Новые успехи Пугачева. - Башкирец Салават. - Взятие сибирских крепостей. -
Сражение под Троицкой. - Отступление Пугачева. - Первая встреча его с
Михельсоном. - Преследование Пугачева. - Бездействие войск. - Взятие Осы. -
Пугачев под Казанью.
Пугачев, коего положение казалось отчаянным, явился на Авзяно-Петровских
заводах. Овчинников и Перфильев, преследуемые маиором Шевичем, проскакали
через Сакмарскую линию с тремя-стами яицких казаков, и успели с ним
соединиться. Ставропольские и оренбургские калмыки хотели им последовать, и
в числе шести-сот кибиток двинулись было к Сорочинской крепости. В ней
находился при провианте и фураже отставной подполковник Мелькович, человек
умный и решительный. Он принял начальство над гарнизоном, и на них напав,
принудил их возвратиться на прежние жилища.
Пугачев быстро переходил с одного места на другое. Чернь по прежнему
стала стекаться около него; башкирцы, уже почти усмиренные, снова
взволновались. Комендант Верхо-Яицкой крепости, полковник Ступишин, вошел в
Башкирию, сжег несколько пустых селений, и захватив одного из бунтовщиков,
отрезал ему уши, нос, пальцы правой руки, и отпустил его, грозясь поступить
таким же образом со всеми бунтовщиками. Башкирцы не унялись. Старый их
мятежник Юлай, скрывшийся во время казней 1741 года, (85) явился между ими
с сыном своим Салаватом. Вся Башкирия восстала, и бедствие разгорелось с
вящшей силою. Фрейман должен был преследовать Пугачева; Михельсон силился
пресечь ему дорогу; но распутица его спасала. Дороги были непроходимы, люди
вязли в бездонной грязи; реки разливались на несколько верст; ручьи
становились реками. Фрейман остановился в Стерлитамацке. Михельсон,
успевший еще переправиться через Вятку по льду, а через Уфу на осьми
лодках, продолжал путь, не смотря на всевозможные препятствия, и 5 мая у
Симского завода настиг толпу башкирцев, предводительствуемых свирепым
Салаватом. Михельсон прогнал их, завод освободил, и через день пошел далее.
Салават остановился в осьмнадцати верстах от завода, ожидая Белобородова.
Они соединились и выступили навстречу Михельсону, с двумя тысячами
бунтовщиков и с осьмью пушками. Михельсон разбил их снова, отнял у них
пушки, положил на месте до трех-сот человек, рассеял остальных, и спешил к
Уйскому заводу, надеясь настигнуть самого Пугачева; но вскоре узнал, что
самозванец находился уже на Белорецких заводах.
За рекою Юрзенем Михельсон успел разбить еще толпу мятежников, и
преследовал их до Саткинского завода. Тут узнал он, что Пугачев, набрав до
шести тысяч башкирцев и крестьян, пошел на крепость Магнитную. Михельсон
решился углубиться в Уральские горы, надеясь соединиться с Фрейманом около
вершины Яика.
Пугачев, зажегши ограбленные им Белорецкие заводы, быстро перешел через
Уральские горы, и 5 мая приступил к Магнитной, не имея при себе ни одной
пушки. Капитан Тихановский оборонялся храбро. Пугачев сам был ранен
картечью в руку, и отступил, претерпев значительный урон. Крепость казалась
спасена; но в ней открылась измена: пороховые ящики ночью были взорваны.
Мятежники бросились, разобрали заплоты и ворвались. Тихановский с женою
были повешены; крепость разграблена и выжжена. В тот же день пришел к
Пугачеву Белобородов с четырьмя тысячами бунтующей сволочи.
Генерал-поручик Декалонг из Челябинска, недавно освобожденного от
бунтовщиков, двинулся к Верхо-Яицкой крепости, надеясь настигнуть Пугачева
еще на Белорецких заводах; но, вышед на линию, получил от верхо-яицкого
коменданта, полковника Ступишина, донесение, что Пугачев идет вверх по
линии от одной крепости на другую, как в начале своего грозного появления.
Декалонг спешил к Верхо-Яицкой. Тут узнал он о взятии Магнитной. Он
двинулся к Кизильской. Но прошел уже пятнадцать верст, узнал от пойманного
башкирца, что Пугачев, услыша о приближении войска, шел уже не к
Кизильской, а прямо Уральскими горами, на Карагайскую. Декалонг пошел
назад. Приближаясь к Карагайской, он увидел одни дымящиеся развалины;
Пугачев покинул ее накануне. Декалонг надеялся догнать его в
Петрозаводской; но и тут уже его не застал. Крепость была разорена и
выжжена, церковь разграблена, иконы ободраны и разломаны в щепы.
Декалонг, оставя линию, пошел внутреннею дорогою прямо на Уйскую
крепость. У него оставалось овса только на одни сутки. Он думал настигнуть
Пугачева хотя в Степной крепости; но, узнав, что и Степная уже взята,
пустился к Троицкой. На дороге, в Сенарской, нашел он множество народа из
окрестных разоренных крепостей. Офицерские жены и дети, босые, оборванные,
рыдали, не зная где искать убежища. Декалонг принял их под свое
покровительство, и отдал на попечение своим офицерам. 21 мая утром
приближился он к Троицкой, прошед шестьдесят верст усиленным переходом, и
наконец увидел Пугачева, расположившегося лагерем под крепостию взятой им
накануне. Декалонг тотчас на него напал. У Пугачева было более десяти тысяч
войска и до тридцати пушек. Сражение продолжалось целых четыре часа. Во все
время Пугачев лежал в своей палатке, жестоко страдая от раны, полученной им
под Магнитною. Действиями распоряжал Белобородов. Наконец мятежники
расстроились. Пугачев сел на лошадь, и с подвязанною рукою бросался всюду,
стараясь восстановить порядок; но все рассеялось и бежало. Пугачев ушел с
одною пушкою по Челябинской дороге. Преследовать было невозможно. Конница
была слишком изнурена. В лагере найдено до трех тысяч людей всякого звания,
пола и возраста, захваченных самозванцем и обреченных погибели. Крепость
была спасена от пожара и грабежа. Но комендант, бригадир Фейервар, был убит
накануне, во время приступа, а офицеры его повешены.
Пугачев и Белобородов, ведая, что усталость войска и изнурение лошадей не
позволят Декалонгу воспользоваться своею победою, привели в устройство свои
рассеянные толпы, и стали в порядке отступать, забирая крепости и быстро
усиливаясь. Маиоры Гагрин и Жолобов, отряженные Декалонгом на другой день
после сражения, преследовали их, но не могли достигнуть.
Михельсон, между тем, шел Уральскими горами, по дорогам мало известным.
Деревни башкирские были пусты. Не было возможности достать нужные припасы.
Отряд его был в ежечасной опасности. Многочисленные шайки бунтовщиков
кружились около его. 13 мая башкирцы, под предводительством мятежного
старшины, на него напали и сразились отчаянно; загнанные в болото, они не
сдавались. Все, кроме одного, насильно пощаженного, были изрублены вместе с
своим начальником. Михельсон потерял одного офицера и шестьдесят рядовых
убитыми и ранеными.
Пленный башкирец, обласканный Михельсоном, объявил ему о взятии Магнитной
и о движении Декалонга. Михельсон, нашед сии известия сообразными с своими
предположениями, вышел из гор, и пошел на Троицкую, в надежде освободить
сию крепость, или встретить Пугачева в случае его отступления. Вскоре
услышал он о победе Декалонга и пошел на Варламово, с намерением пресечь
дорогу Пугачеву. В самом деле, 22 мая утром, приближаясь к Варламову, он
встретил передовые отряды Пугачева. Увидя стройное войско, Михельсон не мог
сначала вообразить, чтоб это был остаток сволочи, разбитой накануне, и
принял его (говорит он насмешливо в своем донесении) за корпус
генерал-поручика и кавалера Декалонга; но вскоре удостоверился в истине. Он
остановился, удерживая выгодное свое положение у леса, прикрывавшего его
тыл. Пугачев двинулся противу его, и вдруг поворотил на Чербакульскую
крепость. Михельсон пошел через лес, и перерезал ему дорогу. Пугачев в
первый раз увидел перед собою того, кто должен был нанести ему столько
ударов и положить предел кровавому его поприщу. Пугачев тотчас напал на его
левое крыло, привел оное в расстройство, и отнял две пушки. Но Михельсон
ударил на мятежников со всею своею конницею, рассеял их в одно мгновение,
взял назад свои пушки, а с ними и последнюю, Оставшуюся у Пугачева после
его разбития под Троицкой, положил на месте до шести-сот человек, в плен
взял до пяти-сот, и гнал остальных несколько верст. Ночь прекратила
преследование. Михельсон ночевал на поле сражения. - На другой день отдал
он в приказе строгой выговор роте, потерявшей свои пушки, и отнял у ней
пуговицы и обшлага, до выслуги. Рота не замедлила загладить свое бесчестие.
(86)
23-го Михельсон пошел на Чербакульскую крепость. Казаки, в ней
находившиеся, бунтовали. Михельсон привел их к присяге, присоединив к
своему отряду, и в последствии был всегда ими доволен.
Жолобов и Гагрин действовали медленно и нерешительно. Жолобов, уведомив
Михельсона, что Пугачев собрал остаток рассеянной толпы и набирает новую,
отказался итти против его, под предлогом разлития рек и дурных дорог.
Михельсон жаловался Декалонгу; а Декалонг, сам обещаясь выступить для
истребления последних сил самозванца, остался в Челябе, и еще отозвал к
себе Жолобова и Гагрина.
Таким образом преследование Пугачева предоставлено было одному
Михельсону. Он пошел к Златоустовскому заводу, услыша, что там находилось
несколько яицких бунтовщиков; но они бежали, узнав о его приближении. След
их, чем далее шел, тем более рассыпался, и наконец совсем пропал.
27 мая Михельсон прибыл на Саткинский завод. (87) Салават, с новою
шайкою, злодействовал в окрестностях. Уже Симской завод был им разграблен и
сожжен. Услыша о Михельсоне, он перешел реку Ай и остановился в горах, где
Пугачев, избавясь от погони Гагрина и Жолобова и собрав уже до двух тысяч
всякой сволочи, с ним успел соединиться.
Михельсон, на Саткинском заводе, спасенном его быстротою, сделал первый
свой роздых по выступлению из-под Уфы. Через два дня пошел он против
Пугачева и Салавата, и прибыл на берег Ая. Мосты были сняты. Мятежники на
противном берегу, видя малочисленность его отряда, полагали себя в
безопасности.
Но 30-го, утром, Михельсон приказал пятидесяти казакам переправиться
вплавь, взяв с собою по одному егерю. Мятежники бросились было на них, но
были рассеяны пушечными выстрелами с противного берега. Егеря и казаки
удержались кое-как, а Михельсон между тем переправился с остальным отрядом;
порох перевезла конница, пушки потопили и перетащили по дну реки на
канатах. Михельсон быстро напал на неприятеля, смял и преследовал его более
двадцати верст, убив до четырех-сот и взяв множество в плен. Пугачев,
Белобородов и раненый Салават едва успели спастись.
Окрестности были пусты. Михельсон ни от кого не мог узнать о стремлении
неприятеля. Он пошел наудачу, и 2 июня отряженный им капитан Карташевский
ночью был окружен шайкою Салавата. К утру Михельсон подоспел к нему на
помощь. Мятежники рассыпались и бежали. Михельсон преследовал их с крайнею
осторожностию. Пехота прикрывала его обоз. Сам он шел немного впереди с
частию своей конницы. Сии распоряжения спасли его. Многочисленная толпа
мятежников неожиданно окружила его обоз, и напала на пехоту. Сам Пугачев
ими предводительствовал, успев в течение шести дней близ Саткинского завода
набрать около пяти тысяч бунтовщиков. Михельсон прискакал на помощь; он
послал Харина соединить всю свою конницу, а сам с пехотою остался у обоза.
Мятежники были разбиты и снова бежали. Тут Михельсон узнал от пленных, что
Пугачев имел намерение итти на Уфу. Он поспешил пресечь ему дорогу, и 5
июня встретил его снова. Сражение было неизбежимо. Михельсон быстро напал
на него, и снова разбил, и прогнал.
При всех своих успехах, Михельсон увидел необходимость прекратить на
время свое преследование. У него уже не было ни запасов, ни зарядов.
Оставалось только по два патрона на человека. Михельсон пошел в Уфу, дабы
там запастися всем для него нужным.
Пока Михельсон, бросаясь во все стороны, везде поражал мятежников, прочие
начальники оставались неподвижны. Декалонг стоял в Челябе, и завидуя
Михельсону, нарочно не хотел ему содействовать. Фрейман, лично храбрый, но
предводитель робкий и нерешительный, стоял в Кизильской крепости, досадуя
на Тимашева, ушедшего в Зелаирскую (88) крепость с лучшею его конницею. -
Станиславский, во все сие время отличившийся трусостию, узнав, что Пугачев
близ Верхо-Яицкой крепости собрал значительную толпу, отказался от службы и
скрылся в любимую свою Орскую крепость. Полковники Якубович и Обернибесов и
маиор Дуве находились около Уфы. Вокруг их спокойно собирались бунтующие
башкирцы. Бирск сожжен был почти в их виду, а они переходили с одного места
на другое, избегая малейшей опасности и не думая о дружном содействии. По
распоряжению князя Щербатова, войско Голицына оставалось безо всякой пользы
около Оренбурга и Яицкого городка, в местах уже безопасных; а край, где
снова разгорался пожар, оставался почти беззащитен. (89)
Пугачев, отраженный от Кунгура маиором Поповым, двинулся было к
Екатеринбургу; но узнав о войсках, там находящихся, обратился к
Красно-Уфимску.
Кама была открыта, и Казань в опасности. Брант наскоро послал в пригород
Осу маиора Скрыпицына с гарнизонным отрядом и с вооруженными крестьянами, а
сам писал князю Щербатову, требуя немедленной помощи. Щербатов понадеялся
на Обернибесова и Дуве которые должны были помочь маиору Скрыпицыну в
случае опасности, и не сделал никаких новых распоряжений.
18 июня Пугачев явился перед Осою. Скрыпицын выступил противу его; но
потеряв три пушки в самом начале сражения, поспешно возвратился в крепость.
Пугачев велел своим спешиться и итти на приступ. Мятежники вошли в город,
выжгли его, но от крепости отражены были пушками.
На другой день Пугачев со своими старшинами ездил по берегу Камы,
высматривая места, удобные для переправы. По его приказанию поправляли
дорогу, и мостили топкие места. 20-го снова приступил он к крепости, и
снова был отражен. Тогда Белобородов присоветовал ему окружить крепость
возами сена, соломы и бересты, и зажечь таким образом деревянные стены.
Пятнадцать возов были подвезены на лошадях в близкое расстояние от
крепости, а потом подвигаемы вперед людьми, безопасными под их прикрытием.
Скрыпицын, уже колебавшийся, потребовал сроку на одни сутки и сдался на
другой день, приняв Пугачева на коленах, с иконами и хлебом-солью.
Самозванец обласкал его и оставил при нем его шпагу. Несчастный, думая со
временем оправдаться, написал, обще с капитаном Смирновым и подпоручиком
Минеевым, письмо к казанскому губернатору, и носил при себе в ожидании
удобного случая тайно его отослать. Минеев донес о том Пугачеву. Письмо
было схвачено, Скрыпицын и Смирнов повешены, а доносчик произведен в
полковники.
23 июня Пугачев переправился через Каму, и пошел на винокуренные заводы
Ижевский и Воткинский. Венцель, начальник оных, был мучительски умерщвлен,
заводы разграблены, и все работники забраны в злодейскую толпу. Минеев,
изменою своей заслуживший доверенность Пугачева, советовал ему итти прямо
на Казань. Распоряжения губернатора были ему известны. Он вызвался вести
Пугачева, и ручался за успех. Пугачев недолго колебался, и пошел на Казань.
Щербатов, получив известие о взятии Осы, испугался. Он послал
Обернибесову повеление занять Шумской перевоз, а маиора Меллина отправил к
Шурманскому; Голицыну приказал скорее следовать в Уфу, дабы оттуда
действовать по своему благоусмотрению, а сам с одним эскадроном гусар и
ротою гренадер отправился в Бугульму.
В Казани находилось только полторы тысячи войска, но шесть тысяч жителей
были наскоро вооружены. Брант и комендант Баннер приготовились к обороне.
Генерал-маиор Потемкин, начальник тайной комиссии, учрежденной по делу
Пугачева, усердно им содействовал. Генерал-маиор Ларионов не дождался
Пугачева. Он с своими людьми переправился чрез Волгу и уехал в
Нижний-Новгород.
Полковник Толстой, начальник казанского конного легиона, выступил против
Пугачева, и 10 июля встретил его в двенадцати верстах от города. Произошло
сражение. Храбрый Толстой был убит, а отряд его рассеян. На другой день
Пугачев показался на левом берегу Казанки, и расположился лагерем у
Троицкой мельницы. Вечером, в виду всех казанских жителей, он сам ездил
высматривать город, и возвратился в лагерь, отложа приступ до следующего
утра.
