Рассказы
09 декабря 2011 года

ФЛИБУСТЬЕР

Плотная толпа медленно ползёт к эскалатору на выход со станции метро Комсомольская Кольцевая. Усталые лица, люди переминаются с ноги на ногу, как пингвины. Старичок с потрёпанным чемоданом, длинноволосый студент, уткнувшийся в книгу, женщина, сосредоточенная на музыке в наушниках, высокий мужчина флибустьерской внешности, - седые кудри, горбатый нос с хищным вырезом ноздрей.

Это же Николай Свиридов! Я не могу ошибиться. Я не спутаю этого человека ни с кем. Задорно блестящий золотой зуб. Зеленоватые, безрассудные глаза. Бестолковая судьба, написанная на скуластом лице. Вот и шрам на левой щеке. Жаль, невозможно ни окликнуть его в этом шуме, ни пробиться сквозь плотные ряды. Мы так давно не виделись. Мне обязательно нужно поговорить с ним. Машу рукой, стараюсь встретиться взглядом. Вдруг понимаю, что этот человек не может быть Николаем Свиридовым. Обладатель безрассудных глаз и золотого зуба был застрелен на буровой Озёрной двадцать лет назад.

Выйдя из метро, я долго метался по площади между Ленинградским и Ярославским вокзалом, там, где Георгий Победоносец замахнулся на дракона копьём. Я не смог разыскать Николая Свиридова.

На Севере, в Посёлке, он появился намного раньше меня. Не было здесь ни кирпичных столовых, ни телевизоров, ни библиотек, ни танцев в клубе по выходным. И клуба не было. Водку покупали ящиками, оленье мясо - тушами, сахар - мешками. Не воровали, не запирали дверей, не жадничали.

Я оказался на Севере, когда сюда стали приезжать исключительно ради денег. Я не имел болезненной страсти к ним. Мне казалось, что деньги на Севере платят за сам факт присутствия. Это предположение оказалось неверным.

Я не вынес из высшего учебного заведения внятных знаний. Находились более интересные занятия, чем посещение лекций. Профессия была выбрана мной случайно. По прибытию к месту распределения, в геологоразведочную экспедицию глубокого бурения, я был назначен мастером пуско-наладочной бригады. На Севере квалификация человека определялась эмпирическим путём. Николай Свиридов трудился в пуско-наладке дизелистом.

Я не принимал Севера всерьёз и не ощутил тревоги, когда нас троих, Свиридова, меня и азербайджанца Алика, забросили вертолётом на запуск буровой. Мне не приходилось запускать буровых, я даже не знал в точности, как они выглядят. Но в панику не впал, предположив, что моя задача отдавать приказы. Я был глупым молодым человеком и не понимал, что в тундре можно погибнуть.

Буровая стояла заметённая снегом, единственный жилой вагон был едва различим в сугробах. Линия горизонта, подёрнутая дымкой, скрывала переход заснеженного пространства в белёсое, безрадостное небо. Я спросил у Николая, почему улетел вертолёт, и где находятся люди? Он объяснил, что вертолёт вернётся дня через четыре и никаких людей, кроме нас, здесь нет. И я догадался, что попал в неприятную историю. О героическом преодолении трудностей интересно смотреть по телевизору в тёплой квартире, лёжа на диване. В реалиях этот процесс выглядит иначе.

Надо было запустить электростанцию. Их имелось на буровой две: одна - совершенно новая, вторая - после капитального ремонта.

- Которую греть? . спросил Николай.

Я точно знал, что новое оборудование следует беречь, потому предложил греть ту, которая из капитального ремонта.

Николай взглянул на меня так, что я сразу понял, что не прав.

- Дерьмо все эти ремонты, - заметил он.

- Заведём вторую, если эта сломается.

Николай пожал плечами.

- Если она заведётся.

Я не понимал, почему может не завестись двигатель электростанции, если он новый. Я решил, что Николай, чувствуя мою неуверенность, специально преувеличивает, чтобы поставить меня в тупик. Он даже предположить не мог, как это несложно. У него была особенная манера разговора, - с усмешкой после каждой фразы. Усмешка сбивала с толку.

Не так просто запустить дизель при тридцатиградусном, с ветром, морозе. Надо найти дрова, развести костёр, нагреть в бочке воды, набив её кусками льда. Надо слить масло из бака двигателя, нагреть его и залить опять. Надо заправить топливный бак соляркой, которую приходится носить, проваливаясь в снег, из стокубовой ёмкости вёдрами. Солярка плещет из ведра на валенки, пропитывая их до шерстяных носок.

Стоит ли говорить, что процессом командовал Николай, а мы с Аликом исполняли его приказания.

Дизель завёлся легко. Радостно взревел, бросив нам в лица капли воды. Никогда бы не подумал, что можно ощутить радость от работающего двигателя. Так спокойно стало на душе, когда зажглась под потолком дизельной тусклая лампочка.

Бугристые от слежавшейся ваты матрасы в балке имели застарелый запах мочи и дыма. Уютно гудела капельница. Этот аппарат несложен по конструкции. В печку-буржуйку проводится от бочки с соляркой, прикреплённой снаружи балка, тонкая металлическая трубка. Топливо капает в печке на специальное стальное ложе и там сгорает. Скорость подачи регулируется краником. Если аппарат сделан без души и ума, может доставить много неприятностей. Это был наш случай, - капельница отвратительно дымила.

Ночью, в половине первого, в балок ворвался Алик, дежуривший до утра. Гортанным криком, он оповестил нас, что двигатель заглох.

Прикрывая лица от морозного ветра воротниками телогреек, мы пробрались в дизельную. Алик зажёг факел - тряпку, смоченную в солярке и прикреплённую к проволоке. Дизель был ещё тёплым, как только что умерший человек. Николай попытался провернуть маховик монтировкой, но не смог. Я старался не встречаться с Николаем глазами.

До утра суетились мы, вновь нагревая масло и воду. Сверкающий свежей краской двигатель не мог обмануть наши надежды. Но обманул. Аккумуляторы не смогли провернуть его коленчатый вал. Николай выругался. Понял, что реле подзарядки на старом двигателе не работало. Это был его просчёт.

Факел догорал, роняя искры, темнота сгущалась, ветер хлопал оторвавшимся куском брезента по обшивке дизельной. Жизнь повернулась неожиданной стороной.

Утром мы плевались чёрными шматками, извергнутыми кашлем из глубин лёгких. Ветер усилился, поднялась пурга. Николай объяснил, что пурга обычно дует три дня, и если на четвёртый не стихает, то продолжается, как минимум, столько же. Вертолёты в такую погоду не летают.

Тущёнка кончилась на третий день, на четвёртый кончилась килька в томатном соусе, морская капуста и скумбрия с добавлением масла. Осталось две буханки чёрствого хлеба, который мы рубили топором, пачка пакетиков с чаем и немного сахара.

На пятый день Николай натянул телогрейку, надел валенки.

-Тут до соседней буровой километров пять. Сигарет куплю, продуктов.

Без пищи он прожить смог бы, без курева - никак. Я подумал, что он шутит. Но разве так шутят? От воя пурги стыло в груди, снежная крупа дробью била в стекло. Разве можно выходить из тёплого, хоть и почерневшего от сажи, балка, в такую круговерть?

- Может, со мной пойдёшь? Вдвоём веселее будет.

Проверял он меня .на вшивость., шутил, или действительно нужен был попутчик? Я не знал, что ответить. Николай мог посчитать меня трусом, услышав отказ, но согласиться было невозможно. Такая глупость могла стоить жизни. У него ни семьи, ни детей. У меня в Москве жена и дочь. Я считал, что не имею права на безрассудство.

- Никуда я не пойду и тебе запрещаю. Заблудишься и замёрзнешь. Отвечать придётся мне.

Николай засмеялся, блеснув в полутьме золотым зубом.

- Скажешь, что я без спроса ушёл.

Он сумасшедший, этот Свиридов. Пойдёт и погибнет. Труп найдут весной, когда начнёт таять. Такие находки называют на Севере .подснежниками.. Как мне жить дальше, если он не вернётся?

-Можно мне с тобой? - спросил благородный Алик. Но Николай, неопределённо махнув рукой, вышел.

Он вернулся через шесть часов. Каждый из них был длиной в год. Николай принёс продуктов и сигарет, мы славно поужинали. Наутро прилетел вертолёт, и это приключение завершилось благополучно.

С тех пор я попал под обаяние этого человека. Так притягательны рискованные люди, не боящиеся играть со смертью в забавные, до замирания сердца, игры. Мы подружились. Я стал бывать у него в гостях, ходил с ним на рыбалку и на охоту. Мне хотелось ему подражать. Мне нравилось, как он говорит, как смеётся, как азартен и неутомим в работе. Он умел играть на гитаре незнакомые, похожие на блатные, но не блатные, песни. Научил меня стрелять навскидку, научил ремонтировать двигатели, и я почувствовал себя крупным специалистом, научил правильно, чтобы не обжечь горло, пить чистый спирт.

Так продолжалось полтора года, до того самого лета, когда он был застрелен на буровой номер первой Озёрной.

Женщины его любили. За экстравагантную внешность? За независимость? Трудно понять, за что любят женщины. Возможно, каждой казалось, что она для него единственная, роковая, последняя. Он умел создать атмосферу порока, попав в которую, женщины теряли контроль над собой.

Что привлекло его в той серой птахе? Похожа на монашку. Говорит едва слышно, в глаза не смотрит. Посудомойка в столовой. Муж, - звероватый, лицо булыжником, - помощник бурильщика.

Свиридов посещал птаху, когда муж отправлялся на вахту. Она должна была бояться, муж в любую минуту мог вернуться в балок за какой-нибудь надобностью. Она не боялась. Николай - тем более. Я спросил его: зачем тебе это нужно? У тебя в Посёлке целый гарем. Но разве можно объяснить, зачем.

О чём он говорил с ней? О чём было с ней говорить? Какие загадочные глубины таила в душе птаха? Невозможно догадаться. Неужели лишь из озорства рисковал Николай? Знал ли я, каков он на самом деле? Почему у него в тридцать восемь лет ни семьи, ни жилья, и всё имущество умещается в спортивную сумку средних размеров?

В тесном коллективе греха не утаишь. Но даже, когда тайное стало явным, Николай не прекратил визиты. Он не привык думать о последствиях. Мне нравилось его безумство. Я бы не смог поступить так.

Однажды муж, доведённый до бешенства насмешками шутников, недостатка в которых не было, бросился посреди вахты в балок, прихватив в соседнем заряженную двустволку. Выбив ногой дверь, двумя выстрелами убил обоих.

Николай Свиридов стремился к смерти кратчайшим путём, потому и нашёл её так рано. Вспоминая о нём, я думаю о том, что судьба человека написана на его лице. Я хочу встретиться с Николаем, чтобы сказать ему: мне до сих пор жаль, что я не пошёл с ним тогда в пургу.

Copyright (c) "Русский переплет"