|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Александр Вяльцев
Персонаж черт
В ночь перед Рождеством нечистая сила особенно активна
Александр Вяльцев
Несколько лет назад на Бродвее шла постановка, суть которой сводилась к тому, что мужчина обманул черта, сделавшего его великим бейсболистом. Вообще, сюжеты с участием нечистой силы делятся на два типа: когда черт обманывает доверившегося ему человека, и когда обманывают черта.
Сюжеты, где черт просто получает свое и все участники сделки по-немецки честно выполняют принятые условия, вроде истории доктора Фауста, как она изложена в "Народной книге" (а не у Гете), или знаменитом "Мельмоте Скитальце" Метьюрина, тем более в набоковской "Сказке", где пресыщенный черт действовал чисто благотворительно, - в данном случае не очень интересны, ибо не живописуют коварства нечистой силы, представляя ее в рационалистических одеждах искусителя и судьи в одном лице. Черт, собственно, здесь никого и не обманывает, хотя человек и чувствует, что обманулся, переплатив за полученные "дары".
Более полно и, кажется, трагичнее раскрывается эта тема у Гоголя в "Вечере накануне Ивана Купалы". Или в знаменитой опере Вебера "Вольный (Волшебный) стрелок". Именно последний сюжет, видимо, лег в основу относительно недавнего диска Тома Вейтса "Black Rider", где черт помогает молодому человеку стать блестящим охотником и добиться согласия отца возлюбленной на брак. В день свадьбы по просьбе гостей жених показывает свое искусство и последней из данных чертом пуль, всегда попадающих в цель, стреляет в ворону и убивает невесту. После чего сходит с ума.
Незаконченный рассказ Лермонтова "Штосс" тоже повествует о том, как герой, проиграв таинственному незнакомцу все деньги - ради обладания неземной красоты девушкой, готов поставить полседнее, что у него осталось - душу. Корысть его довольно невинна: положить душу за постижение тайны красоты готов каждый художник - и наказание за это следует мучительное, и любой художник это знает. Фантастичен в этой истории только антураж, все остальное чистая правда.
Историй второго типа, где обманывают черта, полно в сказках всех народов (в том числе, и в русских). Но гораздо трогательнее сказка Джойса "Кошка и черт", написанная им для внука, где черт договаривается с мэром одного французского городка построить мост над Луарой - за то, что ему достанется первый, кто пройдет по нему. На следующий день мост был готов. Весь город сбежался смотреть на новый мост, на другой стороне которого стоял черт и ждал свою плату. Появился мэр. Он достал из-за пазухи кошку, облил водой - и та опрометью помчалась через мост. Черт взял мокрую кошку и, произнеся проклятие жителям, удалился с кошкой на руках. Он был величественным в этот момент. Во всяком случае, благороден.
Собственно, Джойс воспользовался распространенной европейской легендой, где вместо моста мог выступить собор. Другой посрамленный черт - герой известного романа Леонида Андреева "Дневник Сатаны", где воплотившийся в человека Сатана оказался доверчивее и человечнее людей, с которыми ему пришлось иметь дело.
"Black Rider" был не единственной интерпретацией "веберовского" сюжета о коварном черте. В венгерском фильме "Волшебный охотник" Илдико Эньеди (с Кайдановским в роли русского писателя) используются те же мотивы: волшебного стрелка, убивающего последней пулей возлюбленную, и черта, обманутого жителями города, которым он построил мост. Добавлен и промежуточный вариант - обман на этот раз уже почти торжествующего черта не человеком, а Богоматерью, как в "Фаусте" Гете или в "Легенде" у Пушкина ("Жил на свете рыцарь бедный..."). Именно этим вариантом сюжета и заканчивается фильм: Богоматерь, в одном из эпизодов фильма спасшая от собак кролика (пустив его "внутрь" собственного живописного образа), теперь спасает возлюбленную, перехватывая летящую в нее пулю, перед тем замедляя ее полет или текущее на земле время. Сентиментальный немецкий конец, однако, когда девочка-Богоматерь ловит ладошкой пулю, словно брошенный желудь, - это трогает.
Кстати, пушкинская сказка "Сказка о рыбаке и рыбке" - это до некоторой степени договор с чертом о выполнении семи желаний - как и афанасьевский народный образец "Жадная старуха", (где вместо рыбки выступает волшебное дерево). Если в сказке Афанасьева старик и старуха седьмым желанием были превращены в медведей, то у Пушкина сюжет неожиданно приобретает черты старинной индийской легенды, воплотившейся в гессевский "Сон Дасы": герой проживает воображаемую жизнь и возвращается в исходную точку, но уже с новым знанием, исчерпав один из вариантов майи .
Но это уже иная история.
|
Проголосуйте за это произведение |
|
