Когда Гитлер в конце январе 1933 г. взял на себя руководство страной, он быстро оказался в проводимой им восточной политике в зависимости от связанных с ней ожиданий, особенно сторонников германской концепции "натиска на Восток" - "Дранг нах Остен". Так, Немецкий восточный союз во всеуслышание напомнил новому рейхсканцлеру изложенную в его книге "Майн кампф" ("Моя борьба") теорию "жизненного пространства", в соответствии с которой нацио нал-социалисты намеревались покончить с довоенной колониальной и торговой политикой и перейти к политике, ориентированной на восточные земли.

Минимумом, которого ожидали в кругах единомышленников по вопросу о германской миссии на Востоке, была политика последовательной ревизии. "Версальский договор будет забыт, - пророчествовал журнал "Остланд" в начале 1933 г., - и границы, которые были навязаны в нем безвольному и беззащитному народу... будут этим же народом установлены по-новому - так, как этого требуют успехи прошлого и жизненные интересы будущего"¹.

За политическим единением народа внутри страны должно было последовать освобождение немцев за рубежом в границах их территориальной концентрации, то есть новое территориальное урегулирование, которое могло бы носить политико-экономический характер. Для народно-национальных и стремившихся к ревизии статус-кво кругов это означало "овладеть пространством расселения немцев за рамками Германского государства, объединяя среднеевропейский экономический регион". О том, что целью немецкой ревизии статус-кво была и Польша, говорилось и в печати, по крайней мере косвенно: "Основанная на народной идеологии немецкая государственная политика должна перешагнуть границы страны и найти свое внешнеполитическое пространство там, где его исторически освоил немецкий народ"².

Что касается партнеров национал-социалистов по коалиции в кабинете министров, то в отношении Польши они, само собой разумеется, поддерживали активную политику пересмотра границ и заселения земель. Заявил же Гитлер, имея в виду Польшу, что "будущее Германии целиком и полностью зависит от восстановления вермахта. Все остальные задачи должны отойти на второй план после перевооружения"³.

Беспартийный министр иностранных дел "рейха" фон Нейрат особо подчеркнул: "Нашей главной целью остается пересмотр восточной границы"⁴. Немецкий националист, имперский министр экономики и продовольствия Хугенберг разъяснил на Лондонской международной экономической конференции в июне 1933 г., что ожидает польского соседа: ""Народу без территории" должны быть открыты земли, на которых он сможет создать своей активной расе пространство для заселения"⁵.

Форсированное вооружение, по крайней мере в его начальной стадии, было связано с риском, что державы - победительницы в первой мировой войне, ссылаясь на установленные Версальским договором ограничения вооружений, предпримут военное вмешательство, и Гитлер настойчиво указывал на необходимость "маскировки работ по совершенствованию обороны страны"⁶.

Но о том, как должна осуществляться эта маскировка, в кабинете министров возникли разногласия. Так, фон Нейрат, невзирая на возможный превентивный удар со стороны восточных соседей, не считал "договоренность с Польшей ни возможной, ни желательной".

Чтобы избежать опасности польской военной интервенции, министр иностранных дел советовал "сконцентрировать политическую деятельность правительства прежде всего на экономических вопросах", чтобы "в полном спокойствии совершенствовать экономические основы вооружения"⁷.

Такой намеченный министром иностранных дел путь совмещения маскировки и экономических мер по вооружению, когда совершенствуется сначала основная экономическая структура и только затем, во вторую очередь, начинается вооружение, показался Гитлеру слишком рискованным и с экономической, и с общеполитической точек зрения. Темпы и интенсивность вооружения зависели бы от внешнеполитических факторов, а запланированный как результат вооружения экономический подъем, связанный с политически необходимым резким снижением безработицы, проходил бы, возможно, слишком медленно и не позволял бы быстро и прочно стабилизировать национал-социалистическое господство внутри страны. Польшу пришлось учитывать в планах внешнеполитической, внутриполитической и политико-экономической консолидации национал-социалистического режима.

При этом нужно было еще считаться и с ярко выраженным стремлением больших групп немецкой общественности к пересмотру границ. Вместе с тем следовало маскировать исключительно тактический характер сближения с Польшей

Первый визит польского посланника в Берлине новому рейхсканцлеру в начале мая 1933 г., нанесенный по инициативе Варшавы, соответствовал намерениям Гитлера, заключавшимся в том, чтобы путем постепенного сближения с польским правительством приучить немецкое население к мысли о компромиссе. Отметив, что экономические контакты могли бы играть при этом ведущую роль, Гитлер выразил польскому посланнику сожаление, что принятые после 1918 г. территориальные решения прервали нормальный экономический обмен⁸.

Через несколько дней после этой важной встречи в рейхсканцелярии была проведена экспертиза состояния и перспектив германского товарообмена, результаты доложены Гитлеру и одобрены им. Этот документ подтверждал, что, если правители Германии серьезно собирались наладить производство вооружений и обеспечить связанный с этим экономический подъем, необходимо было, нормализовать и активизировать нарушенные экономическим кризисом, таможенными войнами и бойкотом национал-социалистического режима ее внешнеэкономические связи, так как Германия остро нуждалась в значительных поставках сырья и продуктов питания. "Германия должна, - говорилось в документе, - отыскать и использовать любую щель в политической и торгово-политической блокаде, в которой она находится".

Это ли не лучшая возможность представить фюрера нацистов Гитлера, подозревавшегося в имперском и расистском экспансионизме, в качестве ответственного прагматичного политика, выдвинув как аргумент то, что удалось договориться с заклятым врагом - Польшей? В результате не только возникал необходимый внешнеполитический простор для тайного вооружения, но и появлялась возможность непосредственно обеспечить его с помощью польского импорта.

Немецкий националист, министр экономики и продовольствия Хугенберг на Международной экономической конференции в Лондоне официально выразил несогласие с такими планами, потребовав территории для заселения, да к тому же еще и колонии¹⁰, что явилось для Гитлера удобным предлогом для устранения Хугенберга и его немецко-националистического окружения из правительства. Нет, Хугенберг по вопросу о расширении "жизненного пространства" не имел разногласий с Гитлером. Дело было в том, что он в неподходящий момент раскрыл экспансионистский характер политики приобретения больших территорий и поселения на них немцев. И это стоило ему министерского поста.

В начале июля 1933 г., после того как исчезли партии и профсоюзы, Гитлеру нужно было показать рабочему классу, что национал-социалистическое правительство успешно защищает его интересы. Для этого было необходимо добиться убедительных успехов в обеспечении рабочих мест. Работа благодаря вооружению и вооружение благодаря активизации внешнеэкономических отношений - таков был лозунг.

Но Гитлер по-прежнему понимал, что "в экономической области перед нами каменная стена. Государства вокруг нас экономически сплотились против нас". Нужно было в будущем избежать ожесточенной экономической войны:

"Мы действительно должны попытаться прийти к соглашению с любым, с кем можно договориться, ибо у нас пока еще нет другой возможности... Я провожу политику соглашения, чтобы позже перейти однажды к политике силы"¹².

Осторожным тактическим действиям Гитлера по отношению к Польше, а также его твердой воле "так или иначе" решить так называемый "польский вопрос" соответствовала и его реакция на соглашение о восстановлении мореплавания в данцигском порту и о школьном деле в Данциге, заключенное в августе 1933 г. между вольным городом Данцигом и правительством в Варшаве. Оба соглашения, по крайней мере формально, предоставляли Польше одинаковые шансы с данцигским населением¹³. В одном из внутренних информационных сообщений об этом говорилось: "То, что национал-социалистический президент Данцига заключил с Польшей очень лояльное соглашение, находится в соответствии с внешнеполитической линией канцлера. Это соглашение... представляет собой попытку добиться модус вивенди с Польшей. В основе этого лежит убеждение, что духовно более сильный немецкий народ в процессе постепенной созидательной работы оттеснит поляков и по прошествии нескольких лет вынудит их к отступлению в политическом и духовном плане. Окажись это предположение утопией, то, по мнению фюрера и министерства иностранных дел, еще и позже будет время пересмотреть этот курс, а именно в том случае, если будет существовать мощный немецкий вермахт"¹⁴.

Тем самым Гитлер наметил будущий политический и хозяйственно-политический курс по отношению к Польше, который должен был при краткосрочном и среднесрочном планировании служить немецкой внутренней экономической консолидации.

Интересно, что статс-секретарь имперского министерства экономики Поссе наметил выход Германии из экономических потрясений путем мирного внешнеэкономического проникновения в Европейский регион. Второй человек после нового министра Курта Шмитта, он в октябре 1933 г. сделал в кабинете министров предсказание о внешнеторговой политике: "Немецкая индустрия, работающая на экпорт, в наступающую зиму, возможно, столкнется с очень большими трудностями. Поэтому полагаю необходимым начать активную торговую политику, основанную на принципе взаимности. При этом нужно иметь в виду прежде всего экономические районы, в которых можно рассчитывать на то, что немецкие торговцы овладеют рынками". Поссе получил в кабинете министров от заместителя рейхсканцлера фон Папена заверение в том, что и "герр рейхсканцлер проводит намеченные линии торговой политики"¹⁵.

Если было намерение работать с помощью инструментария дополнительного товарного обмена, предоставления преимуществ, установления состава импорта и экспорта и двустороннего клиринга, то это должно было использоваться и в отношении ближайшего восточного соседа. Такова была по крайней мере основная цель.

Достижение этой цели облегчалось тем, что сами немецкие торговые круги требовали "восстановления упорядоченных экономических отношений с Польшей"¹⁶. Серьезным побудительным фактором стал новый польский таможенный тариф, который должен был вступить в силу в октябре 1933 г. и был направлен в первую очередь против Германии. В министерстве иностранных дел также утвердилось мнение, что "в процессе проведения политики разрядки напряженности нужно снова начать переговоры с Польшей"¹⁷. Немецкий посланник в Варшаве получил задание подготовить почву для экономических переговоров с польским правительством. Газета "Дойче Виртшафтсцайтунг" так определяла задачу на 1934 г.: намеченные выше экономические меры должны применяться в отношении целого ряда стран (Нидерландов, Швейцарии, Венгрии, Дании, Финляндии, Советского Союза и Франции), и особенно в отношении Польши¹⁸.

Но еще до заключения экономического соглашения в Берлине польская сторона хотела подстраховаться в политическом плане. Как только об этом стало известно, национал-социалистический режим со своей стороны предложил германо-польский договор о ненападении и дружбе, который позже, в январе 1934 г., и был заключен. Тем самым этот режим обеспечил себе в глазах Варшавы и мировой общественности политическое и психологическое преимущество.

В январе 1934 г. закончилась таможенная война. Протокол от 7 мая того же года, положивший конец экономическому конфликту между Польшей и "рейхом", в большой мере устранил препятствия во взаимном обмене товарами. Можно было говорить о политическом прорыве к свободной торговле.

Если до этого Польша в экономических расчетах "третьего рейха" расценивалась с точки зрения прорыва внешнеполитической и внешнеэкономической блокады, то с провозглашением "нового плана" имперского министра экономики Шахта германо-польские экономические отношения приобретали другое качество.

После первоначального подъема Германия попала в трудное положение, обусловленное гонкой вооружений. Весной 1934 г. немецкий внешнеторговый баланс впервые после 1929 г. снова стал пассивным. В результате существования "ножниц" между импортом и экспортом и без того небольшие резервы валюты значительно сократились, так что положение с вооружением вермахта "оказалось в высшей степени проблематичным"¹⁹. Теоретически перед правительством вдруг встала альтернатива: или последовательное развитие военной промышленности со всем вытекающим отсюда экономическим риском, или замедление темпов вооружения, что категорически отвергалось национал-социалистическим руководством.

Помочь должен был "новый план", который во внутренней экономике стимулировал бы производство сырья и прежде всего его заменителей, что в свою очередь означало бы внешнеэкономическую переориентацию. Продолжались попытки в двустороннем порядке или компенсировать немецкий импорт путем экспорта, или сделать перераспределение одного за счет другого.

Германия хотела получить наиболее высокую процентную ставку при товарообмене с государствами Европейского континента. Когда директор имперского статистического управления официально говорил о том, чтобы продукты питания и корма, а также сырье закрепить "во внешнеторговых договорах таким образом, чтобы из этого вытекал максимум взаимных обязательств"²⁰, то тем самым имелось в виду привязать более слабых партнеров к мощной экономике более сильных.

Если в связи с подобными внешнеэкономическими и политическими территориальными соображениями Польша в отличие от государств Юго-Восточной Европы подчеркнуто не называлась ни во внутренних документах ранней фазы нацистского господства, ни в официальных выступлениях, то это, очевидно, потому, что она и без того считалась преимущественно объектом германской территориальной экспансии, вопрос о дальнейшем политическом существовании которого в форме направленного на Восток нового государственного образования тогда еще не был решен.

Но пока не существовало военных предпосылок какого бы то ни было решения польского вопроса, пока потенциальные противники, как считал статс-секретарь министерства иностранных дел фон Бюлов, могли ставить Германию в "положение крайней нужды", устанавливая "открытую или скрытую финансовую и экономическую блокаду"²¹, Польшу необходимо было учитывать в хозяйственно-политических расчетах "нового плана", тем более что она, казалось, уже по своему географическому положению великолепно подходила для роли дополнительного рынка для Германии.

Будучи слаборазвитой аграрной страной, Польша могла с помощью немецких технологий и удобрений повышать свое сельскохозяйственное производство и ориентировать его на немецкие потребности. С помощью немецких "ноу-хау" можно было развивать добычу сырья для "рейха" и как государство с промышленным потенциалом приспосабливать его индустриальное развитие к потребностям немецкой военной экономики, используя немецкие машины.

Кроме того, у Польши было то "преимущество", что в лице немецкого меньшинства она имела экономически активную группу населения, которая готова была заботиться об интересах германского "рейха" и которую можно было выделить в экономическом плане и сделать позже опорой при германизации Польши²².

Но когда окольными путями, через заключенное осенью 1934 г. соглашение о компенсации, которому предшествовала строго секретная поездка 150 немецких промышленников в Польшу "с целью заключения нового торгового соглашения"²³, был подписан в начале ноября 1935 г. нормальный германо-польский торговый договор, можно было поставить вопрос, который возникал уже в связи с договором о ненападении и дружбе, а именно: разве правительство в Варшаве не понимало далеко идущие германские политические и экономические намерения?

Здесь нет возможности проанализировать надежды поляков, связанные с экономическим договором, являвшимся как бы кульминацией процесса так называемой нормализации. Но вполне можно рассмотреть факторы германской политики, которые привели к совершенно очевидным и столь роковым для Польши недоразумениям.

В официальном коммюнике о договоре говорилось, что нормализация торговых отношений между Германией и Польшей соответствует развитию политических отношений²⁴. На чем же основывались предположения Варшавы о нормальных отношениях? И на что опирались надежды, что эта предполагаемая нормализация будет длительной?

Гитлер и официальная дипломатия все время внушали, что "третий рейх" намерен решить свои проблемы с Польшей мирным путем. Строго выполнявшееся указание немецкой прессе не раздувать в печати проблему Данцига, конфликты между поляками и немецким меньшинством, вплоть до экспроприации немецких крестьян и предприятий, а при случае и вообще не замечать их создало необходимую атмосферу доверия.

В тоже время национал-социалистическое политическое руководство своими заявлениями для внешнего мира и внутри страны ни у кого не оставляло сомнения в стремлении осуществить ревизию статус-кво. Даже в кругах, близких к министерству иностранных дел, заключение пакта о дружбе и ненападении прокомментировали со следующим замечанием: "На Востоке нам нужно спокойствие. Мы должны привести в порядок наши дела, связанные с Версальским договором"²⁵.

Поздней осенью 1933 г., когда польская сторона дала понять о своей заинтересованности в улучшении экономических отношений с западным соседом, национал-социалистическая экономическая служба писала: "Сколь бы мы ни приветствовали этот медленный поворот экономической позиции Польши, нельзя забывать, что на пути окончательного дружеского урегулирования германо-польских отношений вопрос о коридоре будет стоять до тех пор, пока Польша не удовлетворит наше справедливое требование о возвращении нам этой чисто германской области"²⁶.

С другой стороны, Гитлер уже во время первой встречи с польским посланником весной 1933 г. намеками дал ему понять, что немецкие притязания на западные территории Польши могли бы быть компенсированы за счет восточных земель. "Было бы гораздо умнее искать доступ Польши к морю... на другой стороне Восточной Пруссии. В этом случае, пожалуй, уже давно существовали бы хорошие отношения между Германией и Польшей и возможность экономического соглашения. Он, канцлер, хотел бы лишь пожелать, чтобы неясные политические вопросы были однажды объективно и беспристрастно изучены и обсуждены политиками обеих стран"²⁷.

Второе несоответствие было хозяйственно-политического плана, и его можно, тоже в виде намеков, обнаружить в названном коммюнике. Там было записано, что расширение товарооборота происходит с учетом двусторонних хозяйственно-политических (заметьте, хозяйственно-политических, а не хозяйственных) потребностей²⁸. Здесь стоит разъяснить, что же немецкая сторона понимала под партнерским отношением. Это можно узнать из сочинений национал-социалистических теоретиков экономики, а также из публикаций близко стоявших к НСДАП или состоявших в ней ученых-экономистов и чиновников хозяйственных учреждений. Речь идет о высказываниях, которые официально не выражали позицию правительства, но которые в государстве, где существовала цензура, по своему содержанию едва ли могли отклоняться от его мнения. Имеются в виду публикации об автаркии и экономике крупных регионов²⁹.

Еще до мирового экономического кризиса и особенно после него усилилось стремление к созданию замкнутых в хозяйственном отношении регионов, относительно малочувствительных к мировым экономическим потрясениям. Как правило, это могли быть не национальные экономики, а только экономики крупных регионов с тенденцией бескризисного развития благодаря хозяйственному объединению национальных экономик. Именно к такой автаркии стремился "третий рейх", причем он намеревался оставить Великобритании колонии, а себе обеспечить хозяйственно-политическую свободу действий в Европе.

После короткого периода внутриэкономической консолидации в Германии, как писал в 1933-1934 гг. статс-секретарь имперского министерства экономики Поссе, и после планомерного внутриэкономического развития последует "медленное включение в органически растущую экономику крупных территорий... Немецкой экономике нужны большие экономические пространства, благодаря которым она сможет удовлетворить свои жизненно важные интересы"³⁰. С этой целью "третий рейх" искал, в частности, сближения с юго-восточными европейскими государствами, а также с Польшей³¹.

Тех, кто опасался, что "третий рейх" может использовать эту позицию в свою пользу, заверяли, что внешнеторговые договоры в будущем должны составляться так, чтобы "ни один из партнеров не получал льгот или не был обманут". Скептикам, в том числе и в Польше, объясняли необходимость широкого экономического сотрудничества с Германией тем, что большое экономическое пространство не может функционировать только в силу того, что одна страна обменивает сырье и продукты питания на готовую продукцию другой. Возможность покупать готовые товары предполагает покупательную способность и совершенствование экономических структур. В этом направлении Германия и хотела партнерства, как и в разработке природных богатств Востока, с помощью широкой программы стимулирования капиталовложений³³.

Подобные обещания чрезвычайно приятной музыкой звучали в ушах варшавских политиков, имевших большие притязания в области экономики. Кроме того, немецкие соблазны не исчерпывались обещанием соблюдать польские национальные экономические интересы и оказывать помощь в общеэкономическом развитии страны. Польскому руководству внушали, что в совместной борьбе против большевистской России ему предоставят главную политическую роль в Восточной и Центральной Европе и так называемое маленькое большое экономическое пространство. Уже после окончания таможенной войны стали говорить о германо-польской территориальной общности во всей Восточной Европе, об общности судеб, самым тесным образом связанной с данной ситуацией и борьбой против большевизма.

После заключения экономического соглашения с Польшей, которому предшествовали или за которым последовали подобные же контакты с юго-восточными европейскими государствами, в немецкой научной экономической литературе, потрафляя национальному тщеславию восточного соседа - Польши, расписывалось, как прямо на глазах свершается "исторический процесс, когда чаша весов континентального европуского равновесия медленно склоняется в пользу Востока. Подъем молодой великой державы Польши на северо-востоке и находившееся в процессе становления политическое и экономическое силовое поле на юго-востоке Европы представляют собой очевидное выражение этого развития". "Великая держава Польша" - такое определение считали еще недостаточным. Казалось, что в Германии рассматривают притязания Польши на доминирующее положение в Восточной и Центральной Европе как само собой разумеющееся дело. В одном из публицистических очерков об экономическом лице Европы в разделе о Польше говорилось: "Подъем молодой державы, господствующей на востоке Европы, необходимо расценивать как один из важнейших факторов послевоенного развития Европы"³⁴.

Польская реакция на все это показала, что подброшенную Германией приманку заглотили. В книге, изданной весной 1935 г. соратником Пилсудского Студницким на польском языке, а годом позже переведенной на немецкий и вышедшей в свет в Германии, подчеркивалось: "Польша и Германия могут образовать основу огромного среднеевропейского блока, который охватывал бы Австрию, Венгрию, Чехословакию, Румынию, Болгарию, Югославию, Грецию, Турцию и Прибалтийские государства... Этот блок представлял бы собой первоклассную экономическую и военную силу. Германия заняла бы в нем, естественно, первое место, а второе место принадлежало бы Польше"³⁵.

В эйфории, вызыванной якобы состоявшимся германо-польским политико-экономическим союзом, ответственные лица в Варшаве при изучении литературы по экономике больших пространств совершенно очевидно, как и в случае с соблазнительным договором о безопасности, не заметили написанного мелким шрифтом. Но при ближайшем рассмотрении оказалось, что там содержатся важные высказывания. Среди прочего там было сказано, что Германия ищет партнеров, которые, "учитывая необходимую общность интересов в связи с потребностями Германии в продуктах питания и в сырье", разрушили бы стремление к политическому сплочению Европы³⁶.

Итак, Германия выдвигала претензию на то, чтобы ее торговые партнеры руководствовались ее интересами. Для стран главным образом с аграрной и сырьевой структурой экономики это не обязательно должно было быть вредным, тем более что готовившийся к войне "третий рейх" представлял собой большой рынок для сбыта соответствующих товаров. И это могло поощрять высокоиндустриализированные страны, что и происходило на самом деле.

Как же складывались в действительности внешнеэкономические связи? Осуществились ли немецкие расчеты использования польского экономического потенциала для развития своей военной промышленности? Сначала следует отметить, что после окончания девятилетней таможенной войны и с заключением осенью 1934 г. соглашения о компенсациях произошел количественный рост германо-польского товарообмена, хотя, как считала немецкая сторона, и недостаточный. Из-за все еще существовавших таможенных барьеров и не утративших силу двусторонних договоров с другими государствами, сознательного завышения цен на немецкие экспортные товары германский экспорт в Польшу не достиг нужного объема, в результате чего у Варшавы образовалось положительное сальдо во внешней торговле с Берлином. Экономический договор конца 1935 г. вместе с соглашением о перерасчетах представлял собой попытку создать принципиально лучшую исходную базу для немецкого товарообмена с Польшей, которая точнее, чем прежде, учитывала различные экономические потребности Германии, особенно военно-экономические³⁷.

Разумеется, наиболее важный момент соглашения, с немецкой точки зрения, заключался в том, что оно представляло собой еще один элемент процесса экономической и политической консолидации отношений между Польшей и ее западным соседом. Это был "естественный результат и вместе с тем новый успех политики германо-польского согласия, начатой фюрером и маршалом Пилсудским"³⁸.

Четырехлетний план Гитлера 1936 г. знаменовал качественно новую черту в немецко-польских экономических отношениях, а также и в формировании политических отношений. План основывался на понимании национал-социалистическим руководством того факта, что экономический потенциал страны недостаточен для ведения большой войны, что его хватит только для частичной территориальной экспансии и тем самым для частичного расширения экономической базы. Поэтому германо-польский товарообмен имел довольно большую ценность.

В чисто количественном отношении этот товарообмен достиг значительных показателей. Только в 1939 г. было зафиксировано увеличение германского экспорта в Польшу в сравнении с предыдущим годом на 27,4%, а польского экспорта в "рейх" - на 14,4%. В первом квартале 1938 г. немецкий экспорт в Польшу по сравнению с тем же периодом предыдущего года увеличился на 42%, а немецкий импорт из Польши - даже на 45%3'. В 1936 - 1937 гг. "третий рейх" находился на первом месте среди стран, импортирующих товары из Польши, вслед за ним шла Великобритания. Что касается экспорта, то первенство принадлежало Англии⁴⁰.

И если, несмотря на это, имели место трения, а экономическая и особенно политическая ситуации в отношениях между этими двумя странами начиная с 1936 г. постоянно обострялись, то для этого было много причин. Пассивный баланс Германии во внешней торговле с Польшей в 1938 г. свидетельствовал о наличии такой проблемы, которая скрытно существовала постоянно: Польша не могла удовлетворить своим экспортом потребности ориентированного на военное производство германского "рейха", в свою очередь Германия была не в состоянии сделать это в отношении Польши, поскольку в общем они не имели в достаточном количестве обоюдно необходимых товаров. Только при самоограничении в производстве вооружений, о чем не могло быть и речи, Германия сумела бы в какой-то мере, может быть наполовину, удовлетворить польские пожелания.

Это стало еще более очевидным, когда польское правительство выдвинуло на период с лета 1936 до лета 1940 г. четырехлетний план, который предусматривал значительные инфраструктурные изменения в экономике, причем регионального и качественного рода. В 1937 г. оно объявило о проекте центрального промышленного района в так называемом треугольнике безопасности с центром в г. Сандомир. Здесь, на территории, находящейся вне зоны непосредственной советской, чехословацкой и германской военной угрозы, намечалось создать промышленный центр⁴¹.

Уже на стадии планирования "экономического треугольника безопасности" началось оживление конъюнктуры, которое в 1937 г. усилилось и благодаря крупным государственным инвестициям сказалось на польской экономике. Это нашло свое выражение и в росте показателей германо-польского товарообмена. Но проект индустриального района в Сандомире таил в себе зародыши намечавшегося германо-польского раздора. В первую очередь экономического.

Польское правительство никогда не делало секрета из того, что оно придавало центральному индустриальному району большое военно-промышленное значение и что его экономическая политика с 1936 г. была направлена прежде всего на вооружение. Учитывая высокую конъюнктуру, связанную с вооружением в Европе, польская экономика также была поставлена на службу интересам военной промышленности⁴². Такой курс экономики не означал ничего иного, как конкуренцию военно-экономических потребностей Польши и Германии. Стратегическое сырье, за исключением угля, которое Польша могла бы экспортировать в Германию, было нужно ей самой. И, наоборот, германское правительство вынуждено было оставлять для себя основные средства производства, необходимые Польше, так как в них нуждалась сама Германия, а также из стратегических соображений.

Правда, немецкая сторона поддерживала польские военно-экономические усилия и хозяйственно-структурные изменения, если они были направлены против Советского Союза. Но как долго это продолжалось? Когда Польша не без успеха попыталась профинансировать свой честолюбивый Сандомирский проект с помощью французских, английских и американских кредитов⁴³, Берлин вынужден был в октябре 1938 г.44 сам обеспечить Польше долгосрочный кредит, чтобы удержать ее экономически, а тем самым и политически под своим влиянием. И это несмотря на то, что работавшая на полных оборотах немецкая милитаризованная экономика практически не обладала достаточными мощностями, чтобы поставлять в Польшу высококачественные основные средства производства, хотя это и было необходимо, поскольку имперский банк фактически не располагал валютой.

С подписанным 30 сентября 1938 г. в Берлине германо-польским товарно-кредитным соглашением национал-социалистическое правительство однозначно связывало тайный расчет оказать влияние на хозяйственную деятельность Варшавы в центральном промышленном районе. В ходе переговоров по этому вопросу немцы обвели поляков вокруг пальца. Они обещали поставить предприятия, оборудование, машины, аппараты и инструменты с уловием, что срок размещения заказов на поставки составит два с половиной года, а срок их выполнения - четыре с половиной года с момента подписания договора.

Заманчивой для Варшавы была ставка кредита в 4,5%. Однако для Германии решающее преимущество состояло в том, что Польша, получая кредиты, сама должна была "в соответствии с немецкими пожеланиями... тотчас же после заключения договора предоставить беспроцентный встречный кредит"⁴⁵, в счет которого Германия могла купить древесину и зерно - эти два дефицитных для нее товара. Так как Гитлер давно уже полагал решить польский вопрос военным путем, причем в ближайшем будущем, соглашение о кредите означало в итоге, что только немецкая сторона могла извлечь из этого выгоду для своей военной экономики.

Чтобы дать читателю представление о разброде, царившем в немецкой так называемой оборонной промышленности в 1938-1939 гг., достаточно показать в общих чертах и лишь на отдельных примерах экономическое положение в целом. Как в 1938 г., так и в следующем из-за внешнеэкономических и внутренних трудностей в области сельского хозяйства осложнилось положение во всех отраслях производства продуктов питания, за исключением зерна и кормов. Обстановка на рынке труда в сельском хозяйстве при усиливавшемся бегстве населения из деревни в процветавшую промышленность стала угрожающей. Тем не менее немецкая экономика в 1938 г. достигла новых успехов.

Однако рост производства не обеспечивал удовлетворения общих хозяйственных потребностей, прежде всего потому, что были недостаточны производственные мощности и ощущалась острая нехватка различных видов сырья. Безработица уступила место недостатку рабочей силы. Резко возросший национальный доход вызвал рост покупательной способности населения, не обеспеченной товарами народного потребления, поскольку предпочтение отдавалось не их производству, а производству оружия.

Государство нуждалось в огромном количестве денег, что было связано с гонкой вооружений. Но этих средств не было. Ощущался также большой недостаток в текстильном сырье и жирах, цветных металлах, горючем и каучуке. Несмотря на хозяйственное облегчение благодаря аннексии Австрии и Судетской области, ничто не могло "вызвать сомнение в том, что дальнейшее перенапряжение производственных мощностей способно привести к ослаблению военной мощи и возможно только на короткое время ради достижения ближайшей политической цели. Уже сегодня военной мощи немецкого народа нанесен ущерб с экономической точки зрения "из-за недостатка иностранной валюты, из-за использования уже в этом году резервов сырья и нехватки в связи с этим его важнейших видов"⁴⁶.

С недостатком иностранной валюты был связан еще один тлеющий конфликт, который грозил стать политически опасным для Германии. Германо-польские экономические отношения с самого начала были отягощены немецким долгом в валюте за транзитные перевозки по данцигскому коридору. А эта проблема всегда решалась только частично. Открытого же конфликта удавалось избегать с помощью политической верхушки, в том числе и Гитлера. Но этот конфликт уже нельзя было отодвигать на неопределенное время, не давая тем самым Польше рычаги для блокирования перевозок по коридору, чем она многократно угрожала.

Необходимо упомянуть и третий момент: положение немецкого меньшинства в Польше, особенно в Верхней Силезии. Несмотря на внешнюю нормализацию, здесь с 20-х годов за счет немецкого меньшинства продолжалась аграрная реформа с предусмотренной экспроприацией крупных земельных поместий. К тому же варшавское правительство осуществляло полонизацию немецкой крупной промышленности. Хотя Польша делала это на правовой базе заключенного 15 мая 1922 г. в Женеве германо-польского соглашения о Верхней Силезии, в немецких национальных кругах эти меры расценивались как противозаконные⁴⁷.

Уже сам по себе акт полонизации означал значительное моральное давление на правительство "рейха", ибо самым опасным образом разжигал накопившуюся, но скрытую ненависть к полякам в широких слоях населения. Члены партии, шовинистические политики из НСДАП чувствовали большой нажим на свои идеологические позиции. Вставал вопрос, до каких пор немецкое меньшинство в Польше будет мириться с такими условиями или же оно во всеуслышание потребует энергичного германского вмешательства.

То, что подобная возможность становилась все более очевидной, объяснялось отчасти и экономической несостоятельностью "третьего рейха". Безработные немцы в Верхней Силезии, в частности, получали поддержку из немецкой государственной казны в польской валюте в размере немецкого пособия по безработице. Их число росло, прежде всего потому, что власти воеводства, используя закон о военных заказах от 1934 г., гласивший, что на военные заводы принимаются только поляки, пытались навязать это правило и чисто немецким предприятиям.

Хотя такие меры поддержки основывались на статье 40 названного выше Женевского соглашения, немецкая сторона связывала свою позицию с позитивными политическими соображениями: "Этот метод был введен, чтобы по возможности поддержать местных немцев". Уже в конце 1935 г. "вследствие экономического спада и антинемецкого поведения местных польских властей... в административном округе (Катовице. Авт.) процент немцев из "рейха", которые уже давно не имели работы, был очень великЭ⁴⁸.

В конце 30-х годов имперский банк был уже не в состоянии предоставлять иностранную валюту для поддержки безработных немцев. Количество заявлений о банкротстве выходило за пределы политически допустимого. Во все больших масштабах продолжались увольнения немцев, имевших польское гражданство, главным образом из числа квалифицированных рабочих и служащих, хотя первые как раз являлись дефицитным товаром. Это был процесс, который вылился в сознании немцев в "рейхе" в опасные для Польши политические настроения и порождал ожидания вмешательства со стороны правителей в Берлине.

На высшем уровне Варшава и Берлин тоже попытались снять напряженность конфликта с немецким меньшинством путем двустороннего соглашения в конце 1937 г. В нем говорилось: "Представителям немецкого меньшинства... при выборе ими профессии или при исполнении профессиональных обязанностей не должны чиниться препятствия, они не должны каким-либо образом ущемляться". Это было соглашение, которое практически осталось без последствий из-за взаимного чрезвычайно неустойчивого и раздражительного отношения друг к другу поляков и представителей немецкого меньшинства⁴⁹.

Ко всем этим трудностям добавились меры по бойкоту немецких товаров со стороны польских и еврейских фирм и дельцов в ответ на отношение национал-социалистов к евреям, на аннексию Австрии, Судетской области, Богемии и Моравии. В связи с ликвидацией Чехословакии серьезно осложнилась ситуация и для самой Германии. То, что было задумано как вознаграждение за политическое и хозяйственно-политическое доброжелательное отношение, а именно передача высокой ндустриализирован ной области Польше, грозило обернуться в бумеранг. Захват районов Тешен и Фрайштадт означало для Польши расширение территории всего лишь на 0,2%, но зато увеличение производственной мощности тяжелой промышленности - почти на 50%. Эти цифры наглядно показывают огромное экономическое значение этого территориального приобретения.

Открытым остался, однако, вопрос, сможет ли Польша переварить доставшийся ей экономический пирог. Германский посол в Варшаве информировал свое министерство иностранных дел, что важные предприятия этой промышленной области считали Советский Союз лучшим партнером, но теперь ввиду недостатка других рынков сбыта вынуждены были резко сократить свое производство. В связи с этим польское правительство, видя экономические трудности "третьего рейха", решилось на полную экономическую переориентацию, в самом начале которой был предпринят хозяйственно-политический зондаж позиции Москвы, что в любой момент могло, повлечь за собой заключение соглашений политического характера. Если "после явно плохих отношений последних двух лет как будто намечается нормализация, - заявил посол, - то в этом, видимо, прежде всего сыграло свою роль опасение, что все более усиливающаяся Германия не будет принимать во внимание жизненно важные для Польши интересы"⁵⁰.

Всю совокупность намерений Гитлера в отношении Польши, которые побудили его заключить пресловутый пакт со Сталиным, можно оставить здесь без внимания. Но неоспоримо то, что экономические интересы играли главную роль. Это можно видеть прежде всего по списку советских товаров, поставлявшихся "третьему рейху" вплоть до его нападения на Советский Союз. Из своих зерновых и сырьевых ресурсов Советский Союз мог предложить "третьему рейху" во много раз больше, чем была в состоянии поставить Польша. Имея СССР в качестве союзника, можно было не только дополнить польские поставки или заменить их в качестве альтернативы во много раз большими - теперь можно было военными средствами решить весь польский комплекс и приобрести все производительные силы, использование которых путем нормальных внешнеэкономических связей было возможно лишь в незначительной мере.

В конце мая 1939 г. вопрос о вторжении в Польшу был окончательно решен. И хотя Гитлер вопрос о Данциге и о строительстве шоссейной дороги на территории коридора ставил таким образом, чтобы получить отказ Польши ради создания себе политического алиби, все же во главе утла стояли не актуальные политические, а экономические проблемы и долгосрочная, перспективная цель приобретения жизненного пространства. Именно это и побудило Гитлера в начале сентября 1939 г. напасть на Польшу.

Внутригермаискую, так называемую идейную стабильность Гитлер посчитал в 1939 г. уже достигнутой. "Экономические проблемы должны быть тоже решены, - сказал он своим военачальникам. - Без вторжения в другие государства или вмешательства в чужую собственность это невозможно... Данциг отнюдь не тот объект, из-за которого все предпринимается. Для нас речь идет о расширении жизненного пространства на Востоке и об обеспечении продовольствием"⁵¹. Если "положение с продовольствием и сырьем было нормальным для короткой войны, то для длительной войны являлось недостаточным". Это означало, что, идя по испытанному пути, нужно использовать наличный военно-промышленный потенциал для расширения территориальной, а тем самым и экономической базы⁵².

Позже такую интерпретацию подтвердил сам Гитлер: "С самого начала мне было ясно, что я не мог удовлетвориться немецкой Судетской областью. Это было лишь частичное решение. Решение о вступлении в Богемию было принято. Затем был образован протекторат, и тем самым создана основа для покорения Польши... Растущая численность народа требовала большего жизненного пространства"⁵³.

Когда был подписан пакт между Гитлером и Сталиным, можно было уже рискнуть и на интервенцию в Польшу. "Мы не должны бояться блокады, - говорил фюрер. - Восток поставляет нам зерно, скот, уголь, свинец, цинк. Это большая цель, которая требует больших усилий"⁵⁴.

В начале сентября 1939 г. Гитлер осуществил то, о чем он открыто писал в книге "Майн кампф" и говорил в сентябре 1933 г., выступая перед политическими деятелями, чиновниками и экономическими заправилами: "Во все времена меч подготавливал путь для плуга, сила готовила путь экономике. Так было раньше и, само собой разумеется, будет и в будущем"⁵⁵.

И вот Варшаве аукнулось то, что из-за политической близорукости и собственных гегемонистских амбиций там не сумели прочитать "напечатанное мелким шрифтом" в экономическо-политических писаниях национал-социализма. В журнале "Фольк унд Рейх", основанном еще в 1924 г., было напечатано в год прихода национал-социалистов к власти: "Не следует понятие "автаркия" воспринимать слишком узко. Автаркия может означать как концентрацию, так и экспансию. Там, где у какого-либо государства просто не хватает определенных видов сырья, должен происходить обмен с другими странами или это государство должно приобрести себе отсутствующие у него территории... Но если для Германии по географическим причинам не может быть речи об овладении морями и заокеанскими странами, то, несомненно, решение задачи лежит на континенте"⁵⁶.

Еще более откровенно выразил эту мысль в 1934 г. один из высших национал-социалистических экономических воротил, депутат рейхстага в профессиональном журнале "Дойче Фольксвиртшафт": "Мы с давних пор считали обязательно необходимым, чтобы психологически и практически ядро экономики нашего народа всегда находилось в нашем собственном пространстве, питание нашего народа обеспечивалось в рамках его страны и чтобы те необходимые продукты питания и сырье, которых нет в нашей стране из-за отсутствия сырьевой базы или недостатка посевных площадей, покупались в первую очередь там, где в случае конфликтов они находятся в сфере досягаемости нашего оружия"⁵⁷.

Примечания

1 Die Angst der Polen: Hitler bedeutet die Revision! B: Ostland, 14 (1933), S. 71.

2 Rudolf Craemer, Staatsemeuerung und volksdeutsche Politik. B: Volk und Reich, 9 (1933), S. 200.

3 Protokoll der Sitzung des Ausschusses der Reichsregierung Fur Arbeitsbeschaffung, 9.2.33. B: Kari- Heinz Minuth (Bearb.), Die Regiening Hitler, 1:193з7з4. Boppard a. Rh. 1983, S. 62.

4 Protokoll der Ministerbesprechung, 7.433., S. 31,34.

5 Akten zur deutschen Auswartigen Politik ( = ADAP), С 1,2, S. 561.

6 Protokoll der Sitzung des Ausschusses der Reichsregierung furAibeitsbeschaffung, 9.233. B: Minuth (см. прим. 3), S. 63.

7 Там же, S. 317 f.

8 См.: Aufzeichnung Neuraths, 2.5.3. - ADAP, С 1,1, S. 363 f.

9 Franz Willuhn, 24.5.33. В: Minuth (см. прим. 3), S. 485.

10 См.: Denkschrift Hugenbergs, 21.6.1933, fiber die Londoner Weltwirtschaftskonferenz. Там же, S.571-575.

11 Auf&eichnung uber eine Reichsstatthalterkonferenz, 6.7.33. Там же, S. 632. Там же.6ЗЗ.

12 Cм.:KeesingsAгchivdeгGegenwartl933,S.971f.

13 Gabriele Toepser-Ziegert (Bearb.), NS-Presseanweisungen der Vorkriegszeit, Bd 1:1933. Munchen,

14 New York, London, Paris 1984, S. 91.

15 Aufzcichnungen der Kabinettsitzung, 4.10.33. B: Minuth (см. прим. 3), S. 881.

16 Deutscher Industrie- und Handelstag, 13.9.33, an Reichswirtschaftsminister. Deutsches Zentralarchiv Potsdam (- DZA), AA IV, Handel 13, Polen, Bd 17.

17 Schreiben des Ausw. Amts, 25.9.33, an den Gesandten in Warschau, v. Mottke. Там же. АА 09.01/67407.

18 См.: Otto Sarnow (Min. Dir. i. Reichswirtschaftsministerium), Die Aufgaben der deutschen Handelspolitik im Jahre 1934. B: Dcutsche Wirtschaftszeitung, 31 (1934), 4., S. 73 ff.

19 Unterlagen Thomas f. einen Vortragbeim Reichswehrminister und Chef der Heeresleitung, 16.4.1934. Bundesarchiv-Militararchiv (- BA-MA), Wi I F 5/3260.

20 Цит. по: Hans-Erich Volkmann, Die NS-Wirtschaft in Vorbereitung des Krieges. B: Ursachen und Voraussetzungen der deutschen Kriegspolitik. Das Deutsche Reich und der Zweite Weltkrieg, Bd 1, Stuttgart 1979, S. 259.

21 Billow an Neurath (16.)8.1934. B: ADAP, С III, 1, S. 320.

22 См.: Schreiben der NSDAP, 9.3.34, an Ausw. Amt. DZA, AA IV Polen, Handel 11 Nr. 1 Po], Bd 24.

23 Toepser-Ziegert (см. прим. 14), Bd 2:1934, S. 251.

24 См.: Osteuropa, 11 (1935/36), S. 213.

25 Fritz Sanger (Journalist i. d. NS-Zeit), Politik der Tauschungen. MiBbrauch der Presse im Dritten Reich. Weisungen, Informationen, Notizen 1933-1939, Wien 1975, S. 51.

26 Kurt A. Hoeher, Deutschland und Polen. Wirtschaftliche und politische Gegebenheiten. B: Braune Wirtschaftspost, 2 (1933/34), S. 193.

27 Aufzeichnung Neurath, 2.5.33. ADAP, С 1,1, S. 363-364.

28 См.: Osteuropa, 11 (1935/36), S. 213.

29 См.: Hans-Erich Volkmann, Das auBenwirtschaftliche Programm der NSDAP 1930-1933. В: Archiv fur Sozialgeschichtc, Bd 17,1977, S. 250-274; там же, (см. прим. 20). EckartTeichert,Autarkie und GroBrauniwirtschaft in Deutschland 1930-1939. AuBenwirtschaftspolitische Konzeptionen zwischen Wirtschaftskrise und Zweitem Weltkrieg, Munchen 1984.

30 Hans Ernst Posse, Moglichkeiten der GroBraumwirtschaft. B: Die Nationale Wirtschaft, 1/2 (1933/34), S. 282 f.

31 См.: Walter Gravell, Welthandel von morgen. S. 286.

32 См.: Wemer Daitz, Neue AuBenhandelspolitik. B: Braune Wirtschaftspost, 2 (1933/34), S. 792.

33 См. прим. 31.

34 Anton Reithinger, Das wirtschaftliche Gesicht Europas, Stuttgart 1936, S. 134 f.

35 Wladislaw Studnicki, Polen im politischen System Europas. Poln. Ausg. 1934 od, 1935. Dt. Ausg. Berlin 1936,S.147.

36 См.: Walter Gravell, Nationalwirtschaft, GroBraumwirtschaft, Weltwirtschaft- B: Archiv fur Rechts- und Soaalphilosophie, 27 (1933/34), S. 108.

37 См.: Wirtschaftsvertrag zwischen dem Deutschen Reich und der Republik Polen, 4.11.35. B: Reichsgesetzblatt 1935, II, S. 768-787.

38 Kari Heidrich, Deutsch-Polnischer Wirtschaftsvertrag. B: Ost-Europa-Markt, IS (1935), S. 633.

39 См.: там же, Giinstige Gestaltung des deutsch-polnischen Handels. B: Die Ostwirtschaft, 27 (1938), 5, S. 82 f.

40 См.: Die Stellung Deutschlands im polnischen AuBenhandel. B: Ost-Europa-Markt, 18 (1938), S. 14- 21.

41 См.: Milan Hauner, Die Rolle der Rustungsindustrie in Osteuropa und die Verteidigungsanslrengungen Polens bis 1939. B: Friedrich Porstmeier/Hans-Erich Volkmann (Hrsg.), Wirtschaft und Rustung am Vorabend des Zweiten Weltkrieges, Dusseldort 1975, S. 345 ff.; Zbigniew Landau /JerzyTomaszewski, Wirtschaftsgeschichte Polens im 19. und 20. Jahrhundert, Berlin-Ost 1986, S. 159 f.

42 См.: Bericht der Deutschen Botschaft Warschau, 16.2.1937, an dasAusw. Ami. BA-MA, Wi ID/3.

43 См.: Peter Heinz, Seraphim, Der polnische Vieijahresplan. B: Raumforschung und Raumordnung, 1 (1937), S. 371; Die Osteuropawirtschaft, 28 (1939), 3, S. 46.

44 См.: Ostland, 19 (1938), S. 475 f.

45 Aufzeichnung Schnurre, 1.10.38. Pol. Archiv d. Aus. Anns (= AA), Ha.-Pol. Wiehl, Polen, Bd 15.

46 Geheime Expertise des Wehrwirtschaftsstabes uber "Die Voraussetz-ungen fur die Steigerung der Wehrkraft und des Leistungsvermogens der deutschen Wirtschaft und Гиг die Erhaltung der volkswirtschaftlichen Grundlagen", o.D. (Ende 1938/Anfang 1939). BA-MA, RW 19/1500.

47 См.: Reichsgesetzblatt 1922, II, S. 237 ff.

48. Schreiben des Deutschen Generalkonsulats, 3.12.35, an Ausw. Ami. AA, 82/3 Warschau. Oberschlesien 1935-37, P III 9c.

49 См.: Nation und Staat, 11 (1937/38), S. 183 ff.

50 Telegramm Botschafter v. Moltke, 27.11.38, an Ausw. Amt, AA, Buro Staatssekretar, Polen, Bd I.

51 Bericht uber eine Besprechung der Obersten Wehrmachtfuhrer, 23.5.39, mit Hitler. B: Hans-Adolf Jacobsen, 1939-1945. Der Zweite Weltkrieg in Chronik und Dokumenten, Darmstadt 1951, S. 110.

52 См.: Georg Thomas, Geschichte der deutschen Wehr-und Rustungswirtschaft. (1918-1943/45), hrsg. von Wolfgang Birkenfeld, Boppard a. Rh. 1966, S. 147.

53 Aufzeichnung uber eine Besprechung Hitlers mit d&n Obertiefehlshabem, 23.11.39. B: Jacobsen (см. прим. 51), S. 134.

54 Aufzeichnung einer Ansprache Hitlers vor den Obeibefehlshabem, 22.8.39. ADAP, D 7, S. 168-170.

55 Aufzeichnung uber die 2. Sitzung des Generalrats der Wirtschaft, 20.9.33. B: Mmuth (прим. 3), S. 807.

56 WulfSiewert, Weltpolitik oder Raumpolitik? B: Volk und Reich, 9 (1933), S. 145 f.

57 Die deutsche Volkswirtschaft, 3 (1934), S. 482.

Цитируется по: Вторая мировая война. Дискуссии. Основные тенденции. Результаты исследований: Пер. с нем. - М.; "Весь Мир", 1997