Комендант суда. Суд идет. Прошу встать.

Председательствующий. Садитесь, пожалуйста. Заседание продолжается.
Подсудимый Икрамов, вы подтверждаете показания, данные на предварительном следствии?

Икрамов. Полностью подтверждаю.
Председательствующий. Расскажите вкратце о вашей антисоветской деятельности.
Икрамов. На путь антисоветских действий я вступил в 1928 году. Правда, еще в сентябре 1918 года я вступил в легальную молодежную организацию националистического типа. К троцкистской оппозиции я примкнул в 1923 году.
В 1928 году я был фактически одним из руководителей контрреволюционной националистической организации, которая по существу являлась национал-фашистской. Эта организация называлась "Милли Истиклял", что значит "национальная независимость". Это название само за себя говорит. Какую другую независимость могут люди ожидать при Советской власти, кроме как буржуазную, реставраторскую независимость? В этой организации я принимал участие. Мы боролись за буржуазную независимость. Вчера я говорил относительно непосредственного руководства. Руководство заключалось вот в чем. Мы тогда ни к каким большим конкретным действиям приступить не могли, надо было накоплять силы, подготовить кадры; с этой целью-принимать в вузы таких людей, которые бы в будущем стали нашими верными кадрами, то есть мы набирали молодежь из среды, социально чуждой Советской власти. Подготовляя этих людей, мы рассчитывали через них захватить советский и партийный аппарат, чтобы в нужный момент этими силами можно было сделать переворот. Но непосредственно в то время ставились две эти задачи и больше никаких других задач тогда не было. Из материалов, которые я давал на предварительном следствии, как в НКВД, так и в Прокуратуре, наверное, видно, что организация в момент, когда она создалась, и через 2-3 года после этого не была такой, какой она есть сейчас, потому что по мере роста и укрепления Советской власти, по мере накопления кадров в этой националистической контрреволюционной организации, прибавлялись в действиях этой организации новые моменты борьбы с Советской властью.
В 1930 году, в связи с убийством Абид Саидова группой молодежи из этой организации, была арестована группа людей, человек 7-8. Я узнал об этом в Кисловодске. Приехав в Москву, я зашел в ОГПУ и узнал причины ареста. Меня информировали Кауль или Каваль, не помню, и Соболев об убийстве и об аресте. После этого я решил, что провал есть уже совершившийся факт, надо защитить оставшихся людей.
Каким образом можно было их защищать? Просто говорить о том, что они невиновны, было бы смешно, таким образом их защитить было нельзя. Поэтому мы стали проводить двурушническую линию, то есть я, Каримов, Рахими выступали в партийной организации с разоблачением этих людей. И таким образом нам удалось сохранить остальные кадры.
Однако этим я не ограничился и в 1932 году (может быть, - год, я не знаю, имеет ли значение) я начал ходатайствовать об освобождении некоторых арестованных людей из этой группы: Рамзи, Качимбека, Назирова и других.
Вышинский. А Бату?
Икрамов. Об этом непосредственном участнике я не ходатайствовал, у меня была некоторая злоба на него за то, что он стал на путь террора тогда, когда этого не нужно было делать, и это был удар по нашей организации. Я считал, что он своими действиями подрубает сучок, на котором мы сидим. Вот как я оценивал его поведение. Мне удалось добиться освобождения Рамзи.
Вышинский. Рамзи участвовал вместе с Бату в этом убийстве?
Икрамов. Нет, он в убийстве не участвовал, потому что его не было в Узбекистане.
Вышинский. А Бату участвовал?
Икрамов. Об этом я уже сказал вчера. Я могу говорить только на основании официальных материалов.
Вышинский. Но Рамзи в это время был разоблачен как член вашей организации?
Икрамов. Я не помню. Качимбек и Назиров были разоблачены.
Вышинский. А Назиров участвовал в убийстве?
Икрамов. Нет.
Вышинский. А кто из них участвовал в убийстве?
Икрамов. Я могу сказать только на основании официальных материалов. Из участников этого убийства помню: Бату, Саидова...
Вышинский. Это Насыр Саидов?
Икрамов. Да, Насыр Саидов. Кажется, участвовал Садыр Кадыров, остальных я не помню.
Вышинский. Все они члены этой организации?
Икрамов. Да.
Вышинский. Которой и вы были членом?
Икрамов. Да.
Вышинский. А вы хлопотали за них по соглашению с другими членами организации?
Икрамов. Я должен сказать, что я уже не спрашивал мнения других по вопросам, касающимся вредительских действий в пользу нашей организации. Вам известно, гражданин Прокурор, и вы сами понимаете, что мое преступление становится еще тяжелее потому, что мне как бывшему секретарю ЦК Узбекистана руководство партии и Советской власти оказывало большое доверие. Я этим воспользовался и действовал самостоятельно.
Вышинский. Вы обсуждали с другими членами вашей организации-с Каримовым, с Ширмухамедовым и другими - вопрос о терроре, о тактике и так далее?
Икрамов. После того, как я увидел, что организация разваливается, я вызвал к себе Каримова, Ширмухамедова и сказал им, что надо собирать силы и решительно действовать. Надо проводить настоящую работу.
Вышинский. А насчет террора?
Икрамов. В связи с этим обсуждали вопрос о терроре и решили, что террор сейчас нам никакой пользы не даст.
Вышинский. Пока не даст?
Икрамов. Никакой пользы не даст. Пока у нас должна быть программа накопления сил в то время, тем более, что Абид Саидов из нашей организации ни одного человека не разоблачил и, наоборот, на суде Икрамова хвалил. И его должны были убить милли-иттидихадисты. Это меня страшно возмутило - поведение в отношении Абид Саидова: мы тогда решили террором не заниматься, накопить силы и из той программы, которую я изложил, не выходить.
Вышинский. Значит, террором не заниматься по тактическим соображениям или по принципиальным?
Икрамов. И принципиально, и тактически. Принцип такой, что отдельными террористическими актами никогда цели не добьемся.
Вышинский. А как же нужно действовать?
Икрамов. Я там прямо говорил. Я здесь нарочно не хотел говорить. Я сказал, что нужно взять большевистскую тактику завоевания масс.
Вышинский. Масс? Хотите завоевать массы. Но массы-то вам завоевать не удалось.
Икрамов. Я очень прошу пожалеть мой русский язык. Я изложу сначала, чтобы потом вопросы задавали, как Шаранговичу.
Вышинский. Я постараюсь вам не мешать в изложении, а, наоборот, только помогать. Меня интересует вот что. Это общий вопрос о терроре - одно дело, а вот насчет того, что Саидов Абид делал, насчет того, применять террор по отношению к местным людям, которые шли против вашей организации, или не применять. Как этот вопрос стоял?
Икрамов. Насчет террора - ни в коем случае нельзя.
Вышинский. В данный момент, вы говорите. В то время вы считали, что это вам пользы не принесет. Значит, по тактическим соображениям?
Икрамов. Нет, и по принципиальным.
Вышинский. Пользы не приносит.
Икрамов. Да, пользы не приносит и только мешает достижению цели.
Вышинский. Какой?
Икрамов. Одного убьем, а Советская власть крепкая, раскроет всех нас.
Вышинский. Ну вот, это и есть тактические соображения.
Икрамов. И принципиальные. Мы хотели народ завоевать.
Вышинский. Принцип у вас был один, чтобы вас не разгромили?
Икрамов. Нет, кроме того, мы хотели массы завоевать.
Вышинский. Это удалось вам?
Икрамов. Я хочу еще рассказать...
Вышинский. Нет, вы ответьте сначала на вопрос: удалось вам завоевать массы?
Икрамов. Нет, не удалось.
Вышинский. И не удастся.
Икрамов. И слава тебе, господи, если не удастся.
Вышинский. Какие же вы хотели принимать меры, чтобы оградить себя от тех честных граждан, кто вас разоблачал. Абид Саидова за что убили?
Икрамов. Абид Саидов был нечестный человек, и я убежден, что он попал бы в тюрьму или убежал. Он был раньше организатор басмачества.
Вышинский. Он бы сидел, по вашему мнению, а вы уже сидите. Так что вы нам не говорите, что он нечестный. За что он был убит?
Икрамов. Я это только по официальным материалам сообщаю.
Вышинский. Как вы знаете по официальным материалам, за что убили Абид Саидова?
Икрамов. За то, что он разоблачил "Милли Истиклял".
Вышинский. То есть вашу контрреволюционную организацию?
Икрамов. Да.
Вышинский. Значит, поступил как честный гражданин.
Икрамов. Возможно.
Вышинский. Как это "возможно"? Я думаю, что он поступил как честный человек, разоблачил контрреволюционную организацию. Ведь он погиб за это?
Икрамов. Да.
Вышинский. Погиб за Советскую власть?
Икрамов. Да.
Вышинский. Как же вы позволяете себе говорить о том, что он нечестный человек?
Икрамов. Он был одним из организаторов басмачества.
Вышинский. Кто он был - это один вопрос. А вот кем он стал? Он стал вашим разоблачителем.
Икрамов. Нет, не нашим разоблачителем.
Вышинский. Он разоблачил контрреволюционную организацию?
Икрамов. Да.
Вышинский. Но ведь вы тоже были членом контрреволюционной организации?
Икрамов. Да.
Вышинский. Значит, вашим? Вот я спрашиваю вас, вы обсуждали вопрос о том, какими мерами бороться с разоблачением вашей организации? Что вы по этому поводу решили?
Икрамов. Мы этот вопрос обсудили и приняли такое решение:
против таких людей, как людей плохих, устраивать гонения, выгонять с работы, чтобы они не могли нам мешать.
Вышинский. Объявлять их людьми антисоветскими, может быть, националистами, устраивать на них гонения, словом, действовать всякими провокационными способами. Правильно?
Икрамов. Правильно.
Вышинский. Это честно?
Икрамов. Нет.
Вышинский. Вот я и напоминаю вам насчет того, что вы говорили относительно Абид Саидова, будто он нечестный человек. Вы на самом деле этим маневром хотели спрятать свое настоящее лицо? Это была ваша тактика?
Икрамов. Да, правильно.
Вышинский. И этим путем вы хотели накопить себе кадры?
Икрамов. Правильно.
Вышинский. Продолжайте.
Икрамов. По мере исчисления Советской власти и обострения классовой борьбы перед нами выдвигались новые задачи.
Вышинский. Позвольте еще один вопрос. Может быть я вам немного мешаю, но я задам вам еще один вопрос и больше постараюсь не мешать. У меня такой вопрос: когда вы пришли к этой провокаторской тактике?
Икрамов. В 1931 году.
Вышинский. Вы совещались по этому поводу со своими людьми, собирали их, дали такую директиву?
Икрамов. Да, это было, и эту директиву дал я. По мере обострения классовой борьбы в Узбекистане выдвигались новые вопросы, в частности, вопрос о коллективизации. Зеленский тут говорил относительно своего лозунга "догнать и перегнать". Это правильно. Такой лозунг был выдвинут. Перефразировав установку Зеленского, я дал такую установку: Узбекистан - хлопковый район, сельскохозяйственный район, поэтому в деле коллективизации мы не должны отставать от передовых районов Советского Союза. В результате этого в ряде районов были массовые выступления против колхозов.
Вышинский. То есть этот лозунг был провокационным?
Икрамов. Да, этот лозунг был провокационным.
Вышинский. Что получилось на практике от этого вашего провокационного лозунга?
Икрамов. Были массовые выступления против коллективизации.
Вышинский. А раньше всего удар по хозяйству дехкан?
Икрамов. Это верно, был удар по дехканам. Был также удар по коллективизации и развал крестьянского хозяйства.
Вышинский. Потом поправилось крестьянское хозяйство?
Икрамов. Да, поправилось.
Вышинский. Этот маневр ваш был разоблачен?
Икрамов. Не дали ему ходу.
Вышинский. Не дали ходу - значит, маневр был разоблачен. Продолжайте.
Икрамов. Чтобы нарушить севооборот, мы дали такую директиву, что все поливные посевные площади должны быть засеяны хлопком. Тем самым скот оставался без корма, и дехканам не давали сеять для себя продовольственных и бахчевых культур. Я имею в виду дыни, арбузы, лук, морковь и другие важные культуры. Все это вызывало со стороны дехканства недовольство.
Вышинский. Как вы использовали это недовольство?
Икрамов. Это недовольство не могло нарастать. Один год мы провели, но на следующий год партия и Советская власть нас по голове ударили и исправили это.
Теперь я хочу сказать относительно блока нашей националистической организации с центром правых. Меня хотели завербовать, хотели сделать соучастником правых еще в 1931 году. Поэтому меня два раза приглашали на дачу к А. П. Смирнову. Это было перед XVI съездом партии и во время XVI съезда партии.
Вышинский. Первый раз кто вас приглашал?
Икрамов. Первый раз приглашал, кажется, Смирнов, я точно сказать не могу. Я поехал к Зеленскому, а он меня повел к Смирнову. Другой раз приглашал Антипов.
Вышинский. Вы сегодня утром сказали, что Зеленский вас приглашал.
Икрамов. Я утвердительно не могу сказать.
Вышинский. Вы знали, где находится дача Смирнова?
Икрамов. Я знаю, что дача находится в Серебряном бору.
Вышинский. Я не спрашиваю теперь, а тогда вам было известно?
Икрамов. Да.
Вышинский. Зеленский знал?
Икрамов. Может быть, и знал.
Вышинский. Кто же из вас кого вез?
Икрамов. Он меня. Я на этом этапе не был завербован и блок не установил. Поэтому я думаю, что мне можно перейти непосредственно к контрреволюционной связи блока с правыми, которая была. Непосредственную контрреволюционную связь с правыми я установил в 1933 году в Ташкенте. Бухарин приехал в Среднюю Азию отдыхать. До тех пор у меня с ним не было никаких дружеских отношений. Он дал телеграмму, что едет отдыхать. Он приехал ко мне и дней 7 или 8 жил у меня на квартире. Мы вместе ездили на охоту, на дачу, всегда вместе были. В это время у нас установились связи-организационно-политическая связь с правой контрреволюционной организацией и правым центром. Бухарин сначала завел разговор о коллективизации, о колхозах, что это неправильная линия. Повторил старый, общеизвестный, бухаринский тезис о военно-феодальной эксплуатации крестьянства.
Вышинский. В 1933 году?
Икрамов. Да. Сравнивал колхозы с барщиной. Затем дальше, - вопрос относительно индустриализации, он все время нажимал на это дело.
Вышинский. В каком смысле нажимал на это дело?
Икрамов. Я не хотел говорить, поскольку известна бухаринская концепция. Дальше Бухарин говорил, что партия и Советская власть
ведут неправильную линию, что индустриализация не нужна, что индустриализация ведет к гибели.
Вышинский. Индустриализация ведет к гибели?
Икрамов. Да.
Наряду с этим он сказал, что не верит в тезис Ленина, что отсталые колониальные страны при поддержке передового пролетариата могут прийти к социализму, минуя стадию капитализма. Бухарин считал, что в таких республиках, как среднеазиатские, это невозможно и что им придется обязательно пройти стадию нормального развития капитализма.
Вышинский. То есть он предлагал в Узбекистане восстановить капитализм?
Икрамов. Да, именно так. Я с ним согласился, так он меня завербовал. Бухарин при этом спросил: "Ты согласен?" "Согласен". "Будешь действовать с нами?" "Буду",-говорю. И тут я ему сказал, что я не с сегодняшнего дня контрреволюционный человек, что я не новичок, а руководитель такой же контрреволюционной организации. Я рассказал о своей организации, и мы договорились, что вместе будем действовать, политическая линия единая и организационно установим такую же единую линию. Тогда он сформулировал наше соглашение таким образом: цель одна-свергнуть руководство партии и Советской власти и прийти самим к власти для того, чтобы осуществить эти задачи.
Вышинский. То есть?
Икрамов. Для реставрации капитализма.
Вышинский. В целом?
Икрамов. Да, не только в Узбекистане, но и во всем Союзе. Тогда он сказал: какая ваша тактика? Я сказал: накопление сил и контрреволюционный переворот. Конечная цель-отторжение Узбекистана от Советского Союза. Он сказал: ваши средства мелочны. Вы хотите ждать, когда придет трудный момент для Советской власти, и тогда вы будете действовать. И приводил тургеневские слова о том, что русский человек ждет чуда, неожиданности, уповает на бога, что русский человек ожидает случая. Нет, лучше надо действовать. Мы одобряем ваши действия в вопросе отторжения Узбекистана. В этом вопросе у правых есть договоренность с украинскими националистами, белорусскими и националистами других республик. Он сказал-других, я о других не спрашивал. Таким образом, политически мы полностью договорились. Тогда Бухарин перед нами поставил ряд задач. Первый вопрос-вредительство, второй вопрос-кулацкое восстание. Эти два вопроса он увязал таким образом, что без организации вооруженной борьбе нельзя достигнуть цели. Он говорил, что надо кулаков организовывать, использовать религиозный фанатизм, привлечь духовенство и, таким образом, создать повстанческую организацию. Что касается вредительства, мне вначале его указания были не очень понятны. Я боялся, что если мы сами, руководители, будем вредить, то завтра народ скажет: садитесь сами в тюрьму. Он ответил: вы чудаки, если думаете, что будут говорить о том, что вы делали. Надо в каждом таком случае сказать, что это-линия Советской власти и, таким образом, виновата Советская власть. Это поможет оттолкнуть народ от Советской власти.
Кулаков теперь у нас мало, духовенство тоже в малом количестве, но под их предводительством надо организовать широкие массы. А как организовать широкие массы, когда все хорошо, все растет? Нужно вызвать недовольство, с тем чтобы организовать из них повстанческие группы.
Я согласился. Дальше он сказал, что в программе правых стоит вопрос и о терроре. Он прямо приводил тезисы, которые мне через два месяца стали известны как платформа Рютина-об устранении руководства партии.
Вышинский. Он тогда уже рассказал?
Икрамов. Да, да. Через месяц я уже узнал об этой платформе в официальном порядке.
Вышинский. И вы сразу узнали ее?
Икрамов. Это та же самая программа, что Бухарин устно изложил, я получил ее в письменном виде. Относительно террора он прямой задачи не поставил. Потом он указал, что обязательно нужна будет диверсионная, подрывная работа. Вот задачи, которые он поставил тогда. Я согласился, сказал, что будем действовать. Я сначала перечислю все программные вопросы, а потом-как действовали.
Вышинский. Это вы называете программными вопросами?
Икрамов. Это программа, на основании которой мы действовали.
Вышинский. Это изложено было в 1933 году?
Икрамов. Да, в августе или в сентябре.
Вышинский. В течение нескольких дней пребывания у вас в гостях?
Икрамов. Да.
Вышинский. Это все, что говорил и передал Бухарин?
Икрамов. Это все, потом были другие встречи, другие вопросы.
Вышинский. Это уже в другие годы?
Икрамов. Да.

Вышинский. Я Бухарина хочу спросить. У вас было свидание с Икрамовым в 1933 году?
Бухарин. Было, я жил у него в течение нескольких дней в 1933 году.
Вышинский. Значит, он правильно рассказывает?
Бухарин. Совершенно верно.
Вышинский. Были политические разговоры?
Бухарин. Были.
Вышинский. Икрамов правильно излагает их?
Бухарин. В основном я держался рютинской платформы.
Вышинский. В основном правильно излагает?
Бухарин. Что считать основным.
Вышинский. Вы предлагали ему вместе с вами бороться против Советской власти?
Бухарин. Да.
Вышинский. Затем говорили, какие методы в этой борьбе применить?
Бухарин. Методы, которые входят в рютинскую программу. Там было глухо и о терроре.
Вышинский. О вредительстве тоже с ним говорили?
Бухарин. Нет, не говорил.
Вышинский. Что же он неправильно показывает?
Бухарин. Он, очевидно, спутал.
Вышинский. Может быть, попозже говорили?
Бухарин. Дело в том, что Икрамов на очной ставке отрицал всякий разговор политического характера. Я заставил его сознаться.
Вышинский. Бывает, что не хочет говорить, а потом перекрывает.
Бухарин. А потом хочет перекрыть.
Вышинский. Бывает. Вот мы и проверяем.
Бухарин. Я хочу сказать, что я не отрицаю, что все установки давал, что я вербовал его и что я первый завербовал его в правую организацию.
Вышинский. Это вы признаете? Я ставлю вопрос - он ничего не перекрывает, он говорит правду?
Бухарин. Да, да.
Вышинский. Вы первый завербовали его в контрреволюционную организацию правых?
Бухарин. Правильно.
Вышинский. Для борьбы с Советской властью?
Бухарин. Правильно.
Вышинский. Знакомили в пределах рютинской платформы?
Бухарин. Да.
Вышинский. Отрицаете, что в этот раз говорили о вредительстве и диверсиях?
Бухарин. Это был первый разговор...
Вышинский. Почему вы не отвечаете на вопрос?
Бухарин. Я мотивирую мой отрицательный ответ.
Вышинский. Мне мотивировка не нужна.
Бухарин. Я отвечаю отрицательно.
Вышинский. А в последующие годы о вредительстве и диверсиях говорили с Икрамовым?
Бухарин. Нет, не говорил.

Вышинский. Обвиняемый Икрамов, вот вас Бухарин обвиняет в том, что вы хотите перекрыть сами себя.
Икрамов. Когда я не был арестован, я отрицал. Сейчас я никак не хочу прикрываться за Бухарина или "наших вождей", но нужно сказать, что мы научились у них...
Вышинский. Чему?
Икрамов. Вы свидетель тому, сколько дней мы отрицали, сколько раз мои "руководители" отрицали это на Пленуме ЦК. У нас арсенал один и тот же, один и тот же метод отрицания.
Вышинский (обращаясь к Икрамову). Вы сейчас утверждаете то, что Бухарин с вами говорил о вредительстве?
Икрамов. У нас еще был с ним разговор. Это было в 1935 году, не помню какого числа. Он придирался к кому-то, что перепутали даты и месяц. Я могу указать несколько обстановку. Это было на Зубовском бульваре, в новых домах, на четвертом или пятом этаже. Мы там встретились. Кроме нас, была моя жена, его жена и еще какая-то тетя Соня. Мы в кухне ужинали, а потом Бухарин отвел меня в другую комнату, и мы там говорили.

Вышинский (к Бухарину). Была там тетя Соня?
Бухарин. Если вас интересует матримониальная сторона - другое дело.
Вышинский. Я вас спрашиваю, разговаривали ли вы о вредительстве?
Бухарин. Вы даете формулировки не совсем ясные, гражданин Прокурор, не совсем понятно, что вы хотите спросить.
Вышинский. Подсудимый Бухарин, я вас спрашиваю, припоминаете ли вы ту обстановку?
Бухарин. Да.
Вышинский. Этот факт встречи с Икрамовым в 1935 году был?
Бухарин. Был.
Вышинский. На какой основе?
Бухарин. Ни одного слова о политике я с ним не говорил.

Вышинский (к Икрамову). Правильно он говорит?
Икрамов. Нет, неправильно.

Вышинский (к Бухарину). А что вас связывало с Икрамовым? Он был членом вашей организации?
Бухарин. Да, в 1933 году я его завербовал.
Вышинский. А в 1935 году он остался членом организации?
Бухарин. Думаю.
Вышинский. А почему вы думаете, если вы с ним на эту тему не говорили?
Бухарин. Я знаю, что Икрамов достаточно серьезный человек. Если он дал определенное обязательство, согласился с целым рядом линий, то он не отступает. Самое существенное, о чем сегодня Икрамов в своих показаниях не сообщил, это один разговор. Я приехал из Москвы и говорю, что тезис Ленина о капиталистической эволюции - неправильный; давайте установим в Узбекистане капитализм. Я не так глуп, так рассуждать не могу, как показывает Икрамов. Разговор начался...
Вышинский. Я не интересуюсь, с чего начался разговор. Я вас спрашиваю, в 1935 году встреча на четвертом этаже была?
Бухарин. Я ответил, гражданин Прокурор, что о политике в этот раз ни одного слова не говорил.
Вышинский. А о чем же?
Бухарин. О чае, погоде, какая погода в Туркестане, но не говорили о политике. Почему не говорили? Потому что...
Вышинский. Потому что вы думаете, что, когда вы в 1935 году разговаривали о погоде в Туркестане и Узбекистане, то Икрамов оставался членом вашей контрреволюционной организации.
Бухарин. Во время первого разговора у Икрамова было большое эмоциональное чувство, он был озлоблен против руководства партии в связи с теми событиями, которые были в Казахстане.
Вышинский. Это было в 1933 году?
Бухарин. Да.
Вышинский. А в 1935 году?
Бухарин. Я говорю, что в 1935 году я такого разговора не имел, но такая зарядка уже была в 1933 году. У меня сложилось убеждение, что он настолько сильно привязан к антипартийной и контрреволюционной организации, что такое положение должно у него остаться.
Вышинский. И вы, руководитель подпольной организации, встретивши через два года члена вашей организации, вами завербованного, не проверили - остается ли он на позициях вашей контрреволюционной организации, не интересовались этим, а стали говорить о погоде в Узбекистане. Так это было ила не так?
Бухарин. Нет, не так. Вы мне задаете вопрос, который содержит в себе иронический ответ. А на самом деле я рассчитывал на следующую встречу с Икрамовым, которая случайно не состоялась, потому что он меня не застал.
Вышинский. Вы замечательно хорошо помните как раз те встречи, которые не состоялись.
Бухарин. Я не помню те встречи, которые не состоялись, потому что они-фантом, а помню те, которые реализовались.
Вышинский. Вы хотите убедить нас в том, что вы, встретившись со своим сообщником, с ним на контрреволюционные темы не разговаривали.
Бухарин. Не разговаривал я не из добродетели, а потому, что обстановка была для этого неудобная.

Вышинский. Икрамов, что вы скажете?
Икрамов. Относительно Казахстана он совершенно правильно говорит. О Казахстане был разговор. Ехал, по дороге из окна вагона смотрел, что видел-ужас. Я поддержал это. Я уже объяснил, какой я был до этого человек. Сразу я дал согласие ему.
Вышинский. Это 1933 год?
Икрамов. Да.
Вышинский. А вот 1935 год. Бухарин отрицает, что вы в это время в четвертом этаже какого-то дома на Зубовском бульваре разговаривали с ним на тему о вашей контрреволюционной работе?
Икрамов. Обстановка была действительно такая... Было три посторонних человека...
Вышинский. Там была одна только комната?
Икрамов. Мы в кухне ужинали, потом вышли в другую, хорошо обставленную комнату...
Вышинский. Значит, была другая комната, отдельная, в которой два человека могли поговорить спокойно?
Икрамов. Да.
Вышинский. А почему же Бухарин говорит, что обстановка была неподходящая?
Икрамов. Пусть суд сам рассудит. В квартире три комнаты. Я хорошо помню, что в кухне ужинали, потом было так, что мы, двое мужчин, должны были выйти. Вы понимаете?
Вышинский. Понимаю. Обвиняемый Бухарин, у вас вообще после 1933 года была антисоветская связь с Икрамовым?
Бухарин. Я виделся с ним в 1933-1934 годах или в 1932-1933 годах, точно не помню.
Вышинский. С момента, как вы его завербовали, вы с ним встречались?
Бухарин. Встречался.
Вышинский. Говорили с ним на темы, связанные с вашей антисоветской работой?
Бухарин. Говорил.
Вышинский. Это самое главное. Садитесь. Подсудимый Икрамов, продолжайте.
Икрамов. Самый главный разговор был такой: Бухарин говорил, почему у нас две группы - Файзуллы Ходжаева и Икрамова. Надо вам совместно действовать. Но почему я не могу с Файзуллой вместе быть, почему у нас не совместные действия? Это никак моих преступлений не увеличивает...
Вышинский. Вы в конце концов сговорились с Ходжаевым?
Икрамов. В 1925-1927 годах у меня с Файзуллой Ходжаевым была острая борьба. Я не хочу сказать, что был коммунистом, но, может быть, здесь действовало подсознание, что я был союзником, временным попутчиком. Когда проводилась земельно-водная реформа (из присутствующих здесь Иванов и Зеленский это помнят), я был одним из активных инициаторов по проведению земельной реформы. На меня было возложено председательствование, и я довел дело до конца. Может быть, мне как буржуазному национал-демократу фактическое завершение этого дела, ликвидация феодального хозяйства, была мне по душе.
Вышинский. А Ходжаеву не по душе?
Икрамов. Он сам показывал вчера относительно "группы 18-ти". На второй партийной конференции Узбекистана обсуждался вопрос о том, что эта группа выступила, по существу, с отставкой земельно-водной реформы.
Вышинский. Это мы вчера слышали.
Икрамов. На этой почве развернулась борьба за кадры...
Вышинский. Чем кончилась ваша борьба с Ходжаевым?
Икрамов. Победой линии партии, на которой я стоял.
Вышинский. С Ходжаевым был заключен союз?
Икрамов. Да.
Вышинский. Против кого?
Икрамов. Против Советской власти.
Вышинский. Значит, сначала дрались, а потом помирились?
Икрамов. Да.
Вышинский. И стали драться против Советской власти вместе?
Икрамов. Да.

Вышинский. Ходжаев, правильно это?
Ходжаев. Я хочу дать свои объяснения по этому вопросу, если позволите.
Председательствующий. Пожалуйста.
Ходжаев. Я хочу сказать, что Икрамов не совсем правильно говорил по поводу того, что до 1933 года, до разговора с Бухариным, у нас не было с ним согласованных действий.
Вышинский. Они были?
Ходжаев. Были они. В 1925 году я действительно не был согласен с формой земельно-водной реформы потому, что она слишком ущемляла байско-кулацкую верхушку деревни.
Вышинский. Вам это не нравилось?
Ходжаев. Мне это не нравилось, и я выступал против нее. Действительно тогда эта тройка, то есть Зеленский, Икрамов и Иванов, прикрываясь партийной линией, правильной партийной линией, меня побила.
Вышинский. Но прикрываясь?
Ходжаев. Конечно.
Вышинский. Почему вы думаете, что они прикрывались?
Ходжаев. Потому что Зеленский сказал вам, кто он такой. Иванов сказал, кто он такой. Икрамов пытался отрицать, но тоже не выходит. Значит, прикрывались!
Вышинский. Правильно.
Ходжаев. Я хочу сказать, что о моих грехах более или менее было известно. Это облегчало задачу бить меня. В 1926-1927 годах у нас не было совместной работы с Икрамовым, но с 1928 года мы работаем вместе.
Вышинский. В каком смысле работаете?
Ходжаев. В смысле вредительства. Я другого смысла не вкладываю в эти слова. Икрамов неправильно хочет сказать о том, что только после нажима Бухарина в 1933 год он стал на позиции вредительства и со мной вместе работал. Этим он хочет часть вины от себя отвести, так же как руководство националистической организацией хотел свалить на Каримова. Я считаю это недостойным Икрамова.
Икрамов. Разрешите продолжить.
Вышинский. Нет, подождите. Я хочу еще обвиняемого Ходжаева спросить. А все-таки Бухарин сыграл какую-нибудь роль в объединении ваших контрреволюционных сил?
Ходжаев. Да.
Вышинский. Какую?
Ходжаев. В том смысле, что у нас с 1928 года хотя и была единая работа вместе с Икрамовым, вредительская работа, но борьба за влияние в Узбекистане иногда мешала, если можно так выразиться, плодотворности этой антисоветской работы. Поэтому сначала Бухарин в той беседе, на которую ссылается Икрамов (я тогда непосредственно с Бухариным не говорил), потом Антипов предлагали мне единение с Икрамовым. Они говорили, чтобы мы вместе работали, вместе вели борьбу...
Вышинский. Против?
Ходжаев. Против Советской власти, против партии, против руководства партии.

Вышинский. Это верно, подсудимый Икрамов?
Икрамов. Верно. Мне разрешили бы - и я бы то же самое сказал.
Вышинский. То, что говорит Ходжаев о том, что в объединении ваших контрреволюционных сил сыграл огромную роль Бухарин, это вы подтверждаете?
Икрамов. Ну, конечно.
Вышинский. А Бухарин подтверждает?
Бухарин. Я бы хотел сказать...
Вышинский. Подождите.
Икрамов. Я хотел сказать, что с 1925 года, поскольку такое обострение было до 1929 года, до 4-го Курултая, у нас с Файзуллой объединения не было. После 4-го Курултая у нас такие совместные действия были. Здесь только о деталях идет речь.
Вышинский. А внешне вы все-таки дрались между собой?
Икрамов. Нет, внешне не дрались.
Вышинский. Позвольте, вы сейчас деретесь, как же вы отрицаете, что вы не дрались?
Икрамов. То драка была неискренняя, видимая.
Вышинский. Петушиные бои?
Икрамов. Даже не петушиные бои. Петухи до крови иногда дерутся.
Вышинский. Даже таких боев не было?
Икрамов. Да.
Вышинский. Даже петушиных боев не было?
Икрамов. Да.
Вышинский. Борьба сначала была молчаливая, а потом приехал Бухарин, вас помирил и по существу. Так я понимаю?
Икрамов. Да, я скажу.
Вышинский. Пожалуйста.
Икрамов. В нашей подпольной националистической организации мы договорились таким образом, чтобы стe0раться националистов никого не принимать в эту организацию. Не потому, что они нам не нужны, а потому, что на каждого из них есть куча материалов.
Вышинский. Где?
Икрамов. В органах Советской власти, которым все документы доступны. Очень многих на различных участках партия и народ разоблачали, писали об этом в печати. Поэтому для того, чтобы наша конспирация полностью удалась, этих людей решили не принимать. Файзулла вчера где-то нашел, что я хочу что-то прикрыть. Я ничего не прикрываю, что есть, то и говорю. Что мы сделали? Мы этих людей не принимали. Ходжаев говорит, что между 1925-1928 годами у него было затишье, не было людей. У нас большинство наркомов были пантюркистами и националистами: Хидыр Алиев, Хаджибаев, Курбанов и другие. Все это были люди, связанные с Файзуллой. Если бы они были до сих пор в Узбекистане,-в 1933 году мы, может быть, договорились бы с ними. Сейчас у меня разницы с ними нет. С 1931 года разницы нет.
Вышинский. А с Бухариным?
Икрамов. С Бухариным с 1933 года.
Вышинский. Какая же роль у Бухарина была?
Икрамов. Бухарин сказал, почему у вас две группы? Вам надо объединиться. Я тогда ему определенного ответа не дал. В конце 1934 года приехал к нам Антипов. Он мне сказал, что по поручению центра правых необходимо обе наши организации обязательно объединить, чтобы во всех вопросах была договоренность и совместные выступления. Он требовал не формального объединения, а объединения по существу. После этого произошло фактическое объединение наших двух организаций, как это было между троцкистами и правыми, но при этом каждая из наших организаций сохранила свое особое, отвратительное лицо. Вот поэтому, когда говорил вчера об этом, я считаю, что с 1929 года у нас с Файзуллой была молчаливая согласная работа. Я об этом сказал. Почему же он здесь говорит, что я на кого-то хочу свалить вину? Это неверно. Я своей вины ни на кого не сваливаю. Такая договоренность между организациями была в 1934 году установлена. Собралась тройка-Антипов, Ходжаев, Икрамов. Мы договорились относительно совместной работы наших организаций.
Теперь дальше. Почему мы не хотели принимать старых интеллигентов-националистов? Когда Бурнашев поставил передо мной в 1928 году вопрос о том, что надо с Ходжаевым сблизиться, в это время я, действительно, думал-умный человек, дельный человек, можно сблизиться. Но в это время я получил записку некоего Мухитдинова о том, что он подал заявление в Средазбюро или в ГПУ, что он раскаивается в своих контрреволюционных преступлениях, и он там показывал на Файзуллу ужаснейшие вещи. Я думал, что скоро будет обсуждение, и мы вместе с Файзуллой можем провалиться раньше срока. Он показывал о том, что он принимал Энвер-пашу, это- известный турецкий авантюрист. Так что не так уж все было чисто. Мы оба были грязными, два сапога - пара, но только у меня было тактическое соображение...
Вышинский. На него был материал, а на вас не было?
Икрамов. На меня не было.
Вышинский. Поэтому вы считали, что связываться вам не следует, опасно, провалитесь сами?
Икрамов. Да, правильно. Я об этом сказал и ничем не прикрывался. Я не хочу уменьшать свои преступления.

Вышинский. Подсудимый Ходжаев, что вы можете сказать относительно басмача Максума?
Ходжаев. Максум был начальником милицейского отряда при председателе ревкома. В 1921 году мы его в Бухаре разоружили, но он бежал. Вскоре был пойман, судим. Это было после того, как была принята басмаческая ориентация.
Вышинский. Кем была принята?
Ходжаев. Нами.
Вышинский. То есть вы ему помогли избежать ответственности?
Ходжаев. Он был амнистирован.
Вышинский. У вас была басмаческая ориентация? Во-первых, Мухитдинов был крупный басмач.
Ходжаев. Не басмач, он был национал-демократ.
Вышинский. Вы с ним держали связь?
Ходжаев. С ним был Максум связан. Он меня мог компрометировать.
Вышинский. А в какой мере он вас мог компрометировать?
Ходжаев. То, что говорит Икрамов, для меня непонятно. Та записка, о которой говорит Икрамов, находится в моем деле.
Вышинский. Максум был?
Ходжаев. Да, был.
Вышинский. У вас свидание с Энвер-пашей было?
Ходжаев. Я имел три свидания.
Вышинский. Когда?
Ходжаев. Два свидания в Бухаре официальные, одно у меня на квартире неофициальное.
Вышинский. Цели этого свидания?
Ходжаев. Цель последнего свидания заключалась в том, чтобы обсудить предложение Энвер-паши о том, какой линии должно держаться бухарское правительство по отношению с Советскому Союзу и какая требуется тактика.
Вышинский. От Советского правительства вы об этих свиданиях скрыли?
Ходжаев. Безусловно.
Вышинский. Это и было в записке Максума?
Ходжаев. Нет, он просто говорил, что о контрреволюции в отношении себя он ничего не сообщает и пытается бухарскую контрреволюционную националистическую организацию свалить на меня. Это было сделано с целью, я тогда ответил соответствующей запиской.
Вышинский. И ссылался на вашу связь с некоторыми?
Ходжаев. Да.
Разрешите к этому добавить. Зеленский как будто очень правдиво говорил о своей деятельности в Средней Азии. Он говорил, что поддерживал правых, Файзуллу Ходжаева, Атабаева. Зеленский поддерживал не меня, а Мухитдинова, который имел английскую ориентацию, об этом он ни слова не сказал.

Вышинский. Мы сейчас спросим. Подсудимый Зеленский, скажите, этот эпизод с Мухитдиновым имел место?
Зеленский. Я должен был время от времени выступать против Ходжаева, иначе я бы себя разоблачил. Теперь в отношении Мухитдинова. Я не знал о том, что он был награжден орденом Трудового знамени.
Вышинский. Кто его награждал?
Зеленский. Не знаю.
Ходжаев. В 1936 или`1024  1937 году по постановлению ЦИК Узбекистана по предложению Зеленского и Икрамова. Могу соответствующие документы представить по этому вопросу.
Зеленский. Понятия не имею.

Икрамов. С Мухитдиновым один раз я ехал отсюда в вагоне. Один раз видел человека, это страшно ненавистный был человек. У меня с ним была такая ненависть. Он все время таджикский вопрос тащил на себе, противопоставляя таджиков узбекам. Более ненавистного человека я не видел.
Вышинский. А вы скажите, орден он получил?
Икрамов. Не помню, просто. Может, Файзулла просто ошибся. Кого-кого, а этого Мухитдинова я не мог награждать.
Вышинский. А Зеленский был тогда секретарем?
Икрамов. Да.
Вышинский. Во всяком случае если награждали, то без Зеленского это не могло пройти?
Икрамов. Могло и пройти.
Вышинский. Как так, без секретаря Средазбюро?
Икрамов. В практике иногда ЦИК Узбекистана сам рассматривал.

Вышинский. Это частный эпизод. Я его выяснял по просьбе Файзуллы Ходжаева. Можно только Зеленского по одному поводу спросить, пока он не ушел на место?
(К Зеленскому). Вы были в Средней Азии в каком году?
Зеленский. В 1924 году.
Вышинский. И там оставались до какого года?
Зеленский. До января 1931 года.
Вышинский. Значит, вы там пробыли 7 лет?
Зеленский. Да.
Вышинский. За эти 7 лет, занимаясь контрреволюционной вредительской деятельностью, вы имели связи с Икрамовым и Ходжаевым?
Зеленский. Связи с Икрамовым я не имел, а новую линию Ходжаева я покрывал.
Вышинский. Значит, вы вели свою линию самостоятельно?
Зеленский. Самостоятельно.
Вышинский. А чем объяснить, что вы ни с тем, ни с другим не столкнулись?
Зеленский. Не было надобности. Может быть, немножко опасался их.
Вышинский. Чего опасались?
Зеленский. Разоблачения.
Вышинский. Провала? Значит, из конспиративных соображений. А вы видели, чем они заняты?
Зеленский. Видите ли, я должен сказать, что в отношении Икрамова у меня до 1928 года не было сомнений в том, что он держится на партийных позициях, уступая время от времени своим националистическим тенденциям.
Вышинский. А с 1928 года?
Зеленский. С 1928 года мне стала яснее связь Икрамова с националистической организацией, и когда была раскрыта организация "Милли Истиклял", тогда в целях самосохранения я очень решительно выступил против Икрамова,-это известно по 4-му Курултаю, ставил вопрос о его снятии, вплоть до ареста.
Вышинский. В порядке перестраховки?
Зеленский. Да.
Вышинский. Значит, в порядке перестраховки?
Зеленский. Да.
Вышинский. Следовательно, вам была известна контрреволюционная работа, и по существу вы страховались?
Зеленский. Мне не была известна, я предполагал.
Вышинский. Вы ставили вопрос об аресте только на основании предположения? Вы говорите, что в целях перестраховки ставили вопрос об аресте Икрамова.
Зеленский. Правильно.
Вышинский. На каком основании? За что его арестовывать?
Зеленский. Когда была раскрыта группа "Милли Истиклял", то ряд участников этой организации в своих показаниях в органах ОГПУ указали на то, что фактическим руководителем этой организации является Икрамов.
Вышинский. Следовательно, вы знали по показанию ряда участников, что Икрамов являлся руководителем?
Зеленский. Да.
Вышинский. И для перестраховки ставили вопрос о том, чтобы Икрамова арестовать?
Зеленский. Да.
Вышинский. А в действительности боролись против его контрреволюционной деятельности?
Зеленский. Я был вскоре оттуда отозван.
Вышинский. Нет, вы же говорите, что с 1928 года вам стало ясно, что Икрамов ведет националистическую контрреволюционную работу.
Зеленский. Да, стало ясно. Я вел против него формально борьбу.
Вышинский. А по существу не вели против него борьбу?
Зеленский. А по существу не вел, не мог вести.
Вышинский. Почему не могли?
Зеленский. Тут Файзулла уже охарактеризовал меня...
Вышинский. Вы согласны с характеристикой, данной вам Файзуллой?
Зеленский. Я сам дал о себе такую же характеристику, - по существу не боролся, не мог бороться, потому что сам был уже изменником.

Икрамов. Теперь дальше. Непосредственно под руководством Антипова, по поручению правого центра, установили блок обе националистические организации. Антипов информировал о германо-японской ориентации и о связи с немцами и японцами. Он говорил также о существовании военной группы и о том, что на случай войны они будут действовать путем открытия фронта для наступающих сил интервентов. Тогда же он сказал, что и нам надо действовать. У нас тогда не было еще разговора о вредительстве, вредительства тогда вообще не было, по вопросу о повстанчестве практически никаких директив организациям не давали, поэтому он сказал, что надо действовать.
При второй встрече с Бухариным он о политике ничего не говорил, а говорил о том, почему нас связывали с Антиповым. Он сказал, что нам с тобой встречаться не совсем удобно, а Антипов почти каждый год ездит в Среднюю Азию по хлопку, что занимаемое им положение таково, что ты всегда сможешь ходить к нему по делам. Мы решили, что постоянную связь нужно держать с Антиповым. Он спросил меня относительно действий. Я сказал: кое-какое вредительство проводим. Он сказал, что этого совершенно недостаточно, надо развертывать, надо действовать, время нельзя упускать.
Третья встреча была связана с вопросом о связи с Англией, о чем говорил вчера Файзулла. Действительно, Файзулла Ходжаев в октябре 1936 года сообщил мне о том, что Бухарин разговаривал с ним, что Бухарин очень оптимистически отнесся к капиталистической стабилизации европейских стран, в особенности фашистских государств. Он сказал, что надо ориентироваться на Англию. Поскольку вопрос был серьезный и крупный, я в конце ноября или начале декабря 1936 года спросил об этом Бухарина. Он ответил утвердительно.
Вышинский. Бухарин ответил утвердительно?
Икрамов. Да.
Вышинский. А где он это сказал?
Икрамов. Это было во время Съезда Советов в ноябре или в начале декабря 1936 года. Во время Съезда Советов я встретил Бухарина на лестнице, никого не было, и я его спросил об этом. Он ответил утвердительно, причем он сформулировал таким образом: если сейчас войны не будет, если скоро интервенции не будет-нашему делу капут. Могут всех нас переловить, а вопрос ускорения войны не можем разрешить из-за Англии, которая в некотором отношении является международным арбитром. Пока она не решится в какую-нибудь сторону, не придет к чему-нибудь, до тех пор войны не будет. А сейчас в этой войне, которая готовится, англичане, до тех пор пока им конкретно не будет ясно, где, что они возьмут, вопроса не поставят. Известно, говорит Бухарин, что англичане давно смотрят на Туркестан, как на лакомый кусочек. Если будет такое предложение, тогда англичане, может быть, скоро перейдут на сторону агрессора против Советского Союза.
Вот почему я поверил, когда мне Файзулла Ходжаев сообщил об ориентации на Англию. В Узбекистане народ ненавидит империалистов, в особенности английских. Они раньше приезжали, торговали у нас, потом были их представители, уезжали обратно через этот путь. Они знают, что в Индии...
Председательствующий. Подсудимый Икрамов, внутренними делами чужих государств не занимайтесь. Давайте свои показания.
Икрамов. Народ Узбекистана восстанет против такого предложения, кто бы его ни сделал. Нас выгонят по шапке. Я был не такой, чтобы испугаться, но настроение народа меня запугивало. Я решил проверить, что Файзулла Ходжаев мне говорил в октябре месяце 1936 года.
Относительно террора мне говорил Антипов. Я сказал: как же так, вы поручили нам создать террористическую группу в Узбекистане? Он говорит: это для проверки вашей готовности, а фактически это будет совершено здесь. Если кто хочет к вам доехать - едва ли доедет. Он хвалился: кого наметили убить правые, тот до Средней Азии не доедет.
Вышинский. Кто это говорил?
Икрамов. Антипов.
Я был связан с националистической контрреволюf6ионной организацией такого же типа, как в Узбекистане, в Таджикии-через Рахимбаева. Правда, один только раз был у нас разговор, но я имел связь с таджикской контрреволюционной организацией через Рахимбаева. Если нужно, я могу рассказать подробно...
Вышинский. Следствие еще не закончено по тому делу, так что лучше подробностей не говорить.
Икрамов. Файзулла мне говорил, что он связался или связывается с туркменской организацией. Я подробно у него не спрашивал.
Теперь разрешите сказать, что сделала наша националистическая контрреволюционная организация в осуществление своего плана, своей программы. После того как Бухарин упрекнул меня в недостаточной активности, я сам совершил непосредственно вредительский акт. В 1935 году мы-я, Любимов и Файзулла Ходжаев-совместно дали директиву за подписью Любимова и Икрамова (подписи Файзуллы, кажется, не было): принять хлопок повышенной влажности против установленного правительством Союза стандарта, в результате чего 14 тысяч тонн хлопка пропало, из них 2600 тонн пошло на ватную фабрику, а остальное количество-на низкие сорта. Убытки составили несколько миллионов рублей.
Вышинский. Это сознательно было вами сделано?
Икрамов. Конечно. Если бы это были случайные вещи, я бы о них здесь не говорил. По каракулю было вредительство. Мы не сами его непосредственно сделали, но через членов нашей организации,-было снижение сортности. За 1936 год ввиду неправильного ухода была снижена сортность на 27%. В 1937 году была массовая порча каракулевых шкурок при пардозе - при переработке каракулевых шкурок произошло массовое сгорание. Это тоже было сделано членами нашей организации (там работал Сата Ходжаев).
Было осуществлено вредительство и в коммунальном хозяйстве Ташкента и Бухары. В Ташкенте действовал член нашей организации Таджиев - он вредил в области планирования канализации, строительства.
Вот факт вредительства в области строительства. Ташкент делится на две части: старый город и новый город. В старой части канализации нет, огромные пространства занимают земли, на которых нельзя строить дома. Кроме того, имеется много поглощающих ям. Новое здание Наркомпочтеля начали строить, причем ввиду наличия девятнадцати поглощающих ям надо было начинать закладывать фундамент с 30-40 метров.
В коммунальном хозяйстве Бухары также проводилось вредительство. Разрушали город, распродавали дома. Жителям предлагали платить непосильные налоги, они оставляли дома, которые подвергались распродаже.
Сознательно распыляли, размазывали средства, отпущенные правительством Союза на районное строительство. Незаконченное строительство к 1937 году выражается в сумме 34 миллионов рублей.
Вышинский. Все из-за размазывания средств?
Икрамов. Да. Это дело рук Каримова и Файзуллы Ходжаева.
Вышинский. А ваших?
Икрамов. Я непосредственного участия не принимал, но само собой понятно, что должен нести не меньшую ответственность.
Вышинский. С вашего ведома делалось?
Икрамов. Конечно. И если бы я хотел, я мог раскрыть. Такое же крупное вредительство, на которое мы закрывали глаза, имело место по линии строительства Наркомлегпрома, на хлопковых заводах и шелковых фабриках. Цифры я сейчас не помню, огромные средства вложены в строительство, переходящее из года в год. Кажется, строительство Наркомлегпрома по шелковой промышленности было запроектировано на 300 миллионов рублей. Из них 80 миллионов вложено в строительство, а остальное из года в год идет как переходящее строительство. В Намангане начали строить шелкомотальную фабрику. Полтора-два миллиона израсходовали, а в середине года говорят, что нужно консервировать. Я очень удивился, так как не знал техники этого дела. Говорят, что для консервации потребуется полмиллиона рублей, и, действительно, Наркомлегпром отпустил для консервации полмиллиона рублей.
На строительство хлопкоочистительного завода в Бухаре затрачено 5 миллионов рублей. Завод готов, но не может работать, хотя и машины привезены. Почему? Потому, что нет прессов.
Вышинский. Сколько стоит пресс?
Икрамов. Наверно 100-200 тысяч. Даже дома построены для рабочих и служащих, а завод стоит и используется сейчас под амбар.
Вышинский. Кто отвечает за это?
Икрамов. За это отвечает, в частности, Наркомлегпром. Но и я как человек, закрывавший на это глаза, конечно тоже отвечаю.
Вышинский. Вы прикрывали это?
Икрамов. Конечно, я делал вид, что не вижу. Такие же самые дела по хлопковым амбарам. Это-относительно вредительства. Теперь относительно повстанчества. Файзулла в своем показании об этом говорил.
Вышинский. Что вы сделали для организации повстанческих отрядов?
Икрамов. Мы дали им такую директиву. Что конкретно сделано, мне неизвестно. Но Балтабаев говорил, что Алмазов заявлял ему, что он уже приступил к этому делу в Маргеланском районе, что у него уже кое-какие кадры есть.
Вышинский. Значит, готовили эти кадры?
Икрамов. Потом, кажется, Файзулла мне говорил, что в Бухаре тоже готовится это дело. Вот относительно моих преступлений перед Советской властью. Если можно подытожить, я сформулирую мои преступления. Это-измена социалистической родине, измена советскому народу, в первую очередь, узбекскому народу, который меня вскормил, взрастил.

Председательствующий (к Прокурору). У вас есть вопросы к подсудимому Икрамову?
Вышинский. Нет.

Председательствующий. Объявляю перерыв на полчаса.