Ф. М. Достоевский Униженные и оскорбленные. Часть четвертаяГлава IVЯ еще не успел выбежать на улицу, не успел сообразить, что и как теперь делать, как вдруг увидел, что у наших ворот останавливаются дрожки и с дрожек сходит Александра Семеновна, ведя за руку Нелли. Она крепко держала ее, точно боялась, чтоб она не убежала другой раз. Я так и бросился к ним. ≈ Нелли, что с тобой! ≈ закричал я, ≈ куда ты уходила, зачем? ≈ Постойте, не торопитесь; пойдемте-ка поскорее к вам, там вс╦ и узнаете, ≈ защебетала Александра Семеновна, ≈ какие вещи-то я вам расскажу, Иван Петрович, ≈ шептала она наскоро дорогою. ≈ Дивиться только надо... Вот пойдемте, сейчас узнаете. На лице ее было написано, что у ней были чрезвычайно важные новости. ≈ Ступай, Нелли, ступай, приляг немножко, ≈ сказала она, когда мы вошли в комнаты, ≈ ведь ты устала; шутка ли, сколько обегала; а после болезни-то тяжело; приляг, голубчик, приляг. А мы с вами уйдемте-ка пока отсюда, не будем ей мешать, пусть уснет. ≈ И она мигнула мне, чтоб я вышел с ней в кухню. Но Нелли не прилегла, она села на диван и закрыла обеими руками лицо. Мы вышли, и Александра Семеновна наскоро рассказала мне, в чем дело. Потом я узнал еще более подробностей. Вот как это вс╦ было. Уйдя от меня часа за два до моего возвращения и оставив мне записку, Нелли побежала сперва к старичку доктору. Адрес его она успела выведать еще прежде. Доктор рассказывал мне, что он так и обмер, когда увидел у себя Нелли, и вс╦ время, пока она была у него, ╚не верил глазам своим╩. ╚Я и теперь не верю, ≈ прибавил он в заключение своего рассказа, ≈ и никогда этому не поверю╩. И однако ж, Нелли действительно была у него. Он сидел спокойно в своем кабинете, в креслах, в шлафроке и за кофеем, когда она вбежала и бросилась к нему на шею, прежде чем он успел опомниться. Она плакала, обнимала и целовала его, целовала ему руки и убедительно, хотя и бессвязно, просила его, чтоб он взял ее жить к себе; говорила, что не хочет и не может более жить со мной, потому и ушла от меня; что ей тяжело; что она уже не будет более смеяться над ним и говорить об новых платьях и будет вести себя хорошо, будет учиться, выучится ╚манишки ему стирать и гладить╩ (вероятно, она сообразила всю свою речь дорогою, а может быть, и раньше) и что, наконец, будет послушна и хоть каждый день будет принимать какие угодно порошки. А что если она говорила тогда, что замуж хотела за него выйти, так ведь это она шутила, что она и не думает об этом. Старый немец был так ошеломлен, что сидел вс╦ время, разинув рот, подняв свою руку, в которой держал сигару, и забыв о сигаре, так что она и потухла. ≈ Мадмуазель, ≈ проговорил он наконец, получив кое-как употребление языка, ≈ мадмуазель, сколько я вас понял, вы просите, чтоб я вам дал место у себя. Но это ≈ невозможно! Вы видите, я очень стеснен и не имею значительного дохода... И, наконец, так прямо, не подумав... Это ужасно! И, наконец, вы, сколько я вижу, бежали из своего дома. Это очень непохвально и невозможно... И, наконец, я вам позволил только немного гулять, в ясный день, под надзором вашего благодетеля, а вы бросаете своего благодетеля и бежите ко мне, тогда как вы должны беречь себя и... и... принимать лекарство. И, наконец... наконец, я ничего не понимаю... Нелли не дала ему договорить. Она снова начала плакать, снова упрашивать его, но ничего не помогло. Старичок вс╦ более и более впадал в изумление и вс╦ более и более ничего не понимал. Наконец Нелли бросила его, вскрикнула: ╚Ах, боже мой!╩ ≈ и выбежала из комнаты. ╚Я был болен весь этот день, ≈ прибавил доктор, заключая свой рассказ, ≈ и на ночь принял декокт...╩ А Нелли бросилась к Маслобоевым. Она запаслась и их адресом и отыскала их, хотя и не без труда. Маслобоев был дома. Александра Семеновна так и всплеснула руками, когда услышала просьбу Нелли взять ее к ним. На ее же расспросы: почему ей так хочется, что ей тяжело, что ли, у меня? ≈ Нелли ничего не отвечала и бросилась, рыдая, на стул. ╚Она так рыдала, так рыдала, ≈ рассказывала мне Александра Семеновна, ≈ что я думала, она умрет от этого╩. Нелли просилась хоть в горничные, хоть в кухарки, говорила, что будет пол мести и научится белье стирать. (На этом мытье белья она основывала какие-то особенные надежды и почему-то считала это самым сильным прельщением, чтоб ее взяли). Мнение Александры Семеновны было оставить ее у себя до разъяснения дела, а мне дать знать. Но Филипп Филиппыч решительно этому воспротивился и тотчас же приказал отвезти беглянку ко мне. Дорогою Александра Семеновна обнимала и целовала ее, отчего Нелли еще больше начинала плакать. Смотря на нее, расплакалась и Александра Семеновна. Так обе всю дорогу и плакали. ≈ Да почему же, почему же, Нелли, ты не хочешь у него жить; что он, обижает тебя, что ли? ≈ спрашивала, заливаясь слезами, Александра Семеновна. ≈ Нет, не обижает. ≈ Ну, так отчего же? ≈ Так, не хочу у него жить... не могу... я такая с ним вс╦ злая... а он добрый... а у вас я не буду злая, я буду работать, ≈ проговорила она, рыдая как в истерике. ≈ Отчего же ты с ним такая злая, Нелли?.. ≈ Так... ≈ И только я от нее это ╚так╩ и выпытала, ≈ заключила Александра Семеновна, отирая свои слезы, ≈ что это она за горемычная такая? Родимец, что ли, это? Как вы думаете, Иван Петрович? Мы вошли к Нелли; она лежала, скрыв лицо в подушках, и плакала. Я стал перед ней на колени, взял ее руки и начал целовать их. Она вырвала у меня руки и зарыдала еще сильнее. Я не знал, что и говорить. В эту минуту вошел старик Ихменев. ≈ А я к тебе по делу, Иван, здравствуй! ≈ сказал он, оглядывая нас всех и с удивлением видя меня на коленях. Старик был болен вс╦ последнее время. Он был бледен и худ, но, как будто храбрясь перед кем-то, презирал свою болезнь, не слушал увещаний Анны Андреевны, не ложился, а продолжал ходить по своим делам. ≈ Прощайте покамест, ≈ сказала Александра Семеновна, пристально посмотрев на старика. ≈ Мне Филипп Филиппыч приказал как можно скорее воротиться. Дело у нас есть. А вечером, в сумерки, приеду к вам, часика два посижу. ≈ Кто такая? ≈ шепнул мне старик, по-видимому думая о другом. Я объяснил. ≈ Гм. А вот я по делу, Иван... Я знал, по какому он делу, и ждал его посещения. Он пришел переговорить со мной и с Нелли и перепросить ее у меня. Анна Андреевна соглашалась наконец взять в дом сиротку. Случилось это вследствие наших тайных разговоров: я убедил Анну Андреевну и сказал ей, что вид сиротки, которой мать была тоже проклята своим отцом, может быть, повернет сердце нашего старика на другие мысли. Я так ярко разъяснил ей свой план, что она теперь сама уже стала приставать к мужу, чтоб взять сиротку. Старик с готовностью принялся за дело: ему хотелось, во-первых, угодить своей Анне Андреевне, а во-вторых, у него были свои особые соображения... Но вс╦ это я объясню потом подробнее... Я сказал уже, что Нелли не любила старика еще с первого его посещения. Потом я заметил, что даже какая-то ненависть проглядывала в лице ее, когда произносили при ней имя Ихменева. Старик начал дело тотчас же, без околичностей. Он прямо подошел к Нелли, которая вс╦ еще лежала, скрыв лицо свое в подушках, и, взяв ее за руку, спросил: хочет ли она перейти к нему жить вместо дочери? ≈ У меня была дочь, я ее любил больше самого себя, ≈ заключил старик, ≈ но теперь ее нет со мной. Она умерла. Хочешь ли ты заступить ее место в моем доме и... в моем сердце? И в его глазах, сухих и воспаленных от лихорадочного жара, накипела слеза. ≈ Нет, не хочу, ≈ отвечала Нелли, не подымая головы. ≈ Почему же, дитя мое? У тебя нет никого. Иван не может держать тебя вечно при себе, а у меня ты будешь как в родном доме. ≈ Не хочу, потому что вы злой. Да, злой, злой, ≈ прибавила она, подымая голову и садясь на постели против старика. ≈ Я сама злая, и злее всех, но вы еще злее меня!.. ≈ Говоря это, Нелли побледнела, глаза ее засверкали; даже дрожавшие губы ее побледнели и искривились от прилива какого-то сильного ощущения. Старик в недоумении смотрел на нее. ≈ Да, злее меня, потому что вы не хотите простить свою дочь; вы хотите забыть ее совсем и берете к себе другое дитя, а разве можно забыть свое родное дитя? Разве вы будете любить меня? Ведь как только вы на меня взглянете, так и вспомните, что я вам чужая и что у вас была своя дочь, которую вы сами забыли, потому что вы жестокий человек. А я не хочу жить у жестоких людей, не хочу, не хочу!.. ≈ Нелли всхлипнула и мельком взглянула на меня. ≈ Послезавтра Христос воскрес, все целуются и обнимаются, все мирятся, все вины прощаются... Я ведь знаю... Только вы один, вы... у! жестокий! Подите прочь! Она залилась слезами. Эту речь она, кажется, давно уже сообразила и вытвердила, на случай если старик еще раз будет ее приглашать к себе. Старик был поражен и побледнел. Болезненное ощущение выразилось в лице его. ≈ И к чему, к чему, зачем обо мне все так беспокоятся? Я не хочу, не хочу! ≈ вскрикнула вдруг Нелли в каком-то исступлении, ≈ я милостыню пойду просить! ≈ Нелли, что с тобой? Нелли, друг мой! ≈ вскрикнул я невольно, но восклицанием моим только подлил к огню масла. ≈ Да, я буду лучше ходить по улицам и милостыню просить, а здесь не останусь, ≈ кричала она, рыдая. ≈ И мать моя милостыню просила, а когда умирала, сама сказала мне: будь бедная и лучше милостыню проси, чем... Милостыню не стыдно просить: я не у одного человека прошу, я у всех прошу, а все не один человек; у одного стыдно, а у всех не стыдно; так мне одна нищенка говорила; ведь я маленькая, мне негде взять. Я у всех и прошу. А здесь я не хочу, не хочу, не хочу, я злая; я злее всех; вот какая я злая! И Нелли вдруг совершенно неожиданно схватила со столика чашку и бросила ее об пол. ≈ Вот теперь и разбилась, ≈ прибавила она, с каким-то вызывающим торжеством смотря на меня. ≈ Чашек-то всего две, ≈ прибавила она, ≈ я и другую разобью... Тогда из чего будете чай-то пить? Она была как взбешенная и как будто сама ощущала наслаждение в этом бешенстве, как будто сама сознавала, что это и стыдно и нехорошо, и в то же время как будто поджигала себя на дальнейшие выходки. ≈ Она больна у тебя, Ваня, вот что, ≈ сказал старик, ≈ или... я уж и не понимаю, что это за ребенок. Прощай! Он взял свою фуражку и пожал мне руку. Он был как убитый; Нелли страшно оскорбила его; вс╦ поднялось во мне: ≈ И не пожалела ты его, Нелли! ≈ вскричал я, когда мы остались одни, ≈ и не стыдно, не стыдно тебе! Нет, ты не добрая, ты и вправду злая! ≈ и как был без шляпы, так и побежал я вслед за стариком. Мне хотелось проводить его до ворот и хоть два слова сказать ему в утешение. Сбегая с лестницы, я как будто еще видел перед собой лицо Нелли, страшно побледневшее от моих упреков. Я скоро догнал моего старика. ≈ Бедная девочка оскорблена, и у ней свое горе, верь мне, Иван; а я ей о своем стал расписывать, ≈ сказал он, горько улыбаясь. ≈ Я растравил ее рану. Говорят, сытый голодного не разумеет; а я, Ваня, прибавлю, что и голодный голодного не всегда поймет. Ну, прощай! Я было заговорил о чем-то постороннем, но старик только рукой махнул. ≈ Полно меня-то утешать; лучше смотри, чтоб твоя-то не убежала от тебя; она так и смотрит, ≈ прибавил он с каким-то озлоблением и пошел от меня скорыми шагами, помахивая и постукивая своей палкой по тротуару. Он и не ожидал, что будет пророком. Что сделалось со мной, когда, воротясь к себе, я, к ужасу моему, опять не нашел дома Нелли! Я бросился в сени, искал ее на лестнице, кликал, стучался даже у соседей и спрашивал о ней; поверить я не мог и не хотел, что она опять бежала. И как она могла убежать? Ворота в доме одни; она должна была пройти мимо нас, когда я разговаривал с стариком. Но скоро, к большому моему унынию, я сообразил, что она могла прежде спрятаться где-нибудь на лестнице и выждать, пока я пройду обратно домой, а потом бежать, так что я никак не мог ее встретить. Во всяком случае, она не могла далеко уйти. В сильном беспокойстве выбежал я опять на поиски, оставив на всякий случай квартиру отпертою. Прежде всего я отправился к Маслобоевым. Маслобоевых я не застал дома, ни его, ни Александры Семеновны. Оставив у них записку, в которой извещал их о новой беде, и прося, если к ним придет Нелли, немедленно дать мне знать, я пошел к доктору; того тоже не было дома, служанка объявила мне, что, кроме давешнего посещения, другого не было. Что было делать? Я отправился к Бубновой и узнал от знакомой мне гробовщицы, что хозяйка со вчерашнего дня сидит за что-то в полиции, а Нелли там с тех пор и не видали. Усталый, измученный, я побежал опять к Маслобоевым; тот же ответ: никого не было, да и они сами еще не возвращались. Записка моя лежала на столе. Что было мне делать? В смертельной тоске возвращался я к себе домой поздно вечером. Мне надо было в этот вечер быть у Наташи; она сама звала меня еще утром. Но я даже и не ел ничего в этот день; мысль о Нелли возмущала всю мою душу. ╚Что же это такое? ≈ думал я. ≈ Неужели ж это такое мудреное следствие болезни? Уж не сумасшедшая ли она или сходит с ума? Но, боже мой, где она теперь, где я сыщу ее!╩ Только что я это воскликнул, как вдруг увидел Нелли, в нескольких шагах от меня, на В≈м мосту. Она стояла у фонаря и меня не видела. Я хотел бежать к ней, но остановился. ╚Что ж это она здесь делает?╩ ≈ подумал я в недоумении и, уверенный, что теперь уж не потеряю ее, решился ждать и наблюдать за ней. Прошло минут десять, она вс╦ стояла, посматривая на прохожих. Наконец прошел один старичок, хорошо одетый, и Нелли подошла к нему: тот, не останавливаясь, вынул что-то из кармана и подал ей. Она ему поклонилась. Не могу выразить, что почувствовал я в это мгновение. Мучительно сжалось мое сердце; как будто что-то дорогое, что я любил, лелеял и миловал, было опозорено и оплевано передо мной в эту минуту, но вместе с тем и слезы потекли из глаз моих. Да, слезы о бедной Нелли, хотя я в то же время чувствовал непримиримое негодование: она не от нужды просила; она была не брошенная, не оставленная кем-нибудь на произвол судьбы; бежала не от жестоких притеснителей, а от друзей своих, которые ее любили и лелеяли. Она как будто хотела кого-то изумить или испугать своими подвигами; точно она хвасталась перед кем-то? Но что-то тайное зрело в ее душе... Да, старик был прав; она оскорблена, рана ее не могла зажить, и она как бы нарочно старалась растравлять свою рану этой таинственностью, этой недоверчивостью ко всем нам; точно она наслаждалась сама своей болью, этим эгоизмом страдания, если так можно выразиться. Это растравление боли и это наслаждение ею было мне понятно: это наслаждение многих обиженных и оскорбленных, пригнетенных судьбою и сознающих в себе ее несправедливость. Но на какую же несправедливость нашу могла пожаловаться Нелли? Она как будто хотела нас удивить и испугать своими капризами и дикими выходками, точно она в самом деле перед нами хвалилась... Но нет! Она теперь одна, никто не видит из нас, что она просила милостыню. Неужели ж она сама про себя находила в этом наслаждение? Для чего ей милостыня, для чего ей деньги? Получив подаяние, она сошла с моста и подошла к ярко освещенным окнам одного магазина. Тут она принялась считать свою добычу; я стоял в десяти шагах. Денег в руке ее было уже довольно; видно, что она с самого утра просила. Зажав их в руке, она перешла через улицу и вошла в мелочную лавочку. Я тотчас же подошел к дверям лавочки, отворенным настежь, и смотрел: что она там будет делать? Я видел, что она положила на прилавок деньги и ей подали чашку, простую чайную чашку, очень похожую на ту, которую она давеча разбила, чтоб показать мне и Ихменеву, какая она злая. Чашка эта стоила, может быть, копеек пятнадцать, может быть, даже и меньше. Купец завернул ее в бумагу, завязал и отдал Нелли, которая торопливо с довольным видом вышла из лавочки. ≈ Нелли! ≈ вскрикнул я, когда она поравнялась со мною, ≈ Нелли! Она вздрогнула, взглянула на меня, чашка выскользнула из ее рук, упала на мостовую и разбилась. Нелли была бледна; но, взглянув на меня и уверившись, что я вс╦ видел и знаю, вдруг покраснела; этой краской сказывался нестерпимый, мучительный стыд. Я взял ее за руку и повел домой; идти было недалеко. Мы ни слова не промолвили дорогою. Придя домой, я сел; Нелли стояла передо мной, задумчивая и смущенная, бледная по-прежнему, опустив в землю глаза. Она не могла смотреть на меня. ≈ Нелли, ты просила милостыню? ≈ Да! ≈ прошептала она и еще больше потупилась. ≈ Ты хотела набрать денег, чтоб купить разбитую давеча чашку? ≈ Да... ≈ Но разве я попрекал тебя, разве я бранил тебя за эту чашку? Неужели ж ты не видишь, Нелли, сколько злого, самодовольно злого в твоем поступке? Хорошо ли это? Неужели тебе не стыдно? Неужели... ≈ Стыдно... ≈ прошептала она чуть слышным голосом, и слезинка покатилась по ее щеке. ≈ Стыдно... ≈ повторил я за ней. ≈ Нелли, милая, если я виноват перед тобой, прости меня и помиримся. Она взглянула на меня, слезы брызнули из ее глаз, и она бросилась ко мне на грудь. В эту минуту влетела Александра Семеновна. ≈ Что! Она дома? Опять? Ах, Нелли, Нелли, что это с тобой делается? Ну да хорошо, что по крайней мере дома... где вы отыскали ее, Иван Петрович? Я мигнул Александре Семеновне, чтоб она не расспрашивала, и она поняла меня. Я нежно простился с Нелли, которая вс╦ еще горько плакала, и упросил добренькую Александру Семеновну посидеть с ней до моего возвращения, а сам побежал к Наташе. Я опоздал и торопился. В этот вечер решалась наша судьба: нам было много о чем говорить с Наташей, но я все-таки ввернул словечко о Нелли и рассказал вс╦, что случилось, со всеми подробностями. Рассказ мой очень заинтересовал и даже поразил Наташу. ≈ Знаешь что, Ваня, ≈ сказала она, подумав, ≈ мне кажется, она тебя любит. ≈ Что... как это? ≈ спросил я в удивлении. ≈ Да, это начало любви, женской любви... ≈ Что ты, Наташа, полно! Ведь она ребенок! ≈ Которому скоро четырнадцать лет. Это ожесточение оттого, что ты не понимаешь ее любви, да и она-то, может быть, сама не понимает себя; ожесточение, в котором много детского, но серьезное, мучительное. Главное ≈ она ревнует тебя ко мне. Ты так меня любишь, что, верно, и дома только обо мне одной заботишься, говоришь и думаешь, а потому на нее обращаешь мало внимания. Она заметила это, и ее это уязвило. Она, может быть, хочет говорить с тобой, чувствует потребность раскрыть перед тобой свое сердце, не умеет, стыдится, сама не понимает себя, ждет случая, а ты, вместо того чтоб ускорить этот случай, отдаляешься от нее, убегаешь от нее ко мне и даже, когда она была больна, по целым дням оставлял ее одну. Она и плачет об этом: ей тебя недостает, и пуще всего ей больно, что ты этого не замечаешь. Ты вот и теперь, в такую минуту, оставил ее одну для меня. Да она больна будет завтра от этого. И как ты мог оставить ее? Ступай к ней скорее... ≈ Я и не оставил бы ее, но... ≈ Ну да, я сама тебя просила прийти. А теперь ступай. ≈ Пойду, но только, разумеется, я ничему этому не верю. ≈ Оттого что вс╦ это на других не похоже. Вспомни ее историю, сообрази вс╦ и поверишь. Она росла не так, как мы с тобой... Воротился я все-таки поздно. Александра Семеновна рассказала мне, что Нелли опять, как в тот вечер, очень много плакала ╚и так и уснула в слезах╩, как тогда. ╚А уж теперь я уйду, Иван Петрович, так и Филипп Филиппыч приказал. Ждет он меня, бедный╩. Я поблагодарил ее и сел у изголовья Нелли. Мне самому было тяжело, что я мог оставить ее в такую минуту. Долго, до глубокой ночи сидел я над нею, задумавшись... Роковое это было время. Но надо рассказать, что случилось в эти две недели...
дальше...
|