|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Дебют
26.XII.2008
ТРИНАДЦАТЬ-ПЕРЕЕЗД
Судьба: Разумный
взгляд на жизнь
Загрузи-часть
1.
Гéрман Шпац,
однофамилец
Германа Грефа, имел особенность опаздывать везде,
куда направлялся. Сегодня, по-своему обыкновению, он опаздывал, то и дело останавливая прохожих и сверяя время на своих часах.
Эта привычка у него осталась ещё со времён службы в армии, когда Шпац регулярно опаздывал с полкового построения, то в
столовую, то в туалет. За это бывал избит
сослуживцами
неоднократно. С тех суровых пор и прижилась привычка, переросшая со временем
в
повседневную потребность - всегда сверять время.
Поминутно
осведомляясь у прохожих и нервно покусывая ногти, Шпац
стоял в очереди на маршрутку, и как обычно, опаздывал.
Стоял
он первым, но в силу своего характера думал, что и на этот раз не сядет в
маршрутку, и не уедет на работу - не хватит места...
2.
Лёля
Кебáб смущённо
просыпалась всегда слишком рано, чтобы успеть к выходу из дома тщательно
наложить себе макияж. Страшная снаружи, добрая внутри, она никогда не
проходила
мимо церкви "Успения Богородицы", чтобы не дать нуждающимся
милостыню. И завсегдатаи церковного уголка уважали её сострадание, и ставили
иногда за неё свечку, хотя по вере Кебаб была ни
то,
ни сё.
Смирению
Лёля не было предела, и когда она выходила из дома слишком рано, она
терпеливо
стояла у церковного уголка, дожидаясь первых нуждающихся по утрам. В
дождливые
дни иногда приходилось стоять по четыре часа, но, промокая насквозь, Лёля
гордилась этим.
-
Ради
такого богоугодного дела на работу опоздать не грех! - отстаивала она свои
морально-человеческие права на "подание"
милостыни перед начальством. Поэтому, на этой неделе директор решил раз и
навсегда избавиться от проблемы в лице Кебаб,
уволив
её без права восстановления на работе.
Сегодня
утром она ехала на свою службу последний раз, и снова опаздывала. Душа её
рвалась заплатить за всех этих людей, ожидающих маршрутку, но у Лёля с
сегодняшнего утра уже не было денег. И ехать она собиралась, лишь уговорив
водителя подвезти её бесплатно.
С
улыбкой высматривая в небе птиц (хорошо, что сегодня нет дождя) она стояла
последней, дыша в затылок потрёпанному Гансу.
3.
Ганс - это поиздержавшийся прыщавый панк, желавший
только
"выпить-закусить", да дёрнуть какую-нибудь стервозную
дурочку-девку и
раскрутить её на пачку пересохших папирос "Клозётня".
Держа рукой пиво и периодически булькая из горлышка по глотку, он силился
погромче выдавить свои желудочные
газы...
- Нафиг мне
сегодня
куда-то ехать, - вдруг подумал Ганс, и сплюнув на спину Андрею Харченко, стоявшему впереди,
ушёл
обратно домой.
4.
Всю
жизнь с рожденья куда-то спешащий, Андрей Харченко являл собой издалека
заметного неудавшегося бизнесмена. Каким делом он занимался, история
умалчивает. А вот почему дело его развалилось, знают теперь все оперативники
и
бандиты города.
А
погорел Харченко на том, что выдал партию протухшего кефира за финскую белую
краску на экологически чистой бифидооснове.
С этой сделки удалось даже квартиру купить. Но вечером Харченко подарил её
бандитам, чтоб не убили за подделку (хорошо, что мебель Андрей не успел всю
перевезти: себе оставил табуретку, мыльницу и крепко заваренный чай в
стакане).
А
утром следующего дня подарил милиции квартиру жены (чтоб дело уголовное не
заводили). Теперь живёт Харченко у тёщи, откуда и пришёл на остановку этим
утром.
Харченко ещё раз пересчитал всех, впереди
стоящих, и успокоился. "Места хватит", - подумал он и забурчал
знакомый всем окружающим мотив. Слуха у него не было, поэтому из впередистоящих сразу раздалось:
-
Слышь, мужик, хорош кошек давить. Не умеешь петь,
стой молча!...
5.
Седьмым в очереди степенно дожидался транспорта школьный учитель Сергей
Сергеевич Груздь. Он часто ездил этим маршрутом, поэтому образцово-спокойно
стоял... в тапочках, и невозмутимо ковырялся в носу. Все его мысли уже с
утра
были далеко за пределами этого города в долине Кырындыз, куда он поедет со
следующей
недели по путёвке в санаторий "Голубые звуки караоке", лечить свои
отсутствовавшие нервы. Сергей Сергеевич отбывал работу в школе более
тридцати
пяти лет, поэтому от нервов у него не осталось и следа. Вследствие чего,
Груздь
был настолько спокоен, что ученики его боялись и в страхе уважали. А ещё
своим
спокойствием Сергей Сергеевич наводил ужас на окружающих, особенно после
случая, произошедшего этой осенью.
На
глазах у Груздя, среди бела дня два подростка вскрыли его же
"москвич" и с рокотом умчались в сторону карьера. Сергей Сергеевич
и
глазом не моргнул; он невозмутимо допил любимое разливное пиво, оплатил счёт
и
спокойно ушёл домой пешком, никому не сказав, что у "москвича" уже
второй день не работали тормоза. А что могло остаться живого от пацанов, уехавших в карьер на автомобиле без
тормозов?
Когда
мамы хоронили своих детей, Груздь невозмутимо сдавал в металлолом остатки
своего "москвича"...
С тех
пор Сергея Сергеевича побаивались, но уважали. Поэтому, сегодня никто из
окружающих, кто знал учителя, не осмелился подсказать ему о том, что тот
вышел
из дома в тапочках на босу ногу. Другим же было всё равно; лишь Васька тихо
похихикивал над ним...
6.
Мать двух рождённых мальчиков, этим утром уже спешила на
Лупóвский овощной
базар, закупить дешёвых харчей на распродаже.
Навесив
на свою огромную фигуру разнообразных пустых сумок килограмма полтора, она
всем
видом ненавидела своих детей. То и дело отвешивая
им
подзатыльники, мамаша недовольно фыркала: "Чтоб знали, бестии", -
и
продолжала не сомневаться в верности своей жизненной позиции. Удручал лишь
запах, исходящий от неё - какие-то духи, смешанные с потом и тонизирующим
ароматом выкуренных старых папирос. Этот запах приводил в бешенство стоящих рядом, поэтому вокруг семейства было некоторое
пустое пространство. Сюда же тулились иногда
прохожие,
но тут же отсылались в конец очереди. Мамаша же плотно сопела, периодически
бросая недовольные взгляды на отроков, и не понимала, на
фига их родила? А главное, как она умудрилась это сделать?! Думала, пройдёт... а получились дети. Близнецы Сидор и Пидор. Один другого старше на четыре
года.
А
им, по-большому счёту, наплевать и на очередь, и на
маршрутку,
и на мамашу - лишь бы вовремя харчей подносила. В
двадцать лет-то кушать хочется, как жрать!..
Они
стояли в очереди одиннадцатыми, двенадцатыми и
десятыми.
7.
Третьим сегодня маршрутку дожидался балбес
шестнадцати
лет Авсей Цыпляев, в
модных
рваных джинсах с офигенным клёшем - по полтора
метра
вразлёт каждая штанина! Как думал Авсей, на эту
крутизну "западают" девчонки, но прилипшие и засохшие после
вчерашнего дождя куски разнообразной грязи и прочий мусор животного
происхождения не производили на девчонок никакого
впечатления.
Ещё
Авсей обладал тремя ржавыми серьгами в ушах, четырьмя в
носу, и одним большим кольцом, впаянным в костлявый юношеский пупок. О
своевременной современности Авсея красноречиво
говорил цвет его волос, тщательно подобранный под колер его нового плеера,
наушники которого давно уже оставили глубокий след в юношеских
ушах.
Самозабвенно
притоптывая и качая головой, Авсей послушно
следовал
всем звукам музыки, не обращая внимания ни на кого. Громко раскатывающееся
эхо
басов по округе говорило о том, что Авсей слушает
музыку в предельном режиме, и жвачку он не жуёт - это просто челюсть сильно
сотрясается в такт ненавязчивой мелодии.
А в
целом,
Авсей никому и никоим образом не мешал. Просто был
модным, современным студентом с единственной проблемой в жизни: "А
на фига!".
8.
Одно дело "любить свою работу", другое дело "работать с
любовью". С этим жизненным кредо, молча привлекая к себе пристальное
внимание проходящих мужиков, стояла четвёртой в очереди хрупкая
Людочка Эхенжибешвапúева.
Она привлекала к себе внимание лишь одной вызывающей деталью своего костюма
-
красными трусиками-стрингами. Остальное одеяние
для
офиса было настолько мало по-своей сути, а не
по-размеру, что его никто не замечал. Да и надо-ли было вообще одеяние для
успешного карьерного движения за дверями фирмы?
Людочка, прикрахмаленная и
напыщенная, со вчерашнего вечера отмытая и снова накрашенная, свежим цветком
излучала все соблазны сразу. Именно это и позволило ей за короткий срок
повысится по служебной лестнице от должности секретутки до должности офис-менеджухи,
со всеми вытекающими из этого последствиями. Теперь босс всегда отвозил
Людочку домой, вечером, но никогда не забирал с утра.
Поэтому, она вынуждена была периодически томить свои прелести в
"колхозном мудовозе", как она сама не
раз
шутила, стоя в позе зарядки принтера в кабинете у
босса.
Людочке было девятнадцать лет, но в её жизни это уже не
играло никакой роли. Ещё года два её будет довозить до дома босс, а потом
наступит старость...
9.
Пятым стоял за Людочкой средних лет токарь
третьего
разряда Нагúм. С
фамилией Кулькό он думал ещё в школе начинать изучать иностранные
языки,
чтобы поступить на юридический факультет на отделение "Нормы
международного права и его отсутствия". Но выпускной вечер изменил всю
его
жизнь.
Всё
началось с того, что выпили молодые головы по одной бутылке кислого
"жигулёвского". А детский мозг, неотягощенный более домашними
заданиями, вспучивает мгновенно; и понеслось веселье среди молодых
выпускников
с угрожающей быстротой. И то, что с фамилией Кулько Нагиму не стать юристом международного уровня никогда,
он
понял уже после двадцати семи лет неуёмного похмелья. А вот как он токарем
стал, не понимает до сих пор!
Однако, к своим сорока двум годам уже успел подняться на разряд
повыше. Теперь из увеличенной оплаты по труду Кулько
три раза в месяц может позволить проехать до работы на маршрутном такси, как
другие
"белые" люди; и токарем
быть
хорошо, если выпить хочется всегда.
Нагим
стоял, и хмуро осматривал сзади Людочку, радуясь в
глубине души возможности проехать в "тэшке"
с эдакой девчонкой. "Гарная
пупсёна", - думал он и чувствовал себя
статным
сильным мужчиной, цветущим и желанным объектом для этой молодушки.
Однако, не понимал своим похмельным сознанием простой истины:
если
Людочка увидит хоть на миг его токарские
мозолистые руки, она упадёт в обморок и отравится собственной брезгливостью
насмерть.
Их
обоих от тюрьмы и смерти спасала лишь прирождённая робость Нагима,
не позволяющая ему нагнуться вперёд и заговорить с этой дурочкой. Поэтому,
радуясь в душе и хмурясь лицом, с фамилией Кулько,
он
тихо дожидался маршрутки.
10.
Молодая женщина с ребёнком Васькой пяти лет от роду, была никто иная, как
Алла
Борисовна Пугачёва (не путать со знаменитой артисткой). Алла работала в
жилищной конторе местного района, поэтому в лицо её знал почти каждый житель
этого же района.
Она
не
по серьёзному довольна своей работой; она
самозабвенно
радуется, одеваясь красиво; она счастливо живёт обычной семейной жизнью со
своим любимым третьим мужем, который растит и воспитывает драгоценного
сынишку,
оставшегося у неё после первого брака от второго мужа. И вовсе не беда, что
он похож
на первую любовь, военного лётчика Шемякина Вадима, уехавшего жить в
Америку. И
Алла часто в тишине уютной убранной квартиры (когда все видят сны) с любовью
и
лаской гладит Америку в "Атласе Мира" (всё
вспоминая) и ещё больше любит своего нынешнего мужа. Её искренняя нежность
сочится добрыми и счастливыми слезами. В такие минуты Алла всем сердцем
хочет
родить ребёночка (обязательно мальчишку) от бизнесмена Гадопáна
Виктора Андреича, потому что и его она любит, как
любила всех - от добра и чистого сердца.
А
сегодня с утра Алла Пугачёва собирается доехать навестить свою дочурка Ксюшу
-
от второго брака, но от первого мужа, - чтобы рассказать ей в радостях о
том,
что скоро будет у неё сестрёнка... от Калúна Прόнина, солиста Малого Оркестра на Большом. (Но это
уже другая история).
А
сейчас, счастливая Алла дожидается маршрутку, и невинно улыбается всем тем,
кого она так беззаветно любит. А Васька похихикивает над Сергеем
Сергеевичем,
но не хулиганит, а держит за руку свою маму, изливающую
счастье.
Они
восьмые, и что может быть прекраснее в этом мире!
"Тэшка"
11.
Навесной потолок. Моющиеся обои с изменяемым рисунком. Двери с
фотоэлементом, и
диван с автономным потовыводителем.
Швейцарские часы, швейцарская мебель, швейцарский воздух. Золотые гвозди и
бриллианты, вшитые в пупок. Румяная красивая дура и дорогой коньяк
"Во-блё" - всё это бывает у
тех мужчин, которые не шоферят на
"маршрутках".
12.
Гораздо интереснее рабочее утро своё начал Влад Богрόв,
проснувшись от будильника на улице в углу. Он умудрился трижды
перепачкаться в грязи, нисколько не скупясь на все известные шофёрские
изыски в
мате, прежде чем доковылял до автопарка.
Прошлой
пятницей с напарником они встречали новую машину, присланную в парк. За то
немного и попили; то бампер надо было подкрутить в ремзоне,
то фары на места поставить в цехе номер шесть, а то придумать надо было
тормоза
хоть из чего-нибудь... И везде или мастеру подлить, или с
начальником цеха водочку занюхать.
Затем,
создав машину, прокрутить её, зарегистрировать и вставить на маршрут - и
тоже
выпить с каждым из начальников отдела надо.
Всё
завершил попой с напарником у Генерального директора; сначала в кабинете,
потом
в кафе, потом в соседнем с автопарком баре. Так время незаметно и прошло. К
таким перегрузкам Влад всегда был готов; сперва
будильник заведёт, который носит с собой, а потом расслабляется по всей
широте
шофёрского характера. А где упадёт по пьяне спать,
там и проснётся, никогда не опаздывая на работу. Настоящий
профессионал!
Сегодня
Влад, опохмелившись с "контролёром выезда на маршрут", минута в
минуту по графику выехал из парка на работу. Чётко по траектории он выгнул в
поворот и скрылся в редком потоке автотранспорта. Погода была отличная -
чего
медлить, если спать охота!
Сделав четыре полных круга, после девяти
часов, маршрутка остановилась напротив Германа Шпаца.
13.
Посадка проходила шумно. Шпац некоторое время
боялся
открывать дверь, чтобы в этот момент все остальные не заняли места, и стоял
так
в нерешительности секунд тринадцать, пока дверь не дёрнул Стас, бывший за
ним.
Тем
временем на передние кресла забились Авсей и Людочка с фамилией на "Э". Все остальные с
шумом
и гамом разбрелись по местам в маршрутке. А громче всех процесс рассадки
происходил у близнецов - они никак не могли поделить два крайних места на
боковине.
Зычный
голос Влада прервал табуреточную возню Сидора и
Пидора:
-
Закрыли двери, и поехали! - рявкнул он, и тут же
"тэшка" с надрывом, выпустив сизый дым,
сорвалась вдаль и исчезла среди машин. Лёля
Кебаб лишь проводила взглядом маршрутку, так
ничего и
не поняв...
Пока
идёт оплата проезда, и Влад считает сдачи, а автомобиль летит вперёд,
вспомним
о трёх других, некогда стоявших в очереди.
14. Стас, бывший вторым, в жизни имел
предназначение
инкубатора мяса для последующей переработки в гумус. История всей его жизни
наверняка будет описана потомками только одним
словом:
"БЫЛ".
Однако, сегодня ещё он думает, что всё впереди; он может
позволить
себе ездить на маршрутках, водить девчонок по ресторанам и мечтать о Майами
или
Сингапуре. Он может кормить свою собаку колбасой! И ему всего пятьдесят
четыре
года, но доберман по кличке Стрелец своего хозяина уже не
уважает.
15. Шестым в очереди стоял Трезýбов Йόрган. Он вчера плохо спал,
сегодня
был раздражителен и ненавидел всех, включая собственное отражение в
коридорном
зеркале. Ему было девятнадцать лет, но не было ни оптимизма, ни пессимизма.
Всю
свою сознательную жизнь Трезубов искал работу, мечтая стать директором
главного
банка по деньгам, но не подходил на эту работу всё больше по уму, чем по
внешности. Поэтому, до сих пор сидел на шее у родителей, то и дело, клянча
денежные вклады в своё существование. Какому обществу нужны такие
существования, не понимал никто, включая самого Йоргана.
И
сегодня он снова направлялся по адресу на поиски работы, тщательно записав и
выучив те немногие нужные слова, требуемые для поступления на работу,
которые в
таких случаях произносят. Но Йорган забыл, в какой
последовательности их говорить, за чем и был
раздражителен на всех.
Севши
в "тэшку", он стал судорожно вспоминать,
что учил вчера, чем навёл тоску на окружающих своим беспомощным внешним
видом.
16. Девятой к остановке этим утром
подошла
Тамара Шиш, в девичестве Носкова.
Но её трагедия с собственным рождением и дальнейшей жизнью нам уже не
интересна. Все годы и рыдания навсегда остались на её лице. И хотя Шиш имеет
сотни способов раскраски всех деталей личного лица, ей едва ли удаётся
скрыть
от окружающих такие факты, как утомительные и долгие стенания от несложившейся любви со всеми, с кем не познакомилась
ещё... Не помогают и безумно дорогие контактные линзы с весёлым
выражением глаз - рыдания её души отпечатались даже в причёске, и дальше
говорить о ней не интересно!
Тринадцать-переезд
17.
Маршрутка резво пересекала перекрёсток за перекрёстком, единолично борясь с
препонами
правил дорожного движения. Влад с завидным постоянством
засыпал
на длинных прямых, но чётко открывал глаза и бодрствовал на поворотах и при
обгонах. А обгонял он всегда, когда были
прямые.
Маршрутка
плавно скользила, везя наших героев по местам их нужды. Всё, что было слышно
по
салону - это редкое похрапывание Влада и мелодичные раскаты басов из
наушников Авсея. Остальные молча думали о
своём и чужом. Даже близнецы сидели, открыв рты, и не говоря ни слова о еде.
Учитель планомерно выковыривал из носа пересохшие козявки. Общую идиллию
портил
лишь Йрган со своим страдающим
лицом.
На
пересечении улиц Лόсева и Сόсева, резко
изменив курс, маршрутка с визгом остановилась напротив голосующего
бизнесмена.
18. Высокий и худощавый, он однажды
учился в
школе.
- Мне на пороховые, - сиплым голосом сказал
он, и согнувшись пополам, залез в нутро
маршрутки.
- Только стоя будешь ехать, - оборвал его
шофёр, и в который раз срывая с места свой "корабль", повелительно
гаркнул:
- Дверь закрой!...
Больше их никто не
видел.
19. Чистая дорога, спящий водитель,
бешеная скорость
- что может быть безопаснее этого!!!
"Тэшка",
разрывая ветер, подлетела к перекрёстку. И не визгнув тормозами, на полном
праве
ринулась вперёд. Однако, "старый
МАЗ судьбу решил иначе...". Он медленно и размеренно выехал из-за угла,
пересекая путь маршрутному такси.
В
тот
же миг Влад всё осознал! Даже не успев вспотеть и зажмурить глаза, нажал на
тормоз; но было уже поздно...
С
диким визгом маршрутка со всего хода ударила в левый бок по топливному баку
ржавого
грузовоза. Раздался грохот и скрежет разрываемого
металла. В эту же секунду вспышка взрыва озарила испуганные лица окружающих зевак, ставших невольными свидетелями страшной
трагедии...
Маршрутку охватил огонь...
- Приснится же такое, - резко вздрогнул
Авсей, и по его телу пробежала дрожь. Он огляделся - всё
было спокойно. "Тэшка" неумолимо
двигалась
вперёд: учитель и Шпац дремали, Людочка
застенчиво смотрела в окно, не отрывая глаз от той картинки. Алла с пацаном где-то уже вышли, а Влад весь был сосредоточен на
вождении, и ни на что не отвлекался. В его умении пилотировать асфальтовый
лайнер с зычным именем "Газель" не приходилось сомневаться никому
и
никогда. В плотном хитросплетении автомобильного затора он всегда выходил на
чистую дорогу первым, взрывая надрывным рёвом слабого двигателя окружающие
сигнализации дворовых автомобилей. А на пустынном участке проспекта или
тихом
закоулке дворика( здесь Влад иногда объезжал "пробки"),
ему
не было равных. Помимо этого, Влад отличался от других "водил" чувством
глубокого уважения к пешеходам. Он ни разу не зацепил
ни одного прохожего, трепетно относясь к жизни каждого потенциального
пассажира
своей маршрутки. Когда-нибудь они принесут десятирублёвые хрустящие купюрки, и им надо будет ехать. Вон они, бывшие
пешеходы,
сидят сзади, и сопят...
И на этот раз Влад судорожно предупреждал
занудным звуковым сигналом окружающих о своём приближении
к
перекрёстку. Под знак "Уступи дорогу ближнему"
он
решил проскочить, не теряя драгоценного времени, пересечение Цыбина и улицы Гостэлло.
Опытный глаз Владислвава ещё издалека вычислил
двухметровую брешь между грузовиками, медленно движущимися сплошным потоком
по Цыбина. А габариты "тэшки"
с креном при перестроении всего сто девяносто три
сантиметра.
-
Проскочим,
как прольёмся, - уверенно сказал Влад и, не отрывая глаз от настройки
радиоприёмника, придавил педаль газа. Он уже давно оценил ситуацию;
мгновенно
просчитал скорость потока в соотношении с длинной "тэшки"
и её массой, и вычислил нужную динамику для успешного преодоления
перекрёстка с
хода. Поэтому Влад, не волнуясь ни одним глазом, уверенно направил маршрутку
прямо. В критический момент сближения с противоположной стороны в брешь
выскочил мужчина, некоторых лет с рожденья, и нескольких секунд до смерти.
Он
тоже чётко просчитал свою скорость, но всё лицо его теперь озарилось полным
непониманием данного момента; мол, так хорошо всё начиналось... А Влад, увидев человека, вскрикнул: "Пешеход!"
-
и в долю секунды принял единственно правильное решение - резко руль влево -
потому что грузовик, при торможении перед человеком, оставит ещё много
пространства для успешного завершения манёвра. Но, утомлённый монотонным
движением, шоферила длинной фуры вообще ничего не
решил
- он продолжил ехать дальше. Маршрутка со всего хода врезалась в мощную бочину фуры, даже не
потревожив сонного шоферилу. Он не прекратил
монотонное движение, заминая под колёса гружёного полуприцепа поднырнувшую
туда
машину. Пролившееся топливо из повреждённого бака тут же вспыхнуло, и округу
оглушил жуткий взрыв. Безжалостное пламя мгновенно охватило весь корпус
покорёженной
"тэшки" и перекинулось на прицеп
грузовика... Все были обречены!
-
Да
что за сны такие! - снова вздрогнул Авсей и
почувствовал, как холодный пот медленно стекает по
спине.
-
Музыка что-ли перегрузная? -
подумал он и переставил красный диск на белый.
Украдкой оглядевшись, Авсей успокоился: все сидели
на
своих местах, маршрутка ещё только проезжала первую "пробку" на
проспекте Укорённых, а Людочка не отрывалась от
окна.
Влад спокойно обводил все окружающие автомобили профессиональным взглядом,
как-то про себя ругаясь на всех этих "с работы-на-дом-и-обратно",
и упорно продвигался вперёд.
Минуты
через три Влад выскочил из плотного затора, оказавшись первым на границе
перекрёстка, на что сразу отреагировал Сергей Сергеевич Груздь
хладнокровным:
"Наконец-то"...
Светофор,
конечно же, не работал, и проезд осуществлял постовой лейтенант в желтом
люминесцентном
халате, что доставляло особой остроты в происходящее. Влад уважал постовых
за
их искреннее желание всегда помочь, но в этот раз насторожился. Больше всего
нагнетало обстановку та уверенность, с которой лейтенант жезловал
направо и налево. И опасенья были не напрасны, ибо в тот же миг, лишь на
мгновенье спроецировав свой взгляд на выехавшей слева
"тэшке", лейтенант с присущим хладнокровием
отрегулировал автомобильному потоку сзади начинать движенье. И двенадцать
нервных, не заметивших маршрутку на пути, сорвались с места, создав при этом
страшную ударную силу, пересекающую курс маленькой "Газельке".
Тут
Влад в первый раз вспотел, и с лёгким матом, в полном испуге, придавил всего
себя в педаль газа. Маршрутка взревела и понеслась. В салоне даже перестали
сопеть Сидор и Пидор. Наступила полная тишина.
Спасительные доли секунд длились вечность; и вот мимо пролетел лейтенант и
устрашающий поток, едва не задевший лакированный бок маршрутки. Потом
пронеслись испуганные пешеходы... и наступила
свобода.
-
Адреналин, однако, - тихо прошептал Влад, вытирая пот со лба, и поехал
дальше,
ведомый инстинктом завершить маршрут с рекордом на круге. Но скоростная
часть
довольно быстро подошла к концу и началась череда
высадок.
20. Первым вышел на остановке Шпац, неожиданно для всех захлопнув дверь с безумным
грохотом, тем самым утвердив себя по выходу истинным мужчиной. От грохота
подскочил Авсей, а Людочка
получила на время некоторое искажение картинки за окном. Влад в сию же
секунду
выжал газ и стрелой полетел в поворот, опережая всех, стремительно ехавших
сзади. Выписывая длинную дугу, он подлетел к овощной базе, где и выскочила
"мать с двумя подонками", как высказал им вслед Владислав, когда
те
семейкой вылезали за дешёвыми харчами. И Влад был
прав
- Сидор кресло всё жвачкой снизу залепил, а Пидор
вырезал отвёрткой слово "перепресноомывательница".
За
тёмным садом вышла Людочка, оставив Авсею всё пространство переднего кресла, и неудачный
тёщин
бизнесмен по прозвищу Бифидо, как его теперь
бандиты кличут.
А
после старого моста всех напугал Нагим, громко рявкнув:
- Командир, здесь тормози! - за чем последовал тяжёлый визг резины. Тамару Шиш от перегрузки даже затошнило, а Влад только зыкнул в
сторону Кулько, и рванул
дальше.
Не
успев войти в режим крейсерской скорости, через два убогих перекрёстка
маршрутка пошла на плавное торможение: выходить собрались Стас и Йорган. За ними выскочила Шиш,
вообще забыв дверь за собой закрыть, на что Влад сразу обратил внимание,
сделав
упор на "ять", на "су" и на "изда".
Дальше
поехали Авсей и худощавый бизнесмен, который уже
успел и посидеть, и отдохнуть. Он успел: и разогнуться, и
раскинуть ноги, и попить пивка, и подремать, и высморкать себя в платок, и
позвонить по телефону дуре, и ковырнуть в носу. Ещё успел он прочесть на
потолке позади Влада надпись "Тринадцать человек на сундук
мертвеца".
А Авсей тем временем уныло передрёмывал
пейзаж, тянувшийся одним и тем же розовым забором. Его клонило в сон от
музыки,
от вида за окном и от бесконечности маршрута. А "тэшка",
тихо дребезжа пустым салоном, ехала вперёд. Влад как будто жил своей
машиной;
он приглядывал по сторонам, с завидным упорством
выискивая врагов на других автомобилях. До конца маршрута осталось несколько
минут, которые состояли из двух больших перекрёстков, четырёх маленьких и
одной
страшной подворотни, откуда всегда внезапно появлялись какие-нибудь
агрегаты. Влад
же, вдруг вспомнив про рекорд, притопил газа - и
понеслась маршрутка над асфальтом, как маленький пассажирский
самолётик.
- В
чистом поле, в чистом поле, Ветер воет, ветер воет, - напевал себе под нос
Владислав, с улыбкой откинувшись на подголовник. Эти последние перекрёстки и
прямые он знал, как если завязать шнурки. Поэтому и делать здесь больше было
нечего. Влад потянулся, сладко зевнул и заложил руки за голову. Придерживая
руль коленкой, он успокоился в блаженной позе отдыха. Скептики не верят, что
так можно ездить, однако Влад проделывает это уже не в первый
раз.
Но
тётя Маша на машине с буквой "У" из подворотни выезжала первый
раз...
Когда
Влад осознал, что на пути помеха, и тормозами здесь уже ничего не докажешь,
он инстинктивно
"дал руля". Резко взяв влево, маршрутка вошла в глубокий крен и
через
миг опрокинулась на бок!
Сноп
искр, разбивающиеся стёкла, скрип железа об асфальт - это салют в честь
Маши, у
которой получилось выехать из подворотни (между прочим, она сию секунду
хлопала
в ладоши). А маршрутка всей своей массой долетела до препятствия, подскочила
и
ещё раза три перевернулась, сотрясая округу жутким звуком катастрофы. Застыв
на
крыше, "тэшка" на миг очутилась в тишине
и
покое, за чем последовала вспышка и роковой
последний
взрыв...
-
Да
что это за сны такие! - Авсей аж
подпрыгнул. Его лицо от испуга было белое, а волосы жужжали в корнях от
ужасающего холода.
-
Надо
и этот диск поменять... - подумал Авсей, как тут
же
кто-то положил руку на его плечо, и сказал:
-
Молодой человек. Это уже не сон. Это - конечная остановка, и Вы давно
приехали.
-
А,
спасибо... - начал было отвечать Авсей, как его
оборвали:
-
Благодарить потом будешь. Быстро, как все, становись в очередь, получай
белый
халат, паёк и иди ожидать приёма.
-
Какого приёма?
-
Высшего!
Авсей
боязно сглотнул, и с дрожью в голосе, оборачиваясь, тихо
спросил:
- А
Вы, кто?
- Я
-
Ангел-распорядитель!...
Сухостой
Однако
далее и здесь читателю нелишне будет обратить внимание на тот факт, что при
всех
ужасных обстоятельствах этой трагедии ни Влад, ни худощавый бизнесмен, ни
тем
более дура тётя-Маша-с-буквой-У не пострадали. Вся
оказия жизни состоит в её смертельном исходе. А вся сатира смерти состоит прежде всего в том, что: как ни выделяй себя
среди
живущих на земле, весь твой путь состоит только от червяка-сперматозоида до
червяка-людоеда. А гумус - это всё, что ты действительно полезного оставишь
после собственной кончины. Остальное - только память тех, кто прослезится за
твои, теперь уже никогда не доношенные носки и трусы.
И
надо
сказать спасибо тем, кто умеет вовремя покинуть всё. Это - великий дар - не
создавать толчею на нашей земле. А Величие такого момента - в несуразности
последнего секундного общения с жизнью.
Авсей доехал до своей остановки, и даже сумел выйти из
маршрутного такси, как в таких случаях полагается. Тридцать семь шагов до
подворотни - это весь отрезок истинного пути до понятия смысла прожитой
жизни.
Где бы ни таилась правда, на небе тебе её всё равно расскажут! И никчёмный
наркоман с безумным прошлым алкоголика, есть лишь цепь в понятии Великого
момента "был-и-не-был". А от великого до гнилого один шаг - это тридцать восьмой шаг Авсея
в подворотне, где и дали ему по голове тупым тяжёлым предметом...
"Последовала вспышка...
- Да
что это за сны такие!
- Молодой человек. Это уже не сон. Это -
конечная остановка, и Вы давно уже
приехали...
- А
Вы,
кто?..."
А чтобы Авсей своим
нынешним
душевным монолитом не таил обиду на орудие Великого момента бытия, ему
убрали
памяти кусок, связав её с глубоким сном в маршрутке. И теперь Авсей - часть
великого отрезка определяющего жизнь, и входящего в состав истинной
природы.
Авсей впервые в жизни смог увидеть, как из рук его
растут
цветы, из ног прорезалась худая тонкая сосна. А голову корнями оплетает куст
сирени.
Несколько
мгновений вечности, и в голове лесные пчёлы стали делать мёд. А в месте
бывшего
живота стоит огроменный
муравейник с глубокими ходами. Где-то там в земле
берут начало корешки берёз, сосущих влагу через рёбрышки Авсея.
А
минет
триста лет, Авсей подарит кость свою с бедра
археологу-немцу, ведущему раскопки в этом месте. К этому времени основная
часть
Авсея будет стоять сосновым бором с берёзовыми
перелесками, и низко стелящимися кустами брусники. И каждый год он будет
баловать людей с грибницы, доедающей труху, красивыми и крепкими
боровиками!
А
мог
ли об этом думать Авсей тогда, в "тэшке", глядя на Людочку
с
фамилией на "Э"?! Конечно - нет! А мог ли думать любезный читатель
о том, что эта часть дописана лишь для
того,
чтобы при беглом пересмотре страниц сначала, Вы не догадались, где по настоящему будет заканчиваться рассказ "Ни о
чём". Конечно - нет! Однако, теперь Вы всё
прекрасно поняли; и до встречи в сосновом бору с берёзовыми
перелесками...
|
Проголосуйте за это произведение |
|
|
|
|
|
|
|
