Кларуся

Анатолий носил серый клетчатый костюм и кофейную шляпу. Каждый день нервно искал ключи. Зубы чистил советским зубным порошком «Особый». Долго улыбался утром в зеркало, обнажая зубы. Анатолий работал в книжном. Добирался пешком, выкуривая ровно две сигареты. К книгам имел устойчивую ненависть. Никогда не читал ничего, кроме исторического журнальчика «Дилетант». Себя, как человека достойного, ценил высоко, часто представляя на обложке «Дилетанта» свой благородный профиль. С клиентами обходился вежливо. Работал Анатолий как-то незаметно для всех. Начальством был любим, но премию никогда не получал. Коллеги восхищались его шляпами, осуждали за короткие брючки и тихий вкрадчивый голос. Животных ненавидел и единственное, что могло вывести Анатолия из себя, это порой забегающие в магазин кошки. Он жутко нервничал в моменты их вторжений и судорожно размахивал руками. Вечера проводил однообразно. Он часто гулял, много курил, обожал сушеную рыбу. Ненавидел шумные компании и желтые маршрутки. Постоянно ругал машины. Всем сигналящим ему водителям показывал жилистый кулак и поспешно удалялся.

В недавнем прошлом появилась у Анатолия женщина. Прелестное создание, милая Кларуся, как звал он ее. Мягкое, трепетное существо с полненькими ножками, теплыми молочными щечками и светленьким пушком по всему телу. Неимоверно она была мила, но уж больно некрасива на первый взгляд. Крупный носик, узкие глазки и слишком полные губы. Однако мужчины любили ее. Особенно ценили за бескорыстную ласку, да за быстроту, с которой каждый раз теряла она разум. Кларуся, чувствуя внимание и хотя бы малейшую нежность к себе, трепетала, расслаблялась и падала в объятия так скоро, как только мужчине этого хотелось. Маленькую Кларусю встретил Анатолий в своем магазинчике. Пока упаковывал он ей на кассе книжечку, засмотрелся на ее мягкие коленочки. Женщина заговорила с ним сама более от тоски, возникшей после расставания с мужчиной. Анатолий долго смотрел на ее губы, пытаясь не думать о глазах, которые не приглянулись ему. Встретились вечером, гуляли, вскоре пошли к нему. По дороге как-то неестественно молчали и рассеянно смотрели по сторонам. Впустил ее в дом, посмотрел сзади и улыбнулся. Вечер выдался сладкий, да томный. Ночью Кларуся ушла домой, но приходить стала постоянно. Порой обнимались и молчали, порой засыпали вместе. Кларуся казалась Анатолию идеальной, не говорящей, соответствующей понятию комфорта. Она ничего не хотела, а из подарков получала от него горячие круассаны по средам, чему радовалась неимоверно, и что считала для себя вершиной счастья. Она прекрасно готовила кофе и виртуозно курила, с особым изяществом прикладывая к губам старомодный янтарный мундштук. Иногда выпивала немного вина, быстро хмелела и засыпала в кресле с прекрасным выражением на чистом лице.

На днях Кларуся обнаружила, что беременна. Поспешно объявила об этом Анатолию. В ответ получила монолог о его маленьком жилье, скудной зарплате и ее преклонном возрасте. Она молчаливо слушала, разглядывая черного паучка, разместившегося в уголке комнаты. Паутинка его тонкая, но крепкая, была почти доплетена до конца. Анатолий долго стоял спиной к Кларусе и все говорил. Вскоре так и не повернувшись, попросил выйти. Она покорно ушла, стараясь не стучать каблучками.

На следующий день после работы Кларуся шла в серое здание на окраине города. Она не думала ни о чем. Руками теребила пуговку на пальтишке. Сидела перед кабинетом, поправляя бахилы. Заметила внезапно, что отклеилась подошва у туфельки там, где носочек. Поспешно поправила бахилы, так чтобы дырочка была незаметна. Из темноты коридора показалась медсестра. Она рассеянно курила, по пути напевая что-то низким голосом. Присела рядом с Кларусей, сняла некогда белые перчатки, продолжила курить.

-А у нас вчера закрыли морг, - совершенно спокойно начала медсестра. - Теперь прибавится хлопот. Куда девать этих умерших девиц. Совершенно не понимаю. Представляете, нам главный врач предложил брить им головы после смерти. Такие довольно часто родственникам не нужны. А тут мы волосы сможем продавать. Я сначала решила, что он совершенный безумец. Но если подумать, то это хотя бы какая-то прибавка к зарплате. И, как назло, у меня порвались чулки. Правда, под халатиком вовсе незаметно.

Кларуся вздрогнула и ладошкой провела по волосам.

-Да вы не бойтесь, все у вас пройдет хорошо. С вами справиться наш старый врач. Клавдия Михайловна полгорода перерезала, - ответила медсестра, и, потушив сигарету о спинку стула, ушла.

Вскоре Кларусю позвали. Зашла, переживая, что врач заметит, как истоптаны ее туфли. Далее она ничего не помнила. Выйдя из здания, Кларуся весь день бродила по городу. Она всё ждала, что пойдет дождь. Ни о чем не думала, смотрела на дорогу. Внезапно вспомнила, что не заплатила за свет. Ощутила внутри себя пустоту. Почувствовала, как сильно замерзли руки. Вечером пришла к бывшему. Пыталась не думать об Анатолии. Он простил, впустил, обнял. Пока снимала пальтишко, внезапно расплакалась. Сделала это беспричинно и как-то тихо, в себе. Немного выпили вина. Через несколько минут забылась и уснула. Утром ей маниакально захотелось купить помаду. Заняла денег и начала красить губы алым каждый день. Через неделю не вытерпев, зашла в книжный к Анатолию. Он держал в руках свежий выпуск «Дилетанта». Ее встретил привычным поцелуем в левое ушко. Вопросов не задавал, похвастался новой шляпой. Положил ей руку на живот. Одобрительно опустил голову. Дождались конца дня. Зашли за круассанами. Достаточно быстро, без лишних слов пришли к нему. Переступив порог, Кларуся ощутила, что идти далее не хочет, не может. Пока он заваривал чай, она ушла, прихватив круассаны. Кларуся долго ходила по улицам. Всю ночь просидела на остановке. Так и не притронулась к круассанам. Утром вспомнила о помаде, накрасила губы и пошла на работу.

Все главные изменения с ней произошли примерно за две недели. Она перестала есть. Иногда заходила на работу к Анатолию. Впервые попробовала читать, как-то раз ожидая его. Была поражена Толстым и полюбила Сэлинджера. Более не давала целовать себя в ушко. Внезапно начала размышлять и задавать вопросы. Она стремительно худела, отчего переставала нравиться мужчинам. Кларуся хворала, страдала мигренями и бессонницей. Достаточно часто ее рвало. Она замечала в рвоте кровь, но даже думать не хотела о том, чтобы обратиться к врачу. Она стала маниакально бояться врачей и людей в белом. Вскоре Кларуся совершенно обессилила, всё позабыла и перестала ходить на работу. Ее нашли в среду, на остановке, мертвую. Рядом с ней лежали круассаны. Она была не по-здешнему хороша и казалась удивительно молодой. Приоткрытые губы хранили в себе множество так и невысказанных слов.

Анатолий узнал о ее гибели через неделю. Он забыл ее. Он помнил мягкую Кларусю, но ничего не хотел знать о худенькой, думающей Кларе. Он улыбался себе утром в зеркало и читал «Дилетант». Он перестал покупать круассаны и понял, что тратил на них слишком много денег. Прекратив совершать бессмысленные покупки, он смог позволить себе приобретение лишней шляпы.

Овсянка

Последнее время Женечка постоянно нервничала.Многие в офисе мучились от того, что не могли бросить курить, она от того, что не могла начать. Врач запретил ей пить кофе, тем самым лишив ее совершенно последнего источника жизненных сил.Женечка было тридцать лет, она давно мечтала забеременеть, уйти в отпуск и не возвращаться. Но беременеть, как показала практика,было не от кого. Женечка была худа, любила классические брючки и свободные пиджаки. Потенциально фигурой обладала хорошей, но от вечных стрессов и расставаний ела все меньше, и, в итоге, стала весить что-то около сорока семи килограмм. Врач, к которому она ходила каждую субботу консультироваться по поводу беременности, в последний раз сказал ей, что даже если каким-то чудом удастся забеременеть, то выносить ребенка она не сможет, потому что организм слабенький, таз не развит, грудь плохо сформирована. Женечка в негодовании выбежала от врача, получив в спину совет сменить обстановку. И вот теперь Женечка шла по морскому берегу. Женечка отправилась менять обстановку, заняв деньги у последнего потенциального жениха, которым она еще не была брошена, совершенно не представляя, как будет ихотдавать.Этот годЖенечка все деньги тратила на врачей, консультирующих ее по поводу присутствующей интимной жизни и отсутствующей беременности. Женечка работала секретаршей. Начальник ее не любил. Начальник вообще не любил стареющих секретарш. Он брал их на работу в двадцать один год вне зависимости от наличия необходимых навыков, а увольнял, замечая первичные признаки старения. И срок годности Женечки как секретарши постепенно истекал. Но до увольнения не доходило.Начальнику было некогда. Он занимался своим разводом, долго пытаясь отсудить детей у жены, пытавшейся отсудить у него квартиру. Начальник отпустил Женечку в отпуск на неделю единственный раз в год. И теперь онашла вдоль берега моря,повязав платок на бедра. Она боялась остаться в купальнике. Она боялась,что все увидят ее неразвитый таз. На второй день во время прогулки она обнаружила дикий пляж.Теперь она ходила по одинокому берегу,но все же не снимала платка.

Женечка вспомнила, что скорообед, и она должна не забыть съесть свою обычную овсянку - единственное,чем она питалась на протяжении нескольких последних месяцев. Врач сказал, что овсянка содержит нечто страшно полезное для женского организма. Она давилась овсянкой, которую с детства искренне ненавидела, перекладывая в тарелку младшей сестры свою порцию. И вот теперь у сестры муж и ребенок, а у нее ничего. Мама в очередной раз оказалась права. Мама уговаривала выходить замуж за одноклассника Виталика,теперь уже известногопредпринимателя,любящего до безумия больших собак и спортивныемашины, маленького,предрасположенного к полноте и ранней облыселости, но зато жутко надежного и перспективного.Женечка же смеялась - она была молодая, легкая и искренне верующая в прекрасную предстоящую жизнь. И с тазом все было хорошо. Во всяком случае, ей так казалось.

А потом была жизнь. Жизнь, которая, по сути, и представляла из себя довольно короткуюпрогулку вдоль берега моря.Весь путь ты робкоидешь,прикрывая от людских глаз свой неразвитый таз в поисках одинокого берега, по дороге ты жутко периодическиустаешь, закрывая ладонями лицо от палящего солнца, но не переставая надеяться на то, что навстречу тебе однажды выйдет тот, кто, вероятно, примет тебя. И в этот момент и ты, и берег перестанут быть одинокими, и море усмирит жар солнца, сумев увлечь его в свои воды и успокоить нежными прикосновениями волн.

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

333927  2016-03-10 00:07:48 bratova - с интересом прочиталось

333929  2016-03-10 08:06:00 Л.Лисинкер artbuhta.ru - На " ... bratova - с интересом прочиталось ... " - Да нет, скукота. Нет интриги. Чем больше читаешь про_Заиков современных, тем сильнее влечение к каким-нибудь Куприн_ам, или, упаси Бог, - к Берт. Брехт_ам ! ---

Copyright (c) "Русский переплет"