Счастливый потомок целого ряда умных, деятельных, бережливых предков,
Иоанн III вступил на московский престол, когда собрание русской земли в
одно государство могло почитаться уже оконченным. Общество так образовалось,
что власти государевой ниоткуда не могло быть сильного противодействия
- ни со стороны духовенства, ни со стороны бояр, ни со стороны городов.
Новгород, Тверь, уделы княжества Московского, ждали только первого движения
со стороны великого князя московского, чтоб подчиниться ему; Орда падала
сама собою от разделения и усобиц. На западе король польский и великий
князь литовский занят внутри раздором между Польшею и Литвою, занят извне
делами Пруссии, Богемии, Венгрии, власть его ограничена вельможами и сеймом,
и он не может мешать Москве усиливаться, не может бороться с ее могущественным
неограниченным государем и уступает ему целые области. Иоанну III принадлежит
честь за то, что он умел пользоваться своими средствами и счастливыми обстоятельствами,
в которых он явился истинным правнуком Всеволода III и Калиты, истым князем
северной Руси: расчетливость, медленность, осторожность, сильное отвращение
от мер решительных, которыми можно было много выиграть, но и много потерять,
и при этом стойкость в доведении до конца раз начатого, хладнокровие -
вот отличительные черты в характере Иоанна III.
1. Покорение Новгорода и Вятки. Василий Темный как скоро избавился
от опасных или беспокойных князей, так начал тяготиться, что Новгород не
воздает ему достойной чести, и только увещание архиепископа Ионы да скоро
потом случившаяся смерть помешали ему нанести Новгороду последний удар.
Чего не успел сделать отец, то готов был исполнить сын. Новгородцы понимали
опасность своего положения, видели, что против Иоанна III не будет им помощи
ни от кого из северных русских князей, и потому должны были искать помощи
в другой стороне. Кроме великого князя московского, теперь сильного, спокойного,
замышлявшего нанести последний удар Новгороду, был еще великий князь литовский,
который назывался также и русским, и не понапрасну, потому что под его
властью находились все княжества юго-западной Руси; к этому князю отъезжали
из северо-восточной Руси все князья недовольные, лишенные волостей, угрожаемые
князем московским; к нему обратились и новгородцы в последний, решительный
час. Но великий князь литовский и вместе король польский был католик; отложиться
от московского, православного князя и поддаться литовскому, католику, казалось
большей части новгородцев изменою православию.
И прежде не один раз великие князья литовские предлагали свое покровительство
Новгороду; их предложения были отвергаемы, ибо от Москвы не было еще тогда
такой опасности, но теперь нашлись люди, особенно между вельможами, которые
считали необходимым поддаться литовскому великому князю, чтоб сохранить
свой прежний быт. Во главе этих людей, преданных Литве, стояли Борецкие,
дети умершего посадника Исака; мать их Марфа, женщина с сильным характером,
имела большое влияние над детьми и заправляла всем.
Под влиянием литовской стороны в Новгороде начали оскорблять Иоанновых
наместников, утаивать пошлины, следующие. великому князю. Последний несколько
раз отправлял в Новгород послов, требуя, чтоб жители его исправились, но
не получал никакого удовлетворения. В Новгород приехал литовский князь
Михаил Олелькович (т. е. Александрович), выпрошенный приверженными к Литве
вельможами, которые взяли наконец верх на вече посредством подкупленных
ими людей и отдали Новгород под покровительство короля Казимира. Казимир
заключил с новгородцами договор как с вольными людьми, обязался оставить
ненарушимым весь их старый быт и защищать их от великого князя московского.
Последний, узнавши об этом, выступил в поход летом 1471 года; он вел большое
войско, с ним были тверичи и псковичи, а к новгородцам не приходило помощи
ниоткуда, король Казимир не трогался, и князь Михаил Олелькович уехал из
Новгорода. Передовой отряд московского войска нанес новгородскому войску
сильное поражение на берегах реки Шелони; в числе пленников, доставшихся
победителям, находился сам посадник Борецкий, которого Иоанн велел казнить.
Несмотря на это, литовская сторона все еще была сильна и приготовилась
защищаться, но когда вздорожал хлеб, то простой народ поднялся на вельмож,
укоряя их, зачем они привели великого князя на Новгород; вследствие этого
архиепископ Феофил с знатными людьми поехал бить челом Иоанну, который
расположился станом на устье Шелони; великий князь согласился дать мир
новгородцам с условием, чтоб они заплатили ему 15 500 рублей и обязались
не отдаваться вперед Литве, не брать к себе оттуда князей и архиепископов
своих посылать на посвящение только в Москву.
В старые годы, при ослаблении власти княжеской в Новгороде вследствие
постоянной борьбы многих князей-соперников, образовались здесь партии,
также постоянно боровшиеся между собою; боярин, имевший средства платить
многочисленным вечникам (крикунам на вече), мог отважиться на все,
мог отважиться вооруженною рукою мстить за свои оскорбления; иногда целые
улицы, целые части города (концы) враждовали друг с другом, отстаивая того
или другого вельможу; сила решала споры, предводитель победившей стороны
достигал должности посадника и в этом звании позволял себе мстить тем гражданам,
которые были против него. Что оставалось побежденным и слабым? Молчать
и ждать благоприятных обстоятельств, ждать усиления своей стороны, ждать
возможности собираться на вече в большом числе, низложить соперников и
поступить с ними по их же примеру.
Так бывало прежде, когда великий князь был далеко, а наместников мало
слушались. Но теперь, когда великий князь хотел и мог восстановить свое
значение верховного судьи, теперь стороне угнетенной не нужно было долго
дожидаться удобного . случая к низложению врагов своих: она могла требовать
защиты и суда от великого князя. Так, когда посадник Ананьин с некоторыми
другими боярами напал на враждебных ему людей и даже на целые улицы, пограбил
их и побил несколько человек, то обиженные послали жаловаться на него в
Москву. Вследствие этих жалоб Иоанн в 1475 году приехал в Новгород и потребовал
на суд обвиненных; суд был по старой форме, в присутствии владыки и старых
посадников, и найдено, что обвиненные действительно виновны; тогда великий
князь велел сковать их и отправить в Москву. Многим понравилось искать
защиты от обид на суде великокняжеском, и когда Иоанн возвратился в Москву,
то и туда новгородцы начали ездить к нему на суд. Иоанн видел, что пришло
время нанести последний удар.
Однажды приехали в Москву двое послов новгородских и назвали Иоанна
государем,
тогда как прежде новгородцы называли великого князя только
господином.
Иоанн воспользовался этим и тотчас послал спросить новгородцев: на каком
основании они называют его государем, какого хотят государства, хотят ли,
чтоб у них был один суд государев? Новгородцы отвечали, что они не хотят
ничего нового, хотят, чтоб все оставалось по старине. Но Иоанн говорил:
"Я не хотел у них государства, сами присылали, а теперь запираются, выставляют
меня лжецом" - и объявил поход под Новгород. На этот раз Иоанн осадил Новгород
без битвы; владыка Феофил явился просить мира, спрашивал, как великий князь
хочет жаловать свою отчину. "Хотим государства в Великом Новгороде такого
же, какое у нас в Москве,- отвечал Иоанн,- вечевому колоколу в Новгороде
не быть, и государство все нам держать". Новгородцы, подумавши, согласились
и 13 января 1478 года присягнули Иоанну как самовластному государю. Новгород,
однако, не вдруг мог забыть свой прежний быт: происходили волнения, вследствие
которых несколько тысяч лучших граждан были переведены в города восточной
России, а на их место в Новгород переселены дети боярские и купцы из Москвы
и других восточных городов. Колония новгородская Вятка, пользуясь отдаленным
положением своим, хотела также быть независимою, позволила себе в некоторых
случаях не слушаться великого князя:
в 1489 году Иоанн отправил против нее большое войско под начальством
князя Даниила Щени; вятчане принуждены были покориться и выдали троих главных
зачинщиков неповиновения, которые и были повешены, остальные же лучшие
люди были выселены и получили поместья на южной границе государства, а
купцы поселены в Дмитров. Псков удержал на время свою старину, потому что
постоянно старался угождать великому князю, покорностью утишать гнев его.
2. Власть Иоанна в Рязани. И Рязань сохранила свою самостоятельность
по имени, потому что на самом деле беспрекословно подчинялась распоряжениям
великого князя московского. Рязанский великий князь Василий, взятый малюткою
в Москву при Василии Темном, вырос здесь и женился на сестре великого князя
Иоанна. Василий умер, оставя двоих сыновей, Ивана и Феодора; последний,
умирая бездетным, отказал свой удел дяде, великому князю московскому; старший,
Иван, умер, оставя пятилетнего сына Ивана под опекою матери и бабки; эта
бабка, великая княгиня Агриппина, слушалась во всем брата своего Иоанна
III.
3. Покорение Твери. Вполне независимым великим княжением была
Тверь; ее великий князь Михаил Борисович находился в мире и союзе с Иоанном
до конца 1484 года; в это время в Москве узнали, что тверской князь начал
держать дружбу с Казимиром литовским и женился на его внучке; в договоре
с королем Михаил обязался стоять с ним заодно против всех без исключения.
Это обстоятельство было явным нарушением обязательств, заключенных прежде
с московским князем, и потому последний объявил Михаилу войну, которая
началась опустошением Тверской области; Тверь одна не могла воевать с Москвою,
литовская помощь не являлась, и Михаил принужден был просить мира. Иоанн
дал мир, потому что не любил ничего делать с одного раза, а приготовлял
верный успех исподволь. Бояре тверские начали переезжать в Москву на службу
к Иоанну, не могши сносить обид от него, потому что в спорах за земли между
москвичами и тверичами если москвичи обижали, то тверичи не находили никакой
управы, если же тверичи обижали, то Иоанн с бранью и угрозами посылал к
тверскому князю, ответам его не верил, суду быть не позволял. Михаил Борисович
опять завел сношения с Литвою; в Москве узнали об этом и стали собирать
войско; испуганный Михаил напрасно присылал бить челом Иоанну, тот не хотел
ничего слышать и осадил Тверь; Михаил ночью убежал в Литву, и Тверь присягнула
Иоанну в 1485 году.
4. Присоединение удела Верейского. После Василия Темного кроме
уделов, которые он раздал меньшим сыновьям своим, оставался еще один удел,
Верейский, принадлежавший Михаилу Андреевичу, внуку Димитрия Донского.
Этот старик Михаил Андреевич уступал всем требованиям Иоанна, отдавал все,
чего только тот ни просил, и таким образом не представлял никакого предлога
к присоединению Верейского удела к Москве. Предлог, однако, нашелся: великая
княгиня, жена Иоаннова, выдав замуж племянницу свою за сына Михаила, Василия,
дала ей в приданое некоторые вещи, которые потом понадобились Иоанну; узнавши,
что они у Василия верейского, Иоанн рассердился, послал забрать у него
все женино приданое, причем грозил посадить его в тюрьму вместе с женою;
молодой князь испугался и убежал в Литву. Тогда Иоанн отобрал Верею у старика
Михаила за вину сына его и хотя отдал назад, но только в пожизненное владение;
по смерти Михаила Верея присоединена была к Москве.
5. Отношения Иоанна к родным братьям. С другими удельными князьями
московскими, родными братьями своими, Иоанн жил мирно до 1472 года, когда
умер старший из них по нем Юрий Васильевич дмитровский; Иоанн присоединил
его удел к Москве, не давши ничего братьям; те рассердились, на этот раз,
однако, дело кончилось перемирием, причем Иоанн дал братьям некоторые волости.
Но потом неудовольствия возобновились, когда великий князь нарушил право
бояр, членов дружины, переходить свободно от одного князя к другому; один
из князей, находившихся в службе Иоанна, Оболенский-Лыко, недовольный великим
князем, отъехал, по обычаю, из Москвы к брату Иоаннову князю Борису волоцкому.
Но великий князь велел тайно схватить Оболенского и в оковах отвезти в
Москву. Князь Борис, услыхав об этом, послал к брату Андрею углицкому с
жалобою на старшего брата, и удельные решили защищать свои права. Собравши
большое войско, они двинулись к литовским границам, чтоб там удобнее пересылаться
с королем Казимиром;
войско их сильно опустошило русские области, чрез которые проходило.
Занятый войною татарскою, великий князь не мог развлекать своих сил еще
войною с братьями и потому исполнил все их требования. Через десять лет
после этого, осенью 1491 года, Иоанн велел братьям отправить воевод своих
на помощь крымскому хану, на что имел полное право по договорам; князь
Борис послал свои полки, но князь Андрей не послал. За это ослушание великий
князь велел схватить Андрея, когда тот приехал в Москву; сыновья его были
также схвачены и заключены в оковы, удел присоединен к Москве.
6. Брак Иоанна на греческой царевне и следствия этого брака. Кроме
ссор с братьями Иоанна сильно беспокоила смута, происходившая в собственном
его семействе. Иоанн в первый раз был женат на Марии Борисовне, дочери
великого князя тверского, которая умерла в 1467 году. От этого брака Иоанн
имел сына Иоанна, которого он, по примеру отца, назвал великим князем,
так что грамоты писались от имени двоих великих князей, двоих Иоаннов.
Но не прошло еще двух лет от смерти Марии, как началось сватовство великого
князя на царевне греческой. После взятия Константинополя турками брат убитого
на стенах его императора Константина, Фома Палеолог, нашел с семейством
убежище в Риме; после него осталось здесь двое сыновей и дочь Софья, которую
папа Павел II и предложил в супружество московскому великому князю, без
сомнения желая воспользоваться случаем завязать сношения с Москвою и утвердить
здесь свою власть посредством Софьи. Предложение было принято;
в 1472 году Софья приехала в Москву и обвенчалась с великим князем.
Кардинал, приехавший с нею, завел спор с митрополитом о необходимости для
русской Церкви соединиться с Римом, но не мог переспорить русского книжника
Никиту Поповича, которого выставил против него митрополит; и Софья не думала
благоприятствовать видам папы, ее деятельность была обращена на другое.
Племяннице греческого императора не нравилось, что муж ее, великий князь
московский, не имел еще вполне царственного положения, был окружен боярами,
которые не забыли еще недавней старины, когда они при малейшем неудовольствии
могли отъехать от одного князя к другому, был окружен князьями, которые
хорошо помнили, что они одного происхождения с великим князем и очень недавно
были еще князьями владетельными. Эти князья и бояре заметили, что после
брака на Софье Иоанн переменил с ними обращение, окружил себя небывалым
прежде величием, заставил их держаться в почтительном от него отдалении,
стал взыскателен и строг, отчего и получил прозвание Грозного. Князья и
бояре приписали такую перемену Софье и сильно ее невзлюбили. Эта нелюбовь
особенно обнаружилась, когда возник вопрос о престолонаследии.
В 1490 году умер Иоанн Молодой, старший сын великого князя, он был уже
женат на Елене, дочери господаря молдавского Стефана, и оставил малолетнего
сына Димитрия. Но у старого великого князя Иоанна был сын от Софьи, Василий,
и вот рождался вопрос: кому наследовать великое княжение, сыну или внуку?
Враждебные Софье вельможи стали на сторону Елены и сына ее Димитрия, и
сначала им удалось одержать победу:
Василий, обвиненный в заговоре против отца, был посажен под стражу;
приверженцы его, люди все незнатные, казнены; великий князь удалился и
от жены, которую стал подозревать в злых умыслах, и торжественно венчал
внука Димитрия на великое княжение. Но торжество врагов Софьи было непродолжительно:
она успела опять сблизиться с мужем, и следствием было, что страшная
опала постигла две самые знатные фамилии, особенно близкие к великому князю
и потому более других враждебные Софье,- князей Патрикеевых, литовских
выходцев, потомков Гедимина, и родственников их, князей Ряполовских-Стародубских,
потомков Всеволода III: Ряполовскому отрубили голову, Патрикеевых, отца
и сына, постригли в монахи. После этого великий князь стал обнаруживать
нерасположение ко внуку Димитрию, сблизился с сыном Василием, объявил его
сначала великим князем Новгорода и Пскова, а потом посадил под стражу Димитрия
и мать его Елену, а Василия провозгласил великим князем и самодержцем всея
Руси.
7. Спадение татарского ига. Кроме влияния на дела внутренние
Софья Фоминична, как говорят, требовала от мужа, чтоб он перестал быть
татарским данником. Татарское царство в это время делилось на три независимые
орды - Золотую, Казанскую и Крымскую. Хан Золотой Орды Ахмат не был доволен
Иоанном за то, что тот не ехал к нему с поклоном и не удовлетворял его
требованиям относительно дани; притом же польский король Казимир, не имея
средств прямо бороться с Иоанном, подстрекал Ахмата, чтоб тот нападал на
Московское государство и таким образом отвлекал внимание Иоанна от запада
на восток.
Ахмат в 1472 году напал на московские границы со стороны Оки и, сжегши
Алексин, удалился назад. В 1480 году, услыхавши о восстании братьев великого
князя и сговорившись с Казимиром литовским действовать заодно, Ахмат опять
напал на московские владения, теперь уже со стороны реки Угры, и обнаруживал
намерение идти далее, к самой Москве; Иоанн, сам крайне осторожный и уговариваемый
двумя приближенными вельможами, Ощерою и Мамоном, опасался дать битву хану
и хотел удалиться в северные области. Оставя войско на берегу Оки, он приехал
в Москву, где был встречен сильным негодованием народа; митрополит и особенно
ростовский архиепископ Вассиан уговорили Иоанна без боязни встретить Ахмата
и дать ему битву. "Зачем боишься смерти? - говорил ему Вассиан,- ведь ты
не бессмертен; а без року нет смерти ни человеку, ни птице, ни зверю; дай
мне, старику, войско в руки: увидишь, уклоню ли я лицо свое пред татарами!"
Иоанн поехал опять к войску и завел переговоры с ханом; в это время получил
он грамоту от Вассиана, который опять в сильных выражениях увещевал его
не слушаться людей, советующих избегать битвы. Иоанн прервал переговоры,
а между тем наступила осень, река Угра стала, и таким образом открывалась
возможность татарам переправиться на другой берег;
Иоанн велел своему войску отступать к Боровску, обещая дать битву татарам
в окрестностях этого города; войско не отступало, а бежало, пораженное
страхом, но татары не преследовали его, ибо начались лютые морозы, которые
отняли у плохо одетых татар всякую возможность идти далее на север, где
еще они должны были сражаться с войском московским. 16 ноября Ахмат ушел
назад в степи, где в начале 1481 года был настигнут врасплох и убит Иваком,
ханом Тюменской Орды.
8. Союз Москвы с Крымом. Таким образом, последний грозный для
Москвы хан Золотой Орды погиб от одного из потомков Чингисхановых; после
Ахмата остались сыновья, которым также суждено было погибнуть от татарского
оружия. Еще в княжение Василия Темного стала известна Крымская Орда, составленная
Едигеем из улусов черноморских, но сыновья Едигеевы погибли в усобицах,
и родоначальником крымских ханов был Ази-Гярей, от которого все его потомки
назывались Гйреями. Сын Ази-Гйреев, Менгли-Гирей, по причине жестокой наследственной
вражды с ханами Золотой Орды почел полезным для себя сблизиться с великим
князем московским, чтоб вместе действовать против общих врагов; в случае
изгнания от этих врагов Менгли-Гйрей выговорил себе убежище у московского
государя, который охотно принимал к себе татарских ханов для увеличения
своего войска. Менгли-Гирей должен был готовить себе убежище на всякий
случай и потому еще, что в 1475 году Крым был завоеван турками; Менгли-Гирей
остался ханом, но в качестве подручника султанова и боялся, что в Константинополе
могут когда-нибудь сменить его. Вражда Ахматовых сыновей с Менгли-Гйреем
продолжалась, и московские войска ходили на помощь крымским;
в 1502 г. Менгли-Гирей напал на последнего Ахматова сына, Шиг-Ахмета,
и нанес его Орде тяжелый, окончательный удар; Шиг-Ахмет убежал в Польшу
и там умер в темнице. Так окончилось существование Золотой Орды.
9. Подчинение Казани и завоевание Перми. Незадолго перед тем
потеряла свою независимость и Орда Казанская. С начала своего княжения
Иоанн все воевал с Казанью, несколько раз высылал против нее большое войско,
которое, однако, возвращалось без значительных успехов; так шли дела до
самой смерти хана Ибрагима, когда начались усобицы в Казани между двумя
сыновьями его, Алегамом и Магмет-Аминем. Магмет-Аминь приехал в Москву,
назвал Иоанна отцом себе и просил у него войска на старшего брата; это
войско отправилось в 1487 году, осадило Алегама в Казани, и тот принужден
был сдаться; на его место был посажен Магмет-Аминь как подручник великого
князя московского. Иоанн распространил свою власть и на отдаленном северо-востоке,
в странах, лежащих по обе стороны Уральских гор: в 1472 г. покорена Пермь;
потом московские воеводы совершили несколько удачных походов за Уральские
горы, в югорскую землю; русские суда явились на Иртыше и на Оби; дикие
вогуличи принуждены были отказаться от нападений на русские области.
10. Войны с Литвою и Ливониею. Но важнее были дела на западе,
где московский великий князь впервые после тяжелых времен Витовтовых начинает
наступательное движение и высказывает мысль, что все западные русские волости
должны принадлежать ему как потомку св. Владимира, а не князьям литовским.
Не имея средств вести открытой войны с Москвою, король Казимир в сношениях
своих с Новгородом и Ордой обнаруживал явную вражду к Иоанну и этим заставлял
последнего принимать свои меры, искать союзников против Литвы: так, отправляя
послов своих в Крым, он обыкновенно наказывал им стараться, чтоб Менгли-Гирей
не заключал мира с Казимиром. Повод к неприязненным столкновениям между
Литвою и Москвою подавали мелкие пограничные князья, большею частью потомки
черниговских, из которых одни находились в зависимости от Москвы, другие
- от Литвы; продолжая старые родовые усобицы, они беспрестанно ссорились
между собою, переходили из литовского подданства в московское; так поступали
князья Воротынские, белевские.
Казимир жаловался, но войны не было до самой смерти его, случившейся
в 1492 году; Польша и Литва разделились между его сыновьями: Яну Альбрехту
досталась Польша, Александру - Литва. Иоанн немедленно послал воевод своих
на Литву, настоял, чтоб и Менгли-Гирей послал туда же своих татар. Литве
было трудно отбиваться от Иоанна и от Менгли-Гйрея вместе; вельможи ее
стали думать о мире с Москвою и, чтобы склонить Иоанна к уступкам, решили
предложить ему брачный союз одной из дочерей его с великим князем Александром.
Иоанн отвечал, что не хочет слышать о сватовстве до заключения мира, а
для этого Литва должна уступить ему все его приобретения, которые увеличивались
все более и более, ибо князья не переставали переходить из литовского подданства
в московское с своими отчинами и воеводы Иоанновы не переставали забирать
города Александровы; наконец литовский князь прислал в Москву великих послов
и заключил мир на всей воле Иоанновой;
город Вязьма, князья новосильские, одоевские, воротынские и белевские
отошли к Москве с вотчинами; в договорной грамоте московский князь был
написан государем всея Руси: Иоанн первый начал употреблять этот титул
во внешних сношениях, что очень не нравилось великим князьям литовским
и королям польским, имевшим за собою много русских владений.
В 1495 году Александр женился на Елене, дочери Иоанновой, причем дал
тестю обещание не принуждать жены к принятию римско-католического исповедания;
Иоанн требовал также, чтоб Александр устроил для Елены домовую православную
церковь в самом дворце, но Александр не хотел исполнять этого требования,
также перестал называть тестя государем всея Руси и не хотел, чтоб при
Елене оставались московские бояре. Все это повело к размолвке между тестем
и зятем, а возобновившийся переход князей из литовского подданства в московское
повел к открытой войне: так, перешел князь Бельский на том основании, что
православные терпят в Литве большую нужду от католиков; за Бельским перешли
с богатыми волостями князья, до сих пор бывшие заклятыми врагами великого
князя московского, а именно князь Василий Иванович, внук Шемяки, и сын
приятеля Шемякина, Ивана Андреевича можайского, князь Семен Иванович; Шемячич
поддался с своими волостями - Рыльском и Новгородом Северским, князь Семен
поддался с Черниговом, Стародубом, Гомелем, Любечем; поддались и другие
князья, менее значительные,- все по причине гонения за веру. Иоанн послал
объявить Александру, что принял в службу можайского с Шемячичем, и в то
же время послал складную грамоту, или объявление войны.
Война началась счастливо для Москвы. 14 июля 1500 года московское войско
под начальством князя Даниила Щени встретилось у Дорогобужа, на речке Ведроше,
с литовским войском, которое было под начальством гетмана князя Константина
Острожского; благодаря тайной засаде, решившей дело, московские воеводы
одержали решительную победу: гетман князь Острожский и другие литовские
воеводы попались в плен; за ведрошскою победою следовала победа под Мстиславлем,
где литовцы потеряли также много людей. После этого война продолжалась
еще несколько лет; в ней принял участие ливонский магистр Вальтер фон Плеттенберг,
который благодаря своей артиллерии разбил псковское и московское войско
под Изборском, но потом русские отметили ему сильным поражением под Телмедом;
в третьем сражении, на берегах озера Смолина, немцы, несмотря на малочисленность
свою сравнительно с русскими, бились отчаянно, устояли на месте, и Плеттенберг
со славою отступил к своим границам, но со славою бесполезною, ибо орден
не мог бороться с Московским государством даже в союзе с Польшею и Литвою.
Александр литовский, сделавшийся по смерти брата, Яна Альбрехта, и королем
польским, должен был просить мира у тестя; при посредничестве венгерского
посла заключено было перемирие на шесть лет - от 25 марта 1503 до 25 марта
1509 года; Александр уступил тестю земли всех князей, поддавшихся Москве,-
стародубского, Шемячича и других. В то же время заключено было перемирие
и с Ливонским орденом.
11. Отношения Москвы к другим государствам европейским. Кроме
Литвы и Ливонского ордена на западе в Иоанново княжение велась еще война
с Швециею в союзе с королем датским в 1496 году; война эта велась с переменным
счастьем и кончилась, когда союзник московский, король датский, стал и
королем шведским. В угоду тому же союзнику своему, королю датскому, врагу
Ганзы, Иоанн велел схватить в Новгороде всех немецких купцов, отнять у
них товары, гостиные дворы, божницу; этим был нанесен сильный удар торговле
Новгорода и его благосостоянию. Кроме Дании при Иоанне начались сношения
с австрийским домом, Венециею и Турциею; сношения с императором Фридрихом
и сыном его Максимилианом кончились ничем по недостатку общих интересов;
в Венецию Иоанн отправлял послов для вызова нужных ему мастеров; с султанами
сносился для того, чтоб доставить русским купцам больше удобств в турецких
владениях.
12. Кончина и завещание Иоанна III. Счастливый во все продолжение
жизни своей, Иоанн перед смертью был огорчен печальною вестию, что подручник
его, хан казанский Магмет-Аминь, свергнул это подручничество; Иоанн не
мог наказать изменника: он умер 27 октября 1505 года на 67 году от рождения,
пережив вторую жену свою, знаменитую Софью, двумя годами. В завещании своем
Иоанн поделил волости между пятью сыновьями: Василием, Юрием, Димитрием,
Симеоном и Андреем, но старшему Василию дал 66 городов, и притом самых
значительных, тогда как всем остальным четверым сыновьям вместе дал только
30 городов; право чеканить монету получил только один великий князь. Наконец,
Иоанн III в своей духовной окончательно решает вопрос о выморочных уделах.
"Если кто-нибудь из сыновей моих,- говорит он,- умрет, не оставив ни сына,
ни внука, то удел его весь идет сыну моему Василию, а меньшие братья в
этот удел не вступаются". Чтоб утвердить новый порядок престолонаследия,
Иоанн при жизни своей заставил сыновей своих Василия и Юрия заключить договор,
по которому Юрий обязался в случае смерти Василия не искать великого княжения
под сыном его.
13. Внутренняя деятельность Иоанна III: вызов иностранных мастеров.
Прекращение дани, или выхода, в Орду, приобретение обширных и богатых
земель, внутреннее спокойствие, благоприятствовавшее мирным промыслам и
торговле,- все это увеличивало доходы Иоанна не в пример пред его предшественниками,
и это увеличение доходов дало ему средства окружить себя царскою пышностью
и украсить свою столицу Москву, до тех пор бедный город, наполненный почти
исключительно небольшими и незатейливыми деревянными избами. Главным украшением
города считался соборный храм, но Москва не могла похвастаться и своим
Успенским собором, который, будучи построен при Калите, уже так обветшал,
что своды тронулись, а потому должно было подпирать здание толстыми деревянными
столпами. В 1472 году эту ветхую церковь разрушили, начали строить новую,
но когда стали сводить своды, то здание рухнуло. Великий князь послал в
Италию искать искусного архитектора, и привезли из Венеции Аристотеля Фиораванти,
болонского уроженца, который согласился ехать в Москву за десять рублей
в месяц жалованья. В 1475 году начал Аристотель свои работы и в 1479 кончил
построение Успенского собора, и до сих пор существующего. Кроме Успенского
собора другими мастерами были построены соборы Архангельский и Благовещенский,
каменный дворец великокняжеский, несколько красивых башен;
митрополит и богатые люди строили себе также каменные дома, и таким
образом Москва, т. е. собственно Кремль, приняла другой вид. Отправляя
послов своих к иностранным дворам европейским, Иоанн наказывал им добывать
мастеров: рудника, который руду знает золотую и серебряную, да другого
мастера, который умеет от земли отделить золото и серебро; добывать также
мастера хитрого, который бы умел к городам приступать, да другого мастера,
который бы умел из пушек стрелять, да каменщика, который бы умел палаты
ставить, да серебряного мастера, который бы умел большие сосуды делать
и кубки, да чеканить бы умел и писать на сосудах; да лекаря доброго, который
бы умел лечить внутренние болезни и раны. Судьба иностранных лекарей была
незавидна в это время в Москве:
одного умертвили за то, что не вылечил сына великокняжеского Иоанна
Молодого; другого - за то, что не вылечил одного татарского князька.
14. Издание Судебника. В 1497 г. дьяку Владимиру Гусеву поручено
было составить судебный устав, или Судебник. Здесь прежде всего определено,
кто и как должен судить. Судья (боярин или сын боярский) не может судить
один; при нем должны быть дворский, староста и лучшие люди; судьи, их тиуны
и люди не должны брать посула (взятки). За двукратное воровство,
разбой, душегубство, ябедничество, святотатство, похищение людей, подмет,
зажигательство назначена смертная казнь. О наследстве определено так: если
человек умрет без духовного завещания и не будет у него сына, то все имение
и земля идут дочери, а не будет дочери, то наследует ближайший родственник.
15. Дела церковные. Русская Церковь во время Иоанна 1ГГ боролась
с опасною ересью жидовствующих. Эта ересь, отвергавшая таинство Св. Троицы,
божество Иисуса Христа, необходимость воплощения, почитания угодников Божиих,
икон, монашества, явилась в Киеве в половине XV века, а может быть, и ранее.
Глава или член общества киевских еретиков жид Схария приехал из Киева в
Новгород вместе с князем Михаилом Олельковичем и насадил здесь ересь. Первыми
учениками Схарии были два священника, Дионисий и Алексей, наружное благочестие
которых обратило на них внимание народа и содействовало быстрому распространению
ереси; еретики отличались ученостью, имели книги, каких не было у православного
духовенства, которое потому сначала и не могло успешно бороться с еретиками.
Слава благочестивой жизни и мудрости двоих главных еретиков новгородских
- Дионисия и Алексея достигла до того, что обратила на них внимание великого
князя, когда он приехал в Новгород в 1480 году, и оба они взяты были в
Москву; здесь они скоро распространили свое учение и между людьми знатными;
в числе принявших это учение были симоновский архимандрит Зосима, дьяк
Федор Курицын, известный своею грамотностью и способностями; наконец, невестка
великого князя Елена, мать наследника престола. Когда новгородский архиепископ
Геннадий открыл ересь в Новгороде и начал преследовать там еретиков, то
они бежали в Москву, где жили без всякого стеснения. Видя такое послабление
еретикам в Москве, Геннадий призвал на помощь Иосифа, игумена и основателя
Волоколамского монастыря.
Иосиф Санин, сын московского служилого человека, еще до двадцатилетнего
возраста успел испытать свои силы в безмолвном иночестве, а потом поступил
в монастырь Пафнутия Боровского. Избранный по смерти Пафнутия в игумены
Боровского монастыря, Иосиф уже не был доволен его уставом и хотел ввести
строжайший; когда братия не согласилась на это, то Иосиф оставил Пафнутиев
монастырь и основал собственный в лесах волоколамских с самым строгим общежительным
уставом. Такого-то человека, неутомимого в подвигах, строгого к себе и
другим, способного неуклонно стремиться к своей цели, несмотря ни на какие
препятствия, вызвал Геннадий на борьбу с ересью, которая усиливалась все
более и более. В 1489 году был посвящен в митрополиты тайный соумышленник
еретиков симоновский архимандрит Зосима; по свидетельству Иосифа Волоцкого,
в домах, на дорогах, на рынке все - иноки и миряне - с сомнением рассуждали
о вере, основываясь на словах еретиков;
Иосиф писал против них обличительные слова, собрание которых известно
под именем Просветителя, требовал, чтоб архиереи отказались от всякого
сообщения с митрополитом Зосимою;
последний принужден был отречься от митрополии; но ересь не ослабевала,
потому что находила себе подпору в самом дворце, в великой княгине Елене,
на стороне которой были самые могущественные вельможи. Действуя против
еретиков, следовательно, против Елены, Иосиф, естественно, должен был стать
на сторону Софьи и ее сына, торжество которых над Еленою и ее приверженцами
необходимо давало торжество православным над еретиками. Иосиф нашел доступ
к великому князю и убедил его принять строгие решительные меры против еретиков:
в конце 1504 года созван был собор, следствием которого было то, что главные
из еретиков были сожжены, другие разосланы в заточение. Впрочем, удар,
нанесенный ереси собором 1504 года, хотя был силен, однако не был окончательным,
как увидим впоследствии.
Кроме борьбы против ереси жидовствующих Иосиф Волоцкий участвовал еще
в решении важного вопроса о том, следует ли монастырям владеть населенными
имениями. Вопрос этот становился все важнее и важнее, потому что служилые,
или ратные, люди, которых число правительство старалось увеличивать, получали
свое содержание от населенных земель, от наследственных (отчин) и жалуемых
государем во временное владение (поместий); государю нужно было, чтоб таких
земель, которые он мог раздавать в поместья, было как можно больше в его
распоряжении; вместе с тем государю нужно было, чтоб служилые люди не уменьшали
своих отчин, не уменьшали, таким образом, и средств к существованию и службе,
а ратные люди уменьшали их, потому что имели обычай раздавать часть своих
земель на помин души по монастырям. Вопрос о том, следует ли монастырям
владеть селами, был поднят на соборе знаменитым отшельником Нилом Сорским
(так названным по обители его на реке Соре, в 15 верстах от Кириллова Белозерского
монастыря). Нил требовал, чтоб монахи жили по пустыням и кормились своими
трудами; он смотрел на монастыри как на общества людей, отрекшихся от мира
и потому не могущих заниматься ничем мирским. Нила поддерживали пустынники
белозерские, но Иосиф Волоцкий смотрел на монастырь как на общество, из
которого должны выходить правители церковные. "Если у монастырей сел не
будет,- говорил Иосиф,- то как честному и благородному человеку постричься?
Если не будет честных старцев, то откуда взять архиереев?" Мнение Иосифа
Волоцкого превозмогло на соборе, и великий князь оставил дело, но вопрос
не затих, как увидим после.
Кроме этих дел русская Церковь занималась при Иоанне III мерами для
исправления нравственности духовенства и для просвещения его; новгородский
архиепископ Геннадий, узнавши по опыту во время появления ереси жидовствующих,
как необходимо просвещение для поддержания православия, поднял вопрос о
необходимости училищ для духовенства.
ГЛАВА XXVI
КНЯЖЕНИЕ ВАСИЛИЯ ИОАННОВИЧА
1. Отношения Василия к боярам и дело о разводе. Мы познакомились
с Василием Иоанновичем в то время, когда он вступил в борьбу за престол
с племянником своим Димитрием. Мы видели, что во время этой борьбы вельможи
стояли на стороне Димитрия, на стороне же Василия и его матери Софьи стояли
люди незначительные по происхождению и сану, дети боярские и дьяки; видели
также, что на стороне Василия стоял знаменитый противник жидовствующих
Иосиф Волоцкий. Василий восторжествовал; противная ему сторона, лишенная
вождей своих, Патрикеевых и Ряполовских, не могла по смерти Иоанна III
обнаружить никакого движения против Василия в пользу Димитрия, и этот несчастный
князь умер в тесном заключении в 1509 году. С торжеством Василия, разумеется,
должны были восторжествовать люди, бывшие ему преданными во время жизни
отца его;
взявши престол с бою против сильных врагов, против вельмож, Василий
не мог питать к ним расположения, должен был смотреть на них враждебно,
удаляться от них; если вельможи жаловались и на Иоанна III, что он переменил
обращение с ними, и приписывали перемену эту внушениям великой княгини
Софьи, то еще больше стали жаловаться на сына Софьи: по их отзывам, при
Иоанне III было им еще легко, Иоанн III еще советовался с ними и позволял
противоречить себе, но Василий не допускал противоречий и решал дела без
бояр у себя в комнате, с своими приближенными людьми, которыми были дворецкий
Шигона Поджогин да человек пять дьяков, хотя по форме дела были отдаваемы
на обсуждение совета из бояр, или, как тогда называли, думы. Таким
образом, Василий, по словам одного умного и наблюдательного иностранца,
Г╦рберштейна, кончил то, что начато было отцом его, и властью своею над
подданными превосходил всех монархов в целом свете, имел неограниченную
власть над жизнью, имуществом людей светских и духовных; из советников
его, бояр, никто не смел противоречить или противиться его приказанию.
Первое место между боярами занимал сначала князь Василий Холмский, но,
как видно, он пошел по следам Патрикеевых, потому что скоро был заключен
в тюрьму;
боярину Берсеню отрезали язык за то, что он вздумал жаловаться на великого
князя и на перемены, произведенные, по его мнению, Софьею; митрополит Варлаам
был свергнут.
Но был еще жив сын знаменитого отца и сам знаменитый своим высокоумием,
на которое жаловался Иоанн III, князь Василий Патрикеев, постриженный при
Иоанне III под именем Вассиана, прозвище ему было Косой. Великий
князь Василий, вероятно считая его безвредным для себя, позволил ему жить
в Москве, в Симонове монастыре, и ласкал его как старца умного, начитанного
и знатного по своему происхождению. Иночество не укротило Патрикеева, он
продолжал ожесточенную борьбу с Иосифом Волоцким, который не переставал
утверждать, что против оставшихся еретиков, жидовствующих, должны быть
приняты самые строгие меры. Монахи Кириллова и вологодских монастырей и
во главе их Вассиан Косой опровергали это мнение Иосифа. Иосиф умер в 1515
году; Вассиан Косой пережил его и продолжал воевать с его мнениями; так,
он продолжал утверждать, что монастырям не должно владеть селами, причем
нашел себе единомышленника в знаменитом Максиме Греке. Великий князь Василий
просил афонские монастыри послать ему ученого монаха, способного исправить
старые переводы церковных книг и сделать новые, и вследствие этой просьбы
приехал в Москву Максим, албанский грек, путешествовавший по Европе, учившийся
в Париже, Флоренции, Венеции. Максим оказал большие услуги русскому просвещению:
переводил, исправлял книги, писал против разных суеверий, против сочинений,
которые распространяли в народе разные сказки, наконец, сблизившись с Вассианом
Косым, писал о том, что не следует монахам владеть селами. Но Максим и
Вассиан не успели дать силы своему мнению, потому что оба подверглись беде
по делу о разводе великого князя.
Великий князь Василий был женат на Соломониде из рода Сабуровых и не
имел от нее детей. Таким образом, престол должен был достаться после него
брату его Юрию Ивановичу. Но Василий жил очень недружно с этим братом и
считал его и другого брата, Андрея, неспособными к управлению государством.
Кроме того, если люди, которые не любили Василия, радовались, что место
его заступит князь не столько строгий, умный и деятельный, то люди, всем
обязанные Василию, должны были ждать для себя большой беды в случае беспотомственной
смерти великого князя, ибо все преданные ему люди возбудили к себе сильную
вражду в людях, недовольных им, а в том числе и вражду братьев великокняжеских.
Между самыми преданными Василию людьми находился и митрополит Даниил, взятый
на митрополию из игумнов Иосифова Волоцкого монастыря и уже по этому самому
неприятный Вассиану Косому и всей его стороне. Даниил разрешил великому
князю развестись с Соломонидою и жениться во второй раз на Елене Васильевне,
дочери литовского выходца князя Глинского. Этот поступок Василия, разумеется,
возбудил новое сильное негодование в людях, уже и прежде им недовольных;
сильно вооружился против развода Вассиан Косой, и Максим Грек его поддерживал.
Лишившись благосклонности великого князя вследствие этого сопротивления
разводу, Вассиан и Максим были обвинены в церковных преступлениях и оба
заточены; Вассиан умер в заточении, Максим пережил и великого князя, и
митрополита.
2. Войны с Литвою. Такова была в княжение Василия борьба партий,
служившая продолжением борьбы, начатой при отце его. Враги внешние надеялись,
что эта борьба будет сильнее, опаснее для Василия, и хотели воспользоваться
ею; великий князь литовский Александр и ливонский магистр Плеттенберг ждали
с часу на час известий об усобицах в Москве и держали войско наготове.
Но они обманулись в своих ожиданиях; в Москве все было тихо. Скоро сам
Александр литовский умер (в 1506 году), и Василий московский хотел воспользоваться
смертью бездетного зятя для мирного соединения Литвы и западной России
с Москвою; он послал сказать сестре своей, королеве Елене, чтоб она уговаривала
литовцев признать его, Василия, своим государем. Но Елена отвечала, что
королем польским и вместе великим князем литовским уже назначен брат Александров,
Сигизмунд Казимирович. Впрочем, эта перемена в Литве не обошлась без сильной
смуты и усобиц, которою в свою очередь хотел воспользоваться великий князь
московский.
Любимцем покойного короля Александра был князь Михаил Глинский, проведший
долгое время за границею, умевший везде приобрести расположение умом, образованностью,
искусством в деле ратном. Сильная привязанность короля Александра к Глинскому,
могущество и богатство последнего возбудили зависть и вражду в остальных
панах литовских. Новый король Сигизмунд был уже предубежден против князя
Михаила и явно склонялся на сторону врагов его. Тогда Глинский удалился
от двора в свои имения и завел пересылку с великим князем московским, который
обещал ему помощь на всех его неприятелей. В 1507 году начались неприятельские
действия вступления московских полков в литовскую землю; Глинский волновал
Русь и соединился с войсками Васильевыми; Сигизмунд не видел возможности
кончить с успехом эту войну и решился прекратить ее важным пожертвованием
с своей стороны, именно уступил Василию в вечное владение приобретения
Иоанна III. Вечный мир, или докончание, как тогда называли, было
заключено в сентябре 1508 года, причем Глинским и их приятелям выговорен
был свободный выезд из Литвы в Москву.
Понятно, что Михаил Глинский не мог быть доволен этим миром: он потерпел
полную неудачу в своих замыслах, принужден был покинуть родную страну,
отказаться от богатых владений, за которые великий князь московский не
мог вознаградить его ни обширными волостями, ни важным значением при дворе
своем. Вот почему даровитый, ловкий и деятельный Глинский Употреблял все
усилия к возвращению себе прежнего положения, для чего должна была служить
новая война Москвы с Литвою. Обстоятельства были благоприятны; Альбрехт,
маркграф бранденбургский и вместе магистр Тевтонского ордена, готовился
к войне с королем польским; император, другие князья немецкие и ливонские
поддерживали Альбрехта. Поводом к войне послужил слух о неприятностях,
которым подвергается сестра великого князя Елена в Литве, и старание короля
Сигизмунда возбудить крымских татар против Москвы. Война началась в 1512
году; три раза Василий осаждал Смоленск, только в 1514 году 29 июля этот
крепкий город принужден был к сдаче. Глинский надеялся, что великий князь
отдаст ему Смоленск, но обманулся в своей надежде и, видя, что ему нечего
больше ждать от Москвы, завел сношения с королем Сигизмундом, который охотно
принимал его опять к себе в службу, но переговоры эти были открыты, Глинский
схвачен и в оковах отвезен в Москву. Торжество взятия Смоленска было помрачено
сильным поражением, которое потерпели московские войска у Орши 8 сентября
1514 года: здесь князь Константин Острожский, начальствовавший снова полками
литовскими, отомстил москвичам за ведрошское поражение. Но король не мог
извлечь для себя никакой пользы из оршинской победы, не мог возвратить
себе Смоленска, приобретение которого для Василия служило достаточным вознаграждением
за все потери. После оршинской битвы война продолжалась еще семь лет без
всякого замечательного успеха с обеих сторон. Наконец в 1522 году заключено
было перемирие, причем Смоленск остался за Москвою до заключения вечного
мира, но вечного мира между Москвою и Литвою не увидят ни шестнадцатый,
ни первая четверть семнадцатого века именно благодаря Смоленску, который
обе стороны могли уступить навеки только в самой крайности.
3. Войны с Крымом и Казанью. Во время литовской войны Василий
был в союзе с Альбрехтом, курфюрстом бранденбургским и великим магистром
Тевтонского ордена, которому помогал деньгами для войны с Польшею; король
Сигизмунд с своей стороны не щадил денег, чтоб поднимать на Москву крымских
татар. Столько выгодный для Иоанна III союз с Крымом кончился в начале
княжения сына его: Менгли-Гирей не боялся более остатков Золотой Орды,
не видал беспокойства со стороны Турции, в Москве вместо знаменитого своим
могуществом и счастьем Иоанна княжил молодой сын его, окруженный опасностями,
не могший еще внушить варварам уважения и страха; притом Менгли-Гирей устарел,
ослабел и был окружен толпою хищных сыновей, родственников и князей. Эта
хищная толпа с жадностью бросилась на Сигизмундовы подарки, обещая ему
за них опустошить московские владения, но крымцам было еще выгоднее брать
подарки с обоих государств. Московского и Литовского, обещать свою помощь
тому, кто больше даст, обещать помощь, а на самом деле, взяв деньги с обоих,
опустошать владения обоих, пользуясь их взаимною враждою. С этих пор сношения
обоих государств с крымцами представляют задаривание разбойников, которые
не сдерживаются никаким договором, никакими клятвами.
Великий князь московский пытался было сдержать крымцев другим средством,
именно старался заключить союз с султаном турецким, который как верховный
повелитель мог запретить крымскому хану вторгаться в Россию, но султан
постоянно отклонял предложение союза со стороны государя московского, потому
что у России с Турциею не могло быть никаких общих выгод; напротив, уже
и в это время обнаруживались причины, которые должны были повести к сильной
борьбе между этими государствами, а именно: Московское государство, усилившись,
начало наступательное движение на татарские владения, обломки Батыева царства;
но султан как глава магометанского мира не мог равнодушно видеть магометанские
земли под зависимостью христианского государя, считал своею обязанностью
защищать их от Москвы; на предложение тесного союза со стороны Василия
султан прямо отвечал требованием, чтоб великий князь не трогал Казани;
разумеется, великий князь не мог исполнить этого требования: какая же после
того могла быть дружба у султана с государем московским?
Мы видели, что перед самою смертью Иоанна III казанский хан Магмет-Аминь
изменил Москве, и потому первым делом Василия было смирить мятежника. Первый
поход московского войска под Казань был неудачен; но когда в Москве начали
готовиться ко второму, Магмет-Аминь прислал просить мира на прежних условиях,
получил его и сохранял до самой смерти своей, последовавшей в 1518 году.
Магмет-Аминь умер, не оставив детей, и рождался вопрос - кому быть ханом
в Казани? Вопрос важный и трудный по отношениям к Крыму, потому что сын
и преемник Менгли-Гирея, Магмет-Гирей, сильно хлопотал о том, чтоб все
татарские владения находились в руках одного рода Гиреев крымских, чему,
разумеется, Москва должна была препятствовать всеми силами. Великий князь
Василий отдал Казань родовому неприятелю Гиреев, Шиг-Алею, внуку Ахматову,
жившему в России. Но Шиг-Алей возбудил к себе нерасположение в вельможах
казанских, которые составили против него заговор, снеслись с Крымом, и
когда в 1521 году брат Магмет-Гиреев, Саип-Гирей, явился с крымским войском
у Казани, то город сдался ему без сопротивления, и Шиг-Алей должен был
уехать в Москву. В то же время Магмет-Гирей устремился к берегам Оки, опрокинул
московских воевод и достиг до самой Москвы, а с другой стороны новый казанский
хан, Саип-Гирей, опустошивши области Нижегородскую и Владимирскую, соединился
с братом. Великий князь, застигнутый врасплох, уехал из Москвы на Волок
Ламский собирать войско; впрочем, хан, обязанный своим успехом одной нечаянности,
не мог долго оставаться под Москвою и удалился к Рязани; не могши взять
и этого города, он вышел из русских владений, выведши из них огромное количество
пленных. Московский князь не мог отомстить крымскому хану, мог только предпринять
меры осторожности против будущих нападений, но мог справиться с ближайшим
соседом своим, казанским ханом: Гирей были изгнаны из Казани, и великий
князь послал туда ханом Еналея, брата Шиг-Алеева.
4. Присоединение Пскова, Рязани и северских княжеств. Таковы
были внешние войны в княжение Василия; внутренних не было, потому что без
войны присоединил Василий к Москве Псков, Рязань и северские княжества.
Во Пскове граждане беспрестанно ссорились с наместниками великокняжескими
по очень простой причине: наместники хотели поступать по московскому обычаю;
псковичи московского обычая не знали и жаловались на притеснения. В конце
1509 года великий князь приехал в Новгород, вызвал туда на суд наместника
псковского князя Репню-Оболенского, посадников и купеческих старост; когда
посадники оказались виноватыми в глазах великого князя, то он задержал
их, а псковичам послал сказать: "Если хотите прожить в старине, то должны
исполнить две мои воли: чтоб у вас веча не было и колокол вечевой был бы
снят, да быть у вас двоим моим наместникам: иначе много у меня силы готовой,
и кровопролитие взыщется на тех, кто государевой воли не исполнит". Псковичи
проплакали весь этот день и всю ночь, а на рассвете другого дня собрали
в последний раз вече и сказали посланнику великокняжескому: "Волен Бог
да государь в городе Пскове, в нас и в колоколе нашем; мы на государя рук
поднять не хотим". 13 января 1510 года сняли вечевой колокол у Св. Троицы
(соборная церковь во Пскове) и повезли к великому князю в Новгород; триста
семейств лучших людей выведено было из Пскова в Москву, на их место приехали
триста же купеческих семейств из десяти московских городов.
Рязань была присоединена также без больших затруднений. Мы видели, что
Иоанн III распоряжался Рязанью во время малолетства великого князя ее Ивана
Ивановича. Василий продолжал распоряжаться ею таким же образом. Когда великий
князь рязанский вырос, то увидал себя не больше как наместником великого
князя московского; ему оставалось на выбор: или добровольно сойти на степень
служебного князя, или попытаться возвратить себе прежнее значение; он решился
на последнее. Василию московскому дали знать, что великий князь рязанский
вошел в сношения с крымским ханом; тогда Василий в 1517 году вызвал его
в Москву, где его схватили и посадили под стражу, но в 1521 году, пользуясь
нашествием Магмет-Гирея, рязанский князь успел убежать из Москвы и скрыться
в Литву. С рязанцами, которые отличались смелым, беспокойным характером,
было поступлено так же, как с новгородцами и псковичами: многочисленными
толпами переселяли их в другие области.
В земле северской, признавая над собою верховную власть московского
князя, владели два Василия, один - Семенович, внук Ивана можайского, князь
стародубский, и другой - Иванович, внук Шемяки, князь Новгорода Северского.
Эти князья давно уже питали друг к другу непримиримую ненависть и, не смея
затевать явных усобиц, доносили друг на друга великому князю московскому.
Шемячичу удалось выгнать своего врага из его отчины, которая была присоединена
к Москве; но скоро после того Шемячич сам был позван в Москву и заключен
в темницу, обвиненный в сношениях с Литвою.
Последний собиратель русской земли, великий князь Василий Иванович,
умер в 1533 году, оставя двоих маленьких сыновей, Иоанна и Юрия; старшему,
Иоанну, которого отец благословил на великое княжение, было только три
года.
