Готфрид Нидхарт
"Странная война", которая привела к "блицкригу".
Выжидательная позиция Великобритании во время кризиса международной системы накануне и в начале второй мировой войны

---

"Данциг отнюдь не тот объект, из-за которого все предпринимается"¹ - это известное высказывание Гитлера, сделанное им в мае 1939 г., совпадало с британской политикой. Очевидным это стало 3 сентября того же года, когда лондонское правительство через своего посла в Берлине передало Германии ультиматум, содержавший и объявление войны. Еще в марте 1939 г. премьер-министр Чемберлен четко сформулировал в кабинете министров такое намерение. Речь шла, с его точки зрения, о том, чтобы остановить "немецкий марш к мировому господству"², а не просто о защите Польши или других небольших стран Восточной и Центральной Европы, которым невозможно было оказать прямую военную помощь. Другими словами, у Великобритании не было формального повода для объявления войны, пока Германия производила впечатление страны, стремившейся лишь к ограниченному пересмотру территориального статус-кво, к которому в 1939 г. вполне могло относиться и требование о ревизии германо-польской границы.

Повод для войны возник лишь тогда, когда в Лондоне укрепилось мнение, что национал-социалистическая Германия намерена выйти за рамки обычного статуса великой державы, входящей в мировую систему, чтобы добиться радикальных перемен в европейской и мировой системе государств. С зимы 1938/39 г. укрепилось подозрение, которое существовало уже давно, но подтверждения которого боялись, так как для Великобритании оно сделало бы войну неизбежной, - подозрение, что национал-социалистическая Германия намеревается установить свой международный порядок, который будет направлен против государственно-политических и идеологических основ Запада.

Снова, как и в 1914 г., Великобритания выступила в качестве контрсилы, и снова она разрушила немецкие иллюзии, что будет пассивно наблюдать за крупной перестановкой сил на Европейском континенте. Если в первые дни сентября французское правительство нервозно искало возможности для продолжения "Мюнхена", США заявили о своем нейтралитете, Советский Союз, не желавший ни для кого "таскать каштаны из огня"³, делал общее с Германией дело, направленное против Польши, то Великобритания определила возможные границы немецкой экспансионистской политики, хотя цена этого была высока и несовместима с принципиальной заинтересованностью Британии в сохранении своих международных позиций в условиях мира. Войну она могла выиграть только с помощью Соединенных Штатов Америки.

Но США, прежде чем вступить в войну, требовали ответных услуг (передачи военных баз, экономических уступок) за помощь, в которой они действительно не отказали. Как и Германия, США не хотели в неизменном виде признавать ту роль Британии как мировой державы, которую она играла с XIX в. в условиях непрерывных изменений, начавшихся на рубеже двух столетий. Напротив, США навязывали Великобритании роль младшего партнера.

С учетом того, что старая мировая держава Британия располагала небольшими ресурсами, это предложение, собственно, не явилось неожиданностью, а с деловой точки зрения было вполне нормальным. Но для привыкшей к власти британской элиты такая постановка вопроса была все-таки унизительной и полностью противоречила тому, за что боролась Великобритания после окончания первой мировой войны. Это означало фиаско главной цели британской политики, которая заключалась в сохранении роли Британии как ведущей мировой державы. Альтернативное решение могло состоять только в том, чтобы опуститься до положения младшего партнера германского "рейха".

В такой ситуации не было никакого сомнения, что нужно подчиниться руководству США. Это и произошло в 1940-1941 гг. Причем "особые отношения" между Англией и США всегда носили двусмысленный характер. Имея за спиной абсолютно необходимую, но нежеланную американскую мощь, Великобритания была единственным препятствием на пути Германии, которая вела успешную молниеносную войну - "блицкриг" - в Восточной, Северной и Западной Европе, что заставляло опасаться расширения сферы господства национал-социализма, казавшегося неудержимым.

То, что немецкая стратегия "блицкрига" не всегда срабатывала, выяснилось в ходе "битвы за Англию". Великобритания, которая провела мобилизацию военной экономики значительно более решительно и радикально, чем Германия, уже в 1940 г. явно превзошла своего противника по производству самолетов и танков и сумела отразить немецкое нападение. Тем самым Германии было навязано длительное противоборство, несовместимое с ее планом молниеносной войны, и этот план был сорван.

Великобритания оказалась таким противником, которого было невозможно вывести из игры и который не позволил бы сделать это. Но то же самое относилось и к ее врагу. Великобритания не могла ни сдержать агрессивность Германии в условиях мира, ни победить ее в войне. Такой факт имел много последствий; в частности, он явился причиной краха британской двойной стратегии, направленной как на сохранение мира, так и на отказ платить за мир любую цену. Политика умиротворения заставляла искать пути, на которых можно было прийти к разрядке международной напряженности. Это была политика "всемирного умиротворения"⁴, направленная как на достижение компромисса между интересами четырех крупных европейских держав - Великобритании, Франции, Германии и Италии, - так и на включение Японии в невоенную многополярную систему государств на Дальнем Востоке. Предполагалось, что США должны поддерживать эти планы, но никак не играть в них ведущую роль.

И, наконец, революционный режим Советского Союза, который считался в политическом отношении подозрительным, а в экономическом и военном - слабым, должен был оставаться за рамками западного мира, к которому, несомненно, причислялись национал-социалистическая Германия и фашистская Италия, несмотря на их антилиберальную направленность. "Германия - капиталистическое государство и намеревается, видимо, таковым и оставаться"⁵ - успокаивал своих читателей "Экономист" летом 1933 г., когда имидж Германии на Британских островах существенно пострадал из-за внутриполитического террора в этой стране.

В двойной стратегии сохранения мира путем разрядки напряженности, с одной стороны, и политического самоутверждения на мировой арене в качестве международной силы - с другой, долгие годы превалировала задача сохранения мира. Выжидательная позиция в конфликте, не исключавшая в конечном итоге его решения военными средствами, была специфически британским ответом на очень напряженную обстановку в стране в условиях международной анархии 30-х годов. Это был ответ на всеохватывающий экономический и военно-политический кризис, в котором находилась Великобритания⁶. В Лондоне не могли не видеть опасности, угрожавшей Англии со стороны национал-социалистической Германии. Для Невилла Чемберлена, который был в то время руководителем Казначейства, Германия стала в 1934 г. "источником опасности и неопределенности в Европе"⁷. Эксперты по вопросам безопасности министерства иностранных дел Великобритании с 1934 г. относили Германию к числу потенциальных врагов, хотя еще и не видели в ней прямой угрозы. Опасной Германия станет самое раннее через пять лет. Пока британская политика в отношении Германии определялась не тем, что Германия была диктаторским и милитаристским государством, а интересами Великобритании и признанием Германии экономически сильным торговым партнером. Экономическая заинтересованность в сохранении мира и соображения экономического плана, в том числе и по вопросам безопасности, преобладали над военными критериями. Невзирая на то что мир становился милитаризованным и различные государства в ходе гонки вооружений и войн выходили из системы либеральных государств, по-прежнему в принципе считалось, что экономическая мощь и статус мировой державы неразрывно связаны между собой.

Исходя из этого, нужно было оздоровить слабые участки старых отраслей индустрии, заниматься развитием новых отраслей (таких, как электропромышленность и моторостроение) и в первую очередь не подвергать опасности роль Великобритании как международного поставщика услуг (страхование, банковское дело, мореплавание). Представлялось, что именно это имеет главное значение для обеспечения уравновешенного платежного баланса и стабильности фунта стерлингов. Эффективность экономики выглядела как "четвертый вид вооруженных сил"⁸.

Но эта эффективность оказалась под угрозой, когда на государственный бюджет тяжелым бременем легли расходы на вооружение. Особенно трудным стало положение в 30-е годы, когда впервые за последние сто лет обнаружился дефицит платежного баланса. Возникло опасение, что финансовый коллапс может наступить еще до начала серьезной войны, если из-за военных заказов произойдет отток капитала и рабочей силы из жизненно важных экспортных отраслей. После своего назначения премьер-министром в 1937 г. Чемберлен подчеркивал этот момент. Войны выигрываются не только с помощью оружия и солдат, но и благодаря наличию достаточных материальных и финансовых резервов и больших ресурсов. Война не исключалась как средство решения международных конфликтов, хотя она и глубоко противоречила многим интересам государства. Но если война все же неизбежна, то пусть это случится как можно позже. Война представлялась только как оборонительная и длительная война, в ходе которой противники Великобритании с их ограниченными ресурсами истощат себя.

Соображения подобного рода приняли конкретные формы в 1938-1939 гг., когда постоянно подчеркивавшаяся британской стороной взаимосвязь политической разрядки, ограничения вооружений, международного экономического успокоения и внутрибританской консолидации была уже только благим пожеланием и не имела ничего общего с действительностью. Но и в это время все еще пытались не упустить ни малейшего шанса на сохранение мира. Тем самым творцам немецкой внешней политики был предоставлен значительный простор для маневрирования.

Правда, немецкая сторона преувеличила свои возможности. Гитлер недостаточно ясно представлял, до каких пределов простирается британская готовность к миру. В свою очередь в Англии не замечали радикального содержания национал-социалистических программ. Обе стороны сосредоточили внимание прежде всего на частичном совпадении интересов, которое, казалось, было связано с теми или иными ожиданиями. Конфликт между Германией и крупными западноевропейскими державами объяснялся тем, что Германия хотела добиться пересмотра Версальского договора без каких-либо ответных уступок. Ей предлагали "мирные изменения", но на основе новых международных соглашений. Гитлер же был согласен только на двусторонние договоры, которые растворяли международную систему в комплексе "особых отношений".

Беспокойство Британии по этому поводу возрастало по мере ухудшения международной политической обстановки не только в Европе, но и в Средиземноморском регионе и в Восточной Азии. В июле 1937 г. британские планы обороны страны включили в число враждебных государств наряду с Японией и Германией также и Италию, которая, поддерживая арабский национализм в Палестине и на Ближнем Востоке и угрожая действиями своих подводных лодок мореплаванию в Средиземном море, проводила явно антибританскую политику.

Но конфронтация с Италией была еще, так сказать, обозрима и ограниченна по сравнению с британско-японскими противоречиями, обострившимися в ходе войны Японии в Китае. Дело дошло до вооруженных нападений на британское торговое представительство в Тяньцзине, пользовавшееся правом экстерриториальности. Под угрозой оказались вообще все азиатские владения Великобритании. Британское правительство пыталось сохранить свое лицо, но вынуждено было шаг за шагом отступать. Англичане ни при каких обстоятельствах не хотели идти на риск войны, ибо соблазн воспользоваться создавшейся обстановкой, "будь это в Восточной Европе или в Испании", был бы тогда слишком велик для европейских "диктаторов"⁹. Существовало опасение, что в случае эскалации событий за пределами Европы могли выйти из-под контроля и европейские дела.

Боязнь конфликтов, проявленная Великобританией, разделялась и ее доминионами. Имперская конференция в мае 1937 г. призвала умножить усилия, направленные на международную разрядку ("международное умиротворение")¹⁰. Политика разрядки была нужна не только из-за британской заинтересованности в ней, но и потому, что у Британии не было союзников, которые могли бы быть мобилизованы на осуществление политики превентивной остановки агрессоров вместо затяжной и выжидательной политики предотвращения агрессии, проводившейся Великобританией. Франция была полностью занята внутренними проблемами. Из США раздавались только ободряющие слова, за которыми, однако, не следовали дела¹¹. Потрясенный волнами сталинских "чисток", Советский Союз вообще был далек от каких-либо соображений о политике безопасности.

В такой ситуации в ноябре 1937 г. британское правительство предложило немецкому диктатору провести пересмотр границ с включением Австрии, Чехословакии и Данцига, но только путем переговоров. При этом оно преследовало цель создания "лучшей международной политической системы", которая могла быть достигнута путем ограничения вооружений и разрядки в Европе с привлечением всех заинтересованных держав. Было заявлено и о готовности к колониальным уступкам. Но при этом оговаривалось, что "одно английское правительство не может рассматривать колониальный вопрос изолированно только с Германией. К нему следует подходить только как к части общего урегулирования, благодаря которому в Европе будут обеспечены спокойствие и безопасность"¹². Британское правительство сформулировало также условия и оговорки, которые Гитлер, однако, не принял всерьез и не воспринял как предостережение. Он верил, что с помощью стратегии "блицкрига" сможет поставить мир перед свершившимся фактом.

Сдвиг в сторону конфронтации с Германией произошел зимой 1938/39 г., когда стало ясно, что сохранение мира во время судетского кризиса вовсе не служит залогом дальнейшей разрядки напряженности на международной арене. Более того, в Англии с января 1939 г. стало возрастать опасение, что немецкая агрессия возможна и на западе Европы. Вследствие этого Британия продолжала планомерно осуществлять свою программу вооружения, которая носила оборонительный характер и не содержала в себе элементов устрашения.

Основы дальнейшей политики были уже заложены, когда вступление германских войск в Прагу в марте 1939 г. вызвало новые раздумья и ответные действия. Пределы англо-французской готовности к миру выяснились 31 марта 1939 г., когда ими была гарантирована независимость Польши, хотя и не ее территориальный статус-кво. В отличие от германского правительства британское не чувствовало, что время уже не терпит, и продолжало затягивать принятие решений, одновременно предпринимая дальнейшие меры по вооружению. На переговорах с французским Генеральным штабом в начале апреля 1939 г. речь шла о длительной войне, которую предполагалось вести прежде всего как оборонительную.

Новым элементом британской политики летом 1939 г. стали совместные с Францией переговоры с Советским Союзом. Однако они не напугали Гитлера и не привлекли на сторону Англии и Франции Сталина. В общем-то, это не было неожиданностью, поскольку Чемберлен рассматривал названные переговоры как "паллиатив", как полумеру, совместимость которой "с англо-германским компромиссом он все время пытался иметь в виду"¹³. До тех пор пока это было возможно, он противился советскому желанию заключить договор о взаимопомощи, который, пожалуй, сделал бы совершенно нереальной еще существовавшую в то время возможность договориться с Германией.

Воспринятый как сенсация, но не как шок, пакт между Гитлером и Сталиным не оказал влияния на британскую политику. Правда, после отпадения Советского Союза помочь Польше прямым путем стало вообще невозможно. Но после "чисток" в Красной Армии союз с СССР все равно котировался довольно низко. И напротив, способность Польши к вооруженному сопротивлению оценивалась намного выше, чем это было в действительности.

Хотя после объявления войны Британией Германия находилась в состоянии ведения войны на двух фронтах, британско-французская стратегия вполне ее устраивала. Военные действия на Западе так и не начинались. Стратегия западноевропейских держав, полностью нацеленная на оборону и длительное изматывание противника, привела к так называемой "странной войне", которая обеспечила благоприятные условия для осуществления немецкого "блицкрига". Польша тщетно требовала от своего британского союзника воздушных налетов на Германию. Французская армия, бездействовавшая за "линией Мажино", оставалась, за исключением редких случаев, на своих позициях, хотя слабо вооруженный немецкий западный фронт не смог бы противостоять энергичному наступлению.

Через пятьдесят лет после начала войны в Европе, которой суждено было превратиться в мировую бойню, вновь возникает - теперь уже с большим временным промежутком, чем это было у Черчилля, - вопрос: а не правилен ли все же его тезис о "ненужной войне"?¹⁴ Не было ли благоприятной перспективы заранее, в зародыше задушить национал-социалистическую агрессию и тем самым сохранить территориальный статус-кво в Европе? Лучше ли сделали, последовав рекомендациям Ванситтарта, который в начале 1939 г. счел неизбежной определенную ревизию Версальского договора, но вместе с тем предостерегал от предоставления простора для немецкой экспансии "в Европе за счет других"?¹⁵

В данной статье была предпринята попытка проанализировать основания и аргументы, которые привели к тому, что в процессе внешнеполитических решений Ванситтарт не смог добиться своих целей. Вместе с тем нужно подчеркнуть, что британская стратегия, направленная на оборону и длительную войну, в начальной стадии конфликта сама парализовала себя, что благоприятствовало Гитлеру. Но за пределами этого утверждения начинается сфера вымыслов и спекуляций. Какие результаты принесли бы своевременные и решительные действия западных держав? Удалось ли бы избежать войны или только отсрочить ее? Статус-кво был поставлен под вопрос не только радикальным экспансионизмом Гитлера, основанным на расовой идеологии. Тезис о "ненужной войне" привлекает по-прежнему. Но доказательств его сторонники, конечно, не приводят. Многое свидетельствует о том, что подобные доказательства были бы несостоятельны.

---

Примечания

1. См.: Hitler vor den Befehlshabem und vor Offizieren der Wehnnachtsteile am 23.5.1939. Akten zur Deutschen Auswartigen Politik, Serie D, Bd VI, S. 479.
   Предлагаемая статья кратко освещает условия и цели британской политики. В центре находится вопрос о ее объективных и субъективных стимулах, вытекавших из понимания Лондоном международного развития и национальных интересов, а также о возможностях, оставшихся у британского правительства. Сноски даются только на цитаты. Останавливаться на обширной литературе нет возможности. Укажем лишь сборники, обобщающие результаты исследований:
   Die Westmachte und das Dritte Reich 1933-1939, hrsg. von Kari Rohe, Paderbom 1982; The Fascist Challenge and the Policy of Appeasement, ed. by Wolfgang J. Mommsen und Lothar Kettenacker, London 1983; далее: Donald С. Watt, Misinformation, Misconception, Mistrust. Episodes in British Policy and the Approach of War 1938-1939, - в: High and Low Politics in Modem Britain, ed. by Michael Bentley and John Stevenson, Oxford 1983,p. 214-254; Gottfried Niedhart, Internationale Beziehungen 1917-1947, Paderbom 1989.

   Так заявил Чемберлен на заседании кабинета министров 20.3.1939 (цит. по; Gottfried Niedhart, Die britisch-franzosische Garantieerklarung fur Polcn vom 31. Marz 1939. AuBenpolitischer Kurswechsel der Westmachte?, в: Prancia, 2(1974), S. 608.

   Сталин в своей известной речи 10.3.1939 (см.: Josef Stalin, Fragen des Leninismus, Berlin 1951, S. 692).

   Лорд Галифакс 17.2.1938 в верхней палате (см.: Parliamentary Debates, House of Lords, V. 107, p. 790).

   См.: Bemd-Jiirgen Wendt, Economic Appeasement- Handel und Finanz in der britischen Deutschland-Politik 1933-1939, Dusseldorf 1971, S. 154.

   Подробно об этом см.: Gustav Schmidt, England in der Krise. Grundzuge und Grundlagen der britischen Appeasement-Politik (1930-1937), Opiaden 1981.

   Keith Feiling, The Life of Neville Chamberlain, London 1946, p. 254.

   См.: Reinhard Meyers, Die vierte Teilstreitkraft. Industrie, Handel und Finanz in der britischen Aufrustung der dreiBiger Jahre, в: Neue Politische Literatur, 26 (1981), S. 191 ff.; там же, Britische Sichcrheitspolitik 1934-1938. Studien zum auBen- und sicherheitspolitischen Entscheidungsprozefl, Dusseldorf 1976, S. 418. Там содержится высказывание Инскипа, министра обороны и координации в декабре 1937 г.: "Поддержка нашей экономической стабильности более точно определяется как всеобщий элемент нашей обороноспособности - то, что можно назвать четвертым видом вооруженных сил..., без которого чисто военные усилия не могут привести к успеху".

   Это слова Чемберлена, сказанные им в кабинете министров 6.10.1937 (см.: Bradford A. Lee, Britain and the Sino-Japanese War 1937-1939, Stanford, London 1973, p. 55).

   См.: Parliamentary Papers. Cmd. 5482: Imperial Conference 1937, Summary of Proceedings; Nicholas Mansergh, Problems of External Policy 1931-1939, London 1952, p. 88 ff.

   Об этой оценке Чемберлена см.: Feiling (прим. 7),S.322ff.

   Беседа Гитлера с Галифаксом 9.11.1937.

   Чемберлен Адаму фон Тротт 8.6.1939: Akten (прим. 1), Bd 6, S. 568.

   Черчилль в предисловии к первому тому военных мемуаров (см.: Winston S. Churchill, The Gathering Storm, London 1948).

   Меморандум Ванситтарта от 3.2.1936 (см.: Documents on British Foreign Policy, Serie II, v. 15, p. 769 ff.).

Цитируется по: Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований: Пер. с нем. - М.; "Весь Мир", 1997