---

Глава 22

Обращение Царя к Русскому народу. - Встречи с русскими людьми. - Булыгинская Дума. - Злодейское убийство дяди Царя. - Революционный террор. - Антирусский "Союз союзов". - Масонский "Союз освобождения" оборачивается в кадетскую партию. - Всеобщая забастовка. - Кризис государственной власти. - Манифест 17 октября.

19 января, обращаясь к рабочим, Царь дал правильную оценку событиям "кровавого воскресенья": "Прискорбные события, с печальными, но неизбежными последствиями смуты, произошли оттого, что вы дали себя вовлечь в заблуждение и обман изменниками и врагами нашей страны.

Приглашая вас идти подавать Мне прошение о нуждах ваших, они поднимали вас на бунт против Меня и Моего правительства, насильно отрывая вас от честного труда в такое время, когда все истинно русские люди должны дружно и не покладая рук работать на одоление нашего упорного внешнего врага".

Сотрудничавший с "прогрессивной общественностью" князь Святополк-Мирский был отправлен в отставку. Новым министром внутренних дел стал опытный государственный деятель Булыгин. Чтобы подавить беспорядки в столице, учреждается должность Санкт-Петербургского генерал-губернатора (им стал Д.Ф. Трепов), которому предоставляются чрезвычайные полномочия.

Трепов сумел найти правильную линию поведения. В довольно короткий срок он восстановил в Петербурге порядок, приунывшая было Петербургская администрация пришла в себя, выполняя четкие и ясные приказы Трепова. Каждый день у Трепова были встречи то с фабрикантами, то с представителями рабочих или других слоев населения. Где надо он не боялся проявлять твердость, понимая, что разгул подрывных элементов и анархии будет стоить многократно больших жертв. Его знаменитый приказ войскам "патронов не жалеть", несмотря на его внешнюю кровожадность, на самом деле остановил кровопролитие. Толпы, поджигаемые подрывными элементами, "побоялись войск после этого энергичного приказа, и ни одного выстрела за этот день дано не было".[1]

Веря в здравомыслие и преданность Русского народа, Царь обратился к нему с манифестом, в котором призывал "благомыслящих людей помочь правительству в искоренении крамолы и укреплении Самодержавия". Одновременно опубликован Указ Сенату, в котором русские люди получили право представлять правительству свои предложения о желательных изменениях в государстве. В рескрипте на имя министра внутренних дел Царь сообщил о своем "намерении привлекать достойных, облеченных народным доверием людей к участию в предварительной разработке и обсуждении законодательных предположений". Царь с открытым сердцем шел навстречу народу, понимая, что для преодоления смуты, руководимой враждебными России силами, необходимо объединение всех честных русских людей. Он сознавал необходимость реформ, но понимал их в национальном смысле как усиление позиций русских людей на всех уровнях государства и народного хозяйства. Подрыв самодержавного принципа Царь справедливо рассматривал как разрушение Российского государства.

Государь ясно видел, что в обществе идет борьба между коренными русскими людьми и разрушителями, прикрывавшимися лозунгами прогресса и социальной справедливости. Эта борьба шла во всех классах и сословиях, но особенно драматично протекала среди правящего слоя и интеллигенции, где крамола приобрела неистребимый характер.

Огромную духовную поддержку Царю оказывает святой Иоанн Кронштадтский, который не устает наставлять русских людей, раскрывая перед ними антирусскую, антиправославную суть революции.

<В последнее время, - говорил святой, - Русское Царство сделалось царством неслыханных и нечаянных ужасов - мятеж крамольников опустошает Русскую землю, и "злодеи угрожают превратить престолы сильных" (Прем. Сол. 5, 24), и на место их хотят воссесть сами...

Что же было бы с Россией, если бы эти "самодержцы" воцарились в России?

Не забудьте, что этими "самодержцами" стали бы и инородцы, и иноверцы, враги России и веры Православной, которые намереваются лишить церкви исконного благолепия, небоподобного Богослужения, лишить их имуществ и свободы и совсем закабалить и русских и веру их, а свои "веры" сделать господствующими...>

Святой Иоанн объяснял русским действительные корни революции. Откуда, спрашивал он, эта анархия, эта революция, этот социализм, эта нелепая коммуна, эти забастовки, разбои, убийства, хищения, эта общественная безнравственность, этот царящий разврат, это огульное пьянство? - и отвечал: от неверия, от безбожия.

<"Как хитер и лукав сатана!" Чтобы погубить Россию, он раздул в ней безверие и разврат чрез злонамеренных писателей и учителей, чрез русские средние и высшие школы и чрез так называемую интеллигенцию. На почве безверия, слабодушия, малодушия и безнравственности совер- шается распадение государства. Без насаждения веры и страха Божия в населении России она не может устоять. Скорее с покаянием к Богу! Скорее к твердому и непоколебимому пристанищу веры и Церкви!>[2]

Святой Иоанн призывает русских людей объединиться и показать свою веру в Святую Русь и бесстрашно обрушиться на врага, посягнувшего на святыни и устои Отечества.

"Везде грабежи, поджоги, убийства верных слуг Церкви и Царя; убить человека теперь ничего не стоит! Не в последние ли времена мы живем перед концом мира?.. По-видимому, в последние. Какая везде скорбь, какие болезни, неурожаи, а за что все это? За наши беззакония, которым нет числа; пора опомниться и перестать творить их! Скоро война опять будет, - избави нас, Господи, от всего! Скоро придет и антихрист. Сколько теперь врагов у нашего Отечества! Наши враги, вы знаете, кто: евреи... Да прекратит наши бедствия Господь, по великой милости Своей!"[3]

Святой Иоанн Кронштадтский грозно предупреждает своих соотечественников о трагической судьбе России, если она не сможет вернуться на свои традиционные устои: "Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет, - говорит Господь, - и всякий город и дом, разделившийся сам в себе, не устоит" (Мф. 12, 25). Если в России так пойдут дела, и безбожники и анархисты-безумцы не будут подвержены праведной каре закона, и если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божиим с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония (Вавилонское, Ассирийское, Египетское, Греческо-Македонское)". [4]

Но, несмотря на пророческие предупреждения духовных вождей России, смута в русском обществе, источником которой были интеллигенция, лишенная национального сознания, и некоторая часть правящего класса, не прекращалась.

22 января 1905 года в Москве довольно бурно прошло Чрезвычайное дворянское собрание. На нем столкнулись две противоположные точки зрения, отразившиеся в двух записках. Одна составлена группой дворян во главе с Ф.Д. Самариным. В этой записке обосновывалась необходимость твердой власти, подавления революционной бесовщины, утверждалась незыблемость основ Самодержавия. Другая записка, написанная группой дворян во главе с князем С.Н. Трубецким, выражала настроение либерально-масонских кругов. В ней выдвигались требования Конституции и ограничения Самодержавия.

По этим запискам были составлены два адреса на имя Государя. После оживленных дебатов в результате голосования большинством Голосов все же был принят и отослан Государю адрес группы Самарина.[5]

Царь внимательно следит за настроением в обществе. Он пользуется всеми возможными случаями, чтобы поддержать верных ему русских людей.

6 июня 1905 года Царя посетила депутация от объединившихся земских и городских деятелей левого толка. Здесь был весь цвет российского масонства: граф П.А. Гейден - предводитель дворянства; князь Львов - председатель Тульской губернской земской управы, Н.Н. Львов - гласный Саратовского земства, И.И. Петрункевич - гласный Тверского земства, Ф.А. Головин - председатель Московской губернской земской управы, князь П.Д. Долгорукий - рузский предводитель дворянства, Н.П. Ковалевский - харьковский губернский гласный, Ю.А. Новосильцев - темниковский уездный предводитель дворянства, Ф.И. Родичев - кандидат Весьегонского уезда, князь Д.И. Шаховской - ярославский губернский гласный, князь С.Н. Трубецкой - ординарный профессор Императорского Московского университета, барон П.Л. Корф - гласный Петербургской городской думы, А.Н. Никитин - заместитель председателя Петербургской городской думы и М.П. Федоров - гласный Петербургской думы.

От имени депутации выступали князь С.Н. Трубецкой и М.П. Федоров. Они предлагали либеральный путь развития России. Говорили о переходе к реформистской деятельности, опирающейся на "доверие общества", подразумевая под обществом незначительную по численности либеральную и левую его части. Хотя встреча проходила в духе верноподданности, тем не менее характер предложений депутации объективно был направлен на подрыв самодержавной власти Царя.

Тем не менее Царь отнесся к депутации довольно благожелательно. В своей речи он сказал: "Моя воля - воля царская создавать выборных от народа непреклонна; привлечение их к работе государственной будет выполнено правильно. Я каждый день слежу и стою за этим делом". Говоря о привлечении выборных от народа к государственной работе, Царь хотел это осуществить в рамках народной традиции. "Пусть установится, - считал он, - как было встарь, единение между Царем и всей Русью, общение между Мной и земскими людьми, которое ляжет в основу порядка, отвечающего самобытным русским началам".[6]

21 июня в Петергофе Государь принял и депутацию патриотов всех званий и сословий (дворян, духовенства, крестьян, промышленников торговцев, людей науки), стоявших на позиции сохранения русских национальных основ, и прежде всего Самодержавия. В этой депутации были гласный Орловского земства Нарышкин, генерал-лейтенант Киреев, звенигородский предводитель дворянства граф П.С. Шереметев, гласный Петербургского губернского земства и городской думы граф Бобринский, курский губернский предводитель дворянства граф Дорер, гласный Московской городской думы и выборный от московских старообрядцев Расторгуев, крестьяне от разных русских губерний.

Депутация патриотов, отстаивая незыблемые основы Самодержавия, просила Царя при решении вопроса о призыве выборных от народа вызвать их из освященных историей бытовых групп, т.е. осуществить сословное представительство, как это было в старину. Царь согласился с мнением депутации: "Только то государство сильно и крепко, которое свято хранит заветы прошлого. Мы сами против этого погрешили, и Бог за это, может быть, нас и карает".[7] Именно поэтому первоначальная Государственная Дума, дарованная Царем народу, носила не законодательный, а законосовещательный характер по типу Боярской Думы Древней Руси.

В Царском Манифесте от 6 августа 1905 года по поводу учреждения законосовещательной Государственной Думы говорилось, что "настало время... призвать выборных людей от всей земли Русской к постоянному и деятельному участию в составлении законов, включить для сего в состав высших государственных учреждений особое законосовещательное установление, коему представляется предварительная разработка и обсуждение законодательных предположений и рассмотрение государственной росписи доходов и расходов".[8]

Тем не менее все попытки Царя внести успокоение в общество, взбудораженное революционными провокаторами, не удаются. Либерально-масонское, социалистическое и националистическое подполье подпитываемое иностранными деньгами, продолжает неуклонно следовать курсу, принятому на совещании антирусских партий в Париже Изменники, естественно, не хотят сотрудничества с Царем. И что бы ни делал Царь для народа, лозунгом революционных бесов остается "Долой Самодержавие!" Согласно резолюции того же парижского совещания, "освободители" усиливают террор против власти.

Днем 4 февраля 1905 года великий князь Сергей Александрович выехал из Николаевского дворца в Кремле и, проехав совсем немного, был убит бомбой революционного бандита Каляева. Взрыв страшной силы поднял густые облака дыма. Когда дым рассеялся, представилась ужасающая картина: щепки кареты, лужа крови, посреди которой лежали останки великого князя. Можно было только разглядеть часть мундира на груди, руку, закинутую вверх, и одну ногу. Голова и все остальное были разбиты и разбросаны по снегу. На звук взрыва выбежала великая княгиня Елизавета Федоровна, бросилась к останкам, встав на колени, и, с ужасом на лице, стала собирать их.[9]

Его убийца, сын околоточного надзирателя и матери-польки, был совершенно чужд русской культуре, он и по-русски изъяснялся с трудом с сильным польским акцентом. На суде Каляев, по рассказам очевидцев, производил впечатление отталкивающее. "Держал он себя как-то несерьезно, мелочно, далеко не героем... у него и выходило все не геройски, а скорее нахально".[10]

В годы смуты против Русского государства выступала целая армия революционеров, из которых "одному суду за участие в революции бы- ло подвергнуто 23 тыс. человек".[11] Однако абсолютное большинство революционеров избежали справедливого возмездия. По нашим примерным оценкам, общее число революционеров (включая Польшу и Финляндию) составляло не менее 100 тыс. человек. Более половины из них были чистой воды уголовники.

С негласного одобрения западных правительств в США, Англии, Франции, Италии, Швейцарии образуются специальные центры по подготовке революционных боевиков. Там же их снабжают оружием и деньгами. Один из главных организаторов трагедии "кровавого воскресенья" Пинхус Рутенберг возглавляет в Женеве особую организацию по "боевой подготовке масс" с самыми широкими полномочиями и огромными финансовыми средствами. Ему поручают подготовить места для складов оружия в Петербурге, а позднее также начать его "экспроприацию" в государственных арсеналах.[12]

Купленные за рубежом оружие и боеприпасы тайно переправляются за границу и централизованно распространяются среди революционных партий.

Бесы разделили между собой сферу разрушения и беспорядков. В городах, на фабриках и заводах вели свою подрывную работу социал-демократы, или, как их называли, эсдеки. По селу "специализировались" социалисты-революционеры (эсеры).

Деятельность и тех и других приобрела чисто бандитский характер: организовывалось и совершалось множество убийств и грабежей ценностей, не гнушались и рэкетом, вымогая под угрозой смерти деньги у богатых людей, и прежде всего у купцов.

Однако если эсдеки славились больше по части грабежей (эксов), то эсеры, активно занимаясь грабежами, сделали своей главной деятельностью убийства русских государственных деятелей, представителей госаппарата, русских патриотов, а также истинно русского дворянства. На счет помещиков у эсеров был лозунг: "Разоряйте гнезда, воронье разлетится!" - призывая громить дворянские усадьбы.

Инициаторами погромов помещичьих усадеб чаще всего выступали не сами крестьяне, а разный чуждый пришлый люд, прежде всего из эсеров, которые приходили в деревни, сколачивали шайки из люмпенских слоев и подстрекали крестьян.

Большая часть периодической печати подпала под контроль антирусских сил, перестала подчиняться цензуре и превратилась в рупор лжи и клеветы о Русском государстве, регулярно публикуя призывы к свержению существующего государственного строя, вселяя ненависть к Царю и коренной Русской власти. Распространяются взгляды о бесполезности армии, внушается неуважение к военным как защитникам деспотии, неуважение к военному мундиру как к эмблеме насилия.

Почти каждый день приходят известия о новых убийствах коренных русских людей. 28 июня 1905 года QT руки террориста погибает московский градоначальник граф П.П. Шувалов. Подло, из-за угла, убивают генералов, губернаторов, полицейских исправников, приставов и других служащих русского государственного аппарата.

Как грибы растут самозваные профессиональные союзы - врачей, адвокатов, учителей, инженеров, писателей, - чаще всего преследовавшие чисто политические цели. Заправляли в них все те же масонские деятели "Союза освобождения" и представители революционных партий. На майском съезде этих "профессиональных союзов", который возглавлял деятель "Союза освобождения" П. Милюков, создается так называемый "Союз союзов", сразу же выступивший с политическим призывом к созыву Учредительного собрания.

Лжепрофсоюзы и многочисленные революционные агитаторы подстрекают рабочих на забастовки и демонстрации.

В июне под влиянием лживой пропаганды революционеров произошли беспорядки на броненосце "Потемкин". Фарс с восстанием продолжался 11 дней, в конце концов обманутые революционерами моряки, побоявшись ответственности за содеянное, поделили между собой судовую казну, бежали за границу, бросив корабль в Румынии. Из этого довольно жалкого случая революционная пропаганда сфабриковала "героическую" страницу.

В августе власти допустили еще одну серьезную ошибку, возвратив университетам автономию. В условиях массовых беспорядков эта автономия превратила учебные заведения в центры революционной агитации. "Автономия, - пишет очевидец, - была самочинно истолкована студенчеством не в смысле самостоятельного обсуждения академических и научных вопросов, а в смысле бесконтрольной свободы по доступу в учебные заведения лиц, ничего общего с научной деятельностью не имевших, но привлекавшихся в целях политической агитации".[13] Вплоть до октября 1905 года представители революционной бесовщины, пользуясь автономной неприкосновенностью учебных заведений, открыто призывали к социальной революции и использовали учебные заведения для проведения антирусских сборищ. Студенты бросили учиться и занялись политикой, слыть революционером считалось высшим шиком.

Митинги в учебных заведениях приобретали истерический характер. Кликушествующие выкрики: "Долой Самодержавие!", "Да здравствует свобода!" - переходили в массовый психоз, превращая учащихся в стадо баранов, готовых пойти на любую глупость или преступление. Чтобы сорвать занятия в аудиториях, нередко разливали "с политической целью" какую-то "невероятно вонючую жидкость".

В сентябре - начале октября жизнь в стране парализовалась забастовками. "Профессиональные союзы", в которых руководили революционные бесы и либерально-масонские деятели "Союза освобождения", подстрекали рабочих на беспорядки, дезинформируя их о настоящих намерениях государственной власти. Рабочих, отказывающихся принимать участие в забастовках, объявляли штрейкбрехерами и запугивали угрозой физической расправы. Вооруженные до зубов революционные боевики терроризировали рабочих.

В октябре забастовали железные дороги. Беспорядками руководили все те же революционные элементы и деятели "Союза освобождения", к этому времени оформлявшегося в кадетскую партию. Невидимый для многих русских людей дирижер постепенно распространял забастовку и на другие отрасли народного хозяйства, превращая ее во всеобщую. Руководство забастовкой осуществлялось Центральным бюро "Союза союзов", "Профессиональными союзами" и разными революци- онными комитетами ("Коалиционный революционный комитет" в Киеве, "Комитет борьбы" в Харькове, "Коалиционная комиссия" в Витебске и т.п.).

В Петербурге большую роль в руководстве забастовкой стал играть недавно созданный так называемый Совет рабочих депутатов, в который вошло мало рабочих, но много профессоров и деятелей интеллигенции. Руководили им масон Хрусталев-Носарь и Л. Троцкий. Замысел революционных бесов состоял в том, чтобы перевести забастовку во всеобщее вооруженное восстание. Революционные бесы очень искусно используют вековое недоверие большей части народа к правящему слою и интеллигенции.

Как показали дальнейшие события, подавляющая часть русских людей, участвовавших в затеянных бесами беспорядках, совсем не хотели свержения Царя, авторитет которого был очень велик, а выступали против бюрократии и той же интеллигенции. Однако не следует считать, что слой русских людей, участвовавших в беспорядках, был очень широк. Даже в самый пик революционной агитации - в дни всеобщей забастовки - он составлял, по нашим подсчетам, не более двух процентов Русского народа. Зато более чем наполовину были революционизированы евреи, поляки, финны. Все это лишний раз подтверждало антирусский характер революционного движения.

Однако в те дни любой революционер - еврей или поляк - выступал от имени всего Русского народа, который его на это представительство не уполномочивал. Так желание ничтожного меньшинства населения великой России выдается за желание всего народа.

Кризис правящего слоя России проявился в том, что в тяжелые для нее дни он не сумел дать из своей среды сильных и решительных государственных деятелей, способных подавить крамолу, а не идти на унизительное соглашательство с антирусскими силами. Западнический дух значительной части государственного аппарата возобладал. Выражая его, С.Ю. Витте утверждал, что "ход исторического прогресса неудержим, идея гражданской свободы восторжествует, если не путем реформ, то путем революции". Таким образом, Витте, как и члены подпольного "Союза освобождения", признавал революцию как орудие исторического прогресса.

В окружении Царя только немногие - обер-прокурор К.П. Победоносцев, члены Госсовета И.Л. Горемыкин, А.П. Игнатьев, К.И. Пален, Н.М. Чихачев - убеждали Царя прибегнуть к решительным действиям. Большинство же стояло за уступки. Были за них и те, кто тогда ближе всех стоял к Царю, - великий князь Николай Николаевич и Петербургский генерал-губернатор Д.Ф. Трепов.

В эти тяжелые дни Царь рассчитывал на помощь своего дяди великого князя Николая Николаевича, которого считал твердым и решительным человеком. Речь шла о предоставлении ему чрезвычайных полномочий для подавления смуты. Однако великий князь, узнав, что его хотят назначить диктатором, испугался и впал в истерику. Царедворец-масон Мосолов рассказывает, что он выхватил револьвер и закричал: "Если Государь не примет программы Витте и захочет назначить меня диктатором, я застрелюсь у него на глазах из этого самого револьвера".[14]

Программа Витте, который 13 октября был назначен председателем Совета Министров, излагалась им в записке Царю. Предлагая ряд мероприятий по успокоению страны в духе либерально-масонских требований, Витте вместе с тем не исключал и возможности введения твердого правления. Но последнее подавалось им так, чтобы окончательно разубедить Царя в необходимости проведения решительных действий.

Оказавшись почти в одиночестве и не чувствуя серьезной поддержки со стороны ближайшего окружения, Царь был вынужден подписать Манифест, ограничивавший его власть и ставивший государственную администрацию под контроль Государственной Думы. Этим Манифестом даровались гражданам свободы: свобода совести, слова, собраний, союзов, неприкосновенность личности и жилища. Все классы населения получали право избирать депутатов в Государственную Думу, получившую законодательный характер.

Многие из твердых русских патриотов, стоявших возле Царя, были подавлены случившимся. К.П. Победоносцев высказался категорически против порядков, "России не свойственных", и сразу же после Манифеста подал в отставку.

Глава 23

Антирусское восстание. - Создание антирусских "республик". - Расцвет политического бандитизма. - Массовые убийства русских людей. - Попытки запугать народ.

События, последовавшие за выходом Манифеста 17 октября, показали, что силы, творившие смуту в течение года, хотели не мира, а продолжения войны до полного разрушения Русского государства. Антирусский террор, являвшийся программной установкой враждебных России сил, только усилился. В результате амнистии через несколько дней после Манифеста ряды врагов Русского государства пополнились многими тысячами закоренелых государственных преступников, сразу же активно включившихся в борьбу против законной власти и Русского народа.

Одиночные террористические акты не удовлетворяют уже потеряв- ших всякую меру революционных бесов, продолжая убивать русских государственных деятелей, они берут курс на всеобщее вооруженное восстание.

26 октября под влиянием живой агитации большевиков и эсеров произошли крупные беспорядки среди военных моряков в Кронштадте. Восставшие захватили винные лавки и в пьяном виде совершили ряд злодейских убийств. Но уже 28 октября были подавлены.

В середине ноября происходит восстание в Севастополе, охватившее часть военных моряков и Брестского пехотного полка. Восставшие, руководимые опытными агитаторами, захватывают крейсер "Очаков", послав Царю телеграмму, что Черноморский флот не подчиняется правительству. Стоявший во главе восстания психически нездоровый и болезненно тщеславный лейтенант Шмидт пытается подчинить себе другие корабли Черноморского флота, но при первых выстрелах верных правительству кораблей выкидывает белый флаг.

В Новороссийске революционеры, опираясь на очень узкий слой преимущественно еврейского населения, выпустили манифест о создании "Новороссийской республики" и переходе власти в руки Временного правительства. Губернатор и все законные власти бежали. Во главе "республики" стал Совет рабочих депутатов, состоявший в основном из евреев и других лиц нерусской национальности. Все торговые и промышленные предприятия были обложены налогами якобы в пользу неимущих классов, но, как выяснилось на суде, реально попадавшими в карманы членов Совета. Главное внимание "республиканцев" было обращено на образование боевой дружины, которой устраивались торжественные смотры с музыкой. Для вооружения войска у всех жителей города и окрестных селений отобрали оружие. При Совете создается специальный охранный отряд, вооруженный копьями необычайной длины и формы, изготовленными в местных мастерских. Этот отряд стал орудием воздействия на всех инакомыслящих, ибо с первых дней своего существования "республиканцы" запретили все партии, кроме революционных. Когда местная газета повела кампанию против нового "правительства", доказывая, что многие его распоряжения и действия угнетают самих рабочих, то "республиканский" Совет наложил на газету цензуру и она перестала выходить.

В конце декабря в город вошли правительственные войска, а руководители "республики" позорно без боя бежали.

В Красноярске по инициативе социал-демократов образуется "Красноярская республика". Солдаты железнодорожного батальона прошли по городу с красными знаменами и пением революционных песен в полном боевом вооружении, снимая повсюду караулы и собирая толпы людей на митинг. Митинг, на котором выступали эсдеки и эсеры, принял резолюцию о созыве Учредительного собрания и потребовал освобождения заключенных из тюрем. Председатель собрания объявил, что солдаты будут подчиняться новому правительству. На следующее утро комитет РСДРП заявил о захвате власти в городе, но, узнав о приближении правительственных войск, бежал, украв городскую казну.

В Ростове-на-Дону попытка установления "республики" обернулась большим кровопролитием. И тогда все летучие отряды революционеров, организовав беспорядки и подставив простых жителей города под пули солдат, заблаговременно бежали. Некто Пергамент, провозгласив "Придунайско-Черноморскую республику", тут же бежал, оставив своих соратников отвечать за содеянное.

Не все попытки вооруженного восстания удаются. В городе Александрове попытка революционных агитаторов столкнулась с протестом рабочих и энергичными действиями властей. У местного революционера С.М. Баранова, собиравшегося установить "Александровскую демократическую республику", была обнаружена программа будущего "правительства". Из нее видно, что мятежники предполагали захватить воинский склад, обезоружить верные "правительству" части, захватить или физически устранить представителей законной власти, не исключая и выборных учреждений. Революционное "правительство" подготовило списки местных граждан, которых следовало бы ликвидировать.

После подавления попытки вооруженного восстания в Харькове местные революционеры избрали себе два новых места деятельности. Одно у станции "Новая Бавария", где располагались 3 завода, а другое на станции "Люботин", где находилось паровозное депо. В первом роль диктатора выполнял некто Владимир, по национальности еврей, по профессии присяжный поверенный. От Владимира поступали приказания членам местных революционных партий, которым они подчинялись. Одним из последних стал циркуляр о придании смертной казни большинства административных лиц станции Новобавария.

На станции Люботин учреждаются "республика" и "временное правительство", во главе которого стал студент-технолог, объявивший себя генерал-губернатором "Люботинской республики". Военные дела студент поручил мелкому железнодорожному служащему, назначив его начальником станции; в адъютанты себе взял гимназиста 6-го класса. После ареста студента во главе "Люботинской республики" стал некто Финкельштейн, который сразу же приказал арестовать местного пристава и помощника начальника станции и предать их смертной казни.

В ряде мест власти после Манифеста так растерялись, что позволили революционерам взять их просто голыми руками. В Уфе, например, по распоряжению губернатора Б.П. Цехановецкого с 18 по 21 октября воинские патрули и полицейские были сняты, чтобы не мешали праздновать торжество революции. Бойко торговали оружейные магазины, в которых по разрешению губернатора революционерами покупались револьверы и патроны. Была создана революционная милиция под руководством еврея Н.И. Тихановского, который стал в городе самым влиятельным человеком. Во время празднования революции сам губернатор шествовал под красными флагами, а затем поздравлял мятежников с ограничением самодержавной власти Государя и с Конституцией. Когда провозглашалась вечная память тем, кто, по выражению одного революционного агитатора, "пал в борьбе с кровопийцей-Царем", - снял фуражку, и когда закричали потом: "Долой Царя! Смерть Царю!" - приветствовал крики, снимая фуражку и помахивая ею на все стороны. Но кончилось все тем, что патриотически настроенные жители заклеймили изменника-губернатора позором, а революционеров, даже без помощи полиции, просто разогнали.

Но далеко не везде восстание против законной власти подавлялось малой кровью. Самое крупное кровопролитие произошло в Москве.

В ночь на 9 декабря 1905 года в Москве в саду "Аквариум" собрался огромный митинг, на котором присутствовали более 10 тыс. человек и десятки революционных бандформирований - "боевых дружин". Митинг в любой момент мог перерасти в прямой мятеж, его руководители призывают к аресту генерал-губернатора и к захвату власти. Оперативные действия властей с помощью казаков, драгун, пехоты позволили изолировать мятежников. Митинг окружили, его участников выпускали поодиночке после обыска - отбиралось оружие. Хотя большей части "боевиков" удалось скрыться, войска сумели обезоружить немалое число бандитов. На утро в саду "Аквариум" нашли несколько сот револьверов, кинжалов, ножей, брошенных боевиками.[1]

Той же ночью в Москве в реальном училище масона Фидлера разыгрался настоящий бой между революционными бандформированиями и правительственными войсками. Реальное училище масона Фидлера стало одним из центров антиправительственных выступлений и местом сосредоточения революционных бандформирований. Полиция получила сведения, что 9 декабря здесь соберется боевая дружина, которая на рассвете должна захватить Николаевский вокзал, взяв в свои руки сообщение с Петербургом, другая же боевая дружина - завладеть городской думой и Государственным банком, объявив Временное правительство. Реальное училище оцепили войска, и после отказа боевиков разоружиться по нему был дан залп из двух орудий. Боевики стали разбегаться, некоторые из них были схвачены жильцами соседнего дома и сданы полиции. В результате боя один офицер убит, а другой тяжело ранен, боевики потеряли пятерых убитыми и пятнадцать ранеными.[2]

В Москве революционеры действовали особенно нагло. Так называемый Исполком рабочих депутатов, состоявший преимущественно из революционных террористов и агитаторов, объявил вооруженное восстание на 6 часов вечера 10 декабря, предписав даже извозчикам кончить работу к этому времени. Город погрузился во мрак, фонари не горели, улицы освещались прожекторами. Революционные боевики, вооруженные иностранным оружием, ходили по улицам, убивали полицейских и офицеров, а также всех несогласных молчать при виде этих преступлений. Начали возводить баррикады. Причем делали это бандиты не сами, а заставляли мирных жителей, выгоняя их из домов под угрозой оружия. Поигрывая револьверами и винтовками, боевики следили, как напуганные жители снимали ворота с домов, ломали заборы, разбирали брусчатку с дороги, тащили мебель из квартир. В некоторых местах бандиты сгоняли население переворачивать трамвайные вагоны. Революционные боевики действовали подло, они подбирались к своим противникам из-за угла, стреляли и тотчас разбегались. Начались грабежи магазинов. Пьяные "борцы за народное дело" для устрашения стреляли в воздух, стараясь создать впечатление, что их очень много. Намеренно распускались слухи, что это все только начало, что "генеральный бой" будет тогда, когда из Орехова-Зуева прибудет 30 тыс. вооруженных рабочих, а от латышей - артиллерия. Революционеры надеялись, что войска московского гарнизона перейдут на их сторону. Но надежды бандитов не оправдались. Войска отказались поддержать преступников, хотя солдатам пришлось трудно - их было мало (основной контингент находился на фронте, на Дальнем Востоке).

Кроме стрельбы из-за угла боевики избрали себе метод стрелять по войскам из окон, рассчитывая, что солдаты, опасаясь задеть мирных жителей, стрелять по ним не будут. В некоторых местах, рассказывают свидетели, бесы использовали в качестве щита женщин и детей. В других местах они, затесавшись в толпу, начинали палить оттуда из винтовок и пистолетов, вызывая смертельную опасность для окружающих.

Власть проявила себя довольно твердо. Все главные учреждения в центре Москвы охранялись войсками. Районы прочесывались воинскими нарядами и патрулями. Помогали войскам отряды добровольцевпатриотов из "Союза Русского Народа". Домовладельцам под угрозой секвестра имущества было приказано закрыть ворота и двери домов и дворов, а также вменялось в обязанность следить, чтобы в домах не хранились оружие и взрывчатые вещества. Домовладельцы собственными силами стали разбирать баррикады и ставить ворота на свои места. Общественное мнение было не на стороне революционеров, их попытки привлечь к себе население обманом и запугиванием провалились.

В результате бандитского террора революционеров уже на 13 декабря в Москве погибло 80 человек и 320 были ранены. Сами боевики, стрелявшие из-за угла, погибали сравнительно редко. Больше всего страдали мирные жители - случайные жертвы бандитских вылазок.[3]

14 декабря в Москву из Варшавы и Петербурга прибыли два полка для подкрепления. Войска использовали артиллерию для разрушения баррикад.

Но число жертв продолжало расти. К 15-16 декабря количество убитых и раненых достигало уже 1000 человек. Люди стали уезжать из города целыми толпами - "крестьяне, рабочие и извозчики разъезжались по деревням".[4] Революционные бандиты продолжали террор. Они врывались в квартиры русских чиновников и полицейских и на глазах близких убивали их. Так, например, был злодейски убит начальник сыскной полиции А.И. Войлошников, занимавшийся чисто уголовными делами. Революционеры из уголовников, воспользовавшись случаем, свели с ним счеты.

15 декабря полиция схватила 10 боевиков с адскими машинами и бомбами, при них же оказались важные документы и переписка, из которых явствовало, что в восстании замешаны многие видные либерально-масонские деятели и предприниматели, в том числе Шмидт, Морозов. Либеральные органы печати, например газета "Русские ведомости" и некоторые другие, собирали в пользу "борцов за свободу" значительные пожертвования и передавали их в поддержку бандитам.

Выяснилось также, что в восстании замешаны кроме японцев и другие враждебные иностранцы, в частности немцы. Под Москвой, у ст. Перово, войска задержали два вагона, загруженных оружием - 3000 винтовок. Они переправлялись из-за границы "не без участия германского правительства". Впоследствии в лесу близ Кускова найдено было несколько ящиков германских винтовок маузера и винчестера.[5]

К 16 декабря главный штаб революционной бесовщины сосредоточился на Пресне. Здесь компактно разместились боевики, вооруженные винтовками. Однако иностранное оружие не спасло боевиков. Русские войска действовали быстро и эффективно. В течение нескольких дней изменники были подавлены. К 20 декабря порядок в городе был восстановлен. Боевиков, захваченных с оружием в руках, расстреливали на месте при явном сочувствии мирных жителей, уставших от бандитских вылазок. Особенно в подавлении революционных бесов отличился полковник Риман. Его военная команда сразу же навела панику на революционные дружины, которые действовали на Казанской железной дороге, и многие из них в страхе разбежались.

Большая банда революционеров засела на фабрике Шмидта, где помещался склад боевого снаряжения всех дружин. Войска были вынуждены использовать артиллерию. Последние банды засели на Прохоровской мануфактуре, позднее обманным образом бежав оттуда на сахарный завод, где были окружены войсками, схвачены и казнены.[6]

Значительная часть революционных убийств совершалась подло, изза угла, из темноты, в спину. Конечно, чаще всего убивали русских, одетых в военную форму, т.е. служивших Царю. Род войск не играл для бесов роли.

Полковника-артиллериста М.Т. Белавинцева революционеры убили недалеко от его дома двумя выстрелами в затылок (январь 1906).[7] Как установило следствие, убили они его просто за то, что на нем была военная форма.

Полковника Н.И. Кравченко революционеры убили в спину из тем- ноты густого сада, стреляя в ярко освещенную комнату (август 1907).[8]

Двинского полицмейстера И.В. Васютовича убили особо подло, о чем свидетельствует официальный рапорт. "Васютович проходил в полицейскую часть по Петербургской улице, причем, поравнявшись с большой еврейской синагогой, - встретил толпу молодых евреев 10-15 человек; последние, стоя на тротуаре, расступились, и когда Васютович прошел между ними, то неизвестными произведено в него сзади в упор, один за другим, четыре выстрела" (июнь 1906).[9]

Красноярского полицмейстера О.Ю. Дитмара политические бандиты убили на глазах у жены и дочери, расстреляв его в упор.[10]

Часто революционные бандиты устраивали вооруженные нападения в людных местах, рискуя многими жизнями, и, используя замешательство, исчезали. Типичный случай произошел 17 октября 1905 года в Витебске, где с раннего утра появились группы вооруженных евреев и под угрозой стали заставлять торговцев закрывать магазины. Торговцы подчинились, но подоспевшая полиция рассеяла нарушителей порядка, а двоих арестовала. Как повествуется в полицейском протоколе, далее события развивались так: "Когда арестованные проследовали с Задуновской улицы на Гоголевскую, находившаяся на Замковой улице и Соборной площади еврейская молодежь со всех сторон, с криком, бросилась вслед за арестованными и, не доходя Гоголевской дамбы, начала отбивать от конвоя арестованных, причем неизвестным злоумышленником выстрелами из револьвера в голову убит наповал сопровождавший арестованных городовой Яковлев, после чего толпа евреев, захватив арестованных, пустилась убегать в разные стороны, вслед которой, по заявлению рядового Сергея Миловского, им произведено четыре выстрела, результатом которого было падение убийцы Яковлева, но бежавшая с ним толпа успела подхватить упавшего и унести. Из числа двух неизвестных евреев, бежавших от конвоя после убийства городового Яковлева, один задержан вторично на Могилевской улице, который при допросе назвался витебским мещанином Лейбой Гиршевым Безносовым. Кроме того, задержаны за распространение воззваний противоправительственного характера два молодых еврея, назвавшиеся витебским мещанином Абелем-Лейбою Гиршевым Шмерлингом и велижским - Яковом Залмановым Иткиным. При обыске у последнего оказался 101 экземпляр воззвания, отпечатанного на русском языке, приглашающего население города оставить работу и выйти на улицу для борьбы с правительством".[11]

Ректора Пензенской Духовной семинарии архимандрита Николая (Орлова), не пожелавшего потворствовать разложению молодежи, революционеры убили тремя выстрелами в спину (май 1907).[12]

Председателя Красноуфимского уездного съезда С.А. Свиридова, известного земского деятеля, революционер убил выстрелом в лицо, передавая якобы прошение, причем в присутствии других членов семьи.[13]

Помощника пристава А.П. Емельянова, Георгиевского кавалера, политические бандиты пытались убить несколько раз и наконец осуществили это, кинув бомбу вслед ему, убив его в спину, серьезно ранив еще несколько человек.[14]

Пешего урядника Козелецкого уезда Илью Мироновича Носача убили на ярмарке на глазах у жены и двухлетней дочери тремя выстрелами в спину в упор, когда он протискивался к балагану с детскими игрушками, чтобы купить своей дочери куклу (ноябрь 1907).[15]

Чтобы убить одного представителя русской власти, революционеры ходили целой дружиной. Так, на тридцатилетнего урядника Ивана Михайловича Савицкого из Венденского уезда напали сразу 25 политических бандитов. Стреляли со всех сторон, а потом добивали в упор в голову.[16] Полицейских из Мстиславского уезда Могилевской губернии революционеры "опрокинули на землю и стали забивать ногами", до тех пор пока не превратили "их в два бесформенной массы трупа".

"Кровь несчастных жертв, - рассказывали очевидцы, - лилась рекой, но изуверы не обращали на это внимания и, очевидно, вид крови разъярил их еще сильнее... Ни стоны полуубитых, ни их близкая агония не трогали палачей".[17]

В июле 1907 года шайка революционных анархистов в 8 человек просто так напала на двух безоружных полицейских стражников, ехавших на сенокос. Одному из них удалось бежать, второго бандиты убили, добивая уже лежащим на земле, всадив 11 пуль.[18]

Революционеры убивали не только представителей государственной власти, но и простых людей, кто поддерживал Русскую власть и не боялся вскрывать преступные дела политических бандитов. Крестьянина А.Л. Павлова Кирсановского уезда с. Павловки, монархиста по убеждению, революционеры убили во дворе его дома, предварительно ограбив находившуюся здесь лавку (май 1908).[19]

Сельского старосту С.В. Григорьева из села Ново-Никольского Козловского уезда политические бандиты подкараулили в поле и убили четырьмя выстрелами в упор (февраль 1908).[20]

Старика-крестьянина И.А. Бирюкова из с. Лукина Кирсановского уезда, участника турецкой войны, не побоявшегося осудить преступные действия революционеров, они убили вечером в спину через открытое окно на глазах всей семьи.[21]

Сельского старосту волостного старшину Е.И. Винокурова из села Рекович Брянского уезда трое представителей федеративной группы эсеров убили, подкараулив в волостном правлении одного. Стреляли из трех стволов. А после убийства пытались ограбить кассу (май 1908).[22]

Очень характерно, что борцы "за народное дело" с особым садизмом убивали избранных крестьянами сельских старост и волостных старшин. Эти люди пользовались среди крестьян особым почетом и уважением. Многие крестьянские выборные служили на должностях десятилетиями, что говорило о доверии к ним. Скажем, убитый революционерами Винокуров выбирался на общественные должности 17 лет. Убийство крестьянских выборных совершалось часто не просто из мести, а с целью запугать крестьян.

С особой ненавистью и жестокостью революционные бесы убивали членов русских патриотических организаций.

29 марта 1907 года в центре города Елизаветграда выстрелом из револьвера был убит активный член Елизаветградского отдела "Союза Русского Народа" Павловский, вместе с ним тяжело ранены еще два патриота - гимназист Середа и рабочий Шевченко. Незадолго до смерти Павловский получил анонимное письмо о предстоящей ему "казни". Письмо подписано: "общество еврейской свободы". Жертва, получив письмо, не испугался, сказав: "Меня убьют, миллионы наших останутся, всех русских людей не перебить".[23]

Ненавистью революционеров пользовались простые крестьяне, состоявшие в "Союзе Русского Народа" и других патриотических организациях. Умерли мученической смертью крестьянин Рыжков (Клинцовский отдел СРН), Гусаков и Голубцов (Конотопский отдел), Мечия (Кобелякский отдел), Шило (Верхнебелозерский отдел).[24]

Особым ритуалом революционные бесы производили убийство русских священников. В Ялте в 1905 году за бесстрашные обличения царивших тогда в городе революционных настроений в своем доме, на глазах у жены и трех малолетних сыновей, заколот кинжалами о. Владимир Троепольский. Его последние слова, обращенные к убийцам, были: "Бог простит". В селе Городищи Царицынской области 30 ноября 1906 года также в своем доме убит священник о. Константин Хитров. Убийцы не пощадили никого из его домашних: о. Константин, его матушка, пятилетний сын Сергей и малолетний Николай - все были найдены с проломленными черепами. В 1910 году в Тифлисе убит Экзарх Грузии архиепископ Никон.[25]

---

ОГЛАВЛЕНИЕ

ГЛАВА 24