Председательствующий. Садитесь, пожалуйста. Подсудимый Ходжаев, продолжайте ваши показания.
Ходжаев. Перехожу к третьему этапу. Я уже говорил вначале, что, начиная с 1930 года, я связался с правыми в лице Рыкова.
Я хотел бы рассказать, при каких обстоятельствах и на каких условиях я встретился и на каких условиях мы договорились с Рыковым. Это было в 1930 году, на одном из приемов по официальным делам. Рыков меня расспрашивал о положении в Узбекистане в связи с коллективизацией. Я ему рассказывал известные мне факты о том, что происходит в деревне, говорил об известном недовольстве, которое имелось в тот период в Узбекистане, говорил о целом ряде недостатков. Когда Алексей Иванович у меня спросил: а как у вас с темпами коллективизации, как у вас с поголовьем скота, - я сказал, что есть урон поголовья скота. Темпы большие, что и вызывает известное недовольство, но мы исправляем это на основании соответствующих решений по этому вопросу. Словом, мы действуем на основе директив партии, - таков был мой ответ, примерно. По-видимому, Рыков понял, что я говорю с ним не впрямую, говорю не откровенно, тогда он мне сразу заявил, что ему известно о том, что я принадлежу к буржуазно-националистической группировке Узбекистана так же, как и Икрамов, о котором он тоже знает, и что незачем нам между собой дипломатничать, а надо говорить начистую.
Рыков охарактеризовал положение Советской страны для того периода критическим в связи с коллективизацией, в связи с недовольством, как он говорил, крестьянства и в связи со всей той безумной, по его словам, линией, которую проводит в жизнь Сталинское руководство. Он говорил, что если это пойдет, то неминуемо приведет к краху. Мы, мол, правые, боремся за то, чтобы изменить эту линию, но изменить линию возможно только в результате прихода к власти. Значит, наша задача заключается, чтобы сбросить Советскую власть. Мы боремся с руководством партии, с целью захвата власти, с целью захвата правительства в свои руки. Вы, националисты, тоже, конечно. недовольны этой политикой, но, изолированно действуя, вы не достигнете цели, вот если бы нам объединиться с вами, националистами, есть и другие силы, тогда получилась бы очень большая сила, объединенная сила, тогда мы, конечно, могли бы пойти на то, чтобы изменить это руководство.
Я, конечно, не могу сказать, что передаю его слова дословно, но передаю основной смысл того, что говорил Рыков. Смысл заключается именно в этом.
На такую прямую постановку вопроса я не мог ответить иначе, я сразу раскрылся перед ним и сказал, что это верно, тем более, что предыдущая моя работа, особенно работа с 1928 по 1930 год, в значительной мере меня уже подготовила к тому, чтобы принять не только предложение, которое бы исходило от столь для меня тогда авторитетного лица, как Алексей Иванович Рыков, но и от лица пониже я бы тоже принял предложение, потому что я был уже подготовлен для этого.
И мы условились насчет методов нашей работы. На первое время Рыков мне дал следующие установки: во-первых, вредительство, главным образом, в области сельского хозяйства; то, о чем я говорил, в связи с составлением первой пятилетки и планом хлопководства. Это в значительной мере отражало ту директиву, которую я получил от Алексея Ивановича Рыкова и относительно которой я поделился с Икрамовым.
Второе, - это то, что надо объединять все возможные оппозиционные группировки и силы, какие найдутся, и направить эти силы против руководства ВКП(б), против правительства, - активизируя вредительство, провокационные методы работы, антисоветскую деятельность.
В осуществление этой директивы Рыкова (тогда у меня еще ни с кем другим связи не было, да и едва ли у кого-нибудь была эта связь до меня) мы начали проводить это вредительство. Я потом более подробно остановлюсь в отношении отдельных отраслей хозяйства и на других директивах.
В 1933 году осенью приехал в Узбекистан, как будто бы по пути в Киргизию или на Памир, - я уж не знаю, не помню, - Бухарин. Я тогда имел с ним одну только встречу на даче ЦК в Ташкенте, но непосредственных разговоров у меня с Бухариным не было. Со слов Икрамова я знаю о беседах между Бухариным и Икрамовым и о тех директивах, какие оставил Бухарин для нашей националистической организации. Я думаю, что Икрамов сам более подробно это дело расскажет, поэтому я на этом эпизоде останавливаться не буду.
В 1934 году в Узбекистан приехал Антипов. До этого я не знал, что Антипов принадлежит так же к правым. В этот период своего приезда Антипов прямо мне сказал, что ему от Рыкова и Бухарина известно о том, что я руковожу одной из националистических группировок Узбекистана, что в моем и Икрамова лице заключен блок между правыми и нашими националистическими группировками и что он по этому поводу хотел бы от имени центра правых переговорить со мной.
Первое, что мне Антипов сказал по этому поводу, заключалось, главным образом, в том, что он упрекал меня и нашу организацию в недостаточной активности, в неумении работать, в работе старыми методами, в непонимании обстановки, что мы не понимаем обострившейся борьбы, что мы этим самым своим непониманием идем на провал.
Антипов мне непосредственно дал директиву активизировать вредительство, диверсионную работу. Мало того, надо провокационную работу усилить, чтобы было достигнуто большое недовольство масс, более активно приступить к формированию повстанческих групп в Узбекистане, надо создать пару террористических групп на всякий случай, понадобятся, мол. И последнее - нам надо связаться непосредственно с Англией, как с той страной, которая больше может быть заинтересована в разрешении судеб Средней Азии.
Вот эту директиву предложил мне Антипов в течение ряда наших бесед. Он там проживал месяц или больше. При этом Антипов мне говорил, что он аналогичные беседы вел и с Икрамовым, что у Икрамова по этому вопросу нет никаких возражений. Разумеется, что и у меня не было возражений. Я после этого с Антиповым имел ряд бесед у него на даче, в Совнаркоме, в его служебном кабинете, но это уже не директивного характера беседы. Я больше его информировал о том, что делается.
В 1936 году приехал в Ташкент Бухарин. Я с ним имел две встречи:
одну я имел с ним на даче ЦК, где он жил у Цехера, а вторую встречу я имел с ним у меня на даче под Ташкентом. Это было в августе 1936 года. Бухарин меня спросил, как мы осуществляем директивы правого центра. Я ему рассказал о широких планах вредительства, о том, что в области ирригационных работ пару диверсионных актов намечаем осуществить, что вообще эта работа у нас поставлена довольно хорошо, но в области сельского хозяйства работа затрудняется тем, что политика партии - это исправление перегибов, это передача приусадебных участков колхозникам, это - премии, надбавки за перевыполнение плана,-это, мол, нам мешает работать, это наши планы подрывает, создает затруднения, но тем не менее мы стараемся и сколько возможно выполняем ваши директивы. Что касается других отраслей хозяйства, то я его тоже информировал. Не буду подробно сейчас останавливаться на этом. Но Бухарина эта моя информация не удовлетворила. Не удовлетворила не потому, что мы плохо проводили вредительство и антисоветскую провокационную работу, а потому что, во-первых, отсутствовали повстанческие кадры, во-вторых, отсутствовали оформленные террористические группы и, в-третьих, что мы еще не были связаны. с Англией. Эти три вещи вызвали недовольство Бухарина.
Вышинский. В чем это выразилось?
Ходжаев. Он сказал, что плохо работаем, что нельзя так работать. Конечно, он меня не ругал и не мог ругать, а так просто говорил, что это плохо, что это недостаточно, что так союзники не работают.
Вышинский. Предлагал проявлять больше активности?
Ходжаев. Да, лучше, активнее работать...
Вышинский. То есть?
Ходжаев. По организации повстанческих кадров.
Вышинский. Это раз.
Ходжаев. По организации террористических групп.
Вышинский. Эта два.
Ходжаев. И связь с Англией.
Вышинский. Что у вас требовал Бухарин, говоря о связи с Англией?
Ходжаев. Я хотел об этом потом рассказать, но могу и сейчас это сделать. Бухарин говорил, что есть соглашение с фашистской Германией, есть намечающееся соглашение с Японией. Но, когда идет речь о среднеазиатских республиках, наиболее близкая мощная страна - это Англия. С ней надо договориться. Что мы, правые, со своей стороны примем участие, но вы ближе стоите от границы, вы сами установите связь.
Вышинский. Близко от какой границы?
Ходжаев. С Афганистаном. Там есть английский представитель. Бухарин сказал, что когда речь идет о помощи капиталистических стран, нам, правым, в захвате власти, и вам - в деле вашей независимости, надо что-нибудь пообещать, что-нибудь дать.
Вышинский. Что дать? Что пообещать?
Ходжаев. Дать - это значит признать протекторат Англии, это - как минимум. Я не говорю об экономических вещах, которые естественны. Не может Узбекистан с пятью миллионами населения сделаться независимым государством между двумя колоссами - с одной стороны, Советским Союзом, с другой стороны, Англией. Нужно пристать к какому-нибудь берегу. Если от одного берега отходишь, к другому берегу пристаешь.
Вышинский. Так говорил Бухарин?
Ходжаев. Я так понял.
Вышинский. И Бухарин указывал на Англию, как на новый берег?
Ходжаев. Я так понимал.
Вышинский. Значит, отход от Советского Союза, независимость Узбекистана, договоренность с Англией означает приход Узбекистана к другому берегу?
Ходжаев. Я так понял.
Вышинский. Когда это было?
Ходжаев. Это было в августе 1936 года.
Вышинский. Это совпадало с вашими настроениями и желаниями?
Ходжаев. Я бы не хотел об этом говорить перед судом сейчас, потому что это наиболее тяжелое с точки зрения личной. Объективно это совпадало. Но мои личные настроения были разные, и я не буду говорить. Я совершил преступления, хочу за них отвечать, как это было.
Вышинский. Ваше право говорить, что вы хотите, и не говорить, что вы считаете необязательным.
Ходжаев. Мы имели с Бухариным довольно продолжительную беседу вокруг этих вопросов. Не знаю, есть ли необходимость передавать все содержание беседы или достаточно того, что я уже сказал.
Вышинский. Все, что имеет прямое отношение к этому делу.
Ходжаев. Обоснования, как приводилось, для этого были.
Вышинский. Те же, что и по другим подобным вопросам, о которых здесь высказывались, например, Шарангович?
Ходжаев. Несколько большего порядка. Бухарин тогда только что вернулся из поездки по европейским странам.
Вышинский. Из-за границы?
Ходжаев. Из-за границы. Он говорил о стабилизации капитализма, о том, что в этом деле сыграл огромную роль фашизм, особенно немецкий фашизм.
Вышинский. Хвалил фашизм?
Ходжаев. Я понимаю это, как восхваление фашизма. Он говорил, что фашистская Германия сейчас всеми силами работает над тем, чтобы сделать Германию гегемоном Европы, что методом для этого у Германии является фашизация всей Европы, фашизация Германии и, таким образом, подготовка соответствующей обстановки внутри европейских стран для создания европейского блока или, так называемого, плацдарма. Что идет подготовка соответствующего соглашения с крупными азиатскими государствами, в частности, с Японией, что возможно соглашение между фашистской Германией и Японией для борьбы с СССР. О намерениях Гитлера мы давно знали, и мы с двух слов понимали, о чем речь идет. Отсюда он делал вывод насчет того, что в блоке этих двух фашистских государств, в союзе этих государств, при фашизации Европы, СССР трудно будет выдержать войну и что СССР должен потерпеть поражение в этой войне.
Затем он делал обзор внутреннего состояния СССР - это трудности, которые имеются в деревне. Он говорил, что коллективизация победила, но все-таки есть значительные слои в деревне, которые не вошли в колхозы,- это единоличники-крестьяне, и их недовольство мы должны учесть. Огромные недостатки внутри колхозов, что колхозы недостаточно укрепились. Хотя индустриализация и победила, но промышленность работает с перебоями, что в промышленности огромные недостатки, что промышленность ширпотреба работает еще хуже, что в области товарооборота у нас в стране такие недостатки, которые не могут не привести к огромному дополнительному недовольству населения. Отсюда он делал вывод, что задача заключается в активизации наших контрреволюционных сил. Икрамова тогда не было в Ташкенте. После приезда Икрамова я его информировал об этой беседе с Бухариным, и так как я уверил Бухарина и от своего имени, и от имени Икрамова в том, что мы эти директивы осуществим, то мы и начали их осуществлять.
Теперь перейду к конкретной моей вредительской работе. Я уже о вредительстве частично сказал. Я коротко скажу о сельском хозяйстве еще раз. В сельском хозяйстве наша вредительская задача заключалась в том, чтобы запутать севообороты. Это мы осуществили в течение первой и второй пятилеток. Севооборота ни поливного, ни неполивного хозяйства Узбекистана больше не существует. Наша задача заключалась в том, чтобы запутать семенное дело. Эту задачу мы осуществили, но благодаря мероприятиям ЦК ВКП(б) и правительства Союза семенное дело по хлопку сейчас выправлено, по всем же остальным культурам оно остается в том положении, в какое мы его поставили.
Наша задача заключалась в том, чтобы вызвать недовольство крестьянского населения администрированием, перегибами. Мы добились этой цели постольку - поскольку. Я вам уже рассказывал о дутых планах по хлопку, о неправильном доведении планов до районов, о разнице между Бухарой и Ферганой, с одной стороны, между Самаркандом и Ташкентом, с другой стороны. Этим мы добились ряда провокационных выступлений, ряда выступлений, основанных на нашей провокации. Затем, нам удалось нанести значительный ущерб поголовью животноводства. Я уже говорил, каким образом мы подошли к этому делу.
Хочу привести один конкретный пример: за 1936 год, согласно решению партии и правительства, мы должны были передать колхозникам около 130 000 телок, овец и прочего поголовья. Мы передали это в течение года. Но итоги учета поголовья за второе полугодие 1936 года и первое полугодие 1937 года показали, что из этих 130000 голов в наличии оказалось лишь около 30-40 тысяч. Я имею в виду молодняк. Куда же девалось остальное? Во-первых, часть этого поголовья вообще не попадала крестьянам. Это были наши люди, которые сидели в районах и в округах, сами себя наделяли этими телками и овцами. а потом резали их и продавали.
Во-вторых, не была поставлена в колхозах работа по сохранению молодняка. А ведь это дело требует, как всем известно, большой работы. Я уже не говорю о срыве племенных мероприятий, зоомероприятий и так далее. Этого конкретного примера, я думаю, достаточно для того, чтобы я мог более расширенно не отвечать на этот вопрос.
В области шелководства мы осуществили следующую вредительскую меру. Если в 1928 году мы имели около 7-8 тысяч тонн шелка-сырца, то сейчас имеется 10-12 тысяч тонн. Однако возможности Узбекистана по настоящим подсчетам составляют примерно 22-23 тысячи тонн. Этого можно было бы достигнуть, если бы не была осуществлена одна мера. Суду, конечно, известно, что в сельском хозяйстве проводится механизация, то есть вводятся тракторы, машины, а у нас земельные участки небольшие, обарыченные, - проходят канальчики для полива участков. В Узбекистане нет такого арычка, который бы не был обсажен тутовым деревом, это дерево является кормом для шелковичного червя. Так есть план, по которому можно в год от одного до двух процентов вырубать тут старый с тем, чтобы заменять его в другом месте новыми насаждениями. И вот мы под тем видом, что нельзя механизировать сельское хозяйство, нельзя пускать трактор там, где нет большого поля, что это не экономично, что это убыточно, - под флагом механизации мы провели вырубку до 10% тутовых деревьев и тем самым уничтожили кормовую базу шелководства. Если бы об этом деле не сказали здесь люди, которые это проводили сами, если бы об этом не сказали бы сами специалисты-колхозники, которые больше всех других являются специалистами в этом деле, если бы они этого не сказали, то вообще догадаться о вредительстве в этой области невозможно, трудно. Но этот факт, факт такой, что мы это вредительство проводили, проводили все это под хорошей маркой. Людей, которые говорили, что нельзя вырубать, мы били, заявляя: "Ты против механизации, ты против политики партии? Значит, ты оппортунист, тебя надо бить".
Вот это есть те мероприятия вредительского характера, которые мы проводили в Узбекистане.
Я уже не говорю о люцерне, которая сопутствует хлопку и является одной из главных культур в севообороте, люцерне, которая была вредительски почти полностью уничтожена. Она восстанавливается только в последние два года под непосредственным нажимом ЦК ВКП(б). В последнее время мы каждую неделю получали телеграммы за подписью Сталина: "Почему люцерна отстает? Почему не сеете?" Только под этим нажимом мы начали исправлять положение с люцерной.
Я не говорю также о целом ряде других вредительских действий в области сельского хозяйства.
Что касается промышленности, я только в общих словах могу сказать, так как непосредственное руководство этим делом принадлежало вот тому Каримову, о котором говорил здесь Икрамов. Я больше был в курсе дел сельскохозяйственных.
Я забыл сказать о двух диверсионных актах, которые были проделаны в области ирригации. Первый акт - это в отношении Рават Хаджа, плотины, построенной Советской властью, огромного вододелителя, делящего воду реки Зеравшан, а эта река командует 2-3 тысячами гектаров земли. В начале 1936 года членом нашей организации Халбатыровым подготовлялся диверсионный акт по уничтожению, по порче этой самой плотины. Ему это не удалось, так как его и его помощников органы НКВД вовремя арестовали.
Другой такой же акт подготовлялся в Фергане, тоже на большом вододелителе, который командует полями почти половины всей Ферганы. Этот акт тоже не удалось полностью осуществить, хотя частично он был осуществлен Рахмановым, начальником Узбекского водхоза, который также являлся членом нашей организации.
Вышинский. Вы имеете в виду какие вододелители?
Ходжаев. Первый вододелитель - это Рават Хаджа и второй Компыр Рават в Фергане.
Что касается промышленности, мне известно о вредительстве на Чирчикстрое. Это - крупное строительство трех электростанций и азотного комбината. Начальником этого строительства был Розит. Он - правый по своему прошлому и настоящему.
Мне, как и Икрамову. и другим членам нашей организации, известно, что Розит проводил там вредительство. Вредительство заключалось, как я понимал, в трех вещах. Во-первых, в том, чтобы удорожать стоимость строительства. Во-вторых, дефицитные материалы тратить на второстепенные постройки. Например, все знают, что в Ташкенте лучшие дома строятся обычно из кирпича, а дома обычного типа - из сырца. А на этом строительстве одноэтажный дом построен на железобетоне, в то время как для электростанции не хватало ни цемента, ни железа.
Наконец, в-третьих, это вредительство выражалось в том, чтобы изгонять из Чирчикстроя людей, преданных Советской власти. Советская печать в свое время сообщала о случае с Зильберштейн. Это имеет непосредственное отношение к данному делу.
Вышинский. Что это за случай и какое отношение имеет к данному делу?
Ходжаев. Зильберштейн являлась очень дельным и преданным инженером. Она строила на Чирчикском строительстве плотину. Зильберштейн принадлежала к той группе специалистов, которая вела активную, честную советскую работу. А Розит выжил ее под разными предлогами с этого строительства.
Вышинский. С вашего ведома?
Ходжаев. Безусловно. Мы против этого не возражали.
Вышинский. По вашему указанию?
Ходжаев. Нет, без моего указания, потому что у нас прямой связи с Розитом не было. Но, безусловно, мы против этого не возражали.
Вышинский. А о том, что Розит вредительствует, вы знали?
Ходжаев. Разумеется.
Вышинский. По объективным данным?
Ходжаев. Да.
Вышинский. И покрывали его?
Ходжаев. Да, покрывали. Если бы я хотел вскрыть это дело по-настоящему, то почему бы я два года тому назад не мог написать записку о снятии Розита и предании его суду? Но я этого не хотел.
Второе - это Кувасаевская ГРЭС - крупная электростанция, которая строится в Ферганской долине на 48-50 тысяч киловатт и которая должна дать электроэнергию всей или почти всей ферганской промышленности. Тянулось это строительство очень долго. И это не случайно. Тут я хотел бы одновременно с указанием о вредительстве на месте сказать и о том, что было в Москве. Эстакаду для подвоза угля и переброски построили, исходя из расчета 75 000, здание для электростанции построено на 48000, а запроектированная мощность станции составляет 70000. Как видите, в основе проекта уже были элементы вредительства. В строительстве Узбекистана были значительные элементы вредительства, потому что главные средства и силы были переброшены на подготовительные работы, а не на станцию.
И последнее, наконец, что исходило от Москвы, это систематический срыв машин, поэтому станция, начиная чуть ли не с 1929-1930 годов, семь лет строится и еще не построена.
Ряд таких вредительских актов производился в Бухаре, в Самарканде и в ряде других мест.
Вышинский. Хильковский цементный завод?
Ходжаев. Тогда остановили завод якобы на ремонт, для переоборудования его на новый лад, хотя это можно было сделать через два-три года. После того как Кувасаевский цементный завод был пущен на полный ход, а этого не нужно было делать, можно было пустить его позже с тем, чтобы пустить раньше другой завод, все же это было сделано, не дожидаясь. Таким образом, ирригация Чирчикстроя осталась без цемента. Цемент нужно было возить из Новороссийска, а вы знаете, как у нас обстоит дело с дорогами.
Вышинский. Затем серные рудники.
Ходжаев. Я непосредственно лично не был связан с группой, которая работала на Шор-Су.
Вышинский. То есть вредила?
Ходжаев. Я все время имею в виду вредительство. Я не знаю никого из участников нашей группы, которые бы имели непосредственную связь с ними. Но мне одно совершенно ясно было, - в Ташкенте я эту формулу более или менее высказывал, и теперь говорю, - что серный рудник выбыл из строя не сам по себе, но благодаря пожару, потому что Невский-старый троцкист, который был послан Пятаковым, организовал пожар и взрыв на руднике.
В чем я лично считаю себя виновным в этом вопросе? Во-первых, после того, как это дело произошло, Невского надо было немедленно арестовать, если бы мы хотели честно, по-советски разобраться в этом деле и на месте выяснить всю обстановку. Вместо этого мы занимались перепиской с Москвой, надеясь, что его кто-либо возьмет под защиту, все время запрашивали, можно ли Невского привлекать к ответственности или нельзя, все же Невский в конце концов был арестован- мне кажется, что он в своих делах сознался.
Вот это в промышленности. Я повторяю, что более подробно о промышленности говорить я не могу, потому что непосредственно этим делом я не руководил.
Далее, я хочу остановиться на вопросе строительства. Темпы отставания строительства в Узбекистане объясняли тем, что там мало строительных материалов: цемента, железа, леса, но строительство срывалось сознательно. Вот, например, строительство школ. Оно требует, главным образом, кирпича. На месте, в Узбекистане, можно приготовить миллиарды штук кирпича. Между тем, в строительный сезон, как правило, кирпича у нас не бывало.
Вышинский. Почему?
Ходжаев. Потому, что производством кирпича руководил Рахман, член троцкистской организации, руководимой Цехером, связанной с нами. Я думаю, ясно, почему это происходило.
Вышинский. Понятно.
Ходжаев. То же самое с больницами и с целым рядом других культурно-просветительных учреждений. Я уже не говорю о такой большой задаче, которую мы поставили перед собою уже давно и которую мы осуществляли. Мы захватили в свои руки руководство школами. В этом отношении, конечно, в Узбекистане никто с нами конкурировать не мог. Мы подготовляли буржуазно-националистические кадры и их руками захватывали школы, университеты. Я не рискую заявить, что все школы были буржуазно-националистически настроены, что дети всюду так воспитывались, но, во всяком случае, мы здесь имели большие успехи, особенно в университетах и вузах. Мне трудно опять-таки здесь подробно говорить, потому что это та отрасль, которой руководил единолично Икрамов, область культуры и идеологии, - это область, которой руководил непосредственно Икрамов, сельским хозяйством - мы вместе с Икрамовым, а промышленностью - я вместе с Каримовым. Вот соответствующее разделение.
Что касается выполнения других директив - об организации повстанческих групп в Узбекистане,-мы боялись непосредственно сами взяться за организацию этого дела, потому что это дело могли бы разнюхать сразу. Поэтому после совещания с Икрамовым мы, совместно, в устном виде, дали указания нашим людям из состава секретарей райкомов и председателей исполкомов, чтобы они проводили подготовку к организации ядра, через которое можно было бы уже перейти к массовой организации повстанчества. Это - одна директива.
Другая директива заключалась в том, чтобы из амнистированных рядовых басмачей, сдавшихся еще в свое время, в 1922-1923 годах, была бы подготовлена в кишлаках, селах соответствующая группа. Таковы были директивы. На местах эта работа проводилась, то есть люди вовлекались, группы создавались, хотя и сейчас сказать вам, сколько таких групп, кто возглавляет каждую группу,-не могу, потому что не имею этих данных под рукой.
Вышинский. Эти группы были вами организованы?
Ходжаев. Директива была дана, чтобы они были организованы.
Вышинский. А эта директива была выполнена?
Ходжаев. Была.
Вышинский. А почему же Бухарин был недоволен?
Ходжаев. Бухарин со мною разговаривал в августе 1936 года.
Вышинский. А это было когда?
Ходжаев. А это было уже после. Что касается террористических групп, то об этом деле я никому не говорил, кроме двух лиц. Я сам знаю, знал Икрамов, знал и некий Шермухамедов, которому я, посовещавшись с Икрамовым, поручил организацию этих террористических групп. Икрамов мотивировал это поручение тем, что Шермухамедов - наиболее надежный человек, знает село, знает наши кадры, ему следует поручить, я сам, говорит, с ним переговорю.
Вышинский. Нашел его Икрамов, а не вы?
Ходжаев. Нет, но его и искать не надо было; это был человек известный, он был членом бюро ЦК, его мы оба знали, и когда
я с Икрамовым посовещался, кому это дело поручить, он сказал, что поручить это надо Мусламу Шермухамедову.
Вышинский. Это кандидатура Икрамова?
Ходжаев. Я бы не сказал. Это, можно сказать, наша общая кандидатура.
Вышинский. Это ваша общая кандидатура?
Ходжаев. Наша общая. Говорил ли Икрамов с Шермухамедовым - я не знаю, но знаю, что Шермухамедов некоторую работу, как в кишлаках, так и среди учащейся молодежи вел, он говорил, что пара групп у него есть.

Вышинский. Я Икрамова хочу спросить.
Председательствующий. Пожалуйста.
Вышинский. Подсудимый Икрамов, насчет Шермухамедова Ходжаев правильно показывает?
Икрамов. Кандидатура Шермухамедова обсуждалась.
Вышинский. А для чего?
Икрамов. Ему было дано поручение относительно террора. Он не сказал, поручил ли Шермухамедову. Эта часть неизвестна, но о том, что кандидатура обсуждалась, - это правильно.
Вышинский. Надо террор подготовить?
Икрамов. Да. Он сказал от имени Бухарина.

Ходжаев. И, наконец, последний пункт - это насчет связи с Англией. Мне самому непосредственно устанавливать связь с Англией было невозможно. Надо было искать для этой связи какие-то средства. Я мог поискать людей в Таджикистане, потому что там басмачество продолжалось до недавнего времени, значит, некоторые английские эмиссары и прочие могли быть там. Я так предполагал.
Вышинский. Почему вы так предполагали?
Ходжаев. Я говорю, что басмачество там продолжалось до 1930 года, в то время как в Узбекистане басмачество было ликвидировано в 1922-1923 годах. Значит, там было больше оснований найти связи.
Вышинский. Через басмачей?
Ходжаев. Через курбаши, то есть начальников басмачей.
Вышинский. Почему вы думаете?
Ходжаев. Я не докончил свою мысль.
Вышинский. Пожалуйста, докончите.
Ходжаев. Курбаши, если он настоящий начальник басмачей, не может быть не связанным с англичанами, потому что басмачество было организовано с участием англичан.
Вышинский. Ваша практика так говорит?
Ходжаев. Я говорю, как было. Среди работников Таджикистана я мог найти людей, которые могли бы выполнить эту задачу. Я вспомнил, был такой Максум - бывший председатель ЦИК Таджикистана, которого я знал с 1922 года, когда Восточный Таджикистан еще входил в состав Бухары. И вот я ему хотел поручить. Я знал об его англофильских настроениях, он выражал очень часто недовольство советской политикой. Значит, я, зная эти настроения его, хотел использовать его.
Вышинский. А Мухитдинов это кто?
Ходжаев. Мухитдинов один из руководящих деятелей бухарской буржуазно-националистической партии.
Вышинский. Какой ориентировки?
Ходжаев. Английской ориентации. Он работал с 1924 года. Я на него не ссылаюсь потому, что человека нет, на мертвого человека нечего ссылаться.
Вышинский. История есть.
Ходжаев. А для истории такой человек был. Этот Максум - его человек.
Вышинский. Я поэтому о нем и спрашивал.
Ходжаев. Совершенно правильно. Но я, к счастью своему, к тем огромным преступлениям перед советским народом, перед партией, которые мною совершены, не могу зачислить это последнее, то есть в том смысле не могу зачислить, что я с директивами согласился, принял к исполнению, пытался осуществить, но не успел осуществить.
Вышинский. По обстоятельствам, от вас не зависящим? Ходжаев. Да, от меня не зависящим. Я хотел бы закончить свои показания указанием на то, что, конечно, я не младенец, я начал эту антисоветскую работу сознательно как националист, ибо прежде чем перейти к революции и принять в ней участие-я был националистом.
Вышинский. Скажите, вы к каким общественным слоям принадлежите по своему происхождению?
Ходжаев. Я из купеческой семьи.
Вышинский. Кто был отец?
Ходжаев. Торговец.
Вышинский. Крупный, мелкий?
Ходжаев. Крупный. Торговал каракулем, умер в 1912 году. Я остался 14 лет.
Вышинский. Как вы остались?
Ходжаев. Дело отца перешло к опекуну. Я с 16 лет примкнул к подпольной организации, я считал ее подпольной организацией, она по существу и была подпольной, а потом работала против эмирата.
Вышинский. После смерти отца дело продолжали вы?
Ходжаев. Я не мог этим заниматься, мне было 14 лет. Все перешло к моему дяде-опекуну. Раздел имущества произошел в 1917 году. Мне достался дом, часть земли и другое, на сумму около 17 тысяч рублей. Это можно установить по документам.
Вышинский. У вас были связи с буржуазными кругами по вашему прошлому социальному положению? Ходжаев. Да.
Вышинский. Когда впоследствии вы возглавляли вредительскую организацию в Узбекистане, вам приходилось заниматься вредительством в области каракулеводства?
Ходжаев. Непосредственно нет. Но в колхозах в 1931 году был урон поголовья под руководством некоего Хисметова, - наши работники...
Вышинский. Кто наши?
Ходжаев. Нашего лагеря. Моего с Икрамовым, хотя мы собственными руками не делали.
Вышинский. Я понимаю, не могли вы все делать собственными руками. Вредительство было?
Ходжаев. Да.
Вышинский. Вы организовывали?
Ходжаев. Да.
Вышинский. Почему вы ничего не сказали об этом, когда говорили о вредительстве в сельском хозяйстве?
Ходжаев. Когда я говорил о сельском хозяйстве, мне казалось, что это понятно.
Вышинский. К какой организации вы принадлежали до революции?
Ходжаев. Организация, к которой я принадлежал,-это партия бухарских либералов, конституционно-монархическая партия.
Вышинский. Кадетская?
Ходжаев. Да. В 1917 году я отошел от этой партии и был в числе организаторов другой партии - младо-бухарской партии, программу которой мы напечатали в 1917 году. Мы ставили перед собой задачу буржуазно-националистического развития Бухары. К этой партии я принадлежал.
После мартовских событий 1916 года, когда я принимал участие, руководящее участие, в вооруженных выступлениях против эмирского правительства, я был объявлен вне закона, присужден к смертной казни, бежал в царскую Россию. Провел здесь с марта 1916 года по середину 1919 года, а в конце 1919 года я попал в Ташкент. Там был на руководящей работе. Это было и в 1920 году. Принимал участие в свержении эмирата. Вот мне и хотелось...
Вышинский. Потом опять примкнули к националистам?
Ходжаев. Потом, когда я оказался во главе власти, я примкнул опять к националистам.
Вышинский. И с тех пор вели эту линию?
Ходжаев. И с тех пор эту линию вел.
Вышинский. И вам помогал Бухарин?
Ходжаев. Я об этом и говорю. Я начал свою деятельность как националист, прошел я большой и длительный путь - 23 года из 41 года. Был во всех переплетах, но это неважно, а важно то, что мне особенно больно и обидно, - в этом я сам повинен, - о, что мне пришлось очутиться, благодаря моим действиям, на скамье подсудимых, наряду с людьми, которые поставили перед собой задачу - ударить по революции, с людьми, которые не гнушались никакими средствами для того, чтобы достигнуть своей цели. И я сам, осуществляя целый ряд мероприятий, ничем не отличаюсь от них. Я изменил не только народам Бухары, Узбекистана, но и Советского Союза в целом, я ответил черной неблагодарностью тем, кто в 1917 году, в 1918 году, когда я был объявлен вне закона, когда не было пристанища, открыли мне широкие двери гостеприимства, дали мне приют, пытались меня воспитать, чтобы я рос. Я изменил тому народу, который оказал помощь народам Бухары в деле свержения ненавистной им эмирской. деспотии, средневекового произвола. Я изменил партии, благодаря политике которой было ликвидировано политическое и экономическое неравенство, установившееся уже в течение более полустолетия. Я изменил народу, партии, которые дали эту независимость Бухаре, но независимость не в буржуазном смысле, а советскую независимость. Я особенно чувствую свое положение тяжелым, ибо я являюсь втройне преступником - и как националист, и как участник "право-троцкистского блока", и как человек, который обманул доверие Сталина, руководителей партии и правительства. Меня воспитывали, мне помогали, меня вытаскивали, когда я оказывался в тяжелом положении, как, например, в 1923 году, когда я совершил ошибку, мне хотели помочь. Но, невзирая на это, я изменил и этим лицам, изменил Сталину по директиве правого центра. Я оказался участником в составлении террористических групп. Вот почему я несу полную ответственность перед советским судом, перед советским народом. Я понимаю, что мое позднее раскаяние делу не поможет, но я говорю об этом для того, что, может быть, это предупредит кого-нибудь, чтобы по моему следу не пошли.
Вышинский. Что вам известно об убийстве Абид Саидова?
Ходжаев. Я слыхал об этом деле в 1931 году.
Вышинский. Что вам известно об убийстве Абид Саидова?
Ходжаев. Мне известно это из двух источников. Был такой Сайд Ахмет. Сайд Ахмет - это советский судья, ташкентский человек. Он как раз был разоблачителем в деле Касымова. После суда Касымова на него начались гонения в Узбекистане. И вот он приходил ко мне, не зная, что я состоял членом той организации, обращался ко мне за защитой - вот, мол, я сделал советское дело, разоблачил сволочей, а на меня гонения. Я его успокоил и даже однажды разговаривал с Икрамовым, говорил, чтобы не трогать - зачем же гонения на человека устраивать. Не забудьте, это был 1930 год, когда мы еще не были такими, как сейчас...
Вышинский. Не совсем такими, как сейчас?
Ходжаев. Не совсем. Вот тогда Сайд Ахмет рассказал мне, что человек, о котором вы меня спросили - Абид Саидов, - был тогда членом коллегии Наркомпроса, что он был убит своим братом.
Вышинский. Абид Саидов тоже был разоблачителем?
Ходжаев. Конечно.
Вышинский. Убит он был за что?
Ходжаев. Он был активным свидетелем на суде. Он был убит своим братом по постановлению националистической организации "Милли Истиклял"...
Вышинский. Которой руководил?
Ходжаев. Я тогда не знал, кто руководил...
Вышинский. В которой кто участвовал?
Ходжаев. В которой участвовал Икрамов.
Вышинский. А Икрамов причастен к этому делу?
Ходжаев. Я об этом ничего не знаю и сказать не могу.
Вышинский. А вам как говорили?
Ходжаев. Мне говорили, что Икрамов, по крайней мере, покровительствует этим людям. Сайд Ахмет мне прямо на Икрамова не указывал; возможно, он боялся, потому что Икрамов был секретарем. Затем, второй человек, который говорил мне об этом, - Абидова, теперешний постоянный представитель Узбекистана в Москве. Она была женорганизатором или заведующей женотделом в то время. Она выступала на суде общественной обвинительницей. Она довольно активный человек и приняла в этом суде очень активное участие. Она говорила мне и тогда, и совершенно недавно, теперь, в июне - июле 1937 года, еще раз повторила, что этот Абид Саидов был убит националистами, что убийцы эти не были разоблачены до конца, не все разоблачены, что не все они понесли наказание, что Икрамов этим убийцам оказывал покровительство, но о том, что Икрамов принимал участие или что-нибудь в этом роде, - она мне не говорила.

Вышинский. Позвольте подсудимого Икрамова спросить?
Председательствующий. Пожалуйста.
Вышинский. Подсудимый Икрамов, был такой факт - убийство Абид Саидова?
Икрамов. Был такой факт.
Вышинский. За что он был убит?
Икрамов. Официально, что знаю, то только и могу сообщить.
Вышинский. Ну, что вы знаете?
Икрамов. Официально знаю, что он разоблачал на суде "милли истиклялов", контрреволюционеров, и по заданию этой группы его убили.
Вышинский. Какая группа его убила?
Икрамов. Группа "милли истиклялов".
Вышинский. А членом этой группы вы были?
Икрамов. Был.
Вышинский. Когда это было?
Икрамов. В 1930 году.
Вышинский. Кто тогда руководил этой группой?
Икрамов. "Милли Истиклял"?
Вышинский. Да.
Икрамов. Я сказал, что я с 1926 года состою, и руковожу, и несу ответственность.
Вышинский. В 1930 году вы занимали в этой группе руководящую роль?
Икрамов. Нет.
Вышинский. Кто ею руководил?
Икрамов. Председателем был Каримов, в то время у нас была поставлена одна задача - захватить вузы, засорить вузы классово враждебными к Советской власти элементами, подготовить кадры. Вот это - основная линия.
Вышинский. А между прочим убили Абид Саидова?
Икрамов. Да.
Вышинский. А кто его убил?
Икрамов. Я официальный материал могу сообщить, который знаю.
Вышинский. Может быть, неофициальный сообщите? За что был убит Абид Саидов? Был ли в числе убийц Абид Саидова Бату?
Икрамов. За то, что разоблачал буржуазных националистов. Бату - участник убийства.
Вышинский. Это тот Бату, который с Рамзи являлся вашим человеком?
Икрамов. Да.
Вышинский. Значит, Абид Саидова убил Бату - ваш человек?
Икрамов. Да.

Председательствующий. Объявляется перерыв до 6 часов вечера.

ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Армвоенюрист В. В. Ульрих Председатель Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР

СЕКРЕТАРЬ:
Военный юрист 1-го ранга А. А. Батнер