Портрет злой собаки

 

Оглавление

 

Семья художника (пролог).

 

Рассказ первого гостя и дискуссия (сельское хозяйство, Хрущёв и Черчилль).

 

Рассказ второго гостя (некомпетенция, номенклатура, теневая экономика, искусственный дефицит, коррупция в органах управления СССР и КПСС).

 

Рассказ третьего гостя (Хрущёв-Перламунтер).

 

Ссылка Маленкова.

 

Продолжение рассказа третьего гостя (химизация и радиоактивные изотопы).

 

Радиоактивный уровнемер.

 

Продолжение рассказа третьего гостя и дискуссия (холодная война, геноцид, реабилитация, внедрение западного образа жизни и культуры).

 

Ответ первого гостя на вопрос (Мировоззрение народа, Римское право, образование, западная экономика - влияние её на атмосферу и биосферу Земли).

 

Первая лотерея в СССР и высказывание художника о жёсткой партийной дисциплине и опасности её для государства.

 

Масляные выключатели и шахтные опрокидыватели.

 

Заблудившиеся в шахте.

 

Общая дискуссия о состоянии государства (человек - потребитель, деньги - национальная идея, частный печатный станок для доллара).

 

О посевной в СССР и лётчике Маресьеве.

 

Новочеркасский расстрел (рассказ второго гостя).

 

Диалог с директором Курочкиным.

 

Новочеркасский расстрел (продолжение 1).

 

Трамвай.

 

Два высоких столба.

 

Новочеркасский расстрел (продолжение 2).

 

Две встречи с директором Аброзкиным.

 

Анастас Микоян.

 

Новочеркасский расстрел (продолжение 3).

 

Несостоявшаяся диверсия Хрущёва.

 

Рассказ четвёртого гостя о хищениях государственных ценностей в малых размерах.

 

Рассказ четвёртого гостя о Специальной астрофизической обсерватории АН СССР.

 

Посещение САО Устиновым.

 

Промышленный шпионаж.

 

Заселение дома САО в станице Зеленчукской.

 

Забавный случай с Главным инженером БТА.

 

Диверсантка.

 

Суицид на почве любви и любовь инопланетян.

 

Выбор места установки БТА.

 

Оплата недоделок и хищения.

 

Диверсант из райкома.

 

О несостоявшемся соседстве САО с филиалом ИКИ и о посещении САО молодыми астрофизиками из США, а также об экскурсиях на БТА.

 

Продолжение рассказа четвёртого гостя (рассказ об одной из научных поездок сотрудников САО).

 

Заключительное слово третьего гостя.

 

Карикатура художника (эпилог).

 

 

Оно ведь, раньше было как?

Зима, крестьянин торжествует.

А нынче как?

Все поголовно пьют!

 

Семья художника (пролог)

 

На грани семидесятых и восьмидесятых годов двадцатого столетия в больших сёлах, центральных усадьбах укрупнённых колхозов, продолжалось строительство двух - и даже трёхэтажных зданий. Проводилась в жизнь программа ЦК КПСС - сближения города с деревней. А в конечном счёте, развал сельского хозяйства Советского Союза, начавшийся ещё в конце пятидесятых годов, да и не только сельского хозяйства, но, со временем, и хозяйства всей страны тоже. Вся система государственной власти огромной страны начинала трещать по швам, не выдержав испытания временем.

Здесь, по-видимому, будет уместно привести четверостишье, возможно, из "гариков", являющееся как бы вторым эпиграфом к повести, если, конечно, так можно назвать сиё повествование:

 

Вокруг себя едва взгляну,

С тоскою думаю холодной:

Какой кошмар бы ждал страну,

Где власть и впрямь была б народной.

 

Ну, так вот, эти дома, в центральных усадьбах колхозов, заселялись в основном сельской интеллигенцией: представителями партийной и управленческой элиты, техническими и сельскохозяйственными специалистами, и неспециалистами тоже, были бы дома, вот и строили многоэтажные дома. Но строили и коттеджи на четыре, а иногда и на две семьи, для высшей партийной и сельской элиты.

Коттеджи также строили и в небольших центральных усадьбах, были и такие, в удалённых маленьких колхозах, например, три - четыре деревеньки окружённые полями и лесом. Со временем такие колхозы стали считаться неперспективными, и они вымирали. И таких колхозов было довольно много. Жители уезжали в города, а хлеб закупали и ввозили из-за рубежа, например, из Канады, было и такое. И это только одна из причин развала сельского хозяйства страны, может быть, незначительная, малозначимая, по сравнению с другими причинами, но показательная.

Кстати, вот одна из баек конца семидесятых годов: летит в личном самолёте Брежнева всё его политбюро. Начинается сильная гроза. Самолёт бросает из стороны в сторону. Грохочет гром. Сверкают молнии. Экипаж самолёта обращается к Леониду Ильичу с просьбой разрешить изменить курс. Брежнев достаёт бумажку из кармана и читает: "Об изменении курса не может быть и речи, так как - наши цели ясны, задачи определены". Бурные аплодисменты всего политбюро. Тогда экипаж обращается с просьбой изменить высоту полёта с десяти тысяч метров до тысячи, летим над равниной, а самолёт вот-вот развалится. Ильич достаёт бумажку из кармана и читает: "Мы тут посоветовались с товарищами и решили, что в рамках развитого социализма это возможно". Опять бурные аплодисменты, с выкриками одобрения. Самолёт снижается, но нижняя часть его пассажирского салона разваливается. Всё политбюро с Ильичём во главе хватается за всё, что попало под руки, и повисают над бездной. И тут из кабины пилотов высовывается один из лётчиков и обращается к Брежневу: "У нас тут случайно оказался один парашют". Ильич повисает на одной руке, другой достаёт из кармана бумажку, и читает: "Я, Леонид Ильич Брежнев, отказываюсь от парашюта". Бурные, постепенно затихающие аплодисменты.

Так вот, продолжим начатое. В одной из таких небольших центральных усадьб небольшого Валдайского колхоза, в коттедже на две семьи, с примыкающими к нему садиками, жил художник-оформитель с женой, заведующей детским садом.

Заведующая детским садом - это ценный сотрудник, специалист высшей категории, от неё многое зависит. Например, как будут устроены дети и внуки сельской и партийной элиты. Поэтому она и жила с мужем в двухместном коттедже, да ещё и с садиком.

Художник, окончивший художественную академию и музыкальное училище по классу гитары, чувствовал себя ущемлённым, зависимым от жены. Он никогда бы не получил квартиры вообще, да и работы тоже, не будь у него такой жены. Да и жена, когда он зарывался, давала ему понять, кто есть кто.

Человек он был интересный, образованный, умел хорошо говорить, писал стихи. Когда учился в Москве, посещал лекции в Доме учёных и в Литературном институте имени Горького. К тому же, виртуозно играл на гитаре, не говоря уже о том, что писал портреты всей колхозной элиты и не только её. Умел мыслить логически, но чувства гуманитария были гораздо сильнее и зачастую брали верх над логикой. Не обделён был и чувством юмора, его карикатуры наряду с его стихами печатались в газетах, а иногда даже и в журналах. Но от него не зависело положение и благосостояние людей, управляющих колхозом, а тем более партработников. Вроде бы и хорошо с ним, но если что, то можно и без него. "Век мак не родил, а голода не было".

Он не сплетничал, никогда не рассказывал никому о том, с кем общался и, тем более, о том, о чём с ним говорили конфиденциально. Ему доверяли тайны, о которых не знал никто, с ним советовались. Поэтому он знал очень многое о положении в стране, и не по газетам, радио и телевидению, а из конкретной жизни, так как круг общения его с людьми был очень широк и многогранен. Общаясь в основном с сельскохозяйственными работниками, многое знал о сельском хозяйстве. В общем, мыслил широко и достаточно глубоко для гуманитария. Кстати, очень любил классическую музыку.

Писал, конечно, и картины, но он их, в основном, дарил, не имело смысла продавать за гроши или, как ещё говорят, за понюшку табака, да и негде, тогда это было не принято. Продажа велась централизованно, но, в основном, продавались копии картин знаменитых художников, а у него не было возможности этим заниматься. Как сейчас говорят, он не был раскручен, хотя и был талантлив. Отсутствовала рука, которая могла бы его раскрутить. В то время рука - это, конечно же, партработники. Вся власть была сосредоточена у них. А он не состоял в партии, да и не стремился, не спешил вступать в нее, хотя ему не раз предлагали, и даже настаивали на этом. Жена его была партийным, своим человеком в элите колхоза, и у неё были перспективы роста, например, со временем перейти на работу в районо или в райком партии, заняв место инструктора по дошкольному воспитанию. На этой почве у художника с женой были трения. Однажды она заявила ему, что он мешает, а не помогает ей в продвижении наверх. И не последним в этом является то, что он беспартийный. Им уже пора заводить детей, им уже под тридцать, а с её теперешней работой это невозможно.

Она, будучи заведующей детским садом, всегда задерживалась по вечерам. Садик в летнее время работал круглосуточно, а в зимнее была продлёнка. На работу она уходила к десяти - одиннадцати часам утра, если не было никаких срочных дел; а возвращалась в половине девятого, в девять вечера. Как у всякого ответственного сотрудника, дома у неё был телефон, поэтому вызвать её на работу в случае крайней необходимости (например, заболел ребёнок) могли в любое время. Рабочий день у заведующей ненормированный, к тому же она работала на полторы ставки плюс квартальная премия, заработок по тем временам достаточно большой, особенно, для сельской местности. Это, естественно, тоже угнетало художника, получалось, что он был как бы нахлебником, иждивенцем, неким придатком, типа приживалки, да ещё и мешал её карьере.

Находясь в таком положении, он всё более и более впадал в уныние, меланхолию и пессимизм, не находя выхода из сложившейся ситуации. Известно же, что когда меньше знаешь, то крепче спишь. А он знал много и, в основном, негативного, не способствующего оптимизму. К тому же, у него не было возможности, не имея "своей руки" (а без этого в то время было уже никак) опубликовать сборник своих стихов или устроить выставку картин, чтобы хотя бы попытаться вступить в союз писателей или художников.

Вот, если бы он вступил в партию, да к тому же выкинул из головы всякую ерунду... Писал бы стихи, прославляющие партийных вождей, с воодушевлением и с показным восхищением, писал бы портреты Леонида Ильича Брежнева и его соратников, вот тогда бы, другое дело, можно было попробовать и, наверное, удалось бы.

В один из дней, а вернее в предвечернее время - было ещё светло, начало лета, часов около трёх, у художника собрались гости. Так часто бывало. У него было интересно, и к нему, так уж получалось и повелось, ходили люди с широким и глубоким мышлением, как сейчас любят говорить, продвинутые интеллектуалы. Приходили и другие, их никто не выгонял, но они чувствовали себя, как не в своей тарелке, и в следующий раз уже не появлялись, им у него было просто неинтересно, они не знали, о чём говорить, а слушать уставали, не понимая многого, о чём говорят. Собиралось у него не много, человек пять - шесть (бывали и приезжие друзья), если можно так сказать, постоянных членов клуба. Обычно расходились около восьми, через час - полтора возвращалась с работы жена художника. Собирались один - два раза в неделю, реже три, хотя, бывало, и четыре раза. На одном из таких вечеров присутствовала жена художника. Посидела немного с ними и ушла, ей тоже было неинтересно. Но, после ухода гостей, высказала мужу всё, что она об этом думает:

- Эти ваши посиделки до добра не доведут. То, о чём вы говорите, это, конечно, не антисоветчина, но уж слишком мрачно и нудно. От этого от всего может испортиться настроение, и не на один, а на несколько дней. А всё от безделья и лени. Потом начнёте пить от безысходности и депрессий, да и от страха за будущее тоже, которое вы рисуете. Так что, подумай, стоит ли этим заниматься. Я пока не ругаюсь, но предупреждаю на всякий случай. Я член партии, в отличие от тебя, а то, о чём вы говорите, может оказаться несовместимым с членством в партии. Подумай об этом тоже.

После этого нравоучения, о котором вкратце поведал художник, гости стали расходиться до возвращения его жены с работы. И это постепенно вошло у них в привычку. Жена же, не видя гостей, о них тоже не вспоминала, не до того, работа всё-таки, и нелёгкая.

В тот вечер у художника было много гостей - восемь человек, из них четверо приезжих. Следует заметить, что колхоз находился в Новгородской области, вблизи города Валдая. Местность была живописная с множеством озёр, а вокруг - сосновые и еловые леса. Приезжие приехали ловить рыбу, были заядлыми рыболовами и привезли с собой коньяк и хорошее сухое марочное вино.

Качественное спиртное в то время найти было трудно, тем более, в колхозах. Народ спаивали низкопробным крепленым вином, называемым в народе бормотухой, чего стоил один только Солнцедар, да и плодово-ягодное вино тоже, изготавливаемое почти в каждой центральной усадьбе колхозной сельскохозяйственной кооперацией. Гнали вино из полугнилых фруктов, практически, отбросов. А водка, в большинстве своём, была из очищенного древесного спирта. К тому же, в сёлах гнали самогон, качество которого тоже было сомнительно.

У художника в гостях почти не пили. Так, больше символически - за вечер выпивали бутылку сухого вина. Пили вино с водой в пропорции один к одному. Бывало, добавляли в чай коньяк. Основным же напитком был чай, а иногда хлебный квас.

В тот вечер, по сравнению с другими вечерами, выпили много. Пьяных не было, но все были навеселе. В основном, слушали приезжих. Разговор был многотемным и достаточно откровенным.

Обсуждали злободневные вопросы. Коснулись темы волновавшей всех, о начавшейся в стране коррупции и возможных её последствиях.

 

Рассказ первого гостя и дискуссия (сельское хозяйство, Хрущёв и Черчилль)

 

Один из приезжих небезосновательно предположил, что причиной пылевых бурь, так мешавших земледелию и скотоводству, является непродуманная политика освоения целинных земель. Некоторые площади, отведённые под распашку, имели тонкий плодородный слой почвы, под которым был песок.

Второй причиной пыльных бурь могло являться излишнее поголовье овец в Калмыкии. Овцы копытцами выбивали почву, на которой переставала расти трава. А сама почва превращалась в пыль. Пыль легко поднималась ветрами и переносилась, как и песок с целины, на значительные расстояния, покрывая при этом большие площади. В частности, пахотные земли и угодья, предназначенные для выпаса скота.

Это обсуждалось, как уверял рассказчик, в высших инстанциях государственной власти, но не было услышано. Создавалось впечатление, что такое положение в стране вполне устраивает кое-кого в правительстве.

Он же вспомнил эпизод из своей жизни.

Будучи в Ташкенте, где в то время находился Хрущёв с Булганиным, после поездки по Индии, он (рассказчик) присутствовал на митинге, на котором, в основном, выступал Хрущёв, практически, кричал (был, судя по лицу, пьяным). Рассказчику запомнилась наиболее грубая фраза, сказанная Хрущёвым: "Эта жирная свинья Черчилль".

А ведь это, в конечном счёте, явная и пошлая провокация, да к тому же, ещё и дискредитация нашего государства.

Фраза эта в газетах не печаталась, но прошла по Ташкентскому радио, трансляция митинга шла в прямом эфире.

А через какое-то время, когда состояние сельского хозяйства в Советском Союзе уже оставляло желать лучшего, Черчилль, якобы, так ответил на грубость Хрущёва: "Только воистину талантливый человек мог оставить Россию без хлеба". Эту фразу сам рассказчик не слышал, но уверял, что слышали другие, бывшие в то время в Англии.

Коснулись также и изменений в системе травополья, не способствующих урожайности, а уменьшающих её. Кроме того, в результате их внедрения уменьшились площади земель под выпас скота и заготовку сена. А это, в свою очередь, привело к резкому уменьшению поголовья, в основном, крупного рогатого скота, и, как следствие, к недостатку в стране мяса и молока.

Коров весной выводили на выпасы не только на одной верёвке, но и с помощью двух поясов, продетых под живот коровы в районе передних и задних ног. Но так, конечно, чтобы не повредить вымя. Каждую корову выводило (практически, выносило) четыре человека. И это не анекдот, а реальные случаи в некоторых хозяйствах. Какой же должна быть себестоимость мяса и молока при таком способе их производства?

Ну и, конечно же, коснулись и кукурузы, которой, как уверяли злые языки, Хрущёв собирался засеять даже Чукотку, а потом и Колыму. В сельскохозяйственных научно-исследовательских институтах, якобы, усиленно работали над выведением морозоустойчивых сортов кукурузы, но это, опять-таки, злые языки.

По-видимому, используя такие методы и аналогичные им, Хрущёв собирался построить коммунизм в СССР к восьмидесятому году двадцатого столетия. А мы, вроде бы, построили развитой социализм, правда, ещё не понятно, с каким лицом. Ведь, говорят же, что в скандинавских странах строят социалистический капитализм с человеческим лицом. А мы, судя по тому, как у нас сейчас идут дела, возможно, с нынешнего, нашего восьмидесятого года, под руководством нашей любимой партии, начнём строить феодальный капитализм с коммунистическим лицом. У нас уже внедрена в практику нашей жизни коллективная ответственность. В народе её называют коллективной безответственностью. Мелких воришек, да и не только мелких, у нас уже не судят, а отдают на поруки коллектива. Эти воры, их называют "несунами", заполонили всю страну. К тому же, у нас появилось новое звание - ударник коммунистического труда. Даже выдают удостоверения, но пока без фотографий. В народе получивших это удостоверение - с учётом вселенской напасти несунов - называют: "Кому нести - чего - куда?" Страна начинает постепенно растаскиваться по частям, а это уже признак построения в стране капитализма. Возможно, это и не так, но факт сам по себе достаточно серьёзный и тревожный. Но на это, как ни странно, почти никто не обращает внимания и не оценивает всю глубину опасности этого явления для всей нашей страны.

 

Рассказ второго гостя (некомпетенция, номенклатура, теневая экономика, искусственный дефицит, коррупция в органах управления СССР и КПСС)

 

Один из гостей рассказал, что в некоторых кругах, близких к правительству, в основном, в среде тех, кто остался от старой гвардии, после разгрома этой гвардии Хрущёвым и его соратниками, с осторожностью говорили, что с приходом Хрущёва к власти, по-видимому, и началась пока ещё неявная коррупция верхов. Поговаривали, что развалу экономики СССР предшествовали поездки Хрущёва за границу и, в частности, в США в 1959 году. И, возможно, уже с тех пор Запад начал управлять Хрущёвым исподволь, осторожно, ненавязчиво и, конечно же, косвенно. Управлять через своих людей, зачастую используемых Западом втёмную. Предлагая, как будто бы, способы подъёма экономики страны, улучшения системы управления страной, подъёма культурного и материального состояния граждан и внедрения в стране демократии. На самом же деле, создавая в стране ситуации, ведущие к медленному, малозаметному разрушению экономики страны, снижению морального уровня граждан (особенно, молодёжи), а затем, в будущем, коррумпированию значительной части правительства и, возможно, даже возрождению капитализма в стране.

В самом возрождении капитализма в стране, казалось бы, ничего такого уж страшного нет, при условии, если банки, сырьевая, тяжёлая и военная промышленности останутся в руках государства. Опасен не капитализм, контролируемый государством, а международный империализм. И ему не нужны мы, как таковые, а нужна наша сырьевая база. Как писал ещё в 1868 году Алексей Константинович Толстой в своей "Истории Государства российского": "Земля наша богата, порядка в ней лишь нет".

Одним из таких Хрущёвских нововведений (положивших начало разрушению экономики страны) стало создание Совнархозов.

А затем, очень тонко, практически, незаметно, был внедрён метод превышения уровня компетенции в системе управления, вплоть до высшей государственной власти (примером являлся сам Хрущёв).

Метод заключается в следующем: в процессе продвижения руководителя по ступенькам роста он занимает ступеньку, на которой ещё может достаточно хорошо справляться со своими обязанностями, но явно видно, что это - предел его возможностей. Несмотря на это, его всё же переводят на более высокую управленческую должность. Говорят ещё и так: достиг уровня своей некомпетенции или просто находится на уровне некомпетенции.

Об одном из таких случаев рассказал писатель, то ли Ардаматский, то ли Кожевников, кто из них, точно не помню. Он брал интервью у одного из бывших министров, находящегося под следствием.

Рассказавший эту историю был очень удивлён, услышав пересказ этого интервью в одной из радиопередач. Его удивило, как могли пропустить такое в эфир. Возможно, это была не случайность, наверно, были люди в верхах, которые по-своему пытались бороться с некомпетенцией.

- Но, судя по всему, - продолжил рассказчик, - борьба с некомпетенцией особого успеха не имела. Это следует из того, что со временем заметно ухудшилась работа министерств и Госплана страны - задерживались поставки строительных материалов и нового оборудования на строящиеся предприятия, а также материалов и запчастей для ремонта эксплуатируемого оборудования работающих предприятий. Зачастую эти материалы и оборудование задерживались на складах. Например, часто бывало так, что оборудование поступало на склад без сопроводительных документов, которые могли оказаться в другой области или даже республике. И поиск документов или оборудования, не поступившего по назначению, мог длиться несколько месяцев. Таким образом, ремонтные и профилактические работы на предприятиях, запланированные на лето, выполнялись зимой. При этом предприятия начинало лихорадить: срывался план выпуска их готовой продукции, или же задерживалась поставка комплектующих изделий другим предприятиям, а потом, как следствие, задерживалось получение комплектующих от предприятий поставщиков. В результате такой неразберихи возникали так называемые долгострои. Начинали стоить несколько однотипных предприятий сразу в нескольких областях или республиках, решения принимались на местах с последующим формальным согласованием с Госпланом и соответствующим министерством. Рылись котлованы под здания и корпуса предприятий, осваивались средства, выделенные под так называемый нулевой цикл, а деньги под этот цикл, как правило, выделялись большие. Работы по нулевому циклу заканчивались, а стройматериалы на стройку не поступали, их попросту не хватало на все стройки сразу. Следовательно, устанавливалась очерёдность поступления материалов, а потом и оборудования. И тут вступали в силу личные связи руководителей разного ранга, подкупы и взятки. Появился класс номенклатурных руководителей, как правило, партработников, защищённых взаимовыручкой, родственными и дружескими связями, а зачастую, и всякого рода совместными темными делами, в общем, абсолютно непотопляемых. Например, если снимали с должности директора бани, за какие-то там его провинности, то назначали тут же директором ресторана. И так повсеместно и на всех уровнях. Вступление в партию и обретение некого положения в соответствующих кругах обеспечивало неприкосновенность. Снятия с должности с последующим увольнением, а тем более, с привлечением к административной или уголовной ответственности номенклатурных работников, явления у нас очень редкие и неординарные. А ведь партия - наш рулевой. На таких "дрожжах", по-видимому, и выросла у нас теневая экономика или, как её ещё называют, промышленно-торговая мафия. Да и ставший повсеместным в наше время искусственный дефицит продуктов питания, да и не только их. Все происходящее сейчас у нас, в наше время, вероятнее всего, находится в прямой зависимости от состояния здоровья Брежнева, его одряхления. По-видимому, за его спиной, как за ширмой в кукольном театре, шельмуют народ разного рода мастей кукловоды и, возможно, уже напрямую, но все-таки, скорее всего, пока ещё косвенно, через посредников, возможно, и Западных. Ходят слухи, правда, пока ничем не подтверждённые, что у наших некоторых партийных бонз появились счета в Западных банках, но, возможно, это как всегда только злые языки. А ведь всё началось с Хрущёва и его соратников, остающихся в тени и по сей день, и, возможно, проводящих свою грязную антинародную политику в стране и сейчас.

 

Рассказ третьего гостя (Хрущёв-Перламунтер)

 

Один из гостей улыбнулся и с сарказмом сказал о Хрущеве:

- Он такой же Хрущёв, как я - Васко де Гама. Его девичья фамилия Перламунтер. И вообще, если у Сталина руки в крови по локоть, то у Хрущёва - до плеч. Мало кому известно, что он творил на Украине в годы репрессий. К тому же, во время войны фронт под Харьковом был прорван немцами по вине Хрущёва, он в то время был там военным советником от ставки Верховного Главнокомандующего. Существует подозрение, что Хрущёв был троцкистом, но вовремя раскаялся. Ему как-то всё сходило с рук. По-видимому, он, в связи с этим, и начал разгром Сталина, чтобы замести следы. История с давних пор пишется под управлением Верховной власти - что-то умалчивается, что-то искажается и преподносится, как истина в первой инстанции. Похоже, что Хрущёв играл под дурачка, будучи хитрым и изворотливым. Ведь то, что он стучал туфлей по трибуне ООН, возможно, являлось продуманной дискредитацией Советского государства. При нём также начала резко усиливаться в стране "пятая колонна". Были испорчены отношения с Китаем, но начали налаживаться с Западом. Личным другом Хрущёва стал американский фермер Гарст, выращивающий кукурузу. Это, возможно, единственный в мировой практике случай, когда иностранный фермер, не ведая того, что творит, значительно подорвал экономику мощнейшего в мире государства. Неужели этого Хрущёв не понимал?

 

Ссылка Маленкова

 

Интересен такой эпизод. В Усть-Каменогорск был сослан Маленков (директором Усть-Каменогорской ГЭС), как участник антипартийной группы: Маленков, Молотов, Каганович и, примкнувший к ним, Шипилов.

Кстати, Молотов был назначен послом в Китай.

У Маленкова было высшее образование. По специальности он был инженером-электриком ему, как говорится, и карты в руки - заведуй ГЭС.

Непосредственно в Усть-Каменогорске железнодорожного вокзала не было. Ближайшая же к Усть-Каменогорску железнодорожная станция Защита находилась в семи километрах от города. Туда и должен был прибыть Маленков в распоряжение начальника Алтайэнерго.

В народе Маленкова любили, он начал реформы облегчающие быт людей. В одной из реформ были заложены и начаты преобразования в сельском хозяйстве. В частности, разрешалось заводить и держать частных коров в сельской местности и даже в небольших городах и пригородах, там, где были для этого условия. С приходом к власти Хрущёва это всё было отменено.

Так вот, встречать Маленкова на станцию Защита пришло много людей из города. Вполне мог начаться стихийный митинг. Перед руководством города и Алтайэнерго встала дилемма, что делать: митинг не разгонишь, слишком много людей, но делать-то что-то надо! Допустить митинг, значит, слететь с должности, да ещё и из партии исключат, и тогда уж точно, конец карьере. К тому же, неизвестно, что может произойти на митинге, ведь пошёл встречать Маленкова рабочий класс (в Усть-Каменогорске было много крупных предприятий). Если произойдёт что-то серьёзное, то руководство не только могут снять, но даже кое-кого и посадить. Всё-таки, дело касается одного из членов антипартийной группы.

Но начальник Алтайэнерго нашёл довольно оригинальный выход из сложившийся ситуации. Он возглавил эскорт автомашин на станцию Глубокая, находящуяся в тридцати километрах от станции Защита. Снял Маленкова с женой с поезда и с почётом, но негласно, доставил в Усть-Каменогорск.

Народ же собравшийся на станции Защита, не встретив Маленкова, спокойно, хотя и разочарованно, разошёлся по домам.

Эпизод на станции Защита сам за себя говорит об отношении народа к Маленкову, да и к Хрущёву тоже. Для подтверждения такого отношения народа к этим руководителям государства можно привести и другие примеры, но, по-видимому, и одного примера достаточно.

Гость немного помолчал и продолжил:

 

Продолжение рассказа третьего гостя (химизация и радиоактивные изотопы)

 

- Чего только стоит внедрение, где непопадя, химизации. Поля начали, образно говоря, просто засыпать химическими удобрениями, где надо, а в основном там, где не надо. И это продолжается, по сей день. Химизация приобрела какой-то повальный характер. Кстати, в перечень вступительных экзаменов во все технические учебные заведения была включена химия наравне с математикой и физикой. Химизируют всё и везде, даже там, где не только можно обойтись без этого, но даже там, где нельзя этого делать, совершенно не думая об экологии и о здоровье людей, как в настоящее время, так и в будущем. Всякая попытка обсудить вопросы, связанные с заведомо излишней глобальной химизацией, а также с влиянием её на экологию и здоровье людей, да и животных тоже, воспринимается как антипартийная деятельность, не совместимая с курсом партии и правительства.

То же самое происходило с повсеместным внедрением радиоактивных изотопов. Доходило до абсурда, вместо фотоэлементов в приборах использовались радиоактивные изотопы, их наносили на стрелки приборов. В результате работы с аналогичными устройствами облучились тысячи людей, несмотря на якобы надёжный и повсеместный контроль со стороны специальных служб, обеспечивавших безопасную работу с устройствами оснащёнными радиоактивными изотопами (якобы надёжно экранированными).

В общем, сплошной бардак, как с контролем, так и с отчётностью за безопасность работы с такими приборами.

 

Радиоактивный уровнемер

 

Был такой случай. На одном из заводов для контроля уровня гравия в бункерах были установлены радиоактивные уровнемеры со значительной радиацией. В качестве источника облучения приёмника, расположенного на противоположной стенке бункера, использовалась капсула с радиоактивным кобальтом. Бункера были ограждены. Доступ к ним был закрыт. И всё же, не смотря на все меры предосторожности, одна из радиоактивных капсул исчезла, то ли украли, то ли потеряли при проведении ремонтно-профилактических работ. Долго искали, но так и не нашли. Начали решать, что же делать? Надо заявлять в соответствующие службы, но тогда уж точно головы полетят, а этого никто не хочет, начнут ведь сверху донизу. Ну и поставили на том бункере обычный старый уровнемер, да и работал он к тому же ещё лучше и надёжнее новых.

Через некоторое время в посёлке при заводе, в частных соседних домах, умер хозяин одного из этих домов, работавший на заводе. Был он предпенсионного возраста, особым здоровьем не отличался. Выпивал, бедокурил, ругался с соседями, натравливал свою собаку на их кур, за что её и убили лопатой. Он полез в драку, но получил прилично по "соплям" и пригрозил отомстить. Жил он один, жена умерла, довёл, как говорится, до могилы. Осталась собака, так и ту убили, и он запил по-настоящему. В итоге, с работы выгнали, начал пропивать вещи из дома, но вскоре помер, как посчитали от пьянки. Вскоре умерла его соседка, жена того, кто убил собаку, да и сам сосед что-то тоже занемог - слабость, головокружение, рвота, проблемы с желудком. У его жены перед смертью было то же самое. Начали его обследовать - лучевая болезнь. Откуда? Работает кочегаром, может быть, что-то с углём? Померили - всё чисто, никакой радиации. Ничего не могут понять. Кто-то предложил посмотреть у него в доме. Нашли в сарае, где были куры, которые, кстати, тоже подохли. А нашли в сарае ту самую капсулу с радиоактивным изотопом, которая стояла на том самом злосчастном бункере. Сосед, который умер первым, работал недалеко от бункеров, ремонтировал транспортёры, подававшие в бункера гравий. В общем, отомстил всем сразу, потому что головы всё-таки полетели. А того, кто убил собаку, вылечили. Вот такая история.

 

Продолжение рассказа третьего гостя и дискуссия (холодная война, геноцид, реабилитация, внедрение западного образа жизни и культуры)

 

Так вот, сближение города с деревней началось после сближения правящей верхушки СССР с Западом, а, следовательно, и с международным капиталом, который, кстати, начал холодную (экономическую) войну в 1947 году с нашим социалистическим государством. И это сближение с Западом началось с приходом Хрущёва к власти, стало очевидным, в общем-то, начиная с 1959 года, и продолжается с переменным успехом и в наше время.

Всё это наводило раньше, да наводит и теперь на печальные мысли, туда ли мы идём, или "за что боролись, на то и напоролись", или на что-то аналогичное. Есть такое слово - "геноцид". Но это, возможно, уже слишком, это надо ещё доказать. Да и кому доказывать, Западу? Так он этим, возможно, и занимается, и не только у нас, а и во всём мире тоже, только этого мы пока ещё не видим.

Рассказчик замолчал.

И сразу же все гости заговорили о том, что при Хрущёве были реабилитированы троцкисты: Каменев, Зиновьев, Бухарин и другие, в частности, Тухачевский, который жестоко подавил крестьянское восстание, возглавляемое Антоновым. Уничтожались целые деревни поголовно. Повсеместно применялась артиллерия против безоружных сельских мирных жителей, если возникало малейшее подозрение, что в деревне могут находиться антоновцы. Тухачевским также, с крайне излишней жестокостью, был подавлен Крондштадский мятеж матросов. При Хрущёве, как при Ленине и Троцком, возобновились гонения на православную церковь.

А ведь, по существу, атеисты, или, вернее, итсисты такие же верующие люди, как и верующие в Бога. Просто каждый из них придерживается одной из гипотез. Одна из гипотез - существование Бога, управляющего миром, и совершенно безразлично в какой ипостаси он существует и где находится, был бы только Бог. Вторая гипотеза - отсутствие Бога. И обе эти гипотезы не имеют прямых доказательств.

Кстати, Троцкий, якобы, мечтал внедрить в России то ли лютеранство, то ли кальвинизм, а возможно, и другую какую-то религиозную конфессию, православие же искоренить под корень, как говорится, "мечом и огнём".

От Троцкого - Бронштейна всего можно было ожидать, очень жестокий был человек.

При Хрущёве, да и после него тоже, коммунисты и комсомольцы, уличённые в вере в Бога, исключались из партии и комсомола. После чего следовало исключение из учебного заведения (техникума или института), увольнение с руководящей должности и перевод на работу, не связанную с руководством людьми.

Кроме того, в то время у нас в стране начал внедряться западный образ жизни, незаметно, подспудно. Например, под видом борьбы за мир организовывались различные фестивали, спортивные соревнования, обмены опытом и другие мероприятия с привлечением большого количества иностранцев, в частности, из западных капиталистических стран, а также из Америки, и это при начавшейся холодной войне между СССР и Западом, истощавшей нашу экономику. Неизвестно, чему учились у нас иностранцы, а вот наша молодежь перенимала у них всё, что только могла, тем более, что это было официально запрещено. А, как известно, запретный плод сладок.

Началась спекуляция, фарцовка, частная подпольная перепродажа западных вещей, ввозимых к нам иностранцами. Появились так называемые стиляги и доморощенные хиппи, и те, и другие, "косящие" под Запад. С ними начала бороться, вроде бы, общественность, но как-то вяло, в основном, из-под палки. Общественности-то, в большинстве своём, становилось всё это, как-то всё больше и больше "до лампочки". Начало зарождаться (так, больше для виду преследуемое) диссидентство, пропагандирующее западный образ жизни, его культуру и идеи западной демократии (если же пропагандировалась откровенная антисоветчина, то тогда уже все получали, как положено, "по полной программе, на полную катушку"). Появилась лотерея, государство начало играть со своим народом в азартную игру, с явным запланированным выигрышем для себя, чем естественно подрывало свой авторитет у большинства граждан страны. В народе говорили, что это один из четырёхсот способов честного отъема денег, предложенных ещё Остапом Бендером, которым бессовестно воспользовался Хрущёв. Выплаты же по государственному займу были отложены на двадцать лет, к тому времени Хрущёв обещал построить в стране коммунизм.

В связи с этим вспомнили старый анекдот: Ходжа Насреддин пообещал Бухарскому Эмиру, что за двадцать лет научит ишака говорить. Эмир принял предложение. Выделил на двадцатилетние содержание ишака деньги и приказал отдать их Ходже. Но с условием, что если ишак к тому времени не заговорит, он прикажет отрубить Хадже голову. Люди, узнав об этом, начали говорить Ходже, что он совершил глупость, в результате которой он потеряет голову. На что Насреддин ответил, что через двадцать лет, либо он умрёт, либо Эмир, либо ишак сдохнет.

 

Ответ первого гостя на вопрос (мировоззрение народа, Римское право, образование, западная экономика - влияние её на атмосферу и биосферу Земли)

 

Один из местных гостей спросил:

Так куда же смотрел, да и смотрит народ? Мы, что, безмозглые безропотные твари? Нас, значит, можно давить? Как давил Сталин и его НКВД? Неужели мы с тех пор ничему не научились? И нас можно обманывать и мордовать, почём зря, и чем, и как не попадя?

Один из приезжих гостей ответил ему, что наш народ привык жить при царе-батюшке. Такое у нас мировоззрение. Да и откуда ему быть другим? Если мировоззрение у большинства людей, населяющих эту страну, до сих пор феодальное и не намного выше мировоззрения 1861 года (отмена крепостного права в России). А каким образом оно (это мировоззрение) могло измениться? Достаточно вспомнить колхозы, где не было паспортов у добровольных членов коллективного сельского хозяйства (колхоз). Рождались, и должны были умереть колхозниками. Рабство по наследству. А так же вспомнить сроки практически ни за что. Ведь судили же за один прогул без уважительной причины. И даже за опоздание на работу. Да и просто "сажали" по доносу добропорядочных граждан (правда, не сжигали, как в средние века, и то прогресс).

Когда умер Сталин, все почти поголовно плакали, причитая - что же теперь будет и как нам жить дальше? - и как ни странно, но вполне искренне никто, в общем-то, не заставлял, а зачем заставлять? Всё и так было само собой. А ведь шёл 1953 год. В Москве при похоронах Сталина была ужасная давка, почти как на Ходынском поле при коронации Николая Второго. Как и там, погибли многие, но там, на Ходынском поле, правда, раздавали подарки. Это ли не показатель добровольного рабства? Да и насчёт сталинских репрессий, что бы он мог сделать один, даже при наличии НКВД, если бы народ сам не сдавал врагов народа. Ведь, когда их, особенно старорежимных инженеров, разоблачали, например, на заводах, народ единогласно голосовал за причастность их к врагам народа. И попробуй не проголосуй, рядом стоящие с тобой, тут же сдадут тебя самого. Это ли не рабство? Но тогда была борьба за власть, страшная для народа, непримиримая, бескомпромиссная и необычайно жестокая. И непонятно, что было бы лучше, если пришёл бы к власти Троцкий или же всё-таки Сталин. Не исключено, что при Троцком было бы гораздо хуже. На этот счёт существуют довольно веские основания. Но это, в большинстве своём, всё-таки домыслы. В жизни всё есть - так как есть. Есть, например, юриспруденция, основанная на Римском праве. А Римская империя - рабовладельческое государство. Там были, как известно, патриции, плебеи и рабы. И есть также якобы наука - экономика. А вообще-то, технология делания денег на деньгах (имеется в виду западная экономика, а у нас свои заморочки, он о них пока, да и вообще, говорить лучше не будем - слишком сложно и, в общем-то, малоинтересно). Ещё Менделеев говорил, что экономика не может быть наукой. В основе науки должна быть мера, а в экономике её нет. Всё это, да и не только это, например, система узкоспециализированного образования вместо методического (более нравственного и более эффективного с точки зрения глобального понимания процессов, происходящих в атмосфере и биосфере Земли). Всё это вызывает большие опасения и сомнения в том, что человечество идёт правильным путём. Не исключено, что такое направление развития человечества может привести к необратимым явлениям в биосфере, и даже в атмосфере Земли, и как следствие, к гибели человечества, как такового. Если только мы сами, именно сами, как говорится, всем миром, не захотим всё это изменить. Но это на сегодняшний день, в общем-то, утопия. Кто-то верит в коммунизм, а кто-то и в капитализм. Но ещё много среди людей на Земле тех, кто просто верит в Бога. А есть и такие люди, которые уже не во что, да и вообще никому, не верят. И таких людей, по-видимому, становится всё больше и больше. Но это всё, сказанное здесь и сейчас, особенно в конце, в большинстве своём трёп и философия, а потому, наверно, не к добру на ночь было сказано.

 

Первая лотерея в СССР и

высказывание художника о жёсткой партийной дисциплине и опасности её для государства

 

Молчавший до того художник заговорил.

Он сказал, что один из родственников его хороших знакомых, когда ввели лотерею, работал в монтажном тресте.

Лотерейные билеты не только продавались, но и распространялись через предприятия, а иногда даже и через учебные заведения.

Человеком монтажник тогда был ещё молодым, неопытным, хотя свою работу знал, и неплохо.

Так вот, его вызвал к себе в кабинет главный бухгалтер треста и упрекнул в том, что он почему-то, по причинам, наверное, ему только одному известным, не приобретает лотерейные билеты, так, как это делают все остальные работники их треста.

Монтажник, будучи в то время человеком ещё легкомысленным, ответил бухгалтеру, что он не хочет играть с государством в азартные игры. Играя в эти игры, кое-кто, конечно, и выигрывает, но подавляющее большинство всё-таки проигрывает. Государство само себя обманывать не будет. Вот облигации - это другое дело, их со временем погашают, полностью выплачивая их стоимость, да ещё и с процентами, и не через двадцать лет. И рассказал бухгалтеру анекдот о Хадже Насреддине.

Бухгалтер не на шутку рассердился и с раздражением, возмущённо и резко, заявил, что при Сталине монтажника за такие слова отправили бы на Колыму добывать золото для государства.

Монтажник сначала растерялся, но, вспомнив, что бухгалтер был ярым сталинистом, сказал, что Сталин никогда бы так не поступил, он никогда не обманывал народ, и лотерею вводить бы не стал. Облигации это другое дело.

Бухгалтер как-то сразу успокоился, но заговорил о том, что существует партийная дисциплина, и каждый коммунист обязан выполнять постановления партии и правительства.

Монтажник слукавил и, будто бы извиняясь, смущённо сказал, что он молодой, и потому ещё пока не коммунист.

А затем, неожиданно для самого себя, как бы устыдившись своего лукавства, добавил, что если бы он был коммунистом, то, скорее всего, наверное, оказался бы в антипартийной группе, когда снимали Маленкова.

Бухгалтер в течение некоторого времени испытующе смотрел на монтажника, а потом сказал ему, что он может уходить.

Но вслед всё же проворчал, что монтажнику в дальнейшем следовало бы держать язык за зубами, пора бы уже научиться.

У монтажника после разговора с бухгалтером на душе остался неприятный осадок, и появилось чувство тревоги. Но тревога была напрасной, ничего не произошло, тем более, что через три дня он уехал в долгосрочную командировку на строящийся объект.

Художник немного помолчал и добавил к рассказанному им, что, по-видимому, когда Сталин строил государство для себя и под себя, жёсткая партийная дисциплина была, наверное, оправдана. Тем более, что это тогда помогло сплотить народ воедино, создать мощное государство, вытащив страну из разрухи после революции и гражданской войны, спасти мир от нацизма, выиграв войну, и восстановить всё разрушенное войной.

К тому же, тогда цены неоднократно снижали, а не повышали как при Хрущёве.

В наше же время, когда в стране появилась коррупция и экономическая неразбериха, возможно, жёсткая партийная дисциплина может оказаться вредной для государства.

Он не против существующей системы управления государством, но существующее положение в стране может разрушить эту систему, и для этого люди, стремящиеся к её разрушению, могут воспользоваться излишне жёсткой дисциплиной в партии, обратив её против государства и системы, управляющей им.

 

Масляные выключатели и шахтные опрокидыватели

 

Да, вот ещё что, - продолжил художник, - с тем же моим знакомым, но уже инженером-наладчиком, произошла довольно интересная история. Я её даже записал и недавно перечитывал. И помню поэтому достаточно подробно.

Он (инженер) был на наладке шахт где-то в горах Таджикистана. Пробыл там несколько месяцев. Занимался чем-то там, связанным с испытанием высоковольтных кабелей и, вроде бы, измерением какого-то там заземления, и чем-то там ещё, но это неважно.

Часть объектов уже была сдана в эксплуатацию и находилась в работе, в частности, как их,.. а, вспомнил!.. высоковольтные подстанции. На одной из подстанций довольно часто происходили аварии, и приходилось менять кажется,.. да, вспомнил, разъединители мощности или какие-то там части к ним, но, опять-таки, это не важно. Важно другое. Инженер выяснил, что на этой подстанции должны были стоять масляники - масляные выключатели типа ВМГ-133 (смотрите-ка, совершенно случайно вспомнил их тип, потому что, наверно, записки читал недавно). Подождите всё же минуточку, я лучше прочитаю запись рассказа инженера, так будет лучше.

Так вот, инженер обнаружил на подстанции специальные конструкции под масляники, установленные на стене, к которым на скорую руку были, образно говоря, "приляпаны" разъединители мощности с пламегасителями, кстати, очень ненадёжные в работе. Эти пламегасители выдерживали малое количество выключений, и их приходилось часто менять, эксплуатационный персонал об этом не всегда знал, а бывало, и просто забывал. В результате происходили аварии.

Инженер поинтересовался у Главного инженера шахты, почему на подстанции не установили масляные выключатели? Главный инженер ответил, что это долго рассказывать, так уж получилось. Инженер не стал настаивать, понимая, что это - не его дело.

Через некоторое время инженер оказался на складе и увидел там эти масляные выключатели. Он спросил у кладовщика, давно ли они здесь? Кладовщик ответил, что только вчера привезли, документы даже оформить ещё не успели. Инженер сразу же пошёл к Главному инженеру. Главный инженер удивился, так всё же пришли, а я уже и не ждал. Интересно, а что мне с ними теперь делать, ты случайно мне не скажешь? Скажу, но Вы мне сначала расскажите, как это всё получилось и почему. Ты очень любопытный, но если это надо для дела, да если и не надо, всё равно расскажу. И он рассказал, что масляники по недоразумению и в силу общего бардака в стране оказались в Сибири. Кажется в Иркутске, сейчас он уже не помнит точно, может быть, и не в Иркутске, но где-то там. И вот, почти через год пришли, а теперь на их месте уже стоят разъединители мощности - план-то надо выполнять. Начальству-то глубоко плевать, что мне из оборудования поставили, а чего не поставили. В последнее время, это какая-то напасть, раньше он помнит, такого никогда не было, да если бы только эти масляники. Да и начальство пошло, сплошные партийные деятели. Ну, ладно, оборвал он сам себя, ну так, что же ты мне прикажешь с ними, с этими масляниками, теперь делать? Повторился он. Скажу, - ответил инженер, - установить вместо разъединителей мощности, и аварии прекратятся. Эти масляники очень надёжные, одни из лучших. Умник нашелся, что же, я на месяц, а может быть, и больше, монтаж и наладку на шахте остановлю? Так меня с работы снимут, да и это, в лучшем случае. Тоже мне, умник нашёлся, - снова повторился он. А на месяц и не надо, - сказал инженер, - я соберу бригаду, человека три монтажника и сварщик, больше не надо, тут есть хорошие монтажники. Наладку выполню сам. Работу я уже прикинул, выполним за трое суток. Есть тут такие ребята, что трое суток могут не поспать. В нашей работе монтажников и наладчиков и такое бывало, если очень нужно. Да и останавливать монтаж не надо, просто на это время запланировать работы с минимумом расхода электроэнергии и перекоммутировать подстанции, это я тоже сделаю, опыт есть, генераторы на электростанциях пускал и синхронизировал с сетью. Так что, справимся, не сомневайтесь. Насчёт оплаты, думаю, тоже договоримся, всё же работа неординарная, непростая, да и сверхурочная. Вы подумайте. Если надумаете, то обсудим и распланируем подробно. Я вычерчу все схемы. Составлю необходимую документацию. Оформлю протоколы наладки, правда, только за своей подписью. Но, думаю, этого будет достаточно. Никто к этому придираться не будет, тем более, в нашем бардаке. Но оформление документации, естественно, за отдельную плату, думаю, и об этом договоримся.

Работу выполнили за трое суток, деньги получили, документацию тоже оформили, но уже не спеша и, конечно же, за меньшие деньги. За документацию платят большие деньги только в проектных институтах, но и там не всем, простым инженерам там тоже платят немного.

Хотя в наладке платили неплохо и простым инженерам. Да плюс, левые работы, например, как эта с масляниками. Была бы охота, а в нашем бардаке, левых работ было навалом, в основном, у наладчиков, которые и подряжали монтажников, если, конечно, они требовались. Но и у монтажников тоже были свои каналы для получения и выполнения левых работ.

Но это не всё. Однажды к инженеру подошёл Главный инженер и пригласил выпить. Они вместе с Главным инженером и монтажниками, участвовавшими в установке масляников, уже однажды обмывали окончание работ и удачный повторный запуск подстанции. Но тогда Главный инженер принимал участие в этом мероприятии чисто символически. Главный инженер поздравил их с удачным выполнением работ, пригубил стакан и, сославшись на занятость, покинул мероприятие. Теперь же он пригласил инженера к себе домой.

После распития бутылки коньяка Главный инженер перешёл к делу. Он сказал, что инженер как-то говорил ему, что занимался электроприводами и, якобы, даже выполнял некоторые расчёты для нестандартных схем. Поэтому Главный инженер хотел бы попросить его разобраться с приводами опрокидывателей угольных вагонеток, пока не гласно, потому что там крутится этот долбаный проектант. Ему, Главному инженеру, кажется, что там что-то не чисто. Этот проектант, похоже, жук, как и многие теперь, к несчастью. И он Главный инженер это носом чует, да и все-таки, какой никакой, а опыт у него тоже есть, да и кое-какие знания тоже имеются. Но только, чтобы всё было чисто и гладко, ты уж постарайся, а за мной не заржавеет, оплачу по-царски, хотя и не царь. А с опрокидами творится действительно что-то непонятное. Поворачиваются очень медленно, да и электродвигатели греются. Проектант хочет заключить что-то типа контракта, а вернее, договор, но не прямой, а с какой-то там юридической закавыкой. Мол, прямой нельзя, придётся доказывать несостоятельность основного проекта, а это уже судебная тяжба, и она никому не нужна, да и хлопотно. Да и времени больше уйдет, а это невыгодно и самому Главному инженеру, потому что затянутся работы по пуску шахты в эксплуатацию. В общем, обхаживает меня, но я ему почему-то не верю, считай, что это интуиция или, как там ещё говорят, шестое чувство, поэтому тяну пока время, но решать что-то в ближайшее время всё-таки придётся. Так что, на тебя одна надежда, постарайся разобраться, если, конечно, сможешь.

И инженер, как ни странно, но всё-таки разобрался.

Всё оказалось довольно непросто. Инженер внимательно изучил сам привод опрокидывателя, посмотрел проект опрокидывателей, как оказалось, их было несколько на шахте и все они работали неправильно. А это уже меняло дело, было за что зацепиться, причина должна быть общей для всех. Поэтому инженер, хотя и грубо, с большим приближением, посчитал нагрузки на электродвигатели. Взял верхний предел расчётных нагрузок и получил, что электродвигатели с их паспортной мощностью должны вполне, как говорится, потянуть опрокиды. А это значило, что прав был Главный инженер, и дело было не в конструкции опрокида, а в чём-то другом, возможно, связанным с питанием электродвигателей. То есть, с питающей сетью опрокидов. Что-то было непонятное с режимом работы сети. А это уже что-то. Дело сдвинулось с места. Теперь надо думать серьёзно.

Инженер рассказал о своих выводах Главному инженеру и сказал ему, что интуиция его не подвела. Думать надо, и делать что-то надо - сделал инженер пространное, практически ничего не значащее заявление. Да, действительно, что-то делать надо, - тоже глубокомысленно заявил Главный инженер, но одно, по-видимому, ясно, что договор с проектантом заключать нельзя, и то хорошо, появилась хоть какая-то ясность, хотя и предварительная. Инженер сказал, что ему надо подумать и ушёл.

На следующий день он пришёл к Главному инженеру и сказал, что им нужно вдвоём посмотреть полную схему электроснабжения шахты. Ведь на шахте есть не только переменное напряжение, но и постоянное для питания шахтных электропоездов, да и, по-видимому, ещё и для другого оборудования, работающего на постоянном токе.

Надо заметить, что шахта состояла из нескольких горизонтальных туннелей, называемых штольнями. И по этим штольням ходят электропоезда, еще, правда, не подвозящие уголь к опрокидам, но вывозящие из штолен строительный грунт. Штольни ведь ещё пока строились, а вернее, достраивались.

При просмотре схем инженер обратил внимание на ртутную подстанцию, называемую почему-то "Ореховой рощей", подстанцию с ртутными выпрямителями, преобразовывающими переменное напряжение в постоянное.

Он взял с собой схему этой подстанции, правда, пока не понимая, зачем, и ушёл к себе. Он жил в отдельном вагончике, основные строительные работы были на шахте закончены, и мест всем хватало в избытке.

Он долго сидел над схемой, тупо вглядываясь в неё, в голове вертелась какая-то мысль, но он никак не мог поймать её. Он так и уснул, толком не сделав никаких выводов, хотя бы намекающих на решение стоящей перед ним проблемы.

Как это ни странно, но именно во сне он, кажется, начал понимать, что же на самом деле происходит с двигателями опрокидов. Ему приснилось, что он читает в учебнике по электрическим машинам сноску, написанную мелким шрифтом, о так называемом ползучем режиме работы электродвигателя. Такой режим работы возникает при искажении формы кривой трёхфазного переменного напряжения питающего электродвигатель. Это происходит за счёт гармоник высшего порядка в питающем напряжении, появляющихся в результате сильного искажения формы его изначальной синусоидальной кривой. У двигателя (под влиянием гармоник в питающем его напряжении) как бы появляются дополнительные полюса в обмотке статора, и его ротор, пропорционально количеству этих фиктивных полюсов, замедляет своё вращение.

Он проснулся рано утром и сразу же побежал к Главному инженеру. Рассказав ему о своём сне, он сказал, что первым делом надо послать машину в Сталинобад и привезти оттуда электронный осциллограф, например, хотя бы, ЭО-7. А пока он из высоковольтных разрядных штанг, они есть на складе, и сопротивлений, которые тоже надо привезти из Сталинобада, соорудит высоковольтный делитель напряжения для осциллографа. Список необходимых сопротивлений он напишет.

Главный инженер спросил, откуда в сети возьмутся эти гармоники? Инженер ответил, что если один из шести ртутных выпрямителей подстанции неисправен (его неисправность может остаться незаметной на фоне исправных пяти), то он как бы "высасывает" из сети эти гармоники, искажая при этом форму кривой её напряжения. И тогда двигатели опрокидов будут вращаться медленно, что мы, по-видимому, и наблюдаем.

Всё оказалось так, как и предположил инженер.

После того, как посмотрели форму кривой напряжения на осциллографе, нашли неисправный ртутный выпрямитель и заменили его (запасные ртутные выпрямители были на складе), заработали нормально и двигатели опрокидов.

Но этим всё не кончилось. Проектант устроил скандал, но его, как говорится, выперли довольно грубо. Пригрозив отдать под суд за технический подлог и вымогательство государственных денег.

Инженер спросил у Главного инженера, почему угрозу нельзя было привести в исполнение, да ещё устроить показательный суд с последующей статьёй в одной из центральных газет, чтобы другим неповадно было?

На это Главный инженер ответил, что раньше так и надо было бы сделать, да, наверное, и сделали бы, но только не сейчас.

Теперь, если об этом во всеуслышание заявить, то пришлют комиссию. А в такие комиссии назначают людей честных и дотошных. Они начнут копать до конца, и их никто и ничто не остановит. А у нас повсеместный бардак, сам ведь видел. А после этих комиссий Главных инженеров с работы снимают, а бывает, и под суд отдают. На их же место теперь, как правило, приходят жучары, а специалисты у них в заместителях ходят. Теперь у Главных инженеров даже на небольших предприятиях тоже, хотя бы один, но обязательно есть заместитель.

Директоров же редко трогают, так, бывает, выговор, а то и просто на вид поставят, они-то теперь - партийная номенклатура. А раньше так не было, хотя работать было гораздо трудней, но спокойнее, если, конечно, ты честный и преданный работе человек. Вот так-то инженер, мотай на ус.

 

Заблудившиеся в шахте

 

В горах Таджикистана на угольной шахте у инженера были не только интересные события, связанные с работой, но и просто необычные для него происшествия, запомнившиеся надолго.

Вот одно из них, довольно впечатляющее.

На четвёртый день пребывания инженера на шахте, он с сопровождающим его электриком, в ней просто-напросто заблудился. Шахта, как уже говорилось, состояла из нескольких штолен, разбросанных по высоте от 1500 до 2000 метров. Штольни между собой и с их штреками связаны в шахте лавами, печами и прочими туннелями, зачастую довольно крутыми, а потому оснащёнными лестницами и, естественно, тоже не менее крутыми. Так что, было где заблудиться.

Электрик - молодой парень близкого возраста к возрасту инженера - сам вызвался сопровождать его, сказав мастеру, что за время работы достаточно хорошо изучил шахту, и с поручением, без всякого сомнения, справится.

День был выходной. В этот день специально и пошли в шахту, чтобы не болтаться под ногами у строителей и спокойно разобраться с техникой, установленной в штольнях, и определиться, где и каким образом проводить работы по измерению защитного заземления электрооборудования шахты. Да и необходимо было изучить саму шахту, отметив кратчайшие подходы к тому или иному оборудованию, указав их на общей полной схеме шахты, выданной под расписку инженеру уже известным Главным инженером шахты.

Мастер снабдил их запасным комплектом шахтёрских фонарей с двумя комплектами запасных аккумуляторов и двумя полуторалитровыми термосами с холодным зелёным чаем, чтобы пить не хотелось, сказал он им. Пожелав счастливого пути, сказал, что ждёт их к четырём часа дня. Меньше чем за три - четыре часа такую работу вряд ли удастся закончить. Поэтому, что успеют к трём часам сделать, на том пусть и закончат, и сразу возвращаются. А то, что не закончили, сделают в следующие дни.

Они вошли в штольню шахты примерно в 9 часов утра. Было лето, и Солнце уже стало припекать, появившись из-за вершин окружающих гор. В горах на такой высоте даже летом не бывает жарко. На солнце припекает, а в тени прохладно да, как правило, ещё и ветерок. Глаза довольно быстро привыкли к полумраку, штольня освещалась неяркими взрывозащищенными плафонами. Инженер приступил к работе, разыскивая указанное на схеме оборудование и отмечая его на ней. Указывая стрелками, откуда к нему удобнее и быстрее подойти уже с приборами. А также, периодически уточняя у электрика правильность отметок оборудования и положение их самих в шахте в данный момент. Запутывало то, что постоянно приходилось сверять на схеме и в натуре вертикальный и горизонтальный разрезы шахты. В работе незаметно проходило время. В туннелях, переходах между штольнями и в горизонтальных ответвлениях - штреках - освещения не было приходилось включать шахтёрские фонари. В основном, работали при свете фонарей, так как больше всего оборудования было сосредоточено в ответвлениях, отходящих от штолен. Было много однотипного оборудования и это сильно осложняло ориентировку в шахте. Приходилось иногда даже зарисовывать его положение относительно стенок туннелей, с указанием направления на соответствующую штольню.

Несколько слов о состоянии человека, когда он (а тем более, когда он впервые) попадал в шахту. При переходе из штольни в штольню, а особенно, когда приходилось подниматься по деревянным ступенькам лестницы, наклонённой под углом градусов шестьдесят к её горизонтальному основанию, и при высоте подъёма метров на сто и больше, устаёшь до изнеможения, а дыхание такое, что кажется, будто сердце в горле, ещё пару шагов и ты его выплюнешь. Голова не кружится, потому что видишь либо ноги впередиидущего, либо с десяток верхних ступенек лестницы, освещённых одетым на голову фонарём. При спуске, особенно, если идёшь первым, становится действительно жутко (проще тем, кто работал на высоте, потому что наклон, как уже говорилось, лестницы большой, да ещё и перил нет). Светит шахтёрский фонарь довольно далеко, поэтому кажется, что перед тобой черная бесконечная труба с земляными стенками, правда укреплённая деревянным крепежом, и то легче - будешь падать, может быть, и сумеешь ухватиться за него. А что впереди, можешь представлять себе все, что тебе хочется или чего не хочется, это уж на выбор, но большинство выбирает почему-то то, что не хочется, а некоторых сковывает мистический ужас, ведь глубоко же под землёй. Короче, к этому надо привыкнуть, если конечно сможешь. Пока идёшь вниз, кажется, что ноги устают даже больше, чем когда идёшь вверх. Возможно, это только, кажется, когда идёшь вверх - напряжено всё тело, да ещё и дыхание, печёнка через горло выпрыгнуть хочет. А когда идёшь вниз, то напряжены только ноги. Да у некоторых ещё и страх, ноги, как известно, при этом, тоже дрожат. В общем, великая радость для мазохистов и любителей острых ощущений. А вообще-то - каждому своё. А кому-то и чужое: тем, например, кому хорошо - когда другим плохо.

И вот, садишься на ступеньки лестницы, когда уже моченьки совсем нет, вся вышла. Тут тебе не до разговоров, да ещё и фонарь приходится выключить, аккумуляторы могут сесть, а потом, куда и как пойдёшь без света? И вот, между ударами твоего сердца (которое ещё почему-то не остановилось, а ведь должно было при такой-то нагрузке), ты слышишь в полной тишине и темноте (будто замурован), как где-то осыпается земля со стенок туннеля, хотя они укреплены деревянными креплениями, но ты-то не видишь их. И тут вдруг вокруг тебя начинает потрескивать земля, как спелый арбуз. И ты, с трудом разлепив губы, спрашиваешь севшим голосом у товарища, если он, конечно, есть рядом:

- Ты слышал?

И он глухо произносит только одно слово:

- Слышал.

И опять полная жуткая тишина. А спустя какое-то время опять, но теперь, как будто кто-то скребётся. Не может быть?!! На такой глубине?!! Но ты уже ничего ни у кого не спрашиваешь. Ты вдруг понимаешь, что Земля живая, она такое же существо, как и ты. И тебе почему-то становится легче. Земля постоянно вздрагивает, как тело человека, - идут в земле микро-подвижки и микро-землетрясения. Как будто Землю распирает что-то. Вроде бы она растёт как растение, как человек. И это действительно, кажется, когда находишься внутри неё. К тому же, после спуска, когда дыхание успокаивается, а живящие струи воздуха от вентиляционных установок до тебя почти не дотягиваются, бывают и такие места в туннелях переходов, ты вдруг ощущаешь, находясь почти на километровом удалении от поверхности земли, что земля горячая. И тебе тоже жарко. И это не вымысел это факт. Над тобой почти километр и сбоку от тебя почти километр. И это чувство тепла Земли невольно, как бы, подтверждает факт её жизни. Довольно странное ощущение и чувство. Но это, к несчастью, а может и к счастью действительно так. Создаётся впечатление, что Земля живёт какой-то своей непонятной тебе жизнью со своими жизненными процессами, протекающими в ней и, возможно, непонятными ей самой. Как и тебе непонятны многие процессы, управляющие твоим организмом без участия твоего сознания. А зачастую, когда твоё сознание начинает вмешиваться в управление твоего организма, управляя твоим подсознанием - начинаются болезни. Например, от зависти, ненависти к кому-то (жгучего, непреодолимого желания подстроить других под себя, заставить их жить, так, как тебе хочется, совершенно не сообразуясь с их желаниями распорядиться своей жизнью так, как им самим этого хочется и прочими аналогичными, отрицательными эмоциями) начинается язва желудка. Или при нежелании жить - неудовлетворённость жизнью или своим телом, страхе за своё будущее, при унынии, постоянной неудовлетворённости (иногда даже непонятно чем) и депрессиях, не обоснованных, и зачастую, мнимых переживаниях, тогда и рак не за горами. И тут тебе опять становится страшно, что Земля раздавит тебя просто так, даже не заметив, у подсознания Земли свои заботы, а возможно доброе к тебе её сознание о тебе ничего не знает, оно занято другим и не вмешивается в работу подсознания. И вдруг, ты, понимая, что так можно и с ума сойти, одёргиваешь себя, говоришь себе, мол, хватит нести всякую заумную чушь, и вообще-то, уже пора заняться делом - пора продолжить работу. И опять идёшь вверх по лаве, по лестнице-времянке вывалив язык на плечо.

Такие мысли о Земле и прочем другом, по-видимому, могут придти, если ты оказался один в шахте или с предпочитающим молчание товарищем, и тебе не грозит реальная опасность. Если же шахта работает, то в ней полно людей, гремят и грохочут механизмы, да ещё и план надо выполнять. И вообще, уже привык, спуск подъем и опять спуск подъем (так выпьем, за то, чтобы количество спусков равнялось количеству подъёмов). Тогда такие мысли о Земле и прочие заумные рассуждения просто не придут в голову, работать надо, а не то с голоду подохнешь или из семьи вылетишь, вот так-то. На базаре-то всё дорого, да и цены в магазине уже расти начинают, правда, почти пока незаметно, но всё ещё впереди.

Ну, а теперь о том, как они (инженер с электриком) заблудились.

При подъёме по одной из лестниц (инженер обычно, как бы чувствуя ответственность за электрика, при подъёме шёл позади него, а при спуске впереди) инженер вдруг заметил (фонарь инженера освещал хорошо, в основном, ноги впередиидущего), что у электрика довольно сильно дрожат ноги, и он спросил:

- Ты что, уже устал? Мы ведь только начали подъём.

Электрик как-то не сразу, неохотно, вяло и коротко буркнул:

- Нет.

Инженера такой ответ насторожил. Чем-то недоволен? А скорее, чего-то боится. Но чего? Но спрашивать не стал, решив повнимательней понаблюдать за электриком, за его поведением и настроением.

Электрик, когда они отдыхали, сидел молча, старался не смотреть на инженера, по возможности отворачиваясь. Раз даже глубоко и прерывисто вздохнул, при этом покачав головой. Инженер окончательно убедился. Точно! Чего-то боится! Но чего? И почему-то скрывает от меня. Но почему? Явно, что его страх не связан с тем, что мы почти одни в шахте. Он же лучше меня знает, что спасатели по выходным дням обходят шахту и что им при этом выдают оружие, мало ли что может произойти в шахте, да и на кого ещё нарвёшься при обходе. Нам потому и выдали пропуска с фотографиями на удостоверениях. Может, он с собой не взял пропуск. Мастер ведь не спросил, взяли ли мы их с собой. Но он-то давно работает в шахте и ему нечего боятся, все спасатели и охрана шахты, конечно же, знают его "как облупленного". Так что, этого он не боится, это уж точно. Но чего? Спрашивать не буду, я сам должен сообразить, чего он боится. Если спрошу сейчас, то может и соврать, а потом правды у него не добьёшься. Так что, надо соображать и поскорей, конечно, если что-то серьёзное. Вот навалился на мою голову. У меня и так своих забот хоть пруд пруди, а тут ещё ломай голову из-за этого обалдуя. Может быть, плюнуть на всё и на его страх тоже. Мало ли чего человек может бояться. Может, продолжить работу? Да нет, похоже, что-то серьёзное, нутром чую. Что-то важное я, очевидно, пропустил в его поведении, на что-то, возможно, просто не обратил внимания. Так что, придётся всё-таки разбираться. Опять-таки, вместо того, чтобы работать. А может быть, его страх имеет прямое отношение к работе? Может быть, он заметил, что мы что-то не так делаем, но сказать мне боится. Вот именно боится. Но чего? Меня? Очень возможно. Значит, надо думать, вспоминать, что я мог пропустить. Да, я точно что-то пропустил, на что-то не обратил внимания. Может, я зациклился? Да нет, я на правильном пути. Что-то было в его поведении, на что я не обратил внимания. Что-то вертится в голове. Но что? Чувствую, что что-то очень важное, даже решающее. И инженер вспомнил - и как же я, до этого, раньше не догадался? Он даже вспотел, хотя вентиляция в том месте, где они сейчас сидели, была нормальной, и было даже прохладно. А вспомнил он вот что: что последнее время (и к несчастью довольно продолжительное), когда инженер уточнял у электрика их местоположение в шахте, сверяя его со схемой шахты, электрик отвечал неуверенно, а потом и вообще, пытался перевести разговор на другую тему, чтобы загладить неуверенность ответа, к тому же, старался не смотреть инженеру в глаза, держась в тени, а это сделать было не так уж и трудно, при наличии освещения только от их фонарей. Инженеру стало стыдно самому перед собой, как же он этого не заметил. Вот так всегда бывает, когда отвлекаешься на всякую чушь, Земля, видите ли, живая. Сознание, подсознание, тоже мне, фантазёр-философ! Мы ведь просто заблудились. А теперь надо расколоть паршивца, мягко будет сказано. И суметь еще сделать это тонко. Нужна, как говорится, истина и только истина. А иначе, раскиснет стервец, начнёт брехать всё что угодно и неугодно. И тогда, уж одному Богу известно, когда выберемся из шахты, а может (и это совсем некстати), даже с помощью спасателей. Да ещё самому бы не раскиснуть. И инженер, как можно спокойнее, будто бы обращаясь к самому себе, сказал:

- А ты знаешь, мы, кажется, заблудились. Помнишь, ты где-то час тому назад сказал, что мы вроде бы не туда идём, а я тебя убедил, что идём туда, куда надо, сверившись со схемой. Ты, видно, был прав, а я ошибся. Вот мы и заблудились.

Я уже не помню, кто чего говорил, оживился электрик, но мы действительно, кажется, заблудились.

Они продолжали ещё некоторое время обсуждать, как это могло произойти, и электрик даже немного успокоился, наверное, убедив себя в том, что они заблудились не по его вине. А это было самым главным, чего, собственно, в основном-то, и добивался инженер. Определив примерно место по схеме шахты, где они могли сбиться с правильного маршрута и, проследив по схеме основные наиболее заметные и важные ориентиры, мимо которых они проходили, уже сбившись с правильного пути, они, проблуждав еще около двух часов по шахте, вышли наконец-то в ту штольню, в которую вошли утром. Было около семи вечера. Мастер ждал их в дежурке. И сразу же предположил, что они заблудились. И он уже думал, что если они не появятся через полчаса, вызывать спасателей. Инженер ответил, что действительно заблудились по его вине, потому что он перепутал штольни на схеме. Но всё-таки разобрались, хотя к тому времени далеко уже зашли, а потом долго возвращались.

- Пока я вас ждал, - сказал мастер, - часов в пять звонил Главный инженер, спросил, не вернулись ли вы, я сказал, что пока нет. Он распорядился подождать вас, а когда вернётесь, обязательно позвонить ему. Хороший он мужик, понимающий. А главное, толковый специалист. Таких еще поискать надо. Таких ведь днём с огнём теперь не найдёшь. На нём, почитай, всё и держится.

 

Общая дискуссия о состоянии государства (человек потребитель, деньги - национальная идея, частный печатный станок для доллара)

 

После всего рассказанного и высказанного художником, да и не только им, все присутствующие попытались всё это разложить по полочкам со степенью опасности для государства, в той или иной мере. В конце концов, все пришли к общему выводу, что наиболее опасным для нашего государства является внедрение в наш образ жизни мировоззрения западного человека, потребителя. Внедрение кадавра, потребляющего всё, что возможно и невозможно, без каких-либо ограничений. Создаётся человек потребитель, подавляющий человека созидателя. И это всё внедряется в сознание нашей молодёжи. Основной национальной идеей со временем могут стать деньги. За деньги можно купить всё. В такой национальной идее главным являются сами деньги, а не произведенный товар, обеспеченный некоторым количеством денег (в этом случае деньги второстепенны, как некий эквивалент произведённых материальных ценностей). Тогда, главным идеалом и целью жизни для людей становятся только деньги, их приобретение и накопление. Производством же товара пусть занимаются те, у кого нет денег. Большие деньги невозможно заработать, создавая товар, их можно приобрести, только выгодно перепродавая этот товар за максимально возможную цену там, где его на всех не хватает. А это можно сделать, искусственно создавая дефицит товара в месте максимального его потребления. Так же можно делать деньги на деньгах: занимаясь ростовщичеством или кредитованием под проценты, создав свой частный банк, а также, заняться выпуском ценных бумаг, якобы чем-то там обеспеченных до ближайшего кризиса, в конечном счете, искусственно создаваемого для обесценивания этих же бумаг, да и денег тоже. А это всё - уже мошенничество и афера. Возможны и другие, более жестокие и безнравственные способы приобретения денег. Эти способы накопления денег в частных руках являются основой капиталистической системы, государств: с одной стороны, добровольных рабов, а с другой - мошенников, аферистов, воров и бандитов, к тому же, ещё и пишущих законы в их демократическом обществе. При таком общественно-политическом строе просто невозможно существование эквивалента произведённого товара. Как бы, получается, что деньги деньгами, а товар товаром. Поэтому межгосударственным эквивалентом денег стало золото. А экономическая мощь любого государства оценивалась количеством золота, обеспечивающего его государственную валюту.

В 1913 году президентом США стал Вильсон, благодаря финансовой поддержке его предвыборной кампании крупными банкирскими домами Ротшильдов, Варбургов, Морганов и некоторых других. После вступления на пост президента, Вильсон, согласно договорённости, передал станок, печатающий доллары, в эти частные банки, то есть, в руки банкиров, обеспечивших его победу на выборах. С тех пор США практически утратили контроль над выпуском доллара, становящегося постепенно мировой валютой.

До 1971 года всё ещё существовал золотой эквивалент государственных валют. Но в 1971 году на Западе, под давлением и с участием крупных частных банков, от этого эквивалента отказались и ввели вместо золота некий индекс, который что-то там определяет, а по большому счету, превращает, в частности, доллар в нарезанную бумагу. Кстати, есть подозрение, что президент США Кеннеди был убит за то, что он решил национализировать станок, печатающий доллары.

Возможно, единственным в мире государством (не считая Китая, Вьетнама, Северной Кореи и стран Варшавского договора - у них своя волюта и свои производственные отношения), в котором денежная единица - рубль - пока ещё (хотя и с большим трудом) остаётся эквивалентом произведённого товара, является наша страна - Советский Союз. И это потому, что банки и предприятия у нас все государственные, а государство само себя обманывать просто не может. Но в нашей стране, в частности, благодаря Хрущёву, завелось уж очень много червоточины, и неизвестно, сможем ли мы её вывести при такой коррупции в государстве. И это при всё более и более ухудшающихся отношениях со странами Варшавского договора, не говоря уже об отношениях с Китаем. Ведь против нас ополчился весь мировой капитал.

Все замолчали, молча выпили и, по-видимому, задумались над происходящим в стране и о степени опасности грозящей ей, а возможно, и каждому из них.

 

О посевной в СССР и лётчике Маресьеве

 

Молчание нарушил один из местных гостей художника. Он, чтобы разрядить обстановку, рассказал о том, что его дальний родственник из Воронежа показал ему однажды вырезки из газет за много лет подряд. В них говорилось, что каждый год посевная начиналась на неделю - две раньше, чем в предыдущий. В итоге, получалось, что яровые теперь засевают зимой, а озимые летом.

Все молчали.

Разговор продолжил художник. - Я вам расскажу о нашем крае Валдае. Здесь произошел, возможно, и известный, но всё же, надеюсь, интересный военный эпизод. Когда у нас здесь, во время Второй мировой войны, проходила линия фронта, над вражеской территорией был сбит истребитель Алексея Маресьева. Он сумел спланировать, и в какой-то степени уменьшить скорость падения истребителя, скользившего по верхушкам деревьев раскинувшегося вокруг леса. На его счастье, в этом месте леса, перед поляной, деревья оказались примерно одной высоты. Самолёт вылетел на поляну и упал в конце неё. При ударе о землю самолёта, Маресьева выбросило из кабины на ветки высокой ели и он, соскользнув по ним, влетел в высокий снежный сугроб. Когда он пришёл в себя и высунул голову из сугроба, то увидел, что самолёт догорает. Он был цел, всё вроде бы на месте, руки ноги не переломаны, почти ничего не болит, а вот ноги жгло нестерпимо. Он с большим трудом выбрался из сугроба, превозмогая боль, встал на ноги и побрёл в сторону дороги, которую видел при планировании с самолёта. Вокруг на десятки километров простирался лес. Выйдя на дорогу, Маресьев побрёл в сторону фронта, который, по его оценке, находился в 15 - 20 километрах. Был март месяц. Он сначала шел, потом полз, а потом и катился по талому снегу, 18 суток! Питался сначала консервами, банку которых он нашёл у убитой на поле боя медицинской сестры (по-видимому, это была набольшая воинская часть, выходившая из окружения и полностью уничтоженная немцами), потом ягодами из-под талого снега, мхом и корой молодых деревьев. Ступни ног всё больше и больше распухали и чернели, боль была нестерпимой, но он, пока мог, шел, превозмогая её. Он слышал канонаду боёв (судя по всему, наши перешли в наступление, так подумал он) и шёл на её грохот. Его подобрали ребятишки из сожжённой немцами деревни и, в конце концов, он попал в Московский госпиталь, где ему ампутировали ступни ног. Но он нашёл в себе силы добиться, казалось бы, невероятного. Вернуться в истребительную авиацию и воевать в ней до конца войны, сбив при этом с десяток вражеских самолётов. О нем написал книгу "Повесь о настоящем человеке" Борис Полевой. С Маресьевым виделся и разговаривал один мой хороший знакомый.

 

Новочеркасский расстрел (рассказ второго гостя)

 

И тут один из приезжих гостей вспомнил, что он хотел рассказать о событиях в Новочеркасске, происшедших летом 1962 года, после повышения в стране цен на мясо и снижения расценок на выпускаемую предприятиями продукцию.

О Новочеркасском расстреле:

Для того, чтобы было более понятно дальнейшее повествование, - заговорил рассказчик, - начну с некоторого описания места событий. Город Новочеркасск находится в сорока километрах к северу от областного города Ростова-на- Дону. Новочеркасск - город районного значения с населением, в то время, где-то около двухсот тысяч человек. В Новочеркасске и его окрестностях довольно много промышленных предприятий и учебных заведений. В черте города находится несколько заводов. Например, такие: Завод постоянных магнитов, два Станкостроительных завода, Ликероводочный завод, Вин-завод и Пив-завод. В городе также находятся два высших учебных заведения: Новочеркасский политехнический институт (бывший индустриальный), один из крупнейших в стране, и Мелиоративный институт. За чертой города, в Персияновке, Сельскохозяйственный институт. К тому же, в городе и за его чертой несколько техникумов и Военное училище связи. Новочеркасск негласно считается студенческим городом. Через Новочеркасск проходят железная и автомобильная дороги на Харьков. За чертой города находятся четыре завода. В пригороде Хотунок находится Вертолётно-ремонтный завод. За этим посёлком автомобильная дорога, идущая через Хотунок из Новочеркасска, разветвляется. На север от разветвления идёт дорога на Харьков. Вдоль неё, в нескольких километрах от посёлка, расположен Химический завод, в народе называемый семнадцатым. А вдоль дороги, идущей на северо-запад (от разветвления дорог), примерно в семи - восьми километрах от города находится Электродный завод, выпускающий графитовые электроды для сталеплавильных электропечей. А за ним в девяти километрах от города Электровозостроительный завод - НЭВЗ. Около Электровозостроительного завода за автомобильной дорогой, параллельно ей, проходит также и железная дорога.

К северу, сразу же за городом, начинается довольно крутой, а в отдельных местах и обрывистый, переход к равнине. За обрывом, невдалеке, протекает речка Тузлов, а за ней проходит железная дорога. Под автомобильную дорогу, соединяющую город с Хотунком, ещё в давние времена сделана насыпь с двумя мостами, под речку Тузлов и железнодорожную линию. Первым от города находится мост через речку. Длина насыпи, называемой "спуском", где-то около километра, а может быть, немного больше. Уклон "спуска" довольно большой - градусов пятнадцать. Зимой, в гололёд, движение по нему практически прекращается, пока дорожная служба не посыплет дорогу песком. Трамваи же, соединяющие город с рабочим пригородом, в таких случаях, бывало, не ходили и по целым суткам. Летом же, в жару, при температуре тридцать градусов и больше, автобусы, перегруженные пассажирами, едущими с работы в город, с трудом ползут вверх по "спуску", а бывало, и останавливаются, чтобы остудить перегревшиеся моторы. Высота города в его высшей точке, над равниной, простирающейся на север, наверное, близка к ста метрам, а может, и больше. В мощный бинокль в хорошую погоду, вроде бы видны терриконы в районе городов, то ли Шахты, то ли Новошахтинска. Рассказывали, что во время сильных весенних паводков с северной окраины города кажется, будто стоишь над расположенным далеко внизу озером, с островами и заливами.

События лета 1962 года начались с забастовки на Электровозостроительном заводе. В то время директором завода был Курочкин, сменивший хорошего руководителя, директора Аброзкина, наладившего бесперебойную работу завода и начавшего благоустраивать рабочий посёлок при заводе, находящийся к востоку от завода, за автомобильной и железной дорогами. Аброзкина перевели в Москву, то ли в комитет по науке, то ли в какое-то там министерство. Курочкин же, будучи хорошим инженером, оказался посредственным руководителем, грубым, неуравновешенным, амбициозным.

Вот вам наглядный пример превышения уровня некомпетенции и его последствий.

Забастовки, связанные с повышением цен на мясо и расценок на единицу выпускаемой предприятиями продукции, прокатились по всей стране, но закончились, вроде бы, относительно мирно, за исключением Новочеркасска.

На Электровозостроительном заводе работало в то время около десяти тысяч человек. На самых тяжёлых и вредных работах, в частности, в сталелитейном и чугунолитейном цехах, находились тогда, в большинстве своём, бывшие заключённые. В Ростове их не прописывали, и они, естественно, приезжали работать в ближайший к Ростову город Новочеркасск. Некоторые же уезжали в Таганрог, где также были производственные предприятия.

Первыми на заводе забастовали именно эти рабочие. Когда директору сообщили об этом, он, недолго думая, отправился к ним в сталелитейный цех и, не выслушав до конца претензий рабочих, грубо оборвал их и приказал возвращаться на рабочие места, угрожая увольнением за отказ от работы. Ему кто-то крикнул, что без мяса на такой работе долго не протянешь, в лагере, мол, и то лучше кормили. И в адрес его полетели различного рода оскорбления. На это директор, всё больше и больше распаляясь, закричал в ответ:

- Вы у меня, сукины дети, пирожки жрать будете с ливером и...

Но договорить ему не дали, в него и в сопровождающих его лиц полетели кирпичи и камни. Все отделались мелкими травмами, более или менее благополучно покинув поле боя. Курочкин же, как главный зачинщик побоища, не получил ни единой царапины. После этого инцидента забурлил весь завод, руководство же завода укрылось в заводоуправлении, в белом доме. Так продолжалось около двух часов. К рабочим вышел, не смотря на уговоры не делать этого, Главный инженер завода Ёлкин. Его чуть не убили, спасли глухонемые, работавшие на пескоструйке опок, крупные, физически крепкие и сильные ребята. Опоки - это формы, в которые заливают расплавленный металл при отливке разнообразных деталей. Ёлкина же, человека уже пожилого, потерявшего от ударов сознание, пришлось отправить в больницу с сотрясением мозга, к счастью, несильным. Этим инцидентом закончилось насилие. Рабочие, как бы, отрезвели, но на работу уже не вернулись, хотя до конца рабочего дня большинство из них оставалось на заводе: привычка - сильнее натуры. Сталеплавильные и чугуноплавильные печи продолжали работать до окончания плавок, и металл был разлит в опоки. Начальники и старшие инженеры этих цехов, в отличие от директора завода, сумели убедить рабочих в необходимости закончить плавку. В противном случае, остывший металл схватит электроды и прилипнет к стенкам печей, и печи тогда выйдут из строя. Вообще, в течение всей забастовки не было случаев целенаправленного уничтожения или порчи оборудования завода и повального воровства. Проходные завода продолжали работать, независимо от забастовки. И какого-либо насилия по отношению к управленческому персоналу завода, за исключением случаев с директором и Главным инженером, кажется, больше не было. Во всяком случае, об этом не говорили. К концу рабочего дня на завод приехал Басов, первый секретарь Ростовского обкома партии. И начал с балкона, расположенного в районе второго этажа заводоуправления, выходящего за территорию завода на небольшую площадь перед железнодорожным полотном, уговаривать рабочих прекратить забастовку. На балконе, кроме Басова и его свиты, были также руководители завода. Перед фасадом заводоуправления, находящегося вне территории завода, вся небольшая площадь была заполненная людьми - рабочими и жителями посёлка, пришедшими посмотреть на Басова и послушать, о чём он будет говорить. Секретарь обкома не смог завладеть вниманием толпы, вид у него был утомлённый и подавленный, выглядел он измученным. Его почти сразу же перестали слушать и начали кричать, требуя снижения цен на мясо и повышения расценок. В толпе начался свист, и посыпались в его адрес и в адрес руководства завода оскорбления, и даже угрозы. Начали бросать камни, но на балкон они почти не попадали. Балкон был относительно высоко, а камни бросали издалека. Несколько камней попало в людей стоящих в первых рядах. Чуть-чуть не началась общая повальная драка, но к счастью, обошлось, потому что тех, кто начал кидать камни, выловили и прилично побили. Представители же власти, как только полетели в них камни, балкон поспешно покинули. Балкон опустел, толпа успокоилась и начала расходиться. Говорили, что беспорядки в толпе, в основном, организовали уголовники из сталелитейного и чугунолитейного цехов.

Так закончился первый день забастовки.

Ночь прошла не совсем спокойно, как будто бы ограбили "под шумок" несколько магазинов и складов. И это всё, якобы, проделки бывших зеков с электровозостроительного.

А утром в город и его промышленный район, вроде бы по распоряжению Хрущёва, ввели войска с бронетранспортёрами и танками. Рабочие второй и третьей смен приехали из города, и пришли из посёлка на завод, но к работе не приступили. То же произошло и утром. Утром, к тому же, рабочие завода перекрыли движение по железной дороге. Лето было жаркое, люди с семьями, в основном, с детьми, ехали отдыхать на Чёрное и Азовское моря. С двух направлений на железнодорожных путях скопилось много поездов. Жарко, вода в вагонах быстро кончилась, положение становилось критическим. Трудно сказать, кем это было предложено, но и это тоже валили на бывших зеков. Хотя на заводе появились люди, которые ходили по цехам и призывали рабочих крушить всё, что можно и нельзя, а также склоняли к пьянству и воровству. Нескольких очень настырных и активных "скрутили" сами рабочие и передали военным. На работу в это утро вышли почти все. Все, кто пришёл на работу, были на своих рабочих местах, но к работе не приступали. Руководство завода начало формировать из инженеров и техников группы. Эти группы должны были ходить по цехам и убеждать рабочих начать работу. Большинство групп отнеслось к этому мероприятию чисто формально, приходили в цеха, делая вид, что пытаются уговорить рабочих, но на самом же деле, поболтав с ними "за жизнь", уходили. Тех же, кто слишком усердствовал в уговорах, рабочие просто выгоняли из цехов, но не били, предупреждая, что, если вернутся, то тогда уж придётся заняться с ними воспитательной работай - за битого двух небитых дают. Действовало безотказно - больше не возвращались. Была также группа инженеров, которую направили для того, чтобы разблокировать железную дорогу. В эту группу попал инженер, который рассказал интересный эпизод, связанный с этим разблокированием, кстати, очень показательный для того времени.

Так вот, он всю ночь прогулял на дне рождения со знакомыми студентами. Зная, что творится на заводе, практически не пил, так только, больше для вида, но зверски устал, вообще не спал, в общем, на завод попал, как с бала на корабль. Поэтому, да ещё и потому, что не хотел принимать участие, как он выразился в карательных мероприятиях, он отстал от группы, вокруг было много народа. Снял с рукава рубашки красную повязку, сунул в карман брюк, прошёл по лужайке вдоль железнодорожного полотна метров сорок, забрался в кусты и улёгся на траву в неглубокой ложбинке. Заснул он мгновенно. Сколько проспал, он не знает, но суда по положению Солнца немного. Его разбудил резкий и грубый голос. Инженер приподнял голову и увидел, что к нему спиной стоит, расставив ноги и слегка ударяя по сапогу тростью, военный и, судя по осанке, не простой. Около него стояло несколько полковников или подполковников. Их погоны он видел, они стояли к инженеру лицом, но различить, сколько звёздочек на погонах было трудно. Погоны были с двумя просветами, а звёздочки большими. Военный, не стесняясь в выражениях, говорил о том, что мы, мол, не жандармы и стрелять в мирных людей не будем, поэтому применение оружия разрешаю только в исключительных случаях с последующим полным отчётом. Запрещаю применение оружия против безоружных. В критической ситуации действовать прикладами, в крайних случаях, стрелять холостыми для устрашения. Дав ещё несколько распоряжений о дислокации подразделений, объявил, что совещание законченно. И тут инженер услышал, как военные почти хором сказали:

- Товарищ генерал, разрешите идти.

Генерал отпустил всех, кроме одного полковника. Они заговорили тише, и инженер не понял, о чём, да особенно и не слушал. В конце разговора, повысив голос, генерал прошёлся по Хрущёву, назвав его тупым, упрямым, как осёл, бездарным лысым коротышкой. Когда они ушли, инженер снова заснул и, проспав часа два, вернулся на завод. На заводе на него никто не обратил внимания, всем было не до него, а ему не до них, но инженер узнал, что он присутствовал на совещании у генерала Плиева, командующего Северо-Кавказским военным округом. У инженера хватило ума до поры до времени никому не рассказывать о присутствии на этом совещание, а тем более о том, как он туда попал.

Каким образом, и кто разблокировал железнодорожную линию, инженер не знал. Поезда пошли, но только не благодаря инициативной группе инженеров, это уж он знал точно.

На следующее утро инженер приехал на работу на трамвае. Остановка находилась метрах в ста - ста пятидесяти от завода. Между остановкой и заводом проходили железная и автомобильная дороги. Вдоль железнодорожного полотна, со стороны остановки, стояла цепь солдат с автоматами. Автоматы висели на плечах солдат дулами вниз, но так, чтобы их можно было в случае команды быстро привести в боевое состояние. Инженер и все приехавшие с ним на трамвае увидели, что через полотно железной дороги переходит толпа, в основном, молодых парней. Рубашки расстегнуты, рукава закатаны, голые груди все в разнообразных наколках. Шли не спеша, но уверенно, с показной бравадой. Перед цепью солдат, которые стояли на расстоянии двух - трёх метров друг от друга, из толпы выделились наиболее смелые, и начали просачиваться через цепь. Команды не последовало. Всё происходило в полном молчании, постепенно вся толпа прошла через цепь. Солдаты стояли молча, не двигаясь. Прошедшие цепь вновь сформировались в толпу, и направились в сторону города. Последовала команда, солдаты ушли и все приехавшие на трамвае пошли к проходным завода.

Завод по-прежнему не работал, но все, кто пришёл на работу, находились на рабочих местах или рядом с цехами. Все знали, что толпа, в основном бывшие зеки, направилась в город. Было как-то тревожно, вроде бы ждали какой-то развязки, никто ничего не предпринимал, начальства завода не было видно. Наверно, "окопались" в белом доме.

Незадолго до обеда, часов в десять - одиннадцать, на заводе стало слышно, что в городе начали стрелять. Стреляли орудия.

В последствии выяснилось, что это стреляли орудия танков "холостыми" зарядами, чтобы разогнать толпу на главной улице города, улице Ленина. В результате, все стёкла окон домов выходящих на эту улицу, вылетели, благо было лето. Особенно "красочное" зрелище представляли витрины магазинов. Тротуары были завалены битым стеклом, а по мостовой ездили танки и периодически стреляли вверх, максимально подняв стволы орудий. В общем, повеселились от души, когда ещё придётся пострелять, ведь не боевыми же, а холостыми. К тому же, постреляли зевак на площади Ленина перед горсоветом, возможно, среди зевак были и те, кто напал перед этим на горсовет, и те, кто подстрекал людей к митингам и погромам. Солдатики вроде бы стреляли холостыми зарядами, а люди попадали, да ещё и в крови. А парикмахерше, находящейся за сквером с зелёными деревьями на противоположной стороне улицы, да ещё и за толстым витражным стеклом, пуля попала в живот и убила наповал. А кое-кто слышал, что стрелял с крыши горсовета пулемёт и, возможно, не один. А после этой стрельбы лейтенант, командующий стрелявшими солдатиками, вроде бы застрелился, у него в пистолете были боевые патроны. Да ещё злые языки нашлись, однако, и такие, утверждали, что, будто бы, пули, попавшие и повредившие памятник Ленину, стоящий в сквере, были явно не автоматные. Многие были убеждены, что из пулемётов стреляли не солдаты генерала Плиева. А кто же тогда? Тогда, может быть, спецслужбы? Всё может быть. Также говорили, что было нападение на городские телеграф и банк, и солдатам их охранявшим, имевшим в автоматах не холостые, а боевые патроны, пришлось применить оружие. Кое-кого постреляли, кое-кого задержали. И они оказались вроде бы не зеками - да и откуда у зеков автоматы? Среди солдат охранения, как будто бы, были раненые, но убитых не было, а это говорит о том, что нападавшие были людьми гражданскими, плохо подготовленными, не умевшими толком пользоваться оружием.

Бывшие зеки (и примкнувшие к ним, в городе и из посёлков, люди) разделились, как рассказывали, в основном, на три группы. Одна группа как-то сумела проникнуть в горсовет и разогнать его работников, уничтожив часть документов, до которых смогли добраться. Люди, работавшие на втором этаже горсовета, прыгали в окна, у многих из них были переломы ног, рук, ключиц и рёбер, сотрясения мозга и сильные ушибы. Работавшие на первом этаже тоже спасались, прыгая в окна, но тяжёлых травм у них не было. Прибывшие на выручку военные многих из нападавших "повязали", но кое-кто всё же сумел уйти через парк, приникающий к зданию горсовета. Вторая группа разбрелась в толпе, призывая горожан к митингам, разгрому магазинов и учреждений города, а также, к свержению власти в городе. Третья группа направилась к зданию милиции, также находящемуся на улице Ленина. Задачей этой группы было освобождение, в основном, тех, кого арестовали в предыдущие ночи. Группе дали возможность подойти к воротам милиции, а затем её окружили "загонщики", отсекая от толпы на улице. "Загонщики" все были вооружены автоматами, большинство из них было в штатском. Трое или четверо наиболее отчаянных, а возможно, и обкуренных, "освободителей" бросились на "загонщиков" с криком: "Бей гадов!". У одного из них был пистолет, а у остальных - ножи. Тот, у кого был пистолет, а вернее, как он только его достал, был тут же убит. Следом за ним полегли все остальные нападавшие. Ворота открылись, и туда загнали всю группу. Туда же занесли убитых. Кровь засыпали древесными опилками и убрали.

Зеки по пути в город зашли на Электродный завод, потребовали открыть ворота и пропустить их на территорию завода. Ворота открыли, но в них стояли солдаты с автоматами, направленными на зеков. Зеки остановились около ворот, но стали кричать, призывая рабочих завода идти с ними в город, как они говорили, для наведения порядка. Рабочие Электродного завода начали скапливаться на территории завода у открытых ворот. Но никто из них не пытался уйти с завода, в воротах ведь стояли солдаты с автоматами. Когда их собралось достаточно много, к ним вышел директор завода Зинченко и сказал им, что дорога перед ними открыта, но только в одну сторону. Все кто уйдёт, назад на завод уже не вернется, все ушедшие с сегодняшнего числа будут считаться уволенными, и это не угроза, а констатация факта. Ушли очень немногие, но на завод они действительно уже не вернулись, Зинченко сдержал своё слово. Все же, кто вернулся, получили в отделе кадров трудовые книжки с записью: "Уволен за злостное нарушение трудовой дисциплины", а это уже - волчий билет.

На развилке дорог у Хотунка, небольшая группа зеков отделилась от основной толпы и пошла в сторону семнадцатого завода. Подойдя к нему, они потребовали, чтобы их пропустили на территорию завода. Их требование выполнили. Но их больше никто никогда не видел. Ни живыми, ни мёртвыми.

В общем, много, чего только ещё не рассказывали.

Инженер, о котором выше шла речь, стоял у южных ворот инструментального цеха и слушал стрельбу, доносящуюся из города. Внутри этого цеха был размещён электроцех и Центральная заводская измерительная лаборатория (ЦЗЛИТ), в которой работал тогда инженер. К инженеру подошёл парторг лаборатории и сказал ему, что это танки стреляют "холостыми".

- Но это ещё не всё, мне позвонили из города, - добавил парторг, - и сообщили, что расстреляли ещё и людей на площади Ленина у горсовета.

Он (парторг) пытался найти своего товарища, начальника обмоточного участка электроцеха, Бориса Стромина, но его не оказалось на месте. - Мне нужно сейчас уходить в белый дом, вызывают, - сказал парторг, - а ты найди Бориса и скажи ему, чтобы он шёл в город, у него жена преподаёт в политтехе, и могла оказаться там, на площади, со студентами, всё может быть. Да, и ты иди, ты же живёшь в городе, я скажу Жаржановскому (руководитель группы, где работал инженер), что я тебя отпустил, тем более что Лустенко (начальник ЦЗЛИТ) сегодня на работе нет. Но учти, я тебе ничего не говорил. В город вам с Борисом придётся идти пешком, транспорт в город не ходит.

Инженер нашёл Бориса, и они пошли в город. До Хотунка им удалось доехать на попутной машине, ну, а дальше пришлось идти пешком. К тому времени танки перестали стрелять. Может быть, снаряды кончились? А новых пока ещё не подвезли.

В дороге, чтобы отвлечься от тревожных мыслей, они говорили о происходящем в городе и на заводе, не находя многому объяснения. Многое было нелогично, непонятно, да и просто глупо. Непонятно было поведение руководства завода, его практическое самоустранение от дел. Главный инженер завода Ёлкин лежал в больнице, а окружение директора Курочкина было, по-видимому, под стать ему. Орать умеют, а работать - нет. Да и завод последнее время лихорадило, план говорили, выполняли только благодаря Ёлкину, его умению организовать работу завода. Курочкин же ему только мешал, образно говоря, болтался под ногами. А убрать его было невозможно - то ли родственник, то ли хороший знакомый кого-то там, в Ростовском Совнархозе. Да и в райкоме, говорили, тоже бардак, а Басов вроде бы выдвиженец чуть ли не самого Хрущёва. И вообще: "каков поп - таков приход".

Когда подходили к мосту через речку Тузлов, инженер сказал Борису, что, если бы не было в районе бардака, то и стрелять ни в кого бы не пришлось. Можно было бы поставить на мосту несколько пожарных машин, спустив шланги в речку для набора воды. Да, скорее всего, хватило бы воды и в баках самих машин, дополнил Борис. И они заговорили оба, не перебивая, а как бы, дополняя друг друга. Что можно было направить брандспойты машин на толпу и смыть всех зеков с моста в речку, а для подстраховки поставить рядом с машинами солдатиков с автоматами или пулемётами. Если бы и пришлось стрелять, то уже не в мирных людей. Стрелять? Да это вряд ли, после такого купания всех этих зеков можно было бы взять "как тёпленьких" и отправить куда следует. А кто-то бы, если бы и в речке утонул, так тому туда и дорога. Так у нас ведь теперь некому всё это организовать. Те, кто правят, думать не умеют. А если умеют, то боятся, как бы хуже не было, да и как на это начальство посмотрит. Чем что-то делать, лучше уж ничего не делать, если начальство не приказывает, так спокойней и надёжней, ведь инициатива, как известно наказуема, тем более, у нас, да и в наше-то время. У них у всех вместо головы партбилеты, и родственники или друзья друзей в эшелонах высшей власти. И так сверху - донизу.

Они доверяли друг другу, а потому говорили откровенно. Но это так, только рассуждения, да ещё и под такое настроение. А настроение у инженера было не из лучших, по причине того, что незадолго до этих событий у него произошёл достаточно неприятный разговор, практически конфликт, с директором завода, и ему грозило увольнение с завода, и, возможно, не по собственному желанию.

 

Диалог с директором Курочкиным

 

Инженеру, как он рассказывал уже после всех этих событий, пришлось незадолго до них пересечься с директором Курочкиным. Как говорится, столкнуться лоб в лоб.

А произошло это так. В корпусе сборочного цеха открыли новую столовую. Столовая была на третьем этаже, в бытовках цеха. Поэтому, кроме лестницы, ведущей в столовую, установили ещё два лифта - грузовой и пассажирский. Корпус цеха высокий, где-то около двадцати метров. Столовая эта была "детищем" директора Курочкина. Он постоянно контролировал её строительство, но больше мешал, чем помогал.

В столовой грузовой лифт работал, а пассажирский никак не могли запустить, как оказалось, были допущены ошибки при монтаже схемы управления лифтом. Как говорится, у монтажников и наладчиков: концы перепутали, подсоединили не туда, куда следует. Пришёл разбираться сам директор. Ему нажаловались, что лифт готов, а вот почему-то не запускают.

К приходу директора, у бытовок цеха, где была столовая, собралась толпа, в основном, женщины обмотчицы. Как же, барин пожалует, соизволит придти лично, разобраться, навести порядок, без него же никак! А то, что обмоточный цеха уже полчаса, а может быть, и больше простаивает - так это ерунда, это не директорское дело. Его дело - руководить, а план пусть выполняют без него, а если что, так он с них спросит, у него не за горами.

Директор пришёл и начал разбираться. Первым делом обматерил монтажников и наладчиков, от наладчиков присутствовал на "разборе полёта" инженер релейно-наладочной лаборатории Пётр Михайлович Тимонин. Их всех, как будто бы, для того и вызвали, чтобы матюгать. У всех допрашиваемых дрожали губы, и они ничего толком не могли объяснить, их сковал страх, но при этом одолевало словоизлияние и словоблудие, они бесконечно оправдывались, толком даже плохо понимая, в чём. Что-что, а допрашивать директор умел, это была его стихия. Только Пётр Михайлович, калач тёртый, ему было где-то под сорок, спокойно стоял и молчал, глядя задумчивым, и даже, будто бы, безразличным взглядом на мочку уха директора. Это директора раздражало и сбивало с мысли. Возможно, потому он так круто взял быка за рога.

И тут одна из женщин, они всегда всё знают и, конечно же, знают, что когда и как надо делать, сказала директору, когда он на минуту остановился, собираясь с мыслями, что в цеху ремонтирует одну из измерительных установок инженер, который помог запустить лифт и, наверное, всё знает.

Как говорится, на ловца и зверь бежит. В главный пролёт цеха, закончив ремонт установки, вышел как раз тот инженер, который и был нужен. Его подхватили по белы ручки и поставили пред светлы очи вельможного князя. Князь грозно спросил:

- Почему не работает лифт?..

И хотел, видно, что-то добавить, но сдержался. Уж очень спокойными и ясными очами смотрел на него инженер. Директору он сразу не понравился. Как ни странно, но инженеру было абсолютно всё равно, что нравится директору, а что не нравится. Инженеру было просто не до директора, у него были свои заботы. И он, не смотря на взвинченную обстановку и на толпу зрителей, как в театре наблюдавших за развитием событий на сцене, очень спокойно и не торопясь, сказал:

- Лифт полностью исправен и готов к работе, но не прошёл положенных испытаний по подъёму груза в присутствии представителей котлонадзора. После испытаний и выдачи котлонадзором соответствующей документации, лифт может быть запущен в работу. А я вообще не имею никакого отношения к этому лифту. Меня попросил начальник ЦЗЛТ Лустенко помочь наладчикам найти неисправность. Я нашёл потому, как у меня есть некоторый опыт проведения такого рода работ.

Инженер говорил очень спокойно, думая, как бы, о чём-то своём. Да так оно, собственно, и было. Директор с трудом выслушал эту тираду. В нем закипала злость. Его бесило спокойствие и размеренность речи инженера. С ним посмел так говорить какой-то там инженеришка, их таких сотня на заводе, а может, и больше. С ним, с директором, которого боятся все и уважают. А этому, как будто на это все, да и него, самого директора "наплевать с высокой горы". Директор вскипел и заорал:

- Я тебе приказываю!!! Выполнять!!! И немедленно!!!

И не сдержался, добавив несколько крепких слов. Инженер, спокойно пожав плечами, сказал:

- В таких случаях директор не имеет права приказывать. Такие приказы имеет право по закону отдавать только Главный механик. Только ему дано право жертвовать человеческой жизнью в критической ситуации при крайней необходимости, например, при спасении людей.

Сказав это, инженер очень спокойно смотрел на директора, как бы, ожидая от него ответа. Зрители пришли в ужас - так говорить с директором! Женщины с жалостью смотрели на инженера и со страхом на директора. Спектакль превращался в ужасную трагедию с каким-то жутким концом. Директор позеленел, лицо, и руки его дрожали. И он вдруг срывающимся голосом, дискантом, очень громко заорал:

- Уволю!!!! Сгною!!!! Засажу!!!!

И дальше пошёл сплошной мат. Когда директор выговорился, злобно, с ненавистью глядя на инженера, инженер вдруг улыбнулся (женщины ахнули, это было уже верхом наглости), опять пожал плечами и очень спокойно спросил директора:

- А за что? За то, что Вы директор одного из крупнейших заводов страны не знаете элементарных законов?

И добавил с грустной улыбкой:

- Да, видно, перевелись интеллигентные люди в управлении. Так материться в присутствии женщин не решился бы ни один сапожник...

Покачал головой и спокойно ушёл.

Короче. Приехали. Не ждали. Есть такая известная картина и её множественные копии.

Директору после ухода инженера стало плохо, вроде бы что-то с сердцем. И он поклялся уволить инженера с такой записью в трудовой книжке, что его не возьмут на работу даже в сапожники. При последних словах он, якобы, вздрогнул, поморщился и опять схватился за сердце.

Но как увольнять, за что?.. Директора инженер не оскорблял, не кричал, говорил спокойно и по делу, правда, в конце диалога был резким, но вообще-то, тоже по делу. Получалось как-то странно, так, как будто бы сам директор довёл себя до такого состояния. Но, поди, скажи это ему, так самого уволят и найдут за что. А этот инженер беспартийный не привлекался, не судим, работает хорошо, в пьянке на работе не замечен. Поди, найди, за что увольнять, в общем, свалилась беда с больной (директорской) головы на здоровую.

Да, наверное, в конце концов, нашли бы, за что, и уволили, если бы сам не ушёл, по собственному желанию.

Так ведь, директор, если инженер сам уволится, всех кадровиков живём сожрёт и не подавится.

Но, как говорится, не было счастья, да несчастье помогло.

Незадолго до забастовки Главный энергетик завода Николай Пантелеймонович Шевцов, как-то встретив инженера, сказал ему, чтобы он не расстраивался, если крепко прижмут:

- Обращайся ко мне, я поговорил на эту тему с Главным технологом станкостроительного завода, тебя возьмут на завод без всяких проблем. Только постарайся уволиться сам, когда только почувствуешь, что тебя со всех сторон обложили. А вообще-то, ты молодец с такими хамами, как Курочкин, только так и надо разговаривать. Есть у тебя выдержка, молодец.

Забегая вперёд, можно сказать, что в том же году, в октябре месяце, инженер перешёл на должность старшего инженера в релейно-наладочную лабораторию отдела Главного энергетика завода.

Коллектив лаборатории был хороший, слаженный. Лабораторию возглавлял Миша Пасхавер - прекрасный отзывчивый человек, умеющий всегда войти в положение людей, очень спокойный рассудительный, всегда готовый помочь, замечательный инженер. Его заместителем был старший инженер Виктор Грошев - очень активный и хороший человек, с каким-то необычным своеобразным юмором, очень хорошо относящийся к людям, и очень хороший специалист. Четвёртым инженером, о котором уже говорилось ранее, был Тимонин. Остальными работниками были электрики, как правило, высоких разрядов, числящиеся в электроцехе завода, но работающие в лаборатории: Миша Чернышов, Миша Иванов, Анатолий Лущан, братья Юра и Владик Пролетарские, Валентин Дергачёв, Володя Фисунов, Ольга Ляхова - машинистка, Цивинский, Побачаев, Булат и другие. Состав электриков в лаборатории периодически менялся. Кто-то уходил, кто-то приходил. Состав же инженеров оставался постоянным, во всяком случае, в течение восьми лет, пока там работал старший инженер. Бывали в лаборатории на преддипломной практике и студенты политехнического института. Писали дипломы по техническим разработкам, проводимым в лаборатории. И вообще, отдел Главного энергетика считался одним из лучших на заводе. Заместителем Главного энергетика был Юрий Исаакович Тененгольц - человек очень активный, умеющий найти правильное решение практически для всех возникающих проблем, как производственных, так и чисто человеческих, старавшийся, по возможности, помочь людям, и люди это очень ценили, прекрасно относясь к нему. В общем, Николай Пантелеймонович умел подбирать людей для работы в отделе, правильно оценивая их способности, характер, работоспособность, тем самым точно и практически безошибочно расставляя их по местам. Никогда не брал в отдел людей случайных, а тем более, по протекции, и тут уж с ним никто ничего поделать не мог. Его вынужден был уважать даже директор Курочкин и, вроде бы, почти наравне с Главным инженером завода Ёлкиным. Рассказывали, что Шевцов во время войны служил в смерше и был в аналитическом отделе то ли полка, то ли дивизии. В отдел Главного энергетика очень редко попадали случайные люди, но они, как правило, уходили сами, не приживались в коллективе.

 

Новочеркасский расстрел (продолжение 1)

 

Но пора вернуться к главной теме повествования.

За всё время подъёма по "спуску" Бориса Стромина и инженера, не было ни одной машины, которая спускалась бы или поднималась, только впереди и позади них шли люди, но и людей было мало. Спуск будто бы вымер, как в очень сильный гололёд.

Когда они вышли на улицу Ленина то увидели танки, которые медленно передвигались по ней. Идти можно было только по тротуару, по битому стеклу. Особенно его было много у витрин магазинов. Сами же витрины без стёкол смотрелись как-то дико и непривычно. Чем ближе они подходили к площади Ленина, тем людей на тротуарах становилось больше. Им встретился человек средних лет, с перевязанной головой и окровавленной рубашкой, на брюках у него местами тоже была кровь, но ран на груди у него не было видно. Вид у него был какой-то отрешенный и подавленный, он шел, как будто, не видя, не замечая людей. Когда Борис с инженером почти подошли к площади Ленина, то им показалось, что откуда-то сверху, во всяком случае, явно выше уровня земли, застучал пулемёт. Люди, находящиеся на площади, побежали и начали заполнять улицу. Медленно движущиеся по улице танки остановились, и люди обтекая танки, начали прятаться за них. Люди бежали, в основном молча, кричали и визжали только некоторые женщины. Инженер и Борис в этот момент оказались около небольшой ниши у входа в магазин. Они сразу же спрятались в ней, в сам магазин они попасть не могли, он был закрыт. Страха почему-то не было, было какое-то возбуждение и лёгкость, казалось, что вот сейчас взмоешь в воздух и полетишь. Люди бежали, но не падали, крови на них и на мостовой не было видно. Только одна женщина на противоположном тротуаре споткнулась обо что-то и, по-видимому, сильно ударилась об асфальт головой. Её подхватили за руки и за ноги четверо мужчин и побежали дальше по тротуару. Была явная паника, коллективный синдром страха. Мимо ниши пробегала молодая женщина, лицо её было перекошено гримасой ужаса, в газах был непомерный страх и непередаваемое отчаяние, она громко визжала. Инженер схватил её за руку и почти насильно втащил в нишу. Она вся дрожала, и казалось, что вот-вот упадёт. Этого ещё не хватало, подумал инженер, и что потом с ней делать? В это время перестал стучать пулемёт. Борис и инженер стали успокаивать женщину. Она вдруг, как будто, очнулась и стала умолять сначала шёпотом, но потом всё громче и громче помочь ей, спрятать её куда-нибудь, пожалеть её. Начиналась, все нарастая и нарастая, истерика. Борис слегка ударил её по щеке, она повторно очнулась, посмотрела по сторонам и спросила растерянно:

- Значит, меня не убили?

- Да нет, - ответил Борис, - и не собирались убивать.

- Так стреляли же, - удивилась женщина, - или это, может быть, мне только показалось?

- Стреляли, - ответил Борис, - но только не в эту сторону.

- Так меня могли убить? - Ужаснулась женщина.

- Да могли, - почему-то задумчиво сказал Борис, - и убили бы, если бы стреляли в эту сторону, потому что Вы очень боялись.

- Где Вы живёте? - Вмешался в разговор инженер.

- Здесь недалеко, по улице Свердлова, сразу же за сквером, - последовал ответ. И сразу же вопрос, - может быть, вы меня проводите? А то мне по-прежнему как-то очень страшно идти одной.

Молодая женщина напоминала маленькую птичку, которую хотел поймать коршун, но промахнулся. Птичка отсиделась немного в укрытии, а потом опять начала весело чирикать.

Они проводили её до сквера. По дороге она окончательно успокоилась и рассказала, что её позвали с собой подруги посмотреть, что происходит на площади. Она обрадовалась и сразу же согласилась. А потом начали стрелять. Подруги завизжали и побежали, а потом она почти ничего не помнит и не знает теперь, где её подруги.

- А не убили ли их? - Вдруг опять тревожно спросила она.

- А куда они побежали, когда начали стрелять? - В свою очередь задал вопрос инженер.

- Мы все побежали по улице в одну сторону, это я хорошо помню, - уверенно ответила женщина, начиная успокаиваться.

- Ну, вот Вы сами теперь поняли, что им ничего не грозит. Они, наверное, уже где-то на углу Комитетской, а может быть и в другом конце Ленина, - пошутил инженер.

Женщина весело и облегчённо засмеялась. Они подходили к скверу. Борис шёл молча задумчиво, наверное, опять думал о жене. Женщина посмотрела на него и, как бы, поняв его состояние, слегка смутившись, поблагодарила за то, что её проводили. И сказала, что она уже ничего не боится и посидит здесь на скамеечке, подождёт подруг. Борис и инженер попрощались с ней, и пошли на площадь. Пулемёт молчал, и они тоже молчали. Каждый думал о своём.

 

Трамвай

 

Инженеру припомнился не совсем обычный случай, происшедший ещё в бытность его как бы студенческой жизни. Он учился тогда заочно и работал.

Однажды, вспоминал инженер, со студентами, в основном, со старших курсов, многие из которых воевали, он стоял примерно в ста метрах от перекрёстка улиц. По перекрёстной улице ходил трамвай. Трамвайная остановка была за ближайшим углом к стоящим. И было слышно, как трамвай разгоняется, а потом и видно, как пересекает их улицу. Трамвай пересекал их улицу, как правило, секунд за тридцать, иногда сорок. От появления первого вагона до исчезновения последнего за противоположным углом улицы.

Кто-то из воевавших ребят рассказывал, что на фронте перед атакой люди делились, как бы, на две категории: на тех, кто панически боялся атаки, и на тех, у кого перед атакой вдруг пропадал страх, и появлялась какая-то лёгкость и даже какая-то дикая весёлость. И им казалось, что они бегут в атаку и уворачиваются от пуль. В момент же самой рукопашной схватки почти ничего не помнят. Какой-то сплошной кошмар с дикой яростью, и даже с непонятной, вроде бы, радостью, и с необъяснимым, казалось бы, совершено неуместным и противоестественным, восторгом.

Такие люди, как правило, выживали.

Люди же другой категории, боящиеся идти в атаку, поголовно погибали, редко, кто переживал даже первую атаку.

Инженер, тогда будучи ещё монтажником, смотря на трамвай, пересекающий улицу, сказал рассказавшему об атаке, что он, как будто бы, понимает состояние людей во время атаки, хотя до конца и не уверен в этом. Рассказчик внимательно посмотрел на монтажника, провожающего глазами трамвай. И, как бы, читая его мысли, предложил поспорить на бутылку водки, что он не сможет добежать до трамвая и вскочить на его подножку, пока трамвай пересекает улицу. Монтажник ответил, что он считает, что один из спорящих, как правило, мошенник, а другой - болван, но в данном случае, по-видимому, шансов больше выиграть спор у рассказчика, предложившего поспорить, но он всё же попробует. Если он правильно понял состояние человека, а может быть, уже и нечеловека, идущего в атаку, то у него есть шанс выиграть спор. Но, кроме понимания, нужно еще и суметь войти в это состояние.

И он повторил, что всё же попробует.

Когда очередной трамвай тронулся с остановки, монтажник вдруг ощутил необычную лёгкость в теле и даже, действительно, необъяснимую весёлость. А когда первый вагон трамвая показался из-за угла, он (монтажник), действительно, как будто бы взлетел. Ноги почти не касались земли. Для него время, как бы, остановилось. Двигался только трамвай, но очень медленно.

Он каким-то образом догнал трамвай почти на середине улицы, и необычно легко, как бы, играючи, вскочил на подножку. Ему даже показалось, что он может перепрыгнуть трамвай, если это очень нужно.

Он зачем-то вошёл в вагон, заплатил за проезд, и вдруг, почувствовав страшную усталость, сел на сидение. В это время суток трамваи ходили полупустыми.

Когда трамвай остановился, он с большим трудом вышел из трамвая. Идти пешком очень не хотелось. Он перешёл на остановку встречного трамвая, остановки были рядом. Сел в подошедший трамвай, и только тогда почувствовал, что силы возвращаются к нему.

 

Два высоких столба

 

Но тут он вспомнил аналогичный эпизод из своей жизни, произошедший примерно за год до случая с трамваем. Благодаря которому, возможно, он и смог ввести себя в состояние, позволившее ему догнать трамвай. Этот случай произошёл ещё до 1956 года, в котором была отменена 47 статья трудового кодекса СССР. По этой статье увольняли с работы, если человек покидал работу без положительной резолюции начальника на заявлении об увольнении. Понятия "увольнение по собственном желанию" в трудовом кодексе тогда, попросту, не существовало. Уволенные по 47 статье получали, практически, волчий билет. На более или менее приличную работу их не брали. Да и на тяжёлые работы - с трудом и с неохотой. К тому же, тогда не было ученических отпусков, а тем более, оплачиваемых. Начальник мог отпустить студента заочника в отпуск без содержания, для сдачи сессии, а мог и не отпустить. Поэтому у инженера (вообще-то, тогда ещё не инженера, а монтажника) до 1956 года трудовой книжки не было, хотя работать он начал сразу же после окончания седьмого класса. А для того, чтобы учиться и работать, он поступал следующим образом - перед сессией он брал справку с работы, такие справки легко выдавали в отделе кадров предприятий. А после сессии, по справке поступал на другую работу. Тогда строили много и особенно нужны были монтажники, поэтому на работу брали и по справке.

После окончания очередной сессии монтажник, а вернее электромонтажник, но это особо дела не меняет, устроился на небольшой завод, где в это время меняли провода на воздушных линиях электропередач, проходящих по территории завода. Бригада, в которой работал монтажник, должна была убрать провода с одной из линий. Часть линии проходила над двухэтажным, довольно длинным корпусом завода. Столбы тогда были только деревянными, если требовалось, укреплёнными проволочными оттяжками. Два столба перебрасывающие провода линии через корпус были очень высокими, а остальные обычной стандартной высоты. От стандартного столба, находящегося перед высоким столбом, шло ответвление линии в корпус завода. Ответвление шло сначала на столб, укреплённый оттяжками, а потом уже в корпус. Этот столб, укреплённый оттяжками, стоял рядом с высоким столбом. И оттяжка от него (столба ответвления линии) проходила рядом с высоким, примерно в двух метрах от него, при этом он (высокий столб) находился, как бы, между оттяжкой и корпусом. Перед тем, как резать провода, бригадир надел когти (приспособление для подъёма монтажников на столбы) и поднялся на столб. Спустился, покачал головой, молча ушёл и вернулся с Главным инженером завода. Они о чём-то поговорили, о чём, монтажник не слышал. Бригадир после разговора с Главным инженером вернулся хмурым и расстроенным, спросил, есть ли желающие, - а в ответ тишина. Бригадир сказал, что все равно бы никого не пустил на столб. Надел опять когти, взял кусачки и, немного подумав, как бы, решаясь, собрался лезть на столб. Монтажник вспомнил, что бригадир говорил как-то о том, что у него есть жена и двое детей. И тут вдруг монтажник ощутил в теле необычайную лёгкость, как будто бы оно ничего не весило, прямо как пушинка, и весёлый, бесшабашный и, какой-то даже, дикий азарт. Он подошёл к бригадиру, посмотрел ему в глаза и сказал, что сам обрежет провода. Но что бы все молчали и ему не мешали, тогда всё будет нормально. Он сам знает, что надо делать. Потом он внимательно огляделся. Остановив взгляд на секунду на техническом бассейне, находящемся в двух метрах от столба, и на оттяжке около столба. Положил в карман кусачки, сунул ноги в лямки когтей и полез на столб быстро и уверенно. Поднявшись к проводам, он стал спиной к корпусу завода и лицом к проводам подходящей к его столбу с другой стороны линии. Поглубже загнал шипы когтей в древесину столба. Потом стал на самые кончики площадок когтей, так, чтобы лямки площадок не помешали ему спрыгнуть в случае необходимости. Всё это он проделал, ощущая лёгкость в теле и азарт. Страха не было, наоборот, была даже эйфория и непоколебимая уверенность в том, что он всё делает правильно, и только так, как надо. Он достал кусачки и, держась за столб одной рукой, обрезал один из трёх проводов - нижний. Он почувствовал, что столб слегка наклонился, натянув два оставшиеся провода. Как он обрезал второй провод, он толком не помнит. Но почувствовал, что сейчас произойдёт именно то, что он подсознательно с такой неотвратимостью ожидал. И он действительно услышал хлопок оборвавшегося третьего провода. С этого момента время для него будто бы почти остановилось. Всё происходило как в замедленной съёмке. Он очень долго слышал хлопок, а потом шелест улетающего за его спину, оборвавшегося провода. Потом столб стал медленно наклоняться в сторону тянувших его, необрезанных с противоположной стороны столба, проводов линии. Очень медленным движением он отпустил кусачки, и они, как пушинка, начали медленно опускаться вниз. После этого он, не спеша, положил свою вторую руку на столб. Веса своего тела он не чувствовал, все движения его были совершенно свободными, плавными, будто в невесомости. Столб, приблизившись к оттяжке, медленно надавил на неё. Натянул, прогибая ее, а затем начал медленно подниматься вместе с монтажником, слегка поворачиваясь в сторону бассейна. Монтажник, как будто не сам, а по какой-то программе внутри него, медленно оттолкнулся от столба, немного поднялся вверх, и, как летают во сне, полетел к бассейну, медленно опускаясь в него. Он вытянул руки вперёд, сложил ладони над головой и стал опускаться в бассейн, головой вперёд, вытянув ноги. Так он никогда не нырял больше в жизни. Конечно же, нырял, но не чувствовал полёта. Когда он окунулся в воду (была весна, но вода была ещё очень холодной), чувство реального времени вернулось к нему, и он чуть не утонул. Переход был разительным, как удар по голове. Монтажник наглотался воды, но всё же вынырнул. Когда он вынырнул, к бассейну, уже во главе с бригадиром подбегали ребята из бригады. Они-то и помогли ему выбраться из бассейна.

Всё падение и нырок в бассейн, по словам бригадира, длились несколько секунд. Столб держался на двух рельсах, вкопанных в землю, и привязан был к ним двумя вязками из стальной пятимиллиметровой проволоки. При падении столба нижняя вязка порвалась, сработал закон рычага. И столб, падая и вращаясь в верхней вязке, стал её закручивать, создавая в ней дополнительное силовое натяжение. Когда же столб ударился об оттяжку другого столба, вторая вязка лопнула, столб вылетел из вилки рельс и, скатившись по оттяжке, упёрся в бордюр бассейна. Столб с оттяжками был угловым в отводе линии к корпусу завода. Поэтому вторая его оттяжка, испытывая большее силовое напряжение, лопнула, а оставшаяся целой оттяжка спружинила и, остановив на мгновение падение столба с монтажником, распрямляясь, слегка подбросила их вверх и развернула в сторону бассейна, тем самым, как бы, помогла монтажнику упасть, а вернее, нырнуть в бассейн.

К слову будет сказано, столб, находившийся по другую сторону корпуса, тоже упал и покалечил того самого Главного инженера, который отдал идиотское распоряжение резать провода. Господин случай, а с другой стороны: "Бог шельму метит".

Бригадир потом рассказывал, что Главный инженер был пьяным, когда приказал резать провода. Директора на заводе в тот день не было, а спорить с Главным инженером, когда он в таком состоянии, себе дороже. Поэтому бригадир, оценив ситуацию, решил обрезать один из трёх проводов, а потом уже думать, что делать дальше. Частично распоряжение Главного инженера он бы выполнил, а это главное. Он до сих пор не понимает, почему он пустил монтажника на столб, как будто затмение какое-то нашло. А вот теперь, уже бывший Главный инженер, окончательно "слетел с катушек", да к тому же ещё передвигается в коляске. Его ударило столбом по голове. Так мало того, что разум отшибло, так вдобавок ко всему ещё и ноги отнялись. Он был родственником первого секретаря райкома партии но, несмотря на это, директор всё же собирался его уволить, и было за что, но, к несчастью, не успел.

 

Новочеркасский расстрел (продолжение 2)

 

Пока инженер предавался воспоминаниям, они с Борисом Строминым незаметно, в полном молчании, дошли почти до площади Ленина. Танки продолжали медленно двигаться по улице. Очередная группа людей, желающих получить удовольствие, постепенно накапливалась на тротуарах, но ещё не решалась выходить на площадь. Когда они с Борисом вышли на площадь, то увидели, что сквер с памятником Ленину как бы охватывает довольно редкая цепь милиционеров. Они приметили капитана милиции, медленно обходящего цепь и идущего как раз в их сторону. Он тоже обратил на них внимание. Капитану на вид было лет сорок. Когда же он, обходя цепь, приблизился к ним на минимальное расстояние, Стромин сделав на встречу к нему пару шагов, спросил, не может ли он с ним поговорить. Капитан ответил, что может, но пускай товарищ его (имелся в виду инженер) подождёт на тротуаре. Так положено. Борис, подойдя к капитану, представился и объяснил, где работает, назвав свою должность. И спросил, нужно ли ему предъявить документы. Капитан ответил, что не нужно. Тогда редко, кто с собой носил документы, как правило, вместо них были удостоверения, пропуска на предприятия, но они были не у всех. Инженер, стоя примерно в шагах двадцати от них, прекрасно слышал, о чём они говорили. Стромин рассказал капитану, что он разыскивает жену. Она преподаёт в политехническом, и могла придти сюда со студентами, но он, наверное, опоздал. Здесь все, по-видимому, давно закончилось и всех тех, если они были, давно уже увезли. Капитан грустно улыбнулся и сказал, что, к несчастью, были и такие, но их действительно уже давно увезли, кого в больницы, кого в морг. И Борису нужно обзвонить сначала больницы, а потом уже звонить, а лучше сразу поехать в морг, если, конечно, жены не окажется дома, но гораздо вероятнее, что она уже давно дома, так как все занятия сегодня отменены, даже в школах. Борис спросил, смогут ли они с товарищем, при этом, указав на инженера, пройти по улице к собору. В смысле, поправился он, к площади Ермака. Капитан ответил, что смогут.

- А как же пулемёт? Он, судя по звуку, стрелял как раз в ту сторону и, похоже, с крыши, - напрямую спросил Борис.

- Да, стрелял, но холостыми и, действительно, с крыши, но это не наш, не милицейский и не Плиевский, мне бы сказали, - тоже прямо ответил капитан. И продолжил. - Я вас приметил сразу, когда вы спрятались в нишу, да ещё и девку туда затащили, я думал, что вы догадались, что стреляют холостыми, а спрятались так, на всякий случай.

- Догадались то, догадались, а если он опять начнёт стрелять, да вдруг ещё и боевыми, - засомневался Стромин.

- Да не начнёт, мы здесь будем стоять до темноты. А пока мы здесь, если и будет стрелять, то только холостыми, для того чтобы разогнать толпу, вон, опять собираются идиоты, Сталина на них нету. Кстати, вашего директора при Сталине расстреляли бы, и правильно бы сделали, чтоб другим такое творить неповадно было, ведь ваш директор во всём виноват, а теперь с директоров уберут и опять куда-нибудь назначат, знаю я теперешних, развалят они страну, помяните моё слово. Вы, похоже, тоже видели идиота, шёл вам на встречу, когда вы подходили к площади, весь перемазанный кровью. Это мы нашли его в кустах, знаем мы его, работает в парке, потому и отпустили. Он, идиот, шёл из парка и нет, чтобы подождать или обойти, попёрся в толпу. А когда начали стрелять, около него убили женщину, а потом и он получил по тыкве и упал на ту бабу. Но когда очнулся, то пока сползал с неё, весь перемазался её кровью. Заполз в кусты и опять потерял сознание. Там мы его и нашли. "Тыква" у него оказалась крепкая. Пуля вскользь прошла, отрикошетила от черепушки, но рану прижгла. Крови мало потерял, но контузило прилично. Мы рану обработали, перевязали - ничего, до свадьбы заживёт.

Видя, что Борис помрачнел, когда он упомянул про убитую женщину, капитан сказал, что им пора идти домой, тем более, что поступило распоряжение убрать из продуктовых магазинов всё спиртное. Раньше бы надо, ещё позавчера. Но у нас всё так, пока гром не грянет, мужик не перекрестится, потому и людей постреляли. Стромин попрощался с капитаном, пожелал ему благополучно отдежурить, и они с инженером пошли домой. За всё время, пока они были в центре города, мимо них не проехало ни одной машины.

Они спокойно прошли мимо собора, прошли через сквер около него и пошли вниз, в сторону дома Бориса. Когда они проходили мимо собора, то увидели первую за целый день машину. Она выехала с улицы Ермака, проехала мимо собора и поехала по Красному спуску к вокзалу. Пройдя один квартал, они зашли в магазин и, помня предупреждение капитана, купили три бутылки коньяка. Когда они только отошли от магазина, к нему подъехала машина, и они поняли, какую машину они видели у собора, и куда и зачем она ехала. Ещё бы минуты три, и они бы ничего не купили.

Они пришли к Борису домой, жена его была дома. Выпили у них одну бутылку коньяка, жена Бориса от коньяка не отказалась, и тоже выпила грамм сто. Все в эти дни жили на нервах, непростое было время, хотя и не война.

Инженер немного побыл у них, а потом пошёл домой.

На следующий день завод заработал.

Забастовка закончилась.

Курочкина сняли и отправили в проектный институт, инженером, без права занимать руководящую должность. Только надолго ли? При Сталине его бы расстреляли, вспомнил слова капитана милиции Борис при встрече с инженером, а может быть, и следовало, усмехнулся Стромин.

Райком тоже "пошерстили".

Да и Басов исчез куда-то, наверное, перевели в другой обком, а может быть, в другой райком, а потом, опять в обком - номенклатура. На завод вернули Аброзкина и он начал наводить на заводе порядок, полетели кое-чьи головы, наследие Курочкина. Аброзкин начал благоустраивать территорию завода и посёлка. В посёлке началось строительство жилых домов.

К сожалению работающих на заводе, Аброзкин, какое-то время поработав на заводе, опять уехал в Москву. Что касается Аброзкина, то и в Москве он, скорее всего, достаточно хорошо справлялся со своей работой. И был, наверное, и там вполне компетентен.

 

Две встречи с директором Аброзкиным

 

Забегая вперёд, возможно, следует рассказать о двух встречах, тогда уже старшего инженера, с Аброзкиным.

Старший инженер присутствовал на двух совещаниях у директора. Он не любил всякого рода руководящую работу, но иногда вынужден был ею заниматься. Ею приходилось заниматься в отсутствии начальника лаборатории и его заместителя. Но это, на его счастье, бывало редко.

На первое совещание к директору он пошёл по просьбе Главного энергетика Шевцова. В то время в двух цехах завода простаивало два уникальных станка. Ремонт их был невозможен из-за отсутствия на заводе деталей, к электрическим схемам станков никакого отношения не имеющим. Но, как это было принято при директоре Курочкине, начальники цехов при отсутствии начальника релейно-наладочной лаборатории на совещании, могли повесить простой станков на отдел Главного энергетика, правда, потом, как говорится, в пустой след извиниться, что, мол, их самих ввели в заблуждение. Бывало и такое. Курочкин же долго не разбирался, как правило, объявлял строгий выговор или лишал премии. А потом иди, и когда поезд ушёл, что-то там доказывай. Дело-то сделано. А Курочкин ох как не любил менять своих решений! Больное самолюбие было у человека.

Надо заметить, что люди по природе своей очень консервативны, и смена отношений их друг с другом, при воздействии внешних факторов, требует времени. А после назначения Аброзкина директором и совещанием (о котором идёт речь) прошло немногим более полугода.

На совещании (времени для смены отношений, по-видимому, оказалось достаточно, а может, просто повезло) отдел Главного энергетика оставили в покое. Начальники же цехов выясняли отношения с отделом снабжения. Но на этом совещании произошёл довольно забавный случай, хотя никто и не смеялся, всем было не до смеха.

Шел февраль, была середина месяца, план завода за предыдущий год, хотя и выполнили, но с очень большим трудом, на пределе возможностей, с ужасной нервотрёпкой. Поэтому Аброзкин, зная, что все силы людей израсходованы в конце прошедшего года, не давал им расслабиться, и требовал отчёта начальников цехов за каждые полмесяца, а в критических ситуациях, и за прошедшую неделю.

И вот, во время этого отчёта, очередь дошла до одного из начальников цехов, выдвиженца бывшего директора Курочкина, в общем-то, человека не плохого, грамотного специалиста, но слабохарактерного, пугливого, суетливого, быстро соглашающегося с чужим мнением, а тем более, с мнением старшего по должности, и потому, посредственного руководителя.

Когда директор спросил его:

- На какой стадии у Вас находится выполнение месячного плана?

Он, естественно, очень волнуясь, встал и отрапортовал:

- К тридцать первому будет выполнен!

Аброзкин сначала удивлённо посмотрел на него, но потом во взгляде его появилось крайнее раздражение, с некоторой долей презрения. Начальник цеха испугался и от страха у него, образно говоря, начался словесный понос. Директор прервал его и резко спросил:

- Уточните, в каком месяце Вы собираетесь выполнять план февраля?!

У начальника цеха от страха отвисла челюсть. Аброзкин довольно резко, с ноткой презрения в голосе, сказал:

- Всё! Хватит! Садитесь!

На следующий день начальник цеха стал инженером планового отдела.

На втором совещании у директора, гораздо позже, возможно через год, старшему инженеру всё-таки пришлось говорить, тем более, что на заводе в то время не было не только начальника релейно-наладочной лаборатории, его заместителя, и Главного энергетика, но и Главного инженера.

На совещание директора старший инженер был вызван по поводу аварии на одной из главных высоковольтных подстанций завода, снабжающей электроэнергией три цеха. Снабжение электроэнергией этих цехов было довольно быстро налажено через другие подстанции завода с минимально возможными простоями цехов.

Старший инженер пришёл на совещание заблаговременно и сел в первом ряду зала совещаний. Это по ранжиру было большой наглостью. Для таких, как старший инженер, по рангу предназначались последние, как правило, незанятые ряды.

Когда Аброзкин вошёл в зал и занял место за столом совещаний, старший инженер сразу же поднял руку. Директор удивлённо посмотрел на него и довольно резко, раздраженно спросил:

- В чём дело?

Старший инженер, не торопясь, но и не задерживаясь, поднялся со стула и спокойно, не спеша, заговорил:

- Простите. Я - старший инженер релейно-наладочной лаборатории отдела Главного энергетика. Здесь по поводу аварии на второй подстанции. Ещё раз простите, но моё присутствие необходимо сейчас на подстанции.

Хорошо, уже мягче сказал Аброзкин, докладывайте.

Старший инженер очень чётко и сжато, но, не торопясь, доложил, что электроснабжение цехов восстановлено. Критических нагрузок в сети нет, за этим следят. Предварительные причины аварии установлены. Начаты ремонтные работы. Все необходимые службы к работам подключены. Штатное электроснабжение завода, по предварительной оценке, может быть восстановлено часа через два, в крайнем случае, на ремонтные работы уйдёт не более четырёх часов.

Старший инженер замолчал. Директор, подумав несколько секунд, сказал:

- Спасибо, всё ясно, можете идти работать, если возникнут какие-либо непредвиденные обстоятельства, звоните мне лично. О ликвидации аварии на подстанции доложите мне лично по телефону.

Примерно часа через два с половиной (начался уже обеденный перерыв) старший инженер позвонил директору и сообщил о ликвидации аварии. Директор попросил уточнить некоторые детали, а потом сказал:

- Спасибо, можете отдыхать. Расследование причин аварии, в виду отсутствия Главного энергетика и Главного инженера, поручаю лично Вам.

Кстати, после этого совещания директор при встречах стал замечать старшего инженера и здороваться с ним, почему-то запомнил. Может быть, потому что на совещании он нагло уселся в первом ряду? На заводе работало около десяти тысяч человек и, наверное, не одна сотня инженеров.

 

Анастас Микоян

 

На заводе после забастовки побывал даже Микоян.

Инженер видел его мельком: невысокого роста, плотный, но не толстый, взгляд очень цепкий, проницательный, можно сказать, даже пронизывающий, очень подвижный, быстро ходит, почти бежит, сопровождающие еле-еле за ним успевают, очень сосредоточенный, говорит резко, чётко, по делу, но не кричит, наоборот, говорит негромко, но от этого не легче. В общем, не чета Хрущёву. Благодаря ему, наверное, и полетели некоторые головы но, судя по всему, недалеко, скоро на место встанут, ведь у власти-то Хрущёв. Опять-таки, номенклатура и уровень некомпетенции, а как же без этого в наше-то время, без этого нельзя, не положено, привыкли уже, к тому же ещё и коррупция начинается. Но, с другой стороны, возможно, что всё сказанное о Микояне инженером - только внешняя сторона медали.

Ведь говорили же о нём в народе: "от Ильича до Ильича - без инфаркта и паралича". Да к тому же, ещё был и такой стишок:

 

"Когда дымилась, падая, ракета,

И гром стоял меж пашен и полей,

Сам Микоян тогда, со всех портретов,

Глядел на нас с улыбкою своей.

Глядел всё так же весело и смело,

Всё так же молод, всё ещё не стар -

Единственный, избегнувший расстрела

Двадцать седьмой бакинский комиссар!

Он всё всегда заранее узнает,

И никогда не рубит он с плеча,

На сон грядущий Анастас читает

Две тактики - работу Ильича.

Когда сбегутся люди всей планеты,

Приветствовать всемирно марсиан,

Я знаю точно: первым из ракеты,

Махая шляпой, выйдет Микоян."

 

Но, опять-таки, с другой стороны, ходили упорные слухи, что Микоян чуть-чуть не застрелил Хрущева, когда вернулся с Кубы, после конфликта между СССР и США, возникшего при доставке на Кубу наших ракет. В это время в Ростове умерла жена Микояна, а Хрущёв не отпустил его на похороны, хотя Микоян настойчиво требовал заменить его кем-нибудь из правительства.

А ещё ходили вообще дикие слухи, что конфликт из-за ракет был развязан специально кланом международных банкиров (тогда уже начинающих, якобы, управлять экономикой почти всего мира), чтобы "прикрыть" Хрущёва, разваливающего хозяйство СССР.

 

Новочеркасский расстрел (продолжение 3)

 

А в отношении событий в городе, происшедших в последующие после забастовки дни, да и о некоторых событиях во время неё, рассказывали что-то похожее на небылицы, но кое-что всё же подтвердилось впоследствии.

Первое: якобы, на четвёртый день от начала забастовки любопытные и любители острых ощущений не угомонились. И их стали окружать, заталкивать в автобусы и отвозить на ближайшую к городу железнодорожную станцию. Там загружать в специально подготовленные поезда с товарными вагонами и возить несколько часов от Новочеркасска до Ростова и обратно, днём в жару и без воды. А когда их после этого отпускали, им уже никуда не хотелось, острые ощущения они получали сполна и надолго.

Если это всё правда, то почему этого не сделали сразу, когда в город пришли зеки, а потом в них, а в основном, не только в них начали стрелять? Растерялись, не сообразили, а может быть, и то, и другое? Или горе-руководителей после расстрела сменили другие люди, способные думать и руководить, принимая правильные, трудные и ответственные решения, может быть, даже с некоторой долей риска для собственной карьеры? Но надолго ли, если весь организм больной (то есть государство)?..

Второе: когда в городе и на заводе были беспорядки, якобы, сотрудники спецслужб и работники милиции в штатской одежде фотографировали все (какие только смогли) противозаконные действия участников беспорядков и потом предъявили их на суде. Кое-что им удалось записать на диктофоны и эти записи, будто бы, тоже фигурировали на суде.

Суд, действительно, состоялся, но был полузакрытым, приглашённым на суд выдавали специальные пропуска. Приговор обвиняемым и исполнение наказаний (но это понятно), тоже были негласными. Приговорили, якобы, одиннадцать человек к высшей мере наказания. Приговорённых к высшей мере наказания, как будто бы, расстреляли, во всяком случае, говорили, что приговор был приведён в исполнение. Тела же для похорон родственникам выданы не были, где захоронили, тоже неизвестно. Одним из приговорённых к высшей мере наказания, опять-таки, по слухам, был начальник пожарной охраны Электровозостроительного завода. Он, якобы, координировал все действия по организации всех беспорядков, приведших к тяжелым трагическим последствиям. В общем, нашли стрелочника. Опять-таки, по слухам, многих приговорили к различным срокам лишения свободы. Возможно, суд был не один, а несколько. Во всяком случае, на заводе многих не досчитались. Ну а потом, отбывшие наказание возвращались и рассказывали, что да как.

Говорили даже, что в расстреле людей у горсовета города виновен сам Хрущёв, как будто бы он сам приказал стрелять (и, скорее всего, не генералу Плиеву, учитывая рассказ инженера о том, как он присутствовал на совещании у этого генерала).

 

Несостоявшаяся диверсия Хрущёва

 

Рассказчик немного помолчал, а потом продолжил:

- Хрущев, расхаживая между столиками в новогодний "Голубой огонёк" (начинался 1964 год, год последнего его правления), говорил, что следовало бы поменять ротор со статором у генераторов электрической энергии. Чем привёл в ужас энергетиков страны. Они отчаивались и боялись того, что если он доберётся до генераторов, то конец всем электростанциям, как и всему, до чего он добирался, но в этом случае конец придёт и Советскому Союзу.

Но Хрущёв не успел. Слава Богу, сняли. Хрущёву, по-видимому, кто-то подсказал, что у всех асинхронных электродвигателей статор, как это и положено, неподвижен. А ротор, как и должно быть, вращается. А вот у генераторов почему-то наоборот - статор вращается, а ротор неподвижен. При этом, конечно же, не объяснив, что это просто сленг, так уж у энергетиков повелось, называть статор ротором у синхронных электродвигателей и генераторов. На это, в общем-то, существуют свои технические причины.

Интересно, мысль в отношении генераторов Хрущёву подкинули за границей, или же всё-таки свои?.. И ведь понимали же, что творят... А ведь Хрущёв (перефразируя стихи Н. А. Некрасова), что бык, втемяшится в башку, какая блаж. Колом ее оттуда не выбьешь, упирается, всё на своём стоит.

Рассказчик замолчал.

 

Рассказ четвёртого гостя о хищениях государственных ценностей в малых размерах

 

Четвёртый приезжий гость (прямо как в опере Римского-Корсакова "Садко" - варяжский гость, индийский гость), начал с того, что и в наше время мало, что изменилось, относительно времён Хрущёва. В чём-то стало даже хуже. Например, наряду с искусственным дефицитом товаров, особенно продуктов питания, теневой экономикой или, как её ещё называют, промышленно-торговой мафией, и при этом при всём ещё и лозунгом: "экономика должна быть экономной", в быт советских людей внедряется, как ни парадоксально, воровство. Правда, пока ещё только хищения государственных ценностей в малых размерах, но, как говорится, лиха беда начало, а, в общем-то, если серьезно, то не дай Бог. Даже был принят закон, способствующий хищениям по мелочам. Закон, гласящий, что за хищение государственного имущества, стоимость которого не превышает пятидесяти рублей, полагается не уголовная ответственность, а административная. А в этом случае кому захочется выносить сор из избы, тем более такая мелочь в нашем-то сегодняшнем бардаке. Следует заметить, что (довольно приблизительно, так, для сравнения), средняя заработная плата инженера составляет 100 - 110 рублей. А максимальная пенсия - 120 рублей.

Да, пока не забыл:

- Один из старых коммунистов с горечью сетовал, никак не мог понять, как такое вообще могло случиться.

Их старшего мастера и парторга цеха поймали, уличив с поличным, когда он взломал автомат для газированной воды, забрав оттуда всю мелочь, что-то около тридцати рублей, вроде бы, даже, на водку, пили после работы и, как всегда, водки-то и не хватило, а деньги уже все пропили.

Его же за это не исключили из партии и, как раньше, не сняли с работы, а потом не посадили, устроив показательный суд, чтобы другим неповадно было позорить партию.

Его же, подлеца, такие же подлецы, перевели старшим мастером в "горячий" кузнечный цех. Он, так же, как и был у нас старшим мастером, так же там им и остался, но только с большим окладом. Кстати, через год он стал начальником цеха. И вообще, ему плюй в глаза, а он всё - Божья роса. Прикрыт начальством, таким же, как он сам.

Когда же в их цехе собрался стихийный митинг по поводу этого вопиющего безобразия, к ним заявились парторг и какой-то там заместитель директора завода по какой-то там его части.

Парторг молчал, даже, тогда когда к нему прямо обращались, он с наглой насмешкой в глазах глядел, молча, прямо в глаза говорящему с ним. Ниже своего достоинства считал этот обормот отвечать какому-то там червяку.

Заместитель директора же сказал, что они посчитали вполне достаточным наказанием перевод вашего бывшего старшего мастера в горячий цех. Там, мол, работа - не сахар, здоровье потерять можно. И вообще, это в нашей компетенции решать, где и кем будет работать тот или иной работник завода. А также, вам, должно быть, известно, что за хищение государственных ценностей в размере меньшем пятидесяти рублей полагается не уголовная ответственность, а административная. Поэтому, у нас есть полное право выбрать меру административного наказания для вашего бывшего старшего мастера.

А о партии, да будет вам известно, нельзя судить по поступку одного человека. Мне вот, здесь записали, кричал он, потрясая диктофоном, кто и что говорил о партии, а такие слова, да будет вам известно, не совместимы с членством в партии.

Вашего же бывшего парторга мы убрали, и теперь он уже не парторг, и считаем это наказание достаточно тяжёлым, это, к тому же, обсуждалось в кузнечном цехе после заседания парткома завода.

И вообще, я считаю, дальнейшие обсуждения партийных и кадровых вопросов завода лишней тратой рабочего времени, нам же с вами план завода выполнять надо, а не митинговать по всякому, в общем-то, не относящемуся к работе случаю. Партийные вопросы касаются только членов партии, и они решаются на закрытых партийных собраниях, а не на стихийных митингах. Такие стихийные митинги - это вопиющее нарушение трудовой дисциплины.

Идя к вам, я заверил директора завода в том, что митинг устроенный вами произошёл по чистой случайности, из-за неполного понимания действительной ситуации с положением вещей, а так же, с неполной информированностью вас о мерах, принятых нами. Да ещё, в связи с отсутствием у вас достаточных сведений по проведённым нами мероприятиям и, как уже говорилось, принятым нами мерам по этому вопросу.

Я просил директора не лишать вас квартальной премии, подчёркивая то, что это, в общем-то, неординарное событие, естественно, не могло не взволновать вас.

А теперь за работу товарищи! Как говорится, наши цели ясны - задачи определены.

Но это рассказ и точка зрения старого коммуниста.

А вот точка зрения милиции, которая задержала мастера при взломе автомата для газированной воды:

- Мы прибыли на место взлома вовремя. Хотя день был предпраздничным, и было много работы, всё-таки 30 апреля, предмайские дни, ну, сами понимаете.

Задержанный был мужик здоровый, но сопротивления не оказал, даже улыбнулся:

- Вот же бес попутал. А если окажется в мешке этого автомата больше пятидесяти рублей, то вообще, мне хана.

Был он пьяным, неудивительно - завтра праздник, в такой день почти все пьяные. Кто-то больше, кто-то меньше. Он, пожалуй, средне. Вёл себя спокойно, явно сожалел о случившемся. Пригласили понятых, вскрыли мешок, пересчитали деньги, оказалось, тридцать рублей с мелочью. Пятидесяти рублей нет, значит, административная ответственность, мы тут, как бы, ни при чем, но оформлять дело надо, а потому и задерживать, хотя бы и временно, но надо. Чтоб не ерепенился, сказали, что забираем в вытрезвитель. А он обрадовался (денег-то было меньше пятидесяти):

- Лучше лишний раз помыться, чем в милиции сидеть.

Протокол оформили, понятых отпустили. Пора отпускать или сажать в вытрезвитель. У задержанного настроение хорошее, ему всё равно, а у нас вытрезвитель уже почти под завязку забит буйными. Но нам интересно, почему он, будучи старшим мастером и парторгом, взломал автомат, просто человеческий, да и профессиональный интерес тоже. Задаём соответствующие вопросы, а он отвечает:

- Я белорусский партизан во втором и третьем поколении и своих не выдаю.

Смеёмся вместе с ним, но всё же пытаемся раскрутить. А он совсем, стервец, наглеет и говорит, что ему теперь уже всё равно, но выпить всё же хочется. Тем более, говорит, что всё-таки только лишь административная ответственность, а не уголовная, да и вам со мной хлопот меньше. Так что, это следует обмыть, повторяет он, а денег у него с собой нету, да и до дома ему идти очень далеко, а ехать не на чем и не за что. А если, мол, нам интересно для чего он взломал автомат, то он расскажет, если мы, конечно, ему нальём стакан водки, а заодно, обмоем сегодняшнее совместное мероприятие. У вас же лишнее раскрытие и чистосердечное признание, но, добавил он, никаких фамилий и адресов, вы же, надеюсь, не забыли, что я потомственный партизан, а потому, не просто не хочу, а не имею права. И как ни странно (а такое у нас бывает крайне редко), мы ему налили.

И он нам выдал:

- Не бывает плохих женщин, а бывает мало водки.

Он, как следовало из протокола допроса, бездетный вдовец.

А о пьянстве и спаивании народа России прекрасно написал ещё, кажется, в 1849 году, уже упомянутый в этот вечер А. К. Толстой в своей притче "Богатырь".

А теперь точка зрения его бывшего помощника, мастера цеха, где он (грабитель автомата) работал раньше:

- Да что о нём говорить. Нормальный мужик, как все, ну, или почти, как все мы. Жена у него умерла, детей нет, одинок, пока не нашёл себе никого, хоть мужик здоровый, работящий.

Неизвестно, зачем полез в партию, делать ему в ней нечего, говорили, что, вроде бы, жена заставила. А так это или не так, не знаю, врать не буду.

Работу "тянул" нормально. План всегда перевыполняли, но, как и требовали, на один - три процента, не более. А то ведь, расценки срежут, а кому это надо. Ему бы не тут бы работать бы надо, скучно здесь ему было, ну, может быть, и не скучно, но уж точно не интересно. Да ещё вот что, награждали тут у нас недавно орденами и медалями. Его тоже хотели наградить чем-то там, но он наотрез отказался, даже поругался с начальником цеха. Вроде бы, говорили, что он считал, что за такую работу надо не награждать, а выгонять, чем, будто бы, очень разозлил начальника цеха.

У него друг старше его лет на двадцать, а может, и больше, воевал ещё пацаном, с его отцом в партизанском отряде. Так вот, этого друга должны были наградить каким-то там орденом. Он всю жизнь проработал в высоковольтных сетях без аварий. Но вместо друга этим орденом наградили любовницу заместителя Главного инженера.

Об этом говорили все. Но им, нашему начальству, да и партийному, тоже глубоко наплевать на то, что о них говорят. У них в их райкомах и обкомах сплошь свои люди, они-то оттуда и пришли к нам работать, и все это знают, но всем на это тоже наплевать. Может быть, потому наш старший мастер и сломал этот автомат.

Кстати, хотя он сам и отказался от награды, но очень уж переживал за своего друга.

Вот, наверно, и всё, вроде бы, больше нечего и не скажешь. А в общем-то, жениться ему надо.

Боюсь, что я не многое смог бы добавить к приведённым тут мною трём мнениям об одном и том же человеке, сказал рассказчик, они сами за себя всё говорят и без меня.

 

Рассказ четвёртого гостя о Специальной астрофизической обсерватории АН СССР

 

Рассказчик задумался на несколько секунд, а затем заговорил:

- Наверное, для того, чтобы мне продолжать дальше, по-видимому, нелишне небольшое вступление. А я, так же, как и наш гостеприимный хозяин, позволю себе, для полноты и ясности впечатлений о повествуемом, воспользоваться моим походным дневником. Вернее, его копией, которую я всегда вожу с собой, - на этот раз она соседствовала с бутылками коньяка и вина.

Итак, начну вот с чего:

- Как известно Валдайская возвышенность характерна тем, что здесь хорошо сохранились марены ещё со времён Ледникового периода, в частности, это подчёркивается множеством озёр в этой местности. А мне, как геофизику, это, естественно, конечно же, интересно, хотя моя основная деятельность связанна с геологией, так уж распорядилась судьба. Как там говорили, в старину-то: "судьба индейка. Жизнь копейка. Гроб коляска. Коль уж повезут, то уж не тряско".

Начну с того, что меня как геофизика интересовал Скалистый хребет, проходящий к Северу от станиц Сторожевая, Зеленчукская, Кардоникская и других, находящихся в Карачаево-Черкесской Автономной области Ставропольского края. Здесь, возможно, в доисторическое время произошёл разлом земной коры и её сдвижка. А возможно, и просадка, если принять гипотезу увеличения диаметра Земли, не только за счёт выпадения на её поверхность космических тел, но и за счёт процессов происходящих в её недрах, а также, и в слоях, близких к её поверхности. Например, движения литосферных плит Земли. Ещё существует гипотеза, что увеличение диаметра Земли связанно с воздействием на неё вселенского эфира, но это больше уже похоже на фантастику. Более или менее строгих экспериментальных доказательств по этому вопросу я не нашёл.

Но я отклонился от темы, простите, увлёкся. Ведь, как известно: "каждый кулик своё болото хвалит":

- Итак, Скалистый хребет это, в общем-то, предгорье западной части Главного Кавказского хребта. Приблизительно в двадцати пяти километрах от Зеленчукской (в направлении Главного хребта), в Архызском ущелье, находится Аланское городище. С точки зрения археологии, это - одно из интереснейших мест Аланской эпохи, расцвет которой датируется десятым - двенадцатым веками нашей эры. К слову и к месту будет сказано, что я ещё увлекаюсь и археологией. Так что, понятен мой интерес к этим местам.

Там же была построена крупнейшая в мире Специальная астрофизическая обсерватория Академии наук СССР (САО АН СССР). С уникальным, единственным в мире, Большим азимутальным телескопом (БТА), оснащённым шестиметровым астрономическим зеркалом - самым большим и мощным в мире.

Обсерватория также размещена в Архызском ущелье, в районе древнего Аланского городища, на двух Научных площадках - Верхней и Нижней. Нижняя находится недалеко от городища, к Западу от него, на бывшем его чумном могильнике. После чумы, свирепствовавшей в тех местах 600 - 700 лет назад, приведшей к окончательному упадку государства, последовал окончательный закат, а потом и полное исчезновение Аланского царства. Так считает сейчас большинство археологов. Считается, что бактерии чумы погибают после 400 лет пребывания под землёй и погибают окончательно. Во всяком случае, астрономы живут там уже в течение пяти с небольшим лет, и пока случаев заболевания чумой среди них замечено не было.

На Верхней научной площадке (высота 2050 метров над уровнем моря) находится башня БТА с шестиметровым телескопом, а также павильоны шестидесятисантиметрового и сорокасантиметрового телескопов, гостиница и некоторые подсобные технические службы здания и сооружения.

В пределах Верхней научной площадки, за гостиницей, разместилась станция наблюдений за искусственными спутниками Земли (военные всё-таки добились своего, но об этом потом). Там же, теперь уже их, 8-квартирный жилой дом. А рядом обсерватория Казанского университета.

На Нижней научной площадке (высота 1100 метров над уровнем моря) разместился посёлок Нижний Архыз, в простонародье Буково, - жилой комплекс обсерватории - все его (посёлка) и обсерватории хозяйственные службы, а также, лабораторный корпус с залами для заседаний, механические и оптические мастерские, гостиница, школа, стадион и спортивные площадки.

До заселения Нижней научной площадки временная административная база САО находилась в станице Зеленчукской, как уже говорилось, входящей в состав Ставропольского края.

Рядом с южной окраиной станицы Зеленчукской расположен, также, самый крупный в мире, радиотелескоп РАТАН-600, входящий в состав САО. Диаметр радиотелескопа 600 метров.

Всё сказанное выше необходимо, потому что я собираюсь использовать пример строительства обсерватории (САО), как некий нравственно-экономический показатель нашего времени, так как считаю (возможно, и несколько предвзято), что наука это зеркало "души" государства. Степень развития науки в государстве определяет его нравственную и экономическую мощь. Если, конечно, наука, а в основном, её экспериментальная база, не используется в грязной технологии для отмывания денег, в технологии делания денег на деньгах.

Кстати, чтобы представить себе значение, а вернее, просто мощность шестиметрового телескопа, а точнее, его зеркала, нужно представить себе, что наш зрачок глаза (в темноте он близок к шести миллиметрам) увеличился до размера шести метров. В этом случае, в наш глаз попадёт во столько раз больше света, во сколько раз площадь зеркала больше площади зрачка. В нашем случае, в миллион раз больше. Поэтому в шестиметровый телескоп можно увидеть в миллион раз менее яркую звезду, по сравнению с невооружённым телескопом глазом. Вместо глаза обычно используются специальные приборы, анализирующие свет. И в результате этого анализа определяются физические параметры звёзды, галактики или какого-нибудь другого небесного объекта. В качестве оптической силы шестиметрового телескопа приводят ещё такой показательный пример. Если на Дальнем востоке, например, на Камчатке поднять горящую свечу на высоту достаточную, чтобы скомпенсировать кривизну Земли, то пламя её можно будет увидеть в этот телескоп.

Так вот, наиболее активная проработка возможностей изготовления шестиметрового телескопа у нас в стране началось после того, как Л. А. Арцимович (руководитель наших теоретических и экспериментальных разработок в области термоядерного синтеза), посетив практически все в мире научно-исследовательские центры, занимающиеся этими проблемами, пришёл к выводу, что решение этих проблем, не только у нас, но и в мире, продвигается очень медленно и, вообще-то, почти зашло в тупик. И тогда он, преемник и ученик Курчатова, заявил следующее:

- Нужно прекращать заниматься физикой и начинать заниматься астрофизикой.

Это шутка, но в каждой шутке есть своя доля правды.

Сказал он, конечно же, не так прямолинейно, грубо и безапелляционно, но смысл сказанной им фразы, сказанной, естественно же, в более мягкой и обтекаемой форме, по смыслу мало, чем отличается от этой шутки.

Проработка проекта, а вернее, его оценочного варианта началась с 1959 года в Ленинградской Главной астрономической обсерватории Академии наук СССР (ГАО АН СССР) под руководством члена-корреспондента этой академии, сотрудника ГАО, Д. Д. Максутова.

Задание на проектирование и строительство обсерватории составлялось членом-корреспондентом АН СССР О. А. Мельниковым (ГАО АН СССР).

Надо заметить, что научное обоснование и научно-техническая проработка проекта 6-метрового телескопа, и вообще, всего комплекса Специальной астрофизической обсерватории (САО АН СССР) на первом этапе, в основном, выполнялась в ГАО АН СССР в городе Ленинграде. ГАИШ - Государственная астрономическая обсерватория имени Штернберга, Московского Государственного университета, вернее, её сотрудники, остались как-то в стороне от работ по этому проекту, хотя Академия наук СССР была в Москве, да и Совет Министров СССР тоже. Не исключено, что такое положение вещей сыграло свою роль в дальнейших "Страстях по САО", а может быть, и нет, но такое предположение, с некоторой степенью вероятности, по-видимому, сделать можно, а может быть, и нельзя. Человек по своим суждениям и делам - пигмей по сравнению с Богом. Образно и мягко будет сказано. А Штернберг (хоть убейте, не помню, как его по батюшке) астроном-революционер, а жил он в Москве, в первой половине нашего, двадцатого века.

Так вот, в марте 1960 года Совет Министров СССР по представлению Академии наук СССР принял Постановление "О строительстве Специальной астрофизической обсерватории АН СССР и сооружении для неё большого оптического телескопа с диаметром главного зеркала 6 метров". Этим постановлением дальнейшее проектирование и изготовление телескопа поручалось ЛОМО - Ленинградскому оптико-механическому объединению совместно с рядом других проектных организаций и промышленных предприятий. Главным конструктором телескопа был назначен доктор технических наук Баграт Константинович Иоаннисиани (ЛОМО). Проектирование комплекса обсерватории в целом было возложено на Ленинградское отделение ГИПРОНИИ АН СССР. Главным архитектором был назначен Дауд Хасанович Еникеев. Обратите внимание - в основном, Ленинград. А как же Москва? А в Москве Академия наук СССР - напрямую с Ленинградом.

В октябре 1960 года совместным решением Академии наук и Государственного комитета Совета Министров СССР по оборонной технике был создан Межведомственный Совет для общей координации работ по сооружению 6-метрового телескопа и строительству обсерватории. Председателем Совета был утверждён директор ГАО АН СССР академик А. А. Михайлов, заместителем председателя Б. К. Иоаннисиани. Опять-таки, главное руководство в Ленинграде, без комментариев. Первоначально Совет состоял из двадцати человек, а затем из тридцати трёх. Якобы, возраст Иисуса Христа, когда его распяли. Но Совет сам прекратил своё существование. В 1966 году Совет передал свои полномочия организовавшейся в этом же году Специальной астрофизической обсерватории - САО АН СССР. Директором обсерватории был назначен кандидат физико-математических наук Иван Михеевич Копылов. Но о нём я расскажу немного позже.

А теперь, несколько слов об отношении к строительству САО "сильных мира сего" и, в частности, академиков.

М. В. Келдыш как-то сказал, шутя, по поводу строительства САО: "Дорогие вы мои, но необходимые науке".

Я. Б. Зельдович же поддержал строительство САО следующим высказыванием: "Вселенная - ускоритель для бедного человека".

Но были и противники строительства САО, и в их числе, директор Крымской обсерватории (КрАО АН СССР) А. Б. Северный и директор Пулковской обсерватории (ГАО АН СССР) В. А. Крат.

Кстати, в ноябре 1960 года телескоп получил своё имя БТА - большой телескоп азимутальный. До этого (также и в проекте Д. Д. Максутова) у всех телескопов одна (так называемая часовая) ось располагалась под углом, перпендикулярным широте его места установки, а вторая ось перпендикулярно часовой. Такая установка (монтировка), называемая экваториальной позволяла вращать телескоп равномерно (с одинаковой скоростью) вокруг часовой оси со скоростью вращения земного шара вокруг собственной оси, со скоростью вращения часовой стрелки часов. Были разработаны даже специальные привода телескопов, называемые часовыми. У телескопа же БТА обе его оси расположены так: одна - вертикально, а другая - горизонтально, и они должны были вращаться с разными переменными скоростями, и скорости эти зависели от положения звезды на небе. Для этого на ЛОМО была создана и построена специальная управляющая электронно-вычислительная машина, аналога которой по тем временам не было в мире.

Постараюсь предугадать ваш вопрос и сразу же ответить на него.

В результате перехода к азимутальной монтировке вес её был уменьшен почти в восемь раз по сравнению с экваториальной. Осмелюсь предположить, что телескоп с экваториальной монтировкой находился бы в стадии строительства и в наш 1980 год. А, учитывая наше сегодняшнее политически-экономическое состояние страны, а оно будет только ухудшаться, телескоп, скорее всего, не был бы построен никогда. Да, к тому же, опыт создания и успешной эксплуатации нашего 6-метрового телескопа показал оптимальное, подчеркну, именно наиболее оптимальное направление в строительстве больших телескопов в мире.

Считаю необходимым, довести до вашего сведения следующий мой разговор, состоявшийся с одним из наших партийных бонз, который заявил мне, что-то, именно "что-то", что мы строим на Кавказе (он даже не знал а, скорее всего, просто забыл, что телескоп уже работает), отнимает денежные средства на создание так необходимых нам и Западу, подчёркиваю, Западу, трубопроводов для нефти и газа. А когда я ему сказал, что создание нашего телескопа в корне изменило подход к телескопостроению в мире, он мне ответил, что на Западе не такие идиоты, чтобы тратить деньги на всякую ерунду, это делать могут только идиоты у нас. И вообще, с долей презрения сказал он:

- Интересно, что это такое мы могли сделать нового в мире, если мы давно отстали от Запада, они давно уже на Луне, а мы?

- Комментарии излишни. Интересно, кто остановил в угоду Западу, подчёркиваю в угоду Западу, подготовку нашего полёта людей не Луну? Не такие ли "не идиоты" (выражаясь его языком), как этот партийный бонза довольно высокого ранга. И вообще, люди его круга и ранга тоже безапелляционно заявляют, что они не позволят, не допустят никаких новых разработок, особенно, в промышленности, если этого нет на Западе, это подрывает нашу экономику и они не позволят идти против направления, которое указала партия. Вот так вот. И никак иначе - линия партии!!!

А в шестидесятые и в первой половине семидесятых годов, этого ещё не знали. И непонятно, почему начали строить и построили, да ещё и запустили в работу, самый большой, да ещё и с уникальной технической, не повторённой в мире и по сей день, конструкцией телескоп. Те, кто строил, они ведь и не догадывались, что идут в разрез линии партии, и строят такой вредный для нашей отсталой экономики величайший в мире телескоп. Они ведь, родимые, ни сном и ни духом не ведали о том, что будет думать о них партия в лице партийных бонз - мракобесов 1980 года. Они, наверное, но не все, а только некоторые из них, сказали бы партии:

- Простите нас, горемычных.

А интересно все-таки, что они бы подумали при этом. Да, скорее всего, те люди, которые уже ушли в лучший мир, этого просто не сказали бы и не позволили бы остановить работы по строительству обсерватории. И, конечно же, такие люди остались и стараются, по мере сил, бороться с разрушением страны, но они в значительном меньшинстве. Ломать, не строить - душа не болит. К несчастью, такой лозунг у людей, пришедших на смену патриотам. Рыба ведь гниёт с головы. Ведь хвост ещё не знает, что голова сгнила и не понимает, почему ему так неуютно. Вспомните о старом коммунисте, о котором я говорил вначале. Хвост ещё не знает, что мы проиграли холодную войну. И поверьте мне на слово, у наиболее дальновидных людей есть такое опасение по поводу антисоветских настроений, особенно в наших западных республиках, что нас со временем будут заставлять каяться в том, что мы развязали Вторую мировую войну, а не гордиться победой в ней. Мол, если бы нас не было, не было бы и войны. И вообще, войну начали мы, а выиграли её американцы. И это будут говорить наши, советские люди. И, скорее всего, в то время занимающие высокие посты в партии. Поверьте, это будет, сужу по поведению наших партийных бонз, мракобесов.

Ну, так вот, вернёмся в первую половину шестидесятых и начало семидесятых годов.

В декабре 1963 года президентом АН СССР М. В. Келдышем было утверждено "Задание на проектирование САО".

Во вводной части задания описываются научные задачи, для решения которых создаётся САО и БТА.

Основные проблемы для обсерватории вне зависимости от штатов самой обсерватории: Метагалактическая система. Галактическая система. Звёзды. Туманности и межзвёздная среда. Тела Солнечной системы. Искусственные небесные тела. Шкала расстояний во Вселенной. Поисковые работы (все, что появится в последующие годы).

Далее, о вспомогательных телескопах для БТА:

Солнечный телескоп 600-миллиметровый - целостат.

2,6-метра телескоп системы Максутова.

1 - 1,5-метра рефлекторы.

Телевизионный 700-миллиметровый рефлектор.

И другие телескопы.

Обратите внимание, обсерватория, в которой, как минимум, 5 телескопов. А к тому же, не один, а возможно, несколько 1 - 1,5-метровых телескопов, а потом ещё и другие. Вот как мыслили настоящие ученые, а не партийные бонзы нашего времени. Пирамида с мощным основанием, но об этом я ещё скажу.

В январе 1967 года директором САО АН СССР И. М. Копыловым по требованию Президиума АН СССР был подготовлен план развития обсерватории. В этом плане, наряду с оснащением БТА светоприёмной аппаратурой, был так же пункт об оснащении САО вспомогательными телескопами. В частности, двумя крайне необходимыми для успешной работы БТА:

1. Широкоугольный телескоп максимально возможного диаметра 2 - 2,5 метра для поисковых и вспомогательных работ. Предлагаемый срок строительства - 1970 - 1973 годы.

2. Автоматизированный фотоэлектрический рефлектор диаметра 1 - 1,3 метра для проведения одновременных спектрографических (БТА) и фотоэлектрических исследований слабых и слабейших нестационарных объектов всех видов. Предлагаемый срок строительства - 1972 - 1975 годы.

Такой гармонический комплекс больших оптических телескопов даст возможность успешно решать в сочетании и в тесной кооперации с радиотелескопом РАТАН-600 практически все возможные проблемы физики планет, астрофизики, космогонии и космологии.

В январе - марте 1967 года было разработано техническое задание на солнечный башенный телескоп.

На строительство этого телескопа со временем было выделено 900 тысяч рублей. Но он не был построен. Со временем эти деньги были переориентированы на строительство 1-метрового телескопа.

В июле 1973 года было обращение к Президенту АН СССР по поводу телескопа с диаметром зеркала 2,6 метра для работы в паре с основным телескопом БТА САО АН СССР для синхронных наблюдений слабых астрофизических объектов.

Ещё в июле 1972 года Астросовет АН СССР принял решение о строительстве 2,6-метрового рефлектора для САО. В июле 1973 года Астросовет подтвердил своё решение.

Далее, Отделение Общей физики и астрономии АН СССР подтверждает решение Астросовета и обращается к президенту АН СССР с просьбой разрешить САО заключить с ЛОМО договор по этому вопросу.

О финансировании и сроках у меня нет записей. Но финансирование было выделено даже на два таких телескопа. Первый такой построенный телескоп ушёл в Бюраканскую обсерваторию Армянской ССР. Всё-таки астрофизик, академик Амбарцумян, Президент АН АССР, а не доктор Копылов недостроенной обсерватории. Второй такой телескоп тоже строится, но, кажется, уйдёт в Казахскую обсерваторию. В Крымской обсерватории аналогичный телескоп был построен ещё в 1960 году, предшественник БТА. Азербайджан тоже не обидели, там поставили 2-метрояый телескоп производства ГДР фирмы Цейсс.

В общем "кумушек" не обидели, а самую мощную обсерваторию Советского Союза и мира построить не позволили. А кто не позволил? Да известно кто, "партия - наш рулевой". А вдруг бы построили? Ужас, страх-то какой!!! "О Боже! Что же будет говорить?! Графиня Марья Алексевна". - "Горе от ума". Грибоедов. Этого бы им, "рулевым", Запад, практически уже их хозяин, никогда бы не простил. Какой конфуз, в СССР, да ещё самая крупная обсерватория. Хватит им, на нашу голову, правда, только на некоторое время, самого крупного в мире телескопа. Без обсерватории это всё равно, что их царь-колокол и царь-пушка. Будут наблюдать на одном самом большом своём телескопе все звёзды, от самых ярких звёзд, до самых слабых. А ведь для их докторских, а тем более, для кандидатских, надо от наблюдать гораздо больше ярких звезд, чем средних, не говоря уже о слабых. Вот и будет их телескоп, в среднем по времени, как 3-метровый, а иногда и как 1-метровый. Вот вам, на выбор что хотите, можно царь-колокол, а можно, и царь-пушку. Всё равно, не зазвонит на весь мир. А если и выстрелит, то им самим дороже. А мы потом свои обсерватории построим по их типу и подобию, и на этом прилично заработаем. А со временем, мы их подонков, рулевых, между собой перессорим, а оставшихся, с помощью каких-нибудь арабов, а может быть, и китайцев, передавим. Ведь предателей во все века презирали. Вот так-то. И не больше, и не меньше. Своя рука - владыка. Мы своё дело знаем. Если и не победили их во Второй мировой войне, то уже в холодной, экономической, победим. Останется зачистить немного, а это уже дело техники. Так же, как победили их, их собственными руками, так и зачистим. Ну, а ежели что, то уже, как говорится, какие-нибудь китайцы помогут. Так что, уже проблем не будет. Вопрос только времени.

Это так они, денежные мешки, думают.

Но это будет со временем, мы этого пока ещё не знаем. Поэтому вернёмся в семидесятые годы на строящийся, а потом, и работающий телескоп.

Так вот, замечу главное (во всяком случае, на мой взгляд), 6-метровый телескоп предназначался только для мирных, научных, в основном, астрофизических задач, не имеющих никакого отношения к всемирной гонке вооружения. Пункт же "наблюдение искусственных небесных тел" был введён в программу наблюдений телескопа больше для успокоения амбиций военных. Замечу, не искусственных спутников Земли, и это крайне важно! Наблюдение за искусственными спутниками Земли требует больших скоростей вращения механизмов телескопа, а такие требования просто перечеркнули бы всякую возможность создания телескопа таких размеров в реальные сроки и за выделенные денежные средства. Попытка же реализации такого проекта для 6-метрового телескопа затянула бы его строительство на неопределенное время, и увеличило бы многократно его стоимость, при условии его совмещения для военных и научных задач. Возможно, что-то аналогичное можно было поискать в механизмах и системах управления орудийных башен линкоров и артиллерийских батарей береговой обороны. Но адаптация этих систем для телескопа привела бы к такой сложности и запутанности работ (одного чего стоит система военных секретных и сверхсекретных грифов!), что он никогда не был бы построен. Ведь одному Богу да нашим секретным службам известно, да и не только нашим, сколько уникальных разработок утонуло в их, мягко говоря, учреждениях. Поэтому изначально телескоп предназначался для научных задач, а не для военных.

Всё, сказанное здесь, лишний раз подчеркивает, что наше государство в тот период было необычайно мощным по своей экономической и нравственной потенции, если оно приняло решение о строительстве такого сооружения для мирных научных целей. Специально подчеркну, изучения фундаментальных характеристик Вселенной, никакого отношения не имеющих к чисто потребительским запросам большей части человечества, населяющего Землю. А это само за себя говорит о тогдашнем моральном устое нашего государства и его экономическом потенциале!!!

Мне могут возразить, а как же американский 5-метровый Паломарский телескоп?

Я отвечу. 5-метровый телескоп Паломарской обсерватории в 1949 году был построен на частные пожертвования американского миллионера или миллиардера Хэла. Этот телескоп иногда называют по его фамилии - телескоп имени Хэла. Он, якобы, хотел, чтобы в честь его на горе Маунт Паломар был зажжен вечный огонь. Но его убедили, что как только его деньги кончатся, его огонь тут же потухнет а, скорее всего, ещё раньше, потому что, наверняка, как и почти всё в Америке, попадет в руки итальянской мафии. А телескоп, да ещё и такой большой, такого ни у кого нет в мире, будет стоять вечно, как памятник ему, и благодарное человечество никогда не забудет его имени. И он, конечно же, прослезился и, естественно, согласился.

Не знаю, я об этом не слышал, потратило ли правительство США "хотя бы копейку" на строительство этого телескопа.

Интересно, кто сейчас из этого благодарного человечества ещё помнит имя человека, вложившего свои деньги в строительство 5-метрового телескопа. Оно, это человечество, в последнее время занято тем, что старается затолкать себе в рот побольше, даже не столь важно, чего именно, всё сойдёт, да ещё суметь проглотить это, пока другие не отняли. Да и нас повсеместно приучают к этому, объясняя нам, что потреблять это хорошо, приятно, радостно, а работать - это плохо. А вот служить! Это другое дело, это нам нужно. Это мы оценим! А работать, это и у нас - плохо, непрестижно, грязно и безрадостно. И вообще, работа это для идиотов, для тупых негров и прочих индусов, китайцев и каких-то там пуэрториканцев. А мы, в нашем демократическом обществе, в крайнем случае, служим в офисах и престижных фирмах, занимаемся управлением в бизнесе, в экономической, финансовой и юридической сферах или живём, и неплохо, на дивиденды от нашей части акций промышленных предприятий. Или живём на ренту от принадлежащих нам земельных участков. Эти предприятия и земельные участки иногда находятся в других странах. И, как заверяют отцы нашей демократии, это скоро будет распространенно и на вашу страну. Так что, учитесь служить, если хотите хорошо жить, как мы, например.

Это ли не окончательное оболванивание идиотов?!

Комментарии излишни.

Но это говорили не простые американцы и не простым гражданам Советского Союза. И те, и другие в гости друг к другу не ездили. И вообще, всё это относится не только к американцам, но и, в равной степени, к французам, немцам и прочим "голландцам" и всем иже с ними.

А в отношении общения простых американцев и простых наших граждан есть такой анекдот:

Встретились американский и русский рабочие. Американский рабочий начал расхваливать их демократические свободы и, войдя в раж, возбуждённо произнёс:

- Вот я беру портрет Никсона. Ты видишь, я на него плюю! Ты видишь!!! И мне за это ничего не будет, потому что у нас демократия! А у вас что, демократия?! Вот тебе портрет твоего Брежнева плюнь на него, как я на Никсона своего плюнул! Ну, плюнь, плюнь!!! Что боишься?!! Не можешь?!!!

Русский взял у американца портрет Брежнева, погладил рукой его нежно и спокойно спросил у американца:

- А можешь ты напиться и не пойти на работу?

- Нет. А что?

- А ничего. А можешь ты придти на работу пьяным или напиться на работе?

- Да ты что?! Меня же уволят!!

- А можешь ты напиться на работе, да ещё послать своего мастера, если пристаёт, куда-нибудь подальше?

- Да ты что?! Меня же по судам затаскают, а потом уже никуда на работу не возьмут!!!

- А я вот могу. Потому что у нас демократия, а не у вас. Так что, плюй на своего Никсона, сколько тебе угодно. А на нашего Брежнева не надо, мы не позволим. Потому что мы его любим, он нам всё разрешает делать. И не мешает поступать, так как мы хотим. А что у нас в магазинах ничего нет, так это, потому что у нас ваши демократы завелись.

Опять-таки, комментарии излишни.

Когда мне начинают говорить о том, что в США построили 5-метровый телескоп в 1949 году, а мы, с большим трудом и с плохим зеркалом, запустили наш 6-метровый только в 1975 году, хотя должны были запустить в 1969; и потратили на строительство всего комплекса не 60 миллионов рублей, как планировалось, а, якобы, 120; да и вообще, поставили телескоп на Кавказе, а не в Средней Азии, кажется, где-то там в Узбекистане, где условия для наблюдений лучше и больше ясных ночей; да ещё добавляют, что пора его туда переносить; и это говорят сотрудники, работающие в самой обсерватории!.. Я, мягко говоря, удивляюсь этому! Насколько в последнее время антипропагандируется у нас наш же образ жизни, особенно в научной и инженерно-технической молодёжной среде. И истинные ценности подменяются каким-то непонятным мне добровольно-рабским мировоззрением. А какие-то кухонно-посидельческие сплетни принимаются молодёжью, да, к несчастью, и не только ей, чуть ли не за истину в последней инстанции взамен трезвой оценке существующего современного положения в стране. Одной из возможных причин является узкая специализация и утопически-ограниченная политизация нашего образования. И, возможно, умышлено и целенаправленно это внедряется в наше образование, особенно, в высшее. Ведь, никакой здравомыслящий человек не поверит в пропагандируемый у нас развитой социализм. А тем более, в преподносимый нам (и это мягко будет сказано) примитивно-утопический коммунизм. Так по этому коммунизму введён ещё в строго обязательной форме госэкзамен. И попробуйте его не сдать, диплом не получите! Вот ведь дошли до чего!!! То, о чём я собираюсь говорить, кажется, ещё пока не узаконено. Но поверьте моему опыту, этим занимаются такие люди вверху, что это только вопрос времени. А эти люди по своему желанию уничтожить все, что у нас есть хорошего, не остановятся ни перед чем. Им, поверьте мне на слово, неведомо понятие совесть. Их целенаправленность потрясает, похоже, разрушение - это цель их жизни. И самое потрясающее. они искренне считают, что они созидают. А попытка их убедить в обратном, даже в крайне мягкой форме, приводит только к тому, что Вас обвинят в том, что Вы злостно и преступно, против основной, всё созидающей линии партии! Так что, будем считать, что это уже внедрено в наше высшее образование. А может быть, и нет. Во всяком случае, я об этом ничего не знаю. Я ведь не преподаю. Так вот, если студент не сдал на пятом курсе госэкзамен по научному коммунизму (подчёркиваю - научному коммунизму!!!), то его на целый год лишают возможности защитить дипломную работу и получить диплом. И этот, простите, убогий госэкзамен можно повторно пересдать только через год. А потом уж через год, если к тому же, конечно, ещё и повезёт защитить диплом. Наверное, эти горе-просветители надеются на то, что студент в течение года ничего не будет жрать, в магазинах ведь всё равно ничего нет, кроме хлеба и кефира, и тогда уж точно, наверняка, выучит, и на всю жизнь свою возненавидит этот их научный коммунизм. Ещё раз подчёркиваю - НАУЧНЫЙ!!! Да уж вот так, простите мою душу грешную.

Человек, убив себе подобного, пытается оправдаться:

- Простите! Войдите в моё положение! Мне ведь тоже, как и всем нам свойственны эмоции.

Да, хочу добавить ещё вот что. Я против любого физического насилия. Поэтому не буду оправдывать того, что творилось в 37 - 40 годах у нас в стране. Но позволю себе вам напомнить, что в итоге, и возможно, это прозвучит парадоксально, в нашей стране был построен самый большой телескоп в мире, и не только он.

Но я подозреваю, и крайне не хотел бы этого, но нынешние реформаторы без особых физических усилий оденут нас в звериные шкуры. Они ведь взялись за самое страшное для нас, реформу образования, правда, это пока малозаметно, но они не остановятся ни перед чем, поверьте мне на слово.

Итак, вернёмся в обсерваторию. Мне, в общем-то, не специалисту (ни в области астрофизики, ни строительства, а тем более, не специалисту в области, прости и упаси Боже, политпросвещения) приходится пытаться объяснять ещё молодым научным сотрудникам и, к несчастью, как правило, безрезультатно, что такое положение вещей - задержка строительства, астроклимат, не там построили обсерваторию, - не провал а, в общем-то, почти подвиг большинства людей, стоящих во главе создания и строительства крупнейшей в мире обсерватории. Правда, в итоге, и к несчастью, не обсерватории, а одного только 6-метрового телескопа, но во многом по своим техническим параметрам опережающего мировые разработки в этом направлении, и возможно, даже может быть, не на один год.

Вообще-то, что второе зеркало (взамен первого поставленное на телескоп в прошлом 1979 году) намного лучше 5-метрового Паломарского, это признаётся всеми. Но опять начинаются разговоры о переносе телескопа в Среднюю Азию. А когда я одному из молодых сотрудников в шутку сказал, что наш телескоп, может быть, следует перенести в Америку... У сотрудника загорелись глаза, и он ответил что да, да, конечно, надо перенести в Чили или на Гавайские острова! Я на секунду обалдел, но нашёлся, и спросил, а ты кем туда поедешь - старшим научным сотрудником, или, как сейчас, стажёром-исследователем, или вообще не поедешь, не возьмут? Он сначала не понял, но потом обиделся. А для меня так и осталось загадкой, что же он извлёк из нашего разговора.

Наше второе зеркало, изготовленное на заводе оптического стекла ЛЗОС, в подмосковном Лыткарино, действительно, очень хорошее. Оно собирает в кружок, размером 0.12 миллиметра, находящийся от зеркала на расстоянии 24-х метров (фокусное расстояние зеркала), 98 процентов отражённого от него света! Если поставить в это место (в фокус телескопа) фотографическую пластинку, а туда ставят не только пластинку, но и специальные астрофизические приборы, то на пластинке, после её проявления, можно будет различить звёзды, находящиеся друг от друга примерно на расстоянии 0.5 миллиметра. А при использовании специальных приборов можно зафиксировать звёзды при расстоянии между ними 0.1 - 0.05 миллиметра, а иногда и меньшем. Вот, с такой точностью должен двигаться телескоп, чтобы на расстоянии 24-х метров от своей оси фиксировано (надёжно и уверенно) поворачиваться на 0.1 миллиметра, а желательно бы на 0.05 миллиметра. При этом изображение звезды на пластинке должно оставаться неподвижным в течение нескольких часов. И вот тут-то и начинаются разговоры о астроклимате, состоянии земной атмосферы во время наблюдений, то есть о погоде, которая лучше в Средней Азии, и никуда не годится на БТА (аббревиатура 6-метрового телескопа - Большой телескоп азимутальный). Во многом это правильно, из-за воздушных возмущений атмосферы в районе установки БТА, уже упомянутый кружок в 0.1 миллиметра, размывается в среднем до размера в 0.3 миллиметра, а иногда и больше. Но бывают и такие периоды в изменении погоды, что этот кружок уменьшался до 0.06 - 0.08 миллиметров и держался в пределах 0.08 - 0.12 миллиметров в течение нескольких ночей, а бывало, и до недели. В Средней же Азии астроклимат, якобы, лучше, да и ясных ночей больше, наверное, это так, я не знаю. Но доставка телескопа в горы, в район Средней Азии, да к тому же и контроль его строительства (с учётом всех издержек экономически-политического состояния страны, со временем только ухудшающегося) затянули бы его строительство и повысили бы его стоимость во много раз. И, скорее всего, он бы не был построен вообще, растянули бы на запчасти, неизвестно для чего.

На этот счёт есть такая байка:

У рабочего, которого поймали на проходной за вынос с завода неизвестного ему прибора, спросили:

- Зачем он тебе?

Он пожал плечами и, с тоской посмотрев на такое ясное и чистое небо, почти как его глаза, печально и без хитрости откровенно сказал:

- Не знаю...

- Так зачем тогда брал?!

- Как, зачем?! В хозяйстве пригодится, - удивлённо встрепенулся он.

По-видимому, нелишне будет добавить, что современное развитие технологий, в ближайшее время позволит создать приборы, способные компенсировать плохое качество атмосферы и неточности в ведении телескопа. Но такая аппаратура, во всяком случае, на первых порах, может оказаться крайне ненадёжной (с точки зрения надёжности и точности получения астрофизического результата), и пропускать через себя мало света. Но это - вопрос времени.

Да и вообще, использование в науке новых технологий - вопрос крайне непростой, требующий тщательной проработки тех или иных технических решений, с учётом очень большого количества разнообразных факторов, влияющих на результаты наблюдений. Это может, приведет к тому, что в связи с этим начнут появляться тенденции проникновения в реализацию научных разработок технологий - делания денег на деньгах. А это может завести экспериментальную науку в тупик. При этом теоретическая часть науки уподобится религии (закрепление некоторых положений в науке, в конечном счете, приобретающих статус догматов). И это будет способствовать золотому тельцу - делать деньги на деньгах. Так что, будьте внимательны, эдак лет через двадцать - тридцать (даже приблизительно срок этот указать очень трудно) может наступить такое время, когда официальная наука безбожно устареет, ведь приходит время золотого тельца. Тем более, что такое уже было с теорией Птолемея - центром вселенной была Земля. За эту теорию боролась религия. Все инакомыслящее в то время искоренялось ею - мечём и огнём. Кстати, Коперник, будучи служителем церкви, так и не опубликовал при жизни свою теорию (Солнце - центр нашей планетной системы), боялся, однако. Страшно ведь, заживо сожгут, правда, потом перекрестятся, но от этого ему-то было бы не легче.

Но вернёмся к телескопу.

Решение о строительстве обсерватории на Кавказе, в общем-то, принял А. Н. Косыгин. Тогда, в шестидесятые - семидесятые годы - Председатель Совета министров СССР. Вначале он ограничил район строительства обсерватории пределами РСФСР. Но, по-видимому, исходя из экономических соображений (а возможно, и из каких-то других соображений, ведомых только ему да Богу), настоятельно потребовал строить её на Кавказе. Тем более, что там работала одна из 16 экспедиций по астроклиматическому поиску места строительства обсерватории. А вообще-то, А. Н. Косыгина считали провидцем, ну, если и не провидцем, то уж точно, и это, конечно же, без сомнения так, очень дальновидным человеком.

В этом нашем 1980 году телескоп уже работал. И, к несчастью, он был один, исключая 60-сантиметровый телескоп, который использовался, в основном, для отладки аппаратуры, предназначенной для 6-метрового. 40-сантиметровый же телескоп вообще не работал по техническим причинам. Был, правда, ещё 60-сантиметровый телескоп с самодельной монтировкой (это устройство его закрепления на фундаменте, с механизмами его наведения на небесный объект, и сопровождения (ведения) этого объекта во время наблюдений), но этот телескоп использовался только для наблюдения искусственных спутников Земли. Наша оборонка ведь тоже участвовала в строительстве 6-метртового телескопа, но, в основном, запускала только спутники Земли, а не искусственные небесные объекты. Всё-таки умные люди у нас работали в науке, особенно, во времена М. В. Келдыша, можно сказать, крёстного отца БТА, он тогда был Председателем президиума Академии наук СССР. Если не так, то пусть меня поправят. Надо добавить, что А. Н. Косыгин (особенно, после смерти М. В. Келдыша) часто интересовался делами строительства и эксплуатации 6-метрового телескопа, и не раз лично посещал обсерваторию. А вот Брежнев не был ни одного раза, хотя и проезжал мимо обсерватории и, кажется, не один раз.

А в семидесятые годы, хотя всё ещё только строилось, но уже тогда, и надо заметить, своевременно, начался подбор и набор штата обсерватории, и, в первую очередь, научных сотрудников. А также будущих научных сотрудников - стажёров-исследователей и старших лаборантов - в основном, из числа студентов университетов и лучших технических вузов страны.

Вначале строительство шло быстрыми темпами, согласно плану. Но постепенно темпы строительства стали замедляться. И на это были свои причины, в основном, связанные с ухудшением экономического и политического состояния страны.

Но, не смотря на большие трудности, связанные с замедлением строительства ( такие как: отсутствие жилья, нехватка рабочих площадей под лаборатории и научные группы, в частности, в станице Зеленчукской), сотрудники САО всё же работали с большим энтузиазмом. И это был не показной, а действительно, истинный энтузиазм.

Ежедневно из станицы на автобусах, за сорок километров, ездили на БТА, в рабочие помещения его башни и там работали. В башне телескопа (высота 48 метров, а диаметр 45 метров) были установлены металлообрабатывающие станки, и сотрудники обсерватории участвовали в разработке и изготовлении аппаратуры, предназначенной для наблюдений на БТА. Гостиница и 8-квартирный дом на Верхней научной площадке САО были заселены работающими на БТА сотрудниками и инженерами ЛОМО (Ленинградское оптико-механическое объединение), а также сотрудниками других предприятий страны, ведущих монтаж и наладку телескопа, и частично, семьями сотрудников САО.

Кстати, телескоп строила вся страна, ну, если и не вся, то уж точно крупнейшие и лучшие её предприятия. Да, еще, кстати, в то время разрабатывалось и изготавливалось оборудование, аналогов которому не было в мире, и, судя по всё ухудшающемуся положению страны, возможно, уже и не будет. А судя по общему настрою в мире, возможно, если и будет что-то аналогичное, но уже другое, а какое, если поживём - то и увидим.

Некоторые сотрудники обсерватории (до заселения в апреле - мае 1975 года жилого дома на Нижней научной площадке) жили на квартирах в станице и в рабочем посёлке строителей СУ САО (Строительное управление САО треста "Севкавгидроэнергострой"), находящемся рядом со строящимся радиотелескопом РАТАН-600, а также, в освободившемся посёлке строителей "Шанхай" на Верхней научной площадке САО и, как уже говорилось, около БТА в гостинице, вместе с сотрудниками ЛОМО.

Так вот, несмотря на бытовые трудности и напряжённую работу, сотрудники находили время и для отдыха. Походы в горы. Были среди сотрудников альпинисты, горные туристы, да и просто молодые люди (а таким же в то время молодым, как и обсерватория, был и её коллектив). Ездили и ходили за грибами и ягодами, просто выезжали и выходили на природу отдохнуть у костра. Песни под гитару. Ночёвки в палатках у костра. В то время, благодаря Алексею Николаевичу Косыгину, в посёлке уже был курорт-торг. Снабжение продуктами питания было, по сравнению с другими местами в стране, хорошее, даже отличное. Высококачественные сухие грузинские, армянские и молдавские вина - это был основной ходовой товар у молодёжи - водку и коньяк, кстати, очень хороший, пили редко. Для походов были отличные консервы, как мясные, так и рыбные, и прочие сухие продукты. Был прекрасной выпечки Зеленчукский хлеб. Походы иногда, особенно, летом длились до двух недель. Как правило, у альпинистов и горных туристов. Зимой, конечно же, горные лыжи. А бывало, и зимний костёр. Сплавлялись на байдарках и самодельных плотах по бурной, а местами, и порожистой реке Большой Зеленчук. Она протекает под первым домом посёлка Нижний Архыз, стоящим над крутым спуском к реке, поросшим буковым лесом. В первом доме с 1975 года, живут сотрудники САО. В этом, 1980 году, летом заканчивается строительство второго дома. В проекте - третий. Первый дом - 78-квартирный, второй - 90-квартирный. Посёлок расположен на горной террасе, поросшей, в основном, буковым лесом, но встречаются клёны, грабы, верба, ольха, реже берёза. Из хвойных, в основном, сосна. За первым домом, до начала строительства второго дома, сразу же начинался буковый лес. Летом выходишь из дома, а в двадцати метрах - грибы. А за строящийся фундамент второго дома, за грибами надо идти с ведром или корзиной. Летом белые грибы, но больше подберёзовиков и подосиновиков, сыроежки, да и другие разновидности грибов. Осенью - белые грузди, опята. Из ягод - земляника, малина, ежевика, дикая смородина, калина, рябина, шиповник. Выше в горы - брусника, черника. Много диких яблок, груш, алычи.

 

Растёт в Тбилиси алыча

Да только не для Лаврентия Палача.

 

Ходил в народе когда-то, давным-давно, и такой стишок о товарище Берии. И ещё - простите великодушно! - теперь ты нам не товарищ!! И пусть твоя могила порастёт чертополохом!!!

А это последние - плагиат из выступления молодой комсомолки на митинге, посвящённом расстрелу врага народа и иностранного шпиона Лаврентия Павловича Берии.

Митинг состоялся в одном из городов СССР, может быть, даже, в Ростове-на-Дону. После выступления Высшего партийного руководства речь предоставили молодой комсомолке (так и хочется добавить - комсомолка, понимаешь, студентка, понимаешь, просто красавица, понимаешь). Ну, так вот, она вся трепещет, поджилки дрожат, румянец во всю щёку. Настроение бодрое! Идём ко дну!! Считайте нас Коммунистами!!! Так она же тоже метит в коммунисты! А как же иначе? Зачем тогда выступать? Да ещё вместе с такими людьми!!! Товарищами!!! Это-то её и подвело. А ведь речь всю ночь учила! Вот столечко - ни капельки не уснула!!! Но начала бодро, уверенно, как раньше учили - восторженно, и с восторгом, и от волнения ничего не видя перед собой, задрав верх личико (не высокая она была, а подставку-то под ноги, в суматохе-то, как всегда это бывает, всё-таки забыли), крича:

- Да! Будь!! Ты! Проклят!!! Товарищ!!!! Лаврентий Павлович Берия!!!!

И бедная в ужасе и отчаянии задохнулась, поняв какую чушь она сморозила. Но пауза длилась недолго. Её поддержал, чтобы она не упала в обморок, один из, элегантно одетых по такому случаю, высокопоставленных её товарищей, конечно же, в прекрасной фетровой шляпе. И слегка, как бы между прочим, наклонившись к её уху, что-то прошептал. Она встрепенулась, глаза её загорелись, и она прокричала - то, что я у неё позаимствовал (теперь ты нам не товарищ!! И пусть твоя могила порастёт чертополохом!!!). Только она не просила: "простить её великодушно" - это на ушко ей не прошептали. Речь она закончила прекрасно, ей долго аплодировали. Даже кричали, как в театре: Бис!!! Бис!!! Бис!!!

В общем, митинг прошёл прекрасно, весело, задорно, завлекательно, с чувством. И с чувством и восторженно все прокляли этого подлеца - Лаврушу Палыча Берию. И пошли пить за упокой его души грешной. Повторяя при этом, что ни дна ему и ни покрышки!! "А как же иначе, только так, и вообще, конечно".

- Ну, как? Повеселил я вас немножко? Или как? - спросил рассказчик.

- А "курорт-торг" в посёлке был открыт так, - продолжил он, - был сдан и заселён первый дом посёлка. Магазин полностью был тоже сдан под ключ строителями и монтажниками. Всё в магазине работает, включая холодильники и продавцов тоже. Но, как тогда говорилось: "сол ест - сахр нэт". В магазине в течение месяца даже и соли-то не было. Просто закрыт был - товара-то нету-ть. Местная партийная власть всё старалась всучить в посёлок свою сельхозкооперацию.

И тут, на счастье жителей посёлка, приезжает Алексей Николаевич Косыгин, естественно, окружённый местными партийными бонзами. Говорили, что возглавлял их Михайло Горбачёв, первый секретарь Ставропольского обкома партии, но за это не ручаюсь. Естественно, Косыгину жителями посёлка был задан вопрос о магазине, и о причинах затяжки его открытия. И что, вообще-то, обещали курорт-торг, а теперь обещают какую-то там сельхозкооперацию.

Косыгин, естественно, тут же переадресовал вопрос жителей посёлка окружавшим его бонзам.

Те начали, как это у них всегда принято, говорить, что мы хотим, чтобы всем было лучше, и им, и нам, и всем. Ну, в общем-то, они ночей не спят, решают этот животрепещущий вопрос - ох, как непростой!!! Косыгин оборвал их словоизлияние на полуслове, и, якобы, глядя на Горбачёва (а может, и не на него, а на кого-то, ему подобного), но, обращаясь не к нему лично, а ко всему его окружению, а он умел, говорят, это делать так, как никто другой. Тихо, но довольно резко сказал:

- Так. Передайте всем, кто решает. Что я решил. Чтобы завтра в этом магазине работал курорт-торг.

Это было в первой половине дня. А на следующий день к обеду магазин был отрыт. Полки ломились от изобилия продуктов питания высокого качества. И цены на эти продукты были не большие, чем на обычные товары.

А в сельхозкооперации тогда тоже было изобилие, а как же - хвост селёдки да бутылка водки.

Это было в 1975 году, а если бы в 1980 году, то было бы, так, как в кооперации, и неважно какой. И, как говорят, было бы только так, и никак по-другому. Своему времени - свой овощ.

Да, вот ещё, что я вспомнил.

Мне рассказывал сотрудник САО, а он тогда, в начале семидесятых, был в местном комитете профсоюза и занимался организацией различного рода развлекательных и научных поездок: в город Ставрополь, в курортные города Кавказских минеральных вод, в обсерватории Кавказа и Крыма.

Например, ездили в театры. Детей возили в цирк, в кукольный театр, в зоопарк. Выезжали на природу за грибами и ягодами, да и просто "на природу" отмечать различные праздники, как государственные, так и обсерваторские. Организовывались коллективные ознакомительные научные поездки во все обсерватории Кавказа и Крыма. Поездки на астрофизические научные школы, совещания, конференции и на другие аналогичные научные мероприятия. А также поездки на наблюдения в другие обсерватории. И всё это на своих автобусах. Автобусы в рабочие дни возили сотрудников на работу на Верхнюю научную площадку, в башню БТА и другие помещения, размещённые на этой площадке. А в субботу и воскресение на отдых. Были поездки и длительностью до недели (реже на более длительный срок), а это, как правило, научные командировки. Так вот, в этом случае состав сотрудников комплектовался так, чтобы можно было на этот время, например, на неделю снимать один автобус с горы. То есть, не поднимать на Верхнюю научную площадку ту часть сотрудников, которые уехали в командировку. Несмотря на загруженность дополнительной работой по организации этих поездок, никто из организаторов не освобождался от основной работы. Бывало и так, что тот, кто организовывал поездку, например, на воскресение сам оставался в этот день в обсерватории и выполнял работу, не сделанную в предыдущий день.

А бывало, и часто, - продолжил рассказчик, - что сотрудники поднимались на гору и не спускались оттуда неделю и больше. В гостинице на Верхней научной площадке была прекрасная столовая с набором разнообразных блюд. Была система персональных заказов обедов и ужинов. Повара, как и все, поднимались на работу на автобусах. Готовили блюда на обед и ужин, кстати, и по заказу тоже, оставляя их дежурной по гостинице. Заказчик приходил днём или вечером в столовую гостиницы и получал у дежурной свой обед или ужин. В башне БТА в номерах гостиницы (в башне БТА тоже были номера - помещения для отдыха) были душевые комнаты. Была горячая и холодная вода. Бывали случаи, что сотрудники не спускались с горы по месяцу, но это бывало редко, и не все на это были способны.

В 1972 году на Верхней научной площадке начал работать 60-сантиметровый телескоп. И на нём начались научные наблюдения и обкатка аппаратуры для БТА. Вот тогда-то и начались подъёмы на гору на неделю и даже на месяц. Никто из администрации не принуждал сотрудников к такому режиму работ. Наоборот, даже пытались ограничить их пребывание на горе. Например, как по соображениям техники безопасности (это касалось сотрудников), так и для безопасности самого оборудования. Причина таких ограничений - крайняя усталость сотрудников обсерватории, работающих в таком режиме. В это трудно, наверное, поверить, но было именно так. И это не выдумка и нежелание приукрасить действительность. Так жили и так работали. Люди любили свою работу. А понятия дополнительной оплаты вообще не существовало. Все получали только свои оклады - и небольшие. Так жили и работали - и это, как говориться, медицинский факт.

Отдельные оригиналы, бывало (и поверьте, это не выдумка), работали по трое суток без сна. Что-то не получалось в работе. Нужно успеть к наблюдениям, чтобы не ждать потом месяц. Расписание на 60-сантиметровый телескоп составлялось на месяц. А работа без сна в течение суток для некоторых сотрудников было обычным рабочим режимом.

В результате такой работы 6-метровый телескоп к началу своей эксплуатации в 1975 году был оснащён необходимыми для работы астрофизическими приборами. И они, эти приборы, совершенствовались наряду с созданием новых, и часто уникальных не имеющих аналогов даже в мире.

Правда, не все из приборов удалось запустить в работу, но это уже не вина, а беда сотрудников, создававших их.

Надо заметить, что в таком тесном коллективе отношения между сотрудниками, мягко говоря, становились натянутыми.

Было всякое - люди уходили из обсерватории. Переходили в другие подразделения обсерватории, если, конечно, было куда.

Ну а кто-то, как говорится: "Закалялся, как сталь".

И главное, при таких трудных взаимоотношениях между людьми им нужно было самим научиться, не обижаться друг на друга. Научиться держать друг друга на наиболее благоприятной, оптимальной дистанции, как в быту, а тем более, на работе. И в этом, как говориться, залог успеха - в достижения поставленной цели. А это, поверьте, очень нелегко сделать. И к тому же не все, на это способны, но об этом некоторое время спустя.

Большинство научных работников, люди с амбициями, а амбиции также не способствуют улучшению отношений между людьми, и тут возможен единственный способ - оптимальная дистанция.

К тому же, личность (а научные работники либо такие, либо считают себя таковыми), хочет этого или не хочет, а должна, обязана утверждаться и хорошо, если за счет себя, а ведь, как правило, это делается за счёт других, а это уже - скандалы, антагонизм и ненависть, перенесение рабочих неурядиц на личные отношения и все остальные прелести жизни. В случае поражения - упадок настроения, нежелание работать, неуверенность в себе, в своих способностях и в своих возможностях, зависть, апатия, хандра. Да и победителю не легче - остаётся один, работать не с кем, всё сам не сделаешь, а если и сделаешь, то плохо, да и посоветоваться, и обсудить проблемы тоже не с кем. В общем, что там, что там, завал и полный провал. А в итоге - уход от творческой работы в подмастерья к более сильной личности. А потом, и неудовлетворение жизнью и всё отсюда следующее. Вплоть до ухода с научной работы в промышленность и на преподавательскую работу.

Приведу четверостишье:

 

Не обижайтесь на других, и даже на себя.

Ищите всё гнетущее только внутри себя.

От нас ведь всё зависит, другие ни при чём

Вы к ним не лезьте в души. Не спорьте ни о чём.

 

Каждый из нас является скрытой в нас самодостаточной системой. Образно говоря, некой "вселенной". И на другого человека и на окружающую среду каждый из нас реагирует по-своему. Со своей реакцией. И со своим видением (в прямом и переносном смысле). Со своим пониманием и отношением к этой среде. Так живут все насекомые, исключая пчёл и муравьёв (о пчёлах и муравьях ниже), и некоторые животные. Но есть животные, которые собираются в стаи и стада. То же можно сказать и о человеке - он стадное животное. Но иногда из общего стада человек выделяется, организуя стаи со своим вожаком. Всё это происходит инстинктивно, так легче выжить. Но инстинкты, в какой-то степени, разъединяют стада и стаи. Каждая особь стада или стаи хочет жить лучше. Например, первобытный человек, организовав некое содружество, убивает мамонта (одному не под силу), а затем каждая особь дерётся за лучший кусок мяса, это проявление инстинкта самосохранения. Также, или почти также, проявляется инстинкт продолжения рода. С течением времени человек развивался (усложнялись отношения, совершенствовались орудия труда и убийства, не только животных, но и себе подобных), но инстинкт остался как средство выживания.

Немного о пчёлах и муравьях. Это, возможно, прототип будущих государств в мире управляемом олигархами. У муравьёв и пчёл во главе их организации матка. И возможно, поэтому в их обществе существует жёсткая кастовая система, не поддающаяся никаким изменениям во взаимодействии их отдельных групп.

А теперь, перейдём к современному обществу людей. Не касаясь государственных отношений, выделим некоторый коллектив, допустим, научных сотрудников. В силу инстинкта и своей внутренней организации, в коллективе появляются лидеры и остальные члены этого коллектива, если не все, то какая-то часть из них (это почти всегда так) постоянно ведут борьбу за лидерство, мешая тем самым основной своей деятельности, научной работе. Можно ли избежать этого или хотя бы ослабить это? По-видимому, можно. Если учесть, что мы видим мир по-разному, с разных точек зрения, то, вероятно, мы никогда не придём абсолютно к единому мнению, несмотря на то, что для этого создан математический аппарат. А разные мнения, споры, зачастую перерастающие в интеллектуальную драку, а за ней и антагонизм, уже не за горами. Если же вместо споров в отношения вводятся обсуждения, то это способствует решению возникших проблем и является более эффективным методом поиска истины. Достигнуть этого можно, если каждый член этого коллектива примет следующие условия взаимоотношений: каждый из нас "вселенная", и наше интеллектуальное сближение возможно до определённого расстояния, пока находится взаимопонимание. Как только возникают разногласия, сближение необходимо прекратить, вернуться на уровень понимания и оставаться на нём. По-видимому, при данном уровне развития человечества это - утопия, но к этому нужно стремиться, если мы, конечно, хотим познать окружающий нас мир.

Во многом эти сложные отношения между сотрудниками коллектива САО были бы демпфированы, посредством строительства и введения в работу малых и средних телескопов. Коллектив бы рассосался по ним, в виде отдельных групп, объединяющихся по общим интересам, темпераменту, характерам и прочим особенностям человеческого объединения в здоровый коллектив. Кто-то остался бы одиночкой. Намного упростился бы переход из группы в группу. И гораздо проще было бы, как административное, так и научное руководство таким коллективом. Образовалось бы подобие некой пирамиды, наиболее устойчивого образования. Но об этом я скажу немного попозже.

А сейчас я перейду к тем причинам, которые, в конечном счете, во многом определили и обеспечили тот энтузиазм, о котором я говорил выше.

Это, несомненно, общий порыв неординарного созидания для (астрономического) исследования окружающего нас мира на грани возможного. Исключительные возможности решения мировых научных проблем и личное участие в них сотрудников самой крупной в мире обсерватории. Хочу подчеркнуть обсерватории!! Повторяю!!! Обсерватории со своими научными интересами - научными интересами, распространяющимися на всех её сотрудников. Обсерватории - а не одного (и это не пирамида), хотя и самого большого телескопа в мире, где явно всем не хватит места. В этом случае научное руководство БТА будет осуществляться из Москвы, столичными и близкими к ним астрономами, и, в основном, их задачи будут решаться на 6-метровом телескопе и других крупных телескопах страны. А астрономы 6-метрового телескопа будут их обслуживать. Для того там их и держат! А, как известно всем: "У семи нянек - дитя без глазу". Но это стало ясно не сразу, все надеялись на создание обсерватории и, в первую очередь, её, крёстные отцы и, конечно же, руководство обсерватории.

И энтузиазм этот, несомненно, определяли личности, стоявшие у самых истоков создания обсерватории, а также личности, управляющие обсерваторией, и, конечно же, в первую очередь, научный потенциал и личный энтузиазм этих личностей.

Попробую обосновать это, хотя я и не уверен, что до конца сумею это сделать, тем более, что мне, в конце концов, придётся всё-таки, остановится на телескопе - "одиночке". Попробую начать вот с чего. И в чём-то даже повторюсь.

Энтузиазм сотрудников обсерватории, с моей точки зрения, был вызван научным авторитетом тех людей, кто стоял и стоит во главе строящейся обсерватории. А также поддержкой их Правительством и Академией Наук СССР. И конкретно, Алексеем Николаевичем Косыгиным, и рядом академиков, во главе с М. В. Келдышем, Л. А. Арцимовичем и другими научными сотрудниками и технологами, кто стоял у истоков создания и строительства самого крупного телескопа мира.

Начну с директора САО АН СССР Ивана Михеевича Копылова.

О Директоре обсерватории, докторе физико-математических наук, Иване Михеевиче Копылове, можно говорить очень много, но, по-видимому, о нём наиболее полно говорит фрагмент из одного его письма. Вот он этот фрагмент:

Фрагмент из письма И. М. Копылова к одному из московских астрофизиков, Ю. Н. Ефремову, с которым он вместе работал (имеется в виду научная работа, неизвестно, когда он ею успевал заниматься при его-то практически абсолютной загруженности административной работой).

Письмо написано 19 октября 1972 года.

"...мы не можем себе позволить, не имеем, наконец, права быть (и стать) второсортным астрономическим институтом, этаким слаборазвитым государством, которое или снисходительно похлопывают по плечу или третируют. Мы обязаны, мы сознаём и мы сделаем, чего бы нам ни стоило, чтобы наша обсерватория стала астрофизическим центром СССР (в области, по крайней мере, наземной астрофизики), чтобы каждый астрофизик считал за честь в ней быть, поддерживать связи, жить здесь и работать. Наблюдательная база создаётся и будет создана, коллектив астрономов - энтузиастов у нас создан и будет крепнуть, вычислительные средства (средства обработки наблюдений и управления ими) у нас уже есть и будут расширяться, идеологи у нас уже есть и будут расти, как в количественном, так и в качественном плане, нытики у нас есть и, наверное, останутся, трудности есть и будут, но главное, что мы имеем и понимаем, это - перспектива. Всё, что нам нужно ещё сделать, а сделать надо ещё безумно много, - не может быть реализовано полумерами и полушагами, полуинтересом или полупребыванием, полу-Москвой или полу-Зеленчукской. Вот, товарищ, Ефремов, дорогой Юрий Николаевич, моя точка зрения, позиция, кредо (выбор термина - на Ваше усмотрение)...".

По-видимому, этот отрывок в полной мере характеризует Ивана Михеевича Копылова (учёного с мировым именем), как директора крупнейшего в мире и не превзойдённого, как по техническим, так и по астрономическим качествам телескопа.

А то, что он учёный, и не просто учёный, а учёный с мировым именем, подтверждается тем, что он, работая ещё в Крымской обсерватории старшим научным сотрудником (вопрос о назначении его директором САО тогда вообще ещё даже не поднимался), будучи только лишь кандидатом физико-математических наук, был избран в Международный Астрономический Совет (МАС). Избрание его в МАС связано с там, что он одним из первых в мире астрономов предложил и начал заниматься теорией эволюции звёзд в новом её представлении. Так же не малоинтересно и то, что он в то время, по цитируемости его статей в астрономических мировых научных журналах, занимал второе место среди советских астрономов после И. С. Шкловского.

-Тут вот спрашивают, - воспользовался паузой в повествовании рассказчика художник, - получается вроде бы так, будто бы существует две теории эволюции звёзд. Что это - оговорка или действительно, две разные, а тогда, как это понять?

-Если вам будет интересно, и вы к тому времени не утомитесь от моего нудного монолога, тогда напомните мне в конце оного, и я вам вкратце расскажу о двух точках зрения на эволюцию звёзд. А пока, продолжим об обсерватории.

Итак, надо сказать, что под стать директору обсерватории был и его друг - Сергей Владимирович Рублёв, заместитель его по научной части. Без преувеличения (это и моё мнение - я знал его лично), душа общества тогдашнего коллектива САО. К несчастью, он рано умер на сорок четвёртом году жизни в 1974 году. Как говорили, сгорел на работе, и это факт. Он был кандидат физико-математических наук. Им был разработан новый подход к теории звёзд Вольф-Райе. Подход был столь новым и интересным, что руководителем его диссертации стал академик В. В. Соболев. Прекрасный теоретик-астрофизик. Его учебник по теоретической астрофизике является настольной книгой не только студентов астрофизиков, но и научных работников.

Когда в практику теоретической астрофизики начали внедряться компьютеры (это очень интересный поворотный момент в развитии астрофизики, в чём-то неоднозначный и, возможно, даже спорный, но не буду заострять ваше внимание на этом, это длинный и нудный разговор, да и не специалист я в этой области), то В. В. Соболев якобы заявил (за точность формулировки не ручаюсь):

- Там, где начинаются компьютеры, кончается астрофизика.

Так ли это - с моей стороны - без комментариев.

Так вот, перед защитой диссертации С. В. Рублёвым, якобы в диссертационном совете (кажется, но не ручаюсь) Ленинградского университета произошло следующее: В. В. Соболев довольно в резкой форме заявил, что диссертация Рублёва идёт в разрез с некоторыми направлениями существующих астрофизических школ. К тому же, по его глубокому убеждению, эта работа вполне может претендовать на степень доктора. А потому, если кто-нибудь по недомыслию, попытается её провалить, и, поверьте мне на слово, я об этом узнаю, то тот будет иметь дело со мной. Диссертация была защищена блестяще.

Про С. В. Рублёва я мог бы рассказать очень многое, но я ограничусь двумя высказываниями, которые я слышал от него, но, опять-таки, за дословность не ручаюсь:

1. "В каждом из нас сидит сволочь, и если мы не будем её хотя бы изредка тешить, она нас сожрёт".

Эту мысль можно выразить несколько иначе, не подавляйте инстинкты, старайтесь их ограничить, если, конечно, Вы считаете это для себя необходимым.

2. "Никогда не разубеждайте людей в их заблуждениях, используйте эти заблуждения".

Но к этому изречению следует добавить, используйте, но не против них и не во вред им, ибо за это вам воздастся сторицей. Потому что в каждом из нас, кроме сволочи, сидит ещё и совесть. Она, в отличие от сволочи, зачастую дремлет. Но когда она просыпается, её проявления неудержимы. Всегда помните об этом, это из опыта жизни, и не только одной.

Так же стоит упомянуть и о Лёне Снежко. Приехал этот молодой сотрудник из Свердловского университета. Несмотря на молодость, им впервые в мире, в астрофизике было введено понятие "перемены ролей". Так называемый обмен масс у тесных двойных звёзд. Идея заключается в том, что в результате неодинаковой скорости эволюции звёзд, находящихся достаточно близко друг от друга (скорость эволюции звезды зависит от начальной массы звезды), одна из звёзд в процессе своей эволюции начинает увеличиваться в своих размерах быстрее второй, и её диаметр достигает таких размеров, что вещество (звёздный газ) начинает перетекать с одной звезды на другую. Со временем возможен и обратный процесс - по Л. И. Снежко "перемена ролей". Л. И. Снежко так же занимался теорией "чёрных дыр". К тому же, в то время в одной из астрофизических книг, им была написана отдельная глава.

Поиском же одиночных "чёрных дыр" на БТА занимается Виктор Шварцман, кандидат физико-математических наук, ученик академика Я. Б. Зельдовича. Очень интересный разносторонний человек, с интересом обсуждающий любую проблему и зачастую имеющий по поводу этой проблемы своё, отличное от других и, в общем-то, оригинальное мнение.

-Простите, - заговорил один из местных гостей художника, - я много слышал, да и читал кое-что о "чёрных дырах". Они, якобы, наблюдаются в двойных звёздных системах. Но так ли это? Одни говорят, что они есть, другие, что их нет. А я теперь слышу, что, оказывается, есть, вернее их ищут, ещё и одиночные "чёрные дыры". Как это понять?

Рассказчик улыбнулся.

-"Чёрные дыры" - это очень сложный и до сих пор окончательно не решённый вопрос. Но я всё-таки постараюсь ответить на него кратко. Ну, во всяком случае, как смогу. Но только не сейчас. При всем моём уважении к вам, для освещения этого вопроса, даже в кратком изложении может уйти около часа, а может быть, и больше. Возможно, совмещу изложение этого вопроса с рассказом о двойных звёздных системах, и, как обещал, с популярным изложением теории эволюции звёзд. Но хочу заранее оговориться, что я не специалист в этих теориях. А потому, моё изложение их может грешить неточностями и быть не столь хорошо изложено, как специалистами в данных вопросах. Так что, не знаю, стоит ли мне злоупотреблять вашим временем и рассказывать об этом. Может быть, посмотрите сами в соответствующей популярной литературе? Ну, в общем, думайте.

А о сотрудниках САО можно говорить много и рассказать о многих многое. Но я ограничусь этими персонажами, о которых говорил, чтобы вам было ясно и понятно, какой коллектив, и с каким потенциалом начал работать в САО, и откуда такой энтузиазм. Тем более, что все ожидали введения в строй в обсерватории других телескопов, которые позволят резко расширить круг задач, решаемых в САО. Хочу напомнить, что для решения практически любой астрофизической задачи необходимо наблюдать объекты разной яркости, а для этого, естественно, нужны телескопы разных диаметров и, как в пирамиде, чем ближе к основанию, тем телескопов с меньшими диаметрами должно быть больше. Почти то же можно сказать о формировании статуса и структуры коллектива обсерватории. При наличии малых телескопов (а их в обсерватории должно было быть около десятка - об этом, кстати, мечтал С. В. Рублёв) формирование её коллектива начиналось бы с этих телескопов. Со студенческой скамьи (на практиках, а может быть, и в самом астрономическом центре САО, а почему бы и нет) формировались бы коллективы астрономов и технологов. По научным и наблюдательным задачам. По методам обработки полученных результатов и созданию новых методов обработки. По развитию, совершенствованию и внедрению новых технологических методов в астроприборостроение. Все это потом переносилось бы на средние телескопы и оттачивалось окончательно на 6-метровом, а со временем и на более мощных телескопах. Это ли не пирамида, наиболее устойчивое материальное формирование, стремящееся ввысь, и, к тому же, трудно разрушаемое.

А с одним, хотя и большим телескопом, с ним можно сделать всё что захочется. "...В прошлом бою мною юнкерс сбит. Я сделал с ним, что хотел..." - "Як - истребитель". В. С. Высоцкий.

Да и с точки зрения крупной мировой обсерватории, а именно такая обсерватория, по-видимому, виделась академикам: М. В. Келдышу, Л. А. Арцимовичу, Я. Б. Зельдовичу, А. А. Михайлову и другим. И многом другим тоже (пока ещё не академикам, включая перечисленных мною раньше). Обсерваторию нельзя было оставлять с одним только 6-метровым телескопом. Хотя, да и тем более, с самым крупным в мире телескопом. Но, к несчастью, большинство из них (академиков) ушло в лучший мир ещё в семидесятые годы. Не осталось - отцов родных. А те, кто пришли о САО, наверное, не думали, а может им просто об этом думать не разрешали, "приказ - закон для подчинённых". Тем более, при нашей-то жёсткой и всёвидящей партийной дисциплине. Всё может быть, да и не быть тоже, когда толком об этом ничего не знаешь. "...Удивительное рядом, но оно запрещено..." как пел в песне о дурдоме, опять-таки, В. С. Высоцкий.

Я слышал от С. В. Рублёва, возможно, уже в пересказе, о том, что, когда начали говорить в верхах о нецелесообразности установки в САО других телескопов (опять разговоры о астроклимате, хотя эти разговоры больше похожи на преднамеренную спекуляцию), то в защиту создания именно обсерватории, а не одиночки-телескопа приводилась, как пример, история гибели немецкого линкора "Бисмарк".

Линкоры "Бисмарк" и "Тирпиц" построены были в Германии перед Второй мировой войной. По тем временам они были гигантами - водоизмещение их было 52700 тон. Практически, плавающие крепости. Но "Бисмарк" вышел в Атлантический океан (тогда вотчину Английского флота) с одним только тяжёлым крейсером "Принц Эйген". Гитлер решил опробовать его на остром оселке английского флота. Тем более, что английский флот, якобы, по данным воздушной немецкой разведки, был разбросан по всей акватории Атлантического океана. Данные разведки оказались неверными. За это Гитлер записал первый "зуб" на Геринга. Гитлер берёг эти линкоры, как зеницу собственного ока. Так вот, "Бисмарк" не успел крупно набедокурить в Атлантике. Правда, чуть ли не с первого залпа его главного калибра был потоплен английский линкор "Хууд". Но он обладал тонкой бронёй в угоду скорости, и это сыграло с ним злую шутку, вернее, это ему не помогло. Немецкий снаряд с "Бисмарка" легко прошил его броню и взорвался в его артиллерийском погребе. Немцам повезло, но только один раз. "Хууд", образно говоря, взлетел на воздух, из 1400 человек его экипажа в живых случайно осталось только трое. После этой Пирровой победы для немцев, англичане навалились на "Бисмарк" всей своей эскадрой. И с пробоинами и ожогами, но уже больше без крупных потерь, с Божьей помощью и во славу Его, благополучно, в общем-то, как бы, всем миром, взяли да и потопили линкор "Бисмарк". "Принц Эйген" сумел всё-таки смыться, скрылся в тумане. Да и англичанам, в общем-то, было и не до него. Кстати, "Бисмарк" утонул, хотя и с пустыми артиллерийскими погребами, но всё же с работающими машинами.

Вот такая история.

То же пророчили и БТА, если он не будет поддержан другими телескопами. И, забегая вперёд в наш 1980 год, могу сказать, что, похоже, это пророчество сбывается. Максимум, на что может рассчитывать САО, это на 1-метровый телескоп, но его ещё надо построить. Да и он не решит всех проблем. В общем-то, и время, похоже, уже упущено. Но поживем - увидим, если, конечно, увидим, да к тому же, ещё и поживём. Все ведь под Богом ходим, и всё в руках Божьих. Интересно, успеет ли БТА "расстрелять все свои снаряды и будут ли работать его машины", когда он будет "тонуть"? А его ведь утопят, найдутся такие, они уже начинают вызревать, это уже и сейчас видно, хотя, конечно, только хорошо вооружённым глазом. Им, которые топят, всё прогрессивное, как серпом по одному очень нежному месту, и вообще, они путают Божий дар с яичницей. И в первую очередь, для них это, конечно же, наука, её надо уничтожить, но сначала образование. А лучше - их вместе да побыстрее, пока не очухались. Опять-таки, давайте помянем Птолемея и вспомним цыганскую песню:

 

Всюду деньги, деньги, деньги.

Всюду деньги, господа.

А без денег - жизнь плохая.

Не годится никуда.

 

А теперь слегка преобразуем её:

 

Всюду рабство, рабство, рабство.

Всюду рабство, господа.

А без рабства - жизнь плохая.

Не годится никуда.

 

Ведь там, где господин, там и раб, а там, смотришь, и явно видишь деньги, они-то вроде без рабства и не нужны. Во всяком случае, в том виде, в каком они существуют сейчас, и что они определяют. Или вернее, что ими определяется и что под ними понимается.

Боюсь, что я вас крайне утомил и даже замучил своей политэкономией. Но, простите, мне показалось, что без такого отклонения от темы нельзя прогнозировать развитие и возможный закат конкретной обсерватории САО в конкретном государстве - Советском Союзе. Возможно, я не прав, дай-то Бог! Как в кинофильме Кавказская пленница - "...сам не хочу..." - произносит Саахов.

-Скажите, вот тут говорилось о некоторых суммах, лежащих в Западных банках. Не связано ли это с тем, о чем Вы только сейчас говорили? - задал вопрос художник.

-Да, тогда ещё пару слов на эту тему. Как я уже вам говорил, моя основная специальность - геофизик, но я, в основном, получаю деньги как геолог, являясь консультантом по месторождениям (нефть, газ, полезные ископаемые), а также по их разработке. Так, или почти так, как у М. А. Булгакова в "Мастере и Маргарите", Воланд - консультант по чёрной магии.

Так вот, мне известно (и пока известно это, я думаю, не многим), что мы последнее время начинаем, хотя пока и незаметно, превращаться, и пока ещё в слабой мере, но уже - увы! - в сырьевой придаток Запада. Для нашей экономики, видите ли, это выгодно. Ведь "экономика - должна быть экономной". А на самом-то деле, мы проигрываем холодную войну с Западом и, чем дальше, тем всё больше и больше. Например, гоним на Запад нефть и газ, а за эти деньги ввозим их станки с числовым программным управлением (заметьте, мы их у себя не выпускаем, промышленность, видите ли, у нас слабая, а кто строил уникальный телескоп, кто в космос летает и до последнего времени в этом направлении - впереди планеты всей - не мы ли, а может быть марсиане?). От наших партийных бонз всё чаще и чаще слышишь:

- Что вы нам предлагаете новые разработки. На Западе ещё такого не делают, а значит, это экономически невыгодно. Вы что, хотите подорвать этим нашу экономику?! Идёте против курса партии и правительства?!! А вот этого мы вам не позволим!!!

То же самое происходит с вычислительной техникой и её программным обеспечением. Не знаю, как в военной промышленности, а вот на БТА работает управляющая ЭВМ, аналогов которой до последнего времени не было в мире. И поверьте мне на слово, в САО даже был промышленный шпион, который интересовался нашими разработками в системе управления телескопа БТА. Об этом, если вам будет интересно, я расскажу немного попозже. А в отношении наших разработок на телескопе, их бы никогда бы и не было, если бы у власти тогда были теперешние партийные бонзы. И потому не будет в САО никаких других телескопов, потому что такой обсерватории у нас не должно быть, так как её нет на Западе, а значит, это экономически невыгодно. Невыгодно также ставить другие телескопы на территории САО. В других местах, пожалуйста, сколько угодно, если, конечно, они у вас будут. Что это - тупость? Или все-таки сознательное уничтожение нашей государственной системы? По-видимому, и то, и другое, и третье... А из этого следует, что Запад нами косвенно уже управляет. Вернее, пока ещё направляет нас в выгодное ему русло. Создавая в наших государственных структурах соответствующие его интересам ситуации, влияющие на кадровую расстановку в тех или иных сферах правительственного аппарата. А "как" - это дело техники и на это на Западе не жалеют денег - игра стоит свеч!!! Еще бы, такая территория, да с таким бессметным количеством полезных ископаемых!.. На это никаких денег не жалко, тем более, напечатанных специально для этой цели - всё с лихвой, да ещё и с какой, стократно оправдается.

Да, ещё, возможно, вот вам что будет интересно. Но это уже больше из домыслов, нет сведений, подтвержденных, во всяком случае, документами. Да и мне, к тому же, об этих документах, если они и есть, в общем-то, ничего неизвестно.

Так вот, якобы, Алексей Николаевич Косыгин высказывал такую мысль, что, с учётом современного экономически-политического положения страны, целесообразно отдать в частные руки те отросли промышленности, которые не имеют стратегического значения, но оставить их под жёстким контролем государства. Это лишит Запад основного его политического давления на СССР и этим будет ослаблено, а со временем и прекращено внутреннее разрушение страны.

 

Наверное, пора вернутся к заключительной части повествования о крупнейшем в мире телескопе, а не об обсерватории. Она так и не была построена, к несчастью, а для кого-то и к счастью. Вполне возможна установка в САО 1-метрового телескопа и ещё двух или трёх телескопов меньших диаметров, но этого явно недостаточно.

Так вот, в конце концов, Иван Михеевич остался один на один с единственным самым большим телескопом в мире. И, как уверяют злые языки, а может быть, и не злые, уже подал заявление с просьбой освободить его от занимаемой должности и даже, возможно, не одно.

Пока, правда, просьбу его не удовлетворяют. Но, даже если он и не подавал такого заявления, то подаст. И вопрос только в том, когда его просьбу удовлетворят. А в том, что его просьбу удовлетворят, нет никакого сомнения.

А теперь, несколько эпизодов из воспоминаний сотрудников САО, наиболее интересных, с моей точки зрения. Не буду придерживаться хронологии событий. Расскажу, по мере того, как вспомнится то или иное событие. Вот первое.

 

Посещение САО Устиновым

 

В обсерваторию приехал Министр обороны СССР Д. Д. Устинов. С площадки, где установлена башня телескопа БТА (напомню, высота 2050 метров над уровнем моря), открывался прекрасный вид на блестящий вдали под солнечными лучами эллипс дюралевых антенн радиотелескопа РАТАН-600 и нижележащие станицы. Погода была прекрасная, с исключительной прозрачностью атмосферы. Казалось, ближайший к башне горный хребет, поросший деревьями, находится рядом, образно говоря, на расстоянии вытянутой руки, а деревья на нём кажутся кустарником. А до хребта было расстояние около пяти километров. А говорят еще, что плохой астроклимат в районе БТА!!! Да и пускай говорят. Язык-то без костей. Собака лает, а караван идёт. Но, когда от каравана остался один верблюд, хотя и очень большой, да его со всех сторон ещё и окружили собаки, тоже немаленькие, то это уже не караван, а какое-то безобразие, может быть, псарня? Может быть. Но это больше похоже на умирающего лебедя под марш энтузиастов в исполнении ансамбля "Партия - наш рулевой". А рулевой представляется стороннему наблюдателю как скорпион, окружённый тарантулами и занесший над своей головой собственное жало. А тарантулы, как только сожрут скорпиона, начнут жрать друг друга. Но это потом, со временем, не сейчас, и на том спасибо.

Ну, так вот, Устинов стоял около башни вместе с Главным инженером БТА Геной Ласкиным и, глядя на станицы, сказал:

- Мы их не прокормим.

Его слова слышал проходящий мимо них один из сотрудников САО, поднимающийся по каменным ступеням лестницы, ведущей к БТА, от главной асфальтной дороги. Надо заметить, что по этой дороге перевозили 80-ти тонное зеркало телескопа БТА. Да, надо заметить ещё и то, что Устинов стоял вдвоём с Ласкиным, без охраны.

Через некоторое время сотрудник спросил у Главного инженера БТА:

- Кого он собирается кормить? Не нас ли?

- Да нет, - ответил Гена, - он имел в виду станицы, мимо которых проезжал.

А дело-то было вот как. Министр прилетел в аэропорт Минеральные Воды из Москвы на самолёте. А из аэропорта до обсерватории его везли на автомашине. На вертолёте не решились, горы всё-таки. Нелишне напомнить, что Устинов во время Второй мировой войны отвечал за снабжение фронтов, и поэтому прекрасно разбирался в материалах, используемых для строительства, в частности, обсерватории. Проезжая по станицам, он видел заборы и прочие поделки, для которых был использован металл, явно позаимствованный из обсерватории. Тащили мало, но часто и многие, в основном, строители, но и обслуга обсерватории не отставала от них в эдаком заразительном деле. Если Министр был вынужден смириться с таким положением вещей, то что говорить о руководстве государства, которое само поощряло мелкое воровство, а со временем и крупное.

А Министр вышел на площадку перед БТА, чтобы отдохнуть после разноса, который он утроил руководству САО.

Разнос должен был состояться по поводу того, что на телескопе БТА нельзя наблюдать искусственные спутники Земли, скорости вращения телескопа маленькие. Но в САО руководство тоже "не лыком шито". Оно спокойно и вкрадчиво объяснило Министру, что телескоп предназначен для наблюдения искусственных небесных тел, так, во всяком случае, было указанно в техническом задании. А этих искусственных, далеко удалённых объектов, чтобы только на БТА их можно было увидеть нет, как нет, не запускают почему-то. А спутники гораздо легче наблюдать на 1-метровых телескопах, на таких телескопах атмосферные дрожания меньше замывают изображения деталей спутника. Размеры неоднородностей атмосферы (атмосферные линзы) имеют среднестатистический размер порядка одного метра. При пятидесяти, а ещё лучше, при ста кадровом (за секунду) считывании телевизионного изображения, снимки с таких телескопов получаются идеальными. А на 6-метровом зеркале эти атмосферные линзы будут накладываться, и изображение деталей спутника будут размыты, независимо от увеличения телескопа. Если же искусственный объект далеко, то он будет двигаться по небесной сфере медленно, и его положение, и, соответственно, перемещение, можно зафиксировать на БТА с большей вероятностью, чем на метровом телескопе. Для этого БТА, в общем-то, и предназначен. Каково техническое задание, таков и телескоп. А 1,2-метровых телескопов в Вашем ведомстве полно. В районе озера Балхаш несколько штук, да и не только там.

Разнос не получался, а как же без него, без него нельзя, раз уж он запланирован, непорядок какой-то получается, просто безобразие какое-то, и не больше и не меньше, надо бы им всё-таки чего-нибудь покрепче. Нет, всё-таки что-то надо придумать. Без разноса никак нельзя, просто невозможно, да и не солидно, даже глупо, как-то всё по-дурацки получается.

Но на первом этаже башни Министр отломил ручку туалета и, наконец-то, устроил разнос. Хотя и не по адресу. Нужно было строителям. И все это понимали, и Министр тоже. Поэтому его спокойно выслушали и все разошлись, довольные друг другом. А Министр вместе с Главным инженером БТА пошли отдохнуть на солнышко, на площадку около БТА. Но станцию по наблюдению искусственных спутников Земли создать в САО всё-таки пришлось.

Вот такая история.

 

Промышленный шпионаж

 

Да, я вспомнил! Я же хотел вам рассказать о промышленном шпионаже на БТА.

А дело было вот как.

На БТА из Германии, из института имени Макса Планка, приехал наблюдать некто Шульц. Привёз с собой свою инфракрасную технику, опутал ею весь телескоп, шланги да провода. Но практически не наблюдал. То возился со своей аппаратурой, то в гостинице на Верхней научной площадке, да иногда и на Нижней тоже, поил кофе и коньяком технический обслуживающий персонал БТА. Расспрашивал об устройстве телескопа, а особенно, о надёжности работы отдельных устройств и узлов телескопа. Особенно его интересовала надёжность и точность работы управляющей ЭВМ БТА. При наведении телескопа на объект и при ведении телескопом этого объекта. А, в общем-то, всего комплекса БТА, в той или другой мере. При наблюдениях старался наводиться на объекты, в которых телескоп работал с большими скоростями, в конечном счете, было видно, что он явно проводит испытания телескопа в наиболее сложных условиях его работы. А потом выяснилось, что он является одним из соучредителей разработки и строительства 4-метрового западного телескопа, тоже на альт-азимутальной монтировке.

Вот вам явный промышленный шпионаж. И болтался этот Шульц в САО, кажется, около месяца, а может быть, и больше. Да, по-моему, если только я не ошибаюсь, был в обсерватории ещё раз, а может быть, и два раза.

Кстати, Шульц почти без акцента говорил по-русски, правда иногда забывал слова и путал их значения.

А наши партийные руководители уже тогда кричали, что мы отстаём от Запада во всех сферах науки и техники. И, ссылаясь на это, тормозили наше развитие, настоятельно требуя всё, что можно и даже то, что нельзя, заимствовать и покупать на Западе.

Если это так, то зачем тогда Шульц за все свои приезды в САО истратил около ведра кофе и коньяка на спаивание обслуживающего персонала БТА, а так же некоторых сотрудников САО, занимающихся техническими разработкам и исследованием систем БТА. Наверное, хотел сделать их алкоголиками? Так сказать, нравственная диверсия? А устройством БТА интересовался так, для отвода глаз, для того, чтобы скрыть свои коварные намерения споить всё САО. Не иначе, и только так!

Да, кстати, этого промышленного шпиона (или диверсанта, спаивавшего весь коллектив САО) так никто и не ловил.

Вот и сказке конец, а кто слушал - молодец. А может быть, и не сказке.

 

Заселение дома САО в станице Зеленчукской

 

А третью история (она о заселении жилого дома САО в станице Зеленчукской в первой половине семидесятых годов) рассказал Сергей Владимирович Рублёв, заместитель директора по научной части САО АН СССР. Он тогда остался замещать директора САО. А сам директор, Иван Михеевич Копылов, находился тогда в долгосрочной зарубежной командировке. Как раз в это время и был сдан дом в Зеленчукской, и предстояло распределение в нём квартир. По этому поводу Сергей Владимирович был вызван в Зеленчукский райком партии. Первый секретарь райкома передал ему список на десяток квартир с указанием их номеров, конечно же, лучших. И приказал передать ключи от этих квартир в его секретариат. И благосклонно заявил:

- Остальные ваши, делите, как хотите.

Рублёв ответил:

- Может быть, и рад бы, да не имею права.

Секретарь опешил:

- Как это так?! Я не прошу!! Я приказываю!!!

Рублёв грустно улыбнулся:

- Да не имею я на это права. Мне такое распоряжение может выдать только Академия наук СССР. И вообще, у нас в Академии не приказывают, а отдают распоряжения, у нас не армия. Так что, пожалуйста, обратитесь с Вашим предложением в Академию...

Пока Рублёв говорил, секретарь всё больше и больше краснел, потом лицо его напряглось, в глазах появилась злость, рот перекосило, он с нетерпением перебил Рублёва и заорал:

- Сейчас соберу райком! Поставлю вопрос на голосование!! И выгоню тебя!!! Сволочь!!! Из партии к... (и дальше пошёл мат)!!!! Ты у меня чабаном пойдёшь работать на самую дальнюю кошару, и так далее, и так далее (и опять - мат)!!!!

Рублёв подождал, пока гром утихнет (артиллерия - гроза полей), но это малый калибр, а впереди главный, выдержать бы его, суметь устоять. Он ещё раз грустно улыбнулся, слегка пожал плечами и очень спокойно ответил:

- А я беспартийный. И лично к вашим делам никакого отношения не имею. Пожалуйста, ещё раз прошу Вас и советую, обратитесь в Академию наук.

И спокойно, не прощаясь, ушёл. Когда он уже шёл по коридору, он услышал из кабинета секретаря райкома какой-то хриплый, надрывный, очень громкий захлёбывающийся мат. И сначала подумал, не вызвать ли скорую помощь. Но, поразмыслив, решил, что такие вот люди, как этот секретарь, достаточно закалились в боях быков за место под их Солнцем. А не под нашим Солнцем, радостным, приятным, нежным и тёплым. Такого быка, как секретарь, и кувалдой не убьёшь.

Рублёв не ошибся в своих догадках, его на следующее утро вызвали в обком партии, в городе Черкесске. Пришлось ехать, никуда не денешься, надо. А кому надо? И это вместо того, чтобы заниматься неотложными делами по строительству обсерватории. Короче, амбиции - они и в Африке амбиции. А как же, они же на первом плане в бою быков за самку или за положение в обществе. И так во всём мире, главное - регалии, а остальное уже потом, если, конечно, на это время останется, вот так и проживаем жизнь. А фамилия первого секретаря обкома партии была, в общем-то, созвучна ситуации, в которую попал Рублёв, - Бурмистров.

Приём в обкоме мало чем отличался от приёма в райкоме партии. Правда, Бурмистров не обещал разжаловать в чабаны, но он пообещал отправить в КГБ и засадить надолго, да так, что он (Рублёв) свет Божий возненавидит. Был, конечно, и мат, и тоже безбожный. Вообще, секретарь размазывал Рублёва по стенкам около часа. Рублев, после того, как предложил секретарю обращаться непосредственно в Академию наук, с требованием о выделении квартир райком и своего заявления, что он беспартийный, вообще молчал, не обращая никакого внимания на крики и вопли секретаря. Когда же секретарь устал кричать в пустоту (а он, наверное, войдя в раж, возможно, и вообще уже забыл о Рублеве), быстро оглядел свой кабинет и остановил свой удивлённый (как показалось Рублёву) взгляд на нём. Рублёв воспользовался паузой и спросил:

- А за что меня сажать? За то, что я беспартийный? За то, что я предложил Вам обратиться в Академию наук? За то, что Вы кричали почти в течение часа, а я слушал Вас молча? Ответьте мне, пожалуйста, за что? И в чём моя вина?

И тут секретарь взвился и яростно завопил:

- Я жаловаться буду!!! Я этого так не оставлю!!! Это безобразие, так вести себя с руководителем обкома партии!!!! В моём лице вы позорите нашу партию!!!!

И вдруг оборвал себя, чуть ли не на полуслове и растерянно замолчал.

Рублёв понял, что выиграл этот трудный бой, да и секретарь это тоже понял, не такой уж он был глупый человек. А поняли оба они вот что, никуда секретарь жаловаться не будет, это уровень его компетенции. А слово не воробей - вылетит, не поймаешь. Рублёв извинился, пожелал доброго дня и ушёл.

Когда Рублёв уходил, ему запомнилось лицо секретарши секретаря (хорошо звучит - "секретарши секретаря", а ещё бы лучше - "секретаря секретаря", намного лучше звучит, красиво, не правда ли, но там была женщина). Лицо её было бледным с зеленоватым оттенком и с красными, очень контрастными пятнами. Оно было перекошено злобой, страхом, гневом, в глазах застыл ужас. В её сиюминутном состоянии это было неприятное, и даже отталкивающе-некрасивое лицо, в общем-то, достаточно миловидной, и при первой встрече даже очень приветливой и привлекательной женщины.

Квартиры райкому выделены не были. Они, в рамках закона, уже были выделены в доме, построенном ранее для строителей.

А насчёт секретаря, уж очень много свалили значений на одно слово: тут и заведывание бумагами и переписка, да ещё и должность выборного руководителя. Уж не пошло ли это от Сталина, чтобы прикрыть его первую, в общем-то, довольно скромную, можно даже сказать, второстепенную должность, в Центральном комитете партии большевиков.

 

Вот такая поучительная история, имеется в виду история выделения квартир для райкома. Это следствие, а причина этого следствия - значимость секретаря в стране. И так везде и во всём.

 

Забавный случай с Главным инженером БТА

 

Следующий случай из области бытовой полумистики, если только так, конечно же, в шутку, об этом можно сказать.

Произошёл он в 1978 году, летом. На БТА работал механиком Вадим Копосов, хороший специалист, да и человек неплохой. О таком человеке говорят - мухи не обидит. Но, правда, с хитрецой, не такой уж он простой был, как казался на вид. Кстати к нему очень хорошо относился директор САО, Иван Михеевич Копылов. В то время Главным инженером БТА был Михаил Михайлович Кононов (не путать с Володей Кононовым, тоже сотрудником САО). У Вадима был один нехороший пунктик, к несчастью, в основном, для него самого. Он начал пить, годы идут, а всё механик, а амбиции у него, наверное, были. Тем более, что жена - астроном, работает на телескопе РАТАН-600, занимается исследованием поверхности Луны, в области её радиоизлучения. Семья хорошая, если бы муж не пил, вообще, идеальная.

Так вот, однажды днём Кононов обратил внимание на Вадима. Вёл он себя как-то странно, присмотрелся Миша повнимательней и понял, что Вадик пьян. Выпроводил Вадима из башни телескопа, сказав ему:

- Иди, проспись на свежем воздухе, а потом поговорим.

Через несколько минут вернулся в свой кабинет, а там сидит Вадим. Миша удивился:

- Как ты сюда попал? Я же должен был бы тебя видеть, как ты сюда заходил, я же далеко не уходил.

Копосов, развалившись в кресле Миши, засмеялся:

- Налей двести граммов спирта, скажу как. А не нальешь, не скажу.

Миша почти выдернул Вадима из кресла, выпроводил его из башни. И сказал охране БТА, чтобы его не впускали, а будет скандалить, позвать его (Главного инженера). Один из охранников ответил, их в башне дежурило двое, что они его и не впускали, после того как Миша его выгнал первый раз. Они сами удивляются, как он сюда попал. Миша им не поверил и спросил, не предлагал ли Вадим им сто граммов спирта. Охранники очень удивились:

- Как он нам мог предлагать, если мы его не видели. Нет, видели утром, но только утром, да ещё когда, ты его вот сейчас, два раза выгонял. А утром нет, не предлагал.

Миша, ошарашенный, ушел, предупредив охранников, чтобы смотрели в оба. И тут он вспомнил, что Копосов мог войти в башню через ворота грузового лифта, если они открыты. Может быть, что-то грузят, но он бы знал об этом. Да и ключ от ворот на вахте, но он всё же пошел, посмотрел, ворота на замке. Он не поленился, пошёл на вахту к охранникам и забрал у них ключи от второго входа в башню, южного, и от ворот. Подумал еще, не открыто ли забрало башни, но вспомнил, что был запрет на открытие забрала на три дня, под куполом испытывали какой-то там прибор с чувствительным светоприёмником. Он как раз проходил мимо своего кабинета и почувствовал своим шестым чувством, что Вадим в кабинете. А может быть, он это почувствовал по слабому запаху спиртного из кабинета, но он об этом подумал позже. А в этот момент ему стало жутко, и он рывком открыл дверь кабинета. В том же его кресле сидел Вадим и листал журнал: "Небесный телескоп". Миша был на грани потери сознания, его охватил неописуемый ужас, он не знал, что думать, всякая мистика так и лезла в голову. Но был день. Вадим был живым, продолжал листать журнал, от него даже на таком расстоянии пахло спиртным. Значит, это не мистика и никакое не шестое чувство, я просто уловил запах спиртного, начал он успокаиваться. Но как этот алкаш попал сюда в башню? Его начало охватывать бешенство, он ели сдерживал себя. Всё же, наверное, забрало. Но как можно залезть в него, только по веревке?.. Но это, скорее всего, чушь, да оно и закрыто. Может быть, окна второго этажа, но это тоже верёвка, это - ерунда. Вадик - не тот человек, чтобы лазать по верёвке, никогда в горы не ходил. Да и слишком пьян он для такого дела, да и вообще, лентяй. Окна первого этажа,.. но там мощные решётки. Миша снова почувствовал прилив бешенства. Он вышел из кабинета и вернулся с двумя охранниками. Когда они увидели Вадика, то невольно попятились, им стало тоже не по себе. Миша по их виду понял, что сговора у них с Вадимом нет. И спросил у них, входная дверь в башню на замке? Они ответили ему, что на замке. Он подумал немного и сказал охранникам, чтобы они забрали Вадима в свою дежурную комнату, он скоро подойдёт и тогда решит, что делать дальше. Второй этаж башни убирала как раз в это момент уборщица, она мыла пол коридора. Миша забрал у неё ключи от всех комнат башни и проверил все окна комнат. Все окна были закрыты на защёлки. По уставшему виду уборщицы Миша определил, что у неё с Вадимом не может быть никакого сговора. Он уже успокоился, и ему стало даже интересно, как этот хлыщ умудряется попадать в башню. Когда он вернулся к дежурным, Вадим дремал. Он оставил Вадима с одним из охранников, а со вторым с наиболее надёжным охранником, он его хорошо знал, вышел в вестибюль башни. Они договорились, что он (Миша) пойдёт к воротам грузового лифта, а охранники ровно через пять минут, по часам, выпроводит Вадима из башни. А потом охранник станет в вестибюле башни так, чтобы видеть вход на лестницу второго этажа башни и дверь его кабинета. А Миша подойдёт к ним минут через двадцать. Миша, проверив замкнута ли дверь его кабинета, прошёл по коридору в мастерскую. Из мастерской взял с собой одного из слесарей, они прошли к воротам башни у грузового лифта и начали обсуждать вопрос о ремонте ворот, тем более, это действительно нужно было делать. Через двадцать минут Миша подошёл к стоящему на посту охраннику, предварительно проверив, замкнута ли дверь его кабинета, и сказал охраннику, что тот может отдыхать. Как уже говорилось, в башню кроме северного входа, меньше продуваемого ветром, есть еще и южный, которым не пользуются. Так вот Миша, после явления в его кабинет, правда, не Христа, а Вадима, опломбировал замок двери южного входа своим пломбиром.

Миша, когда начал открывать своим ключом дверь, был уверен, что в его кабинете находится Копосов. И он не ошибся, Вадим там сидел и опять листал тот же журнал. Первым заговорил Вадим:

- Это моё третье явление народу. Их, моих явлений к тебе, поверь мне, может быть много, и за каждое моё явление двести граммов чистого. Итого, сейчас уже, шестьсот граммов спирта, разведённого литр, так, что будем делать, что решать?..

- Хорошо, - сказал Главный инженер, - решим так, если, конечно, противная сторона будет согласна. Я предлагаю тебе литр чистого спирта, но с условием, что выдачу его разделю на пять раз, каждую пятницу, внизу, на Нижней площадке после работы, по двести грамм. И вот еще, какое условие, на башне больше в нетрезвом виде не появляйся, уж лучше оставайся дома. Так для всех будет лучше, у тебя всё-таки семья и детей своих ты любишь, ведь так? Или нет? А теперь слово за тобой.

Вадим сидел и думал, наверное, минут десять, а может быть, и все пятнадцать. А потом мотнул головой и сказал:

- Я, в общем-то, со всем согласен, но не торопи меня, а пить я брошу, ты уж поверь мне, но не сейчас, для этого нужно время и оно похоже приходит. Так что, по рукам. А тебе нужно, как Главному инженеру, учить материальную часть БТА. И начать учёбу нужно со своего кабинета, именно со своего кабинета. Что, понял? По глазам вижу, что понял.

Главный инженер схватился за голову:

- Как же это я не догадался, а вернее, забыл. Ну, конечно же, кабельная галерея в технический блок. И дверь, вот же она, в колоне посреди кабинета. А что, технический блок открыт?

- Не волнуйся, закрыт, правда, только изнутри, но это неважно, открыть ключом можно и снаружи. А ключ от него на мне с утра записан, просто из вас никто не догадался посмотреть в журнал выдачи ключей.

Технический блок БТА находится вне башни примерно в 70 - 100 метрах от неё.

Пить Колосов всё-таки бросил, и с работы не уволили, хороший механик, с высшим образованием, семя, дети, жена. Семья сохранилась до сих пор, это я знаю точно.

Вот и конец очередной истории. Так, простенькой, из жизни САО.

 

Диверсантка

 

Да вот еще по поводу диверсий, крутилось в голове, но всё-таки

вспомнил. Работала на строительстве САО одна женщина, довольно красивая, но - увы! - лёгкого поведения. Ниже посёлка, вдоль реки Зеленчук, тянула электрическую высоковольтную линию в аул Верхний Архыз бригада грузинских линейщиков-монтажников. Бригада насчитывала где-то порядка тридцати человек, а со всеми "запасными игроками", может быть, и больше. И вот, бригада вдруг прекратила свою работу, и запасные тоже. Лето, но не жарко, прекрасная погода, работай, не хочу, а бригады нет, исчезла. А запасные пока, правда, на месте, но почему-то не работают, отчего-то шибко, уж очень морально страдают. Начали выяснять, куда исчезла бригада. Тут не до страдальцев им, что работай, что не работай, а тут работа стоит!! Выяснили, бригада лежат в больнице на излечении, сифилис. Боже мой, в горах, откуда?! А вот оттуда. От той самой, от советской женщины строителя, добровольной и не оплачиваемой иностранным капиталом и даже неизвестной ему диверсантки. Вот это работа, высочайший профессионализм. А то, засылают к нам каких-то Шульцев да еще, наверное, высокооплачиваемых, спаивать наш дружный советский и морально-устойчивый коллектив САО. А вот в отношении моральной устойчивости вышла-то закавыка. Запасными игроками оказались-то некоторые из сотрудников САО, правда, все холостые и на том, как говорится, спасибо. Бегали, проверялись, но, слава Богу, обошлось. Но коллектив их всё-таки благодушно простил, что поделаешь, ведь инстинкт, правда, не тот, что сохранения, а тот, что продолжения рода.

 

Суицид на почве любви и любовь инопланетян

 

А бывает, что сильнее оказывается инстинкт, который продолжения рода. А в результате, например, суицид на почве любви. Кто стреляется. Кто вешается. А то и харакири, и не только по-японски. А кое-кто и из окна прыгает. А бывает, что и травится кто-то, и не только это, всё бывает.

Вот, рассказывают, был такой случай. Одна из окна сиганула, а ещё и старушенцию, это ж надо, с собой вместе кончила, в лучший мир значится, увела. А там клумба впритык к дому. Только вспахали, тоже мне, деятели, весна-то в этом году-то поздняя, вот клумба ледком и подёрнулась.

А всё наш запойный управдом. Он то с чёртом пьет, то со своим слесарем, а то и с нашим доморощенным алкашом Васькой. Они, прости нашу душу грешную, в нашем поганом болоте, что возле мусорных баков, постоянно двух кикимор видели. Там они по камешкам гуляли вдвоём, им не скучно было, а теперь вот, одна и ей ох, как скучно. Наши бабы всё боятся, что она кого-нибудь из них к себе в подруги заберёт. Ведь забрала же, царство ей небесное, покойница, жена управдома с собой одну кикимору. Жена-то управдома померла, болезная, от его перегару. Он в тот вечер, в канун её смерти, ну то есть, родименькой, намешал водку с коньяком и бормотухой. А потом пришёл к нему Васька, этот наш алкаш, глаза б его не видели, так они с управдомом ещё и бутылку Сонцедара выпили, а потом, ещё клей БФ очищенный пили. А наутро, они ещё не ложились, пили всё с Васькой. Глядь, а жена-то управдома буро-зелёная лежит, правда, ещё теплая, но уже не дышит. Ну, понятное дело, скорую вызвали, приехала через полчаса, не откачали. А на поминках, когда все разошлись, с управдомом только Васька, да его слесарь остались. Глянули в окно, и - о страх Божий! - а кикимора-то одна, а второй-то, страх-то какой, нет, как нет. А куда делась? Ну, это-то и дураку ясно, жена управдома к себе, с собой забрала, скучно ей одной на том свете, это ж надо, страсти-то какие бывают.

Так что, о чём это я? Ах да. Значит, про клумбу я. Значит, когда эта-то сиганула с тринадцатого этажа. Так, перед тем, старушка наша, Божий одуванчик, она у нас в доме недавно в однокомнатной квартире жить стала, из подъезда, значит, на костылях вышла. Да прямо через клумбу, что впритык к дому, по ледку-то и прыгает на костылях, поспешает. А зачем? Видите ли, ей в магазин, болезной, ну прямо-таки приспичило, он-то, магазин, вот-вот закроется. А тут на неё в аккурат та, что сиганула с тринадцатого-то, с воем и грохнулось. Услышала вой старушка, головку-то задрала. Наверное, подумала, что конец света, дёрнула правой рукой, видно, крёстное знамение сотворить хотела. Да куда там, некогда уж, бомба на неё летит. Она костыли в землю покрепче вдавила, вытянулась вся в струнку, и вот тут-то её бомбой и жахнуло, то есть, конечно, не бомбой, а той, что сиганула. Так она, корова, старушку-то начисто по земле размазала. Вернее, с землёй и ледком, что на клумбе, смешала. А костыли по самые-то подушечки, что под подмышки закладывают, в землю загнала. Они, эти подушечки, да под ними сантиметров на десять трубки титановые, из земли только и торчат. Это мы увидели, когда ту, что грохнулась, а вернее, то, что от неё осталось, сняли. Она, поди, весом-то килограммов под сто была, не баба, а бегемот какой-то. Её все мужики в доме, да и не только в доме, страсть как боялись, аж поджилки дрожали, ежели что, задавит насмерть горемычного. Она, отчаянная, какой-то там борьбой японской занималась, не помню какой, а ежели и вспомню, то пока выговаривать буду, опять забуду, так что, извиняйте. А костыли бабусины были, что надо, из титановых, очень лёгких трубок. Такие трубки, говорят, только на космос идут, вот так вот. А сделал их ей зять ее, когда она ушла от них в однокомнатную квартиру. Он её возненавидел, пока жили вместе. А как она ушла, то страсть, как полюбил. Когда ушла, то зять на радостях сам костыли ей сделал, аж две пары, одни на лето, а другие на зиму. Сделал он их очень прочными. На летних внизу была резина, чтобы не скользили. А на зимних - цилиндрики из очень прочной стали с конусом. Ходить на них можно было даже по льду, впивались в него остриём конуса. Конус был короткий, но острый. Да бабуля на свои сапожки с мехом ещё и кошки надевала, чтобы не скользить по льду. Их ей зять тоже сделал, лёгкие, почти незаметные. По ранту сапог ее, их подогнал, так, что сносу сапогам не было. Снизу-то старушенция хорошо была защищена, а вот сверху соломки не постелишь. Ну, так вот, зять недолго горевал, у них сын подрос, жениться собрался, так что квартира-то вовремя освободилась.

А что эта корова в окно сиганула, так потому, что влюбилась, как гагара ошалевшая. Род ей продолжать захотелось, так, что аж моченьки нету. Да и в кого влюбилась? В заморыша, прости Боже нас грешных, маленького, плюгавенького. Да к тому же, уже женатого на той кикиморе, что у мусорных баков по камушкам гуляет, с женой управдома, они были подругами.

А про ту чушь, что они, кикиморы, были настоящие, так это не я, а управдом так говорил, он же говорит, что с чёртом пьёт. Так, что же тут удивительного, что ему его собственная жена кикиморой казалась. Им, этим алкашам, ещё и не то привидится, их послушать так с ума сам сбрендишь. А что некоторые женщины боятся, так они всего боятся, и во всё и всем верят. Им же скучно, вот они во всё и верят, так, для разнообразия жизни. Им так лучше, лучше верить, чем думать. А чем думать, лучше поахать да поохать, всё разнообразие в жизни, романтика. Да и кровь по жилам от страха начинает бегать быстрее, время у нас-то сейчас застойное, а тут смотришь, застоя, то и нету, весь вышел, опять-таки, приятно. Так что, веселятся бабаньки, развлекаются.

А то, что та корова, что сиганула, что Зинкой звали, того заморыша очень крепко полюбила, это факт. И что только она в нём нашла? Поди, разберись. С ума по нему сходила, а он от неё, пострел, как шальной бегал, всё норовил на глаза ей не попадаться. А пуще всего боялся, что поймает она его одного в укромном месте и тут ему и хана придёт вскорости. Даже пикнуть не успеет, шибко боялся её, панически, до дрожи в коленках. Боялся еще, что однажды поймает его в парке, а он и убежать от неё не сможет. Боялся, что ноги от страха откажут, даже уползти не сможет, раздавит она его, болезного да хворого, как червяка какого-то, с нее, дескать, станется. Он раз видел, как она на ковре в спортзале таких же баб, как она, через голову кидала. Он потом еле-еле домой дошёл. Ноги идти не хотели, всё подвернуться норовили. А один раз показалось, что вообще, в другую сторону гнуться начали. И на него такой ужас напал, что аж челюсти судорогой свело, да так, что глаза чуть на лоб не вылезли. Он на скамейку сел, судорога отпустила, но зато зубы стучать начали. Танец с саблями Хачатуряна выбивают, и сделать ничего нельзя, ну хоть ты тресни. И встать не может, ноги совсем отказали. Ноги не идут, зубы стучат, кровь в жилах стынет, глаза уже почти на затылке, оно, конечно, нет, но так ему казалось. Начало темнеть, встать не может, а тут она с подругами, такими же, как она, сама в аллею входит. Он окончательно оробел и "Отче наш" читать начал, не вслух, конечно, а про себя. А потом: "Боже, пронеси эту напасть мимо". И что-то еще, но он уже ничего не помнит. И вообще, больше почти ничего не помнит. Она прошла мимо, темно было, не заметила. Когда и как домой пришёл, сам не знает, но поздно ночью. Жена, когда домой пришёл, морду набила, чтобы по ночам не шлялся. А у него всё зубы стучат, сказать ничего не может. Кошмар какой-то, там раздавить норовят, тут ни за что морду бьют. Куда бедному заморышу податься, а зубы, сволочи, всё стучат и стучат. Так и уснул в уголочке под утро. Как сидел, поджав коленки, бедолага безвинный, да к тому же, до смерти напуганный, да ещё и избитый не за что.

А с костылями вообще оказия приключилась, вот так, расскажи, не поверят, ей Богу не поверят. А приключилось вот что. Когда та Зинка на горемыку-старушку с воем, навалилась, так кости захрустели, что аж на четвёртом этаже слышно было. Сначала вой, потом какой-то хлюпающий удар, да такой сильный, что показалось, что земля вздрогнула. Потом хруст, да такой противный, что аж скулы свело. Потом полная тишина, да такая, что аж жутко стало. А потом, почти хором, истошный женский вопль, это жилички на балконах вопят от страха, со второго этажа по шестнадцатый. Выбежали толпой, все вопят. А там - груда мяса кровавая, да и кровушка чуть ли не ручьём течёт, лёд-то поломался, так она в землю впитывается. А Зинка-то в купальнике с балкона сиганула. Так там - одна жуть смотреть, кого-то уже рвать начало, а как одна начала, так за ней и почти все. Скорую вызвали, так милиция быстрее приехала, ну а потом уже, и из КГБ, на "Волге". Ну, короче, увезли горемычных, а вернее, то, что от них осталось. Час, наверное, возились, женщины уж и плакать и рыдать перестали. А тот, что из КГБ, куда-то отвлёкся. Вокруг кровища, а в середине костыли из земли еле-еле торчат. Землю-то вспахали под цветник, а на костылях-то наконечники острые, вот и загнала их Зинка в землю. Сто килограммов, да с тринадцатого этажа, это ж надо! А тут, управдом распоряжаться стал. Говорит слесарю своему: "Бери ножовку и пили костыли под самую землю". Слесарь принёс ножовку, держит её в руках, стоит и думает, как ему лучше приспособиться. А тут, из "волги", тот, который из КГБ, вылезает, да как заорёт на слесаря:

- Стоять!!! Руки за голову!!!

Слесарь-то ножовку упустил, стал по стойке смирно, а потом и руки за голову завёл и дрожащим голосом спрашивает:

- А чо я сделал?!

А тот, который из КГБ, медленно подошёл к нему, в метре от него остановился и говорит:

- Можешь опустить руки. А теперь, слушай. Если ты своей ножовкой притронешься к костылю, застрелю. Откуда ты знаешь, что в этих трубках? И я не знаю. Там всё может быть, а что там может быть, так того тебе знать не надо. Спать будешь крепче, а узнаешь, так можешь и уснуть на веки вечные, да и я с тобой тоже. Так что, будем выкапывать.

Заставил выкапывать сапёрными лопатками, а пока привезли их, простыми окопали. Как вазу китайскую из тонкого фарфора выкапывали. Один тут рассказывал, то ли в Новгороде, то ли где-то ещё, чего-то там тоже выкапывали в археологической экспедиции. Так детскими лопаточками тонну земли перелопатили, вот так вот.

Ну и вот, через час выкопали эти костыли, все в кровищи перемазались. А этот, из КГБ, заставил их помыть у него на глазах и насухо вытереть. Взял их и отнёс в машину. Да и вторые забрал из квартиры старушки. И даже не попрощавшись, уехал. Час на него пахали, а он уехал, и даже спасибо не сказал. А потом, чисто случайно, выяснилось, что они ему просто понравились и он их просто домой забрал. Вот скотина, а ещё в КГБ работает.

А заморыш на радостях-то, что от такого страшного гнёта освободился (может быть, даже и в прямом смысле), в церкви две свечки за упокой поставил. Радовался, что его Бог от такой напасти избавил. Он же молился ему на скамейке в парке, и может быть, час, а может, и больше, он-то не помнит. А что молился, это помнит, когда даже Зинка ушла, а он всё равно молился, не мог никак остановиться, прямо, как затмение какое на него нашло. Он даже подумал, что разумом помутился от страха быть раздавленным. Ан вон как вышло, раздавила всё-таки Зинка, но не его, а безвинную старушку. Да если бы и его, так в чём он виноват? А он уже собирался бежать, куда глаза глядят от такой горячей любви. Да хоть на Дальний Восток, хоть в Антарктиду, ему было всё равно, лишь бы куда подальше. Тем более, что и жена ему морду набила, так просто ни за что. Он ведь в парке от страха чуть-чуть не умер, а ведь мог же, и помереть, так, просто, ни за грош.

Что, улыбаетесь? Сейчас про Ромео с Джульеттой напомню. Что, всё равно смешно?

Так вот, одна молодая и красивая, но несчастная девица, достала где-то яда пузырёчек, вроде бы, даже, цианистого калия, точно не знаю, какого. Вылила половину пузырёчка в стакан с вином (половину оставила, вдруг сразу не подействует, тогда остаток допьёт) и вышла в другую комнату Богу помолиться, грех ведь, да ещё и какой, самый тяжёлый. А тот, из-за которого она в лучший мир собралась, к ней-то, и пришёл, алкаш он несчастный был, непутёвый. Вошёл тихо, глядь, а на столе стакан с вином, он-то денег у неё решил поклянчить, а тут вино, он на радостях тут же и проглотил его, недолго думая, да и скопытился почти мгновенно, наверное, так толком ничего и не понял. Она вошла и увидела его, лежащего, с зажатым в руке стаканом на груди, умирал геройски, стакан из рук не выпустил, к груди прижал, а говорят, что алкаши все, как трусливые собаки, с надеждой льстиво в глаза заглядывают, попрошайничают. Так вот, она увидела его лежащего со стаканом, взяла пузырёчек, легла рядом с ним, обняла и вылила себе в рот весь остаток из пузырёчка.

Чем не советские Ромео и Джульетта?

Ну, как - повеселил?

- Да уж! - Ответили гости почти хором.

А один из приезжих гостей сказал:

- Расскажи нам байку "О любви и инопланетянах", к месту будет, почти как, кстати, о собачках.

Хорошо расскажу:

- Землю захватили инопланетяне. И через некоторое время на Земле стали исчезать люди. К инопланетянам направили делегацию с просьбой помочь разобраться с этой напастью. Инопланетяне ответили, что они к этому причастны, что это дело их рук, но они забирают только молодых и здоровых, неспособных производить потомство и не желающих трудиться. Глава делегации возмутился бесчеловечным отношением к людям. И в конце своей тирады заявил:

- За что вы нас так не любите? Мы вас приняли как братьев. А! Вы!...

Но инопланетянин перебил:

- Что Вы! Что Вы! Вы к нам несправедливы. Мы вас очень любим! Из вас получаются очень вкусные консервы. Мы же забираем на консервы только ваш балласт, мешающий вам жить и не позволяющий вам размножаться. Ведь вы так же поступаете с вашими животными и почему-то не считаете это аморальным.

Это о любви. О ней всё сказано.

- А о собачках - это что? - Спросил один из местных гостей художника.

А о собачках это, как и о птичках, о выпрямителе и о многом ещё и другом, есть такой анекдот, но он очень, длинный почти как мой рассказ. Ну, хорошо, расскажу о собачках, но только о них:

В трамвае едут две женщины, одна из них рассказывает другой:

- Моя бедная собачка так болеет, так болеет, что даже и не гавкает.

К ним поворачивается сидящий впереди них рабочий с Путиловского завода (завод имени Кирова, в Ленинграде) и говорит:

- Кстати, о собачках. Моя тёща, как долбанулась с тринадцатого этажа, так и не гавкнула.

И во всех других частях этого анекдота, тоже присутствует трамвай, рабочий с Путиловского завода и слово - "кстати".

 

Выбор места установки БТА

 

Ну а теперь я продолжу о САО, а вернее, об историях, которые мне рассказывали в обсерватории.

Эта история о выборе окончательного места установки БТА.

В 1969 году, в начале октября месяца, в обсерваторию приехал, по поводу устройства на работу, один из будущих сотрудников САО. Тогда основной базой САО была станица Зеленчукская, а все её службы, включая общежитие и гостиницу, находились в доме 167 по улице Бережного. Будущего сотрудника поселили в номере гостиницы, где в то время жил Главный архитектор САО, Дауд Хасанович Еникеев. Дауд Хасанович рассказал ему, что место установки башни телескопа БТА должно было находиться в восьми километрах к востоку от того места, где она установлена сейчас. В предполагаемом месте установки телескопа находилась станция для исследования астроклимата. Но, по распоряжению А. Н. Косыгина, место установки было изменено на настоящее, для того, чтобы вид на башню телескопа открывается с дороги на Верхний Архыз. В районе Верхнего Архыза находится база отдыха А. Н. Косыгина. Вид на башню открывался, начиная от станицы Кардоникской до Богословки, места уже не существующего, посёлка с одноимённым названием. Протяжённость дороги между этими посёлками где-то около 30 километров. Почти по всему этому участку дороги видна башня. А. Н. Косыгин объяснял необходимость установки башни именно в этом месте, якобы, тем, что он приезжает на свою дачу с людьми, от которых напрямую зависит финансирование строительства обсерватории. И иностранные гости тоже на даче его бывают, а это тоже плюс для обсерватории. И действительно, финансирование обсерватории уменьшалось. Было снято финансирование на строительство здания оптических мастерских, стадиона и бассейна для плавания. Стадион был построен силами сотрудников САО. Наибольшее рвение в строительстве стадиона проявили Валерий Степанович Рылов и Саша Журавков. Также было снято финансирование на строительство школы интерната с математическим уклоном, по типу школ академика В. А. Котельникова. Но, со временем, школа-десятилетка в посёлке Нижний Архыз всё же была построена, но школа, а не интернат. Много денег уходило на так называемые "недоделки", то есть, одни и те же работы выполнялись по нескольку раз, пока достигался необходимый уровень качества и надёжности. Но при этом работы каждый раз оплачивались, и никто за это не нёс ответственности - "экономика - должна быть экономной". Но об этом следующий рассказ.

 

Оплата недоделок и хищения

 

А теперь о том, куда уходили, а вернее, утекали деньги.

Строительство первого дома на Нижней научной площадке САО началось 1970 году и закончилось в 1975 году. Дом строился пять лет. По проекту дом должен был быть семи-этажный и шести-секционный. К концу строительства дома уплыл в неизвестность его седьмой этаж и одна его секция. Под шестую несуществующую секцию был вырублен лес и расчищена строительная площадка. Но шестая секция начала своё плавание в неизвестность еще при закладке фундамента дома и рытья под него котлована, под шестую секцию котлован вырыт не был. Мне говорили, что для строительства первого дома деньги были выделены полностью, 1,2 миллиона рублей. По-видимому, деньги под шестую секцию и седьмой этаж были израсходованы на покрытие недоделок в строительстве, а возможно, использованы и на какие-то другие нужды. В какой-то газете, я не знаю, в какой, появилась статья о хищении денег в процессе строительства первого дома на Нижней научной площадке САО. В итоге, был суд, и кладовщик Строительного управления САО треста "Севкавгидроэнергострой" получил несколько лет лагерей, но не пионерских, и уехал в края, не столь отдалённые. Начальник этого управления Курятов как говорят, купил автомашину "волгу", а возможно и ещё кое-что другое. Курятов, после суда над кладовщиком, был снят с работы, повышен в должности и вместо строительного управления, возглавил трест в Мурманске. А оттуда, возможно, за какие-то ещё деяния, был опять повышен в должности и отправлен на Кубу, чего-то там строить. Но это, опять, могут быть злые языки, потому что у меня нет документов, подтверждающих его переводы по службе.

Были и другие нарушения финансовой дисциплины при строительстве САО, но, кажется, всё остальное обошлось без судов. В итоге, строительство САО, а вернее, одного 6-метрового телескопа, не считая мелких затрат на малые телескопы, обошлось государству приблизительно в 120 миллионов рублей, вместо планируемых 60 миллионов рублей и вина в этом лежит на самом государстве. Вот яркий пример деятельности партийного аппарата страны, целенаправленно ведущего страну, а вернее, существующую систему государственного управления к краху. Как назвать такое поведение правящей верхушки страны, я просто не знаю, не нахожу слов. Жаль русский народ, предаваемый ею.

 

Диверсант из райкома

 

А вот пример вопиющей, преступной, мягко говоря, некомпетенции партийных работников Зеленчукского райкома партии. Люди, работавшие там, не представляли себе по уровню своего развития значения 6-метрового телескопа для науки и страны, но своими грязными руками беспардонно вмешивались в дела САО. То, что их удел сельское хозяйство, а не наука, их нисколько не волновало. По-видимому, их идеалом по роду деятельности во всех сферах, независимо от понимания ими структуры и принципа работы предмета приложения их деятельности, являлся Хрущёв. Они, несомненно, являлись его ярыми подражателями, тем более, их деятельность высоко ценилась верхами партийной элиты. Порочная круговая порука.

А дело обстояло так. Один из родственников какого-то там деятеля райкома партии, некто Часовской, был "назначен" райкомом заместителем директора по административной и хозяйственной части САО. А И. М. Копылов был членом партии, и не мог не выполнить распоряжения райкома партии, не имел права. Конечно же, ему не приказывали, его только попросили. Но попробуй не выполни просьбу этих дармоедов-захребетников, себе дороже, а ещё дороже САО.

Так вот, в отсутствие И. М. Копылова Часовской подписал бумаги на рационализаторское предложение строителей по замене бетонного берегоукрепления Гороховой балки, на укрепление берега железобетонными бракованными плитами. В результате, при первом же осеннем паводке плиты оказались под двухметровым слоем намытого гравия и камней. На берегоукрепление было выделено по проекту 144 тысячи рублей, а строители затратили на укладку плит не более 20 тысяч рублей, а остальное пошло, якобы, на покрытие недоделок, а так ли это - никто не знает. Часовской сам от этой сделки не получил ни гроша, но во внедрении этого рационализаторского предложения был заинтересован райком партии. Отсутствие нормального берегоукрепления приносит большие неприятности жителям посёлка, и по сей день. Вторым крупным деянием этого "талантливого" организатора, был снос на Верхней научной площадке САО прочных кирпичных зданий, оставшихся от строителей, опять-таки приказ Зеленчукского райкома партии. Зачем это понадобилось райкому, никто не знает, может быть, нужен был кирпич для частного домостроения? И опять, это было проведено в отсутствие руководства САО. Были и менее масштабные диверсии в отношении САО. Но самая крупная, и по масштабам и по значимости, диверсия произошла тогда, когда были сняты с купола башни БТА, при замене забрала башни, стальные катки общим весом несколько тон. Зеленчукский район постоянно не выполнял план по сдаче металлолома, так вот оттуда и поступил приказ Часовскому изыскать металл в САО, и срочно. И он, конечно же, выполнил приказ: "партия сказала - Часовской ответил есть". В общем, сдал катки в металлолом. Но это не сразу заметили, а когда кинулись ставить забрало, а катков-то, мать частная, нигде нету, как корова языком слизала, да не просто какую-то железку, а многотонную. Пришлось заказывать новые катки, а телескоп простаивает, а что райкому партии, ему глубоко наплевать, ему ни жарко, ни холодно, к сельскому хозяйству телескоп никакого отношения не имеет, так и пусть с ним, век мак не родил, а голода-то не было. А когда дознались, что это Часовского рук дело, райком не очень расстроился, своя рука - владыка, но всё-таки дал добро на увольнение его, но только по собственному желанию. А ведь за такие дела и посадить лет на десять весь райком партии во главе с Часовским грех небольшой был бы. Да куда там посадить, только попробуй, они же проводят линию партии, а власть-то у них, поэтому, на-ка! Выкуси! Попробуй, посади. А мы посмеемся, когда тебя из партии выгонят. А потом и с директоров снимут. А как же, только так, и не иначе, у нас по-другому не бывает, мы коммунисты и наш паровоз летит вперёд, летит без остановки, другого нет у нас пути, только в пропасть, и вы туда же все, вместе с нами. Говорят, что в сердцах главный инженер БТА сказал Ивану Михеевичу, что если не уберут Часовского, то он лично задавит его собственными руками.

В это трудно поверить, но все диверсии Часовского - это правда, так было.

А краткая история Часовского такова. В САО он попал, после того, как развалил колхоз. После САО райком партии поставил его руководить автобусно-транспортным хозяйством станицы Зеленчукской, перестали ходить автобусы, но потом опять начали, а куда дели Часовского неизвестно. На каком-то трудовом фронте он, наверное, всё-таки служит этот заслуженный, неповторимый в своём роде диверсант, прямо Полипов какой-то из книги А. С. Иванова "Вечный зов".

А ведь интересный был по-своему человек (да вот, только не своим делом он занимался), неплохо знал культуру. При поездке в Крымскую обсерваторию, будучи старшим, по группе командированных в обсерваторию сотрудников, с большим удовольствием организовал поездку их по Крыму. С его подачи были в доме-музее Айвазовского, в картинной галерее. А так же в доме-музее Александра Грина, в городе Феодосии. В городе Севастополе, в Севастопольской панораме и диораме. На известной Ялтинской набережной. А вот в Семиизскую обсерваторию заехать не захотел, что там делать?

Рассказчик замолчал.

 

О несостоявшемся соседстве САО с филиалом ИКИ и о посещении САО молодыми астрофизиками из США, а также об экскурсиях на БТА

 

А теперь, я продолжу рассказ об обсерватории САО, если, конечно, её можно назвать обсерваторией.

К востоку от Нижней научной площадки САО Архызское ущелье начинает расширяться. По генеральному плану, под застройку вначале выделялся участок земель между балками Гороховой и Подорванной. Ниже по ущелью, в районе балки Подорванной, предполагалось разместить школу-десятилетку и филиал Института космических исследований - ИКИ. Мне рассказывал Сергей Владимирович Рублёв, заместитель директора по научной части САО, что в конце шестидесятых по поводу размещения филиала ИКИ приезжал его директор, академик Сагдеев (кстати, он стал академиком в 36 лет, если я только не ошибаюсь). Они ходили с Рублёвым в сторону балки Подорванной и выбирали место под застройку. Но со временем на этом на всём (включая школу) был поставлен большой крест. А территория в районе балки Подорванной отошла под археологический комплекс. САО помимо телескопов предполагалось передать также самолёт ИЛ-18 для внеатмосферных исследований, в частности, прозрачности атмосферы над местом наблюдений. Для этого даже собирались строить аэродром. Но родные отцы САО ушли в лучший мир, и дальше разговоров дело не сдвинулось.

А вот, ещё одна достаточно интересная история о САО, во всяком случае, с моей точки зрения, и даже, можно сказать, в чём-то показательна.

В первой половине семидесятых годов для ознакомления с САО приезжала пара (он и она) молодых американских астрофизиков из США. Жили они в гостинице на Верхней научной площадке. Были потрясены размахом строительства. Размерами и устройством башни телескопа, да и самого 6-метрового телескопа. А то, что отделка холла башни выполнена из мрамора, а вверху, на потолке холла ещё и светящиеся фигуры мозаичного панно импровизированных знаков зодиака, вообще повергло их в восторг. "- Это же монумент века!" - Восклицали они, - "и это всё на высоте двух тысяч метров и далеко в горах! Потрясающе! Даже у нас такого не строят. В гостинице и на башне - водопровод, горячая и холодная вода, да ещё душевые, и в номерах башни тоже. И вообще, всё так необычно красиво, прямо-таки архитектурный комплекс. А в башне всё так уютно, что в ней жить хочется. А в столовой, как будто в ресторане, и всё очень дёшево. У нас такие продукты питания во много раз дороже. И вообще, всё замечательно, кажется, что такого не бывает! А нам говорили, что Вы живёте в палатках и голодаете. И будто бы, в вашей страшной Сибири люди ходят в шкурах и, вообще, там одни каторжники. А вы говорите, что там заводы у вас большие и всё там тоже благоустроенно, как здесь. И глядя на всё, что нас здесь окружает, мы вам верим. И нам здесь говорили, что до вон тех гор дошли немцы, а вы их потом отсюда прогнали. А у нас говорят, что, если бы не мы, вас бы немцы утопили в Тихом океане. И наверно, это неправда, потому что то, что мы видели у вас собственными глазами, не совпадает с тем, что у нас говорят о вас. А мы, поверив в то, что говорят о вас, привезли с собой два чемодана консервов. И куда их теперь девать? Раздать бедным?"

Это всё рассказал мне сотрудник САО Володя Шаповал, учёный секретарь по работе с иностранцами.

Когда я это, как-то недавно, поведал одному из наших партийных бонз, он взвинтился и, брызгая слюной, заорал:

- Всё это ложь! Чушь!! И пропаганда!!! И вообще, ты не смеешь так говорить в моём присутствии!!!

А я поймал его на слове, и к его несчастью, мы были не одни:

- Пропаганда чего - нашего образа жизни?

Немая сцена.

Да, вот ещё, что я хотел рассказать.

Один из сотрудников САО рассказывал мне об экскурсии на БТА, проведённой им Горбачёву и заместителям министров, Совета министров СССР. Горбачёв в то время был уже первым секретарём крайкома Ставропольского края.

Телескоп тогда ещё не работал, но был полностью смонтирован. Всё оборудование, кроме главного зеркала, было на нём уже установлено, и велась наладка его сотрудниками ЛОМО, в основном, шла отладка систем его управления и точной механики.

Сотрудник возвращался из столовой после обеда и увидел, что около южного входа в башню телескопа, стоит человек десять приезжих. Северный вход в башню с вестибюлем тогда находился ещё в стадии строительства. Погода была хорошая, и приезжие расположились на солнышке около входа, там же был и растерянный охранник башни, молодой ещё парень.

Увидев сотрудника, от группы отделился один человек и, вместе с охранником, сделал несколько шагов навстречу сотруднику, это был Горбачёв. Горбачёв представился и сказал, что он привёз на экскурсию заместителей министров, но его никто не встретил, а ведь должны были. Сотрудник быстро сориентировался в сложившейся ситуации и понял, что ему придётся проводить экскурсию. Так как знал, что Копылов и Рублёв в Ленинграде, Главный инженер БТА Ласкин тоже в командировке, а Главный механик БТА Шевела накануне слёг в больницу с язвой желудка, как выяснилось впоследствии, он-то и должен был проводить эту экскурсию.

Экскурсия длилась около полутора часов. Заместители министров задавали очень много вопросов, все они были высококлассными специалистами. Вопросы были, в основном, технического характера, по устройству и характеристикам БТА. Создавалось впечатление, возможно, и ложное, что Горбачёв заискивает перед заместителями министров и ведёт себя, как школьник, который пытается понравиться преподавателям. Несколько раз во время экскурсии Горбачёв прерывал её и вставлял свои реплики и комментарии, в общем-то, поверхностные, а зачастую и просто банальные. Выглядело это даже как-то комично, но он этого, похоже, не замечал и не осознавал.

Когда я спросил у сотрудника проводившего экскурсию, какое впечатление на него произвёл Горбачёв, он внимательно посмотрел на меня, немного подумал и ответил, что он на этот счёт лучше приведёт известную народную поговорку:

 

Дуракам закон не писан,

Если писан, то не читан,

Если читан, то не понят,

Если понят, то не так.

 

-Не исключено, - сказал в заключение он, - что бывший комбайнер Михайло Горбачёв относится к четвёртому, наиболее опасному, варианту разновидности недалёких людей.

Интересен также фрагмент экскурсии на строящийся БТА известного советского кинорежиссера Сергея Бондарчука с женой, Ириной Скобцкой.

Экскурсия проводилась в начале августа месяца. Погода была прекрасной. Шёл монтаж масляных подшипников горизонтальной оси телескопа, расположенных ниже пола башни. Башня была пуста, телескопа, как такового, в ней пока ещё не было. Забрало башни было открыто, и в него проникали солнечные лучи, освещавшие монтажников ЛОМО, работающих с подшипниками. Монтажники находились, как бы, в яме, диаметром где-то около десяти метров. Полированные детали подшипников блестели на солнце. Высота подкупольного пространства башни была порядка тридцати метров, а его диаметр в районе сорока метров. Картина, открывавшаяся взору, была сказочной, а вернее - фантастической. Глаза Ирины горели огнём восхищения, она с восторгом оглядывала всё вокруг, как будто, стараясь запомнить всё видимое ею навсегда. Когда экскурсовод сделал паузу, она, обращаясь к мужу, восторженно воскликнула:

- Серёжа! Это же прекрасный - просто исключительный! - павильон для съёмок!

А вот, рассказ ещё об одной экскурсии.

В САО приехал один из управителей культурно-массовых мероприятий для отдыхающих курортов, Кавминвод. Он со своей свитой восхищался башней и телескопом БТА. Осмотрел очень тщательно все помещения БТА, особенно его заинтересовали номера для отдыха астрономов и обслуживающего персонала. Всё ему очень понравилось. После экскурсии он пригласил проводившего экскурсию сотрудника обсерватории на пикник на свежем горном воздухе. После возлияния отборных коньяков и вин, в основном, сухих, под шашлык, языки развязались, и управитель спросил, во сколько миллионов обошлось строительство этого чуда. Сотрудник ответил, что где-то в районе 120 миллионов рублей. Управитель достал свой калькулятор и около четверти часа что-то сосредоточенно считал, всё более и более улыбаясь результатам своих расчетов. А затем с уверенностью заявил, что если бы ему отдали на прокат БТА на три года, то он бы оправдал его стоимость за год, а в оставшееся время заработал бы на нём ещё столько же.

Это, по-видимому, и ждёт БТА в будущем. К тому времени он расстреляет все свои снаряды по будущим партийным бонзам (а может быть, ещё и настоящим), и прочим им подобным разрушителям и коммерсантам. Но утонет, скорее всего, с работающими машинами. Очень качественно он был сделан, несмотря на все трудности, создаваемые сегодняшними партийными бонзами, а также на их лозунг: "Партия - наш рулевой".

Рассказчик замолчал.

 

Продолжение рассказа четвёртого гостя (рассказ об одной из научных поездок сотрудников САО)

 

- Пожалуй, я об обсерватории почти всё рассказал, что вспомнил и записал в дневник. Да, чуть не забыл один из сотрудников САО, кажется в 1976 году, за год не ручаюсь, был в одной из коллективных научных ознакомительных поездок в Абастуманскую обсерваторию в Грузии. И туда они проехали по Юго-Восточному маршруту - станица Зеленчукская - город Нальчик - город Орджоникидзе - Крестовый перевал - города Гори и Тбилиси - Абастуманская обсерватория. А обратно, в посёлок Нижний Архыз, возвращались по Северо-Западному маршруту (был уже октябрь и Крестовый перевал мог закрыться), так же через ряд Грузинских городов, в частности - город Кутаиси - город Сухуми, а потом по РСФСР, через города: Сочи, Джубга, Геленджик, Новороссийск, Краснодар и далее, до посёлка Нижний Архыз. Так вот, он обратил внимание, что в городах РСФСР (это относится и ко всем её городам) стоят многометровые портреты Брежнева, подсвеченные несколькими прожекторами. В Кабардино-Балкарии, в Осетии и в Грузии, такие портреты гораздо скромней. А при въезде в город Кутаиси, портрет Брежнева чем-то напоминает даже артиста Игоря Ильинского. Комедийного актёра, хорошо известного по кинофильмам: "Закройщик из Торжка", "Праздник святого Иоргена", "Процесс о трёх миллионах", "Безумный день" и других. Похоже, этот портрет писал талантливый художник. И это прямая насмешка, не только над Брежневым, но и над нашим государством в целом. А это - первый признак возможного развала государства. Холопы прямо в глаза смеются над паном. И что? Этого не видят наши управители? Видят, конечно. Они-то и стараются опустить наши Союзные республики до уровня холопов, правда, очень завуалированными, тонкими способами, малозаметными, но чётко работающими, и, что самое неприятное для нас, выставляя русский народ панами над ними. С одной стороны, позволяя в этих республиках развиваться наркоторговле, золотовалютным финансовым операциям, теневой экономике и прочим незаконным мероприятиям, а с другой стороны, жестоко преследуя их, как бы, от имени Русского народа. Но настолько тонко, что это почти никому не заметно. Они, эти горе-руководители, в первую очередь и ответственны за это, потому как сами и организовывают эту камарилью. Замечу, что это пока настолько малозаметно, да пока, в общем-то, и малозначимо, что я даже не буду это доказывать, просто, примите это к сведению. Если я, и не только я, вернее, мы ошибаемся, то мы этому будем только рады.

Похоже, что я больше ничего не успею вам рассказать и, в первую очередь, из того, что я вам обещал, но если захотите и представится случай, то за мной задержки не будет. Время уже позднее, уже около восьми часов, хотя до захода солнца ещё далеко. Летом вообще время обманчиво.

Да, вот что ещё я хотел сказать:

- Наш творческий вечер, позвольте его так назвать, чем-то похож на сюжет романа польского писателя Яна Потоцкого - "Рукопись, найденная в Сарагосе".

А теперь, спасибо за терпение и за ваше внимание к моему столь долгому повествованию, а возможно, и нудному, угрюмому, да порой ещё и с чересчур заумной, а возможно, и с неуместной и, конечно же, спорной философией.

А в заключение хочу привести стихотворение, незаслуженно забытого русского поэта середины девятнадцатого века Ф. И. Тютчева, русского дипломата, глубокого мыслителя, необычайно тонко чувствовавшего окружающую нас природу. Прожил он семьдесят лет, написал большое количество стихов, но, к несчастью, большинство из нас, их, конечно же, не знает или просто не помнит.

За исключением может быть его "Весенней грозы" - "Люблю грозу в начале мая...".

И, конечно же, стихотворения, на которое написан известный всем романс - "Я встретил Вас и всё былое...".

Так вот это стихотворение:

 

Нам не дано предугадать,

Как наше слово отзовётся.

Но нам сочувствие даётся,

Как нам даётся благодать.

 

Заключительное слово третьего гостя

 

И тут рассказчик, который назвал Хрущёва "Перламунтером" сказал, что здесь уже сегодня упоминалась "История Государства российского" и он хотел бы подвести черту под столь интересной, продуктивной и состоятельной сегодняшней беседой. Тем более, что им нужно уже вставать, а они ещё не ложились. И он бы хотел, конечно же, в шутку закончить вечер словами А. К. Толстого:

 

Ходить бывает склизко

По камешкам иным.

И так о том, что близко,

Мы лучше умолчим.

 

И добавил, что им нужно быть к трём часам на утренней зорьке на Кобклёвском озере, где они собираются выловить всю плотву, хотя местные рыбаки говорят, что это невозможно.

 

Карикатура художника (эпилог)

 

Когда гости разошлись, художник убрал со стола. Отнёс грязную посуду на кухню и помыл, аккуратно расставил на полке.

Пока мыл посуду, подумал о том, что все, о чём говорили все гости, да и он вместе с ними, тоже, действительно, чем-то напоминает ему польский кинофильм "Рукопись, найденная в Сарагосе" по роману Яна Потоцкого. В этом фильме тоже собранно много новелл, хитрым образом переплетённых между собой, и к тому же, ещё вытекающих друг из друга. Да собственно-то, и содержание фильма он понял только после того, когда посмотрел его повторно. Книгу, по-видимому, читать было бы легче и проще, но найти её ему не удалось.

Жена тоже начала смотреть этот фильм с ним вместе, но ушла из кинотеатра, не досмотрев и половины первой серии фильма. А когда он вернулся домой, то она раздражённо со злой иронией и чувством собственного превосходства спросила, как же это он сумел всё-таки досмотреть эту чушь до самого конца. Он не нашелся, что ей ответить, сам не понимал, ведь сам смотрел его первый раз, но что-то всё же в этом фильме его заинтересовало. Фильм сам по себе какой-то не совсем обычный - запутанный, да ещё и с юмором тоже каким-то необычным, а порой и мрачным, но это, наверное, для кого как.

Жена должна была придти примерно через час. Художник не знал, чем себя занять, настроение было плохим. С женой, по-видимому, предстоял тяжелый разговор, полностью протрезветь к её приходу он не успеет, сегодня, как никогда раньше, всё-таки много выпили. Он вспомнил о портрете Брежнева, на котором Брежнев чем-то был похож на Игоря Ильинского. И тут взгляд его упал на дощечку, он загрунтовал её несколько дней назад под портрет одной из подруг жены, но подруга пока ещё не появлялась. Могла и забыть, как и любая другая женщина.

Он очень долго смотрел на эту дощечку, а потом почему-то, он никак не мог вспомнить впоследствии, почему именно, принёс краски взял дощечку и нарисовал на ней морду злой собаки, а ниже написал: "Осторожно! Злая собака!!!". Немного подумав как бы сомневаясь, но потом, всё же взяв гвозди и молоток, пошёл и прибил дощечку к калитке их садика, перед коттеджем.

Вернувшись на кухню, отрезал два куска хлеба, намазал их толстым слоем сливочного масла и съел с чесноком. Он когда-то слышал, что сливочное масло едят для того, чтобы не опьянеть, но возможно, уже поздно - поезд ушёл, - но с другой стороны, хуже не будет, ну а чеснок для чего, так это и дураку понятно. Пока он так рассуждал сам с собой, вошла жена.

Войдя, она подозрительно и внимательно посмотрела на него и спросила:

- Ты что, завёл собаку? Зачем? Для чего? И где она?

Потом, на мгновение, задумавшись, она сказала:

- Послушай, она мне кого-то напоминает. Кого?

- А ты пойди сама и внимательно посмотри, - ответил художник.

Лицо её напряглось, она с недоверием посмотрела на него и резко вышла.

Художнику стало нехорошо, и он пожалел о своём поступке. А масло, наверное, действительно помогает, решил он, трезвея и опускаясь на стул возле кухонного стола. И тут вбежала жена.

Художник повернул к ней голову и подумал, глядя в её искажённое злобой лицо, что он точно сумел запечатлеть её черты на портрете. В общем-то, точно угадав, какими они будут в таком её состоянии.

Человек он был, несомненно, талантливый.

И тут он, совершенно не сообразуясь с эмоциональной обстановкой на кухне почувствовал, что вот-вот сейчас невольно улыбнётся. И он, чтобы скрыть улыбку, отвернулся.

Жена схватила тазик с замоченным утром бельём и со всего размаха надела ему на голову.

Художник сначала не испугался, он просто ничего не понял. Он почувствовал мягкий, но довольно сильный удар по голове. Что-то мягкое, липкое и мокрое охватило его голову. Он перестал видеть, глаза нестерпимо жгло. И тут его сковал ужас, он подумал что ослеп. И вдруг резко вскочил, но как-то в бок и ударился тазиком об посудную полку. Тазик глухо звякнул, посуда резко зазвенела. Его охватил какой-то мистический ужас. Он с тоской успел подумать, что вот так, наверное, умирают. И потерял сознание.

 

 

Виктор Георгиевич Штоль

8 ноября 2011 года - 20 января 2013 года.