Рассказы
4 января 2024 г.

Поезд в депо

– Поезд следует до станции «Парк Культуры», – объявил машинист, и двери закрылись…

Я спустился в метро. На кольцевой линии сел в вагоне на короткую трехместную скамью. И кружил от Курской до Курской.

Давно не было так плохо. И дома, и на душе. Какие-то «терки» с налоговой. Деньги, сгоревшие на фондовом рынке и во всяких безумных проектах. Неожиданно взрослые проблемы у детей. Прижатая к стенке голова болтается вместе с вагоном и словно бьется о рельсы. Рядом никто не садится. Наверное принимают за бомжа. В Москве бомжи часто одеты прилично.

Пассажиры волокли чемоданы на Комсомольской, сумки с бирками авиакомпаний на Павелецкой и Белорусской. Поезда меняют на длинные как алюминиевая гусеница со сквозным проходом. Но мне попался вагон, сделанный в Мытищах в восемьдесят каком-то году. Скоро их спишут. Прошлый век. Другая страна.

Пассажиров все меньше. Вот уже в вагоне никого кроме меня.

– Станция Парк Культуры. Конечная…

Девушка в красной куртке в соседнем вагоне не слышит. Непонятная надпись. На голове большие наушники. Сумка на ремне через плечо. Золотистые волосы.

Она покачивается в такт своей музыке. Скоро поезд встанет, погаснет свет. Девушка испугается и будет смотреть на меня из своего вагона удивленно, как рыба из аквариума.

– Поезд следует в депо. Просьба освободить вагоны…

Я не вышел. Развалился на сиденье, дежурная на платформе меня не заметила.

Двери закрылись. Состав тронулся. Щелкнула стрелка, поезд бросило вправо. Мы ушли с основного пути. Кабели на стене за окном качались вверх-вниз.

Конечная станция. Во всем. Обнулились кредитки, вылезли какие-то пени. Платежка за квартиру приходит на желтой бумаге с надписью поперек: «долг». Не оплачен интернет. Хорошо, что пароль вай-фая у соседа «123-456». Закончились подписки на телевизоре. Исчезли музыка и фильмы. Рассказы о рыбалке и бридже. Только официальные каналы. Новости и ток-шоу. Сообщения из двух частей. У нас все хорошо и вести с фронта. Какие-то говорильни. Ведущие бормочут стоя, чтобы не заснуть.

Мне их жалко. Сутками говорить умные вещи. Наверное, это тяжело, и они раньше выходят на пенсию. Как шахтеры и балерины.

Поезд набрал скорость. Его трясло и бросало на рельсах.

Девушка в соседнем вагоне встала у двери. Ждет, когда откроются. Интересно, куда она едет? А куда еду я?

Кабели прыгнули вниз, в стене появились проемы. Открылся такой же путь. Мы догоняли поезд. Совсем старый. Коричневая кабина, внутри крашеные ярко-желтые обои и круглые светильники. Ретро-поезд следует в музей или из музея. Для кино. Почему он полон? Может их снимают из нашего поезда? Или везут массовку на съемку?

Девушка в соседнем вагоне сняла наушники и кому-то помахала рукой.

Я всмотрелся в пассажиров. Странные лица, нелепые портфели и сумки. Стояли и сидели. Читали газеты. Смотреть на них было и смешно, и тревожно. Словно кинохроника. Одежда черная и коричневая, редко кто в цветном. Офицер во флотской шинели с погонами старшего лейтенанта повернулся, и я узнал его.

– Леха! – закричал я. – Однажды это уже было! Помнишь, в Атлантике.

Тогда испытывали новейшую систему навигации. Приемник отправлял сигналы спутников на ЭВМ. Машина вела прокладку, рассчитывала пройденный путь и выдавала курс рулевому.

Штурмана расслабились. Не надо высчитывать, где находимся. В любой момент подошел к стойке приборов. Цифры координат горят на индикаторах. Карта на планшете размером с бильярдный стол. Чернильница ездит по ней, отмечая путь корабля.

Мы несли ночную вахту. Алексей – вахтенный офицер на мостике. Я у приборов в гидрографической лаборатории. В полночь что-то случилось с ЭВМ на второй палубе, на пять этажей вниз. Замерла чернильница над картой, погасли индикаторы приемника. Зажглись красные лампочки «ошибка» на приборе сопряжения. Навигационный комплекс выдал команду идти строго на север и сломался.

Пароход спал. Спали прикомандированные научные работники, спал командир.

– Леха! – Сказал я. – Мы же испытываем эту умную машину. И должны выполнять ее команды. Иначе испытания будут нечестные. Ученые потом разберутся, что не так. А сейчас она велит идти на север.

На указателе перед рулевой колонкой светились нули.

– Так держать! – сказал он рулевому.

Я вышел на крыло мостика. Полярный день. В полночь светло. Хмурое низкое небо над серым морем. Волна поднимает белый пароход, словно проходит через него и опускается, роняя шапку пены. Холодный ветер в лицо. Синий жестяной флаг на мачте, как флюгер.

Мы шли так до утра. Вышли за пределы карты на планшете. Ни птиц, ни судов вокруг. Сменщик покрутился у выключенной аппаратуры, пожал плечами и ушел досыпать. Пустой океан на самом севере. Локатор никого не цеплял и на максимальной дистанции. Ни рыбаков, ни военных. Балкеры ходили далеко отсюда по протоптанным в океане дорожкам. Круизные лайнеры не поднимались так высоко. Только спящий пароход, идущий неизвестно куда.

В восемь командир поднялся на мостик.

– Где мы?!. В Титаник играем?.. ЭВМ сдохла?.. Считать в столбик!..

Вахтенный офицер замер по стойке смирно. Я благоразумно удрал в лабораторию. Кстати, почему Леха тогда не сменился, остался на мостике? И почему не сменился я? Куда мы шли ночью полярного дня? Где оказались?

В дрейфе сто пятидесятиметровый пароход швыряло как мячик. Все проснулись. Научные работники занялись ремонтом. Спустя час красные лампочки погасли. Приемник поймал сигнал пролетающего над нами спутника. Перезапустили ЭВМ. Чернильница пронеслась над планшетом, перечеркнула карту и уперлась в ее край.

Американский противолодочный самолет кружил в небе, не понимая, что мы тут делаем.

Кажется, сорок лет назад я уже прокатился в неизвестное и неведомое.

Я засмеялся. Шлепнул рукой по стеклу. Закричал.

– Леха! Спутниковый приемник, ЭВМ, прибор сопряжения, все это в любом смартфоне!

Показал ему айфон. Он равнодушно посмотрел на него. Меня он не узнал. Я и сам бы не узнал себя тогда. Его вагон отстал. Крикнул вслед:

– Наши суда! Их все распилят!..

Поезд напротив то отбрасывало, то приближало. Я видел названия газет в руках пассажиров. «Правда», «Известия», «Труд».

Форточки сдвинуты.

– В «Известиях» нет правды, в «Правде» нет известий! Только «Труд» за три копейки.

Важный мужчина в шляпе изумленно заозирался, подняв голову от листа.

Мы обгоняли. Медленно проплывали лица, люди. Безобразные пальто, меховые воротники. Куда они едут? Они же ничего не знают!

– Посмотрите на меня! – веселился я. – Новейший вагон, его скоро сделают в Мытищах! Я торгую воздухом, у меня дома кондиционер… Вы не знаете, что можно просто так, под настроение, поехать пить кофе в Стамбул… Можно копить баллы и платить за два товара, как за один. У меня телевизор шире ваших окон, на нем сто программ разной дряни.

Студент в шапке-петушке с тубусом за спиной показал на меня пальцем. Это разозлило.

– Вы ничего не построите, все ваши ценности превратятся в пыль. Вы идиоты. Будете покупать билеты МММ, менять квартиры и машины на видеомагнитофоны, которые потом выбросите, как хлам. А кто выживет, станет таким как я. Усталым и бессмысленным. И ваш труд ничего не даст. Всё пойдет прахом.

Пижон в дубленке и пыжиковой шапке с портфелем-дипломатом в руке засмеялся, показав золотые зубы, и толкнул женщину в шапке словно меховой шар.

– Ты нищий! – захохотал я в ответ. – Твою волгу мальчишки покупают с карманных денег, чтобы покататься и разбить. А мне налоговая выставила счет на поллимона! Было две деноминации. По вашим деньгам это миллиарды… Хотите оплачу долг СССР?!

Он высунул язык и презрительно сказал что-то женщине в шапке-шаре.

Я хотел показать его девушке в соседнем вагоне. Но она безостановочно жестикулировала кому-то, словно кричала на языке глухонемых.

Какие проплывают мимо одинаково спокойные лица. У них есть надежда и вера. У меня ее нет. Почему-у-у?!.

Поток воздуха несется с поездами. В форточку врывается дробный стук колес.

– Скоро вы поделитесь, разбежитесь по другим странам, будете смеяться друг над другом, потом друг друга обвинять, а дальше, дальше война… Не слушайте никого и не меняйтесь, все, кто будут обещать и звать куда-то – пустозвоны и подлецы! Вы бестолковые, нищие и родные. Там, у вас, мои маленькие дети и живые родители. Остановите! Я хочу перейти-и-и!..

Не я, поднятый ветер выл в туннеле. Я лишь молотил кулаками по толстому закаленному стеклу.

Старый поезд с желтым салоном и круглыми светильниками теперь обгонял нас и уходил куда-то в сторону. Пути расходились. Светящиеся окна слились в ленту, втянувшуюся в черный проем тоннеля. Красные фонарики по бокам пустой кабины машиниста унеслись в темноту.

Мы тормозили. Поезд остановился. Погас свет.

Технические лампочки в тоннеле едва светили. Я вспомнил о девушке в соседнем вагоне. Едва видимая, она стояла у закрытой двери. Тряслись плечи. Плакала над тем, что видела или испугалась, оставшись одна?

Я сел, вытер пот. На значке антенны в телефоне ни одной полоски. Все мои беды потеряли смысл и словно унеслись с исчезнувшим поездом.

Состав дернулся и поехал. Неожиданно ярко зажегся свет. Он резал глаза. Поезд бросило влево. Мы вышли на основной путь радиальной линии, выкатились на станцию и остановились. В открывшиеся двери ввалились пассажиры, расселись и как по команде достали телефоны.

Я разглядывал их словно из того, промчавшегося мимо меня поезда.

Красивые, нарядные, хмурые, веселые. Что им всем говорят и показывают в телефонах? Дед в углу вагона читал газету. Я улыбнулся и помахал ему рукой. Он изумленно заозирался, подняв голову от листа.

На очередной станции вышел. Незнакомый район. Белые дома. Длинные как корабли. Засыпанная снегом земля.

Зазвонил телефон.

– Ты где? – спросила жена.

– В Беляево.

– Что ты там делаешь?

– Понятия не имею… Подожди…

От метро шла девушка в красной куртке с непонятной надписью.

– Девушка! Стойте! – закричал я.

Она быстрым шагом уходила к остановке. Ах, да! У нее наушники!

Я догнал ее, схватил за рукав.

Девушка сняла наушники. Золотые выбившиеся волосы, черный ремень через плечо.

– Стойте! На Парке Культуры мы провалились куда-то! Куда мы попали… в том поезде в депо?

Златовласка недоуменно смотрела.

– Это важно! Что вы увидели? Вы плакали…

– Старый идиот! – она вырвала рукав. Отгородилась от меня сумкой и отошла. Уже издали обернулась.

– Ты хочешь вернуться?

– Нет. Просто…

– Просто тебе повезло. Увидеть прошлое, а не...

Она недоговорила, надела наушники и заторопилась куда-то. Я дожидался автобуса. На перекладных по верху добрался домой.

Мне повезло. Заглянуть не в будущее. Что тогда впереди? У всех нас. Что-то жуткое?

Не верьте мне, но это так. И никогда не садитесь в поезд, идущий в депо.

Андрей Макаров

12.2023

Copyright (c) "Русский переплет"