5) Письма лейб-гвардии поручика Державина полковнику Бошняку.
А. - Из Саратова, от 30 июля 1774 года.
Высокоблагородному и высокопочтенному г. города Саратова коменданту и
правящему в оном городе воеводскую должность.
Милостивый государь мой! Когда вам его превосходительство г.
астраханский губернатор П. Н. Кречетников, отъезжая отсюда, не дал знать, с
чем я прислан в страну сию, то через сие имею честь вашему высокоблагородию
сказать, что я прислан сюда от его высокопревосходительства покойного г.
генерал-аншефа и кавалера А. И. Бибикова, в следствие именного ее
императорского величества высочайшего повеления по секретной комиссии, и
предписано по моим требованиям исполнять все; а как по обстоятельствам
известного бунтовщика Пугачева, сего месяца 16 числа приехал я в Саратов, и
требовал, чтоб в сем городе была от оного злодея взята предосторожность,
вследствие чего 24 числа, при общем собрании нашем в Конторе опекунства
иностранных и сделано определение, по которому все, согласясь, и
подписались, чтоб около магазинов и в месте найденном за способное его
высокородием г. статским советником М. М. Лодыженским, яко служащим
штаб-офицером в Инженерном корпусе, сделать для защищения людей и казенного
имущества полевое укрепление и прочие готовности, что в том определении
именно значит, которое определение при рапорте моем послано уже
главнокомандующим куда надлежит, да и чаять должно было, что все в
вышеупомянутом определении написанное уже исполнено. А как сего 30 числа
прибыв я паки в Саратов не только по тому определению какую готовность
нашел, но ниже какой не принято предосторожности; а как из рапорта вашего
Конторе опекунства иностранных 29 числа вижу я, что вы от своего
определения отступились, и ретраншамента, прожектированного его
высокородием статским советником М. М. Лодыженским, делать не хотите, но
желаете, пропустя столь долгое время, не зная совсем правил военной
архитектуры, делать около почтового жительства города Саратова вал, не
рассудя ниже места способности лежащего под высокою горою, отрезанного от
воды и столь обширного, что ниже 3,000 регулярного войска и великою
артиллерией защищать невозможно, приемля только в непреклонное себе
правило, что вы, яко комендант города, и в нем церквей божиих покинуть не
можете: то на сие, окроме всех гг. штаб и обер-офицеров, находящихся здесь,
согласных со мною, объяснить вам имею, что комендант вверенной себе
крепости никак до конца жизни своей покинуть не должен, тогда, когда уже он
имеет ее укрепленною и довольною людьми и потребностьми к защищению оной; а
ежели всего оного не имеет, так как теперь и сожженный город Саратов,
имеющий единственное наименование города, то должен находить способы, чтоб
укрепиться в пристойном по правилам военной архитектуры месте, и в нем
иметь от неприятеля оборону. Мы же, как в вышеупомянутом определении
согласились, чтоб малое число оставить для защищения в ретраншаменте, а с
прочими силами итти на-встречу злодею, то чем вы свой обширный вал, выходя
на-встречу злодею, защищать будете? Это никому непонятно. Да и какое вы, не
зная инженерного искусства, лучше укрепление сделать хотите, то также всем
благоразумным неизвестно. Церкви же божии защитить конечно должно; но как
церковь не что иное есть, как собрание людей правоверных, следовательно,
ежели вы благоразумно защитите оных, то в них защитите и церковь, а утвари
оных церквей в том ретраншаменте поместить можете. На сие на все прошу ваше
высокоблагородие скорейше мне дать ответ, для донесения его
превосходительству, г. генерал-маиору и кавалеру П. С. Потемкину, яко
непосредственному начальнику высочайшей ее величества власти, присланному
ныне по комиссии бунтовщика Пугачева именным ее императорского величества
высочайшим повелением. Мы же, находящиеся здесь штаб- и обер-офицеры,
приемлем всю тягость законов на себя, что вы оставите свой пустой, обширный
и укреплению неспособный лоскут земли, именуемой вами крепостию
Саратовской, и за лучшее почтете едиными силами и нераздельно сделать нам
вышеозначенный ретраншамент, так и поражать злодеев, приказав ныне же всему
вами собранному народу делать прожектированное г. статским советником
Лодыженским укрепление, в чем во всем при вас же и купцы здешнего города
давно уже согласились.
Б. - Из Саратова, от 3 августа 1774 года.
Г. полковнику и саратовскому коменданту, лейб-гвардии от поручика и
комиссионера Державина.
Сообщение.
Сего августа 3-го сообщение ваше получил и при нем с ордеру его
превосходительства П. Н. Кречетникова к вам копию. На сие вашему
высокоблагородию сказать имею, что его превосходительство г. генерал-маиор
и кавалер то преминовать изволил, что ему его высокопревосходительство
покойный г. генерал-аншеф и кавалер А. И. Бибиков обо мне сообщить изволил.
Ему написано было, что в следствие именного ее императорского величества
повеления, я послан в сию область, и предписано ему было во всех моих
просьбах вспомоществовать. Но как его превосходительству о существе всей
моей комиссии и ее потребностях знать не дано, но река Иргиз не есть
единственный мой пост, и что не по пустому требовал я в бытность его
превосходительства в Саратове от Конторы опекунства иностранных команду, то
апробовано от высших моих начальников, мне с похвалою. Сей мой отзыв, в
самом его оригинале, его превосходительству поднесть можете.
