≈ Здоров, здоров! ≈ весело крикнул навстречу входящим Зосимов. Он уже минут с десять как пришел и сидел во вчерашнем своем углу на диване. Раскольников сидел в углу напротив, совсем одетый и даже тщательно вымытый и причесанный, чего уже давно с ним не случалось. Комната разом наполнилась, но Настасья все-таки успела пройти вслед за посетителями и стала слушать.

Действительно, Раскольников был почти здоров, особенно в сравнении со вчерашним, только был очень бледен, рассеян и угрюм. Снаружи он походил как бы на раненого человека или вытерпливающего какую-нибудь сильную физическую боль: брови его были сдвинуты, губы сжаты, взгляд воспаленный. Говорил он мало и неохотно, как бы через силу или исполняя обязанность, и какое-то беспокойство изредка появлялось в его движениях.

Недоставало какой-нибудь повязки на руке или чехла из тафты на пальце для полного сходства с человеком, у которого, например, очень больно нарывает палец, или ушиблена рука, или что-нибудь в этом роде.

Впрочем, и это бледное и угрюмое лицо озарилось на мгновение как бы светом, когда вошли мать и сестра, но это прибавило только к выражению его, вместо прежней тоскливой рассеянности, как бы более сосредоточенной муки. Свет померк скоро, но мука осталась, и Зосимов, наблюдавший и изучавший своего пациента со всем молодым жаром только что начинающего полечивать доктора, с удивлением заметил в нем, с приходом родных, вместо радости, как бы тяжелую скрытую решимость перенесть час-другой пытки, которой нельзя уж избегнуть. Он видел потом, как почти каждое слово последовавшего разговора точно прикасалось к какой-нибудь ране его пациента и бередило ее; но в то же время он и подивился отчасти сегодняшнему умению владеть собой и скрывать свои чувства вчерашнего мономана, из-за малейшего слова впадавшего вчера чуть не в бешенство.

≈ Да, я теперь сам вижу, что почти здоров, ≈ сказал Раскольников, приветливо целуя мать и сестру, отчего Пульхерия Александровна тотчас же просияла, ≈ и уже не по-вчерашнему это говорю, ≈ прибавил он, обращаясь к Разумихину и дружески пожимая ему руку.

≈ А я так даже подивился на него сегодня, ≈ начал Зосимов, очень обрадовавшись пришедшим, потому что в десять минут уже успел потерять нитку разговора с своим больным. ≈ Дня через три-четыре, если так пойдет, совсем будет как прежде, то есть как было назад тому месяц, али два... али, пожалуй, и три? Ведь это издалека началось да подготовлялось... а? Созна╦тесь теперь, что, может, и сами виноваты были? ≈ прибавил он с осторожною улыбкой, как бы вс╦ еще боясь его чем-нибудь раздражить.

≈ Очень может быть, ≈ холодно ответил Раскольников.

≈ Я к тому говорю, ≈ продолжал Зосимов, разлакомившись, ≈ что ваше совершенное выздоровление, в главном, зависит теперь единственно от вас самих. Теперь, когда уже с вами можно разговаривать, мне хотелось бы вам внушить, что необходимо устранить первоначальные, так сказать, коренные причины, влиявшие на зарождение вашего болезненного состояния, тогда и вылечитесь, не то будет даже и хуже. Этих первоначальных причин я не знаю, но вам они должны быть известны. Вы человек умный и, уж конечно, над собой наблюдали. Мне кажется, начало вашего расстройства совпадает отчасти с выходом вашим из университета. Вам без занятий оставаться нельзя, а потому труд и твердо поставленная перед собою цель, мне кажется, очень бы могли вам помочь.

≈ Да, да, вы совершенно правы... вот я поскорей поступлю в университет, и тогда вс╦ пойдет... как по маслу...

Зосимов, начавший свои умные советы отчасти и для эффекта перед дамами, был, конечно, несколько озадачен, когда, кончив речь и взглянув на своего слушателя, заметил в лице его решительную насмешку. Впрочем, это продолжалось мгновение. Пульхерия Александровна тотчас же принялась благодарить Зосимова, в особенности за вчерашнее ночное посещение их в гостинице.

≈ Как, он у вас был и ночью? ≈ спросил Раскольников, как будто встревожившись. ≈ Стало быть, и вы тоже не спали после дороги?

≈ Ах, Родя, ведь это вс╦ только до двух часов было. Мы с Дуней и дома-то раньше двух никогда не ложились.

≈ Я тоже не знаю, чем его благодарить, ≈ продолжал Раскольников, вдруг нахмурясь и потупясь. ≈ Отклонив вопрос денежный, ≈ вы извините, что я об этом упомянул (обратился он к Зосимову), ≈ я уж и не знаю, чем это я заслужил от вас такое особенное внимание? Просто не понимаю... и... и оно мне даже тяжело, потому что непонятно: я вам откровенно высказываю.

≈ Да вы не раздражайтесь, ≈ засмеялся через силу Зосимов, ≈ предположите, что вы мой первый пациент, ну, а наш брат, только что начинающий практиковать, своих первых пациентов, как собственных детей, любит, а иные почти в них влюбляются. А я ведь пациентами-то не богат.

≈ Я уж не говорю про него, ≈ прибавил Раскольников, указывая на Разумихина, ≈ а тоже, кроме оскорблений и хлопот, ничего от меня не видал.

≈ Эк ведь врет! Да ты в чувствительном настроении, что ли, сегодня? ≈ крикнул Разумихин.

Он увидал бы, если б был проницательнее, что чувствительного настроения тут отнюдь не было, а было даже нечто совсем напротив. Но Авдотья Романовна это заметила. Она пристально и с беспокойством следила за братом.

≈ Про вас же, маменька, я и говорить не смею, ≈ продолжал он, будто заученный с утра урок, ≈ сегодня только мог я сообразить сколько-нибудь, как должны были вы здесь, вчера, измучиться в ожидании моего возвращения. ≈ Сказав это, он вдруг, молча и с улыбкой, протянул руку сестре. Но в улыбке этой мелькнуло на этот раз настоящее неподдельное чувство. Дуня тотчас же схватила и горячо пожала протянутую ей руку, обрадованная и благодарная. В первый раз обращался он к ней после вчерашней размолвки. Лицо матери осветилось восторгом и счастьем при виде этого окончательного и бессловного примирения брата с сестрой.

≈ Вот за это-то я его и люблю! ≈ прошептал вс╦ преувеличивающий Разумихин, энергически повернувшись на стуле. ≈ Есть у него эти движения!..

╚И как это у него вс╦ хорошо выходит, ≈ думала мать про себя, ≈ какие у него благородные порывы, и как он просто, деликатно кончил вс╦ это вчерашнее недоумение с сестрой ≈ тем только, что руку протянул в такую минуту да поглядел хорошо... И какие у него глаза прекрасные, и какое вс╦ лицо прекрасное!.. Он собой даже лучше Дунечки... Но, боже мой, какой у него костюм, как он ужасно одет! У Афанасия Ивановича в лавке Вася, рассыльный, лучше одет!.. И так бы вот, так бы, кажется, и бросилась к нему, и обняла его, и... заплакала, ≈ а боюсь, боюсь... какой-то он, господи!.. Вот ведь и ласково говорит, а боюсь! Ну чего я боюсь?..╩

≈ Ах, Родя, ты не поверишь, ≈ подхватила она вдруг, спеша ответить на его замечание, ≈ как мы с Дунечкой вчера были... несчастны! Теперь, как уже вс╦ прошло и кончилось и все мы опять счастливы, ≈ можно рассказать. Вообрази, бежим сюда, чтоб обнять тебя, чуть не прямо из вагона, а эта женщина, ≈ а, да вот она! Здравствуй, Настасья!.. Говорит она нам вдруг, что ты лежишь в белой горячке и только что убежал тихонько от доктора, в бреду, на улицу и что тебя побежали отыскивать. Ты не поверишь, что с нами было! Мне как раз представилось, как трагически погиб поручик Потанчиков, наш знакомый, друг твоего отца, ≈ ты его не помнишь, Родя, ≈ тоже в белой горячке и таким же образом выбежал и на дворе в колодезь упал, на другой только день могли вытащить. А мы, конечно, еще более преувеличили. Хотели было броситься отыскивать Петра Петровича, чтобы хоть с его помощию... потому что ведь мы были одни, совершенно одни, ≈ протянула она жалобным голосом и вдруг совсем осеклась, вспомнив, что заговаривать о Петре Петровиче еще довольно опасно, несмотря на то ╚что все уже опять совершенно счастливы╩.

≈ Да, да... вс╦ это, конечно, досадно... ≈ пробормотал в ответ Раскольников, но с таким рассеянным и почти невнимательным видом, что Дунечка в изумлении на него посмотрела.

≈ Что бишь я еще хотел, ≈ продолжал он, с усилием припоминая, ≈ да: пожалуйста, маменька, и ты, Дунечка, не подумайте, что я не хотел к вам сегодня первый прийти и ждал вас первых.

≈ Да что это ты, Родя! ≈ вскричала Пульхерия Александровна, тоже удивляясь.

╚Что он, по обязанности, что ли, нам отвечает? ≈ подумала Дунечка, ≈ и мирится, и прощения просит, точно службу служит али урок затвердил╩.

≈ Я только что проснулся и хотел было идти, да меня платье задержало; забыл вчера сказать ей... Настасье... замыть эту кровь... Только что теперь успел одеться.

≈ Кровь! какую кровь? ≈ встревожилась Пульхерия Александровна.

≈ Это так... не беспокойтесь. Это кровь оттого, что вчера, когда я шатался несколько в бреду, я наткнулся на одного раздавленного человека... чиновника одного...

≈ В бреду? Но ведь ты вс╦ помнишь, ≈ прервал Разумихин.

≈ Это правда, ≈ как-то особенно заботливо ответил на это Раскольников, ≈ помню вс╦, до малейшей даже подробности, а вот поди: зачем я то делал, да туда ходил, да то говорил? уж и не могу хорошо объяснить.

≈ Слишком известный феномен, ≈ ввязался Зосимов, ≈ исполнение дела иногда мастерское, прехитрейшее, а управление поступками, начало поступков, расстроено и зависит от разных болезненных впечатлений. Похоже на сон.

╚А ведь это, пожалуй, и хорошо, что он меня почти за сумасшедшего считает╩, ≈ подумал Раскольников.

≈ Да ведь этак, пожалуй, и здоровые так же, ≈ заметила Дунечка, с беспокойством смотря на Зосимова.

≈ Довольно верное замечание, ≈ ответил тот, ≈ в этом смысле действительно все мы, и весьма часто, почти как помешанные, с маленькою только разницей, что ╚больные╩ несколько больше нашего помешаны, потому тут необходимо различать черту. А гармонического человека, это правда, совсем почти нет; на десятки, а может, и на многие сотни тысяч по одному встречается, да и то в довольно слабых экземплярах...

При слове ╚помешанный╩, неосторожно вырвавшемся у заболтавшегося на любимую тему Зосимова, все поморщились. Раскольников сидел, как бы не обращая внимания, в задумчивости и с странною улыбкой на бледных губах. Он что-то продолжал соображать.

≈ Ну, так что ж этот раздавленный? Я тебя перебил! ≈ крикнул поскорей Разумихин.

≈ Что? ≈ как бы проснулся тот, ≈ да... ну и запачкался в крови, когда помогал его переносить в квартиру... Кстати, маменька, я одну непростительную вещь вчера сделал; подлинно не в своем был уме. Я вчера все деньги, которые вы мне прислали, отдал... его жене... на похороны. Теперь вдова, чахоточная, жалкая женщина... трое маленьких сирот, голодные... в доме пусто... и еще одна дочь есть... Может быть, вы бы и сами отдали, кабы видели... Я, впрочем, права не имел никакого, сознаюсь, особенно зная, как вам самим эти деньги достались. Чтобы помогать, надо сначала право такое иметь, не то: ╚Crevez chiens, si vous n'êtes pas contents!╩ ^{1 ≈ Он рассмеялся. ≈ Так ли, Дуня?}

≈ Нет, не так, ≈ твердо ответила Дуня.

≈ Ба! да и ты... с намерениями!.. ≈ пробормотал он, посмотрев на нее чуть не с ненавистью и насмешливо улыбнувшись. ≈ Я бы должен был это сообразить... Что ж, и похвально; тебе же лучше... и дойдешь до такой черты, что не перешагнешь ее ≈ несчастна будешь, а перешагнешь ≈ может, еще несчастнее будешь... А впрочем, вс╦ это вздор! ≈ прибавил он раздражительно, досадуя на свое невольное увлечение. ≈ Я хотел только сказать, что у вас, маменька, я прощения прошу, ≈ заключил он резко и отрывисто.

≈ Полно, Родя, я уверена, вс╦, что ты делаешь, вс╦ прекрасно! ≈ сказала обрадованная мать.

≈ Не будьте уверены, ≈ ответил он, скривив рот в улыбку. Последовало молчание. Что-то было напряженное во всем этом разговоре, и в молчании, и в примирении, и в прощении, и все это чувствовали.

╚А ведь точно они боятся меня╩, ≈ думал сам про себя Раскольников, исподлобья глядя на мать и сестру. Пульхерия Александровна, действительно, чем больше молчала, тем больше и робела.

╚Заочно, кажется, так ведь любил их╩, ≈ промелькнуло в его голове.

≈ Знаешь, Родя, Марфа Петровна умерла! ≈ вдруг выскочила Пульхерия Александровна.

≈ Какая это Марфа Петровна?

≈ Ах, боже мой, да Марфа Петровна, Свидригайлова! Я еще так много об ней писала тебе.

≈ А-а-а, да, помню... Так умерла? Ах, в самом деле? ≈ вдруг встрепенулся он, точно проснувшись. ≈ Неужели умерла? Отчего же?

≈ Представь себе, скоропостижно! ≈ заторопилась Пульхерия Александровна, ободренная его любопытством, ≈ и как раз в то самое время, как я тебе письмо тогда отправила, в тот самый даже день! Вообрази, этот ужасный человек, кажется, и был причиной ее смерти. Говорят, он ее ужасно избил!

≈ Разве они так жили? ≈ спросил он, обращаясь к сестре.

≈ Нет, напротив даже. С ней он всегда был очень терпелив, даже вежлив. Во многих случаях даже слишком был снисходителен к ее характеру, целые семь лет... Как-то вдруг потерял терпение.

≈ Стало быть, он вовсе не так ужасен, коли семь лет крепился? Ты, Дунечка, кажется, его оправдываешь?

≈ Нет, нет, это ужасный человек! Ужаснее я ничего и представить не могу, ≈ чуть не с содроганием ответила Дуня, нахмурила брови и задумалась.

≈ Случилось это у них утром, ≈ продолжала, торопясь, Пульхерия Александровна. ≈ После того она тотчас же приказала заложить лошадей, чтоб сейчас же после обеда и ехать в город, потому что она всегда в таких случаях в город ездила; кушала за обедом, говорят, с большим аппетитом...

≈ Избитая-то?

≈ ...У ней, впрочем, и всегда была эта... привычка, и как только пообедала, чтобы не запоздать ехать, тотчас же отправилась в купальню... Видишь, она как-то там лечилась купаньем; у них там ключ холодный есть, и она купалась в нем регулярно каждый день, и как только вошла в воду, вдруг с ней удар!

≈ Еще бы! ≈ сказал Зосимов.

≈ И больно он ее избил?

≈ Ведь это вс╦ равно, ≈ отозвалась Дуня.

≈ Гм! А впрочем, охота вам, маменька, о таком вздоре рассказывать, раздражительно и как бы нечаянно проговорил вдруг Раскольников.

≈ Ах, друг мой, да я не знала, о чем уж и заговорить, ≈ вырвалось у Пульхерии Александровны.

≈ Да что вы, боитесь, что ль, меня все? ≈ сказал он с искривившеюся улыбкою.

≈ Это действительно правда, ≈ сказала Дуня, прямо и строго смотря на брата. ≈ Маменька, входя на лестницу, даже крестилась от страху.

Лицо его перекосилось как бы от судороги.

≈ Ах, что ты, Дуня! Не сердись, пожалуйста, Родя... Зачем ты, Дуня! ≈ заговорила в смущении Пульхерия Александровна, ≈ это я, вправду, ехала сюда, всю дорогу мечтала, в вагоне: как мы увидимся, как мы обо всем сообщим друг другу... и так была счастлива, что и дороги не видала! Да что я! Я и теперь счастлива... Напрасно ты, Дуня! Я уж тем только счастлива, что тебя вижу, Родя...

≈ Полноте, маменька, ≈ с смущением пробормотал он, не глядя на нее и сжав ее руку, ≈ успеем наговориться!

Сказав это, он вдруг смутился и побледнел: опять одно недавнее ужасное ощущение мертвым холодом прошло по душе его; опять ему вдруг стало совершенно ясно и понятно, что он сказал сейчас ужасную ложь, что не только никогда теперь не придется ему успеть наговориться, но уже ни об чем больше, никогда и ни с кем, нельзя ему теперь говорить. Впечатление этой мучительной мысли было так сильно, что он, на мгновение, почти совсем забылся, встал с места и, не глядя ни на кого, пошел вон из комнаты.

≈ Что ты? ≈ крикнул Разумихин, хватая его за руку.

Он сел опять и стал молча осматриваться; все глядели на него с недоумением.

≈ Да что вы все такие скучные! ≈ вскрикнул он вдруг, совсем неожиданно, ≈ скажите что-нибудь! Что в самом деле так сидеть-то! Ну, говорите же! Станем разговаривать... Собрались и молчим... Ну, что-нибудь!

≈ Слава богу! А я думала, с ним что-нибудь вчерашнее начинается, ≈ сказала, перекрестившись, Пульхерия Александровна.

≈ Чего ты, Родя? ≈ недоверчиво спросила Авдотья Романовна.

≈ Так, ничего, одну штуку вспомнил, ≈ отвечал он и вдруг засмеялся.

≈ Ну, коль штуку, так и хорошо! А то и я сам было подумал... ≈ пробормотал Зосимов, подымаясь с дивана. ≈ Мне, однако ж, пора; я еще зайду, может быть... если застану...

Он откланялся и вышел.

≈ Какой прекрасный человек! ≈ заметила Пульхерия Александровна.

≈ Да, прекрасный, превосходный, образованный, умный... ≈ заговорил вдруг Раскольников какою-то неожиданною скороговоркой и с каким-то необыкновенным до сих пор оживлением, ≈ уж не помню, где я его прежде до болезни встречал... Кажется, где-то встречал... Вот и этот тоже хороший человек! ≈ кивнул он на Разумихина, ≈ нравится он тебе, Дуня? ≈ спросил он ее и вдруг, неизвестно чему, рассмеялся.

≈ Очень, ≈ ответила Дуня.

≈ Фу, какой ты... свинтус! ≈ произнес страшно сконфузившийся и покрасневший Разумихин и встал со стула. Пульхерия Александровна слегка улыбнулась, а Раскольников громко расхохотался.

≈ Да куда ты?

≈ Я тоже... мне надо.

≈ Совсем тебе не надо, оставайся! Зосимов ушел, так и тебе надо. Не ходи... А который час? Есть двенадцать? Какие у тебя миленькие часы, Дуня! Да что вы опять замолчали? Вс╦ только я да я говорю!..

≈ Это подарок Марфы Петровны, ≈ ответила Дуня.

≈ И предорогие, ≈ прибавила Пульхерия Александровна.

≈ А-а-а! какие большие, почти не дамские.

≈ Я такие люблю, ≈ сказала Дуня.

╚Стало быть, не женихов подарок╩, ≈ подумал Разумихин и неизвестно чему обрадовался.

≈ А я думал, это Лужина подарок, ≈ заметил Раскольников.

≈ Нет, он еще ничего не дарил Дунечке.

≈ А-а-а! А помните, маменька, я влюблен-то был и жениться хотел, ≈ вдруг сказал он, смотря на мать, пораженную неожиданным оборотом и тоном, с которым он об этом заговорил.

≈ Ах, друг мой, да! ≈ Пульхерия Александровна переглянулась с Дунечкой и Разумихиным.

≈ Гм! Да! А что мне вам рассказать? Даже мало помню. Она больная такая девочка была, ≈ продолжал он, как бы опять вдруг задумываясь и потупившись, ≈ совсем хворая; нищим любила подавать, и о монастыре вс╦ мечтала, и раз залилась слезами, когда мне об этом стала говорить, да, да... помню... очень помню. Дурнушка такая... собой. Право, не знаю, за что я к ней тогда привязался, кажется за то, что всегда больная... Будь она еще хромая аль горбатая, я бы, кажется, еще больше ее полюбил... (Он задумчиво улыбнулся). Гак... какой-то бред весенний был...

≈ Нет, тут не один бред весенний, ≈ с одушевлением сказала Дунечка.

Он внимательно и с напряжением посмотрел на сестру, но не расслышал или даже не понял ее слов. Потом, в глубокой задумчивости, встал, подошел к матери, поцеловал ее, воротился на место и сел.

≈ Ты и теперь ее любишь! ≈ проговорила растроганная Пульхерия Александровна.

≈ Ее-то? Теперь? Ах да... вы про нее! Нет. Это вс╦ теперь точно на том свете... и так давно. Да и вс╦-то кругом точно не здесь делается...

Он со вниманием посмотрел на них.

≈ Вот и вас... точно из-за тысячи верст на вас смотрю... Да и черт знает зачем мы об этом говорим! И к чему расспрашивать? ≈ прибавил он с досадой и замолчал, кусая себе ногти и вновь задумываясь.

≈ Какая у тебя дурная квартира, Родя, точно гроб, ≈ сказала вдруг Пульхерия Александровна, прерывая тягостное молчание, ≈ я уверена, что ты наполовину от квартиры стал такой меланхолик.

≈ Квартира?.. ≈ отвечал он рассеянно. ≈ Да, квартира много способствовала... я об этом тоже думал... А если б вы знали, однако, какую вы странную мысль сейчас сказали, маменька, ≈ прибавил он вдруг, странно усмехнувшись.

Еще немного, и это общество, эти родные, после трехлетней разлуки, этот родственный тон разговора при полной невозможности хоть об чем-нибудь говорить, ≈ стали бы наконец ему решительно невыносимы. Было, однако ж, одно неотлагательное дело, которое так или этак, а надо было непременно решить сегодня, ≈ так решил он еще давеча, когда проснулся. Теперь он обрадовался делу, как выходу.

≈ Вот что, Дуня, ≈ начал он серьезно и сухо, ≈ я, конечно, прошу у тебя за вчерашнее прощения, но я долгом считаю опять тебе напомнить, что от главного моего я не отступлюсь. Или я, или Лужин. Пусть я подлец, а ты не должна. Один кто-нибудь. Если же ты выйдешь за Лужина, я тотчас же перестаю тебя сестрой считать.

≈ Родя, Родя! Да ведь это вс╦ то же самое, что и вчера, ≈ горестно воскликнула Пульхерия Александровна, ≈ и почему ты вс╦ подлецом себя называешь, не могу я этого выносить! И вчера то же самое...

≈ Брат, ≈ твердо и тоже сухо отвечала Дуня, ≈ во всем этом есть ошибка с твоей стороны. Я за ночь обдумала и отыскала ошибку. Вс╦ в том, что ты, кажется, предполагаешь, будто я кому-то и для кого-то приношу себя в жертву. Совсем это не так. Я просто для себя выхожу, потому что мне самой тяжело; а затем, конечно, буду рада, если удастся быть полезною родным, но в моей решимости это не самое главное побуждение...

╚Лжет! ≈ думал он про себя, кусая ногти со злости. ≈ Гордячка! Сознаться не хочет, что хочется благодетельствовать! О, низкие характеры! Они и любят, точно ненавидят... О, как я... ненавижу их всех!╩

≈ Одним словом, я выхожу за Петра Петровича, ≈ продолжала Дунечка, ≈ потому что из двух зол выбираю меньшее. Я намерена честно исполнить вс╦, чего он от меня ожидает, а стало быть, его не обманываю... Зачем ты так сейчас улыбнулся?

Она тоже вспыхнула, и в глазах ее мелькнул гнев.

≈ Вс╦ исполнишь? ≈ спросил он, ядовито усмехаясь.

≈ До известного предела. И манера, и форма сватовства Петра Петровича показали мне тотчас же, чего ему надобно. Он, конечно, себя ценит, может быть, слишком высоко, но я надеюсь, что он и меня ценит... Чего ты опять смеешься?

≈ А чего ты опять краснеешь? Ты лжешь, сестра, ты нарочно лжешь, по одному только женскому упрямству, чтобы только на своем поставить передо мной... Ты не можешь уважать Лужина: я видел его и говорил с ним. Стало быть, продаешь себя за деньги, и, стало быть, во всяком случае поступаешь низко, и я рад, что ты, по крайней мере, краснеть можешь!

≈ Неправда, не лгу!.. ≈ вскричала Дунечка, теряя вс╦ хладнокровие, ≈ я не выйду за него, не быв убеждена, что он ценит меня и дорожит мной; не выйду за него, не быв твердо убеждена, что сама могу уважать его. К счастию, я могу в этом убедиться наверно, и даже сегодня же. А такой брак не есть подлость, как ты говоришь! А если бы ты был и прав, если б я действительно решилась на подлость, ≈ разве не безжалостно с твоей стороны так со мной говорить? Зачем ты требуешь от меня геройства, которого и в тебе-то, может быть, нет? Это деспотизм, это насилие! Если я погублю кого, так только себя одну... Я еще никого не зарезала!.. Что ты так смотришь на меня? Что ты так побледнел? Родя, что с тобой? Родя, милый!..

≈ Господи! До обморока довела! ≈ вскричала Пульхерия Александровна.

≈ Нет, нет... вздор... ничего!.. Немного голова закружилась. Совсем не обморок... Дались вам эти обмороки!.. Гм! да... что бишь я хотел? Да: каким образом ты сегодня же убедишься, что можешь уважать его и что он... ценит, что ли, как ты сказала? Ты, кажется, сказала, что сегодня? Или я ослышался?

≈ Маменька, покажите брату письмо Петра Петровича, ≈ сказала Дунечка.

Пульхерия Александровна дрожащими руками передала письмо. Он с большим любопытством взял его. Но прежде чем развернуть, он вдруг как-то с удивлением посмотрел на Дунечку.

≈ Странно, ≈ проговорил он медленно, как бы вдруг пораженный новою мыслию, ≈ да из чего я так хлопочу? Из чего весь крик? Да выходи за кого хочешь!

Он говорил как бы для себя, но выговорил вслух и несколько времени смотрел на сестру, как бы озадаченный.

Он развернул наконец письмо, вс╦ еще сохраняя вид какого-то странного удивления; потом медленно и внимательно начал читать и прочел два раза. Пульхерия Александровна была в особенном беспокойстве; да и все ждали чего-то особенного.

≈ Это мне удивительно, ≈ начал он после некоторого раздумья и передавая письмо матери, но не обращаясь ни к кому в частности, ≈ ведь он по делам ходит, адвокат, и разговор даже у него такой... с замашкой, ≈ а ведь как безграмотно пишет.

Все пошевелились; совсем не того ожидали.

≈ Да ведь они и все так пишут, ≈ отрывисто заметил Разумихин.

≈ Ты разве читал?

≈ Да.

≈ Мы показывали, Родя, мы... советовались давеча, ≈ начала сконфузившаяся Пульхерия Александровна.

≈ Это, собственно, судейский слог, ≈ перебил Разумихин, ≈ судейские бумаги до сих пор так пишутся.

≈ Судейский? Да, именно судейский, деловой... Не то чтоб уж очень безграмотно, да и не то чтоб уж очень литературно; деловой!

≈ Петр Петрович и не скрывает, что учился на медные деньги, и даже хвалится тем, что сам себе дорогу проложил, ≈ заметила Авдотья Романовна, несколько обиженная новым тоном брата.

≈ Что ж, если хвалится, так и есть чем, ≈ я не противоречу. Ты, сестра, кажется, обиделась, что я из всего письма такое фривольное замечание извлек, и думаешь, что я нарочно о таких пустяках заговорил, чтобы поломаться над тобой с досады. Напротив, мне, по поводу слога, пришло в голову одно совсем не лишнее, в настоящем случае, замечание. Там есть одно выражение: ╚пеняйте на себя╩, поставленное очень знаменательно и ясно, и, кроме того, есть угроза, что он тотчас уйдет, если я приду. Эта угроза уйти ≈ вс╦ равно что угроза вас обеих бросить, если будете непослушны, и бросить теперь, когда уже в Петербург вызвал. Ну, как ты думаешь: можно ли таким выражением от Лужина так же точно обидеться, как если бы вот он написал (он указал на Разумихина), али Зосимов, али из нас кто-нибудь?

≈ Н-нет, ≈ отвечала Дунечка, оживляясь, ≈ я очень поняла, что это слишком наивно выражено и что он, может быть, только не мастер писать... Это ты хорошо рассудил, брат. Я даже не ожидала...

≈ Это по-судейски выражено, а по-судейски иначе написать нельзя, и вышло грубее, чем, может быть, он хотел. Впрочем, я должен тебя несколько разочаровать: в этом письме есть еще одно выражение, одна клевета на мой счет, и довольно подленькая. Я деньги отдал вчера вдове, чахоточной и убитой, и не ╚под предлогом похорон╩, а прямо на похороны, и не в руки дочери ≈ девицы, как он пишет, ╚отъявленного поведения╩ (и которую я вчера в первый раз в жизни видел), а именно вдове. Во всем этом я вижу слишком поспешное желание меня размарать и с вами поссорить. Выражено же опять по-судейски, то есть с слишком явным обнаружением цели и с поспешностью весьма наивною. Человек он умный, но чтоб умно поступать ≈ одного ума мало. Вс╦ это рисует человека и... не думаю, чтоб он тебя много ценил. Сообщаю же тебе единственно для назидания, потому что искренно желаю тебе добра...

Дунечка не отвечала; решение ее было еще давеча сделано, она ждала только вечера.

≈ Так как же ты решаешься, Родя? ≈ спросила Пульхерия Александровна, еще более давешнего обеспокоенная его внезапным, новым, деловым тоном речи.

≈ Что это: ╚решаешься╩?

≈ Да вот Петр Петрович-то пишет, чтобы тебя не было у нас вечером и что он уйдет... коли ты придешь. Так как же ты... будешь?

≈ Это уж, конечно, не мне решать, а, во-первых, вам, если такое требование Петра Петровича вас не обижает, а во-вторых, Дуне, если она тоже не обижается. А я сделаю, как вам лучше, ≈ прибавил он сухо.

≈ Дунечка уже решилась, и я вполне с ней согласна, ≈ поспешила вставить Пульхерия Александровна.

≈ Я решила просить тебя, Родя, настоятельно просить непременно быть у нас на этом свидании, ≈ сказала Дуня, ≈ придешь?

≈ Приду.

≈ Я и вас тоже прошу быть у нас в восемь часов, ≈ обратилась она к Разумихину. ≈ Маменька, я их тоже приглашаю.

≈ И прекрасно, Дунечка. Ну, уж как вы там решили, ≈ прибавила Пульхерия Александровна, ≈ так уж пусть и будет. А мне и самой легче; не люблю притворяться и лгать; лучше будем всю правду говорить... Сердись, не сердись теперь Петр Петрович!