|
|
|
Проголосуйте за это произведение |
Рассказы
8 июня
2021 года
Чужой
Он поехал поездом, чтобы встряхнуться, подумать: полтора
дня пути - небольшой срок, но хоть какая-то разрядка. Специально заказал
билет
в купейный вагон, хотел общения, чтобы послушать разговоры людей. На
совещание
в волжском городе собирали "силовиков", а Ивана Федуловича,
советника вице-премьера правительства, послали на открытие, поскольку его
начальник задерживался и должен прилететь самолётом позже.
В купе - духота, то ли молодая бабушка, то ли мамаша,
поздно родившая ребёнка, бесцеремонно перебросила Ивана с его нижней полки
на верхнюю, где вообще нечем
дышать. Он, лёжа на заправленном под матрас одеяле, переодел костюм с
рубашкой
на олимпийские шаровары, майку с надписью "Россия" одевать пока не
стал, чувствуя, что изойдёт потом. Слез с полки и, обув кроссовки, вышел в
коридор. Народу в проходе оказалось много, пришлось влезать и в майку. Поезд
мчался сквозь дачные посёлки, проносились построенные совместно с Европой
заводики по выпуску йогуртов, одна за другой тянулись гигантские свалки,
некоторые горели сизыми дымами. В коридоре поезда дышать становилось
невыносимо, жара доставала теперь на пару с угарным газом.
У разносчицы воды и чипсов Иван узнал, что ресторан уже
открыт, взял кейс с документами, бумажник с деньгами и пошёл в середину
состава. Проводнице сказал: его не будет около часа. Она, посмотрев на него,
как на ненормального (по такой-то жаре), на автомате пожелала приятного
аппетита, но добавила:
- Через час придёт разносчик из ресторана: и первое, и
второе принесёт, и винца может продать...
Старший официант глянул на раннего посетителя
недоброжелательно: вся бригада ресторана обслуживала вагоны СВ,
и ему, бригадиру, самому носить подносы как бы и ни к лицу. Но шестым
чувством
понял: это - непростой гость, на всякий случай, усадил его за столик поближе
к
буфету, включил кондиционер и принял заказ. Первое, второе и сто пятьдесят
граммов коньяку принёс моментально, минералку тащил из стационарного
холодильника, расположенного в соседнем вагоне.
Иван с аппетитом ел солянку из сосисок и маслин -
фирменное
блюдо железнодорожников. Втрое блюдо - жареная горбуша с молодым картофелем
-
выглядело внушительно: с укропом, зелёным луком и соусом. Отдельно стояла
тарелка с огурцами и помидорами: бери, ешь или делай, если хочешь, салат.
Коньяк без компании шёл неважно, рюмку он допил только с третьего захода.
Почувствовал несвежее дыхание склонившегося к нему официанта:
- Не будете возражать, если подсажу генерала, чтобы
обслужить вас за одним столиком? Пока не подойдут официанты из СВ, да и вам веселее...
- Мне никто не нужен, уважаемый, - сказал Иван, - но ваш
аргумент принимаю, если так удобнее обслуживать.
За столик сел мужчина в рубашке цвета хаки с короткими
рукавами и погонами генерал-майора: молодой, наверное, меньше пятидесяти
лет,
смоляные волосы почти без седины, нос курносый, но с горбинкой,
образовавшейся
явно от перелома хрящей. Поздоровался, заказал двойное мясное блюдо с
бутылкой
коньяка. Официант, не шевельнув бровью, ушёл в буфет.
- Духота смертельная. Невозможно находиться в купе... -
новый сосед выдал фразу ради знакомства.
- Тоже на совещание едете? - улыбнулся Иван.
- И вы туда же? А почему в гражданке? Нам строго в
мундирах
приказали прибыть, - генерал благодарно кивнул, увидев, как Иван наполнил
его
рюмку коньяком.
- Да я - гражданский человек, по старой терминологии -
из совмина... Но тоже еду на ваше совещание и терпеть не
могу
самолёты, - Иван поднял рюмку и, сказав "Ваше здоровье", выпил.
Официант принёс коньяк, две тарелки и приборы, доложил
огурцов и помидоров в салатницу, открыл бутылку. Сосед налил Ивану и себе
выдержанного, с резким терпким запахом коньяка, привстав, сказал:
- Валерий Семёныч Моргун,
служу в
системе ИТУ (исправительно - трудовые учреждения)...
- Иван Федулыч Смирнов, -
представился совминовец, - поприсутствую
на открытии, а вечером встречу вице-премьера, я у него советником...
- Вот - уровень, не хило, надо мужиков предупредить,
чтоб
поменьше пили и готовились к выступлениям... Ну, со знакомством! Дай бог, не
последний раз...
Обед, переходящий в ужин, тянулся долго, съели всё,
включая
новые салаты, заказанные официанту из овощей с оливковым маслом, допили
коньяк,
попросили кофе, получили в чашках растворимую бурду с запахом горелого
ячменя.
На ругань сил уже не осталось, выговорились основательно, споря о
преступлениях
и наказаниях. Под финал разговора генерал с интонацией руководителя силового
ведомства сказал: "Наикраще прохвилактика
- цэ турма!"
-
***
Иван лежал на верхней полке, смотрел в чуть приоткрытое
окно: кто-то из пассажиров всё же сумел взломать замурованное вагонное
хозяйство. Под его полкой посапывали то ли мамаша, то ли бабушка с девочкой,
рядом с ними читала книгу под светильником молодая женщина, наверху, в
полуметре, богатырски храпел бурильщик, возвращающийся с северной вахты. Его
волосы, длинные и будто выкрашенные в белые и чёрные полоски, трепал
врывающийся в окно ветер. Ивана немного мутило от коньяка, недожаренной рыбы
и
плохого кофе. Он свесился с полки, пальцами прихватил со столика бутылку с
минеральной водой, которую принёс из ресторана, и стал жадно пить. Вода
пролилась на подбородок и шею. "Только мокроты здесь и не хватало, -
подумал, - надо уснуть, хорошо отоспаться под стук колёс, одному, без семьи,
без нервов и сложностей на работе".
С женой и детьми жизнь шла по давно налаженной колее:
когда
он трудился в совмине союза, семья считала, что
они
много имеют потому, что папа много работает. Где, как и с кем трудится,
сколько
получает отец, никто толком не знал. Раз в неделю к нему в квартиру приезжал
личный шофёр дядя Боря, привозил крафт мешок с
продуктами. Примерно раз в полгода Иван водил жену в ГУМ, где она выбирала
себе, ему и детям, двум пацанам, одежду, обувь,
короче, всё нужное для жизни. Летом - Сочи или Крым, благо в их санаториях
можно было отдыхать с детьми.
Иногда приезжал старший брат, Владимир, большой
начальник в
региональной республике, выпытывал у Ивана о последних столичных сплетнях,
отставках и назначениях, но получал минимум информации, злился, замолкал,
видимо, поэтому редко заходил в гости. Да Иван и сам себе не ответил бы
сразу,
кто он и чем занимается: советник премьер-министра по информационной
политике,
правда, без чётких и особых полномочий, но со временем всё стало строиться
по
прецеденту. Как-то руководитель юридической службы совмина
на просьбу Ивана представить проект выступления премьера на съезде юристов
заявил: "Вы - спичрайтер, вот и пишите сами, отрабатывайте хлеб".
Тогда-то премьер и сказал своему заму-куратору этой службы: "Ещё раз
повторится подобное, юрист будет искать работу в провинции..."
Через полгода Иван предложил премьеру создать
информационную службу по западному образцу. При этом он напомнил начальнику:
- Помня ревнивую реакцию президента на ваши выступления,
надо сделать что-то вроде пресс-службы во главе с пресс-секретарём.
Информацию
будем распространять через официальные каналы и источники, как для наших,
так и
мировых агентств. Тогда вы будете в этой истории ни при
чём...
За пару месяцев Иван реализовал эту идею.
***
Всё рухнуло в августе 91-го года: руководство страны
арестовали, Ивана затаскали на допросы следователи. Он перестал ходить на
работу, хотя его документы ещё лежали в кадрах ликвидируемого совмина союза. Реально чувствовал, что спивается, хотя
спиртное не могло заглушить отчаяние и боль, которые завладели им. Старший
брат
приехал на собственной машине, Иван собрался в дорогу, ночью они уехали. Не
заезжая к родне, Владимир перевёз его к старинному другу, ихтиологу,
создавшему
лет двадцать назад рыборазводный завод. Посёлок небольшой, располагаясь в
глухом районе на берегу полноводной реки, поражал достатком населения: почти
у
каждого жителя во дворе стояла машина, с учётом больших семей - две. И
красота
вокруг - неописуемая: дикие хвойные леса с медведями, волками, кабанами и
лосями.
Иван лежал на низкой двуспальной кровати у окна, из
которого виднелась река, вернее, как сказал директор завода, старица, а их
много сопровождало основное русло. Светёлка на втором этаже дома хозяина
оказалась просторной, действительно, светлой и прохладной. К кровати
пододвинут
стол, на нём - чёрный, домашней выпечки, хлеб и закуски из всякой рыбы,
много
овощей, посредине - литровый графин с водкой, несколько стограммовых стопок.
- Терентием меня зовут, но на людях-то - лучше Терентий
Палыч, всё ж директор завода, - представился худенький,
небольшого роста, мужичок с приплюснутым носом-уточкой, редкими волосами на
голове и большими по-детски доверчивыми голубыми глазами, - а вы, значит,
два
брата - Федулычи, наше имя-то, сибирское... Я
Владимира-то так и зову, значит, Федулыч... Это он
меня вытащил из ямы-то, когда у меня кандидатскую полностью украли в
университете. А это - ихтиология, опыты десятилетнего наблюдения, как их
восстановишь, чтобы защититься-то. Совсем было спился... Я местный, приехал
сюда, бабки отпоили той же водкой, на ноги поставили, стал отцу - егерю
помогать в лесу, а с охотниками он отправлял меня на турбазу, значит, отдых
организовывать. И ни грамма спиртного: я поклялся на иконе Божьей матери.
Там
вот и познакомился с вашим родным братом, много лет он с бригадой охотников
приезжает только к нам... А вы пейте, Иван Федулыч,
не стесняйтесь, нам надо вашу норму установить, значит, чтоб больше неё - ни
грамма. Вот у меня норма-то триста граммов, дальше нельзя, запой может
случиться...
- Спасибо, Терентий Палыч,
искренне говорю... Но я не хочу. Просто не хочу и всё... Ни грамма.
- А как же брат-то говорил, что с месяц ты пил? -
Терентий
застыдился своего вопроса, боясь обидеть человека.
- Слышал, что в стране случилось? Меня как-то раздавило
это
событие... В общем, хотел даже... - Иван умолк, почувствовав, что Терентий
понял его.
- Ни-ни, Иван Федулыч! Нельзя
так... - директор долго молчал, но Иван знал, что он не всё сказал, ждал,
молчал и ждал. - Ты думашь, мне не хотелось того
же,
когда у меня всё рухнуло, земля из-под ног ушла? И проблем-то не было: у
батьки
два карабина да гладкоствольное тульское ружьё. Секунда и все проблемы канут
в
вечность. Но, во-первых, большой грех так поступать, а во-вторых, как будут
тебя вспоминать родители, дети, родственники, друзья-товарищи? Подумай-ка об
этом, дорогой мой человек! - директор даже не понял, что давно перешёл на
"ты". Да и Иван тоже не возражал.
За полной ненадобностью Терентий Павлович снял карантин
с
гостя на третий день его лежания в светёлке, проговорил:
- Чтоб я был такой же больной! И не дай тебе бог,
дорогой
товарищ, перебрать, умри, но до обеда следующего дня - ни грамма. Так и
скажем
брату, как старшему в вашей семье. Он обещался приехать, побродить по лесу,
разрешение пришло, сезон охоты откроем.
- Не люблю я охоту, но с удовольствием схожу в лес,
развеяться надо, хорошо, что тюрьму ты с меня снял, Палыч.
Когда пойдём завод смотреть, товарищ директор? - Иван невольно заулыбался,
вспомнив о рыбалке, - порыбачить по-настоящему хочется...
- Да, какой завод... Мы ж только молодняк разводим для
рек,
но обороты и прибыль у нас хорошие, молодь стали покупать и соседние
области, и
фермеры, и даже заграница. В общем, не жалуемся, - директору нравилось
рассказывать о своём детище.
***
Прикрывшись от ночного ветра простынёй, Иван Федулович вспоминал, думал о житье - бытье. Он обратил
внимание, что сосед перестал храпеть, повернувшись на бок, женщина внизу
выключила светильник, уснула, наверное. А он всё не мог сомкнуть глаз.
"Вот же незадача, курить-то бросил. Сейчас бы вышел в коридор, покурил,
отвлёкся от воспоминаний и, может быть, сразу бы уснул. А что гложет-то
тебя? С
чем так не согласен в жизни своей? Пошёл служить
людям, которые разрушили твою страну? Но ведь это они тебя нашли, не ты
просился на службу, они пригласили. Сколько лет прошло после той трагедии,
старого не вернуть. Да и не в ту же реку ты вошёл, новая жизнь, другая
политика
и идеология, тебя ценят, к тебе прислушиваются. И жить ведь надо, семью
кормить, детей растить... Нет, дружок, видно, ты не успокоишься, замучает
тебя
больная совесть. Надо решать. Ни к цинизму, ни к воровству, ни к фарисейству
ты, похоже, никогда не приспособишься. И хорошо, что здесь, на берегу Волги,
решил поговорить с начальником..." - он уснул под перестук колёс, так и
не
додумав, как проведёт этот разговор.
Встретили Ивана с машиной, поселили не в гостинице, а в
санатории, на берегу реки, недалеко от коттеджа, в котором будет проживать
его
начальник. Визит вежливости к губернатору не занял много времени: там
устроили
лёгкое чаепитие вместе с высшим генералитетом. Губернатор на правах хозяина
представил Ивана Федуловича, сказав, что советник
вице-премьера отвечает за идеологию и информацию.
В президиум Иван не пошёл, сел в первом ряду партера,
вместе с заместителями силовых министров. На сцене восседали председатель
верховного суда, генпрокурор и несколько министров. Аппарат правительства
пока
представлял директор юридического департамента, кстати, тот самый, которого,
в
своё время, чуть не уволил премьер-министр СССР. "Всё повторяется,
перетекает из одного в другое, - думал Иван, - вот и юрист спокойно перетёк
в
новое правительство, комфортно и денежно себя чувствует. Сыну создал
адвокатскую контору - "Пинкевич и
партнёры", деньги лопатой гребут. А ты всё дёргаешься, сожрёшь
ведь себя без остатка..."
- Привет, совмин, - в затылок
дышал генерал из ресторана поезда, - обедать пойдём вместе?
- Но без водки... Мне ещё начальство встречать, - сказал
Иван.
- Скучный ты человек, Иван, но как скажешь, насиловать
не
буду, - генерал упал на спинку сиденья, закрыл глаза.
До приезда большого начальника разминались
учёные-правоведы, руководители многих служб и подразделений. Во время обеда
губернатор позвал Ивана в коридор, вручил спутниковый телефон. В трубке тот
услышал голос вице-премьера:
- Как дела, Иван, здравствуй, народ трезвый? - это у
него
был такой юмор.
- Всё нормально. Готовлю вашу речь на закрытие. В
кулуарах
поговаривают о неуважении к силовикам с вашей стороны...
- Ты меня винишь? Им неплохо поговорить о своих болячках
и
без меня. А я здесь пока нужнее, так распорядился президент... Прилечу
вечером,
ты дождись меня, сразу и поговорим, есть информация. До встречи.
***
Они шли вдвоём по берегу реки, песок шуршал под ногами,
в
воде, опоясывающей берег дугой, плескались жёлтые огни пассажирского и
грузового причалов, ярусами светились окна в жилых домах древнего города.
Недалеко от собеседников двигались, как тени, двое охранников, молодые
ребята
из спецслужбы. На пологой горушке, у коттеджей санатория, где проходило
совещание, сгруппировались министры, губернаторы этой и соседних областей. А
по середине реки плыл четырёхпалубный туристический
красавец
- пароход, над водой звучал грустный с хрипотцой голос модного певца.
-
- Я встречался с президентом, скажу однозначно: мы
выходим
на финишную прямую, - говорил начальник ровно, без
эмоций, - выборы надо выиграть, так поставлена задача. В штабе ты отвечаешь
за
идеологию, информацию и печать... Правильно я назвал твою сферу?
Иван молчал, наконец, тихо сказал:
- А вы не хотите узнать, Алексей Николаич,
хочу ли я возглавить этот участок работы? - в ночи Иван скорее почувствовал,
чем увидел, как начальник скривил рот.
Тот, похоже, растерялся от таких слов, но всё же решил
закончить мысль:
- В штабе по выборам мне будет спокойнее с тобой, и тебе
легче действовать от моего имени... - и резко развернувшись, пошёл к
коттеджам,
подхватил нескольких "силовиков" под руки, повёл всю компанию на
освещённую террасу. Остановившись в центре модной, из стекла и бетона,
пристройки к основному корпусу санатория, сказал громко, даже несколько
торжественно:
- Передаю вам привет от президента страны... Он просил
сообщить, что подписал указ о проведении президентских выборов. Одновременно вышло распоряжение: о создании штаба по выборам
руководителя страны, его начальником утверждён ваш покорный слуга, -
раздались
дружные аплодисменты, - одним из моих заместителей уже назначен
присутствующий
здесь Иван Федулыч Смирнов, - Иван сразу понял,
что
начальник, мягко говоря, блефует, никакой бумаги на этот счёт не было, но
тот,
видимо, мог позволить себе такое высказывание, - Ивана вы хорошо знаете, он
остаётся моим советником, но уже в ранге министра. Указ придёт к вам
по
служебным каналам, без публикации в прессе...
Иван понял, что его отставку начальник не принял и не
примет, а скандалить и хлопать дверями он не привык. Понимал также, что уйти
спонтанно сейчас просто некуда. На творческие хлеба? Гонораров можно ждать
годами, а дети ещё неокрепшие, не встали на ноги. Да и за последние годы
пришлось столько "хлебать дерьма", не
раз
начиная карьеру с нуля, что стало страшно оказаться на улице. Видимо, и его
начальник - любимец президента, раскусил Ивана, сделав вид, что не понял
фразу,
сказанную тем на берегу реки, продолжал, как ни в чём не бывало, говорить об
их
совместной работе.
Ивана Федуловича коробило его
нынешнее состояние, он презирал себя за нерешительность и мягкотелость,
замкнулся, ни с кем не разговаривал, не пил водку за ужином, хотя сидел за
столом рядом с генералом Моргуном. Внутренне он
переживал, как в тот, переломный для него, 91-й год, только в отличие от
прокурорских следователей свою судьбу он должен сегодня решать сам. А он
искал
оправдание: "Но это всё-таки хоть что-то, можно
дышать,
не перегружаясь, выборы - процесс длительный и очень тягучий, тем более,
прогноз - убийственный, нынешний претендент на руководителя государства не
набирает и пяти процентов поддержки населения, - думал он, - не спеши, надо
посмотреть, втянуться, а там, ближе к выборам, будет видно..."
***
Возвращались домой самолётом, который ждал начальника на
местном аэродроме. А в перерыве утреннего заседания к Ивану подошёл генерал
-
сосед по поезду, сказал:
- У меня беда, Иван Федулыч.
Надо
срочно вернуться в столицу, а рейсов - ноль, поездом - больше суток. У нас -
побег из следственного изолятора, рецидивисты работали, есть жертвы...
Попроси
начальника, чтобы взял меня на свой борт?
- Не знаю расклада по списку, там специальный помощник
занимается, но я всё выясню, Валера, сообщу через час, - Иван смотрел на
встревоженное лицо генерала, ему искренне хотелось помочь, - не переживай,
думаю, Алексей Николаич поймёт ситуацию, в крайнем
случае, кого-то переведёт на поезд. А министра не просил замолвить словечко?
- Я подходил к одному, но он боится твоего начальника,
не
захотел влезать в это дело... Спасибо, тебе, Иван.
Ни в зале, ни на территории санатория помощника по хозвопросам он не нашёл. В следующий перерыв он подошёл
к
своему начальнику, в двух словах сказал о ситуации в следственном изоляторе,
попросил за генерала.
- Да, я знаю Моргуна, хороший
мужик. Вот только влип он с этим ЧП... Передай
Авдюхину, чтобы забронировал ему место в самолёте. Если
в
салоне будет перебор, пусть кого-то пересадит на поезд... - и тут же спросил
-
ты обедал? Пойдём, там губернатор накрыл для президиума поляну с шашлыками,
на
берегу Волги.
А тут и хозпомощник сам вышел
на
Ивана, плевался, ругался, но, понимая, что команду начальника надо
выполнить,
решил отправить поездом служку архиепископа из РПЦ, пошутил:
- Ничего, он мне ещё спасибо скажет за пару счастливых
дней
без начальства...
В самолёте они сели с Моргуном
на
первый ряд кресел, следующих за купе вице-премьера, генерал был в кителе,
волновался, сверкал несколькими рядами орденских планок. Спросил:
- Мне представиться, если подойдёт твой начальник?
- Нам, Валера, лететь-то всего ничего, может, и не
выйдет
он из своего купе. Не дёргайся, - сказал Иван.
- А ты, брат, совсем смурным
выглядишь. Что-то случилось?
- Начальник наехал катком, ничего не хочет слышать: иди
в
штаб на выборы, придумал мне какую-то символическую должность... Ну, какой
штаб, какие замы и помы, если народ не хочет за
нашего лидера голосовать. С другой стороны, идти-то некуда, дети ещё не
встали
на ноги, жилья нет...
- Иван, смешно от тебя слышать такое. Сотни из нашего
круга
мечтают устроиться в жизни так, как ты. Да твой начальник только пальцами
щёлкнет, как выстроится рота генералов для исполнения приказа... Ну, уж если
очень подопрёт, иди к нам: нужен зам по информации и связям с
общественностью,
дадут полковника... А если со своим начальником расстанешься по-хорошему, то
сразу и генерал-майора получишь. Элементарно...
В это время из купе вышел Алексей Николаевич, высокий,
статный, чуть сутулясь, пошёл по проходу, видимо, к туалету. Увидев Ивана с
Валерием, остановился, сосед советника вскочил, отрапортовал:
- Первый замначальника
федеральной службы исполнения наказаний генерал - майор Моргун.
- Что у вас случилось? И где начальник? - спросил
вице-премьер.
- Начальник - в госпитале. Алексей Николаич,
спасибо, что взяли меня с собой... По последним данным, побег из СИЗо совершили трое рецидивистов, убиты два наших
офицера,
убийцы до сих пор не найдены. Докладывать буду лично вам по мере поступления
информации...
- Да, договорились. Будьте осторожны, товарищ Моргун.
- Есть, быть осторожными. Но если их возьмут в лесу или
глухом месте, то за смерть офицеров порвут на куски...
- Я - не слышал, вы... - начальник не договорил, пошёл
по
проходу между креслами.
***
Иван не спал вторую ночь, новостные программы ТВ и радио
накаляли обстановку в столице в геометрической прогрессии. А его начальник
как-то уж очень спокойно себя чувствовал, редко появлялся в рабочем
кабинете,
связь переключил на секретариат. Ведущие специальных программ, подкормленные
олигархами, буквально бились в истерике: "Демократия в опасности!!
Выборы
хотят сорвать руководители нынешнего штаба! Они договорились с "коммуняками" о дележе
власти!"
Если учесть, что был июнь, когда большая
половина будущих избирателей тренировала мышцы на своих шести сотках
и
ей было наплевать, какой "угрозе подвергается" их жизнь из-за
отсутствия демократических выборов, то можно как-то объяснить и даже
оправдать
поведение руководителя штаба. Проходили плановые заседания рабочих групп и
комиссий, приезжали представители республик и областей с отчётами, искали
компромисс с хозяевами телеканалов. С коммунистами вице-премьер не
встречался,
это может с уверенностью подтвердить его советник. Да и те
никогда и ни за какие коврижки не пошли бы на
контакт
с нынешним президентом. И это тоже был бесспорный и очевидный факт.
Следуя примеру руководства, все долго и вяло выходили из
загульно-запойных дней празднования независимости
страны.
Правда, Иван Федулович до сих пор не может
объяснить,
от чьей зависимости в тот период освободилась страна и кто
угрожал её свободе и суверенитету. И, тем не менее, во вторую ночь
усиленного нагнетания телеканалами ажиотажа и паники среди населения столицы к серому зданию бывшего ЦК, где ныне разместилась
администрация, был привезён в "полном разобранном виде" генерал из
совбеза, который бегал по тихой и пустынной площади и в
свете включённых юпитеров ТВ ревел раненым медведем:
- Не допущу второго ГКЧП!! (мать-пермать).
Не спи, народ! (мать-перемать). Вставай на защиту
демократии!!
Спектакль мог бы продолжаться и до раннего июньского
рассвета, но организаторы массовки решили, что материала вполне хватит для
показа нынешнему главе государства. После просмотра
прямого включения ТВ Иван тут же набрал домашний номер своего начальника, но
трубку снял молодой охранник, с которым он не успел познакомиться, и как он
ни
просил и даже угрожал расправой, тот отмалчивался или говорил: "Не
велено
беспокоить охраняемое лицо".
Он дозвонился до завсекретариатом,
но тот сказал, что по линии спецслужб информация доходит до вице-премьера и
что
Ивану, как советнику по этим проблемам, надо ехать в приёмную и ждать
приезда
начальника на работу. "Так положено, дорогой мой. У нас есть понятие
ненормированного, но всё же кончаемого когда-то рабочего дня..."
- Да нас всех с регламентом и расписанием к этому
времени
уже и в приёмную не пустят, - заорал в трубку Иван, - неужели вы не
понимаете,
чёрт побери, что готовится на уровне подковёрной войны?!
Он, дожидаясь машины, выпил кофе, шофёр, не спеша,
доехал
до совмина, а когда Иван вошёл в приёмную,
дежурный
секретарь соединил его с Алексеем Николаевичем.
- Я скоро буду, уже в дороге, - сказал тот, - как, по
твоим
соображениям, совсем плохо? Жди меня, не говори и не связывайся ни с кем,
особенно с секретариатами совмина и
журналистами...
- Я жду с минуты на минуту бомбы, которая взорвётся...
По
информации друзей из крупных агентств и газет, в международном пресс-центре
уже
собираются журналисты, много иностранцев. Заправляет всем ваш сосед по совмину, неистовый приватизатор,
который, по моим источникам, провёл ночь в "Президент-отеле" в компании соратников и
дочери
претендента...
- Ладно, нас слушают... Жди меня, скажи своим ребятам,
чтобы держали руку на пульсе.
Начальник штаба приехал в свой кабинет только к прямой
трансляции по ТВ международной пресс-конференции. Иван Федулович
не стал беспокоить его вопросами и расспросами, всё было понятно: отставка с
коротким комментарием президента. Тот стоял перед телекамерой с выпученными
глазами вдрызг похмельного человека, не понимая,
что
происходит и что надо зачитать по суфлёру. Наконец, выдавил из себя, типа:
- Он, понимаешь, много брал... И ничего не отдавал.
Кроме журналистов Иван в тот день никому не был нужен,
телефоны правительственной связи отключили сразу после пресс-конференции. Он
сходил в буфет, выпил кофе. Коллеги по совмину,
руководители департаментов и управлений, старались проскочить мимо, редко кто осмеливался сказать пару слов поддержки. После
обеда раздался звонок из приёмной руководителя аппарата правительства,
великого
интригана по кличке Сатана. Иван направился туда, не ожидая конца рабочего
дня,
и чиновник, не глядя на него, буквально прокричал:
- Удостоверение на стол!! И чтобы я тебя больше не видел
здесь! Ни-ко-гда!! (мать-перемать).
И эта шелупонь хотела кресло премьера поиметь!
Сатана ошибался: вице-премьер был преемником президента
в
случае ухода того со своей должности...
|
Проголосуйте за это произведение |
|
