Текст представлен

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Слышишь? ┘ Да, ┘ это треснула скорлупа этого чистого листа бумаги и на нем явился Я. Зачем я тактично потревожил эту девственную гладь? У меня есть не моя идея и тотальное мое чувство и знание. Выражается это созвездие блистающее у меня под теменем просто и бесконечно необъятно. Есть убеждение и опыт, что ничего кроме любви в мире не работает и не плодоносит. Оригинальна ли такая идея? Нет, конечно. Тогда зачем этот звук и явление за ним следующее? Наверное, за тем же для чего бегут ручьи, текут реки, величественно переливаются под солнцем моря и океаны.

Символикой моего появления и существования на этой белой тропе проложенной в направлении прекрасного царства явятся последующие буквы. Эти буквы будут ни больше ни меньше чем капли пролитые на вечные снега не естественной косности души. Возможно, они будут теплым туманом, золотистым от пронизывающего его невидимого, но такого осязаемого и осознаваемого солнца. Которое всегда есть, которое всегда больше всего и залог всего. Которое вечно пребывает на своем исконном месте, и ждет, когда же мы протрем свои заспанные глаза на встречу его лучезарной щедрости. Возможно, им хватит заряда сконденсироваться в подвижную воду, отражающую светило и напитанную его теплом. Воду, имеющую свойство омывать и взращивать. Все возможно на тропе, которая начинается на этом листке и обязательно нарушит его замкнутый формат.

Приглашаю всех ощутить соучастие в нашей жизни, в нашем мире, в нашем счастье, в нашей любви. Приглашаю, следуя по ниточке из череды букв, слов и словосочетаний, пробраться и погрузиться в волшебный мир вибраций, состояний, и светоносных настроений души. Не учения ради а соучастия и дружеского хоровода для. Это всегда как минимум занимательно. Это бывает как максимум истиной. Погружение это не имеет целью достижение дна. Оно предпринимается с целью открыть бездонность, обнаружить выход, осознать бесконечность. Пусть это будет приглашение увидеть в этих буквах полотно зеркала, увидеть, вступить в связь и собеседуя обнаружить в зазеркалье свое торжественно улыбающееся продолжение. Время диктует очередное учреждение зеркального жанра исключительно искреннего не эгоистичного сомоописания процессов причащения к чудесной действительности, самоописания открытого для соучастия, созданного во имя соучастия поддерживающего круговорот энергии в созидающей природе взаимоотражений и взаимопродолжений. Жанр этот подразумевает публичное вынесение событийно законченного позитивного продукта и сообщничество в позитивной динамике его продлевающей и распространяющей. Жанр сей не столько художественного, сколько естественного, органичного запечетлевания. Он был всегда, и будет всегда. Время лишь настаивает на его сегодняшнем уплотнении. Время отменяет зрителей и лицедеев, проповедников и послушников, лекарей и пациентов, чиновников и электорат, ораторов и внемлющих их речам. Целостность, свобода, творчество и любовь томятся у порога наших изначально и потенциально полноценных и целостно-необъятных душ достойных диалога. Время распахивает наши глаза-зеркала души, а не просто зрительные органы, пеленгующие узко конкретные формы. Время для этого снова настало, а впрочем, и не проходило никогда.

Имеется дерзкое намерение обернуть каждый знак в сиятельный флер, с коим сопряжен труд по составлению из ничего и из всего последующей комбинации отметин пережитых, переживаемых и грядущих чувств, торжественных движений души, размышлений, замешанных на чувственных перезвонах. Да и не труд это вовсе. Так, игра в опознание ажурнейших ассоциаций и ощущений счастливого реяния, в тактическую структуризацию мышления прорывающегося к этому опознанию. Игра, в которой нет ролей, и совершенно не ясно от чьего имени исходит повествование в данный момент. В этой игре есть только фон, пространство, где каждый волен любить каким угодно образом, путешествовать по любым тропам приближающим к сокровенному. В этой игре есть лишь базовое настроение восхищения святостью и мудростью действительного мироустройства. В этой игре есть главное.

Фабула этой игры проста : эволюция некоего культового слова ДА сказанного в нижней точке амплитуды маятника чувств и ментальных колебаний. Слова произнесенного с чувством пробудившим к жизни практически замершую систему одного конкретного и не придуманного индивида. Восхитительная материализация окружающего пространства, вытекающая из последовательного наращивания едва смещенного в счастье колебания души, возникшего при рождении проблеска чувства сопряженного с этими двумя буквами.

Из последней фразы следует, что я внес свой вклад в некоторый групповой шовинизм, на долго оказавшись среди людей с одним отличительным признаком- травмой позвоночника повлекшей нарушение функции спинного мозга. С этого вклада, пожалуй, и начнем. Шовинизм этот необходим как детство. Он свят как первый, робкий шаг к возобновлению гармоничного восприятия себя в новом амплуа. Он возникает не в первичной палате клиники, где ты и твои родственники еще живете тобой прошлым, тобой будущим, где смятение чувств и крушение горестных дум напрочь лишает тебя и близких людей возможностми осознания настоящего данного существования. Настоящее слишком ужасно, и в него почти невозможно поверить. Он возникает не в первые даже годы твоего возвращения в прежнюю твою среду обитания, где каждый предмет каждый человек по новому устанавливает с тобой взаимосвязь. Он возникает в пустыне у костра. Где-то за горизонтом скрылись сонмы связей не выдержавших потери тобой былого и привычного для них прикладного значения . Как-то потускнела надежда на быстрое восстановление физической формы позволяющей занять приблизительно прежнее место в былой круговерти. Пришло утомление от муки постоянного отсутствия средств для осуществления мечтаний и задумок бурлящего в прежнем ритме менталитета.

Музыкальные пристрастия дошли до точки замерзания, ты кристаллизуешься под мантры Гребенщикова и Воскресения под Шнитке и Чайковского. Весь ты дошел до точки в футляре как до образа и символа твоей спящей жизнедеятельности. Твое сознание догоняет выскользнувшее в смерть на 50-80% бесчувственное с полу замершей физиологией тело. Еще один верный критерий характеризует твое нулевое состояние : ты сажаешь семя лимона в цветочный горшок и очень хочешь чтобы он вырос, а он ни в какую, а ты очень хочешь, превращаешь его рост в смысл своей жизни, поливаешь паралично расплескивая воду, рыхлишь вымученными корябаниями почву, елозишь горшок по подоконнику вслед за лучами солнца, все напрасно. Двухсантиметровый зонтик с двумя листочками ищет, во имя кого расти, в этих диких условиях бетонной секции на пятнадцать метров оторванной от земли, и не находит. ТЕБЯ НЕТ ! Есть таящаяся в генных звеньях память о саде который заложил твой дед придя с великой мировой войны, заложил как точку поставил своему участию во всемирных перманентных погромах. Она водит твоей парализованной рукой сажающей семя лимона. Но дедов сад бушует и поныне хороводом цветов и плодов, а твой лимон застыл в ожидании твоей осеменяющей любви и, кажется, уже начинает чахнуть. И он прав- тебя не достаточно для этого не хитрого акта! И вы гибните на пару. Он задыхается без энергии. Ты от крушения крохотной надежды возделать свою внутреннюю пустыню. Степень твоего кризиса близка к максимуму, близка к почти необратимости. Медики твое состояние называют терминальным √ готовностью к отлету, народно изъясняясь. Поэты верно подметили бы, что твоя звезда не горит а мерцает в атмосфере земли перемигиваясь с двойником зовущим из космоса. Редкое единодушие возникает при описании твоей полу летаргии. Твой диагноз можно подтверждать и так и эдак, вертя его, но дело не в этом. Дело в том, что просто твоя жизнь замерла без проявленной ЛЮБВИ! Ее нет большой или малой, жаркой или созерцательной. Она осталась в клетках твоего еще живущего организма в объеме поддержания биологии. А ты как надбиологическая сущность, как идея не производишь даже столь слабый фосфорный ее свет требуемый ростку над которым ты легкомысленно вызвался установить патронат .

Идет дождь из бог весть какого времени года, и нет пересказанного тебе матерью летнего восхода солнца которым тебя впервые встретила земля. До тебя доносится еле слышный зов не ясного происхождения. Сразу становится понятно, что происходящее не бирюльки и на карту поставлен ты, твое существование, почти потерявшее смысл. Может быть, это твой последний, может предпоследний, наверняка почти крайний шанс откликнуться. Это ощущается явственно и очень тебя концентрирует. Ты вменяем, и ты должен сознательно определить степень своей причастности, степень своей готовности соучаствовать в этом движении незыблемых законов сведенных центростремительно в кодекс под названием Любовь. Ты должен выбрать этот освещенный пятачок, или стремительное центробежное удаление от него в абсолютную нежить, без радужной оболочки твоей самости за которой ты собственно и десантирован в этот мир. От тебя ожидается осознанное подтверждение сознательной приемлемости тобою жемчуготворения вокруг искры мироздания определяющей твое Я в раковине озонового слоя , или не подтверждение. У твоего чувственного сознания захватывает дух от непостижимости и необъятности предстоящего диалога с небом. У твоего опытного разума явный перегрев от предложения самому уничтожить, или обуздать вопящие о невозможности происходящего библиотеки глубин сознания, напичканной прикладными знаниями под которыми погребено ведение о предстоящем контакте. Вот тут и снисходит позитивный, созидательный шовинизм. Как инструмент перехитривания своего же разума. Ты сбиваешь его доводом уникальности ситуации. Льстишь ему, заостряя внимание на статусе собеседника с божественным началом. Не ахти какая хитрость, с тем что под рукой и в руке удобно общаться когда вздумается, вот только не вздумывается это почти никогда, и от этого разум буксует, чего то там обрабатывает в своих недрах, и не мешает полностью в себя погрузившись. Ты продолжаешь мантру про собеседника, от которого ждут решения на заданную тему. Собеседника, которого ни на что не обрекают без его ведома еще до зачатия перипетии накопленные предками.( Но это уже для сердца, ведь оно бедное тоже несколько детренировано и разуверено, и словечки ощутимо питают его ритм приводя его в соответствие с ритмом предсердия). Собеседника, в способность которого воплощать свои решения предположительно верят и хотят твоей веры в этот бесспорный постулат вытекающий из закона сохранения энергии. Практически ты заново непорочно начинаешься, практически тебе дано право надсознательного выбора столбовой дороги твоей жизни, и жизни как таковой. Дерзни, дружок. Не по силам задач не будет. Выбор, рожденный в тебе, обязательно имеет доступный тебе потенциал энергии на его воплощение и силу консолидирующую этот тайно рожденный потенциал┘

Вот тут и вырывается из тебя то крохотное ДА твоего согласия, плюс еще неведомая, забытая за десятилетия скитаний по миру девственная, чудесная вибрация, начало великой реки новой жизни . Происходит самоопыление, крошечное слово формируется в тебе и твоих пределов не покидает, в тебе открывая трансляцию своего смысла. Это ДА действительно похоже на пыльцу или сперматозоид, на первую твою идейную клетку заряженную волшебной и невероятной силищей всей твоей грядущей судьбы просвещения и не ментального осознания и причащения к гармонии. Ни боли, ни крови, ни криков. Никакой суматохи, ничьих надежд и опасений. Твое новое рождение совершенно интимно и скрыто от всех. Только ты, на вневременье незнакомцем ставший себе, и нечто чувственное ветерком или бликом прошмыгнувшее в тебя. Нет никакого особенного внешнего торжества по окончании этого акта . Праздновать некому, да и нечего пока, зачатие традиционно не есть поводом для праздничного обряда. Прежняя пустынная нирвана, впрочем уже обнаружившая в себе очень достойный повод для самоликвидации. Ты другой. Ты другой не по сути, суть твоя еще долго будет отрабатывать инерцию, ты другой идеологически, это принципиально важно, ты отличаешься дополнительным элементом памяти вдохновленным идеей. Одно маленькое солнышко отныне храниться в нейроне и светит идеей возрождения . Один крохотный магнитик распространяет волны своего притяжения. Конечно, тебе неведомо, что он там делает, неведомо есть ли он в тебе вообще. Тебе это чувствуется или даже скорее помнится фактом своего внедрения и твоим согласием на это. И самое важное, что у него приоритет на расконсервацию откликнувшихся на его зов собратьев и потенциальных собратьев в подернутом спленом улике твоего естества. Приоритет и даже не великая сила в вакууме- это очень большие шансы на доведение первоначального замысла до многократного умножения без коррозии от внешних воздействий. Пустоту заполнять легко, нет противодействия. А ты опустошен и выжжен длинющим кризисом отсутствия концепции твоей жизни. Ты благодатен своей внутренней нейтральностью.

Приходит вечер. Собирается семья. Ты восседаешь объектом всеобщего попечения за будничной семейной трапезой. Живешь их рассказами, легко проникая в описываемые сцены на правах привидения. Ты умеешь и должен вампирить через астрал, ведь у тебя нет собственных событий а личное верчение энергий обеспечивать необходимо . Ты в каждой сцене вуйерист, человек подглядывающий, желающий но не обладающий. Когда-то ты был страстным присутствующим. Рассказы прошлых друзей тебе нынешнему о событиях их юношеских весен и лет взрывали тебя изнутри желанностью и недоступностью абсолютно всего происходящего. Потом, когда примешалась агрессия к своему уродству, ведь это не просто- будучи живым- смотреть мультик своей недавней сущности, где ты вчера был удачливым , равноправным, шутливым героем с массой заманчивых планов и прерванных начинаний с посадочного галерного места в зале. Ты отказываешься от этого самоистязания, ты начинаешь избегать трехкомпонентной пищи для очередных микро взрывов, у тебя на них действительно не хватает сил. Это легко, ты героям своих прошлых мультиков не подобен, они- есть, а ты себя еще и не приступал пересочинять, инерция вас связующая гибнет не противясь. Ты остаешься тихо досиживать до вышеупомянутой нирваны, разумно выбрав для своих астральных путешествий менее родные и не кишащие привычным соблазном ландшафты членов своей семьи. Проходит ужин, зажигается магический голубой экран, пестрит чужими новостями, чужими житейскими сценами, до двухтысячного водораздела еще целых десять лет, разгар всепланетного катарсиса, оттого в профессиональном шоу накал трагичности и антагонизмов превалирует. Ты не можешь быть полноправным соучастником и здесь, ведь у тебя нет полноценного страха ⌠выжить бы■. У тебя со страхом вообще проблемы, ты уже заглядывал за край, который только сулится с экрана. Причем без прелюдий, с праздника в прорву был настолько мгновенный бросок, что по дороге все лярвы отстали, и страх в той стае. Ты не герой, тебя просто небо любовно и безболезненно просвещением наградило. А они, закрайность ту, накаркают ли, неизвестно, но попугаются предвкушением безмерно. На краю в таком состоянии делать нечего, на краю лишь небытие рабское на такой душевный строй бартернуть можно. Ты мудрее дирижеров массмедиа на вот это знание, но тебе этот рейтинг пока без надобности, в тебе пока действует один сперматозоид из одного звука √ ДА. Чуть сгущается тоска в доме от такой не тайной вечери. Покорно бредут родители, как брели до этого сотни раз, помочь тебе взобраться на твой ковер самолет понурый от бездействия. Священное место- постель- помнит твой сновидческий подвиг. Помнит те тучные стада коров, что гнетуще пылили по твоим снам первые месяцы после клиники. Помнит, как однажды сановито и мощно отделился от стада огромный черный бык и пошел на тебя, как он теснил яростно пока не почувствовал ты с трех сторон стены и не отбульдозерил зверя в конец коридорного просвета.

Хранит он, также, отпечатки твоей сновидческой сексуальной эпопеи. Не успел ты по малолетству при той жизни дойти до фиксации на избранном единственном объекте. Изъяли тебя с карнавала сплошного стебанутого гона, из сонма заманчивых начинаний. Они первые осыпались листвою с древа твоего опыта, не удержались на жухлых стебельках суматошного интима. Ох, как горько аукнулась тебе та безъякорность в одном из бурнейших морей нашего мира. Незрел ты если- получишь обиды и претензии к объекту вожделения, мудр если- вожделение то одноадресное на колоссальный внутренний прогресс употребишь в заочном посвящении ей единственной своих усилий и деяний, памятники таких посвящений бесконечно громоздятся во всех искусствах. Но тебе не пожалован был тест, не был дан выбор из полярных, однако с одинаковой зацепочной силой якорей. Потому и попомучили тебя ночные истощающие полу бредни из мелко нашинкованного эротико-мимического соблазна. Шероховатое то варево обдавало тебя отовсюду сразу, кипело и звало, намекало и звонко хохотало тысячами хохотов манящих сразу во все стороны. Было это издевательством, поизысканнее чем бой быков. В скудных возможностях своего разума ты тогда еще удостоверился. То он пробовал орать отказ, то ловил в пене кому адресовать его согласие. А в это время тысячи нематериальных хоботков выхолащивали твои силы, эксплуатируя инстинкт, без посредников его будоража, возбуждая и обесточивая. Расточительно размазывая ТЕБЯ в никуда, без признаков накопления в каком-либо месте отражения твоего Я трассирующего по этим хоботкам. Когда эта центрифуга закончилась, и пошел второй накат из законченных образов незнакомых срамотниц увлекающих в незатейливые вакхические сцены, был ты уже вял и скорее досадовал по утрам, чем благодарил за дармовое пестрое ночное представление, тешащее тебя единственного зрителя. Потом, годы спустя, возблагодаришь ты небо за укрощение того вечно опережающего сущностные многомерные панорамы огненного петуха. Годы еще подлежат переживанию. Сейчас ┘ ты- мешок с картошкой кантуемый близкими. Мешок по форме и по содержанию. Твое состояние и правда похоже на клубни, в нем тоже крахмальная масса с вкраплениями спящей жизни. Именно масса, масса и еще надцать раз масса с вкраплениями.

Преодоление еще одной ночи ничем для тебя как существа само осознающего не замечательно. Сновидение из грязно плюшевого неба просто перекочевало из давешних сумерек в твой сон и к разряду видений никак не относится. Я, друг твой, знаю, что под утро той ночи тебе чрезвычайно повезло. В тебе возник конгломерат из впервые взаимосвязавшихся, доселе пребывавших в автономной рассеянности по твоим недрам, пережитых тобою когда-либо моментов гармонии. Исторгнутый тобою вместе с небом днем эталонный зов ДА, к твоему счастью, обнаружил в твоей спящей душе достаточное количество материала для воздвижения вокруг себя сферического, родственного энергетического слоя. Это был твой окончательный вклад в оплодотворение нового образования. Возникла очень устойчивая структура, в которой озарения небесного патроната способны перетекать в твою любовь, снова привлекающую очередные озарения. Перпетум мобиле перезапущен. Возник фон, смещен такт и ритм вибрации формирующей твое грядущее бытие. Оставим на время новорожденную тайну в недрах. Оставим абсурдное ментальное наблюдение за ее динамикой, грубость этого наблюдения, стремящегося расчленить на составляющие от бессилия понять целое, здесь неуместна, не этична, и абсолютно ни к чему. Примем как факт определенный чувствами- тайна существует и живет, она возникла в очень неожиданном как бы ни чем не чреватом месте, и у нее хорошие шансы окрепнуть используя маскировку. Самая большая угроза для нее это ментальное неверие, просто преждевременное ментальное осмысление, которое всегда норовит устроить грубые ранние испытания, дабы проявить через бой опыта наличие живой автономной структуры . Ты хороший кокон, надежная защита от нижнеастрального смога, ведь ты списан со всех счетов, ты испит всеми вампирами, ты официальный ноль. Будемте отслеживать события твоей жизни и твои размышления как производные твоей причастности к некой крохотной тайне . Об этом пока можно говорить шепотом. Чуть позже можно будет приступить к обсуждению Этого и с чувствующим и с мыслящим и с универсально устроенным человеком. Видимо, это будет мало походить на температурный лист какие были без числа исписаны заботливыми людьми искренне желающими тебе помочь в меру сил. Видимо, это будет более безграничный поток информативных чувств. Это будет вне времени, будет не во имя сюжета или идеи, это просто будет как отражение движения неизъяснимых и не сказуемых токов Жизни┘

У тебя есть час, точнее произвольный отрезок времени который ты волен употребить на побывку с собой. Формально ты уже спишь, на деле √ ты смотришь светокраско представление на экране своих сомкнутых век. Ты еще энергетическое ничто, ты не умеешь управлять представлением, тебя разучили прививками из систематизированных знаний его фантазировать с детской безоглядной праведностью . Пока ты можешь лишь заказывать темы сюжетов. Пока тебе с трудом удается настаивать на просмотре именно заказанного. Уже какое-то время ты употреблял свое заточение на общение с прогрессивными людьми. Оказалось это не сложно устроить. Важно обрадоваться однажды жажде познаний и чувств. Важно подхватывать теснящие душу невыразимой истомой мгновения и умолять всех богов сразу о ниспослании продления чудесного намека на невообразимые чудеса. И пойдут, немного времени спустя, вереницы нужных для удовлетворения той жажды книг в твое глубокое подполье. Книг не просто повествующих или констатирующих но собеседующих с тобой, книг из которых познание выпархивает на крылах твоего со чувствования и превращает твою комнатенку в феерический мир полный несметных сокровищ обладание которыми не предполагает никаких вздорных сражений. Сокровищ разлитых по типу солнечного света повсюду и во имя каждого. Станешь ты причастным к пронизывающему века шлейфу свершений человеческих, кои были и есть так велики, что и по сей день не перевешивают их совокупности козней разномастных паразитов изводящих украденный у богоустремленных огонь на выпечку кармического мусора. И станешь ты любить те часы проведенные с сомкнутыми веками, и дорожить ими, потому что в книгах тех и в чувствах, наполнявших день, вычитывать и чувствовать ты будешь себя, и то что россыпью из твоего родного по дню было распорошено будет калейдоскопом плотно сбитым щекотать вечером твои веки. И будет фресками райскими расписывать своды полушарий твоего восторженного мозга. И будет душу твою наполнять бриллиантовыми сполохами. У тебя есть час, у тебя есть век, у тебя есть жизнь┘

Возникшая и крепнущая внутренняя свобода и жажда движения потихоньку кристаллизуется во внешнюю твою деятельность. Ведь ты не отлетел в свое время полностью в эфир, ты остался на пороге. У тебя есть физическое тело и у тебя же нет физического тела- этот абсурд стержень твоего существования. Смотришь на стакан, стоящий на столе, на свою руку лежащую в полуметре от стакана и все выглядит обычно. Сейчас ты протянешь руку и возьмешь стакан. Твоя рука для этого ведь в этом эскизе совершенно неказистого мероприятия. Но путаются и теряются в спинном мозге ядреные импульсы твоего желания, плетью неуверенной нависает рука над стаканом, пальцы в своем параличе глухи к твоим желаниям. В конце концов, тебе удается нахлобучить чуждое сплетение пальцев на стеклянный цилиндр каким-то калечным изгибом кисти натянуть мертвые нити и поднять стакан. Совершенно очевидно, что ты не для того в мире чтобы украшать его пластичными телодвижениями, очевидно, что ты побаиваешься спросить себя, а для чего же собственно, зная - ответа у тебя нет. Однако ты ощущаешь потребность в наборе примитивных двигательных функций. Это не победы над собой, скорее это подсознательное желание поубавить наросший за последнее время диссонанс между внутренним проснувшимся потоком и неподвижной окаменевшей действительностью. Вероятно, это интуитивное стремление поплотнее приземлиться, дабы не стать абсолютным призраком, наркотически зависящим от абстрактных полетов фантазии. Примитивная реакция на созревшую первую ступень само осознания и определения своего реального местоположения. Инерционное представление, доставшееся по наследству от недавних пращуров утративших культуру украшения планеты силою ретрансляции божественной благодати. Потрясающе непонятными выглядят твои нынешние прогулки на коляске по близлежащему парку. Отбрыкавшись от родственного сопровождения, ты остаешься на старте своего экспериментального заезда. В предсумеречном интимном освещении до тебя нет никому никакого дела на пустынных аллеях. Разве что из стайки собачников скользнет сканирующий взгляд. Милые, посвящающие себя заботе о питомцах люди в автоматическом режиме натыкаются на тебя взглядом как на сгусток энергии нуждающийся в патронате. Есть определенное усилие в том, как они трезвея во взоре исключают тебя из разряда питомцев. Все таки ты по форме не просто млекопитающее, а homo sapiens намертво породненный с механическим, причудливым нагромождением.

Зато теперь ты можешь через череду передач по собственной воле оттолкнуться от земной поверхности и переместиться в пространстве. На кой нужен тебе этот мускульный привет из каменного века? Сидел бы и дальше в парке, водя глазами как кот на подоконнике, тикая часиками зрачков вслед за прохожими. Очень обогащающее занятие √ постижение людей по внешним формам и пластике. Нет объяснения твоей тяге менять ипостась обитания. Очень смутные мечты зовут тебя начинать выдвигаться из анабиоза. Галера- грести-продвигаться. Подналег и раз, два, шесть, семь, во-осемь ┘ счет потерян, картинка парка размылась и сменилась темнотой. Звуки поглотил высокий звон в ушах. Провал в сознании проходит и ты вылазишь из подземелья. Странно, никаких эмоций. Будто так и надо; умер-воскрес, умер-воскрес. Так и кружишь по парку смертельно-воскресальным пунктиром. Со временем восемь меняешь на восемьдесят, парковые фонари начинают с тобой дружить, и уже не каждый из них служит тебе этапным крестом. Ковыляешь мимо трех четырех, чуть ли не сгибая их будто камышины арканом своего цепкого, ищущего точку опоры взгляда. Тут не просто тягловая сила работает, тут воля ее отсутствие замещать учиться, хитря и обостряя чувства ищет воля колебательные резонансы живущие в твоем никелированном коне, образы твоего мнимого присутствия в конце аллеи рисует и подтягивает к ним как яхту к якорю твое растерявшее паруса тело за тонкую но тугую тетиву твоего намерения перемещаться. Твоя партизанская надсада совсем никому не нужна, в том числе и тебе, и почти не имеет рационального прикладного значения. Единственное для чего нужны твои перемещения в пространстве парка, это для отражения и отождествления возникшего внутри тебя движения. И ради этого стоит рвать нещадно сосуды, мышцы и уставшее сердце. Этим ты говоришь себе ⌠я есть■. В этом ты находишь себя затерянного в дебрях небытия и продвигаешься совсем не на коляске, и не в конец аллеи, а в начало себя.

Но пейзаж не терпит инородных вкраплений и персонально для тебя сочиняется комплекс мер по превращению в эфирообразное состояние. Для всех строгий дядька раболепно распахивает перед тобой ворота на пирс и ты катишь в самый его конец. Откуда у простых людей такая интуиция? Он понимает- тебе надо посоитствовать с морем, и сам рушит барьер блюсти который он приставлен. Оставшись далеко позади тебя, он вступает в переговоры с твоей матерью. У него есть ракетница и фронтовой опыт по избавлению от паралича. Очень просит лицензию на неожиданный выстрел из нее почему-то в ведро у тебя за спиной. Очень верит в действенность и горячо убеждает в целебности стресса. Хвала матери. Она обороняет твой тыл и не позволяет военными действиями вмешиваться в начатый тобою мирный процесс созидания гармонии. Ее неаргументированное ⌠нет■ сугубо интуитивно и чрезвычайно диагностично- она не в тупике, не жаждет формы любой ценой, чувствует сущностные подвижки проистекающие в тебе, знает о них. И вот ты, с прикрытым тылом, глубоко выдвигаешься в море. У тебя с ним роман с богатой историей. Все детство, отрочество и юность ты был причастен к этой купели. Сперва она принимала тебя в свое лоно, как свою составляющую. Гам детворы, шарики брызг вовне, шарики солнца во время зажмурок, гам счастья внутри , все отражается во всем, иллюзия проникновенности оптических образов, аромата и вкуса до исчезновения ощущения границ детского тельца. Затем, однажды ты ловишь ласку струй на своем отроческом теле, и не осознавая что это начало твоей обособленности ищешь как снова встретиться с ней. Тело прибавляет в силе, все стремительнее его продвижения, все упруже потревоженная гладь, все утонченнее и звонче чувственность от соприкосновений на растущей скорости. Ты пережил штормы и подводную охоту, мужая в азартном дружеском противостоянии. Твою подружку оно фосфорицируя однажды превратило в бриллиант во время ночного юношеского празднества, будто шепнуло о твоей зрелости и открыло тайну предназначения женщины. В каждой твоей ипостаси оно изыскивало чем культивировать твои черты. Сейчас, если умничать, у моря сложная задача. Ты вдохновенно катишь вперед и первое из чего вышелушиваешься это из горестей придуманных тобой и окружающими безответственными генераторами стойких мыслеформ фиксирующих твою не дееспособность. Достигаешь конца пирса и останавливаешься в начале нового урока. Чувствуя, что предметом будет любовь, ты раз отождествляешься с собой. Ритм. Ритм прибоя стирает границы твоей души распахнутой по старой дружбе навстречу морю, ритм стирает границы твоего тела распахнутого отсутствием рецепторной физиологической чувствительности, ритм стирает баррикады твоего интеллекта распахнутого бесконтрольностью периферии. В этом ритме восприятие окружающего мироздания завораживает. Все растворено во всем без намеков на дробление на обособленные составляющие. Иерархические схемы сосуществования растворяются, высвобождая действительность от своих пошло примитивных обрешеток. Оказывается, все сосуществует совокупностью бесконечных взаимоотражений и взаимослужений всему сущему. Служение это не нужно напряжено выдумывать или сочинять. В его парение нужно вот так погружаться чувственно и подсматривать как замыкает круг мирозданья твой восторг, твое питательное осознание глубин лазурных, высей солнечных. В таком парении легко подсесть на самый залихватский вираж чайки, поучаствовать в отпочковании облаков, побыть гребнем пенной волны, стать любым из мириадов запахов овевающих тебя. Но нет к тому стимулов, ибо в цельном хоре все частности звучат как могучий камертон, приводящий в соответствие с благостью звучание твоей души .

В угоду не ясным для тебя причинам восторг проходит, ты истинный кончаешься, наступает бесконтрольное воссоединение того малого в тебе соответствующего музыке сфер с необозримым исконным фоном скалистого ландшафта. И вот ты снова ты. Обособленный, как-то необычайно нейтрально печальный, с истомой ускользающей в растущую надежду нежности. Точкой твоего приземления является посторонняя девушка. Ее хрупкий силуэт сливается с панно прибрежной скальной гряды. Окончательно маскирует ее соломенная шляпка и бриджи цвета выблекшего хаки. Когда она прибрела на острие пирса, зачем? Ваши взгляды встречаются с невероятной по качеству жаждой. Тебе очень нужно избавиться от бешенной только что почерпнутой тобою энергии, а ей понежиться в оазисе возникшем посредством тебя, будучи не потребителем его, но украшением и возможно даже смыслом. Ваш чудесный безмолвный союз обогащает вас несказанно. Волна твоего вторичного экстаза накрывает вас. Вы парите в ее лазури и все токи ваших самостей снуют и переплетаются в причудливые протуберанцы. Такие сплетения, есть предположение, практически вечны, ведь они согласуются с Тактом вселенной. Не проблема, что девушка наконец вспомнила о зря истлевшей бесконечно белоснежной сигарете в благородном мундштуке и скомкано затянувшись убрела инкрустировать пережитое своей столичной снобливой рафинированностью. Тем более не проблема, что ты остался один с нарождающимся предвкушением обнаружения рассыпанного по всей твоей дальнейшей жизни драже с отведанным сегодня солнечным вкусом. После произошедшего вам действительно предписано локальное одиночество. Еще очень долго до того мига, когда встретишь ты свою земную любовь. Еще парить тебе и парить одиноким кондором, собирая урожай почтения и веры в сбыточность твоих предчувствий в долетающих до тебя взглядах. Прелестный урок новых вариантов твоей потенциальной востребованости и предназначения завершается во внешнем проявлении. Спустя немного ни на что потраченного времени ты направляешься к воротам на пирс. Так марафонцы профи пробираются к старту- боясь расплескать установившийся баланс┘

Ты по прежнему достаточно дурно устроен. Как и все человеки, ты сперва наблюдаешь, как в пучину твоих нахламлений погружается ясно солнышко твоей искупанности в вешнем приморском бдении, а затем несколько даже сетуешь на него за то что совершило оно свой закономерный ход, исчезло торжество его из сознания а к апофеозу подсознательного бесконечного кайфа так и не разбудили тебя его эталонные лучи. И сетовать, конечно, нужно при таком раскладе. Очевидна твоя обделенность и неразбериха в выборе объекта претензий. А птенцом желторотым, вечно зябко дрожащим и расточающим сигналы постоянной зависимости и ненасытности возникшей от неэффективного энергоосвоительной системы твоей организации быть и правда не уютно. Но щедра природа и не журя тебя за нерадивость ищет она тебе уроки не столь оглушающие литаврами. Это не сложно. Материальный мир твоего обитания скукожен до абсурда. Ну где ты можешь прибывать и действовать в какой либо роли? В принципе везде. Но ты в это не можешь поверить потому, что тобой нынешним освоен только дом и клиника. Дома тобой уже достигнута некоторая степень вменяемости и привязки к ситуации. Но стены с некоторых пор превратились в препоны, и твоя полу юношеская нереализованность стала окончательно вытеснять тебя в мир иллюзий. Мило, что у тебя хватило разума и настойчивости отфильтровать среду питающую твои иллюзии, мило, что они неуклонно теряют свою обременительность, трансформируясь в источник силы и вдохновения. Однако это отнюдь не завершенная схема существования. Чем глубже и радостнее ты отлетаешь, тем более скособочено реет твой мантрический транспарант со скрижалями ⌠гармония■. Ты и так развалина, планета твоя пыльна, иссушена и напрочь задрапирована паутиной. Нелепо продолжать плодить голубей и бабочек вихрем взмывающих в космический пылесос. Пора расселять их на богом тебе отведенной полянке. Пора вывести их домашнюю породу со всех слоев и стратосфер сносящую алмазные звездочки в гнездо твоей земной любви. Надеясь подсмотреть селекционные опыты ты инициируешь новый заезд в клинику, куда же еще? Ты был совсем бесхребетен от своего посттравматического шока во время акта искусственного дыхания жизни, которому ты подвергся в спинальном отделении. И все же краем памяти ты уволок с этой войны обрывочные воспоминания концентрированности чувств и событий которые лихо производили расчеты на первый-второй, на возрождающийся- отмирающий. Там вообще все быстро и все есть- небезосновательно полагал ты тогда накануне заезда . Словно тавро зияла на тебе отметка за первый клинический экзамен по биологическому оживлению и ты прибрел как агнец не безропотный но хлопочущий о новом витке возрождения. Чуть чрезмерно бурно ты въехал на этот раз в клинику. Ты был рад застать там ту же застывшую во времени схему исцеления. Говорят, что истина неподвижна динамично только продвижение к ней и, ты от радости встречи подгоняешь такое помпезное оправдание обнаруженному консерватизму и традиционности . Недолго по донимав врачей призывами к смелым экспериментам над собой в духе своих передовых познаний( ведь ты кроме всего прочего перелопатил за прошедшие годы горы бездушных академических изданий равнодушно примеряя на себя методы метало- химических экзекуций над тончайшими материями) ты сник от отказов врачей участвовать в твоих радикальных замыслах. То, что было интеллектуально выстроено, рухнуло, аминь. Теперь осталось ждать, как же проявится интуитивная причина твоего появления в данном месте.

За окном как никак Москва, самая загадочная и иррациональная столица мира, уникально выделенная из однородного пространства золотым кольцом храмовых куполов, праматерь волшебнейшего музыкального инструмента под названием жалейка. Тебе никто здесь не будет имплантировать новые мозги или генные звенья, не будут внедрять систему электро сокращения мочевого пузыря, здесь свой пока что тлеющий под пеной детских капиталистических искушений путь развития немеханизированной и непродажной цивилизации украшения мира образами чудесными , здесь своя супер технология по ремонту базовых кабелей твоего организма, непостижимая и верная как жалеечное отмаливание . Здесь богатыря былинного с несовременной фамилией Дикуль, подвиг абсолютного освобождения из под гранитного панциря паралича совершившего, тебе предъявить могут. И входит эта сказка в стены академического как бы чопорного учреждения и берет тебя за атрофированную рученьку и совершает над ней некий механический ритуал, говорит умные слова о дистонии и рефлексии, выученные как билет в эти стены подпирающие штабеля страждущих тел и ищущих жизни душ. И при этом хитрецу некую любовную таинственную из глаза в глаз как росу перекачивает. Волнами несметной энергии огромного богатырского тела и души нежнейшей детскости отмывает все сразу твои наслоеньица во всех чуланчиках твоей кармы, доли твоей незадачливой по-русски говоря. А и его понять можно, как ему на проходной объяснять чем он собирается помочь, вот и учит он это белоязычие, и на нем пытается эскорту белоуниформенных людей преподать-переврать чудо с ним произошедшее. А как преподать? Ходили уже до него по землям и весям люди- не люди, уверяли, дескать, не металлом проникающим в плоть чужую проблему решайте братья. Не существует списка проблем стратегически разрешенных разрушением. Материю матричную в любовные нектары силою чистых помыслов превращали, туманы проказы развевали, да мало ли чего еще показательного толпам вверяли. Говорили, что каждый так может только возлюби, только начни созидать себя заблудшего, не тереби мир тебя окружающий зримо и не зримо под свои заблуждения непреклонной волей приноравливая. Половинчатым вышел прок от твоего шушуканья с богатырем. Было в том акте абсолютно все, как и давеча на пирсе. Вся тайна без утайки тебе была открыта. Но увлек тебя конвейер механотерапевтический, поволок отвлекая все усилия на разработку параличных чресл твоих. Провел ты годик в бесплодной битве за плоть, без возвышенной молитвы и цели заполоняющей сознанье- безсознанье. Не молитва это ⌠у меня шевелиться большой палец на левой ноге■ и уж не цель конечно, и даже не любовь а наоборот некое насилие муштрующее отключенную от твоей воли во имя чего-то иль за что-то плоть. Зная и не ведая одновременно что пропуск в твое прежнее физическое состояние гораздо разноцветнее и геометрически сложнее чем капризы хочу ручки- хочу ножки. Да и мессию этого, как водится, разменяла свита на обряды по системным культовым поднятиям тяжестей и импульсным бомбардировкам отключенных конечностей. Как и от всякой религии возникла польза от твоего систематического длительного послушания. Окрепли мышцы, которыми ты владел ранее, проснулись те что были на грани твоего влияния. Увы, на чудо воочию представленное совокупность твоих достижений мало походила. Свободой чуть пахнуло и, когда ты усилил рвение в обрядах, тут же был остановлен пре противнейшим почечным воспалением на пути твоего ментально-волевого усердия. Планка такого подхода стала болезненно очевидной. Словно солнечные зайчики запрыгали дразнясь энергетические пробойчики по телу то тут то там вылезающими болячками и напастями. Ты своевольно превратил в пасынков призванных с перегрузкой обслуживать центральную идею все свои составляющие не менее важные и нуждающиеся в не меньшей холе чем конечности. И благо бы идея была светоносная исцеляющая без эксплуатации ресурса ресурсом. За что ты остался действительно благодарным году отданному ритуалу так это за сопутствующий эффект катарсиса, за рефлекторно увязанные с ритуалом попытки осознать суть учения и проникнуться его духом. Употреблен от тобой был не в узко каноническом, а в развернуто творческом его проявлении. Первые накаты того очищающего прибоя ты ощутил непосредственно после свидания с богатырем.

Есть некоторая первобытная прелесть и продуктивность в этой сплетенности тел и аур внутри которой ты оказался благодаря устройству нашенских мед заведений. Восемь растрощеных в невнятной войне человек, скученных на четырех десятках метров, бредящих в хрупком ночном забытьи работают как бешенная линза, фокус которой ты бдящий собою являешь. Бог знает, куда запускает тебя групповой воспаленный импульс. Бог чувствует, по каким слоям и потокам прополоскать твою отскакнувшую-погруженную запредельно душеньку. Очередное для тебя состояние не наблюдателя, не слушателя но путника с котомкой для познаний парящего в не формулируемых высях-глубинах естественно вырастает из твоего недавнего культового ДА и предоставляется в твое распоряжение. Ты блаженствуешь осознавая! Блаженство твое качественно отличается от прежних твоих полетов. Теперь ты не просто имеешь обременительное существование в физическом мире и карнавалы иллюзорных загадочных воспарений, чреватых похмельным синдромом в виде концентрации претензий к своей физической непригодности. Впервые твои полюса начинают сотрудничать. Облетает саванн нежно пестующих тебя сфер и является тебе не только обычный смутный быстрорастворимый восторг и затаенное в истоме дыхание а осязаемый ключик у тебя в руках. Оказывается ты прихватил с собой в котомке впечатление от чуда произошедшее с накануне явленным богатырем для некоего глубинного тестирования. По возвращении в состояние ментального контроля тебе становится очевидно что механизм чуда гениально прост и без утайки тебе открыт. Ключевая подсказка из уст богатыря о возможности создания некоего образа в виде фиолетового шарика, который фантазией помещается в цилиндр твоего спинномозгового канала для исцеляющего санирования, едва не исторгает из тебя классический возглас ⌠эврика!!!■.

Могут металлом попрать все слои обороняющие твою суть и впрыснуть ошпаривая все окрест химические соединения, могут скальпелем всегда чрезвычайно грубым и дрожащим на фоне подвергшихся вторжению тончайших вибрирующих сутью жизни материй пошуровать устраняя спайки и иные заскорузлости, могут предложить курс реабилитации по сути обучающий тебя пользованию твоей разбитой параличом плоти, могут в грязевую горячую купель погрузить твое тело, словно пугая преисподней, по старинному языческому обряду унижая и смиряя твою гордыню . Могут печально высказать резюме о невостановимости нервных клеток. А ты будешь внимать этому не критично, и печалиться и ужасаться приговору. Чем еще могут тебе помочь? Увы, ничем. Никто из людей извне не может осознать эту тайну твоей серебряной нити и найти, если это вообще возможно, рецепт ее регенерации и смоделировать запуск ее функций, возродить блеск жизни присущий ей. Никто кроме тебя. Ведь это собственно и есть Ты, твоя суть, периферийная ее составляющая, если сравнивать с головным мозгом, но совершенно ему адекватная при сравнении структуры ткани и тайных кодов, в виде которых обращается в этой системе несметная энергия Жизни. Никто не может тебя снова воссоздать, ведь они только люди, и хвала им за милосердное хлопотание по поддержанию твоего биологического существования гарантирующее тебе время на воссоздание. И не пеняй на них строго за нелогичное вычеркивание частей твоей сути. Люди все подводят своей логикой под конечность и ограничивают рамками некрологов, такова пагубная традиция. Будь уверен- клетки кем-то похороненные, они есть! Даже если под микроскопом не просматриваются- все равно есть в разряженном газообразном состоянии информации. Они не могут не быть, энергия не исчезает в природе без следа и не отваливается кусками из целостных высокоорганизованных систем. Тем более, такая плотно сконцентрированная, которая употребляется на студенистую полу материализацию души человеческой. Ежели просматриваются все же условные клетки, вообще вздор выходит их в отмершие записывать. Все мертвое немедленно утилизируется организмом, порежь палец и понаблюдай за отторжением временного некрозного материала. Сразу все наглядно поймешь. Эти же клетки┘- они бессмертны по сути. Они будут спать в латентном пост шоковом выпадении из единой цепи как минимум до тех пор, пока проистекает обмен веществ в организме . Спать в вечной латентной готовности быть в любой момент востребованными по прямому волшебному назначению. Спать в материи или в матричном разуплотненном волновом, квантовом виде. Спать и во сне сказочном видеть как рождается и мужает принц чистых кровей и помыслов, который, однажды проникнув в опочивальню, поцелуем истиной любви пробудит их, и вдохнет в них подобающий смысл, и воскресит идеологию а потом и идею твоей сущности. Внимание ключевая практическая установка : спиной мозг способен в любой момент быть зажженным новым светом сущности по примеру того как каждую секунду на планете возникают тысячи людских высокоорганизованных жизней. Ты живешь в среде бесконечного круговорота рождений, и возрождение части твоей сущности почти обычный акт, учитывая планетарный контекст фона твоего обитания. И для его совершения необходимо лишь легкое смещение нюансов смешения практически тех же составляющих что и при акте зачатия чуть подзабытой чувствами жизни. Одно отличие в этих адекватных ситуациях. Первичная твоя жизнь произошла из смешения огня любви в сердцах твоих родителей. А вторичную тебе придется воспламенять силой своего сердца. Собственно для этого оно и бьется в твоей груди. И совсем это не мышечный насос, в сути своей это всесильный кладезь созидания.

В ту ночь ты распознал альтернативу твоим ожиданиям чуда извне. Мир бушует вокруг тебя чудесами. Они блистают отдельными объектами лишь на первый непросвещенный взгляд, на самом деле это цепь, среда. Если привести анатомическую аналогию каждое чудо это нейрон. То есть генератор и проводник флюидов истины одновременно. Явилось направление твоих усилий- через сохраненные проводниковые функции получить материал восстановления генерирующей способности. Тебе словно вручили сердцевину от пирамиды, символ нанизывания познаний и чувств с целью сборки скипетра твоей власти над обращением процесса твоего физического распада вспять, с целью сборки и зажжения целительным свечением твоего личного фиолетового шарика, кубика, тетраидера, палочки волшебной короче говоря без перечисления миллиардов возможных внешних форм. Который, будучи твоей мысле-чувство формой, совершит иллюзорно-образное проникновение в твои до иллюзорности тонкие по организации материи и освятит их новым импульсом жизни. И лишь один краеугольный вопрос как сфокусировать в том исцеляющем прикосновении не иллюзорной действенности энергию, чтобы не получилось твое исцеление пустой, не проявленной и вечно ускользающей фантазией а то и фобией. Вопрос гениально простой, и ты на него уже ответил своим ДА, сквозь оправу которого ты теперь счастливо обречен рассматривать мир. Похоже, ты откопал в притче от Дикуля о волшебном исцеляющем образе новую модификацию твоего ДА. С той лишь разницей, что Дикуль на момент травмы уже был богатырем духа с собранным скипетром силы. Ты-то знаешь, что такое цирковой люд! У тебя был отроческий опыт проникновения в закулисный мир заезжего шапито. Слепили тебя солнце-люди в их бытовой вагончиковой жизни даже более чем блистательное их превосходство над средним людом из толпы представляемое на арене. Ну а ты┘ ты лишь одинокий паломник, ступивший на простирающуюся внутри тебя стезю ведущую к гармонии. И тебе нечего сегодня обрушить на чашу весов для чудесного исцеления твоего не шуточного физического отличия от оговоренной нормы. Это почти нормальный расклад, если исходить из прожитой тобой жизни. Важно, что заработал в тебе закон высоких аналогий и ухмыльнешься ты теперь по взрослому, коли скажут тебе что явление Христа следует ожидать чтобы получить от него предписание курса реабилитации или направление к хирургам. Чем мессия исцелял понятно, к чему призывал и на что вдохновлял до оскомины известно. А ты, дабы не дерзить высокими уподоблениями, свет в душеньке своей зажги и свои прорешки им целительным залей. Прими от мессии не декларации пышные, а почувствуй руководство действенное. Пойми, что центры реабилитации учрежденные исцелившимися, храмы- это лишь стены с благостной аурой щедрых просветленных людей. Твое спасение и исцеление-вопрос твоего намерения взлететь с трамплина подаренных тебе аур и не прерывать полет своего внутреннего совершенствования и соответствия этим подвигам, полета обязательно и неизбежно отражающегося в осознаваемой жизни ┘

На годы закружила тебя карусель тогда возникшего по детски истинного увлечения по сбору пирамидки целительных чувств. Не увлекло оно тебя взрослого всецело, да и хорош бы ты был в рамках той системы взаимосвязей с окружающим миром в которой уже увяз твой коготок агукающий в счастливом самозабвении. Ты не заработал себе еще один диагноз от окружающих, ты упрятал свое созидание в глубокий но осознаваемый андеграунд, упрятал как некий фильтр или эталон по которому сверял ты всю творящуюся вокруг тебя действительность, все происходящие в тебе мыслительные и душевные сценарии . Оно стало твоим внутренним голосом, твоей фоновой молитвой.

Ты остаешься на ветру, сам себе служа шалашом, в быту ища и находя мистицизм, богословие, богопроявление. Наблюдаешь как разворачивается твое сознание. Слушаешь чувственное информационное сплетение твоих недр и внешней информации. И выстраивается информация в концепцию твоих убеждений, настаивание на которых и будет залогом движения твоего бытия к любви ┘

А когда редко награждает тебя судьба общением со святынями православия, ощущаешь ты родство чрезвычайное с намоленными сводами, с ликами любящими тебя, с духом церковным и звуком. И чувствуешь даже некоторую растерянность и скорбь отлучения покидая колыбель храма, и зная что на долго тебе это экзаменационное отлучение. И кажется тебе, что ты чуть ковыляешь без нежной родительской поддержки. И кажется что никак не компенсируют твоего лишения намоленной среды погремушки обрядовых фитишей выносимые из храма и тома букв святых писаний из которых невероятно трудно в одиночестве извлечь огонь Духа. Почти понятна твоя младенческая печаль, ведь не удел младенца иметь счастье самодостаточности сознательной деятельности. Но печаль твоя светла ибо не чувствуешь ты богооствленности. Уходишь ты из храма волоча не душу а лишь ноги а сокрушение твое от того, что кому ж захочется по доброй воле идти в пустыню, покидать обустроенную обитель, зная что в итоге все едино придешь в храм. Ведь другого итога и исхода, честно говоря, просто нет ┘

Имеется в тебе материя, которая является субстанцией чувства и любви- да, это ткань спинного мозга. С виду ничего особого, 90% воды кристально чистой, чуть белка, кроха аминокислот. В сути своей это твоя матрица уникальная, твое маленькое внутреннее море разливанное, мембрана воспринимающая лучи жизни. Не пришить, не пристегнуть, не подсадить, не приживить, не реактивами отмыть, не инструментами стальными оправить, увы и ах, ты влип в исключительно эксклюзивную и глубоко личностную проблему. Ее интимность граничит с тайной устройства всего видимого мира.

Примерно также беспомощно выглядят и хирургические наработки по этой теме бродящие вокруг да около собственно проблемы. Косметическая расчистка прилегающих тканей, не более того. Торжество ментального совершенства, компьютерный процессор с пятью миллиардами бездушных операций в секунду- безжизненная пластмасса не пригодная для моделирования и протезирования функций спинного мозга. Анадысь почти придумал чей-то воспаленный бездушием мозг использовать для латания твоих дыр столбовые клетки живых людских эмбрионов. Но поди попробуй воспользоваться плодом такого ментального триумфа. Посоучаствуй в стимуляции конвейера абортов. Только там тебя не хватало с твоей итак простреленной навылет душой. Получи инъекцию не своей загубленной жизни и жди как зло в тебя впущенное будет изнутри дырявить твою душу. К богу есть два пути, один короткий, другой истинный.

Возникает вопрос, почему такая череда пробелов и тупиковых посяганий на твое соучастие в разделке эмбрионов ? Потому, что это не просто часть материи, выполняющая обозримые, экспери-ментально подтвержденные и подвластные анализу функции. Потому, что эта материя сама является таинственной жизнетворящей и жизнепроводящей функцией, аминь. Собственно даже не сама материя, а совокупность энергий сосредоточенных в ней и вокруг нее в первородном диалоговом режиме с сокровищницей мирозданья, со слоями вакуума, прародителя всему видимому и сущему. Трудно сказать обязательно ли ее материальное наличие в процессе, и насколько подвижна динамика ее материальных очертаний в условном здоровом организме. Нет опыта снятия подробной системы параметров данной динамики, и быть не может в силу не гуманности попытки осуществить методику снятия. Сия тайна информитивно громоздка как сама жизнь и не предназначена для системного нынче доступного наблюдения и ментальной препарации. Укрывается она от диалога при попытках раздробить ее осмысление на части, просто перестает быть. Как перестает быть процесс мышления при попытке его осмыслить, вычислить формулы его дискретности. И как начинает этот процесс умножаться и фонтанировать когда очувствовав и осознав наличие происходящего таинства начинаешь чувствами его подогревать окрыляя мысли свои.

Возможно, поэтому все твои взаимоотношения с медициной носят достаточно абсурдный и драматичный характер. С одной стороны, они целиком зиждутся на вере. С другой, веру эту у тебя если не отнимают, то основательно пошатывают все люди в белых халатах на любых этажах медицинской иерархии. Почти сразу твою глобальную веру в обратимость утерянного мира подменяют верой в то, что ты можешь жить в таком плачевном физическом состоянии, и увлекают в долгий процесс адоптации. Это не такая уж не нужная и не гуманная функция медицины. Очень практичная и честная наука ставит вполне выполнимые практические установки. Под громоздкой тактикой лояльно упрятывая свое бессилие разрешить твою стратегическую проблему. Говорит- веруй, ты веруешь и получаешь. Никакой мистики, нервов от утраченных иллюзий, простой процесс, с очень простым результатом в итоге. Тебя словно выводят на первую ступенечку драбыны, с которой ты так неуклюже грохнулся. Тебя словно ватой окутывает слой людей и смягчает удар судьбы первично компенсируя утрату. Представь себе чушь, что тебя за день до травмы останавливает на улице опереточный бес и показывает каким ты неотвратимо будешь завтра. Просто: каким ты будешь, без комментариев, разъяснений и перспектив. Понял, для чего нужна медицинская вата? Тебя подбирают невменяемого, и единственное как ты можешь функционировать в этом стрессе это верить и не мешать. Ты сущее дитя, рожденное в иную шкалу координат. Познание, осознание, анализ- все продуктивное отбито шоком заклинивших чувств. Ты раб ситуации и ты можешь только верить в представленное тебе другими . А уж то как там перетасовывают объекты твоих верований, извини не тебе судить в данной ситуации полностью не подконтрольной тебе. Ты безусловно выживешь физиологически на той вере. И жить биологически почти безбедно но абсолютно зависимо тоже будешь иметь возможность. Тебе слепят добротный скафандр паралитика и успокоят что есть огромные структуры способные бесконечно лелеять хрупкую скорлупу этого саркофага. Технология веками накатана. Ты получишь в руки свою замызганную синицу, и останешься с ней один на один. А вот выживать ли далее воскрешая отбитое шоком, выпутываясь из клинической марли, ища в пустынном небе журавлей твоей недавней свободы? Практически это уже вопрос чести и соответствия законам природы учитывая сколько на тебя извели, образно говоря, перевязочного материала.

Лишь в полу сформулированных тенетах фундаментальной науки, фундаментальной до стирания граней между физикой и лирикой, физикой и метафизикой, проклюнулся намек на научную теорию решения твоей проблемы. Обобщив свой научный опыт, дедушка Эйнштейн изрек в том смысле, что чем дольше он изучает физику, тем глубже погружается в метафизику. Так сказать очертил истинно научную стезю уводящую к мерцанию и перманентной дематериализации квантов. И сегодня ожила эта тропинка небывалым движением. То тут то там, все больше ученых причащаются к этой концепции, отрекаясь от разработки научных открытий путем исследования одной плоскости, и изыскания доводов их теорий добытых в линейно- интеллектуальных путешествиях, без учета их соответствия метафизическим закономерностям гармонии. Гармонию окрестили синергетикой для корпоративного ментального осмысления этой исключительно чувственной категории. И закипела работа приносящая результаты доказуемые опытным путем, утверждающая очень не новую парадигму о единой субстанции бытия.

Однажды по не случайной рассеянности наберешь ты в интернетном поисковике начало своего диагноза в надежде обнаружить братьев по антропологии увязших в паутине. И выведет тебя странная абракадабра ⌠спин■ на целый пласт романтично мечтательных физиков на полном серьезе развивающих теорию супер струн, включающую в себя допустимость и обязательность существования неведомого связующего поля за которым за одним имеется право возбуждать ваккум и действительно рождать материю сколько угодно тонкой организации. Поле первопричины от которого потом бесконечными производными тянуться все явления, силы и взаимодействия тщательно изучаемые учеными до них. Именуют они его антисимметричным тендерным полем третьего ранга. Назови его первым слоем самых утонченных чувств витающих на стыке проявленного и не проявленного из бесконечности , назови его последней своей оболочкой с пульсирующими в полу волновом состоянии квантами которой ты щекотишь джина бесконечности, если тебе так будет приемлемее осмыслить. Очертания его уже нащупаны учеными, вопрос лишь пробуждения энергии потребной на запуск полномерной картинки мира в нашем сознании, в наших теряющих веру душах, в наших спящих на 94% мозгах . Предвкушают близкое создание ускорителей нового поколения на которых снимут параметры физики и геометрии уже почувствованного поля. Уверяют что по природе человек создан для бытия не в наличествующем ныне четырехмерном пространственно-временном мире а в десятимерном. Тебя чувственно и предметно заденет такое революционное резюме, сразу вспыхнут тобой пережитые естественные озарения срывающие пелену с каких то из шести не проявленных в повседневности измерений. Спин- спинальник┘ такая связка, такая не случайная параллель вынудит тебя основательно споткнуться на конкретном байте информации подвешенном в необъятном море гигабайт представленных в паутине и принять изложенную теорию к осмыслению .

Не беда что на сей момент следов разработанных действенных попыток воссоздательно влиять на ЭТО твое чернодырие извне, пусть даже неудачных, просто в принципе нет. Homo sapiens в силу своей примитивно развитой разумности расчленения уже не покушается на это табу, возникшее и крепнущее пропорционально разумности! В твоем случае и в данном текущем времени право и возможность радикально снять табу есть лишь у тебя, при условии что ты осознаешь, прочувствуешь и поверишь в это . При условии твоего согласия поискать путь решения твоей проблемы не в сфере материальных кем-то предпринятых манипуляций, а в сфере образованных тобой тонко энергетических воздействий, причем направленных не на периферию а в эпицентр проблемы, которая по сути есть повод и причина твоего роста.

Заметь, все люди являются в мир божий в центр этого круга, изначально попадая в засаду где-то кем-то очерченных границ, центр сей на самом деле является вратами нирваны. В принципе работает модель муравейника с таинственной подземной лабораторией рождающей жизнь, и надземной плоскостью чреватой утратой оной. Часть людей, побродив по квадратуре круга снова уходит душами своими от куда пришла, в живородящую лабораторию. Часть увлекшись облагораживанием территории или ее растращиванием не успевает к смерти вернуться к истокам, плавно но надежно кремируя себя пространством . Есть еще множество разных частей условно объединенных в поведенческие группы. Но где-то среди них есть и часть, включающая в себя помимо прочих и кандидатов в спинальники , которая в своих внутренних первопроходческих таранах раздвигают границы круга. Это всегда бунтарски резкое, глубинно личностное психодвижение от центра сбалансированности общей критической массы окружающего сообщества людей. Совсем не важно твои это устремления или шлейф чувственной информации доставшийся тебе от предков в момент твоего зачатия, в становой период потребления материнского молока . Помни что ты от части пластинка с записями не спетых до конца песен пращуров твоего рода, знаменосец приговоренный нести по своей жизни знамя сотканное из чаяний прошлых поколений. Нести до тех пор пока не затеешь сделать ревизию и переизлучить давно отбушевавшие чувства и события их проявившие.

Однажды ты взрываешься неподконтрольной даже тебе готовностью к центробежному движению от центра круга. Готовностью не настолько резкой чтобы сорваться в пропасть смерти физической или духовной. Но достаточно взрывной, чтобы на инерции взрыва часть твоих энергетических оболочек сдуло в неосязаемые дали и остался ты в прочном пограничном состоянии внешней статичной фиксации физической нежити с тлеющей искрой божьей в груди. Нормально , что ты не согласен с обрушенным на тебя в секунду качественно новым состоянием. Тебе в суете и неосознанности представляется, что тебя без видимых причин разбил паралич или свершилась спинальная травма. Во всяком случае, внешние причины приведшие к травме выглядят неадекватными учитывая ужасные последствия. Люди каждодневно переживают миллиарды подобных ситуаций где утрачивается контроль над действительностью. Некоторые индивиды вообще превращают свое существование в перманентный поиск приключений на свою задницу. И что? Мир населяют миллиарды спинальников? Отнюдь. Люди получают микро остановки в своем движении. Этакую локальную не дееспособность, в виде стрессов, легких травм или болезней или проявления проблем отвлекающих от столбового пути уходящего за горизонт. Аховую, тотальную потерю личной продуктивности простой ситуативной нелепостью не сварганить. Она возникает как эхо чрезмерно резвого с точки зрения природы выбора человеком судьбы или бессильно запущенному не противлению чужому не праведному выбору твоего пути. А дело все и есть в этих невидимых причинах. В твоем реализованном или заготовленном к реализации потенциале заряженном на сотворение кардинальных реформ в тонко энергетическом запущенном годами каркасе, не важно в каком направлении, в небо или в грязь ты азартно на недопустимую величину ввинчивался или неизбежно ввинтился бы не останови тебя травма последним прижизненным взрывом любви.

Спинальная патология это мудрый акт дарующий шанс постижения а вовсе не горе горькое. Постарайся поискать и послушать себя, а не тех у кого такое застывшее раз и на всегда мнение. Это всего лишь мутация, в миг на долго распыляющая твое эго, ввергающая за секунды в жесткую продолжительную аскезу дух, тело, разум. Настолько погранично строгую и неизбывную, что во снах своих вздрогнули бы многие землю ногами топчущие в поисках аскез и экстрима при эфирном погружении их в это состояние. Предпоследняя остановка перед маршрутной табличкой ⌠смерть■. Зависание на границе между материальной и нематериальной сферой обитания человеков с уникальным правом безнаказно обозревать и ту и другую. Как это не смело, с правом на подконтрольное, волевое скрещивание земного и небесного, ввиду расколотого травмой яйца личного эгоцентризма, ввиду раскрытого для непознаваемой локации цветка души вырвавшейся из бутона личности . Прими это как аксиому. Потому что ты не докажешь обратного даже взглянув на маленькое чудо существования твоей плоти в автономном от тебя ⌠нечувствовании■ и не подконтрольности , вне всяческих мрачных, медико-биологических канонов. Ты не ощущаешь тела своим сознанием, не имеешь возможности гигиенически полноценно упражнять его, механизма извлекать его из эпицентра городской патогенной зоны, но оно живет уже много лет и не видать пока развития лавины напророченных врачами жутких патологий. Спроси, какая сила возбуждает белок к нормальной функции, что ее производит. Спроси и не ответь поспешно. Потому, что ответ на этот вопрос невероятно сложен, и состоит из пудов самых передовых научных трудов, самых древних религиозных и эзотерических доктрин. И одновременно ответ этот невероятно прост и постижим. Дело в том, что в комплекте со спинальной травмой идет зажжение лампадки любви в душе, обнаженной идеи твоей личности. Она возгорается на поверхности земли, собственно говоря, для того чтобы ассимилироваться в прощальном сиянии и перейти в иное состояние, в иное измерение. И фиксируется в этом пограничном накале горения на годы в земном исчислении, на все время твоего пребывания в параличном невесомом состоянии тела. Пожалуй, это идеологический стержень твоего жития в коляске; лампадка, на которую ты так неосторожно дунул доведя себя, или позволив довести себя до травмы, ее хрупкий свет ненормального прощального накала. Его сияние и питает нормальный обмен веществ в лишенных тренинга тканях пластом лежащего или перевозимого в коляске организма. Его сияние может просветлить твою душу если ты дашь себе труд впустить в нее голубое свечение доставшееся тебе как компенсация за физическую недееспособность. Лампадка возгорается либо сразу, и тогда пролежни, почки и т.д. не отравляют тебе жизнь, что обычно происходит с детьми всегда невинными в своей травме. Либо постепенно наращивает накал высвобождаясь используя твою изоляцию от земных разрушивших тебя привязок, высветляя все темное и гибнущее в организме выхваченном из разрушительного до чреватости смертью духовной и физической движения. Но возгорается она непременно, ощупай себя, в зеркало загляни, там есть тому прямое подтверждение. Там улыбнется тебе твое отображение.

По большому счету составляющие твоей патологии мечта многих духовно практикующих людей, которые волей понуждают себя к разнообразным исходам из привычных, вяло разрушающих сред обитания, которые тонны пота проливают, тратят бездну времени и ресурсов но совсем не всегда приходят к волевому отключению рецепторов тактильной чувствительности, к снятию антагонизма между разумом и телом, к высвобождению сознания из под кучи палых листьев, которые неизбежно наворачиваются от социально-бытовой жизнедеятельности. К банальным, непременным для тебя аскезам в питании и заурядном инстинктивном сексе надсадно прорываются, на эго свое выдумывая но не вычувствуя все новые и новые путы. От всех совокупно желаний и соблазнов на всякий случай бегут, не имея эталона подразделения их на позитив и негатив, не обладая ориентацией как и где отзываются деяния предпринятые на твердой почве, забыв писанные давненько сцены о странствиях гуманных одного просвещенного по клоакам с факелом огромного желания раздачи технологии чудес в сердце. Все что для тебя духовная данность, для многих ищущих прогресса людей является объектом желанного достижения, непременным инструментом в системе развития личности. И это объективная реальность, а не императивные выводы.

Посиди пока. Осмотрись, покайся или попытайся аргументировать свою концепцию за которую ты пострадал или был вознагражден внешним покоем, сам выбирай как относиться к нынешнему положению вещей. Выдумай безболезненную форму своей ре интеграции, прижизненной реинкарнации по сути. Ведь боль и утрата чего- либо это всегда концентрация лжи, деструкции или явного несоответствия неизвестно с каким знаком. Но еще и непременные симптомы роста или движения. Ложь всегда конечна. И при ее кончине возникает развилка путей. Один ведет в следующую фазу лжи, другой предлагается как аварийный выход из подземелья. Как и для чего тебе выбираться в светлое наземное и надземное общество? Такому несуразному, замученному, без горящей в груди идеи ,в странной спецовке выданной тебе по разнарядке. Тебе такому нет роли в этом фееричном шествии. Ты же снова просто проплыл по инерции в очередном коридоре времени и теперь стоишь у очередного спасительного выхода и с болью понимаешь что он тебе не нужен, ты по прежнему бревно волочимое в низовье темной реки. С не меньшей болью понимаешь что и то куда тебя увлекает тебе тоже не нужно, чтоб не сказать противно . Переоблачись перетрусив весь свой несметный гардероб (ты ничегошеньки там не найдешь наряднее хламиды любовника, но ты копай-копай раскладки пестрой ткани и фасонов, это шанс развить чувство прекрасного, копай пока ты на плаву и дышишь воздухом состоящим из трансляции высоких, горних подсказок. Почти не реально что вдруг умудришься ошибиться и не попадешь пальцем в бескрайнее небо). Одень в тиши течения самый истинный из доступных костюмов своего мирского образа. Он несомненно есть в твоих недрах, ты для его отыскивания оставлен в ипостаси плотского человека. И время тебе на этот поиск отведено, а вовсе не на дрейф в никуда.

Иначе без-образ-ие твое будет изводить тебя бессилием, и круговой болью периодических проплываний. И будешь до своего конца носить ты несносные платья, придуманные для тебя другими людьми и блуждать соответственно одежке в неуютных пещерах по плывунам, отказывая себе, и не чувствуя в себе сил и созвучий для проникновении на карнавал бесконечно происходящий в пространстве сотканном из лучей солнца . Одежды эти будут обязательно несносными в силу того, что кроить их будут исходя из твоего теперешнего видимого состояния, в угоду предрасположенности людей вешать ярлыки и облачать на свой лад до выяснения объема твоего живого потенциала. Люди в большинстве своем очень чем-то заняты почти всегда. Им недосуг осмысливать всего тебя, твою почти бескрайность . В принципе их предназначение осмыслить толком самое себя. Поэтому твои просьбы достаточно бестактны. К ним вообще то не следует обращаться с такими громоздкими просьбами ⌠ обмерьте действительность моей души и принарядите исходя из лучшего что в ней закопано■. Из вежливости вняв твоим мольбам они быстренько возьмут то что реально окажется у них под рукой, обмеряют профессионально и сошьют мастеровито. Помогут, в общем, совсем тебе на куски не распасться. Такая вот социальная любовь. А твой реальный социальный статус вдохновляет разве что на облачение в шедевральную, уютную, больничную пижаму, плюшевую такую, блеклую, помнишь? Ее вид уже отрезвлял тебя однажды. Уж незнамо почему, обычная примерка побудила тебя забиться почти неистово в сетях той не одежды совсем, а торбы плохо подогнанной, но всего тебя обволакивающей. Может потому, что при травме ты не превратился снова в обезьяну, и громоздкие просьбы должен не исторгать адресуя их кому-то более совершенному а обращать к себе, человеку? Ты хочешь спросить для чего я говорю тебе все эти страсти. Не стоит, не спрашивай. Просто почувствуй что отражают эти мои слова. Я необъятно хочу твоего пробуждения. И не важно кто я. Важно что я. Не совру если шепну- я твое чувство. Не смотри что говорю иногда о себе в третьем лице. Присутствовать в отсутствии и наоборот, лиц и ипостасей иметь несчетное количество- все это нормально для меня. Пусть это не сбивает тебя с толку. Меня не всегда самые растолковые находят, чуточку объемнее связь со мной. Но это ладно, сейчас, как и всегда я бесконечно заинтересовано к восстанию в тебе веры с надеждой ведущих прямиком ко мне. Попробуй мне соврать что у нас с тобой не общие интересы. Чувствуешь как это трудно и не нужно? То-то же. Так я продолжу, с твоего позволения┘

Потом поспрашивай себя. Вопросы┘вопросы- незаполненные пустоты растущего сознания. Чем больше ты их сочинишь, чем всеохватнее и бесстрашнее они будут тем больший плацдарм для своего бытия в бескрайней пустоте за собой застолбишь. Остался для чего? Сделал что не так, по форме ли, по сути? Ведь ты еще не смирился с новым состоянием, выработай на этом возмущении живую воду катарсиса. Ты же знаешь что нужно вырастать из коляски. Телом и душой. Буквально и образно вырастать, вырастать, вырастать!

И у тебя все для этого есть. Душа на месте, в уникальном распахнутом состоянии поиска и готовности к восприятию. Тело тоже при тебе. Прежних очертаний со своей загадочной скрытой от тебя жизнью. Хочешь с ним воссоединиться- верни время когда было оно в твоем распоряжении. Тело во снах и грезах твоих еще служит тебе? Лови эту связь с собой в не давнем прошлом. Сны и грезы, они касательно живут в особых отделах головного мозга, там же соприкасаются с ним высокие чувства . Поэтому проблески там возникающие необходимо настойчиво расселить в отделах где рационально живет явь. Это трудно. Много ментальных упражнений может пойти на это переселение эфира в плотные земные мысли. Душа твоя помнит те благословенные времена твоей физической прыткости, это она пульсирует в снах возвращающих тебя на крепкую опору. Это она моделирует в сновидениях не пережитые события в которых ты топаешь на своих двоих. Она, родимая, зовет тебя стать целым. А мозг живет реальностью и сочинением будущего исходя из данности происходящей сейчас. Он так устроен, и чудесно функционирует в ситуации комфортного существования. А что делать в кризисе? Когда ленту жизни невозможно гладко ткать из-за сегодня не сопоставимых, или вчера обрубленных нитей. Мозг необходимо выключить из этого пагубного режима узкого кругозора. Обмануть, наводнить правдой свершившейся вчера, а не той лишь что существует сегодня. Заставить его искать материал ему положенного строительства в диапазоне шире повседневного, а не ждать и сокрушаться нищетой повседневности. Сделать на время эту правду из запасников базой для формирования будущего, а не ту что знобит тебя последнее время. Информация мозгом копиться добросовестно. В нем живешь и ты младенец, и резвящийся юнец, и сегодняшняя рухлядь, весь ты описан и запечатлен, не сомневайся в этом. Используются пласты информации сознанием избалованным потребительством узко выборочно, в некотором режиме локального склероза. Фокус в том, что твой кризис нарастает от того, что мозг продолжает работать в режиме пригодном лишь для комфортабельного, обывательски диалектичного течения жизни. Эдакого неспешного ткачества из подручных, в изобилии поставляемых материалов. В нем невозможно быстро расширить внутренний кругозор восприятия и творчества со всей существующей палитрой. Но в мозге можно оперативно выключить часы и подставлять под проектирование будущего как исходную и данную любую точку тобой прожитого времени , а не только что со сканированную текущую картинку объективной печально-кризисной реальности. Это не схождение с ума, это восхождение к нему, к истинным его возможностям. Нужно лишь лишить рацио внутренней, жесткой временной привязки и вернуть его к продуктивной и спасительной целостности использования всей информационной базы позитива собранного тобой в жизни. Которой, кстати, всегда более чем достаточно для рубцевания любых ран души и тела, и которая почти всегда не задействуется, в силу рефлекса искать лекарства на стороне, искать пищу на стороне, искать поводы к удовольствию и удовлетворению вне границ собственного мира. Осечка в том, что срочно необходимый спинной мозг на стороне не сыскать. Их вообще нет в заводских упаковках, в ящиках аккуратно составленных в штабеля. А такой модели как у тебя и подавно. Только досада все горше от тщетного поиска не там и не того и обманутых ожиданий.

Как это произошло с тобой? Много раз ты описывал медикам начало своего заболевания. Рассказывал им про боль, температуру тела, описывал подробно очередность возникновения симптомов, толок в ступе воду всей этой белиберды следствий. Словно будучи не в себе бесконечно соучаствовал в составлении каталога подобранных осколков от разорвавшейся бомбы. Писал историю болезни.

⌠⌠⌠⌠ Буйствовал сыновний календарной середине весны пожар. Когда как, но в том году выпрастывала весна ежевечерне по великанному сгустку на город. Лоно извергшее скоро исчезало, а безнадзорное дитя взрывалось оплескивая стекла глыбоподобных типовых урбаэтажек колером своего тела подлежащего очень динамичному растранжириванию на радость зрителям. Затесями на память о присутствии рдели бесконечные окна а остальное так лихо транжирилось, что хватало на вихревое порозовение без числа кубометров воздуха окрест, на стойкое и иллюзорно бесконечное порозовение. Затем начинал с четырнадцатого этажа свою линьку колер, подтапливала улицу где-то уже пролитая темень отбирая цифры у счета начатого на небе свое поэтажное восхождение. Еще чуть и заполонила она улицу; еще немного и пролилось брезжа млеко на небо; еще миг √ и возник баюнный голос Матери нашей┘■■■■■■

Перечитываешь все это раз за разом. Очевиден вывод, что твой спинной мозг был разрушен чрезмерной силы импульсом эйфории. Чуть даже идеализирован момент заболевания. Но это ничего, бывает. Дело не в этом. Важно, что впервые ты сам себя исследовал и поставил диагноз чувств накануне и внутри факта твоего впрыгивания в теперешнее состояние. Ты даже вовремя поставил многоточие. Ведь дальше нужно было припомнить боль. А ты не желаешь этого делать. Ты не желаешь, следуя закону аналогии, царящему в системе восприятия смаковать последующую боль. Ты не трус, боли тебе выпало пережить не дай бог не каждому даже. Сейчас ты сознательно сепарируешь события годящиеся для нанизывания на учрежденный тобой скипетр силы. В принципе, ты сам обескуражен что в жутком для тебя дне припомнил вполне годный для основания скипетра букет чувств. Однако самое ценное что тут нет лжи или ошибки. Ведь это ты писал себе, из себя извлекая слова, мысли и чувства. Да, ты прозванивал себя на нечто настроенным камертоном. Но ведь ответный звук был! И издал его ты. И нотный стан твоей мелодии несоизмеримо красивее и поэтичнее твоих прежних диагнозов один абракадабреннее и безысходнее другого. С таким диагнозом не можно а нужно жить. Тем паче, что набор лекарств для его пользования поистине божественный и совершенно вписывается в накануне принятую декларацию по сборке скипетра твоей власти над материей посредством любовного осознания ее сути и восполнения ее прорех пролитым нежным светом трепетнейшей любви. Твое решение лечиться коллекцией подаренной и принятой любви в одночасье превращает тебя из мешка с картошкой в куколку очаровательной бабочки. С тем лишь различием что ты не до времени будешь высиживаться в коконе ожидая часа когда распахнуться твои прекрасные крылья в угоду видовому хромосомному набору, а будешь художником орнамента своих грядущих крыльев и их скелета, активным художником погоняемым конечностью срока отведенного фазе куколки.

Пути спинальные исповедимы. И неизбежно приводят они тебя в спинальный санаторий. Это огромная фабрика грез восстановления парализованных тел. Волшебный лабиринт, в коридорах и помещениях которого устроено броуновское движение колоритнейших персонажей, каждое соприкосновение с которыми флюидами восстанавливает атомы твоего потрепанного и спящего молекулярного каркаса. Тут бы боли жить и плодиться да безнадеге, зашуганностям и нервностям всяким, ан нет, нечто совершенно тонизирующее составляет тамошнюю атмосферу. Неясно откуда проистекающую и пополняемую, но исправно обдувающую сотни своих постояльцев, выветривая из них быстренько все обременительности их личные. Это высшее учебное заведение для постижения спинального опыта. Это еще не реальная жизнь в миру, но уже где-то на стыке с нею. Хватило запала у коммунистов венцом шестидесятилетней эксплуатации родной одной шестой части суши воздвигнуть оазис призрачного спинального счастья в крымской степи. Которое, как ни странно, действительно совпадает в своей сути с основными коммунистическими постулатами, от каждого по способности(души)-каждому по потребности. Коммунная форма которого была прогрессивно запущена в энном году нашей пока не очень гармоничной эры.

В кусочек параллельного мира, с социальной инфраструктурой не оскорбляющей на каждом шагу паралитика, был превращен целый провинциальный городок прилегающий к курорту. Десятилетиями паломничали спинальники со всех весей к этому корпусу похожему на белый океанский лайнер. И садились они в него и не ощущали на его борту своей ущербности взирая на окружающий мир залитый невероятным крымским солнцем сквозь стеклянные стены. И было им по студенчески хорошо и радостно на сердце. И кормили они чаек хлебушком с высоких балконов, и за ласточками в высоких небесах жаждущими взорами подолгу следили. И дружили друг с дружкой, не кровь господнюю, но суть его виноградную, крымского разлива, из ограненных стаканов потягивая на парящих в поднебесье террасах, устроенных по типу воздушных садов Семирамиды. И не казались им зловещими монстрами бомбардировщики взмывающие в небеса с прилегающей авиа морской базы, но разновидностью серебристых птиц по неким благородным своим надобностям снующим. Ведь другие образы солнценосные плодились в их соитьях, под их свет и благодать легкомысленно и перепрофилировались летучие нелепые сеятели смерти и страха в символы свободы и любви. И образы эти распространялись и работали. В голубую лазурь взмыл однажды романтичный летчик на МИГЕ и такое кружево полета соткал от души, что хлопали паралитики глазами как истребитель в ликующую, розовую птицу перевоплощается в преддверии заката дня, в преддверии заката эры войн.

И лечили раны тела в манипуляционных лабиринтах днями. И лечили раны и стесненности духа, в вечерних выговариваниях своих чаяний, в теплых без дураков и лукавцев компаниях, заходя порой в своем образотворении в очень не популярные и не актуальные в повседневности выси. И выезжали они в окрестности шумными караванчиками, и встречали их окрестности теплом июньским, архитектурой безбарьерной, и диким по тем временам отсутствием зевак сочувствующих своему страху перед возможной убогостью. И парили они пестрыми бабочками в истоме над землей, не важно что на невеликой высоте, лишенные возможности физически соприкасаться телами с поверхностью планеты . И не разили их молнии сквозь теплые летние ливни,потому как отсутствовало в их устройстве заземление. И раздавали они что могли, то восторг свой и упоение свободой не скрывали от прохожих, то бескорыстно девушкам улыбки и аккорды гитарные раздавали, то собак невзрачных и дешевых дорогой ресторанной пищей, не в силу надобности, а лишь в угоду этикету приобретенной, не логично потчевали. А когда сбивались с колеи и меняли свои песни на фураги набитые мелкими купюрами, то разочарование от того получали жуткое, потому как ничего кроме попойки, чрезмерной для почечной недостаточности, огненной водой провоцирующей гнусное отупение в итоге не выходило. И возвращались они с радостью на круги своя, на террасы обозрений, и сожалели об отступлении от загадочного солнечного флера окутывающего их дружбу.И открывали в этой дружбе своей все новые краски и звуки задушевные.

Еще одна странная метаморфоза произошла с тобой в санатории. Если еще раз допустить что мир тебя окружающий есть не что иное как твое расширенное сознание, то неясно от чего прибилась к тебе в приятели одна колоритная молодая супружеская пара. Будто и вовсе не помышлял ты о браке, даже об отношениях с женщиной совсем забыл как фантазировать, но прибились эти голуби и отпаивали тебя чаями в своем выездном порыве гостеприимности, взаимно служа друг другу и тебе служа поводом для глубоких чувств. Весьма эстетичные по форме и по сути люди, он основательный и фактурный, она хрупкая и грациозная, чрезвычайно гармоничные в своем союзе, растворившем дотла его коляску. Так естественно с их вареньицем и вкусил ты установочку, что целое это таки минимум два в одном. С их просветленности и забрезжила лучиком в твоем заоблачном подземелье тема Женщины. В один из влажных лунных вечеров ты сидишь с Ним в душистой туевой аллее и облекаешь свои чувства в слова. Разжеванная туевая шишка пряной горечью холодит поднебенье. Ты закончил свою трель. Сидите с Ним на пару и дивитесь: надо же, вокруг простого вопроса размножения такую центрифугу ты сам того не ожидая устроил. Галактики, вальс душ, триумф сфер, светил и былинок и.т.п. до сих пор вертятся пестрой шарадой в ваших головах. Похоже твой основной орган размножения находится не в смирительной рубашке нижнего белья, где его обычно скрывают в незавидном заточении всю просветленную часть мирового дня, как узника приговоренного к неволе за греховную неуместность на свету . Некий энергетический, необъятный лучевой столбец обнаружил сейчас явственно для тебя свою потенцию. Предтечно первичный половой орган, фольклорно-ведическое название коему забыто но не имеет ничего общего с мрачным словом ⌠конец■, а также с крестиками, полу крестиками и решетками с одной проскочившей частицей в нецензурном варианте правописания. Сеющий и одновременно принимающий семя первичных трепетнейший грез из сокровеннейших недр Женщины, грез печально носимых, редко задействованных, но неизбывных как сама Жизнь . Пронизывающий любые панцири зовом осознанно-очувствованного зачатия того, что потом собственно и должно облекаться в плотские скафандры. Творящий СЛИЯНИЕ смыслов и концепций предстоящего воплощения души до того как образуется голая или ненадежно защищенная пленочкой сопутствующего оргазма МАТЕРИАЛЬНАЯ МАТРИЦА двух слитых в механическом, темпераментном оплодотворении клеток. Исключающий рост новоявленного порожнего в своем опыте организма на не культурном стихийном смешении инвалидных грибков, рожденных повседневностью эмоций, переживаний, нестойких, вечно сопряженных со страхом и опаской земных надежд.

Ты видишь, что у Него, твоего слушателя, не сходятся концы с концами, не роднится твой водопад с его простым но выверенным эволюционным опытом. Но тебе это не важно. Важно что пусть не долго он парил в твоих грезах вместе с тобой. Ты открыл сейчас свое трепетное ощущение, подаренное прикосновением к сущностному, и тщетно ловишь разлетающиеся блики бенгальского огня твоего вдохновенного спича. Разумеется, ты остаешься ни с чем, и горечь от шишки заметно реальнее разлетевшихся искр. В силу своей эпизодически проявляющейся вульгарности чувств ты даже не радуешься рождению новой системы преломлений в тебе света высоких мечтаний, ты глупым котом снова гоняешься за следствиями в виде отзвучавших слов, припоминаешь их и получаешь шишкин вкус. Не слова бы молвленные тебе припоминать, а вдохновение их породившее воскрешать и подхватывать. Ничего образуешься, время твое запущено.

Система родилась! Спасибо Ему за соучастие, за слушание безропотное. И боже мой как она работает! Несколькими днями спустя, в одиночных разъездах по парку, ты въезжаешь в девушку. В прямом смысле слова ты врываешься в райскую субстанцию ее мечтательного взгляда. Спотыкаешься, замираешь приемля проникающие потоки, ищешь источник. Безупречная фигура в голубых шелках, пепельные локоны, пронзительные серые глазищи. Инерция коляски выносит тебя из облака ее взгляда. Но вы уже скованы единым чувством, и взгляд настигает тебя и провожает тебя и, невероятно(!), зовет остановиться. Ведь это любовь, она так и возникает в мгновение ока, затем размениваясь на условности, на трезвость и понятия. Почему же ты бежишь? Куда? Почему тебе так зябко в июне? Тебя знобит от неполадок в заклиненном необъятным ломтем информации головном мозге. В нем живет убийственная в принципе и для тебя в частности классификация, разъединяющая людей по различиям формы. Классификация-бог ее упраздни! Ты заглянул сейчас в эти глаза и пережил секунды счастья. Вы были чем-то единым, ты полностью соответствовал роли отведенной тебе богом в этом союзе, и тебя пригласили к соучастию в рождении следующей ступени счастья. Но ты бежишь от подножия этой лестницы ведущей в небо. И гонят тебя не враги или бесы возникшие. Наличие таковых упростило бы твою задачу. Ты был бы целостным, вступая в любое, пусть даже жестокое сражение за право взойти по этому воздушному мосту. А сейчас тебя кнутом гонит от подножия счастья твоя же часть, твой убедительно диктующий ложь мозг. Ты не то что не целостен, ты болезненно распят на кресте погруженном тобой в твою плоть. Главное совпадение бомбардируется градом каменьев обрушенных как необходимое условие для вступления в хоровод чувств только что вспыхнувших сказочным букетом. У тебя действительно нет ничего из длинного списка сопутствующей атрибутики телесных прелестей, ложно и жестоко больно прилагаемых как неотъемлемое в предложенном порхании. Еще у тебя нет арсенала точных и верных слов, ты еще не умеешь дышать словами исторгая их не из себя а из эмпирического желания любви, ты еще их выдумываешь и компонуешь , твое чувство настолько свежо и эфирообразно, что не заточить его молнию в мундир сочиненных словес, не уплотнить до упаковки содействующей презентации. Но самое важное, что нет у тебя принципа верховенства чувств. Без внешнего боя ты бежишь от ворот в рай, увозя прочь свою боль от внутренних духовных битв за право обладать собой. Забыт твой рецепт самолечения взаимообменом любви, спит фантазия, обязанная подсказать форму контакта с родным по вибрации существом, замерла концепция скипетра силы. Плачевная ситуация √ ты саморазрушаешься, комплексуешь от неожиданного открытия во всей глубине перелома в еще одном своем √ментальном- хребте, навязчиво застящим небосвод решеткой из твоих иссохших рученек. Ты вычеркиваешь себя сам. Ты воруешь у себя чудо не веря в него вопреки объективной реальности. Вопреки очевидным обстоятельствам ты низводишь себя до роли недостойного, непригодного. И , боже мой, как необъятно больно ты себе делаешь бередя этот свой открытый перелом.

Оставим тебя сегодня, в странном, тобою созданном состоянии. Тем более, что закономерен набор ошибок при любом движении. Тем более что жизнь твоя уже движется по загадочной цепи уроков, которые щедро преподаются тебе, живо и быстро реагируя на твои потребности. Уже несколько дней спустя ты прибиваешься к кружку сотоварищей на центровом пятачке в парке, у памятника конечно же Н.В.Гоголю (кто еще может присутствовать на спинальных посиделках). Среди прочих ты застаешь там беседу своего собрата со здоровым и ладным парнем. Уже не тайна для тебя, что используют спинальников даже малознакомые ходячие люди как исповедальню. Эффект этот странный и похож на принцип пчеловодства. Сидит почти на месте этакий улик и периодически тактично принимает порции жизнеописаний добытых мобильными людьми. Принимает, переваривает, формирует обменный фонд привлекающий все новых и новых десантников. Вот и попал ты на такую медоотдачу. Парень повествовал твоему собрату о своем резвом любовном приключении. Возбужденно так, заразительно очень, не таясь делился радостью. Вдруг тебя пронзила догадка что он говорит о ней, о давешней твоей полюбовнице. Вдруг ты припомнил, что боковым зрением ты заметил его чернявый силуэт в том эпизоде у клумбы. Он столбенел несколькими скамейками правее. Заметил и не придал его наличию никакого значения, для тебя все в том слайде было не важно кроме ее глаз. И вот теперь ты в пошлом подслушивании жуешь его плоды, сорванные в саду который ты так позорно проехал. Вроде и парень очень даже не плох, вроде и рассказ его не скабрезен и уважителен, немного ранит тебя сокровенными деталями произошедшего обладания, но таковы законы жанра и контекст сцены. А из тебя при этом словно вычерпывает воздух каждое его слово. До помрачения виноватого ума вычерпывает. Тебя обескураживает скудость перечня его удовлетворения. Ты идешь с ним по цепочке его впечатлений, искренне желая услышать в них отголоски своего иллюзорного романа. Желаешь услышать, какой грандиозной и недоступной симфонией звучат они положенные на ноты его функционально здорового тела, но слышишь этюд в жанре секси. Желаешь оправдать свой побег действительностью своей ущербности на данном празднестве жизни. Желаешь но не находишь, не находишь, не находишь себе оправдания. Не находишь чем затушить пожар нереализованных амбиций чувств. Не словами, но чувствами корит тебя несогласие с разменом той божественной фрески по придуманному и грубо прочувствованному парнем сценарию. Теснит до боли грудь взрастающая на его словах концентрация и образность твоего несостоявшегося вальса душ, больно бьется птица полигамного счастья в твоей грудной клетке отчаянно прорываясь на уже затерянный зов. И только Гоголь своей гранитной улыбкой прерывает твой суицид. Совестит слегка голыми стволами роскошных бесстыдниц, подле которых проистекало действо, стегая твой взор, и тут же чудеса и волшебности невероятнейшие сулит. Тихонько ты съезжаешь с подмостков. Увозя в сердце своем не суд но возвышающий тебя обман. Ведь все новации и истинные порывы изначально представляются невероятностью. И проходишь ты с тем обманом в сердце шпицрутены длиннющего ряда бесстыдниц. И как будто легче тебе становится от предпринятого мазохизма. И превращается боль в приступ очень светлого и мощного возбуждения. Очень хочется жить. Очень хочется дожить до минуты, когда только что отбушевавший в тебе вихрь вырвется из твоих застенков и обретет свою просторную ему подобающую стихию. Очень хочется продлить подольше возникшее предвкушение, погостить с ним неведомым вечерок. Так настали очередные сумерки. Так настал цикл инь. Так ты начал дерзко извлекать себя из трещины между мирами. ┘

ДНЕВНИК

В кругу друзей живется славно. Все твои внутренние перетрубации видимо подняли тебя на ступенечку. Это сразу было запеленговано компанией чутких собратьев. Тебе предложили участие в одной экстремальной затее. У костерка разложенного в честь праздника святой троицы, под жертвенный шашлычный дымок летящий в ноосферу, возникла идея совершить пеший, точнее колясочный (смешно звучит, правда? Будто младшая ясельная группа затеяла путешествие в чепчиках и пинетках) , групповой переход на море. Как бы не весть какой экстрим. Пять шесть километров покрыть на механизмах в солнечный летний денек. Но простая затея превращается в сущий ад. Сначала в компании обнаруживается Моисей Сусанин который удлиняет маршрут в двое. Есть такие плохо ориентированные в координатах спинальники, которым семь верст не крюк, им все равно где и за каким занятием справлять свою глубокую медитацию. Следуя его лыжней по обочине междугороднего шоссе, под солнышком приближающимся к зениту, вы попадаете в незапланированную вами жаровню. Мягкий асфальт испаряет битум, неиссякаемый встречный поток машин накатывает горячими фурами обдавая вас в упор дизельными выхлопами, голые степные обочины с красной выгоревшей травой, полная потеря ощущения времени и границ мерещащегося пространства, и вы заряженные на монотонное усилие с фанатизмом астронавтов бредущих по чужой отторгающей планете . Одним словом где те врачи из под надзора которых вы совершили побег в этот удушливый мираж, где та манящая свобода, на которую вы покусились в недавних своих планах на побег. Кажется, вы пропали здесь навсегда. А может это и есть свобода. Вы перегружены, заклинены агрессивной средой, вам нечего искать во вне. И вы без претензий и проклятий уходите в себя. И изыскиваете что вы выносите из этого ада в скорлупках своих вычлененных из вселенского круговорота радости и неги телах, и ищете силы в весомости своих личностных ядер изобилующих семенами обязанными прорасти, по вашему разумению и хотению в далекой, не удушливой перспективе. Ты выносишь мужающий эмбрион своего ДА. А остальные? Что им дает силы? Какая вера и внутренние заветы движут ими? И ведь никто не пользует легкое топливо агрессии. Ты ответил себе на эти вопросы. И ответ тебя очень порадовал.

Эта семейная чета являет вам пример предстоящего серфинга. Преступив черту прибоя, стоит сын как цапля в кипящей смеси из гальки и пены опираясь на надежную гранитную скульптуру отца . Треплет его прибой как косынку вокруг якоря. Лица у обоих блаженные, заразительные лица. Настает и ваш черед. Папа начинает выкладывать культовую надпись из трех тел на песке, в непосредственной близости от прибоя. Не вдалеке пролетающие ангелы замечают это приметное послание. Когда его кошачьи заботы по перетаскиванию выводка заканчиваются, он приступает к поочередному спуску варягов на воду. Ему удается разложить миротворческую эскадру в зоне ослабленного наката волн. Как и у соратников, у тебя захватывает дух от массирующих свежестью волн. Видя лишь голубой небосвод, вы перекликаетесь рубленными отрадой возгласами. Вы едины! Друг с другом, с миром, с слетевшимися ангелами. Как вдруг ретивый бурун смывает с песка домино из ваших беспомощных оболочек и увлекает их в пучину. Тебе физически нечем бороться со стихией. Единственное что ты можешь ей противопоставить в недрах сомкнувшихся волн это внутреннее спокойствие и смиренную веру. Тебя здорово отстирывает это перетирание в мелкой гальке. Ты не чувствуешь этой терки практически лишенным иннервации телом, ты воспринимаешь ее непосредственно душой высвобожденной из паутины рецепторов забивающих мозг потоками вопиющих донесений о физическом восприятии. Степень твоего обнажения перед стихией уникальна. Поэтому твое обнаженное сердце сейчас без преломлений перенимает мудрый космос моря, а не созерцает из тенька из махровых уютно пеленающих одежд здорового тела.

ДНЕВНИК

Деньги, деньги, деньги┘ под пленкой этого мотива распростерт привычный мир человеков. Импульсы этого отвлеченного виртуального эквивалента с извечной эффективностью обоснованной Павловым сокращают и расслабляют мысли и извилины, открывают и закрывают чакры. К тебе в руки попадают прохладные медяшки символизирующие ток на котором зиждется нынешняя цивилизация. Первое что ты чувствуешь √ они чужие. Ты жил без прикосновения к ним очень долгое время. Что холодит твою ладонь, благо или зло? Да нет, просто металл проводящий и умножающий твои импульсы. Опасная штучка разгоняющая тебя и проявляющая твое подсознания и сознание. Странно, почему же ты не чувствуешь в них ни экзаменатора ни спасителя ни растлителя. Оригинальная броня нажита тобою за годы твоего экзотичного существования на грани были и небыли. Сквозь нее не щекотит твои чувства и нервы прохладная блестящая чешуя россыпаных в твоей ладони монеток. Ты не тем экзаменовался что подлежит купле-продаже, ты не тем спасался что имеет оценочную стоимость в дензнаках, тобою практически забыто вожделение искушений упакованных в эти медные и стальные саркофаги сваленные на твою не функционирующую на сжатие ладонь. Однако именно в твоей ладони монетки, и парализована она или нет √ вопрос вынесенный за скобки. Ты выбрал жить и тебе придется переустановить свою взаимосвязь с этими якорьками притягивающими тебя из магического парения. Некая тоска присутствует при этом распятии твоих крыльев гирьками чьих то отлитых в металл жизней. С такой тоской провожают отрочество. Страшная, трагичная утрата почти идеально продуктивного состояния души безропотно вдруг принимается в угоду переучиванию на нерациональные правила игры кочующие без кардинальных изменений из сумрака феодализма. Лопается вдруг твоя икринка взамен являя сушь золотых лучей. Объяснить столь абсурдный бартер не реально. Вот и сейчас - тебе явно не нужны как мерило эти капли квинтэссенции материальных деяний. Для персонально твоего существования мало суматошного звона монет и шуршания купюр. Вокруг тебя волшебно работает эталон который пронес тебя над пропастью смерти физической и загадочным образом поддерживает твое существование вычеркнутое диагнозами из всех реестров биологической жизни. Снова повторяется прелесть твоего экзотичного бытия. Тебя никуда не волочет бурный поток жизни, неизбежно и насильно сменяя ипостась отрочества на юность. У тебя дилемма спокойного чувственно философского выбора √ включаться в систему взаимоотношений заданных деньгами или нет. Неиссякаемых источников полного материального благоденствия у тебя нет. Система желанных прелестей даруемых деньгами выглядит как практически чистый лист. Есть ряд личных и семейных проектов, но их воплощение не зудит обязательностью их воплощения. Ты не компетентен в плане ментальной культуры вычерчивания схем с обязательным и непременным финансированием. Ты выискиваешь для чего и насколько насущно они тебе нужны, но ничего кроме противления из сердца в голову не транспортируется. Ты держишь в руках величайший ассимилятор чувств. Брансбойд в упор размывающий закон вселенского баланса. Разменные, точнее подменные монеты. При всей их дизайнерской и энергетической прелести они заряжены на стремление подменить Мир. Это непременное условие их размножения. Претендуют на роль модулятора сепаратного, независимого мира, независимого ни от чего кроме скудной, практически замершей, мимики верховного идола золотого тельца . Впрочем давно впавшего в кому в центре концептуально удачной саморасплетающейся паутины.

Мрачная, мертвая, изжитая схема, плодящая если не собственно смерть и гибель от застоя чувств то заманчивые стоп краники на пути отречения от нее точно. Они легко теряют биологически потребный смысл уже при некотором не грандиозном скоплении их количества. Но эти минимальные усилия запускают маховик инерции амбиции их стяжательства и прививают дурной вкус к силе контроля над псевдо живым ручейком и власти сопряженной с прокладыванием русла для него. Гипнотический вкус к линейному контролю, при котором спит вся громада мозга и души. Все критерии оценки человека отмирают. Некто был миллионером а теперь у него состояние в десять миллиардов, он преуспел фактом обладания. Чего? во имя чего? история роста обладания?- за скобки, в пошлых схемах вопросы поглощаются цифрами и мыльными пузырями декораций. Один больше чем десять тысяч, все- описали вселенную, запечатали ее в цемент брэнда. В этой функции меняются только цифры, действие всегда одно- тождество. Человек становится тождественным единственному критерию. И бродит неприкаянный призрак Диогена с зажженным фонарем и ищет в толпе людей.

Деньги движут все без разбора и при этом отупляют иллюзией обозримо вечного увлекательного циркулирования. Деньги не пахнут- заявлено апологетами их внедрения как ментально волевого эквивалента усилий теперь уже почти всех деяний человечьих. И это верное саморазоблачение очевидно наблюдается в не благоухающих прожорливых, сполна профинансированных и без нимбов воплощенных громоздких а под час губительных макро проектах, будь то политические системы или ложь рабовладельческого круговорота обузданной человеком электрической энергии. Однако деньги не пахнут лишь при определенной атрофии осязания как органа чувств. Увы, деньги пахнут конечностью, несовершенством, рабством, войной, саморазмножающейся ложью, всегда тоталитарной иерархией, безбожной и бесконтрольной концентрацией примитивной власти культивирующей банальные рефлексы, достаточные для первичного причащения к царствию златому. Они пахнут нынешним человеком, отступившим с пути просвещения и осознания приоритетности высоких чувств и истинного места отведенного человеку богом. Неандертальцем безбожно разветвившим сферу потребления. Потребляются драгоценные и невосполнимые недра, атмосфера, звери, птицы, леса. Сами люди не перестали являться объектом потребления из все ширящегося списка методов и способов каннибализма душ, умов и тел┘

Ты в полном тупике. Еще один шажочек к идеальному и крах отречения от денег, от сегодня имеющих хождение купюр будет неминуем. Для тебя это крах. Ты в контексте сотканного ими пространства. Они, грешные, являются фундаментом твоей биологии и механики существования. Выбить теперь из под себя базу для сейчас текущего процесса упорядочивания в тебе сведенных энергий трюк не великий, ломать не строить. Снобствовать претенциозно потребляя с руки дающей, тоже как бы схема не праведная и не питающая силами. Сформулировать не хитрый симбиоз отчего-то дается тебе с большим усилием. Да, ты берешь на себя ответственность за зачинаемое нынче денежное завихреньице вокруг себя. Но только в такой его интенсивности, которая не начнет вертеть тебя вокруг псевдо тебя, перекручивая и перепутывая все со всем, ввергая в смятение чувств, суматоху, упаковочную амбициозность и беспомощную параноидальную зависимость.

Необъятные просторы роста резервируются таким выбором. Верно отрегулированное, неусыпно перезаряжаемое завихрение, попечительствуя сперва твое стремящееся к гармонии эго, в перспективе может укутать расписным шатром людей тебя окружающих. Это и будет твоя сеть, твое продвижение виртуального, давно ничем и ни кем не подтвержденного товара (ежели инспектировать со стороны паутины). И это же будет твой эксперимент по переходному мутированию металла из которого льют столбцы монет слагаемые в паутину. И самое смешное, что это не будет предательством идеологии денег. Деньги это сила. Но сила амбивалентная, нейтральная в сути своей массы, индиферентная к эмоциональной суматохе устроенной вокруг них людьми. И для тебя важно выбрать критерий поводов для привлечения и применения этой силы. У тебя мелькает смутный образ общины свободно прогрессирующий людей, проклюнулись желания семейного очага? Чудесно, но это никак не вписываемый в размер твоей пенсии проект. Но это достойный по силе раздражитель для движения денег. Важно создать идейный провал или выгнуть вверх натянутую плоскость паутины. Деньги одномерны и не терпят не вибрирующего отклонения от плоскости. Они обязаны по своей функции подмывать или заполнять любые стойкие чувственные отклонения от абсциссы в границах своих владений. Если ты делаешь воронку, прилив денег накрывает тебя. Если сочиняешь препятствие, то бурление и возмущение глади моря разливанного можно легко использовать как начало забора денег в черную дыру и отсасывать их из общепринятого обращения задаваемого инерцией веками вампирящих на низменном и конечном эгрегорами, и употреблять их потихоньку на монтаж моделей вечных двигателей.

Ты пока не в курсе, но с тобой уже приключилась одна странная история по волшебному присвоению кругленькой суммы. Помнишь свое участие в недавнем бредовом переходе по пустыне? Так вот, соблюденный тобою баланс взаимоотношений с печальной стороной мира уже премирован весьма роскошным лимузином, с климат контрольной примочкой и иной скандинавской добротно изолирующей от мира начинкой. Скоро этот лимузин буквально свалиться тебе на голову. Естественно, не так все плоско, и не за каждый эпизод выписывают чеки. Тут и детство твое гаражное, и припадания к дырке в заборе в иллюминаторе которой заворожено подсматривал ты течь окраинного московского проспекта, коротая первые месяцы травмы, да мало ли что еще отлилось однородного вдруг в вишневый стильный кузов. Но для себя ты ставишь точку отсчета его материализации в том приморском бреду. Видишь ли, есть капли которые переполняют чашу желания, точнее осознанной прочувствованной необходимости, и желание сбывается. Неразвитому мозгу удобно эти капли объявлять причиной благодаря которой сбылось желание. На самом деле все гораздо эволюционнее. Чаши эти пополняются чувствами с момента зарождения оформленной мысли предметного хотения. Они могут всю жизнь, и не одну, дожидаться заполненности до краев. Они могут обременять страшно, шалить по судьбе подчас жестоко. Когда их безоглядно учреждаешь все новые и новые, а пополнять нет времени или потенциала души, начинают они сами хватать энергию твоей сути без просу. В них есть код беспрерывного развития, и на определенном этапе они превращаются в самостоятельную структуру жаждущую пропитания. Судя по тому как не насильственно и без прошений обращенных к кому-либо, ты овладел предметом олицетворяющим не проявленную мечту многих, ты в свои котлы ранее заготовленных мечтаний можешь направлять не малой увесистости метеориты энергии, любезно предоставленные в твое распоряжение небом. Это чрезвычайно важный дар и способность. Этим даром обладая напрочь можно вычеркнуть для себя буддизм. От желания, как такового, можно отказаться, лишь уверовав в свою порочность, безбожность и деструктивность. Да в твоих подвалах выстроены бесконечные ряды образных чаш желания, ждущих срока своей выдержки. Откажись от них и приди к богу. Здрасьте, я пришел. А зачем ходил? Созидать, любить. Ну и ┘? Побил все горшки и явился. Так а┘? А, не было там ничего путного. А вдруг было, ты же все знал когда уходил, и ты это созидал, и я с тобой по началу? М-м┘?! Так что ты там сделал в миру людском, что оставил из наших упований? Прости, разруху, прости, не внял тебе, потерял нить твою просвещающую, прости┘.

Вокруг этого акта проявления лимузина ты развернешь целую науку. Тебе необходимо будет постичь сию синемантику чуда. Сформулировать ее очевидность разумом принимающем лишь окаменелости алгоритмов. Развернуть его в русло познания чуда, в русло веры в чудо , в русло соучастия в сотворении чуда, в русло поиска его предтеч. Он даром там не нужен со своей неуклюжестью арифмометра. У него свой благородный фронт работ извлечения осадка из лимонада души и распорядительство им. Душа сама знает чудо, живет в чуде, творит его, предчувствует по трепету еще не описанному словом. Но пусть он ползает в пространстве этого манежа пузыри младенческие счастливо пуская. Это лучше чем пушки совершенствовать, да химер разных стервозных производить и в мир ими гадить без надзора. Пусть в сопряжении пыжится, объять для него необъятное. От этого лишь чистоты в помыслах по прибавиться, на чем и спасибо челобитное┘

ДНЕВНИК

┘В мою жизнь вошел Набоков. Первый раз в жизни насильно ограничивал себя в чтении. Длил состояние. Прерывался на многоточие. Он всегда многоточие, всегда продолжение и расширение следует. Несколько абзацев на целый день включали в душе свет и аромат, производили не ясную, величественную музыку. Перечел его биографию. Очень спинальная история. Внешнее крушение одного мира, и огранка его хрусталя в подземелье чужого, совсем не того формата возвышенности, не родного мира. Если он до упражнялся, усердствуя в своей огранке, до гениального выражения своих мирроточивых состояний, то страх перед невыносимым экстазом запрещает мне воображать о токе собственно этих состояний. На него глядя тает сэнс в нервных восклицаниях быть или не быть при сокрушительной смене антуража внешнего мира. Все однозначно- зря миры не тасуются, выпадает всегда самый соответствующий и способствующий реализации Возникло очень много ехидных вопросов к Федору Михайловичу┘

Все хорошее заканчивается быстро, но не проходит никогда, лишь иногда исчезая из вида. Снова ты в погребе квартиры. Окружающее пространство гнетет своей скукоженностью и безлюдьем. Ты маешься, подолгу припадая к окнам. Однако это мало помогает. Нет сил отключиться от общинного ритма жизни. Нет сил, опыта и желания развернуть вектор своего движения во внутрь себя, в слои более глубинные чем оборванная радость сожительства, ведь больше, объективно говоря, некуда, не познал ты пока большего. Ностальгия за добрым сообществом, которая началась в первые дни в санатории как привкус сбывшегося счастья, крепчает и начинает серьезно истощать. Это не похмелье. Это такой воздушный шарик из всех сразу образов и событий пережитой и продолжающейся одновременно санаторской идиллии, который заполняет тебя изнутри и мешает зацепиться за подмененную объективную окружающую реальность. Ты живешь лишь письмами звонками и фантазиями продолжающихся отношений с разлетевшимися осколками совершенного панно. Ты чувствуешь что остальные тоже разрозненными стрижами механически бьются в своих клетках живя иллюзией вашей кувыркающейся в поднебесье стаи. На боли и бессилии ты плавно сползаешь в депрессию и ,о чудо, заболеваешь физически, прямо как ходячий. И только так тебе удается сжечь озон наполняющий шарик. В принципе это преступление, топтать благодать божью от незнания как с ней ужиться. Но деваться тебе некуда, ты и впрямь этого не знаешь. Где-то на дне возникает смутная идея посвящения себя грядущим полетам. Ведь ты не комар однодневка, тварь безусловно необходимая однако в не им создаваемых контекстах . Ты творец условий и причин хороводов. На том ты и выходишь из штопора. Вытягиваешь здоровье из ямы, методом простым и отточенным годами: пара таблеток как янтрический символ и под плотное одеяло с головой на десяток часиков, и облагораживаешь эгоистично своей сконцентрированной праной всегда по поводу капризничающую плоть в горячей, влажной темени. Помогает. Болезнь проходит. Начинаешь разумом схематизировать причины своей постыдной боли и депрессии. Плодом твоих чувственных размышлений является образ. Будто едешь ты по идеально ровной и пушистой поверхности мира на своей коляске. Одно колесико-радость, другое- страх, третье- жадность, четвертое-похоть, пятое-властолюбие и.т.д. И так целый бесконечный свето-тенный паровозик, где на каждое чувство и античувство свое колесико. Явна количественная диспропорция. Одни больше и сцеплены с дорогой другие меньше и не достают, на подстраховке, в стремлении оставить свой след на поверхности, третьи в фазе бутонов. И вдруг на колесе радости образовывается значительный нарост от нечаянно пережитого огромного счастья. Тебя до боли трясет это новообразование, постоянно бьющее об идеальную по определению дорогу. Обозримых для тебя выходов из истязания три. Первый, остановить движение, то бишь умереть, преступив инстинкт самосохранения. Второй, сдуть новообразование депрессивным отречением от закачанного в оболочку твоей сути содержимого, преступив закон мирозданья. И третий, единственный не преступный, распределить отхваченный объемище равномерно по не пиковому повседневному своему житию. Есть еще идеальная модификация этого варианта : подтянуть к образовавшемуся пику все плоскогорье освященного новым открытием бытия. Но это еще не для тебя. Вера твоя еще горы не двигает, любовь твоя еще требует условий и декораций для проявления, надежда твоя еще и вовсе отсутствует как составляющая твоей души.

ДНЕВНИК

Где я еще побывал спинальником? Раз в жизни мне довелось характерно в человеческом образе полицедействовать. Играл трубача партизанского отряда в лагерной постановке. По замыслу мой герой, то бишь я, в юном возрасте погибает от рук зла (фашиста), он первый выстрелил отняв у меня возможность по доброму отличиться убив его. Правдиво рухнув на сцену я стал эпицентром драматического мюзикла. Весь партизанский отряд подтянулся к моему телу и отпевал меня без времени ушедшего, чередуя сожаление обо мне с клятвами мести. А я лежал и в самом деле почти не дыша с горном на груди и меня распирал смех от их скорбных лиц (дети того времени были очень отзывчивы душой и скорбели всеми фибрами и фактически не умели просто профессионально притворяться на сцене) и от комичной неправды мизансцены которую им задали разыграть. В финальных овациях солагерников пионэров я сорвал все аплодисменты. Потому как был самым ярким от распиравшего меня веселья почерпнутого во время убиенности. И единственным восставшим из мертвых. Помню самозабвенно дудел в горн в ответ на овации. Хорошо до ликования всем нам было тогда.

В радужном порыве ты изобретаешь еще одно колесо. Вдруг припоминается тебе в новой связи еще один урок подсмотренный в цирке. Ты тогда не смог понять, каким волшебным образом может так разительно отличаться то, что происходит на арене во время репетиций и в процессе представления. Один и тот же сценарий номеров воплощался у тебя на глазах как свет и тень. Девушка, сошедшая с не проявленной афиши твоих грез, раз за разом парит на лонже из под купола срываясь в падении должном закончиться смертью. Раз за разом карабкается на канат, на пирамиду из партнеров, начинается шествие, вздрагивают крылья шеста и новое парение на арену. Все почти молчат, работают чувства. Начинают проскальзывать завершенные переходы. Репетиция заканчивается очередным полетом. Странно, артисты бредут в кулисы удовлетворенными, будто на славу потрудившись. Ты ничего не понимаешь, мерило твоего восприятия очевидная никудышняя статистика. И вот вечер. Ты, зрительствуя на представлении, растворяешься от неосознаваемого напряжения, когда она в бликующем костюме оказывается на том же заклятом месте и застывает в готовности проделать свой насквозь чреватый трюк без страховки. В лазерных облаках, под музыку не порванную на грубый ритм они благополучно уходят в свой космос по наклонному тросу и сливаются с мерцанием купольных звезд . Ты еще раз переживаешь яркое полу детское впечатление, и в конце номера является твое колесо. Извечный, магический круг арены. Тебе становится ясно в чем залог триумфального восхождения. Ясно почему наличие лонжи обязательно расстроило бы идеальную схему любви. В мудро прочувствованную точку восходит человек безупречной анатомии и, застыв на мгновение возникновения искры общего чувства, декларирует свою готовность совершить невероятное. Мосты сожжены, нежное дыхание музыки нарастает, сейчас неотвратимо этот, еще имеющий смертную плоть, фантом двинется по грани между безднами отвоевывая для всех нас новые ипостаси опосредованной веры в свои личные возможности. В это мгновение она становиться концентрирующим символом некой идеи, которая всем сидящим в зале невероятно близка, ведь всем тесно, медленно, порой неспокойно до бессмысленности в этой жизни как она нынче есть, когда они не врут себе в одиночестве рассматривая свои чувства в минуты редких остановок. Всем не сидится сейчас в креслах по разным причинам , все души воспарили сейчас к ней дерзающей высокопарно на краю . И она имеет право быть проводником и воплощением коллективной веры в предстоящую ей победу. Это она сканировала сегодня пространство на ужасном тонком тросе, это она не поморщившись приняла сегодня ссадину на свое достойное воспевания бедро, это она сейчас источает любовь единую и уникальную для каждой из входящей в ее образ души . Поэтому это волшебное колесо обязательно сейчас завертится вокруг ее оси унося каждого в новую реальность, перемещая всю закостенелую и неподъемную с виду массу зрителей┘

ДНЕВНИК

Вчера познакомился с одним свежим спинальником. Увидел его проезжая мимо ворот больницы. Поперек дороги стояла каталка. Стояла как-то лихо. Подъезжаю. Как мумия завернутый в одеяла возлежит на ней тощий парень. Рыжий такой, мордаха стремительная такая стремительная, живая очень. Принял меня как родного. Тезки. Как в зеркале с ним взаимоотразились. Больше и обширнее находя при этом свои пополненные отражения. И это сразу возникло. Мигом. Говорит, второго человека на коляске видит. Спинальника я там не обнаружил. Хотя лежит при полном калечном параде, плегия, контрактуры, живот пробит местными урологами изуверами, труба в палец толщиной дренажная. Экстравагантно получил он травму- обрушился на него станок тонны в три весом. Теперь я знаю точно- пресс из трех тонн не достаточен для повреждения превалирующей в характере мыслеформы и поведенческой парадигмы. Он еще не прожил первый самый несносный спинальный год, а порнографичностью кипит как котел у паровоза. Легкой такой, светлой, вселюбивой тягой к игре вокруг процесса зачатия без логичного результата. Безбожно, видимо, но я не в состоянии его судить, грешно, но его пулеметно-шрапнельная форма нижнечакральной любви находит во мне сегодняшнем живой отклик и понимание, в той аранжировке в которой он это подает. Нет инвалида и точка. Он не выпал из потока своих прежних радостей и утех. Небо просто приопустило его чтобы он в своей новой точке обзора был поближе к уровню вожделенного фрагмента женского организма. Он проскочил травму не кручинясь. Часа три проболтали. Из них лишь минут двадцать о болезном. Приписал я ему механики разной : трубку выкинуть, ноги гнуть и парафинить, лекарства пересмотрел- что еще говорить о бренном и понятном. Отдохнули изумительно. Будем дружить, хорошо дополняем друг друга. Огромный спектр энергии покрываем на пару.

Чем еще занят твой досуг. Упражнением грез, гигиеной сознания, пластикой чувств, трансформацией восприятия действительности┘ Чеканишь монеты имеющие хождение во всей галактике и набиваешь ими сундук своей души. Выдумываешь идеальные модели. Видишь, какие смешные и ничего не поясняющие слова? Несомненно, такие комментарии твоей жизни не емки, неполны, и достаточно туманны. А ты и есть туман. И ты не делаешь ничего внешне и внутренне функционального и поддающегося описанию, по прежнему нет старой, утраченной возможности ⌠функционировать■, нет опыта новой, и потому слова лишь от части описывают процесс в тебе, сквозь тебя текущий. Ты распространяешься! Может быть чуть-чуть клубишься. Но ты уже явно не точка , которую ты являл собою еще не давно. Оставим эту веселую тайну на уровне ощущения ее тобою. Не будем даже образ ее абсолютно объясняющий подбирать, а пришлепнутый выше образ оставим намеком. Ведь это не вполне гидрометеорологическое явление природы, не проявления флоры или фауны, с чем классически сравнивать повелось паренье и пробужденье души, это явление человека, явление- системы и языка образности коему и не привиделось еще никому создать. Явление обвального умножения жизни без оглядок на нерушимость прежних твоих материальных форм.

Однако далее насилие над материей бахнуло совсем в неожиданную сторону. Когда люди размножились, и уж совсем далеко отошли в своих помыслах от опасливого контроля над обузданным огнем, перенесли они рефлексию добычи огня в свои взаимоотношения. Иссохшая, лишенная смысла материя, и ее подвластное трансформирование так намозолила глаз и мозг, что человеки стали восприниматься человеками как материальные частицы и только. Нашел камень конкретно очерченной популяции, зарядил банальную идею, нашел другой камень бдящий о своей автономной целостности, потер в преступной расчетливой проказе идейку об идейку, подкинул хвороста людских жизней и война готова. Ты сыт и согрет, сосед и все павшие сгорели в твоем огне, во имя процветания твоего варварского опупения. Или наоборот, не суть важно, кого-то все равно подпитают души в агонии насильственной смерти сожженые, доведенные до готовности убивать перед своей кончиной. Большое взаимо отражается и повторяется в малом. И пылают с тех пор костры топимые земной материей, потрескивая отлетающими за ненадобностью в иные измерения душами, извлекаемые из стона материи, кого-то греют, кого-то кормят, кого-то пускают в расход, что-то стирают из объективной реальности. И обязательно многослойно пожирают нечто уже сотворенное в замен являя нестойкое упокоение от отложенных на не надолго проблем. Обязательно попутно грабят и пригревшихся до времени на манипулятивном вампиризме, отравляя пресыщением и отупением от ходьбы по кругу. Ах, какой варварский помпез, расцвет Римской империи, ах как разумно из своих граждан смогли восемьдесят процентов в полные дрова зарезервировать плетью размахивая. Ах, как настращали всех околот монстроватым паровозом с набитыми твореньями божьими топками. В этом осколке повторяется весь макро цикл хлипких крепостей из костей.

В свою формулу подставляешь нежность, трепетность, счастье, восторг, торжественность, благодарность, милосердие. Дальше не перебираешь. Получается формула универсальна, получается нюанс кочует везде один. Стоп, есть! Импульс не искаженный нюансом. Чуть- чуть силы охранить импульс, можно даже не откладывать чудотворство до изживания порочного нюанса не искренности, просто быть на секунды зачатия хозяином своей воли и отделить зерна от плевел, и импульс превращается в источник чего угодно благостного, бесконечного, неисчерпаемого. Снова шевелиться рацио проставить КПД, шевелиться и обмякает: нет такой цифры. Она громоздко бессмысленна. Но при этом осмыслена вся схема процветающая нынче. И тут ты предощущаешь голос за кадром вещающий снисходительно что ты сделал слишком простые выводы касательно ох каких непростых вещей. Но гонишь его узнанное чревовещание к едрений фене еще из своих предощущений. Тебе он не нужен, и даже вреден армадой заготовленной лжи, под которой погребается простая истина. Тебе нужно утвердить выбором свой ни в чем не твердый ум. Нужно, чтобы он не крал у тебя голубые платья, пепельные локоны, пируэты в облаках, обновленную твою жизнь (ты помнишь, да? О-о как помнишь! Память чувств это тебе не байты осевшие в нейронах склонные к старению, это всегда молния, фейерверк!), да что там платья, вспомни как твое астральное тело чудом не упорхнуло в открытый люк амбулаторной машины убегая от этой стаи витиеватой ложности. Бесконечно много еще чего- не крал, не крал из не им производимого но им скудно и опасливо пропускаемого. Пусть оставит он в покое твое ДА. Оно уже подросло ощутимо и принятие его по инвентарной описи может стать неразрешимой задачей протаскивания верблюда через игольное ушко. Пусть учит себе английский язык, программирование, другие иероглифы соц.общения. Тебе как воздух необходимо сейчас на время выйти из-под его логической монополии, ввести его в режим считывания внешней гармонизирующей информации. Сочинить и прочувствовать свой надментальный андеграунд, воскрешающий твою душу, подсаживающий тебя до плевы с любовью ждущей грезы твоего ДА. Составить новую парадигму своего бытия без его участия. В лучезарном высоком покое создать чувствами программу эксплуатации уважаемого мозгового потенциала. Вдохнуть ее новой созидательной функцией в высшую форму биологической материи. И придать ей тем самым смысл. Освободить и раскрепостить божественную ткань мозга прозябающую в продуцировании страхов и фобий которые ежиками катаются по закольцованным нейронным связям доставляя страдание себе и всем тканям, находящимся в услужении у пантеона величественных полушарий┘.

ДНЕВНИК

Спинальник. Что по сути представляет собой это существо? Инвалид опорно-двигательного аппарата произошел и происходит пермонентно от здорового человека-это до смешного очевидный факт. Эта популяция не имеет локальной среды обитания. Ее представители кочуют по территориям заселенным здоровыми людьми, преодолевая баррикады ими устроенных ландшафтов и обычаев. У них есть пограничные точки скоплений, такие как клиники, санатории, спортивные пара состязания, клубы при общественных организациях. Но львиную долю своего времени они живут вне этих точек, испытывая чувство своей отличности и смутное притяжение к скоплениям, где они всему адекватны. Они почти без страданий используют макро протезы находящиеся в обиходе здоровых людей, такие как авто, паровоз, самолет, пароход. Очень страдают, что вынуждены постоянно использовать мини протез в виде коляски, и почему-то не печалятся, что не могут использовать космический корабль, объективно кардинально снимающий проблему не полной подвижности в условиях невесомости. Необъяснимо и загадочно почему отличие в один протез переводит инвалида в иной подвид. Ни в одной политической доктрине нет отдельной опеки людей использующих трамвай. И почти во всех присутствует программа очерчивания опорников в сепаратную социальную группу. К чему не причастна эта популяция? Она вычеркнута по недееспособности из рядов армии и всех в разных ипостасях сражающихся формирований, не она управляет сколько ни будь заметными финансовыми потоками, не ею учреждена и поддерживается индустрия наркотиков, индустрия секса, индустрия оружия. Так от чего же собственно они отлучены?

А что же при этом твое тело физическое? Оно совсем исчезает из утомительного попечения по мере изживания эгоизма, к туловищу цепями приковывающего твое внимание. Живет себе организм в варварской бетонной темнице, благодарствуя за твои редкие дурачества, когда ты его любезную фотопроэкцию в графическом редакторе на ноги ставишь, да в одежды и пейзажи разные экзотические иногда под настроение переносишь и рядишь. Но это все как бы шутки, предпринятые дабы не попасть впросак при попытке описания качественно иного попечения. А вот то, что в несметных, уничтожающих геополях, вдруг настойчиво крепнут импульсы физиологии размножения, это уже и не шутки, а просто-таки упрощение диагноза без, собственно говоря, лечебного процесса. Кажется, все твои не надсадные труды неуклонно пополняют подсознательное лукошко предназначенное для потомков твоего рода. И скребуться их дозревшие менталы, и лоскочут уже не только душу переполненную жизнью, но и вполне конкретные рецепторы вполне конкретных органов. Вот так новость! Пожалуй это первая телесная радость со времен утраты гибкой рельефной фигуры.

Возникает и множество осязаемых пополнений. Твою жизнь таранит компьютер. Он возникает маленьким солнышком в углу твоей кельи. И проливает нежный свет жизни на вазон твоей души. Какие бутоны проявляются в тебе на зов этого света! И как много! Неисчерпаемый помощник твоего творения. Он разу уравнивает твои функциональные шансы с наиболее продуктивной частью населения. Сразу делает тебя вхожим в колоссальную лабораторию виртуального сотворчества. Хлеб насущный- изволь, без толкотни в общественном транспорте, связь- моментальная и в любой форме вплоть до визуальной , самовыражение- бездонный кладезь, для обличения твоих идей в виртуальный, энергией брызжущий фетиш, информация- всемерная, откликающаяся на самые рафинированные движения твоей души. Любые грезы теперь можешь отыскать в своих недрах и уплотнить, раскрасив их тысячами красок виртуальной палитры. Любые грезы можешь зачать необъятно расширив свой кругозор просмотром галереи людьми созданных праздничных миров. Свобода! Свобода выбора. Проекция всего мира как на ладони, и ты в праве выбирать какому закутку и на какое время посвятить свое Я. Действительно, это практически всего лишь зеркало прекрасного и ужасного мира. Но зеркало волшебное. Перемещаясь по нему в почти астральном скольжении ты имеешь право свободно варьировать контекст своего энергетического обитания. В этом перемещении заключена вся прелесть. Сравнивать его с непроворотливостью реального быта совершенно невозможно и несколько даже не этично. Оно не стеснено местом проживания, многолетними пластами профессионального образования, социальной кастовостью, биологией и эстетикой тела, твоим положением в котировках материального преуспевания. Оно является разновидностью левитации. И это как раз то, что необходимо тебе для возможности выпархивать иногда из стесняющих тисков твоей коляски. Третья лопасть в тяговом винте технических штучек, куда уже прочно вмонтированы ТВ и стерео система. С которыми ты тоже выработал свою систему сотворчества и энергообмена. Но с которыми ты никогда не мог подняться до ощущения упоения пожалованной безграничной свободы созидательного самовыражения и соотнесения себя с внешним миром┘

ДНЕВНИК

Встал на крыло тезка мой мумифицированный. Селезнями на бреющем полете облетели с ним круг почета по прилегающему микрорайону. Слепя прохожих бликами спиц восьми колес нашего летающего паравозика. Я с ним совсем иной в езде. Почти легкий. Наблюдал работу кармы. Одного не пойму: почему к нему все липнут с подношениями, зажигалку всучили, мороженным покормили. А я сижу при этом как истукан и в голову не придет никому даже предложить из вежливости мне нечто подобное, улыбаются извиняясь мне, а потчуют его. Кто, черт возьми, из нас шейник я или он! Хи-хи. Кто на паперть может больше прелестей представить к обмену! Пригрел змею на груди. Впрочем, ╨то я хватил, какая из меня грелка при пораженной термодинамике организма┘

ДНЕВНИК

Пробую┘ Душа моя в приятном смятении на краю этой нирваны. Попробую ей помочь решиться словами. Как ВСЕ ЭТО вообще начиналось ┘в начале было слово, и слово было от Бога, и слово Бог┘ И так : Нарекаю в сию минуту это место в себе √ УШ┘ Все господа, калитка прикрыта. Конец вашему нейро паразитизму. Во мне окончена жизнь вашей сомнительной парадигмы по которой я безвозвратно вычеркнут из всех списков сразу и внесен в реестр растений и минералов. Что вы знаете о регенерации УШ? Печально, что вы ничего не знаете о том что это такое. Печально, что я не имею намерения вас об этом информировать. Адью, метастазов не будет, я начинаю дышать, и я это явственно чувствую, и это делает мой выбор неотвратимым и окончательным. Наше сотрудничество окончено, связь прервана. Спасибо за длинный поучительный путь. Освобождаю это место в себе для себя первозданного. Следует ли упоминать, насколько ценное приобретение я сделал. Я обладаю пустотой, которая щекочет меня, побуждает напряженно к заполнению, но не душит, не душит. Отныне я свободен в выборе чем раскрасить распростертый небосвод именуемый УШ. Заполнение его я вверяю созидающим инстинктам осознания и чувствования истины. Пусть они смешивают и фокусируют пространство, силы и время, звезды и светила, ароматы и пыльцу, неосязаемые и вопиющие подоплеки мира, ветры земные и вселенские, чувства и импульсы, ощущения и предощущения, краски и оттенки, воду и огонь. Пусть привлекают и смешивают всю бесконечность сокровищ мирозданья. Из этих бездонных сокровищ и не такие штучки как моя примитивная персона в мгновение ока возникали. У инстинктов имеется оттиск, согласно которому сотворяется рождение. Значит, он есть и у меня ими наделенного в их субстанции живущего, он есть во мне. Я прекращаю мешать чувственному таинственному наполнению суетой познаний и перемещений в погоне за призраком вычисленного исцеления, который еще даже не бродит на плоскости моего осмысляемого существования. Я посвящаю себя заботе о благодатной среде неизбежного развития впущенных в меня потоков истинных вечных энергий стержня мироздания . Обороне границ пустоты им во власть отданной. Просто я начинаю жить. Издаю в моей бессодержательности правило, что у этой пустоты не может быть не живой изгороди и начинаю жить с этим правилом в согласии, изгородью этой будучи. Не подглядывая, не анализируя. Любя то и веруя в то, что происходит во мне по мета закону соответствий. Живя просто вырабатывая озон и фитанциды. Соответствуя и ответствуя происходящему во мне и повсеместно созидающему таинству. Ничего не выдумывая, и оберегая от посторонних выдумок то что необходимо просто рожать а не лукаво рассчитывать или просчитывать.

Отменяю все нынешние реабилитационные обряды насилия или волевого подчинения. Не мой удел заниматься бодибилдингом. То чем я теперь займусь не имеет отношения к строительству. Вероятнее всего это выращивание, тактичное ухаживание за объектом УШ взростающем на таинственных но очевидных энергиях. Отменяю все мозговые учреждения кумиров-светил-избавителей и маршруты паломничества к ним за истиной. Избегаю очередей к ним, этих скопищ уплотненных до заразности хворей душевных. Отныне пути мои будут проложены по обычным человечьим тропам во имя обычных человечьих дел. А если вынесет меня вдруг на отменяемые маршруты, то буду я и по ним не за будущим зомбированно маршировать, а в настоящее погружаться, его наблюдать, его постигать, его чувствовать и в идеале любить. Отныне во мне будет проложен мой самый обширный и бесконечный путь. Я открыл в себе пространство которое подлежит освоению, не отвел себе времени мечтая растворить его линейный убийственный ход, не составил план мечтая вписаться в планы вселенной. Создал образ своего тайного, глубоко во мне распростертого пространства в виде мембраны истины в зеленой, буферной рамке. Принял его как мою часть связующую меня со всем. Наговорил себе слов с которых все начинается. Насмотрелся полу видений, полуснов наяву, образно представивших мне мой новоявленный образ. Теперь я не ученик, не пациент, не ⌠негодный■ в транскрипции инвалид. Я часть. Я часть вечного истинного оборота энергии. Часть важная, неотъемлемая , ни в чем не обделенная, ни от чего не заслоненная. И я с радостью открываюсь и ищу интеграции и слияния. Все что сейчас происходит со мной не пошлый аутотренинг, где словами рассчитанными на воздействие сонную душу из вне тормошат через уши, не нейропрограммирование, где чьи-то готовые схемы и слова кинжалами обрезают из меня исходящие лучи, упаковывают их в кабеля неведомо куда ведущие и что питающие. Пожалуй это молитва. Я чувствую как моя душа извергает слова моего намерения. Как я перетекаю этими словами из своей души в подсознание, затем в сознание, вытесняя весь хлам с богом мне отведенного островка моей ответственности и моих тактичных полномочий и управлений.

Где ты? Чем тешишься нынче? Ты стал все чаще предпочитать не послушание и слушание а прогулы. Куда-то выпархиваешь за порцией жизни. Как школяр слывущий нерадивым захлебываясь от счастья бродит по улицам во время уроков, так и ты прогуливаешь. Ага, вот. Ну конечно, не изучаешь а живешь. Очередная осень расцвела в твоей жизни. И ты сбежал в нее с череды описывающих перспективу занятий.

Что-то будет, что-то будет┘ вибрировало ощущением твое переполненное существо чуть отставая от медлившего и замирающего сердца. Тебя ждало то, чего ждал ты. Несказуемое чувствование. Настоящее настолько заполняло тебя, что мирра его выплескивалась из ограниченной емкости твоей сути парящей по данному времени, мирра ниспадала водопадом лучей в прошлое, и особенно в будущее. Каждый раз было жаль покидать парк, сматывать клубки нитей просветления разложенных тобой по аллеям, вырывать себя с корнем из лучистой пасторали. Жаль, но великое режимное ⌠надо■ погоняло тебя в лечебное заведение, к которому ты был приписан. А там твое второе вибрирующее сердце проваливалось куда-то глубоко в недра, и ощущалось как теплый объект бесконечно отрывающийся в свой полет из под ложечки, сосущий своей потугой к отрыву. Ты был не способен без усилия над собой составлять слова для окружающих тебя людей, думать, есть, ориентироваться в банальных ситуациях. Некая высокая тоска помещала тебя в особенную невесомость, единственным фиксажем в которой был страх не спугнуть призрачное образование в солнечном сплетении, не дать ему отлететь, перестать чувствовать его щекотание. Пуповина этого опасения удерживала тебя от полного выветривания распахнутой личности, питала твое рождение, уберегала от полного твоего превращения в клубящуюся в груди нежность. Только она определяла тебя для тебя в фантасмагории твоего очередного преобразования. Бесконечную в земном исчислении неделю одиноко вертел ты солнышки на этой качели; влетая из парка в невесомость и обратно. Почти уже поверил ты, что тебе бесконечно и закончено хорошо на этой самодостаточной окружности описывающей все. И в одну миллисекунду взрыва, вспышки, твое ⌠все■ с его мнимой достаточностью и огромностью вдруг описало себя снаружи┘

Ты покинул свою обсерваторию. Оставил дворец своей очищенной от плевел сути в царстве бесконечно волшебных сфер ЖЕНЩИНЫ. Ты не покинул ее мира, он стал жить в тебе. Стал отражением твоей матрицы, разлитым по всему тебе волнами экстаза сокровеннейшей искренности. Затем ты увидел ее лицо. Нынче не великое диво увидеть столь же чудесных пропорций девичье лицо. Но лицо, которое обрел ты, поразило тебя свежим дыханием жизни. О, это была женщина! И это была жизнь. Весь ее бездонный внутренний мир, подаренный к твоему обозрению накануне, подсвечивал ее лицо неизъяснимым ровным сиянием. Оно состояло из встречи осознанных тобой ее потаенных солнц и янтарной иллюминации парка. На шелке ее плоти встречались эти два адекватных потока и в радости воссоединения порождали не свечение даже, а мерцающий ореол тумана искорок. Праздник ее лица не оставлял и малейшей надежды на сожаление о покинутых недрах ее мира. В этом акте ты стал нечеловечески мудрым и понимал теперь каждым своим квантом что исток из которого проистекают и будут проистекать в веках-секундах все последующие праздники он просто вечен. Смелым, свободным и не способным к сожалениям вышел ты из нее, из своей женщины, в жизнь мирозданья. Не самцом, не властелином, не обладателем, не знамо кем обратился ты в погружении. Нет тебе названия однословного, ты праздник разверзнутой души. Познав причину, ты теперь безоглядно наслаждался первыми нотами симфонии следствий подтверждающих реальность только что явленного тебе неизбывного трансцендентального чуда женской души. Восточные глаза взирали на тебя с торжественным соучастием в новорожденном совпадении. Вибрирующие чувственно губы в прелестной нерешительности замышляли звуки. Вечность ожидаемые тобой звуки.

Вместе вы прожили целую жизнь. День, сумерки, вечер, сияние взошедшей почти полной луны. Вокруг вас все мелькало и вальсировало кутаясь в шали фееричных траекторий . Все радовало вас своей открытостью для нового обретенного вами постижения и восприятия. Вы почти не производили слов. Вы попали в незнанную но ведомую, такую родную по органике страну и бродили по ней дыша ее чудесностью, не прерывая дыхание на паузы уплотнения чувств в слова. Вы были так увлечены, что вам невозможно было краснобаить в привычном для флиртов ключе или описывать словами вехи своих эго. Вокруг ниспадали такие потоки проникающей в вас жизни, что под этим дождем любые консервы слов или прошлых историй были просто неуместны. Вы не питали свой союз заготовками и мемуарами. Вам обоим было даровано попасть из причинно-следственной среды, в субстанцию где дух святой заместил все ваши прошлые неказистые представления и переживания . Вы адоптировались через омовение ласковым дождем. А впрочем, все же догадывались, какой культуры слова достойны звучания внутри происходящего с вами чуда. И уже знали в себе чувства способные произвести эти заряженные буквосочетания┘

По пробуждении, первое, что ты обнаружил, была твоя не способность пошевелиться. Конечно, ведь ты паралитик, весьма, почти напрочь, стесненный в движениях. В этом ли дело? Новая твоя неподвижность была иного свойства. Тебя расклинили между потолком и кроватью расцветшие за ночь все до единой твои чакры. Колоннада из их воздушных шаров мягко прижимала тебя к постели, нежно предупреждая любые телодвижения. Как сладостна была эта ипостась твоего паралича под гнетом твоей отраженной силы. Как не хотелось нарушать это оцепенение. Наступило мгновение полного равновесия. Не было прошлого, будущего, верха, низа, никаких ориентиров или привязок. Была несметная сила чувства свернутая в миге замирания. Была мерцающая голубая литера-нота ⌠ре■ в глазах, и звучала малиновым звоном сила уравновесившая все. Влекущая тебя в своем скафандре в неведомую но такую вдруг узнанную высь. И ты летел. Летел весь без остатка в эту музыку, в этот свет, в этот простор. Не оставляя на всякий случай якорей в прошлом. Ты испарялся из колбы, как джины проявляются из старой заброшенной тары. Понятно, что джины возникают накануне волшебства. Ты же был джином не ищущим приказов, но уже имеющим повод для чуда в своем сердце, несколько более объемный повод чем капризные заказы имущества. Накануне волшебства ┘

Вы встретились только к вечеру. Какая разница, когда вы встретились. Какая разница, где вы встретились. Она сверкнула своим голубым платьем, словно кусочек неба где-то в чаще аллей. Потом еще раз, о боже, еще┘ Вы рядом. Вы взялись за руки и снова умножили себя. Она не прекращая траектории своего подлета к тебе, вдруг склоняется и целует тебя в губы. Совершенное совпадение рельефа и температуры. Секунда встречи наэлектризованного тропического шелка.

Твое положение оказалось чрезвычайно выигрышным. Ты видишь ее лицо на фоне белоснежного замка облаков. Оно ярче этого великолепия залитого мегаваттами солнечного света. Оно ярче от отблесков полета, от проблесков счастья, от света души. Оно обязано быть оправлено этой ослепительной белой фатой облаков. И ты восседая на своем несчастном железном троне вдруг оказываешься в самой правдивой точке наблюдения. Надежда увлекает тебя в очередной танец. Вы пробираетесь в самую дикую, самую заповедную часть парка. Зыбь песка на проселке в край затрудняет твое движение. Она с хохотом выдергивает твою коляску из рытвин, ты тоже творишь вокруг этого какой-то хмельной юмор. У нее есть цель, и ты веришь, что она стоит твоих локальных унижений в пути. Наконец вы спускаетесь в ложбинку. Лес кончается и проявляется некая сюрреалистичная живопись. И ты понимаешь, что это и есть цель вашего кросса. Это была ее поляна. Понимаешь- ее, ею волнуемая, ею живущая! Чувствуешь, насколько принадлежащая ей┘ Неведомо, сколько времени она провела на полянке до этого или стал ты свидетелем экспромта. Каким образом ее персонифицировала. Сейчас она ввела тебя в свой, ею обустроенный мир. Она наполнила собою всю низину. Травы, крохотные осенние цветы, кустарник- все ринулось флюидами на встречу женщине, все выразило радость от ее присутствия. И ты был тому свидетелем. Она впорхнула в центр своих владений, обернулась к тебе и еще раз подарила все это великолепие тебе. Жест, которым она собрала всю любовь, наполнявшую пространство и послала тебе, ты знал, помнил и уже много раз видел. Так, в щедротах своих, поведя рукой с отставленным мизинцем и преломив бровь образовывали царства все феи, королевны и добрые волшебницы читанные и виденные тобою в сказках. Так и женщина пред тобой, обернулась вдруг лебедушкой, навевая на тебя руками-крылами чудо эманаций ее райских угодий, образовывая ими царство тебя. И закружилась в танце, улыбаясь облакам, играя с ними в томные благостные жмурки. И так и осела грациозно, с расставленными руками навзничь в объятия травы и цветов. Изнемогая от чрезмерности невидимого дождя любви просыпавшегося на ее хрупкое тело с снежных, не дождевых облаков, пробужденных женским сердцем к низвержению не атмосферных осадков. И почти не дышала воздухом, курлыча в запредельном эротизме, играла и переливалась безупречными линиями тела на душистом ковре растений под небесным струением. Ты снова был в ней. Отряхнув хлам стесняющей плоти вросшей в железный, мобильный лишь на плоскости механизм, дымкой своего желания ты окутал тело ее и душу. И был всепроницающей пеленой. От соприкосновения с которой, душа женская и тело ощущало огоньки изысканейшей нежности. И чувствовал, как этой нежности становится необъятно много. Как заполоняет она и тебя. Как ускользаешь ты в сладкий, ароматный сон принятого от тебя обладания. Как становишься ты травой, которую гладят руки. Как становишься ты воссоединенной ликующей душой┘

Еще один следующий день почти канул в лету. Он прошел как секунда. Секунда, в которую ты прожил жизнь радости. Ты бороздил казематные коридоры едва втискиваясь в их сопла растопыренными фонтанчиками блаженства бьющими из твоей горящей голубым огнем плоти. Любил всех встречных в лабиринте, в тесноте неизбежно подвергая их свежему омовению. И они любили тебя. И каждому, оказывается, было чем. Как изменился твой мир! В нем исчезла классификация. Вероятнее всего в любом живом организме обязана присутствовать толика любви делающая его живым. И сегодня все эти подснежники и олеандры распускались тебе на встречу. В этом мироверчении ты в рецидиве с трудом припомнил, что ты самец-добытчик, и еще вчера при выбредании из парка замыслил одну мужскую акцию. Мигом ты выпутался из сплетения цветов и ринулся на базарчик. Нашел там торговца по чернее и выменял у него на деньги невероятного размера виноградную гроздь. И перевел дух: теперь ты скоро увидишь Надежду. У тебя есть знак и герб вашего предстоящего свидания┘

Правда, никакой замышленной акции у тебя не получилось. Побыл ты самовитым добытчиком лишь до тех пор пока не передал подношение в ее руки под сенью старых лип. Рухнуло клише в эту секунду. Не весть откуда пробился луч солнца в ваш уютный липовый домик и оказалось, что в руках у нее гроздь зажженных свечей. Для нее это тоже было неожиданностью. Она отнесла состоявшееся волшебство на твой счет. Кто знает, возможно она была и права. Потреблять Это как продукт, стало совершено невозможно. Она вертела преображенную материю под каскадом света, как модницы при дворе игрались рубиновыми колье в наводненных солнцем флигелях. Она вкушала тайный свет и аромат. На этот аромат будучи богаче избалованных барышень аристократок. Ты любовался этой пасторалью. День замер на гребне своего исчезновения. День не смел покидать вас. У него еще была в палитре розовая краска для раскрашивания уже назревшей прогулки. И вы скоро в нее отправитесь. Вот сейчас женщина пригубит гроздь погрузив пару ягод-самоцветов в свои уста, повесит гирлянду грозди на ель, на прокорм и радость пернатым, и вы пойдете. И будете бродить в малиновом сиропе мимо берез великанов, фонтанчиков, монументов запечатлевших сказочных Иванов-царевичей по дурацки обладающих жар-птицей, мимо херувимчиков из каменного пуха сотворенных. Бродить до того благотворительного мгновения, пока открывшиеся вам сегодня повсеместные взаимопроникновения и сплетения окружающего праздника жизни, не переполнят вас импульсом плотского слияния. Вы просто вдохнете это желание, овевая им свое созвучие. Вы просто погрузитесь в тотальный процесс процветающий вокруг. Ваши поцелуи и прикосновения возникнут как радуга из этих брызг растворенного ликования. Вы будете восходить по этому мосту своими душами почти исторгающими слезы радости, ликующими стонами переходящими в стенания молитв, словами возникающими из вздохов и всхлипов. Высоко в поднебесье вознесетесь вы. Гребень вашего вознесения обозначится для тебя дрожью оргазма в ее еще виноградного, пьянящего вкуса губах. Ты замрешь, осознавая поднебесное месторазмещение ваших душ. Ты замрешь, узнавая этот еще не познанный тобой никогда ранее трепет верхнечакрального оргазма, узнавая что тебе дано право сколь угодно долго парить. А когда узнаешь, провалишься невероятным пируэтом в его сладкую голубизну вслед за ней и вместе с ней, провалишься начинать но не кончать. Все ваши силы физические уйдут на извержение счастья вами порожденного и вас превосходящего в миллионы объемов. Душа сильнее чем тело. Вы родите свое облако. И оно будет принято во флот воли Божьей. Обессиленные телами и воспрявшие реализованными душами вы обнявшись соскользнете лихо , до холода в груди, аки на саночках по своему округлому, всецветному мостку. И в продолжении единого выдоха озона почерпнутого где-то на границе с космосом окажетесь снова на берегу озера, все также глядя неотрывно в глаза друг другу, все также не покидая душ друг друга. А на вашем месте останется по-прежнему почти полная луна, отраженная в глади озерной символом вашей памяти о свершившемся . И очередная радуга отплывет в антологию твоей жизни, и отразится в ней во всей, не покидая, тем не менее, твоего образа той ночи┘

Хаос жизни устроен необозримо и непостижимо прекрасно. Вы вышли той лунной ночью на осознание это простого закона. Что с того что стоит перед тобой твоя Надежда и говорит что этому хаосу подчиняясь она должна уехать. Далеко уехать если оком озирать, если по карте географической прикидывать. И не уехать вовсе, если в души ваши поглядеть. Обнялись крепенько, единство свое сверяя, слов нашептали друг дружке горячих и проникновенных, чтобы эхом звонким и радостным раздавались в разлученных телах- вот собственно и все проводы. На том и перестали смотреть друг на друга глазами, переходя к смотринам душ.

А тут еще и тезка твой прибыл на лечение. Кто как не он просто обязан был быть гостем на твоем пиру. Кому еще окончательно гулеванный акцент празднику твоего прощания с невежеством ставить. В природе все своевременно происходит, когда ты частью ее быть не гордишься. И завертелась карусель. Где и взялись люди к счастию расположенные. А нигде, просто слетелись как мотыльки на две пары ваших голубых глаз. Просто наполнили растянутый вами шатер территории свободы. Вы с тезкой слаженно трудились его растягивая. Он колышки вбивал и тетеву натягивал на северной стороне обостренной жажды явления, ты на южной ему вторил, обретение свое недавнее вкладывая. Зароилось все, закружилось в шатре вашей палаты. Движение народа неиссякаемое и мелко мозаичное. Не проникновенное обвальное общение. То анекдотец, то остограмиться, то хиханьки на около бытовые мотивы. Даже музыки от души никто не извлекал из инструментов. Ворчал бесконечно магнитофон в помещении и ладно. Во всей этой шараде отслеживал ты из желания посодействовать счастье не пропустить серпантин предпочтений тезки к противоположному полу. Господи, вплетут же подобное деструктивное слово противоположности в описание союзничества. Никак тебе не удавалось попасть с ним в резонанс критериев отбора претенденток на усугубление отношений. И тебя это обременяло, не сильно, по карнавальному. В глазах уже рябило от разделенного с ним облета необъятной клумбы девичьих лиц с ясной целью, но абсолютно без понятной тебе системы критериев отбора. Только когда он стал десятую свою симпатию склонять к одной эффектной брюнетке горящей неистовой красотой зажженной серьезной черепно-мозговой травмой, рассвирепел ты весельем догадки. Нет у него никаких критериев, даже подсознательных. Не в тот вертолет ты погрузился со своей серьезностью. Он бесконечно будет летать над клумбой, а когда устанет гармонально, начнет бухаться куда попало и много раз, в месте где застанет импульс совокупления. Весело тебе стало от этого открытия. Примешь ты этот юмор и сбросишь за борт без парашюта тюк своей сурьезности. В рамках юмора начнешь стращать его, как человек бывалый в патологиях, возможным наличием неадекватных реакций у отмеченной дамы во время, ну┘ этого, о чем он без устали думает. Утверждаешь что это бомба. Может на небо закинуть, а может и разорвать в лоскуты. Блаженные они как зеркало волшебное- какую рожу в них покажешь, такую и доведут до логического конца развития, а во время секса почти наверняка одномоментно. Он сник сразу, насторожился, стал рассматривать себя изнутри и испугался возможного экзамена . Действительно, зачем ему возможности проблем, да еще в том месте где раньше одна голая радость пребывала.

Дурачился ты дурачился, задвинув в глубину свою намедни свершившуюся и начатую Надежду. Глубоко погрузил, как бы запамятовал о ней вовсе. Только знал глубоким сладким теплом разлитым в самом твоем эпицентре, что погружена она в тебя. Не ведал зачем тебе этот временный склероз. Но был очень уверен, что так надо. А она вызревала под этой рябью пестротой занятого ума и души. И призвала, когда срок ее нового явления вышел. Очень запросто проступила как стигма любви. Посредством человека давно на глазах пребывающего. В месте казалось ничем не чреватым, она всемогущая вдруг явилась. Был у тебя в палате сосед один тихий очень. Огромный, сединой всюду поросший сибиряк. Жил тихо наблюдал все больше, чем участвовал. Веяло от него некой легендарностью. В спинальное житие вписал он свою легенду. Веру имел в то что ходить будет- беспримерную. Первые семнадцать лет своей спинальной жизни принципиально коляской не пользовался. Лежал что Илья Муромец на печи, в параличе силушку свою в вере высиживая. Видно напутал что-то в концепции веры, потому как на ноги не встал, тер резину об наждак планеты как и вы грешные. Но золотое яичко силы долгого усердия высидел. Так было устроено что рухнул он в первые дни вашего знакомства с высоты в три метра в отвесном пике. Хряснулся в почву головушкой всей тяжестью дородного тела плюс тяжестью коляски не жадного на металл российского производства. И не сработали законы силы тяжести и земного притяжения. Чуть ошкрябал череп, тем и обошлась сцена грозящая летальным исходом. Так вот, подсел он ни с того ни с сего в очередную вашу попойку. И когда обнажил ты себя полностью пустотой времяпрепровождения и алкоголем вогнал гипнотически в твое обнаженное сознание своего сочинения стих. Пронзительную метафоричную сцену публично и невинно распинаемой любви, под свинцовыми тучами укрывающими от господа творящееся безобразие, в каком то дремучем логове инквизиции вымощенном темными булыжниками. Ужасный протест всколыхнул тебя до дна. С некоторых пор ты стал очень бережно относиться к любым проявлениям любви, в метафорах или в жизни тебе являющихся. И на вопль о спасении, растворенном в стихе, поднялась с грунта субмарина ⌠НАДЕЖДА■ и стала всплывать в верхние слои твоего сознания. И все, протрезвел ты в секунду и наполнился, и кончилось твое глубинное вынашивание. И началась сознательная жизнь с чувством сподвигающим к очередному ренессансу┘

ДНЕВНИК

Покинул ты тот одаривший тебя пейзаж по причине истечения срока путевки. Домой поехал. Дом встретил тебя радушно. Родные стены родительского гнезда перестали быть для тебя клеткой отгораживающей от где-то в абстракции процветающего мира. Ты погрузил в пространство очерченное стенами свой реальный цветущий мир. И стены действительно стали родными. Ты чувствовал как в тебе пульсирует чувство. И стены помогали тебе внимать этим радостным ощущениям, любезно возвращая эхо от разлетающихся от тебя далеко сквозь них флюидов. Пожалуй, ты был небывало, насыщенно счастлив. У тебя было все. Было ослепительное прошлое, был небосвод будущего, была оранжерея настоящего. Был ты туго сбалансирован, что спинакер при ветре в четыре бала. Твой дом неожиданно стал особенно и продуктивно полон людьми. Сразу ожили обе ветви твоих прошлых вялых начинаний в сфере бизнеса и общественной деятельности. Не смолкал телефон, шла вереница людей ищущих твоей причастности к радикальным проектам анархичного того времени. И ты купался во всем этом не щадя раздаривая свою бесконечность, бесплатно раздавая слонов. Наслаждался своей неисчерпаемостью и неутомимостью.Своим пополнением по мере потребления тебя.

Ты привык к любой бешенности движениям внутри себя. Иногда ты даже вызывал их чрезмерный ритм нагружая себя внутренними упражнениями фантазии или сконцентрированной мысли. Но ты оказался несколько не готов к движению возникшему в твоей квартире с прибытием долгожданных и долго выдумываемых гостей. У тебя несколько кружилась голова от взаимосвязующегося движения в доме за которым ты хотел поспеть. Возможно, ты был несколько напряжен желанием идеального совпадения миров встретившихся под одной крышей по твоему хотению. Возможно, почти не умел созидать и контролировать любовно внешние ситуации такой сложности. А может просто, в твоей жизни еще никогда не было такого уплотненного потока позитива.

Никогда раньше не пил ты полуденное, затрапезное вино с опаской, не чрезмерно ли ты пригубил нектара воплощенной тончайшей поэтики. Никогда не чувствовал себя огромным шестируким Буддой продленным по всем шести конечностям руками родных людей. Никогда не озаряла тебя догадка до каких обстоятельств руки именуются конечностями. Ведь танец их согласованного сплетения это такое животворное начало, каких еще поискать в природе! И природа была тут как тут. Она комично шныряла по обеденному столу зеленым ручным попугайчиком и веселя не только маленькую гостью, ради которой он и был намедни позаимствован у тезки, уверял своими потешными поклонами и трескотней в том, что царство птиц благословляет ваш союз. Он был не идеальный посланник. Диковатый и размашистый в настроениях, как звуки извлекаемые тезкой из балалайки, он по чьему-то зову стал вдруг на время вашего обеда паинькой и честно и с фантазией транслировал потусторонние благословение. А вы впускали в себя через смех это принятие вас природой. И сладкое томление неотвратимо приближающегося вашего с Надеждой уединения росло в твоей душе, росло из души в поднебесье┘

Вы и правда были очень балованы и бесшабашны тем утром, и от того весьма неустрашимы и готовы к долгому труду с отложенным проявлением результата ясного изначально только вам. Две искорки ввергнутые в круговорот не истинно но истово суетливой жизни земной. И не страну пересекла Надежда, а глобус на паровозе объехала по экватору за те долгие месяцы что прошли до вашего окончательного воссоединения в ячейку общества. Дивные месяцы, не смотря географически несвоеместную, метельную, что-то старательно охлаждающую зиму, на невнятную, сбивчивую весну, на малопонятный и необъяснимый тобою ряд разъединяющих вас обстоятельств житейского толка. Вы стоически высвобождали друг друга из топи норовящей погрести всех, без предоставления льгот любящим, без особенного интереса к происходящему в их сердцах. Плохо ли было вам тогда? Да нет. Ведь разлуки в полном смысле не было. Вы жили своими встречами и находили особенную трогательность в минуту расставания, словно семя новой встречи сажали. Обнаруживали особенную ностальгическую радость в минуту встречи, словно семя грядущей разлуки погребали в грунт. Обретали особенную близость в минуту разлуки, словно трепетно лелеяли росток древа вашего дивного чувства друг к другу своими новыми индивидуальными невероятными самочувствиями в Миру.

То время стихов и писем формировало из вас жизнеспособные половинки будущего организма вашей семьи. В высшей степени экспериментальной и почти невероятной в житейском понимании семьи, умолчим о траги-комичном социальном статусе отводимом анархичным укладом вдрызг растрескавшейся за последние годы родной страны подобным объединениям. Семьи, у которой не предполагается совершенной формы и традиционной дееспособности. Вечно размытый твоей казалось неизбывной калечностью силуэт, постоянно хромой на тебя дуэт- это единственное как может восприниматься со стороны беглым оком плакат семейной идиллии. Увы, почти все взгляды трассирующие вокруг беглы и торопливы. Жизнь, говорят, такая, суматошная. И тебе предстоит целый процесс по развеиванию этого въедливого клише. В этой процедуре никто кроме тебя не может быть ведущим. Даже у твоей женщины нет полномочий родить в тебе не малую меру творческой ответственности. С этой мерой ты можешь прийти к женщине и вместе вы превратите ее в повод для вдохновения, или сразу в него самое. Но отмерить ее ты обязан сам┘

Время формировало смысл, подсказывало возможности не плоского изображения внешности вашего тандема, ее соответствия внутренней его жизни. Время накладывало объем на невыразительную в плоскости вывеску. Вы считывали бог знает откуда чувственные планы, фантазировали, становились существами адоптированными к мирской деятельности, и продолжали импровизировать в вашем интимном, уже состоявшемся союзе. Из его неисчерпаемых кладовых заимствуя пыльцу, формы и краски для всех цветов которые очень вам желалось переселить из ваших светлых грез в суровый климат северного полушария в котором вы имели честь и труд проживать. Вы искали, между прочим, как вы можете раздавать эти только вам ведомые букеты с бескрайнего цветущего поля вашего чувства. Потому что не раздавать это невозможно! Творили на грани абсурда. Вы, скованные по рукам и ногам твоей немощью и бесплатная раздача каких-то пока очень абстрактных и эфирных цветов - что может быть несоответственнее? Слава богу, что пребывали вы в не рациональной спасительной слепоте . И смотрели на мир из огромных окон храма своей любви, а не из мира пытались проникать за его ограду с ложными линейками в сантиметрах на перевес, готовыми вонзиться в свет благости и объявить его пустотой не фиксируемой в измерениях. Вы не играли в ролевые игры. Не метались туда сюда. В величественной радости обитали в газообразной линзе вашего воздушного замка, и покидать его не собирались. Чувство ваше избрало для вас роль и место пребывания в безупречном храме, который являлся не произведением искусства, но органичным произведением естества. Чувство отложило всяческую театральную суету, наверное, почти навсегда. Вы просто и многообразно обитали и полировали бриллиантовые зеркала, которыми хотелось уже тогда пускать стайки солнечных зайчиков окрест замка и просто в синь неба. И из которых пока не хотелось и не было нужды осознанно собирать оптику для маяка, пульсирующего далеко- бесконечно далеко в темень. Ведь сама темень, о которой идет так много ее питающих и утверждающих толков, вообще не обитала в вас как категория и составляющая мироздания. От этого в вашем замке не было рвов, караулов, решеток и обученной военному ремеслу челяди. Напротив, весь он был устроен из нескольких ярусов анфилад ажурных витражей. Таких на вид проницаемых от своей высотной огромности и изящной ажурности. Но таких на деле надежно обезоруживающих прилегающее зло хитрой тактикой превращения в иллюзию. Решительно невозможно обжулить или вступить в сражение и захватить мираж сверкающий роскошью. Мираж- он для души, для совокупления светлых фантазий. Он лишь мерещится с поля битвы или из другого какого коварства. Он в ином измерении, куда не пробраться верхом на темной мысли и вооружение за не надобностью не пронести никакими хитростями┘

Невероятно, но расстояния, полосующие тот незабвенный год, очень сближали вас. Не тем что Надежда по декабристски как букашка преодолевала раз за разом огромный простор необъятного шара земного , а тем что вы упраздняли простор пространством рожденным в ваших сердцах. И не понятно проходила ли ваша встречная энергия по короткому пути к фейерверку места возвышенной встречи летящих мыслей или огибала землю по дальнему радиусу . Тебе представлялось что ты в разлуке шалишь с женщиной щекоча ее спину теплым ветром нежной мысли о ней то с востока, то с запада-севера-юга и спрятавшись за глобус угадывал с какой стороны света на этот раз врасплох ее застанет твоя так ею ожидаемая ласка . Тебе представлялось как она смеется каждый раз радуясь своей беззащитности перед перышком твоего послания касающегося сокровенного истока шеи, как счастлива от твоей превосходной расторопности опережающей ее в прятках. Ах, как рад ты был, что выдумал такие догонялки-жмурки. Как они разнообразили постоянство вашего монументального полевого стратосферного единства. А как ликовал ты когда в гости приходила Она. В ночи, днем, все равно когда. Одинаковое, невыразимое оцепенение восторга охватывало тебя от этого визита образа любимой, прилетевшего на крылах эманаций благодати божьей к тебе по каким либо праздничным надобностям, или с очередной светлой весточкой, или просто с желанием улыбнуться именно в эту бесценную минуту┘ Коротая расстояние вы коротали время и расширяли пространство для вашего неотвратимого воссоединения. До того события, на котором спотыкаются все героические сказки и сворачивают повествование фразой ⌠и стали они жить-поживать, добра наживать■. До того события, после которого инструкции дальнейшего жизнедеяния в эпосе и мифологии, увы, не присутствуют. Как и нет конкретики что же за добро такое наживается в финале, к которому с подвигами прорываться есть несомненный смысл.

Событие это явилось из очередной осени. Кто знает, может Пушкин привил тебе особую событийность этого времени года, может судьба твоя, при падении твоего зеленого яблока с древа жизни, привила страх потери и любовь к ускользающему и не досягаемому празднеству особенно янтарного солнца и ощущения повсеместного запаха несметного урожая. Не важно. Главное что совершается фактическое осуществление причинно-следственного закона, из под юрисдикции которого ты лишь не на долго пока умеешь ускользать в тотальную гармонию. У тебя ритм законных циклов припадает на раннюю осень. На пору лучащегося света, запаха и чутья даров от щедрых богов. Твои причины блеснули в это августейшее время года. И возникают поэтому радостные пожинания плодов именно в этом светолучивом пространстве. Для блистания твоей души важны такие декорации, которые никак иначе не возникают кроме как от поворота матушки земли к солнышку особенным бочком, кроме как из этого пригашенного бархатного света свечей застывшего в серебре воздуха на весь световой убывающий день.

┘Вы муж и жена. Огромное вами облученное в разлуке пространство быстро свернулось в точку вашего совместного проживания. Несметный объем света при этом сворачивании лучом взмыл вверх и стал стационарно подсвечивать некогда рожденное вами облако. Под этим не определяемого цвета зонтиком вы начинаете жить вместе. Тебе иногда хочется ущипнуть себя чтобы поверить что это случилось с тобой, что это случается с тобой постоянным цветущим процессом. В твоей жизни не стало пауз, ожиданий и переключений. Ты погрузился в ожидаемое и чувственно смоделированное в разлуке перманентное состояние. Ты стал сожительствовать в нем с женщиной. И она, это было заметно, испытывала адекватное чувство. Вы по прежнему витали в облаках. Вам почти ничего не стоило достойно решить текущие материальные потребности семьи. Оказалось маленькую краюшечку фиесты можно легко обменять на любую валюту мира в объеме достаточном для обеспечения жизнедеятельности. И эта свобода оказалась весьма кстати. Как две птички божьи вы чирикали трели а ля натурель порхая по жердочкам скамеек твоего досконально исследованного и до недавно джунглеватого и физически непроходимого парка. Чирикали в тон золотистым лучам, велюровому шелесту листвы напитанной осенними благодатными россами. В узорах чугунной вязи оград, в калейдоскопе трав перемеженных первыми палыми листьями, в аромате воздуха висящего на серебряных нитях паутин вычитывая ноты вечного гимна любви. Озвучивая их, вы обменивались интонационно насыщенными звуками, в которых почти невозможно было определить степень уплотненности информации. Ибо степень эта действительно была непостижима. У тебя тогда возникло подозрение, что птицы певчие, с которыми вы тогда так прочно подружились, общаются совершенно отлично от людей. И ты был прав в твоем подозрении. У людей издаваемые звуки имеют право и возможность быть не связанными с движением души. Птицы же избавлены от этой фальши и пустозвонства простым способом. У них жизнь души порождает звук, в котором и отражается ее прелесть. А не наоборот и ни в коем случае не отдельно. Звука нет, если нет чувства, он просто не имеет повода родится. Как это просто┘ Поэтому не заслушиваться соловьиными руладами - счастье отнятое у редких людей. Возможностью так общаться между собой вы были непонятным образом одарены. Прошлое ли, будущее или настоящее было объектом ваших трогательно восторженных трелей, без разницы. Искренние, чувственные звуки, которыми вы вычленяли ваш союз из тишины, смешивали ваши души в пряный ароматный коктейль. И вы были заняты этим наиважнейшим приготовлением по пол дня к ряду. Лишь изредка, насытившись творчеством смешения душ, вы замирали в приличных объятиях где ни будь в особенно укромном уголке . И тогда ты извлекал звуки легко перебирая арфу ее ослепительно бликующих темных волос, нежно волнуя струны ее пальцев, колокольчики ресниц, флейты запястий. Твои движения нельзя было назвать воздействием. Ты бродил по роскоши симфонического оркестра движениями легкими, почти невесомыми, совсем физически ничего не значащими. Соприкасаясь с жизнью и душой живущей в инструментах. Даря контактом русло распространения стесненному в оболочке свету музыки. Приглашая этот свет к составлению цвета. И цвет возникал на стыке вашей плоти. Ультрамариновый, невероятно контрастный он вдруг проявлялся в тех местах, где по наитью ты искал соприкосновения самых таинственных ваших излучений. И женщина погружалась от той цветной мелодии в томное состояние видения снов наяву. Снов о вашей ночной обнаженной бессоннице. И ты слышал как от всего сразу, от снов, от музыки, от солнечного света проникшего в дыхание ваших и без того знойных ночей начинало трепетать ее сердце в ритме крыл жаворонка зависшего в поднебесье. И ты видел ее святые слезы любви. И ты чувствовал блестящую истину этих бриллиантов. И чуть жалел, что сейчас не ночь и их сладкий вкус достанется ветру а не тебе, и чуть смаковал свою архи приличную сдержанность, которая превращала заточенный в тебе импульс в невыразимое умиление. Обычно, в такие мгновения ты начинал разукрашивать свою мелодию вкраплениями превосходных выпестованных слов. И нежно выманивал своей песнью женщину из неба. И высыхали слезы исходя в иной план глубинной нежности. И вы бежали с места своего приземления поедать холодный шоколад или кормить лебедей на пруд, или просто бежали без цели, веруя в неотвратимое счастье любых ваших экспромтов. И по вере вашей обретали неотвратимо целые дни праздничных событий┘┘.

Впрочем, одно запланированное движение вы обязаны были сделать в каждый из тех ваших дней. К некоторому времени около полудня вы непременно оказывались на тропке по которой из школы бежала ваша дочь. Уже зная что вы на несколько минут раньше ждете разрешение своего ожидания, вы тем не менее молчаливо томились до появления прыгающего букетика ее волосенок. Со всех ног мчась к вам, прыгая в такт своему рюкзачку она налетала на вас как дуновение свежего ветерка бездумно летящего прямо в будущее. Тараторя без умолку какую-то свою бесконечную шелестящую детскую поэзию она суматошливо припадала к вам по очереди и попеременно, словно пчелка хоботком своей ахинеи проникая в не запертые хранилища нектара переполняющего ваши души. И вы гладили ее лепестками ваших теплых рук, поощряя трапезу. Вы радовались ее золотистому от вашей пыльцы тельцу, ее полуденной жажде, ее желанию исследовать и разделять цветение и кружение ваших сердец . И чувствовали, что ее стараниями очередная пыльца попадет куда положено. И будет новая завязь чувств. И не прервется смысл концентрировать солнечные лучи в новые объемы нектара, такие сладкие и вкусные, совершенно незаменимые при вскармливании человечков ┘

Обычно ваша семейная идиллия незаметно превращалась в занимательную игру. Из подручных материалов легко образовывались зоны обитания героев. Сами герои столь же легко возникали из кладовых парка. Словно добрые духи природы они целыми шеренгами в раз складывались из листьев веточек и цветков, сразу готовые предоставить свои только что материализованные образы в распоряжение дитя. И начиналось взаимодействие героев. Часто главным режиссером по умолчанию назначался ты. Не сдерживая себя, ты вплетал в кукольное действо самые тотально идеальные схемы взаимоотношений, черпая их из прямой трансляции своей источающей счастье мудрой души. И родные люди сполна награждали тебя за несдержанность искренности своим интересом к происходящему, своим сотворчеством, своим восхищением от творимого натурального процесса┘

• Да, Я хочу делать золото и искать философский камень.
• Но разве он уже не найден? Он найден, только вы не умеете им пользоваться: это ≈ любовь. Ах, Магнус, Я еще сам не знаю, что буду делать, но Мои замыслы широки и... величественны, сказал бы Я, если бы не эта ваша мизантропическая улыбка. Поверьте в человека, Магнус, и помогите Мне! Вы знаете, что нужно человеку┘

Л. Андреев

 

 

 

 

 

 

 

 

Прошло три года. Вы трансформировались за это огромное время. И сделали это вместе, параллельно во времени и совсем безболезненно, что подтверждало бесконечную истинность вашего бездонного первого совпадения. И вы же остались такими же какими возникли при зачатии вашей встречи, что подтверждало ее чувственную не случайность. По теории некого современного сакрального физика вы приобрели объем пирамиды, вынеся точки своих чувственно материальных проекций неоглядно вверх. И законы, по которым обитали вы и люди вами приглашенные на плоскость основания пирамиды, стали крохотной составляющей действительного свода законов. Вы постоянно ощущали этот свой объем. Вы много чего ощущали огромного и торжественного. Даже время вы чувствовали в необычной его помпезности. Внутри вашего союза оно не обременяло не остановимой бестактной паровозностью, в ритм которой необходимо вечно успевать плохо осмысливая зачем и куда. Высоты вершины вашего чувства хватило для проникновения в ось времени. В которой все не так, пластично, бережно и не насильственно. В которой жить хорошо уютно и архи продуктивно. Примерно в эту ось зовут все не конъюнктурные религии. Примерно там рекомендуют заводить себе кукловода и сдаваться на его истинное попечение. Примерно так вы и поступили. Вам посчастливилось обзавестись не просто лишенным жизни фетишем взирающим застывшим нарисованным оком на ваши радости с небес. Вам удалось обзавестись в тех благостью дышащих слоях самими собою,своим отражением и представительством.

Вы так и не смогли обнаружить край в вашем тайном прекрасном пространстве, которое чудесным образом распростерлось перед вами в благословенные мгновения первой вашей встречи. Когда жаждешь чувств, в точке исполнения желания несомненно возникает бесконечное как рай пространство. Рисунок полета вашего танца по дарованным вам далям питала невероятная, ноуменальная фантазия. Она несомненно происходила из ткани того простора в котором имела все для своей реализации. Ей не из чего и не для чего было возникать в ином контексте. Вы скоро утратили не смелость в чувственных модификациях и смешениях. И сполна были вознаграждены за обретение некой не рецепторной отваги. Вы скоро обрели счастье рафинированного взаимодействия чувств. И в истоме вкусили их действительный вкус и кристальный цвет. Какие только размашистые вензеля и пиктограммы не чертили ваши сплетенные души перемещаясь в трехмерности. Какие только пируэты не исполняли, по старой, едва тлеющей привычке опасаясь свалиться за край чуда. За эти три года вы сформулировали аксиому о том что из чуда выпасть физически невозможно. В нем просто нет точки опоры, оттолкнувшись от которой возможно совершить богопротивное катапультирование. По лжи льдинок из кажущихся твердынь прыгают люди в другой плоскости. В сфере куда вы попали лед в миг тает от искренних слов любви, которые золотым ключиком отпирают врата сердец. И все, точки опоры нет, и навык балансировать и бояться не допрыгнуть умирает. Есть только вы в виде первоначального замысла божьего, в виде обнаженной сути своей. И выбраться из этой формы обитания столь же трудно как покинуть недра сиропа. Трудно потому, что совсем не нужно. Ведь они за руки держатся- ненужность с трудностью, друг дружке обеспечивая право быть. Этакий тандем неполноценностей тщетно соревнующийся с самодостаточностью и целостностью любви. Ваше открытие, наверное, меркнет на фоне громад воздвигнутых Аристотелями всех времен и народов. И пусть меркнет. Вам достаточно было этой открытой банальности, подтверждаемой ежесекундно примитивным опытным путем. Вам достаточно было вашей необъятной нирваны пестующей ваши возбуждающие полеты. Вот такие не жадные до сложных знаний и эгоистически не пытливые были вы тогда. Вы были рады что ваши ноги проваливаются в пустоту нащупывая твердь таящую в себе потенциал предательства. Были рады что ноги сохраняли за собой лишь функцию эстетического атрибута в условиях воздушного бассейна вмещающего вас. Ваше банальное открытие окончательно закрепило вас в исходе из причинно -следственного мира в солнечный мир состояния чувств. Состояние это вслед за стрелками часов без устали обходило полный круг, и следующий, и тысячный не имея в своем кружении на этой бесконечно устроенной карусели и секунды прерывания. Физически вы были сплочены практически в единый организм и почти неделимым на двоих оком наблюдали боковым зрением историческое тиканье сразу из нескольких точек наблюдения. В этом состоянии бокового перекрестного наблюдения откуда-то из очень далека жили вы- настоящие и неприкосновенные. А то что наблюдалось на поверхности земной тверди было вашим отражением. Уязвимым и чрезвычайно хрупким и утлым. Такими вы виделись себе из места где рождаются отражения, все, в том числе и ваши. И это был мудрый и правдивый взгляд на действительное положение вещей. Хрупкость и иллюзорность фигурок вызывало непреодолимое желание помочь им, оградить и уберечь . Их непоседливость серьезно беспокоила. Ну что они мечутся по огромной территории огромных стран трудно сменяя грохочущие виды транспорта, почивая в чужих постелях, спотыкаясь о границы и людей не добром подвинутых в путь, претерпевая иные обременительности связанные с перевозкой тел . Оправдывая свое локальное саморазрушение и утомление любовью к путешествиям и новым впечатлениям. Они- такие хрупкие и временные. Им всего лишь смутно неймется от потуги педантично повторять проекции стратосферных кульбитов их далеких прообразов, которые как ни верти главенствовали в судьбах фигурок и вели их по тропе жизни на подсознательном уровне . Ведь новых впечатлений нигде нет, по большому счету. Их вырабатывание напрямую никак не связано с объемом пересекаемых пространств и местом пребывания. Гораздо важнее настрой на погружение в состояние дарующее впечатления. Люди просто привыкли влетать в эти состояния разогнавшись на железных и дурно пахнущих транспортных средствах. Во всех посещенных городах и весях вы земноводные искали лишь созвучия своим душам. И находили обязательно, едва вынырнув из омута дорог. Ведь мир почти весь поет в едином мажорном диапазоне. Однако это не является созиданием - малышами бесконечно гоняться за тенью воздушного змея. Совсем это не гармония в сравнительно вязкой среде настигать призрак чего-то летящего и совершенно свободного. Это есть игра в опознание змея и узнавание взаимосвязи с ним. И то до обретения стойких навыков потребных в игре. Со временем это становится формой обслуживания или утомительного тренинга, начинает заслонять и малышей и змея рвущегося в высь от идеала, порукой коему всегда был и есть факт наличия стойкого интереса, почти азарта, нескончаемой новизны . Да и что проку тяжко копить летучие впечатления и свидетельские созерцания в очень не эффективном ритме когда коэффициент соотношения достижения и собственно обладания губительно мал. Копить в копилку которой нет. И не копить потому вовсе, а просто соединять подобное с подобным, черпая его решетом дорожных приключений...

Одним словом, однажды, вы заоблачные терафимы снизошли на вас планетарных осознанным желанием обустроить свой уголок мира. Как рационально, оказывается, рождать облака фантомов любви. Нет-нет, да и прольются они дождиком своевременных эксклюзивных и потому безошибочных подсказок. Вдруг приходит решение √хватит жить в абстрактом пространстве и решительность на первый весомый акт материализации поэзии. Вы покушаетесь построить дом. Свой дом, в прямом и конечно же в переносном смысле слова. Рассчитывая лишь на магию исполнения желания, как обычно для вас, без видимых предпосылок к его исполнению. Это начинается как юмор. Прогуливаясь по пригороду на вашем смешноватом микро автомобильчике, вы замечаете почти развалины недостроенного дома. Неприглядно серые, с глубоко закопанной в блеклости изюминкой. Эфемерный зов погребенного и кем-то забытого смысла побуждает Надежду выбраться из батискафа и забраться в недра нагромождения чьих-то преданных чаяний. Ее не было видно некоторое время. И вот ты видишь ее в одном из многочисленных окон остова дома. Женщина не зря путешествовала по концепции жилища, по всей видимости долгие годы пребывающей в забвении. Она нашла в лабиринте смысл и пришла открыть его тебе . Высоко художественное полотно появления женщины, чтоб не сказать высокопарно явления, в оконном проеме стало твоим решением в выборе места вашей оседлости в мире. Все┘ здесь будет дом, будет сад, будет много ароматного ветра с бескрайних полей, будет без числа птиц и неба содержащего их, будет много чего прилагаемого к этой основе. Ты одаришь свое счастье самым большим букетом несрываемых цветов. Наконец ты увидел где реально можно взять миллион белых монеток цветов и бронзовых пятаков самых сладких плодов и совершить промежуточное погашение неоплатного векселя любви. Ты остро почувствовал импульс удовлетворить свою мужскую состоятельность. Не спрашивая себя где ты возьмешь тонну краски в которой утопишь облюбованную серость, откуда возьмется небо на месте октябрьского моросящего брезентового балдахина, где возьмешь кубатуру строительной материи для заполнения сплошных зияющих пустот, не задавая себе тысяч вопросов из кирпичиков ответов на которые собственно и складывается Дом при не образном и не идейном его возведении, трусил ты по рытвинам тропы приведшей к месту грядущей реализации уберегая от тряски лишь одну ценность- свой пронзительный импульс и картину его породившую . интуитивно ты очень не желал погружаться в трясину вопросов. Хранил только идею любви. Образ охранял и состояние озарения при котором он возник.

По возвращении в пристанище ты стал лихорадочно перебирать свои заметки по поводу архитектуры и испытал настоящий шок. Были у тебя такие заметки. Давненько пылились они в дальнем ящике. Как-то, помнишь, нагрянуло на тебя беспочвенное вдохновение и ты с месяц чертил на бумаге в клеточку планы, разрезы и фасады абстрактного дома. Для удобства и не выскальзывания из плегидных рученек вместо линейки пользуя коробок из-под аудио кассеты. Такая гравюрка в жанре фентези ⌠мальчик соединяющий точки на плоскости едва до нее дотягиваясь■. Потом даже вызвал архитектора профессионала и он облек твои намеки из отобранных в ворохе листков в красивую и вычурную графическую форму. С хорошим приветом был паренек. Мало что на лету схватил твои представления не пугаясь сумасшедшей говорящей головы, какой ты тогда и представал перед поверхностным взором, так он еще и флюгер на твой мини замок водрузил. От души дав крупный план его орнамента и подробное описание шарикоподшипникового поворотного механизма. И еще начальный ландшафтный дизайн прилегающих несуществующих территорий проработал. Торжественный вышел домишко на великолепном материчке ограниченного островка ватмана. И пареньку понравился как родной. Пытался ты ему втюхать денег сверх оговоренных. Не взял- стыдливый плагиатор- только папочку на прощание погладил как кошку. И она прогнула спинку, шельма. Некоторое количество зимних заточительных вечеров скрасило благоговейное перебирание крупных листов из той папки. В результате твоих медитаций из листков выросло почти правдивое объемное изображение полу сказочного строения. Это тем более замечательно, что было это в до историческую эпоху твоего вхождения в благодатные струи реки 3D графики. Ах, были таки у человека не компьютеризованного некоторые возможности. И жизнь гиперэффективно созидающая тоже наступила не с вживлением в плоть людскую процессора┘

И вот ты развязываешь тесемки на файле где обитаешь ты прошлый, накладываешь первичную кальку на пульсирующее сегодня и почти не веришь как совпадают силуэты из мира мечтаний и воплощенной реальности. Сладенько так тебе становится от этой легкой искусственности неверия. Люди почти все почти всегда кокетничают и вертятся впуская в себя чудо. Им проще играться с ним и подразнивать пока оно во вне организма души. Пока оно чуть-чуть отдельно и все как на ладони сияет. В своих недрах его поди попробуй потом отыскать в клетках и энергоканалах. В себе с ним не побалуешь и не пофамильярничаешь, понимая кто из вас настоящий а кто так- нагромождение временных условностей и тканей. В себя его приняв ему отдаваться надобно, переставая быть собой собственным и жутко любимым. Именно что жутко, ложно надчудесно, в кайфово- похмельной амплитуде, как бы радостно в целом. В конце концов, ты погрузил копеечку папки распухшую от сегодняшней физической проекции в недра своей плоти. Вау, какой это секс- забеременеть каждой клеточкой сразу и всеми токами в придачу┘ Противоестественно пытаться зачинать одному. Призываешь в свою келью супружницу.

-матушка, воздвигнем те это вот?- поджигая папку взглядом вопросил ты.

В особо светлые мгновения ты звал ее матушкой. В знак уважения в соучастии в новом твоем рождении. Матушка дрогнули слегка, по женски осторожничая. Терафимы √ они ленивы в своем заоблачном счастии и дважды одни и те же сгустки вдохновения не ниспосылают. Бросят камешек и наблюдают как от него круги по воде расходятся. Ими брошенный не камешек, а целая плита перекрытия на твою головоньку угодила. И они ждут, хихикая, как ты будешь накрывать неизбежной волной свою женушку. И у тебя на женскую зыбь не отваги есть очередная точка радости.

• что ж нашей Шуре век по чужим углам маяться?

Смех, вдох на полную грудь. Объятия тесные. Еще бы. Не пуд соли вместе съели и интима эпохального века пережили. Где у нее в душе ресурс радости таиться ты знал всегда наверняка, и запустить его мог одной интонацией пары слов. Шура-это птица такая новой породы. Сами вы ее вывели, сами и нарекли- хомолюбикус волнистый( непременный окрас-зеленый). Попал к вам этот продукт будущей мутации птенцом крошечным и сиротливым. Жена выкупила его из жалости на январской распродаже африканских птиц. Коммерсанты как обычно все перепутали или нарочно шокирующе обострили и в погоне за чистоганом выставили кроху на мороз мученически пропадать в надежде на скорую продажу ортодоксальному садисту или сердобольцу. Отпаивали вы ее затем, отпаривали, летать учили, разговаривать на гомовом языке. Спать укладывали хворенького меж собой, в салфетке напитанной душистыми отварами. Пестовали что дитя родное, на лужайке весенней выгуливали что собаченку. И она возлюбила людей больше чем представителей своего очерченного зоологами вида, наотрез отказываясь от череды подсаживаемых женихов. Как вы могли обречь такой продукт селекции на квартиросъемничество? Как ты мог при таком аргументе остаться без соратников ,один на один с грудой камня на окраине города, на крайнем его северном рубеже? Половинка твоя молодец. Всегда знает слово которым можно подвести черту. Она чеканит- ⌠это будет наша стартплощадка■. И подводит черту под числителем мечтаний, отбивая начало фазы материализации знаменателя. Ты даже не спрашиваешь куда предполагается старт. Чувство с которым сказано это словообразие предполагает что стартуете вы обязательно в свет. Вот и хорошо. Тебе туда и нужно┘

Не верьте что шейники тяжелы на подъем и неповоротливы. Просто они выглядят иногда как материальный хлам. Они бывают молниеносны при определенных условиях пылающей в сердце идеи. За пару дней ты нашел хозяев уже не их начинания, вывел им реальную цену полно-отстойной недвижимости, оставив без оплаты их не уплотненные иллюзии, и обстряпал всю бумажную кухню коронующую тебя в безраздельное владение. В этом процессе овладения объектом ты был даже быстрее себя. Впрыгнув на условно и документально твое собственное пространство, в раскорячку сидя на четырех своих колесиках вздыбленных в разные стороны застаревшим строительным мусором, на какую-то крайне тяжкую минуту почувствовал ты себя жалким, мелким и беспомощным. Сломанным луноходом упершимся в серую огромную скалу, никчемным и парализованным отсутствием связи с заславшим тебя центром управления. Почувствовал биологический страх, свою мизерность и бешенную озабоченность, нечеловеческую а прямо таки рабскую да к тому же еще и в смеси с полной растерянностью с чего и для чего начать. Ужаснулся, какого вампира ты талантливо быстро прикупил. Какое к чертям владение, если тебя сейчас оторвет от плоскости этот почти зимний ветер и потащит как фантик в ему лишь ведомую даль. Это к ехидному вопросу о том не била ли тебя жизнь фейсом об тэйбл с тех пор как ты сказал в небо свое замечательное и всеспасительное ДА. Всегда и непременно била, то кардинально то пощипывала током в сердце намекая на пересечение границы. Самая эта безграничная жизнь была нещадна как только ты воздвигал границы между собой и ею. Как только ты закрывался от небосвода шалашом своей самости и ворчал- это я а это ты. Она ничего не могла для тебя сделать после твоих разделов. Ведь не она их затевала и прекратить насилием раздел имущества не в ее природе. Жизнь карала тебя своим отсутствием также как имеет свойство это проделывать воздух, любовь, свет. Ответь себе с трех раз кто же тебя карал. Именно три раза повтори чтобы пропитался мозг правильным до истинности ответом. Разрушаясь в своей выделенной нищете ты полагал в минуты больного собственноручно обустроенного затмения что это жизнь тебя карает. Любовь-карает, цветы-кусаются, облака как заводные боксеры тумаки рассыпают, кругом засады и враги. Под укрытием такой логики практически нечем дышать. До боли и шока нечем. Вот и сейчас. Ты бурно якнул и остался вне контекста. Не плавно перешел из одного слоя в другой а впрыгнул в не вполне осознанное пространство. Еще бы, ведь ты формальный владелец, на бумажке написано что властелин. В тебе сокрушительно расжалась пружина тоски за прикладной деятельностью и забросила на эту драку с ветром. Поучительную и очень нужную продуваемостью минутку растерянности тебе подкинула природа. Нельзя обгонять себя и в принципе обгонять что-либо из диалектики. Вот и чертей уже поминаешь устами которыми века твердил качественно иные слова. Дуй себе дуй ! - крикнул ты ветру с вызовом и агрессией чуя как подтягивается обоз твоих идей и верований, выигрывая время до прихода твоей настоящей силы. Ты раньше здорово умел за агрессией свою вину прятать, вот и припомнилась юность буйная. И даже голову перестал в гордыне склонять, не пряча лицо от колючих пощечин. Для чего только на лице чувствительность забыли выключить, да еще и в гиперчувствительность возвели? Попробуй теперь этими обнаженными нервами щек держать удары стальных порывов. Определенно не твоя миссия одиноко голым стоять на ветру. Но ты сделаешь и это. Будешь стоять прочно, обороняя свой в любви совершенный выбор от своих локальных ошибок, будешь до непременного установления гармонии отстаивать, будешь злой ветер превращать в иллюзию а себе возвращать пульс любви. И во спасение тебе уже идут поучительные толпы хиппи. Детей покинувших города или оскорбивших их своим драйвом. Детей которых предали родители рабски служащие недвижимости и не вернувшиеся с войны за право ею обладать. Придут они к тебе, между всем прочим, или прежде всего прочего, родителю прекрасного и одноименного тебе ангела во плоти. Напомнят своевременно о дочери твоей и о приоритетах жизненных. Еще придут к тебе на подмогу Макаревичи и Леноны, которые безусловно знали толк в том куда должны выходить образа окон их домов. И придешь к себе ты сам- ученик, свидетель и почитатель их творчества и бунта посвященного гармонии. Пришло бы к тебе и апостолов с архангелами сотен несколько, будь ты пообразованнее в богословской науке образов чудесных. Будет с тебя и такого узкокультурного прихода, ведь не городище ты затеял воздвигать, и будет тебе весточка о том, чего же ты хочешь на самом деле, какого процесса. И как, какой не кровью и потом и круговым противостоянием, а мазками гуаши ты это собираешься воплощать свой реактор вечного движения любви, собираешься оживлять сей саркофаг умершей мечты. И весточку эту пошлют тебе предки твои. Ведь не без роду племени ты по миру маешься. Потрудились они до тебя славно, храни их господь вечно. Все почти были пионерами и освоителями целин разных, пустошей поствоенных и посреволюционных. Тысячи людей потрудились во имя твоей победы над ветром, во имя твоей дружбы с ним. И этот пласт информации уже настигает тебя. Информационные образования легко преодолевают любые беснования воздушной массы .И ты имеешь право рассчитывать на их спасительный кокон. Ведь ты сделал чувственный выбор. Правда попал в ситуативную нелепость дерзнув потешить свою самость оголенную отсутствием контекста истории. Но не отрекся от выбора и он привел тебя к правде на которой стоит жизнь. Покидаешь ты свой плацдарм не трусом бегущим, и не победителем воинствующим, и не коммерсантом разбогатевшим на объем этих серых камней. Уходишь ты художником что рисует ДОМ, пацифистом и дизайнером счастья. Оставляя на нем плодиться и созидать первичное свое вдохновение ┘.

 

Грубая энергия, требуемая для воплощения задуманного опускает тебя до

Вульгарного бизнеса по перемещению огромных масс материи. До этого ты , с риском быть изгнанным из храма но хотящим просто банально кушать, приторговывал информацией, идеями, технологиями, фантомами короче говоря. Теперь ты властвуешь над потоками сельхозпродукции. Ты удивлен, ведь в этом нет никакого трансцендентального смысла- двигать горы туда-сюда и при этом еще и неведомо за что получать коммерческий дивиденд. Но в этом тоже есть свой экстаз и он тебе открывается. Когда ты сопровождаешь тобою впервые организованный караван тягачей груженных семенами а значит потенциальными жизнями √тебя колбасит по взрослому. Ты такой большой и все моторы тягачей сыто урчащие- это ты, и десятки тонн зерна- ты, и это ты тяжело и солидно своей плотью рассекаешь поток яркоцветных малолитражек, таких легковесных и не неустроенно суетливых. Гоняешь водителя то в хвост то в гриву колонны, и нет тебе насыщения движущимся воплощением твоей воли и силы. Водитель с удовольствием сканирует несколько раз к ряду колонну, и ему нравится затягивать твой экстаз. На этот затянутый доброжелателем момент твоей заземленной силы все галактики сворачиваются и сохнут без твоего внимания и благоговения. Ну что ж пусть подождут- не один ты перемещаешь по планете материю абсолютно и не мудро упиваясь отнюдь не продуктивным процессом. Просто ты задумал расширить себя до двухсот кубов потребных на постройку дома. Не абстрактных, в ночном небе подвешенных бездонных россыпей кубов, которые обнимала и присваивала твоя мысль, а очень реальных микроскопических кубиков легко дающих себя ощупать и себя компоновать. Сейчас идет примерочное твое расширении. И небо снисходительно прощает тебе этот юношеский обморок пленяющий тебя в торбе удовольствия. Тем более что ты в нем не надолго. И скоро кончится твой бизнес по дренажу и расширению энергоканалов. И скоро все станет на свои места. И прекратишь ты заниматься спортом, навыки в нем приобретенные направляя в русло предметного созидания┘

Когда грубая энергия уплотнилась до очертаний остова якоря, его образ вдруг надел на себя ваш затеянный жилищный проект, вы открыли возможность вторичных полетов которые стали доступны земным вашим теням. Ласточки в стратосфере при трансконтинентальных перелетах и пара строящая гнездо-две ипостаси одного создания заполюсовывающие в нем полный цикл небесно-земной гармонии . Они живут рядом, нам в назидание. Они строят гнезда на стенах наших жилищ. Имея физическую возможность полной свободы пересекать туда-обратно экватор, они тем не менее бросают якорь своего выбора в нишу твоего окна и радостно ваяют на нем лепнину следующей жизни. Помнишь, как ты жил возведением их гнезда коротая свое заточение? Казалось, сама свобода позвала тебя на представление. Совершенно нерациональные существа прилетающие за не мерянные версты вдохновлять почти пустое место. При этом абсолютно удовлетворяющие любого рационалиста аналитика и экзальтированного лирика. К ним нет претензий ни у кого, они прозрачны и законченно совершенны. Другое дело те астральные, алые, шелковые вымпелы птиц которые возникают из звука и в звук уходят растворяясь в небе в волновую функцию, теша лишь тонких поэтов высокомерно относящихся к бренности земной. Есть и такие пернатые бесплотные жители в природе, все в ней есть. И ты может быть впишешь силуэты их шелково-прозрачных стягов в свой герб когда-нибудь попозже, наверное впишешь, когда придет предел гостить частью своей на тверди земной и потянет тебя далекий зов к безвозвратному испарению. А пока на твоем знамени обязано пребывать черно √белое смешение всемогущей ласточки. И черное в этом символе будет играть всеми цветами радуги, как до искры переливается ласточкино перо. И белое будет пронзительно бесцветным от присутствия в равновесии всех цветов мыслимого спектра. Ведь предстоит тебе многократно в клювик почвы набирать, и кружить, стремясь по конкретному адресу совершить реальный мазок красочной материей. И парус души при этом кружении предстоит соблюдать девственно белым, равнонатянутым со всех сторон.

Ты еще не осознаешь, что при свершении твоего домовладения возникло подобие скипетра силы вычувствованного тобой для более тонких и несказуемых назначений чем постройка дома. Клятвенно выведенная функция жизни проступает во всех твоих начинаниях. Начинает в них работать и делает примитивные усилия продуктивными и поучительными. Делает их этапом и частью чего-то необъятно большего┘

Очередное баловство от неба получили вы послав мэсседж со своим гербом пересеченным парой ласточек. Их только орнитологи додумываются в коробках транспортировать, прости им господи их научный поиск. Для вящей вашей парной свободы возник вдруг стремительный синий автомобиль. Надежно и в чем-то даже галантно теперь могли вы без утомления путешествовать в границах крупной ячейки, на которые поделена Европа. В густо синем лаке отражались небо, красно солнышко и луна. Вы любили наблюдать это смешение горнего и земного цвета. При приличном разгоне казалось будто и правда бока кузова трутся об облака и светила. Главное правильно выставить угол зеркал и иллюзия полета возникает полная. Вы на двоих делили полет и путалось кто из вас в действительности находился за рулем. В рученьках жены ваши крылья были естественно податливы и служили вашей совместности. И нельзя сказать в прошедшем времени что вы делили полет. Он никогда не кончается в душе его пережившей хоть однажды. Он зовет тихонько из всех будней. И возникает пунктирно в жизни во все новых и новых ипостасях одна прекраснее другой. Вы кружили вокруг вашего затеянного гнездышка и искали чем его уплотнить, даже когда забывали поставить перед собой такую задачу. Благо материала везде было вдосталь. И хороводили вы не в поисках его, а во имя ощущения упругих струй воздуха. Это те самые вторичные полеты заманили вас в свою сладостность. Вояжи за ингредиентами гнезда по форме были соблюдены. В местах приземления вы обязательно отщипывали то горстку праха денег, то соломинку технологий, то перышко не вашего сбывшегося творческого акта вдохновенного строительства.

Но случалась и стратегическая добыча. Однажды после дальнего-дальнего перелета, когда пребывали вы в месте не то что славном, в культовом месте из которого произросла Русь крещенная, встретилась вам странница одна. Бесконечно васильковые глаза, замызганная блеклая одежда, благообразие в облике и голосе совершенное. Были вы в компании старичка всю жизнь свою сознательную положившего на спинальный промысел. Уже покидали обитель, осмотрев все ее камни и купола золотые, молитву суетную экскурсионную справив. А тут она. Поздоровалась и удерживает разговором для вас не понятным, и все погодить просит, пока батюшка освободится от ритуала и почтит вас вниманием. Ей удалось быстро поколебать ваш легкомысленный туристический настрой. Для заполнения паузы она рассказывала о путях своих необозримых паломничеств. Вам было интересно, но когда она отлучалась в храм, заглянуть не окончена ли служба, обменивались вы некоторым недоумением. Что происходит, с чего вам такая честь? И тут она вышла и сама все прояснила.

- Адвокатов мы набираем- притишив голос начала она- люди большие, что на виду власть имут, много грязи принимают в души. Адвокаты им нужны на суде божьем. Нам нужно пятьдесят человек, таких как вы, прикрепить за ними.

Вы не ответили ей ничего. Вы только за свои души были в ответе, да и то не в полной мере. Встреча с батюшкой расстроилась как-то сама собой. Остался в памяти только повод ее, остался ярким светом вдохновения. Если столь духовная социальная институция в своих тайных ритуалах делает на вас калечных такую ставку┘ есть смысл содержать себя в состоянии пригодности к такой востребованности в культовых усреднениях. Славно что не вышло встречи и информация прошла неоконченным намеком на то, что живет где-то изюминка понимания твоей действительной роли в природе. Славно, что указали тебе как твоя форма обязывает содержание к просветлению. Ты конечно не готов был тогда ни к какой адвокатуре и отобран был для нее лишь по формальным признакам внешней неполноценности. Но кредит на оборудование конструкции смысла вашего обиталища с благодарностью принял и откланялся с почтением невесте божьей┘

Или вот еще эпизод. Оказываетесь вы в очередном вашем залете в стольном граде. Там неразбериха царит полнейшая. Можно сказать паника. Страна ваша недавно на сто восемьдесят градусов развернула свою идеологию и что теперь с этим делать никто не знает. Потому что идеология не рождена народом как идея вдохновенного пути к свободе, а позаимствована и насильно внедряется и насаждается как правильная. И основная масса людей попросту боится и панически ищет свое место под солнцем, зажженным с другой стороны. Как выход из этого тупика движения чреватого давкой затевается мероприятие призванное посеять милосердие в смятенных умах. Вы оказываетесь в эпицентре данного события. Электричество смотрит тебе в лицо черным оком микрофона, и ты должен обнародовать свой девиз- манифест , позволяющий любому оказаться над схваткой и давкой. Это тяжело. Тяжело не от того, что ты не знаешь о чем сказать или готов к неискренности. Очень тяжело потому, что глубоко интимные вещи ты должен сказать анонимным адресатам, огромной их разноликой армии, да так проникновенно чтобы остановить их массово или единично в массе- что еще не посильнее, и на время прервать уничтожающую давку. Абсурдно, но ты стесняешься говорить светлые слова предощущая эхо которое они породят. Чрезмерно много хмурых и глубоко подавленных людей созерцал ты на улицах по пути к этой трибуне. То куда тебя сейчас зовет ступить интуиция, движется в обратном векторе их линейных перебежек. Предвидится тебе их суетное раздражение. -Еще один, ты скажи что делать? -Так я и говорю.- Говоришь. Сегодня что делать?- Именно сегодня и нужно это делать. С этого нужно начинать в любом случае. Актуальность сказуемого делания непреходящая а присутствующая всегда. Только это делание имеет ультра прикладное значение┘ -

Очень смелым требует быть от тебя наступивший момент. Откинуть гору воображаемых бессмысленных прений и уповать лишь на силу собеседующих чувств. И тебе хватает смелости силы и веры в людей┘ Ты распахиваешь душу и погружаешь в нее микрофон. Пусть все слышат как бьется твое сердце пока ты в сомнамбуле перекладываешь его ритм на не весть откуда взявшиеся слова. Имеющий уши да услышит, имеющий бдящую душу да откликнется. И ты летишь в провода, которые дают тебе небывалую мощь рассыпаться искрами твоего искреннего света в миллионах одновременных искр. Информация содержащаяся в твоем спиче отходит на второй план уступая место движению несказанного чувства. У нее был хороший рисунок и структура, быть может даже несколько чрезмерно витиеватая и изысканная, сказался симптом твоей хронической начитанности не беллетристикой. Однако существует иерархия главенства в природе, и от того служила информация средством и проводником целевых волн света. Чуть-чуть ты не проваливаешься в свето-электрический поток весь и безвозвратно, благо женушка твоя придержала за золотую нить связующую с ней. Благо друзья твои подстраховали вас своим завороженным вниманием, удержав по реальную границу микрофона. У женщины ведь тоже был шанс уйти с тобой. И не только потому, что речь твоя была и о ней тоже, как о причине твоего безоглядного транслирования бесконечного. Когда начинаешь быть не биологическим телом, а проводником энергии жадно впитываемой электо током трудно сохранить структуру, даже если ты опосредованно участвуешь в событии как часть вечного . Поэтому любимая женщина не могла быть эффективным хладнокровным спасателем. Ваши сердца легко перенимали ритмы друг друга┘

Нескончаемое закончилось. Для тебя. Ты отключился от него в свое сознание. Необычайное удовольствие потрясло тебя, когда ты вернулся в себя. Хлопающие и улыбающиеся друзья и жена, остальные зрители студии, хлопающие звуки крыльев стаи белых голубей твоих слов летящих резвой стаей в огромном пространстве┘

Экстаз, который ты почувствовал, несравним ни с какими удовольствиями. Ты пережил клиническую смерть, чтоб начать с понятного, но это была клиническая жизнь! Поток, пронесшийся сквозь тебя, зарядил нереальной радостью каждый твой атом. Близко и понятно стало тебе состояние Гагарина по возвращении на землю. Ты ведь тоже сейчас был в космосе. Оказалось что космос не только на огромной техногенно опасной ракете достижим. Он возникает в любом месте напряженного человеческого усилия прорваться в мир океана чувств. В него можно погружаться не сходя с места! Лишь распахнув душу и не препятствуя смешению слоев от которого вековые и даже тысячелетние дерева произростают и живут и плодоносят, нам мотылькам однодневкам в назидание. И это ведание прихватите вы с собой для вплетения в каркас вашего жилья. И цену этому приобретению определять не будете. Ибо цена этому познанию- трепет счастья или провал в полное бессмыслие и тщету всего с вами и вокруг вас происходящего. Жизнь или смерть ему цена ┘

Еще вам важно было проявить парадокс ваших взаимоотношений. Их летучую прелесть никак не употребишь в строительстве. Воздух, цвет и свет не подмешаешь в отделочные материалы. И провидение засылает вас на одно прелюбопытное мероприятие. Группа миссионеров из страны прочно относящейся к Бенилюксу заехала искренне поделиться своей технологией инвалидного активного обитания. Их приговор краток- А: ты обязан быть автономнее,Б: должен это сделать в сжатые сроки, прости господи за категоричное систематизирование. К стати, тебе категоричность претит с некоторых пор, с тех, когда началось счастье и стало совсем невозможно ручаться за любое из несомненных правил механики. От этого рационального напора ты тушуешься и прячешься от диалога, да и разноязычие встает забором на пути тонких материй. Ведь пределы тебя есть язык которым ты себя выражаешь. А как его живую игру втолкать в реку чужой культуры? Вот и возвращаешься к годами выкованному навыку внутреннего разговора по душам с собою . Как через усеченный переводчиком провод передать этому стабильно бравому парню в активной коляске что долгие годы ты перевел на муштру своей плоти? Как передать тот холод прозябания, от которого не то что убежал, телепортировался, выстрелил в нынешнюю свою не автономию. И теперь ни в коем случае не разменяешь свой союз на пошаговое продвижение по своей калечности. В годах своих изнурений ты зарекся охапками собирать и прикармливать синиц. Никак не слепишь из них журавля. А тебе нужен журавль! Только журавль и только в небе. Не как цель для обладания, нужен как модель для подражания. Ты расскажешь ему для начала как дружил с ласточками, ты увлечешь его не пролетать транзитом а дружить с тобой, учить тебя. Ты собой перестанешь быть но сделаешь это. Потому что чувствуешь и знаешь что это возможно. Чувствуешь и знаешь насколько всецело ты отдан этому не очень умному но истинному проекту активизации. А парню этому... ты ему подыграешь, ты лоялен к тем кто способен привлечь спонсоров к столь громоздкому мероприятию и готов ехать за тридевять земель с миссией помощи. И тебе это не будет стоить никаких чрезмерных усилий. У тебя по жизни весьма активный режим дня, тебя ни свет ни заря поднимает с постели жажда нового дня. Пусть на время это будет жажда участия в распорядке лагерных мероприятий. Ты будешь по мере сил мил и смел в искусственных упражнениях. Пусть замрет в тебе на десяток дней тот натуральный вихрь который подрывает вашу чету по утрам с постели и увлекает лишая возможности сосредоточиться на тактических неудобствах, вдохновенно и быстро преступив которые вы погружаетесь в идею движения, производимую вечным двигателем вашего чувства. Пусть ты на время припомнишь каково было на заре твоей спинальной, зябкой юности. Проявишь для себя несметное богатство, которым обладаешь сейчас. И перед парнями скандинавскими найдешь как заявить тебе проявленное. Однажды на вечернем теоретическом семинаре поставят миссионеры огромный вопрос определения инвалидности. Вопрос крайне не праздный и по полочкам его будете вы раскладывать в аспектах часа два. Будешь ты усмехаться про себя- эвон на что покусились. Будешь про себя у себя спрашивать ауфтактно ⌠эти озабоченные мордахи вокруг принадлежат инвалидам или в калеки записать тех атлетичных профи что рассажены по танкам и самолетам и приказам и амбициям чужим подчиняясь крушат суперэффективно мир окружающий, себе и богу подобных тысячами изводя■. Хорошо что в такой проблематике ты примешь участие. Выйдешь ты из нее с четкой формулой, что инвалидность это не состояние тела но исключительно состояние души. И вот когда целая простынь плаката будет исписана взаимоисключающими и противоречивыми пунктами , и усталость от тяжкой препарации нависнет серой тучей, возникнет очередной отборной каверзности вопрос ⌠для чего нужны инвалиды■. Пауза возникла неловкая. Даже вопросивший тренер не знает, что же с ней делать. Балансирует на грани бестактности. Инвалиду любой национальности не хватит духа задать вопрос для чего нужны люди о двух ногах ходящие. А не плохой в принципе вопросец в абстрактно познавательном контексте. И отвратительный на поприще размежевания популяций. Братья твои пригорюнились, мозгами шевелят ⌠для чего,для чего?■. Пусто и тоскливо стыдновато. У них нет социальных ролей кроме традиционной неприглядной, а метафизику так просто словами не вымолвишь. И вдруг ты от души выпаливаешь √для радости!- У-о-о... поглядели все на тебя. И именно для радости- продолжаешь ты не роняя от внимания своего вдруг вспыхнувшего настроения. Посмотрите на Олежку.- посмотрели и видят и правда радостный фонарик с тетраплигией. -Люди без комплексов полноценности обязательно вовлекут его в свой хоровод радости. И не ошибутся! Люди недалекие, не вникая, порадуются что бог им дал здоровье и они совершенны как лоси. Люди вольные оценят посредством него свою свободу. Люди сильные помогут ему физически и опять-таки испытают удовлетворение. И тех и других и третьих и девятых он обрадует. Прямо или опосредованно но порадует, потому что иначе он не может ни эмоционально ни физически. Он повод, эмоциональный раздражитель для вырабатывания какого√либо отношения к нему. И он открыт и ждет всегда этого, потому что слово знает которым можно надолго запустить радостную взаимосвязь. И происходит это автоматически на уровне чувств. Глубоко психоделически Олег своим наличием побуждает людей ценить то, что у них есть и что стало не ценимо привычным. Я не говорю о его содержательности, которая не менее глубоко раскрепощает людей при близком знакомстве, и вызывает к нему дополнительное уважение за сохраненную целостность, в условиях, которые обычный человек относит к экстримальным. И вызывает по праву. Заметьте, я его не в губернаторы продвигаю. Мною не движет корысть приделать ему новую маску или статус. Я не хочу его видеть претендентом на что-то, что и так ему дано. Я очерчиваю реальный оборот энергий вокруг реального человека. И вы все знаете, что это правда. Но чуть-чуть опасаюсь, чтобы его опять не свели в точку и не назвали инвалидом и не стали определять зачем он нужен как почти пустое место закодированное под ярлыком ⌠инвалид■. И снова не определили ему место все в том же лечебном учреждении. Давайте прекратим его определять и описывать, приступим употреблять его на всю катушку, как душа наша подсказывает.- Теперь уже по другому поводу молчали твои братья и зарубежные просветители. А затем кто-то хлопнул и сдвинул лавину аплодисментов и шума. Тебе лично аплодировали только волонтеры. Братья твои хлопали себе и для себя. Ладошками вбивая в свои организмы ваши слова о них, которые тебя бог сподобил публично собрать в неоспоримую концепцию. Настаивая на вот таком своем амплуа в сообществе людей и природе. Обаятельно раскланивался Олег оправляя эфемерный галстук-бабочку, на иллюзорном смокинге. И скандинавский парень обводил сиреневым маркером пункты расчленения, кружочками соединяя их в цепочку. Молодцы они. Понимают наш юморок. Долго потом интернациональные спинари самолетики делали из того плаката, и столь же долго пускали их в объеме помещения. Такими же оригами уже однажды успешно изживали люди язву Хиросимы....

Стратегию вашего дома складывали вы из подобных эпизодов. Обретали в них то что в клювике не принесешь и как бы не вделаешь в твердыню архитектуры. В душах своих вы приносили все это на место грядущей вашей силы. И делали это в соответствии с законом созидания, и не свободы и изнурения при этом не чувствовали. Диктовал вам закон тот и вдохновенное его исполнение ваш высокий и веселый покровитель. Ведь на самом деле существование материи имеет две фазы. В первой фазе материя поглощает энергию чтобы потом лучиться ею одаривая всех вокруг. Вы создаете внушительной емкости аккумулятор. И единственно правильное в этом процессе свое предназначение угадываете верно. Без устали и с задором собираете энергию, которая будет жить в начатом вами вместилище, будет преумножаться в нем и питать вас щедро в месте вашей мирской остановки.

 

> ДНЕВНИК. Я вот думаю. Почему волны живут без колебаний и синусоид. Единожды возникнув пересекают бесконечное пространство не меняя вектора направления, не путаясь и не сбиваясь с пути предначертанного. И также живут примитивные организмы. Амеба- получает при образовании заряд времени и энергии потребной на реализацию генетической программы и благополучно и без сомнений ее реализует питаясь постоянным потоком исконной энергии. И вот к примеру я. Скопище пунктиров и завихрений. Два полушария в антагонизме и борьбе за приоритет главенства заключенных в них концепций, сердце бьется в амплитуде, дыхание в ней же. Изъявляю желание перемещаться в пространстве и тут же получаю располюсовку на две ноги, хочу что либо соорудить делюсь на две руки. Я весь соткан из толчков и объединения половинок. Из перенапряжений и почти мертвецких замираний. Меня в книжках обзывают подобием божьим. В то время как бог есть Любовь. Что-то не проходящее не метающееся от пиков в провалы, не собирающееся из половинок и четвертинок. Именно что нечто волновое, всегда присутствующее в спектре. Тогда в ритме с чем же вибрирует моя физиология? Какое состояние она задает моему сознанию вечно конструирующему и выбирающему и подавляющему отвергнутые варианты ? Что я выигрываю от совокупности своих амплитуд и разъединений? Спокойный жизненный цикл и не суетная реализация моей миссии мне только снится в умиротворенных снах. Какое-то созидание вписывающееся в гармонию среды лишь призраком планов маячит на горизонте осмысления. Что выигрываю не понятно, а вот не выигрываю я Любовь. Это несомненно. Возникает торжественный вопрос: что есть я, вот эта вот толкотня и расщепленность, или я это идея, которая усредняет клокотание моей плоти и отдельностей, мои ментальные раскоряченности? И ему в стык один специфический. Что происходит в отделах моего головного мозга освобожденных от опорно-двигательных импульсов и считывания раздражений с рецепторов тактильной чувствительности? Для чего с меня снят груз по обработке этой громады информации? Получается, во мне гуляет огромный дополнительный ресурс нейронных связей. И я не знаю чем он занят и чем его можно занять. Я же только сегодня определил эту странность. Интуитивно хочется занять его ре синтезированием моей идеи, то есть Любви. У всего живого по большому счету нет другого смысла. Но это первичное, очень смелое мое покушение. Не знаю насколько сбыточное. Однако заманчивое...заманчивое...

>

И вот пробил час в твоей жизни, когда ты приступаешь к высшей форме накопительства. Пробил час заложить сад ! В тебе созрело нескромное и чуть не понятное окружающим желание накапливать объемы производства кислорода. Стяжать и умножать вихри фитонцидов и тончайших, божественных ароматов цветочного благоухания. В душу твою приходит видение, как ты распространенный огромным количеством цветущих ветвей будешь собеседовать с целым слоем светлых эманаций пронизывающих мирозданье. И с этим видением в сердце ты восседаешь в центре своей маленькой пока пустыньки. Прекрасный день с пронзительно чистым абсолютной прозрачностью воздухом и небом. Такие дни обычно окончательно подводят итог длинному зимнему сну. Такие дни проявляют то что имелось как дальний прицел для выныривания из многомесячной сомнамбулы. Эти дни мистичны как НАЧАЛО. Они сулят чудо и никогда при этом не обманывают. С них действительно начинается череда праздничных дней. Для тебя он особенно торжественен, потому как ты всплываешь на поверхность земли из глубин многолетнего погружения. И у тебя в задумке имеется дополнительный повод причащения к празднеству жизни. Ты вернулся! Ты вернулся заглянуть в лицо ЖИЗНИ. Ты вернулся укорениться и впервые, возможно даже за всю череду своих плотских перевоплощений, образовать свою материальную родину, которая шире и выше и обширнее тебя самого на меру истины сосредоточенной в живой материи . И на этот раз у тебя все для этого есть. Возможность, желание и осознание есть, и это главные качества твоей созидательной силы. Ликование твое безмерно. Оно почти различимо взглядом как явственно видимо испарение еще холодной почвы под натиском первых истинно теплых лучей весеннего солнца. Ликование даже отдаляет на не краткое время начало того мероприятия, во имя которого ты обнаружился в этой точке пустыни. И все же, с еще сомлевшей и кружащейся во все стороны сразу головой ты начинаешь руководство. Именно как итальянец машешь руками указуя к чему привязывать разбивку сада. В сей момент ты пуп земли, соль ее и суть. Ты остановился чтобы сделать красиво и устойчиво гармонично. Ты остановился чтобы заложить жизнь и взять на себя ответственность за ее поддержание. Не важно что на песчинке малой если планетарно посмотреть. Важно что почти все силы не отважной своей души посвятил этому созиданию. Даже не ловко отмечать как мало денег и организаторских усилий стоило тебе царствование в этой сцене украшения дикой степи. Получается один средний лимузин можно развернуть на карте пятью гектарами сада. Получается что ничего не получается. Обветшалые города забиты бесполезными в них лимузинами грустно мечтающими об автобанах, а вокруг наступают прерии. Ты потом будешь об этом удивляться. Сейчас ты бороздишь своим желанием арыки и ведешь счет встающим рядами саженцам, принимаешь рождение каждого из них. Иногда косишь взглядом на материально незавершенное свое строение ⌠попробуй не ожить в таком контексте!■.Ты почти как Буратино закапываешь свои золотые мечты и светлые чаяния на поле чудес. Свои живые золотые и жизнь производящие чаяния...

Ожидалось что это будет красиво. Но когда вся сотня дерев выстраивается, и ты видишь всех их восставших из пустоты и слегка касающихся неба, от счастья у тебя сосет под ложечкой. С благодарностью ты распускаешь всех помощников и остаешься в новоявленном саду с любовью своей и женой. Вы молчите. А надо ли говорить? Царят такие тишина и покой, что чувствуется как в них сводятся все звуки и силы. Царит состояние невероятного потенциала, в которое вы удачно попали со своим скромным и необъятным начинанием. В этом состоянии само парообразование времени присутствует легким, вечерним, чувственно ароматным туманцем. Женщина трогает веточки, и они становятся продолжением ее утонченных пальцев. Она шевелит их и они легко перенимают ее нежную пластику. Женщина слегка заигрывает со спящими силами. Напоминает им о своей животворной миссии. Ты видишь мечтательный розовый от закатных лучей солнца силуэт женщины на стыке выпуклых в сумерках горизонтов и осознаешь, что ничего прекраснее в жизни ты не видел. Смешно, но и не увидишь никогда. Потому, что ты не смотришь сейчас, ты существуешь в этой ее игре с ветвями, которые очень скоро взовьются до небес, и щедро осыпят женщину в ответ на заигрывания абрикосовым, сладким золотом, в этой ее шутливой имитации полета на садовой дорожке по туману небес сошедших на землю, в этих глазах ее полных счастьем, в этом невероятном нектаре поцелуя. Существуешь, как не часто бывает, в самой душе обезличенной непринадлежностью ничему и никому, но лишь парящей везде во всем и вся. Ты пока не знаешь, но предначертано тебе в этом месте долго парить и царить в таком существовании. Предначертана та огромная мера счастья, которую ты высмотрел когда в немощи телесной годами крутил свое кино на белой простыне потолков твоих тюрем ...

Вы потом будете говорить. Когда переберетесь из непорочного интима сада внутрь дома. Заварите кофе, и будете говорить, говорить, говорить. Слова ваших задумок будут литься бесконечной, вдохновенной рекой. Будут наполнять весь объем строения, еще целостного и не поделенного на зоны дверями. Будут витать в гулких лабиринтах умножаясь причудливым, звонким, многослойным эхом. Будут сплетаться с кофейным тропическим ароматом и добротным трубочным дымом, облака которого ты будешь производить между прочим, между мудрствованием и мечтами. И от умножения и сплетения этого приобретя особенное летучее состояние слова ваши будут обречены на сбыточность. И совсем затмят объективный запах сырой штукатурки и кромешную пустоту просторных комнат. Пожалуй это будет первый выдох вашей сути под своды холодных камней, первый акт семейного творчества зажженный импульсом обретения пристанища. Хорошо что вы именно вдвоем затеяли это вечерю в сумерках. И вдохнете вы себя без примесей и посторонних колебаний. Потому что только вы смело знаете как ЭТО будет. Вам на двоих пришла диктовка чувств содержащее это знание. Сейчас вы именно ее пересказываете друг другу удивляясь и радуясь легкости с которой продолжаете мысли собеседника. Только вам двоим в интиме дома суждено продолжать садоводство, продолжать начинать жизнь. Потому что вы муж и жена и сведены в этом бездонном океане исключительно для жизнеутверждения и жизненачинания. Вы сведены почти необратимо обетом своего супружества данным небесам в торжественные секунды абсолютного вашего соитья. Потому что из двоих вас образована палочка волшебная и всемогущая в своих несметных реализациях божественного потенциала Любви ...

Вы очнетесь от своего творческого акта поздно ночью. Будете выбредать по узкой пригородной дороге жалея что покидаете свой дом. Ехать вы будете по совершенной сказке. Фары авто как волшебный фонарь будут раздвигать ночной туман словно толщу морской воды в которой будут шевелиться салатного цвета косы плакучих ив. Они будут статичны, а странное их шевеление происходить будет исключительно благодаря свето-теневой иллюзии скользящего по ним волшебного луча. И по этому причудливому коридору проберетесь вы в место где вспыхнут единовременно десятки лун. Вы сознательно не станете напрягать логику чтобы пояснить себе, что это всего лишь придорожные городские фонари оторванные от земли из-за поглощенных туманом очертаний столбов. Вам созвучнее будет сказка. Вы предпочтете ехать по нереальному миру где просто пучками света, без материи участвующей в производстве света мерцает множество желтых ночных светил, где стоящие водоросли бегут и переливаются, где все совсем не так и необычно. Весьма к стати окажется эта россыпь из лунного драже. Это будет видеться приземлением той огромной луны отраженной в озере при первом вашем катании по радуге чувств. Под сенью ирреальности того желтого ожерелья не так настойчиво будет щемить в области сердца. Как щемит когда покидаешь частичку себя. А вы и уезжали от себя самих. В стенах своего дома оставив большую свою часть. Души свои там покидая высказанными и вычувствованными почти во всем сегодняшнем их заряде

Совершенно торжественным вышло ваше возвращение в родной, приукрашенный вашими усилиями пейзаж. Ты пережил счастливую ночь полусна, в котором виделось тебе отчетливее чем наяву сияющее зрелище твоего уже цветущего сада залитого спокойной гладью неземной прозрачности вешними водами. Всю ночь ты бродил по этой своей Венеции и душа твоя расцветала огромным бутоном составленным из тысяч бело-розовых цветов рожденных весной и деревцами. Потом, будто окончательно проснувшись, и все еще наблюдая свое экзотическое паломничество, горячо объявил ты себе что сон и явь эти вещие. Объявил, что так будет, потому что так уже есть. И силу этого предсказания подтвердил еще раз заглянув в распахивающиеся после сна- не сна глаза жены своей. В них ты увидел свой ночной праздник. В них ты увидел явленное будущее. Поблагодарил в очередной раз небо за награжденность свою таким вот сонником. Из-за этой бесконечной книги ты полюбил просыпаться обязательно первым . И затаившись ждать когда ее дыхание подскажет миг исхода сна и от поцелуя распахнутся обложки прекрасных ресниц и посулят тебе материализовать очередную модификацию счастья и любви виданную в свободном парении сна. То утро выдалось обычным в смысле механики событий. Но только в этом смысле, ведь счастье ни при каких раскладах обычным быть не имеет возможности. Оно даже привычным быть не в состоянии...

Рано по утру, смакуя свой недосып, вы уже мчались к своим питомцам. Вернулись вы не одни, а почти в полном составе семьи. Матушка твоя и дочь, наэлектризованные вашим состоянием, еще в машине нетерпеливо желали увидеть объект вашего восторга. И наконец вы приехали и пробрались в новоявленный сад. За теплую апрельскую ночь земля украсилась изумрудной оторочкой массово пробившейся травки. Которая и впрямь напоминала гладь моря. Такого изумрудного цвета моря ты раньше имел счастье видеть, и потому ассоциация вспыхнула легко и мгновенно и с давешним сном вступила в хоровод отражения. Всей семьей вы бродили по глади морской аки по суху, и всем обнаруживалась экзистенциальная радость. Даже дитя ваше не резвилось шумно как подобает отрокам а в уединении блаженно блистало глазами и вздыхало иногда, изгоняя из себя остатки городской задухи. Чувства свои только ей ведомые чувствуя и слушая их музыку созвучную видимой великолепной панораме. Дитя было прекрасно почти первородной своей красотой. Ужас, что вы могли никогда не увидеть свое дитя в таком цвету. Счастье, что на вашем пути возник столь истинный контекст для вашего ребенка и цельно проявил его, естественнее всех воспитательных усилий вместе взятых . Ах, ничего то вы педагоги не знаете о душе рядом обитающей. Шлифуете поверхностные реакции, совершенно не соучаствуя в ее глубине ежечасно. Равно как отдаленное представление имеете о драгоценных пластах чувств запечатленных в материнской душе воплотившей долгую достойную жизнь, востребованных вашими эго лишь вскользь и между прочим.

Вам с супругой удобно было в тот знаменательный день несколько каяться в недостаточном своем совершенстве и некоторой слепоте застящей от вас рядом текущую истину жизни. Ведь вы не могли абсолютно раствориться в пейзаже, потому что избрали для себя роль сталкеров приведших своих родных в чудо. И этим покаянием, которое никогда лишним не бывает, удерживали себя от вмешательства в чудотворные взаимодействия ваших родных с разверзнутыми сферами неба и земли. Сегодня был их день! А вы внимая внимательно находились в точке стерео эффекта двух звучащих для вас симфоний. Вы объединяли в себе и оплодотворяли седую мудрость прошлого и светлую надежду будущего этих мелодик двух душ произведенных из начала весны. Вы наследовали и передавали. В вашей миссии олицетворялась связь времен, которая абсолютным богатством входила в вас, отворяла ваши души и до краешков наполняла свечением цвета белых ночей, и на цыпочках шла дальше по своим седым историческим нуждам. Тебе вдруг очень захотелось обладать сейчас огромным шуршащим воздушным шаром лимонного цвета. С такой лапотной, чуть колючей гондолой из лозы. Захотелось на теплых, согретых твоим желанием , кубах воздуха воспарить над этой идилличной сценой на своем гравилете движущемся на силе чувств. Зависнуть бесшумно на малой высоте и не мешая ничему заглядывать в лица родных людей в момент обращения их к небу. Ты мог только воображать, насколько прекрасны эти лица, и воображение это звало тебя сменить точку обзора. Хотелось напряженно смотреть с высоты не ворующей подробности на географическую карту рая распростертого не в абстрактном загробном мире а вот здесь и сейчас. Ведь рай, как и все истинное, определяется совсем просто. Рай это всего лишь зафиксированное ощущение счастья, ну и совсем чуть-чуть ландшафт, содержащий в себе объекты кипящие сокодвижением жизни и перетеканием из цвета в цвет красок. Рай это причащение к иллюзорному взаимодействию всего со всем, невидимому из будней, дней ⌠бу■, когда работает лишь тело и ум ...

И твое желание уплотнилось до чуда. Необъяснимым образом вдруг образовался ты там куда хотелось взобраться на шаре. Стал озирать ты окрестности и в дополнение ко всему ожидаемому сделал еще одно географо-этнографическое открытие. Оказывается рай не был очерчен границами вашего семейного угодья и население его было гораздо больше состава одной семьи. Люди на соседних участках также кивали головами, сшивая в своих любовных помыслах земное и небесное в единое художественное полотно грядущих урожаев даров божьих. Торжественное зрелище! Где же те битвы за урожай, на репортажах о которых ты взрос благодаря попечению тоталитарных масс медиа? Из своей точки обзора ты обозревал тотальное народное гуляние на пленере посвященное закладке урожая, крестный ход посевов любви на текущий сезон. Вот забрался, так УШ забрался! В нужное место в нужное время. Свалился ты от туда через секунды. Так и не успел увидеть свое отражение в голубых глазах озер. Да и было ли оно? Выпал ты из точки своей абсолютной всевозможности из-за чрезмерной радости, точнее от неумения управляться с ее восходящими потоками. Дух захватило, и был потерян контроль и координация сосредоточенности. Но не ушибся, нет. И снимок поверхности планеты не выронил. В душе запечатленное от встряски не развеивается. Банальная физика почти никак на подобные фото архивы не действует. Невероятную ценность представлял для тебя снимок сделанный из гондолы парящего состояния чувств. Ведь трудно по ценности что либо рядом поставить с вдохновением. А картинка эта, мало того что являлась по первому требованию, так еще и щедро питала лучами в ее недрах бесконечно производимыми. Какое-то не продолжительное время она служила тебе фетишем присутствия в твоей жизни концепции счастья. Она сопроводила тебя в самое лоно нового места твоего оседлого обитания. Помогла проникнуть в него, и тогда открылись у тебя глаза и сердце. Обнаружил ты, что мир тебя окружающий соткан из непрерывного слайд шоу энергетически эквивалентных картин благодати. Обнаружил ты в своем сердце гигантскую безадресную благодарность, за вовлеченность свою в сей хоровод мирозданья и всегда прекрасного мироверчения...

 

Постепенно обживался ваш приют. Нельзя сказать что уют и комфорт автоматически образовались на вверенной уголочке. Все-таки имеется в любом контексте окружающем счастье потенциал покушающийся на территории объявленные свободными от плесени. Увы это данность. Потому приходится затевать вам игру в возведение дополнительных оборонительных редутов. натягивая воображаемую шелковую полупрозрачную юрту над садом. Укрывая его таким доступным образом от редких но случающихся колючих порывистых ветров.

Дни сменяли ночи, и так плавно происходила эта смена через утренние зори и розовые закаты вечеров, что казалось нет в этом начала и конца, и календарной шкалы тоже нет в этой широкой реке времени. Из лона природы возникли два четвероногих друга, лайка и сиам. Ради потехи, в угоду эзотерическому символизму, ты приставил их ответственными за пространство и время. Древние книги говорили, что эти существа для этого замышлены творцом. Шутки шутками, а черно-белый щенок бегал без устали по саду и заливисто обтявкивал только ему видимых призраков. Кот мурлыкал, предвещал умываниями гостей и сидел частенько задумчивым в центре насаждений. И за всем этим наблюдая иногда холодел ты от непонятности мотивов, которые подвигали их на эту ежедневную карусель. Что движет ими, какими символами думы свои думают? Совершенно не ясно. Однако чувствуется что чрезвычайно важным делом заняты. И у тебя обнаружилось важное дело. Каждую паузу в неизбежном процессе жизнеобеспечения стал уединяться ты под юной листвой и впадать в экстаз недавно открытой новой техники чтения. Она не очень сложна по процедуре ее обустройства. Печатные символы кем либо вдохновенно прописанных от души букв- снизу от взора, не буквенные символы √ на небосводе сверху, в душе- торжественное равновесие. Разбежался по строчке душой, прокатился на облачке. Скользнул глазами по странице и образ метафоричный запечатлел в виньетке цвета неба. И смешивается из этого почти не реальный восторг. И юмористически не стыдно перед котом что тебя определили как венец творенья а его нет. Выходит и ты здесь в чем-то несказуемом присутствуешь, источаешь нечто тебе наделенное, только тебе данным образом, и не просто продукты потребляешь.

 

 

---

Проголосуйте за это произведение

Copyright (c) "Русский переплет"