Сон - видение, или Путешествие в прошлое

1.Освящение нательного крестика

В фирме

В фирме, где я работал в это время, сослуживцы подарили мне на юбилей небольшой нательный христианский крестик из палладия. Вообще-то, я хотел носить иридиевый крест, но его ко дню моего рождения в магазинах не оказалось.

Так сложилось, что к этому моменту в душе образовалась некоторая неразбериха в жизненных ценностях, в целях дальнейшего существования в этом мире. Человек я крещёный, но креста не носил. Именно поэтому на вопрос, что мне подарить на юбилей, я и ответил: "Нательный христианский крестик".

От друзей, проживающих неподалёку, узнал, что один из наших сокурсников, бывший к тому же ещё и близким товарищем по общежитию, сейчас служит настоятелем храма небольшого городка на западе России. Сразу после окончания МГУ его пригласили преподавателем в Читинский политехнический институт. По неизвестной мне причине через несколько лет вернулся оттуда в свой родной городок, где начал ближе знакомиться с христианским учением, а затем и вовсе посвятил себя служению богу и сейчас является настоятелем в местном храме.

Я хотел, чтобы именно он освятил крестик. Мне казалось, что крест будет обладать дополнительной силой за счёт личной дружбы со священником. Однако прошло около полугода, встреча никак не получалась, тогда решил освятить крестик в Москве, в Елохиевском соборе. Он долгое время был главным храмом патриархата России. После постройки храма Христа Спасителя, хоть и потерял главенство, но остался одним из ведущих и самых "намоленных". Я надеялся, что освящённый христианский крестик поможет мне преодолеть сумбур в душе и защитит меня от врагов, не столько внешних, сколько внутренних.

 

В Елохиевском соборе

В один из дождливых осенних дней, с утра поехал в Елохиевский собор. В кармане плаща лежала коробочка, покрытая темно-синим бархатом, в которой находился подаренный палладиевый крестик. Работал в это время ответственным представителем авторского надзора по усилению оснований и фундаментов на реконструкции Государственного Академического Большого театра России (сокращённо - ГАБТ). В мои обязанности входило присутствовать в Большом театре с 8^оодо22^оо ежедневно без выходных. Обычно с утра ни товарищи по работе, ни начальник (он же генеральный директор, он же владелец фирмы), не тревожили вопросами и пожеланиями. В этот же день вдруг срочно понадобился и шефу (хотя и только для телефонной беседы), и сразу нескольким сотрудникам. Хорошо ещё, что офис фирмы был расположен на некотором расстоянии от ГАБТ. Но, всё равно, звонки из офиса раздавались с интервалом в пять минут.

Служители храма начали укоризненно поглядывать в мою сторону, так как трели мобильного телефона мешали богослужению, и вынуждали меня с поразительной регулярностью выходить на улицу. Наконец одна из монашек укоризненно в мягкой форме, но весьма настоятельно посоветовала выключить его. Мне необходимо было дождаться окончания службы, когда обычно происходит освящение крестов, икон и прочих принесенных верующими предметов. Так как в этот день всем звонившим из офиса людям, к счастью, кроме шефа, совершенно необходимо было срочно увидеться со мной, я отправлял их всех в Большой театр, с предложением немного подождать там, если меня вдруг не окажется. Вообще-то, я предполагал, что меня там не окажется, но не видел ничего страшного в том, что 4-5 человек в кои-то поры с часик и подождут! Не графья! А я доброе дело сделаю!

Конечно, можно было освятить крестик и в другой день, но я воспринял все эти внезапно возникшие препятствия происками каких-то тёмных, враждебных сил, и решил сразу проявить твёрдость и пресечь их противоборство в корне - раз и навсегда. Крестик освятил в этот же день, хотя служба закончилась почти на час позже обычного времени. Вечером торжественно надел его на шею. Было ощущение чего-то не совсем обычного, какого-то умиротворения. Так называемые, "истинно верующие", которые отмечают все церковные праздники, регулярно посещают церковь, соблюдают посты, в подобных случаях говорят, что "ощутили благодать". Не стал бы так высоко отзываться о своих ощущениях, но некоторое душевное облегчение испытал, как если бы переложил часть своих проблем на плечи кого-то, хотя и неведомого, но могущественного.

2.Первое видение

Под Торжком

В эту ночь лёг спать с ощущением лёгкости в душе, и чувством какой-то защищённости, хотя защищаться-то было вроде бы и не от кого, разве что от самого себя. Ночью приснился странный сон. Стоит солнечный зимний день, хотя и не холодно. Оно и понятно, ведь зима на исходе. По небу неторопливо плывут небольшие белые кучевые облака неопределённой, постоянно меняющейся формы. Лёгкий ветерок колышет кое-где показавшиеся из-под снега стебли сухой прошлогодней травы и голые чёрные ветки редких кустов около меня. Впереди простирается заснеженное поле, не очень ровное, с поросшими травой кочками, которые немного выпирают и уже стали заметными под небольшим слоем снега, который частично сдуло ветрами к перелескам.

Через какую-то сотню метров количество кустарников постепенно увеличивается, и начинается низкий перелесок с отдельными деревьями, также плавно переходящий в густой высокий лес. В нём много елей, их зелёный цвет немного оживляет чёрную полосу леса на фоне лишь немного посеревшего, почти белого снега. Справа протекает река, саму её не видно, но рельеф постепенно понижается в её сторону, и изгибающаяся долина прослеживается на всём видимом пространстве до самого горизонта. Наша крепость расположена километрах в двух сзади и чуть справа от нас. Одна из её стен построена на берегу реки и обрывается почти к самой воде. Я сосредоточил всё своё внимание на перелеске. Там разъезжают на конях какие-то люди, одетые в одежду из шкур мехом внутрь и меховые шапки. У некоторых под меховой одеждой можно различить кожаные - и даже металлические доспехи. В солнечных лучах посверкивают отражённым светом сабли, наконечники копий, металлические части щитов и одежды.

Эти неведомые воины вооружены кривыми саблями (не все), копьями и луками. У всех на руку надеты щиты. Они явно враждебно к нам настроены. Для отражения их набега мы и вышли в чистое поле из-за надёжной крепкой толстой, рубленой из больших деревьев, бревенчатой стены нашего города-крепости Торжка. Всадники беспорядочно заполнили всю кромку леса. Они находятся в непрерывном движении, постоянно сбиваются в группки то здесь, то там, никакого строя не придерживаются, каждый сам по себе. Чувствуют себя на чужой земле уверенно, по-хозяйски. Может быть потому, что их во много раз больше, чем нас, или просто привыкли быть хозяевами везде, где ступала их нога. На таком расстоянии трудно рассмотреть детально, поэтому пока не могу даже предположить: кто они такие, и откуда сюда прискакали.

Теперь о том, кто такой "я", и кто такие - "мы"? Вот здесь-то и начинается самое интересное! Я - один из воевод города Торжка! Ни о какой другой деятельности ни мыслей, ни воспоминаний в памяти не всплывает, видимо ратное дело является основным для меня. В этом бою командую отрядом дружинников Торжка. О существовании такого города на северо-востоке России вспомнил на следующее утро после сна. А до этого успел основательно забыть про него, хотя интересуюсь историей вообще, и историей древней Руси, в частности! Уточнил, что он был основан в 9-10 веке, располагался на границе Новгородского с Владимирским и Суздальским княжествами и был форпостом Великого Новгорода на юге. По своему географическому расположению, политическому и военному значению, постоянно был в центре военных событий. Поэтому, увиденный мной во сне, один из опасных для города Торжка дней, мог быть вполне обычным для него в средние века!

Самое интересное состоит в том, что в реальной сегодняшней жизни я никогда не был в Торжке и даже на фотографиях не видел: как он выглядел в древности, выглядит сейчас, какая природа его окружает, как выглядит долина реки, окружающие леса и поля. Два раза я уже приобретал билеты на туристическую поездку туда, и оба раза неотложные дела срывали их. Конечно, поеду в Торжок обязательно, потому что заинтригован этим ярким необычным сном, сопровождавшимся к тому же практически реальными ощущениями: холода, тяжести, волнений. Испытываю огромное желание сравнить увиденное во сне с реальными картинами города и окружающей его природы. Хотя всё пространство, где происходили описываемые события, наверняка застроено. Но долина-то реки за столетия, вероятно, мало изменилась, разве что положение русла в ней сместилось. Во всяком случае, постараюсь найти знакомые пейзажи или, хотя бы, отдельные детали рельефа, сохранившиеся с тех бурных, трагичных для города времён.

Сижу верхом на молодом горячем жеребце, который предчувствует развлечение, и из-за ожидания, и от нетерпения не может стоять спокойно: перебирает ногами, встряхивает головой, прядает ушами, время от времени издаёт негромкое ржание (в реальной теперешней жизни ни разу верхом на лошади не сидел). На голове у меня заострённый вверх шлем с полоской, прикрывающей переносицу, он оставляет открытым только часть лица. К нижней его части прикреплена по кругу полоса кольчуги, закрывающая шею и подбородок. Чувствую, как и подбородок, и переносицу холодит металл. Лицо обдувает лёгкий прохладный ветерок, который тоже чувствую, но еле-еле. На мне чёрная, с синеватым отливом кольчуга, состоящая из тысяч маленьких колец, через которые не пройдёт даже наконечник стрелы. Разве только она будет выпущена сильной рукой с близкого расстояния, почти в упор.

На груди к кольчуге прикреплён небольшой круглый лист тёмного тускло поблёскивающего металла. Он слегка украшен незатейливым орнаментом, состоящим из тонких, чуть-чуть вдавленных плавных округлых линий без углов. Плечи холодят полоски металла, изогнутые при соприкосновении с шеей и прикрывающие и её сбоку, так же прикреплённые к кольчуге. На предплечье левой руки надет круглый выпуклый щит, довольно лёгкий, по крайней мере, по сравнению с другими принадлежностями моего вооружения. Рука просто вставлена в два кожаных ремешка, прикреплённых к нему. Щит деревянный, обтянут кожей, выкрашенной в красный цвет, а поверх неё частично окован по окружности тонкими полосками жёлтого металла (вероятно меди). Наши щиты яркой красной полосой перегораживают белое заснеженное поле. Они как будто прочерчивают через белое пространство перед городом запретительную красную линию, заходить за которую нельзя под страхом смерти!

В правой руке держу тяжеленный, "неподъёмный", хотя и не очень широкий обоюдоострый меч, заблаговременно вынутый из болтающихся на мне ножен, и положенный плашмя на холку лошади, чтобы рука не уставала раньше времени. Странно, но готовлюсь к конной атаке, не имея пики! Ещё более странно то, что это меня нисколько не тревожит. Видимо привык именно к такому вооружению и мне удобнее идти в бой без неё. Пика, несомненно, хороша в атаке, но обычно её хватает только на одну удачную схватку, после чего ты должен будешь выпустить её из рук, В противном случае: либо она всё равно сломается (в лучшем случае), либо вытолкнет тебя из седла. В случае же неудачи - она, даже будучи совершенно целой, больше тебе не понадобится! После этого необходимо будет быстро, почти моментально выхватить меч для продолжения боя с другими противниками. Вот как раз этого мгновенья у тебя может и не быть! Так что постепенно начинаю понимать, что моё вооружение не так уж и безрассудно, как может показаться на первый взгляд, особенно при хорошем владении мечом и большом боевом опыте.

Сабля маршала Нея

Приблизительно через полгода после этого сна мне довелось попасть во внерабочее время, вечером после закрытия в небольшой антикварный оружейный магазин, расположенный в центре Москвы, неподалёку от метро Белорусской. Заходил по делу к своему близкому знакомому, который там работал. Здесь было развешано на стенах, превращённых в покрытые стеклом витрины, старинное огнестрельное и холодное оружие, в основном, европейских стран. Глаза разбегались от обилия красивых: пистолетов, ружей, мушкетов и пищалей (в том числе и кремниевых). Завораживающе поблёскивали ледяным синеватым отсветом обнажённые клинки: кинжалов, шпаг, рапир, палашей, мечей, сабель и другого режущего и колющего холодного оружия. Были представлены и защитные: шлемы, кирасы, щиты, и даже комплект рыцарских доспехов. И пистолеты, и ножны, эфесы и даже иногда поверхности клинков холодного оружия были украшены красивой инкрустацией. Иногда встречалась отделка золотом, чернение серебром и вставки из драгоценных камней.

Это был настоящий музей старинного оружия, причём, - не самый бедный! Продажная цена (чтобы не спутать с - истинной) каждого экспоната (язык не поворачивается назвать товаром эти бесценные образцы, дошедшие до нас из глубины веков) складывалась из - исторической и потребительской стоимости. (Потребительская, в свою очередь включала в себя спрос, тонкость обработки и ценность материалов отделки). В числе редких дорогих вещей там продавалась сабля легендарного французского Наполеоновского маршала - Нея. Подлинность её принадлежности знаменитому маршалу была подтверждена письменным заключением компетентных экспертов, что значительно повышало историческую значимость и продажную цену.

Попросил своего знакомого достать из витрины и показать мне её. Ни владельца магазина, ни сотрудников, ни посетителей в помещении не было, и осторожно снятая со стены сабля была торжественно передана в мои руки. У меня забилось сердце, и задрожали руки от прикосновения к такой реликвии. Немного успокоившись, ощутил её немалый вес и с жадным интересом внимательно рассмотрел бесценный экспонат. Это была боевая сабля Нея без ножен (не сохранились). Она была довольно простой для холодного оружия французского маршала, чьё имя гремело в то время на весь мир (уж на всю Европу - во всяком случае!). Никаких особых украшений на ней не было. Рукоять была покрыта простой инкрустацией. К ней на полусантиметровой толщины витом шнуре длиной в десять сантиметров прикреплялась небольшая кисть, состоявшая из коротких трёхсантиметровых кусков того же шнура. Сам шнур состоял из множества причудливо переплетённых между собой тонких нитей золотой парчи. Пожалуй, это было единственное украшение, достойное маршальской сабли.

Взялся за рукоять сабли, и она вошла в руку, как влитая. Возникло такое привычное ощущение, как будто выпустил её из руки только вчера. Отнёс это к удобной рукояти маршальского холодного оружия. Нерешительно медленно, прислушиваясь к своему впечатлению, провёл клинком перед собой сверху вниз: справа налево и, не прекращая движения - слева направо. Ощущение опять показалось знакомым. И вдруг рубанул саблей, и она со свистом рассекла воздух. Дальше начал безостановочно вращать её перед собой с бешенной скоростью. Приличного веса сабли уже не чувствовал, рука легко изгибалась, выделывая немыслимые пируэты, и нисколько не уставала. В помещении безлюдного московского магазина раздавался только свист воздуха, разрезаемого остриём сабли покрытого неувядаемой славой героя. Клинка не было видно, в воздухе проглядывали только синеватые контуры отсвечивавших на свету кругов, да уходившая в основании рукояти жёлтая блестевшая на солнце воронка от вращавшейся на шнуре кисти.

Это молчаливое действие продолжалось в течение нескольких минут. Мой знакомый побледнел, у него перехватило дыхание, и он потерял дар речи. Он застыл в той позе, в какой застало его начало моего фехтовального показательного выступления, и как заворожённый следил за чуть заметными светлыми кругами, которые рисовала в воздухе моя рука клинком сабли прославленного маршала. Он немного приоткрыл рот от изумления открывшимся зрелищем, так как никогда прежде нигде, даже в кино, не видел одновременно двух вращавшихся пропеллеров, пересекавших друг друга. Как одержимый и я вращал клинком, и не думая останавливаться. Меня привёл в себя его изумлённый и отчаянный протяжный крик: "Сто-о-ой!". Я замедлил вращение сабли, и прекратил фехтовальный этюд. В ту же секунду бесценная (не только в историческом смысле) сабля была выхвачена из моих рук и водружена на своё законное место на стене.

Знакомый дрожащими руками закрыл стеклянную витрину на замок и только после этого вздохнул полной грудью, и вытер выступивший на лбу пот: "Я боялся, что вот-вот от рукоятки либо клинок отвалится, либо кисть оторвётся. Тогда бы я за эту саблю никогда не расплатился!". "Раз уж я взял её в руку, то это были бы не твои проблемы". Удивительно в этой истории было и то, что я крутил эту тяжёлую саблю с немыслимой скоростью, не обладая огромной физической силой. Правда, в юности я вращал "унчаки", состоявшие из двух обычно дубовых палок, соединённых между собой гибкой сцепкой: либо шёлковым шнуром, либо цепочкой. Но в том случае, во-первых - в несравнимо большей степени изгибалась мягкая сцепка, а не кисть руки, а во-вторых - намного больше было сопротивление воздуха, издававшего во время вращения низкий глухой звук, похожий на шорох крыльев крупной птицы, соответственно, в разы меньше была скорость вращения и вес вращаемого изделия. У меня создалось впечатление, что когда-то я держал в руках холодное оружие и возможно, даже неплохо владел им.

Как уже говорил, интересуюсь историей. Побывав во многих исторических музеях, нигде не видел такого шлема, который был на моей голове в том сне. Хотя, в общем, он был похож на них. Кольчуга тоже, в некоторых деталях, отличалась от тех, которые видел ранее в них же. В основном, из-за прикреплённого на груди металлического листа. Во сне все происходившие события, переживания и ощущения: тяжести, а затем лёгкости моего вооружения; холодящего тело металла и ледяного обжигающего ветра, - представлялись настолько реальными, что, проснувшись, не мог сразу сообразить - где - сон, а где - явь!

Сражение с кочевниками

За мной несколькими шеренгами ровной линией выстраиваются дружинники. Рядом стоит знаменосец, поддерживающий древко поставленной в специальное стремя хоругви, с развевающимся и хлопающим на ветру плотным тканым полотнищем с неровными краями (двумя косицами - ленточками вдоль стяга). На ярком голубом фоне хоругви вытканы золотыми и серебряными нитями голуби, расположенные в шахматном порядке. Справа и слева от меня, ближе к флангам, развеваются ещё несколько стягов.

Я могу различить на одном из них изображение Георгия Победоносца, сидящего верхом на коне и поражающего копьём змея, на красном фоне. На другой, ближайшей ко мне хоругви, расположенной с другой стороны, различаю изображение Христа Спасителя на золотисто - жёлтом фоне. Отмечаю это про себя вскользь, вижу краем глаза, внимания на этом не заостряю. Что изображено на остальных стягах, мне не видно, да специально и не рассматриваю их, потому что нахожусь среди своей дружины, где всё мне знакомо и известно больше, чем кому-либо другому.

Пехоты, ополчения, горожан с нами нет. Видимо, решено было, что их участие в бою с лёгкой быстрой конницей врагов нецелесообразно. Без поддержки дружины они будут быстро перебиты, не принеся никакой пользы. А привлечение к взаимодействию с ними дружины, свяжет её по рукам и ногам, лишит маневра.

Мы вообще вышли из города налегке, то есть, без обозов с провиантом и снаряжением, без запасных лошадей и фуража. Это и понятно - километрах в двух сзади нас расположен Торжок, и победим мы, или потерпим поражение (хотя вышли в чистое поле, конечно, не для этого!) - всё равно путь у нас один - назад, домой, в город. Позади наших противников видны повозки обоза, правда, на удивление небольшого. Это весьма странно, особенно, если учесть тот факт, что эти кочевники наверняка прибыли сюда за тысячи километров от родных земель. По-видимому, основную поклажу они оставили где-то на промежуточной стоянке - базе.

Все мои дружинники - тяжеловооружённые, подобно мне, только шлемы не у всех из них закрывают переносицы, оставляя лицо полностью открытым, и почти у каждого есть ещё и пика. Моё вооружение весит немало, и я просто чувствую, как оно придавливает меня к коню, так как богатырским сложением не отличаюсь. Как это ещё мой молодой жеребец легко выдерживает такой вес! Вот уж, поистине, добрый конь! В душе нарастает предбоевое состояние, организм мобилизуется. Численность вражеских всадников намного, по беглой оценке в несколько раз больше нашей. Но это никоим образом не смущает ни меня, ни дружинников. Они чувствуют себя уверенно, время от времени перебрасываются солёными шутками, правда всё же - немного сдержано, ведь вот-вот предстоит смертельный бой. Выбираю наиболее удобный момент для атаки. Вражеские всадники собрались несколькими большими группами, между которыми образовались свободные бреши. Вот сейчас пора! Мгновенно кровь обильно прилила к голове и забилась в висках быстрыми горячими толчками, во всём теле наступила необычайная лёгкость.

В реальной жизни в юности занимался единоборством, и, даже, некоторое время сам работал тренером. Перед трудным поединком обычно входил в такое же состояние, как в этом сне. Ни кольчуга, ни шлем, ни меч уже не кажутся мне тяжёлыми! Опасения в успехе, сомнения в правильности принятого решения, взвешивания "за" и "против" того или иного варианта действий покинули меня. Взамен пришли: эмоциональный подъём, сосредоточенность и незыблемая, какая-то хмельная уверенность в победе.

Приподнимаюсь в стременах на носках, немного поворачиваю голову вправо, потому что там сосредоточена большая часть дружины, и обращаюсь с короткой зажигательной речью. Как бы со стороны слышу свой голос. То есть, просто знаю, что это мой голос. Он чуть ниже моего реального, гораздо сильнее и с небольшой хрипотцой, может быть - из-за морозного воздуха: "Братья! Покажем этим неверным, с кем они имеют дело! С нами бог!". Дружина ответила громовым, раскатывающимся в морозном воздухе, воодушевлённым криком "Ура!".

По взмаху моей руки с мечом, набирая скорость, немногочисленное войско медленно двинулось вперёд. Кроваво-красная полоса щитов первой шеренги всколыхнулась, как волна под лёгким ветерком, и начала пожирать белый снег, покрывающий поле. Запретительные красные линии, переступать за которые врагам опасно для жизни, словно по мановению волшебной палочки стали отодвигаться от стен города и приближаться к неприятельским всадникам, пока ещё даже и не догадывающимся о роковой роли красных полос в их жизнях.

За спиной слышу немного приглушённый снегом топот множества лошадиных копыт, дрожь от которого передаётся по мёрзлой земле. И этот звук, и сотрясение земли - радостно отзываются в душе. Они добавляют мне спокойствия и уверенности. Я-то знаю, чего стоят на поле боя эти прекрасно подготовленные, одетые в железо, хмелеющие в бою от упоения смертельной опасностью бесстрашные воины, скачущие за моей спиной. Вряд ли найдётся в жизни что-нибудь более увлекательное, горячащее кровь сильнее, чем игра со смертью! Так что все участники сражения в той или иной мере - дети, не осознающие до конца серьёзность происходящего события, значение возможного перехода от жизни к смерти.

Навстречу нам тоже устремляется конница. Внешне бесцельные перемещения незнакомых всадников привели к вполне определённому боевому построению наших противников: на нас накатывается конная лава в форме полумесяца - священного символа мусульман. Стало понятно, что застать их врасплох трудно, и воспользоваться брешами в их рядах, из-за наличия которых я и повёл дружину в атаку именно в этот момент, не удастся. Первое впечатление об их анархии и полном отсутствии хоть какой-то дисциплины оказалось ошибочным. Кочевники построились в свой особый боевой порядок прямо во время сближения с нами, не тратя на это специально ни минуты. Такое возможно только в случае их высокой выучки и точного знания каждым воином своего места в строю, а также строгой дисциплины.

Из-за большого численного преимущества неприятельской конницы, у нас не хватает людей, чтобы противостоять вражескому полумесяцу по всему фронту, даже если выстроить дружинников в одну шеренгу. Но это было бы слишком большим риском. Во-первых - вражеским всадникам легко было бы прорваться сквозь наш фронт и выйти в тыл моей тяжёлой коннице, чтобы потом воспользоваться своим многократным численным преимуществом. Во-вторых - дружинники перестали бы чувствовать локоть друг друга, вынуждены были бы сражаться в полном окружении, не зная, что происходит с их товарищами. И, в-третьих (и это самое главное!) - сражаясь поодиночке, дружина полностью утратила бы свою ударную, пробивную мощь железного кулака.

Хмельным от боевого азарта русским богатырям - дружинникам при лобовой атаке вряд ли кто сможет противостоять! Но уж и сражаются они без оглядки назад. Зная всё это, я выбрал другой способ борьбы с грозным вражеским "серпом". План противника был неприкрыто простым. Из-за излишней самоуверенности (по-видимому, тому были причины) враг не дал себе труда подумать и применить какую-нибудь хитрость. Наверное, большой численный перевес и привычка к лёгким победам подействовали на противника убаюкивающе. Это стало нашим подспорьем, и сослужило ему плохую службу.

По замыслу неприятеля, охватывающие нас с флангов крылья боевого полумесяца, не встречая никакого сопротивления, спустя считанные минуты после сближения должны были встретиться в тылу за нашими спинами, замкнув кольцо полного окружения и обеспечив врагам лёгкую победу. Окружённых тяжеловооружённых защитников города можно будет просто с близкого расстояния, почти в упор, расстрелять из луков в спину, не вступая с ними в опасный для лёгкой кавалерии ближний бой. В этом случае нам не помогут и кольчуги! Тогда дорога на Торжок будет открыта.

После гибели дружины взять его штурмом будет намного легче. А уж внутри крепостных стен будет что пограбить и как развлечься! Похоже, у этих "джентльменов удачи" есть в этом богатый опыт - уж очень самоуверенно и развязно они себя ведут даже в преддверии боя. Для реализации этого плана им необходимо было только одно условие: дружина должна была на некоторое, хотя бы небольшое время, завязнуть в бою с самой многочисленной "широкой" частью вражеского "серпа", чтобы состоялось её полное окружение - замкнулось "колечко" вокруг неё. Я был категорически против такого развития событий, и собрался предложить врагу несколько отличный сценарий боя с абсолютно противоположным исходом!

Быстро сближаемся. Начинаю различать лица врагов. Это азиаты с широкими скулами и узкими, немного раскосыми глазами. Под ними низкорослые мохнатые лошади. Особенно густая у них грива. Несмотря на короткие ноги, скачут они быстрее, чем наши. Я подумал, что это происходит из-за большого веса нашего вооружения. Мы используем более сильных и крупных коней, но в скорости они, конечно, уступают - лёгким вражеским. Хотел бы я посмотреть на их лохматых быстрых и выносливых коней хотя бы через день езды на них наших дружинников в полном вооружении! А наши тяжеловозы могут носить такую огромную ношу и неделю, и месяц, и вообще, столько, сколько будет необходимо.

На головах у этих, неизвестных мне воинов, шапки, из длинного меха: у некоторых - мехом наружу, у большинства - внутрь. Шапки сшиты таким образом, что закрывают ещё и шею. Лишь у немногих вражеских всадников - металлические круглые, без заострений кверху, шлемы с прикреплённой снизу широкой кожаной полосой (вместо нашей кольчужной) для защиты шеи. Доспехи на наших противниках, в подавляющем большинстве - кожаные, хотя встречаются и кольчуги. Щиты у них круглые, довольно небольшого размера. Во всяком случае, значительно меньше - наших. Поверх они обтянуты кожей, чаще всего с небольшой круглой металлической (чаще медной) вставкой в центре.

Почти у всех за спиной изогнутые луки из рогов животных, но почему-то никто их в этом бою не использует, может быть из-за быстрого сближения. Скорее всего, азиаты берегут стрелы до момента полного окружения дружины, когда можно будет спокойно, прицельно, не на скаку опустошить колчаны, расстреливая нас, как куропаток на охоте. В бой они идут с пиками. Сабли есть не у всех. Зато у всех к седлу прикреплены свёрнутые в кольца волосяные верёвки - арканы.

Про это невзрачное оружие степняков - кочевников мы хорошо знаем ещё от южных встреч с половцами. Постоянно занимаясь коневодством, они отлавливают арканами лошадей, на полном скаку, на значительном расстоянии набрасывая петли на шеи - нужных. Лошади-то лошадьми, но только зазевайся, особенно в одиночку, и затянутый уже на твоей шее, или любой другой части тела, аркан сбросит тебя на землю и потащит за владельцем. А тогда уже и никакое вооружение тебе не поможет. Ты просто не сможешь им воспользоваться!

Ну а дальше, изодранного и переломанного таким способом передвижения по земле, полуживого, тебя ждёт плен и: либо пожизненное рабство у этого степняка (если не продаст кому-нибудь - другому, более состоятельному), либо свобода за огромный выкуп (это бывает очень редко). Эти мысли вскользь проносятся в моей голове. Мне самому удивительно то, что я всё это хорошо знаю, так, как будто подобные события постоянно сплошь и рядом происходят в окружающей меня жизни.

Вот теперь кое-что стало проясняться. Это - кочевники, прибывшие откуда-то из-за Дона. До наших мест они ещё ни разу не доходили. Мы встречались в бою с подобной конницей в южных районах Руси. Те были половцами, и сильно отличались от нашего сегодняшнего противника и внешним видом, и боевым построением. Половцы накатывались беспорядочным валом, и ни о каком полумесяце и слыхом не слыхивали. Кроме того, они предпочитали ходить в набеги на Русь летом. Эти же могли появиться здесь, только договорившись о пропуске на Русь через их степи, что было маловероятно. Это означало бы: нарушение мирных отношений с северным соседом, если сейчас был период затишья; и допуск "чужих козлов в свой огород с капустой", если намечался собственный набег. Скорее всего, эти кочевники появились здесь, предварительно разгромив половцев, значит, были сильнее их. Что ж, вот сейчас и увидим, насколько эта конница сильнее половецкой!

Неприятельские вооружённые всадники, на мой взгляд, очень уж разношёрстно одеты и вооружены для регулярного войска. Этим они напоминают полубандитскую разгульную половецкую вольницу, собиравшуюся в единое войско только для набега. Однако, для разбойничьей шайки их слишком много, да и русская зима - не лучшее время для разбоя в здешних краях. Кроме того, даже по мгновенному, отработанному боевому построению полумесяцем, можно предположить существование крепкой дисциплины в этой коннице кочевников. Так что, кто они такие - не знаю, да теперь уже, наверное, и никогда не узнаю. Можно предположить, что это авангардное подразделение регулярного конного войска каких-то более далёких, чем половцы, кочевников.

Стремительно сближаюсь с выбранным мной противником. Его успел рассмотреть детально, несмотря на короткое время нашего с ним съезда. Он - высокий, широкоплечий, среднего возраста, очень впечатляющего вида. Низкорослая лошадка под ним выглядит ещё меньше, чем есть на самом деле, и кажется странным, что она вообще может нести такого богатыря. Я уж не говорю про то, что она несёт его быстро, да ещё иноходью. Раскачивающийся из стороны в сторону, во время одновременного толчка ног иноходца во время скачки, высокий крепыш - степняк, мог выглядеть даже смешным на низкорослой лошадке, если бы не серьёзность его намерений, и не то, что он просто появился здесь с оружием, за тысячи километров от родного дома. Конь - иноходец вообще является редкостью, и, соответственно, довольно высоко ценится, особенно у степняков - кочевников. Это означает, что мой соперник принадлежит к довольно состоятельным людям в своих степях.

Над всем полем боя висит напряженное ожидание. Уже бродит по полю старуха в чёрном балахоне с капюшоном и косой, высматривая среди мчащихся навстречу друг другу отважных здоровых, полных сил и азарта воинов свою сегодняшнюю кровавую добычу. Просто физически ощущается чувство близости и неотвратимости множества почти одновременных смертей. Уже открыты ворота другого мира, готового принять души сонма воинов, которые вот-вот покинут свои искалеченные, больше непригодные для жизни в этом мире тела.

Мои дружинники - православные христиане, стало быть, с нами на поле боя святой Георгий Победоносец. А тем из наших воинов, которым суждено, погибнуть в этом бою, уже широко распахнул ворота рая святой Пётр. Дружинники свято верят в это, потому что вступили в серьёзную битву против чужаков-завоевателей, а не в какую-нибудь междоусобную свару русских князей за власть. Наверное, ещё и поэтому они чувствуют себя спокойно и уверенно перед смертельной схваткой с врагом. Ведь они вышли на сечу за правое дело: свой город, свою землю, - и прошлые грехи при такой благородной гибели будут им отпущены. В случае преставления на поле брани, они войдут в открытые для вечной счастливой жизни ворота рая: чистыми от грехов, с просветлёнными лицами и успокоенными душами. Навсегда освободятся от суетных мирских забот, их разум не будет отягощать груз бытовых проблем, их души наконец-то ощутят ту самую благодать, которую так стремятся обрести верующие в своей ещё земной жизни. Но всё это случится, если им не повезёт в сражении с неверными. А пока они полные отваги и вдохновения летят на встречу: кто-то - с победами в поединках, а кто-то - с собственными похоронами!

Мой противник - кочевник и пику подобрал себе под стать: она у него и длиннее, и толще, чем у соратников. Мохнатая шапка мехом наружу надвинута на самые глаза. На нём желтоватого цвета одежда из шкур мехом внутрь, из-под которой проглядывают тёмно-серые кожаные доспехи - куртка. В левой руке у него небольшой чёрный щит с совсем небольшой круглой медной вставкой посередине. Правой рукой он поддерживает, зажатую в подмышке, деревянную пику. К её поражающему боевому концу прикреплён острый, плоский, широкий и довольно длинный, блестящий (видимо отполированный ратным трудом) металлический наконечник.

Это сверкающее остриё грозного оружия степняка, выбранного мной для поединка, невольно притягивает мой взгляд, завораживает, как глаза ядовитой змеи, готовящейся к прыжку. Мне приходится делать значительное усилие над собой, чтобы оторваться от него и оценить общую обстановку на поле боя.

Некоторые из наших противников скачут в атаку, чуть пригнувшись к холке лошади. А этот мчится, распрямившись и развернув плечи, демонстрируя презрение к неприятелю, может быть, и для психологического воздействия на него. Быстро соображаю, что от его пики щитом мне не закрыться - этот богатырь пробьёт его насквозь вместе с кольчугой, а заодно и со мной! Остаётся два варианта: либо отбить пику мечом, либо увернуться от неё и пропустить противника дальше, чтобы с великаном разобрались скачущие за мной дружинники. Посмотрим, какой план удастся воплотить в жизнь.

Вообще-то, если честно, есть ещё и третий вариант, ничуть не менее возможный, чем два первых - этот разбойник насадит меня на пику вместе со всем моим защитным арсеналом, как перепела на вертел! Думаю, что при такой скорости нашего сближения и силе противника, он сможет прорвать и мою кольчугу пикой, разве что её наконечник соскользнёт по нагрудной пластине. Но этот вариант настолько мне не нравится, что думать о таком развитии событий совсем не хочу, решительно отметая даже подобную возможность!

Он тоже выбрал меня противником на первый (как мы с ним оба надеемся!) в сегодняшнем бою поединок. Заходим оба с правой руки, так удобнее и ему, и мне. Слава богу, хоть не левша попался, на одну проблему меньше! Нужно показать ему, что собираюсь закрываться щитом, иначе будет гораздо труднее отбить его пику. Стараюсь, так и сделать, закрываюсь щитом, держа его под острым углом к направлению движения. Соответственно и туловище поворачиваю боком, насколько это возможно, сидя верхом на лошади, чтобы уменьшить сопернику доступную для поражения часть площади тела. При этом меч держу плашмя над холкой лошади, впереди, чтобы не показать свою готовность к удару и усыпить бдительность врага.

Хотя, по-моему, он настолько уверен в благоприятном для себя исходе нашей короткой схватки, что ему нет никакого дела до предпринимаемых мной психологических тонкостей. Вот за это я тебя и накажу - "огорчу до невозможности"! Всё, пора! Незаметно, чуть-чуть приподнимаю меч над лошадью, чтобы приноровиться к его весу, затем делаю короткое резкое вращательное движение, как при постановке одного из защитных блоков в каратэ, и слышу металлический звон. Есть! Приём прошёл удачно! Конец моего меча зацепил самое начало его пики - длинный и широкий металлический наконечник!

Я отбил его пику не влево, а вправо от себя. Теперь мой меч плашмя скользит по древку его пики, над ней, стремительно приближаясь к его шее. Пришла его очередь уворачиваться от моего меча, да только времени на это у него мало! Почти нет! Острие его пики, чуть отколов щепку от края моего щита, проходит мимо. Изумлённый ходом поединка противник пытается проделать единственный возможный в его ситуации маневр: укрыть голову своим щитом, на который он доселе не обращал никакого внимания, так как увидел, что я сближаюсь с ним без пики. Или же он может спастись, свесившись с лошади в противоположную от меня сторону, как можно дальше, чтобы его не достал мой меч. Но здесь счёт идёт на доли секунды, и у него не хватает времени ни на то, ни на другое! Неожиданно для своего внушительного вида он взвизгнул высоким голосом, сообразив, наконец, чем для него закончится этот поединок.

Думаю, что в горячке схватки он даже и не ощутил тот самый миг, когда я острым концом обоюдоострого меча полоснул по его неприкрытой меховой шапкой полоске шеи. Краем глаза успел заметить брызнувший фонтан алой крови. Значит, как минимум, зацепил артерию и если и не убил, то, всё равно, продолжительность оставшейся ему на этом свете жизни теперь измеряется в минутах! С оставшейся целой и невредимой пикой, ровно: не сбавляя, и не увеличивая скорости скачки, - он смешно промчался на своём низеньком бесценном косматом иноходце прямо во внезапно открывшуюся ему вечность.

С детским неподдельным удивлением в раскосых глазах он нежданно-негаданно проскочил в другой мир, на незапланированную на такое раннее время встречу с умершими родственниками. Невидимая старуха в балахоне неслышно подкралась и насмерть срезала заезжего богатыря точным безошибочным ударом своей острой косы. Где-то далеко вздрогнули, что-то почувствовав, его мгновенно осиротевшие жена и дети. Что ж, он знал, куда и зачем прискакал сюда, надолго покинув семью и родные степи. Во всяком случае, мы его сюда не приглашали! Воспринимаю итог поединка с удовлетворением, хотя в реальной сегодняшней жизни, от подобного хода событий, не на шутку бы расстроился. Несмотря на это, никакого раздвоения личности не ощущаю.

Мне хочется оглянуться, чтобы посмотреть, что произошло с моим противником дальше, но для этого, конечно, уже абсолютно нет никакой возможности - приближается следующий вражеский всадник в круглом металлическом шлеме странной формы, с поднятой изогнутой саблей. С глухим деревянным стуком принимаю её на подставленный под удар щит, и делаю из-под него резкий выпад вперёд, под щит второго дуэлянта. На мгновенье чувствую упругое сопротивление клинку, рукой ощущаю передающуюся по нему какую-то спазматическую дрожь пронзённой, протестующей против такого обращения, плоти следующего врага. Схожее ощущение передаётся во время рыбалки на реке, пальцам руки от лески донной удочки - "закидушки", когда на один из её крючков попадается рыба. Проскакиваю мимо, и меч, на мгновенье застрявший немного ниже груди, в верхней части живота противника, чуть-чуть не выворачивается из моей руки. С трудом, покачнувшись и едва удержавшись в седле, в последний момент всё-таки выдёргиваю за собой меч, покрытый разводами тёмной, почти чёрной крови, и продолжаю свой кровавый путь.

Между тем, сражение в самом разгаре! Десятки душ уже витают над полем кровавой брани, с удивлением рассматривая: собственные предыдущие места обитания - тела; беспорядочное скопище перемешавшихся, скачущих навстречу и самозабвенно калечащих и убивающих друг друга нехитрыми, но эффективными способами вооружённых людей. Некоторые "сущности" улетели по назначению, но большинство продолжает в недоумении кружить над местом неожиданной гибели, не решаясь вот так сразу и навсегда покинуть привычные: тела, землю, уклад жизни.

Краем глаза вижу свою дружину, прошедшую через встречную довольно разношёрстно одетую и вооружённую толпу, со строем, немного изогнувшимся полукругом под сопротивлением вражеского "серпа". Чувствую гордость за своих дружинников. Вот что значит тяжеловооружённые богатыри! Русские витязи ничем не уступят в бою даже немецким рыцарям (многим дружинникам случалось встречаться и с ними). Разве что таких надёжных жёстких, сплошных пластинчатых лат как у них, практически непробиваемых для стрел и защищающих не только от разрезов, но и от переломов, у наших дружинников нет. Такие доспехи нам просто не по карману. Дружинники просто прикрепляют отдельные пластины на груди, плечах и других, наиболее уязвимых местах, а всё остальное закрыто только мягкой кольчугой, да и та - совсем не бесплатна!

Многие уже перегнали меня и рвутся к светло-коричневому шатру, стоящему на возвышенной открытой полянке, совсем недалеко от нас. Видимо, здесь обитает командир этого отряда. Понятно, что каждый из дружинников хочет отличиться, и захватить владельца этого шатра: кроме славы, это ещё, скорее всего, и огромная сумма выкупа за знатного пленника! Рядом, справа от меня, скачет дружинник с заметными азиатскими чертами лица. Знаю, что это мой телохранитель, моя правая рука и живой щит в бою. Он тоже может обогнать меня, чтобы попытать воинского счастья, но не делает этого, чтобы прикрыть, в случае необходимости. Чувствую это, и благодарен ему.

Первых воинов, достигших шатра, ждёт жестокое разочарование: он пуст! Его владелец, по-видимому, участвует в сражении, и собирается вернуться только после его окончания. Скорее всего, это молодой хан, раз лично полез в бой. Возницы небольшого неприятельского обоза, завидев появившиеся позади своего боевого "полумесяца", замелькавшие в достаточном количестве красные щиты русских дружинников, быстро и адекватно оценили складывающуюся на поле боя ситуацию, и поспешили укрыться в лесу. Для нас ещё не наступило время погони за обозом и захвата добычи: бой ещё далеко не окончен, и наш успех в первой схватке совершенно не означает выигранного сражения. Поэтому мы, не обращая никакого внимания на возможную лёгкую, оставшуюся без какой бы то ни было охраны, добычу, скрепя сердце, без погони отпускаем ускользающий буквально из наших рук вражеский обоз. Просто даже небольшое время, потраченное на его захват, может сыграть роковую роль в конечном исходе битвы, и стать причиной гибели дружины и захвата города пришельцами.

Вражеских воевод мы "огорчили до невозможности". Пройдя практически без задержки центр конного "серпа" (впрочем, в большей степени рассеянного, чем уничтоженного), наша дружина, кроме нанесённых неприятелю ощутимых потерь воинов, измеряемых в сотнях человек, ещё и прорвала так и не успевшее образоваться кольцо окружения! Наши потери неизмеримо меньше: десятка два спешенных дружинников, среди которых есть погибшие, раненые и даже совершенно непострадавшие; и несколько десятков легкораненых, удержавшихся в седле. Соединившиеся крылья полумесяца встретились не с беззащитными спинами сражающихся дружинников, а с сомкнувшимся строем усмехающихся, покрытых железом воинов, уже развернувшимся лицом к врагу, грозно ощетинившимся ровным рядом опущенных пик, и готовым ещё разок "проутюжить" теперь уже сомкнутые крылья оставшегося "серпа"!

Мы снова перегородили красными щитами теперь уже взрытое сотнями коней чёрно-белое поле с то тут, то там неравномерно разбросанными по нему широкими красными пятнами из крови с растопленным снегом, и чернеющими фигурами убитых воинов. На небольшом пространстве, только что бывшим ареной скоротечной кровавой сечи, беспорядочно носились, постепенно сбиваясь в небольшой табун лошади, оставшиеся без седоков. Преобладали низкорослые "степняки". Несколько наших крупных коней прибились к общему стаду, как будто всегда были в одном табуне с лошадьми кочевников: им-то делить было нечего. Десяток азиатов устремился перехватить вновь образующийся табун. На шею вожаку и нескольким лошадям, бегущим в голове табуна быстро набросили арканы, и чрезвычайно ценных для "путешествующих по миру" кочевников лошадей отвели за свой боевой строй.

Степняки отсекли нас, встав между нами и городом, но никакого преимущества от этого не получили. Они перерезали нам дорогу к возвращению в Торжок ровно на столько, пока наш строй снова не двинулся на них, и горящая красная полоса щитов русских дружинников не сожгла, не обратила в дым преграждающие им путь конные ряды вражеского боевого полумесяца. Надо заметить, что быстрые, вёрткие, маневренные, подвижные - как ртуть, но легковооружённые кочевники, только что испытавшие на себе пробивную мощь железного кулака неповоротливой тяжеловооружённой русской дружины, сами очень быстро сообразили это, и даже и не пытались создать здесь непроходимый заслон для нас. Они правильно поняли смысл старой русской пословицы: "Против лома - нет приёма, окромя другого лома!".

Воспользовавшись своим преимуществом в скорости, кочевники небольшими группами покружили вокруг нас на безопасном расстоянии, пытаясь отыскать бреши или какие-то слабые места в нашем построении. Скоро оставили эти безрезультатные попытки, и попробовали пустить в нашу сторону множество стрел. Разрозненные группы всадников подскакивали к нам поближе и, не останавливаясь, стреляли из луков. Подъезжать совсем близко они не хотели, а с этого расстояния, их стрелы не могли пробить наши кольчуги, даже если и попадали в них, а в основном просто застревали в щитах дружинников. Кочевники увидели, что никакого вреда градом своих стрел они нам не причинили. Убедившись в неэффективности обстрела закрытого щитами сомкнутого строя дружинников, предпочли ускакать, скрывшись за пределы нашей видимости.

Вступить второй раз в открытый бой с нашей тяжеловооружённой дружиной их командир (наверное, какой-нибудь хан) не решился. А может быть, у него просто были другие планы. Эта схватка всё больше напоминала мне разведку боем со стороны этих неведомых кочевников. Непродолжительный бой закончился не из-за - разгрома, а из-за нежелания неприятеля продолжать его. Наша победа привёла не к массовому уничтожению, а лишь рассеиванию противника, и носила больше психологический, чем практический характер.

Мы недолго простояли в строю, ожидая внезапного возвращения и новой атаки кочевников. Затем направили за ними вслед разведку, которая донесла, что странные неведомые пришельцы ушли уже довольно далеко от города, и возвращаться сюда не выказывают желания, во всяком случае, сейчас. Может быть, им просто не нужен был наш город, и приходили они сюда совсем с другими целями. Только после этого мы направились домой, к воротам городской крепости Торжка. На срубленных из толстых брёвен крепостных стенах пестрела толпа волновавшегося народа, наблюдавшего за боем и переживавшего за нас, молившегося за нашу победу. Что ж, господь, видимо, услышал их молитвы! Мы были ещё далеко от городских стен, когда стали доноситься первые радостные возгласы горожан, приветствовавших нас, и ликовавших по поводу нашей победы.

Что было дальше - не знаю. Одна часть моего путешествия во времени в прошлое закончилась так же внезапно, как и началась. Сон просто оборвался. Причём, мне посчастливилось быть не просто наблюдателем, а одним из главных действующих лиц в этой средневековой драме! Далее, через какой-то промежуток времени, начинается другое видение с прежними участниками, изменились только: место и погодные условия вновь происходящего действия.

3.Второе видение

Отступление из Торжка

С полутора десятками дружинников въезжаем на конях вскачь по дороге в лес. Километрах в двух позади нас стоит огромное зарево - это горит Торжок. Полыхают не только дома, но и бревенчатая кладка крепостных стен. Даже с большого расстояния за стенами города видны языки пламени, время от времени взметывающиеся к небу то здесь, то там в разных частях города, как бы возмущаясь и взывая к помощи. На наших глазах гибнет Торжок и его несчастные обитатели. Уже не десятки, а сотни человеческих душ безвозвратно улетают ввысь вместе с языками пожирающего деревянный город пламени.

На беловато - сером утоптанном снегу по всему обозримому пространству видны бредущие чёрные фигурки людей, покинувших город и передвигающихся в сторону леса. На их счастье, воинам, захватившим город, пока не до беженцев, и те могут воспользоваться временной передышкой, чтобы уйти как можно дальше от этой обители смерти. Надолго ли захватчики оставили их без внимания!? Чудом уцелевшие, покрытые копотью, измученные (по-видимому, длительной осадой), жители города спешат прочь изо всех оставшихся сил.

У самых стен лежат множество неподвижных черных тел, при взгляде отсюда сливающихся в почти сплошную неровную серую полосу. По-видимому, это погибшие при штурме города защитники и нападавшие враги, лежащие вперемежку. Им больше нечего делить на этой земле, некуда и незачем спешить. Все их заботы и волнения остались в прошлой жизни. Теперь пусть другие воины сражаются, страдают, ненавидят, боятся, алчут богатств, власти и женщин, а они выше всех этих мирских ценностей. Впереди нас тоже пешком и на телегах передвигаются люди. Лица, руки и одежда у этих людей (по-видимому, таких же, как в поле, беженцев - погорельцев из Торжка), и у моих дружинников, и у меня - испачканы сажей. Все мы насквозь пропахли дымом.

Снега на дорожной просеке, по которой и проходит лесная дорога, немного, и он хорошо утоптанный и грязный. По её середине колёсами многочисленных телег пробиты до земли две узкие колеи, покрытые комками замёрзшей грязи. В лесу снег немного подтаял, но ещё лежит ровным белым ковром, без проталин. Разве что немного посерел, да покрылся сверху тонкой корочкой подтаявшего и снова замёрзшего снега - наста. Только по таким незначительным деталям здесь и можно определить, что начинается весна. Продвигаемся сначала беспокойно, с опаской и напряжением, пристально осматривая придорожные ельники и вслушиваясь в обманчивую лесную тишину, ведь от вражеской погони мы только - только оторвались (оторвались ли, и надолго ли!?). Однако чистое поле, в котором нас легко можно было заметить, уже пересекли и постепенно всё-таки немного успокоились и расслабились.

Некоторые дружинники время от времени стали лениво негромко перекидываться несколькими словами, а самые бесшабашные оторви головы, даже пошучивать друг над другом. Большинство людей едет, угрюмо насупившись, переживая трагедию города и личную - каждого из находящихся здесь воинов. Ведь у всех в этой бойне погибли: либо родные, либо близкие, либо соседи и знакомые, а чаще всего - все сразу. День солнечный, но это понятно только по пробивающемуся сквозь густую хвою свету. Множество придорожных елей практически полностью перекрывает небо, смыкаясь пушистыми лапами над узкой лесной дорогой. В лесу стоит тишина. Деревья немного приглушивают даже негромкий разговор дружинников. Явственно слышна лишь разноголосица птиц, которая на фоне общей тишины кажется оглушительной.

Лесная засада

Мы-то расслабились и вздохнули свободнее, но вот наши лошади вдруг насторожились, начали фыркать и пря¢дать ушами. Доверяя природному бессознательному инстинкту коней, и мы встревоживаемся, и начинаем внимательно вглядываться в чащу. Поздно! Раньше надо было вглядываться, а не горевать о погибших близких и сгоревших подворьях, и не мечтать о чём-нибудь несбыточном, как например, об отдыхе, хотя бы коротком! Видимо, не пришло ещё время нам отдыхать! Да и придёт ли оно для нас вообще в этой жизни!? Ведь мы отъехали уже довольно далеко от Торжка, но, как выясняется, война для нас ещё не окончена. С небольшим треском и шорохом хвои о ветви соседних деревьев, прямо на нас падает огромная подпиленная ель. Одновременно с этим, с одной стороны дороги, из чащи, из луков невидимых врагов, в нас, с короткими свистами и стуками о дерево щитов, летят стрелы.

На всём протяжении второго отрывка сна я ни разу не видел, ни одного из врагов, но точно знал, что это те самые кочевники, с которыми мы сражались в первом эпизоде сновидения, и взятый горящий Торжок - их рук дело. И всё-таки они вернулись! Значит, в тот первый раз они появились здесь, не случайно, а с важной разведывательной целью, и нужен им был как раз наш Торжок. Во всяком случае, и наш город тоже! На сей раз, им сопутствовал полный успех, а от нас удача отвернулась, уж не знаю почему. Может быть, прогневили бога недостойным поведением?

И когда только они успели научиться способам ведения лесной войны с засадами из деревьев!? Ведь наверняка всю жизнь провели в степях! Однако лошади, своей животной чувствительностью, уже предупредили нас, а пословица гласит, что, "кто предупреждён, тот вооружён", и мы все закрыты щитами. В некоторые из них и воткнулись стрелы. Дружинники ринулись в чащу, по направлению полета выпущенных в нас стрел.

Вот от падающего дерева закрыться невозможно. Пытаемся проскочить до его падения на нас. Однако, те из дружинников, кто был ближе всего к месту падения дерева, сделать этого не успели. Двое дружинников и, к моему великому огорчению, я, попадаем под ель и её сучья! Мне один из сучьев попадает по наклонённой вперёд шее, так как инстинктивно пригнулся к холке коня. Раздаётся противный хруст, и сбитый с коня, я прижат деревом к земле. Через какое-то время начинают двигать ствол ели, на время полностью перекрывшей неширокую лесную дорогу - единственный путь для проезда телег беженцев Торжка. Засада была устроена по всем правилам лесной войны. Затем ель приподнимают со стороны верхушки, меня извлекают из-под дерева, и кладут на простую телегу шедших немного впереди нас беженцев, лицом вверх, рядом с двумя стонущими дружинниками, переломанными этим же подпиленным деревом.

Чем закончилась погоня за устроившими нам засаду врагами, мне неизвестно, да и уже как-то неинтересно. Я заплатил за потерю осторожности на короткое время полной ценой! Боли нет, кроме небольшого покалывания в области шеи. Руки и ноги не болят, но и двигать ими не могу. Да что там двигать, я их просто абсолютно не чувствую! Медленно осознаю, что теперь навсегда неподвижен. Надо мной склонилось лицо моего верного помощника с азиатскими скулами, моей правой руки, с сострадательным выражением на лице.

Он видит меня со стороны и лучше понимает моё положение, поэтому смотрит и молчит, ждёт моего решения. И я принимаю единственно приемлемое для себя, в создавшейся ситуации, решение: прошу его добить меня. Сам я не вижу ничего необычного в своём желании, хотя и являюсь христианином, для которого самоубийство является большим грехом. Однако, это ведь не совсем самоубийство. Для него эта просьба также не явилась неожиданностью, по-видимому, так и было принято в это время. К тому же я не знаю - крещёный ли мой верный товарищ, и является ли это деяние для него запретным. Хотя я уверен, что он выполнил бы любую мою просьбу независимо ни от чего, и для меня взял бы любой грех на душу. Выражение участия и сострадания покинуло его лицо, оно стало сосредоточенным и очень серьёзным. Ещё бы, сейчас ему предстоит убить своего командира и боевого товарища, пусть по его просьбе, пусть безнадёжно парализованного, пусть для его блага, но всё же убить! Тут уж ему точно не до лирики! Он медленно достаёт из ножен, заткнутых за поясом, неожиданно длинный обоюдоострый кинжал. У меня захватывает дух от осознания неотвратимости того, что должно сейчас произойти, хотя я и сам прошу его об этом. В душе нарастает ощущение невесомости, свободного парения, как при падении с высоты, от предсмертного ощущения перехода в иной мир и .путешествие во времени закончилось так же внезапно, как и началось. Надо сказать - как нельзя вовремя!

Проснулся в холодном поту, и было от чего. Я был искренне рад тому, что закончились полные драматизма кровавые схватки, с растопленным горячей человеческой и конской кровью снегом, широкими красными пятнами выделяющимся на фоне почти белого нетронутого снега. Испытал облегчение от того, что спало перехлёстывающее через край напряжение всех душевных сил. Вздохнул спокойно, что, наконец, удачным своевременным просыпанием в нашем времени закончилось проигранное сражение за Торжок, с отступлением - бегством из него и погоней, закончившейся так неудачно и трагично для меня.

А ещё, меня долго не покидало приятное ощущение того, что рубленых шей и вспоротых животов не было в моей реальной биографии, и что всё это было только во сне.

Поступление в Ставропольское лётное училище

Сразу после школы решил поступать в Ставропольское военное лётное училище на штурмовики СУ ("сушки"), разработанные во всемирно известном КБ (конструкторском бюро) Сухого. Однако, мне не удалось пройти туда по здоровью. Предварительно прошёл пять строжайших медицинских комиссий в городском, районном, республиканском центрах и на двух пересыльных пунктах. И только потом удостоился чести попасть на территорию летнего полевого лагеря этого училища, являвшегося одновременно и аэродромом для тренировочных полётов курсантов, на реактивных учебных самолётах (тогда таковыми были чехословацкие самолёты марки "Л"). Аэродром училища был расположен в нескольких километрах от Ставрополя.

Это расстояние мне неоднократно приходилось измерять собственными ногами по пыльной дороге, душными летними вечерами, под пение сверчков, в тёплой компании таких же бесшабашных абитуриентов - соискателей высокого звания курсантов - лётчиков "сушек", во время возвращения из многочисленных "самоволок" (самовольных отлучек) на танцевальную площадку Ставрополя. В полевом лагере был зачислен в одну из групп, ожидающих прохождения своей, училищной лётной медкомиссии. Претендентов - абитуриентов на путёвку в небо было очень много (конкурс составлял около десяти человек на место), и в течение уже двух месяцев моя группа томилась в ожидании своей очереди.

Постепенно подобралась компания из разных групп, которая с целью развлечения стала регулярно осуществлять дерзкие самовольные вылазки в Ставрополь "на танцы" после отбоя. За всё время ожидания своей очереди на медкомиссию никто из нашей компании не попался ни разу. Главной нашей задачей было прибыть в расположение части до подъёма (аэродром училища обслуживала воинская часть, состоящая из солдат срочной службы). Весь лагерь был обнесён колючей проволокой и охранялся патрулями, то есть: и при уходе в "самоволку", и при возвращении из неё, - необходимо было незаметно для патрулей проползти в заранее прокушенный кусачками проход - окно в ограждении из колючей проволоки. Мы наловчились делать это на "раз, два" без волнений и разрывов гражданской одежды - "гражданки". Хотя, теоретически, в случае поимки при попытке незаконного проникновения на территорию воинской части, а тем более действующего аэродрома реактивных военных самолётов, запросто могли получить автоматную очередь от вооружённого до зубов патруля. Особенно, если учесть, что он был ни в коей мере не осведомлён о безобидных развлекательных целях наших походов.

Правда с нами регулярно проводил профилактические беседы перворазрядник-боксёр в полутяжёлом весе - высокий накачанный звероподобного вида старшина срочной службы, с густо поросшей чёрными волосами грудью и глазами навыкате. На поверках (когда не было офицеров), он выходил перед строем обнажённым по пояс. Его речь была на редкость короткой, эмоциональной и образной. Засунув руки в карманы штанов, он обходил весь строй, свирепо, с нечеловеческой ненавистью оглядывая всех и каждого абитуриента. Затем этот "гуманист" и "человеколюб" громовым голосом орал: "Козло.("любы")! Я вы.("люблю") каждого, кого поймаю на "самоволке"!". Любить мы его, конечно, не любили, однако и бояться - не боялись. А за грубое обращение уже после моего отъезда (как я узнал из письма одного из своих товарищей по этому полевому лагерю) его побили абитуриенты, среди которых были и мастера спота по боксу и другим видам единоборств, причём даже в тяжёлом весе, и, не рассчитав силы, сломали ему челюсть! И то сказать: "А ты не груби!".

Безнаказанность порождает ещё большую наглость. В один из обычных бесконечных дней ожидания кто-то предложил прямо среди бела дня уйти в "самоволку" на озеро, расположенное примерно в пяти километрах ниже нашего лагеря (полевая база училища была на одной из возвышенностей). Был разгар лета, столбик термометра показывал от 30 до 40 и более ^оС, боялись мы мало чего в этой жизни, искупаться в прохладной воде всем очень хотелось, поэтому было единогласно решено ненадолго сбегать на озеро и всласть поплескаться в нём. Уклон вниз был очень крутым - 30^о и более. Спустились мы за считанные минуты, и тут же с вожделением прыгнули в озеро. Приблизительно через полчаса прибежал гонец с пренеприятнейшим для меня известием: "Твоя группа проходит медкомиссию, тебя ищут по всему лагерю, если через полчаса не будешь у врачей, прощайся с небом!".

В небо мне всё ещё хотелось. Собственно говоря, для этого и прибыл сюда из милого моему сердцу Среднего Поволжья! Несмотря на то, что смутные сомнения в правильности этого решения уже начинали терзать мою неокрепшую, свободолюбивую душу! Совершил ускоренный пятикилометровый марш - бросок вверх по крутому склону при сорокаградусной жаре за двадцать минут! Помогло железное сердце. Пришёл к терапевту мокрый, как мышь после дождя, с дрожащими руками и бешено бьющимся сердцем. Пожилой, интеллигентного вида врач послушал моё сердце, пощупал пульс и озадаченно поверх очков в тонкой золотой оправе посмотрел на меня. Предложил посидеть минут десять, затем повторил осмотр. Моё состояние ничуть не изменилось, и были срочно приглашены кардиолог и невропатолог. После беглого осмотра меня попросили удалиться, а специалисты провели короткий консилиум. Их вердикт полностью соответствовал моему общему физическому состоянию на тот момент.

Меня тут же отправили домой с рекомендациями срочно пройти полное кардиологическое и невропатологическое обследование по месту жительства. Они решили, что я: либо недопустимо сильно волнуюсь, либо у меня безнадёжно больное сердце! Правду им так и не сказал: сначала боялся, что выгонят за "самоволку"; а после оглашения решения комиссии - уже было - некому.

В утешение секретарь комиссии, которой было поручено вручить мне неприятное заключение консилиума, сказала: "Господи! Да тебе-то с таким аттестатом, зачем всё это! Сюда и в другие военные училища поступают только троечники, которым больше и податься-то некуда. У тебя будет на размышление, по крайней мере, год. За это время советую крепко подумать, прежде чем приезжать сюда ещё раз!". Подумал, крепкая воинская дисциплина не пришлась мне по душе. После полевого лагеря лётного училища понял, что не там искал свободу, и что вольный полёт орла разительно отличается по этому показателю от пребывания в воздухе советского лётчика военного штурмовика. Осознав всё это, сделал для себя необходимые выводы, и на следующий год "рванул" в МГУ в геологи, глотнуть свежего ветра, подышать чистым природным воздухом, вместо - порционного баллонного, подающегося в гермошлем высотного скафандра современного лётчика.

Думаю, здесь не обошлось без вмешательства моего ангела-хранителя или каких-то других потусторонних сил - кого-то из представителей "высшего разума". Если бы тогда стал лётчиком этого суперсовременного, даже в наши дни, штурмовика, то вполне возможно, пришлось бы принять участие в боевых действиях в одной их горячих точек. Теоретически, конечно, можно было бы отказаться от каких-то бомбёжек по идейным соображениям. Но только не в России! Тут же возникнет вопрос: "А для чего же мы тебя учили столько лет?". Кроме того: откажешься ты, пошлют другого; а если его там собьют, например, американским переносным зенитно-ракетным комплексом "стингер"? Как тебе тогда жить дальше? А от ракетной бомбёжки "сушки" у противников не только вспарываются тела и перерубаются шеи, но и оторванные взрывом: руки, ноги, головы и уши могут разлететься в разные стороны на сотни метров! Неведомые силы в реальной теперешней жизни защитили мою душу от всех этих "прелестей", за что я им бесконечно благодарен.

В санатории Ялты

Через полтора года после этого сна оказался во время отпуска в одном из санаториев Ялты. В поликлинике этого санатория работал массажистом пенсионер, бывший морской офицер Николай Николаевич. После демобилизации из военно-морского флота СССР, он вернулся к себе в Крым, точнее - в свой родной город - Феодосию. Сил у него было ещё много, сидеть без дела Николай Николаевич не хотел, а работы в Феодосии для него не нашлось. В результате он и оказался в более благополучной в этом отношении Ялте. Николай Николаевич был старым "морским волком" и избороздил вдоль и поперёк все океаны, и множество морей нашей планеты. Казалось, на всей Земле не было такого уголка, где бы он не побывал.

Не было континента, куда не ступала бы его нога, кроме разве что Антарктиды. Он возил грузы и "борющимся народам Латинской Америки", и "развивающимся народам Африки", и "освобождённым народам Востока и Юго-Восточной Азии". Побывал во всех местах, в разное время бывших горячими точками. В общем, это был не тот человек, с которым можно было заскучать! По-военному - подтянутый, по-флотски - доброжелательный, Николай Николаевич с первой же встречи вызвал у меня уважение и доверие. Это был высокий широкоплечий мужчина за семьдесят лет. Он был настоящим моряком, как их представляют себе наши обычные граждане. Голубоглазый и улыбчивый "Никник" (так я стал называть его для сокращения после более близкого знакомства) сразу располагал к себе людей.

Он подошёл к освоению своей новой профессии серьёзно и с огромной заинтересованностью. Сначала "Никник" получил медицинский диплом, а затем постепенно окончил ещё пятнадцать курсов, получив свидетельства об окончании каждого из них. Он познакомился с взглядами на проблему массажа и общего поддержания человеческого здоровья: и Павла Глобы, и индийских йогов, и турецких банщиков, и многими, многими другими теориями. В результате, создал - свою собственную. Она доказала свою жизнеспособность и эффективность в лечении многих сложных случаев заболеваний опорно-двигательного аппарата. Во всяком случае, у "Никника" отбоя не было от пациентов, причём не только из своего санатория, не только из Ялты, не только с Украины, и даже - не только из России! Он умудрялся принимать по двадцать человек в день, при этом всем делал массаж в полную силу. И в конце дня он работал с той же силой, с какой и - в начале. Мне довелось ощутить это на себе.

Во время приёма он критически осмотрел меня, профессионально прощупал кости, позвоночник и спросил: "Когда делали массаж в последний раз?". На что я честно ответил ему: "Никогда!". Никник озадаченно произнёс: "Как? И после травматического повреждения шейного отдела позвоночника?!". Теперь пришла очередь удивиться мне: "Да не было у меня такой травмы!". Однако опытный "Никник" был непреклонен: "Значит, это повреждение досталось вам по наследству от родителей". Но я тоже был не лыком шит: "И у родителей не было подобных повреждений". "Ну, значит это Вам "подарок" из какой-то прошлой жизни". И только тут я вспомнил про своё сновидение полуторалетней давности! Теперь это моё зажившее повреждение легко укладывалось в логические рамки, получало своё объяснение. Правда, для этого всё равно сначала нужно было поверить в реальность путешествия в - прошлую, или одну из прошлых жизней.

4.Послесловие

Ежедневная ответственная работа с 8^оодо22^оо без выходных дней на реконструкции самого Большого театра, месяцами, была, конечно, почётна, но требовала неотлучного присутствия. К тому же она просто-напросто сильно изматывала физически, так как не хватало времени на отдых и восстановление сил. В дополнение ко всему меня не устраивала оплата этого труда, никак не соответствовавшая ответственности и масштабам порученного дела. Но, как это обычно бывает, изо дня в день тянешь свою лямку, наподобие заезженной рабочей лошади, до определённого предела, до какого-то внутреннего толчка. Вот таким толчком и явился для меня освящение крестика и последовавшее следом видение.

Решил дать объявление о поиске работы по своей специальности, и откликнуться на некоторые, опубликованные в Интернете, предложения. Всё это я проделал на следующий же после сновидения день. Результаты были на удивление хороши! В этот же день мне предложили несколько высокооплачиваемых мест главного геолога в различных организациях. Правда и до этого я работал главным геологом фирмы, но в новых предложениях резко отличались условия труда и оплата.

На следующий день раздался очередной звонок на мой мобильный телефон. Как же тесен мир! Меня пригласил на работу человек, за пару лет до меня занимавший ту же должность главного геолога в той самой фирме, из которой я собрался уходить. В конечном итоге я перешёл в фирму, занимающуюся изысканиями для "РЖД" - российских железных дорог, где и работаю, по сей день.

Единственным, кого я забрал со строительной площадки Большого театра, был маленький примерно трёх - четырёхнедельного возраста бездомный котёнок, который жил на асфальте под моим строительным металлическим вагончиком, и которого я называл "Рысёнком". Пока я работал здесь, кормил его кити-кэтом, так как есть макароны и грызть огромные мослы, подкладываемые ему сердобольными рабочими, он не мог. Кроме того, перед самым моим уходом затянули дожди, и резко похолодало. В тёплый вагончик дикий "Рысёнок" не шёл и сутками жалобно мяукал - плакал, разрывая моё сердце и замерзая насмерть прямо в самом центре Москвы. Добыв сумку-переноску для котов, и прихватив из дома "мышку" (шнур с привязанным на конце фантиком от конфетки), которой я обычно играл со своими домашними кошками, серьёзно занялся поимкой "Рысёнка". Два часа ходил с "мышкой" по периметру вагончика, не оборачиваясь. Два раза котёнок хватал "мышку", но вырывался из моих рук. И только на третий - я плюнул на все приличия и прыгнул назад прямо в грязь в чистой, хотя и рабочей одежде, и, наконец, поймал "Рысёнка". Через час его забрала в квартиру молодая семья отъявленных "кошатников". С ними была договорённость, и им предварительно была выслана фотография гибнущего юного красавца (оказалось - красавицы!). Они не знали, чем накормить и куда посадить бездомную бродяжку, обеспечив счастливую жизнь беззащитному, успевшему настрадаться созданию, творца всего живого на нашей планете.

Путешествие в прошлое, произошедшее во сне, далёкое от реалий нашего времени, активизировало моё самосознание и подтолкнуло к решительным действиям по перемене режима деятельности и, соответственно, образа жизни. Рикошетом со мной получил свою долю счастья и мой подшефный везучий "Рысёнок" (у меня самого дома уже жили к тому моменту две кошки, одна из которых была подобрана у метро "Дубровка"). Напрямую эти события с видениями никак не были связаны, но я-то чувствую, что одни события было бы невозможны без - других. Возможно, это была помощь тех самых неведомых сил, которые называют "высшим разумом", стоящих за маленьким освящённым крестиком.

Что касается "высшего разума" и наших контактов с ним, то я считаю, что он существует независимо от нашей веры в него, и даже присутствует в каждом из нас в виде беспощадного, беспристрастного, кристально честного судьи. Сомневающимся людям в качестве доказательства могу посоветовать попытаться обмануть самого себя: сделать что-то вопреки своим убеждениям и убедить своё второе "я" в том, что поступил правильно! Не получается? Вот это и есть самый справедливый, самый неподкупный из судей, контролёр, поставленный нашему разуму извне, тот самый представитель "высшего разума"! Наверное, мы существуем в этом мире не только для того, чтобы: есть, пить, спать, воспроизводить себе подобных и работать! Думаю что, и наша трудовая деятельность, да и вся жизнь существуют только для нашего духовного созревания и совершенствования, чтобы к концу своего жизненного пути мы смогли подняться морально как можно выше, максимально приблизившись к этому самому "высшему разуму". При этом каждый человек должен делать всё, на что способен, не останавливаясь в своём духовном совершенствовании, которому вряд ли есть предел. Во всяком случае, для обыкновенного человека, обитающего на нашей планете, на которой жизнь, мысли и поступки народов весьма и весьма далеки от совершенства.

Некоторым из появившихся в наше время детей - "индиго" дано читать (видеть) мысли людей и общаться между собой не словами, а зрительными образами. Легенды гласят, что такими были люди - "атланты" в далёкие времена, населявшие часть Земли - загадочную "Атлантиду". При таком способе общения люди смогли бы создать высоконравственное, достойное общения с любым "высшим разумом" общество! Но только ни в коем случае нельзя допустить, чтобы прямо сейчас все люди перешли на подобный способ общения!

Только представьте себе, например, поздравительную речь какого-нибудь подчинённого нелюбимому начальнику- юбиляру: "Дорогой Пётр Петрович! Звезда Вашего гения буквально озарила путь нашей организации к прогрессу и процветанию! Долгих Вам лет жизни на благо.и так далее". В мыслях: "Как ты мне надоел, старый тупой болван! Чтоб ты сдох, раз уж тебя никак не убирают отсюда! Чтобы к тебе пристали все болезни, какие только есть на свете.и так далее". И это ещё рассматриваю один из НИИ! А что же будет на заводе "Шарикоподшипник"!? При мгновенном переходе на этот передовой способ общения, значительная, если не подавляющая часть людей на планете, насмерть передерётся между собой, и наша хвалёная цивилизация, скорее всего, просто прекратит своё существование. Нет, нет и ещё раз нет! Да, переходим к честности, открытости, но ни в коем случае не сейчас, после, после! Людям Земли для открытого общения между собой ещё совершенно необходимо развиваться, развиваться и развиваться. Может быть, в том числе и уважительное отношение к религии и проповедуемым ею ценностям поможет нам в достижении этой цели?

Ну а чем же закончилась история, увиденная мной во втором сне? Добил ли этот человек с азиатскими чертами лица своего командира? Скорее всего - да. Как я оказался в теле этого воеводы? По крайней мере, как его звали? Не знаю! А впрочем, чего только не бывает во сне! Так размышлял над своими снами наутро.

 

 

Сон - видение или путешествие в прошлое. 1

1.Освящение нательного крестика.. 1

В фирме. 1

В Елохиевском соборе. 2

2.Первое видение. 4

Под Торжком.. 4

Сабля маршала Нея. 8

Сражение с кочевниками. 11

3.Второе видение. 25

Отступление из Торжка. 25

Лесная засада. 27

Поступление в Ставропольское лётное училище. 30

В санатории Ялты.. 34

4.Послесловие. 36