* * *

Вроде просто дважды два

Щи да каша, баба с дедом,

А выходит, что едва

Мир не рухнул за обедом.

Вроде море, ветерок,

Сок в бокале с горсткой льдинок,

А выходит морок, рок

И кровавый поединок.

Вроде руку протяни √

Белый, белый куст жасмина,

Но прозрачнейшие дни

Вдруг взрываются, как мина.

Что на сердце, на уме?

Что пульсирует под кожей?

Что там вызрело во тьме?

Пощади нас, Святый Боже.

* * *

Не стоит жить иль все же стоит -

Неважно. Время яму роет,

Наняв тупого алкаша.

Летай, бессмертная душа,

Пока пропойца матом кроет

Лопату, глину, тяжкий труд

И самый факт, что люди мрут...

Летай душа, какое дело

Тебе во что оденут тело

И сколько алкашу дадут.

Летай, незримая, летай,

В полете вечность коротай,

В полете, в невесомом танце,

Прозрачнейшая из субстанций,

Не тай, летучая, не тай.

* * *

Идут по свету дяди, тёти,

И все они в конечном счёте

Куда-нибудь придут.

Ну а душа - она в полёте,

Она ни там, ни тут,

Коль есть она. А если нету,

Придётся бедному поэту

Вот так писать в тиши:

⌠Людской поток течёт по свету,

Течёт - и ни души.■

* * *

Устаревшее ≈ ⌠сквозь слез■,

Современное ≈ ■сквозь слезы■ ≈

Лишь одна метаморфоза

Среди тьмы метаморфоз.

Все меняется, течет.

Что такое ⌠штука■, ⌠стольник■

Разумеет каждый школьник,

И детсадовец сечет.

Знают, что ⌠тяжелый рок■

Это вовсе не судьбина,

А звучащая лавина,

Звуков бешеных поток.

От скрежещущих колес,

Вздутых цен и дутых акций, ≈

Обалдев от всех новаций,

Улыбаемся сквозь слез.

* * *

Пишу стихи, причем по-русски,

И не хочу другой нагрузки,

Другого дела не хочу.

Вернее, мне не по плечу

Занятие иного рода.

Меня волнует время года,

Мгновенье риска, час души...

На них точу карандаши.

Карандаши. Не нож, не зубы.

Поют серебряные трубы

В соседнем жиденьком лесу,

Где я привычный крест несу

Своих лирических прогулок.

И полон каждый закоулок

Души томлением, тоской

По женской рифме и мужской.

И пылали лучи, что давно догорели,

Пели дивную песню о тех временах,

Полупризрачных тех, где всегда благодать,

Где пылают лучи, никогда не сгорая...

Да хранит наша память подобие рая,

Из которого нас невозможно изгнать.

* * *

И лишь в последний день творенья

Возникло в рифму говоренье,

Когда Господь на дело рук

Своих взглянул, и в нем запело

Вдруг что-то, будто бы задело

Струну в душе, запело вдруг,

Затрепетало и зажглось,

И все слова, что жили розно,

"О, Господи", - взмолились слезно, -

"О, сделай так, чтоб все сошлось,

Слилось, сплелось". И с той поры

Трепещет рифма, точно пламя,

Рожденное двумя словами

В разгар Божественной игры.

* * *

Вроде просто дважды два

Щи да каша, баба с дедом,

А выходит, что едва

Мир не рухнул за обедом.

Вроде море, ветерок,

Сок в бокале с горсткой льдинок,

А выходит морок, рок

И кровавый поединок.

Вроде руку протяни √

Белый, белый куст жасмина,

Но прозрачнейшие дни

Вдруг взрываются, как мина.

Что на сердце, на уме?

Что пульсирует под кожей?

Что там вызрело во тьме?

Пощади нас, Святый Боже.

* * *

Не стоит жить иль все же стоит -

Неважно. Время яму роет,

Наняв тупого алкаша.

Летай, бессмертная душа,

Пока пропойца матом кроет

Лопату, глину, тяжкий труд

И самый факт, что люди мрут...

Летай душа, какое дело

Тебе во что оденут тело

И сколько алкашу дадут.

Летай, незримая, летай,

В полете вечность коротай,

В полете, в невесомом танце,

Прозрачнейшая из субстанций,

Не тай, летучая, не тай.

* * *

Идут по свету дяди, тёти,

И все они в конечном счёте

Куда-нибудь придут.

Ну а душа - она в полёте,

Она ни там, ни тут,

Коль есть она. А если нету,

Придётся бедному поэту

Вот так писать в тиши:

⌠Людской поток течёт по свету,

Течёт - и ни души.■

* * *

Устаревшее ≈ ⌠сквозь слез■,

Современное ≈ ■сквозь слезы■ ≈

Лишь одна метаморфоза

Среди тьмы метаморфоз.

Все меняется, течет.

Что такое ⌠штука■, ⌠стольник■

Разумеет каждый школьник,

И детсадовец сечет.

Знают, что ⌠тяжелый рок■

Это вовсе не судьбина,

А звучащая лавина,

Звуков бешеных поток.

От скрежещущих колес,

Вздутых цен и дутых акций, ≈

Обалдев от всех новаций,

Улыбаемся сквозь слез.

* * *

Пишу стихи, причем по-русски,

И не хочу другой нагрузки,

Другого дела не хочу.

Вернее, мне не по плечу

Занятие иного рода.

Меня волнует время года,

Мгновенье риска, час души...

На них точу карандаши.

Карандаши. Не нож, не зубы.

Поют серебряные трубы

В соседнем жиденьком лесу,

Где я привычный крест несу

Своих лирических прогулок.

И полон каждый закоулок

Души томлением, тоской

По женской рифме и мужской.

И пылали лучи, что давно догорели,

Пели дивную песню о тех временах,

Полупризрачных тех, где всегда благодать,

Где пылают лучи, никогда не сгорая...

Да хранит наша память подобие рая,

Из которого нас невозможно изгнать.

* * *

И лишь в последний день творенья

Возникло в рифму говоренье,

Когда Господь на дело рук

Своих взглянул, и в нем запело

Вдруг что-то, будто бы задело

Струну в душе, запело вдруг,

Затрепетало и зажглось,

И все слова, что жили розно,

"О, Господи", - взмолились слезно, -

"О, сделай так, чтоб все сошлось,

Слилось, сплелось". И с той поры

Трепещет рифма, точно пламя,

Рожденное двумя словами

В разгар Божественной игры.