Академик И., ближайший сподвижник Курчатова, один из создателей атомной бомбы на банкет конференции по высоким энергиям пришел со своей дочерью, поручив опекать ее серьезному молчаливому товарищу из Арзамаса, тогда еще сверхсекретного учреждения. В этой же конференции принимал участие Миша Зайцев, молодой перспективный теоретик из Дубны, который всеми, хотя и допустимыми способами старался завоевать расположение прелестной принцессы, вроде бы даже конкурируя с вышеназванным кавалером. Уж сколько это продолжалось, науке неизвестно, но только немногословный товарищ подошел к Мише и спросил: Ты кто? - Я Михаил Зайцев из Объединенного института ядерных исследований, мои работы публикуются в ведущих международных журналах. - А я член-корр., - и пошел на фиг!

Впрочем, противостояние между школами в имперское время носило благодушный характер. - Что это за птица, Лев Окунь? - спрашивал Николай Николаевич Боголюбов про профессора Льва Борисовича Окуня из ИТЭФа.

Сложнее было с вьетнамцами. Всеобщим уважением пользовался работящий доктор из Ханоя, Нгуен Мин Хьеу в советской транскрипции. Мы говорим в советской потому, что третья часть его имени, по-вьетнамски, хотя и начиналась на "ха", но звучала значительно короче. Один раз на симпозиуме респектабельный француз, по-видимому помнивший колониальный период, с большим почтением ссылался на статьи своего восточного коллеги, величая его на языке оригинала, чем превратил семинар в сплошную пытку. Наконец Нгуен не выдержал, вскочил с места и возгласил на дубненском наречии: "Нет, нет., это се не плавилно!" Что именно неправильно было уже не разобрать, потому что председатель спешно объявил перерыв.

Вообще французы - своеобразная публика. Как-то на фуршете, уже по случаю нейтринного совещания в июне, рядом с нами оказался разговорчивый экспериментатор из Сакле, вполне прилично знающий русский. Когда все тосты за науку и сотрудничество были провозглашены Паша Федоров сказал "У нас на Руси есть хороший обычай. Мы непременно пьем за взятие Бастилии. Так что - За Ваш праздник!" Наш гость вежливо улыбнулся. - Это праздник не для меня, я маркиз. И продемонстрировал массивный золотой перстень с фамильной анаграммой. Конечно, это не помешало нам выпить за то, что мы впервые пьем с настоящим маркизом. Так и хочется сказать, Карабасом.

Однажды в Москву с докладом приезжал Гелл-Манн из Массачусетса, получивший Нобелевскую премию за теорию кварков. Во время обсуждения академик Зельдович спросил- А вообще-то эти кварки есть в природе? - Who knows, - ответил докладчик. Тогда зачем же Вы ими занимаетесь? - Why not?

И действительно, - Why not?