Молоток

 

В этот погожий, майский денёк новостройка (строили многоэтажку) дышала полной грудью: башенный кран, устремившись к яркому, красноватому солнышку, постоянно что-то поднимал-опускал, без конца подъезжали и разгружались самосвалы, бетонщики бетонировали, плотники плотничали, каменщики клали кладку, штукатуры штукатурили, и всё у работяг происходило весело, с матерком - русским и не очень русским.

Плотник Палыч сколачивал обыкновенную опалубку, в которую потом зальют бетон. Сколачивал он её с такой любовью, так подгонял доску к досочке, как будто это вовсе не опалубка будет, а мебель какая-то, или... гроб (прости меня, Господи), или... конь троянский. Палыч, высунув язык, старательно загонял гвозди, вдруг молоток в его руке "разобрался" - стальная головка слетела с деревянной рукоятки. Плотник начал было материться - с чувством с расстановкой, но тут его на самом интересном месте прервал молодой мужской голос:

- Палыч!

- Ну,- повернул тот голову. Перед ним стоял бригадир плотников Серёга - бойкий, любящий деньгу, тридцатилетний парень.

- Тебя прораб зовёт.

- Прораб? Зовёт? Великий начальник!- Палыч усмехнулся, подбирая головку от молотка.- Серый, ты лучше скажи, когда на стройке инструментальщик появится?

- Я откуда знаю. Вот с прораба и спросишь. Иди, у него к тебе дело.

- Ну-ну... дело...

Палыч вошёл в вагончик прораба без стука - как привык. Снял каску, обнажив седую голову, прибрал - волосы.

- Звал, Семён Кондратьич?

- Зва-а-ал!- протянул прораб Пулькин, живо выходя из-за стола. Он метнулся к плотнику, словно к дорогому гостю. Маленький лысик: пузатый, толстозадый, заискивающи глядя с низу вверх, приобнял высокого, плоскогрудого, широкоплечего Палыча и подвёл его к своему столу, вернее, к стулу. Кожаному.

- Садись, дорогой.

Плотник не спешил садиться. Видя к себе хорошее отношение начальства, он всегда ожидал худого.

- Что ж ты не садишься?

Палыч сел и демонстративно выложил на стол молоток - головка отдельно, рукоятка отдельно. Прораб, засунув руки в карманы брюк, стал расхаживать вдоль стола.

- Ну,- указал плотник взглядом на "запчасти".

- Что, ну?- Сделал вид, что не понял намёка прораб Пулькин.

- Ты когда инструментальщика на работу примешь, Семён Кондратьич? На инструментальщике экономите, на новом, современном инструменте экономите, на...

- Тпррру-у!- осадил Палыча прораб.- Ты чё завёлся? Да ещё при людях.

И только теперь Палыч заметил "людю". В тёмном углу прямоугольного помещения сидел парень. Сообразив, что его плохо видно, парень поёрзал задницей по лавке, тем самым передвинувшись ближе к окошку. Дневной свет выхватил фигуру и лицо юноши лет восемнадцати. Худой, белобрысый парень смотрел как-то чересчур прямолинейно, я бы даже сказал - с вызовом.

- Знакомься, Палыч, Виктор... э...э...

- Можно просто - Витя,- сказал парень, решительно оторвавшись от лавки.

- Инструментальщик?!- обрадовался Палыч, приподнимаясь и пожимая вспотевшую, напряжённую ладонь парню.

- Я? Не. Я этот... плотник. Меня с "Центра занятости" направили.

- Не просто плотник, а выпустник строительного колледжа, плотник третьего разряда,- прорекламировал Пулькин юношу и, добавив торжественно: "Принимай напарника!", подтолкнул того к Палычу, мол, раскрывай объятья, старый, счастье тебе привалило!

Палыч объятий не раскрыл. У него в мгновенье пересохло во рту, он плюхнулся обратно на кожаный стул и машинально схватил за горло графин с водой, прораб услужливо подставил стакан. Палыч выпил, выпил ещё. Парень по имени Витя стал переминаться с ноги на ногу.

- Се... Семён Кондратьич, а зачем мне напарник? Ты же знаешь, я работаю исключительно один.

- Один. Что значит - один? Вас семеро в бригаде плотников. Палыч, ты плотник экстракласса, но пойми и меня: ты - пенсионер, а вдруг завтра ты плюнешь на меня, на стройку и уйдёшь.

- Куда уйду?- удивился Палыч.

- Не туда - куда ты подумал. А, к примеру, в лес - по грибы, на рыбалку - по...

- По рыбу,- подсказал плотник экстракласса.

- Да хотя бы - по неё. Скажешь: всё, устал, завязываю работать, отдыхать хочу. С кем я тогда строить буду, Палыч?

- Да куда я уйду? У меня контракт, Семён Контра... тьфу... Кондратьич.

- Контракт! - уже кричал прораб Пулькин, меряя шажками периметр вагончика.- А если с тобой действительно что-нибудь случится?! Годы-то берут своё! Палыч,- тут прораб сбавил тон. - Ну разве тебе самому не хочется передать кому-нибудь свои знания, навыки, секреты?

- Я сыну передал,- потупил взор Палыч.

- Кто у нас сын?

- Менеджер.

- Фу-у-уххх! Короче - возьмёшь напарника?- прораб Пулькин дал понять, что разговор заканчивается. Он вытащил из брюк большой носовой платок и начал сушить им раскрасневшиеся от пота лицо, лысину, толстую шею.

Палыч молчал. Затем проворчал, возвращаясь к наболевшему:

- Лучше бы ты инструментальщика взял.

- Инструментальщика? Стоп!- начальник хитро прищурился.- Подожди, Палыч. У тебя какой разряд? Шестой. А я помню, я учился: плотник второго тире шестого разряда должен уметь насаживать на рукоятку головку - будь то молоток, кувалдочка...

- Лопата, - без всякой иронии, совершенно серьёзно вставил своё слово парень по имени Витя. Вставил и осёкся.

- Причём тут лопата?- нахмурился прораб.

- Ах, значит, помнишь, учился? Тогда так,- Палыч с шумом покинул кожаный стул.- Какой, говоришь, у него разряд? Третий?

Пулькин и Витя кивнули одновременно.

- Тогда так: отремонтирует мой молоток - возьму напарником! - Отрезал плотник экстракласса.

- Отремонтирует, Палыч. Отремонтирует,- залебезил прораб.

- Лег-ко!- почему-то щёлкнул каблуками туфель по-гусарски парень по имени Витя.

- М-да,- посмотрел на новенькие, блестящие туфли юноши Палыч.- Ладно. Приноси, как отремонтируешь.

- Вместе принесём,- весь сияя, пообещал Пулькин.

- Ну-ну,- Палыч напялил на голову каску и вышел из вагончика, оставив свой "разобравшийся" молоток на столе прораба.

С испорченным настроением он вернулся к любимой опалубке. Да, настроение было неважнецким, но работать-то надо. Плотник решил воспользоваться запасным молотком, благо такой был. Не успел он забить и пяти гвоздей, как перед ним выросли двое: прораб и парень по имени Витя. Прораб выглядел довольным, а глаза парня теперь смотрели не только с вызовом, но и с каким-то снисхождением.

- Готово!- объявил прораб.

- Хм,- хмыкнул Витя и протянул молоток Палычу.

Палыч молоток не взял, но осмотрел.

- Готово, говоришь. Тогда испытывай. Бери гвоздь, забивай.

- Куда?- растерялся Витя.

- Да прямо в опалубку и забивай, в любую доску.

- Давай, выпускник колледжа!- подзадорил новоявленного плотника прораб Пулькин.- Покажи, чему тебя учили три года!

- Покажи, ага,- пробормотал Палыч и отошёл. Подальше. Прораб махнул на него рукой, оставшись стоять, как стоял.

Юноша взял в левую руку гвоздь, в правую молоток, приблизился к опалубке, приставил гвоздь к доске, размахнулся и-и-и...

- Уби-и-и-ли-и-и!!!- полетел по стройке истошный крик беременной штукатурщицы Вали Брусничкиной.- Прора-аба-а уби-и-и-ли-и-и!!!

Самосвалы перестали вываливать, бетонщики бетонировать, плотники колотить, каменщики и штукатуры побросали мастерки, замер и башенный кран, устремившись, к уже не такому яркому, солнышку. Работяги стройки образовали круг, в центре которого, раскинув руки, лежал прораб. На лбу прораба покоилась стальная головка от молотка. Держа голую рукоятку, рядом с прорабом стоял парень по имени Витя, очень похожий на статую из гипса. Над прорабом склонился плотник экстракласса Палыч, он делал начальнику искусственное дыхание. В рот, правда, не дул, но на грудь давил от всей души. Ещё одна деталь - кроме Палыча над прорабом склонилась беременная штукатурщица Валя Брусничкина. Она в полголоса причитала какую-то абракадабру.

Палыч продолжал давить даже тогда, когда Пулькин открыл глаза.

- Ты ещё мне рёбра сломай,- прохрипел тот.

- Живой!- победно выкрикнул плотник. Работяги вздохнули с облегчением. А Валя Брусничкина разревелась. Понятно, что от радости.

- Подними меня, Палыч,- снова прохрипел прораб и, нащупав, зачем-то сжал в руке стальную головку.

- Конечно-конечно,- отбирая у начальника головку, пообещал Палыч и обещанье своё выполнил. Прораб Пулькин после долгих колебаний наконец принял устойчивую позу.

- Кто же так молотком, без клинышка, работает?- укоризненно сказал Палыч Виктору.- В рукоятке же прорезь есть, надо было клинышек забить.

- А вы нам не оставили... клинышка,- парировал упрёк, оживая, Витя.

- Идиот,- обречённо вымолвил прораб Пулькин. Поперёк лба его "красовалась" огромная лиловая шишенция.- И я - идиот, хотя и учился. Ух.... темно в глазах. Местами. Видимо сотрясение.

- Сейчас "скорая" приедет. Наверное,- перестала реветь штукатурщица Валя Брусничкина. Она подхватила пошатнувшегося Пулькина.

- Не надо,- отстранился прораб.- Завтра же позвоню в "Центр занятости", чтобы этого... обратно...

- Ладно уж, Семён Кондратьич,- добродушно сказал плотник Палыч.- Оставь мне парня, научу - чему смогу. А в "Центр занятости" всё равно позвони.

- Зачем?- блуждал зрачками прораб.

- Пускай инструментальщика пришлют!!!- выпалил со всей дури Палыч.

 

 

Свадебный гость

 

Кузина никто не звал, он сам пришёл. У порога квартиры обычного пятиэтажного дома зачем-то оправдывался, мол, простите, думал, что поминки, а оно вон как оказалось - свадьба. Ломая кепку, уже было повернулся уйти, но открывшие ему дверь люди пребывали в отличном настроении, тем более - уже выпили, и Кузина впустили, как-никак родня всё-таки. Хотя никто так и не понял - кому и кем он приходится, но раз представился дядей Васей - значит кому-то дядя.

Кузина усадили за стол, поставили перед ним чистую тарелочку, налили в рюмку водки.

А тем временем свадьба шла своим чередом. Тамада - раскрасневшаяся, толстая баба, съевшая на этом деле собаку, - певуче что-то там читала по десятки раз использованным листкам, она уже подходила к тосту. И вот, когда наступил сладкий момент тоста с избитой "горькой" оконцовкой, раздался голос, не терпящий возражений:

- А разрешите-ка мне произнести тост!

- Вам?- Растерялась тамада - свиные глазки.

- Мне!- Отрезал Кузин и поднялся во весь свой рост - метр сорок.

Тамада, опешившая, плюхнулась на свой стул.

Кузин взмахом головы откинул назад бело-чёрную чёлку, одёрнул полы старенького серого пиджачка, и, взяв со стола рюмку, торжественно начал свой тост:

- Дорогие Пётр и Рая!

Кто-то подсказал с шипением: "Александр и Светлана".

- А то я не знаю - усмехнулся Кузин, кашлянул в свободный костистый кулачок и зыркнул на подсказавшего.

Все как-бы тоже усмехнулись. Один из гостей (подсказавший), правда, громко заржал, но Кузин остановил его испепеляющим взглядом, а затем невозмутимо продолжил:

- Дорогие Александр и Светлана! Впрочем,- смягчил тон Кузин,- давайте-ка по-простому. Сашка! Тебя, Сашка, я с пелёнок знаю. Маленький ты брыкастый был, копытистый. Помню, капусту жрал - будь здоров. У других отбирал - детишек. Маленьких, голодных...

Тут жених стал испуганно озираться по сторонам, мол, какая к чёрту капуста. Какие детишки голодные?

- Всё блеял ты, блеял,- продолжал тост Кузин,- всё бегал по огородам соседским. А теперь всё. Всё! Хана теперь тебе, Сашка, отбегался! Привяжут тебя к верёвочке! Ну и ладно. Ну и ничего. Терпи, Сашок... Я заканчиваю.

После этой фразы Кузина все присутствующие облегченно вздохнули. Жених смахнул со лба пот, невеста отхлебнула водки.

- А посему, я заканчиваю,- сказал Кузин и вдруг с надрывом всхлипнул: - Горько!- и хлопнул опорожненную рюмку об пол.

- Горько-о!!!- после небольшой паузы дружно заорала свадьба и заскандировала, словно на хоккейном матче: - Горь-ко!!! Горь-ко !!!

Жених и невеста поднялись со своих мест и слились в поцелуе. Раздались апплодисменты.

- А теперь - споём!- вскрикнула тамада.

На её призыв взъерошенный гармонист растянул было меха и затянул что-то свадебное. Его песню уже начали подхватывать, но тут...

- Разрешите снова мне!- раздался голос, не терпящий возражений.

- Да что же это такое,- возмутилась тамада, но не громко, скандал ей был ни к чему, тем более, деньги она уже получила.

- Валяйте!- разрешил пьяный отец невесты.

- И правильно,- Кузин снова вырос на метр сорок из-за стола. - Я как раз о вашей дочери хочу сказать.

Отец невесты получил тумак от матери невесты, а у невесты задёргалось правое веко.

- Светлана! Светик ты наш семицветик! Кстати, мама невесты, передайте мне вон тот салат из капусты и вон тот фужер под водку.

- Он хрустальный,- промямлила было мама невесты, но Кузин сверкнул очами. Он налил себе под каёмку.

Для техники безопасности позади него кто-то бросил пару подушек - из приданого невесты.

- Тебя, Светик, я тоже с молодых копытц знаю.

- Да я не местна-ая-я-я!- проорала невеста.

Кузин словно не услышал её:

- Любила ты, Светик-семицветик, побегать по полянкам там разным, по огородам всяким. Одна, или с кем-то. Нет, конечно, и ходить, и бегать ты и теперь сможешь, но только под строгим приглядом мужа. Он у тебя козёл видный, да и ты козочка ничего - вот и пойдут у вас красивые козлята. М-да.

- Сам ты козёл! - не выдержал жених.- Что за фигня?! Капуста, огороды, копытца?! А?! Ты, вообще, кто такой?! Ты чей?! Родственник!!!

- Ну, ты бодни ещё меня,- огрызнулся Кузин и махнул в три глотка свою водку. Пустой фужер врезался в подушки. - Гоорько-о-о!!!- взревел опьяневший Кузин и обвёл мутными глазами комнату, полную людей. - Ну что уставились, козлы?! Я сказал - горько!- это он обратился ко всем присутствующим здесь. Возникла мёртвая тишина. А потом началось.

Пьяный Кузин потянул на себя скатерть со стола, так он решил удержать равновесие, потому что его сильно качнуло. Естественно: грохот полетевшей посуды, мат. Отборный мат. Затем жених бил Кузина. Затем били жениха. Короче, стало происходить то, без чего не обходится ни одна русская свадьба - повальная свадебная драка.

 

Кузин кубарем выкатился из подъезда. Он с трудом встал на ноги, отряхнулся, напялил на себя кепку и, шатаясь, побрёл.

Дул холодный, осенний ветер. Он брёл до тех пор, пока не шагнул на огромный пустырь, покрытый местами травой. Ещё зелёной. Остановившись, Кузин задрал голову на луну. Кепка с его головы упала, луна наливалась белым соком.

И вот наступило полнолуние. Вдруг раздался хруст костей - руки Кузина превратились в ещё одну пару ног, а из его черепа вылезли рога.

"Бе-е-е-!"- заблеял Кузин и ринулся в сторону горизонта.

 

Спиридон и Родион

 

 

Несколько месяцев назад от Спиридона ушла жена, к другому.

Слава богу, не нажили детей и денег, так что делить было некого и нечего, но была любовь, по крайней мере, с его стороны, поэтому Спиридон загоревал, на несколько месяцев впал в депрессию, запил. Кстати, на этой почве он и познакомился с Родионом - непонятного возраста парнем, придурковатым малым, безумно честным и безумно одиноким. Родион прилепился к нему словно скотч, репей, клей "Момент". Кого он видел в Спиридоне? Что он себе напридумывал? Придурок, одним словом.

Итак, несколько месяцев Спиридон находился в депрессии, пил, но вот туман рассеялся и, как говорится, наш герой возродился из пепла. Он выкинул из головы, а заодно и из своей квартиры всех Родионов, устроился на работу - обратно на родной молокозавод снова тем же водителем погрузчика, стал подумывать о своём будущем.

Несколько месяцев Спиридон не знал по-нормальному женщин, он - либо ничего не помнил, либо ничего не было вообще, да и не очень-то он хотел и мог заниматься любовью с женщиной без не то что любви, но хотя бы симпатии к ней. Обретя вкус к жизни, он надеялся встретить ЕЁ, и вот, кажется, встретил - упаковщицу мадам Валентину. Разведёнка, без детей, смазливая, высокая, в голосе.

Это должно было случиться сегодня вечером. Закончилась смена, Спиридон ждал автобус в большой компании таких же, как он, работяг. Несмотря на конец августа и приближающийся вечер было жарко. Вдруг чей-то зыбкий голос прокричал его имя, потом ещё раз, Спиридон нехотя оглянулся. Раскрыв объятья, к нему проталкивался до боли знакомый человек, в недавнем прошлом бессменный собутыльник по имени Родион.

- Ну, ладно, обниматься не будем,- неласково встретил Родиона Спиридон.

- Ладно, не будем. Но руки-то друг другу пожмём!

Худые пальцы Родиона до хруста сжала клешня Спиридона. Родион почему-то был трезв.

- А я вижу - стоишь,- дуя на пальчики, затараторил тот. - Дай, думаю, подойду. А я ведь тебе должен. Помнишь, занимал у тебя сотню до десятого? Сегодня десятое.

- Только месяц другой.

- А ты всё такой же - ворчунчик. Сейчас...- Родион сунул руки в карманы джинсов, достал руки из карманов джинсов.- Сейчас,- он лихорадочно обшарил карманы видавшей виды джинсовой куртки. Родион покраснел до мочек ушей.

- Потом отдашь,- отмахнулся Спиридон.

- Как же так, с утра положил, приготовил, так сказать.

- Да забудь ты, прощаю,- Спиридон рванул к подошедшему автобусу.

Дорогой он не думал о Родионе, он думал о том, что как только доберётся до дома, сразу сварганит какой-никакой салатик, достанет из холодильника бутылку сухого, разогреет курицу. Мадам Валентина будет довольна.

Спустя пару часов в квартиру Спиридона робко позвонили. Для мадам было ещё рановато. У порога стоял Родион. Жутко взволнованный, он улыбался и прятал глаза.

- Вот, думаю, нехорошо получилось. Долги ведь надо отдавать.

Спиридон, что-то пережёвывая, уныло почесал грудь, прикрытую одной майкой.

- Что ты суетишься, в самом деле? Я подожду. А лучше не отдавай вовсе. Я же сказал, прощаю.

- Да что ты, так нельзя. Минуточку,- Родион торопливо вывернул один карман, другой. Этих карманов на нём было как листьев на дереве, и шуршал он ими и пылил, точно дерево у дороги. - Я же помню - зашёл домой, положил в карман, приготовил, так сказать.

Родион расстраивался на глазах. Спиридон занервничал:

- Родион, я сейчас занят. Приходи... потом. Иди, иди.

- Господи, да что это со мной?- Сильно разочарованный в себе, Родион отправился восвояси.

На этот раз Спиридон подумал о нём: "Вот же приставучий, гад." Подумал и забыл, и побежал на кухню - переворачивать шипящие куски курицы.

Прошло ещё немного времени, и вот этой самой курицей Спиридон наконец-таки угощал долгожданную мадам Валентину. Они выпили сухого, они наелись. Спиридон включил дивиди, по просьбе мадам поставил эротику. Они уже расположились на диванчике, у них уже кое-что назревало и вдруг - в дверь настойчиво позвонили.

Спиридон, заправив рубашку в брюки, рванул на себя дверь и едва успел отпрыгнуть. Родион упал плашмя на спину вовнутрь квартиры. К сожалению, он не убился. Он оттолкнулся ногами от порога и проехал на спине по линолиуму аж до самой комнаты.

- А вот и я!- Воскликнул Родион, раскинув руки. Он был пьян. Закатив глаза, так, что они оказались у него на темени, он увидел мадам и тут же вскочил на хромающие ноги. Мадам, завернувшись в плед, что некогда прикрывал диванчик, прижалась к стене.

- Прошу прощения, мадам! Я - к Спиридону - дабы возвернуть долг!- Пьяный Родион всегда говорил высоким штилем.- Сударь, где вы? Держите!

Спиридон увидел перед своим носом, неизвестно где побывавшую сотню и побагровел. Не меняя окраски, он скомкал бумажку, затем свободной рукой словно крановым крюком подцепил Родиона за шиворот и выволок того вон из квартиры.

- Чтоб я тебя не видел. Ни - ко - гда,- прошипел он на лестничной площадке прямо в ухо Родиону, сунул тому в карман его сотню, и сильно пнул того под зад - то ли для ускорения, то ли для устрашения. В ответ раздалось дребежаще-удаляющееся:

- Су-су-су-сударь-рь-рь, это не интель-ли-ген-тно-тно.- И уже где-то в самом низу лестничного пролёта: - Я ещё вернусь, Сударь! Долг - это святое!

Спиридон поверил - этот вернётся. Не мешкая, без всяких вокруг да около он объяснил мадам Валентине сложившееся обстоятельства. Мадам вошла в положение и предложила свою маленькую, но уютную комнату в коммуналке, правда намекнула на то, чтобы по пути они заглянули в кабачок.

Они "заглянули" в кабачок. Последние свои деньги Спиридон отдал таксисту, и, тем не менее, он был в прекрасном, я бы даже сказал, приподнятом настроении. Разговела и мадам Валентина, её глаза нехорошо в хорошем смысле блестели, она была похожа на дикую кошку. Короче - им было весело. Грустил Родион.

В полной темноте (экономия электроэнергии), он торчал под дверью комнаты да-а-вно известной ему мадам Валентины. Почему да-а-вно известной? Да занимал Родион у мадам деньги и не раз! Да они когда-то вместе работали на ликёро-водочном - он электриком, ну, она понятно кем - упаковщицей. Между ними - ничего не было, только бизнес... со стороны Родиона.

Вот ведь паршивец: уговорил соседей пустить его, мол, принёс долг мадам, и теперь сидит тихо-тихо. Естественно Спиридон и мадам Валентина в темноте его не заметили (свет в коридоре включать нельзя - экономия). Они на ощупь прошли в комнату, вот тут хозяйка щёлкнула выключателем. Щёлкнула и застыла на месте, как и Спиридон впрочем.

- Ба! Да у нас гости!- Родион сидя по-хозяйски на стуле - нога на ногу, посреди комнаты, распахнул свои объятья.

От этих слов Спиридон отшатнулся, словно принял грудью пулю.

- Я н-не знал,- растерянно сказал Спиридон, глядя то на мадам, то на Родиона.

- И я,- почему-то сказал Родион.

- И я,- ничего не понимая сказала мадам Валентина.- Ты как сюда попал, клоун?!

- Ловкость тела и никакого мошенства.

- Иду-звоню в полицию,- отрезала мадам Валентина и покинула комнату.

- Валя, ну ты как в первый раз! Спиридон, верните её.

- Свои отношения выясняйте без меня,- сказал Спиридон и ломанулся наружу.

Спиридон буквально вонзился в ливень и ливень тут же пропитал его как губку. Штаны и пиджак Спиридона отяжелели и обвисли. Прочувствовав ещё раз всю омерзительность мизансцены в коммуналке, Спиридон сначала как будто бы взвыл, затем он наматерился от души, а затем затих и заплакал, а затем просто затих. Он брёл домой, ещё не зная, что позади плохо, но всё же догоняет его Родион. Спиридона окликнули.

И не вовремя. Обернувшись, Спиридон полетел вниз. Под собой он увидел чёрную воду и белую звезду в ней. Он накрыл эту звезду собой и ударился пахом об какую-то трубу, благодаря которой не пошёл на дно. Спиридон сидел на трубе, по горло в воде, морщился от боли и смотрел вверх через круг колодца на настоящие звёзды. Показалась рожа Родиона, а затем на лицо Спиридона упала брючина джинсов.

Не понятно откуда у Родиона взялись силы, и непонятно как выдержали вес Спиридона старенькие полугнилые джинсы, но Родион вытащил-таки Спиридона на асфальт из колодца, в который тот провалился.

И вот они сидели на мокром асфальте под ливнем, ночью, в конце тёплого августа, два бывших собутыльника, и смотрели друг на друга.

- Спиридон, ты, это, не обижайся на меня. А? Мы с Валькой когда-то работали вместе - только и всего, да я тебе рассказывал о своих работах. Не помнишь? Понятно. Ну, завидно мне стало, что ты смог остановится пить, работаешь, бабу себе какую-никакую нашёл, а я.... Я как ты только что в этом колодце - провалился и тону. Тону я, Спиридон!

- В этом колодце не утонешь, там труба. Ты электрик кажется?

- Ну.

- Протрезвишься, приходи.

- К тебе домой?

- На проходную. Поговорю с мастером. Учти, только три дня буду ждать до семи тридцати утра. Штаны одень.

- Я обязательно приду.

Они поднялись с асфальта. Родион напялил кое-как на себя джинсы, и тут Спиридон увидел перед собой неприглядного вида сотеную - её держал в своей руке Родион.

Спиридон сначала нахмурился, потом побагровел, потом побледнел, а потом стал смеяться. И вот он уже смеялся так заразительно, что Родион не удержался и тоже стал ржать.