ШАМАН ПАК ДА МЕГАТ

(Pak Da Megat Wan Setapa Mek Mah Tuk Bagih[2])

(Перевод с малайского Виктора Погадаева)

Все от мала до велика в Паданг-Ромбакане знают шамана Пак Да Мегата. И не только здесь: жители ближайших деревень Мелур, Паух-Лима, Букит-Марак, Перингат, Пасир-Тумбух и других, расположенных в округе, тоже понаслышаны о нем.

Знания и мастерство Пак Да Мегата как шамана бесспорны. Вместе со своим помощником Пак Су он шаманит вот уже тридцать лет. И никто из других шаманов не может сравниться с их способностью исцелять недуги.

Шаманские приемы Пак Да Мегата и Пак Су особенные и быстро дают результаты. Им для этого не требуется двух или трёх дней, как другим шаманам. Собственно говоря, для камлания достаточно одной ночи. Любая хворь, обосновавшаяся в теле человека, изгоняется и исчезает навеки. Как только Пак Да Мегат и Пак Су разбросают листья и цветы арековой пальмы[3], а также листья других чудодейственных растений, так сразу все земные и неземные духи разбегаются, а вместе с ними и болезни.

Больной, несколько дней, а то и месяцев пролежавший на соломенной цыновке, после вмешательства Пак Да Мегата и Пак Су встаёт на ноги и начинает танцевать. От одних ударов в медные тарелки волосы у родственников, молодых и старых, дальних или близких, а также соседей, пришедших посмотреть на камлание Пак Да Мегата и Пак Су, встают дыбом.

В этот день Пак Да Мегат встал очень рано. После утренней молитвы он сидел на пороге и смотрел на улицу, разглаживая свой изношенный саронг[4]. Его старое тело прикрывала белая тонкая майка марки "румах тингги".

Его седая голова, напоминавшая поле белых цветов, ощущала прохладу раннего утра. На его левом плече висел сложенный вдвое цветастый батиковый каин[5].

Пак Да Мегат тихонько коснулся небольшого барабана, находившегося у его колен (вернее на бедре левой ноги). Он ударил несколько раз, и печальная мелодия отозвалась эхом в его ушах. Затем его рука нашла флейту, лежавшую в углу комнаты. Он вытер пыль с этой прекрасной резной флейты. Затем глубоко вздохнул и медленно приложил конец флейты к своим губам. Его пальцы проворно пробежали по отверстиям. Ах, звук получился фальшивым. Его уши сразу услышали, что с флейтой что-то неладно. Вероятно, сместился язычок.

- Ах, - вздохнул он.

Затем печально посмотрел на красивый ребаб[6], прислонённый к стене слева от него. Он взял его в руки и несколько раз провел рукой по струнам. Звук получился напряжённый и очень грустный.

- Отец, я не сумел перенять у тебя талант искусного кукловода. Я смог лишь научиться у тебя шаманству. Да и этому скоро придет конец. Ведь у меня нет сына, только дочь. - Пак Да Мегат погрузился в меланхолию.

- Да, я не сумел!

В углу его старого дома с оцинкованной крышей лежали куклы ваянга. Сваленные кучей. Их было много, в том числе Сери Рама, Сити Деви, Пак Догол, Вак Лонг и другие персонажи как знатного происхождения, так и простолюдины[7]. Они валялись кучей и мирно спали, вероятно ожидая того благостного момента, когда боги сказочной страны вдохнут в них жизнь.

На сердце Пак Да Мегата была боль, как будто его пронзили тысячи иголок меланхолии. Солому на полях уже сожгли и только виднедась оставленная рисовая стерня, которая догниёт и позднее превратится в удобрение. В деревне было тихо и спокойно.

Ни звука. Теперь по ночам в деревне не слышно ни голоса флейты, ни звуов барабана. Не слышно нежного голоса Сери Рамы, ни отрывиствх выкриков Ханумана[8], который смело сражался с врагами на полях мифического царства. Ночи стали тихими и оставляли вкус сухости.

На этот раз на глазах Пак Да Мегата выступили слёзы. Его лицо исказилось и стало некрасивым.

- Да, отец, это правда. Никто больше не даёт представлений ваянга в нашей семье.

Лицо его покойного отца кукловода Чила Вела Джебенга уступило в воображении место покойному дедушке Вану Бедодаху, тоже кукловоду.

Эти два человека всегда в его памяти. Два великих имени в истории ваянга последних поколений. Он тоже происходит из этой знаменитой семьи. Знаменитой не только в этих краях, но и далеко за их пределами: в Тренггану, Кедахе, Голоке, Такбайе, Наре, Патани[9].

Даже во время конфронтации с сиамской труппой меноры[10] в Бангнаре покойный дедушка Ван Бедодах, разъяренный нахальным поведением этой труппы, не дававшей ему выступить с предствлением ваянга, проявил себя очень достойно.

Кожаная кукла, избражавшая Пака Догола и до того покоившаяся на стволе банана[11], вдруг ожила в пуках Вана Бедодаха и попросила у публики разрешения сказать несколько слов.

- Братья и сёстры, потеснитесь, дайте и мне посмотреть менору.

И в этот момент все актёры из труппы моноры забыли о своих амбициях. Они склонили колени перед Ваном Бедодахом и просили у него прошенья.

Да, Пак Да Мегат был из семьи кукловодов. Но, к несчастью, у него была неважная память и он плохо запоминал тексты представлений ваянга. Что касается пра-прадедушки кукловода Вана Ахмата Бунута, то он скончался, когда Пак Да Мегат был ещё младенцем и только начинал учиться ходить. Поэтому Пак Да Мегат не помнил его и только слышал об этом "Короле кукловодов" от дедушки и отца

Нельзя сказать, что Пак Да Мегат не пытался вести представления ваянга. Он пытался, когда еще был жив дедушка, который постоянно брал его с собой на все свои представления. Но просто у Пака Да Мегата не было к этому способностей.

Пак Да Мегат мог только играть на флейте и барабане. Голос у него был грубым, и он не умел смягчить его. Покойный дедушка даже обрызгивал макушку его головы кислым соком асама[12], но всё безрезультатно. Тем не менее Пак Да Мегат научился шаманскому мастерству и излечивал по ночам жителей деревни от недугов, насылаемых ветром.

- Неужели мои знания шаманских ритуалов также изчезнут, как и традиции представлений ваянга, носителями которых были дедушка и отец? - этот вопрос постоянно преследовал Пака Да Мегата. В своей бесконечной тоске он нет да и нет вспоминал о своей еще незамужней дочери Сити Фаэза.

- Сити!

Сити Фаэза была единственным ребёнком Пака Да Мегата и Мак Да Мек Ма. Тайно в своей душе он лелеял надежду передать всё своё мастерство и шаманские заклинания дочери.

- Сити, не хочешь ли ты перенять мои сокровенные знания?

Перед разговором с Сити он доверил свои мечты жене Мак Да Мек Ма, но та была просто шокирована.

- Это невозможно. Сити - женщина.

- Тем не менее поговори с ней сначала ты.

- Она училась в университете не для того, чтобы стать шаманкой! Где

это было видано, чтобы женщина стала шаманом?

Мак Да Мек Ма не хотела говорить на эту тему с дочерью.

- В своём уме ли мой муж? - спрашивала она себя.

После небольшой паузы он зажёг сигарету, свёрнутую из листа пальмы нипа,[13] и затем сказал:

- Я посылал её учиться на деньги от шаманского труда.

Мак Да Мек Ма словно окаменела. Она хорошо знала его и хорошо понимала. Если уж он чего-то захочет, то от своего не отступит.

- Ты лучше сам спроси её, - прошептала Мак Да Мек Ма.

Когда он сказал Сити, что от неё хочет, та сначала наотрез отказалась. Но по размышлении согласилась. В конце концов, её отец - не такой, как другие. Тем не менее сомнения не оставляли её.

Сити Фаэза стала учить заклинания, исцеляющие людей. Она училась, как разбрасывать жёлтый рис и рис бертих[14], как разбрызгивать сок листьев бетеля[15] и ареки, как использовать в камлании листья и цветы ареки и листья растения семеру. При этом голова её качалась из стороны в сторону, а волосы падали на её лицо. Она повторяла шаманские приёмы раз за разом, следуя указаниям своего отца.

На этот раз Паданг Ромбакан будет просто потрясён! Какая сенсация! Женщина-шаман! Сити Фаэза войдет в историю, ибо никогда до этого не было здесь шамана-женщины. Сити изменит многовековую традицию.

Через семь дней Сити Фаэза закончила освоение шаманского мастерства под руководством своего отца.

Но тут однажды ночью, влажной от росы и тёмной от облаков, закрывших едва светившую луну, её отец Пак Да Мегат громко застонал во сне. Стон был ужасный. Этот стон и сильный ветер разбудили Сити Фаэза и Мак Да Мек Ма.

Всё тело Пака Да Мегата было покрыто потом, и он дрожжал от лихорадки.

- Сити, это твой первый шанс показать свои знания шаманского дела. Пожалуйста, быстренько почитай заклинания, которым ты научилась у меня.

Мак Да Мек Ма приготовила жёлтый рис, и Сити Фаэза, едва пришедшая в себя ото сна, взяла листья ареки и начала читать шаманские заклинания. Теперь она была не ученица, а настоящий шаман, готовый опрбовать на своем отце полученные от него знания, а мать Мак Да Мек Ма выступала в роли ее помощницы.

Сити Фаэза прыгала и мычала как разъяренный телёнок. Её длинные до пояса волосы были распущены и развевались вслед за движением головы то влево, то вправо. С одним лишь кембаном[16] на теле она бросала листья и цветы ареки, а также листья семеру и жёлтый рис во все углы дома.

Заклинания, срывавшиеся с губ этой красивой девушки, повторялись её помощницей матерью.

Было уже ранее утро, когда Сити Фаэза и Мак Да Мек Ма, усталые, прекратили камлание. Но тело Пака Да Мегата продолжало трястись от жара. Сити Фаэза не смогла изгнать земных духов из тела отца. Температура поднималась всё выше и выше.

Сити Фаэза решила не терять больше времени и отвезти отца в больницу. Хотя он всегда ненавидел врачей, на этот раз её решение было непреклонным. Она попросила соседей отвезти его в больницу на машине.

В больнице Пак Да Мегат лежал с широко раскрытыми глазами. Температура не желала спадать и продолжала терзать его тело. Сити Фаэза несколько раз меняла мокрое полотенце на его лбу. И когда медсестра установила капельницу, чтобы влить в его ногу лекарство, Сити Фаэза решила узнать, что же это за болезнь свалила её отца.

- Доктор, что собственно говоря, случилось с моим отцом? - спросила она робко врача, стоявшего у кровати больного.

- У твоего отца тифоидная лихорадка. Счастье, что вы привезли его вовремя.

Сити Фаэза была поражена. О, Аллах! Разве можно излечить тиф шаманскими ритуалами и заклинаниями? Она посмотрела на отца, тихо лежавшего в кровати, потом на лицо матери, стоявшей с опущенной головой. Её глаза были красными и мокрыми от слёз, и она понятия не имела, что такое тифозная лихорадка.

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"