

Неn . Абатский... (Там А и (умлаут))

Русский переплет

Copyright (c) "Русский переплет"

Rambler's Top100