А.С. Пушкин История Пугачева - приложения

Русский переплет

Портал | Содержание | О нас | Авторам | Новости | Первая десятка | Дискуссионный клуб | Чат Научный форум Первая десятка "Русского переплета" Темы дня:

Мир собирается объявить бесполётную зону в нашей Vselennoy! | Президенту Путину о создании Института Истории Русского Народа. |Нас посетило 40 млн. человек | Чем занимались русские 4000 лет назад? | Кому давать гранты или сколько в России молодых ученых?

Прибавление первое.

К описанию шестимесячной Оренбургской осады от самозванца и государственного злодея Емельяна Пугачева, со времени поражения оного злодея под Татищевскою крепостью по то число, как помянутый злодей совершенно разбит под Каргалинскою слободою и под Сакмарским городком, и из того и освобождение города Оренбурга от вышеозначенной осады последовало.

22 числа марта (1774 года) по полуночи в 5-м часу корпус его сиятельства г. генерал-маиора князя Голицына выступил весь из Переволоцкой крепости, оставя обоз и подвижной магазейн с надлежащим прикрытием в той крепости (от Татищевой, где Пугачев засел с своими сообщниками, 18 верст).
К сему маршу учинены были нижеследующие распоряжения: с полуночи отправлены были подзорные малые партии, а авангард за час прежде корпуса отряжен был: оный состоял из баталионов гренадерского и егерьского, 200 человек лыжников, да 3 эскадрона под предводительством г. полковника Бибикова. За глубоким снегом, корпус от мест, то есть от первой колонны, не иначе мог следовать, как в одну колонну; марш открывали два баталиона гренадер, потом кавалерия по частям своим смешана была с пехотою: к соединению авангарда учреждены были легкие конные партии, а вышины, по сторонам лежащие, охраняемы были лыжниками. Авангард, не дошед до Татищевой крепости верст за 8, послал от себя для точного примечания злодеев; они сию партию подпустили почти к самой крепости, а тут вдруг кинулось из них на нее 300 яицких казаков. Партия наша успела отступить, быв немедленно подкреплена двумя эскадронами драгун с пушками, чем бунтовщики были удержаны и не могли вдаль преследовать. Полковник Бибиков, как скоро узнал о том, то подошел к концу горы, с которой вся крепость открывалась в расстоянии 5-ти верст. Командующий корпусом г. генерал-маиор, будучи о сем уведомлен, приказал корпусу поспешать в марше; а между тем обозревал он местоположения: где б удобнее предпринять меры к атаке неприятеля, который, забравшись в крепость, не показывал ни малейшего вида в движениях своих. По довольному ж примечанию ситуации, его сиятельство приказал корпусу маршировать в две колонны: правая была под предводительством г. генерал-маиора Фреймана, передовой деташемент составлял особливости, и колонна подавалась к правой стороне Илецкой дороги; сим порядком войска подошли к атаке, егерями и лыжниками заняты горы к прикрытию всего марша; злодеи продолжали прежний еще вид, чтоб скрыть свое движение, не выслав из крепости никого. Между тем его сиятельство приказал занять удобные места для главных двух батарей, а г. полковник князь Одоевский отправлен был к своим баталионам на левую вышину, которой, если б не предупреждено было овладеть, то 6 злодеи могли причинять оттуда крайний вред; между тем формирован был из колонн фронт, пехота поставлена была в первую линию, имев резервы, а кавалерия составляла другую; но за глубоким снегом, почти невозможно было ей действовать. А как расстояние дозволило уже открыть батареи, то оное и решило терпение бунтовщиков, которые произвели сильную канонаду из 30 больших своих орудий. Жестокость сего огня продолжалась не менее 2-х часов.
Но как его сиятельство приметил, что отчаянных бунтовщиков и злодеев из гнезда их невозможно будет выгнать одною канонадою, то и решился наконец штурмовать крепость, у которой прежние укрепления хотя и разорены были, но самозванец поправил их сделанным из снега валом. Штурмование начато на правый ее фланг, куда г. генерал Фрейман подвел сперва баталион г. полковника князя Одоевского; командовал сим баталионом 2-го гренадерского полка подполковник и кавалер Филисов; а между тем корпус продолжал свой марш, делав косую линию, а тем и окропились наряженные к атаке войска. Стремление злодеев весьма было на них усильно, да и вывезли они из крепости 7 пушек, поставя их на одном пригородке, который был противу баталиона атакующих; но с наших батарей оные были сбиты, и сие место занял г. генерал-маиор Фрейман. Его сиятельство хотя и отправил еще к помянутому г. генерал-маиору полковника и кавалера князя Долгорукого с баталионом, но приметя, что к совершенному поражению злодеев и сих отряженных войск будет не довольно, принужденным нашелся большую часть взять из бригады г. генерал-маиора и кавалера Мансурова, к подкреплению предреченного генерал-маиора. Командиры при том были: полковник Аршеневский и лейб-гвардии капитан-поручик Толстой, и батареи обращены были на атакуемые места. Г-ну генерал-маиору Фрейману приказал его сиятельство усилить свое стремление, а г. полковнику Бибикову с егерями и лыжниками велено тревожить правое злодейское крыло. Г. генерал-маиор и кавалер Мансуров, устроя кавалерию, подвинул несколько эскадронов по дороге, лежащей к крепости, а две чугуевские роты с подкреплением двух эскадронов Бахмутских гусаров обратил для занятия большой Оренбургской дороги. Во все сие время канонада беспрерывно продолжалась; но чтоб при наступающем уже вечере дело как можно скорее докончить, то сам его сиятельство своею особою предводительствовал, и побуждал пехоту к устремлению на крепость: почему три баталиона и спустились с пригорка; и хотя встречены они были большею высылкою из крепости, и происходило тут жестокое сражение, но злодеи с великим их уроном прогнаты были. Между тем, не взирая на то, что из крепости производили уже пушечную картечную пальбу, атакующие войска под предводительством храброго генерал-маиора Фреймана, кинулись на вал; злодеи хотя и увидели тут неминуемую свою погибель, но еще, да и отчаяннее прежнего, оборонялись. Первые взошли на батарею 2-го гренадерского полка баталионы с своим полковником и кавалером князем Долгоруким, а с левой стороны баталион князя Одоевского. В то же самое время подоспели баталионы, составленные из 24-й полевой легкой команды с подполковником Аршеневским, равномерно и сочиненной из Вятского и Томского полков лейб-гвардии с капитаном Толстым. Г. полковник Бибиков с своей стороны не упустил также приближиться к левой крепостной батарее, и взошел на оную, а команды его лыжники притом имели сильный бой на Илецкой дороге. С преждеушедшими из крепости конными и пешими злодеями полковник Бибиков не оставил все способы употребить - разогнать оных злодеев, послав туда на подкрепление егерей, куда и кавалерия была подведена.
Когда вал и ворота заняты были, то кинулись в три выезда все, да и передние эскадроны туда ж въехали с подполковником и кавалером Бедрягою. Злодеи хотя и еще поудержались было, в улицах и в домах засевши и имея в своих еще руках пушки, но войска ее императорского величества с неописанною храбростию, будучи предводимы достойными и неустрашимыми командирами, поражали их везде, и одержали сей день совершенную и важную победу. К преследованию злодея отряжена была по всем дорогам кавалерия, под предводительством г. генерал-маиора и кавалера Мансурова. Злодейская толпа находилась здесь людством более 9,000 человек, в том числе было не меньше 2,000 выбранных самых отчаянных бунтовщиков из яицких и илецких казаков; исетских и оренбургских находилось до 3,000 пехоты, из заводских мужиков 2,000, в том числе были и ссылочные, взятые злодеями в Илецкой Защите, прочие все из татар, калмыков и башкирцев, а небольшая часть была и киргизцев. Пушек находилось при них 36; предводительствовал ими главный бунтовщик и самозванец Пугачев сам. Дерзость и депаратность была их столь велика, что сверх всякого чаяния в одной крепости нашлось убитых злодейских тел 1315, в преследовании на 15 версте найдено убитых же 830, в лесах и сугробах поколото лыжниками до 350 человек, в плен взято яицких и илецких казаков 290; прочих в плен же взятых число превосходит 3,000; пушек получено в добычу с снарядами 36. С нашей стороны убиты здесь: Томского полка капитан Фаддеев, поручик Шмаков, 24-й легкой полевой команды адъютант Людвиг; тяжело ранены: 2-го гренадерского полка капитан Алсуфьев, который чрез несколько дней и умер, 24-й легкой полевой команды капитан Станкевич, 2-го гренадерского полка поручик князь Путятин, которые от тяжелых ран и умерли; поручик Александр Чириков, инженерный подпоручик Курчеев, 5-й легкой полевой команды подпоручик Николай Шипов, 25-й же легкой полевой команды прапорщик, да 2-го гренадерского полка прапорщик же Угланов; легкими ранами ранены: 2-го гренадерского полка подполковник и кавалер Филисов, лейб-гвардии адъютант Кошелев, капитан Василий Сумароков, Иван Карташев, Владимирского полка капитан Михайла Воронин, Томского полка капитан же Иван Винклер, поручики 25-й легкой полевой команды Антон Швейковский, 2-го гренадерского полка Дмитрий Голенищев, Алексей Филисов, подпоручик Николай Вердеревский, прапорщик Андрей Каров. Убито из нижних чинов: 2-го гренадерского полка гренадеров 51, Томского полка гренадеров 16, Владимирского 8, Вятского 19 человек, из легких полевых команд рядовых 27, чугуевский казак 1; тяжелыми ранами ранено: 2-го гренадерского полка гренадеров 213; того ж полка легкими ранами ранено 26, из Томского полка тяжело раненых 16, легко 37 человек; Владимирского полка тяжело раненых 9, легко раненых 26; Вятского полка тяжело раненых 15, легко 27 человек; из легкой полевой команды тяжело раненых 54, легкими ранами 31 человек; из полевой артиллерии тяжело раненых 2, Архангелогородского полка тяжело раненый 1, легко раненых 7 человек; Изюмского полка тяжело раненый 1; а всего всех чинов убито 132, тяжело раненых 330, легко раненых 167 человек. Лошадей убито 35.
При сем важном и решительном сражении отличили себя, во-первых: г. генерал-маиор Фрейман, будучи предводителем главной атаки, с неописанною храбростию всегда и везде восстановлял порядок, и, несмотря на отчаянное сопротивление бунтовщиков, достиг до своего предмета, и овладев крепостным валом, способствовал к победе.
Г. полковник и кавалер князь Долгорукий, отряженный к приумножению и усилованию атакующих, с неустрашимою храбростию управлял свой баталион, и выдерживая от осажденных злодеев жесточайшую канонаду, ободрял своим примером подчиненных, и достигнув до своего намерения, взошел на вал.
Г. полковник князь Одоевский с подполковником и кавалером Филисовым, будучи наперед отряжены к атаке, не оставили употреблять все способы превозмочь и одолеть упорство оборонявшихся бунтовщиков, поощряя примерами своими, где г. подполковник Филисов и рану получил в шею. - Подполковник Аршеневский, по отряжению его, чтоб скорее доставить подкрепление к атаке генерал-маиору Фрейману, в то самое время, когда на оную жестокие нападения сделали злодеи (чему его сиятельство сам был свидетелем), по повелению его, кинулся наперед с баталионом, из легких полевых команд составленным; то ж учинил и лейб-гвардии капитан-поручик Толстой, следуя тому достохвальному примеру: и так оба они вошли на вал, доказав отменную храбрость. Г. полковник Бибиков, будучи на первом фланге, не упустил ничего с стороны своей к удержанию злодеев, посылая на них лыжников и егерей, тревожить их левый фланг: а потому не осмелились они всех своих сил обратить на атаку г. генерал-маиора Фреймана; после чего не упустил он от своей стороны взойти и на вал крепости.
Г. генерал-маиор и кавалер Мансуров, предводительствуя бригадою своею с правого фланга, в продолжение сражения со всеусердною к службе ее императорского величества ревностию, прилагал старание, и употреблял все способы приобресть славу; поставя свои батареи, сделал злодеям не малый урон, и в преследовании их учреждениями своими умножил поражение. - Подполковник и кавалер Бедряга, в самый тот момент, как пехота очистила вал, первый из кавалерии с двумя эскадронами Изюмских гусаров вскакал в крепость, и причинил там злодеям сильное поражение и кровопролитие, да и вслед за ними продолжал погоню. - Полковник и кавалер Хорват, приметя колебание злодеев, храброго своего полка с двумя эскадронами, присоединя к себе Чугуевские роты, объехал Оренбургскою дорогою, и обратя бегущих по оной дороге назад, гнался за ними по дороге к Илецкому городку более 17 верст, и в, сем преследовании побил множество злодеев. - Г. полковник Ильин с своим полком, въехав в крепостные ворота, злодеев также преследовал, и привел пленных 300 человек. - Находившиеся при корпусе волонтеры, лейб-гвардии конного полка поручик князь Волконский и адъютант Кошелев всегда были его сиятельстве неотлучны, и посылались от него в нужные места, что оба они исполняли с бесстрашием и с отменною храбростию, причем адъютант Кошелев пред концам сражения и рану получил в ногу пулею. Такую ж доказывал при всяком случае к службе ее императорского величества ревность и дежурный при корпусе премьер-маиор и кавалер Муфель, не оставляя везде быть, куда только следовали приказания. Находившийся при его сиятельстве в должности дежур-маиора, Углицкого полка квартирмистр Романов, чрез усердие свое к службе, многократно оказывал хорошие заслуги, и в продолжение сей экспедиции употреблялся с хорошею пользою; а здесь с начала сражения с небольшою командою послан был для примечания злодейских батарей к самому валу, и обозревши оный, подал обо всем том настоящее сведение; равно ж и дивизионный квартирмистр Герман а продолжение сей многотрудной экспедиции должность свою неусыпно исправлял, доказывая по званию своему довольное в ней искусство; а здесь же, в поражении при Татищевой крепости злодеев, употреблен был с егерями и освободил окруженных злодеями лыжников. - 24-й легкой полевой команды премьер-маиор Швейковский и 2-го гренадерского полка секунд-маиор Пушкин были в настоящей атаке и в штурмовании крепости, где, по засвидетельствованию бригадного командира г. генерал-маиора Фреймана, отличили себя довольно храбростию.
Неустрашимость и храбрость ее императорского величества войск известны уже всему свету, а потому и при сем важном и решительном сражении, к преодолению всех упорств от бывших в крайнем отчаянии злодеев и бунтовщиков, всеми военными людьми оказанная ревность заслуживает генерально имя достойных и неустрашимых воинов, а особливо гг. штаб и обер-офицеры, предводительствуя своими подчиненными, при всяком встречном случае всеусердно и ревностно исполняли свои должности.
23-го числа чрез разосланные партии привезено пленных до 400 человек, да явилось дезертиров из Бердинской слободы 10 человек оренбургских казаков: последние объявили, что по разбитии злодеев в главной их толпе, то есть в Бердинской слободе, сделалось между ними замешательство, и что сам изменник Пугачев, прибрав к себе яицких казаков, часть ссылочных и заводских людей, однако ж всех навсе не более 2000 человек, вознамерился спасать себя бегством и пробраться прямо степью к Яицкому городку так, чтобы пройти ему до Переволоцкой крепости, оставляя здешнюю дорогу в левой стороне, и артиллерии-де взял он с собою только 10 пушек; остальная-де часть бунтовщиков, как башкирцы и прочие, отделились от него и пошли к Ново-Московской дороге. По сим известиям, чтоб пресечь оному злодею дорогу, в тот момент приказал его сиятельство отрядить к совершенному истреблению оного злодея сильный деташемент с подполковником и кавалером Бедрягою, дав в командование его два баталиона пехоты, два эскадрона гусаров и карабинер с 10-ю орудиями, подтвердя накрепко, чтоб он как возможно наискорее занял Переволоцкую крепость и имел бы примечание на все движения пораженных и бегущих злодеев.
25-го числа уведомлено, что самозванец Пугачев с сообщниками своими остановился в хуторах от Переволоцкой крепости верстах в 30-ти, и старается пробраться оттуда прямо к Ново-Сергиевской крепости, а потому и отрядил его сиятельство г. полковника Ильина с двумя эскадронами, придав ему 100 человек егерей и 100 лыжников, с тем, чтоб занял он Переволоцкую крепость; а подполковнику Бедряге, вышед из оной, велено маршировать к Ново-Сергиевску, и так сделать связь от Татищевой до Ново-Сергиевской крепости. Сего ж числа явилось дезертиров 67 человек.
26-го числа получил его сиятельство сообщение от оренбургского губернатора, г. генерал-поручика и кавалера Рейнсдорпа, что он, будучи от дезертиров уведомлен о победе, одержанной в Татищевой крепости над известным злодеем Пугачевым, и зная о побеге его Пугачева, не преминул взять с своей стороны надлежащие меры, да и послал вслед оного часть войска; также отрядил некоторую часть и к занятию Чернореченской крепости и Берлинской слободы, оставленной злодеями, где покинуто от них около 60 пушек, знатное число провианта и фуража; что все приказал он перевозить в Оренбург. Таким образом, к преграде и пресечению злодейского побега, учреждена по означенным местам связь от самого Оренбурга даже до крепости Ново-Сергиевской, а от оной и до Сорочинской крепости велено иметь частые разъезды. В сей позиции находились войска до 30 числа; злодеи ж, усмотря, что им здесь прекратя и намерение свое сдержать никоим образом не можно, оставя оное, обратились назад, и пошли опять к Каргалинской слободе.
Между тем командующий г. генерал-маиор упражнялся в том, чтоб из готовленного в Сорочинской крепости магазейна, как можно скорее, доставить в Оренбург довольное число провианта и фуража, куда все назначенные транспорты были уже доставлены.
29-го числа взятые в плен в течение вышеозначенных чисел, при достаточном конвое, отправлены были по Сакмарской линии; а важных арестантов до 600 человек отправлено при корпусе.
Сего ж числа получил его сиятельство подлинное известие, что злодей Пугачев, узнав, что со всех сторон к пресечению побега его на Яик взяты меры, со всею своею толпою обратился назад чрез Общий Сырт, с намерением занять Каргалинскую слободу: почему в самой скорости и отправлены туда передовые войска, под командою г. полковника и кавалера Хорвата. В ту ж самую ночь получены подтвердительные известия из Чернореченской крепости о настоящих движениях злодейских, и что самозванец Пугачев прямо стремится к помянутой слободе, видя везде путь себе прегражденный, а потому и обнадеялся в оной слободе найти еще свое убежище; а хотя обе оные подгородные слободы, то есть Каргалинская и Бердинская, и заняты были небольшими партиями от легких войск, высланных из города Оренбурга, но оные партии, находя себя не в состоянии сопротивляться злодейским силам, принуждены были ретироваться: к тому же было не безызвестно, что бунтовщики, усиливавшись, заняли было не малым своим числом Берду, да и намеревались тут, как в прежнем своем гнезде, сонмище свое еще сделать; а потому командующий г. генерал-маиор князь Голицын приказал полковнику Хорвату с крайнею поспешностью следовать к Оренбургу, да и всему корпусу назначил поход с полуночи; генерала ж маиора Мансурова оставил в прежней позиции, для охранения крепостей Ново-Сергиевской, Переволоцкой и Татищевой, в том рассуждении, чтоб тем подвоз провианта и фуража из Сорочинской крепости мог быть беспрепятственно продолжаем, да и коммуникацию б отнять у бунтовщиков с Яицким городком. В команду помянутому г. генерал-маиору поручено войско: три баталиона пехоты, в том числе один егерьский и пять эскадронов конных с достаточным числом артиллерии.
30-го числа корпус сделал форсированный марш до Чернореченской крепости, где получен рапорт от г. полковника Хорвата, что он занял уже Бердинскую слободу, а злодей в Каргале и в Сакмарском городке, и что он по верным известиям узнал, якобы состояние бунтовщиков переменилось, и предводитель их получил к себе в шайку более 2,000 башкирцев, да из разной сволочи обратно к нему ж приобщились не мало, так, что число всех оных простирается до 5,000 человек, а потому и признал он г. полковник за лучшее обождать тут прибытия корпуса.
31-го корпус следовал до слободы Бердинской, которая расстоянием от Черноречья 17 верст. Марш сей продолжался лугами и по реке Сакмаре, а частию озерами. По прибытии в оную слободу, соединился корпус с передовым деташементом, где его сиятельство получил верное известие, что самозванец Пугачев положил намерение тут остаться и приумножить свои силы, заготовляя тут довольное себе пропитание. Сего ж числа отправился его сиятельство с одним легким конвоем в город Оренбург, до которого от Бердинской слободы считается 7 верст, куда прибыв, от г. генерал-поручика и кавалера, оренбургского губернатора Рейнсдорпа встречен и принят он был с отменною радостию, при общем восклицании всех городских жителей, которые, за неимением пищи, находились в великой уже слабости; радость свою оказывали они, проливая слезы и прославляя монаршую к ним милость доставлением избавления сего близ самой погибели бывшего города, который, будучи утеснен несносным гладом, в скором времени неминуемо и совершенно погиб бы со всеми его жителями; а как скоро получил его сиятельство от здешнего г. губернатора обо всех обстоятельствах сведение, то, нимало не мешкав, и выехал из города в тот же самый день, взяв в прибавок войск несколько пехоты и один эскадрон легких драгунов, да казаков яицких и оренбургских до 300 человек; но понеже оные казаки (будучи в шестимесячной осаде) потеряли всех своих лошадей, то его сиятельство нашел способ снабдить их оными, собрав от всего своего корпуса и истребовав у штаб и обер-офицеров, кои усердствуя к службе всемилостивейшей своей монархине, последних лошадей своих охотно отдали. Таким образом признал его сиятельство за самую нужность, чтоб, нимало не теряя времени и не давая скопляться и усиливаться вышеозначенному злодею, атаковать его всеми силами в помянутой Каргалинской слободе.
1-го числа апреля по полуночи учрежден был марш в три колонны; авангард был под командою г. полковника Бибикова, которой передовые войска приближась к Каргале, приметили, что злодеи находятся в оной слободе якобы не с большим числом; но самозванец Пугачев в самое приближение корпуса прибыл туда со всею его толпою, в намерении, чтоб пробраться ему оттуда в Бердинскую слободу, думая, что войска продолжаются еще в Татищевой крепости, или не пришли еще в сию слободу. Местоположение около Каргалы примечено весьма неспособным и наполнено рвами и дефилеями; один только проход был к ней, да и тот самый нужный: почему и не можно было иначе здесь действовать, как только одною малою частию войска. Злодеи против самой дороги поставили свою батарею из 7 пушек, и стремились удержать баталионы капитан-поручика Толстова и полевых легких команд подполковника Аршеневского, которые отряжены были к атаке; по наступлении оных, злодеи нашли себя недостаточными вступить в сражение, и затем, вышедши из слободы, спустились на реку Сакмару, покрывая свою ретираду пушками и надеясь дойти до Сакмарского городка. Его сиятельство, как скоро уведомлен был о их выступлении из Каргалы, отрядил тотчас полковника и кавалера Хорвата с 3 эскадронами гусаров и один эскадрон карабинер Архангелогородских, дабы на первый случай несколько их поудержать; а между тем тогда же послан батальон капитан-поручика Толстова; но злодеи еще поспешнее ретираду свою продолжать начали, занимая дефилеи. Кавалерия, как ни стремилась их сбить, но сильною их канонадою удерживана была, продолжая свой путь более 3 верст; но как наконец подоспели наши пушки, и из последнего дефилея злодеев выбили, то без помешательства уже следовали, пользуясь весьма тесным проходом. В продолжение оного г. полковнику Бибикову с батальоном велено было занять гору, которая была на левой нашей стороне. Храбрый и достойный похвалы Хорват приметил, что ему дозволяет место ударить на бунтовщиков, с отменною неустрашимостию атаковал их, не взирая на превосходное число толпы их, отбил пушки, обратил их в наглый бег и преследовал за ними 8 верст. Самозванец сперва покушался было удержаться в Сакмаре, где собрав остальные свои силы и изготовился к обороне; но храбрые гусары преследовали их столь жестоко, что с бегущими вскакали в самый городок. Самозванец Пугачев как всегда имел готовых к побегу береженых лошадей, подхватя тут четыре заводные лошади, бежал оттоль далее по дороге на Пречистенскую крепость. Полковник Хорват не упустил догонять его еще столько, сколько дозволяли силы, на усталых лошадях; но не мог его достигнуть, за крайним утомлением лошадей своих. При сем решительном сражении бунтовщик Пугачев потерял без остатка все свои силы; пленных взято 2,800 человек, убито 400, между первыми найдены все первые самозванцевы старшины, а именно: Подуров, Горшков, Жилкин и прочие; в добычу получено 9 пушек, одно знамя Симбирского баталиона, взятое злодеями у полковника Чернышева, и несколько их злодейских значков, весь их обоз, заготовленный провиант и фураж, словом, часто помянутый бунтовщик и самозванец так здесь поражен, что при сем случае потерял он здесь все свои силы.
При сем важном и знаменитом сражении отменно против прочих отличил себя г. полковник и кавалер Хорват: быв первым участником в сражении злодеев, с своим полком отбил у злодеев все пушки, и не дал им засесть в Сакмарский городок, атаковал их тут, и преследование сделал столь сильное, что в скорости и последовало совершенное разбитие и поражение их, причем доказал он все качества неустрашимого и храброго начальника.
Гвардии капитан-поручик Толстой был отряжен с батальоном на подкрепление кавалерии, который поспешно следовал, подоспевая всегда облегчать оную в своих оборотах, и чрез поставленные от него пушки принудил злодеев ретироваться; об отличившихся же при сем поражении обер-офицерах Изюмского гусарского полка представлен особливый список.
Примечено также, что согласные яицкие казаки, будучи предводимы старшиною их Бородиным, доказали свою храбрость и усердие к службе ее императорского величества, находясь всегда впереди в преследовании злодеев. Чугуевского казацкого полка ротмистр Тутолмин и Гончаров, которые отряжены будучи с одними казаками, еще до приближения корпуса к Каргалинской слободе, храбро удерживали злодеев, дав время между тем подойти пехоте, и при поражении злодеев обще с кавалериею всегда были напереди.
Из-за сего вторичного поражения самозванца и возмутителя Пугачева с его сообщниками, признав его сиятельство, что г. генерал-маиору и кавалеру Мансурову в прежнем положении остаться уже нет надобности, послал к нему ордер, дав знать о вышеозначенной одержанной над злодеями вторительной победе; определил, чтоб он из Татищевой крепости следовал к Илецкому городку, для истребления находившихся в сих местах злодеев.
3-го числа отряжены войска внутрь Башкирии, для усмирения находящихся по рекам Деме и Белой сообщников Пугачева. Им хотя велено было следовать до самого города Уфы, но как по полученным чрез пленных известиям уведомлено, что те бунтовщики пробираются в Уральские горы, с намерением пройти оттуда в Исетскую провинцию и возмутить тамошних жителей, то посему и отряжены два деташемента: с первым отправлен г. генерал-маиор Фрейман по Уфимской дороге, на Бугульчанскую и Стерлитамацкую соляные пристани и к пригороду Табынску, где, будучи, обороты свои велено иметь ему по обстоятельствам. Из войска ж в команду его дано 600 человек пехоты и 8 орудий, 3 эскадрона гусар, рота чугуевских и 100 человек яицких казаков; со 2-м деташементом отряжен легких полевых команд подполковник Аршеневский; ему велено следовать по Московской дороге и быть в точной команде упомянутого г. генерал-маиора. С ним командированы батальон пехоты с 4 пушками, эскадрон Изюмских гусаров и эскадрон Бахмутского полка, да 50 человек оренбургских казаков.
При всем том не оставил его сиятельство разослать от себя во всю Башкирию объявления, что возмутитель и самозванец Пугачев сего месяца 1-го числа совершенно разбит и истреблен, с крепким подтверждением, дабы все зараженные скаредным духом возмущения его пришли в раскаяние, и возвратясь в свои жилища, прибегнули б с повинною к стопам законной и милосердной своей монархини, изъясняя им, что сие есть одно оставшее им средство умилостивить ее императорское величество, а паче когда они самого того самозванца и злодея Пугачева поймав, приведут к команде, чрез что восстановят они прежний свой покой и благоденствие; в противном же случае все они подвергнутся неминуемой и конечной уже погибели.
4-го числа уведомлено из допросов главных бунтовщиков, что самозванец Пугачев намерен всеми способами пробираться к Яицкому городку, где у него остались еще сообщники; а потому и определил его сиятельство г. генерал-маиору и кавалеру Мансурову, по занятии Илецкого городка, немедленно туда следовать к освобождению осажденных и крайнюю уже нужду претерпевающей там команды. Сего ж числа послана партия, при капитане Ивановиче, состоящая в одном эскадроне Изюмского полка гусаров с прибавлением одной роты чугуевских и 10 человек яицких казаков; ей велено итти к Пречистенской, а оттуда, ежели надобно будет, и до Красногорской крепости, разведывая в тамошних местах, не появятся ли где в оных злодеи, с намерением, чтоб сими местами прокрасться им к Илецкой соляной Защите, а оттуда б степью пройти и в Яицкий городок.
5-го числа в Сакмарском городке поставлен обсервационный деташемент с полковником князем Одоевским, в том намерении, чтоб в нужном случае удобнее было доставить сикурс отправленным внутрь Башкирии войскам, равномерно ж и обе предупомянутые подгородные слободы: Каргала и Берда, войсками заняты; сам его сиятельство сего ж числа отправился в Оренбург, куда по прибытии отряжена особливая пристойная партия легкой полевой команды с маиором Наумовым вверх по реке Сакмаре, для примечания над живущими в тамошних местах обывателями, которой велено, если злодей Пугачев или сообщники его будут там прокрадываться к Яику, то б их не пропущать и истреблять.
Впрочем же сие 6-ти-месячного осадного времени описание не может лучше и преимущественнее окончано быть, как приложением копии с высочайшего и всемилостивейшего ее императорского величества именного указа, по окончании уже оного бедственного времени, то есть мая 1 дня 1774 года, состоявшегося за собственноручным ее величества подписанием, которого точное содержание есть следующее. (См. Приложения, I.) Copyright (c) "Русский переплет"