|
|
Комендант суда. Суд идет, прошу встать.
Председательствующий. Садитесь. Заседание суда продолжается.
Товарищ Прокурор, у вас есть предложения о порядке ведения судебного следствия?
Вышинский. Да, имею. Я просил бы установить следующий порядок
ведения судебного следствия: начать допрос с подсудимого Бессонова. Далее
я прошу допросить Гринько, Чернова, Иванова, Крестинского, Зубарева, Рыкова,
Шаранговича, Ходжаева, Зеленского, Икрамова, Раковского, Розенгольца и
затем Бухарина, Левина, Буланова, Ягоду, Плетнева, Крючкова, Казакова и
последним Максимова.
Председательствующий. У защиты есть возражения против предложенного
порядка?
Брауде. Нет.
Председательствующий. У подсудимых есть возражения против предложенного
Прокурором порядка ведения судебного следствия?
Подсудимые. Нет.
Председательствующий. Прежде чем приступить к допросу подсудимых,
я считаю необходимым предупредить стороны и подсудимых, что те пропуски
и умолчания, которые были при оглашении обвинительного заключения, должны
быть приняты во внимание в ходе судебного следствия.
Подсудимый Бессонов, вы подтверждаете те показания, которые дали на
предварительном следствии?
Бессонов. Да, подтверждаю.
Председательствующий. Товарищ Прокурор, у вас есть вопросы к
подсудимому Бессонову?
Вышинский. Да, есть вопросы.
Подсудимый Бессонов, сообщите суду коротко, в нескольких словах, вашу
биографию.
Бессонов. Я родился в 1892 году в городе Киржаче, Владимирской
губернии. Учился я во Владимирском духовном училище, в духовной семинарии,
затем был направлен за границу.
Вышинский. Вы окончили духовную семинарию?
Бессонов. Нет, не окончил. Я был два раза исключен.
Вышинский. А чем объясняется, что вы поступили именно в духовную
семинарию?
Бессонов. Отец был дьячком - этим и объясняется то, что я поступил
в духовное училище, а затем и в духовную семинарию.
Вышинский. Кем вы были отправлены за границу?
Бессонов. Московским меценатом Шаховым в 1912 году.
Вышинский. В 1912 году? Затем?
Бессонов. Затем я вернулся в Россию, чтобы получить диплом.
Был выслан в Вологодскую губернию вследствие того, что принимал участие
в эсеровской организации.
Вышинский. Вы вступили в эсеровскую партию в 1912 году?
Бессонов. Да.
Вышинский. И в этой партии пробыли?
Бессонов. До 1918 года.
Вышинский. Следовательно, Октябрьская революция вас застала
в рядах эсеров?
Бессонов. Да.
Вышинский. Ваше отношение к Октябрьской революции?
Бессонов. Эсеровское.
Вышинский. То есть?
Бессонов. Вместе с другими эсерами я не принимал Октябрьской
революции. В августе 1918 года я порвал с эсерами и в октябре 1918 года
об этом заявил официально.
Вышинский. Но до 1918 года?
Бессонов. До 1918 года разделял целиком и полностью установки
эсеровской партии за исключением военного периода, когда я был пораженцем.
Вышинский. В этот период времени ваше отношение к Октябрьской
революции, к Коммунистической партии было какое? Положительное или отрицательное?
Бессонов. Отрицательное.
Вышинский. В чем заключалось ваше отрицательное отношение?
Бессонов. Я выступал по поручению вологодского городского и
областного комитетов эсеровской партии в качестве докладчика на собраниях,
развивая и обосновывая позиции эсеров в отношении Октябрьской революции
и по событиям текущего дня. Последним моим публичным выступлением было
выступление по поводу Брестского мира.
Вышинский. В чем выражалось это ваше выступление?
Бессонов. Я резко и отрицательно относился к заключению Брестского
мира.
Вышинский. В 1919 году?
Бессонов. В 1919 году я стоял целиком и полностью на платформе
поддержки Советской власти, пошел добровольцем в Красную Армию.
Вышинский. Когда вы вступили в Коммунистическую партию?
Бессонов. В 1920 году, в мае месяце.
Вышинский. Когда вы вступили на путь троцкистской деятельности?
Бессонов. Я просил бы разрешения дать мне возможность рассказать
об этом подробнее.
Вышинский. Это дело суда.
Председательствующий. Изложите только основные факты.
Бессонов. Моя троцкистская деятельность началась в 1931 году
в Берлине.
Вышинский. При каких обстоятельствах?
Бессонов. Я работал в 1931 году в Берлинском торгпредстве СССР
и заведывал отделом торговой политики. В процессе переговоров, которые
Советское правительство вело в 1931 году с германскими промышленниками
относительно предоставления кредитов, я оказался одной из наиболее активных
фигур в переговорах. И на этой почве тесно связался с Пятаковым, который
и вовлек меня в троцкистскую организацию.
Вышинский. В чем выразилась ваша подпольная троцкистская деятельность
в тот период времени?
Бессонов. Основная задача, которую передо мною тогда поставил
Пятаков, независимо от моего участия в переговорах с германскими промышленниками,-переговорах,
которые, конечно, заслуживают того, чтобы на них остановиться несколько
более подробно позже,-основной задачей, которую поставил передо мною Пятаков,
было установление постоянной, регулярной связи с Троцким.
Вышинский. Почему именно к вам обратился Пятаков с предложением
организовать эту связь?
Бессонов. Насколько я понимаю, Пятаков находился в связи с Троцким
и до того. Но эта связь носила нерегулярный характер, страдала целым рядом
дефектов. А между тем, обстоятельства требовали от Пятакова и от всей троцкистской
организации установления регулярной, постоянной связи, при которой получение
директив Троцкого и информации о деятельности троцкистов в СССР было бы
постоянным. Это был основной мотив, который привел к созданию в Берлине
постоянного пункта связи, функционировавшего вплоть до моего отъезда из
Берлина в феврале прошлого года.
Вышинский. По каким же обстоятельствам выбор остановился на
вас?
Бессонов. Я представлял из себя одну из наиболее, я бы сказал,
прочных фигур в составе Берлинского торгпредства.
Вышинский. Какую должность вы там занимали?
Бессонов. Я занимал должность члена советского торгпредства.
Вышинский. В Берлинском торгпредстве?
Бессонов. Да, в Берлинском торгпредстве, которое было тогда
наиболее центральным торгпредством, через которое велись торговые переговоры
с десятью европейскими странами. Работа эта требовала очень длительных
навыков, и, совершенно естественно, существовало определенное мнение о
том, что в этой обстановке я, вероятно, останусь и наиболее длительно буду
сидеть в Берлине.
Вышинский. Следовательно, ваше служебное положение представляло
значительное удобство для выполнения обязанностей связиста?
Бессонов. Совершенно правильно.
Вышинский. Вы согласились на эту роль?
Бессонов. Да, я согласился.
Вышинский. Почему?
Бессонов. Я уже сказал, что Пятаков вовлек меня в троцкистскую
организацию...
Вышинский. Следовательно, согласились как троцкист?
Бессонов. Пятаков вовлек меня в троцкистскую организацию, следовательно,
я принимал на себя тем самым и определенные обязательства в отношении этой
организации. Если мне давалось поручение, в частности, организовать с Троцким
связь, то я это поручение выполнял.
Вышинский. В то время вам было известно, что троцкистская организация
под руководством Пятакова как представителя Троцкого в СССР и самого Троцкого,
ведет уже определенную заговорщическую конспиративную подрывную работу?
Бессонов. Да.
Вышинский. Каким образом это вам стало известно и при каких
обстоятельствах?
Бессонов. Пятаков, когда он вел со мною один из решительных
разговоров в этой области, дал мне картину состояния оппозиции внутри СССР.
Кроме того, он обрисовал положение в СССР в совершенно ложном, клеветническом
виде. Картина, которую он нарисовал, была достаточно выразительной, чтобы
повлиять на меня определенным образом. Кроме того, сам Пятаков, как личность,
не мог не импонировать мне. Из среды людей, с которыми до сих пор сталкивала
меня жизнь, он великолепно ориентировался в европейских делах и импонировал
мне как хозяйственник.
Я стал слушать Пятакова со значительно большим вниманием, чем при других
обстоятельствах. Я, как и многие другие сотрудники за границей, широко
знакомился с иностранной, нелегальной в наших советских условиях, литературой,
в частности, с выпускавшимся Троцким бюллетенем. И, наконец, Пятаков, когда
он пришел для того, чтобы меня организовать - завербовать - он дал мне
картину состояния оппозиционных сил внутри СССР. Прежде всего он отметил
факт общения троцкистов и зиновьевцев на общей платформе. Он указал далее
на то, что предприняты шаги, установлен контакт с правыми, шаги, которые
обещают быть очень успешными. Говорилось о фактическом недовольстве среди
широких слоев нелегальных объединений троцкистско-зиновьевских организаций,
к которым потом предполагалось привлечь и правых, с которыми в действительности
контакт был установлен. Пятаков ставил довольно решительно вопрос о том,
что идет речь о смене руководства.
Вышинский. Вы тогда из разговоров с Пятаковым узнали, что существует
оформленная организация?
Бессонов. Да.
Вышинский. Под чьим руководством эта организация действовала?
Бессонов. Пятаков нисколько не скрывал, что организация в целом
руководствовалась директивами Троцкого.
Вышинский. Что конкретно вам говорил Пятаков относительно правых
и кого он называл?
Бессонов. Пятаков говорил, что предпринимаются шаги для установления
организационного контакта с правыми.
Вышинский. С кем именно?
Бессонов. С Бухариным, Рыковым и Томским.
Вышинский. А эти последние - Бухарин, Рыков и Томский - со своей
стороны делали какие-либо шаги в этом направлении?
Бессонов. До 1931 года таких разговоров я не знаю.
Вышинский. А были ли такие разговоры?
Бессонов. В 1932 году Пятаков об этом говорил, правда, не останавливаясь
на этом подробно.
Вышинский. Что говорил?
Бессонов. В 1932 году Пятаков говорил о том, что контакт установлен.
Вышинский. В 1932 году, следовательно, задача налаживания такого
контакта удалась?
Бессонов. Да.
Вышинский. При каких обстоятельствах?
Бессонов. В 1932 году я виделся с Пятаковым несколько раз. Он
очень длительное время был в Германии по делам торговых переговоров. Я
видался с ним очень часто, и в один из разговоров он мне сказал об этом.
Вышинский. Словом, троцкистская группа организована под руководством
своего центра, к ней примыкают зиновьевцы и в этот период времени ведутся,
по вашим данным, переговоры с бухаринцами?
Бессонов. Да.
Вышинский. Позвольте спросить у Бухарина.
Председательствующий. Пожалуйста.
Вышинский. Обвиняемый Бухарин, вы можете подтвердить показания
Бессонова, что в этот период ваша группа вела переговоры с зиновьевской
организацией о вашей работе?
Бухарин. Я подробно показал в своих показаниях на предварительном следствии,
что попытки контакта правых с зиновьевцами, а потом и с троцкистами были
и раньше.
Вышинский. Вы - обвиняемый Бухарин, а также Рыков и Томский
- вели переговоры с Пятаковым и другими троцкистами об объединенных действиях
против Советской власти?
Бухарин. Да.
Вышинский. Вы это подтверждаете?
Бухарин. Я это подтверждаю.
Вышинский (к Бессонову). Продолжайте ваши объяснения.
Бессонов. Пятаков поставил передо мной задачу - организовать
систематическую, постоянную связь с Троцким.
Вышинский. Что же реально вы сделали в этом отношении?
Бессонов. После нескольких разговоров с ним на эту тему (это
было в начале мая 1931 года) и по его совету я с рекомендательной запиской
Пятакова разыскал в Берлине сына Троцкого - Седова и через него передал
первое письмо Пятакова к Троцкому.
Вышинский. Скажите, где, когда, в какое время и при какой обстановке
вы вручали ему письмо?
Бессонов. Седов стоял тогда в центре внимания германской, я
бы сказал, бульварной прессы, ибо перед этим с его сестрой - дочерью Троцкого
- произошло одно происшествие, в результате которого германская печать
очень много писала о самом Троцком, об его детях и, в частности, о Седове,
который в то время учился в Берлинском политехникуме. Разыскать Седова
не представляло для меня никаких трудностей, точно также как не представляло
трудностей разыскать любого человека в Берлине, потому что я располагал
в Берлине очень многими связями. Я мог установить связь с Седовым любым
образом, но по совету Пятакова для того, чтобы не очень афишировать это
дело, воспользовался адресом, который он указал в одной из дневных берлинских
газет...
Вышинский. ...и по этому адресу?
Бессонов. ...и по этому адресу в конце мая 1931 года с рекомендательной
запиской Пятакова я разыскал Седова и имел с ним краткий разговор.
Вышинский. Седов вас знал до этого?
Бессонов. Нет, не знал.
Вышинский. Вы для него были совершенно новый человек?
Бессонов. Да, новый человек.
Вышинский. Почему же Седов согласился вести с вами, с незнакомым
ему человеком, разговор на эту тему?
Бессонов. Я передал записку Пятакова - этого было достаточно.
Вышинский. И после этого?
Бессонов. После этого он со мной разговаривал довольно подробно
по вопросу об организации этой переписки. Он сразу сказал, что речь идет
не об одном-двух письмах, которые можно взять для переотправки, а об установлении
систематической связи.
Вышинский. Чем кончился разговор с Седовым?
Бессонов. Он считал, что необходимо, если ставить перед собой
задачу постоянной связи, выделить специального человека, не столь стоящего
на виду, как стоит он, Седов. Через некоторое время, встретившись с Седовым
заранее условленным способом-на одном из берлинских вокзалов, я ему передал
письмо от Пятакова к Троцкому, которое Троцкий и получил и на которое в
сравнительно непродолжительном времени был получен ответ. Вместе с тем
были переданы и первые деньги, которые дал мне Пятаков.
Вышинский. Какие деньги?
Бессонов. Он дал мне 2000 марок для передачи Седову специально
на расходы, связанные с переотправкой первых писем.
Вышинский. Что это были за деньги?
Бессонов. Я не знаю. Пятаков располагал довольно большими суммами.
Вышинский. Какие это были суммы, ему лично принадлежащие?
Бессонов. Я думаю, что они не принадлежали Пятакову.
Вышинский. А чьи же они были?
Бессонов. Это были деньги Советского государства, предоставленные
Пятакову как председателю комиссии по переговорам...
Вышинский. Для чего они были предоставлены?
Бессонов. Я так полагаю, что они были предоставлены для так
называемых представительских расходов.
Вышинский. То есть расходов, связанных с его официальной работой?
Бессонов. Да, конечно. Но эти деньги были использованы для организации
первоначальной связи с Троцким.
Вышинский. Как вы можете это квалифицировать в соответствии
с нынешней обстановкой на языке Уголовного кодекса? Как можно квалифицировать
такое использование чужих средств в преступных целях?
Бессонов (молчит).
Вышинский. Может быть, я вам помогу?
Бессонов. Я думаю, что вы это сделаете лучше меня. То, что у
меня может звучать сейчас не искренно и неубедительно, у вас будет звучать
по-настоящему.
Вышинский. Выходит так, что Пятаков крал государственные деньги?
Воровал их и направлял эти деньги на помощь троцкистской организации?
Бессонов. Да, совершенно верно.
Вышинский. А вы ему помогали в этом деле?
Бессонов. Да.
Вышинский. Он воровал, вы ему помогали, передав от Пятакова
2000 марок, принадлежащих Советскому государству.
Бессонов. Да, это так, но на этом денежные отношения с Седовым
кончились, потому что, насколько я помню, в тот период через Седова было
отправлено и получено не больше трех писем.
Вышинский. А вообще денежные отношения с троцкистами на этом
кончились?
Бессонов. Я предпочитаю коснуться этого позже, потому что имею
показать по этому вопросу целый ряд фактов. Должен сказать, что, конечно,
денежные отношения с троцкистами на этом отнюдь не закончились.
Вышинский. Они продолжались и дальше?
Бессонов. Я бы не сказал, что было прямое финансирование из
советских денег...
Вышинский. Но что имело место?
Бессонов. Но имело место использование ситуации, создавшейся
в Германии, и советского служебного положения для широкого получения средств
на нелегальную троцкистскую работу. Это не подлежит никакому сомнению.
Вышинский. Финансирование троцкистской организации за счет интересов
Советского государства продолжалось и дальше?
Бессонов. Безусловно.
Вышинский. Продолжайте.
Бессонов. Во время первого свидания с Седовым он поставил вопрос
о том, чтобы для постоянной связи с Троцким выделить специального человека.
Вышинский. Это была инициатива Седова?
Бессонов. Да, я говорил об этом с Пятаковым. Он считал это совершенно
правильным и вскоре (это было в начале июля или в конце июня 1931 года)
познакомил меня с инженером Райхом, в то время работавшим в отделе черной
металлургии Берлинского торгпредства, человеком, который очень хорошо знал
Европу, в частности европейскую металлургию, бывал в разных странах, говорил
на нескольких европейских языках.
Вышинский. А главное?
Бессонов. И самое главное, с 1923 года был троцкистом.
Вышинский. Вы его до этого момента не знали?
Бессонов. Я его до этого момента не знал.
Вышинский. Совершенно?
Бессонов. Совершенно.
Вышинский. И не встречались с ним?
Бессонов. Я видел его иногда в коридорах торгпредства.
Вышинский. Если вы его видели в торгпредстве, значит знали?
Бессонов. Я не знал его фамилии.
Вышинский. Хорошо, но знали этого человека в лицо? Знали, что
есть такой Райх, но не знали его лично?
Бессонов. Да, до тех пор пока меня не познакомил с ним...
Вышинский. До тех пор пока вас с ним не познакомил, как с троцкистом,
Пятаков, вы Райха знали?
Бессонов. Как сотрудника торгпредства.
Вышинский. Это не был для вас новый человек?
Бессонов. Нет.
Вышинский. Вы только не знали, что он связан с Троцким?
Бессонов. Нет.
Вышинский. И вас связал с ним как с троцкистом Пятаков?
Бессонов. Да.
Вышинский. А когда Райх стал Иогансоном?
Бессонов. Райх заявил, что техника связи представляет собою
очень простое, несложное дело, правда, это требует довольно большого количества
денег и большой скромности от человека, который осуществляет эту связь.
Но сотруднику советского торгового представительства, который всюду ездит
с советским паспортом, это довольна затруднительно, потому что на каждой
границе он будет вызывать специальное внимание, и с этой точки зрения нужно
найти другого человека, который мог бы осуществлять эту работу по связи
таким образом, чтобы курсировать через границу, не возбуждая подозрения.
Когда об этом было сообщено Пятакову, он сказал, что иностранца искать
для этой цели нет смысла, а можно Райха сделать иностранцем. И действительно,
Райх стал иностранцем, то есть в 1931 году, я думаю это было в декабре
месяце, Райху удалось не без помощи троцкистов превратиться в Карла Иогансона.
Вышинский. При помощи троцкистов?
Бессонов. Да, при помощи троцкистов.
Вышинский. При помощи троцкистов он получил паспорт?
Бессонов. ? знаю, что получение паспорта связано с подкупом
должностных лиц, я не исключаю возможности, что это имело место при денежной
поддержке троцкистов, потому что мне Пятаков говорил, что это стоит известных
денег.
Вышинский. Троцкисты достали паспорт?
Бессонов. Паспорт они достали датской натурализации.
Вышинский. Но все это было подложной механикой, на самом деле
он не датчанин, в Дании до этого не был?
Бессонов. Никогда он не был в Дании.
Вышинский. Какая же тут натурализация, когда он не был в Дании?
Бессонов. Паспорт был форменный, настоящий.
Вышинский. Но по существу?
Бессонов. По существу здесь имело место двойное гражданство.
В конце 1931 или начале 1932 года Райх, будучи советским гражданином, сотрудником
торгпредства, сделался, благодаря содействию троцкистов и деньгам, датским
гражданином. Весной 1932 года он был откомандирован в Москву, но в Москву
он не поехал и стал невозвращенцем. И с тех пор я его знаю как Иогансона,
который служит для связи между мною и Троцким.
Вышинский. Райх стал датчанином и невозвращенцем. Он был двойником?
Бессонов. Некоторое время он имел два гражданства, из них одно
- советское гражданство -было открытое, а датское - тайное.
Вышинский. Какое гражданство было открытое?
Бессонов. Советское гражданство было открытое, а датское - тайное.
Вышинский. Следовательно, здесь подлог и, кроме того, невозвращенство,
а это измена уже, когда советский гражданин превращается в невозвращенца,
этим самым он изменяет своей родине.
Бессонов. Безусловно.
Вышинский. Вы это знали и этому делу содействовали, так я понимаю?
Бессонов. Это совершенно правильно.
Вышинский. Что же этот Райх играл крупную роль в смысле связи
по троцкистским делам?
Бессонов. Безусловно, он играл большую роль.
Я знаю, что Райх выполнял поручения Троцкого и по ряду других стран.
Я хочу говорить только то, что я знаю.
Вышинский. Нас интересует не то, что вы предполагаете, а то,
что вы знаете.
Бессонов. Его работа выражалась в систематическом привозе и
отвозе корреспонденции. Во-вторых, он организовывал встречи с Троцким или
с Седовым, когда это нужно было.
Вышинский. Встречи с вами?
Бессонов. Я имею в виду встречу Пятакова в 1932 году, затем
я имею в виду встречу Крестинского с Троцким, которая была в октябре 1933
года.
Вышинский. Значит, в октябре .1933 года, при помощи Райха, была
организована встреча Крестинского с Троцким?
Бессонов. Да, была организована встреча Крестинского с Троцким.
Вышинский. А вам откуда было известно, что Райх организовал
встречу?
Бессонов. О существовании Райха, кроме меня и Пятакова, никто
не знал.
Вышинский. А Крестинский знал о существовании Райха?
Бессонов. Он, вероятно, знал.
Вышинский. Почему вы так полагаете?
Бессонов. Крестинский работал в Берлине в качестве полпреда.
Вышинский. Райх был в полпредстве как официальное лицо. Это
верно?
Бессонов. Безусловно.
Вышинский. Каким образом этот Райх организовал свидание Крестинского
с Троцким?
Бессонов. Я, собственно говоря, технических условий этого свидания
не могу рассказать суду, ибо их не знаю.
Вышинский. А что вы можете показать?
Бессонов. Когда Крестинский поздним летом 1933 года приезжал
лечиться в Германию, он долгое время оставался в Берлине. Он имел со мной
два раза разговор, который можно было характеризовать как разговор членов
троцкистской организации. Первый разговор касался условий свидания между
Троцким и Крестинским.
Вышинский. Кто же желал этого свидания: Троцкий или Крестинский?
Бессонов. Крестинский. Нужно сказать, что это была нелегкая
задача в тот период. В этот период Троцкий стал, в известной степени, в
центре европейского внимания, о нем много писали в газетах, и в этих условиях
организовать свидание было нелегко. Я не сомневался, что Иогансон располагает
широкими связями и это дело может без труда устроить. Я вызвал его в Берлин
и, действительно, через некоторое время он вернулся и сообщил, что свидание
может состояться в октябре 1933 года.
Вышинский. Когда?
Бессонов. В октябре 1933 года.
Вышинский. Следовательно, вы оказали Крестинскому содействие
в организации встречи с Троцким?
Бессонов. Крестинский знал, что я организовал это дело, но как
я организовал это дело, Крестинский не знал.
Вышинский. Технической стороны?
Бессонов. Да, технической.
Вышинский. Значит, мы можем установить такие факты: первое это
то, что Крестинский проезжал через Берлин.
Бессонов. Я думаю, что это было в сентябре или в конце августа
1933 года.
Вышинский. Куда он ехал?
Бессонов. В Киссинген.
Вышинский. Зачем?
Бессонов. Он лечился. Он остановился в торгпредстве, и я с ним
разговаривал. Дважды мы разговаривали на троцкистские темы.
Вышинский. А он говорит, что никогда троцкистом не был. Может
быть, он порицал троцкистов? Вы слышали сами здесь, что он говорил, что
он троцкистом не был. Как это, правильно или нет?
Бессонов (улыбается).
Вышинский. Что вы улыбаетесь?
Бессонов. Я улыбаюсь потому, что я стою здесь на этом месте,
потому что Николай Николаевич Крестинский назвал меня как связиста с Троцким.
И кроме него и Пятакова никто об этом не знал. И если бы в декабре 1933
года Крестинский со мной не говорил об этом обстоятельстве, то я бы не
находился на скамье подсудимых.
Вышинский. Так что вы считаете, что вы обязаны ему в этом деле?
Позвольте спросить подсудимого Крестинского. Подсудимый Крестинский, вы
действительно проезжали в Киссинген в 1933 году в августе или сентябре?
Крестинский. В начале сентября.
Вышинский. Этот факт подтверждаете?
Крестинский. Подтверждаю.
Вышинский. С Бессоновым виделись?
Крестинский. Да.
Вышинский. Разговаривали?
Крестинский. Да.
Вышинский. О чем? О погоде?
Крестинский. Он был советником полпредства в Берлине, в это
время исполнял обязанности поверенного в делах. Он информировал меня о
политическом положении в Германии, о настроениях фашистской партии, которая
в то время была у власти, об их программе и установке к СССР.
Вышинский. А о троцкистских делах?
Крестинский. Мы с ним не говорили. Я троцкистом не был.
Вышинский. Никогда не говорили?
Крестинский. Никогда.
Вышинский. Значит, Бессонов говорит неправду, а вы говорите
правду. Вы всегда говорите правду?
Крестинский. Нет.
Вышинский. Не всегда. Подсудимый Крестинский, нам придется с
вами разбираться в серьезных делах, и горячиться не нужно. Следовательно,
Бессонов говорит неправду?
Крестинский. Да.
Вышинский. Но вы тоже не всегда говорите правду. Верно?
Крестинский. Не всегда говорил правду во время следствия.
Вышинский. А в другое время говорите всегда правду?
Крестинский. Правду.
Вышинский. Почему же такое неуважение к следствию: когда ведут
следствие, вы говорите неправду? Объясните.
Крестинский (молчит).
Вышинский. Ответов не слышу. Вопросов не имею. Подсудимый Бессонов,
когда имели место ваши разговоры с Крестинским о троцкистских делах?
Бессонов. В Берлине был не первый разговор, а второй.
Вышинский. А где был первый?
Бессонов. Первый имел место в Москве, в мае 1933 года.
Вышинский. При каких обстоятельствах, когда и о чем именно вы
говорили с Крестинским в Москве о троцкистских делах?
Бессонов. Вернувшись в Москву со всей торговой организацией
из Англии, я был назначен советником полпредства СССР в Германии. Прежде
чем принять этот пост, я имел длительную беседу с Пятаковым и Крестинским.
Вышинский. Пятаков меня сейчас не интересует, сейчас интересует
Крестинский. Где вы разговаривали с ним?
Бессонов. В кабинете Крестинского, в НКИД.
Вышинский. О троцкистских делах?
Бессонов. Да, Крестинский мне сказал, что на основе рекомендации
и разговора Пятакова он считает необходимым со мною говорить совершенно
откровенно относительно тех задач, которые стоят передо мною в Берлине.
Он сказал мне, что он уже говорил о моем назначении с немцами, московскими
немцами, - имея в виду немецкое посольство в Москве.
Председательствующий. Подсудимый Бессонов, вы не забыли моего
предупреждения в начале судебного следствия?
Бессонов. То, что я хочу сказать, ни в какой степени, вероятно,
не затрагивает чести ни одного из посольств, и что германская страна довольна
моим назначением, потому что я долго работал в Германии, хорошо знаю Германию,
и они меня знают, и что с этой точки зрения они довольны тем, что имеют
знакомую фигуру. Действительный смысл, конечно, всего этого замечания заключался
в том, что очень ярко формулировал раньше, до этого, Пятаков, неоднократно
и до этого говорил мне Крестинский, что моя работа в Германии в течение
1931-1932 годов, безусловно, создала мне, как члену троцкистской организации,
определенную популярность и симпатии среди известных кругов германских
промышленников и, отчасти, германских военных, популярность, которая теперь
должна быть использована для новых задач. Эти задачи Крестинский формулировал
следующим образом...
Вышинский. Коротко, потому что я думаю, что об этих задачах
будет говорить сам Крестинский позже.
Бессонов. Если совершенно кратко формулировать основные мысли
Крестинского и то задание, которое я от него получил, - оно заключалось
в том, что я на должности советника Берлинского полпредства должен в первую
очередь и раньше всего приложить все усилия к тому, чтобы задержать и по
возможности не допустить нормализации отношений между Советским Союзом
и Германией на обычном, нормальном дипломатическом пути.
Вышинский. Подсудимый Крестинский, вы не припомните таких "дипломатических"
разговоров с Бессоновым?
Крестинский. Нет, у нас не было таких разговоров.
Вышинский. Вообще не было дипломатических разговоров?
Крестинский. Я не совсем расслышал, что говорил Бессонов в последнюю
минуту. Здесь плохо слышно.
Вышинский. А вы очень близко к нему сидите.
Крестинский. Здесь сзади плохо слышно то, что говорит Бессонов.
Вышинский. Разрешите мне просить вас, товарищ Председатель.
Пересадить Крестинского поближе к Бессонову, чтобы он хорошо слышал, а
то я опасаюсь, что в наиболее острые моменты Крестинскому будет изменять
слух.
(Крестинский пересаживается ближе к Бессонову.)
Вышинский. Я прошу Бессонова специально для Крестинского повторить
то, что он сказал, а Крестинского попрошу внимательно слушать, напрячь
свой слух.
Бессонов. Я повторяю. Задание, которое я тогда получил от Крестинского,
заключалось в том, что я на должности советника Берлинского полпредства
СССР, где я, конечно, располагаю известными возможностями для осуществления
этой задачи, должен всеми доступными мне средствами, - само собою, разумеется,
соблюдая весь дипломатический декорум, - всеми доступными мне средствами
помешать, задержать, не допустить нормализации отношений между Советским
Союзом и Германией на нормальном дипломатическом пути и тем самым вынудить
немцев искать нелегальных, недипломатических, секретных и тайных путей
к соглашению с троцкистской организацией.
Вышинский. Вы слышали это?
Крестинский. Да.
Вышинский. У вас в мае месяце 1933 года были разговоры с Бессоновым?
Крестинский. У меня были разговоры с Бессоновым перед его отправлением
в Берлин.
Вышинский. Были. О чем, не помните?
Крестинский. Я не помню деталей.
Вышинский. Вы деталей не помните, а Бессонов помнит.
Крестинский. Не было ни одного звука о троцкистских установках,
Вышинский. Вы говорили о том, что он должен делать за границей
или не говорили?
Крестинский. Конечно, говорил.
Вышинский. Говорили, что он должен делать?
Крестинский. Да.
Вышинский. Что он должен делать?
Крестинский. Что он должен стараться создавать нормальные отношения
в тех пределах, в которых это возможно.
Вышинский. В каких возможно. А если невозможно?
Крестинский. Если не будет удаваться - другое дело, но он должен
стараться.
Вышинский. Обвиняемый Бессонов, правильно говорит Крестинский?
Бессонов. Совершенно неправильно. Больше того, Крестинский в
этом разговоре дал мне подробную организационную директиву, каким образом
я должен с ним сноситься в будущем. Помимо официальных писем, которыми
обменивается полпредство в Германии с НКИД, я должен буду состоять в переписке
с Крестинским. И если в этой переписке Крестинский оговорится, что он держится
в текущих вопросах советско-германских отношений такой-то точки зрения,
что он советует обождать в этом вопросе официальных директив, то это означает,
что я должен буду действовать в духе его "личной" точки зрения, независимо
от того, какие будут официальные директивы.
И, наконец, в-третьих, Крестинский отправлял к своему ближайшему сотруднику
по троцкистской линии и по служебной линии Штерну, для того чтобы я мог
получить адреса для установления связи с Троцким.
Вышинский. Вы слышите, что Бессонов достаточно подробно говорит
о ваших разговорах, которые носят далеко не такой характер, который вы
им придаете. Как же быть?
Крестинский. Таких разговоров не было, хотя на очной ставке,
которая была в январе месяце, я часть разговора признал.
Вышинский. Вы на очной ставке с Бессоновым подтверждали эту
часть?
Крестинский. Да.
Вышинский. Значит, был такой разговор?
Крестинский. Нет.
Вышинский. Значит, то, что говорит Бессонов, надо понимать наоборот?
Крестинскнй. Не всегда.
Вышинский. Но ваше признание?
Крестинский. На следствии я несколько раз давал неправильные
показания.
Вышинский. Вы говорили, что "в состав троцкистского центра я
формально не входил". Это правда или неправда?
Крестинский. Я вообще не входил.
Вышинский. Вы говорите, что формально не входили. Что здесь
правда, что здесь неправда? Может быть, все правда или все неправда, или
наполовину правда? На сколько процентов, на сколько граммов здесь правды?
Крестинский. Я не входил в состав троцкистского центра потому,
что я не был троцкистом.
Вышинский. Вы не были троцкистом?
Крестинский. Не был.
Вышинский. Никогда?
Крестинский. Нет, я был троцкистом до 1927 года.
Председательствующий. В начале судебного заседания на мой вопрос
вы ответили, что никогда троцкистом не были. Вы это заявили?
Крестинский. Я заявил, что я - не троцкист.
Вышинский. Итак, вы до 1927 года были троцкистом?
Крестинский. Был.
Вышинский. А в 1927 году вы когда перестали быть троцкистом?
Крестинский. Перед XV съездом партии.
Вышинский. Напомните дату.
Крестинский. Я датирую мой разрыв с Троцким и с троцкизмом 27-м
ноября 1927 года, когда я через Серебрякова, возвратившегося из Америки
и находившегося в Москве, направил Троцкому резкое письмо с резкой критикой...
Вышинский. Письма этого у нас нет в деле. У нас есть другое
письмо - ваше письмо на имя Троцкого.
Крестинский. Письмо, о котором я говорю, находится у судебного
следователя, потому что оно изъято у меня при обыске, и я прошу о приобщении
этой переписки.
Вышинский. В деле есть письмо от 11 июля 1927 года, изъятое
у вас при обыске.
Крестинский. Там же есть письмо от 27 ноября.
Вышинский. Нет такого письма.
Крестинский. Не может быть...
Вышинский. У нас сейчас ведется судебное следствие, а ведь вы
на следствии не всегда говорили правду. Вы говорили на предварительном
следствии, что вы формально не входили в центр. Значит, на предварительном
следствии вы признали, что входили вообще, по существу, в троцкистский
центр. Вы признавали это на предварительном следствии?
Крестинский. Нет, не признавал.
Вышинский. В ваших показаниях (т. 3, л. д. 9) вы показали: "Формально
не входил...".
Значит, можно понимать так, что не формально входили. Верно?
Крестинский. Я не входил вообще в состав троцкистского центра.
Вышинский. Значит, вы дали неправильные показания?
Крестинский. Я же заявил, что эти мои показания не соответствуют
действительности.
Вышинский. Когда я вас допрашивал на предварительном следствии,
вы мне говорили правду?
Крестинский. Нет.
Вышинский. Почему вы мне говорили неправду? Я вас просил говорить
неправду?
Крестинский. Нет.
Вышинский. Просил я вас говорить правду?
Крестинский. Просили.
Вышинский. Почему же, когда я вас прошу говорить правду, вы
все-таки говорите неправду и заставляете следователя писать это, потом
подписываете? Почему?
Крестинский. Я дал прежде, до вас, на предварительном следствии
неправильные показания.
Вышинский. ...и потом держались?
Крестинский. ...и потом держался, потому что на опыте своем
личном пришел к убеждению, что до судебного заседания, если таковое будет,
мне не удастся опорочить эти мои показания.
Вышинский. А теперь вы думаете, что вам их удалось опорочить?
Крестинский. Нет, не это важно. Важно то, что я заявляю, что
не признаю себя троцкистом. Я не троцкист.
Вышинский. Вы сообщали, что вы находились на особо конспиративном
положении. Что это значит - "особо конспиративное положение"?
Крестинский. Вы же знаете...
Вышинский. Вы меня в качестве свидетеля не привлекайте к этому
делу. Я вас спрашиваю, что значит - на особо конспиративном положении?
Крестинский. Это было сказано в моем показании...
Вышинский. Вы не хотите отвечать на мои вопросы?
Крестииский. Эта фраза о том, что я нахожусь на особо конспиративном
положении, есть в моем показании от 5 или 9 июня, которое от начала до
конца является неправильным.
Вышинский. Я не об этом вас спрашиваю, поэтому прошу не спешить
с ответами. Я спрашиваю, что значит - нахожусь на особо конспиративном
положении?
Крестинский. Это не соответствует действительности.
Вышинский. Это мы потом будем выяснять. Я хочу понять смысл
заявления о том, что вы находитесь на особо конспиративном положении.
Крестинский. Если бы это соответствовало действительности, то
это означало бы, что я, будучи действительно троцкистом, принимаю все меры
для того, чтобы скрыть свою принадлежность к троцкизму.
Вышинский. Прекрасно, а чтобы скрыть, надо отрицать свой троцкизм?
Крестинский. Да.
Вышинский. Сейчас вы заявляете, что вы не троцкист. Не для того
ли, чтобы скрыть, что вы троцкист?
Крестинский (после молчания). Нет, я заявляю, что я не троцкист.
Вышинский (обращаясь к суду). Можно спросить обвиняемого Розенгольца?
Обвиняемый Розенгольц, вы слышали этот диалог?
Розенгольц. Да.
Вышинский. Как вы считаете, Крестинский был троцкистом?
Розенгольц. Он троцкист.
Вышинский. Обвиняемый Крестинский, прошу слушать, а то потом
вы будете заявлять, что не слышали.
Крестинский. Мне стало нехорошо.
Вышинский. Если обвиняемый заявляет, что ему нехорошо, я не
имею права его допрашивать.
Крестинский. Мне нужно только принять таблетку и я могу продолжать.
Вышинский. Вы просите вас пока не допрашивать?
Крестинский. Несколько минут.
Вышинский. А вы можете слушать, как я буду допрашивать других?
Крестинский. Могу.
Вышинский. Обвиняемый Розенгольц, какие у вас данные, что Крестинский
троцкист и, следовательно, он говорит здесь неправду?
Розенгольц. Это подтверждается теми переговорами, которые были
у. меня с ним как троцкистом.
Вышинский. Когда были эти переговоры?
Розенгольц. Эти переговоры были, начиная с 1929 года.
Вышинский. До какого года?
Розенгольц. До последнего периода.
Вышинский. То есть?
Розенгольц. До 1937 года.
Вышинский. Значит, переговоры велись с 1929 до 1937 года. 8
лет вы "переговаривались" с ним как с троцкистом? Правильно я вас понимаю?
Розенгольц. Да.
Вышинский. Обвиняемый Гринько, что вам известно о Крестинском
как о троцкисте?
Гринько. Известно.
Вышинский. Что же вам известно?
Гринько. Я в своей заговорщической работе имел с Крестинским
связь как с заговорщиком-троцкистом, как с членом право-троцкистского заговорщического
центра по вопросам весьма серьезного свойства, о которых я должен буду
давать показания.
Вышинский. Кратко можете сказать, по каким вопросам? По вопросам
поддержки Советской власти или борьбы с ней?
Гринько. По вопросам борьбы с Советской властью, установления
связи с враждебными Советской власти иностранными государствами.
Вышинский. А вам известно, был ли Крестинский связан с другими
иностранными разведками?
Гринько. Он помог мне установить связь с одной из иностранных
разведок.
Вышинский. Значит, Крестинский вам помог установить связь с
иностранной разведкой. Вы слышите это, обвиняемый Крестинский? Это правда?
Крестинский. Нет.
Вышинский. А вы дали показания, что это правда.
Крестинский. О том, что я помог Гринько установить связь?
Вышинский. Больше того, что вы сами были иностранным разведчиком.
Гринько. У меня есть еще один факт, о котором я хочу здесь сказать.
Это то, что я помогал Крестинскому как бывшему заместителю Наркоминдела
использовать те валютные средства, которые накапливались в курсовых разницах
за границей и которые нужны были ему для целей финансирования троцкистов.
Вышинский. Скажите, пожалуйста, не было случая чтобы Крестинский
просил вас не производить ревизию валютного фонда?
Гринько. Об этом я и говорю.
Вышинский. Подсудимый Крестинский, у вас был валютный фонд?
Крестинский. Да, был.
Вышинский. Вы просили Гринько, бывшего Наркомфина, не ревизовать
этот фонд?
Крестинский. Не просил.
Вышинский. А он ревизовал?
Крестинский. Не лично он, а его аппарат.
Вышинский. Подсудимый Гринько, вы ревизовали?
Гринько. Нет.
Вышинский. А вот Гринько говорит - нет. Вы его ревизовали?
Крестинский. Нет, я не ревизовал его.
Вышинский. А кто же ревизовал?
Крестинский. Аппарат Наркомфина.
Вышинский. Назовите, кто.
Крестинский. Я знаю, что каждый год производилась ревизия.
Вышинский. Кто именно по поручению Гринько, бывшего Наркомфина,
ревизовал ваш фонд?
Крестинский. Работники Наркомфина, ведающие валютой.
Вышинский. Кто?
Крестинский. Там были Каган, Мартенсон. Каждый год при обсуждении
сметы проверялись наши расходы за предыдущий год.
Вышинский. Гринько, правильно это?
Гринько. Нет, это неправильно. Крестинский говорит не о том,
о чем я говорю. Конечно, когда рассматривалась официальная валютная смета
Наркоминдела на очередной год, то проверялись расходы предшествующего года.
Я говорю не об этой смете, а говорю о том, что благодаря колебаниям валютного
курса в разных странах в распоряжении Наркоминдела накапливались средства
от валютной разницы.
Вышинский. Правильно это?
Крестинский. В распоряжении Наркоминдела не накапливались, но
у отдельных полпредств получались суммы.
Вышинский. Значит, накапливались?
Крестинский. Нет, не накапливались. Мы переводили меньше валюты.
Вышинский. Значит, правильно говорит Гринько?
Крестинский. Нет, дается неправильная картина положения вещей.
Дело было в следующем: отпускалась известная сумма.
Если бы полпредство производило размен валюты по официальному курсу,
то оно получало бы валюту на большую сумму, если бы по неофициальному курсу,
то надо было бы перевести меньше денег. Мы переводили меньше денег, а остальное
оставалось у Гринько.
Вышинский. Вы Гринько, как бывшего Наркомфина, просили не ревизовать
ваш валютный фонд?
Крестинский. Не просил.
Вышинский. А что вы скажете, Гринько?
Гринько. Я подтверждаю, что он просил, и я эту просьбу выполнил.
Вышинский. Перейдем теперь к Бессонову. Что это за встреча в
Меране, кого с кем?
Бессонов. Я показывал, что в начале сентября 1933 года, проезжая
через Берлин, Крестинский попросил меня устроить ему свидание с Троцким.
Причем, после предварительного обсуждения вопроса о том, где это свидание
устроить, мы оба пришли к единодушному выводу, что это свидание нельзя
устроить ни во Франции, ни в Германии. Тогда Крестинский предложил место
свидания в Италии, в бывшем австрийском, а теперь итальянском курорте -
в Меране, в Тироле. Я вызвал Иогансона, который мог организовать эту встречу,
дал ему соответствующее задание и через некоторое время получил от него
уведомление, что, несмотря на трудности, поездка Троцкого в Меран может
иметь место. И потом я узнал от Иогансона, что свидание Крестинского с
Троцким в Меране состоялось. Николай Николаевич предполагал, что я должен
приехать в это время, но приехать я не мог, и поэтому я в этой встрече
не участвовал и знаю из рассказов самого Николая Николаевича и Иогансона,
который организовал эту встречу.
Вышинский. Подсудимый Крестинский, в Меране вы были?
Крестинский. Да, был.
Вышинский. В каком году?
Крестинский. В 1933 году, в октябре месяце.
Вышинский. Значит, вы были тогда, как об этом говорит Бессонов?
Крестинский. Это правильно.
Вышинский. Правильно? Место сходится?
Крестинский. Сходится.
Вышинский. Месяц сходится?
Крестинский. Сходится.
Вышинский. День сходится?
Крестинский. Сходится. Я был для проведения лечения и никого
из троцкистов не видел.
Вышинский. С кем же вы проводили этот нахкур?
Крестинский. Я проводил вместе с женой и никого из троцкистов
не видел.
Вышинский. Значит, Бессонов неправ, а вы говорите правду?
Крестинский. Да, он неправ. Он повторяет мои показания, которые
являются неправильными.
Вышинский. Когда мы на предварительном следствии спрашивали
у вас, как вы говорили по этому поводу?
Крестинский. Давая показания, я не опровергал ни одного из своих
прежних показаний, которые я сознательно подтверждал.
Вышинский. Сознательно подтверждали. Вы вводили прокуратуру
в заблуждение. Так или нет?
Крестинский. Нет.
Вышинский. Зачем вам нужно было вводить меня в заблуждение?
Крестинский. Я просто считал, что если я расскажу то, что я
сегодня говорю, что это не соответствует действительности, то это мое заявление
не дойдет до руководителей партии и правительства.
Вышинский. Но ведь протокол вы подписывали?
Крестинский. Подписывал.
Вышинский. Вы помните, что я вам прямо поставил вопрос, нет
ли у вас какого-либо заявления или претензии к следствию. Было так?
Крестинский. Да, было.
Вышинский. Вы мне ответили?
Крестинский. Да.
Вышинский. Я спрашивал, есть ли у вас претензии или нет?
Крестинский. Да, и я ответил, что претензий нет.
Вышинский. Если спрашивают, есть ли претензии, то вам надо было
бы сказать, что есть.
Крестинский. Есть в том смысле, что я не добровольно говорил.
Вышинский. Я зачитаю ответ, который вы дали следователю Шейнину
на заданный вам вопрос. Ответ Крестинского: "никаких претензий к следствию
я не имею" (т. 3, л. д. 103).
Крестинский. Я подтверждаю это.
Вышинский. Подтверждаете?
Крестинский. Подтверждаю.
Вышинский. У меня нет больше вопросов. У меня есть вопрос Бессонову.
Обвиняемый Бессонов, почему вы говорите факты, которые отрицает и оспаривает
Крестинский?
Бессонов. Я не знаю других фактов.
Вышинский. Может быть, вы что-нибудь путаете? Может быть, там
был не Крестинский, а кто-нибудь другой?
Бессонов. Нет, у меня с Крестинским был еще целый ряд других
разговоров.
Вышинский. Скажите, у вас в тот период времени отношения с Крестинским
были хорошие, дружественные или плохие?
Бессонов. Я бы не назвал мои отношения с Крестинским очень хорошими,
но я бы сказал все же, что это были отношения просто хорошие.
Вышинский. Можно спросить обвиняемого Крестинского? Обвиняемый
Крестинский, какие у вас отношения с Бессоновым? Плохие или хорошие?
Крестинский. Хорошие.
Вышинский. Позвольте спросить Розенгольца.
Обвиняемый Розенгольц, какие у вас отношения были с Крестинским? Хорошие?
Розенгольц. У меня с ним никаких разногласий не было.
Вышинский. В какой области?
Розенгольц. Ни в какой области. Во всех областях была полная
согласованность.
Вышинский. И в том числе по подпольной работе?
Позвольте спросить у Крестинского.
Обвиняемый Крестинский, какие у вас были отношения с Розенгольцем?
Крестинский. У нас были не плохие отношения. У нас были разногласия
по вопросам внешней политики.
Вышинский. Отношения с Розенгольцем у вас были хорошие или плохие?
Крестинский. Не плохие.
Вышинский. Не плохие, это значит хорошие?
Крестинский. Хорошие.
Вышинский. С Гринько у вас какие отношения были?
Позвольте спросить обвиняемого Гринько.
Обвиняемый Гринько, какие у вас были отношения с Крестинским?
Гринько. Я считаю, что хорошие.
Вышинский. А вы как считаете, обвиняемый Крестинский?
Крестинский. Хорошие.
Вышинский. И вот три человека с хорошим отношением к вам, подсудимый
Крестинский, говорят то, чего не было?
Крестинский. Да.
Вышинский. Позвольте продолжать допрос Бессонова.
Обвиняемый Бессонов, о чем у вас были разговоры с Крестинским в последующее
время?
Бессонов. В том же 1933 году у меня был разговор с ним относительно
того положения, которое создалось в германских промышленных кругах в связи
с известным ослаблением советских заказов в Германии. Я говорил, что среди
германских промышленников существует известное разочарование ходом развития
советско-германских хозяйственных отношений. Крестинский в этой связи еще
более резко, чем это было сделано в мае месяце, подчеркнул передо мною
задачу показать немецким промышленникам, что никакие серьезные и большие
сношения с Советским Союзом невозможны, покуда у власти в Советском Союзе
теперешнее руководство. Чем в большей степени будут разочаровываться германские
промышленники и военные круги в возможности нормализации отношений с Советским
Союзом, хотя бы дипломатических, тем в большей степени и более решительно
они будут идти на сговор с группами, борющимися с Советской властью. Он
подчеркнул мне, что задача очень трудная, но он сказал мне: на то вы и
дипломатический работник. Правда, в то время я был молодым дипломатом,
но задачу, которую он поставил передо мной, я выполнил.
Во время проезда Крестинского через Берлин он касался того зондажа,
который в то время в наших кругах произвел руководитель внешне-политического
отдела национал-социалистической партии Германии Розенберг по вопросу о
возможности тайного соглашения между национал-социалистами в Германии и
русскими троцкистами, в частности и прежде всего по вопросу о сырьевой
базе для Германии. И в этой связи по вопросу об Украине. Этот зондаж стал
известен мне через Крестинского. Крестинский вызвал меня в день отъезда
в Киссинген, он был очень взволнован этим сообщением, советовался со
мной, - что делать. И в этой связи подчеркнул, что зондаж, сделанный Розенбергом,
имел в виду именно пребывание Крестинского в Берлине. И Розенбергу, и другим
германским деятелям физиономия Крестинского была достаточно известна. Поэтому
это сообщение имело совершенно определенный политический смысл. В этой
связи Крестинский просил меня ускорить решение вопроса о его свидании с
Троцким, потому что ему казалось целесообразным по такому важному вопросу
получить директивы. Таким образом, вот те три разговора или основные три
темы, которые развивались во время пребывания Николая Николаевича Крестинского
в Берлине в сентябре 1933 года. На обратном пути из Мерана я его не видел,
а увидал только в следующем году и, собственно говоря, тогда актуальной
какой-то информации, которую он мог бы сообщить мне о разговоре с Троцким,
не было; но все же я узнал, что разговор в основном сводился прежде всего
к апробации той линии, которая наметилась уже, по-видимому, раньше и о
которой Николай Николаевич в общих чертах говорил мне еще при моем отправлении
в Берлин в мае 1933 года, то есть за несколько месяцев до этого, и кроме
всех тех моментов, о которых я уже говорил и узнал от Пятакова, содержался
еще тот момент, что у него, Николая Николаевича Крестинского, и затем у
другого, о котором он говорил, как "мы", сейчас нащупывался и устанавливался
определенный контакт с военными кругами Советского Союза, и в этой связи
он называл фамилии Тухачевского и Уборевича, что потом, по его собственной
информации, было подтверждено в Меране.
Второй момент этого меранского свидания, который мне известен и который
тоже представляет не что иное, как развитие тактики, которая раньше была
и которая наметилась в конкретных переговорах в 1931 году, это достижение
особого специального соглашения оппозиционных групп в Советском Союзе в
борьбе за власть, соглашения с иностранными государствами, которые могли
бы им в этом деле помочь, причем объектом для этого соглашения была национал-социалистическая
партия в Германии, причем не в ее официальном выражении, а в иных кругах,
на чем бы я сейчас не считал необходимым специально останавливаться потому,
что это увело бы меня далеко от вопроса, поставленного вами.
Повторяю, в развитие этой самой тактики имелось установление в меранских
переговорах Николая Николаевича Крестинского с Троцким, в первом варианте
наиболее отчетлива и ярка формулировка пораженческой тактики, хотя по сути
дела и на очной ставке с Крестинским я так и говорил, что, по существу
говоря, пораженческая тактика получалась уже и тогда, когда он заключал
торговое соглашение, которое проводилось, когда он работал в Германии в
качестве полпреда, проводилась Пятаковым при его экономических переговорах
и теперь намечалась в качестве основной тактики.
Ряд моментов из переговоров Крестинского с Троцким в Меране мне известен
по информации самого Крестинского. Информация Иогансона подтверждала это
свидание, и, насколько я понял из разговоров Иогансона, свидание это произошло
в Меране в отеле "Мерангоф", название я точно не помню. Не нужно забывать,
что это было в октябре месяце, когда в Меране господствует так называемый
виноградный сезон, и что в это время для лиц, едущих в Меран для проведения
виноградного сезона и обратно, возможности проезда облегчены, а я вполне
допускаю, что это Троцкому могло вполне удаться, несмотря на то, что Троцкому
исчезнуть из Франции в этот период времени было до крайности трудно.
Вышинский. Расскажите о вашей троцкистской подпольной деятельности
непосредственно в последующие периоды.
Бессонов. Я хотел бы закончить об организации пункта связи.
Пункт связи организован в 1931 году, существовал до 1937 года и, как берлинский
пункт связи, исчез вместе с моим отъездом из Берлина в Советский Союз в
феврале месяце 1937 года.
За это время было получено от Троцкого и отправлено большое количество
писем. Я не могу сейчас вспомнить, какое количество, но во всяком случае
речь шла о 6-7 директивах-письмах в обе стороны в год. Кроме этого, был
целый ряд писем, которые посылались дипломатической почтой. Кроме того,
существовали письма, которые пересылались дипломатической почтой на иностранных
бланках, главным образом, германских и бельгийских фирм, которые на деловом
языке сообщали очередные, наиболее срочные, сведения. Задача этого пункта
связи заключалась в том, чтобы организовывать личные встречи. Иогансон
был тем самым лицом, которое вместе с Пятаковым совершало поездку в Осло
и об имени которого он умолчал, когда давал показания на Военной Коллегии
в январе 1937 года.
Вышинский. От кого вам известно, что Иогансон организовывал
Пятакову поездку и свидание с Троцким в Осло?
Бессонов. От самого Пятакова и Иогансона.
Вышинский. От самого Пятакова и Иогансона? Продолжайте.
Бессонов. Наконец, мне в 1932 году была известна встреча с Седовым.
Я не считал возможным затрагивать эту тему в разговоре о значении этого
берлинского пункта связи в целом ряде встреч, и я не буду об этом говорить
потому, что я не знаю этого. Я мог бы еще сказать, что с помощью Иогансона
и при помощи Иогансона был организован контакт и установлено условие предварительного
соглашения между троцкистами и трудовой крестьянской партией, возглавлявшейся
Масловым, находившимся в Праге. Я об этом смогу дать более подробные показания,
потому что я принимал в этих переговорах непосредственное участие.
Вышинский. Расскажите про встречу с Троцким в Париже в 1934
году, что именно вам поручал Троцкий и что вы сделали во исполнение этого
поручения?
Бессонов. Я получил через Иогансона короткое письмо-записку
от Троцкого, в котором он писал об организации свидания с одним из троцкистов,
имеющихся в Германии, для информации о событиях в Германии 30 июня. Я был
единственным человеком, который мог туда поехать. В конце июля 1934 года
я приехал в Париж дневным поездом и уехал оттуда тоже дневным поездом.
Весь разговор происходил в одной из гостиниц, в которой всегда останавливался
Иогансон. Троцкий сказал, что он очень хорошо знает меня по письмам Пятакова
и по рассказам Николая Николаевича Крестинского.
Вышинский. Что вы говорили с Троцким по поводу ваших троцкистских
подпольных задач?
Бессонов. Он поставил задачу перед своими сторонниками, работающими
на дипломатическом поприще, о взятии линии на саботаж официальных соглашений,
чтобы стимулировать интерес немцев к неофициальным соглашениям с оппозиционными
группировками. "Они еще придут к нам", - говорил Троцкий, имея в виду Гесса
и Розенберга. Он говорил, что нам в этом вопросе стесняться нечего, что
нам может быть обеспечена действительно серьезная, настоящая помощь со
стороны Г╦сса и Розенберга. Мы не должны, - говорил он, - останавливаться
перед тем, чтобы пойти на широкие территориальные уступки.
Вышинский. Именно?
Бессонов. Мы пойдем на уступку Украины, - говорил Троцкий, -
учтите это в своей работе и в своих разговорах с немцами, и я напишу об
этом еще и Пятакову, и Крестинскому. Дальше он остановился на вопросах,
связанных с работой троцкистских организаций в Советском Союзе, и при этом
с особенной силой подчеркнул, что в обстановке назревающей неизбежной войны
единственно возможной формой прихода троцкистов к власти является поражение
Советского Союза в этой войне.
Затем он остановился на вопросе о методах работы троцкистских организаций
в Советском Союзе, с особой силой подчеркнув вопрос о необходимости обострения
самых крайних террористических методов борьбы. Здесь он сказал как раз
те слова, которые приведены в обвинительном заключении и сегодня здесь
зачитаны, слова о том, что было бы, конечно, непростительным жеманством,
если бы мы, его сторонники в Советском Союзе, не перешли сейчас к прямому
уничтожению и устранению Сталина и всех его ближайших сторонников.
Неожиданно для меня он остановился в этой связи на Максиме Горьком,
характеризуя роль Максима Горького как совершенно исключительную в смысле
его влияния не только в Советском Союзе, но прежде всего и раньше всего
за границей, указывая на его чрезвычайную близость к Сталину и на то, что
высказывания Максима Горького самым определенным образом отталкивают многих
сторонников Троцкого из европейской интеллигенции от него, приближая их
к позиции руководства партии. И в этой связи он пришел к выводу и прямо
мне сказал о необходимости устранить Горького, сказал те самые слова, которые
здесь приводились, о необходимости физического уничтожения Горького во
что бы то ни стало. Такая была директива.
Вышинский. Вы ее передали?
Бессонов. Да. Вскоре после этого, осенью 1934 года, я был в
Москве и подробно рассказал об этом разговоре Пятакову.
Вышинский. Дальше.
Бессонов. На этом, собственно говоря, кончается все то, что
я могу сказать о своем свидании с Троцким в 1934 году.
Вышинский. После 1934 года вы с кем-нибудь из руководителей
подпольной троцкистской организации имели свидания, встречи, разговоры?
Бессонов. Да, я каждый год встречался с Пятаковым вплоть до
того года, когда его арестовали. Осенью 1936 года я его уже не видел. Каждый
раз, когда я приезжал в Москву, я встречался с Николаем Николаевичем Крестинским
и, в частности, виделся с ним осенью 1936 года уже после ареста Пятакова.
Вышинский. О чем же вы вели беседу после ареста Пятакова?
Бессонов. В самом конце сентября или в первых числах октября
1936 года я встречался с Крестинским в Москве. Крестинский, очень взволнованный,
сообщил мне о том, что дела у троцкистского центра обстоят очень неважно,
что имеется целый ряд провалов, что арестованы Пятаков, Радек и целый ряд
других, что не исключена возможность его собственного ареста и что он просит
меня, при моем возвращении в Берлин, немедленно отправить об этом письменное
сообщение Троцкому; он говорил, что придется, в случае его ареста, передать
все организационные связи Карахану, хотя он не представляет себе, как это
конкретно можно сделать; он просил меня даже два раза повторить, правильно
ли я его понял, что положение, сложившееся у троцкистов в Советском Союзе
к осени 1936 г., нужно характеризовать как исключительно тяжелое и что
соглашение, достигнутое троцкистами с германской национал-социалистической
партией по вопросу о возможности ускорения войны, облегчающей приход троцкистов
к власти, должно быть форсировано во что бы то ни стало.
По приезде в Берлин я очень подробно изложил Троцкому об этом, получил
от него на письмо ответ, который я направил Крестинскому. Затем, это было
в декабре 1936 г., может быть, в самом начале января 1937 года, вернее
это было в декабре 1936 года, я получил от Крестинского еще письмо для
Троцкого, которое я видел, но не вполне в нем разобрался, потому что оно
было написано условным языком.
Вышинский. Это письмо было кем, кому, когда написано?
Бессонов. Это письмо было написано в декабре 1936 года Крестинским
Троцкому, которое мною было передано.
Вышинский. Вы его передали?
Бессонов. Я его передал через Иогансона в декабре 1936 года.
Вышинский. По приезде в Берлин?
Бессонов. Да, по приезде в Берлин.
Вышинский. Передали через Иогансона?
Бессонов. Да, через Иогансона. И получил через несколько дней
ответ от Троцкого.
Вышинский. Вы ознакомились с этим материалом?
Бессонов. Нет, ответа я не знаю.
Вышинский. А с письмом Крестинского знакомы?
Бессонов. Письмо Крестинского я читал, потому что оно было послано
на мое имя. Но я могу сообщить общее впечатление, потому что письмо было
написано очень туманным языком, понятным Крестинскому и Троцкому и не вполне
понятным мне.
Вышинский. Что вы там вычитали?
Бессонов. Речь шла о том, что положение складывается таким образом,
что дожидаться, пока раскачаются немцы, троцкисты не могут, и поэтому они
просят санкции выступить до развертывания войны, до выступления немцев,
при помощи центра, который они организовали. Что это за центр, я не могу
сказать, потому что с трудом мог расшифровать содержание этого письма.
Вышинский. Что еще вы желаете добавить в ваших показаниях или
вы исчерпали свои объяснения?
Бессонов. Если отвечать на последний поставленный вопрос, -
кто принимал наибольшее участие, с кем была наиболее систематическая связь,
- то я должен ответить, что с Пятаковым, которого я рассматривал как своего
ближайшего начальника по троцкистской линии и виделся с ним вплоть до последнего
раза, до декабря 1935 года, когда он рассказывал о своей поездке к Троцкому.
Вышинский. Кто были ваши ближайшие начальники по троцкистской
линии?
Бессонов. Только три человека, с которыми я общался и которые
знают о моей работе, - это Пятаков, Крестинский, Троцкий. О том, что я
являлся участником троцкистской организации, знает Розенгольц. Осенью
1931 года, когда я был связан с вопросом о германских переговорах, у меня
с Аркадием Павловичем Розенгольцем установились такие взаимоотношения,
которые могут быть только среди членов троцкистской организации, причем
Пятаков рекомендовал Розенгольцу меня как члена троцкистской организации.
Вышинский (обращаясь к Розенгольцу). Обвиняемый Розенгольц, вы знали
Бессонова как троцкиста?
Розенгольц. Нет, я этого не знал.
Вышинский. Пятаков вам его рекомендовал?
Розенгольц. Я на эту тему с ним разговоров не вел.
Вышинский. А вы знали Бессонова как троцкиста?
Розенгольц. Я знал это от Крестинского.
Вышинский. Что же вы знали от Крестинского о Бессонове?
Розенгольц. Знал, что он является троцкистом и что он, Бессонов,
помогает Крестинскому в троцкистской работе.
Вышинский. Кто это вам говорил?
Розенгольц. Это мне говорил Крестинский.
Вышинский. Лично Крестинский?
Розенгольц. Да, лично Крестинский.
Вышинский. Вы не припоминаете, в каком году это было?
Розенгольц. Точно не могу сказать.
Вышинский. Примерно в 1933?
Розенгольц. Да, примерно в этом году.
Вышинский. Он вам это говорил при каких обстоятельствах и по
какому поводу?
Розенгольц. Он сообщил о тех работниках, которые ему помогают
из Наркоминдела по той работе, и в числе их назвал Бессонова.
Вышинский. Обвиняемый Крестинский, вы слышали это показание?
Крестинский. Я это отрицаю.
Вышинский. Отрицаете?
Крестинский. Отрицаю.
Вышинский. Безусловно?
Крестинский. Безусловно.
Вышинский. Конечно?
Крестинский. Конечно.
Вышинский. У меня больше нет вопросов.
Председательствующий. Объявляется перерыв на два часа.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ:
Армвоенюрист В. В. Ульрих, Председатель Военной Коллегии Верховного
Суда Союза ССР
СЕКРЕТАРЬ:
Военный юрист 1-го ранга А. А. Батнер
