-аслушавшись Брамса, тоской изойду.
Борис Пастернак
Когда человек знаменит, то уж о нём ничего такого и сказать нельзя.
Но наша задача как раз и состоит в соскребании позолоты.
Когда уже изрядно прославившийся к тому времени германский композитор
Рихард Вагнер построил свой оперный театр в Байройте (Бавария), то условием было: ставить в нём только то, что было написано после "Риенци". Узнав об этом, автор настоящей статьи испытал приступ самоуважения: "Ну вот, значит мой вкус подтвердился." Ведь "Риенци" - единственное творение знаменитого композитора, которым мне случалось увлечься. А с другой стороны, и Вагнер таким образом получил реабилитацию. -начит он либо сознательно выбрал такой путь, либо какое-то событие круто развернуло его жизнь. Может быть, женитьба. А может - отсидка в долговой тюрьме. Но факт остаётся фактом. Вскоре после увольнения с места дирижёра Рижского оперного театра (1939), 26-летний композитор впал в тенденцию, определившую характер всего его дальнейшего творчества. Политически, это его новое настроение обычно связывают с германским национализмом или - в более мягкой формулировке - с движением за объединение немецких княжеств в единое государство. И это справедливо. Но нас сейчас не очень волнует. Потому что, когда речь идёт о композиторе, то единственно, что в конечном счёте имеет значение - качество его музыки. А вот музыка Вагнера в меня лично никак не идёт. И так уже не одно десятилетие - несмотря на постоянное, хоть и неумышленное, её прослушивание. Конечно, я не Гитлер и даже - не Ленин. Так что моё мнение вряд ли для кого-нибудь авторитетно. Однако, я в нём не одинок. Те черты, которые не позволяют мне и некоторым другим любителям и музыковедам полюбить Вагнера можно определить одной фразой - дурной вкус. Его там не так и много, но достаточно, для того, чтобы отвратить от желания добровольно поставить пластинку (или теперь уже - диск) с сочинением этого действительно великого композитора. В случае Вагнера дурной вкус - это преувеличенная патетика, многозначительность, театральная бутафория (чувствующаяся в звуках), ну и отрицательно сказывающиеся на музыке завиральные внемузыкальные идеи. Что касается последнего, то меня, например, прямо-таки раздражает навязчивая, и, как мне представляется, трусливая попытка увязать древнегерманскую мифологию с христианским морализаторством. С удовлетворением я узнал, что именно это послужило причиной охлаждения, а затем и разрыва с Рихардом Вагнером его великого современника и первоначально горячего поклонника - Фридриха Ницше. Впрочем, этого я тоже не люблю. И за то же самое - безвкусицу его сочинений. В независимости от того, чего он там написал и - справедливо или несправедливо.
В те революционные времена, как водится, публика разделилась на два лагеря: горячих сторонников и противников реформатора немецкой оперы и музыки вообще. При этом значительная часть противников Вагнера была почитателями другого великого композитора - Иоганнеса Брамса. И это как раз меня больше всего веселит и возбуждает. Вот пример мнения об очередном сочинении (симфонии) Брамса крайнего вагнерианца, Гуго Вольфа (который и сам был значительным композитором): безвкусная стряпня. И с этим трудно не согласиться. В самом деле, Брамс - это патетические аккорды и в тоже время чувствительные мелодии и классические музыкальные обороты. И всё это в одном букете. Дурной вкус и эклектика, эклектика и дурной вкус. Поначалу и меня это - если не отталкивало, то во всяком случае не привлекало. И даже несмотря на убедительные рекомендации любимого мной Бориса Пастернака, который, как известно, первоначально хотел стать музыковедом - и в первую очередь из-за увлечения музыкой Брамса. Так продолжалось до тех пор, пока я не приобрёл пластинку с двойным концертом Брамса в исполнении французского скрипача Жана Фурнье и югославского виолончелиста Антонио Янигро (впрочем тогда Югославии, наверное, ещё и не было). Ах, лучшей интерпретации чего бы то ни было я никогда и не слышал. Особенно Антонио Янигро (словенец?). Также горячо всем рекомендую 2-ю симфонию и фортепианный концерт Брамса.
Другим антагонистом, а первоначально - покровителем Вагнера, был Джакомо Мейербер. Дело кончилось знаменитой вагнеровской публицистикой "Еврейство в музыке", где Мейербер обвинялся во всех смертных грехах. -десь более всего забавляет то, что в действительности французский композитор являлся прямым идейным предшественником Вагнера - по части помпезности, напыщенности и вообще хронического дефицита вкуса.
В результате, дополнив список Феликсом Мендельсоном, мы имеем великолепную пятерку почти современников - проводников дурного вкуса в искусстве: Мейербер, Мендельсон, Вагнер, Брамс, Ницше. Ну как тут не удержаться и не закончить эту заметку выводом в духе другого пошляка - Карла Маркса. Ведь до этого ничего подобного в музыке (или около музыки - как Ницше) известно не было. Даже сладкозвучных Виотти и Пиччини (18-й век) трудно было бы классифицировать таким образом.
Наступление безвкусицы связано с выходом на авансцену нового хозяина - буржуазии. Ну а уж когда вслед за ней, как и положено, пришёл гегемон, тогда всех нас с головой накрыла попса.
Глюк Ксилофонов
