|
15.04.2001
15:04 |
Поручики Пироговы В Гостевой книге "Русского переплета" поселился некто, именующий себя "Читателем", "Глазом", "Поклонником РП" и так далее. Этот некто демонстрирует поразительную осведомленность в кулисе литературной жизни. Особенно в том, где сколько дают. Перечисляются расценки "Нового мира", "Русского журнала", "Лебедя", прочих эмигрантских изданий и выражается соболезнование присутствующим. Особенно достается вашему покорному слуге: нигде не принят, отовсюду изгнан, патентованный нищий, завистник и лжец.
Решительно не согласен. Но объяснить этого моему конфиденту невозможно; у нас разные группы крови. В его понимании талант - это такой удачливый Боборыкин, который пишет, танцует и поет в "Новом мире", "Собеседнике", НТВ, у Глеба Павловского, далее везде. Там играют оркестры, производится раздача слонов, пригласительных билетов и премий "Триумф".
А бездарь (в понимании моего разоблачителя) - это ваш покорный слуга: прикарпатский туземец, прозябающий в безгонорарном "Русском переплете". Там же какой-то Михаил Тарковский из села Бахты, Iouli, ни разу не напечатавшийся даже в "Собеседнике", и вообще всяк, про кого не пишет Андрей Немзер.
Немзер... Однажды автор сего опубликовал и, каюсь, в "Новом мире" обзор текущей российской словесности. Немзер откликнулся на следующий день! Это была почти физиологическая реакция: чужие в нашей песочнице. Из своей штабной газеты "Сегодня" Немзер отчитал "Новый мир" за неразборчивость и неосторожность - и был по-своему прав. В отличие от новомировской редакции он лучше нее самой понимал общие корпортативные интересы.
Как хорошо было этим ребятам в "Сегодня"! Вот описание их комфортабельных бдений в статье Евгения Ермолина "Примадонны постмодерна" ("Континент", 84):
"...Компьютеры и факсы, сигареты, коньяк и кофе. Мягкий, уютный климат. Ничего казеного. Ничего черезчур обязывающего и принудительного, ничего излишне сурового и патетического. Нет правил, которые нельзя нарушить. Нет нарушений, которые нельзя объявить правилами. Отборное общество эрудитов, экспертов, талантов. Ослепительная публика, объединенная сознанием собственной отмеченности, принадлежности к культурно-авангардному бомонду.
В этой свойской атмосфере критик совершенно раскрепощается, позволяя себе непринужденно изрекать все, что взбредет в буйную головушку, в уверенной надежде на понимание и поддержку обитателей соседних дортуаров. Можно глубокомысленно бормотать, а можно пудами молоть вздор. Можно ругать, а можно петь осанну /.../ Можно объявить классиком сострудника своей редакции. Можно все." (См. указ. источник .)
"Единственная проблема у этих мальчиков-мажоров состоит в том, что они не успевают пропить своих долларов до следующей получки" - с завистью констатировал, если память мне не изменяет, Станислав Рассадин.
Как вдруг, однажды, в их дортуар вошли хозяева "Сегодня", посмотрели на эту вальяжную публику и приказали завтра же убираться вон. Литературная Москва ликовала. Пишущий пролетариат потирал руки.
Вы, думаете, они канули в нищету и безвестность? Да никогда в жизни. Через некоторое время они всплыли в других, но тоже гонорарных изданиях, во всевозможных "Собеседниках", у Глеба Павловского и в том же "Новом мире". А потому что поручики Пироговы бессмертны. Им плюнь в глаза, они скажут божья роса, но своего пироговского пирожка с мясом не упустят ни за что в жизни. В том, что один из них назвал себя "поклонником РП", есть фрейдистская описка: "Русский переплет" числится сегодня пасынком у денежных воротил, но вдруг дела повернутся таким образом, что начальники жизни перенацелят свои спонсорские симпатии? Наивные авторы "Переплета" об этом не думают. Другие же, напротив, не думают ни о чем другом, кроме этого, и поэтому навсегда пребудут в заказной зоне российского Парнаса.
Есть такой Дмитрий Быков. Он написал роман "Ожидание". Он опубликовал его, разумеется же, в "Новом мире". После чего вывесил его в Сети и неожиданно получил ужасающий отлуп от тамошней публики. В ответ разгорячившийся романист Дима стал перечислять интернетовским бомжам свои гонорары. Выяснилось, что в "Новом мире" ему заплатили всего десять тысяч рублей, зато в "Вагриусе" двенадцать тысяч, но это для него все равно проторь и убыток, потому что в "Собеседнике" он отстегивает самому себе намного больше, и так далее, и тому подобное. В итоге обсуждение романа свелось к обсуждению того, кто кому сколько платит.
Но таковы изначальные творческие импульсы этой компании, запечатленной С.-Щедриным в образе "Всероссийской пенкоснимательницы". Она будет темпераментно обсуждать проблемы хронотопа и контекста, выдвигать новые эстетические консенсусы и принципы, она даже вдастся в эпатирующие оппозиции, но дружно окажется с паспортами в день получки у редакционной кассы какого-нибудь "Русского журнала".
Недавно автор сего опубликовал дружескую укоризну в адрес уважаемого петербургского литератора Сергея Гречишина. Мой старый литературный собрат пустился в фельетонные разоблачения двухвековой русской культуры, наделал, на мой взгдяд, массу фактических ошибок и был раскритикован за это по принципу "Гречишин мне друг, но истина дороже". Как ты думаешь, читатель, что водило моим пером - с точки зрения этой мелкозубой публики? Ответ меня ошеломил. Оказывается, Сердюченко написал то, что написал, не потому, что Василий Пригодич сморозил легкомысленную глупость, а потому, что Пригодич расхвалил роман того самого Дмитрия Быкова, которого Сердюченко на дух не переносит, и вот поэтому-то, а не почему-нибудь другому завистливый прикарпатский туземец и лжец разразился "антигречишинской" филиппикой! Остается развести руками и признать свою неспособность понимать извилистую логику этих "поклонников РП". Обращусь к ним напрямую, пожалуй.
- Дорогой мой поклонник! Успокойся. Не предупреждай всех вокруг, что в садах российской словесности появился опасный чужестранец. Твой недруг давно покинул искрящиеся пределы современного Парнаса. Он пребывает в философических размышлениях о главном. Он провел Интернет к себе на дачу, отхлебывает из венецианского бокала самогонку собственного изготовления и изменившимся лицом созерцает воды пруда. Затем он переходит, подобно ослику Иа-Иа, на противоположную сторону, погружается в новые размышления и горестно констатирует: "И с этой стороны ничуть не лучше. Душер-раздирающее зрелище. Я так и знал".
Так что автор сего никакой не соперник насторожившемуся "поклоннику РП". Он не претендует на его гонорарные пастбища. Он не станет писать Глебу Павловскому: "Гони их в шею, Глеб, у них зуб со свистом, а у меня золото во рту". Автора интересуют иные вопросы. Например:
Раньше русская литература строила Днепрогэсы и сражалась в Испании, ее сажали в тюрьму и президиумы ЦК, звание члена Союза писателей стоило не меньшего, чем членство в партии, а генсеки гордились тем, что они еще и писатели. В литературу шли тогда ахейцы, жизнелюбы, знающие толк и в царской интриге, и в дионисийской забаве. Фадеев, Симонов, Леонов, Твардовский с одной стороны, а с другой Пастернак, Платонов, Бабель, Ахматова, - но и те, и другие обладали редкостной витальной энергетикой, своего рода талантом жизни. "Меня может убить только прямое попадание в лоб" - говаривал Платонов.
А сейчас? Кучка литературных прохиндеев устраивает друг другу паблисти на арендованных печатных угодьях и побивает каждого, кто, им кажется, на эти гонорарные угодья претендует. Если бы я страдал патетическими комплексами, я обратился бы к ним словами Лермонтова:
"А вы, надменные потомки
Известной подлостью прославленных отцов,
Пятою рабскою поправшие обломки
Игрою счастия обиженных родов!
Вы, жадною толпой стоящие у трона,
Свободы, гения и славы палачи!"
...ну, и так далее. Так и видишь чреду горестных патриотов с Юрием Нечипоренко во главе, подписывающихся под этой мелодраматической анафемой. Но автора сего прошу в подписантах не числить. Ему платят из других карманов, и неплохо. No comments.
....Пишу это, а у меня на всех подоконниках созревает возлюбленная помидорная рассада. Прошлым летом урожай был фантастическим. Подвал до сих пор ломится от солений. Начнется очередная смута, и у моих ворот, чего доброго, возникнет оголодавший постмодернист с компьютером под мышкой и с просьбой обменять его на ведро картошки. Предвижу смену смыслов, но в гостеприимстве никому не собираюсь отказывать. Все мы завязаны на генетическом увлечении, имя которому великая русская литература. Мы понимаем ее по-разному. Но, перефразируя Тургеева, "она без каждого из нас проживет, а мы без нее прожить не сможем". Так что перестаньте метать в адрес автора сего ядовитые сарказмы, Роман Лейбов, и вы, Кузьминский, и ты, неистовый гонорарный боец Дмитрий Быков, и ты, пламенная питтсбургская феминистка Рита Крастошевская. Не обременяйте Гостевую книгу РП и мое университетское начальство своими хитромудрыми анонимными разоблачениями. Апостол Петр определил всех нас в единую колонну. Да не уподобимся галдящему литературному курятнику в день, когда наступит упомянутая смена смыслов.
|
ЕРДИТЫЕ
АЗЯТ
