Так получилось, что году эдак в 1990-м я впервые прочитал стихи одного известного поэта (именно поэтому умышленно не называю здесь его имени и фамилии) про Степана Полубеса, "отчаянного гончара".

Стихи эти посвящались храму. Причем вполне конкретно помечалось, какому: "Григория Неокесарийского, что на Б. Полянке".

О Степане Полубесе я уже слышал и раньше, когда ездил на экскурсии по Золотому Кольцу. Только так и не понял, фамилия это была или прозвище - вроде бы данное мастеру за то, что создавал он такую несравненную красоту, какую и человек не сделает. И значит, по легенде будто только наполовину был он человеком, а наполовину - значит... Впрочем, ловлю сейчас себя на мысли, странно немного, если действительно полу-бесом прозвали бы тогда, в той Руси, художника, расписывающего не что-нибудь, но церкви.

Однако так вещал гид в автобусе... Хотя опять же, повторяю - это происходило в последние годы той эпохи - эпохи разрушенного, еще не восстановленного храма.

Да и могло ли случиться такое опять же с "дизайнером" церквей - то, что описывалось в балладе? Ведь судя по ней, так вот обстояло, значит, дело.

Залез Степан Полубес высоко на шпиль храма, того самого, который, по собственному признанию, вечером видел автор в окно, в огнях, теперь, в ХХ веке. Забрался наш Полубес туда, оглядел собственное творение, и - "слезы очи засорили". Ибо ослепило искусника его же расписное детище. И подумал он невольно: поди ты - создал я такое, а сам - сукин сын, который изменил жене, нарушил обет верности. И пошатнулся строитель на лесах, прогнулись под Полубесом стропила и - не удержался он на краю да сорвался вниз...

Несмотря на столь страшный конец мастера в балладе, прочтение ее оставляло вполне светлое чувство. Финал брал за душу, но вовсе никаким не голым ужасом. Храм сверкал изразцами, и только века проливали слезу о художнике...

Повторяю, мог ли кончить так оформитель дома Божьего? А впрочем, ведь и знаменитый Врубель начал с тех же самых изразцов, а кончил - демонами. Похожая эпопея, не то, чтобы трагическая, но драматическая - это всё та же история с Галатеей и Пигмалионом, именно тот ее вариант, когда не "зажили они долго и счастливо", а - когда Пигмалиону стало стыдно перед своей Галатеей за то, что творение оказалось лучше и чище творца: хоть и гения-ваятеля, но - пьяницы и дебошира... Или еще - легенда, связанная с улицей Привидения в Таллине: когда строитель католического собора поспорил на золото с прижимистыми купцами, что они не узнают его имени, но - дотошные купцы раскрыли этот секрет. И зодчий точно так же не выдержал... И оставил на белом свете вдову с сыном. Как, наверное, и Полубес...

Что интересно, хотя баллада о Полубесе зацепила меня сильно, я не полез сразу в книги по поводу истории украшенных им соборов или - подробностей биографии человека-легенды. Я просто решил свершить маленькую экспедицию по родному городу - найти тот самый храм Григория Неокесарийского, "что на Б. Полянке".

Я верил, что храм этот не выдуман и стоит до сих пор.

Не указывались его точные координаты. Но я хорошо запомнил, "имени" какого святого он... Я знал улицу Полянку и - одноименную станцию метро, непосредственно выводящую к первой. И ехал я, хорошо еще представляя себе сказочные дивные изразцы, почти как на фотографии. Но что там сейчас, в этом храме? - думал я даже не словами, наверное, а где-то в бессознательном.

Итак, летним теплым днем я вышел из голубого подземного вагона и еще быстрее отыскал начинающуюся здесь же именно Большую Полянку. (Буква "Б.", конечно, означало "большая" - я сам о том догадался, ведь о своем предстоящем путешествии к Грише Неокесарийскому и Стёпе Полубесу не проговорился никому из взрослых.)

Большая Полянка тянулась вдаль, узкая, длинная, по ней летели машины. И я двинулся по тесному тротуару вслед за ними, поднимающими на старой улице легкие клубы сухой желтоватой пыли.

Какая же церковь та, с пряничными изразцами?

Она возникла передо мной. Столь буднично, между двух домов в несколько этажей. Она была. Облицованная изумрудным и синим, узорчатым кафелем, в гладкой лоснящейся глазури до самого... шпиля. Того шпиля.

Я открыл добротную и древнюю приземистую дверку и ступил навстречу неизвестному.

Надо мной навис высоченный потолок, а узкие ступеньки вели вниз. Полутемно, гулко, пусто и в то же время нет... Какие-то огромные, исполинские ящики неподвижно заполняли внутреннее пространство, оттого ставшее почти тесным. Заколоченные, упакованные в стружки. Ни дать ни взять ящики с машинами в известной повести братьев Стругацких, - с машинами, разговор которых подслушал человек...

Только тут я увидел бабушку. Она сидела слева, под лесенкой, за грубоватым столиком вроде вахтерского. И вопросительно смотрела на меня.

Нас было только двое. И кажется, где-то что-то мерно гудело, как скрытая лампа дневного света.

- Скажите, - вначале робко начал я, но затем твердо докончил вопрос, - это храм Григория Неокесарийского?

- Что? - переспросила старушка. А затем, наклонившись вперед, услышав наконец, сказала: - А-а! Да-да, Неокесарийского, - быстренько эдак закивала она, немного зашепелявив и как будто заозиравшись. - Да-да, этот!

А я и не сомневался.

Я нашел его сам!

- А что здесь сейчас? - спросил я, чувствуя, как первый страх неизвестности, охвативший меня, отступил.

- Склад, - ответила дежурная бабушка. - Здесь сейчас склад сделан.

В ее интонации не слышалось ни досады, ни радости. Только сообщенный факт.

И больше мы ни о чем не говорили. Как ни досадовала, ни радовалась бабушка и моему появлению здесь, незнакомого и почему-то интересующегося пацана.

Я поблагодарил ее за информацию и... вышел обратно наверх.

Потому что впереди виднелись только поднимающиеся над нами ящики. И стены там, кажется, были голые... Маленький закуток седой сторожихи и - голые темные стены.

А снаружи - поднимались рядами те самые не тронутые временем плитки, сияющие на солнце всеми красками. Наверху, у шпиля, были изразцы; внизу, в яме, - вырытый склад.

И с того дня, хотя минуло уже почти двадцать лет, я не ходил больше туда, хотя на Полянке, конечно, бывал, и мимо ездил. И что интересно - почему-то до сих пор не пытался раскопать, несмотря даже на наличие теперь сильно упрощающего подобные дела Интернета, биографию Степана Полубеса, чтобы наконец выяснить - правда ли, что он сорвался с того шпиля, или - лирический домысел. До сих пор помню во всех деталях мою собственную вылазку на закате эпохи, вырывшей почти во всех русских церквах подобные склады, а то и что похуже, однако - не стал читать историю церквей, расписанных Полубесом. Как-то не хочется пока преодолевать завесу тайны. Хотя, наверное, когда-нибудь займусь и разузнаю о подлинной судьбе и этого мастера, как узнал же в свое время о судьбе другого мастера и Маргариты, и еще одного мастера и его Галатеи, и третьего посвященного мастера стула, магистра и академика с модной бородкой и его - тоже Маргариты...

Земля, Небо и преисподняя...

Фрески, изразцы на указующем вверх шпиле и - темный подвал внизу...

В паломничество ходили пешком с котомкой, путешествовали верхом, плавали на лодках, а сейчас ездят на автобусах "Икарус" и "Мерседес". Но, скажем, в Даниловский монастырь, охраняемый казаками, вполне можно спаломничать на простом московском трамвае. И почти таким образом собираюсь я наконец свершить свое второе в жизни путешествие в храм Григория Неокесарийского. Кстати, опять же - до сих пор точно так же не разузнал, чем прославлено имя этого святого. Ну, святых на нашей русской земле просияло много, но - всё та же "песня", та же тайна...

Если не ошибаюсь, я уже слышал в прошлом году, что кто-то из моих знакомых ходит в этот храм на службу чуть даже не каждые выходные. Так что, судя по всему, молитва в нем воскресла, и дай Бог, продолжит звучать и дальше. Да только хочется теперь увидеть это своими глазами. Посему я обязательно отправлюсь в паломничество на метро. И пошагаю налево по улице, Большой и узкой.

И снова открою почти ту же самую дверь, как только узнаю ее по замечательным изразцам - над ней. Тем же самым.

ХОЧУ БЫТЬ ОПТИМИСТОМ

Не имеет смысла, друзья мои, в наше время бояться заскучать вечерами, когда есть выделенная линия в Интернете. Для спасения от скуки найдутся блоги, плодящиеся грибами после дождя.

Впрочем, я загнул. Я не проявил достаточного почтения перед тем, с каким старанием и упорством создается всё это, так что уж какие тут грибы-пироги! Художества.

И опять оговорился. Я всё более понимаю, что отправляясь на досуге в Живые Журналы, или в диари.ру или еще во что-нибудь подобное, наивно мне, простаку, планировать развлечься и почувствовать себя, как все равно читая детективы, умнее автора. Ведь там трэба впитывать. Читать да - постигать. Постигать великое мнение Натальи С. по таким насущно важным вопросам, как современная русская музыка, понимаешь.

А слушает она, Наташа С., группу "Пикник", о чем просто не может не поведать всем в своем опять же блоге, представив на титульной его странице четверку каких-то черных морд под черными очками и с черными печными трубами на голове. Пока мне еще предстоит разбирать, кто тут вообще на фото - кроты земляные или всё же люди, столь странно зачем-то загримировавшиеся, я узнаю. сногсшибательную новость: "Пикник" - лучшие. И лучшие не абы как, а аргументировано - ведь их песни создают ощущение настоящего карнавала! Любуясь блогом далее, нахожу сами аж картины кисти лидера "Пикника" Эдмунда Шклярского. На сих полотнах вижу скелетоподобные тела, опутанные паутиной, нетопырей, садящихся на полутрупы каких-то полуженщин весом в двести кило и всё остальное в подобном духе. Эстетство, а я, наверное, не эстет, чтобы понять всю жизнеутверждающую веселость данной галереи для столь высокочувственных и интеллектуальных людей, как эта вот Наталья С., коя призывает нас ко вселенской радости карнавала, находящейся, по ее мнению, у голове Шклярского. Нашему же брату, повздыхав, только остается вернуться на землю грешную.

Но этого не дают. Я хочу, черт возьми, хоть как-то познать эту пресловутую вселенскую радость через угловатые восковые дамские тулова с пирамидой вместо головы и парой царапнутых щелей вместо глаз - но увы, к разочарованию, карнавала души мне это до сих пор почему-то не дало, несмотря даже на ходули, на коих колобродили "пикники" на большом концерте (см. снимки в блоге) и танцующих шаманов, играющих с огнем.

Итак, не поликоваша как следует вместе с Натулей С., я, тем не менее, натыкаюсь на блог гораздо авторитетнее.

Здесь уже тебе какой "Пикник"! Здесь прежде всего - репортаж с пикника в Швейцарии Валеры Д. Подробный отчет о поездке, да что там отчет - повествование в эпистолярном жанре, как его светлость колесила по Швейцарским горам на машине и что видела. От и до. Как провел, короче, лето. Писать, уверен, было сплошное удовольствие... Насчет читать?.. Начинаю с биографии. Перед нами ЖЖ Валеры Д., который гордо заявляет о себе, что пребывает в сферах возвышенных и далеких от простых уборщиков. Папа дипломат, и сын пока еще толком не работал. Свободное время, которое я мог бы потратить на чтение его блога, он, соответственно, тратит на писание и верстку оного. Что ж, блог удается на славу - каждая страница в гиперссылках и дизайн на высоте. Много часов потрачено на то, чтобы мы наконец научились уму-разуму, узнав правду о выставке живописца Павла Рыженко "Моя Россия". Если бы не Валера Д., миру не было бы открыто то, что выставка эта, понимаете ли, слишком изобилует пафосом и сомнительными великоросско-монархическими идеями. А дело всё в том, что Валера Д. иначе понимает идею православия, и с сим, ясно-понятно, нельзя не посчитаться.

Итак, покончив двумя добротно прописанными страничками с беднягой Рыженко, дни и ночи писавшим маслом свои картины на целую выставку, изящная рука указывает нам на следующую ссылку. Здесь, торжественно-небрежно заявляет наш автор, будет изложен его подробный разбор киноэпопеи по книгам Льюиса "Хроники Нарнии". Наконец-то выбрался посмотреть, бросает в блоге Валера Д. и предоставляет в который раз неоценимую возможность проанализировать и намотать на ус широкий и въедливый взгляд его, не кого-нибудь, но Валеры Д., на - творчество Льюиса и его экранизацию.

Я просто не могу охватить такие бездны за один вечер, и кликну по ссылке потом - нельзя же уж так сразу, бедная моя голова... Встретившись в блоге с такими, как я, читателями, Валера Д. не может не чувствовать себя высокоинтеллигентным человеком, но ведь и мне после такого-то всего как-то стыдно ненароком показать себя вахлаком... Ведь серьезное ж дело, господа хорошие: для нас же с вами написано - чтобы непременно знали, что истина, а что - не-истина в "Хрониках"-то этих "Нарнии" и заодно - в монархических идеях! И добротная ссылка дадена - домовый сайт Валеры Д., который всю свою жизнь, целых двадцать прожитых лет, пребывает в высоких сферах и вот не выпал до сих пор. Для истории сохранять надо, пень ясен.

Ладно, пытаюсь отгрузиться и снова посмотреть на жизнь как-то проще и легче. Хотя бы временно.

Выхожу на балкон, сижу, дышу свежим воздухом и сиренью, курю любимую сигарету. За один хороший вечер, пока отдыхаю от компьютера и великолепных блогов, в голову невольно приходят разные мысли. Мыслей ведь у дурака столько же, сколько и у гения, просто они разные - вот и всё.

Бросаю окурок вниз, спешно собираюсь и еду на скорости в телецентр. Или - в дизайн-студию Артемия Лебедева.

Цель визита?

Вы представить не можете, да как же! Я столько передумал за сегодня. Просто сплошные идеи, и я обязан как-никак, но донести их до нашего общества, которое еще само до них не докумекало!

Во-первых. У меня есть свой проект нового способа рациональной глажки мужских рубашек и особенно воротничков. Вчера вот гладил - и мысль пришла. Попробовал - действует. Во-вторых. У меня появилась также собственная версия изобретения альтернативы антибиотикам. Что? Да, я немного медик - в свое время занимался на подготовительных "меда", но потом жизнь повернула иначе. А версия - это только версия, но конкретная, во-первых и во-вторых, и главное - от меня, Федора Супова! И в-третьих - моя личная, подчеркиваю, точка зрения на эпоху и деятельность английского министра Чемберлена. Вам мало? Могу еще! Привлечь читателя к разговору и комментариям. Так что пусть мне предоставят отдельный высококачественный сетевой ресурс с гиперссылками по всем моим вопросам. Человечество не может более ждать сложа руки! Из меня прет!

Молодой человек, бросает, "отвиснув", Лебедев. Вы, может, сегодня плохо проспались? Или вас стебёт у нас тут что-то, а что - вот не пойму никак? Так вы скажите!

Да нет, отвечаю! Ха! Помилуйте! Что я, господа! Вот вам сразу же кину прямую ссылку на блог Беатрисы Н. - так у слуги вашего покорного идеи три было, а у Беатрисы Н. их ежедневно с десяток! Не верите? Только кликните!

Каждая страница - заглядение! В перерывах между фотографиями самой Беатрисы Н. в купальнике, без него и в новых платьях мы отыщем тезисы по таким вопросам, на которые веками историки ответов дать не могли! То-то же. И мы еще смеем не обращать внимания на этот маленький, но очень живой журнал! Вижу, прав был тот персонаж Стивена Кинга, коий изрек, что гении на самом деле работают учителями в маленьких городках и не хотят менять жизнь.

Послушайте, наша дорогая Беатриса Н. отвечает на вопрос, кто Совок, то бишь империю советскую развалил! Четко имя может назвать, как некогда граф Ростопчин. И не засекречено - черным по белому, личный сервер Беатрисочки Н., пожалста! А заодно здесь же у Беатрисы помечено, что Солженицын вообще статистику по заключенным каналоармейцам подтянул, будьте здоровы! Следом - ням-ням - отдельные страницы - Беатриса сама расскажет абзацем-другим о палестинском конфликте и даст еще один ответ: чья сторона виновата. А между тем Беатриса покамест служит младшим редактором в журнале "Садист и огородник", только бессонными ночами в Сеть выходит, и пока что автор одной бумажной монографии - "Родителям о детях". Однако сколько открытий за бессонные-то ночи мощные, и все - за ее подлинной подписью и даже аватаром! Так что куда ж теперь мне, азу многогрешному, до блога Беатрисы Н. двадцати с небольшим лет, которая с ходу в письменном жэжэшном виде растолкует вам да в рот засунет - про взаимоотношения сексуальных проблем и выбора профессии касательно военной и торговой сферы; а также - какие выводы следует сделать по части закрытия экстремистской партии Юрия Мухачёва! Впрочем, завтра вывод может быть изложен в дневнике уже другой, противоположный - не менее публично и четко. Точность - вежливость королев. Не вопрос: мысль работает. Господа-товарищи, ведь уже сегодня на дворе, а не вчера, и мысль саму себя пересматривает! Растет мысль - по дням!

Так что куда уж нам всем, повторю, резюмируя, со своими-то всякими фобиями и мнительностями! Это только скромные старички-академики вроде Ньютона, Эйнштейна да Сахарова свои открытия робко в углу доски писали и шептали, дергая плечом: "полагаю, это так, если не ошибаюсь..." А острый ум - ваяет блоги! Без страха, упрека и сомнений.

ОТВОРИ УСТА!

Я долго решался.

Я слишком хорошо помнил это ателье в переулке и ту фигуру. Отчетливо помнил, как впервые побывал там, и впечатление, оставленное от этой композиции.

С тех пор последняя притягивала, разгоняла адреналин, подстегивала. Я понимал, что это закончится подобным, только не признавался себе - но теперь не мог молча не признаться бессонными ночами: творчество того скульптора, изваявшего то самое нечто, из мягкого воска, в полумраке, среди гардин, подвигло меня сказать маленькое слово, внести свой штрих. Только свой, но я понимал, что не успокоюсь, пока не претворю в жизнь почти бессознательно задуманное.

Как доктор Парацельс свои тайники знаний, я открывал двери секретера и взирал на огромные, в метр и больше, листы ватмана, смотанные в твердые массивные трубки. И доставал из стола большие портновские ножницы.

И тогда я все-таки засыпал, и, не сообщая ни одной живой душе, ни в своем доме, ни за его пределами, о собственных планах, я выбирал тот день, когда отправлюсь в путь. В путь по тем закоулкам, как по задворкам чьего-то сознания - сознания старого города, Москвы Гиляровского, в которой некогда встретил то фотоателье и - замер на целую минуту перед композицией в витрине, будто по команде в дворовой игре... Просто потому, что никогда раньше не видел такого. За всю свою жизнь, за прожитые от рождения целые "две кисти рук", как выразился бы наш пещерный пращур.

Фотограф смотрелся как самый настоящий. Черный костюм с белой рубашкой и щегольским шейным платком сидел на нем как влитой. Фигура сочетала живость, игривость и одновременно - некую тайность, "посвящённость", строгость темного сюртука и камеры с гармошкой и черной же накидкой.

А я стоял напротив, на гулкой каменной мостовой... И сейчас вспоминал об этом, укладывая получше в особо выбранную сумку то, что изготовил долгими вечерами с помощью фигурных ножниц, водостойкой лиловой туши, кисти, ваты и ватмана.

День был выбран. Не то чтобы четко, но и не совершенно стихийно. Я собирался на некоем порыве покинуть квартиру в неурочное, не-детское время. Я уже накануне переговорил с мамой и папой, уломав их, что уйду, что буду-буду-буду осторожен, но про само дело до поры до времени не скажу... Они в ответ молча, словно замедленно, кивали, видя в моих глазах что-то такое...

И я дождался теплых, почти белых ночей июня и тополиного пуха, когда еще даже в двадцать два ноль-ноль у природы не было ни в одном глазу тьмы.

В такой вечер я ушел. Ушел из уютного теплого дома в неизвестность, как дядя Гиляй, в те же переулки, через Неглинную и далее. Я нес с собой то самое. Я искал.

Я не сбавлял хода ни на миг. И только на брусчатой площади я остановился.

Людей вокруг было мало. Гуляли пары. Немножко веяло жутью. Похолаживало спину при взгляде на далекие подозрительные компании.

Я остановил пару. Он был большой, толстый, боевитый, а она - робкая и скромная.

В ушах стучала кровь, а мужчина, косо и одновременно пристально глядя, как-то одновременно ошарашенно и куражливо похохатывал.

- Не, - объяснил он мне, застывшему в напряге, хриплым баском, - я-то знаю, где оно, и покажу, но ты интересно спрашиваешь - в десять вечера ты задаешь вопрос, как пройти в фотоателье!

Кажется, он в этой связи процитировал какой-то фильм, вроде "Москва слезам не верит", точнее не вспомню. Она же просто стояла темноватым столбиком рядом и эдак робко-смятенно смотрела из-под его большой руки... Перекошенно, нервически улыбаясь самым уголком рта. И еще мне почему-то показалось, что они - не москвичи, а - "гости столицы". Уж не объясню рационально почему, однако - подумалось...

Через пару минут я летел, шел, бежал, шагал дальше.

Я отыскал его - тот укромный, тесный переулок, притягательный и невольно тревожный. Впрочем, днем тут шмыгало мимо множество людей - суетливо, несясь. Но мне-то этого было не нужно. Поэтому я и отправился на дело сейчас, в это время, "между собакой и волком".

Восковой фотограф был прежний. Он не обращал внимания на меня - глядел вдохновенно через стекло витрины мимо моего уха. Он до сих пор так и не опустил на кнопку вспышки руку, занесенную над фотоаппаратом на треножнике, как атлет-дискобол в другой известной композиции. Он олицетворял и рекламировал эту студию, куда меня водили сниматься для семейных альбомов, приглашал в нее.

Фотостудия была тиха и заперта. Однако по переулку шли люди... А при них действовать я не рисковал - ведь люди попадаются разные, и никогда поначалу не знаешь точно, кто есть кто.

Мне казалось, что вот эта компания скрылась, и я уже открывал тайник в сумке, и уже нашаривал там банку с клеем, но - с улицы сюда входила новая парочка, и я спешно делал вид, что просто кого-то тут жду...

Как и днем, прохожие, теперь редкие, неслись мимо такой же походкой. Я уже колобродил наготове у самой-самой витрины и в любой момент мог извлечь содержимое моей котомки, но - новый субъект вступал в переулок и топал через оный восвояси...

Я ждал - минуту. Еще минуту. Следующую... Я понимал, что это надо закончить. Сегодня - или никогда. Всё. Час пробил. Невозможно больше... Однако - еще незнакомец и пристально, с любопытством глазеет, что, мол, это я тут стою, одинокий пацан рядом с рекламной витриной...

Но вот, казалось, наступил момент, когда я остался в переулке совсем один. Вернее, вдвоем с восковым фотографом. Была не была, но медлить уже тем более было нельзя ни секунды - в любой момент могли снова появиться запоздалые пешеходы...

Закат уходил за Неглинку. За Трубную площадь.

"Пауза" продлилась даже так долго, как я и не ожидал.

Даже когда я всё закончил, словно что-то дало мне дополнительное время, как в футболе... Точно сама природа остановила это мгновение уединения в пространстве, как тот фотоаппарат! Можете мне не верить - но я даже успел отойти назад и полюбоваться тем, что сотвориши. Пластиковая баночка с остатками суперклея уже была упакована на дно опустевшей сумки, а я всё смотрел. И не сразу верил, что, как поп-артист Энди Уорхол, я закончил свой собственный, робкий и в то же время дерзкий, куражный до младенческого задора, но одновременно неповторимый штрих композиции именно этого старомосковского переулка, эту святую простоту! Я, успевший уже отпраздновать в жизни первый юбилей.

И только потом я топал к метро, где зажигались первые огни.

Лишь с этой ночи я уже спал нормально. Впервые за столько недель.

Я тихонько дремал июньскими ночами. И знал, что солнце снова садится за горбатые мостики и брусчатистые бугорки узких переулков. А в одном из них теперь каждый прохожий первым делом увидит композицию в витрине фотоателье: немного румяного, немного манерного фотографа.

Облаченный в костюмчик, он смотрит прямо и помавает рукой над огромной трехногой камерой. И - говорит. Да, он говорит, и теперь его слышит каждый: ведь белое бумажное большое облачко, наклеенное на витрину, видно также хорошо; и ни у кого не остается сомнений, кому принадлежат слова, начертанные на нем крупно и ярко водостойкой тушью.

Восковой фотограф в легком поклоне двадцать четыре часа в сутки указует на объектив своего аппарата. И вдохновенно и важно объявляет всем:

СЕЙЧАС ОТСЮДА ВЫЛЕТИТ ПТИЧКА!

Проголосуйте за это произведение

Что говорят об этом в Дискуссионном клубе?

295884  2011-05-24 20:42:03 - хренотень

Copyright (c) "Русский переплет"