Проголосуйте за это произведение |
Рассказы
26
февраля
2014 года
Cегодня вдруг начала осыпаться сосна. Жёлтые
вилочки иголок бесшумно отрывались от ветвей и, чуть сдуваемые ветром,
наклонно
падали на ещё полузелёную берёзу, необлетевшие кусты и пожухлую от первого
заморозка грустную траву... "зима ранняя будет", - подумал старик. Он
прислонился
спиной к дереву, покрепче упёрся каблуками в землю, начал сгибать ноги в
коленях и медленно сползать по стволу на змеи выпирающих корней. Потом он
задрал
голову и стал вглядываться в мощные широко раскинутые руки сосны. Что-то
далёко
знакомое виделось там: какие-то профили, копны волос, слышался девчачий
шепоток, хихиканье, потом накатили запахи смолы, мокрой коры, влажного
брезента, тёплого хлеба и селёдки...
Старик зажмурился от накатившей волны, глубоко вдохнул воздуха, опустил
подбородок на грудь и так сидел с закрытыми глазами, вглядываясь в видимое
только ему одному прошлое. Тогда совершенно ясным становилось, откуда всё
это приоткрылось,
привиделось, прилетело. Нет, нет, нет - ничего не вернулось! Он чуть
приоткрыл
глаза, чтобы убедиться, где находится, и снова захлопнул веки. Как же это
умещалось в нём и хранилось столоько лет!? Он сам не
ожидал...
Там тоже была такая сосна. Когда случалось, мама с утра дома, она давала
ему с собой завтрак в школу - два ломтя белого хлеба, переложенные селёдкой,
завёрнутые в газету. Он запихивал это богатство в противогазовую сумку,
которая
служила портфелем, степенно выходил из дома, а чуть заворачивал за угол,
припускался бегом через дорогу до заброшенного участка, на котором остался
только полусгнивший сарай, там он усаживался на корни сосны, опирался спиной
о
её ствол и замирал.
Это были самые счастливые минуты дня. Сквозь остатки штакетника забора
было
видно дом, в котором жила Верочка. Он ждал, когда заскрипят петли, угол
осевшей
двери прошипит по доскам крыльца, и медленно, будто решая спускаться по ступенькам или нет, появится
девочка в синем пальто. Она обязательно остановится, сладко потянется,
закидывая голову и поднимая плечи, а потом руки, тогда подол откроет её
коленки
со вздутыми на них коричневыми чулками в резиночку, а маленький портфель в
руке
чуть прокрутится и закроет лицо.
Как хотелось ему в этот момент окликнуть её, подбежать и заговорить -
просто так, о чём угодно, только чтобы она ответила, и на одной щеке
показалась
ямочка, и сверкнули зубки, острые, как у лисички...
Потом в окне появится лицо её матери и через форточку донесётся резкий
окрик
"Опоздаешь!" Верочка резко опустит руки, приставляя ногу, легко соскочит
со
ступенек и, приплясывая - носок одной ноги к пятке другой, играя плечами,
неспеша двинется прямо в его сторону. Можно было в этот момент за секунду
подбежать к ней и сказать что-нибудь вроде "привет" или важно и
воспитанно "доброе
утро", или, ещё лучше, перехватить ручку портфеля и чуть коснуться её
холодных пальчиков, и он всё это так сильно хотел и воображал, что тело
напрягалось и невольно приподнималось... но стоило мельком взглянуть на окно
со
смутно видневшимся сквозь двойные рамы лицом её матери, и только досада
оставалась в душе. И больше никуда не хотелось идти, ни в какую школу, в
толкотню раздевалки и монотонность уроков, где всё отвлекало от самого
дорогого, что у него было на свете в его десять лет. Хотелось только сидеть
здесь, представлять, как он обязательно подружится с этой замечательной
девочкой и сможет свободно, просто, когда захочет, разговаривать с ней и
даже
брать её за руку...
Когда она скрывалась за домами, он клал свою брезентовую сумку на
колени,
вытаскивал из неё бутерброд и принимался неспеша жевать, чтобы хоть чем-то
скрасить свою несчастную жизнь... его вовсе не печалило, что он опоздает,
что
снова придётся выслушивать нотацию в кабинете крысы-завуча, к которой его
обязательно отведут, как опоздавшего, что запишут ему в дневник замечание и
потребуют родителей в школу, потому что он своим поведением позорит и класс,
и
школу, и семью и наносит вред строительству справедливого социалистического
общества и отодвигает приход светлого будущего...
Неважно, какая погода стояла на дворе - он всегда был на своём посту и
очень не любил каникулы, потому что с самого утра каждый день не знал, куда
себя деть и что сделать, чтобы хоть на минутку её увидеть... Особенно
грустно
было летом, когда она уезжала куда-то в деревню, наверное, к бабушке, а он с
ребятами гонял целыми днями в футбол на пустыре, купался на озере или в
Пехорке,
и вдруг что-то прерывало его дыхание и сжимало всё внутри, когда ему
казалось,
что мелькнуло её лицо или послышался её голос....
Он был уверен, что она, такая красивая, непременно станет артисткой, как
Любовь Орлова, и тоже будет бить чечётку, как та на пушке, или, нет - как
Марика Рок в "Девушке моей мечты" будет в развевающемся прозрачном
платье,
кружась, спускаться, перескакивая со ступеньки на ступеньку, по бесконечной
лестнице, а он из зала будет следить, затаив дыхание, и бояться, как бы она
не
споткнулась и не упала...
Он очень хотел учиться с ней в одной школе, и, хотя она была младше на
два
класса - только во втором, всё равно видеть её каждый день. Но даже такого
маленького счастья ему не досталось...
Однажды, когда он с одноклассниками вывалился из школы, и они толпой шли
и
задирали девчонок из соседней школы, среди которых оказалась и Верочка, он
из-за какого-то ложного стыда не смог убежать и тоже включился в эту
недобрую
игру. Девчонки визжали, отбивались портфелми, Верочка упала, разодрала
чулок,
до крови рассадила коленку и плакала, а он не бросился ей на помощь, чтобы
не
засмеяли товарищи. "Дурак!", - крикнула она ему и показала язык, а ему
было
всё равно что! Она ведь обратилась к нему! Именно к нему! Какое горькое счастье ему
досталось!..
После этого случая её мамаша приходила к ним домой жаловаться на него,
хулигана, и стала провожать Верочку до самой школы, а ему приходилось каждое
утро прятаться с другой строны сосны, чтобы не быть
замеченным...
Через год родители переехали
недалеко, но в другую область... и он больше никогда не бывал в этом
посёлке...
Иногда непонятная тоска так душила его, что хотелось вскочить в
казённого "козла",
мчаться и через четыре часа быть там, где прошло детство... но он боялся
этой
встречи - был уверен, что уже ничего не узнает на старом месте, а главное,
честно признавался себе, боялся увидеть свою детскую любовь. Боялся увидеть
её
с кем-то под руку, с дочкой, или сыном, что-то канючащими, тянущимися
следом,
боялся что её губы накрашены, щёки растолстели и на них больше нет ямочки, а
зубы... дальше он не позволял себе фантазировать! Ладонями с двух сторон плотно тёр лысеющую
голову и потом тряс ею, будто избавляясь от
наваждения.
"Какое романтическое время было,
-
на чём мы росли... "Дикая собака Динго", "Два капитана", "Алые паруса"...
И папин китель бронированный орденами и медалями с войны, который он
надевал только раз в году...
И вздохи мамы: "Какой-то ты у меня, Котька, совсем несовременный"! А
он
оказался очень даже современным. Служил три года, потом учился и опять
служил
всю жизнь, мотался по разным гарнизонам, закончил Академию и защищал
"ракетной
мощью" то самое светлое будущее, которое так и не
построили...
Однажды, когда друзья уже занесли его в списки вечных холостяков, возле
Дома офицеров он с товарищем встретили двух девушек, которые стреляли лишние
билетики на концерт столичных артистов. Через месяц они женились на этих
сёстрах - его Нина была удивительно похожа на Верочку, а главное, у неё была
ямочка тоже на левой щеке и на том же месте и такие же ровные остренькие
зубки.
Глупость, конечно, так скоропалительно жениться, но он ничуть не жалел всю
жизнь рядом с ней, что по такой пустячной причине дорогого сердцу сходства
мог сделать
девушке серьёзное предложение.
И что же такое случилось с ним в детстве, что всю жизнь при взгляде на
любую женщину он невольно вспоминал Верочкино лицо, или просто искал его в
толпе не намеренно, а невольно, не специально высматривал, а привычно
прикидывал:
похожа - не похожа, и ни одна не была так хороша, как его Верочка. Она уже
давно перешла в придуманный образ, но стоило кому-то хоть чем-то напомнить
ему
любимую девочку детства - он совершенно невольно ощущал в себе мгновенную
перемену, перемещение во времени и пространстве и превращение в того
счастливого мальчишку, преданного самой замечательной на свете девочке из
соседнего дома.
"Господи! Сколько всякого в жизни у меня было, и всегда на самом
переднем
краю. Всегда на боевом посту, всегда в любом месте и в любое время суток
готового по боевой тревоге быть у этой кнопки и ждать в непостижимом
напряжении
роковой секукнды, когда не было сомнения, что приказ выполню, а волна от
одного
короткого нажатия пальца пойдёт по всему миру! По всей планете, и стрелки
всех
сейсмографов вздрогнут, и кривая на ленте самописца рванётся вверх, и во
всех
книгах и летописях потом напишут об этом взрыве, если будет кому и зачем
писать...
и так муторно и одиноко было... было, было... прошло, пронеслось, жизнь
пронелась..
а это осталось...
Почему? Старая сосна на заброшенном участке, запах смолы, мокрой коры,
влажного брезента, тёплого хлеба и селёдки... и её улыбка с блестящими
ровными
зубками, острыми, как у лисички, и одним маленьким впереди... совсем
маленьким
и остреньким, как шип розы..."
16 октября 2012 г.
Проголосуйте за это произведение |