Светлая книга,
или Книжный свет
╚┘я не нужен живым после того, как умру,
но не нужен и мертвым, пока жив╩
Алексей Слаповский
╚Смерть для высокоразвитых людей √
это не более, чем увлекательное приключение╩
Д.Роулинг (автор саги о Гарри Поттере)
Друг мой, нежданный-негаданный читатель, думаешь ли Ты о смерти. Нет? Славно! Каждый час? Ну, это перебор, как говаривают кар-тежники. Актуальная ╚обмирщенная╩ культура (поведенческая, вербаль-ная, художественная, естественно-научная и т.д.) ╚вытесняет╩ (гнусное словечко гнусной Венской конференции) смерть из общежительной Ойку-мены (так скажем). Мыслишка тривиальная и пошлая, но дельная и вполне содержательная, увы. Помирать-то придется. Как профессиональный боль-ной, несколько раз стоявший на ЭТОЙ меже-мете, скажу, что на самом де-ле умереть не так-то и просто (сказанное не относится к внезапной катаст-рофической кончине). На всю жизнь я запомнил изречение великого пси-холога-психиатра В.М.Бехтерева (1857-1927; да, да, того самого, которого Усатый Хозяин ╚прибрал╩), переданное мне из уст в уста его прямым уче-ником, стариком-профессором (давно в Небесном Легионе): ╚Для того, чтобы серИозно болеть, нужно иметь очень КРЕПКОЕ здоровье; обычно люди умирают сразу╩. Да-с, в мире мудрых мыслей.
Впервые я увидел смерть в далеком 1955 году. Моя восьмидеся-типятилетняя бабушка вдруг легла в постель, три дня пролежала, просила только пить и отошла┘ Она, простая русская женщина, верующая, поло-вину жизни прожившая в Старой России, ни на что не жаловалась, никого не обвиняла. Время пришло и она, преизбыточно преисполненная жизнью, ее соком и влажностью, ушла величаво и несуетно.
Последняя смерть в моей живой жизни┘ В ночь на 8 ноября прошлого года в Сочи умер мой старинный друг, доцент кафедры теории и истории государства права Санкт-Петербургского университета Валерий Эвальдович Краснянский (64 годочка). В правительстве первого и послед-него питерского мэра Валерий был министром, главой Фонда имущества. Корешок мой заветный, меценат, покровитель искусств и поэзии, умер во сне. Вот ТАКОЙ смерти, как у моей бабки и моего друга-брата, можно бе-шено, до судорог, до слюны на подбородке, завидовать. Больше ничему и никому на свете завидовать не стоит, ибо┘ (см. Книгу Псалмов, Книгу Эк┘ ну это и свинари знают).
Любому НАСТОЯЩЕМУ художнику всегда блазнится-мерещится смерть. От Гомера до Акунина┘ Лучшие, наигениальнейшие страницы Толстого √ про нее, про Нежную Даму (╚Три смерти╩, ╚Смерть Ивана Ильича╩, последние дни Болконского в ╚Войне и мире╩).
Веруешь ли Ты, читатель, в Господа нашего Иисуса Христа, в Аллаха, в Кришну (в Кришнамурти ?), в Будду Амиду, в Будду Амитабу, в грозного Бога Израиля или веришь только в доллар, в индекс Доу-Джонса,в блядство, в сытную еду, в развлекательное (криминальное) чти-во √ без разницы. Верующие и неверующие, теисты, деисты, агностики, богоборцы √ все будем в Царствии Небесном. Вот там свидимся и потол-куем. А, может быть, и не встретимся, ибо есть старая злая мудрость: каж-дому воздастся по вере его┘
Я отчасти начитанный человек, и вот меня поразила пронзитель-ная строка Александра Введенского (был такой поэт-╚обэриут╩√обериут? Забыл, как пишется, кстати, родной дядя человека, с которым я когда-то дружествовал-горячительные напитки употреблял):
Кругом, возможно, Бог.
Вот в этом ╚возможно╩, братцы, и заключена, как зародыш в яй-це, вся наша лепая и нелепая жизнь-жистянка-жестянка. Нетерпеливый чи-татель скажет: чегой-то так Пригодич распоэзился, заперхал и закуковал. Смерть? Мы жить хотим и ╚хочем╩. Друзья, от всего сердца желаю: живи-те долго.
Встревожила-растревожила-скукожила1 меня чрезвычайно изящно изданная книга: Б.Акунин, Г.Чхартишвили. Кладбищенские истории. М.: Колибри, 2004. 240 С. Тираж 50 000 экземпляров. Рисунки Татьяны Никитиной (чудные). Дизайн Михаила Никитина (ненавязчиво элегантный). Книга снабжена многочисленными черно-белыми (безыскус-ными якобы) кладбищенскими фотографиями, сделанными автором (при рассматривании этих ╚фото╩ зачастую оторопь берет).
Смерть золотой нитью прошивает ВСЕ произведения Акунина, якобы принадлежащие к жанру полудетской, развлекательной беллетри-стики. Гусь-буковские книгочеи со мной согласятся (или не согласятся; без разницы). Помнит ли читатель, что перу создателя Фандорина-Пелагии принадлежит великолепное фундаментальное (жутковатое) исследование: Григорий Чхартишвили. Писатель и самоубийство. М., 2000. 576 С. Тираж 10 100 экземпляров. Если кто соблаговолит, см. мою заметку об этой книге: Маска сброшена, или Истинное лицо Бориса Акунина
http://www.prigodich.8m.com/html/notes/notes.html
(колонку слева прокрутить вниз, ╧ 46). Или:
http://www.pereplet.ru/kot/37.html#37
Мировидение-миропонимание Акунина-Чхартишвили опреде-лить-понять-уловить чрезвычайно затруднительно. Однако попробуем: не-имоверно (безмерно, непомерно) добрый апологет-критик Западного Ми-ра, увы, внехристианин, надхристианин, подхристианин с мощными дзен-скими обертонами-лейтмотивами. Неуклюже, но в ╚тему╩. Ох, не прост, не прост наш автор, отказывающийся от звания ПИСАТЕЛЯ, заявляющий, что он ╚массовик-затейник╩ (С. 5). Литературный двуликий Янус (Аку-нин-Чхартишвили) с висельническим юморком именует себя ТАТОФИ-ЛОМ (╚любителем кладбищ╩ √ ╚оказывается существует на свете такое экзотическое хобби╩ (С. 6), но ни в коем случае ╚некрофилом╩.
Дернем леопарда за хвост. О чем книга? Да, так, кладбищенские описания (Чхартишвили) и кладбищенские рассказики (Акунин). Беллет-ристика, блин, ╚развлекуха╩, правда, от нее трансцендентным морозцем потягивает, да инфернальной серой попахивает. Бывает.
Объсняю для ╚непродвинутых╩. Автор-эссеист под своим под-линным именем ╚шастает╩ по кладбищам (Старое Донское, Хайгейтское, Пер-Лашез, Иностранное кладбище в Иокогаме, нью-йоркский погост Грин-Вуд, город мертвых на Масленичной горе в Иерусалиме), резонерст-вует, печалится, фотографирует, медитирует и разрешается резиньяциями. Вторая ипостась сочинителя (Борис Акунин) пописывает-записывает клад-бищенские историйки. Однако какие резиньяции и какие рассказики: мощ-ные, ладные, складные, обращенные к уму и сердцу читателя. Читатель, хватит дупу чесать, дуй в книжный магазин, купи эту книгу, не пожале-ешь: качество гарантирую. Господам марксистам-троцкистам-коммунистам Чхартишвили-Акунина читать не советую: Карл Маркс в по-смертной роли вампира-вурдалака-упыря √ это для них непереносимо: в корчах падучей забьются.
Читатель, помнишь ли Ты, что ранняя редакция романа ╚Доктор Живаго╩ имела название ╚Смерти нет╩? Так вот, если одолеешь книгу Акунина, поймешь (или подтвердишь свое видение-понимание), что ЕЁ, действительно, нет и не будет. Здесь я совсем не имею в виду христиан-скую ╚жизнь вечную╩ (это предмет веры, а не словесных ратоборствова-ний). Приведу два чеканных афоризма: ╚Всё, что когда-то было, и все, кто когда-то жил, остаются навсегда╩ (С. 6); ╚Рождение и смерть √ это не сте-ны, а двери╩.
В конце книги писатель формулирует задачу мирового людского сообщества: ╚Главная мечта человечества √ избавиться от страха смерти, а вместе с ним и от всех прочих страхов. Это означает не вообще уничто-жить смерть, а исключить смерть неожиданную, непредсказуемую и преж-девременную┘ Когда смерть перестанет внушать страх и восприниматься как зло, можно будет считать, что человечество свой путь благополучно завершило и вернулось в Эдем╩ (С. 226). Тривиальная, казалось бы, мысль, а вся книга √ развернутый комментарий к ней. Ох, и хочется же обильно и сверхобильно цитировать книгу, а нельзя, ибо не дело: надо свои скудоум-ные мыслишки выуживать из канавы.
Эх, о каких ╚ушедших╩ повествует Чхартишвили, посетивший ╚дорогие могилы╩ (Достоевский): Салтычиха, Карл-Хейнрих (!!!) Маркс, Абеляр и Элоиза, Бальзак, Жерар де Нерваль, Альфред де Мюссе, Оскар Уайльд, Аполлинер, Модильяни, Айседора Дункан, Махно, Джим Морри-сон и прочая, и прочая, и прочая. И фото, и фото, и фото могил и надгро-бий┘ Кладбищенские рассказы Акунина превосходны, кстати, в одном из них появляется небезызвестный коллежский асессор (чиновник восьмого класса в ╚Табели о рангах╩) Эраст Фандорин. Действие рассказа происхо-дит на ╚иностранном╩ кладбище в Иокогаме.
Устал я строчить о высоком. Вильнем хвостом. Вот дивная исто-рия про Иокогаму. Был у меня в 1970-е годочки, как теперь пишут, высо-кодуховные и высокоморальные, товарищ Лев Р. Левушка был единствен-ным на всю совдепию светским специалистом по церковной музыке, заве-довал фонограммархивом Института истории религии и атеизма. Институт размещался в Казанском соборе, а фонограммархив √ в отдельном поме-щении на улице Плеханова (в девичестве √ Казанской). Человек он был чу-десный, ласковый, добрый, бесподобно играл на гармошке и пел ╚Лазаря╩. И вот как-то к ученым-безбожникам нагрянула ученая-синтоистка, ба-рышня, изучавшая (ее тему работы я хорошо помню) церковные элементы в музыке Чайковского (плюс литургические произведения композитора, которые тогда были запрещены). Натурально, японка хорошо говорила по-русски (ноблесс оближ √ историк русской музыки).
И приключился у них скоротечный роман, как ╚Солнечный удар╩ (Бунин). Любая связь с иностранцами тогда не приветствовалась, мягко говоря; по себе знаю). Двое суток они (по понятным причинам) не вылезали из фонограммархива. Потом Лева поехал провожать ее в аэро-порт. Там они поцеловались на прощанье (они не думали, что навсегда), барышня протянула ему визитную карточку и сказала: ╚Будешь в Иокога-ме - позвони╩). Никогда Лева не побывал в Иокогаме, а японку в Россию больше не пустили (видимо, кто-то ╚стуканул╩). Сейчас о таких прелестях пожухлых Софии Власьевны и Цецилии Карловны никто и не знает, а кто знал √ забыл, а зря. Вернемся к нашим покойникам.
Чхартишвили, японист, выдающийся переводчик японской лите-ратуры (кто читал Мисиму в его переложении, никогда не забудет) √ чело-век непомерной, но отнюдь (избави Бог) не кичливой культуры. Акунин живет в культуре, как во вселенской ╚коммуналке╩ со скандальными на-сельниками, тараканами, вонючими носками, кривоногими детьми, тошно-творными борщами и √ одновременно √ в раю с ангелами бестелесными в их сложной иерархии.
Автор ╚выступает╩ о по поводу маркиза де Ривайля, выпустив-шего под псевдонимом Алан Кардек тома: ╚Книга духов╩ и ╚Книга ме-диумов╩ √ священное писание спиритов-медиумистов (почувствуйте раз-ницу). Кстати, великий химик А.М.Бутлеров (1828-1886) издал громад-ный том ╚Труды по медиумизму╩ (год издания забыл, об этом, увы, в газе-те не прочитаешь)
Не всем, однако, это интересно. Все же скажу пару фраз. Я чи-тал эти книги с выписками в конце 1960-х годочков в ╚спецхране╩ (!!!) Публичной библиотеки (кто сейчас помнит отделы специального хранения в больших библиотеках), когда усиленно занимался изучением оккультных проделок В.Я.Брюсова√ А.Л.Миропольского (наст. фам. А.А.Ланг, симво-лист второй руки, но маг √ первого ранга). Ну, ладно, мне такое чтение было нужно по ╚делу╩, а Бакунину-Чхартишвили к чему ЭТО┘ Бог весть.
Пора закругляться, т.е. и честь знать. Приоткрою занавеску ис-поведальни. Читатель, эта заметка, как и все прочие мои статейки (в отли-чие от ╚ученых╩ опусов) написана в один присест, в состоянии специфиче-ского транса, набело; шесть с половиной часов я не вставал из-за машины бесовской, не пил, не ел, даже пИсать не ходил. Как составитель рифмо-ванных текстов осмелюсь сказать √ сие нечто вроде вдохновения (впрочем, это слово слишком захватано жирными пальцами разных бесстыжих крас-нобаев).
Читатель, когда прочитаешь ╚Кладбищенские истории╩, на Тебя сойдет великий покой, ибо писатель √ великий утешитель, добрый, терпе-ливый, великодушный, всепонимающий и всепрощающий. Фаворский свет. Паламический огонь. Светоносный эфир. Вот такая, бля, танатология, как гутарят в рюмочных под паленую водочку. Великое утешение и ве-ликий свет (простите за высокопарность, больше не буду). Большой писа-тель Борис Акунин превращается в сверхбольшого┘ А истерические раз-носы-поносы-доносы ему, как с окурка пепел. Вот так!
23 марта 2005 г. 8 час. 17 мин.
Солнечное морозное утро.
Давление 168/93. Пульс 102.
Петергоф.
Завтра мне √ 57 лет.
