Критика
9 июля 2013

Я, бывший нефтяник-буровик, прочитал книгу Юрия Поклада "Осколки Северного Братства". Основная мысль книги представляется мне так: после известных событий, разорвавших страну на куски, к нам пришла бездуховность, бессовестность, лицемерие, казнокрадство. На смену поре созидания, пришла пора разрушения. Геологоразведка была уничтожена бездумно и беспощадно, люди лишились работы, оказались брошенными государством на произвол судьбы, кто-то из них смог приспособиться, переменить профессию, кто-то нет. В результате - трагедии, о которых и повествует книга.

Автор книги многие годы отдал геологоразведке, как писали раньше в газетах: "прошёл путь от дизелиста до главного механика", печальные события оставили в его душе чувство горечи и безысходности.

Эта книга о том, каким образом появились у нас новые владельцы нефтяных компаний, иностранного и русского происхождения, какими бессовестными методами захватывали они предприятия.

Если бы Юрий Поклад был обыкновенным журналистом-соглядатаем, приехавшим на неделю в заполярный посёлок для сбора материала, такой книги, конечно же, не получилось бы. Получилось бы, по качеству, нечто подобное кинофильму "Нефть", авторы которого далеки от прошлых и нынешних проблем буровиков, такие, с позволения сказать, художественные, фильмы формируют ложные, надуманные представления об их труде.

Автору книги хорошо известен особенный, ни с чем несравнимый дух Крайнего Севера, он понимает, что человеческая душа, а душа северянина в особенности, - своего рода месторождение, в котором много чего можно найти, если не полениться, и хорошего, и не очень, но "Великое Северное Братство" сформировали лучшие качества этих людей.

В девяностые годы (которые цинично называют "лихими", а они были страшными) уходили "с молотка" крупнейшие нефтяные месторождения, огромные предприятия нефтяной отрасли промышленности, уходили за бесценок, в частные, загребущие, руки. О людях, создавших всё это, новым хозяевам как-то не думалось, люди эти оказались лишними в их безжалостном бизнесе. Одинокие, ставшими никому не нужными, души северян исследует писатель в этой книге, оставаясь наедине с каждым героем, с его личной бедой, с трагедиями, которыми был полон в те времена Север, как и вся страны.

Автор отнюдь не идеализирует своих героев, стремится найти цену каждому из них, при этом отдавая должное их "мужским" характерам, чем-то это напоминая о северных рассказах Джека Лондона: "Людей на Крайнем Севере в то время можно было условно подразделить на жлобов и раздолбаев. Неразличимо тонкой прослойкой были представлены романтики, которых никто всерьёз не воспринимал".

В рассказе "Наклони голову и заходи" два нормальных "раздолбая" Редков и Гришко, в морозный день, когда работать невозможно, но пить вполне, целый день пьют водку в самых разных местах посёлка. Особенной радости от употребления её они не испытывают, такое у них времяпрепровождение, отдых. В начале рассказа есть фраза, которую можно не заметить, но которая многое объясняет в дальнейшем: "...давно известно, что ничего случайного не бывает". Убийство Костей Гоменюком Редкова выглядит случайным, но таковым не является, оно логически вытекает из бессмысленной жизни Редкова, из того, что он не знает, куда употребить свою жизнь, растрачивая её на что попало, - на водку, так на водку, на охоту, так на охоту. Не зря ведь (опять же мимоходом) говорится в рассказе: "...люди здесь (на Севере) в основном случайные, временные, одинокие". Многое объясняет фраза в конце рассказа, после самоубийства Гоменюка, сказано: "Когда мне сообщили об этом происшествии, я не увидел в нём ничего неожиданного. Примерно так эта история и должна была завершиться".

Так завершались эти истории и на самом деле, в реальной жизни, когда люди вдруг оказывались лишними в этой жестокой жизни.

И тут надо сказать, что фактор пьянства стрельбы и случаи поножовщины, а также случаи самоубийства пришли на Север не тогда, когда "водку покупали ящиками, сахар мешками...", когда жизнь нефтяников, действительно походила на Братство, а тогда, когда началось разрушение производства и, значит, разрушение человека изнутри... Кончает самоубийством техник по обслуживанию вертолётов Митрохин Олег Павлович, порядочнейший человек, приписав себе несуществующую вину, оказавшаяся виной похмельного идиота, кинувшего спичку в вертолёте в лужицу бензина. Бросается в лестничный пролет больницы главный механик геологоразведочного управления Савельев, увидев за много лет свой неработающий цех, не пережив предательства высшего руководства. Для таких людей производство родней, порой, домашнего уюта. Хороший организатор и производственный стратег, Савельев сразу понял - это конец! И ускорил его...

Женщина на Севере - тоже роковой момент. "Флибустьер" - рассказ о человеке, который был любимцем женщин и которому нравились игры с опасностью, сказать иначе, - со смертью. В таких людях скрыто особенное обаяние, не зря молодой человек, от лица которого ведётся повествование, подружился с ним. Ему хотелось стать таким же, но он не может, решимости не хватает, смелости, чего-то не хватает. Николай Свиридов, в конце концов, доигрался (мог ли он не доиграться?): "Однажды муж, доведённый до бешенства намеками шутников недостатка в которых не было, бросился посреди вахты в балок, прихватив в соседнем заряженную двухстволку. Выбил ногой дверь, двумя выстрелами убил двух любовников". Проходит много лет, но рассказчик не может забыть Николая, он вдруг видит в метро, в толпе на станции Комсомольская (кольцевая) "...высокого мужчину флибустьерской внешности - седые кудри, горбатый нос с хищным вырезом ноздрей". Почему он так жаждет встречи с ним? Потому что настоящая жизнь осталась там, на Севере?

Или вот рассказ "Страх". Я семь лет проработал на буровой верховым, - чалил пеньковым канатом "свечи" буровых труб, кидал их в элеватор, хлопал его дверцей. Все ощущения и действия описаны автором удивительно точно. А там ведь ещё так хорошо узнаваемый буровой мастер Журавлёв, который, выпив, брал баян, на котором не умел играть, и пел всегда одну и ту же песню: "Я люблю тебя, Россия, дорогая наша Русь!",

с первой же строчки начиная плакать. Там и помощник бурильщика Доценко: "Лицо сплошь в мелких морщинах, вместо рта - щель. В маленьких, спрятанных под низкими бровями глазах - лютая обида на счастливо живущее человечество. В нарочитой вежливости - рычание. Такие люди способны на жестокие поступки. Вынесенная за скобки часть "гомо сапиенс". Неудачный эксперимент". По вине главного героя рассказа бурильные трубы улетят в скважину, бригаду лишат премии, Доценко потребует у рассказчика денежного возмещения своей доли премии, доведёт до того, что он сбросит ему на голову кусок замёрзшего солидола.

Наиболее полно концепция автора книги выражена в повести "Корь" и в очерке "Трудное прощание": "Геологоразведка выполнила своё предназначение. Когда на заре реформ говорилось, что разведанных запасов нефти и газа у нас на пятьдесят лет, то наилучшего комплимента геологам придумать было трудно. Вот только продолжение эта фраза имела неожиданное: именно по этой причине геологоразведка в данный исторический момент для России не нужна. Нерентабельна. Когда-нибудь новая Россия горько пожалеет о том бесценном потенциале загубленной геологоразведочной отрасли, и будущее поколение, быть может, поймёт, что потеря эта невозвратима. Потеря праздника молодости, веры, энтузиазма. Потеря вдребезги разбитых судеб людей, в сердцах которых "Великое Северное Братство" оставило неизгладимый след ".

Если в рассказах показаны последствия предательства государством людей, работавших в геологоразведке, то в повести и в очерке открытым текстом говорится о механизме предательства.

Почему "Корь"? Не потому, что главный герой повести, Коновалов - начальник геологоразведочной экспедиции, базирующейся в заполярном посёлке, заболел корью. Детской, кстати, инфекционной, заразной болезнью. Не случайно, в конце повести корью же заболевает ловкий и нечистый на руку, главный инженер Костюнин, сменивший умершего Коновалова на посту начальника. Всё объясняется словами фельдшерицы Антонины Викторовны, которую "железный" Коновалов так неожиданно полюбил. В запале, она кричит ему:

- Вы все больны не корью, вы больны властью!

И она права. Симпатичному, в общем-то, Коновалову, власть нужна во имя самоутверждения, Костюнин же - человек новой формации, он отлично понимает: где власть, там и деньги. Ради денег он готов продать что угодно и кому угодно. То, что главный механик Савельев кончает жизнь самоубийством - знак того, что Костюнины теперь хозяева жизни, с ханжескими речами о демократии они будут вести отныне бессовестную распродажу созданных народом богатств. Костюнин чувствует свою силу, потому и говорит с полной уверенностью капитану Батанову, обличившему его в преступлении, в продаже геологических материалов одного из лучших нефтяных месторождений:

- Ничем я не рискую. Я начальник крупнейшей в этом краю геологоразведочной экспедиции. А кто ты? Говно.

Нет, не простая это книга, можно найти в ней романтику из Джека Лондона, но не она главное.

Так что же главное? Может быть то, что опорочены и забыты славные имена открывателей северной нефти? Словно не существовало никогда замечательного геолога и писателя Олега Куваева с его романом "Территория".

У нас была великая плеяда ответственных людей с первых же "ударных строек", о них сказал поэт Виктор Болотов:

"Мы больно и страстно любили, И лес мы рубили, И горы дробили. И горькие гимны победно трубили". У нас была цивилизация ответственных людей! - Без неё не построили бы ни Магнитку, ни Днепрогэс, не выиграли бы Отечественную войну, ни нефтяных месторождений не открыли бы. Но у этой цивилизации всегда были противоположные тенденции, всякие центробежные силы, которые, в конце концов, и победили. И что?..

Не из этой ли плеяды ответственных людей главный геолог Евгений Павлович Ковалевский из рассказа "Главный геолог". Не случайно именно его с безнадёжностью спрашивает автор:

- Зачем мы живём, Евгений Павлович, и почему исчезаем?

Но, эти люди знали, зачем жили, и в этом их счастье. Они создали великую общность людей под названием "Северное Братство", они служили Родине, для неё искали и находили нефть и газ, а те, кто потом стал пользоваться их трудом в личных, корыстных целях, но у временщиков будущее всегда незавидное.

Герман Митягин

Copyright (c) "Русский переплет"