[A1] * * *

А наша жизнь похожа на шкалу

Линейки школьной из щепы фанеры.

Штрихи, полуштрихи, штришки, пробелы -

Всё это годы, месяцы, недели,

И дни, и ночи ( где пробелы - сплю ).

Но есть линейки в двадцать сантиметров

Длиной, а есть - поболее.

Есть даже свой Олимп -

Почтенный мэтр Метр.

Но это не про нас.

Подумать только, тыща миллиметров!

Куда такую прорву и зачем?

Ни в папку, ни в портфель, ни в рюкзачок

Его не уместить.

Вот только разве. хм.

Заместо трости, старческой клюки?..

Но я же школьник!

Мне пристало бегать,

Носиться по паркетным коридорам,

Толкаться у весёлых раздевалок,

Играть в снежки и пропускать уроки,

И искоса следить за той косичкой,

Что где-то там, у третьего окна.

.а глупая рука уже выводит

На расщепленной, ссохшейся линейке

Чужое и загадочное имя.

[A2] * * *

В моей душе средь бурелома

Первобытных инстинктов,

Намерений и поступков

Редко, но встречаются тихие,

Залитые солнцем, прогалины.

На них поспевает сладкая лесная ягода,

Стрекочут колченогие кузнечики

И распушаются сиреневые васильки.

А еще сюда прибегает рыжий лисёнок,

Жадно втягивает влажными ноздрями

Густой, ароматный воздух,

Лижет больную, прищемлённую лапу

И мелко вдрагивает

От далекого, злого и бестолкового,

Собачьего лая.

[A3] * * *

Я, наверно, похож на странника:

Каждый мой нежданный приход

Пробуждает в Вас добродетель

И щемящий настрой души.

..............

Странник, тих, опрятен и скромен,

Приютился в углу под иконой

И рассказывает хозяйке

О скитах и монастырях.

А наутро с горбушкой хлеба

Он отправиться в путь далекий.

Как же пахнет степной полынью

Пропылённый его рукав!

[A4] * * *

.он явился и сказал:

Слушай, а ведь ты почти созрел.

Ты уже не поешь про себя по пути на работу,

Не вспоминаешь стихи, свои и чужие;

Не перешагиваешь через моря и столетия,

Не рябишь воздух внезапной улыбкой.

И запах твой - смесь пота и табака -

Стал похож на тысячи других запахов.

Да, ты помудрел и заматерел;

Легко проходишь мимо жестокости

И нелепости этой жизни.

И - вот смех - если нужно кого-то погладить рукой,

Ты погладишь,

Потому что это безопасно и приятно.

Но тебе уже нечего при этом сказать -

Разве не так?..

[A5] * * *

Я уж думал, хоть с этим отмучился.

Наконец, не в мечтах - наяву

Научился показывать кукиши

И не взыскивать с глаз синеву.

Всё - туфта. Жизнь не стоит страдания

И сравнения с первым блином, -

За известной волной содроганий

Хищно щерится вечный облом.

Пляшут силы, мотивы и похоти;

Что сегодня вода, завтра - снег,

И петляет в полях гадкий оборотень

Под названием человек.

[A6] * * *

Весь мир расщеплен на добро и зло.

А мы? Мы - мира порожденье,

И где-то в нас безумствуют качели

Добра и зла. Но кто раскачивает их?

Ты сам? А может, ближние твои?

А может, тот, кого мы называем "дьявол"?
Мой Бог! Я знаю, что Ты есть,

Но знание без Веры

Отвратительно.

[A7] Мартовские зарисовки

1

Эта долгая зима

Без конца и без начала.

Незаметно закрома

Превратились в терминалы.

Ничего здесь не родит -

Ни душа, ни плоть, ни почва.

Вон, на веточке рябины,

Воробей - хохлат, сердит, -

Отковыривает почку.

Эти белые снега

И сплошное невезенье,

И натужное веселье

В "ящике" по воскресеньям -

Хи-хи-хи да га-га-га.

[A8]

2

Ящур бродит по Европе,

Мы вот-вот затопим "Мир";

Авиация готова

Лёд бомбить на Енисее;

В Думе снова вяло зреет

Антикабинетный вотум

( Будто бы простые люди

Будут с этого иметь!);

И в ответ на этот выпад -

Дескать, вот вам, а не вотум! -

Путин лыжи навощил

И в Хакасию уехал.

( С ним уехал чемоданчик

С обалденно красной кнопкой)

Возле школы первоклашки

В усыхающем сугробе

Раскопали пистолет -

И бабахнул страшный выстрел

Из садистского стишка.

Сколько горя, сколько смерти -

Македония, Чечня.

Сколько лживых заверений,

Что вот-вот и - потеплеет,

Посытнеет, полегчает,

В ширь попрёт и утрясётся.

А и впрямь, уж март в разгаре -

Отчего б не потеплеть?

[A9]

3

На щепку щепка забралась.

А что ей, бедной, оставалось,

Когда вокруг сплошная грязь,

А так - хоть обсушиться малость.

[A10] Пуля

Экстракт жестокого "хочу",

В оправе никелево-медной,

От тела к телу я лечу

В надежде сплющиться победно.

В моём полёте нет красот,

Зато его подчас венчает

Такой при встрече рук разлёт,

Какого в жизни не бывает.

[A11] * * *

Любой поэт похож на чайник:

В том и другом кипит вода,

Жизнь растворенную в себе уничтожая,

Самодовольно отрыгая паром

При помощи визгливого свистка.

[A12] * * *

Вразнос, навынос и "до фени" -

Вот три могучие ступени,

Толкающие нас в полет.

Тоска луны, дурман венерин,

Кровавый марсианский пот.

И лишь Меркурий, бизнес-гений,

Скользит в блаженном отдаленьи -

Уж больно близко к Солнцу: жжёт.

[A13] Иванов и мафиози

Сонет-басня

Над Ивановым мафиози насмехался:

Ты, Иванов, непроходимо туп -

Тебе бы лишь почёсывать свой пуп

И плыть по жизни, не меняя галса.

И потому на шее у тебя не галстук,

А провонявший стершийся хомут!

А ты всё причитаешь ( хлюп да хлюп ):

Я, дескать, жил, работал и старался.

Тот разговор был вечером, а утром

( Как водится, безоблачным и мудрым )

Халтура Иванову привалила -

Понадобилась свежая могила:

Наш мафиози кем-то был подставлен

И в ночь посредством галстука удавлен.

[A14] К Бабуле-Ягуле

Сонет игриво-сказочный

.И вот тропа нас вывела к избушке.

Чернел над разнотравьем срез венца,

И кошка лапою ленивою с крыльца

Качала одуванчиков макушки.

Мы крикнули: Эй, где твоя старушка?

Мы принесли ей хлеба и сальца,

Полфунта сахарку, два крашеных яйца

И завитую пышную ватрушку;

А вот монисто и отрез на платье,

Бычки, одновременно в банке и томате,

Румяна, тушь для сморщенной красы

И ступа новая. Насилу дотащили.

В ответ ленивица мурлыкнула в усы:

А мышку вы, случай, с собой не прихватили?

[A15] * * *

Молоденький студент, подрабатывая контролёром,

Ущучил меня в автобусе. пьяного, безбилетного.

Я ему десять рублей безропотно отдал,

Чтоб было бедняге на что

после лекций в "Макдональдс" зайти.

[A16] Парк юрского периода

сонет

Мы сели отдохнуть на хвост дракона.

Приятель вскрыл забористый "Памир".

Нас окружал нелепый древний мир,

Где всё мертво: от звёзд до электрона.

Наш проводник - известнейший ученый -

Неловкий, как расхлябанный шарнир,

Уж извлекал из сумки транспортир,

Чего-то шепелявя исступленно.

О выскребыш из дохлой ДНК

Спресованного смертью антрацита!

Тебя воссоздала не творчества рука,

Но дух сомнения, пытливый и сердитый.

И если здесь не потушить окурок,

Ты зачадишь огнем трухлявых чурок.

[A17] * * *

Она была такая чудная и непосредственная:

Выпила две рюмки водки, закатила глаза,

Прилегла на тахту и томно промолвила:

Почитай мне что-нибудь из метаметафористов.

[A18] * * *

Владимиру Хлумову

Всё поблекнет, обесцветится,

Заболеет и заструпится,

Истомится и состарится,

Скрючится, ослепнет, сморщится

И развеется безжалостно,

И исчезнет навсегдатушки.

Тут бы нам всплеснуть ручонками

И обрадованно крякнути:

Наконец-то, мол, свершилося

То, о чем так долго грезилось!

Но - увы! - уж кочевряжется

Что-то новое, нескладное,

Глупое, несовершенное,

С незнакомым цветом-запахом,

С неизвестным назначением.

Хочешь, нет ли, а приходиться

Вновь копаться и разгадывать.

[A19] * * *

Что ни день, то дождик

Над моей Москвой:

А с телеэкрана -

Катастрофный вой.

Со всего-то мира

Телетайпный зуд:

Вертолёты бьются,

Оползни ползут;

Ураганы, смерчи;

Там взорвали дом.

И паромы тонут

Не порожняком.

А на заднем плане

Бравый идиот

Потные ладошки

Сладострастно трёт.

Вот соревнование -

Материал подать:

Что за удовольствие

Горе смаковать?..

Есть судьба и случай,

И от той возни,

Где любой за эксперта,

Боже, сохрани!

[A20] * * *

За окошком снег,

На коленях - кошка.

Милый человек,

Отдохни немножко.

Иглы посчитай

На корявом кактусе,

Или помечтай

О копчёном палтусе

Жирен и лоснящ

Палтусиный хрящ.

Как куснёшь его:

Э, брат, ты того.

[A21] * * *

Я вспылил, разгневался, накричал.

Он ощетинился, защищаясь от обвинений.

Ну и что?

Каждый из нас по-прежнему ничего не знал

Ни об истинном положении вещей,

Ни о дьявольских кознях,

ни о Божественном

откровении.

А потом мы разошлись,

каждый по своим делам,

Унося в душе прогорклое семя обиды.

Так бывает: вроде, возводишь храм,

А на поверку - вертеп бесстыдный.

[A22] * * *

Я - как дерево зимой:

Заснул в снегу, забыл шуршанье листьев,

Почти не пью, и соки загустели -

В них бродят сны и вяло пузырятся.

И солнце косится с пологого бугра -

Его лошадка слабосильна;

Чуть-чуть взбредёт на небо, оглянётся .

Вокруг ни травки, ни былинки.

Вздохнёт и под гору уныло потрусит.

А я стою. прислушиваюсь к корням.

[A23] * * *

Забор, закат и по дороге

Бредёт хмельной абориген.

В нём всё устало: руки, ноги,

Ботинки, майка и ремень.

Спроси его: пахал ли, сеял?

Мотнёт заросшей головой:

Какое там - уже неделю

Тропинки не найдёт домой.

И тот жестоко ошибётся,

Кто вздумает язвить над ним.

Он - жив, он тень даёт под солнцем,

Он помнит слово "магазин".

Судить легко, судить отрадно,

Судить - не во поле пахать.

Русь и убога, и нарядна,

Но где и в чём - не разобрать!

[A24] * * *

Осенний лес, шуршанье листьев,

Прозрачность вод, сребристость рос,

Разгул ветров и легкость мысли,

Когда не хочется всерьёз

Воспринимать серьёзность жизни.

Ты - лёгок, сух, вот-вот умрёшь,

Рассыпешься, истаешь светом;

Мышонком юрким ушмыгнёшь

В нору под дёрн.

И будет ветер

До ночи в роще ликовать,

Трепать задрёманные ветви,

Листву к порханью призывать:

"Ура! Он - умер! Как привольно!

Отбросьте страх, забудьте стыд!

Ведь под стопой самодовольной

Уже ничто не зашуршит!"

[A25] * * *

Служил гаишником Гаврила:

И денег у Гаврилы было,

Когда с дежурства приходил -

Фуражку аж на бок кренило

(Он их в фуражке хоронил),

Но вот беда - Гаврила пил.

В часы, свободные от службы,

Не ведал ласк, не ведал дружбы;

Никто Гаврилу не любил:

Вот потому-то он и пил.

[A26] 11-ое сентября

Три тысячи душ в обломках

Недоумевают,

Почему так душно?..

Им обещали что-то светлое и умиротворённое,

А тут - хлопья пепла, гарь и жгучее пламя.

Похоже на ад.

Надо вспомнить, что умерли,

И покинуть Землю.

Можно слепиться в шар,

В ослепительно белое солнце;

Можно собраться в гигантскую птицу,

Взмахнуть живыми крыльями,

Печально закурлыкать,

Чуть-чуть покружить над Нью-Йорком

И растаять в золотых облаках заката:

Там, где нет ни поворотов, ни перекрёстков,

Сидит под раскидистым небесным деревом

Кудрявый мальчуган и играет на свирели.

А над его головой в прозрачной листве

Снуют мириады разноцветных птиц

И на тысячи голосов звенят:

О Аллах! О Иисус! О Иегова!

[A27] * * *

Умер мужик.

И закрутилось

Веретено забот.

От профсоюза попёрла милость:

Венки, автотранспорт, гроб.

Беспечность зеркал задёрнули шторой -

Такой невесёлый китч.

По телеграфам и телефонам

Был брошен призывный клич.

И все три дня, как родня сбиралась

Взглянуть на телесный хлам,

Душа мужика по квартире скиталась,

По верхним её углам.

И было ей слышать немного странно:

Средь всхлипов "кормилец наш!"

Упрямо плыли слова-туманы -

"квартира", "дача", "гараж".

Агент похоронный мероприятье

Оценивает не спеша,

И как скорбит в его рукопожатье

Сочувственная душа!

У лестниц на небо свои пролёты,

Гостированная ступень, -

И вот в оконные переплёты

Прощальный щурится день.

Пыхтит в голове унылой колонны

Автобус - потомок дрог,

Над тощей рощицей подмосковной

Приветный вьётся дымок.

Последняя очередь за каталкой,

Томительный зуд минут.

А в выси кружат беззаботные галки -

Парят, не сеют, не жнут.

Для крематория люб покойник

(Обряд грубоват и прост),

И вот - материй тонких сторонник

Свободен, летит до звёзд.

[A28] Иов

Он проклял день рожденья своего

и ночь зачатья.

Он возроптал на Время.

Каким-то внутренним чутьём почуял,

Что именно оно упрёка заслужило:

Где есть оно, где ток свой совершает,

Там есть и берега, тоскливые и злые.

Тоскливые хотя бы потому,

что к ним нельзя вернуться,

А злые: что вот тянутся и тянутся,

И нет конца им!

О Господи! Так где ж плотина Смерти,

Таинственный прыжок из мига

в вечность?

Ужель его не заслужил?

[A29] * * *

Интересно будет взглянуть,

Когда мы перед Ним предстанем -

Наших душ безбрежная муть,

Будет ли она еще с нами?

Оправдательное нытьё:

Не видал, не слыхал, не ведал.

Боже, вот оно, сердце моё -

Как потрескалось.

[A30] * * *

Я заходил в Твой строгий храм

И удивлялся беспорядку,

Царившему в проёмах ниш,

Загромождению проходов

Меж стройных мраморных колонн:

Но - более всего - нелепому соседству

Предметов, столь различных и враждебных меж собой,

Что, озирая их, в душе сомнение росло:

А храм ли это?

Но там, под сводами,

В клубах раскованных пылинок

Звучал орган.

Зачем, зачем я запрокинул голову?

Назад уже дороги не найти.

[A31] * * *

И вот - ты будто бы поёшь,

Качаешься, плывёшь, летишь,

В пещере сказочной живёшь,

Где музыку ласкает тишь,

Где свод бездонен и высок,

Где каждый звук, сорвавшись с губ,

Безумным увлекаем танцем,

Не хочет возвращаться эхом:

И если есть на свете Бог,

Для звуков сыщется приют -

Над ними Время и Пространство

Не разразятся жутким смехом!

[A32] * * *

Двери настежь! Обида идёт:

Взор подёрнут дурной поволокой.

Тонкогубый слагается рот

В ледяной иероглиф упрёка.

И на сворке, как тысяча псин,

Тошнотворным клубком увлекаем,

Ворох фактов, "разов" и причин,

Оглашенных заливистым лаем.

[A33] Голяк и Спиридон

Однажды Спиридон

В разгар июльской жатвы

Переступил сухой закон.

А ведь давал, каналья, клятвы

Не брать и капли в рот,

Покуда с нивы не свезёт последний сноп.

Какое там! Пустое.

Запил, соколик, так,

Что против прежнего, пожалуй, будет вдвое;

И вот в кармане нашего героя

Остался вскорости один Голяк:

(Заметьте, не пятак)

Голяк жучила был холодный, склизький;

Надменен и тщеслав как сноб английский;

Но Спиридоша наш, в похмельном мандраже

К галлюцинациям привыкнувший уже,

И Голяку был рад.

Обнял за плечи и сказал: Послушай, брат!

Ты, говорят, большущий трезвенник у нас,

А значит, эконом;

И, может быть, тебе ведом

В кармане потаенный паз

С недоучтенным мной рублём.

Ведь посуди, коль прячется такой,

Тебе нет вида на постой.

Голяк наморщил лоб гармошкой,

Чего-то там смекнул

И, криво усмехнувшись, протянул

Хозяину засаленую трёшку.

-------------

Прошла страда, на бывшей ниве злак

Пернатыми друзьями поклевался,

А ушлый и рассчетливый Голяк

У Спиридона зимовать остался.

[A34] * * *

В голопузой жаркой Гане

Объявился слон-вандал.

Он слонялся по саванне,

Баобабы объедал.

Баобабы возмущались:

Столько в тропиках травы!

Но слону они казались

Слаще мёда и халвы.

И сказали баобабы:

Эдак нас он всех сожрёт!

Провести нам, братцы, надо

Общий баобабий слёт.

Соберемся на собранье,

В словопреньях пошумим

И вандаловы деянья

Баобабно заклеймим!

Только вот загвоздка, братцы:

Где назначить этот слёт?

Каждый предлагал собраться

Только там, где он растёт.

Так тянули одеяло

По различным адресам,

Что его совсем не стало

(На клочочки разорвало) -

Всяк теперь спасайся сам.

Попугаи истощали,

Их призывы разнося;

Слон по-прежнему вандалил,

Оголяя всё и вся.

Чуть светает, уж спросонок

Щерит бивневый оскал;

Даже малый баобёнок

Жалости не пробуждал.

А нажравшись, он на спину

Опрокинуться любил;

Под обглоданной купиной

Томно хоботом водил.

Из-за дикого расклада

Одноблюдного меню

Вымирали баобабы,

Засыхали на корню.

Спутник пролетал над Ганой,

Шарил в поисках ракет, -

Только нет ракет в саванне,

Да и баобабов нет.

[A35] * * *

Марианне Орловой

В полумраке летейских полей

Сладковатый дурман асфоделей.

Страх живет в человеческом теле

С колотушкой ночною своей.

Но лишь стоит шагнуть за пределы

Этих жил, сухожилий, костей, -

Изумлённо воскликнет душа:

Где оно, боязливое тело?

Где темница свободы моей?

Смерть, поверьте, совсем не страшна -

Страшно то, что предшествует ей!

[A36] Сказочник

Оле Горпенко

Плащ с серебристыми звездами

И красный, набекрень, берет -

Так много лет он рядом с нами

Блаженно щурился на свет.

Любил пахучие герани,

Бездомных кошек обожал;

В бетонной стенке мирозданья

Он потайной глазок сыскал.

И нам, без устали и лени,

Глаголил, вечно натощак,

Что все предметы и явленья

ТАМ выглядят совсем не так!

Что ТАМ никто не умирает,

Никто не плачет по ночам,

Не сердится, не обижает,

Не лается - в чудесном ТАМ.

А мы, коряво усмехаясь,

Вертели пальцем: мол, того.

И только дети не смущались

И жадно слушали его.

[A37] Предрассветное

Что это? Сон? Виденье? Небыль?

А может, время тороплю.

Плыву в ладье, смотрю на небо,

И, кажется, его люблю.

Хоть нет гнезда для гордой мачты,

Зато есть славный взмах весла;

И, кажется, сулит удачу

Вон та туманная земля.

Светла береговая отмель,

И нарастает птичий хор,

И пусть меня никто не ждёт там,

Приветный не дымит костёр,

Я не спеша ладью причалю

(Песок под днищем заскрипит), -

Последний всплеск волны печальной

Мой смутный облик поглотит.

Прощай, ладья! Твой крепкий остов

Изъест солёная вода.

И я . сквозь ветви, скалы, воздух .

Иду неведомо куда.

[A38] * * *

Всем весенним мечтам, помышленьям

Осень - скользкий, коварный карниз.

Все поступки, дела, прегрешенья

Свалишь в кучу: окажется - жизнь.

В кружевах листопадного глянца

Как она неказиста на вид:

Ворох рвани, огрызки квитанций

И осколок бутылки торчит.

Льют дожди на унылую массу,

Словно в землю стараясь умять,

Будто некому больше в пространстве

Нездоровую дрожь унимать.

Это было в четверг и во вторник,

В позапрошлом и прошлом году;

Лихорадочно дёргался дворник

У машины в ближайшем ряду,

Ветер гнул молодые березки

И трепал транспарант голубой;

Он стоял на сыром перекрестке

И не знал, попадёт ли домой.

[A39] * * *

Есть город страха: в нем живут,

Скуля о близкой смерти.

Есть город жизни: в нем живут,

Не думая о смерти.

И город страха обнесен

Высокими стенами,

А город жизни окружен

Лесами и полями.

И в первом городе весь год

Куют мечи и латы,

И ждут того, кто нападет

На город их богатый.

А во втором - немыслим труд

Без песен и мечтаний;

Хлеба румяные пекут

И ткут цветные ткани.

Бывает так, что город-страх

Возносится безмерно

И кичится обильем плах

На площадях и скверах.

Бывает так, что жизни град

Вдруг съёжится внезапно;

Узором ткани не горят

И тает хлебный запах.

Колоду случая в руках

Господь перетасует:

И вновь страшится город-страх,

И город-жизнь ликует.

[A40] Иван и Змей

(лубочный сонет)

Здорово, Змей! Здорово Ваня!

Какие трудности, дружок?

Да вот, пришел взимать должок

С того, кто белый свет поганит.

Погодь, Ванюш, не горячись,

А чем же я вам насолил?

Бездымн, безогнен и бескрыл,

На брюхе ползаю всю жисть.

Ха, крылья можно прицепить.

Дурак ты, Ваня! Вот за это,

За гнусные твои наветы

Тебя я враз укорочу!

Эй, Змей! Ты что? Хорош душить:

Я пошутил. И я. шучу.

[A41] * * *

Суслики в норах попарно живут,

Поочередно на стрёме стоят,

Флору степную нещадно грызут,

Пестуют малых суслят.

Если ж иной замечтается вдруг,

Глядя на нежный восход, -

Из поднебесья коварный беркут

Вмиг на него упадёт.

Суслики! Небо хотя и просторно,

И лучезарно бывает порой,

Не покидайте уютные норы,

Не обольщайтесь бесплодной мечтой!

[A42] * * *

Возьмем банан:

Он тот еще продукт:

Не ягода, не овощ и не фрукт -

Сам по себе. А ведь когда-то

Он пересёк Атлантику, экватор,

И слышал как ругаются матросы,

Как в гамаках храпят хмельные боссы,

Как корабельные попискивают крысы

И как на камбузе гремят пустые миски;

Железный скрежет якорной цепи

И много что еще.

Но ты его купил,

Очистил, съел, прислушался к утробе

И так сказал себе:

-Конечно, он съедобен,

Но - где Атлантика, экватор и Гольфстрим,

Матросы, боссы, радостный дельфин?..

Фигня всё это - вырос он на грядке

В какой-нибудь Калуге или Вятке.

[A43] * * *

Раз тюфяк позвонил подружке,

Пуховой атласной подушке.

Распалясь понятным желанием,

Сговорился с ней о свидании.

Собираться начал заранее -

Дней за пять или шесть приблизительно,

Потому что был он медлительный.

Он бродил по пустой квартире,

Застревал у окна, в сортире;

Над кипящим топтался чайником,

Аппетит заглушая пряником;

А потом, проходя прихожую,

Натолкнулся на чью-то рожу и

Не на шутку вдруг испугался,

Но очухался, догадался -

Это ж сам он в зерцале мутном

Отразился худым, разутым,

Старым, выцветшим и невзбитым,

Пыльным, жёваным и небритым,

Жалким, тряпочным, необразованным,

Отродясь никем не целованным,

Простодушным, тупым, наивным

И ни капельки не эксклюзивном -

Ни мобильника, ни машины;

Профиль сморщенный, не орлиный.

И сказал он себе невзрачному:

- Поздно, братец, переиначивать!

Знать, судьба моя тюфяковая -

Горемычная, бестолковая!

И амурные обстоятельства

Лишний повод для издевательства!

Полежу-ка я на диване,

Покумекаю о мирозданье;

Проведу-ка я дезинфекцию -

Керосина введу инъекцию.

А подушка пускай другого

Ищет - свежего, молодого.

[A44] * * *

Зима без снега, лето без дождей,

Любовь без радости, мечта без опьяненья;

Ушат брутально-криминальных новостей

И безголосое безудержное пенье.

А впрочем, с неба так же льётся свет

И кошка караулит подоконник,

И из больницы выписан сосед -

Рыбак со стажем, добрый алкоголик.

Он обещал мне выточить десяток поплавков,

А это значит - есть за что цепляться,

И этот мир не так уж бестолков,

И стоит жить, писать стихи, влюбляться.

[A45] * * *

Поймать бы чудесную рыбу,

Чтоб вместо простой чешуи

Монеты её облепляли -

Доллары, динары, рубли.

Возьмешь её нежно за жабры,

Над тазиком раз тряханёшь,

И звонко по синей эмали

Зазвякает денежный дождь.

И вновь в трёхлитровую банку

Её погружаешь скорей,

И щедро её угощаешь

Щепоткой живых мотылей.

И не было б глупых вопросов, -

Мол, что ты еще пожелал?

Она бы, как рыба, молчала,

А я бы ей воду менял.

[A46] Катехизис наших дней

Андрею Миленину

Сподручней греться у костра,

Поток одолевать на лодке;

Быть мастаком стрельбы с бедра

И, как Джеймс Бонд, от пуль увёртким.

Как славно, обозначив цель,

К ней приближаться поэтапно,

А совесть уложить в постель,

Чтоб не скулила о попятном.

Мир, как нестиранный носок,

До омерзения брутален.

Любой твой жест, прищур, кивок

Всегда кого-нибудь да ранит.

А если что-то засвербит,

Вдруг ненароком застыдится,

Защемит, вздрогнет, заскулит,

Не по-хорошему приснится;

Вдруг всхлипнет жалость изнутри,

Собою станешь недоволен.

Тогда пора звонить в .03. -

Ты, братец, не на шутку болен!

[A47] * * *

В морозном воздухе столицы,

В хитросплетении ветвей

Снуют вертлявые синицы,

Клюя остатки алой пиццы

С худых рябиновых кистей.

Собака, устремляя морду,

Природный вспоминает нюх.

Следит за рысканьем бесплодным

Хозяин - тоже несвободный

В старинной связке этих двух.

Увы, но большего не выжать

Из воскресенья за окном.

Где санки? Где коньки и лыжи?

Где голосистый наш мальчишник?

Где я с обветренным лицом?

Нет ничего. И лишь напротив

К стеклу холодному приник -

Почти невидим и бесплотен,

Небрит, одет не по погоде -

Неразговорчивый двойник.

[A48] Возвращение

Итак, прошли века. Он возвращался

На шарик бело-голубой.

В нём весь последний год жила

Единственная мысль: Домой!

Домой. к бетонным автострадам,

К пробежкам в парке по утрам,

К шипяще-жгучей кока-коле,

К бурлящим залам, стадионам,

К девчонкам стройным, голоногим,

Что по-кошачьи спинки выгибают

Не только лишь у стойки бара.

А о проделанной работе он не думал -

Ведь там, в бездонном омуте Вселенной,

Он так и не столкнулся

Ни с чем похожем.

[A49] Приглашение в Аид

Бормотание Сивиллы.

Золотая ветвь Энея -

Страшный пропуск в царство мёртвых.

Предъяви его Харону,

И безжалостный старик,

Усмехнувшись (мол, видали

И других, брат, до тебя!),

Крикнет хрипло и сурово

Мертвецам нетерпеливым:

Цыц, вы, тени! Ну-ка, дружно

Отвалить от челнока!

Нынче я переправляю

Дорогого экскурсанта;

Он без очереди жаждет

Посетить обитель слёз.

Да, живой он, но не будем

Мы завидовать ему -

Стоит лишь в глаза чумные

Заглянуть и в них увидеть

Неприкрашенную цену

За пустое любопытство.

Лучше бы ты, братец, помер!

[A50] На облаке

1 ангел (кивая на Землю)

Брат, мне наскучило сверху внимать

Жалобам, воплям, стенаньям.

Я хочу жить среди них, помогать

И разделять их страданья.

2 ангел

Разная участь, поверь мне, для нас

В смертной юдоли таится -

Что человеческий радует глаз,

Наш заставляет слезиться.

Будешь ты снизу на небо смотреть

Жадным, тоскующим оком;

Будешь страдать и, страдая, стареть,

И будет тебе одиноко.

Будешь в поступках сумбурных своих

Самонадеян, отчаян.

Будешь живым среди тысяч живых

И - всё равно - неприкаян!

Тут наша радость и наша любовь

Тесных не знают сосудов,

Там - полутёплая алая кровь

Землю кропит безрассудно.

Будешь, несчастный, молить об одном,

Долгими маясь ночами,

Чтоб благодатный безжалостный сон

Не ворошил твою память!

Чашу земную испив, в синеву

К братьям твоим возвратишься.

Грешную жизнь вспоминая свою,

Горько же ты прослезишься!

1 ангел

Верю, всё будет, как ты рассказал:

Слёзы, грехи и утраты.

Брат мой, а я ведь тебя разгадал -

Там же и ты был когда-то!

[A51] Дачный осенний этюд

Жалобно кошка мяучит,

Жалобно петли скрипят;

Дождик из серенькой тучи

Моет заброшенный сад.

Из обезлюдевшей кухни

Сладким не тянет дымком;

Мокнут забытые туфли

Под почерневшим крыльцом.

И переполнена бочка

Праздной холодной водой,

На сторону скособочена -

Лопнет, бедняга, зимой.

Дальним гудком электричка

О расписанье поёт,

Только никто по привычке

Не ускоряет свой ход.

Лишь в переплётах оконных

Стёкла в ответ дребезжат,

И с нежилою истомой

Петли калитки скрипят.

[A52] * * *

Человеку любое чудо

Только б за уши притянуть -

Дескать, тайна жива, покуда

Не разгадана её суть.

Вот, легки на разгадки скорые,

Возбуждённо срываемся с мест.

Опаучить квартиру приборами

И прищучить злой полтергейст!

И бубним: мол, в любой аномалии

Нераскрытый дремлет закон;

И почти все точки расставили

С мироточием у икон.

Правда, есть одна незадача,

Так, неясности смутной гран.

Почему-то иконы плачут

Перед тем, как заплакать нам.

Пожинаем полупобеды

И всю жизнь на бобах сидим.

Китеж-град возносится в небо,

А мы тупо в воду глядим.

[A53] Отрывок

В излучинах моей любви

Присутствует уступчивость ландшафту.

Поверхность мира вспучена грехами.

Я каждый день на что-то натыкаюсь

И слышу торжествующий смешок:

Ага, не ожидал? Мол, всё надеешься

Беспечным самотёком

Без неусыпной вахты у руля,

Любуясь звёздами, закатом и восходом,

Не комплексуя, рано или поздно,

Достигнуть океана счастья

И с глупым ласковым журчаньем

В нём раствориться? Не-ет.

Сначала нас минуй, пофыркай, побурли,

Да полижи бетонные устои,

Вдохни-ка запахи зловонной жижи,

Забудь прозрачность, свежесть, чистоту.

Что, не нраву? Отклоняешь русло?

Ну что ж, виляй, юли, но - только знай и помни,

Что окромя твоей блаженной лужи,

Еще есть топь Стигийского болота.

[A54] Моему приятелю

Черкнёт болид по небосводу,

Взалкав искристый суицид;

Учуют кости непогоду,

Украсится коростой стыд.

Не прошибёшь уже и пушкой

Угрюмый нутряной острог;

У сохранившихся отдушин

Самодовольный зверь залёг.

Ты без малейшего смущенья

Смакуешь видеоразврат,

И тащищься от ощущенья,

Что кто-то в чём-то виноват.

[A55] * * *

Всё, что движется напролом -

Самолёт, паровоз, машина -

Не сравнится с вороньим хвостом,

Из гнезда торчащим картинно.

Что от них? Дешёвый угар,

Головная боль и тошнота.

А в ликующе-хриплом .карр!.

Одуряющий кайф улёта!

.Ах, как ветер поёт - послушай!

Ах, как с туч сочатся дожди!

Там, внизу, в поднебесных лужах

Мой пернатый собрат кружит.

В час рассвета и в час заката

Я ныряю в дивный пожар!

Всё во мне так легко, крылато,

Так паряще. ну просто - КАРР!!!.

[A56] Робинзон

Над островом плыло облако.

На острове жил Робинзон.

Питался морскими водорослями

И плёл из лиан шезлонг.

От пищи такой его пучило:

Икал, потел, задыхался.

В движеньях жила неуверенность,

И шезлонг не выплетался.

Всякий раз получалась какая-то несуразица -

Нечто, очень похожее на морского ежа;

И черта-с-два об чём замечтаешься,

На таком шезлонге лежа.

А мечтать Робинзону просто необходимо -

О Манчестере, о кабаке, о Сусанне.

Чтобы не впасть в уныние

И не повеситься на лиане.

Ведь тогда получится, что вся жизнь насмарку;

Все жаркие дни и звёздные ночи,

Все кораблекрушения, надежды, мытарства.

А именно этого он не хочет.

[A57] Арифметическая любовь

А любит Б, а С здесь не при чём.

А так невзрачно, мелко и ничтожно,

Что даже возведенье в степень

Его скорей унизит, чем возвысит.

Но Б немножко глуповато:

Оно согласно на любое приращенье -

Ведь А на шляпку можно прицепить и красоваться.

.а С - сквалыга с четырьмя нулями -

Издалека следит за их сложеньем

И ухмыляется над жалкой простотой:

Вот дурни! Разве им понять,

Насколько слаще умножать?!

[A58] * * *

В мой гардероб бескорыстия

Меха б пушистого, лисьего.

А то, как на дар разохочешься,

Всю жизнь предлагаешь носки.

И ладно бы, ноские, прочные,

Резиночкой отороченные.

Мои ж увидать - обхохочешься,

(Пойти и напиться с тоски.)

[A59] * * *

Если путешествовать по водопроводной трубе,

То непременно наглотаешься хлора.

Только не путайте, пожалуйста, хлор с хлорофиллом:

Первое - это нечто обеззараживающее,

То есть убивающее мелкую вредную жизнь;

А второе. о, это нечто прекрасное,

Элегантно присущее ряске, планктону.

Но я не об этом, я - о скитаньях по трубам.

Путешествовать лучше в холодной воде,

В водолазном костюме, с хронометром и аквалангом.

Из оружия советую выбрать штык-нож и гарпун китобойный -

Это на случай нежданно-негаданной встречи

С монстром каким-нибудь (много их плавает там).

Да, не забудьте ещё прихватить в жилконторе

Схему районного водоразбора

С ясной символикой мест закольцовок, задвижек.

Схему советую сверить с рассказом сантехника дяди Володи -

Дядя Володя в процессе обслуги, ремонта

Многое в ней на свой творческий лад переладил.

И не скупитесь воздать ему щедрою мерой -

Полный налейте стакан с непочатой бутылки!

Сами ж допейте остаток и в плаванье смело пускайтесь!

[A60] * * *

Я давно не сочинял добрых сказок.

Я давно не бывал на Луне.

Я давно не гладил по вихрастой макушке

Прохладный утренний ветерок.

Я давно не разговаривал с зайцем,

Не расспрашивал его о лесных новостях,

О жестоких охотниках и надоедливых дятлах,

О сладких кочерыжках и шуршащей листве.

Я давно не перекраивал мир

(Затупились чудо-ножницы, запропали куда-то.),

Я давно не сочинял звонких песен -

Будто волшебный гейзер растерял свою силу:

Пузырьки заблудившися звуков глухо лопаются в груди.

Я давно не спал под звёздами -

В душистом сене, раскинув руки.

Я давно не растворялся в реке,

Не нырял под коряги,

Не оплетался с головы до пят

Прохладными водорослями.

Всё это я не совершал очень давно.

А спроси: почему?

Усмехнусь и пожму плечами.

[A61] * * *

Андрею Лазученкову

У Бога есть садик, и в нём растут

Диковинные цветы;

Благоухают, друг к дружке льнут

И с Господом все на .ты..

Растут без грядок и глупых клумб,

А - где захотел, там и вырос.

Никто не рыхлит комковатый грунт,

Никто не косит на силос.

Ни гнутых подпорок под плёночный ад,

Ни вытоптанных тропинок;

В упругих бутонах пыльцой пылят

Рои нарядных тычинок.

А в каждой тычинке - огромный мир,

Вселенная, мирозданье.

Спирали галактик, воронки дыр,

Бесчисленных звёзд мерцанье.

На стебле тонком и золотом

Качается наша квартира.

А тут вот набычишься над столом,

Жуёшь макароны с сыром.

[A62] * * *

Минет липкое лето,

Канет хлипкая осень,

Истомлённое тело

Передышки запросит.

С каждым вечером вечер

Как изюм разбухает,

В загорелых плечах

Угольки остывают.

Бесполезно унынье

Опечаленной плоти,

Коль родная земля

Лик от Солнца воротит.

Спите, дети России.

В вашем сне серебристом

Струйки летнего ливня

Барабанят по листьям,

В тополях зарождается

Пуховая пурга,

И медовой испариной

Дышат луга.

[A63] Отрывок

Безверие - тяжёлый грех,

Пусть и разбавленный на всех.

И как бы нам не рисовали

Скольженье духа по спирали,

Мол, с каждой новой сменой вех

Он устремляется наверх -

Мы все на опыте узнали,

Что этот .верх. в сыром подвале.

Ау, заоблачные братья!

Сквозь зарешёченную фортку,

Хрипя простуженною глоткой,

Перемешав мольбу с проклятьем,

Для храбрости хлебнувши водки,

Отбросив жалкие увёртки,

О прутья кровеня запястья,

Мы тянем руки для объятья.

Но по нелепому стеченью

Немилосердных обстоятельств

И пошлых, мелких обязательств

Нас посещает дух смиренья

Лишь в сновиденье.

[A64] * * *

Каждый мнит, будто он - богатырь;

Каждый рад раскорячиться вширь.

Так над косным объёмом кувшина

Насмехается мыльный пузырь.

Мол, я - радужен, легок, летуч;

Без натуги ширяю средь туч,

И с обширным моим кругозором

Спорит, разве что, солнечный луч.

Да, парит. Только вот - отчего

Пустота распирает его?

И любое соприкосновенье

Отрицает его естество?..

А кувшин, если он не забыт

И об стенку в сердцах не разбит,

Вина, воды, приправы и зёрна -

Всё вмещает, хранит и дарит.

[A65] Черный вестник

Был город как город и вдруг его

Посетил великий колдун.

Как все колдуны, был нелюдим,

Высокомерен, угрюм.

Плащ следы заметал в пыли;

Нахохленный капюшон;

В глазницах ворочались угли глаз;

Брёл, будто приплясывал, он.

Народ таращился на него

С балконов, из подворотен;

Мамаши детей загоняли в дома,

Осенялись крестом Господним.

Он брёл, на шушукающую толпу

Не обращая вниманья;

Вдруг замер, как вкопанный, возле угла

Одноэтажного зданья.

Толпа подтянулась, вытянув шею -

Что он высмотрел там, под ногами?

В сточной канаве валялись две крысы

С разбухшими животами.

- Увы, вам, люди! - Прошамкал колдун. -

Сквозь толщу каменных стен,

Сквозь ваше довольство, беспечность и смех

Я чую пепел и тлен!

Умолк, запахнулся и дальше побрёл.

Толпа расступилась, нема.

А в щель занавески ревнивым взором

Его провожала чума.

[A66] * * *

Ангел смерти бродил по воронкам

Средь обугленных полутел;

Вдруг заметил - у танка, в сторонке,

Уцелевший солдатик сидел.

Он опёрся о землю рукой

И незряче смотрел пред собой,

А в ушах громыхал тишиной

Бесконечный, безжалостный бой.

Над героем измученным сжалясь,

Ангел тихо повеял крылом,

И солдатик заснул, улыбаясь,

Благодатным, непомнящим сном.

[A67] * * *

Уничтожать легко.

Какой мудрец с какого перепоя

Сей постулат изрёк?

Осталось лишь присовокупить,

Что обидеть муху - раз плюнуть.

А он подумал, сколько сил и нервов

Затратить нужно, чтоб создать

Всего одну лишь атомную бомбу?

Пускай Корею спросит или Пакистан,

Иль полистает мемуары Гровса

(ну да, проект Манхеттен).

И он поймёт тогда, что зло

Отнюдь не сорная трава,

Что для него необходимы

Хозяйский глаз, умение и труд,

Потуги разума и душ горенье.

Другое дело, какова природа

Этого горенья.

Что-что, а Богом тут не пахнет.

[A68] * * *

Боязнь Бога далёкого.

Неприятие Бога близкого.

Оттого-то и счастье наше прогорлкое,

Шероховатое, глупое, склизкое.

Это не счастье, а какой-то обмылок,

Вечно упрыгивающий, как лягушка.

Чуть распахнёшься - душа простыла,

А запахнёшься - противно, душно.

Иной раз хочется кого-нибудь выпестовать,

Предупредить об опасностях, обозначить вехи.

Как будто наши непредсказуемые прыть и стать

Возможно упорядочить в человеке!

В каждом из нас еще кто-то шевелится;

То притаится, то ёрзает, мается.

И бывают минуты, когда вдруг верится.

И так верится, что почти сбывается.

[A69] * * *

Перекрёстный лепет листвы,

Лоскутки голубого неба,

Кочки, мхи, окопные рвы,

Муравейники у подножий.

На корявеньких деревцах,

Что посеяны на болоте,

Серебрится седой лишайник.

Не болото, а смех один!

Можешь целый день пробродить,

На любой клочок наступая,

И не разу оно не чавкнет,

Не захлюпает, не утянет.

Сушь. Порхают сухие бабочки

И растут сухие грибы.

[A70] * * *

Над кюветом на берёзе

Птах на ветке задержался,

И глядит недоумённо

На гудящий автобан.

То посмотрит правой зенкой,

То посмотрит левой зенкой,

То бочком, то приседая.

Ну не врубится никак!

Не лягушки, не стрекозы,

Не жучки, не паучки -

Разноцветные стремглавки,

От кого-то удирая,

Мчат неведомо куда.

И поди тут, догадайся.

[A71] * * *

Мы - русские.

Мы жизнь земную

Стараемся быстрей прожить.

В нас велико пренебреженье

К цепочке рода.

Но вот что вызывает изумленье -

Неслыханные щедрость и любовь.

Вот вымрем мы -

И кто вас пожалеет?

[A72] Второе пришествие

Мы живём в предпоследнее время.

Власть уже не в состоянии обманывать,

Будто бы она не лишена любви к человеку.

Человек же смутно, наощупь, полуосознанно

Начинает догадываться,

Что любить способен только человек.

Это зёрнышко прорастёт и вымахает до неба,

Человек вкусит от него и скажет:

Я больше не нуждаюсь во власти,

Но - как мне с ней поступить?

А власть ощетинится и засучит рукава.

Кто дотрагивается до тела,

Тот убеждается и в своей телесности;

Кто припадает к любви,

Тот приобщается к Богу.

Вот и выходит, что без Судии

Здесь ничего не разрешится.

[A73] Сказание о земле сибирской

( новая редакция )

Была земля как земля,

И резвились на ней соболя.

Но явились невесть откуда чародеи нефти и газа

И подозрительно принюхались к болотным миазмам,

И сказали себе: Эге, да тут бизнесом пахнет!

Пора, пора этой девственницей овладевать, пока она дрыхнет!

И погрузили в неё свои жаднососущие трубы,

И нарядили подруг своих в соболиные шубы,

И стали жить-поживать, печали не зная,

По мобильной связи звоня да на самолётах летая.

[A74] Горацио

Нет, если ты мне друг, то ты на время

Поступишься блаженством. Подыши

Ещё трудами мира и поведай

Про жизнь мою.

Шекспир .Гамлет.

Ты не даёшь испить вина.

Ты просишь, чтобы я повременил

С блаженством. чтобы обо всём

Поведал людям.

Все мрачные дела, водоворот судьбы,

Беспомощность попыток уклониться

От предначертанного свыше.

О Гамлет, Гамлет!

Призраку сродни,

Его неуязвимости, твои метанья.

В твоей тоске мерещилось подчас,

Как искупленье предваряет грех.

А я?.. Я - вечно молод, вечно зритель.

И обречён рассказывать другим

То, что я сам не пережил.

[A75] * * *

Как лыжник - выпавшему снегу,

Рыбак - высокому давленью,

Я благодарен человеку,

Его метаньям, шебуршенью.

Капризная, чудная птица

С растормошённым опереньем,

С мечтой уютно угнездиться,

С безумной тягой воспаренья.

Какой раздрай в существованье!

Какой распыл весёлых сил!

Лишь он в себе соединил

Бунтарство плоти, горечь знанья,

Чесотку рук, их опусканье.

И детский лепет оправданья:

Я - жил, грешил, страдал, любил.

[A76] Русалка

1

- Светло тебе, милая?

- Светло, Боженька.

- Так отчего же ты плачешь?

- Светло, Боженька.

- И думка у тебя нехорошая.

- Светло, Боженька.

- Сынок-то твой уже среди ангелов.

- Светло, Боженька.

- По небу как мотылёк порхает.

- Светло, Боженька.

- О тебе радуется.

- Светло, Боженька.

- А ты к мельнице собралась.

- Светло, Боженька.

- Ох, и как бы не разминуться тебе с ним.

2

Волны с пенными гребешками

С влажным прихлюпом

Размывают глинистый берег.

Перекинут через реку мост невидимый.

Кто в добром уме и здравии,

Нипочём тот мост не заметит;

Пройдёт мимо как ни в чём не бывало,

Полюбуется на луга заливные,

На звенящего жаворонка прищурится

И подумает: хорошо на белом свете жить!

А мост невидимо парит над водой -

Ждёт того, кому уже не до жаворонка,

Не до лугов заливных,

Не до света белого.

3

Сестрицы-русалочки, вы слышали?

Новенькая среди нас появилась,

И такая чудная, не девушка -

Бродит по песочку речному,

Сыночка своего ищет.

И пробует, глупая, заплакать,

Как будто слёзы с водой не смешиваются!

И зачем с моста нужно было?

Коли любишь плакать, ходи себе по бережку,

Пока не выплачешься.

[A77] Разговор

- Всё очень просто: было нечто зыбкое -

Существовало тихо, незаметно;

Не морщилось, не трескалось и даже не чесалось.

Ни прыщика, ни шрама, ни рельефа,

Ни радости, ни робкого сомненья -

Стоймя оно или плашмя?

Одно лишь было несомненным,

Что где-то рядышком, с ладошкой под щекой,

Блаженно улыбаясь,

Спал всемогущий Бог.

- Стоп! Это проходили.

Проснулся, потянулся, животворно дунул,

Или икнул. и - заклубилась жизнь.

Но где же тот первоначальный импульс?

Та вспышка Самости, что предваряет

Любое творчество?..

Ведь мог и не икнуть, не дунуть.

- Позвольте мне. Не знаю, к месту ль.

Мне тут представилось, что Бог

Когда-то заглянул в Себя и вдруг увидел

Смешную беспокойную частицу -

Она куда-то явно торопилась.

- Кто ты, малютка? - Улыбнулся Бог.

- Я? Бог! - Ответила частица.

- Гм, а куда спешишь Ты?

- На встречу с Богом, - Богу отвечает.

- А встреча где? - Туда смотри -

Вон, видишь, заклубилось.

- Ну что ж, малышка, в добрый путь!

И передай привет, как доберёшься.

[A78] Фауст

(эпилог на небесах)

Бог

Ну как прошёл эксперимент?

Мефистофель

Опять облом.

Он осознал себя всего лишь человеком.

Я думаю, Отец, пора прикрыть лавчонку.

Бог

Ты вновь торопишься.

А как же с проблесками быть?

Он так порой напоминал тебя, меня.

Мефистофель

Весь мир проблёскивает тем же,

Но - толку-то?..

Бог

Вот, всё вы ждёте толк,

И судите, на разум полагаясь.

А чуть споткнётесь, то - мольбы, упрёки:

Мол, где Ты там, Всевышний Судия?

Кто-кто, а ты-то уж прекрасно знаешь:

Я не сужу и ни о чём не спорю.

Мефистофель

Любовь?..

Бог

Любовь.

[A79] * * *

Жить, шарахаясь от боли.

Вот она откуда - прыть.

Не наскучило ль, соколик,

Полуправду говорить?

Что слова? Ошмётки пены

Из бродильного нутра.

Липки, мыльны и мгновенны,

Лживо-зыбки, как .вчера..

В них по горло, как в трясине,

То ли вязну, то ль тону.

Сердце, ты стучишь?.. не стынешь?..

Причитаешь?.. Не пойму.

[A80] * * *

Снились мне зазеркальные кошки

С затуманенными глазами.

Кошки ложками ели окрошку

И потряхивали усами.

И посматривали с укоризной

В зеркала на тутошних кошек -

Дескать, как же так можно в жизни

Променять на мышей окрошку?

[A81] * * *

Весна проливается с неба.

Лето вырастает из почвы.

Осень приносится ветром.

И лишь зима ждёт-пождёт,

Когда забудут закрыть холодильник.

[A82] Из бездны

Мы - легион тех духов, что восстали

И, в наказанье, изгнаны с небес.

Но кроме нас ещё есть существа

С такой же неспокойною душою;

В них дремлет бунт и закипают страсти,

И, так же как и мы, они не в силах

Словами описать, чего хотят.

Они живут, как будто огрызаясь

На мир, на жизнь, на самоё себя.

И, вместе с тем, они несчастней нас.

Что мы? Мы падали вслепую -

Нам не было дано предвидеть,

Чем всё окончится. Для них же

Весь страшный опыт нашего паденья

Как на ладони.

О, сосуд скудельный из костей и мяса!

Ведь ты не в состоянии прожить и дня,

Чтоб не состариться!

И что ж, ты изобрёл забаву -

По жёрдочке над пропастью ходить;

Жестикулировать, изображать паяца,

Вертеть многосмышлённой головой

И изрекать, на небо указуя:

Там, дескать, Свет и Бог, а под ногами -

Царство Дьявола и Тьмы.

И волен выбирать я!

Глупец, когда ты выбираешь счастье,

Разве это - счастье?

Когда идёшь на муки,

Что можешь знать о них?

Спроси Спасителя.

[A83] * * *

Много слов просыпалось по дороге.

Слышишь шуршание за спиной?

То - бесплодное трение пустых оболочек.

А ведь когда-то мечталось о шуме лесов.

[A84] * * *

Я - человек первой утренней сигареты.

Успокоение моё опережает ближайший стресс

Примерно на три часа.

Маятник дня раскачивается,

Пачка моя пустеет,

Непережитые стрессы прессуются

В серенький невзрачный брикет

И откладываются на .потом..

И всё было бы чудесно,

Если б не проблема утилизации.

[A85] * * *

Русское пьянство - это лестница в небо.

Без перил, без батутных сеток

Над сквозящим пролётом.

Чем выше, тем крупнее дрожь в коленях,

Тем реже попутчики,

И на землю глядеть тоскливо.

[A86] * * *

Спуститься по выщербленным ступенькам

В катакомбы своей греховной сути

И попытаться найти

заблудившегося мальчика-Бога.

Он, может быть, еще не отчаялся,

Не погрузился в немую тоску,

Не раскаялся в кровном родстве с тобой.

И . если повезёт, если встретишься с ним еще до смерти

(конечно, своей - ведь Боги не умирают) .

Не будь многословным,

Не утомляй утомлённого,

А лучше просто скажи: Здравствуй!

Вот я и пришёл за Тобой.

[A87] * * *

Проснуться . это ведь тоже наука:

Своевременно, щадяще для ближних, без стука;

С жаждой совершить что-нибудь хорошее,

Придать лоску грядущему прошлому.

И тут, главное, не запутаться,

Не соваться палкой в колесо жизни;

Время от времени отряхиваться

от паутины тутошней

(отряхивание здесь сродни профилактической клизме).

И прошагать, высоким и статным,

до солнечного отбоя,

Упрямо одолевая трясины, ущелья и седловины;

И где-то там, у самой последней, толстовской, койки

Вдруг . с удивлением . ощутить в себе

необрезанную пуповину.

[A88] * * *

Раньше были одежды шуршащие,

А теперь сплошь одежды трескучие,

Раньше баба была работящая,

А теперь лишь от случая к случаю.

Раньше в космос летали Гагарины,

Люд ломился на матчи футбольные,

А теперь перед сном только .жареное.,

Криминальное, самодовольное.

Раньше я жизнерадостным живчиком

Был готов на любые дерзания,

А теперь, умудрён аналитикой,

Все колдобины чую заранее.

Мир в надтреснутом зеркале вечности

Бестолково размазан во времени:

От пухлявых лодыжек младенческих

До проплешины дряхлого темени.

И мерцает мне звёздочка бледная,

Неизменно одна-одинёшенька:

Где-то там, в зазеркалье неведомом,

Наконец-то я буду целёхонькой.

[A89] * * *

За ежедневной, бестолковой работой

Незаметно окукливаешься и восковеешь;

Всё реже вспоминаешь, зачем ты и кто ты,

Опустошаешься и духовно преешь.

Впрочем, это нудит во мне угрюмая зрелость.

Стуча по коленкам дипломатом с житейским опытом,

И . что бы там не маячило и не пелось .

На всё у неё одна бубнилка: уж больно хлопотно.

[A90] * * *

Народ ликует, земля расседается .

То в Израиле Соломон воцаряется.

Адония в ужасе уцепился за рога жертвенника

И взывает к милости престолонаследника.

А тот ему: не лги, не злоумышляй, не опечаливай;

Поцелуй царскую ручку, да и проваливай.

( 2 книга царств )

[A91] * * *

Давидова плоть состарилась и одряхлела,

Кровушка по жилам еле-еле струится.

И верные слуги для согрева царского тела

Привели прекрасную Ависагу . девицу.

Прекрасная Ависага ухаживала за царём

как за малым дитятей .

Обмывала, пеленала его,

согревала на ложе.

И Давид льнул к ней,

как к ласковой матери.

И последние дни его

были с первыми схожи.

( 2 книга царств )

[A92] * * *

Чрево Анны замкнуто, плод не завязывается.

Ждёт Господь от Анны слова особенного .

Слова не громкого, не языком выболтанного,

Но из измаявшейся души светлой бабочкой излетевшего.

( 1 книга царств )

[A93] Сыновья Илии-священника

Ох и ручонки-то у них загребущие!

И темны они, как все власть имущие!

Вперёд Господа жертву пробуют,

Озабочены лишь своею утробою;

Со блудницами якшаются,

Никого не стесняются.

А когда им пальцем указываешь вверх,

Корчит несчастных бесноватый смех.

( 1 книга царств )

[A94] * * *

Архангел Рафаил

К Товиту приходил

И говорил ему:

- Твою рассеют тьму

За то, что в жизни сей

Ты к Господу взывал,

К Ваалу и Тельцу

Свой взор не обращал;

Хранил завет отцов,

Благочестивым был,

И бедных мертвецов

Достойно хоронил.

А сыну твоему

Да дарует Господь

Цвет сада Своего .

Прекрасной Сары плоть.

Семь умерло мужей,

Невесты не познав,

Истлело семь серпов,

Не потревожив трав.

Ты сына не кори

Задержкою в пути .

Он две недели жнёт

Пахучие цветы.

Но с молодой женой

Он скоро будет к вам,

И с ним Господь пошлёт

Целительный бальзам!

( Книга Товита )

[A95] * * *

Плоть . это лепет человечий

О грустном и тревожном .здесь..

Полжизни расправляешь плечи,

Лелеешь призрачную спесь.

Года идут и нагибаться

Уже бездумно не рискнёшь,

И горько восклицаешь: Братцы!

Где он, наш славный выпендрёж?

Где свежесть гибких сочленений,

Не знающих усталость ног,

Дыхалка где, сердцебиенье,

Бурлящий в жилах кровоток?

Увы, но всё . зашелушилось,

Размазалось и растряслось,

Отликовало, откружилось,

Отпраздновалось, отбылось.

И вот, свободна от замашек,

Не отвлекаясь, без помех,

Душа в застиранной рубашке

Заворожено смотрит вверх.

[A96] * * *

В этом доме не держатся деньги .

Все двери и форточки настежь.

Но зато в этом доме что-то весело тренькает

И мотивчик звучит, похожий на счастье.

Здесь на час оттаивает угрюмый, неловкий,

И не хочется ему уходить .

Будто тихо гладят его по головке

И обещают вечно любить.

[A97] * * *

К лешему смола не липнет,

И крапива не стрекает,

А дубовые копытца

Отродясь не промокают.

День-деньской, как угорелый,

По чащобе он шныряет .

Ест орехи, мухоморы

И пеньки свои считает.

Если же где-то ненароком

Грибника он повстречает,

Сам себя заклятьем жутким

В пень трухлявый превращает!

И пока в древесном виде

Его сущность щеголяет,

Он к количеству пеньков

Единицу прибавляет.

А потом, расколдовавшись,

Вкруг растерянно взирает.

- Где пенёк недостающий?

Возмущенно вопрошает.

И в неслыханном коварстве

Грибника подозревает.

[A98] * * *

Лебёдушка белая,

Что ты в городе делала?

- За лето пушок нарастила,

В Москву прикатила.

По улицам хожу, не стесняюсь .

Всем в глаза бросаюсь!

Всяк мужик, хоть и скромен на вид,

Ущипнуть за бочок норовит!

За неполные две недели

Вон как пёрышки поредели!

А где гузка,

там вообще пусто.

Всё повыщипано!

[A99] * * *

Живёшь и морщишься от боли,

И силишься любить .

В противовес людскому горю

Должно же что-то быть.

Какая тяжесть в слове .нужен..

Для дома, для семьи.

Всё это топчется снаружи,

А песня льётся изнутри.

Всё человечество страдает

За первородный грех,

И всё ж душа не принимает:

За что . огулом . всех?

Господь, Ты волен к нашей бездне

Любовью снизойти.

Молю, пусть буду я . последний,

Всех остальных . прости.

[A100] * * *

Я . маленькая ложь.

Меня колотит дрожь.

Я . щупла, худосочна,

С коротеньким росточком.

Малютку пожалей .

Погладь и обогрей,

А я за доброту

Окрепну, подрасту.

Ну что ты сторонишься?

Запачкаться боишься?

А-а, побежал к другой .

Ядрёной, налитой.

Её уже взрастили,

Всему-то научили,

Завили напоследок.

С ней можно так и эдак.

Вон как хвостом вертит!

А кто ж меня взрастит?

[A101] * * *

Сколько еще предстоит тебе вынести?

Ох и послал Бог такую жену!

Каждую ночь срывается с привязи,

Пальцы ломает, скулит на Луну.

Каждую ночь свою жизнь горемычную

Всю развенчает и разворошит.

Утром проснёшься и всё как обычно .

Спящей красавицей рядом лежит.

[A102] * * *

.слишком строгие знаки .

Где-то рядом кроется глупость.

Где богатство, там . страх,

А где бедность, там всхлипы разума.

Трещите морозы! Дубите кожу лица!

А ты, кожа, терпи и мужай!

В самоутверждении есть что-то нехорошее.

( ага, ретушировать скудное содержание .

дескать, вот мы какие!

А по сути, даже котёнка боятся из дома выпустить)

Память любит вышивание крестиком:

Дана калька, вот и шуруй иголкой,

И . обязательно . пяльцы, как рамка к портрету.

Неужели эти тёплые волны

Не нашептали тебе хоть одну сказку Индийского океана?..

Распятие . это когда мучительно, но . отстали,

А вот когда мелкими гвоздочками,

Да неглубоко, да к ним ещё ниточки,

Да время от времени подёргивают.

Тоже мучительно, но зато живёшь.

В чистом поле . полынья,

И вырываются из неё языки огненные.

А Иван коня поворотить не может .

Подъезжает тихо, зачарованно.

На родной Руси во лесах-лугах

Тропки сходятся и расходятся;

С кем ещё вчера не разлей вода .

Нынче друг на друга охотишься.

Я куда-то шёл. я за кем-то плыл.

Я зачем-то жил. дожил до смерти.

Переполнен он возмущением .

Не осталось уголка для страдания,

И страдают за него посторонние.

Салон автомобиля . уже изоляция:

Хочешь, рожи строй, хошь, руками размахивай.

А как покинешь его, немного шалеешь

От очередного соприкосновения с миром.

Если сгорел утюг, копи на новый,

И нечего всё на Путина сваливать!

Коли решился делать добро, думай о хорошем .

Может быть, у тебя получится.

Каждая звезда светит всем сразу .

Чем не оправдание неба над головой?

Развелась, почитай, отмучилась:

Разневестилась . вся на блюдечке.

А жених-то был из Америки;

И было в этой связи что-то ущербное .

То она спросонья, то он невыспавшись.