Курточка

Действие этой повести происходит в 80-х годах в Венгрии, где в небольшом городке Кечкемете стоят советские войска. Дом, где живут герои этой истории, местные жители называют Желтым Зрином.

Серега - неправильный прапорщик. Он красит с бойцами БТР, бежит вместе с

ними во время марш-броска, спит зимой в холодном окопе во время тренировки "на выживаемость". И все это не по приказу, а по внутреннему

убеждению, что так надо. Может быть, потому что сам недавно был таким.

После травмы позвоночника и долгого лечения в госпитале его перевели

в батальон связи.

А я наконец-то переведен из грузчиков в холодильщики. Задача холодильщика или - как официально называется эта должность - механика по ремонту холодильной техники ремонтировать холодильники в магазинах нашего и еще нескольких венгерских городков, там, где стоят наши военные части.

А частей и магазинов здесь немеряно, вот и приходится целыми днями

разъезжать. Сегодня еду с Серегой, он меня должен отвезти на дежурной

машине в Колочу. Там поломался огромный армейский холодильник. У них,

вообще то, должен быть собственный механик, но наш начальник приказал

ехать мне. А приказы в армии не обсуждаются.

Садимся с Серегой в машину. Водитель - молоденький солдатик, совсем

мальчика. По территории Венгрии солдатам одним без прапорщика или офицера ездить запрещено. Едем в кабине ЗИЛа втроем. Это тоже запрещено.

Но разве может Серега отправить меня, своего друга, в продуваемый всеми

ветрами кузов. Серега молчит. Лишь спросил:

-К Дукину, на склад едешь? -

-Да. Ты его знаешь? -

-Знаю, - и замолчал, думая о чем-то о своем.

Доехали без приключений. Пару раз только, когда солдатик не справлялся с управлением, Серега хватался за руль и подправлял ход машины.

Склад был на краю гарнизона. Я постучался в дверь. Вышел голубоглазый,

еще не старый прапорщик.

-А-а-а, холодильник приехали чинить. Вовремя. Завтра мясо получать.

Приступай, а я уж вас не обижу, - сказал он и подмигнул мне.

Увидев Серегу, он протянул руку:

-Привет земляк, давно не виделись.

Серега повел себя как-то странно. Стоял, уперев руку в бок и раскачиваясь на каблуках, смотрел куда-то в даль. Потом, демонстративно не замечая протянутой ему руки, сказал:

-Как там курточка, Дукин?

-Какая курточка? - опешил тот.

-Та самая, кожаная.

-Брату подарил, - чуть смутился Дукин.

-Ну, ну, прекрасный подарок, - сказал Серега, и так и не пожав протянутой ему руки, повернулся и пошел к машине.

Мы с прапорщиком пошли смотреть холодильник. Он был величиной со

средних размеров комнату. В таких холодильниках хранится мясо для солдатских

столовых и выдачи пайка офицерам. Работы было часа на два. Я

заменил фильтр и начал заправлять холодильник фреоном.

Мне было стыдно за нелепую Серегину выходку. Этот дурацкий скан-

дал из-за какой-то неведомой мне курточки был совершенно ни к чему.

Но как загладить неловкость я не знал.

-Не обижайтесь на Серегу, - сказал я. - Наверно вчера малость перебрал.

-Пьянство это гадость, - подтвердил Дукин. - Я лично совсем не

пью.

-Неужели совсем? - искренне удивился я.

-Ни грамма и другим не советую. Вместо этого спортом занимаюсь,

бегаю по утрам. А таким как Серега все сходит с рук. Пользуется тем, что

папа - полковник.

-Да, но не каждый папа - начальник военкомата - посылает своего сына

служить десантником, - вступился я за друга.

-С жиру дурью мается. Может, за счет сына выслужиться хотел. Вот

мол, мы какие принципиальные! Или надоел сынок. Или еще, что.

А Серега, здорово его задел про себя подумал я.

Приняв мое молчание за согласие, Дукин разошелся,

-Видел я не только полковников, а и генералов. Лезут сюда как мухи на мед. Все с проверками из Москвы. На проверки они едут, чтобы хапнуть. Вот пару дней назад один приезжал. Все офицеры части ему на подарки по сто форинтов сбрасывались. Мне интересно было: как он, прямо так и скажет, что ему надо или будет ждать, что принесут? А вдруг не то? Но тот проверяющий хитрый, тертый хрен.

Я продолжал слушать.

-Так вот, вызывает проверяющий офицера, которого к нему приставили

для обслуживания, и говорит:

-Тут вас всех, ядрены воши, пересажать надо. Работы невпроворот.

Некогда о себе подумать. А жена тут попросила кое-что купить.

Вот тебе список, пробегись по магазинам и доложи. И даже деньги дал, но

всего 500 форинтов, а список на 10 000. Попробуй, заикнись.

Денег, собранных с офицеров не хватило, пришлось командиру еще из техники кое-

что мадьярам продать, - продолжил он.

-И как, удачно? - спросил я.

-Четверка за проверку. А Серега мне просто завидует, - закончил он.

Ремонт подошел к концу. Пора было прощаться. "За труды" прапорщик

вынес мне пакет с двумя банками тушенки и здоровенным куском свинины.

-Видишь, я никому не завидую и всем помогаю. Валера помоги, Валера

достань. И Валера помогает и достает.

Я подошел к машине. Инструменты и баллончик с фреоном бросил в кузов, а пакет забрал с собой в кабину. Поехали. Серега молчал.

-Смотри, - сказал я, указывая на пакет, - сегодня будем пировать.

-Я это жрать не стану, - зло огрызнулся Серега.

-Дома хоть шаром покати, еды нет. Да и у тебя, я знаю, тоже, -

примирительно сказал я. - А Валерка, нормальный мужик. Просто, нудноватый. Наверно потому, что не пьет, - попробовал пошутить я.

Нормальный, не пьет... - передразнил меня Серега. - Я с этим мудаком

ср... рядом не сяду.

-Что такое, бумагу не поделили или курточку? - сказал я стараясь

унять страсти. Но лучше б не говорил. Серега посмотрел на меня так,

что мне вспомнилась его любимая десантурская шутка. Если вся вешалка

была завешана одеждой, он через всю комнату бросал свой десантный нож

в шкаф. Нож входил в стенку шкафа по самую рукоятку. Потом Серега подходил и спокойно вешал куртку.

Так вот, взгляд его напоминал этот летящий десантный нож. Чуть

успокоившись, Серега закурил крепчайшую солдатскую сигарету. Эти сигареты

выдавались только солдатам на паек, и мы их называли "смерть на

болоте" за тот смрад, который они издавали. В кабине стало трудно дышать. Затянувшись несколько раз, Серега начал рассказывать:

-Батя, у меня, ты знаешь, военком. Я еле уговорил его послать меня служить в десантные войска. Мать до сих пор думает, что батя меня направил в связисты. Мы ей ничего не сказали. Берегли. Я у них один, второй брат еще в детстве умер. Отправляя меня на службу, отец сказал:

-Тебе в жизни будет встречаться множество сволочей и все они будут

хотеть, чтобы ты стал таким же, как они. Держись.

Батя как в воду глядел. После учебки нашу бригаду внезапно отправили в Афган.

Вот там то я и встретился с этим Валерой. Он раньше меня начал служить

и уже лычки получил. В первый же день отправили нас в наряд. Его старшим. Почистили автоматы и пошли. Идем, а он все бубнит:

-Лишь бы потеплее было, лишь бы потеплее.

-На кой хрен, - думаю, - ему это тепло. И так вроде не холодно.

Пришли на место. Залегли в кустах на краю маленького поля. Сидим

наблюдаем.

-Сейчас крестьянин приедет, - говорит Дыкин.

И точно, едет крестьянин на велосипеде, с мотыгой, в черной куртке.

-Видел, - говорит Дыкин.

-Что видел?

-Куртку, кожаную. Сиди тихо, - приказал он. - Солнце пригревает.

Сидим, а точнее лежим. Крестьянин потихонечку копошится с мотыгою

на своем поле. Солнце действительно стало пригревать. Крестьянин снял

куртку и положил рядом с собой.

Тут Дыкин поднимает автомат и стреляет очередью ему в грудь. Под-

бегает, хватает курточку и начинает ее со всех сторон осматривать.

-Иди сюда, - кричит радостно он и добавляет, глядя на курточку. - Почти новая, Повезло.

Я гляжу на развороченную грудь афганца, вспоминаю лозунг "интернациональная помощь" и меня начинает рвать как никогда в жизни. Я блюю, а эта зараза не утихает.

-Хорошо бы еще автобус остановить и всех пострелять. Я знаю, они

деньги в чалмах носят. Держись меня и не пропадешь. Я всему научу. -

И смеется довольный.

-Учитель хренов, - говорит Серега. - Я таких учителей в заднице

видал. Больше я с ним старался в наряды не ходить. Но все равно нагляделся, как заходит такой же гад в лавку к афганцам и начинает гранату

по прилавку катать, до тех пор, пока хозяин ему последнее не отдаст. За

это нас и ненавидели. Да и не только за это...- с горечью говорит Серега

и машет рукой.

-А не пьет он, потому как по нормальному пить не может.

-Как это? - удивился я.

- У этого урода от выпивки крыша едет. Сейчас объясню.

-Знаешь Таньку-кондитершу?

Конечно, я знал эту молодую симпатичную деваху. Она жила в Зрине

на одном со мной этаже.

-Так эта сволочь Дыкин хотел ее изнасиловать.

-Как изнасиловать? Он в Колоче, она - у нас в Зрине. Неужели не на-

шел кого поближе?

-Да нет, он поначалу по блату устроился в Будапеште. Выпил и по-

шел поезд из Союза встречать. Выбрал среди приезжих Таньку и сказал, что

отвезет ее в управление торговли. А сам отвез ее на окраину города

и набросился. Танька вырвалась и без вещей и документов убежала. Да еще босая - туф-

ли она скинула, чтобы легче бежать. Полночи бродила и рыдала. Куда идти не знает, платье порвано, босая и по-мадьярски ни "бе", ни "ме". Вот тебе и первая встреча с заграницей. Хорошо какая-то мадьярка пожалела, отвела к себе домой. Потом в полиции Таньку допросили и отвезли в посольство. В общем, международный скандал. Наши идиоты сначала решили и его и ее отправить назад в Союз.

-А ее-то за что? И так девка натерпелась, - не выдержал я.

-Вот и они опомнились и решили ее не отсылать. А потом и его тоже. Просто ее послали к нам, а его отправили в Колочу.

Я все понял. И на небесах, наверное, тоже все поняли. Наверное, в

мире есть много засранцев и похуже этого Дыкина, но думаю именно в

этот момент над его головой чуть слышно хлопнули огромные белые крылья.

То ангел-хранитель улетал вверх, оставляя Валеру один на один с его

мелкими делишками. А может это звякнул стакан, в который "трезвеннику"

Валере наливали водку? Мы ещё ничего не знали. Впрочем, все равно...

А мы с Серегой уже ехали по улицам Кечкемета. Мы въезжаем во двор

Зрина. Со склада еле ковыляет мой бывший "коллега" Салават. Сколько мы с

ним ящиков перетаскали, разгружая машины, не счесть.

-Салават, иди сюда, - кричу я.

Салават подходит к машине.

-Мы тут Серегой начали спорить - ешь ли ты свинину?

-Свинину ем, - отвечает Салават и на всякий случай добавляет: - И

водку пью. Когда далеко от дома, то можно.

Что он водку пьет, мы знаем очень хорошо.

-Тебе тут земляк из Колочи, привет передал, - продолжаю я.

-Какой земляк? Нету у меня там земляка.

-Так ты, что не будешь "привет" забирать? - продолжаю спектакль я.

-Что за "привет"? - все еще опасаясь розыгрыша недоверчиво спрашивает Салават.

-Хороший, большой "привет", - говорю я и отдаю ему всю сумку с

продуктами.

Салават вместе с сумкой мчится к своей жене Зухре.

Серега смотрит на эту сцену с пониманием, а я вот останусь сегодня голодным.

Мы вылазим из машины, разминая затекшие от долгой езды ноги.

-Пошли к нам обедать. Я сейчас куплю в магазине хлеба и колбасы, - говорит Серега.

-Пойдем, - отвечаю я.

День прошел, но история эта не окончилась...

Меньше всего Салават напоминал Меркурия - вестника богов, приносящего послания из будущего. Но в Зрине у нас все было не как у людей, партийных собраний не было, газет мы не читали и даже телевизора мы не смотрели. Ближайшее наше будущее выдавал нам вместе с отборным матом наш начальник, вести о более отдаленных событиях приносил Салават.

Нет, далеко не всех он снабжал такой информацией. Левое крыло, где жили в основном женщины и семейные пары, посещалось им редко. Там экономили каждый форинт. Наша же огромная комната с новичками стояла у Салавата в его списке под номером один. Принцип классификации был прост. Самым высоким приоритетом у него пользовались те помещения, где употреблялось наибольшее количество алкоголя. Наша комната была самая большая, находилась ровно посередине коридора и по сложившейся исстари традиции попеременно служила то актовым залом, то кабаком, то борделем. А все эти мероприятия без водки проводятся с трудом. Салават знал это, и его душа неудержимо рвалась к нам. Но душа душою, а за незваное вторжение во время тайного священнодействия с бутылкой и стаканами могли и накостылять. Совсем другое дело, если он приносил ценные сведения о поступлении дешевых ковров на склад или хорошую сплетню. За это его не только будут терпеть, но и "набулькают" чего-нибудь горячительного.

В тот день я жарил мясо. Прекрасная мадьярская свинина без всяких признаков сала и костей распространяла одуряющие запахи. Говорят, что мадьяры специально выводят особые породы беконных свиней. В то, что есть породы свиней без сала поверить трудно, но можно. А вот в то, что есть породы без костей, я не поверю никогда. Однако это - неоспоримый факт: на паек нам каждому выдавали в месяц три килограмма шестьсот грамм свинины без сала и костей. Здоровому мужику, который может съесть мяса столько, сколько ему не лень приготовить, хватает этого количества на две-три недели. Такое мясо трудно испортить и функцию повара я взял на себя добровольно. Мой сосед по комнате Женька резал хлеб. Это у него получалось хорошо. А к плите его подпускать нельзя. То, что он приготовит, не станет есть даже умирающий с голодухи, а уж если съест, то точно помрет.

Я уже заканчивал, когда ввалился Леха. С собой у него был пластмассовый военторговский пакет, через который слабо просвечивалось очертание бутылки.

-Сейчас будем эксперимент ставить, - сказал Леха, закрыл на ключ дверь и поставил пакет на стол.

-Знаю я эти эксперименты, - подумал я, но вслух ничего не сказал.

Через несколько минут сковородка с мясом, поджаренным с горкой лука, и картошка стояли на столе.

-Смотрите, - сказал Леха. . Пока бутылка в пакете и не открыта, ничего не происходит. Но стоит открыть ее, - продолжил он, откручивая пробку, - и не успеете вы сосчитать до десяти, как припрется Салават.

И точно . раз, два, три, четыре... . стук в дверь. Он, Салават.

По тому, как он нахально вошел, понимаем, что перед нами не нахлебник, а вестник.

Женька, еще не потеряв надежду избавиться от Салавата и сохранить ценный продукт, спрашивает, какого тот хрена прется.

Но Салават . сегодня мой вестник - и обращается он ко мне.

-Помнишь прапорщика в Колоче, ты у него ездил холодильник чинить?

-Ну, помню.

-Его посадили, - гордо выкладывает Салават.

-Что проворовался и на губу? Эка невидаль? . все еще сопротивляется Женька.

-Нет, не наши посадили, а мадьяры, полиция отвезла в бункер, . уточняет Салават.

Это уже серьезно. Надо совершить что-то неординарное, чтобы мадьяры арестовали прапора из дружеской советской армии.

Как ни странно, мне нравятся их полицейские. Неторопливые и добродушные, они, когда надо, действуют решительно и профессионально.

Помню, с месяц назад стал я свидетелем такой сцены. На улице стоит небольшая толпа цыган.

Доносятся крики и звуки ударов. Подхожу поближе и вижу, как двое цыган мутузят друг друга.

Через минуту подъезжает полицейский "жигуленок". Оттуда неторопливо выходят двое полицейских. На поясе у каждого целый арсенал . пистолет, наручники, балкончики с газом.

Полицейские не спешат, молча рассматривают толпу. Цыгане, увлеченные дракой, не обращают на них никакого внимания. Наконец один полицейский отходит от машины и идет сквозь толпу к дерущимся. Мощным пузом он прорезает визжащих цыган как ледокол ледяное поле. Он спокоен и величественен. Наконец он подходит к цыгану, который бьет своего упавшего соперника ногами. Полицейский резко приказывает цыгану остановиться.

Но тот в запале драки сам замахивается на полицейского и через долю секунды цыган уже валяется на земле. Парализующий газ из баллончика действует мгновенно. Толпа мгновенно затихает. Цыган, которого били ногами, тихо постанывает, второй так и лежит с поднятой для удара рукой. Полицейские спокойно садятся в машину и уезжают.

Второй раз я вместе с товарищем видел как полиция разгоняла манифестацию каких-то бритоголовых подростков. Сначала всю группу чем-то обрызгали.

-Несмываемая краска, для опознания, - сказал мой товарищ.

Потом полицейские стали одного за другим хватать этих молодых хулиганов, что-то с ними делать и тут же отпускать.

-          Кольцуют как птиц, - пояснил товарищ.

-          Что, что? - не понял я.

-          Каждому на руку надевают специальный браслет. В течение получаса "окольцованный" должен сам придти в участок.

-          А если не придет? . спросил я.

-          Останется без руки. Браслет постоянно уменьшается в диаметре. Европейская техника.

Так вот, мадьярская полиция зря не сажает: предпочитают огромные штрафы. Женская тюрьма вообще одна на всю страну и то наполовину пустая. А с союзниками по Варшавскому договору вообще стараются дел не заводить. Видно, допек. Интересно чем? Салават честно заработал свой стакан. Мы налили и приготовились слушать.

По рассказу Салавата выходило, что после моего визита на склад, Дыкин напился. Видимо, судьба не простила ему ту историю, когда он застрелил человека ради курточки. Ну а как только он выпил, опять у него "поехала крыша" на сексуальной почве. Сначала он в военном городке начал приставать к офицерским женам и молодые лейтенанты здорово отделали его.

Но Дыкина это не остановило, и он пошел шататься по городу. Возле своего домика мадьярка средних лет в бикини ухаживала за цветочками и принимала солнечные ванны. Может быть, она ждала своего принца. Но вместо принца появился Дыкин. Вид этой мадам в бикини так возбудил его, что он сломал забор и вытоптал все цветы, гоняясь за хозяйкой. Когда он пытался ее изнасиловать на кухонном столе, она в кровь исцарапала ему все лицо. Мадьярам это все здорово не понравилось. Полицейские били Дыкина совсем немного, просто посадили на несколько дней, не снимая английских самозатягивающихся наручников. При каждой попытке освободиться или пошевелиться, наручники эти еще сильнее стягивались. Сейчас его уже отпустили. Наши кое-как это дело замяли и Дыкина просто отправляют в Союз.

Через несколько дней я увидел Дыкина во дворе Зрина. Он вытаскивал из военторговской машины какие-то коробки, свёртки, сумки. Я подошел к шоферу Лешке.

-Что пассажира привез? . спросил я.

-          Да вот начальство приказало отвезти "этого" сегодня на вокзал, - хмыкнул Лешка.

-          Повезешь?

-          Повезу, поезд в три часа ночи.

Дыкин, не здороваясь, поперся со своими манатками в Зрин. Танька-кондитерша, столкнувшись с ним в дверях, дико взвизгнула и чуть не свалилась в обморок. У Дыкина же ни один мускул не дрогнул на исцарапанном лице. Я отправился в свою мастерскую, где было много работы.

Когда вечером я пришел в нашу комнату, то полной неожиданностью для меня стало то, что Дыкин сидел там. Кроме него было еще полно народа.

-Понимаешь, он хотел у прапорщиков на третьем этаже посидеть. Но они его шуганули, чуть с лестницы не спустили. А мне его ночью вести. Пусть посидит? . сказал Леха просительно.

-Мне что, пусть сидит.

Женька пристально разглядывал исцарапанную дыкинскую морду, синяки от наручников, потом, хитро глянув на меня, сладким голосом пропел, обращаясь к Дыкину:

-          Что ж так рано вы уезжаете. Побыли б еще годик- другой.

-          Не могу, дела в Союзе. Да и надоело здесь, - ответил Дыкин, обрадованный тем, что с ним общаются.

-          А за "демобу" (так называли здесь отправку домой), полагается выпить. И шоферу надо дать бутылку, - голосом змея искусителя продолжил Женька.

Дыкин начал доставать тушенку, потом побежал в магазин за водкой.

-Пусть сбегает, пробздиться, - сказал Женька, когда он вышел, - воздух чище будет.

-Ты прямо, как Салават. Польстился на водку этого урода, - сказал я.

-Ничего, повеселимся, - ухмыльнулся Женька.

Через полчаса водка хлеб и колбаса, тушенка стояли на столе. Мы выставили парочку порезанных на четыре части луковиц и стаканы. Молча выпили. Через секунду появился Салават.

-К первой не успел, - подумал я о нем, - наверное, теряет нюх.

-Машину только закончил разгружать, - сказал Салават и потянулся к бутылке, но Дыкин пододвинул ему свой стакан, из которого не отпил ни грамма. Салават торопливо выпил.

Дыкин разлил по второй. Все молчали.

-Как на похоронах, - подумалось мне и, к сожалению, я оказался прав. Черный ангел возмездия

кружил уже над больной дыкинской головой.

Завтра рано вставать, пойду спать, - сказал я и улегся на кровать. Удерживать меня не стали.

-А что ж это Вы не пьёте, - сказал Женька, глядя на стакан Дыкина, который тот только пригубил.

-Да пью я, пью, - сказал тот и опять разлил по стаканам.

-Нет, вижу, Вы не пьёте. Наверное, с печенью что? Или что другое беспокоит? . с наигранным простодушием продолжал Женька.

Дыкин сделал вид, что не расслышал и, обращаясь к Лехе, сказал:

-Скажи какой-то тост, все-таки "демоба", навсегда уезжаю.

Леха покачиваясь, встал, лицо его напряглось и покраснело.

-Меня начальник попросил на вокзал отвезти, а не всякому г... песни петь, - и залпом выпил.

Дыкин хотел было возмутиться на столь откровенное хамство, но глянув на здоровенные кулаки Лехи, потом на насмешливое лицо Женьки, передумал и опустил руки.

Он обернулся ко мне и зло сказал:

-Как тушенку с мясом таскать, так ты первый друг, а как здесь помочь, так - в кусты?

Я ему не стал говорить о том, что отдал его "дары" Салавату. Вряд ли он бы понял это.

Но он понял моё молчание по-своему и продолжал:

-Видишь, нечего тебе возразить.

Я поглядел на него без сочувствия и сказал:

-Пришел король шотландский, безжалостный к врагам

Погнал он бедных пиктов. К скалистым берегам...

Может быть, стихи я и переврал, но, похоже, ни кто из присутствующих этого не заметил.

Дыкин обвел всех глазами, и устало сказал:

-Вы все здесь полные идиоты и психи.

-Кто бы нам об этом говорил, - издеваясь, сказал Женька.

Лешка, наверное, тоже хотел что-то резкое Дыкину сказать. Он встрепенулся, попытался приподняться, но сил хватило только слегка зарычать.

Суд состоялся. Присяжные высказались. Пора принимать яд.

Дыкин налил себе стакан до краёв и выпил.

Потом повернулся к двери и ни к кому не обращаясь сказал:

-Пойду, немного прогуляюсь.

-Иди прогуляйся. Только не забудь про поезд, - сказал Женька.

Дыкин вышел.

-Вот, человек, на стихи обиделся, - сказал Салават, наливая себе полный стакан.

Спал я крепко.

Утром разбудил меня Женька.

-Сашка, смотри, что это такое? . говорил он и тряс меня за плечо.

У меня болела голова, и было абсолютно на все наплевать.

Смотри, это же кровь! . не унимался Женька.

Я нехотя открыл глаза. Действительно весь пол и один из стульев были в бурых пятнах, напоминающих кровь.

Я оглядел комнату. Вещей Дыкина не было. Леха ещё спал.

-Ничего не понимаю, - сказал я, - надо будить Лёшку. Он должен был ночью ехать на вокзал.

Леха в синих плавках лежал на кровати поверх одеяла. Насилу его растолкали.

-Ты что, идиот, сделал с этим придурком, - стонущим голосом спросил Женька сонного Леху.

-Ничего не сделал. Он меня разбудил, . я его отвез. Ещё и вещи помог ему нести. Посадил в поезд и ту- ту.... Только вот..., - вдруг с пьяной ухмылкой засмущался Лёха...

-Что "только вот", куда ты вляпался?

-Никуда, я не вляпывался. Сил у меня не хватило, чтобы одеться, так его в плавках и провожал.

Тетки мадьярские шарахались, а мне ничего . ночь- то теплая.

В дверь резко постучали.

Салават, наверное, - предположил Женька, чертыхнулся и пошёл открывать.

Но это был не Салават. Перед нами стоял человек, которого мы меньше всего хотели бы данный момент видеть. Это был особист Кузьмук.

Мы оторопели.

Так, так, так, - сказал Кузьмук, заходя в комнату, - прапорщик из Колочи у Вас ночевал?

У нас, - оторопев, сказал Женька, - но не ночевал. Мы с ним попили, поели, а потом он пошел гулять.

-Что пили? . спросил особист, уставившись на грязный стол с бутылками и опухшую Лехину рожу.

-Чай, - хриплым голосом выдавил из себя Лёха.

-Так, так, - сказал особист, - а вы знаете, что этот прапорщик пытался женщину изнасиловать? Нашу русскую, она вахтерша на соседней базе стройматериалов. Он к ней во время дежурства завалился, то есть во время исполнения ею служебных обязанностей. А вы его покрываете!

Все это звучало довольно грозно, но что-то в интонации Кузьмука выдавало, то, что не мы его сегодняшние клиенты.

И в правду. Кузьмук обратился к Лёхе:

-Одевайся, повезешь меня в Будапешт. Надо ехать получать визу. Поеду в Союз уголовное дело на этого прапорщика открывать. А еще и ковры надо съездить купить. Так что быстро, - бодрым веселым голосом добавил он и потер руки.

Причину, по которой он был так доволен, понять не трудно. Ковер в Союзе стоил в три-пять раз дороже, чем в Венгрии. Но таможня разрешала провести к нам только три ковра за поездку. Как только наши не изощрялись, что бы лишний раз съездить домой. А тут такой случай сам шел особисту в руки.

Мы осмелели.

-Удалось ему, изнасиловать- то? - спросил повеселевший Женька.

-Нет, дворняги помешали. Это они днем смирные. А когда он бабу на стол завалил, и она начала орать, то собаки ему весь зад и порвали, - поведал особист, направляясь к выходу. Нам тоже надо было на работу.

В обед Салават зашел к нам. Я коротко рассказал ему о визите особиста. К моему удивлению он слушал мой рассказ с видом человека знающего гораздо больше. Секрет его осведомленности был прост. Его жена Зухра работала в бухгалтерии. Ее стол находился рядом со стеной кабинета начальника. По этому, обладая поразительно тонким слухом, Зухра узнавала все новости первой.

Во время нашего разговора в комнату вошел Леха.

-Ковры купили, Кузьмук завтра поедет в Союз, - доложил он.

-Не поедет, - сказал Салават, довольно улыбаясь.

-Как это не поедет?

-Прапор-то этот, все, до границы не доехал. Готов.

-Как готов?

-В поезде драка была. Он выпрыгнул и разбился. Насмерть.

Вот так Салават, посредник между жизнью и смертью, возвестил нам о кончине этого не самого лучшего человека. Только до сих пор мне кажется, что все мы приложили к этому руку. И мучает один вопрос. А если бы я знал, чем все это кончится, стал бы я вести себя иначе?

Он умер, а мы остались жить, сложные в своей простоте и непредсказуемо опасные.

Copyright (c) "Русский переплет"