|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Человек в
пути
23.V.2007
Я сижу за своим
рабочим
столом напротив окна и смотрю на
океан. Каждый раз, когда задумываюсь,
я
смотрю на океан. И каждый день он разный. Только вчера целый день шёл
тропический ливень, и океан был мрачного серо-коричневого цвета с тяжёлыми
волнами. А сегодня океан тёмно-синий и около самого берега мелкие волны с
белыми бурунчиками. Я люблю смотреть на океан. Он меня успокаивает. Я могу
смотреть на него бесконечно. Как некоторые люди любят смотреть на
огонь.
Но обрамление этого
великолепного зрелища меня давно уже раздражает. Я имею ввиду раму своего
окна.
Она явно требует ремонта. От палящих лучей солнца когда-то белые откосы окна
пожелтели, от частых косых дождей краска на подоконнике вздулась. Короче,
окно
требует срочного ремонта.
Однажды я не выдержала
и
решила немедленно привести в порядок своё окно. А к кому же обратиться за
помощью? Конечно, к моему верному другу Хосе, суперу, работающему в нашем
доме.
-
Хосе, -
обратилась я к нему, - мне нужно привести в порядок моё окно. Ты случайно не
знаешь, кто может мне в этом помочь? Но мне нужны настоящие профессионалы.
Цена
не имеет значения. Лишь бы работа была выполнена качественно и
быстро.
-
Валентина,
я
могу тебе помочь, - сразу же заверил меня Хосе. - Мои братья могут привести
в
порядок твоё окно за два дня. Они настоящие профессионалы! Ты правильно сделала, что обратилась ко
мне.
Я очень обрадовалась.
Здесь, в Америке, всё так просто. Хочешь отремонтировать свой дом, тебе и
пальцем не нужно шевелить, приезжает бригада профессионалов, и через очень
короткое время ты получаешь полностью отремонтированный дом. Так, как ты
хотела. Тебе остаётся только выписать чек.
Я именно на это и
рассчитывала. Моё окно, которое открывает великолепный панорамный вид на
Атлантический
океан, будет приведено в порядок настоящими
профессионалами!
На следующий день ко мне в квартиру пришли сразу три брата
Хосе: Хулио, Карлос и Энрике. Были
они
все на одно лицо: коренастые загорелые крепыши, с большими головами, с
полным
отсутствием шеи, с широкой грудью и мощными короткими конечностями. Они шумно ввалились в мою квартиру с
намерением разрушить не только моё окно, но и весь мой дом. Мне стало на
минуту
страшновато. Но парни были вежливые и называли меня не иначе, как синьора
Валентина.
-
Синьора
Валентина, - радостно кричали они, -
мы
всё для вас сделаем первоклассно! Хосе сказал нам, что вы - его
друг!
Я с большим трудом
понимала их плохой английский. Но я была спокойна. Они же профессионалы и
знают, что им нужно делать. На всякий случай, преимущественно с помощью
жестов, я объяснила, что от них
требуется: снять специальным растворителем старую краску, выбросить старые
деревянные багеты, поставить новые и покрасить раму в белый матовый
цвет.
-
Нет
проблем,
синьора Валентина, - уверенно заверили они меня, и работа
началась.
Мой рабочий стол
братья
живо отодвинули от окна на середину комнаты, уронив при этом на пол только
что
купленную факс-машину. Я не знала,
будет
ли она после падения работать, но, что поделать? Как говорится "лес рубят
-
щепки летят". Надо приготовиться к небольшим потерям.
Братья потребовали
несколько простыней, чтобы накрыть моё компьютерное оборудование и книжные
шкафы. Потом выяснилось, что братья не принесли с собой ничего, чтобы
застелить моё новое ковровое
покрытие.
Мне пришлось пожертвовать своей, почти новой,
простынёй.
Откуда-то взялся
магнитофон с громкой латиноамериканской музыкой. Она гремела на всю
квартиру. У
всех трёх братьев постоянно звенели на разные лады сотовые телефоны. Они
ежеминутно присасывались к ним и что-то громко говорили по-испански. Так прошло не меньше часа. Наконец один из
братьев, кажется, Хулио, открыл железную банку с растворителем краски, но
здесь
же выяснилось, что кисточки они забыли с собой принести. Я влезла в свой
ящик с
инструментами и, на счастье, обнаружила там две совсем новые малярные кисти,
которые остались после ремонта ещё с прошлого года.
Хулио и Карлос взяли в
руки кисточки, и работа закипела. Запах от этого растворителя был такой
едкий,
что у меня на глазах навернулись слёзы, и я ушла в другую комнату.
-
Синьора
Валентина! - кто-то из братьев снова позвал меня.
Я вернулась к ним.
Они,
улыбаясь и жестикулируя, что-то просили у меня. Я не понимала, что ещё они
от
меня хотят. Они снова начали показывать жестами, а самый находчивый из них,
Энрике, схватил с моего рабочего
стола только
что присланный чек из страховой компании на сумму триста пятьдесят пять
долларов и нарисовал на нём что-то похожее на лестницу.
-
Ах! Вам
нужна
лестница?! - обрадовалась я, что наконец-то поняла, чего они от меня хотят.
Коротконогие крепыши
не
доставали с пола до верхней части
моего
окна. Им нужна была моя лестница.
- А почему вы
её
с собой не принесли?
-
Си,
синьора
Валентина! - заулыбались они, не поняв моего вопроса.
Мне пришлось залезть в
стенной шкаф и вытащить оттуда совсем ещё новенькую, только что купленную
стальную хромированную лесенку. Мне
было
жалко отдавать её этим тяжёлым бегемотам, но что оставалось делать? Я
мысленно
попрощалась со своей новенькой лестницей. Как и с испорченным чеком из
страховой компании на триста пятьдесят пять долларов.
Вскоре кто-то позвонил
в
дверь. На пороге стояли испанские женщины с целым выводком маленьких детей.
Это
были смуглые крепыши и все как один друг на друга похожие. Они шумно ввалились в мою квартиру.
Молодые
женщины с младенцами на руках
оказались
жёнами трёх братьев. Жёны пошли к своим мужьям, а дети разбежались по всей
квартире с криками и визгом. Вскоре они немного успокоились, устроились на
моих
креслах и диванах и включили телевизор.
С появлением оравы
детей
мой бедный кот спрятался глубоко под
диван и, судя по всему, поселился там навсегда.
-
Энрике, -
вежливо обратилась я к самому, как мне показалось, понятливому из братьев, -
зачем ваши жёны с детьми ко мне пришли?
-
Си,
синьора
Валентина.
-
Что
"си"?
Я уже начинала
нервничать. Но Энрике меня успокоил.
-
Синьора Валентина! У вас же здесь и делать
почти нечего, и мы быстро закончим. А потом все пойдём в "Макдоналдс"
обедать.
-
А разве вы
скоро закончите?
-
Си,
синьора
Валентина.
Не подумав о
последствиях, я, как гостеприимная хозяйка, предложила детям сок. Дети меня не поняли. Тогда я открыла
холодильник и предложила на выбор апельсиновый, яблочный и клюквенный соки.
Дети радостно бросились к холодильнику и в мгновение ока опустошили его.
Кроме
соков, они хватали булочки, колбасу, ветчину, сыр, кетчуп. В холодильнике
кроме подвявшего пучка сельдерея ничего не
осталось.
Дети с визгом
вернулись
на диваны и продолжали смотреть по телевизору мультик-ужастик. Только один
из
них двенадцатилетний худенький мальчик тихо и вежливо сказал мне "грасиа,
синьора". Мне он сразу же понравился.
За остальными
маленькими
бегемотиками я наблюдала с опаской. Они развалились в креслах и на диванах,
громко потягивая из бутылок сок, жуя колбасу с сыром и обмазывая кетчупом
белые
подлокотники. От этого зрелища меня снова оторвал крик одного из
братьев:
-
Синьора
Валентина! Синьора Валентина!
Я помчалась на крик.
Братья толпились около окна, на котором пузырилась размякшая старая краска.
Братья меня о чём-то просили. Я снова их не понимала. Один из них, Карлос,
снова стал шарить на моём столе в поисках подходящего чека, на котором он
мог
что-то нарисовать, но я во время подставила ему чистый лист бумаги. На
бумаге
появился какой-то незнакомый мне инструмент. У меня в ящике такого точно не
было. Тогда Карлос взял меня за руку и повёл на кухню. На белом кухонном
столе
стояла дубовая подставка для ножей "Катко". Этими ножами я очень
гордилась.
Они стоили баснословные деньги, за
каждый из ножей я заплатила по двести долларов, но они того стоили.
Эти
ножи были лучшими в мире ножами. Только настоящая хозяйка это может оценить.
Карлос вытащил из
подставки один из ножей "Катко". Толстая полированная сталь блеснула на
солнечном свете. Карлос потрогал остриё ножа и попытался что-то мне
объяснить.
Я ничего не поняла, но на всякий случай сказала "но, но, но!" и для
выразительности помотала пальцем перед его носом. Карлос радостно засмеялся
и
снова показал на остриё ножа. Я не знала, что мне делать. Ну, как я могу
понять, что они ещё от меня хотят?! И какая всё-таки свинья мой друг Хосе!
Прислал своих братьев, которые ни бум-бум в английском, а сам не пришёл. Кто
мне переведёт, что они от меня хотят?!
Я схватила трубку и
позвонила своей подруге Марго. Я всегда обращаюсь за помощью к ней, когда
попадаю в трудное положение.
-
Марго! -
заорала я в трубку. - Ты не знаешь, где есть ускоренные курсы испанского
языка?
-
Везде, -
сразу же ответила моя подруга.
-
Конкретней! -
потребовала я.
-
А как
ускоренные? - поинтересовалась Марго.
-
Очень
ускоренные! Чтобы выучить испанский за один вечер!
-
Нет, я о
таких курсах не слышала, - ответила моя подруга.
-
От тебя
никогда никакой помощи и дельного совета не получишь! - в сердцах выкрикнула
я
и, не прощаясь, бросила трубку.
Пока я разговаривала с
Марго, братья вынули из подставки для ножей все четыре моих драгоценных ножа
"Катко"
и пошли сдирать ими старую краску с окна.
-
Зачем вы
взяли все мои ножи?! - чуть не плача от огорчения, спросила я братьев, войдя
в
комнату. - Оставьте хоть один! Чем же мне теперь мясо резать? А
овощи?!
Но братья мне каким-то
образом объяснили, что им будет помогать сдирать старую краску с моего окна
Луиджи, тихий мальчик, который поблагодарил меня за сок. И ему тоже нужен
нож.
Поэтому они и взяли все четыре ножа.
Мне ничего не
оставалось
делать, как смириться и с потерей своих любимых ножей. Хотя это было трудно.
Нож "Катко" для хорошей хозяйки - это как скрипка Страдивари для
хорошего
скрипача.
Пока взрослые вместе
со
старательным Луиджи, неспеша, сдирали старую краску с окна, маленькие
бегемотики бегали по всей моей квартире, играя в прятки. От этого шумного
табуна крикливых бегемотиков мой бедный кот ещё глубже забился под диван и
оттуда испуганно мяукал. Молодые мамаши начали кормить грудью своих
младенцев.
"Ну, просто
настоящий
цыганский табор! Ну, я завтра с Хосе поговорю!", решила я и направилась в комнату, где работали братья,
потребовать,
чтобы они успокоили своих не в меру разбушевавшихся детей. Но братья сами гурьбой вышли на перекур. В комнате они не
курили, чтобы не отравлять дымом детей. Свои вонючие сигары они курили на
моей
террасе, сбрасывая горячий пепел на крыши стоящих внизу машин. Я быстро
собрала
все имеющиеся в доме пепельницы и подставила под их сигары. Но братья
продолжали небрежно стряхивать пепел на машины. Особенно досталось белому
"Поршу"
моего друга Кевина. Этой машиной он очень дорожил. Но я уже не думала о
сохранности "Порша". Я беспокоилась, не пострадает ли моя терраса, если
"Порш"
взорвётся прямо под ней. Но, на счастье, всё обошлось. И через полчаса
братья,
не спеша, вернулись к моему окну. Из комнаты снова начала раздаваться
громкая
темпераментная румба.
В дверь кто-то
позвонил.
На пороге стоял разносчик пиццы, держа на вытянутой руке три коробки с
гигантскими пиццами, а в другой руке ящики с пивом и
Кока-колой.
-
Пиццу
заказывали? - спросил молодой разносчик.
-
Нет, никто
не
заказывал! - с недоумением воскликнула я.
-
Заказывали!
Заказывали! - закричали дети-бегемотики и набросились на коробки с пиццей и
на
Кока-колу.
Мне ничего не
оставалось
делать, как расплатиться с разносчиком и ещё дать ему на чай. Он-то ни в чём
не
виноват.
Я решительно
направилась
в комнату, где работали братья. Я спросила у них, почему они заказали пиццу
и
если заказывают, то почему сами не платят. Братья недоумённо повернулись ко
мне
и ждали перевода от старательного Луиджи. Когда они, наконец, поняли мой
вопрос, они возмущённо что-то затараторили и замахали руками. Луиджи как
сумел,
перевёл мне то, от чего пришли в возмущение любвеобильные братья: нельзя же
детей держать голодными целый день, разве у меня не материнское сердце и
разве
мне жалко пару долларов, чтобы заплатить за еду для голодных детей?! То, что
этих детей сюда никто не приглашал, они почему-то не
упомянули.
Я, всё ещё
возмущённая,
вернулась в комнату, где толстые бегемотики поглощали пиццу, запивая её
Кока-колой и вытирая жирные пальцы о подлокотники моих белых кресел.
Насытившись, бегемотики снова начали гонять по квартире, по очереди шастая в
уборную. Сделав своё дело, они плотно закрывали за собой дверь уборной,
чтобы "ароматы"
из неё не распространялись по всей квартире.
В какой-то момент
нужда
заставила моего котика осторожно выползти из своего убежища под диваном и
побежать
в уборную, где стоял его туалет. Но дверь была плотно закрыта. И тогда мой
чистоплотный кот сделал то, что никогда ещё в жизни не делал: он накакал
прямо
на пороге уборной и снова стремительно спрятался под диван. Маленькие
бегемотики тут же растоптали кошачьи какашки и разнесли их на своих
кроссовках
по всем коврам моей квартиры.
В отчаянии, я
вернулась в
комнату к братьям. Там работал один старательный и тихий Луиджи. Братья были
заняты телефонными разговорами. Они болтали с кем-то, эмоционально при этом
жестикулируя. Я молча наблюдала за ними. Мне даже показалось, что я уже
понимаю, о чём они говорят. Как ни странно, но они мне напомнили наших не
очень
грамотных украинцев, которые так же разговаривают по телефону на местечковом
суржике:
-
Шо-шо? Шо
ты
сказал?
-
А он
шо?
-
А она
шо?
-
А ты
шо?
-
Да ты
шо!
Разговор с невидимым
собеседником перемежался взрывами хохота.
Я с гордостью отметила
про себя, что я уже начала понимать испанский.
После очередного
перекура
вонючих сигар на моей террасе, братья заявили, что пора идти на ланч. Слово
"ланч"
я мгновенно поняла и предложила им заехать по дороге в магазин
стройматериалов
и купить там новые багеты, грунтовку и белую матовую
краску.
-
Си, си,
синьора Валентина, - с готовностью согласились братья, и вся толпа с шумом и
гиканьем покинула мою несчастную квартиру.
Закрыв за ними дверь,
я
обошла свои комнаты. Повсюду на полу и коврах темнели коричневатые пятна от
растоптанных кошачьих какашек, подлокотники диванов и кресел были измазаны
жирными пальчиками маленьких бегемотиков и красным кетчупом, на полу были
разбросаны пустые бутылки из-под Кока-колы и пива, пакеты из-под соков,
недоеденные бублики, куски сыра и ломти ветчины. Под ногами хрустели крошки
картофельных чипсов из разорванного пакета.
Вздохнув, я начала
уборку.
Через три часа братья
вернулись. Детей уже с ними не было. Пришёл только работящий тихий
Луиджи.
-
А где
багет?
А краска? А грунтовка? - сразу же спросила их я, видя, что они пришли с
пустыми
руками.
Братья в недоумении
уставились на меня. Они не поняли моего вопроса. Мы все вопросительно
посмотрели на Луиджи. Подросток вежливо перевёл мои вопросы. Братья в ещё
большем недоумении уставились на меня и что-то быстро затараторили. Луиджи
перевёл. Братья были уверены, что не они, а я вызвалась
поехать в
магазин стройматериалов и всё это купить, пока они
ланчуют.
"Ох уж этот
непреодолимо высокий языковый барьер!", подумала я и сердито
спросила:
-
Так если
вы
не ездили в магазин стройматериалов, где же вы пропадали целых три
часа?!
Луиджи объяснил, что
они
все поехали на автобусе Хосе в "Макдоналдс".
-
Три часа в
"Макдоналдсе"?!
-
Си,
синьора
Валентина, - подтвердил Карлос и, напрягшись, чтобы вспомнить английские
слова,
сообщил, что потом они все поехали в
парикмахерскую.
-
Зачем?
-
Брить.
-
Кого?
-
Детей.
-
Брить
детей?!
Зачем?!
-
Си,
синьора
Валентина.
-
Так брить
или, может быть, стричь?
-
Си,
синьора
Валентина.
Их навязчивая
вежливость
уже начинала раздражать.
Луиджи объяснил, что
все
поехали стричься, потому что они скоро едут в Диснейленд. Последнее
сообщение я
пропустила мимо ушей. А напрасно.
Отдохнувшие братья
сразу
же включили на полную мощность темпераментную латиноамериканскую музыку и приступили к работе. Их,
правда, постоянно прерывали
телефонные
трели, на которые братья с готовностью отвечали, немедленно бросая свою
работу.
Чтобы снова не
закипеть
от возмущения и раздражения на этих "профессионалов", я ушла на кухню.
Вдруг из комнаты, где работали братья, раздался пронзительный детский вопль.
Я
вбежала к ним и увидела, что Луиджи прижимает грязные ладошки к своим глазам
и
кричит истошным голосом "Папа! Папа!" с французским ударением на
последнем
слоге. Я поняла, что токсичная жидкость растворителя красок попала ему в
глаза.
Схватив ребёнка за руку, я потащила его в ванную и заставила промыть водой
глаза.
Это помогло. Через несколько минут Луиджи повеселел и направился снова идти
помогать своему отцу и дядям. Но я его удержала. Мне ещё детского
травматизма
здесь не хватало!
Я оставила Луиджи в комнате, а сама
вернулась
к братьям. В комнате уже было темно. От окна слышалось ленивое поскрёбывание
только одного ножа "Катко". Работал только один братец, остальные
отдыхали.
-
Почему вы
работаете в темноте? - спросила я и уже хотела зажечь свет, как все три
брата
испуганно закричали, "но! но! но!". Они объяснили, что свет зажигать ни
в
коем случае нельзя, что жидкость, которая снимает краску, легко
воспламеняется
от тепла и может даже взорваться.
-
Что? От
одной
электрической лампочки может взорваться? - с сомнением переспросила
я.
-
Так
лампочка
же излучает тепло! - воскликнули умные братья и уже втроём начали в темноте
что-то яростно соскребать с оконных откосов.
Я не была уверена, что
от
одной лампочки может вдруг взорваться целая банка, но спорить с ними не
стала.
Они всё-таки профессионалы, лучше меня знают.
Я вгляделась в темноту
и
увидела, что банка с растворителем опасно стоит на полу. Не успела я
подумать,
что банку следовало бы отодвинуть в более безопасное место, как Хулио,
спускаясь с моей измазанной краской хромированной лесенки, наступил на
банку,
она перевернулась и вся густая тёмно-коричневая жидкость разлилась на
простыню.
У нас у всех вырвался крик. У меня был крик ужаса, что токсичная жидкость
сейчас впитается в моё ковровое покрытие, и я его уже никогда не отчищу.
Братья
же разразились неудержимым хохотом. Они смеялись, держась за животы и
показывая
пальцами на неловкого Хулио. Никто из них не поспешил быстро собрать с пола
токсичную жидкость, чтобы она не успела глубоко впитаться в ковровое
покрытие.
Я тоже остолбенела. Наконец я пришла в себя и заорала на
них:
-
И что мне
теперь делать с моим ковром?!
Этот вопрос вызвал у
братьев новый взрыв хохота. Отсмеявшись, Карлос меня
успокоил:
-
Не
переживайте, синьора Валентина, мы поможем вам его
выбросить.
Всё ещё в шоке я
вернулась на кухню. Там тихо сидел Луиджи. Я вспомнила, что любимое
американцами средство от стресса - это мороженое и предложила Луиджи
разделить
со мной мою трапезу. Я вытащила из морозильника целую килограммовую упаковку
шоколадно-ванильного мороженого, и мы прямо из коробки ложками начали его
есть.
Ели мы молча. Я всё ещё была в шоке от работы "профессионалов". Луиджи
решил отвлечь меня от грустных мыслей и сообщил, что они едут на днях в
Диснейленд. Бесплатно!
-
Как это
бесплатно? - удивилась я.
-
Так!
Луиджи обрадовался, что у него появился
благодарный слушатель, и с радостью сообщил мне, что вся их семья участвует в очередной акции, объявленной
"Макдоналдсом".
-
Что же это
за
акция?
Я никогда не хожу в
"Макдоналдс"
и поэтому ничего не знаю о его акциях.
-
Если
съесть у
них тысячу гамбургеров, то заработаешь бесплатную поездку всей семьёй в
Диснейленд! И мы скоро поедем туда! Нам осталось съесть только тридцать два
гамбургера. А это для нас - пустяки.
"Это точно. Для
таких
толстых бегемотиков тридцать два гамбургера - это сущие пустяки! За
несколько
дней могут их умять".
-
А кто твой
папа? - поинтересовалась я.
-
Как кто? -
удивился Луиджи. - Мой папа Хулио.
"А, это тот самый
большой долбак, который наступил на банку с растворителем", с горечью
вспомнила я.
-
А сколько
у
тебя братьев и сестричек? - машинально спросила я, не особенно этим
интересуясь.
-
У меня
брат и
две сестры. А уже здесь, в Америке, у
родителей родились ещё два младенца,
мальчик и девочка.
-
И вы все
вместе поедете в Диснейленд?
-
Что вы! Мы
едем всей семьёй. Дядя Хосе с семьёй, Дядя Карлос с семьёй, дядя
Энрике
с семьёй, дядя Пабло с семьёй, наши три тёти со своими семьями. Мы же все
ели
гамбургеры!
-
А вы
уверены,
что вас всех примут бесплатно? - с недоверием спросила
я.
-
Конечно! -
без тени сомнения заверил меня Луиджи.
-
Но ведь
выиграла только одна семья, а у вас получается целых
восемь.
-
А мы и
есть
одна семья!
-
Такая
большая?
-
А что, им
жалко, что ли?
Аргумент мальчика был
бесспорным. Я с ним не могла не согласиться.
В это время из
комнаты,
где работали братья, раздался громкий треск, и через мгновение послышался
звон
разбитого стекла. Мы с Луиджи побежали на звон. Братья молча стояли около
разбитого окна и давились от смеха.
-
Что
случилось?! Кто разбил окно?! - строгим тоном классной руководительницы
заорала
я.
-
Синьора
Валентина, это случайно, мы не хотели, - наперебой затараторили они, пытаясь
согнать с лиц широкие улыбки.
-
Я надеюсь,
что не специально, - ледяным голосом сказала я.
Моё терпение лопнуло.
Я
взяла за руку притихшего Луиджи и заставила его перевести всё, что я
собираюсь
им сказать. Во-первых, завтра же вставить новое стекло, во-вторых, поехать в
магазин и купить там новые деревянные багеты, предварительно измерив старые,
в-третьих, купить грунтовку и белую матовую краску. Я несколько раз
повторила
по складам: бе-лу-ю ма-то-ву-ю кра-ску!
-
Понятно?
-
Си, си,
синьора Валентина, - радостно заверили меня братья, довольные, что я уже на
них
не сержусь.
-
А теперь
марш
из моей квартиры! - приказала я. - И чтобы завтра были у меня в полдень как
штык! С красками, багетами и
своими
инструментами! И без жён! И без детей!
Братья радостно
подхватились и побежали в ванную мыть руки. Через минуту они так же гурьбой
вылетели из ванной и, ничего не убрав за собой, но вежливо сказав мне
"аста
ла виста, синьора Валентина",
покинули
мою квартиру.
После их ухода я зашла
в
ванную и увидела, что умывальник от их грязных рук стал коричневым, такими
же
коричневыми были и мой новенький позолоченный кран, флакон с освежителем
воздуха, бутылки с шампунями и даже лаками для волос. "Да зачем же они лак
для волос грязными лапами хватали?!"
На белое полотенце без
слёз нельзя было смотреть. Оно стало тёмно-коричневым. Я выбросила его в мусорное ведро и, вздохнув,
принялась за уборку.
На следующее утро я
решительно направилась к Хосе, который порекомендовал мне своих братьев -
"профессионалов".
Я была намерена с ним поговорить серьёзно. Но Хосе меня опередил. Он сам
поднялся ко мне и поинтересовался, как продвигается работа с моим
окном. Я набросилась на него с упрёками, я
спросила,
что же это за профессионалы такие, которые не могут аккуратно и качественно
делать элементарные вещи, и почему они пришли
без своих инструментов, но зато со всем своим молодняком, и что мне
теперь делать с ковровым покрытием, грязными диванами и испорченными ножами
"Катко".
Хосе внимательно
слушал
мою гневную тираду, время от времени кивая головой в знак полного со мной
согласия.
-
Валентина,
я
очень сожалею, что так получилось, - сказал он. - Я думал, что ты проследишь
за
ними. Они ведь в принципе, ребята хорошие, но не очень организованные. Им
нужно
давать чёткие указания и тогда они будут их выполнять. Руки у них хорошие,
но
мозгов не хватает. Да и с английским у них ещё
неважно.
-
Неважно?!
Да
они ни бум-бум в английском! - взорвалась я. - Я не представляю, как они
работают на своей работе.
-
А они и не
работают, - признался Хосе. - Они давно уже сидят на пособии по
безработице.
-
Что?
Совсем
нигде не работают? - удивилась я. - А что же они целыми днями
делают?
-
Как
"что"?
Сидят дома, смотрят мультики вместе со своими детьми, едят пиццу, пьют пиво.
Ну, что ещё? - задумался Хосе. - Да, ещё детей делают. Они как приехали со
своими семьями три года назад, так каждый из них уже успел сделать по два
ребёнка. Ребята ведь молодые, - добавил Хосе, как бы объясняя бурный
сексуальный темперамент своих братьев-бездельников.
-
И жёны их
тоже, конечно, не работают? - уже зная ответ, спросила
я.
-
Нет,
конечно.
Ведь у них столько детей!
-
Ясно.
-
Да, они
ещё
купоны вырезают, - вспомнил Хосе.
-
Какие
купоны?
- не поняла я.
-
Они из
всех
газет купоны собирают и вырезают. А потом едут
покупать.
-
Что
покупать?
-
Всё. Они
покупают всё подряд. Правда, им
сейчас
не так просто, как было раньше.
-
Почему
же?
-
Раньше у
них
были кредитные карточки. Они на них всё-всё покупали: музыкальную технику,
компьютеры, одежду, детские игрушки. А потом у них кредитки
отобрали.
-
Кто
отобрал?
Почему?
-
Да, они не
понимали, что потом им нужно за всё это платить. Им нравилось покупать, они
думали, что это всё бесплатно, а когда приходили счета, они не хотели их
оплачивать. Вот у них кредитные карты и отобрали. Я же говорю, они как
дети.
"И притом
дебильные"
хотела добавить я, но сдержалась.
-
А что же у
них машин до сих пор нет? Мне пришлось для них вчера такси вызывать. И
самой,
между прочим, оплачивать, - добавила
я.
-
Как это
нет?!
- возмущённо переспросил Хосе, пропустив мимо ушей моё замечание на счёт
оплаты. - У них у всех есть машины. У
Карлоса даже мини-вен есть. У них только водительских прав
нет.
-
Почему?
-
Отобрали,
-
горько вздохнул Хосе. - Они ездить вообще-то
умеют, но не по правилам. Вот у них права и
отобрали.
-
Так зачем
ты
мне подсунул таких работничков? Посмотри, сколько вреда они мне
наделали! Тоже мне "профессионалы"! Что мне
теперь
делать?!
-
Валентина,
ты
не обижайся на них, ты с ними только будь построже, они тебя уважают. И всё,
что
нужно, они исправят. А я с ними в свою очередь тоже поговорю, - неуверенно
добавил он.
Ровно в полдень, как
мы
договаривались, пришёл один Хулио, самый тупой и неловкий из всех братьев
Хосе.
В одной руке он держал новые
деревянные
багеты, а в другой - железную банку с краской. На лице его сияла довольная
улыбка.
-
Всё как вы
приказали, синьора Валентина, - радостно сообщил он и направился к моему
несчастному многострадальному окну.
Хулио сразу же начал
прикладывать новые багеты к раме. Они оказались слишком короткими. Он
беспомощно посмотрел на меня.
-
Ты разве
вчера их не измерил? - суровым голосом спросила я
Хулио.
-
Си, си,
синьора Валентина, измерил. Вот.
И он достал из
нагрудного
кармана бумажку с размерами.
-
А почему
же
ты в неё не заглянул, когда отмерял новые багеты? - грозно спросила
я.
-
Забыл.
Хулио виновато пожал
плечами и улыбнулся. Я была просто возмущена его тупостью. Мне уже не о чем
было с ним разговаривать, я молча повернулась и ушла на террасу. Там я села
в
кресло и закурила. Сколько ещё они будут тянуть с моим несчастным окном?
Сколько мне ещё жить в этом беспорядке и грязи? Почему они все такие тупые и
безответственные?
Спустя несколько минут
на
террасу вышел Хулио. Он тоже закурил свою вонючую сигару и сел напротив
меня.
Он смотрел на меня, как будто бы ничего не произошло, и будто бы это была не
его вина, что он принёс бесполезные короткие багеты. Толстый столбик пепла с
сигары Хулио по привычке стряхнул через перила. Я глазами проследила за
летящим
столбиком пепла. Он упал прямо на белую крышу "Порша" моего друга
Кевина. Я пристально посмотрела на
Хулио. По моему взгляду он всё-таки понял, что я чем-то недовольна. Он решил
меня успокоить.
-
Синьора
Валентина, - обратился он ко мне, - хотите, я сейчас покрашу вам окно, а уже
потом прибью новые багеты? А то ваше окно выглядит таким
страшным.
-
Да
неужели? -
с сарказмом в голосе спросила я Хулио.
-
Да,
страшное,
- повторил Хулио и снова стряхнул пепел на машину
Кевина.
В отчаянии я уже
готова
была согласиться, чтобы Хулио покрасил моё окно, но вспомнила, что по
технологии полагается сначала положить грунтовку. Причём два
слоя.
-
А
грунтовка?
Сначала же нужно положить грунтовку!
-
Ой, а я
забыл
принести грунтовку, - виновато улыбнулся Хулио. - Но можно и без грунтовки.
Я
покрашу ваше окно в три слоя!
Для убедительности он
показал на пальцах.
-
Ладно, -
вздохнув, согласилась я. Мне было так противно смотреть на моё искорёженное
окно, что я была уже на всё согласна. - Иди, крась.
Довольный Хулио ушёл
красить, а я всё ещё сидела на балконе и не могла успокоиться. В конечном
итоге
я начала ругать себя. Надо было не полагаться на рекомендации Хосе, а найти
настоящих профессионалов.
Докурив очередную сигарету, я пошла
посмотреть, чем занимается Хулио. Войдя в комнату, я обомлела. Я потеряла
дар
речи. Мне показалось, что у меня что-то случилось со зрением. Одна сторона
окна
уже была покрашена ... пронзительно-апельсиновым цветом. Краска ярко
блестела
на солнце.
-
Что это?!
-
закричала я.
-
Как что?
Краска, - вздрогнул Хулио, уронив от неожиданности кисть с оранжевой краской на
ковёр.
-
Но почему
она
оранжевая?!
-
А что?
Разве
вам не нравится? - удивился Хулио. - Ведь это так красиво. Как в нашей
деревне
в Гондурасе. Мы всегда свои дома красим яркими красками. Это же
красиво!
-
Но я же
просила белую! Белую матовую! Я же вчера повторила это несколько
раз.
-
Си,
синьора
Валентина. Но ведь оранжевая красивее! - обиженно повторил Хулио, поднимая с
ковра упавшую кисточку и незаметно затирая башмаком оранжевую краску на
кремовом ковре.
-
Немедленно
остановись! - закричала я. - Я не хочу оранжевую! Я не просила оранжевую! Я
хотела белую! - Я уже начинала плакать от огорчения. - Можешь раскрашивать
оранжевой краской свои окна в своём Гондурасе, но не
мои!
-
Так что же
мне делать? Я же хотел как лучше...
-
Значит
так, -
я попыталась взять себя в руки, сдерживая слёзы. - Завтра ты принесёшь
грунтовку и белую краску, белую! И ею покрасишь моё окно. И не забудь
про багеты!
-
Но, но,
синьора Валентина!
Я онемела. Первый раз за два дня мне
возразили. Раньше они со мной во всём соглашались.
-
Завтра я
никак
не могу. Завтра мы все едем в Диснейленд! - радостно сообщил дебильный
Хулио.
-
Как?! Вы
уже
успели съесть все тридцать два гамбургера? - изумилась
я.
-
Да это же
для
нас пустяки! У нас большая семья.
Я сижу за своим столом
и
смотрю на море. Сегодня оно особенно красивое: ярко-бирюзовое с небольшими
волнами с белыми бурунчиками. Освежающий океанский бриз продувает комнату
через
разбитое стекло.
Я посмотрела на недоделанное окно. Все три
стороны его выглядели ужасно - небрежно пошкрябанные красно-коричневые
железные
откосы с остатками старой жёлтой краски. Только одна сторона окна сияла
свежей
ярко-оранжевой краской. Я прищурила глаза и снова посмотрела на оранжевый
откос
окна. Потом взяла кисточку и начала
красить ярко-оранжевой краской остальные откосы окна. Получилось симпатично.
Ярко. Празднично. Как на родине Хулио, в Гондурасе.
|
Проголосуйте за это произведение |
|
|
