Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум Первая десятка "Русского переплета" Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?

1. Деятельность Петра в первые пять лет по удалении Софьи. С 12 сентября 1689 г. началось правление Петра, когда ему было с небольшим 17 лет; имя Иоанна по-прежнему упоминалось во всех грамотах государственных, по-прежнему при торжественных случаях являлся он народу в полном царском облачении, по-прежнему имел полный царский двор и по-прежнему не принимал никакого участия в правлении. Но и сам Петр по молодости в первые пять лет не принимал деятельного участия в правлении, и так как при молодом царе не было вельмож с большими государственными способностями, то в эти первые пять лет не видим ничего замечательного ни во внутреннем управлении, ни в делах внешних.

Петр в это время оканчивал свое воспитание, оканчивал точно так же, как начал: в потехах воинских, в кораблестроении, собирая сведения отовсюду, сейчас же применяя их к делу. Петр работал неутомимо и отдыхал от трудов на веселых пирах с своею компаниею, с приближенными к себе людьми, среди которых первое место занимал Лефорт; потом из иностранцев, более других выдавался генерал Юрдон, родом шотландец, вступивший в русскую службу еще при царе Алексее Михайловиче: Гордон не имел блестящих военных способностей, это был храбрый, опытный, добросовестный служака, но при холодности, осторожности, при следах иезуитского воспитания он не мог возбуждать к себе, особенно в молодых людях, такого сочувствия, какое возбуждал веселый, открытый Лефорт. Несмотря на то что молодой царь явно оказывал расположение свое к иностранцам и иностранному, новому, две партии, старая и новая, сильно боролись, и Петр опять по молодости своей не приобрел еще довольно твердости воли, чтоб всегда и во всем давать победу стороне, к которой явно склонялся.

Патриарх Иоаким умер и в духовном завещании своем умолял царей отставить проклятых еретиков-иноверцев от начальства над русскими полками. Относительно избрания ему преемника произошла борьба между партиями: партия новая, и во главе ее молодой царь, хотела видеть на патриаршестве псковского митрополита Маркелла, человека ученого, но старая партия боялась, что ученый архиерей будет благоприятствовать новому, иностранцам, и потому вооружилась против Маркелла, выставляя своего кандидата, казанского митрополита Адриана, убежденного в том, что бритье бороды есть богомерзкая ересь. Петр уступил старой партии, и Адриан был поставлен в патриархи.

2. Азовские походы. Но торжество старой партии не могло быть прочно: молодой царь в письмах своих подписывался уж Petrus, Piter; в примерных битвах начальник русской стороны князь Феодор Ромодановский назывался генералиссимус Фридрих. Среди воинских потех сухопутных Петр не забывал своих любимых корабликов, которые продолжал строить в Переяславле. "Несколько лет,- пишет Петр,- исполнял я свою охоту на озере Переяславском; наконец оно стало для меня тесно; ездил я на Кубенское озеро; оно было слишком мелко. Тогда я решился видеть прямо море и стал просить позволения у матери съездить к Архангельску; многократно возбраняла она мне столь опасный путь; но, видя великое желание мое и неотменную охоту, и нехотя позволила".

Летом 1693 года он съездил в Архангельск. поплавал по Белому морю, налюбовался на иностранные корабли, заложил свой, русский, другой велел купить в Голландии. В 1694 году, схоронив мать, Петр опять отправился в Архангельск, по возвращении откуда дал большое примерное сражение, известное под именем Кожуховского похода: "Хотя в ту пору,- писал Петр,- как трудились мы под Кожуховым в Марсовой потехе, ничего более, кроме игры, на уме не было; однако эта игра стала предвестницею настоящего дела". Это настоящее дело был поход под Азов летом 1695 года, ибо война с турками, начатая при Софье вследствие союза с Польшею, продолжалась. Отправив боярина Бориса Петровича Шереметева с большим московским войском и казаками малороссийскими против Крыма к низовьям Днепра, сам царь с другим войском отправился водою - Москвою-рекою, Окою и Волгою - до Царицына, откуда сухим путем - до Дона и Доном - вниз к Азову.

Войско отправилось под начальством трех генералов - Головина, Лефорта и Гордона, которые решали дела все вместе, но с согласия "бомбардира Преображенского полка Петра Алексеева" - так назывался царь в сухопутном войске, во флоте же носил звание шкипера. Поход был неудачен по неопытности вождей, по недостатку хороших инженеров: подкопы причиняли больше вреда русским, чем туркам, штурмы предпринимались преждевременно, без единства в движениях. Наконец Петр решился снять осаду и возвратиться в Москву в ноябре месяце. Величие знаменитых исторических деятелей более всего обнаруживается при неудачах, которые не приводят их в отчаяние, напротив - усиливают их деятельность: в одну зиму по распоряжениям Петра построено было 30 военных судов в Воронеже; для них в Москве царь сформировал морской полк, регимент, назначив адмиралом любимца своего Лефорта, а генералиссимусом сухопутного войска назначен был боярин Алексей Семенович Шеин.

В январе 1696 года скончался царь Иоанн Алексеевич, оставив трех дочерей - Екатерину, Анну и Прасковью от брака своего с Прасковьей Федоровной Салтыковой, а в следующем месяце Петр, теперь и по имени единодержавный, отправился в Воронеж, откуда писал: "А мы, по приказу Божию к прадеду нашему Адаму, в поте лица едим хлеб свой". В апреле двинулись войска из Воронежа; Петр Алексеев был уже теперь капитаном и начальствовал осмью галерами. Новорожденный русский флот преградил турецкому путь в Азов. Петр днем распоряжался осадою, сам бросал бомбы; ночь проводил на галере, наблюдая за турецким флотом. "Сестрица,- писал он царевне Наталье Алексеевне,- по письму твоему я к ядрам и пулькам близко не хожу, а они ко мне ходят. Прикажи им, чтоб не ходили". Не видя ниоткуда помощи и напуганные отчаянною храбростию казаков, запорожцев и донцов, азовцы сдались 19 июля. Распорядившись укреплением Азова, Петр с торжеством возвратился в Москву, куда въехал в построенные по этому случаю триумфальные ворота.

3. Кораблестроение кумпанствами. Царь недолго отдыхал после Азова; в начале ноября в царской думе было определено, чтоб землевладельцы духовные с 8000 крестьянских дворов, а светские с 10 000 выстроили по кораблю, оснащенному и вооруженному, а торговые и посадские люди-12 судов бомбардирских, вследствие чего помещики и вотчинники должны были явиться в Москву для соглашения, кому с кем складываться для корабельной постройки, или, как тогда выражались, кому с кем быть в кумпанстве; верфи были устроены под Воронежем, мастера вызваны из Венеции, Дании, Швеции и Голландии; выбрано и место для гавани на Азовском море - Таганрог, предположен канал для соединения Волги с Доном (между Иловлею и Камышинкою); наконец, чтоб морское дело утвердилось в русском народе, Петр отправил 50 стольников и спальников в Венецию, Англию и Голландию учиться строению кораблей и управлению ими.

4. Снаряжение великого посольства. Но отправлением молодых людей за границу учиться - мерою, известною уже и прежде, Петр не мог ограничиться. По природе своей, жаждущей знания и деятельности, деятельности физической столько же, сколько и духовной, Петр хотел сам все видеть, все узнать, все сработать; не мог он спокойно дожидаться в Москве, пока посланные за границу возвратятся обученные корабельному мастерству, и не мог рассчитывать, чтоб это обучение вполне соответствовало его желанию. Дело было спешное, Петр не мог и не умел дожидаться, а тут еще издавна воображение его было распалено рассказами о чудесах цивилизации на Западе и человек самый близкий, Лефорт, толковал о необходимости для царя видеть все это самому.

В конце 1696 года определено: отправить великих и полномочных послов, генералов Лефорта и Головина и думного дьяка Возницына, ко дворам: цесарскому, английскому, датскому, римскому, бранденбургскому, в Голландию и Венецию; свита посольская состояла из дворян и волонтеров, в числе последних находился Петр Михайлов - сам царь; управление государством на время отсутствия государя было поручено троим вельможам: Льву Кирилловичу Нарышкину, князю Борису Алексеевичу Голицыну и князю Петру Ивановичу Прозоровскому; Москва приказана князю Федору Юрьевичу Ромодановскому; под начальством другого Ромодановского, князя Михаилы Григорьевича, придвинуто было войско к литовской границе: в Польше умер король Ян Собеский и начались выборы; Россия с союзницею своею Австриею хлопотала о том, чтоб не был избран французский принц Конти, союзник султана, и Ромодановский в случае нужды должен был силою действовать против француза и его партии.

5. Заговор Цыклера. В феврале 1697 года все было готово к отъезду великого посольства, когда царь узнал о злоумышлении на свою жизнь Цыклера, Соковнина и Пушкина. Недавние мятежи вскружили буйную голову Цыклера: жаркий приверженец Софьи вначале, он один из первых перешел на сторону Петра в 1689 году, но теперь, озлобленный холодностью государя, готов был сыграть роль Разина, поднять донских казаков и идти разорять Москву. Но заодно с Цыклером были люди знатные - Соковнин и Пушкин, говорившие, что государь погубил их всех, посылает за море; были казаки и стрельцы, которые желали, чтоб казаки разорили Москву с одного конца, а стрельцы - с другого.

6. Поездка Петра за границу. После казни Цыклера и сообщников его великое посольство в марте месяце отправилось из Москвы. В Риге, под которою еще недавно стояли войска царя Алексея, не дозволили Петру осмотреть городские укрепления, что сильно его рассердило. Иной прием встретил Петр у герцога курляндского и курфюрста бранденбургского, которые угощали его по-царски, несмотря на его инкогнито, и удовлетворяли всем его желаниям; курфюрстина бранденбургская София Шарлотта и мать ее София, курфюрстина. ганноверская, в письмах своих описывают впечатление, которое произвел на них Петр: он поразил их своими блестящими способностями и вместе неумением сдерживать себя, грубыми привычками, недостатком воспитания.

Приехавши в Голландию, Петр поселился в местечке Сардаме, или Зандаме, где под именем Петра Михайлова записался корабельным плотником на верфи. Но ему недолго дали поработать вволю: разнеслась по Сардаму весть, что молодой московский плотник сам царь, и толпы любопытных начали окружать его. Пробыв неделю в Сардаме, Петр переехал в Амстердам, где с лишком четыре месяца работал на верфи Ост-Индской компании вместе с своими товарищами, волонтерами русского посольства. Для усовершенствования в корабельной архитектуре Петр в январе 1698 года поехал в Англию, где более двух месяцев изучал кораблестроительное искусство в городке Депфорде и принял в русскую службу до 60 разных ученых и мастеров, мореходов же набрал преимущественно в Голландии. В апреле выехал Петр из Англии назад в Голландию и оттуда отправился в Вену; здесь, взявши с императора Леопольда обещание хлопотать, чтоб при заключении мира с турками последние уступили России все ее завоевания, царь хотел отправиться в Венецию, опять для кораблестроительного дела, как вдруг пришла весть о стрелецком бунте, и Петр вместо Венеции поспешил в Москву.

7. Стрелецкий бунт. Стрельцы, которых тщетно возбуждала Софья к восстанию против Петра в 1689 году, когда они спокойно жили в Москве, возмутились в 1698 году и стали звать Софью на царство, когда их стали посылать в дальние и трудные походы. Четыре полка, передвинутые из Азова к границам литовским, в Великие Луки, сильно роптали: "Какая наша служба! Страдаем от бояр, скитаемся через них третий год". Около 200 человек из них убежало в Москву; выгнанные отсюда солдатами, они возвратились в полки с письмом от царевны Софьи. "Теперь вам худо,- писала Софья,- а после будет еще хуже, ступайте к Москве! Что вы стали: про государя ничего не слышно".

Поднялось волнение в полках, начали толковать, что государя за морем не стало, а сына его царевича Алексея хотят задушить бояре, надобно идти к Москве, перебить бояр, немцев, разорить Немецкую слободу. Весною их передвинули в Торопец, откуда велено каждому полку занять отдельные города, а беглых отправить в ссылку; тут стрельцы открыто взбунтовались, захватили оружие, пушки, выгнали полковников и капитанов, на их место выбрали свою братию и двинулись к Москве. К ним навстречу выступили боярин Шеин и генерал Гордон и 18 июня сошлись с стрельцами под Воскресенским монастырем (Новый Иерусалим), на берегу Истры. Напрасно уговаривали их воеводы покориться; стрельцы в ответ вычисляли свои заслуги, страдание в походах, что пришли, боясь князя Ромодановского, который велел их побить неизвестно за что, и слышно, что к Москве идут немцы, "последуя брадобритию и табаку, во всесовершенное благочестия испровержение". Тогда воеводы велели действовать артиллерии, и после четырех залпов нестройная толпа стрельцов, не имевших предводителя, рассеялась в ужасе, но почти все мятежники были переловлены, начался розыск, пытки, 130 человек было повешено, остальные рассажены по тюрьмам в разных городах и монастырях.

8. Возвращение Петра из-за границы. Между тем царь возвращался из своего путешествия, насмотревшись Европы, насмотревшись чудес ее цивилизации, с твердым намерением пересадить эту цивилизацию в Россию, но для этого необходимо было близкое и непосредственное сообщение России с Западною Европою; для этого необходимо было осуществить намерение Иоанна FV приобресть хотя гавань на Балтийском море. На пути из Вены. в Москву, в Галиции, Петр встретился с новым королем польским Августом ГГ, курфюрстом саксонским, и объявил ему о намерении своем воевать с Швециею.

9. Бритье бород и перемена платья. 25 августа приехал Петр в Москву, и на другой же день началась стрижка бород у вельмож, первый и для многих самый трудный шаг к расставанию с стариною, потому что борода была знаменем старой партии, враждовавшей с безбородыми иностранцами, сближение с которыми Петр считал необходимым. Сбритием бород наносился сильный удар той узкой, мелкой народности, которая состоит в одном внешнем отличии народа от других народов, которая, отдаляя народ от других народов, препятствует его просвещению, препятствует, следовательно, основывать свою народность на внутренних духовных началах, проявлять свою народность в великих произведениях духа.

Сбритием бород поканчивалось с теми людьми, которые преследовали раскольников, полагавших спасение только в старых книгах, старых обрядах и знаках, и в то же время провозглашали вместе с раскольниками, что брить бороду есть смертный грех. Петр издал указ, что, кто из светских людей не хочет отказаться от бороды, тот должен платить пошлину. Вместе с бородою русские должны были расстаться и с старинною азиатскою одеждою, заменить ее общеевропейскою.

10. Стрелецкий розыск. После этих перемен начался страшный стрелецкий розыск. Петр остался недоволен розыском, который был произведен Шейным под Воскресенским монастырем и в котором ничего не оказалось об участии царевны Софьи в деле. Велено было прислать в Москву всех стрельцов, рассаженных по городским и монастырским тюрьмам, начались, по обычаю века, страшные пытки; оговорена была Софья и сестра ее царевна Марфа Алексеевна; Петр нарядил над сестрою суд выборных изо всяких чинов людей; Софья и Марфа были пострижены, все стрельцы, участвовавшие в бунте, казнены смертию, кроме несовершеннолетних; стрелецкое войско мало-помалу уничтожено. В сентябре 1608 года пострижена была в суздальском Покровском монастыре и царица Евдокия Федоровна под именем Елены: Петр, при своем воспитании и привычках, привычках к рабочей и походной жизни и к отдыху от трудов с любимой компаниею, Лефортом с товарищи, не был привязан к семейной жизни; не могла привязать его к семье воспитанная по старине, в тереме, боярышня Евдокия Лопухина; понятия мужа и жены совершенно разнились; притом же Евдокии не мог нравиться образ жизни Петра, жизни вне семьи; она не скрывала своего неудовольствия, что сильно раздражало Петра, и следствием был развод.

11. Паткуль. Окончив розыск, царь отправился в Воронеж, и в его отсутствие умер Лефорт (в феврале 1699). Петр уже нашел в Воронеже корабли, построенные кумпанствами, и весною 1699 года выплыл Доном в море, а в августе отпустил в Константинополь для мирных переговоров посла своего Украинцева на русском корабле, который очень удивил и напугал турок. Петру хотелось кончить поскорее войну с Турциею, чтоб начать войну с шведами, для воспламенения которой хлопотал также знаменитый Паткуль.

Паткуль был ливонский дворянин. Когда в Швеции при короле Карле XI постановлено было отобрать у дворянства все коронные земли, которыми оно владело по грамоте прежних королей, то это постановление распространили и на Ливонию; мало того, от здешних рыцарей потребовали документов, по которым они владели своими стародавними вотчинами и которые трудно было бы отыскать. Ливонское рыцарство начало сильно хлопотать, чтоб не было конфискации имений, или редукции, как тогда это называли, и самым ревностным поборником рыцарских прав явился капитан Паткуль, человек с блестящими способностями, образованный, исключительно преданный интересам своего сословия, пылкий, решительный и неутомимый в преследовании раз предположенной цели. Смелою защитою своего дела и движениями, мерами, которые он употреблял в Ливонии для этой защиты, Паткуль очень не понравился в Стокгольме, сюда присоединилась ненависть, которую он успел возбудить к себе в рижском генерал-губернаторе Гастфере, употреблявшем все средства, чтоб повредить ему.

Вследствие всего этого Паткуль был вызван в Стокгольм и предан суду. Видя, что судная комиссия непременно хочет обвинить его в государственных преступлениях, Паткуль убежал из Стокгольма, где заочно приговорили его к смертной казни. Беглец скрывался от поисков шведского правительства, переезжая под вымышленною фамилиею из одной страны Европы в другую, занимался науками и обдумывал план, как бы освободить Ливонию от шведского владычества. Этот план, предложенный Паткулем королю польскому Августу, состоял в том, что Польша, Россия и Дания в одно время вооружились против Швеции: Польша для возвращения себе Лифляндии и Эстляндии, Россия - Ингерманландии и Карелии, Дания для овладения Голштейн-Ютторпом, которого герцог был женат на родной сестре молодого шведского короля Карла XII.

12. Начало Северной войны, поражение под Нарвою. Август вошел в виды Паткуля и отправил посла в Москву убеждать Петра к союзу против Швеции, прельщая выгодами приобретения балтийсютх берегов. Но Петр не нуждался в этих убеждениях: он с радостью согласился на союз, который сам прежде предлагал Августу, но объявил, что начнет войну с Швециею только тогда, когда помирится с Турциею. Весною 1700 года короли датский и польский начали войну с Швециею.

В июле русскому послу Украинцеву удалось заключить мир с турками на 30 лет: Азов со всеми старыми и новыми городками оставался за Россиею, и крымский хан отказался от ежегодных поминок, которые до сих пор обыкновенно присылались ему из Москвы. Узнавши о заключении этого мира 18 августа, Петр на другой день издал манифест о войне с шведами и дал приказ войскам двигаться для осады Нарвы. Но Петр вооружился против Швеции, когда оба союзника его, короли польский и датский, уже успели потерпеть неудачи. В то время как датский король старался овладеть Голштиниею. Карл XII в мае месяце явился под стенами Копенгагена, и король датский, чтоб спасти свою столицу, подписал в Травендале 18 августа мирный договор, по которому отказался от союза с Россиею и Польшею, признал независимость Голшти-нии и заплатил Швеции военные издержки.

Покончив с Данией, Карл XII поспешил в Лифляндию; известие о приближении его заставило Августа польского снять осаду Риги, но Карл на время оставил в покое этого врага и устремился к Нарве, против русских, у которых было от 35 000 до 40 000 войска, состоявшего большею частию из новобранцев прошлого года; главным начальником был герцог де Кроа, взятый Петром в службу по рекомендации императора Леопольда. У Карла XII было около 8500 войска, но он надеялся быстрым натиском смять неискусные толпы русские, растянутые и к тому же слабые нравственно, ибо у них не было доверия к своим иностранным предводителям. 19 ноября совершенно неожиданно Карл подкрался к русскому войску, опрокинул неприготовленные толпы, захватил артиллерию; иностранные генералы и офицеры спешили отдаться в плен, боясь, что русские солдаты побьют их; только два гвардейских полка (Преображенский и Семеновский) сдерживали напор шведов до самой ночи; Карл вступил в переговоры с русскими генералами и обещал отпустить русское войско с оружием и знаменами, но обещание это не вполне было сдержано. Русские потеряли до 6000 человек.

13. Успехи русских в Ливонии; основание Петербурга. Величие Петра выдержало и это страшное искушение. Принужденный вести борьбу во одно время и с врагом внешним, так блистательно доказавшим свое превосходство, и с врагами внутренними, которые возбуждали в народных массах неудовольствие против нововведений, не оправданных, не благословенных успехом, Петр не  упал духом и немедленно употребил все средства к более успешному продолжению войны. Обстоятельства также помогли ему, ибо Карл, оставив генерала Шлиппенбаха с небольшим войском для защиты Ливонии, сам обратился против третьего врага своего. Августа польского, и остался на несколько лет во владениях последнего.

Петр как нельзя лучше воспользовался временем, "пока швед увяз в Польше", по его выражению. Почти целый 1701 год прошел в маловажных набегах с обеих сторон; только в декабре Шереметев напал на главные силы Шлиппенбаха и разбил [их] при селении Эрестфер. Летом 1702 года Шереметев, пожалованный в фельдмаршалы за Эрестферскую победу, разбил вторично Шлиппенбаха при мызе Гумельсгофе, после чего русские страшно опустошили всю восточную часть Лифляндии. Разнеслась весть, что шведы хотят овладеть и единственною русскою гаванью на европейском море - Архангельском, и Петр поспешил для его защиты, но слух оказался ложным; тогда Петр прямо из Архангельска отправился к заветной цели своей, туда, где и прежде русские владения соприкасались с морем, но где теперь шведские знамена виднелись на старых русских укреплениях.

Петр осадил Нотебург, древний новгородский Орешек, 11 октября взял его и назвал Шлюссельбургом, Ключ-городом, ибо крепость эта, построенная при истоке Невы из Ладожского озера, действительно служила ключом к морю. Вход в Финский залив защищался маленькою крепостью Ниеншанцем на правом берегу Невы. 1 мая 1703 года крепость эта была взята, срыта, и вместо нее 16 мая заложена новая, ближе к устью Невы, на острове Луст Эйланде: то был Петербург, столица новой России, добившейся до моря, к которому стремилась с лишком сто лет. Для прикрытия нового приморского городка со стороны моря основана крепость Кронштадт на отмели близ острова Котлина; для нового балтийского флота устроены верфи в Олонце; отобраны у шведов и два остальных русских города - Копорье и Ям; последний назван Ямбургом; в 1704 году взяты Дерпт и Нарва.

14. Действия Карла в Польше; бунт в Астрахани; затруднительное .положение Петра; Альтранштедтский мир. Между тем Карл XII все кружил за Августом польским. Август был драгоценный союзник для Петра не тем, что усердно помогал ему в войне с шведами: как скоро шведы являлись в одном углу, то он бежал в другой, но тем, что задерживал Карла в Польше. Шведский король никак не решался помириться с Августом, выйти из Польши и ударить на Петра, оставя в тылу Августа, ибо имел полное право не полагаться на его слово; он хотел непременно покончить с Августом, возвести на его место другого короля в Польше и вместе с этим новым союзником окончить войну с Россией, предписав Петру мир в Москве. Паткуль, недовольный Августом, перешел в службу к Петру и в качестве русского царского министра находился при дворе Августа, часть вельмож перешла на сторону Карла, другая держалась Августа. Наконец Карл заставил сейм свергнуть Августа и выбрать в короли познаньского воеводу Станислава Лещинского. Но этим Карл не достиг своей цели, ибо Лещинский многим не нравился, и Август имел возможность держаться в Польше.

Желая поддержать союзника, Петр весною 1705 года двинул войска свои к Западной Двине; они перешли эту реку, овладели Курляндиею, Вильною; главные силы, около 35 000, сосредоточились в Гродно, где был устроен большой укрепленный лагерь. Но в то время как борьба на западе становилась все важнее, Петр должен был отделить часть своих сил на отдаленный юго-восток, к Астрахани, где вспыхнул мятеж. Стрелецкий сын Степан бежал из Москвы в Астрахань и три года раздувал здесь мятеж, распуская самые нелепые слухи, будто "установлена тяжкая служба и новая вера, велят кланяться болванам. Русское государство хотят разделить на четыре части, русских девиц всех выдать за немцев; чтоб не допустить до этого, надобно всех немцев, бояр и офицеров солдатских вырубить".

Астраханцы волновались тем более, что терпели от корыстолюбия и насильственных поступков начальных людей, особенно при перемене старого платья на новое. 29 июля 1705 года было сыграно в городе сто свадеб из боязни, чтоб не пришлось выдавать русских девиц за немцев; ночью на 30-е число вспыхнул бунт, мятежники ворвались в крепость, убили воеводу и несколько офицеров, послали призывные грамоты казакам. Петр немедленно отправил против бунтовщиков фельдмаршала Шереметева, который овладел Астраханью 13 марта 1706 года после сильного бою.

А между тем на западе Карл, воспользовавшись зимним путем, быстро двинулся из Варшавы к Гродно и отрезал русскую армию от мест, из которых она должна была получать продовольствие. Надежда на выручку от союзников пропала для русских, потому что генерал Шуленбург, начальствовавший саксонскими и русскими войсками на границах Польши и Силезии, потерпел сильное поражение от шведов при Фрауштадте. В каком печальном состоянии находился в это время Петр, видно из его писем. "Боже,- пишет он (весною 1706 года, перед Лазаревым воскресеньем),- прибавь тяжести в нашу чашку весов, потому что без этого она перевеситься не может. Мы вместе с приближающимся Лазарем в адской сей горести находимся. Дай, Боже, воскреснуть с ним!" Но, сознавая всю затруднительность своего положения, Петр не отчаивался: он послал в Гродно приказ своим войскам отступить, причем дал подробное наставление, как беспрепятственно совершить это отступление, и благодаря плану Петра армия русская достигла Киева почти без потерь. Карл, оставя литовские болота, обратился опять на запад и вошел в Саксонию, чтоб здесь, в наследственных владениях Августа, нанести ему решительный удар.

Расчет Карла был верен: чтоб спасти Саксонию, Август в сентябре 1706 года заключил с шведским королем мир в Альтранштедте, по которому отказался от польского престола в пользу Станислава Лещинского, отказался от союза с Россиею и не постыдился выдать шведам Паткуля, которого Карл велел колесовать как изменника. Август заключил этот мир тайком от Петра и даже находился при войске Меншикова, когда этот любимец Петра 18 октября разбил шведского генерала Мардефельда при Калише.

15. Карл приближается к русским границам; Булавинский бунт. После Альтранштедтского мира у Карла оставался только один неприятель - русский царь, и Петр, приготовляясь к обороне, употреблял в то же время все средства к заключению мира, искал посредничества иностранных держав, соглашался ограничиться одною гаванью на Балтийском море, но Карл не хотел уступить ничего, хотел заключить мир в Москве, и Петр, не полагаясь на военное счастье, послал приказание укреплять эту столицу. В исходе 1707 года Карл перешел Вислу, в январе 1708 занял Гродно и устремился за русскими войсками, расположенными в Литве; те, согласно плану Петра, постоянно отступали к своим границам, опустошая проходимую ими страну, чтоб затруднять неприятеля недостатком продовольствия.

Но в это решительное время, когда Россия должна была напрячь все свои силы для страшной борьбы, вспыхнуло сильное казацкое возмущение на Дону вроде разинского. Время Петра, которое нам теперь издали представляется таким блестящим, было одним из самых тяжелых времен для русского народа: для ведения продолжительной и трудной войны и вместе для новых учреждений требовались большие пожертвования, а средства страны были скудны; тяжки были рекрутские наборы, налоги денежные, и вот для избавления от тех и от других толпы народа бежали по старому обычаю на Дон, к казакам, вследствие чего оставшимся, разумеется, становилось еще тягостнее. Петр не мог смотреть на это равнодушно и в конце 1707 года отправил полковника князя Юрия Долгорукого с командою на Дон отыскивать беглецов и высылать на прежние жилища. Долгорукий отыскал 3000 беглых, но в это время между казаками начала ходить грамота с увещанием не допускать Долгорукого до исполнения его наказа и бить сыщиков.

Началось волнение, большая шайка голутвешых собралась около бахмутского старшины Кондратия Булавина, который нечаянно ночью напал на отряд Долгорукого и истребил его вместе с предводителем. Разбитый верными казаками, высланными против него атаманом Максимовым, Булавин бежал в Запорожье, откуда весною 1708 года явился на Хопре и стал рассылать возмутительные письма, провозглашая, что они, казаки, встали за истинную веру христианскую и за благочестивого царя против князей, бояр и немцев, которые отвращают всех от истинной христианской веры. Собравши около себя большую толпу голутвенных, Булавин разбил царское войско и овладел главным городом донских казаков - Черкасском, где казнил атамана Максимова с прочими старшинами и сам провозглашен был атаманом.

Между тем другие начальники мятежнических шаек, Некрасов, Хохлач, действовали по Волге, ограбили Саратов, Царицын, Камышин; товарищ их Голый вырезал Сумский полк и рассылал возмутительные грамоты. "Нам до черни дела нет,- писал он,- нам дело до бояр, а вы, голудьба, все идите изо всех городов конные и пешие, нагие и босые: будут у вас и кони, и ружья, и платья, и денежное жалованье". Волнение распространилось уже до Тамбова. Но торжество Булавина было непродолжительно: товарищ его Драный потерпел поражение от царских войск и погиб в битве; другой отряд мятежников разбит был под Азовом, и между тем главный предводитель войск правительства князь Василий Владимирович Долгорукий (брат убитого Булавиным) приближался к Черкасску. Противные Булавину казаки взяли теперь силу и осадили его в его доме; Булавин сначала защищался, но потом, видя невозможность сопротивления, застрелился (в июле). Черкасск сдался Долгорукому, но бунт не прекратился ранее ноября, потому что надобно было управиться еще с Некрасовым и Голым, действовавшими на Верхнем Дону и на Донце; Некрасов принужден был бежать на Кубань с 2000 казаков и там поддался крымскому хану, Юлый бежал, потерпев жестокое поражение. Долгорукий истребил до основания непокорные станицы: "главных бунтовщиков и пойманных изменников, и в прочих юртах от девяти десятого вешали, и оных всех на плотах висящих плыть по рекам пускали, чем преужасный страх всему Дону наведен, и тем наипаче усмирены".

16. Сражение при Добром и Лесном; измена Мазепы. Между тем летом 1708 года Карл XII, разбивши отряд русского войска при Юловчине, занял Могилев, где должен был соединиться с ним генерал Левенгаупт, шедший из Лифляндии с большими запасами. Но, терпя недостаток в продовольствии, Карл не стал дожидаться Левенгаупта и пошел на Мстиславль, через леса и болота, по опустошенному краю, где часть войска его у села Доброго была разбита князем Михайлою Михайловичем Голицыным. Вопреки советам генералов своих Карл не возвратился в Могилев для соединения с Левенгауптом, но направил путь к Украине. Этим воспользовался Петр, нагнал Левенгаупта и поразил при деревне Лесной, на реке Соже, 28 сентября: шведы потеряли 10 000 человек, всю артиллерию и главное - все запасы, которые были так важны для Карла. "Здесь первая солдатская проба была", по словам Петра, потому что здесь в первый раз русские победили шведов, сражаясь с ними в равном числе.

Карл жертвовал войском Левенгаупта и запасами, торопясь в Малороссию. После Богдана Хмельницкого не было ни одного гетмана в Малороссии, который бы спокойно кончил жизнь свою в гетманском достоинстве. Царь Алексей Михайлович не верил доносам на Выговского; Пушкарь пал жертвою этого неверия, и Выговский изменил, Юрий Хмельницкий изменил, Брюховец-кий изменил, Многогрешный был обвинен в измене своими и кончил жизнь свою в ссылке; Самойлович также был обвинен своими и имел ту же участь. Царь Алексей не поверил доносам на Выговского и должен был раскаяться в своем неверии; в деле Многогрешного и Самойловича московское правительство поверило обвинениям - и вот пошли жалобы, что доносы были несправедливы, что правительство наказало верных слуг своих в угоду врагам их. Затруднительно было положение московского правительства относительно гетманов; крайне затруднительно было положение самих гетманов; гетман выбирался или выкрикивался на шумной раде толпою своих приверженцев, взявших верх, но соперники, враги его, после этого избрания искали всех средств вредить гетману, избранному против их желания, чтоб предохранить себя от злобы врагов, гетман обыкновенно окружал себя наемною стражею, составленною из людей всякого рода, чужеземцев, которые возбуждали против себя ненависть малороссиян; не имея возможности действовать против гетмана насилием, враги старались обнести его в Москве, выставить изменником пред царем.

Гетман находился между двух огней: между требованиями правительства московского, которое хотело, чтоб Малороссия участвовала в общей жизни государства, исполняла обязанности, одинакие со всеми другими частями народонаселения, и между требованиями казачества, которое хотело быть как можно более независимым от государства, исполнять как можно менее обязанностей, им налагаемых. В таком положении был и преемник Самойловича, Иван Степанович Мазепа, старик чрезвычайно умный, ловкий, образованный, приятный говорун в обществе. Петр очень любил его и вполне ему доверял, несмотря на то что на него был целый ряд доносов в измене; доносы эти по своей недоказанности только утверждали Петра в той мысли, что верный ему гетман имеет много врагов. Действительно, пока шведский король был далеко, странно было бы думать, что умный Мазепа захочет изменить русскому царю.

Но обстоятельства переменились: победоносный Карл приближался к русским границам с целью заключить мир в Москве, и сам Петр не считал достижение этой цели невозможным, ибо послал приказ укреплять Москву. Старый Мазепа не мог преодолеть искушения и, полагая невероятным, чтоб Петр с своим неопытным войском вышел победителем из борьбы, завел переговоры с Карлом и новым королем польским Станиславом Лещинским. Донос не замедлил: генеральный судья Кочубей прислал монаха в Москву с известием, что гетман хочет изменить, передаться ляхам; Петр не обратил никакого внимания на донос, в котором видел только мщение Кочубея за личную обиду, нанесенную ему Мазепою, ибо Кочубей не умел смолчать об этой обиде.

В начале 1708 года Кочубей повторил донос вместе с бывшим полтавским полковником Искрою. Повторение доноса, подобно прежним не подкрепленного никакими доказательствами, навело Петра на мысль, что изменяет не Мазепа, но Кочубей с товарищами, которым хочется свергнуть верного гетмана, чтоб завести смуту в Малороссии. Кочубей с Искрою были вызваны в Витебск, где подали новый, пространственный, но Дурно написанный донос. Между прочим, Кочубей доносил, что когда Мазепа был потревожен известием 'о скором приезде государя, то собрал вооруженных людей; конечно, писал Кочубей, Мазепа при этом имел намерение отстреливаться от государя. Искра объявил, что Мазепа имел намерение при этом убить государя или выдать неприятелю и что он. Искра, слышал это от Кочубея, но Кочубей на очной ставке с Искрою отрекся, что никогда не говорил ему о намерении гетмана посягнуть на жизнь государя; Искра ссылался на жену Кочубея, свидетельницу разговора, Кочубей не признавался. В то время при таких обстоятельствах употреблялась пытка. Искра на пытке сложил свою вину на Кочубея, которого обвинял в заговоре с разными лицами для низвержения Мазепы, а Кочубей на пытке объявил, что доносил на гетмана единственно по злобе, не зная за ним никакой измены. Дело по-тогдашнему было решено: Искра и Кочубей были выданы Мазепе и в июле 1708 года казнены.

На этот раз Мазепа избавился от беды, но положение его затруднялось все более и более, потому что он сделал из себя игрушку обстоятельств, военного счастья, был слабый между двумя борющимися сильными. Из боязни перед победоносным Карлом он вошел с ним в сношения, но в то же время не смел отложиться от Петра, ибо только вступление шведов в Украину могло спасти его от гнева царского. Шведскому королю он должен был обещать помощь казаков, а между тем не смел открыться казакам, не смел явно подговаривать их на шведскую сторону. Хитрость, притворство оставались для Мазепы единственными средствами выпутаться как-нибудь из затруднительного положения. Чтоб не начальствовать войском и не идти туда, куда царь прикажет, он притворился отчаянно больным; но когда Карл вступил в Украину, Мазепа выздоровел, двинулся с небольшим отрядом преданного ему войска, переправился через Десну, 26 октября объявил своему отряду об измене, 29-го соединился с Карлом.

Получив известие об уходе Мазепы, Петр издал манифест с извещением, что гетман изменил и заключил договор с Карлом и Станиславом Лещинским, чтоб Малороссию поработить по-прежнему полякам, а церкви Божий и святые монастыри отдать в унию. Но Петр действовал не одними манифестами: он двинул Меншикова к Батурину, и эта столица гетманская была взята приступом и разорена, после чего 6 ноября в Тлухове собралась казацкая рада, на которой был избран гетман стародубский полковник Иван Ильич Скоропадский, 12 ноября в Глухове малороссийское духовенство, а в московском Успенском соборе великороссийское предало Мазепу проклятию, и чучело его было повешено палачом. Новый гетман Скоропадский выдал универсал, в котором спрашивал малороссиян: "Чего можно ожидать нам, православным христианам, от короля шведского, чужеземца иноверного? Если бы даже он и хотел защищать нас, то как он может это сделать из такой дали, из-за Балтийского моря? И как он может быть защитником церквей наших, будучи их противником?"

Это обращение к здравому смыслу народа не могло остаться без действия, и шведы вместо ожидаемой помощи встретили в Малороссии народную войну: крестьяне нападали врасплох на шведские отряды, уводили у неприятеля лошадей, прятали от него съестные припасы. Полковники Апостол и Галаган покинули Мазепу и перешли к царю; сам Мазепа, видя, что обманулся в своих расчетах, что Карлу трудно будет заключить мир в Москве, завел сношения с Петром, обещая оказать ему важную услугу насчет шведского короля; Петр принял предложение и обещал полное забвение прошедшего, но Мазепа не нашел средств оказать ему важной услуги и остался при короле.

17. Полтавская битва и успех русских в прибалтийских областях. Мало получил помощи Карл от союзника своего Мазепы, а между тем на помощь к русским явилась могущественная союзница, страшно холодная зима,- так, что птицы падали на лету; доставалось и русским от этой союзницы, но шведы страдали гораздо больше, потому что не имели теплой одежды и обуви, и к весне 1709 года у Карла оставалось не более 30 000 войска, которое он расположил между реками Пселом и Ворсклою с главною квартирою в Будище, к северу от Полтавы. Тщетно Карл ждал помощи из Турции и Польши; только одни запорожцы соединились со шведами, но 14 мая сеча их была взята царскими войсками.

Еще прежде, в конце апреля, Карл осадил Полтаву; безуспешная осада длилась с лишком месяц; 4 июня Петр приехал к своему войску, которое было расположено на левой стороне Ворсклы и отделялось от Полтавы непроходимыми болотами. Чтоб спасти город, не могший защищаться, Петр решился напасть на неприятеля и переправился через Ворсклу; Карл 27 июня двинулся к нему навстречу, в четыре часа утра начался бой и в 11 часов кончился совершенным поражением шведов. Карл едва успел избежать плена: он с Мазепою и с небольшим числом шведов и запорожцев переправился за Днепр и направил путь к турецкой границе, но остальное шведское войско под начальством Левенгаупта принуждено было сдаться Меншикову. Карл XII остановился в Бендерах, отдался под покровительство Турции и начал стараться, чтоб возбудить эту державу к войне с Россиею; Мазепа умер через два месяца по прибытии в Бендеры.

Полтавскою битвою сокрушено было могущество Швеции, которая первенствовала на севере Европы после тридцатилетней войны; ее место заступила Россия. До Полтавской битвы (пре-славной виктории, "русского воскресения", как называли ее современники) главная историческая роль принадлежала западным европейским народам племени германского и романского; с Полтавской битвы выступает на историческую сцену Восточная Европа в лице России; в ее же лице получает важное значение и племя славянское. Все побежденное Карлом подняло теперь голову: курфюрст саксонский и король датский спешили разорвать мир с Швециею; Станислав Лещинский не мог без Карла Держаться в Польше и должен был выехать в Померанию; Август опять занял престол польский.

Главная сцена действия снова перенеслась на берега Балтийского моря: Рига, Динамюнде, Пер-нау, Ревель, Выборг, Кексгольм были взяты русскими в 1710 году; тогда же Петр выдал племянницу свою Анну Иоанновну за герцога курляндского. Но в 1711 году Петр должен был покинуть Север, потому что Карлу XII и французскому послу удалось поднять против него Турцию.

18. Война турецкая. Узнавши о заключении посла своего в Семибашенный замок, Петр в начале 1711 года начал готовиться к войне; при этом у него был блестящий план проникнуть в сердце турецких владений с помощью единоверного и большею частью единоплеменного народонаселения. Молдаване, волохи, сербы, черногорцы обещали ему помощь, Август польский также обязался выставить 30000 войска, так что число одних союзников должно было простираться до 90 000, да русских было 40000. Петр позволил себе увлечься этими обещаниями и попал в такое же положение, в каком недавно Карл XII находился в Малороссии. Петр шел в Молдавию через степь в летний зной, истомивший его войско; молдавский господарь Кантемир обещал приготовить запасы для русских, но, как слабый между двумя сильными, сначала хитрил, боясь турок, притворился верным султану и объявил себя за Россию только тогда, когда передовые войска царские подошли к Яссам.

Далеко не все вельможи молдавские последовали его примеру, и присоединение Кантемира, хотя "человека зело разумного и в советах способного", так же мало помогло Петру, как прежде присоединение Мазепы мало помогло Карлу; запасы не были приготовлены, и господарь валахский Бранкован вопреки своему обещанию соединился с турками, которые под начальством великого визиря уже перешли Дунай. 9 июля на берегу реки Прута Петр с 38 000 войска был окружен турками, которых было до 200 000. Нападения турок были отбиты с большим уроном для них; несмотря на то, положение русского войска, не имевшего съестных припасов и отрезанного от воды, было отчаянное. На военном совете было решено предложить мир визирю, и тот согласился принять это предложение, потому что, с одной стороны, янычары волновались и не хотели сражаться с русскими, храбрость которых недавно испытали; с другой - пришло известие, что русский генерал Ренне, отряженный Петром, взял Браилов и грозил разрушить мост на Дунае.

Но условия мира, разумеется, не могли быть выгодны для Петра: он должен был возвратить туркам Азов и три построенные им крепости, обязался не вмешиваться в дела Польши и дать Карлу XII свободный проезд в королевство. Уведомляя Сенат о заключении мира, Петр писал: "Хотя это дело и не без печали, потому что должньх лишиться городов, на которые столько труда и убытков положено; однако думаю, что этим лишением принесется великое укрепление другой стороны, которая нам несравненно прибыльнее".

19. Продолжение Северной войны; разлад Петра с союзниками, путешествие его во Францию. Эта более прибыльная сторона была война на северо-западе, утверждение на берегах европейского моря. В 1712 и 1713 году русские с союзниками своими, саксонцами и датчанами, продолжали вытеснять шведов из По-мерании. В том же 1713 году, в начале мая, галерный флот русский, состоявший из 200 судов, вышел из Петербурга в море под начальством генерал-адмирала Апраксина; сам царь начальствовал частью флота в звании контр-адмирала; 1ельсингфорс и главный город Финляндии Або были взяты, и абовская библиотека переслана в Петербург. Шведы отступали во внутренность страны, но Апраксин и князь Голицын (Михаила Михайлович) шли за ними по пятам и, поразивши их при Таммерсфорсе, заняли почти всю Финляндию.

В 1714 году 25 июля Петр разбил шведский флот при Гангуде и занял остров Аланд; на шведов напал сильный страх: все войска, какие только можно было собрать, стянулись для защиты Стокгольма, между которым и Аландом только 15 миль расстояния, тогда как занятием Нейшлота докончено было завоевание Финляндии.

Петр все более и более укреплялся на восточных берегах Балтийского моря и начинал грозить самой Швеции, а Карл понапрасну тратил время в Турции, стараясь опять поднять султана против царя. Наконец в ноябре 1714 года Карл, пробравшись через Венгрию и Германию, явился в Штральзунде, осажденном союзниками, число которых увеличилось еще Пруссиею и 1анновером. Но его присутствие не спасло этого города в 1715 году; в следующем 1716 шведы потеряли и последнее свое владение в Германии- Висмар. При сдаче этого города произошло столкновение между союзниками, подготовленное мекленбургскими делами.

В начале 1716 года царь выдал другую племянницу свою Екатерину Иоанновну за герцога мекленбургского Карла Леопольда, причем Петр обещал всеми силами содействовать герцогу в получении Висмара и Варнемюнде и поддерживать его как против врагов внешних, так и против собственного его дворянства мекленбургского, с которым он был во вражде; герцог за это позволил русским купцам жить и торговать свободно во всех своих владениях, строить православные церкви, обязался пропускать чрез свои владения русские войска и устраивать для них магазины на царский счет. Мекленбургское дворянство увидело для себя страшную беду от этого союза и начало действовать всеми силами против царя, выживать русское войско из Мекленбурга, ссорить Петра с союзниками его, пугая последних властолюбивыми его замыслами, намерением утвердиться в Германии.

Мекленбургское дворянство могло успешно вести свои интриги, потому что один из его членов, Бернсторф, был министром в Ганновере и владел полною доверенностью курфюрста Георга, короля английского; двое других мекленбургцев находились в датской службе и имели большое влияние на короля. Вследствие этого союзники не впустили русских войск в Висмар. Подозрительность, обнаруженная королем датским во время пребывания Петра в Дании с войском, назначенным для высадки на шведские берега, еще более раздражила царя против союзников, особенно против ганноверского курфюрста, английского короля. В конце года он отправился в Голландию, где голштинский министр, находившийся в службе шведского короля. Герц, хлопотал о приведении в исполнение своего плана: примирить Россию с Швециею и соединенными их силами низвергнуть с английского престола Георга I, курфюрста ганноверского, и на его место возвести претендента Иакова III Стюарта, но план был открыт.

Видя, что от прежних союзников нечего ждать помощи, Петр весною 1717 года отправился во Францию для заключения тесного союза с герцогом Орлеанским, правившим во время малолетства Людовика XV; Петру хотелось помолвить дочь свою Елисавету за малолетнего короля. В Париже для царя приготовили комнаты в Лувре, но он отказался от такого великолепного помещения и поселился в простом доме. Французы-современники так описывают наружность Петра: он был высокого роста, очень хорошо сложен, довольно худощав, смугл, глаза имел большие и живые, взгляд проницательный, иногда дикий, особенно когда на лице появлялись конвульсии; движения его были неправильны и порывисты; никакие светские приличия не останавливали его деятельности, вид величия и смелости возвещал государя, который чувствует себя хозяином повсюду.

Гуляя по улицам, он заходил в мастерские к ремесленникам, останавливаясь на всем, везде обнаруживая обширные познания. Вещи только изящные, служащие к удовольствию, мало его занимали, но все, что имело целью пользу, все, что относилось к мореплаванию, торговле, к искусствам необходимым, возбуждало его любопытство, и здесь-то он приводил в изумление верностью взгляда, обнаруживал такую же быстроту в изучении, как и жадность к знанию. Среди города, утопавшего в блеске и роскоши, Петр отличался простотою в одежде: он носил дешевое суконное платье, широкий пояс, на котором висела сабля, круглый и короткий парик без пудры, рубашку без манжет.

20. Окончание Северной войны. Петр не вполне достиг цели своей поездки во Францию, потому что Франция в это время тесно сблизилась с Англиею. По возвращении в Голландию министры, сопровождавшие Петра, имели тайные переговоры с Герцом, который обещал устроить мир между Россиею и Швециею. Вследствие этого весною 1717 года открылись переговоры на Лофоэ, одном из Аландских островов, между уполномоченными Петра, Брюсом и Остерманом, и уполномоченными Карла XII, Г╦рцом и Гилленборгом. Здесь было постановлено, что Россия удерживает Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию и часть Карелии, за что обязывается помогать шведам не только в возвращении их прежних германских владений, но и в приобретении Норвегии;

Август должен был лишиться польского престола, который возвращался Станиславу Лещинскому. Но насильственная смерть Карла XII в декабрь 1718 года уничтожила все эти планы. Шведские аристократы захватили в свои руки правление, отстранили от престола сына старшей сестры Карловой, герцога голштинского, и возвели принца гессенского, мужа младшей сестры, казнили Герца и постановили действовать вопреки его планам; вследствие этого заключен был мир с Ганновером, Пруссиею и Даниею и возобновлена война с Россиею. Но истощенная Швеция не могла выставить русским никакого сопротивления: в 1719 году царские войска высадились на берега Швеции и сожгли два города со 135 деревнями; Апраксин опустошил страну в семи милях от Стокгольма; вред, причиненный Швеции этою высадкою русских, простирался до 12 миллионов; в 1720 году опустошение возобновилось.

Наконец 30 августа 1721 года заключен был мир в Ништадте прежними уполномоченными, Брюсом и Остерманом: Швеция отказалась от Лифляндии, Эстляндии, Ингерманландии, части Карелии и части Финляндии. Постоянная цель московских государей, начиная с Грозного, была достигнута, прибалтийские берега приобретены. В Петербурге торжествовали это великое событие маскарадом, продолжавшимся целую неделю. 22 октября Петр слушал обедню в Троицком соборе; по окончании литургии читали подтвержденный мирный договор, псковский архиерей Феофан Прокопович говорил проповедь, исчислял славные подвиги царя, за которые он по справедливости должен быть назван отцом отечества, императором и великим, после чего канцлер Головкин говорил речь: "Трудом и руководством вашего царского величества мы из тьмы невежества на театр славы всего света и, так сказать, из небытия в бытие произведены и в общество политических народов присовокуплены". Речь оканчивалась восклицаниями: "Виват, виват, виват Петр Великий, отец отечества, император всероссийский!" Эти слова повторились присутствующими в церкви, повторились и вне ее при звуке труб, литавр, барабанов, пушечной и ружейной пальбы.

Новый император отвечал сенаторам, что "должно всеми силами благодарить Бога, но, надеясь на мир, не ослабевать в военном деле, дабы не иметь жребия монархии греческой; надлежит стараться о пользе общей, отчего народ получит облегчение".

21. Война персидская и кончина Петра Великого. Окончив европейскую войну, Петр стал думать об азиатской. Уже давно европейские торговые'народы, домогаясь свободного пути по Волге в Каспийское море, к берегам Персии, указывали московскому правительству, что Россия по своему положению должна быть средоточием торговли между Европою и Азиею, и мы видели, что при царе Алексее Михайловиче в Москве была сделана попытка посредством армянской компании сосредоточить торговлю персидским шелком в России. Петр еще в 1716 году хлопотал об отыскании водного пути из Каспийского моря в Индию; соединивши искусственно Балтийское море с Каспийским и утвердившись по Ништадтскому миру на берегах первого, он хотел теперь утвердиться на берегах второго.

Весною 1722 года Петр отправился из Москвы вниз по рекам Москве, Оке и Волге в Астрахань и в июне издал манифест, что начинает войну с Персиею, не получив от бессильного шаха удовлетворения в обиде, нанесенной русским купцам в Шемахе. В июле император выступил из Астрахани с сухопутным войском и флотом; в августе были заняты Тарки; после поражения утемишского султана Махмуда занят Дербент. Но эти успешные действия были остановлены недостатком в съестных припасах, потому что суда, везшие хлеб, были задержаны бурею, и в военном совете решили окончить поход этого года и, оставя гарнизон в Дербенте, возвратиться в Астрахань. В ноябре, отправив полковника Шилова для занятия Гилянской области, Петр поехал обратно в Москву.

Война продолжалась успешно и в отсутствие императора: Шипов поразил персиян при Реште; летом 1722 года генерал Матюшкин взял Баку; осенью посол шаха Тохмаса заключил в Петербурге договор, по которому Петр обещал выслать шаху войско против всех мятежников и утвердить его на персидском престоле, за что шах уступил России города Дербент и Баку с областями Гйлянью, Мазандераном и Астрабатом.

Между тем жизненные силы оставляли великого императора. Уже давно страдал он тяжкою болезнию, от которой минеральные воды разных стран доставляли только временное облегчение, ибо Петр не щадил себя и плохо исполнял советы медиков. 6 января 1725 года при обряде водоосвящения он простудился, слег в постель и не вставал более: 28-го числа Петра не стало. Copyright (c) "Русский переплет"