5) Все, что со мной случилось, ≈ случилось в детстве. Обстоятельства распада семьи и то, каким я видел своего отца, воспитали во мне ненависть к нему, и этим чувством, смешанным то с маминой жалостью к нему, то с маленькой жалостью к себе немощной, я и питался. Семья распалась сама в себе, но тогда-то и распалась уже и на мирки ≈ осколок ее обретал то в Киеве у бабки с дедом, то у бабушки Нины, где жил и тоже мучился, потому что там витал призрак отца. Переживания были и сильными и уродливыми. Я рано стал думать о самоубийстве, ощущая себя средоточием несчастий, и эти мысли исчезли только в юношестве, когда у других что-то подобное и является в порывах. А я, повзрослев хоть сколько-то, наконец-то покрылся кожей потолще, стал не так все болезненно чувствовать. Я помню отца только в том состоянии, когда жизнь его кончилась. Это человек, уничтоженный совершенно в своем времени. Он родился не в то время. Был обречен. Теперь я это осознаю ясно: я обязан ему своим рождением и рожден был в свое время, все получив как дыхание, так вот легко. Мама ж оберегала во мне все те качества, с которыми я был рожден. Оберегала ту личность, какая создана была еще до моего бытия из того вещества существования, что уже было. Если во мне и есть совесть, то потому, что с детских лет жалел маму и соизмерял свои поступки с ее бескорыстием по отношению ко мне и к окружающим людям. В отношениях с мамой для меня произошло воплощение моих будущих сознательных отношений с людьми. Но во мне есть тот дух противоречия, которого никогда не было в ней. Я многое делаю и делал из противоречия и только потом осознаю вполне последствия своих поступков. Когда я добиваюсь своего или когда, бывает, схлынет само чувство, что я в борьбе и в сопротивлении, тогда я больше уже и не чувствую правоту в том, что делал. Но в столкновения лезу по первому вызову, ни о чем не задумываюсь и дойду до конца.

6) Об этом все же ответил частично выше. Семья ≈ это главная жизнь для меня была, и я в ней замыкался так, что все остальное стало миром внешним, откуда мало что заставляло даже обратить на себя внимание. Моя одинокость побудила меня на такое ж одинокое общение ≈ с книгами. То есть свое ощущение даже от облика к н и г и я помню очень точно ≈ что вижу какую-то одинокую саму в себе вещь и тем она меня как-то душевно притягивает. Я читал много и стихийно. Но эффект подражания, когда переносил на себя и действие книг и охвачен был вдруг неожиданно родственной стихией, будто в утробу попадал, чувствуя какое-то свое новое рождение, имел место только при прочтении Достоевского. Потом, когда в пятнадцать лет узнал Маяковского ≈ грянул гром. Маяковский чуть не превратил меня в анархиста. От чтения Леонида Андреева испытал потрясение. Очень любил Эдгара По. Но после весь их мистицизм, казавшийся откровением, растаял для меня в космическом мире Платонова. Его прочитал в возможную последнюю пору для подобной душевной восприимчивости, в семнадцать лет. Мое мироощущение во многом было взято из книг. Оно, конечно, книжное. В людях заводится, как плесень, цинизм. Если не случилось глубоких переживаний, не произошло душевного катарсиса, то цинизм в свое время завладеет человеком, как пустой норой овладевает хищник. И после уж отношение будет ко всему эдакая хищное, со скептицизмом ≈ человек так и не будет научен состраданию. Потому книги ≈ это для душ человеческих, в отсутствие возможности личного опыта, как повитухи. То, что я открыл для себя в книгах, мир этот человеческий ≈ даже мои несчастья, казавшиеся мне подростком величайшими, похоронил в забытьи. Был еще с душой детской все же, неискушенной, ≈ и вот читал ⌠Униженных и оскорбленных■. Я читал и плакал ≈ всех было жалко. Достоевский был моим катарсисом ≈ рождением души. А после уж была жизнь, дано было себя ощутить уже и в плоти ≈ на меня в восемнадцать лет обрушилось все то, что выпадет испытать в заключении закоренелым преступникам. Били. Унижали. Убивали. Мир как барак. Всех ненавидел. Вышел наружу уродом, а не то что циником. Но прививка все же была сделана. И я вылечился после жара и бреда. И после всего, что увидел своими глазами и пережил своей кожей, сказал уже в своих книгах ≈ всех жалко, никто не виноват, все есть люди. Человек морально, психически ≈ редко какой ≈ способен справиться с напряжением жизни без отчаянья. Жизнь человека изначально трагична перед образами смерти и в окружении непроницаемой космической черноты ≈ вот все мое мироощущение. Душа и сознание принуждают нас искать гармонии, мы ищем способы, как бы запахнуть мир и осмыслить его, чтоб превратить его из пустоты в дом. Человек везде ищет дома, замкнутости. Человечество, скопище единичек ≈ это хаос, но организованный кое-как научно-техническим прогрессом. Так стадо машин несется в хаосе, но этот хаос организован, потому что машины как механизмы управляются. В распоряжении человечества миллионы таких управляемых механизмов, созданных волей человека, от кофеварки до космической ракеты. Мы управляем этими механизмами ≈ и нам кажется, что мы управляем своим хаосом. Или ≈ что наш хаос управляем. Но машины те же самые управляемы оказываются настолько, как и не управляемы. Авария, месиво из железа ≈ и мы видим, что машина вышла из управления и что все же решает судьбы хаос. Человек оказывается слабее. Он морально, повторюсь, и психически не выдерживает напряжения этого управляемого хаоса. Тот же водитель за рулем ≈ вдруг за руль пьяный садится. Или на нервах решает рискнуть, или берет верх, скажем, страсть безоглядной езды. В этом управляемом хаосе мы зависим друг от друга, как те же машины, что движутся на разных скоростях. В один миг их мчится на ста метрах проспекта до сотни, но стоит одной выйти из управления ≈ как жизнь каждого из тех сотен, что за рулем, окажется призрачной и от него ничего не будет зависеть, как бы сам он прилежно ни управлял своей машиной в общем движении.

7) Переживания, еще детские ≈ были, наверно, не чем иным, как религиозным опытом. Хоть я имя Бога еще не знал и был воспитан в духе том же, что и все советские школьники, но для меня и пионерский галстук и вера в него полны были именно этих переживаний. В детстве крещен не был. Сознательно крестился в возрасте двадцати четырех лет в православную веру. Ясно ощутил, что после уже бывших обращений к Богу ≈ когда в каких-то опасностях молился ≈ уже что-то свершилось такое, что требует крещения, то есть ответственности. И я крещение это так и понимаю свое ≈ что стал отвечать перед Богом за свои поступки, тогда как прежде, до крещения, от этой ответственности был освобожден. Я не церковный человек. Но как молитву я искренно понимаю то, что часто в написанное вкладываю именно молитву и обращаю ее к Богу. Я писал выше о хаосе и понимаю так, что хаос тот вступил в свою силу тогда, когда вышел из подчинения у Бога. Читаю Евангелие. Его чтение ≈ мой обряд. Однажды мне приснились три кряду реальные истории, где я по-одинаковому был виноват. Один и тот же поступок, который я размножил во времени, будто наследил ≈ и вот вдруг во сне все одно за другим прокрутилось, как если б это происходило на суде. И я проснулся с ощущением, что это было дано мне предупреждение ≈ картина истинная того, как на Страшном суде будут, повторят подобные этим видения прошлого, где был грешен, ведь после своей смерти я буду так же бесплотен, что и в том своем сне. И я верю, что это и есть ад: кино немое грехов да грешков, что будет прокручиваться и прокручиваться ≈ будет до жути реально и ощутимо для того, кого смерть лишила телесности, кружа неприкаянную человеческую душу уже без остановок на своем чертовом колесе. Отношения своего более сознательно определить не могу. Бог ≈ это как отцовское, но уже в высшем смысле. Если есть отец у каждого человека, то и все люди как человечество должны происходить от Отца и его имеют. Судьба православия в России ≈ есть вопрос о русском человеке. Чем мы менее русские, тем в нас больше скептицизма, а с ним и убывает вера. Чем мы больше будем делаться русскими, то есть ощущать родину как некую вечность, имеющую власть над нами как над своими детьми, и растворяться в этой вечности, и сближаться с природой своей душевно, тем сильней будет наша вера. Вопрос веры и безверия ≈ это вообще вопрос отношения человека к своей судьбе на земле. Если человек решает его рационально и считает свое существование временным, тварным, сиротским ≈ то это путь для развития человечества как муравейника: муравейник будем громоздить по своим трупам и устраивать его как можно рациональней под самые материальные нужды. Россию сотрясали приступы этого рационализма ≈ но всякий раз муравейник разбегался. Разбежалась в конце концов муравьиная куча, состроенная Петром, из России. Разбежалась и та, что состроил Ленин. Ведь земля наша собрана была воедино монастырями, и Московское царство, что выросло как на дрожжах, ≈ было плотью усилий только духовных. Мы как народ родились из вражды и раздробленности, наученные христианскому смирению и братству, а до того ведь рязанцы резали московских людей, а московские ≈ тверских, и не было тому конца. Только отменят Бога ≈ как начинается братоубийство. Точно так и национализм плодится там, где братское не скрепливается верой, то есть любовью, а только питается ненавистью. Теперь у нас шатание меж ненавистью и любовью.

8) Об образовании сказал ≈ и другого не имею. Но в Литературный институт ходил больше не за знаниями, а за общением и дружбой. Ничего не помню и мало что учил. А по снисхождению ставили оценки. Я сейчас слушаю всех тех людей, что меня учили, и наши связи очень крепкие, скажем с Натальей Васильевной Корниенко. Там познакомился с Басинским, Сергеем Федякиным ≈ и это знакомство стоит в моем понимании дороже, чем все знания, которые так или иначе промотал. Смирнова очень уважаю, Василия Калугина ≈ совестливые умнейшие люди. Общение, чтение ≈ вот мое образование, но я никогда почти в своей жизни ничего н е у ч и л. Этим не горжусь. Но такое устройство, что память у меня эмоциональная. Поступление в Литинститут как выбор было предопределено не тем, что писал уже рассказы и намечал для себя профессионально этот путь. А тем, что это был единственный гуманитарный институт, где тогда не было экзамена по иностранному языку. Немецким языком ≈ тем, что учил в школе, ≈ не владел. Я не мог его выучить напрочь. Сегодня вызубрил ≈ завтра забыл. В тот год я стал поступать по одной причине. У мамы был инфаркт. Мне почудилось, что могу остаться совсем один на свете. И со страху этого я подготовил экзамены, как не мог во все прошлые попытки себя заставить. Явилась такая вот ответственность за свою судьбу. Был еще родной человек, что помогал мне из всех сил, Неля Константиновна Логинова, но сказать о ней ≈ нужна целая повесть. Эта женщина была еще другом моего отца, и именно она направляла меня очень настойчиво к литературному творчеству, а вот мама боялась этой участи и хотела, чтоб я занялся чем-то более житейским. Собственно, Логинова единственная читала, что я к тому времени писал, знала единственная ≈ и это обо всем говорит. Она мои рассказы сама послала на творческий конкурс в институт. И она же внушала мне мысль о поступлении именно в Литинститут, хоть я и во ВГИК тянулся, на сценарный. Также уже имел попытки поступления на исторические факультеты, а когда после школы работал на побегушках в Историческом музее, то всерьез полагал, что зарабатываю себе трудовой стаж для поступления именно на истфак (истфак университета окончила моя сестра и внушала мне мысль о поступлении на этот факультет, да и читал запоем ее учебники).

9) История о моей первой публикации неожиданно обросла скандалами, так как выискались по мою душу так-то рано исследователи творчества, биографы. В пятнадцать лет я оказался автором монолога, опубликованного на страницах тогдашней-то ⌠Литературной газеты■. И здесь тоже многое связано с Нелей Логиновой. ⌠Монолог девятиклассника■ был одним из материалов тематического выпуска под названием ⌠Молодежь 80-х: лица и проблемы■. Сообщение, что ⌠молодежный выпуск ⌠ЛГ■ подготовлен обозревателем Н. Логиновой■, свидетельствующее об ее авторстве, имело место уже подо всеми материалами, в углу газетной полосы. На самом-то деле Неля Константиновна взяла у меня первое в жизни интервью ≈ так она решила помочь мне по школе, откуда меня всерьез выживала директорша. Неля Логинова ≈ автор предисловий к первым моим публикациям того времени, так как все они были плодами ее усилий. Ну, а написанное я не делю на удачное или неудачное. У всего опубликованного, к счастью, есть своя судьба. Только я почти ничего не успел дописать из романов. Рано обзаводился обязательствами, и приходилось уже исполнять эти обязательства, от чего-то отказываясь вынужденно в прозе. Много что вышло сокращенным не по моей воле ≈ вот жалость. Потому я жду книг, чтоб все было опубликовано в подлинном содержании. Одну свою вещь я все же люблю больше других, и в нее впитано все мое сущностное, как в губку ≈ это рассказ ⌠Конец века■. На сегодня у меня все опубликовано. Я автор листов сорока прозы, пятнадцати листов литературно-критических статей (это все больше полемика), собственно публицистики и очерков десять листов - это за десять лет.

11) Мой официально признанный дебют состоялся в 1994 году в журнале ⌠Новый мир■, где был опубликован роман ⌠Казенная сказка■: ⌠Автор из молодых, но, как говорится, из ранних, тоже дебютировавший прекрасно■ (С.Залыгин, главный редактор журнала ⌠Новый мир■. ≈ ⌠ЛГ■ от 09.XI.94, публиковалось под рубрикой ⌠Вчера, сегодня, завтра■). В журналах литературного истеблишмента (⌠Знамя■, ⌠Новый мир■) прекратил публиковаться с 1996 года, так как не мыслю себя в привилегированном положении и хочу иметь в литературе именно такую свободу. Попадание романа ⌠Казенная сказка■ в шорт-лист Букеровской премии за 1994-й если и стало началом какого-то шествия, то это был проход под градом усмешек и самых унизительных отзывов. Я приписан либеральной критикой ⌠армейской теме■. В ней меня думают, по-моему, как в гробу хоронить. Но я-то знаю цену человеческой жизни, и если у меня что и вызывает отвращение, то не эта, в общем-то малодушная, приписка, а когда выставляют эдаким отдельно взятым уродом. Мальчиком московским, что забился в угол да издыхал от шлепков, а потом превратил этот вот якобы щенячий скулеж в писательство. Дело даже не во мне. Но ведь будто б и не знают, что армия до сих пор оборачивается трагедией ≈ что ни месяц, у всех на глазах и не для одних книжных мальчиков. Случившееся со мной желают представить как частный, мой же, случай, а через это прошли, наверное, миллионы и погибли к нынешнему времени уже сотни тысяч. Но у нас могут истреблять людей сотнями тысяч, а это будут называть уже в литературе ⌠армейской темой■ ≈ не пошляки уже даже и циники, а по-моему уроды нравственные, не ведающие, где живут и что живут все же среди людей. И в казармах открылись у меня глаза на угнетение человека вообще, о чем мальчику интеллигентному, защищенному от рождения всяческими привилегиями, действительно было не ведомо. И я пишу о тех, чье состояние угнетает меня так, как если бы это происходило и со мной, и о том, что значат для всех нас сегодняшнее угнетение, страдание или смерть даже одного ч е л о в е к а.

12) Вопрос считаю исчерпанным тем, что написал выше. Прежде всего ≈ человек. Событие современности главное для меня в том, что человек в России оказался снова на положении эдакой государственной скотинки. Я отрицаю действительность нынешнюю и отказываюсь ее вовсе воспринимать как нормальную, когда всех стариков официально обрекают голодать, считая подобные пенсии возможными. Россия теперь, жизнь в ней ≈ это приговор всем слабым и немощным.

В России так и не сделали хозяином человека ≈ и не собираются делать. Все на то направлено, чтоб доступ к деятельности экономической, дающей возможность разбогатеть, имел только самый крупный капитал, да биржевым спекулянтам дана свобода.

13) Этот век был для России не Голгофой, а Плахой. Остались ведь те, кто убивал или как-то оказался причастен к этой казни как соучастник или как зритель, но миллионы ≈ именно уничтожены, превращены в прах. Мы мучительно перерождаемся из народа-опричника все же в русских людей, обретаем и веру свою и национальность.

14) Революция была ответом на все преобразования в России и уклада в ней, что происходили начиная с Петра. Это было восстание крестьянских рабов, которых хоть и формально отпустили на свободу, но они все же ощущали себя крепостными. Отказались воевать. И война обратилась в революцию. Террор большевистский уничтожил это восстававшее русское крестьянство, обратил его снова в рабство. И в том была вся цель установления советской власти, на мой взгляд ≈ закрепостить крестьянство. Крестьянство стихийно рушило империю, потому что интерес был только свой, а имперский ≈ отсутствовал на дух. Земли ж в волю. Куда еще, только дайте землю. Большевикам же была нужна именно империя для будущей мировой революции ≈ и потому им, для самой возможности этой революции, надо было уничтожить русское крестьянство. Главное историческое извращение в том нашего пути, что в революцию русскую была привнесена идея уже и мировой ≈ и было в ней убито национальное начало, когда исторический переворот совершается большинством нации в интересах ее развития, что задерживалось привилегированным меньшинством. Великая Отечественная война ≈ это финал тех громадных исторических событий, что разворачиваться начали на пороге
ХХ века. Новообразованное государство советское, ставшее восприемником российской империи, было обречено на эту войну. Поражение было б равносильно уничтожению нашему как народа, потому и победа в этой войне была одной из вершин в нашей судьбе как народа. Но победа в Отечественной войне утвердила в мире уже Советский Союз как империю. Что называется ⌠оттепелью■ ≈ было тоже неизбежностью. Насилие достигло своего предела и было невозможно больше в таких масштабах, да ведь и все задачи геноцида были уже выполнены. Это было отменой сталинской опричнины. Империя нуждалась в идеологии уже более изысканной, цивилизованной. Оттепель ≈ и есть расцвет эдакой советской цивилизации. Перестройка ≈ это поражение национальное. За столько лет все же скоплена была энергия к обновлению в людях ≈ и победой в Отечественной вой-не, ≈ на которой построить можно было действительно новую Россию. Но энергию пустили эту по ветру либеральные болтуны, и обновления, вообще перемен, теперь долго мы будем страшиться, как уже генетически страшимся, скажем, гражданской войны, пережив ее в своей истории. После перестройки мы стали нацией пораженцев. Возможно, это переустройство было обречено, потому что начато было в империи, насильственно образованной, прежде чем она сама была разрушена ≈ и переустройство породило как раз ее стихийный распад, после чего произошло задыхание наше уже национальное. Развал советской империи, ≈ это освобождение национальное десятка европейских и азиатских народов и освобождение русских от имперской повинности, тягостной для них все века и бессмысленной. Но за это освобождение заплачено тем, что миллионы русских оказались вне России и обречены в новоявленных странах на самое бесправное существование, на исчезновение. Мы не отстояли их права, и мы не возвращаем их России. Империю ж советскую для того и возможно было рушить, чтоб возвратить русских на родину и чтоб они обжились в России, ≈ только эта цель великая, историческая. Если ее разрушили, а русских не возвращают, не дают им ни прав, ни места в России, то произошел величайший исторический обман. Сбережение народа ≈ вот что я считаю главным. Но ничего подобного не происходит. Есть только затяжная, уже на десятилетия, борьба за власть.

15) Петр Столыпин ≈ убийство его и прекращение столыпинских реформ открыло путь революции как стихии. Низко оцениваю личности всех политических деятелей собственно революционного периода ≈ от Родзянко до Керенского. Злые гении ≈ Ленин, Троцкий, Сталин. Ими были извращены идеи освободительные, революционные и обращены в террор уже против русского народа. Последние личности в нашей истории, как бы два пути указавшие для выхода из советского имперского состояния, ≈ это Сахаров и Солженицын. Идеи технократические Сахарова, отрицание им какого-то особенного русского мира, вера его научная в прогресс предопределили нынешнее обновление и то, что стало его итогом, ≈ техногенную катастрофу, разъятие России на кафкианские ⌠промзоны■.

16) Русская литература ≈ это опыт, включенный только в свой космос. Что бы ни происходило теперь с литературой в Европе и в мире ≈ мы сами по себе. У нас происходят воплощения ясного божественного гения и пишется некая одна общая книга судеб. Писатели русские идут от Писания. Евангелие было главной книгой русских. По сути те, кто не принимал духовного сана прямо, но с детства впечатлялись от повестей Матфея, Луки, Иоанна, Марка и воспитывались в сострадательности, уже силой своего воображения писали в том же духе о русской жизни, и сильно было в написанном напряжение именно этическое, почти религиозное ≈ переживание жизни человеческой как Бытия. Родилась у нас проза из житийной христианской традиции и до сих пор остается по сути житием ≈ рассказом о человеке. Писание рассказывало о Богочеловеке, а у нас так вот стали рассказывать о Человеке ≈ и слогом самым простым, изначальным, библейским. Для меня в русской прозе есть линия, идущая и от Иоанна, и от Матфея, и от Луки, и от Марка. Они ведь были людьми ≈ и с них, как писателей, началось Новое Слово, устремленное к совершенству Духа, рожденное сострадательностью, любовью, особой милостью к человеку и великой Жертвой; что случилось с Христом ≈ это уже житие и жертва того, кто в плоти был человеком. Слово это ≈ еще и явленные миру изначальные стили человеческой души. И эти стили, как я считаю, и оказывали до нынешнего времени у нас самое сильное уже как бы и литературное влияние. Европейскому рационализму в искусстве русские противопоставили крестьянский идеализм, а потому ни о каких контекстах не может быть, на мой взгляд, и речи. Я не читал Луки, когда начал писать, но теперь чувствую, в ком воплощался в русской прозе его самый человечный гений и отеческий взгляд на судьбу человека: Пушкин, Толстой, Лесков, Шмелев, Пришвин, Платонов, Солженицын. И эту линию в русской прозе считаю самой цельной и значительной. Про советскую литературу скажу, что я такой не признаю. Соцреализм ≈ это род журналистики, а про него рассуждать всерьез не вижу смысла. Русская проза и в советское время была стихийно верующая, будь это Распутин или Шукшин. И произведения этой эпохи, с верой истовой ≈ вот ⌠Как закалялась сталь■ Островского ≈ также считаю феноменальными и русскими по своей сути. История русской прозы не прекращалась, и не обрывалась никакими ⌠cоцреализмами■, хоть есть особенные эстеты, что относят к соцреалистам Платонова или Шолохова. Но это их беда ≈ что они не люди, и не русские, а ⌠эстеты■, то бишь эдакие существа, прямо якобы от искусства рожденные. О нынешней литературной ситуации заводить разговор ≈ это как драться, но и одновременно начать рассуждать в сторону об участниках драки и о ее ходе. Современность литературы ≈ это всегда литературная борьба, схватка. Мы в борьбе. Борются стили, идеи, мировоззрения, личности, но это самое важное для настоящих художников ≈ без сопротивления в искусстве ничего подлинного не родится. Надо искать в современности именно точки сопротивления и бегством спасаться, если погружаемся в эдакий слой жира, академический он или еще какой, к примеру нынешних литературных премий.

17) Русская интеллигенция была уничтожена. Творческая элита советская и нынешняя, а также пресловутая ⌠социальная прослойка■ ≈ это все совсем иное, по сути обслуга на все времена. Сегодня дорога к образованию открыта только состоятельным. Еще в творческую среду и в духовенство будет какой-то приток природно талантливых людей. Меж тем русская интеллигенция ≈ это золото, выплавленное не из некоего состоятельного сословия, которому было доступно образование. Поповские, купеческие да крестьянские дети, раскрывшие свои таланты в учении и влившиеся душой не в благополучное мещанское существование, а в идею служению своему н а р о д у ≈ вот что такое русская интеллигенция. Но где это видно теперь? На сегодняшнее время слой образованных на народные деньги советских людей, где много было и талантов, ≈ обратился в прах и ушел, будто в землю, в массу простонародья, из которой в советское время и старались за счет образования на свет выползать. Но свет померк. Кто был учеными или учителями, идут на заводы и хоть в какой бросаются омут, где за труд еще платят, пусть даже гроши. Из этого пепла советской интеллигенции, что спрессуется в среде народной и по-русски уже окрепнет духом, может, и выйдет наружу в новом веке наша интеллигенция ≈ и заявит о себе и будет уже знать, как обустроить Россию, будет топливом. Советская ж обслуга интеллектуальная была выучена только потреблять и ни морально, ни умственно оказалась не в состоянии дать ответ на этот вопрос. Сначала митинговали против КПСС, требовали отдать всю власть советам да рассуждали о неких ленинских принципах хрустальных, к которым надо возвращаться. Затем собрал их вокруг себя Сахаров на первом съезде ≈ и вдохновил идеей ⌠демократического развития страны■. С теми идеями демократического обновления пошли на выборы, вошли во власть ≈ и исчезли бесславно в ее коридорах, замаранные уголовными делами о взятках. Теперь ≈ кто в Польше, кто в Париже, кто в Лондоне. Но ведь и крестьянство извели чуть не до корней. Колхозники этого века ≈ не крестьяне, в них другой дух. Фермеры ≈ тоже. Теперь же колхозники с фермерами ненавидят друг дружку как два почти класса враждебных и самосознания. Борьба одинаково дохлых на русской почве коммунизма с капитализмом. Ведь мы ж и капитализм будем строить как рай ≈ только отдельно взятый, уж для самого себя, как те же самые хищники. Но молиться на свою земелюшку, как русский крестьянин молился, ни фермер, ни колхозник одинаково не будут. Уничтожено то мироощущение крестьянское, когда землю понимали как принадлежащую Богу и такую ж несли за нее ответственность как перед Богом. Крестьянство, как и монашество, как и русская интеллигенция, было той формой д у х о в н о й, без опоры на которую Россия и оказалась в этом веке колоссом на глиняных ногах.

18) Русская идея ≈ православие. Мы в мир несли и несем как народ именно эту идею. Но для воплощения этой идеи только и достаточно каждому простому смертному ≈ верить. По моему убеждению, Индия, Китай, Америка, Россия ≈ это в метафизическом смысле такие пространства земли, где все живущие люди должны были б ощущать себя отдельно взятым человечеством, а не тесниться меж ⌠западом■ и ⌠востоком■ как малые племена. По сути это так и есть. Но вот герой сказочный говорил избушке: ⌠Встань ко мне передом, а к лесу задом■. У нас получалось так с Россией: ее ставят лицом на Запад или на Восток ≈ и задом к своему ж народу. Это происходит и теперь. Русские будто б не могут сами владеть своей землей и собой ≈ и отсюда это стихийное мессианство, но уже сиротское по духу да безоглядное. В разговорах о миссии России избывается не что иное, как ответственность за ее собственную судьбу. Но мне кажется, что если б людей у нас сделать хозяевами, то эта ответственность появится.

19) Я думаю, что вопросы православия и многие из тех, на которые отвечал в этой анкете, все же не являются вопросом миллионов реально обездоленных людей, живущих за чертой бедности. Виноваты ли сами терпящие бедствие в своем положении? Что должно стать фундаментом общежития русских людей ≈ на каких основаниях и что за общество надо выстраивать в России как справедливое и отеческое? Что делать русским как нации в условиях новых федеративного государства (РФ), когда такое усиление в правах получили национальные меньшинства, а русские, их интересы национальные, приносятся в жертву этому федерализму? Вот это, по-моему, вопросы. Россия угнетается сегодня в образе и подобии живых реальных людей. Грядущего люди теперь ждут не с надеждой, а боятся как апокалипсиса. Замерзли в этом ожидании. Стали как ледышки. Как оттаять их? Какой публицистикой или чем еще? Откуда-то и должно взяться в России т е п л о, в том числе душевное.