п÷п╬я─я┌п╟п╩ | п║п╬п╢п╣я─п╤п╟п╫п╦п╣ | п· п╫п╟я│ | п░п╡я┌п╬я─п╟п╪ | п²п╬п╡п╬я│я┌п╦ | п÷п╣я─п╡п╟я▐ п╢п╣я│я▐я┌п╨п╟ | п■п╦я│п╨я┐я│я│п╦п╬п╫п╫я▀п╧ п╨п╩я┐п╠ | п╖п╟я┌ п²п╟я┐я┤п╫я▀п╧ я└п╬я─я┐п╪ п÷п╣я─п╡п╟я▐ п╢п╣я│я▐я┌п╨п╟ "п═я┐я│я│п╨п╬пЁп╬ п©п╣я─п╣п©п╩п╣я┌п╟" п╒п╣п╪я▀ п╢п╫я▐:

п°п╦я─ я│п╬п╠п╦я─п╟п╣я┌я│я▐ п╬п╠я┼я▐п╡п╦я┌я▄ п╠п╣я│п©п╬п╩я▒я┌п╫я┐я▌ п╥п╬п╫я┐ п╡ п╫п╟я┬п╣п╧ Vselennoy! | п÷я─п╣п╥п╦п╢п╣п╫я┌я┐ п÷я┐я┌п╦п╫я┐ п╬ я│п╬п╥п╢п╟п╫п╦п╦ п≤п╫я│я┌п╦я┌я┐я┌п╟ п≤я│я┌п╬я─п╦п╦ п═я┐я│я│п╨п╬пЁп╬ п²п╟я─п╬п╢п╟. |п²п╟я│ п©п╬я│п╣я┌п╦п╩п╬ 40 п╪п╩п╫. я┤п╣п╩п╬п╡п╣п╨ | п╖п╣п╪ п╥п╟п╫п╦п╪п╟п╩п╦я│я▄ я─я┐я│я│п╨п╦п╣ 4000 п╩п╣я┌ п╫п╟п╥п╟п╢? | п п╬п╪я┐ п╢п╟п╡п╟я┌я▄ пЁя─п╟п╫я┌я▀ п╦п╩п╦ я│п╨п╬п╩я▄п╨п╬ п╡ п═п╬я│я│п╦п╦ п╪п╬п╩п╬п╢я▀я┘ я┐я┤п╣п╫я▀я┘?

Памятная записка о беседе мистера Черчиля с г-ном Ферстером 14 июля 1938 г.

После обычного вступления я заметил, что рад тому, что в Данциге не введены антисемитские законы. Г-н Ферстер сказал, что еврейский вопрос в Данциге не стоит остро, однако он старался разузнать, явится ли этот вид законодательства в Германии препятствием для достижения взаимопонимания с Англией. Я ответил, что это - вредное подстрекательство, но поскольку понятны его причины, это, вероятно, не будет абсолютным препятствием для делового соглашения. Он, по-видимому, придавал большое значение этому пункту и несколько раз возвращался к нему в дальнейшем ходе беседы. Г-н Ферстер спросил меня, бывал ли я когда-нибудь в его краю, и предложил мне побывать там. Я ответил, что если я поеду в Польшу, то я заверну в Данциг. Затем он стал настаивать на том, чтобы я поехал в Польшу через Германию, чтобы встретиться с Гитлером. Я ответил, что едва ли может быть польза от разговора между всемогущим диктатором и частным лицом, и спросил, не явятся ли август и сентябрь нездоровыми месяцами для посещения Германии. Он ответил, что в Германии никто не думает о войне, что перед ними стоят колоссальные социальные и культурные задачи, которые потребуют многих и многих лет для своего осуществления, что партийный съезд состоится в сентябре и что не может быть речи ни о каких инцидентах или серьезных осложнениях в это время. Когда мы еще раз вернулись к этому пункту, г-н Hое, переводчик Ферстера, сказал, что ситуация сходна с 1914 годом, когда никто в Германии не думал о войне, а в Англии все боялись войны. Hа это я ответил, что, к несчастью, мы оказались правы.
Г-н Ферстер спросил, какие же причины имеются для войны, в ответ на что я указал на положение Чехословакии. Здесь должно быть найдено какое-то решение, и я сказал ему, что по впечатлению, вынесенному мною в результате бесед с Генлейном и Масариком, это, пожалуй, окажется возможным даже в рамках чехословацкого государства. Я заверил его, что Англия и Франция приложат все усилия, чтобы уговорить пражское правительство дать свое согласие, однако он заметил на это, что влияние Москвы побудило чехословацкое правительство в последнее время вновь занять более непримиримую и беззастенчивую позицию. Ферстер спросил, что произойдет, если чехи откажутся последовать советам Англии и Франции? Hа это я ответил: я уверен в том, что они это сделают. Он заявил несколько колко, что надеется, что это скоро произойдет.
Я заметил, что я не верю, будто Германия действительно боится России, на что он ответил, что имеются точные сведения о наличии русских аэродромов в Чехословакии, с которых в течение 30 минут может быть произведен налет на Берлин. Я ответил, что, по моему мнению, было бы вполне возможно включить в общеевропейское соглашение пункт, обязывающий Англию и Францию притти Германии на помощь всеми своими силами в случае, если бы она явилась жертвой неспровоцированного нападения со стороны России через Чехословакию или каким-либо иным образом. Он спросил, кому надлежит определять, кто является агрессором. Hа это я ответил, что агрессором будет считаться та нация, которая первой насильственно переступит границы другой нации.
Я сказал, что от г-на Гитлера зависит заслужить неувядаемую славу и принести огромную пользу Германии и всему миру, избавив нас от тяготеющего над нами страха перед войной. Он сказал, что г-н Гитлер не раз предлагал разоружиться при соответствующих мероприятиях других наций; что они сами безуспешно предпринимали попытки одностороннего разоружения, и что Германия не может оставаться страной второго разряда при угрозе нападения со стороны вооруженных до зубов соседей. Я сказал, что мы, во всяком случае, могли бы попытаться достигнуть соглашения в отношении правил ведения воздушной войны, на что он ответил: Гитлер предлагал уничтожить бомбардировщики, но не получил никакого ответа; если надо вновь возбудить этот вопрос, то первый шаг должна была бы сделать Англия.
Я сказал: я не являюсь противником мощи Германии, и большинство англичан желает, чтобы Германия заняла свое место в качестве одной из двух или трех руководящих держав мира; мы не стали бы препятствовать и мирному, постепенному росту германского торгового влияния в Дунайском бассейне, но всякая насильственная акция почти неизбежно приведет к мировой войне. Положение все ухудшается. Все страны растрачивают свои средства на вооружение. Мы построили заводы даже в Канаде, так что на третьем или на четвертом году войны мы могли бы располагать неограниченным количеством самолетов. От Гитлера зависит рассеять нависшие тучи. Мы поможем ему в этом. Г-н Ферстер сказал, что он не видит никакого реального основания для конфликта между Англией и Германией; если бы только Англия и Германия договорились друг с другом, они могли бы поделить между собою весь мир. (Переводчик счел за лучшее это последнее замечание мне не переводить.)
Визит закончился повторением приглашения посетить Гитлера и вопросом, смогу ли я приехать, если получу официальное приглашение; на это я дал уклончивый ответ.