Человек в пути, 28 января 2008 года

В Таджикистане

1. Проводы.

Ну вот, наконец, мы в самолёте ТУ-134 летим рейсом на Таджикистан, в город Душанбе! Можно сказать - случайность, хотя, собственно, и вся наша жизнь состоит из нагромождения случайностей, замысловато связанных между собой. Мне нехорошо в ожидании полёта, когда ещё не работает вентиляция, плохо во время набора высоты, хотя это происходит плавно, наконец, просто отвратительно во время полёта, несмотря на работающую вентиляцию и убаюкивающий гул турбин нашего реактивного лайнера. Что делать, это расплата за весёлую ночь проводов в общежитии, в тёплой компании друзей!

А проходило это таким образом. Я должен был прибыть в гидрогеологическую Курган-Тюбинскую партию для прохождения производственной практики после окончания третьего курса геологического факультета МГУ. Партия располагалась в посёлке Разведчик, в шестидесяти километрах от города Душанбе. Поэтому нужно было лететь самолётом до Душанбе, а затем, рейсовым автобусом добираться до посёлка. Мой сосед по комнате - Володя, также должен был поработать сезон в Таджикистане, с той лишь разницей, что из Душанбе ему нужно было добираться наземным транспортом до другой геологической партии. Но, у меня авиабилет был уже куплен, а у Володи на руках были только деньги на него, и лететь он должен был через два дня после меня. А пока он просто спокойно провожал меня вместе с двумя другими соседями по комнате - Сашей большим, отслужившим в десанте и окончившим первый курс того же геологического факультета МГУ, и его одногруппником - Сашей маленьким отслужим во флоте.

Володя, был ранее попрошен с первого курса за развесёлое поведение. Угодил в армию, да ещё в стройбат, где в то время, служили самые отъявленные ребята, с судимостями, или за пять минут до судимости. Понятие "дедовщина" употреблялось только в разговорах на кухне, но в армии оно было основой "воспитательного процесса молодых солдат", негласно, а зачастую и гласно поощрявшейся офицерами. Володе после первого же месяца службы отбили почку, как строптивому, "молодому", хотя по возрасту на "молодого" он уже никак не тянул. Не помогло и то, что в старшем школьном возрасте был чемпионом Узбекистана по боксу среди юношей в весе до шестидесяти килограммов. Две недели он ходил по малой нужде кровью. Отлежался в госпитале, а затем его стали определять на должность.

По рассказу Володи, это происходило так. Вызвал пьяный офицер и задал вопрос:

"Факультет?".

"Геологический",

Володя увидел, что дежурный офицер пишет в его анкете "биологический". Следующий вопрос:

- Курс?

- Первый.

Офицер замедленно понимающе кивнул и написал - "пятый!". Затем этот пьяный вершитель Володиной участи долго всматривался в заполненную им же анкету, видимо наводя достаточную для прочтения букв резкость во взгляде, прочитал, что там написано, и радостно воскликнул: "О! Врач!".

Так Володя стал врачом стройбата, и пробыл на этой должности до конца службы. Спирт на протирку места укола новоявленный эскулап не тратил, потому что надо было по первому требованию снабжать им отцов - командиров, да и себя с товарищами - сослуживцами не обидеть! Кроме того, чтобы не напрягать личный состав из среднеазиатских республик проблемами со снятием и одеванием одежды, наш "народный самородок - целитель" ставил уколы и прививки солдатам из вверенных его "просвещённому врачебному искусству" подразделений прямо через гимнастёрку! Что самое интересное, ни у кого из его пациентов даже лёгкого гнойничка ни разу не образовалось. Да, видимо права народная мудрость, гласящая, что "солдаты не болеют"!

После окончания службы Володя восстановился в университет и был поселён в общежитие, в ту же комнату, что и я. Национальный состав комнаты был разношёрстным. У Володи мать была узбечкой, отец - таджиком, хотя сам он внешне выглядел вылитым славянином, был голубоглазым блондином. Саша большой был украинцем, мы с Сашей маленьким - русскими. Ну да это сейчас разбирают всех по национальностям, в то время, нас эти вопросы не интересовали, и мы жили дружно. Напомню, был 1977 год.

Был тёплый летний вечер, окна открыты настежь, мы удобно расположились за столом, с нами гитара, на которой понемногу бренчали я и Саша маленький. Петь же после энной рюмашки, любили все присутствующие, тем более что на столе стояли запотевшие гранёные стаканы с охлаждённой водкой. Застолье с самого начала обещало не разочаровать нас! Так и случилось! Оживлённо шла весёлая беседа, вперемежку со студенческими и геологическими полевыми песнями. Спиртное естественно заканчивалось, мы, соответственно, регулярно его запасы пополняли. И надо же было такому случиться, только-только мы разгулялись, как у всех присутствующих закончились деньги! И вот так всегда, только начинаешь хорошо жить, как заканчиваются деньги! Тут Володя вспомнил, что багаж его геологической партии будет отправлен в Таджикистан на платформе, и он, в принципе, может его сопровождать, тогда билет на самолёт ему не нужен, значит, у нас есть ещё деньги. Для продолжения веселья сумма набежала вполне достаточная!

Утром за мной зашла однокурсница Таня маленькая (так условно её называли, потому что в посёлке Разведчик была ещё Таня большая), так как накануне я попросил её разбудить меня к рейсу. Невысокая хрупкая миниатюрная блондинка - Таня маленькая честно пыталась выполнить порученную ей, ответственную миссию. Если бы она вечером просто догадывалась о сложности выполнения, опрометчиво данного обещания, она ни за какие коврижки не согласилась бы! Но обещание было дано, и, как человек обязательный, Таня приступила к его выполнению, в процессе работы, используя советы моего умудрённого жизненным опытом соседа Володи.

Сначала она попыталась использовать звуковой метод, постепенно повышая силу и высоту голоса до ультразвука, сопоставимого со звуком турбины реактивного самолёта при максимальных оборотах, из-за чего проснулось всё пятиэтажное общежитие, кроме меня. Поскольку, по утверждению друзей, на моём безмятежном лице не дрогнул ни один мускул, было решено применить водный метод побудки. Вылитый на мою голову чайник воды сильно намочил подушку. Впрочем, это был единственный эффект от этой процедуры! Тогда Таня маленькая принялась сначала трясти меня, потом похлопывать по щекам и, наконец, отчаявшись, заплакала.

Сквозь тяжёлый беспробудный сон я слышал её плач и даже посочувствовал ей, но помочь ничем не мог, так как, кроме выпитого в достаточном количестве спиртного, ещё и спал после окончания празднества только один час! Таня маленькая стояла, опустив руки, и из её голубых, почти бесцветных глаз, текли слёзы от безысходности. И тут в битву по моей побудке включилась тяжёлая и рассудительная артиллерия - Володя. Он пожалел Таню, подошёл ко мне, рывком поставил на ноги и сказал: "Надо ехать в аэропорт! Самолёт ждать не будет!". Я ответил сразу, как будто и не спал: "Не могу, мне надо сдать бельё кастелянше".

- "Сдам я! Езжай!".

Я тут же согласился, взял Таню маленькую за руку и сказал ей "Пойдём быстрее, опаздываем!". Таня, потеряв дар речи от такого резкого изменения моего состояния, безропотно побежала рядом (хожу я быстро, поэтому идти шагом она не успевала). И только когда мы вышли из здания общежития, она вскрикнула: "Ты оставил свой рюкзак!". Я, не останавливаясь, произнёс: "Не вопрос!", - и потащил её вокруг здания к открытому окну своей комнаты. Там крикнул Володе про забытый рюкзак, и сосед выбросил его из окна второго этажа. После этого, уже без приключений, добрались в аэропорт Внуково, впритык успели к своему рейсу, в последних рядах прошли регистрацию и полетели в Душанбе.

За время полёта, вся газированная вода, разносимая стюардессой, положенная и мне, и сидевшей на соседнем кресле Тане маленькой была проглочена мной, без малейшего возражения со стороны соседки, догадывавшейся, каково мне сейчас!

Во время полёта она сказала: "Знаешь, сегодня в учебную часть деканата пришло сообщение о гибели нашего однокурсника Виктора. Его придавило где-то в сибирской тайге неудачно спиленной им самим огромной елью. Он просто побежал от неё по направлению падения". Таня назвала фамилию, и я вспомнил этого нескладного домашнего московского мальчика, в роговых очках и с постоянной виноватой улыбкой на круглом детском лице. Над ним постоянно подшучивали на курсе. Я не очень представлял себе, как он будет выглядеть, и что будет делать в полевой партии, где и условия жизни, и люди значительно грубее и жёстче, чем в Москве, тем более, в его семье. Но конечно не ожидал, что это несоответствие закончится такой быстрой трагической развязкой.

Деревом его придавило или его очки и лицо не понравились какому-нибудь пьяному бичу - не знаю, да и никто не узнает. Местным властям и деканату была представлена официальная версия гибели Виктора, в которой он и был объявлен виновником несчастного случая. Если же это было не так, то вершится суд над истинным убийцей и выносится приговор ему в тайге без участия официальных властей по своим неписанным таёжным законам, "суровым, но справедливым" - как утверждают сами местные жители!

Мне было жаль Витю, но ухудшить моего состояния это не могло, потому что хуже было уже некуда! Через два с лишним часа приземлились в аэропорту Душанбе, тогда ещё столицы Советской Социалистической Республики Таджикистан. Впрочем, от социализма там было только название, и в то время, да и, наверное, никогда, советской власти там не было. Ещё бы, от феодализма и в социализм! Так не бывает!

Город Душанбе в этот приезд я плохо рассмотрел, так как мне было не совсем до него, или лучше сказать, совсем не до него! В посёлок Разведчик, к месту, своей трудовой деятельности, мы поехали на небольшом грязном и снаружи и изнутри автобусе марки ГАЗ, с длинным "носом". Эти автобусы в России уже практически не использовались, однако это было не единственное их отличие от - российских.

Как только автобус заполнился грязными мешками и не очень чистыми аборигенами, стали ярко видны и другие отличия! Во-первых, дышать стало просто не чем, дезодорант бы здесь явно не помешал. Во-вторых, почти все пассажиры жевали смесь, называемую местными жителями - "насвой", или "нос" состоящую из смеси птичьих экскрементов, гашёной извести и табака. Делали они это с таким удовольствием, что, видимо, было вкусно, правда, сам я не пробовал, и даже желания пожевать эту дрянь не возникло. В-третьих, многие курили, и в автобусе, несмотря на движение и открытые окна, дышать было нечем не только из-за непередаваемой смеси "ароматов", но ещё и просто из-за отсутствия воздуха. В-четвёртых, некоторые курили, судя по запаху, явно не табак, может быть марихуану или гашиш, или ещё что-нибудь подобное, не знаю, в этих вопросах не специалист. В-пятых, температура в тени была +50 градусов, на солнце - гораздо больше, а в разогретом автобусе при парниковом эффекте, на его корпусе можно было жарить яичницу! Эта непринуждённая обстановка привела к тому, что полтора часа в пути показались мне вечностью, а вылез из автобуса хоть и чуть живой, но уж, безусловно, абсолютно протрезвевший!

2. Посёлок Разведчик.

Вот мы, наконец, и прибыли к своему конечному пункту назначения. Предстали перед своим университетским начальником Ростиславом Михайловичём, в дружеских кругах именуемым просто - "Рост". Это был худощавый человек среднего роста лет тридцати, спокойный, мягкий, эрудированный, благожелательный, приятный собеседник. При ходьбе он немного сутулился, но это нисколько не портило его не только в глазах мужчин, но и женщин, среди которых он пользовался большим успехом. Окружающих тянуло к нему, как магнитом, Кудасов не зря подал заявку на студентов для сезонной работы в своей партии именно ему.

Встретились и с нашими непосредственными руководителями из университета - Ниной и Еленой. Аспирантка Нина работала на кафедре, чтобы было больше времени для написания диссертации. Она не ходила, порхала над грешной землёй! Ей было двадцать семь лет, высокая, с прямой спиной и гордо поднятой головой на высокой красивой шее, русоволосая, сероглазая, с румянцем во всю щёку, всегда с ослепительной белозубой улыбкой, в лёгких ярких открытых летних платьях, вполне довольная собой и жизнью, Нина смотрелась эффектно и празднично. Её почти не портили даже близко посаженные глаза. Она являла собой полный антипод Елены.

Та была худенькой небольшого роста, казавшегося ещё меньшим из-за постоянного сгорбливания, пригибания, съёживания, видимо, чтобы замаскироваться от врагов, из которых, собственно, и состоял весь мир (хотя, на мой взгляд, её и без маскировки трудно было заметить!). Елене исполнилось только ещё сорок лет, но у неё уже были испещрены ранними морщинами лицо и руки. Короткие редкие тёмные волосы всегда имели неряшливый прилизанный вид, хотя она часто их причёсывала. Цвет, да и самих её глаз трудно было рассмотреть под огромными очками в роговой оправе с сильными линзами, комично смотревшимися на маленьком сморщенном личике. Одетая в глухие брючные костюмы тёмно - серого, мышиного цвета в духоте среднеазиатского лета, Елена сразу бросалась всем в глаза, хотя стремилась к - обратному результату.

Долгие годы работая на одной из кафедр геологического факультета, стараясь и одеждой и поведением быть почти невидимой, Елена настолько преуспела в этом, что со временем превратилась в большую пугливую безобидную и безотказную мышь, которую, правда, без дела никто и не трогал, а зачастую и вообще - просто не замечал. Всем своим видом она взывала к жалости, пощаде и снисхождению. Елена была Акакием Акакиевичем советского времени в женском обличье.

Познакомились с местным начальником гидрогеологической партии Валерием Валерьяновичем Кудасовым, в партии которого мы собственно и должны были отработать сезон. В дружеских кругах его именовали просто Валерой. Кудасов и прислал заявку на студентов из личных дружеских отношений с "Ростом". Среднего роста коренастый загорелый крепыш лет сорока с волевым лицом (бывший мастер спорта по боксу), властным голосом и обаятельнейшей улыбкой, он вызывал симпатию, но сразу устанавливал некоторую грань, давал понять - кто здесь хозяин.

Здесь же мы встретились с одногруппниками, Таней большой и Лёшей. Нехуденькая, чуть выше среднего роста Таня большая с ослепительно, молочно белой кожей и светлыми глазами, как ни странно, прекрасно чувствовала себя под палящим среднеазиатским солнцем. Видимо сказывалась привычка к жаре (она была родом из Одессы). Единственным непременным условием её существования здесь было то, что она постоянно должна была закрывать кожу от прямых солнечных лучей какой-нибудь одеждой. Хотя здесь это и не смотрелось таким уж необычным. Местные таджики, особенно старшего возраста, вообще ходили в длинных стёганных наглухо закрытых ватных халатах, видимо для поддержания определённой температуры и влажности между одеждой и поверхностью тела.

Лёша был среднего роста коренастым крепким кареглазым парнем, фигурой похожим на Кудасова. Время от времени на его лице проступали веснушки "рязанского парня", хотя он был родом из Воронежа. Лёша был спокойным, уверенным, основательным, иногда даже жёстким человеком. Мы с ним представляли значительный контраст, так как я был худощавым, чуть выше среднего роста, с зеленоватыми глазами и светлой, постоянно обгорающей на солнце кожей. Неуравновешенный, взрывной, порывистый и в то же время мягкий характер являл собой полную противоположность - Лёшиному. Впрочем, эти различия не мешали, а скорее наоборот - способствовали нашему общению, со временем перешедшему в дружбу. Вот в этом небольшом коллективе мне и предстояло жить и работать в течение полевого сезона.

Как показала дальнейшая жизнь, с Таней большой нам предстояло провести не только эту, но и последующую производственную практику на Подкаменной Тунгуске, а с Лёшей судьба сводила неоднократно уже после окончания университета. Таня большая с Лёшей сразу сказали, что рады моему прибытию, а "Рост" сообщил, что также рад меня видеть, несмотря на то, что я "раздолбай" и опоздал на два дня из-за несвоевременной сдачи экзаменационной сессии.

Мы с Лёшей поселились в одной комнате, в белом одноэтажном, длинном общежитии. Здание представляло собой большую глинобитную мазанку, каких в здешних посёлках видимо - невидимо, разве что размерами они поменьше. Располагалось наше новое жилище прямо на берегу быстрого прохладного арыка, текущего с окрестных гор. Причём, наши с Лёшей окна выходили прямо на него, и звук протекающей журчащей воды всегда радовал и успокаивал меня. Не менее умиротворяюще действовало и звучное пение сверчков, без устали, самозабвенно трудившихся до самого утра. Вот в нашей комнате и расположилась вся компания с двадцатилитровой бутылью местного красного сухого вина, из которой каждый желающий, неспешно наливал себе в пиалу и лениво, время от времени отхлёбывал, не прекращая игры в преферанс.

Мне предложили и преферанс, и вино. От игры я отказался, предпочтя роль стороннего наблюдателя - мне не хотелось даже мало-мальски "морщить мозг". Да и вина налил всего одну пиалу (правда она была объёмом минимум на поллитра) и потихоньку попивал из неё в течение вечера. Даже на лёгкие спиртные напитки, у меня уже не было здоровья!

Утром, как и в каждый последующий день, разбудило яркое, светящее в окно солнце. Какая всё-таки это прекрасная вещь - солнце! Как оно поднимает настроение, даёт заряд энергии, бодрости, просто жить хочется! Правда, как выяснилось потом, всё хорошо в меру. Итак, куда же я попал? Наш арык представлял собой правый приток довольно мощной, горной реки с ледяной водой - Кафернигана. Этот быстрый ручей впадал в большой пруд, искусственно созданный специально возведённой плотиной. Из пруда по трубе вытекал поток во второй - образованный такой же плотиной, далее - в третий, и только вытекавший из него водоток с уже нагретой тёплой водой преодолевал оставшиеся метров четыреста до самого Кафернигана. Этот каскад прудов в невыносимом пекле давал жизнь всей пышной растительности, в которой утопал посёлок Разведчик. Арык с системой прудов превратил селение в оазис, раскинувшийся среди выжженной палящим солнцем, безжизненной земли, окружавшей посёлок, с редкой чахлой пожухлой от зноя травой и колючками.

Селение состояло из одноэтажных кирпичных и деревянных зданий. Но бо¢льшая часть домов (как и наше общежитие), была сооружена из самодельных глиняных кирпичей слепленных с примесью какой-то травы и кизяка (сухого навоза). Построенное жилище покрывали плетёной сетью из: то ли лиан, то ли лык, обмазанных глиной и побеленных извёсткой до ослепительно белого при ярком солнечном освещении цвета. Эти приземистые дома с большими подвалами и маленькими окнами, называемые ма¢занками, несмотря на меньшую прочность, лучше всего защищали от зноя и ветра в местных условиях и издревле использовались на этой земле. Каждый из домов был окружён садами, и в результате весь посёлок утопал в зелени, представляя собой оазис в полупустынной местности. У нас, в средней полосе России, обилием зелени никого не удивишь. Однако здесь, среди выжженной земли, цена деревьев и образуемой ими тени, а также кустарников и травы - совершенно иная.

На центральной площади посёлка была расположена шашлычная, в которой повар, называемый местными жителями "ашуром", готовил недорогие, вкусные шашлыки из говядины, фарша, курицы и других сортов мяса, а также из овощей. Кроме того, он готовил бесподобный плов, шурпу, лагман и другие среднеазиатские блюда. Вместо хлеба, во всём Таджикистане, а также Узбекистане и Туркмении выпекали лепёшки, способов приготовления и видов которых, насчитывались десятки, но все они были объединены одним свойством - были очень вкусными!

Рядом с шашлычной располагалась, как и во всех городах и посёлках Средней Азии, чайхана. Это было единственное двухэтажное здание во всём посёлке! Вся крыша её была застеклена мозаикой из разноцветных стёкол. На втором этаже в центре большого зала стояли обычные европейские столы со стульями. Вдоль стен располагались достарханы - невысокие дощатые помосты, на которых была постелена курпача - тонкий матрас, а вдоль его перил с трёх сторон лежали подушки. Сами белые стены были расписаны цветными восточными орнаментами. Для нас это было настоящей восточной экзотикой! Столы почти всегда были свободны, а большая часть достарханов - занята местными жителями. Многие из аборигенов проводили там полдня и больше, играя в какие-то свои длинные карты и в огромном количестве поглощая зелёный чай вприкуску с мучными конфетами - подушечками. Время было советское, и нам было непонятно, где и когда эти люди работали, а если - нигде и никогда, то откуда брали деньги на содержание своих огромных (по российским меркам) многодетных семей!? Но ответы на эти вопросы мы получили (да и то, совершенно случайно) от одного из знакомых Кудасова - таджика Рашида, намного позже.

Девушки не решились на подобную вольность, а мы с Лёшей с огромным удовольствием залегли на достархан, чтобы попить чаю как настоящие аборигены. Через полчаса решили, что выглядим на достархане также свободно и естественно, как местные жители. Но Тани непреминули рассказать, что смотрелись мы скованно и смешно, хотя полулежали в тех же позах, что и таджики. Чего-то нам всё-таки не хватало, да и, наверное, никогда не хватит для того, чтобы, хотя бы выглядеть на достархане, как местные азиаты.

Невысокий, весь какой-то округлый лицом и телом, седой улыбчивый, шустрый чайханщик, тут же подбежал к нам, предложив чай. Мы заказали - зелёный, хотя ни до этого, ни после - я его не пил, за исключением нескольких единичных случаев в Одессе, когда попал там, в подобную, невыносимую жару. Обычно мы заказывали два, средних размеров, чайника. При первом появлении чайханщик спросил: "Уважаемые! Не студентами ли вы будете? Прямо из Москвы к нам?". Получив утвердительный ответ, он загадочно улыбнулся: "У меня для вас есть сюрприз!", - и удалился. Буквально через две - три минуты принёс нам два чайника зелёного чая и две горсти конфет. В одной - у него были обычные разноцветные и белые подушечки с мукой, а вот в другой..! Широко радушно улыбаясь и подмигивая, чайханщик торжественно провозгласил: "Я принёс специально для вас, ваших конфет!". Этим редким деликатесом оказалась затвердевшая до прочности камня карамель в бумажных фантиках, на которых было написано - "студенческая".

Разгрызть эти конфеты было невозможно, удалось только слегка поцарапать и впоследствии мы либо размачивали их в пиале с чаем, либо незаметно, чтобы не обидеть чайханщика, рассовывали по карманам и уносили домой, где складывали "про запас". Но чайханщик так старался, на его лице была такая счастливая и радушная улыбка, что устоять было невозможно. Мы слёзно поблагодарили его, утверждая, что всю жизнь, по крайней мере, с первого курса, став студентами, мечтали погрызть эту подлинно студенческую карамель, и наконец-то, благодаря нашему дорогому чайханщику, эта мечта сбылась! Чайханщик расплылся в ещё более широкой улыбке. Он был рад, что угодил русским студентам, и, с чувством выполненного долга, удалился. Как точно сказал ещё в прошлом веке великий русский поэт Есенин в своих "персидских мотивах": "Сам чайханщик с круглыми плечами, чтоб славилась пред русским чайхана, угощал меня горячим чаем, вместо русской водки и вина". Ничего с тех пор не изменилось!

Проживая постоянно в посёлке Разведчик, мы каждый день обедали в шашлычной, а потом обязательно залегали на достархан. Мы старались научиться расслабляться и вести себя на этом деревянном помосте так же, как и остальные посетители. Не знаю, как это выглядело со стороны, но нам с Лёшей со временем стало комфортно пить там чай. Аборигены перестали коситься в нашу сторону, может быть, просто привыкли к нашему ежедневному появлению. Там под ровный гул громадных трёхлопастных вентиляторов на потолке, выпивали два - три чайника зелёного чая, с мучными подушечками и карамелью "студенческой", пока она, к нашей великой радости не закончилась в закромах у дорогого чайханщика!

3. Гюрзёнок.

Как-то августовским вечером, выйдя к арыку, я заметил у соседнего дома человека с неестественно разноцветным: жёлтым, синим, красным и их переходами лицом и перевязанной рукой, который медленно с трудом, придерживаясь руками за забор, вышел из калитки и тут же тяжело плюхнулся на скамейку. Он весь вечер просидел у журчащего арыка, после чего так же неуверенно передвигаясь, вернулся в дом. В последующие дни каждый вечер видел его на скамейке у арыка, куда наш сосед выбирался после захода солнца подышать свежим воздухом. Как-то спросил у начальника местной партии - Валеры: "Чем болен этот человек? Вроде - молодой, а уже, сколько дней еле ходит и не думает выздоравливать. Избили его что ли? Или попал в аварию? А может быть у него какая-нибудь местная лихорадка?". Валера рассмеялся: "Ну, можно сказать, что избили!", - и рассказал такую историю.

Нашим соседом был русский парень лет двадцати пяти. Был он человеком задиристым, особенно после употребления спиртных напитков, да и без них! Однажды пошёл погулять в сторону предгорий. А надо сказать, что в Средней Азии во все времена обитало очень много ядовитых змей: и по количеству видов, и по общей численности. Нам, сотрудникам партии, показывали цветные картинки этих гадов ползучих, чтобы мы могли определить: какая из гадюк нас ужалила. Дело в том, что во время нашего пребывания там уже существовали специально изготовленные сыворотки против укусов наиболее ядовитых и распространённых в здешних местах змей, выпускаемых под названиями: "антикобра" - применявшаяся после укуса кобры, "антигюрза" - после укуса гюрзы и "антиэфа" - соответственно - эфы.

Вводить их можно было только против яда точно определённой змеи, так как яды разных змей сильно отличались друг от друга по составу, способу воздействия на человека и свойствам. Если человек правильно определил - чьей именно жертвой из этой "великолепной троицы" стал, и ему своевременно ввели соответствующее противоядие, то он почти на 100% выживал. Ещё была усреднённая сыворотка на все случаи жизни, от укусов всех видов змей. Она применялась в том случае, если человек не знал название укусившей его твари. Но действие этой сыворотки было на порядок слабее и здесь уже выжить было сложнее, в такой ситуации уж кому как повезёт! Вообщем-то, по статистике у нас в стране умирают только 10% от общего числа укушенных ядовитыми змеями, но конечно процент летальности среди пострадавших от трёх вышеназванных видов, был значительно выше. Не говоря о том, что и 10% - совсем немало!

Всё зависело от сочетания нескольких условий: правильности определения вида ядовитой гадины, быстроты введения сыворотки против её яда, размеров змеи, степени токсичности и количества её яда. Например, яд эфы втрое токсичнее яда кобры, но при укусе она выпускает его в двадцать раз меньше. Немаловажным фактором было и общее физическое состояние укушенного человека и сила его иммунитета. Если сыворотка была введена не сразу, то важными становились и предварительно принятые защитные меры, например: выдавливание яда из ранки или, ещё эффективнее, отсасывание его (правда, в этом случае необходимо, чтобы у оказывающего такую помощь человека не было повреждений слизистой оболочки рта, иначе он сам будет отравлен). Можно применить прижигание места укуса, правда, разрушая яд одних видов змей, этот способ защиты усиливает токсичность - других! В каждом конкретном случае применялись вышеперечисленные и им подобные мероприятия.

Конечный результат напрямую зависел и от своевременности (быстроты) принятия этих мер, времени года и многих, многих других причин, индивидуальных для каждого человека, учесть которые не представляется возможным. Если же человек был укушен одной из трёх вышеназванных змей, да ещё крупной, то результат будет однозначным - его вынесут ногами вперёд!

Пожалуй, этот список можно было бы дополнить щитомордником - гремучей змеёй. "Гремучей" назвали потому, что на хвосте у неё располагаются окостеневшие хитиновые пластинки, постукивая, которыми друг о друга, эта змея угрожает противнику. Водились в Средней Азии и другие виды гадюк, некоторые из которых были не менее ядовитыми и опасными, чем вышеупомянутые, но встречались гораздо реже, поэтому о них нам упомянули вскользь.

Во время показа цветных иллюстраций этих ядовитых змей, нам сказали, что в партии должны быть сыворотки против их укусов. Однако было с сожалением отмечено, что противоядий в нашу гидрогеологическую партию не поставлено. Правда, докладчик тут же сообщил, что они должны быть, если не закончатся, в местном медпункте, до которого от предгорий, где водилось большинство видов гадюк, было приблизительно три - четыре километра. Не так уж и далеко, особенно если получится быстро побежать! Вообще-то должно получиться, если захочешь жить! А лучше всего, как нам посоветовали, не позволять себя кусать ни одной, никакой змее, независимо: ни от её вида, ни от степени знакомства с ней! Вот об этом была сделана запись в инструкции по технике безопасности, где все мы расписались, и после чего, безусловно, почувствовали себя значительно более защищёнными!

Я отвлёкся от своего повествования. Итак, так что же произошло с нашим героем? Подходя к горам, он заметил маленькую тоненькую змейку двадцати - двадцати пяти сантиметровой длины, которая время от времени выглядывала из какого-то укрытия. Это был гюрзёнок, уже "проклюнувший" кожаный чехол своего яйца, но ещё не вылезший оттуда. Увидев такого большого зверя, как человек, гюрзёнок начал метаться, пытаясь выбраться из своей "ловушки" и где-нибудь укрыться от него.

Но не таков был "царь природы", чтобы спокойно пройти мимо маленькой ядовитой твари, оказавшейся в его полной власти. Тем более что от её грозных старших собратьев он не знал бы, в какую сторону бежать! Парень присел над гюрзёнком, начал его запугивать, замахиваться на него, делать ему "козу" из двух пальцев и вообще, по - всякому дразнить его.

Бедный гюрзёнок извивался всем телом, пытаясь уклониться от грозной "козы" страшного плохого дяди, однако пути к отступлению были для него перекрыты неприятелем - с одной стороны, и кожаным мешком, в котором он родился - со всех остальных! Наконец парень нерасчётливо близко подвёл "козу" к змеёнышу, и тот, из последних сил пытаясь защититься и хоть чем-то напугать или заставить держаться подальше напавшего на него грозного врага, применил единственный данный ему природой способ защиты и нападения. Гюрзёнок высунулся в маленькую "проклюнутую" им незадолго дырку и "тяпнул" своими маленькими ядовитыми зубками за один из двух пальчиков страшной "козы"! Парень родился и вырос в этих местах и был прекрасно осведомлён, что укус гюрзёнка, даже только что вылупившегося из яйца без применения сыворотки "антигюрза", если и не будет смертельным, то обеспечит ему массу неприятностей со здоровьем!

То есть, другими словами ему немедленно нужно было добираться до медпункта, а вдруг там есть сыворотка! Именно такой способ защиты здоровья рекомендовала нам инструкция по технике безопасности. Можно конечно было пустить всё это дело на самотёк, и заняться вплотную воспитанием этой негодной малолетней гюрзы.

Однако настроение у нашего героя безнадёжно испортилось, интерес к игре со змеёнышем испарился "как сон, как утренний туман", педагогические подвиги его не вдохновляли, и парень довольно энергично двинулся к медпункту. По пути ему нужно было ещё как-то перебраться через бурлящий Каферниган. Переплыть эту горную реку с ледяной водой, пока тебя сносит стремительное течение от верхнего порога (под которым нужно было зайти в реку) до нижнего порога (перед которым необходимо было выйти на противоположный берег, если не хочешь, чтобы тебя вынесло на пороги), надо было умудриться! Я, например, переплыл его летом, будучи совершенно здоровым, уверенным в себе, с разбега, и выплыл на другую сторону в метре от начинавшейся гряды валунов нижнего порога! Не знаю, протащило ли, нашего героя по порогу, но Каферниган он переплыл, и до медпункта добрался.

По словам врача, всё тело у него было в кровоподтёках, а укушенная рука - сплошного багрового цвета, с сеткой кровоизлияний от лопнувших сосудиков. Дело в том, что во время энергичной ходьбы и быстрого плавания, кровь значительно быстрее разнесла змеиный яд по всему телу и внутренним органам парня, чем - если бы он находился в спокойном состоянии, а яд гюрзы в первую очередь разрушает стенки сосудов человека и животных. Врач решила, что парень крепко избит, пока он не произнёс: "Гюрза", - и не показал распухший бесформенный палец на отёчной руке. В этот день сыворотка "антигюрза" оказалась в наличии в медпункте, врач, как ни странно, тоже оказалась на месте. Она поставила нашему герою противоядие, разрезала палец и попыталась выдавить оставшийся в ранке яд вместе с кровью, хотя это было уже бесполезно, так как практически весь он был в организме.

С неделю парень провалялся в больнице, и прошло лишь несколько дней с момента выписки его домой на амбулаторный режим. При ближайшем рассмотрении сосед действительно очень походил на избитого. Но гораздо опаснее было то, что у отравленного змеиным ядом человека лопаются стенки сосудов и во внутренних органах, а это требует гораздо более длительного и интенсивного лечения. Так что неуверенно передвигающегося соседа я наблюдал ещё довольно долго. Всё закончилось для него благополучно, наверное, поэтому местные жители исподтишка посмеивались над незадачливым хулиганистым "змееловом": "Крепко "отдубасил" гюрзёнок нашего поселкового забияку! Может быть, это ему на пользу пойдёт - меньше будет задираться!".

4.Восточный базар

В первый же выходной день мы с Лёшей отправились за продуктами, а больше из любопытства, за местной экзотикой на восточный базар в городок Орджоникидзеабад (сейчас - Кафернихон), расположенный примерно в десяти - двенадцати километрах от посёлка Разведчик. Дорога проходила вдоль реки Каферниган. Несмотря на обилие холодной чистой воды, в большом количестве протекающей по долине, земля уже в нескольких метрах от реки была абсолютно сухой, выжженной солнцем, кое-где растрескавшейся в виде многоугольников, и почти повсеместно покрыта редкими колючками. При приближении к Орджоникидзеабаду увидели подвесной пешеходный мост с верёвочными перилами через реку. На противоположной стороне, сразу за мостом, начинался город.

Переходя через горную реку по качающемуся мосту, мы невольно залюбовались дикой красотой бурной горной реки, и немного постояли над стремительно несущимся водным потоком, держась за ненадёжные перила, рассматривая белые пенистые буруны на ближайшем пороге и слушая грозный рокот Кафернигана. Картина мощной природной стихии завораживала. Хотя мы находились не в самой реке, а на мосту над ней, но мысль, что могли в любую минуту свалиться с этого игрушечного раскачивающегося сооружения и оказаться среди бушующих волн бешеного течения, со звериной силой хлещущего по огромным валунам, вставшим на пути неукротимого потока, добавлял нам адреналина в кровь!

Мы перешли реку, прошли среди тех же, что и в посёлке Разведчик, одноэтажных частных глинобитных домов по тихим, узким почти безлюдным полуденным улочкам. Каждый двор был огорожен высокой глинобитной же стеной и полностью скрывал дом, двор и их обитателей. Лишь иногда приоткрывалась какая-нибудь небольшая калитка в одной из стен и оттуда сквозь небольшую щель выглядывали один или несколько любопытных чёрных глаз местных девочек, обитающих в этих глухих "крепостях". Делать этого им было конечно нельзя, но любопытство - сильнее! Улочки были покрыты слоем очень тонкого пылеватого коричневого, абсолютно сухого песка. Эта пыль вёла себя как вода. Она струйками выплёскивалась из-под ног, затем часть её небольшим облачком поднималась над улицей и долго висела в воздухе. Во всяком случае, у нас так и не хватило терпения дождаться, пока она полностью осядет. По одной из таких улочек мы и попали на местный базар.

Городок был небольшим, поэтому людей и на рынке находилось не очень много. Первое, что бросилось нам в глаза - ни одной женщины здесь не было. Почти все присутствующие на базаре люди: и продавцы, и покупатели были таджиками, поэтому мы выделялись из толпы, и на нас сразу же обратили внимание практически все участники местного процесса купли - продажи. Сначала нас стали пристально рассматривать, а затем пошли и расспросы: "Кто вы будете, откуда, как здесь оказались?". В первые минуты мы чувствовали себя немного неловко, нам было как-то неуютно, потому что чувствовали себя чужаками. Но затем довольно быстро освоились, чему немало способствовало приветливое, радушное отношение к нам аборигенов. Овощи и фрукты здесь были самыми дешёвыми из всех, раньше и позднее увиденных нами на рынках других городов Таджикистана. Несмотря на это, когда Лёша, как человек более практичный и хозяйственный, чем я, начинал торговаться с продавцами, они ему охотно уступали ещё в цене. Вообще, в Орджоникидзеабаде отношение к нам было очень дружелюбным.

К местному колориту можно было отнести нарезанные кусками, чуть-чуть помятые дыни и арбузы, которые предлагали съесть прямо здесь столько, сколько сможешь, без ограничений, за 20 копеек! Мы с Лёшей, конечно же, воспользовались этой "халявой", и за 15 минут наелись так, что дальше, даже пробовать овощи и фрукты, стало проблемой, я уже не говорю про шурпу, лагман и дымящийся в огромных котлах ароматный плов! Глазами мы бы всё это съели, или, по крайней мере, попробовали, но наши желудки уже до отказа были наполнены дынями и арбузами. Обошли весь рынок, наполнили рюкзаки овощами и фруктами, и, с чувством выполненного долга, неспешно пустились в обратный путь.

Вообще, здесь не принято было спешить, вся жизнь аборигенов проходила размеренно, неторопливо. После московского сумасшедшего ритма жизни мы не сразу смогли войти в этот полусонный ритм существования. Но спокойная умиротворяющая обстановка постепенно начала действовать и на нас, и мы перестали бежать неизвестно куда, неизвестно зачем, начали обращать внимание на такие мелочи, как природа, люди, арык, солнце и другие, которые и составляют, в конечном итоге, радость жизни. Кроме того, при такой жаре организм находился в расслабленном состоянии, и быстрый ритм жизни перегружал его, особенно сердце. Так что неспешность физической деятельности среди дня здесь объяснялась, прежде всего, особенностями климата и была сформирована с незапамятных времён.

5. Женщины в Средней Азии

Мы с Лёшей, как основные добытчики, явились в наше общежитие и сдали овощи и фрукты Таням, после чего все четверо, пошли купаться на пруд. Нас удивило то обстоятельство, что, несмотря на невыносимую жару (от + 40 до +50 градусов в тени), на прудах редко можно было увидеть купавшихся людей, причём, если таковые и были, то только русские. Начальник местной партии, на наш недоумённый вопрос, а почему собственно так происходит, позже объяснил, что аборигены не любят купаться. Ну не принято это в их традициях! Странные традиции для несусветной жары! Ну да не нам судить. В конце концов: мы-то здесь были гостями, приехавшими ненадолго, а они обитали всегда, с самого рождения, соответственно, им виднее, как легче жить в местном климате. В Средней Азии культура будет подревнее нашей российской, хотя, по моему личному мнению - это не самая лучшая из их традиций! Пока мы с Лёшей раздевались на безлюдном берегу, наши спутницы уже заходили в воду.

Мы с Лёшей зашли на две минуты позже девушек, я случайно обернулся, чтобы посмотреть на берег и ахнул. Тут уж все посмотрели назад. А взглянуть было на что! На берегу, как на трибуне стадиона, рядами сидели мужчины - таджики и во все глаза, хотя и молча, "пялились" на наших девушек! По их традиции местные женщины всё время были закутаны с головы до ног и, конечно, для них увидеть почти полностью обнажённую женщину, было ещё большей экзотикой, чем для нас побывать на восточном базаре! Я посмотрел, чтобы никого из них не было около наших вещей, и решил, пусть их смотрят, раз это доставляет им такое неземное наслаждение. Однако наши девушки, были другого мнения на этот счёт! Они почувствовали сильный дискомфорт, начали как-то странно ёжиться, в их движениях появилась скованность, которая не прошла даже после наших дружеских подшучиваний, которые, как известно, "слаще мёда". Наконец, они, наскоро искупавшись, побежали одеваться.

С этого дня Тани стали одевать хотя и лёгкие платья, но более закрытые, говорили, что в открытом платье их стало посещать чувство неясной тревоги. Одесситка Таня большая была выше среднего роста упитанной блондинкой с голубыми глазами. По определению местных жителей, она была похожа на здешних памирских таджичек, которые для низкорослых смуглых кареглазых аборигенов являлись идеалом женской красоты. К ней постоянно подходили таджики: от молодых парней, до седобородых аксакалов, - с предложением пойти с ними в ресторан, в гости или, напрямую, выйти за них замуж. Аборигены азиатского происхождения до такой степени замучили - "достали" её своей навязчивостью, что Таня большая, наконец, попросила меня назваться для всех этих претендентов моей сестрой. Не подозревая, во что это выльется, по простоте душевной, согласился.

После этого, по местной традиции, все вопросы встреч Тани большой, решал её ближайший родственник мужского пола, то есть я - её брат! Всех своих женихов теперь, со спокойной совестью, она отфутболивала ко мне, и уже я расхлёбывал эту кашу. Отказывать в грубой форме было нельзя, неприлично, непринято, и потом, мы ведь были гостями в их стране. Как гласит русская пословица: "Со своим уставом в чужой монастырь не лезь!". И мне пришлось применять и развивать свои дипломатические способности, для того, чтобы отказываться от очередного приглашения в ресторан! Не могу сказать, что это очень нравилось, но "назвался груздем, полезай в кузов". Зато с этого момента скучать мне уже не пришлось. Появились новые неожиданные трудности и заботы с местным населением, причём в весьма и весьма достаточном количестве!

Как-то Таня большая поехала вечером с местным русским геологом из Валериной партии кататься на мотоцикле. На грунтовой дороге они попали в малозаметную яму и Таня, неудачно упав, сломала себе большой палец левой ноги. Местная милиция забрала их для выяснения всех обстоятельств происшествия, быстро разобралась, и выпустила геолога. Таню же большую выпускать не спешили. Пришлось поехать Кудасову, для выяснения причин.

Причина оказалась до неприличия проста - местный начальник милиции хотел "принудить Таню к сожительству". Более мягко обозначить мотивы задержания Тани большой, не представляется возможным! Пока Валера не сообщил, что эта девушка - жена его брата, никто отпускать её и не собирался. Еле - еле, и то не сразу, а с кучей проволочек, к утру Таню отпустили, и Кудасов привёз её в общежитие, так что нам пришлось попереживать за них. Во что это обошлось Валерию Валерьяновичу - не знаю, но думаю, что не дёшево! При общей бедности этой республики суммы взяток должностным лицам здесь были на порядок выше российских. Зато практически все вакансии госслужащих покупались и продавались просто за баснословные деньги!

Как я уже говорил выше, советской власти в Средней Азии не было никогда. Место продавца в промтоварном магазине стоило, в то время, восемьсот рублей. За невесту жених должен был заплатить калым (выкуп) в размере нескольких тысяч рублей. Вы спросите: "Как же так?! Ведь много таджичек и узбечек и других среднеазиатских девушек получили в то время высшее образование, кто-то в республиках Средней Азии, а некоторые - и в городах России, в том числе и в Москве. О каком дореволюционном калыме может идти речь!?". Выяснилось - может! За невесту с высшим образованием жених должен был добавить к калыму ещё несколько тысяч рублей! Особенно высоко ценилось - медицинское. Вот так! Высшее образование жениха при этом не имело никакого значения, как и его внешние и внутренние достоинства. В мужчине ценился только размер кошелька! (Ну, до этих-то нравственных высот мы сейчас и в России доросли, то есть - докатились!).

Как-то вечером на скамеечке к нам подсел местный таджик по имени Рашид, приблизительно пятидесяти лет, знакомый Валерия Валерьяновича. Он рассказал, что скоро приезжает его сын после окончания педагогического института, и нужно будет устраивать его на работу. Кудасов тут же: "Рашид, отдай его рабочим в мою партию, хоть один в твоей семье будет честным человеком!". Тот, хитро улыбаясь, возразил: "Ты хочешь ему жизнь сломать!? Чтобы у него не было ни денег, ни семьи! Нет уж! Я купил ему место продавца в промтоварном магазине, пусть поработает, наберёт денег на невесту, дом, машину и обстановку, а потом если захочет, пусть идёт работать в геологическую партию, в школу учителем, куда хочет и кем хочет!".

Один шофёр грузового автомобиля "КамАЗ" рассказал: " Чтобы сесть за руль своей машины на автобазе, я отдал пять тысяч рублей завгару, зато я получил право использовать его на любую подработку по своему усмотрению, правда, только во внерабочее время. Я спросил его: "А что будет с отданными тобой деньгами при увольнении из этой автобазы?". "При уходе продам "КамАЗ", только уже не завгару, а напрямую другому шофёру за шесть - семь тысяч рублей!".

Ко мне, через Кудасова, обратился один аксакал и предложил сделку: я продаю ему "сестру" за шесть тысяч рублей, плюс автомобиль "Жигули". Таня большая, услышав о таком предложении, сразу же загорелась принять его, с тем, чтобы сразу после получения материальных ценностей сбежать, естественно, поделившись со мной. Валерий Валерьянович сразу же в корне пресёк такие поползновения: "Не считайте их за простаков. У таджиков всё предусмотрено, и купив невесту, её увозят, сразу же в горный аул. Оттуда, для непосвящённого в тайны горных троп, обратной дороги нет. Купленной жене будет обеспечено обитание в гареме богатого старика на всю оставшуюся жизнь!".

Кудасов как-то был в гостях у аксакала лет восьмидесяти в таком ауле. Он рассказал: "На людях непьющий хозяин, из уважения к гостю, выпил со мной две бутылки водки. Потом поднялся с достархана и сказал, что пить больше не будет, потому что не должен забывать, что он мужчина, и у него есть обязанности перед жёнами". Вот одной из нескольких его жён и была такая же, как Татьяна большая, предприимчивая русская женщина!

6.Купание в Кафернигане

В один из последующих выходных дней мы с Лёшей решили искупаться и поплавать в очаровавшей нас бурным неукротимым звериным нравом горной реке Кафернигане. Она поразила своей мощью и дикой красотой во время нашего похода на базар города Орджоникидзеабада, несмотря на гораздо меньшие размеры, чем российские реки. Правда и скорость течения у наших рек на порядок ниже. Река Каферниган протекала по долине, спускаясь с гор и имея одним из основных источников питания, таяние снега и ледников в горах. Этим и объяснялась чистая хрустально-прозрачная ледяная вода в ней.

Из-за большой скорости течения и скального ложа русла реки, а также из-за большого и неравномерного угла наклона продольного профиля Кафернигана, эта река изобиловала порогами, которые располагались на русле реки через короткие расстояния друг от друга, примерно через 50-100 метров. Чтобы избежать неприятного выброса на камни порога своего тела сильным водным потоком и перетаскивания по ним с большой скоростью и неизвестными для здоровья результатами, лучшим из которых будут синяки и ссадины, нужно было заблаговременно принять ряд мер:

Во-первых, необходимо было найти наиболее длинный прямолинейный, свободный от порогов участок реки.

Во-вторых, - с разбега, забежать в реку сразу под верхним порогом и энергично-энергично плыть, работая руками быстро-быстро, не засыпая во время заплыва, чтобы целым и невредимым выплыть на другой берег Кафернигана, прямо перед нижним порогом!

Это мы сообразили довольно быстро, несмотря на отсутствие опыта проживания в Средней Азии, в частности, недалеко от реки Каферниган! Как позже выяснилось, несмотря на такой наш незаурядный острый, я бы сказал, смекалистый ум, кое-чего мы предусмотреть всё-таки не сумели, благодаря нашей юношеской самоуверенности. Расплата за это наступила немедленно.

Местные жители рассказывали, что Каферниган упоминался в римских летописях ещё до нашей эры, и что римляне в своих завоеваниях дошли до этой реки, а за неё не пошли по каким-то, неизвестным нам причинам, так что название "Каферниган" уже вошло в скрижали истории.

Итак, мы с Лёшей полные сил, энергии и решимости покорить реку, переплыв её, стояли на берегу. "Распечатал" купальный сезон в Таджикистане Лёша. Он с криком, который в переводе с русского разговорного на русский литературный звучал как: "А наплевать!", - с разбега ринулся под основание порога и как мельница заработал руками и ногами. Я с неподдельным интересом, как лицо заинтересованное, наблюдал со стороны это маленькое шоу. Ещё бы! Переплывет, не переплывет, любопытно! Опять же, следующим-то плыть мне, если конечно он переплывёт. Как активный болельщик могу сказать, что Лёша продвигался вперед довольно быстро, за что и был вознаграждён выходом на противоположный берег реки без единого синяка и царапины.

Глядя на сотоварища по заплыву, я совершенно успокоился и, конечно же, как следствие, обнаглел окончательно, тем более, что самоуверенности и до этого хватало! Итак, как говаривал наш любимый футбольный комментатор Котэ Махарадзе: "Кинжальный разбег, кинжальный толчок, кинжальный заплыв! ", - и вот я скребу животом и коленками по первым, слава богу, не острым валунам нижнего порога! Ну что же, всё-таки переплыл, а пара небольших синяков и царапин в таком экстремальном развлечении уже не шли в счет! На противоположном берегу, мы несколько минут походили, восстанавливая силы, обсудили варианты наилучшего возвращения на свой берег с учетом совершённых ошибок и начали обратный заплыв в том же порядке, что и первый, то есть: сначала Лёша, а за ним и я.

Лёша разбежался и, в уже отработанном ритме, прошёл спринтерскую дистанцию так же чисто, как и в первый раз. Как только он коснулся дна на противоположном берегу реки, сразу же, также с разбега поплыл и я. Ещё во время заплыва заметил, что Лёша лёг на песок недалеко от реки и пополз в кусты. Я недоумевал, зачем он это делает, но, поскольку вода в Кафернигане - ледяная, мне показалось, что Лёша просто греется на раскаленном солнцем песке. Одно меня смущало: на песок, разогретый на солнце, наступать ступнями и то было горячо, как же он ползет по нему, не обжигаясь?

Твёрдо решив, хорошенько расспросить товарища о причинах столь странного поведения, подплыл к берегу, на сей раз без повреждений, в одном метре от нижнего порога, вышел на песок и направился к Лёше. Посмеиваясь над нелепым уползанием Лёши в кусты, я успел сделать лишь три-четыре шага. Затем меня сзади "огрели" дубиной по голове. Кто же это был: местные хулиганы, бандиты и что собственно им нужно от нищих студентов, почти никого здесь не знающих и даже при большом желании не успевших никому насолить? Да и не видели мы никого в радиусе километра! Здесь и спрятаться-то негде! В глазах потемнело, и посыпались искры, такие яркие вспышки в различных частях черного пространства. Ноги подогнулись, и я упал на выставленные перед собой руки.

Сознание не потерял, но и ходить не мог. Да что там ходить, полз-то с огромным напряжением сил! Ещё бы, всё тело налилось свинцом, от напряжения при перетаскивании своего тела дрожали руки, дрожали ноги, дрожали все мышцы. Не отставала и голова, она была такой же тяжеленной и страшно болела. У меня было такое ощущение, что она, переполнена кровью и сейчас лопнет от боли. Мысли ворочались медленно, казалось, с явственно слышимым хрустом и скрежетом. Я напрочь забыл все вопросы, которые хотел задать Лёше. Пропало желание и подшучивать над ним.

Долго, тупо, подползая к Лёше, лежавшему в таком же состоянии в прибрежных кустах, в тени, соображал, что же произошло? Наконец, через какое-то время: через десять минут, через полчаса, а может быть через час (чувства времени не было, а посмотреть на часы не хватало сил) до меня дошло, что нас хватил тепловой удар. Я знал, что солнечный удар случается, если долго находиться в жаркую солнечную погоду на прямом солнце с непокрытой головой, а тут все произошло очень быстро, буквально в течение нескольких минут.

Вот так "икнулись" нам наша самоуверенность и недоучет такого маленького фактора, как огромная разница температур тела и воды в Кафернигане. Мы просто забыли намочить водой из реки головы и, резко переохлажденные сосуды тела максимально сузились и закинули львиную долю крови в разогретые сосуды головы, в результате чего мы с Лёшей и получили "удар дубиной по голове". Счастье наше, что были молодыми и здоровыми! Несколько часов пролежали на берегу Кафернигана. О дальнейших заплывах не могло быть и речи, мы, наконец, намочили головы (лучше поздно, чем никогда!) и поплелись, чуть живые, в общежитие. Гулять нам в этот день почему-то не хотелось, и мы, как два ангела тихо с постными, скучными физиономиями пролежали весь день на кроватях в общежитии.

И даже на яростный (в который раз) призыв наших товарищей приготовить еду (мы были в этот день дежурными по кухне) отреагировали вяло и скучно, я бы даже сказал, что эта проблема нас никак не взволновала. Видя нашу заторможенную, безынициативную реакцию на все призывы народа, Тани оставили несбыточную мечту, хоть как-то заинтересовать дежурных кухонными кулинарными трудовыми подвигами, и сами приготовили обед. Этот урок не прошёл для нас даром. Полученные тепловые удары были первыми и последними в Таджикистане! Нам повезло ещё и в том, что он не настиг нас во время нашего героического заплыва, где-нибудь посередине реки. Выплыть из Кафернигана после этого было бы весьма проблематично! Ну да ладно, всё хорошо, что хорошо кончается. Мы получили хороший урок, который запомнили на всю жизнь.

7. В общежитии партии

В том же общежитии, в котором поселили нас, жили и сотрудники местной гидрогеологической партии. Среди них были две девушки: техники-геологи Галя и Наташа. Были они молодыми, красивыми, общительными. Леша случайно познакомился с ними, и был приглашён в гости на вечеринку. Он сказал им про меня, и я также получил приглашение. Мы весь вечер болтали с ними, обильно перемежая разговор остротами и анекдотами. К концу вечеринки были уже друзьями.

Потом мы выпили с ними на брудершафт, а когда народ стал расходиться, пригласили их на следующий вечер к нам. С этого дня наша компания для ежевечерних встреч выросла на два человека. Колдовская ли атмосфера жаркого Таджикистана, наша ли молодость были тому причиной, а, скорее всего, всё это вместе взятое так подействовало, что мы, как зачарованные всем своим существом впитывали пьянящий, напитанный какими-то непонятными флюидами воздух. С нашими новыми знакомыми мы флиртовали напропалую. Они чувствовали наше внимание, и оно им льстило.

Обычно только под утро, когда уже светило солнце, мы разбредались по своим комнатам. Почти в полном составе встретили большинство рассветов в посёлке Разведчик. Для этого мы выходили из общежития и располагались на скамейках у его входа, прямо на берегу громко журчащего арыка. Эйфория колдовской, волшебной ночи из восточных сказок "Тысяча и одна ночь" медленно улетучивалась с первыми лучами солнца. Приходилось возвращаться к действительности, опускаться с заоблачных высот на грешную землю, с тем, чтобы назавтра опять погрузиться в душную ароматную тёмную южную нирвану среднеазиатской ночи. Для двадцатилетних молодых людей переполненных желаниями, эмоциями и влюбленных в саму жизнь это лето было поистине подарком судьбы! Лёгкий флирт органично вписывался в атмосферу ежедневного праздника, тем более что речь шла не о глубоких чувствах, а всего лишь о небольшой увлечённости. Однако это не умаляло чувства полноты нашего существования здесь.

Как раз в это время проходил очередной традиционный песенный фестиваль в болгарском городе Сопоте. Каждый вечер мы слушали песни любимых исполнителей. Для нас это был особенный фестиваль. Наше эмоциональное состояние было таким, что каждая песня проникала в душу. Особенно сильно действовало выступление всеми нами любимой певицы из Болгарии - Лили Ивановой. Нас переполняли чувства, и жизнь, несмотря ни на что, была прекрасной!

Постоянно не высыпались и ходили по земле как сомнамбулы.

После возвращения в Москву мы некоторое время обменивались с этими девушками письмами, которые, однако, быстро стали серыми и безликими. Дружба - флирт на расстоянии довольно быстро погасла и перешла в тлеющие угли, а затем и вовсе превратилась в холодный пепел, "рассеянный в пространстве ветром времени". Такая переписка не нужна была ни нам, ни им, и сошла на нет. Как говорится: "с глаз долой, из сердца вон"!

Вечером к нам с Лёшей приходил в гости почти каждый день Валерий Валерьянович. Иногда он приносил шампанское, а чаще - огромную двадцатилитровую стеклянную бутыль местного виноградного или фруктового сухого вина и говорил: "Мы будем петь и пить со страшной силой!". Я немного бренчал на гитаре, для узкого дружеского круга моего умения хватало. В подпевающих недостатка не было, и мы славно проводили теплые вечера. В среднеазиатской душной летней ночи, насыщенной ароматами цветов и фруктов зелёного оазиса посёлка, пронизанной оглушительными руладами пения сверчков и ровным, монотонным, успокаивающим журчанием протекающего рядом с нашим общежитием арыка, подсвеченной редкими небольшими жёлтоватыми звёздами и Луной, определённо было что-то очаровывающее, завораживающее. "Желтоглазая" ночь обволакивала, околдовывала нас!

Кстати, звёзды в долинах Средней Азии были действительно с желтоватым оттенком, которого больше нигде, даже в Крыму и на Кавказе я не видел. При подъёме в горы свет звёзд постепенно терял жёлтый налёт, а сами они зрительно начинали увеличиваться в размерах. Одновременно возрастало и количество различимых глазом небесных светил. А с определённой высоты всё небо было усеяно таким неисчислимым количеством звёзд, которого я больше нигде и никогда не видел! Отдельные звёзды среди огромного плотного скопления их на окраине нашей Галактики с подъёмом в горы сливались в сплошной светящийся яркий шлейф Млечного пути.

В такие волшебные вечера хотелось "петь и пить со страшной силой", хотелось влюбляться, хотелось обнять всех окружающих, хотелось, чтобы все вокруг были счастливы! Казалось, что ничего плохого уж здесь-то быть не может, потому что если не быть счастливым в такой обстановке, то - в какой же!?

Вспоминая эти далёкие несколько месяцев жизни, в посёлке Разведчик, никак не могу понять, как можно воевать, убивать друг друга в таких благодатных местах, специально созданных природой для безбедной жизни людей!? Ну, нет, и не может быть причин значительнее бесценной человеческой жизни, его бессмертной души со счастливыми и - не очень переживаниями! Звёздного неба, пения сверчков, душного ароматного воздуха и других внешних составляющих счастья здесь хватит на всех. Если уж в таких местах быть недовольным жизнью и убивать себе подобных за какие-то выгоды, то, что прикажете делать обитателям районов с суровыми, а порой и невыносимыми условиями существования? Например, людям, заселившим районы Крайнего Севера, назвать нахождение там "условиями жизни" - трудно!

Как ни странно, но одни из самых ядовитых змей планеты тоже водятся именно здесь, в Средней Азии. Да и другие районы их обитания на Земле обычно далеко не обделены солнцем и теплом и благоприятны для всего живого, в том числе и для человека. Неужели же солнце, всегда радовавшее меня на продолжении всего полевого сезона в Таджикистане (да и на протяжении всей жизни), побочно способствовало накоплению сильнейшего змеиного яда и злобной непримиримой агрессии!? Причём, синтезировало оно эту адскую смесь не только в некоторых видах "гадов ползучих" - пресмыкающихся - ядовитых змеях, но и в отдельных индивидуумах "двуногих, прямоходящих" - в некоторых людях, например, радикальных исламистах - боевиках!? Среди них существуют даже такие, которые готовы себя взорвать, только чтобы окружающим было плохо!

Как-то я выпил ударную дозу вина и несколько опьянел. Валерий Валерьянович был сильным, решительным человеком. Он не очень утруждал себя подбором слов в беседах с людьми. Ещё бы, он был начальником гидрогеологической партии, которая являлась основным предприятием в посёлке Разведчик, то есть, он был первым человеком в поселке! И его мало волновало, обидит он кого-нибудь своими высказываниями или нет. Внимательно посмотрев на меня (кстати, он тоже не был трезвым), в присутствии всей честной компании, сообщил: "В питие спиртного ты - кутенок!". Зря он это сказал!

Две-три секунды осознавал, что сказано. А как только смысл произнесённой фразы дошёл, тут же, не спеша, одной рукой, сгрёб все бокалы, кружки, пиалы с вином, тарелки и чашки с закуской, и, собственно, саму бутыль вина и бутылки шампанского с импровизированного столика, состоящего из нескольких, вплотную составленных табуретов, прямо на пол. Под аккомпанемент падающих и бьющихся пиал, стаканов, бутылей и звон вилок, ложек и прочей мелочи, слегка приподнявшись и чуть наклонившись вперёд, вежливо сказал Валерию Валерьяновичу: "Я не желаю больше видеть Вас у себя, ни сейчас, ни позже!". Кудасов был сильно огорчён и даже слегка ошарашен таким поворотом вечера. Думаю, он раскаивался в своём неосторожном высказывании, но слова были произнесены, и он не нашёл ничего лучшего, как уйти домой. Человек-то он был хороший и порядочный, да абсолютная власть его немного испортила. Однако иногда получаемые по носу щелчки (подобные выданному мной), на время приводили в чувство Валерия Валерьяновича. Тогда он и других считал людьми. Правда, не всех, а только тех, кто этого хотел и заслуживал.

Таня большая решила, что я не в себе, мало что соображаю, и принялась выговаривать, хлопая меня по щекам, Несмотря на мою заторможенность, сделать это она успела только два раза, после чего я огорчился, встал и молча посмотрел на неё. Ничего хорошего в этом взгляде она не заметила. Надела на лицо бледный вид, вскрикнула "ой!", и, не поворачиваясь ко мне спиной, энергично стала передвигаться задом наперёд к двери (в народе такой способ передвижения называется "раком"), пока не оказалась за ней. А дальше гулко гремя туфлями, быстро пробежала по дощатому полу куда-то далеко и надолго (пока я не лег спать, а угомонился я в этот вечер не скоро).

Странно, что после этого случая, на следующий же вечер, Валера переломил себя, и снова пришёл ко мне с двадцатилитровой бутылью вина, правда, потребовал извинений за вчерашние слова и действия. Я извинился, но тут же пожалел об этом, так как виноватым себя не считал. Леша, которому кратко обрисовал эту ситуацию, сказал: "Значит, ты унизился перед ним! Ну, так, пошли его при повторении подобных высказываний ещё раз и уже без извинений!". Я пообещал, так и поступить, правда, после этой истории Кудасов следил за своими словами в мой адрес, и такой необходимости больше не возникло.

По прошествии месяца к нам в гости приехал Борис, главный геолог той партии, в которой проходил практику Володя - мой однокомнатник по общежитию в университете, провожавший меня в Москве. Борису было чуть за тридцать лет. Он был болтлив до такой степени, что (как мне впоследствии рассказал Володя) время от времени начальник предлагал ему: "Боря! А не поехать бы тебе в командировку!". В ответ на недоуменный вопрос: "Куда?", следовал прямой нецензурный ответ: "Туда-то и туда-то!!!". Борису ничего не оставалось, как тут же высасывать из пальца необходимость какой-нибудь, куда-нибудь, зачем-нибудь, чрезвычайно важной командировки.

Так вот, Борис рассказал нам, что Володя две недели добирался до расположения партии на грузовой железнодорожной платформе, вместе с багажом, почти без денег. Дорого ему обошлись мои проводы! И чем Володя окончательно сразил своего главного геолога, так это количеством потребляемого алкоголя. Как почтительно сказал Борис: "Пьет, как профессионал-геолог!". Это была высшая похвала в его устах!

Уж мне ли было не знать, как пьет Володя! Как-то раз мы с ним отмечали его день рождения. А надо сказать, что были в тот период времени как раз "на мели". Наскребли мелочи на пару бутылок портвейна и только откупорили вторую бутылку, как нагрянул оперотряд.

Была во время нашего обучения, такая подленькая структура, созданная администрацией университета из своих же студентов, которая формально следила за порядком в общежитии, а по жизни, "закладывала" своих же товарищей, употребляющих спиртные напитки. Хотя сами пили много больше, но из-за участия в этом оперотряде, имели "индульгенцию" (в средние века отпущение "святой инквизицией" грехов прошлых и будущих!) на пьянство. Кстати, когда мы учились уже на пятом курсе, эта братия выгнала из общежития Лешу за увиденную на столе бутылку сухого вина, которую он категорически отказался отдать. Ему пришлось до защиты дипломной работы снимать квартиру, что в те времена было очень не просто. Вообщем, эти "проказники" - оперотрядовцы создали Леше массу проблем в жизни в тот момент времени.

Так вот оперотрядовец, пристыдил нас и, эти "блюстители трезвости", потребовали отдать оставшуюся бутылку вина, на что Володя ответил решительным отказом. Тогда один из оперов спросил: "Другим пить нельзя, а вам можно? Вы что каста?". Володя ответил: "Сынок! А ты хоть один сезон был в поле?! Да, мы каста! Мы геологи - полевики! И вообще, у нас окно открыто, а это очень-очень плохо. Вдруг кто-нибудь вылетит в него!". Тогда опер сказал: "Вылейте вино в унитаз при мне, или выселим вас из общежития". Мы знали, что это прихвостни администрации имеют такое право, и Володя сказал: "Пошли в туалет, я вылью".

Зайдя в кабинку, Володя закрыл её на крючок, а когда опер стал стучаться, Володя заявил через дверь, что выливание вина в унитаз, это дело сугубо интимное, и что он стесняется делать это на¢ людях. Произнёс он это так серьёзно, что я развеселился и начал посмеиваться. Опер, осознавая комизм ситуации, сделать, однако ничего не мог, и терпеливо ждал, когда Володя закончит выливать вино в туалет и покажет ему пустую бутылку!

Володя пил из горлышка портвейн так оглушительно громко и с таким причмокиванием, что комизм ситуации возрастал с каждой минутой. Я уже двумя руками держался за живот, который начал побаливать от смеха. Минуты через три дверка кабинки открылась, и, окончательно окосевший Володя, предъявил оперу пустую бутылку.

Оперативный комсомольский работник (так они назывались официально), пытаясь выйти из этой гротескной ситуации хоть с какими-то остатками достоинства, по-возможности более строго сказал: "По-моему ты опьянел, пока выливал вино, вон как тебя закачивает!". Володя очень серьёзно ответил ему: "Это от переживания!", - и, в качестве подтверждающего аргумента, утер рукавом слезу на своих бесстыжих голубых глазах! Он во время всего этого действия даже ни разу не улыбнулся, у меня же уже свело скулы, и я мог только мычать. Опер понял, наконец, что больше никаких дивидендов в счёт сохранения положения вершителя студенческих судеб он здесь не получит, а вот неприятностей и унижений может "огрести" много больше, чем представлял себе в начале ссоры. Он до неприличия поспешно ретировался, уже и, не стремясь "сохранить лицо". Так что про Володины способности в распитии спиртных напитков я знал не понаслышке!

8.Суслик

В один из дней Кудасов решил показать нам работу буровых установок своей гидрогеологической партии прямо в полевых условиях. На его "УАЗике" поехали на площадку, где три буровые установки пытались добуриться до воды на границе двух колхозов. Кудасов всегда старался делать именно так. Когда вода была найдена, он отдавал её на поле того колхоза, председатель которого смог больше расположить его к себе, выдвинув "более веские аргументы" и тем самым доказав необходимость в воде именно своего колхоза. Какого "веса" были аргументы, Валерий Валерьянович скромно умалчивал. Однако, учитывая ценность воды в засушливой Средней Азии, а также глубину её залегания и трудоёмкость бурения и добычи, мы догадывались, насколько дорого обходилось председателям расположение Кудасова!

Оглядевшись по сторонам, мы поразились: бурение велось прямо на арбузной бахче. Это был неожиданный (никто не предупредил нас об этом) и очень приятный сюрприз! Тем более, что раньше никто из нас ни на какой бахче (ни на арбузной, ни на дынной, за исключением разве что тыквенной) не бывал. Мы должны были находиться рядом с буровыми установками, и с нетерпением ждали обеденного перерыва. Как только бурение приостановилось, один из буровых мастеров - Миша повёл нас к арбузам. Он рассказал, что им разрешено председателем колхоза на всё время полевых работ пользоваться этой бахчёй без ограничений. Это был один из его "аргументов" Кудасову, на который, впрочем, сам Кудасов не обращал ни малейшего внимания - для него это было только любезностью и на "аргумент" никак не тянуло!

А, впрочем, нам это было всё равно, главное, что бахча была в нашем полном распоряжении. Миша начал рассказывать и показывать, как нужно выбирать арбузы. Он надавливал на него, поднося к уху, рассматривал его жёлтое пятно в месте соприкосновения с землёй и засохший отросток. Мы внимательно слушали, смотрели, но в практическом воплощении полученных знаний мало преуспели и предложили Мише самому выбрать для нас что-нибудь сто¢ящее. Усевшись около спелого арбуза, достали нож и приготовились разрезать его. Однако наш гид по бахче повёл себя очень странно. Он поднял арбуз примерно на уровень пояса и вдруг уронил его! Мы ахнули от неожиданности. Арбуз раскололся на три большие части. Миша спокойно достал из него сердцевину и предложил нам. Отвечая на наши недоумённые взгляды, сказал: "Мы здесь едим только самую вкусную часть арбузов - их сердцевинки. Сначала выкидывать оставшуюся часть спелого вкусного арбуза было жалко, но их здесь просто пропадает столько (переспевают, не успевают вывезти на базар или оптовому покупателю и тому подобное), что перестали переживать".

Миша успокоил, и мы принялись с большой скоростью поглощать вкуснейшие арбузные сердцевинки. Быстро научились добывать их самостоятельно и усердно работали над бахчой всё обеденное время. Однако насытились-то мы давно, голодными были только глаза, поэтому объелись до такой степени, что в течение почти часа после окончания трапезы не могли встать и пойти продолжить знакомство с проходкой гидрогеологических скважин. В очередной раз убедились, что жадность - нехорошее чувство, вредное не только для окружающих, но даже для его обладателя!

На окраине бахчи несколько раз в течение дня видели небольших зверьков, стоявших столбиками. У них была желтоватая с пятнышками шкурка, любопытные глазки-бусинки, и вообще, смотрелись они очень забавно. Когда я пытался подойти к ним поближе, они бесследно исчезали - "как под землю проваливались". Я спросил у Миши: "Что это за зверьки?".

- "Да обычные суслики. Здесь их полным-полно, какое-то природное скопление, наподобие местного аула".

- "И куда же они деваются, когда я к ним начинаю приближаться?".

- "В норах они живут, там и прячутся от опасности, в том числе и от людей. А если застанешь их далеко от норы, то у них припасены запасные норы - не такие глубокие, как жилые, пологие и только с одним ходом. Из таких-то нор их легко ловить. А вот в основной норе они роют несколько выходов: и крутые - почти вертикальные, и пологие. Вот из тех нор добыть их трудно: надо чтобы у каждого выхода подкарауливал человек. А одному поймать суслика из постоянной норы практически невозможно".

- "И как же их ловят, как выгоняют из нор?".

- "Водой! Наливают в нору несколько вёдер воды, и суслик, как миленький, вылезет из неё! Кроме того, что вода заливает нору и суслику становится нечем дышать, он ещё и просто боится её. Какое-то у него природное неприятие воды, может быть потому, что живёт в сухой норе, или ещё почему, я уж не знаю".

- "Ты, похоже, давно и хорошо знаешь сусликов и их повадки: чего они боятся, как их ловить? Наверное, много ловил?".

- "Да что ты! Я и увидел-то живого суслика в первый раз здесь, в Средней Азии, а до этого и понятия не имел, что это за зверь такой! Как их надо добывать слышал, а вот сам ловил только один раз вместе со всей нашей гидрогеологической партией в прошлом году".

Я заинтересовался и попросил рассказать про эту охоту на сусликов: "Всей партией? Зачем же вам было столько зверьков? Сдавали что ли их куда? Расскажи, пожалуйста". Но Михаил неожиданно заартачился, насупился и начал отнекиваться, сначала лениво и неохотно, а затем, когда я стал настаивать, он пресёк мои просьбы грубо и зло: "Отстань, пока я не начал ругаться! Сказал, не буду рассказывать, значит, не буду!".

Своим решительным отказом Миша до крайности заинтриговал меня. Я терялся в догадках, почему этот доброжелательный человек так воспротивился, и даже разозлился на столь простую просьбу. Однако до меня дошло, что настаивать бессмысленно, и в случае продолжения этой темы беседы, кроме окончательной ссоры с Мишей, ничего не получу. Я перевёл разговор на нравы и обычаи коренных жителей Средней Азии, Миша успокоился, и наш диалог постепенно вернулся в спокойное русло. Но я, конечно, не забыл этого разговора, и уже позже, после возвращения в посёлок Разведчик, насел на Кудасова и упросил его поведать историю этой охоты, после столкновения с Мишей ставшую просто загадочной. После очередного вечернего бокала местного сухого виноградного вина Кудасов согласился рассказать эту историю, правда, без особого энтузиазма.

А дело было так. Буровые самоходки его партии пытались добраться до воды в одном из районов Узбекистана. В то время организация из Таджикистана могла свободно работать не только в Узбекистане, но и в любом районе Средней Азии и всего СССР. Буровые уже несколько дней стояли без дела, потому что снабженцы никак не могли подвезти обсадных труб и некоторого другого инструмента для бурения. Делать было нечего, развлечений в полевых условиях не было и не предвиделось в обозримом будущем никаких, и народ заскучал. Время от времени по вечерам устраивали небольшие застолья с местным сухим вином, но стояла страшная жара - днём, и даже вечером была такая духота, что на спиртное никого особенно не тянуло.

Неизвестно, кому первому пришла в голову мысль, заняться ловлей сусликов. Надобности в них не было никакой, поэтому решено было устроить смешное шоу с участием этих водобоязненных созданий. Уже сообща разработали сценарий действия. Для спектакля наметили использовать небольшой пруд, находящийся недалеко от полевой базы гидрогеологов. На небольшом расстоянии от этого водоёма начиналась колония сусликов, занимавшая обширную территорию. Сотрудники партии встали в оцепление двумя рядами, начиная от пруда. Расстояние между людскими цепочками было около двадцати метров. На противоположном конце, цепочки почти вплотную (насколько позволял жар) упирались в специально разведённый для такого случая, огромный костёр. Таким образом, часть поселения зверьков оказалась окружённой: с двух сторон - рядами людей - организаторов и, одновременно, зрителей шоу в одном лице, предвкушавших редкое развлечение, с третьей - огромным костром, а замыкал полное оцепление колонии сусликов - пруд с водой, которую эти зверьки боялись "как огня".

У берега пруда на воду были положены обрезки досок - миниплоты. Эти дощечки и были основным реквизитом предстоящего спектакля. По разработанному плану, сусликов по одиночке выгоняли из нор, заливая туда по нескольку вёдер воды. Выйдя на поверхность земли, зверёк оказывался в кольце окружения, и у него оставался только один путь - на плотик пруда. Суслик забегал на мокрую дощечку, иногда даже чуть-чуть притапливая её, и останавливался - дальше бежать было некуда. Плотик от толчка немного отплывал от берега, потом его отталкивали длинной палкой немного подальше, чтобы суслик не смог допрыгнуть до земли (хотя, с такой ненадёжной опоры он не смог бы и просто прыгнуть, не перевернувшись и не упав в воду), и начиналась основная часть потехи.

Мокрые, дрожащие от холода, насмерть перепуганные зверьки, плавали на маленьких качающихся, в любую минуту готовых перевернуться дощечках, стараясь сохранить равновесие и удержаться на них. При этом они смешно перебирали лапками по мокрым или покрытым водой деревянным поверхностям своих "судёнышек", затравленно, с непередаваемым ужасом в глазёнках-бусинках озирались по сторонам и непрерывно издавали какие-то высокие звуки - писки. То ли это были сигналы тревоги для остальных членов популяции, то ли таким образом они переговаривались с другими "капитанами", то ли суслики издавали их от ужаса и безысходности, а, скорее всего, они включали в себя все причины сразу.

Вот это-то зрелище и веселило публику. Сотрудники партии от души хохотали над неловким топтанием сусликов, перебирающих короткими лапками на качающихся дощечках. Зрители тыкали пальцами в сторону арены - пруда, показывая друг другу то одного, то другого особенно выделявшегося смешного зверька. Некоторые из них выделывали просто немыслимые кренделя, чтобы сохранить равновесие и не упасть в воду, другие начинали издавать наиболее несуразные отчаянные звуки, третьи состраивали самые уморительные гримасы. В общем, посмеяться было над чем, тем более что душевные переживания зверьков никого не трогали.

Общее настроение толпы довольно точно выразил один из буровых мастеров партии. Он авторитетно заявил, засомневавшемуся было в правильности действий сотрудников по отношению к сусликам, молодому геологу: "Да брось ты переживать! Какая-такая душа может быть у этих смешных, нелепо дёргающихся существ!? И что там они могут чувствовать, эти неразумные зверьки!? Да они просто созданы для увеселения людей! Ни в одном цирке не увидишь подобного представления, да ещё бесплатно! Ребята тут от тоски сдыхают, так хоть немного развлекутся. И потом, со зверушками ведь ничего не случится. Поплавают на плотах, пристанут к берегу, да разбегутся по своим норам. А нет, так новые выроют. В крайнем случае, упадут в воду, вымокнут, да перепугаются, не более того. Никто же их не убивает и не избивает. До них даже пальцем не дотрагиваются!".

Веселье было в самом разгаре, когда на арену - оцепленную людьми, огнём и водой площадку - вышел из очередной залитой водой норы мокрый суслик. Сначала он, как и все его предыдущие сородичи - невольные участники потехи, торопливо и затравленно, со страхом озирался. При этом он беспрерывно нюхал воздух, быстро работая ноздрями и смешно шевеля маленькими усиками, и мелко дрожал: то ли от холода, то ли от страха. Особенно долго он рассматривал своих соплеменников, уже барахтавшихся на раскачиваемых ими же самими дощечках. Миниплоты медленно передвигались по поверхности прудика, создавая небольшие волны, которые, складываясь, образовывали небольшую постоянную рябь на всей поверхности водоёма.

Суслик застыл, как будто окаменел, внимательно рассматривая своих несчастных товарищей и слушая, издаваемые ими отчаянные звуки - писки. По прошествии нескольких минут он перестал дрожать, озираться, прямо неотрывно глядя на сусликов и продолжая лишь нюхать воздух. Его мордочка уже не выражала ни страха, ни беспокойства. Зверёк стоял задумчивым столбиком, как было принято у его собратьев в спокойном, изучающем обстановку состоянии.

Вид у него стал каким-то отрешённым и даже немного величественным. Создавалось впечатление, что эту божью тварь перестала волновать мирская суета. Зверька уже нисколько не трогал весёлый хохот окруживших его двуногих существ. Он не обращал теперь никакого внимания на ужас и нелепое подёргивание лапками на плотиках собратьев - сусликов, его не волновал полыхающий позади арены огромный костёр, - казалось, его дух был выше всех этих земных мелочей. Конечно, всем это только чудилось, ведь доподлинно известно, что у диких зверей и даже домашних животных отсутствует способность к абстрактному мышлению - разум, и способность к переживанию и сопереживанию - душа.

Но вернёмся к нашему неразумному, бездушному суслику. Он давно уже должен был плавать на дощечке по пруду к вящей радости "благодарной" публики, однако, к всеобщему удивлению, всё ещё медлил. Более того, он даже не предпринимал никаких попыток двинуться в сторону водоёма. Люди стали улюлюкать, громче кричать, замахиваться на суслика, пытаясь напугать его и подтолкнуть к пруду и запрыгиванию на свой "корабль". Наконец он ожил, внимательно, открыто и безбоязненно осмотрел обе шеренги подвыпивших хохочущих мучителей, спокойно встречаясь с ними взглядом. Люди в оцеплении комментировали: "Как нагло смотрит! Ничего не понимает! Бестолковый зверёк - что с него возьмёшь!". Между тем суслик, неторопливо перебирая маленькими короткими лапками, медленно засеменил в противоположную от пруда сторону - к костру.

Развлечение приняло новый неожиданный оборот. Этот особенный суслик внёс разнообразие в разыгранное, как по нотам, весёлое шоу. Народ стал гадать, куда дальше двинется этот необычный зверёк от костра: всё-таки пойдёт к пруду, а может быть приблизится к людям, или снова вернётся на середину круга, а вдруг он попытается скрыться в полузатопленной норе. Однако ни одному из предполагавшихся вариантов не суждено было сбыться. Суслик, уверенно и не спеша, продолжал своё движение к костру. В этом движении чувствовалась решимость выполнить задуманное, в то же время покорность участи, им же самим выбранной. Вот он приблизился настолько близко, что не мог не почувствовать нарастающего жара пламени, но это нисколько не сказалось ни на скорости, ни на направлении движения зверька.

Смех, как по команде, прекратился, кто-то, не рассмотрев происходящего, по инерции ещё разок коротко запоздало хихикнул и тут же умолк. Но суслик уже перестал обращать внимание и на хохот, улюлюканье и угрожающие движения больших страшных зверей, и на их молчание. Да что там звуки и жесты, он не обращал внимания даже на становившийся невыносимым жар костра! Вот уже с лёгким потрескиванием скрутились, сгорели и отпали от пламени усики - антенны суслика, вот с характерным шорохом опалились шерстинки на мордочке зверька. Кто-то не выдержал и крикнул: "Стой, бестолочь, сгоришь!".

Суслик знал это и без "сердобольного" зрителя - подсказчика, только он-то для этого и шёл в костёр. Даже если бы он понимал человеческую речь, это ничего бы в его поведении не изменило. Ещё мгновенье, и тонкие мягкие лапки зверька зашипели, обгорая на раскалённых углях костра. Но суслик, не обращая на это ни малейшего внимания, сделал ещё несколько коротеньких шагов на обуглившихся остатках конечностей, и ещё через мгновенье полностью оказался в самом пекле костра. Раздался треск обгорающей и лопающейся шкурки умирающего живого существа, шипение испаряющейся в огне жидкости, выступившей на поверхности зверька, и через считанные секунды обгоревшая дымящаяся тушка мёртвого суслика выкатилась обратно на край костра.

Теперь наступила очередь людей окаменеть, превратившись на время в истуканов. Суслик просеменил весь путь на свою Голгофу, к своим крестным мукам скромно, даже как-то обыденно, совсем не героически, и очень быстро, за считанные секунды. Никто не успел, не только морально приготовиться к этому, но даже ахнуть (правда, кто-то всё же успел выкрикнуть слова предостережения). Эта простота и скоротечность нисколько не уменьшили величия и значимости совершённого зверьком действия. Такого развития событий не ожидал никто. Поступок гордого суслика, который предпочёл самоубийство унизительному плаванию на качающемся плотике - дощечке, не грозившем ему ничем особенным, кроме страха и неудобства, и принявшего мучительную смерть в пламени костра, поразил всех присутствующих. Трудно переоценить эмоциональное воздействие этого события на зрителей. Устремившийся вверх вместе с языками пламени освободившийся от земных страданий дух этого "бездушного неразумного трусливого суслика", как будто унёс с собой и всё безудержное веселье, весь кураж, всяческое желание продолжать развлечение, только что жаждавшей зрелищ, изнывавшей от скуки публики. Люди стояли молчаливые и притихшие, будто громом поражённые.

Этот зверёк зацепил всех за душу выбором в предложенной ему ситуации, презрением к собственной смерти. Отчаянным поведением неразумный суслик устыдил "царей природы", показал себя выше них - разумных существ. Общее настроение снова выразил тот самый буровой мастер, который в начале этого представления рассказывал о правильности создания импровизированного циркового номера с глупыми бесчувственными зверушками в главной роли. Скрипучим, резким, ставшим вдруг каким-то неприятным голосом, в котором, чувствовалось неприкрытое отвращение к происшедшему и, наверное, к себе самому, вынув, наконец, изо рта забытую, прилипшую к губе горящую сигарету, при этом, даже забывая прищуриваться от лезущего в глаза едкого табачного дыма, ни на кого не глядя слезящимися глазами, он произнёс: "Да, хреново получилось с этим сусликом, так твою так!".

Не сговариваясь, затушили костёр, притянули все дощечки с сусликами к берегу и разошлись, давая дорогу для бегства причалившим зверькам. Тушку мёртвого обгоревшего суслика закопали тут же, на берегу прудика и как-то быстро, молча, не глядя друг на друга, разошлись по палаткам. Общаться никому не хотелось - каждый (и не без оснований!) считал виноватым в происшедшем и себя, и товарищей.

Наутро и в последующие дни это происшествие не обсуждалось и даже не упоминалось, как будто его и не было вовсе. Но все хорошо запомнили эту трагическую гибель необычного суслика и больше никаких представлений с участием различных зверушек - "братьев наших меньших" - не придумывали, несмотря на отсутствие развлечений и скуку, иногда посещавшую сотрудников полевой базы гидрогеологической партии.

Неизвестно, о чём совещались между собой и какую информацию передавали друг другу суслики, но когда один из сотрудников партии через два дня случайно пришёл на место бывшего поселения зверьков (после случившегося происшествия ходить туда гидрогеологи не любили), то застал там пустые норы. Не только суслики, обитавшие в оцепленной части территории поселения и участвовавшие в устрашившем их зрелище, но и вся обширная колония зверьков покинула обжитой участок, на котором проживала много лет, и ушла в неизвестном направлении. Об их долгом проживании здесь теперь напоминали только многочисленные отверстия нор - бывших жилищ сусликов, в которые иногда проваливалась нога при ходьбе. Да и те быстро осыпались и заносились пылью и мелкими песчаными частицами, в огромном количестве приносимыми сюда местным, часто задувавшим сухим ветром, называемым местными жителями "афганцем" (наверное, потому, что он дул со стороны Афганистана).

Этот рассказ - быль взволновал, даже поразил меня и оставил неприятный осадок на душе. Мне было искренне жаль смелого гордого суслика и, казалось, если бы я присутствовал на том жестоком спектакле, то сумел бы спасти его и проложить ему дорогу к свободе. На самом деле, это было бы очень трудно сделать в распалённой азартом и подогретой спиртным улюлюкающей компании, но мысль, что возможно именно мне бы это всё-таки удалось, согревала душу.

Поступок суслика дал богатую пищу для размышлений. Этот "брат наш меньший" своим поведением перечеркнул все теории о неразумности и бездушности зверей. Он пошёл против самого главного природного закона - инстинкта самосохранения. Выбрал не просто смерть, а мучительное самоубийство в костре, вместо длительного цепляния за жизнь, барахтаясь на плотике в пруду. У меня эта реально происшедшая история вызвала сомнения в полном отсутствии абстрактного мышления и переживаний у зверей. Причём, эти переживания, даже не угрожающие жизни, могут быть настолько сильными, что способны толкнуть эти божьи твари на неординарные действия и поступки, противоречащие основным инстинктам, заложенным в них природой для сохранения вида на планете.

Мы ищем иные миры, пытаемся установить контакты с другими цивилизациями, находящимися за пределами планеты Земля. Зачем нам это, если мы не можем не только любить, но и просто ценить или хотя бы просто жалеть то, достаточно высокоорганизованное живое, которое находится у нас под самым носом, которое не нужно разыскивать в космосе!? Какими - такими высокими моральными приобретениями мы можем поделиться с высокоорганизованными братьями по разуму, развиваясь уже не одно тысячелетие? Кстати, чтобы иметь таких братьев, надо, как минимум, обладать подобным интеллектом. Люди, организовавшие этот отвратительный спектакль и участвовавшие в нём, были не самыми отсталыми в развитии членами вида "homo sapiens". Ну и о какой же высокой организации нашего разума мы говорим!? Пока мы не стали "Людьми Разумными", нам не надо никого искать в космосе, ни к чему "выносить сор из избы" и позориться перед "братьями по разуму" демонстрируя им свою жестокость по отношению к сопланетным живым существам (в том числе и к людям!), недоразвитость, духовную бедность! Вот такие нерадостные мысли вызвал у меня родившийся под несчастливой звездой, гордый суслик.

Где-то ближе к концу июня, нас с Лёшей посетил университетский одногруппник и друг Валера, в узких дружеских кругах именуемый "мальчик Валерик", за широченные плечи и недюжинную силу (он с детства занимался дзюдо). Чтобы не путать его с начальником местной партии Валерием Валерьяновичем, в дальнейшем я буду называть его просто Валерик. Лёша с Танями были на экскурсии в Варзопском ущелье, и я один встречал и принимал гостя на правах хозяина. Надо сказать, что Валерик всегда был готов поддержать меня, был наперсником во всех моих многочисленных проказах.

Когда мы учились уже на четвёртом курсе, среди общежитской братии было неофициально утверждёно шутливое звание "гусарского поручика", за выдающиеся действия и подвиги, достойные гусаров прошлого столетия. Этого звания были удостоены: ваш покорный слуга, Лёша, один из наших друзей, не упоминавшийся здесь, и Валерик. Мы, четверо, составляли "совет гусарских поручиков", который принимал участие и во вполне серьёзном разрешении некоторых спорных внутриобщежитских конфликтов.

Валерика я просто не узнал. Он отрастил густую чёрную бороду, и местные аксакалы называли его уважительно не иначе как "бабай", что означает - уважаемый, взрослый мужчина! Он шёл ко мне навстречу с широкой белозубой улыбкой, приветственно разведя руки. Я, как и он, был чрезвычайно рад его появлению. Мы обнялись, и я провёл его по местным достопримечательностям, к которым отнёс: пруды, шашлычную, чайхану, а затем познакомил с нашими новыми знакомыми девушками.

Втроем соорудили стол в их комнате. Правда из спиртного у нас была только водка, но уж её было много! Поскольку распитие водки (в отличие от сухого вина и шампанского) в общежитии, не одобрялось, залили её в заварочный чайник, и уже из него разливали по пиалам. Нельзя было назвать эту посуду удобной для распития крепких напитков, но мы не роптали и, стиснув зубы, мужественно преодолевали этот недостаток комфорта. Взяли гитару, зашторили окна от яркого, светящего прямо в комнату солнца, закрыли дверь комнаты на ключ - "избушку на клюшку", чтобы не мешали постоянно заходившие праздношатающиеся обитатели общежития, и начали неспешную беседу.

Как говорили древние мудрецы: "Есть три вещи, которые можно делать бесконечно: смотреть на текущую воду, на горящий огонь и беседовать с друзьями!". Вот беседой с другом я и занялся в этот день! Мы расположились на ковриках на полу, потому что было очень жарко, да ещё потребление сорокоградусной добавило "тепла". Беседа перемежалась песнями. Галя активно участвовала и в беседе, и в распевании песен, и в распитии спиртных напитков. Мы с Валериком были друзьями, девушки и Валерик понравились друг другу, так что компания всех присутствующих устраивала, тем более, что Валерик поразил всех своей импозантной внешностью. Абдула из фильма "Белое солнце пустыни", померк, по сравнению с ним!

Наши новые знакомые потом рассказали, что пришли в восторг от его внешнего вида, кроме того, он очаровал их ещё и как галантный человек. Ещё бы, он и меня очаровал своей мягкостью, чувством юмора, это при его-то физической силе! Девушки, в свою очередь, тоже понравились Валерику, а я был только рад их взаимной симпатии. Это снимало с меня много проблем по организации встречи и развлечения дорогого гостя.

Валерик рассказывал про свою геологическую партию и про его деятельность в ней, я - про свою работу, обменялись первыми впечатлениями о Таджикистане. В беседах, перемежаемых лирическими отступлениями в виде песен, скоротали время до четырёх часов утра. Утром Валерик не стал меня будить, и, не прощаясь, по-английски, отбыл восвояси.

9. Путешествие: Таджикистан - Узбекистан - Туркмения

К начальнику местной партии - Валерию Валерьяновичу приехал погостить его друг, начальник Туркменской Гаурдак - Карлюкской геологической партии - Владимир. Это был атлетического сложения двухметровый мужчина лет тридцати с небольшим с круглым холёным лицом и нелюбезным, слегка высокомерным взглядом. Его отец был депутатом посёлка, что и предопределило мгновенный карьерный взлёт Владимира. Сразу по окончании местного техникума (интересно, появлялся ли он там хоть раз!) он занял одну из самых высоких должностей в посёлке Гаурдак - стал начальником местной геологической партии.

К Кудасову он приезжал частенько, чтобы отдохнуть от забот семейной жизни и "пуститься во все тяжкие": рекой лилось вино, как перчатки менялись женщины, ежевечернее звучала гитара, под которую они с Валерием Валерьяновичем горланили песни. Возвращаясь домой, Владимир снова становился серьёзным значительным надменным руководителем, исключительно положительным человеком и примерным семьянином - до следующего посещения посёлка Разведчик.

Кудасов попросил его на обратном пути взять с собой для расширения геологического кругозора нас с Лешей и показать разрабатываемое там месторождение природной серы и другие достопримечательности. Сделал он это, то ли для замаливания грехов передо мной, то ли для того, чтобы пустить нам пыль в глаза, а может быть просто из желания сделать для нас с Лёшей доброе дело. Человеком-то он был хорошим, с раскрытой нараспашку душой, это почти неограниченная власть в партии и посёлке Разведчик его немного испортила.

Нельзя сказать, что Владимир очень обрадовался этому предложению, однако отказать другу не смог, как не смог отказать ему и наш университетский начальник - "Рост", который отпустил нас в Туркмению, снабдив даже деньгами из полевого довольствия. Деньги я передал Лёше, как человеку, более ответственно обращающемуся с ними. Кудасов поехал с нами до Душанбе. Он завёз нас ненадолго на квартиру своей бывшей жены, с которой недавно развелся.

Она оказалось "писаной красавицей": высокой, стройной, сероглазой, с длинными светлыми слегка волнистыми волосами. Встретила нас одетой в длинное полупрозрачное, казавшееся невесомым, платье, представляя собой идеальный портрет доброй феи из восточных сказок. В разговоре показала себя умной и доброжелательной. Непонятно было, чего в ней не хватало Кудасову?! Хотя, надо сказать, что и сам он был красавцем мужчиной: загорелый, подтянутый, с голубыми глазами, белыми ровными зубами и обаятельнейшей улыбкой голливудских звезд, бывший мастер спорта по боксу. Я уж не говорю про его чувство юмора, ум и мужественность во всем.

За приятной беседой мы задержались там гораздо дольше, чем предполагали. Ледяное шампанское из морозильной камеры холодильника, бутылка за бутылкой поступало на стол. Взамен выпитых, в замораживатель тут же закладывались новые. На улице было около 50^оС в тени, и ничего вкуснее охлаждённого шампанского нельзя было и придумать. Поэтому мы никуда и не торопились. И только под вечер двинулись на "УАЗике " вместе с Владимиром и главным инженером ленинградской геологической партии Борисом Константиновичем, называемым в узких приятельских кругах для сокращения - БК, в свой неблизкий путь в Туркмению, хотя собирались сделать это с раннего утра.

Солнце уже висело над западным горизонтом, когда мы только ещё пересекли границу Узбекистана. А как только въехали в горы, стало и вовсе темно. В горах остановились у ручья, который при выходе в долину наверняка будет уже речкой. Это здесь, в горах, он казался небольшим из-за быстрого течения. Владимир приказал шофёру - худенькому низкорослому туркмену - остановить машину и пригласил нас с Лёшей и БК искупаться в ледяном ручье, предварительно сунув в этот же ручей пару бутылок тёплого шампанского.

После разогретой под палящим солнцем, душной машины, нас не пришлось долго уговаривать, и мы тут же разделись догола и с наслаждением прыгнули в ручей, предварительно намочив головы, уже наученные горьким опытом. Немного охладившись, снова откупорили успевшее охладиться шампанское и с огромным удовольствием, не спеша, выпили его. Теперь спешить было некуда, потому что ночь уже наступила.

Вы себе представить не можете, какая это прелесть - ледяное шампанское в душную летнюю южную ночь! Можно пить его до бесконечности! За пять минут мы вчетвером (без шофера) осушили обе бутылки, немного обсохли и отправились в дальнейший путь. Такие короткие привалы у горных ручьев мы устраивали ещё раза три. Во время некоторых из них перекусывали местными лепёшками с виноградом и арбузами.

Основную трапезу устроили в городе Термезе, пограничном с Афганистаном. Остановившись примерно в два часа ночи в местном ресторане, взяли по лагману (суп из домашней лапши с мясом и овощами), который аппетитно выглядел, да и на вкус оказался ничуть не хуже. Мы с Лёшей, чтобы не быть в долгу перед Владимиром, взяли ещё и пару бутылок шампанского. Оно было тёплым и удовольствия ни нам, ни Владимиру не доставило. Только БК остался довольным, но, главное - у нас с Лёшей появилось чувство удовлетворения, оттого, что мы не должны Владимиру.

Почему-то этих мыслей никогда не возникало по отношению к Валерию Валерьяновичу, который угощал нас, "бедных студентов", гораздо чаще и щедрее. Видимо потому, что у него всё это шло от души. Владимир же, без слов, всегда давал понять человеку: мимикой, жестами, интонацией, что каждым своим действием он делает ему одолжение, даже беседой с собственной персоной. Именно поэтому быть у него в долгу, хотя бы материально, ну никак не хотелось!

Из-за близости границы с Афганистаном мы всю ночь по радио слушали афганскую музыку. Как ни странно, они передавали хоть и восточную музыку, но в современной аранжировке. Как мы говорили тогда: "Одно слово - буржуи!". Ночью же мы въехали в пустыню Туркмении. Недалеко от границы с Узбекистаном протекал ручей, на котором, естественным ли, исскуственным ли способом созданные, были расположены три пруда. Как обычно в Средней Азии, здесь тоже существовал неписанный закон: в первом пруду могли купаться только мужчины, во втором - и мужчины и женщины, а в третьем - ещё и дети. Наш веселый шофёр - туркмен осветил фарами первый пруд, и мы с Лёшей, осторожно спускаясь по почти отвесным влажным глинистым берегам, залезли в воду и поплыли к камышам, осоке и другим водяным растениям, обильно разросшимся при впадении ручья в пруд.

Владимир ничего нам не сказал, но сам почему-то не поплыл. Не поплыл и БК, а мы, к сожалению, не обратили на это внимания. До камышей было около ста метров, вода была тёплой, и мы с огромным удовольствием плыли, не спеша, наслаждаясь жизнью и самим нахождением в воде в такую душную среднеазиатскую ночь. Подплывая к камышам, обратили внимание на маленькие фосфоресцирующие появляющиеся и исчезающие в ночной тьме огоньки. Сначала подумали, что это светлячки, и продолжали приближаться к зелёным зарослям. И только подплыв практически вплотную, в свете фар, ясно увидели, что камыши просто кишат разного цвета, рисунка и размера змеями.

Из неядовитых в пустынях живут преимущественно полозы (местное название - "желтопузики"). Неядовитые змеи никогда не пойдут в один водоём с - ядовитыми. Здесь же было очень много видов змей разнообразных рисунков и окрасок. Однозначно - это были ядовитые змеи. Я ахнул! Услышав мой вскрик, весёлый шофёр - туркмен тихонько противно засмеялся хи-хи-хи и выключил фары в машине. Мы оказались в полной темноте и только слышали шорох змеиных тел о камыши.

Ну и где же бродят эти ребята с секундомерами, собирающие результаты для книги рекордов Гинесса?! Они упустили возможность зафиксировать стопроцентный мировой рекорд! Мы с Лёшей в долю секунды развернулись и ринулись назад, к своему берегу, таким стремительным кролем, что вода под руками стала вязкой и начала чавкать, как грязь, а туловище от огромной скорости оставалось в воде меньше, чем по пояс! Думаю, что со стороны, мы с Лёшей представляли собой два мчащихся глиссера, едва касающихся поверхности воды, с прикреплёнными справа и слева кругами из мелькающих рук, работающих как колёса старинного парохода! И как только не разорвались мышцы на руках от такого перенапряжения! Вот они плюсы молодости, когда поистине безграничны возможности человеческого организма!

Через считанные секунды мы были около машины, по пути даже не заметив, отвесного влажного глинистого берега, по которому и спускались-то минуты три! Хихикающего шофёра мы обложили всеми нехорошими словами, которые были у нас в лексиконе на тот момент жизни. Этот шофёр, как и машина "УАЗик", были из партии Кудасова. И вот что сам Валерий Валерьянович рассказывал нам про своих водителей.

В периоды таяния ледников в горах местные жители старались не ходить и не ездить по горным дорогам, которые с одной стороны были ограждены отвесной стеной гор, а с другой - глубокой пропастью. Когда потоки воды низвергались с тающего ледника на дорогу, то могли просто смыть людей и машины в пропасть. Кроме того, они ещё и размывали край дороги над пропастью, иногда сужая до пешеходной тропинки и без того узенький проезд. Льющийся с края дороги в пропасть водопад ещё и не давал увидеть начало пропасти и оценить оставшуюся ширину дороги.

Кудасову частенько в эти периоды нужно было ездить по таким горным дорогам, и водители, раз проделав этот страшный, смертельно опасный путь, на следующий же день увольнялись из его партии. Один водитель просто отказался на подобном участке дороги ехать дальше. Тогда Валерий Валерьянович сказал ему: "Или ты поедешь, или я сам сяду за руль, только учти, что вожу машину плохо!". Только после этого его новый шофёр поехал дальше, но только до гаража. И лишь этот хихикающий бесшабашный туркмен, с абсолютным отсутствием чувства страха, остался работать у Кудасова! Шутки у этого любителя риска были тоже экстремальными!

Как бы то ни было, искупались и размялись мы среди ночи на славу, да ещё и порцию адреналина получили немалую! Во время дальнейшего пути, прямо на дороге посреди пустыни, встретили грузовик доверху гружёный дынями. В его кузове сидели человек пять туркменов, водителя же в кабине не было. На наш вопрос: "Где шофёр?", - нам ответили: "Испугался вас, убежал в пустыню, когда вернётся - не знаем".

Пустыня в Туркмении, по крайней мере, в тех местах, где мы бывали, представляла собой не песчаные барханы, как мы себе обычно представляли, а твердую, припорошенную песком, ровную поверхность с торчащими кое-где пучками травы, в основном колючек. По такой пустыне можно было ехать с любой скоростью в любую сторону без дороги. Владимир, зная, что происходит, сказал местным воришкам, чтобы они позвали своего шофёра, потому что мы не из совхоза (из-за "УАЗика" нас приняли за совхозное начальство, которое поймало их с ворованными с совхозной бахчи дынями) и хотим купить у них пару дынь.

Совхозные "несуны" обрадовались и подарили нам две огромные спелые ароматные продолговатые дыни. Владимир, удовлетворённо ухмыльнувшись, положил дыни в машину, и мы поехали дальше. После нескольких минут дыни наполнили кабину машины аппетитным ароматом, сильнее, чем на дынной бахче при лёгком ветерке! У ближайшего водоёма остановились, постелили покрывало, газеты, чтобы полакомиться добытым деликатесом. Наш шофёр покрутил в руках дыни, тихонько противно хихикнул, крикнул: "Плохие дыни!" и выбросил их в прудик. Дыни исчезли под водой, мы с Лешей опять, как и в змеиных прудах, ахнули, хотели повторить шофёру ранее озвученный нецензурный малый матросский загиб на пять минут без повторений, но тут наши дыни всплыли под ехидное хихиканье весёлого экстремала.

Не дожидаясь новых экспериментов, мы с Лёшей быстро разрезали и принялись методично и безостановочно поедать дыни. Пиршество продолжалось до тех пор, пока все не объелись и не отвалились на покрывало чуть живые! Дальнейший путь проделали без приключений и на рассвете, высадив у деревянного одноэтажного общежития Б. К., уже в самом посёлке Гаурдак, подъехали к дому Владимира. Он поселил нас на второй этаж своего коттеджа. Дышать там было нечем, несмотря на открытые настежь окна и двери. В доме был кондиционер, но только на первом этаже, в нашей же комнате это никак не ощущалось. Однако мы до того устали и от бессонной ночи, и от дороги, и от многочисленных приключений и впечатлений, что моментально уснули в отведенных нам апартаментах!

10. В Туркменском посёлке Гаурдак.

Утром, проснувшись, уже более или менее отдохнувшие, провели тщательный осмотр места нашей дислокации. Аккуратный, красиво и со вкусом окрашенный в яркие тона, преимущественно зелёные и жёлтые, двухэтажный дом с пристроенной к нему обширной летней верандой (можно подумать, что здесь когда-нибудь бывало не лето!) был увит по самую крышу виноградом. Заметно было, что окраской и интерьером коттеджа занимался профессионал. Белые, чёрные, зелёные, бордовые, сизые грозди разных сортов винограда висели, перемежаясь, вокруг всего дома. На крыльце стояла чистая тарелочка, на которой лежали большие ножницы. Мы с удовольствием срезали по кисточке винограда, Лёша - белого муската, а я - черного кишмиша (терпеть не могу виноградные косточки, замучаешься плеваться ими, а разжёвывать и есть их, как делают некоторые, не умею и не люблю).

Наконец проснулся и Владимир, пригласил нас за стол во дворе, поставил на стол ледяное шампанское. Подошла его красавица - жена блондинка со светлыми зелёными глазами, двое беленьких же детей. В полной тишине, с почти физическим напряжением, висящим в воздухе и, кажется, осязаемым даже руками, быстренько позавтракали. С большим облегчением расстались с "благодетелем" и пошли в местное общежитие, навещать, оставленного нами утром в общежитии БК. Я догадывался, чем была вызвана напряжённость за столом.

В посёлке Разведчик Кудасов снимал частный дом. По его приглашению мы с Лёшей пришли в гости. Когда вместе с хозяином зашли внутрь, то услышали доносившиеся из одной комнаты вздохи и сопение, не допускавшие двоякого толкования. Через некоторое время появились и сами источники этих эротических звуков. Сначала вышел полураздетый Владимир, а затем из этой же комнаты показалась ещё менее чем он, одетая молодая красивая стройная светловолосая женщина среднего роста, его любовница, с которой он развлекался. Похоже, блондинки были его слабостью. Время завтрака и ужина было единственным временем нашего общения с женой Владимира, когда мы могли ей что-то вольно или невольно сказать. Кроме того, Владимир смотрел на нас, как на тягостную обязанность перед Валерием Валерьяновичем. Ну не любил он нас!

Итак, мы отправились к Борису Константиновичу, предварительно прихватив в местном сельпо пару бутылок портвейна, до которого Б. К. был большой охотник. Собеседником Б. К. был интересным, человеком - приятным, и за дружеской беседой, мы провели в этом одноэтажном общежитии - бараке весь день. Деревянный туалет там был расположен приблизительно в 50-60 м от дома, на пустыре. Когда я, уже поздним тёмным вечером, собрался посетить его, Б. К. сообщил, что этот туалет с прошлого года является местной достопримечательностью, и рассказал следующую историю.

В прошлом году Б. К. был в командировке здесь же, в посёлке Гаурдак и проживал в этом же общежитии. Сюда же поселили и студентов Ленинградского горного института, проходивших производственную практику в Гаурдак - Карлюкской партии. Так же поздним вечером, в полной темноте, один из студентов надумал сходить в туалет по большой нужде. Только он удобно расположился, сняв штаны, как услышал какой-то непонятный звук: то ли шорох, то ли свист. Отметил про себя необычность звука, посмотрел по сторонам, ничего не увидел и успокоился. Через короткое время звук повторился, на этот раз он уже больше был похож на шипение, чем на шорох и свист. А надо сказать, что самая благородная змея (при всём притом, что - одна из самых ядовитых) не только в нашей стране, но на планете Земля - кобра, всегда трижды предупреждает жертву шипением и только потом кусает. Только ранней весной, эта змея жалит без предупреждения.

Парень на змеиную тему был достаточно проинформирован и завертел головой на 360 градусов так, на всякий случай. И только, случайно взглянув вверх, он увидел картину, от которой у него похолодела и застыла кровь в жилах! Он встретился глазами с любознательным, не предвещавшим ничего хорошего взглядом, чуть покачивающейся, обвившейся вокруг деревянной стойки туалета в боевой стойке, огромной кобры! Змея уже прошипела два раза, а после третьего - она обычно делает мгновенный, неуловимый человеческим глазом выпад, и кусает бесстрашную или зазевавшуюся жертву.

Огромным усилием воли студент вышел из оцепления. То ли страх был тому причиной, то ли физическое воздействие взгляда кобры, но некоторое время он не мог пошевелиться. Говорят, что крупные змеи обладают гипнотическим действием. На себе я этого не испытывал, потому что из ядовитых змей, встречался только со среднерусскими чёрными гадюками небольшого размера. Они гипнозом не обладали, но, неожиданно встречаясь с ними, я ощущал скованность, наверное, от испуга. Если получалось, то из страха перед их укусом, убивал гадюк, о чём сейчас сожалею.

Наш студент, неожиданно попав в такую экстремальную ситуацию и получив огромную порцию адреналина, выпрыгнул из туалета и начал очень энергично удаляться от него. По словам очевидцев, дверь туалета распахнулась от удара ногой, и молодой человек с вытаращенными глазами, и нечеловеческим воплем "кобра!", вихрем промчался на автобусную остановку, видимо под защиту людей. Вот-вот должен был подойти автобус, и людей было много.

Очутившись на остановке, студент сбивчиво, но довольно быстро обрисовал народу сложившуюся ситуацию, застывшая толпа, однако, безмолвствовала. Парень решил, что его не поняли, и кратко и быстро ещё несколько раз озвучил свой эмоциональный, но бессвязный доклад. Дальнейшее молчание с явным любопытством разглядывающей его публики, видимо дало дополнительный толчок его перевозбужденному мозгу, и студент, наконец-то, ясно осознал, что своё повествование он ведёт без штанов, которые в суете забыл одеть. Человеком он был стыдливым, поэтому, быстро надев штаны, тем же самым вихрем ринулся в общежитие.

На следующий день, попросил, чтобы его перевели в другую партию, и в тот же день уехал из посёлка. Мы вдоволь посмеялись над прошлогодней былью, над незадачливым студентом. Однако желание посещать этот деревянный, облюбованной коброй туалет, у меня улетучилось, и мы, распрощавшись с Б. К., пошли к Владимиру.

Вечером, когда жара спадала, мы располагались на увитой виноградом веранде, за которой всё свободное пространство было засажено цветами и разнообразной зеленью. Росли даже несколько плодовых деревьев и кустарников. За чашкой чая было хорошо отдыхать от невыносимой дневной духоты. В это время дня наступало какое-то умиротворение в душе, несмотря на то, что мы были в гостях у Владимира. Пение сверчков дополняло романтичность обстановки. На следующее утро Владимир, выполняя данное Кудасову обещание, повёз нас на разрабатываемое открытым способом месторождение природной серы, единственное в тогдашнем СССР.

Мы прошли на высокий помост - смотровую площадку в середине высокого металлического мостика с перилами из труб. Этот помост был расположен прямо над янтарно - жёлтым потоком горячей расплавленной серы, от которого, даже при +50 градусов в тени, тянуло невыносимым жаром. Зрелище было величественное и, на фоне безжизненной пустыни, очень красивое.

Расплавленная сера заливалась в заранее откопанные в грунте котлованы с ровным дном и бортами, и, уже из них, застывшая сера, прямо экскаваторами и бульдозерами, разрабатывалась открытым способом. Таких котлованов было несколько, и, пока один разрабатывался, в другой заливалась расплавленная сера, а в остальных природная сера остывала. Надо сказать, что, несмотря на невыносимую жару, мы отсмотрели весь процесс с большим интересом.

На обратном пути остановились искупаться в сероводородном озере, в которое сбрасывалась горячая вода с местной ТЭЦ. Остановились на противоположном от ТЭЦ берегу, но всё равно температура воды здесь была уже не меньше +40 градусов, и, с каждым гребком в сторону ТЭЦ повышалась. Мы доплыли до воды терпимой температуры, которая была примерно на середине озера. Нам рассказали, что при впадении горячей воды из ТЭЦ в озеро, температура воды там была больше +80 градусов, то есть запросто можно было свариться! Пробовать, правда, мы не стали, а вышли на берег, покрытые тонким слоем блестящих на солнце кристалликов солей. Прежде, чем одеться, пришлось отряхнуться от них. Уже на следующий день, в полдень, распрощавшись с Владимиром, его семейством и Б. К., мы поехали в обратный путь, в Таджикистан, правда, уже не на "УАЗике", а в кабине "МАЗа", гружённого металлическими трубами.

11. Возвращение в посёлок Разведчик.

Это была уже совсем другая поездка! Раскалённый на солнце "МАЗ", с перегретым от перегрузки мотором, завывая, натужно брал пологие, еле заметные глазу подъёмы на "музыкальной", как её назвал шофёр, дороге, и вода в радиаторе машины закипала через каждые сто метров. Ночь застала нас ещё в туркменской пустыне. Шофёр расположился в кабине, а мы с Лёшей, рядом с машиной, на любезно, предоставленной нам шофёром, войлочной кошме. Разворачивая её, шофёр, между прочим, сообщил: "Змеи на войлок почему-то не заползают. Аксакалы говорят, что это происходит потому, что в войлоке сохраняется запах овцы, которая является врагом змей, и то ли просто их убивает, то ли ещё и съедает, а яд змей на них не действует".

Нельзя сказать, что нас сильно испугали слова водителя нашего "МАЗа", но зёрна сомнений и какого-то не вполне осознанного беспокойства он в наших душах посеял! Во всяком случае, глубокого сна у нас не получилось. Всю ночь ворочались и с нетерпением ждали рассвета. Как только чуть забрезжило, свернули кошму, позавтракали арбузом с лепёшками, что в такую жару являлось самой лучшей едой, и поехали дальше. В это время (в том году) у мусульман шёл месяц поста - ураза. Во время поста верующие мусульмане от восхода до заката солнца должны были соблюдать определённые ограничения, в том числе - не имели права есть. Так что наш водитель стремился поесть до рассвета ещё и по религиозным соображениям. Дорога была сплошным мучением. Радиатор "МАЗа" всё время закипал, и мы вынуждены были по получасу и более ждать, пока он остынет. Кроме того, время от времени в моторе что - нибудь ломалось, и шофёр чинил его. И в довершение всего, к вечеру следующего дня, на дороге, проходящей через Узбекистан, у нашего МАЗа оглушительно лопнуло колесо, и мы встали уже надолго.

Там нас догнал на сутки позже выехавший на "УАЗике" Владимир. Он строго спросил у нас: "Что случилось?". Как будто этого не было видно! Затем, не менее строго поинтересовался у шофёра: "Они нужны тебе для помощи разбортовывать колёса?". И только получив отрицательный ответ, тяжело вздохнув и смирившись с нашим присутствием, как с неизбежным злом, пригласил нас поехать с ним. Ну не любил он нас, а деваться ему бедному было некуда! Мы пересели в его машину, и уже без всяких приключений доехали до посёлка Разведчик. Был поздний вечер, когда, наконец, с огромным облегчением, вернулись в свою комнату в общежитии. Тут же собралась вся наша компания, и мы рассказывали народу о постигших испытаниях. Приключения тем и хороши, что, когда - нибудь, куда - нибудь вернувшись, ты можешь рассказать о них друзьям, или просто приятелям. Поделиться своими переживаниями и размышлениями по поводу происшедших событий.

Не успели оглянуться, как полевой сезон подошёл к концу. Сначала переехали в город Душанбе, в частный дом, на окраине. Этот дом чем-то напоминал коттедж Владимира в Гаурдаке, да и большинство других частных домов Средней Азии: к нему была пристроена такая же просторная веранда, и он тоже был весь увит виноградом, а участок засажен цветами, травой, кустарниками и абрикосами. Дом был одноэтажным, но большим по площади. Там мы пили экзотический зелёный чай. То есть, чай-то был обычный, а вот сахар - виноградный. Он представлял собой сростки больших кристаллов - прозрачные друзы, очень похожие на кристаллы горного хрусталя (прозрачного кварца). По вкусу он ничем не отличался от привычного для нас свекольного или тростникового. Правда (по словам местных жителей), более полно и быстро усваивался организмом и вообще, был гораздо полезнее. Через пару дней мы распрощались с Валерием Валерьяновичем и выехали и из этого дома. Сначала посетили городской рынок, где закупили, кто что хотел.

Я ограничился тем, что купил в подарок родителям, несколько килограммов гранатов. Таня маленькая предложила нам с ней купить много - много дынь, то есть, купит-то она, а вот потащу всё это - я. Вежливо, но твёрдо, насколько мог, отклонил это лестное предложение и согласился доставить ей только одну десяти килограммовую дыню. На мой взгляд, и это было лишним. Вечером мы сели в ТУ-134 и вылетели в Москву. Больше в Таджикистане я никогда не был. Там сейчас, судя по сообщениям средств массовой информации, произошли большие перемены. Но в моей памяти и весь Таджикистан, и город Душанбе, и посёлок Разведчик - останутся такими, как я их и знал - экзотической, дружелюбной восточной страной. Конечно, никакого отношения к социализму не имеющей, впрочем, как и западные республики Прибалтики.

Это же надо, два таких диаметрально противоположных по культуре, разъединённых по уровню развития района, как Средняя Азия и Прибалтика, столько времени сосуществовали в одной стране, с одними законами! Такая страна не могла быть жизнеспособной, даже если бы социалистическое хозяйство и не развалилось!

Вот и всё, что я хотел поведать вам, по поводу Таджикистана, приключений и событий мною увиденных или услышанных, и непосредственно со мной приключившихся. За сим прощаюсь, и до новых встреч!

12.Эпилог.

Я работаю по-специальности в одной из изыскательских организаций Москвы, правда, на полевые работы практические не выезжаю.

Мой бывший преподаватель Ростислав Михайлович - "Рост", до сих пор работает на той же кафедре, самое удивительное - даже внешне он мало изменился, впрочем, и меня узнал в полумраке университетского коридора в первое же мгновенье.

Таня большая в Одессу не вернулась, живёт в Москве и владеет и руководит каким-то предприятием по металлообработке, по-прежнему сильная, успешная и уверенная!

Таня маленькая - совладелица какого-то Московского же предприятия бытового обслуживания: то ли парикмахерской, то ли косметического салона, то ли всего вместе.

Валерик работает главным геологом одной из подмосковных геологических организаций, владелец которой - Лёша!

Валерий Валерьянович Кудасов - владелец пакета акций одной из крупных геологических организаций города Орла.

Владимир - крупный преуспевающий бизнесмен в Туркмении.

Работая ответственным представителем авторского надзора на реконструкции Большого театра, я тесно сотрудничал с одной из строительных фирм, почти все прорабы и мастера которой были русскими, но родом из-под Душанбе, а точнее - из посёлка Разведчик! Как тесен мир!

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

280895  2008-04-21 21:50:22 Валерий Куклин - Не понимаю, почему не привлек внимание читателей РП этот сборник зарисовок быта и образа жизни полевиков в Таджикистане. По этнографической фактуре - это откровенный шедевр. Прочитал с наслаждением. Узнал многое. Я вырос в Средней Азии, но не знал, отчего это мы всегда в детстве при купании в горных реках и вообще в холодной воде обязательно обливали парой горстей себе макушки. Положено было. Точно так же, как нельзя было мочиться в текущую воду. А вот у Александра прочитал, что от лени сполоснуть башку перед купанием можно и солнечный удар схватить. Очень мощно описана история самоубийства суслика. Легенда, конечно, но юным практикантом принятая на веру. Как человек, изрядное время занимавшийся в противочумногй экспедиции ловлей сусликов и наблюдениями за ними, заверяю, что в сюжете этом до появления героя-суслика все - жестокая и четкая правда, все описанное автору и им потом - выдумка. Но в качестве легенды звучит вся история отлично. Ибо она не просто занимательна, а несет в себе изрядный заряд гуманизма. Даже само описание гидрогеологической бичевни в момент истязания ими зверьков - есть художественное явление. Все прочее может быть переделано в отдельную легенду и выставлено здесь и далее в качестве предмета мифотворчества экспедиционщиков - жанра, как мне думается, практически не реализованного в современной литературе. Особо ценен в этих записках сам автор - юный тридцать лет тому назад студент, смотрящий на мир широко открытыми, ясными и чистыми глазами с такой же душой. Это - редчайшая интонация. Редчайшей она была всегда, таковой остается и в современной литературе. Рядом с такой чистотой и непосредственностью многое прочее читанное мною здесь в последние годы кажется слегка покрытым плесенью, хотя и написано здесь много неординарных вещей. Отчего, однако, не читают эти зарисовки? Почему они, простояв так долго на сайте, не удосужились ни одного отзыва? Ау, ЛЮДИ! ОТКЛИКНИТЕСЬ! ВСПОМНИТЕ СЕБЯ МОЛОДЫМИ И простодушными! Валерий

280903  2008-04-22 10:20:12 Александр Сорочинский - Валерию Куклину. Валерий,тронут до глубины души Вашей эмоциональной оценкой моего скромного труда! Тем более, что и писать-то я никогда не собирался, а возникло непреодолимое желание к творчеству от переполнения впечатлениями и чувствами по поводу разных жизненных событий.И мне хотелось бы поделиться всем этим, чтобы читатели испытали, пережили то же, что и я в своё время. То есть пишу, "как бог на душу положит". А он требует, чтобы я писал больше на эмоциональном уровне "о добре и зле, о лютой ненависти, и святой любви". Именно поэтому мне особенно дорога такая Ваша оценка. Что касается суслика-самоубийцы.Рассказчик был серьёзным человеком и искренне удивлялся: почему зверёк, которому не грозила смерть, пошёл сам в костёр. Сказать честно, я до сих пор верю в подлинность этой истории. Ещё раз огромное Вам спасибо за анализ очерка и рецензию на него.

285160  2008-12-22 20:00:03 эрна - я жила в поселке Разведчик и училась в школе в Орджоникидзеабаде с 1973 по 1987 год.Родственники работали в геофизической партии разведочного бурения. Все описанное Вами напомнило мне, с каким восхищением каждый день я ходила в школу по висячему мосту через Кофарнихон и любовалась рекой, природой, горами, а весной-цветением сиреневым цветом абрикосов, отчего вся гора была сиреневая. Вы не видели поселок весной, не видели цветущие вишневые сады вокруг и ветку цветцщего абрикоса на фоне ярко-голубого неба. С описанием реки я полностью согласна, очень правдиво и красочно описано.Страшно было переходить реку в период бурного таяния ледника Федченко весной. Люди жили там разных национальностей и не было вражды, мы не обращали внимание на национальности, все были равны, хотя как и везде, встречлись люди, нарушавшие закон. С фактами коррупции я не встречалась. Учились в вузах бесплатно, знаю многих, кто успехов достиг упорным трудом.Что стало с поселком сейчас, не знаю.Спасибо за прекрасный рассказ.

285163  2008-12-23 08:41:09 Сорочинский А. - Эрне - Уважаемая Эрна, спасибо за интерес к рассказу. Очень рад, что по прошествии стольких лет мне удалось не погрешить против истины. Могу предположить, какая там бывает красота весной. И вообще, искренне, белой завистью завидую, что провели детство в этом райском уголке! Что же касается фактов коррупции, то ребёнка вряд ли посвящали в них, да и взрослых - не всех. А дикий красивый бурный Кафернихон (тогда назывался - Каферниган)я вижу и сейчас ярко и отчётливо во всех деталях.

291473  2010-01-20 00:44:53 - Не Кубасов-а Кудасов

308005  2013-08-29 22:43:34 Инна - Большое спасибо за рассказ. Я родилась и выросла в п.Разведчик, папа работал геофизиком. Кстати, и дом наш находился недалеко от общежития)). Уже давно живу в России, а все также скучаю по горам.

Copyright (c) "Русский переплет"