Рассказы
22 января 2008 года

Поединок

С самого Нового года у Чижика и Федора начались беды. Первого числа не вышел Серега, который пришел второго с испуганным рыхлым лицом и на вопрос "Где был?" только смог ответить "Боюсь". После чего вылил в кружку содержимое штатного чайника и с жадностью начал пить. Охранники с грустью смотрели, как сменщик пьет, и не знали, собираться ли им домой с затянувшегося дежурства.

Напившись, Серега крякнул, громко поставил кружку и сказал:

-         Боюсь за свое здоровье. Что-то печенка пошаливает. Завтра лягу в больничку.

И лег. Серегу заменить было некем. Его напарник Миха уже давно лежал в диспансере на Вороньих горах, а с новыми кадрами в отделении было туговато. Мало того, руководство безопасности "Охранного предприятия "Плутония"" с первого января, взяло подряд-обязательство на охрану льва в соседнем зоопарке.

Федя протестовал, грозился жаловаться в профсоюз.

-         Войди в положение, - гнусавил Митрич. - Льва уже дважды пытались переправить за рубеж. А безо льва, сам понимаешь, какая радость детям.

-         Интересно кто это пытался его переправить? -- не унимался Федор.

-         Темные силы.

-         Да каким темным силам понадобился этот волосатый немытый дьявол?

-         А вот темным-то как раз и понадобился, - упрямо не соглашался Митрич.

-         Всюду у тебя темные силы, - огрызнулся Федор, и, от возмущения мотнув головой, взял телогрейку и пошел сторожить.

Чижик не огрызался. Он рассуждал философски, что львы в общем полезные, и поэтому тоже могут иметь охрану. А на едкое замечание Феди, что нас так скоро "припашут" охранять крокодилов, питонов и еще разную земную нечисть, Чижик только вспомнил доброе лицо профессора и его высказывание, что все живущее на Земле происходит по милости Божьей.

Лев очень чистоплотное животное. Он хорошо следил за собственной клеткой. И если где-нибудь усматривал мусоринку, будь то огрызок зеленого помидора, оброненного после дежурства отдыхающим персоналом, или несвежую солому, он тут же оповещал пространство могущественным рыком. Так что Чижику дремать не приходилось, потому что лев целыми днями кружил по клетке и выискивал недостатки.

Зато в выходной день, утром, он наскоро, проверял помещение, и выводил все семейство. Львы рассаживались и готовились смотреть на людей. В такие минуты Чижик часто задумывался о своем статусе. Территориально этот зловредный, непонятно кем придуманный статус, находился ровно по середине между величавой осанкой царя зверей и суетливыми отдыхающими папашами. Но вот социально Чижик себя считал лишним. Лев частенько с осуждением посматривал в его сторону. Мол, здоровый мужик, а стоит тут целыми днями и занимается, не пойми чем.

Но Чижик старался не брать в голову. Тем более что лев так смотрел на всех, даже на волка, которого по указу "О животном содружестве" откормили до безобразия и поместили в клетку к семерым козлятам. Да и козлят в том зоопарке, кормили по той же системе, поэтому до положенного в углу хищного животного им не было никакого дела.

Прошла зима, кончилась весна, пришло лето.

И вот, как-то в один из роскошных полудней июля, когда Солнце плескалось на городском асфальте, а учтивая листва только и повторяла: "В зоопарк, в зоопарк", Чижик, сквозь вечную дрему, в недрах толпы различил ровный и худой силуэт. Не сразу он понял, что ни жулик это, а старый его товарищ по парте.

"Это ж Вадик Взбрыков!", - ударил себя по лбу приободренный Чижик. -- "Да еще со своей семьей!", -- Чижик приметил пышную дамочку и с ней двоих малюток, впрочем, уже школьного возраста. И Чижик не задумываясь, полез в толпу.

В первые мгновения телогрейка очень мешала пробираться, но потом набухла от теплой влаги и дело пошло легче. Толпа расступалась, как сливочное масло перед горячим ножом, извергая легкое шипение: "Напьются с утра пораньше, идиоты, и все туда же, зверюшек смотреть".

Вадик не сразу откликнулся. А когда Чижик тронул его за плечо вторично, он даже сильнее ухватился за клетку и всем своим видом дал понять, что фотографирует, как лев употребляет развернутый Сникерс.

-         Взбрыков, хорош придуриваться.

Взбрыкову пришлось обернуться.

Мгновение настороженный взгляд Вадика скользил по выцветшей кепке с кокардой, больше напоминающей пробку от кефира, по загорелому лицу, натруженному бессонницей, потом по вялой телогрейке, потом зачем-то полез вниз, обратно, и, наконец, зафиксировался на круглой нагрудной эмблеме "Охранное предприятие Плутония".

- Я только сфотографировать, честное слово...и все.

- Ты что?! -- воскликнул Чижик и принялся расстегивать телогрейку. -- Это ж я!

Щурящимся от Солнца посетителям, была представлена штатная тельняшка Чижика.

- Э-то недоразумение, вот моя обычная техника. Если на то пошло - могу засветить пленку, - сбивчиво заговорил Взбрыков.

У Чижика округлились глаза.

- Ва-дик, да это же я, Чи-жик. Мы с тобой за одной партой...морской бой... помнишь?

Взбрыков огляделся. И представилась ему трибуна древнеримского Колизея, с которой по нелепой случайности за представлением наблюдали не только люди, но и львы.

- Здравствуй, Вадик, -- Чижик взял безвольную руку старого приятеля и пожал ее. -- Может, ты, наконец, познакомишь меня со своей семьей?

Чижик, не дожидаясь, подошел к обширной даме с детьми и представился. Та переложила пончик и протянула руку.

- Очень приятно, - охранник не прекращал улыбаться, - какие замечательные детки.

Чижик взлохматил рыжую шевелюру щербатого мальчугана, и достал из кармана карамельку в блестящей обертке, но секунду подумал, да и вручил ее девочке. Пацан с угрозой посмотрел на дядю и тут же на отца. Взбрыков моментально задарил сына фотоаппаратом.

-         Чижик, ты что здесь делаешь? -- прошептал он.

-         Как что?! Охраняю льва! -- со всей естественностью отвечал Чижик, будто бы львам в зоопарках непременно положен был охранник.

Лев, удобно усевшийся у самой решетки, нервно поерзал.

И тут Вадик переменился радостью.

- А, так это ты, Чижик! -- затряс он охранника за плечо. - Ну, ничего не скажешь, возмужал, повзрослел.

И Взбрыков принялся охаживать своего старого приятеля ладонью по телогрейке. Чижик благостно улыбался, а люди, недавно окружавшие львиное сообщество, теперь окружали старых знакомых.

Но идиллию прервал внезапный крик. Сразу вспомнилось об остроконечной решетке, и о далеких непонятных джунглях. Люди на мгновение застыли.

Кричал ребенок. Вернее крикнул, потому что сейчас, широко открыв рот, он всей грудью набирал воздух для повторного воззвания. Сейчас он немо показывал толпе свои пустые ладошки, в которых совсем недавно находилась папина фототехника.

Опомнившийся отец, подскочил к клетке и, нелепо подпрыгивая, старался что-то за ней разглядеть. Мальчуган разразился вновь и получил звонкую подзатылину.

- Не смей бить ребенка! -- вступилась жена и тоже припала к решетке.

Толпа снова окутывала жилище хищника, и Чижик не мог видеть, что происходит.

Тем временем, лев гордо отвернулся от людей и, держа в зубах фотоаппарат Вадика, лапой пытался, наверное, пропихнуть его себе в горло. Его супруга, расчесав до радужного перелива шерсть, себе и детям, преспокойно рассадила львят, и вальяжно разлеглась в центре. Нет! Лев вовсе не пытался сожрать фотоаппарат, он пытался сфотографировать свое семейство!

Он неспокойно взрыкивал. Лапа то и дело срывалась и не хотела находить кнопку. Ну, еще бы, одно дело когтями рыть прерию или бить по морде агрессивных самцов, и совсем другое пользоваться японской техникой, сделанной в расчете на дураков.

- Чижик, помоги! - Выбрался из толпы Взбрыков и принялся описывать ситуацию. -- У тебя же должны быть связи.

Связи у Чижика не было. Даже с Федей, охраняющим крокодила на другом конце зоопарка, она была чисто условной. Только изредка, тайком отлучаясь с поста, охранники прогуливались по аллейке, чтобы встретиться у фонаря, спросить как дела и разойтись.

Но ясно было то, что так просто дорогостоящая техника погибнуть не может. Чижик принял решение. Он развернул штатную кепку, и пошел на толпу. К чести граждан, надо заметить, что расступались они учтиво, без разных вопросов. И перед Чижиком все явственней открывалось пространство, в котором обитали звери.

Карабкаясь по скользким прутьям, Чижик, верно от волнения, сбивался на мысль, что как вернется, попросит Митрича наварить ступенек. Ох уж отсутствие этих ступенек! Ох уж эти прутья!

Наконец, занеся ногу в небесное пространство львов, он немного успокоился. Внизу цари зверей, защищенные своим происхождением и решеткой от всякой человеческой наглости, ни о чем не желающие подозревать, продолжали фотографироваться.

Казавшаяся небольшой, с высоты клетки, толпа, увеличивалась, потому что со всех концов зоопарка, завидев некоторое копошение у клетки льва, к ней заспешили отдыхающие. Как будто случилась внезапная Тревога.

Далекий Взбрыков знаками пытался спросить, все ли у Чижика есть и ничего ли ему не нужно.

Но Чижику некогда было думать о том, что ему нужно. Он втянул руки в рукава телогрейки, обхватил решетку и поскользил. Подошвы горячо восприняли гостеприимство холодного бетона, и тут Чижика охватил ужас. Он впервые ощутил суть охраняемого им заведения. Нет, не того, которое он охранял из дежурства в дежурство от подозрительных прохожих, а этого, которое можно было охранять от подозрительных пробегающих, пролетающих и ползущих. Охранять его было, безусловно, можно, но он не знал как. Ему ни разу не объяснили, как можно биться с гадюкой, медведем или волком. Он не прошел ни одной тренировки, не сдал ни одного зачета по спаррингу и, вот тебе, сразу попал на Царя зверей. А там, за решеткой, осталась другая жизнь, наполненная добрыми лицами друзей и братьев по разуму. Там, знакомой синевой сияло великое прославленное поэтами небо, в котором кружили самолеты, а в зарослях дендрариумов и парков задушевно пели птицы, и в жаркий полдень казались излишне назойливы осы. А здесь, под синим непроницаемым куполом дикой природы, попеременно щелкали клювами орлы, то и дело сталкивались стада бизонов, ругались гиппопотамы и повсюду рык, страшный непереводимый рык.

Господи, да разве можно вынести такое!

Чижику немедленно захотелось миновать прутья и просочиться обратно. И, наверное, лишь оттого, что он не мог уронить чести мундира, он еще раз оглядел зарешеченные лица друзей, вдохнул "дикого воздуха", подошел ко льву и ударил его по лапе. Фотоаппарат выскочил и поскакал по твердому полу.

Лев обернулся и удивленно отвесил челюсть.

Чижик онемел.

Легкий рык, и волна мурашек прошла по его телу. Рык посильнее, и судорога волной охватила спину. "Еще раз рыкнет -- парализует", - подумалось Чижику, и, собрав остатки разлагающейся воли, он нагло ударил по львиной лапе вторично. Зверь подобрал челюсть и дал Чижику с дачи. Чижик удачно загородился левой рукой, сжатой в кулак. Хоть он и пошатнулся, но тут же решил проверить льва ударом своей правой голени в его левое бедро, так называемым "лоу киком справа". Удар получился, но зверь ловко сгруппировался, подпрыгнул, и нога охранника просвистела в воздухе. Хвостом же он нанес ответный удар в переносицу. Ногдаум.

Чижик беспомощно сидел посреди вольера и в образовавшемся "тумане" тряс головой и ожидал конца.

Но, как ни странно зверь вел себя благородно. Видимо сказывался фамильный статус животного. Он прохаживался взад и вперед в своем углу, и не помышлял о нападении.

Наконец "туман" в голове охранника рассеялся, и он приподнялся и начал новую атаку. Теперь он в легком боксерском танце долго перемещался по клетке и готовил удар. И наконец, когда лев накренив голову как сторожевая собака с интересом уселся в угол, чтобы поудобнее наблюдать за манипуляциями человека, Чижик нанес очень не плохой, как ему показалось, удар "маваши -- гири". Удар пришелся зверю в самую лобную часть.

Лев даже икнул, он и представить себе не мог, что человек готовил против него атаку. Толпа одобряюще загудела и захлопала, ведь теперь уже хищник беспорядочно тряс гривой. Пришла очередь Чижика отвечать на благородство. Он бездеятельно стоял возле ограды и получал инструкции от Взбрыкова.

Но вскоре, разозленный зверь поднялся и предпринял тактику "навала". Всю свою ловкую прыгучую массу он нещадно гонял по клетке, чтобы в нужный момент превратить ее в тяжелую каменную глыбу и похоронить под ней своего сторожа.

Жена и дети царя зверей нисколько не сомневались в исходе поединка. В тени, у противоположной стены вольера, они гордо наблюдали, как добыча выбивалась из сил.

Хитроумные приемы, каким Чижика научил тренер Николаич, были вмиг израсходованы. Хищник больше не попадался ни на одно движение. "Маваши" не проходили, они как щепки отскакивали от мускулистого могучего тела. А дыхания человеку уже не доставало, а второе открыться никак не могло. И, видя перед собой лохматую голову, наделенную дикой логикой, предвещающую неминуемую трагедию, он решил пойти на последний шаг. Он с трудом пересилил свою совесть, и что было сил, ударил хищника ниже пояса. Ботинок точно пришелся в цель. Лев взвыл, сделал куль бит назад и понесся по кругу. Это был шок.

Заведенная толпа ревела и требовала поймать соперника и добить.

Наступил перерыв. Лев в своем углу самоотверженно терпел и лечил языком пораженное место. Чижик стянул телогрейку и разлегся на солнышке, вошедшем в территориальное небо львов. Видимо он задремал, потому что гонгу пришлось пробить дважды, прежде чем он очнулся и принялся оглядывать пространство. Слева плотная масса людей гнула решетку, свисала с деревьев и высоко держала транспарант с надписью "Вперед, человечество!". А спереди и сзади примыкающие клетки и вольеры были наглухо запечатаны живыми заросшими телами, источающими специфический запах. Это были мартышки, кенгуру, койоты, лоси. В вышине, на самых пиках ограды сидели летучие мыши. Там же шумел попугай, выкрикивая речевки. Справа, у стены вольера, отделенная ото всех еще приличным квадратом тени, все так же ровно обитала семья хищника.

Вдруг до слуха Чижика, минуя всеобщую какофонию, добрался деловой говор Взбрыкова:

- Потерпи, осталось чуть-чуть. Тебе надо пробраться в ближний и боковым справа попробовать под левое ухо. У нас тут специалист по животным, говорит, там у них какая-то точка есть.

- Шли бы вы с вашими специалистами, - сказал охранник, следя безумными глазами за могучим соперником

Чижик едва успел отскочить в сторону. Огромная лохматая туша пришлась в решетку, и та завибрировала волнами землетрясения. Это вызвало улюлюканье у людей и вздох у животных.

Лев предпринял еще один выпад и снова Чижик был на высоте. Макаки принялись нервно чесать бока, а раздосадованный бегемот нехотя отвернул голову, и решил, было, идти в теплый бассейн, как вдруг, льву удалось зацепить охранника за шиворот и хорошенько встряхнуть о прутья. Чижик рухнул. Непередаваемый свист поднялся на "трибуне" людей. Слышались выкрики "судью купили", "судью на мыло". На поле посыпались пустые пивные банки.

Более всего на роль судьи подходил мудрый филин, который рассудительно занимал место на крыше вольера, ровно по середине.

Банки продолжали сыпаться. Люди отстаивали своего. Расстроенный лев вначале уворачивался, но потом зажался в свой угол и просительно взирал на арбитра. Филин "ухнул" дважды и развел крылья. Толпа успокоилась, и он ловко спланировал на банку от "Туборга".

Арбитр изучающе смотрел в глаза Чижика. "Возьмется ли человек за оружие?" -- вот что, прежде всего волновало, мудрую, повидавшую на своем веку птицу. Но Чижик взялся пока за прутья и начал вставать. Филин моментально "ухнул" "о.кей", и умчался к себе.

Бой продолжился. Несколько раз бегемоту хотелось объяснить макаке, что нечего тут смотреть, и пора бы уж пойти съесть чего-нибудь, но та ни в какую не отрывалась от зрелища и изо всех сил держала зажатый кулачок. Еще пару раз Чижика провезли по прутьям, и мудрый Филин заглядывал ему в душу. И каждый раз, ухнув примерно следующее: "Совесть есть -- играть можно", удалялся на свой пьедестал.

- Сколько тебе повторять, - как в полусне доносились до Чижика слова Взбрыкова, - никогда не бей в это место.

Но Чижик вновь и вновь был согласен на любые условия, лишь бы еще разок попасть противнику именно туда. Но лев не подпускал противника ни в ближний, ни в дальний. Он лязгал зубами и вел тяжелую позиционную борьбу. Это своего рода были шахматы. Бойцы подолгу смотрели друг другу в глаза. Искры жизни бегали по радужной оболочке зверя. Теперь ему не нужен был фотоаппарат, ему нужна была игра, ради которой он появился на свет и за которую ответит перед богом, и победа, простая абстрактная победа. Он впервые понял, что даже смерть от Чижика сейчас ему милее всех благ зоопарка, ибо он вспомнил, что он Лев.

Чижик понимал, что лев вспомнил, что он Лев, и что шансы его катастрофически падают. Ибо Чижик вспомнил, что он человек и в это дело "полез" всего лишь за фотоаппаратом.

Разные цели жизни стояли по обе стороны зоопарка. Одна в хлопчатобумажных брюках, в кожаных с мощной резиновой подошвой "берцах", в рубашке цвета хаки с фамилией и номером на кармашке. Другая - с пожелтевшей, но еще не выпавшей гривой, и глазами полными огня. У одной впереди были фотоаппарат и страховка, у другой -- вечность.

Зверю осталось сделать всего лишь прыжок. Всего лишь один, страшный и роковой для Чижика, и привычный для всего хищного племени. Но неожиданно, мятежную зрачковую беспросветность посетила странная неуверенность.

По отношению к тому же Сереге, пившему всю неделю, и явившемуся, наконец, на службу, можно ее было определить как сознательность, но по отношению к зверю...?

Лев остановился, потупился на мусорник и поворочал нижней челюстью, словно соображал: "Господи, да что ж я делаю-то?". Он еще постоял и лениво поковылял к себе.

Ему больше не хотелось драться, сейчас ему захотелось увидеть добрые руки Митрича с миской достойного супа. И слюна уже как-то сама собой начала свое правильное выделение, и послетрапезный сон коснулся мягкой периной жесткого уха, как вдруг, из-за ограды, прямо ему в морду, ударила мощная холодная струя и сшибла с ног.

Федя орудовал огнетушителем и позорил толпу:

-         Эх, вы! Тут человека убивают..., а вы.

-         Да кто его убивает!? -- орали из толпы, тоже отведавшие пены огнетушителя.

Федя ловко управлялся с огнетушителем. Потому что как более опытный и старый человек и охранник, знал, что раз нет никакого больше оружия, а есть только один огнетушитель, то необходимо знать как с ним управляться.

В результате, люди, уверенные в завтрашнем дне, побрели готовиться к ужину и новому рабочему дню. Звери тоже.

Чижик отдыхал под раскидистым кленом, рядом восседал Федор.

- Ну, ты, старик, даешь. Еле вытащил тебя из лап этого. Мне как сказали, я быстрей за огнетушитель и к тебе. Хотел еще своего крокодила пригнать, да он чего-то разленился, скотина, говорит, на обед схожу -- тогда. Прибегаю -- народу тьма. Я к клетке -- не пускают. Ну, я взболтал, пломбу сорвал -- все в пене. Смотрю лев над тобой. Короче он в пене -- я за ключами. Прибегаю -- он почти утерся -- я ему еще. Его потом в душ поволокли. Открыл тебя, а ты не дышишь. Вот только сейчас, слава Богу. Э-эх, распустил ты своего леву.

На листьях плясало заходящее солнце, нагулявшиеся посетители вяло блуждали в поисках выхода, дело шло к закрытию.

Поодаль Вадик Взбрыков оживленно советовался с женой. И пора было уходить, но спор их никак не мог закончиться миром. Наконец Вадик подошел к Чижику.

- Чижик, -- застенчиво сказал он, - приходи к нам в субботу, пообедаешь.

Но Чижик в субботу работал. Не судьба.

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

279230  2008-01-25 01:49:03 Антонина Шнайдер-Стремякова - Андрей, такое впечатление, что Вы гоняетесь за мыслью и картинкой, и в этой погоне забываете про читателя. А ведь ему тоже надо объяснить, чтоб он не напрягался а это кто? А зачем? Донести ╚интересность╩ сюжета Вам, на мой взгляд, не удалось, но писать Вы умеете грамотно, и интересно, и с юмором. Простите, если что не так.

Copyright (c) "Русский переплет"