1. Внутреннее неустройство. Мирович. Новая императрица прекратила
приготовления к бесполезной войне с Пруссиею. Ей нужно было, как говорила
она, по крайней мере пять лет спокойствия, чтоб восстановить порядок. Действительно,
отсутствие закона о престолонаследии, перевороты, вследствие которых сменялись
государи, приучали народ ждать новых перемен, считать их легкими. Быстрое
возвышение людей, принимавших участие в переворотах, кружило головы, побуждая
к подобным же предприятиям.
В 1764 году подпоручик Мирович вздумал освободить из Шлюссельбургской
крепости Иоанна Антоновича брауншвейгского и провозгласить его императором,
но дело кончилось тем, что караульные офицеры, не находя другого средства
помешать Мировичу, убили несчастного Иоанна. Мирович был казнен смертию;
народ, отвыкший от подобных зрелищ в царствование Елисаветы, когда увидал
голову в руках палача, ахнул в один голос и так сильно вздрогнул, что мост,
на котором стояла толпа, зашатался и перила обвалились.
2. Дела курляндские. Екатерина не могла пять лет спокойно заниматься
внутренним устройством государства: в соседних странах происходили события,
которые должны были обратить на себя внимание. Со времен императрицы Анны
русские войска постоянно находились в Курляндии; герцог курляндский Бирон
из правителей русской империи попал было в Сибирь, потом при Елисавете
жил ссыльным в Ярославле, при Петре III возвратился ко двору, но император
не хотел возвратить ему Курляндии, которую назначал одному из своих родственников,
принцев голштинских, тогда как польский король Август III хлопотал о том,
чтоб Курляндия принадлежала сыну его принцу Карлу саксонскому. Но Екатерина
по восшествии на престол объявила Бирона единственным законным герцогом
курляндским; Карл саксонский должен был бежать от русских войск, и Бирон
стал править Курляндиею.
3. Волнения в Польше. Польскому королю Августу III оставалось
недолго жить, и предстояли королевские выборы. В Польше в это время боролись
две партии: партия придворная, во главе которой стояли всемогущий при Августе
III министр Брюль и зять его Мнишек, и партия, во главе которой стояли
двое братьев князей Чарторыйских. Последняя партия держалась России; чтоб
поддержать своих, Екатерине надобно было действовать против брюлевской,
или саксонской, партии, противодействовать ее стремлению возвести на польский
престол по смерти Августа III сына его, курфюрста саксонского.
Противиться возведению на престол курфюрста Россия должна была и потому,
что это возведение было несогласно с Северною системою, которая служила
основанием тогдашней политики петербургского двора. Северная система состояла
в том, чтоб северные европейские государства - Россия, Пруссия, Англия,
Дания, Швеция и Польша - составляли постоянный союз, противоположный австро-французскому
союзу Южной Европы; курфюрст же саксонский, ставши королем польским, мог
оттянуть Польшу к австро-французскому союзу. Всего выгоднее для России
было возведение на престол кого-нибудь из природных поляков, или пяста,
как тогда выражались, и именно человека из русской партии, т. е. партии
Чарторыйских. Вот почему по смерти Августа III, случившейся в октябре 1763
года, Екатерина выставила кандидатом на польский престол племянника Чарторыйских
графа Станислава Понятовского, лично ей хорошо известного. Фридрих II прусский
согласился также поддерживать Понятовского за оборонительный союз с Россиею,
причем оба обязались не допускать в Польше никаких перемен в ее государственном
устройстве.
Как обыкновенно было при королевских выборах, Польша взволновалась борьбою
партий, и также по обычаю усобица была прекращена иностранным оружием:
Чарторыйские призвали русские войска, которые заставили врагов их бежать
за границу. Восторжествовавшая сторона выбрала в короли Понятовского под
именем Августа IV (7 сентября 1764 г.).
Но избрание королевское не успокоило Польши: поднялся вопрос о диссидентах.
Мы видели, что в XVII веке стремление поляков уничтожить в западной России
православие и русскую народность, насильственное введение унии повели сначала
к восстаниям по Украине, а потом к продолжительной войне с Россиею, кончившейся
тем, что восточный берег Днепра и Киев отошли к Москве, но и на Западной
Украине, оставшейся за Польшею, казаки лучше хотели быть под турецким,
чем под польским подданством. Одинакая опасность, грозившая со стороны
турок, заставила Россию и Польшу заключить мир и союз.
Поляки воспользовались этим союзом, чтоб усилить гонение на православных.
В 1718 году в письме к польскому королю Августу II Петр Великий жаловался,
что в Польше не обращают внимания на его ходатайство в пользу русских,
что в противность договорам православные епархии отданы униатам, что русских
насильно обращают в унию. В 1720 году Петр повторил свою жалобу, и король
Август издал грамоту о свободе греческой веры в польских областях, но эта
грамота осталась без действия. В 1723 году Петр обратился прямо к папе
с просьбою положить конец притеснениям и угрозою, что в противном случае
и у католического духовенства в России будет отнято свободное отправление
веры. Папа уклонился от решения дела; а между тем из Польши приходили вести,
что там православных священников бросают в тюрьмы за несогласие принять
унию, связывают им руки, секут розгами, режут руки и ноги, иезуиты вторгаются
в православные монастыри, забирают образа из церквей, расстроивают погребальные
церемонии, ломают свечи и кресты.
Преемники Петра Великого продолжали протестовать против этих явлений,
и все понапрасну. В половине XVIII века русским в польских областях было
запрещено не только строить вновь, но и поправлять церкви, у русских отняли
право быть депутатами на сейме и занимать общественные должности; цензура
церковных книг православных была поручена католикам; русские обязаны были
платить десятину и другие поборы в пользу католического духовенства, им
приказывалось принимать участие в католических церемониях, подчиняться
католическому церковному суду.
Екатерина не хотела равнодушно смотреть на это. В 1763 году православный
епископ белорусский Георгий Конисский подал императрице жалобу на жестокие
притеснения, претерпеваемые в польских владениях православными от католиков.
Россия и Пруссия согласились поддержать требования диссидентов, т. е. некатоликов
- как православных, так и протестантов, - выговорить для них у польского
правительства уравнение, хотя и неполное, прав с католиками. Но желание
союзных дворов встретило на сеймах страшное сопротивление. На сейме 1766
года грозились изрубить в куски депутата Гуровского, начавшего речь в пользу
диссидентов. Чарторыйские объявили русскому послу в Варшаве князю Репнину,
что не могут помогать России во вредном для их отечества деле.
Тогда Репнин получил от своего двора приказание составить конфедерацию
между диссидентами, которые должны были обратиться к России с просьбою
о помощи, и если Чарторыйские откажутся помогать в деле, то поднять противную
им партию и посредством нее провести диссидентское дело.
Вследствие этого весною 1767 года образовалась конфедерация из протестантов
в Торне и из православных в Слуцке. Образовалась в Радоме и соединенная
польско-литовская конфедерация под предводительством врагов фамилии Чарторыйских.
Но эти конфедераты-католики откликнулись на приглашение русского посла,
имея в виду русскою помощию свергнуть короля и сделать с Чарторыйскими
то же, что те сделали с ними во время своего торжества. Начальные люди
конфедерации к диссидентскому делу были равнодушны, а толпа отличалась
такою же религиозною нетерпимостию, как и прежде. Поэтому Репнин, чтоб
преодолеть это тупое сопротивление, должен был прибегать к военной силе.
Краковский епископ Солтык стал в челе религиозного движения: пятнадцать
секретарей день и ночь писали его пастырские послания, в которых он призывал
Духа Св. на сеймы для мужественного отпора требованиям диссидентов.
На сейме, начавшемся в октябре 1767 года, кроме Солтыка главными противниками
России и диссидентского дела явились епископ киевский Залуский и краковский
воевода Ржевуский. Репнин велел схватить Солтыка, Залуского и Ржевуского
с сыном и отправить в Россию. Все успокоилось. Назначена была комиссия
для окончательного решения диссидентского дела и постановила, что все диссиденты
шляхетского происхождения уравниваются с католическою шляхтой во всех политических
правах, но королем может быть только католик и католическое исповедание
остается господствующим. В феврале 1768 года заключен был между Россиею
и Польшею договор, по которому Россия ручалась за сохранение существующего
порядка в Польше; следовательно, без вмешательства и согласия России не
могло произойти в Польше никакой перемены. Польские послы явились в Петербург
благодарить императрицу от имени народа польского и литовского за покровительство.
В Петербурге могли думать, что тяжелое польское дело окончено. Конфедерация
как достигшая своей цели была распущена; русские войска вышли из Варшавы,
готовились выйти и из королевства, как в марте 1768 года были получены
известия о беспокойствах в Подолии. Красинский, брат епископа каменецкого,
и Пулавский, адвокат, захватили город Бар и подняли там знамя восстания
за веру и свободу; в Талиции образовалась другая конфедерация, под предводительством
Потоцкого; в Люблине - третья, под предводительством Рожевского. Но восстание
это вовсе не было народным: громкие слова "вера и свобода" не производили
впечатления на массу; трудно было подниматься за веру, полагаясь только
на слова какого-нибудь монаха-фанатика, не видя, кто и как утесняет веру;
трудно было подниматься за свободу, которою пользовались немногие и пользовались
для того, чтоб составлять конфедерации то против одного, то против другого,
приглашая на помощь чужие войска.
В Варшаве состоялось сенатское решение - просить императрицу всероссийскую
как ручательницу за свободу, законы и права республики обратить свои войска,
находившиеся в Польше, на укрощение мятежников. Репнин двинул войска в
разных направлениях, и конфедераты нигде не могли выдержать их напора.
Юрода, занятые конфедератами,- Бар, Бердичев, Краков - были у них взяты,
но трудно было угоняться за мелкими шайками конфедератов, которые рассыпались
по стране, захватывали казенные деньги, грабили друга и недруга, католика
и диссидента, духовного и светского человека. Награбивши денег, шайки эти
убегали в Венгрию или Силезию. С самого начала уже было видно, что конфедерация
собственными силами не в состоянии была держаться против русских, и потому
она ждала спасения только от чужой помощи.
Каменецкий епископ Красинский объехал дворы дрезденский, венский, версальский,
проповедуя всюду, что Россия хочет овладеть Польшею, и какая беда будет
от этого всей Европе! Австрия и особенно Франция склонились на сторону
конфедератов.
Главная квартира конфедерации находилась в Тешене, а генералитет, в
челе которого находился граф Пац, имел пребывание в Эпериеше (Пряшов в
Венгрии). Первый министр Людовика XV герцог Шуазель признал конфедерацию
и отправил к ней на помощь знаменитого впоследствии Дюмурье, который в
своих записках оставил нам описание тогдашнего состояния дел в Польше и
у конфедератов. По словам Дюмурье, Пац был человек, преданный удовольствиям,
очень любезный, но легкомысленный, более смелый, чем храбрый, и более честолюбивый,
чем способный. Зато он хвалит генерального секретаря Богуша, который управлял
всем. Пулавский был храбрый и предприимчивый молодой человек, но непостоянный,
не умевший остановиться ни на одном плане, невежда в военном искусстве,
но считавший себя великим полководцем вследствие преувеличенных похвал,
которыми осыпали его соотечественники.
Главы конфедерации жили с изумительною роскошью, делали безумные издержки,
проводили часть дня за длинными обедами, игра и танцы составляли их исключительное
занятие. Они думали, что Дюмурье привезет им сокровища, и были в отчаянии,
когда он объявил, что приехал без денег, и прибавил, что, судя по их образу
жизни, они в них не нуждаются. Он дал знать Шуазелю, чтоб тот перестал
давать пенсии подобным людям, и герцог поступил по его совету. Войско конфедерации
Дюмурье нашел еще в худшем состоянии: оно простиралось до 17000 человек
под начальством десятка независимых вождей, несогласных между собою, не
доверявших друг другу, иногда вступавших в междоусобные битвы. Все это
войско было конное; оно состояло из шляхтичей, которые, считая себя равными,
не хотели никого слушаться, отсюда отсутствие всякой дисциплины.
Дурно вооруженные, имевшие дурных лошадей, конфедераты не могли с успехом
противиться линейным русским войскам, не могли равняться даже с казаками.
У конфедерации не было ни крепостей, ни одного человека пехоты. Шляхтичи
или товарищи не хотели держать караулов и посылали для этого крестьян,
а сами играли и пили. Но способности и энергия, по замечанию Дюмурье, перешли
в Польше от мужчин к женщинам, которые занимались делами, в то время как
мужчины вели женоподобную жизнь. Правление в Польше чисто аристократическое,
говорит Дюмурье, но у аристократии нет народа, которым бы она управляла,
ибо нельзя дать это имя миллионам рабов, прикрепленных к земле; Польша
представляет тело с головами и желудками, но без рук и ног; Польша походит
на сахарную плантацию и потому не может сохранить независимости; завоеванные
части края выиграли с переменою властителей. Эти отзывы человека, который
не имел никакой причины смотреть враждебно на Польшу, всего лучше объясняют
нам судьбу этой страны.
4. Первая турецкая война. Несмотря на такое печальное состояние
дел конфедерации, она продолжалась довольно долго благодаря Турции, которая
отвлекла силы России от Польши. В 1768 году одновременно с Барскою конфедерациею
вспыхнуло на Украине казацкое восстание под предводительством Железняка
и Юнты. Это восстание, известное под именем бунта гайдамаков, напоминало
восстание Богдана Хмельницкого в XVII веке. Казаки, провозглашая себя борцами
за угнетенное православие, истребляли без милосердия польскую шляхту и
жидов; овладев городом Уманью, устлали улицы его трупами, глубокий колодезь
наполнили убитыми детьми. Начальник одного из гайдамацких отрядов сотник
Шила направился к богатому пограничному местечку Балте, которое только
речкою отделялось от татарского местечка Галты.
Гайдамаки, войдя в Балту, перерезали здесь жидов, но когда ушли, жиды
и турки из Галты перешли в Балту и стали бить ее православных жителей;
гайдамаки, узнав об этом, возвратились и отомстили разорением Галты. Турецкое
правительство, давно уже подущаемое Франциею, воспользовалось этим происшествием
для объявления войны России, и крымский хан получил приказ вторгнуться
в русские пределы. Зимою 1768 года татары опустошили Новую Сербию. Россия,
занятая польскими делами, на первых порах должна была ограничиться преимущественно
оборонительною войною, но в первый же год войны (1769) князю Александру
Голицыну удалось разбить великого визиря у Хотина и овладеть этою крепостию.
Голицын был сменен Румянцевым.
Во первых числах мая 1770 года Румянцев двинулся из зимних квартир,
в июне прогнал турок из лагеря их при Пруте и шел вперед, несмотря на ничтожность
своего войска в сравнении с войском турецким; 7 июля он нашел стотысячное
войско крымского хана в укрепленном лагере на берегу речки Ларги, напал
на него, и лагерь достался русским. Вслед за этою победою 21 июля одержана
была другая, более блестящая, над самим визирем при Кагуле; у Румянцева
было не более 17000 человек, усталых, голодных; у визиря - 150000, да с
тылу русским грозили татары в числе 80000. Победа эта напомнила древнюю
историю, когда горсть греков разбивала полчища персидские; обстоятельства
были одинакие, и тогда и теперь шла так же борьба между Европою и Азиею,
между европейским качеством и азиатским количеством. Занятие нескольких
важных крепостей было следствием побед Румянцева.
В то же время русский флот действовал в Средиземном море и Архипелаге.
Целью отправления флота было подание помощи греческому народонаселению,
готовому восстать против турок. Восстание действительно распространилось
быстро по всей Морее. Главное начальство над русским флотом принял граф
Алексей Григорьевич Орлов. 24 июня произошел страшный бой в Хиосском заливе;
турецкий флот скрылся в Чесменскую гавань, но русский флот напал на него
здесь и сжег; героем первой битвы был Спиридов, второй - Грейг. Хиосская
и Чесменская битвы могли бы иметь важные последствия, если бы русский флот
пошел прямо к Дарданеллам, но он занялся покорением архипелажских островов,
а между тем турки с помощью французского агента барона Тотта успели укрепить
Дарданеллы, и когда русский флот приступил к ним, то встретил такое сопротивление,
что должен был отступить.
В 1771 году благодаря особенно действиям генерала Вейсмана оба берега
Дуная, от Журжи до Черного моря, были заняты русскими войсками. С другой
стороны князь Василий Михайлович Долгорукий перешел в Крым. Разбойники,
привыкшие в продолжение веков к нечаянным нападениям на чужие земли, не
умели защищать свои собственные: в две недели Долгорукий занял весь полуостров.
Бывало, в старину гонец за гонцом скакал в Москву с известиями о приближении
страшного Гйрея к Оке, а теперь вестник за вестником являлся к изумленному
петербургскому двору с донесениями о необычайных успехах Долгорукого: на
рассвете приедет один, в полдень - другой, пред захождением солнца - третий.
5. Первый раздел Польши и мир с Турциею. С турецкою войной в
тесной связи находились дела польские. Чарторыйские и сам король Станислав
воспользовались турецкою войною, разделением русских сил, чтоб стать в
независимое положение от России, отказались содействовать ей в успокоении
Польши, в истреблении конфедерации, выжидая, что перемена военного счастья
и заступничество европейских держав за Польшу заставят императрицу русскую
отказаться и от диссидентов, и от гарантии существующего государственного
порядка в Польше.
Тщетно петербургский кабинет предлагал им издать успокоительное объяснение
насчет гарантии и обещал согласиться на ограничение диссидентских прав,
если сами диссиденты пожелают пожертвовать некоторыми правами своими для
успокоения отечества: король и вельможи не хотели входить ли в какие соглашения,
ожидая более благоприятного для себя: времени, когда Россия будет принуждена
уступить все; а между тем ни король, ни вельможи не стыдились выпрашивать
денег у русских послов. Все, следовательно, зависело здесь от окончания
войны турецкой. Россия при своих блистательных успехах, разумеется, не
могла окончить ее без вознаграждения.
Екатерина требовала для России только одного небольшого острова на Архипелаге
для удобства торговли, но при этом требовала независимости Крыма от Турции
и также независимости Молдавии и Валахии; Австрия никак не хотела согласиться
на последнее и грозила России войною. Война эта была бы неопасна для России
при союзе с Пруссиею, но Фридрих II не хотел помогать России бескорыстно.
Он составил план уладить дела без войны и сделал при этом важные приобретения
для Пруссии. Еще в 1770 году австрийские войска заняли некоторые польские
области; Пруссия последовала примеру Австрии, а в 1771 году Фридрих II
обратился к петербургскому двору с предложением, чтоб Россия получила следующее
ей по всем правам вознаграждение не от Турции, а от Польши, причем Пруссия
и Австрия также возьмут себе польские области; в случае несогласия на это
Фридрих II прямо объявлял, чтоб Россия не рассчитывала на его помощь в
войне с Австриею.
Предложение было принято, и первый раздел Польши состоялся в 1773 году:
Россия приобрела Белоруссию, Австрия - Галицию, Пруссия - Померанию и часть
Великой Польши.
Война с Турциею прекратилась в 1774 году. 10 июля подписаны были в русском
лагере при Кучук-Кайнарджи условия мира; султан Абдул-Гамид обязался: 1)
признать независимость татар крымских, буджакских и кубанских; 2) уступить
России Азов, Керчь, Еникуль и Кинбурн; 3) открыть русским купеческим кораблям
свободное плавание из Черного моря в Средиземное; 4) предоставить русским
подданным в турецких областях все права, которыми пользовались французы
и другие наиболее покровительствуемые народы; 5) даровать прощение всем
христианам - подданным своим, замешанным в последнее восстание; 6) допустить
русских резидентов в Константинополе ходатайствовать перед диваном5
по делам молдавским; 7) уплатить 4 500 000 рублей за военные издержки;
8) признать императорский титул русской государыни. Румянцев вынес из этой
войны прозвание Задунайского, Долгорукий - Крымского, Орлов - Чесменского.
6. Чума и бунт московский. Во время польско-турецкой войны 6
правительство было сильно озабочено внутренними волнениями. В 1770 году
в южных пределах России появилась чума: карантинные предосторожности плохо
соблюдались; оцепление зараженных местностей было невозможно по недостатку
войск. Весною 1771 года зараза показалась в Москве и быстро распространилась,
потому что жители не хотели исполнять необходимых предписаний, считая их
напрасными притеснениями. Начали кричать, что лекаря морят больных в карантинах,
и потому таили зараженных в домах; боясь полиции, сожигавшей вещи после
умерших, скрывали трупы в погребах, колодцах, зарывали в садах. В июле
и августе умирало до 1000 человек ежедневно.
Главнокомандующий граф Салтыков покинул Москву и уехал в деревню; остался
присланный к нему на помощь генерал Еропкин с ничтожными средствами: у
него было только 436 человек команды, а между тем праздный народ начинал
волноваться, присутственные места были закрыты, лавки заперты, все работы
прекратились. Разнесся слух, что бывают чудесные исцеления от образа Боголюбской
Богородицы у Варварских ворот, и вот множество народа, больные и здоровые
стали толпиться у образа.
Архиепископом в Москве был в то время Амвросий Зертис-Каменский, человек
образованный, успевший заслужить почетную ненависть невежд искоренением
разных злоупотреблений, особенно уничтожением соблазнительного сборища
безместных священников, нанимавшихся для совершения службы в домовых церквах.
Узнав о сходбищах у Боголюбской, Амвросий принял меры для их прекращения,
велел запечатать кружки с деньгами, палатку, где складывались приношения
и продавались,- хотел снять и самую икону. 16 сентября, когда увидали эти
распоряжения, в толпе послышались голоса: "Архиерей безбожник, отнимает
казну у Божией матери, хочет отнять у народа и самую заступницу; верно,
сговорился с докторами морить народ; вольно православным терпеть неправду
от начальства: когда б не было курева по улицам да больниц, так давно бы
и мор перестал".
В это время раздался набат, чернь начала сбегаться, сама не зная зачем,
но скоро нашлась цель. Раздались крики: "В Кремль! В Кремль! Спросим Амвросия,
зачем не велит молиться Божией матери! Лекаря кидают отраву в колодцы!"
Чернь бросилась в Кремль, в архиерейский дом; не найдя Амвросия, начала
все истреблять в его покоях; Еропкину с своей командой удалось очистить
Кремль от мятежников, но на другой день они схватили Амвросия в Донском
монастыре и убили; истребив два карантинных дома, бунтовщики бросились
в Кремль доканчивать разорение архиерейского дома и грабить купеческие
погреба,- бывшие под Чудовым монастырем; на увещания обер-коменданта царевича
грузинского и бригадира Мамонова отвечали каменьями.
Тогда Еропкин велел своим солдатам стрелять из ружей и пушек и броситься
на бунтовщиков с палашами; пьяная толпа обратилась в бегство, но не менее
ста человек было убито и 149 схвачено. Оказалось, что бунтовали дворовые
люди, купцы, подьячие, фабричные и особенно раскольники. В октябре смертность
уменьшилась; в январе 1771-го правительство объявило о прекращении в Москве
заразы. Успокоилась Москва, но в степях волновалось казачество.
7. Пугачев. Мы видели, что после смутного времени казаки два
раза поднимали мятеж против государства: в царствование Алексея Михайловича
под предводительством Разина и при Петре Великом под предводительством
Булавина. После Петра в первой половине XVIII века в разных углах казацких
являлись самозванцы, но мятеж не разгорался. Наконец в царствование Екатерины
II, когда государство внутри и вне выказывалось такою блестящею стороною,
казачество собрало последние силы, и запылал страшный мятеж, совершенно
сходный с разинским, ибо действователи, приемы их и цели были одинакие.
В царствование Екатерины яицкие казаки несколько раз волновались, к
чему также подавали повод несправедливые с ними поступки чиновников. Казаки
отказывались идти в погоню за калмыками, покинувшими русские владения вследствие
чиновнических же притеснений. Строгие наказания за это ослушание еще более
ожесточили казаков: в январе 1771 года они взбунтовались, разбили и убили
генерала Траубенберга, учредили у себя новое, свое правительство. Генерал
Фрейман, посланный из Москвы против казаков, разбил их, вследствие чего
прежнее казацкое правление было уничтожено, начальство поручено яицкому
коменданту, зачинщики бунта биты кнутом, 140 человек сосланы в Сибирь,
другие отданы в солдаты, и все бежали.
Порядок был по видимому восстановлен, но казаки замышляли что-то недоброе,
намекали на какое-то важное предприятие против государства, которое по-прежнему
слыло у них под именем Москвы. "То ли еще будет,- говорили они,- так ли
еще мы тряхнем Москвою!" Тайные совещания происходили по степным уметам
(постоялым дворам) и отдаленным хуторам; кого-то поджидали, а между тем
в России и за границею шла молва, что бывший император Петр III жив.
И вот на Яике явился человек лет тридцати, среднего роста, крепкого
сложения, с огненными и проницательными глазами: то был донской казак Емельян
Пугачев, два раза беглец, побывавший и на Ветке, в знаменитом раскольничьем
притоне; сведав о казацких волнениях на Яике, он явился туда и стал подговаривать
недовольных идти за Кубань и отдаться под покровительство султана; в то
же время по совету двоих купцов-раскольников он объявил себя императором
Петром III. Но об этом было донесено, Пугачев схвачен, закован в кандалы
и отправлен в Казань, куда привезен в январе 1773 года. Здесь были у него
друзья-ходатаи, тоже раскольники; с ним обошлись легко, скрыли дело о самозванстве,
позволили ходить к знакомым в сопровождении караульного; он подговорил
этого караульного и бежал в мае месяце.
Все лето укрывался он по отдаленным хуторам, в сентябре опять объявил
себя Петром III; около него собралась шайка из 300 человек, с которыми
он пришел под Яицкий городок. Стала повторяться разинская история: казацкий
отряд, высланный против самозванца, перешел на его сторону; казаки, хотевшие
остаться верными правительству, были перевешаны. Не решившись вступить
в борьбу с яицким гарнизоном, Пугачев пошел к Илецкому городку, обещая
пожаловать тамошних казаков крестом и бородою, потому что они были раскольники,
реками и лугами, деньгами и запасами, свинцом и порохом и вечною вольностию.
Казаки последовали их примеру; киргизы обрадовались смуте и приготовлялись
безнаказанно грабить, начальникам крепостей и офицерам оставалось погибать
мученическою смертию за свою верность правительству.
Средства самозванца быстро увеличивались: в начале октября с 3000 войска,
с пушками Пугачев тронулся к Оренбургу. Башкирцы, калмыки, мордва, чуваши,
черемиса, как в смутное и разинское время, перестали повиноваться русскому
начальству; господские крестьяне явно показывали свою приверженность к
самозванцу, и все Поволжье колебалось. А между тем государство находилось
в затруднительном положении: войска были заняты в Турции и Польше, меры
против чумы и рекрутские наборы волновали чернь. 5 октября Пугачев осадил
Оренбург, желая выморить его голодом; скоро он уже считал у себя 25 000
войска; ядром этого войска были яицкие казаки и солдаты, захваченные по
крепостям; около них толпились татары, башкирцы, калмыки, беглые крестьяне,
каторжники и всякий сброд, как во времена Болотникова и Разина.
Пугачев почти ежедневно учил свое войско, ежедневно происходили казни,
ежедневно отправлялась церковная служба в стане, но самозванец один только
раз был в церкви. Шайки разбойников его ходили во все стороны, пьянствуя
по селениям, грабя казну и дворянское добро. Пугачев не был самовластен
среди казаков: при других они оказывали ему наружное уважение, без посторонних
обходились как с товарищем. "Улица моя тесна",- говорил Пугачев; те, к
кому привязывался он, были немедленно умерщвляемы.
Правительство выслало против мятежников войско под начальством генерала
Кара, но, приблизясь к войскам Пугачева, Кар струсил, начал отступать,
самовольно покинул войско и под предлогом болезни ускакал в Москву. Императрица
писала: "Бог весть, чем это все кончится. Я зачинаю походить приключениями
моего века на Петра Великого; но что Бог ни даст, а, по примеру дедушки,
унывать не стану". Для поправления дела, испорченного Каром, государыня
назначила Александра Ильича Бибикова. Приехавши в Москву, Бибиков нашел
дела в дурном положении: жители были в страхе; множество дворян съехалось
в Москву из губерний, уже разоряемых Пугачевым или угрожаемых возмущением;
холопи, ими навезенные, распускали по площадям вести о вольности, об истреблении
господ. Чернь, пьянствуя и шатаясь по улицам, с явным нетерпением ждала
Пугачева, как во времена Шуйского ждала тушинского вора. 25 декабря приехал
Бибиков в Казань; он не нашел здесь ни губернатора, ни главных чинов; большая
часть дворян и купцов также бежали в безопасные губернии.
Приезд Бибикова оживил город; выехавшие жители стали возвращаться. Бибиков
собрал дворянство, представил ему, как выгоды сословия требуют мер решительных,
пожертвований. Дворянство положило вооружить на свой счет войско. Бибиков
для ободрения других казался веселым, довольным, а между тем писал к жене:
"Зло велико, преужасно! Ух, дурно!"
В самом деле было очень дурно: общее восстание башкирцев, калмыков и
других подобных народов пресекало повсюду сообщение. Войско было малочисленно
и ненадежно, начальники покидали место и бежали, завидя башкирца или заводского
мужика с дубиной. Зима умножила затруднения; селения были пусты, города
в осаде, другие заняты пугачевскими войсками, заводы выжжены, чернь везде
волновалась и злодействовала. Войска правительства двигались медленно,
и тем быстрее распространялся бунт, обхвативший Казанскую, Астраханскую,
Нижегородскую губернии, проникнувший в Пермскую.
Но с февраля 1774 года дела стали принимать благоприятный оборот: войска
правительства взяли Самару, двигались к Оренбургу на выручку, Пугачев готовился
уже к побегу, а казаки думали предать его в руки правительства и тем заслужить
прощение. Бибиков писал: "Пугачев не иное что, как чучело, которым играют
воры казаки: не Пугачев важен, важно общее негодование". Князь Голицын
нанес сильное поражение Пугачеву, который стал уже выбираться из-под Оренбурга.
Пораженный в другой раз Голицыным, потерявши все пушки и множество народу,
Пугачев только с четырьмя заводскими мужиками успел убежать в Уральские
заводы. Михельсон взял Уфу и восстановил спокойствие в большой части бунтовавших
деревень; приближение Мансурова спасло Илецкий городок, геройски выдержавший
страшную осаду: 14 дней осажденные питались одной глиною.
Но когда дело казалось уже оконченным, Бибиков умер от страшного напряжения
сил. Пугачев опять появился на сцену, окруженный яицкими казаками, башкирцы
опять взбунтовались. Преследовать самозванца стало нельзя вследствие распутицы.
Пугачев успел перейти Уральские горы, взял несколько крепостей. Четыре
раза, пораженный Михельсоном, он переправился через Каму и пошел прямо
на Казань, перед которою явился 11 июля; 12-го город был взят и сожжен,
но крепость была спасена прибытием Михельсона, который поразил самозванца
в семи верстах от Казани. Пугачев отступил, но 18 июля вдруг переправился
за Волгу с 500 человек войска: вся западная сторона Волги возмутилась и
передалась самозванцу, воеводы бежали из городов, дворяне - из поместий;
чернь ловила тех и других и приводила к Пугачеву, который взял Цивильск
и пресек сообщение между Нижним и Казанью.
Императрица назначила главнокомандующим графа Петра Ивановича Панина;
она думала, что самозванец прямо пойдет к Москве. 27 июля он вошел в Саранск,
повесил здесь 300 человек дворян; потом занял Пензу, посадил здесь воеводою
господского мужика и пошел к Саратову; взял изменою и этот город и пустился
вниз по Волге. 21 августа он подступил к Царицыну, но был два раза отбит
и, слыша о приближении войска правительства, спешил далее вниз, но 25 числа
в 150 верстах от Царицына он был настигнут Михельсоном и потерпел решительное
поражение.
Между тем в Царицын приехал Суворов, принял начальство над Михельсоновым
отрядом и пустился в степь, где скитался Пугачев. Самозванец был отовсюду
окружен войсками правительства; сообщники решились выдать его, связали
и привезли в Яицкий городок, откуда отправили его в Москву, где и казнили.
8. Вооруженный нейтралитет. Первым замечательным событием после
Кучук-Кайнарджийского мира был вооруженный нейтралитет. Испанцы, находившиеся
в войне с Англиею, объявили Гибралтарскую гавань в блокадном состоянии
прежде еще, чем действительно начали осаду, и захватили два русских корабля
с хлебом, хотевших войти в гавань. Императрица сильно рассердилась за это
на испанское правительство, и английский министр в Петербурге Гаррис поддерживал
ее неудовольствие, не говоря, однако, что такое поведение у других держав
было исключением, у Англии же было постоянною системою.
Императрица, к большому удовольствию Гарриса, приказала вооружить 15
военных кораблей для защиты русского флага; тогда Панин убедил ее явиться
покровительницею всех мелких морских держав и получил поручение составить
план для определения прав нейтральных государств. 28 февраля 1780 года
явился знаменитый акт, противопоставленный праву сильного, которым до сих
пор преимущественно пользовались англичане. План Панина состоял в том,
чтоб нейтральные державы вступали в союз с Россиею для защиты оружием морского
права, существенные статьи которого были следующие пять: 1) нейтральные
корабли могут производить торговлю в гаванях воюющих держав; 2) нейтральный
корабль сообщает нейтральность и товарам, которыми нагружен, кроме того
случая, когда эти товары суть собственно контрабанда; 3) контрабандою в
тесном смысле считается только оружие и военные снаряды; 4) гавань тогда
только считается в блокаде, когда она так заперта, что без опасности нельзя
кораблю пройти в нее; 5) никакой приговор призового суда не признается
действительным, при котором на означенные положения не было обращено внимания.
Объявлением этого акта и требованием русского правительства признать
высказанные в нем начала Гаррис приведен был в очень затруднительное положение:
английскому министерству предстояло на выбор или отказаться торжественно
от своего прежнего образа действий, или вступить в борьбу с нейтральными
державами, ибо Испания и Франция признали обнародованные Россиею положения
и определили приводить их в исполнение; Англия начала уклоняться, выжидать
время; впрочем, следствием вооруженного нейтралитета была война ее с Голландиею;
с Россиею не было явного разрыва, но Англия не упускала случая идти наперекор
планам императрицы, возбуждать неприязнь к России в соседних державах.
9. Присоединение Крыма. Между тем Россия должна была готовиться
к новой войне с Турциею, которая никак не могла свыкнуться с мыслью, что
Крым уже больше не принадлежит ей. По условиям Кайнарджийского мира за
султаном оставалось в Крыму религиозное значение как за преемником калифов,
но он упорно домогался верховных прав в области гражданской и политической.
Россия, разумеется, не могла уступить этим домогательствам, ибо тогда где
же была бы независимость Крыма? Вследствие враждебных друг другу влияний
с двух сторон - русской и турецкой образовались партии на полуострове и
вступили в борьбу друг с другом.
Ханы сменялись вследствие движения партий. Уже в 1775 году свергнут
был преданный России хан Сагиб-Гирей и возведен на престол преданный Турции
Девлет-Гирей; Россия свергла последнего и возвела на его место Шагин-Гирея.
Шагин хотел быть действительно независимым и произвести необходимые для
усиления своего государства преобразования, стал вводить при этом новые,
европейские обычаи, но этим он возбудил против себя сильную староверческую,
турецкую партию, и началась опять усобица, в которой Россия должна была
поддерживать Шагина. Такое положение дел становилось час от часу несноснее
для России. Война с Турциею продолжалась в Крыму, ежечасно готова была
вспыхнуть и непосредственно.
Тем сильнее становилось желание покончить с Крымом, который не мог оставаться
независимым, тем охотнее должны были выслушиваться предложения Потемкина,
который настаивал на необходимость присоединения Крыма, указывая на легкость
и законность этого дела.
Но присоединить Крым нельзя было без войны с Турциею, а для успешности
этой войны нужно было обеспечить себя со стороны Австрии. Это необходимо
влекло к покинутию прежней Северной системы, к перемене союза прусского
на австрийский. Союз с Австриею заключить было легко, потому что император
Иосиф II хотел во что бы то ни стало приобресть для Австрии Баварию после
пресечения тамошней династии и потому заискивал у могущественной России.
В мае 1779 года Иосиф II обязался за себя и за преемников своих гарантировать
России все ее владения и все ее договоры с Портою и в случае нарушения
договоров с турецкой стороны объявить Порте войну.
В 1782 году вспыхнуло восстание против Шагин-Гйрея под предводительством
родных его братьев, и хан должен был удалиться в Таганрог. Екатерина обратилась
к новому союзнику своему Иосифу II, и тот отвечал, что готов на всякое
соглашение с русскою императрицею насчет всех возможных событий, какие
могут произойти от крымских смут. Тогда петербургский кабинет в видах войны
с Турциею сделал венскому кабинету следующие предложения: "Между тремя
монархиями (русскою, австрийскою и турецкою) должно быть навсегда независимое
от них государство, образованное из Молдавии, Валахии и Бессарабии под
именем Дакии и под скипетром государя греческого исповедания. Россия приобретает
город Очаков с областью между Бугом и Днестром и один или два острова в
Архипелаге. Австрия приобретает соседственные с нею турецкие области. Если
война пойдет с таким успехом, что можно будет изгнать турок из Константинополя,
то восстановляется империя Греческая в полной независимости и на престол
ее возводится внук императрицы русской великий князь Константин Павлович,
который откажется от прав своих на престол русский, ибо две эти короны
никогда не должны быть соединены на одной главе".
Иосиф II согласился на эти требования с условием, что Австрия кроме
турецких областей, прикрывающих Галицию и Венгрию, получила еще все области
венецианские, а Венеция взамен получила бы Морею, Кандию, Кипр и другие
острова. Англия, Франция и Испания также должны были получить части из
турецких владений. Таков был знаменитый проект, известный под именем греческого.
Шагин-Гирей был восстановлен с помощью России, но смуты не прекращались
на полуострове, потому что хан, несмотря на представления России, не переставал
преследовать врагов своих. Эти жестокости Шагин-Гйрея повели к тому, что
он принужден был отказаться от престола, и Крым безо всякого сопротивления
присоединен был к России (8 апреля 4783 года).
Не нужно много распространяться о всемирно-историческом значении, какое
имеет закрепление северных берегов Черного моря за Россиею, т. е. за Европою.
Степи, которые так долго служили привольем для кочевых орд, чрез которые
проходили почти все народы, опустошавшие европейско-христианский мир, все
эти бичи Божий, степи эти вошли теперь в границы европей-ско-христианского
государства, подчинились цивилизации, стали житницею Европы, убежищем для
ее колонистов. Управление новоприобретенным краем было поручено Потемкину,
получившему прозвание Таврического.
Потемкин уговорил императрицу осмотреть лично Новую Россию. Путешествие
Екатерины, предпринятое в 1787 году, было блестящим символом торжества
Европы над Азиею, принятия Европою-во владение от Азии этих так долго спорных
земель. Тут, во время этого путешествия, было много театрального, но многое,
что было сделано для Новой России при Екатерине, не было одними декорациями:
степи получили земледельческое народонаселение, основаны города (Екатеринослав,
Херсон), заведен черноморский флот.
10. Войны - вторая турецкая и шведская. Несмотря на сильное волнение,
произведенное в Турции вестью о присоединении Крыма к России, Порта на
первых порах нашла необходимым признать это присоединение, что и было сделано
конвенциею 28 декабря 1783 года. Но это было только на первых порах. Чем
более приходила Турция сама в себя после громового удара, тем яснее сознавала
всю важность потери: последнее татарское царство подпало власти русской,
подпал этой власти весь северный берег Черного моря, откуда враждебные
корабли не преминут при первом случае явиться пред Константинополем, и
флот действительно заводился.
Предупредить страшную опасность, кинуться на врага, когда он не ожидает
нападения, не приготовился к нему,- вот поступок, который мог быть внушен
Порте отчаянием и вместе благоразумием, не говоря уже о чужестранных внушениях.
Летом 1787 года русский посол в Константинополе Булгаков получил от Порты
ультиматум, которым требовалось: выдача молдавского господаря Маврокордато,
удалившегося в Россию; отозвание русских консулов из Ясс, Букареста и Александрии;
допущение турецких консулов во все русские гавани и торговые города; признание
грузинского царя Ираклия, поддавшегося России, турецким подданным; право
для Турции осматривать все русские корабли, выходящие из Черного моря.
Булгаков отверг требования, и Порта объявила войну России. Посол был заключен
в Семибашенный замок вопреки условиям Кайнарджийского мира.
Россия была застигнута врасплох, положение Потемкина, обязанного защищать
Новую Россию, было крайне затруднительно. К тому же странная беда: любимое
его создание. Севастопольский флот, был разбит бурею. Сын счастия пришел
в отчаяние, когда увидал, что начинает быть несчастным. Он стал проситься
в отставку, писал императрице, что надобно вывести войска из Крыма. Екатерина
не смутилась: она отвергла предложение вывести войска из Крыма, указала,
что надобно переменить оборонительную войну в наступательную, идти на Очаков
или на Бендеры, писала Потемкину: "Прошу ободриться и подумать, что бодрый
дух и неудачу поправить может".
Победа Суворова над турками у Кинбурна несколько ободрила Потемкина,
но затруднения увеличивались беспрестанно. 1788 год начался очень печально:
к страшной дороговизне присоединились болезни. Австрия как союзница России
вступила в войну с турками, но чрез разрушение Северной системы
союзом австрийским старые союзники становились врагами. Россия хотела заключить
тесный союз с Польшею: проект союза заключал в себе гарантии владений;
кроме того, в случае военных успехов Польша получала часть Бессарабии и
Молдавии.
Но преемник Фридриха II, Фридрих Вильгельм II, или, лучше, министр его
Герцберг начал открыто действовать против союза России с Польшею, и та
партия в Польше, которая хотела воспользоваться благоприятным временем
для реформ в государственном устройстве, предпочла прусский союз русскому.
Но Пруссия при этом имела в виду одно - как бы сделать то же самое, что
было сделано при Фридрихе II, т. е., не вступая ни с кем в войну, распространить
свои владения на счет Польши, 1ерцберг хлопотал, чтоб Польша уступила Пруссии
Данциг, Торн, Познань и Калиш, взяла бы себе за это от Австрии Галицию,
Австрия же и Россия пусть вознаграждают себя на счет Турции. Пруссия хотела
достичь своих целей путем дипломатии, только грозила войною, но шведский
король Густав III спешил воспользоваться затруднительным положением России
и объявил ей войну; он думал, что ему легко будет напасть на беззащитный
Петербург и вынудить у Екатерины уступку завоеваний Петра Великого.
Но Густав III обманулся в своих расчетах. Екатерину не смутила и эта
близкая опасность. Первое морское сражение при острове Хохланде кончилось
в пользу русских (6 июля 1788 года; русский адмирал Грейг против шведского
герцога Зюдерманланд-ского). В России при виде опасности произошло сильное
народное одушевление, дворяне, города, села добровольно выставляли рекрутов,
а в шведском войске в Финляндии офицеры отказались исполнять королевские
приказания, выставляя предлог, что несправедливая война с Россиею начата
без согласия чинов, вопреки конституции. 1788 год кончился счастливо: 6
декабря Потемкин после продолжительной осады взял Очаков приступом.
Но это торжество не оправдало надежд, которые возлагались на него: Турция
по наущению Пруссии, Англии и Голландии не заключала мира, несмотря на
блистательные победы Суворова при Фокшанах и особенно Рымнике (1789 г.);
Дания, хотевшая помогать России против Швеции, остановлена была угрозами
Пруссии и Англии; Пруссия и новая союзница ее Польша грозили России войною;
Густав III, освобожденный от опасности со стороны Дании, успел приобрести
от своего сейма средства к продолжению войны. Война эта и в 1789 году кончилась
неудачно для шведов, но они не заключали мира; император Иосиф II умер;
от преемника его Леопольда нельзя было ожидать деятельной помощи. В таком
положении находились дела в начале 1790 года.
Весною Густав III возобновил неприятельские действия. На море произошли
два важных сражения, представившие быструю перемену военного счастия; в
первом русские одержали победу над шведским флотом, запертым в Выборгском
заливе; во втором потерпели поражение от шведов. Но последняя победа дала
только возможность Густаву с честью окончить войну, для продолжения которой
он не имел более средств. 3 августа 1790 года заключен был мир в Верельской
долине, на берегах Кюмени: границы обоих государств остались те же, какие
были до войны; Густав обязался не вмешиваться в дела турецкие; Екатерина
отказалась от права вмешиваться во внутренние дела шведские. Турецкая война,
ознаменованная в 1790 году новым торжеством Суворова, взятием Измаила,
кончилась в декабре 1791 года миром в Яссах; удержанием Крыма и приобретением
Очакова северный берег Черного моря окончательно закреплялся за Россиею.
11. Перемены в Польше и второй раздел ее. Мы видели, что Польша
предпочла прусский союз русскому. Образовалась партия, которая в надежде
на крепость этого союза хотела произвести важные внутренние перемены; главами
партии были Игнатий Потоцкий, Станислав Малаховский, Коллонтай и итальянец
Пиатоли. Несмотря на сильное сопротивление людей, не хотевших никаких перемен,
ловкими и решительными мерами партия эта успела произвести переворот 3
мая 1791 года и провозгласила новую конституцию.
Правление вместо избирательного установлялось наследственное; по смерти
бездетного Станислава Августа престол переходил к курфюрсту саксонскому
и его потомству; законодательная власть оставалась у сената и палаты депутатов,
исполнительная - у короля; все дела решались большинством голосов; прежнее
единогласие, прежнее право каждого шляхтича своим несогласием (liberum
veto 7) останавливать сеймовые решения, уничтожалось;
конфедерации также не признавались более законными. За шляхтою оставлено
ее прежнее положение; богатым горожанам открыт был свободный вход в шляхетское
сословие: например, купец, заводивший фабрику, входивший в обширное промышленное
или торговое предприятие, приобретавший землю, тем самым выходил из городского
сословия и делался шляхтичем. Касательно сельского народонаселения землевладельцам
позволено было заключать добровольные договоры с крестьянами, и договоры
эти имели обязательную силу.
Но этой новой конституции 3 мая не суждено было продолжительное существование.
Россия, успокоенная миром с Швециею и Турциею, могла теперь спокойно действовать
против Польши; сильно разгоревшаяся французская революция отвлекала внимание
европейских правительств от востока на запад; Пруссия сблизилась с Австриею,
желая сблизиться с Россиею. Приверженцы старого порядка в Польше - Феликс
Потоцкий и Браницкий - обратились с просьбою о помощи к русской императрице
и в 1792 году образовали конфедерацию в Тарговище; 100000 русского войска
под начальством Каховского и Кречетникова вступили в Польшу на помощь конфедератам.
Польское правительство обратилось к прусскому королю с просьбою, чтоб
он поддержал его, исполнил недавние обещания, но Фридрих Вильгельм II отвечал,
что поляки без его ведома и согласия переменили старый порядок на конституцию
3 мая, что они сами могли предвидеть те затруднения, в каких теперь находятся,
и т. п. Полякам надобно было защищаться одними собственными средствами.
Войско, бывшее под начальством королевского племянника Иосифа Понятовского,
с самого начала принуждено было отступать перед русскими. Фаддей Костюшко,
прославившийся в североамериканской войне, был выбит Каховским из укрепленного
лагеря близ Иханки, между Бугом и австрийскою границею.
Чем далее входили русские в глубь польских владений, тем многочисленнее
становились толпы конфедератов; в Литве братья Козаковские, давние приверженцы
России, образовали конфедерацию, которая соединилась с тарговицкою. Половина
страны находилась во власти русских; король дал племяннику своему Иосифу
Понятовскому приказ заключить перемирие и написал к императрице, обещая
упрочить польскую корону за внуком ее Константином Павловичем. В Петербурге
совет высших сановников, которому Екатерина дала на обсуждение это дело,
нашел предложение короля неискренним, вынужденным силою обстоятельств,
противным объявлению императрицы, что она хочет восстановить в Польше все
по-старому, и могущим навлечь подозрение иностранных держав на русский
двор; Екатерина отвечала Станиславу Августу требованием, чтоб он приступил
к тарговицкой конфедерации; король повиновался.
Русские заняли Варшаву; конфедераты собрались в Бресте Литовском в сентябре
1792 года и отправили благодарственное посольство в Петербург. Из Бреста
главное правление конфедерации перенесено было в Гродно, где Феликс Потоцкий
с товарищами занялся составлением новой конституции. Русским уполномоченным
был Сивере, знаменитый администратор екатерининского времени. Сивере заставил
и короля переехать в Гродно, чтоб присутствовать на сейме, назначенном
в этом городе. Король поехал неохотно, ибо предвидел, что дело должно кончиться
не одною новою конституциею. Австрия и Пруссия согласились вознаградить
себя за издержки на французскую войну тем, что Австрия променивала Бельгию
на Баварию, а Пруссия должна была получить вознаграждение на счет Польши.
В январе 1793 года прусский король объявил, что во время войны с Франциею
ему необходимо заботиться о безопасности своей, тем более что якобинские
стремления и волнения умов могут стать очень опасны. Непосредственно после
этого объявления прусские войска двинулись в Польшу. В марте прусский король
издал новую прокламацию, что так называемая патриотическая партия в Польше,
напитанная французским демократическим якобинским духом, несмотря на свое
поражение, ведет всюду тайные крамолы, приобретает приверженцев, преимущественно
же этим ядом наполнена Великая Польша, вследствие чего он, король, ведя
войну с Франциею, решился для прикрытия тыла занять польские области; таким
образом, были заняты Пруссиею Познань, Калиш, Серадж, Ленчица, Ченстохово,
Тори, Данциг.
29 марта в Гродно издан был манифест императрицы Екатерины, где говорилось,
что низверженная партия нововводителей, не имея средств к явному сопротивлению,
старается в недрах Польской республики распространить адское учение, что
уже в столице и многих провинциях Польши существуют клубы, находящиеся
в связи с парижским якобинским клубом, что императрица русская, король
прусский и римский император не нашли другого средства для сохранения общей
безопасности, кроме ограничения пределов Польской республики. Границею
между Польшею и Россиею назначена была линия, проведенная от восточной
границы Курляндии мимо Пинска, чрез Волынь к границам австрийской Галиции;
Россия получила во владение 4533 квадратные мили с 3 000 000 жителей.
11 июля 1793 года сейм подписал уступку России означенных областей;
Пруссия удержала занятые ею земли. Станислав Август обязался ни с кем ни
воевать, ни заключать договоров без согласия России; число польской армии
уменьшено до 15 000; восстановлен прежний порядок, бывший до 3 мая 1791
года. Уполномоченный Екатериной генерал Игельстром занимал Варшаву русским
войском.
12. Третий раздел Польши. Но этим дело не окончилось, Тайное
общество, образовавшееся в Варшаве, вошло в сношения с Игнатием Потоцким,
Коллонтаем и Костюшкою, которые удалились в Дрезден. Главными членами в
этом обществе были: генерал Дзялынский, камергер Венгерский, купец Капостас,
родом из Венгрии, сапожник Килинский. В марте 1794 года вспыхнуло восстание
в Кракове; учреждено временное правительство, которое объявило войну Пруссии
и России; Косцюшко провозглашен диктатором и главнокомандующим; восстала
и Варшава, где русских, застигнутых врасплох, погибло более двух тысяч
человек; Игельстром едва спасся; примеру Варшавы последовала и столица
Литвы Вильна.
Косцюшко 6 июня потерпел поражение при Щекоцинах от соединенных русских
и прусских войск; почти в то же время генерал Зайончек разбит был русскими
при Холме. Комендант Венявский без сопротивления сдал Краков пруссакам.
Весть о последнем событии подала повод в Варшаве к страшному явлению, напоминавшему
сцены современной французской революции: Казимир Конопка воспламенил народ
речью, в которой утверждал, что в стенах Варшавы находится много изменников,
подобных Венявскому, что их нужно истребить, в противном случае они подадут
помощь врагам; рассвирепевшие толпы бросились на тюрьму, где содержались
подозрительные для них люди, разломали двери и перевешали многих заключенных.
Между тем к Варшаве подошли русские войска под начальством Ферзена и
прусские под начальством самого короля Фридриха Вильгельма II. 12 августа
Вильна была занята русскими, и Литва очищена от польских отрядов. Но прусский
король снял осаду Варшавы, испугавшись, что в тылу его вспыхнуло восстание
в польских областях, принадлежавших Пруссии, и инсургенты потопили в Висле
порох, который был отправлен к прусскому войску. Русским одним надобно
было оканчивать дело. Румянцев-Задунайский, которому императрица поручила
ведение войны, дабы, по ее словам, войско образовалось, услышав, что обожаемый
Велизарий снова им предводительствует,- Румянцев велел Суворову соединиться
с генералом Ферзеном и идти прямо в Варшаву. На дороге к этому городу Суворов
разбил двух польских предводителей - Сераковского и Мокрановского.
Костюшко спешил предупредить соединение Суворова с Ферзеном и напал
на последнего при местечке Мацевицах, в 12 милях от Варшавы, 30 сентября
1794 года; поляки потерпели страшное поражение; Костюшко, бросив свою саблю,
сказал: "Finis Poloniae" (Конец Польше!) - и был взят в плен. В самом деле
это был решительный день для Польши: последние нравственные силы ее были
истощены; вражда партий разгорелась, и после Костюшки не было более человека,
который бы своею личностию, общим доверием к себе мог поддержать согласие.
Соединившись с Ферзеном, Суворов взял варшавское предместье Прагу страшным
штурмом, сопровождавшимся крайним ожесточением с обеих сторон. Взятием
Праги война кончилась; главы движения убежали за границу; Станислав Август
отказался от престола, переехал в Петербург 8;
вассал Польши герцог курляндский Петр Бирон через год также сложил с себя
свое достоинство; области Литовская, Гродненская и Курляндия были присоединены
к России; воеводства Краковское, Сендо мирское и Люблинское - к Австрии;
остальные земли с городом Варшавою - к Пруссии.
13. Отношения к революционной Франции. Когда революционные смуты
начали усиливаться во Франции, Екатерина настаивала на том, чтоб европейские
дворы оказывали более нравственную, чем материальную, помощь Людовику XVI
и роялистам; по ее мнению, "самое существенное заключалось в том, чтоб
принцы (братья Людовика XVI) полагались бесконечно более на самих себя
и на своих многочисленных приверженцев во Франции, чем на какую-либо внешнюю
помощь; восстановление монархии могло сделаться только французскими руками".
Но ни король, ни братья его с эмигрантами не были способны действовать
по указаниям Екатерины, которая приводила им в пример деятельность Генриха
IV; она писала: "Если бы я была на месте принцев и в их летах, то имела
бы только в виду поведение Генриха IV, который с ничтожными средствами
сделал много, и сделал все, что хотел".
Вследствие неуменья подражать Генриху IV трон его потомка рушился, и
революционная Франция начала наступательное движение против других европейских
государств; она действовала и против России, поднимая против нее Турцию
и Швецию; опираясь на Францию, хлопотали в Константинополе и польские выходцы,
особенно Михаила Огинский. В июле 1792 года Россия утвердила договор с
Австриек: обе державы обязались помочь друг другу двенадцатитысячным войском,
смотря по надобности; 27 июля подобный же договор заключен был с Пруссиею,
только вместо войска державы обязались помогать деньгами. В 1793 году,
по смерти Людовика XVI, Англия предложила императрице войти с нею в союз,
"по необходимости соединиться державам для обуздания революции".
Трактат был подписан 14 марта: обе державы обязывались помогать друг
другу в войне с Франциею, не допускать никого в торговле с нею и не подписывать
отдельного мира. Июля 11-го вышел из Кронштадта и Ревеля флот под начальством
адмирала Чичагова, назначенный вместе с английскими кораблями крейсировать
в Немецком море, чтоб прекратить торговлю Франции и Голландии с их колониями
и другими приморскими государствами. Императрица запретила переписку с
Франциею, французские журналы и книги; запретила французам приезд в Россию,
если не было у них паспортов от французских принцев; оставшиеся в России
французы должны были дать присягу, что не признают республиканского правления
и не будут иметь сношения с своим отечеством, пока не восстановится там
королевская власть.
Императрица признала все распоряжения брата Людовика XVI (графа Прованского,
впоследствии Людовика XVIII), когда он принял звание правителя Франции
после заключения в темницу дофина. В феврале 1795 года Англия заключила
новый договор с Россиею, вследствие которого Екатерина послала вице-адмирала
Ханыкова с 6 кораблями и 6 фрегатами для соединения с английским флотом
в Немецком море, чтоб не допустить французский флот соединиться с голландским.
В 1796 году, устрашенный победами молодого Бонапарта, император Франц просил
Екатерину о помощи; императрица обещала шестидесятитысячную армию, "чтоб
с покровительством Божиим приготовить торжество дела, почитаемого ею делом
всех монархов", но она поставила условием, чтоб Пруссия послала против
Франции такое же число войска и чтоб англичане платили вспомогательные
деньги.
Екатерина считала необходимым "искреннее непреложное стремление восстановить
французскую монархию как единственное средство водворить прочный мир и
для достижения сей цели союзникам немедленно признать Людовика XVIII французским
королем и идти прямейшим путем вовнутрь Франции". Предводительство русским
вспомогательным корпусом поручено было Суворову, которому велено собрать
в Подольской губернии армию и приготовиться к походу в четыре недели. Но
смерть императрицы, последовавшая 6 ноября 1796 года, остановила дело.
14. Персидская война. В последнее время царствования Екатерины
велась война на юго-восточных пределах с Персиею. Астрабадский хан Магомет,
овладев персидским престолом, напал на Грузию, разорил ее, подчинил себе
Карталинию, Имеретию и другие области, бывшие под покровительством России.
Против персиян отправлен был граф Валериан Александрович Зубов, который
действовал очень удачно, но был остановлен смертию Екатерины.
5 Диван - совет при султане (примеч.
ред.).
6 Имеется в виду период, когда Россия вела
военные действия одновременно на территории Польши и против Турции (примеч.
ред.).
7 Букв.: "свободное - запрещаю" - (лат.),
т. е. право наложения единоличного вето на постановления законодательного
собрания. Действовало в польском сейме с XVI до конца XVIII в. (примеч.
ред.).
8 Он умер здесь в царствование преемника
Екатерины.
